5. Путь духовного делания

«Правда и то, что добро есть сила, а недобро – немощь; но все не без заботы, чтобы страстная воля не смешала и не затмила света. Господу помолимся» (8:36)

«Вера да услаждает для вас прошедшее, любовь – настоящее, надежда – будущее... И прошедшее и будущее будет настоящее, а веру и надежду наградит любовь вечная» (29:448)

«Любите Христа, и когда возлюбите Его всеми своими силами, Он придет и вселится в вас... И самые плохие люди будут вас почитать, когда внутри вас Бог» (старец Амфилохий Макрис. С. 74)⁵

Образ духовного делания открыл нам Сам Господь наш Иисус Христос, когда «отверз уста Своя, учаше» (Мф. 5:2), возвестил: «Блажени нищии духом... Блажени плачущии,... кротцыи,... алчущии и жаждущии правды,... милостивии,... чистии сердцем,... миротворцы...» (Мф. 5:3–12). Но Он же указывал и многое другое, что также составляет ступеньки на духовном пути, который по сути бесконечен – предел его Бог, а Бог недостижим. Святой Иоанн Златоуст, отец IV века, характеризуя милосердие, говорит, что «есть много различных видов милосердия, и заповедь эта обширна» (св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. VII, кн. 1. СПб., 1901. С. 154). – Широко и различно представлен путь духовного делания и у Русского Златоуста XIX века святителя Московского Филарета.

Вступая в служение Богу, людям, на путь собственного спасения – духовного делания, человек, «естественно, желает успеха; для сего старается узнать и приметить некоторые знамения успеха и знамения милости Божией. Это частью и нужно, чтобы делатель не затруднился сомнением, на правом ли он пути: и Господь дарует знамения милости Своей, чтобы привлекать человека к Себе и возращать его в жизни духовной... Вопросы: достойно ли я теперь приготовлен? Обретаю ли утешение благодатное? – должны быть повержены к стопам Господним без разрешения. – «Я ничто, но Ты, Господи, призываешь меня служить Тебе – «влецы мя в след Тебе», твори из моего ничтожества, что Тебе благоугодно!» – Нет сомнения, что чем совершеннее человек предается Господу, тем обильнее Господь дарует ему Свое общение. Дивна милость Господа, Который на пути внутренней сокровенной жизни, где нет старца наблюдателя и указателя, Сам указует, когда не довольно доброе, потому что требуется лучшее; и изрекает Свое слово: оставь себя и служи Господу. Ангел ли Господень, по воле Господней, образует слово в сердце, или иное сокровенное действие благодати Божией, пусть останется сие в Его всеведении» (10:221–222).

Люди по своему духовному устроению весьма различны. Есть такие, которые только печалятся, не растворяя печали утешением; «есть утешенные, которые жаль, что не примешивают к своему утешению несколько печали, которая бы происходила от любви и смирения. Есть люди, для которых невидимое как будто не существует – невыгодное устранение от неминуемого. Но есть также люди, которые силой воли сделали, так сказать, пролом в духовный мир, или думают, что сделали и стараются удержать его открытым» (4:26–27). Немало есть таких, которые не чувствуют невидимых, но подлинных, грехов из-за мнимых видимых добродетелей. «Иной, например, без истинной надобности, по собственной воле и выдумке, обременит тело свое веригами и вздумает, что он уже вступил в истинный чин Христовых крестоносцев и по духу, а не примечает, что на внутренней стороне вериг написано: «В самовольней службе и непощадении тела» (Кол. 11:23). Сие, впрочем, говорю не против вериг, для которых есть люди, и времена, и причины» (5:7–8). Некоторые думают, что знают, как «ревновать о пользе, службу приносити Богу, а в самом деле угадывают (и то не всегда удачно) мысль, которая теперь в моде и покровительствуется сильными, и служат ей, в надежде, что и она им послужит. Не так созидается истинное благо Святой Церкви» (2:72). Плевелы не исторгаются вдруг. «Сам Небесный Земледелатель оставляет их до неблизкого времени жатвы». Но если они перерастают пшеницу – их надо обессилить «мерным правосудием». (6:16). Задача христианина – «исследовать истины и пути своего сердца, помыслов, желаний и дел, и устроить силой благодати Божией Царствие Божие внутри себя» (4:446). Если бы мы отвлеклись от земного и очистились, «чтобы созерцать силу воскресения Христова, действующую на все поврежденное падением Адамовым, от духовного до телесного, – сколько новых источников удивления, благодарения и прославления нам бы открылось! Но пыль земных сует и пристрастий засыпает око ума, и, не отвращая очей от суеты, мы сами себе заграждаем созерцание истины» (7:203). Если не подобает трапезнику кое-как поступать в деле трапезы, то тем паче христианину, призванному к жизни совершенной. Хлопотать «по страсти» не надо, «а пещись о порядке с рассуждением и миром надобно». И Святитель взывает: «Не будь нерадив. Не допусти до разрушения прежде времени. Если скажем: не станем починивать ветхого дома – будущей весной переедем в новый, а ветхий будет сломан, то придет прежде весны зима и заставит нас раскаяться, что решились доживать кое-как без починки» (7:132–133).

Великий ветхозаветный праведник Иов, испытавший много, но сохранивший безграничную преданность воле Божией, говорит, что земная «жизнь есть война» (Иов. 7:1; 29:274). Да, путь к Небу не усеян цветочками – ходят к Небу чаще всего «по тернию». И Святитель спрашивает: «Видали ли вы, как варят пищу? Какое смущение в кипящем сосуде! Но зато пища будет вкусна и здорова, а без того была бы и не вкусна и не здорова. Если сосуд Ваш у огня: как быть, что в нем неспокойно!» (5:5). Везде трудности, но и везде Бог – «Помощник человекам благой воли» (33:428). По Апостольскому слову, «как избычествуют страдания ваши, так по благодати Божией избычествует и будет избычествовать и утешение ваше во Господе» (16:120). Только надо «крепко держать смиренную мысль и все делать, яко пред Богом, а не яко пред человеки» (8:175), располагать себя так, чтобы служение Богу было важнейшим занятием, а мирское – вторичным, «к которому бы душа нисходила только по нужде, стараясь непрестанно возвращаться к делу высшему и лучшему» (29:357). «На бездействие ума, может быть, не слишком нужно жаловаться. Пусть он молчит и слушает, как сердце взывает к Богу, сердце да дает и уму движение к Богу. Если сердце не умягчается пред Богом – Отцы велят испытывать себя, не препятствует ли сему вкравшийся жестокий помысл, например самомнения, или неправильной заботы о чем-либо земном, и всячески отвергнуть оный, и повернуть себя пред Богом, забывая себя и свое, с единым желанием служить Ему» (3:66).

Не допустимо «гордое мудрование с умствованиями, извлеченными из земной природы». Оно охватывает душу «как туман, призраками слабого света. Дайте туману сему упасть в долину смирения, тогда только вы можете увидеть над собой чистое высокое небо. Движением и шумом надменных, и оттого всегда беспокойных, мыслей и страстных желаний, душа оглушает сама себя. Дайте ей утихнуть в смирении, тогда только будет она способна вслушаться в гармонию природы, еще не до конца расстроенную нынешним человеком, и услышать в ней созвучия, достойные премудрости Божией» (4:61). О человеке, возомнившем, что он своими познаниями уже многого достиг и якобы многих превзошел, святой Филарет молит Господа, чтобы Он дал ему спасительное – «смиренное покаяние», и продолжает: «Он исповедует свои страдания, а не погрешности. Он уже видит и проповедует первое воскресение, а отцы наши любили проповедовать очищение от страстей и грехов, не дерзая касаться Таин и судеб. Он щедро преподает учение после того, как Церковь взяла у него власть учить и поставила его на место кающихся. Простите меня за сии замечания. Желайте ему блага, но оставьте его идти своим путем; Вы имеете царский путь, церковный и отеческий» (3:68)... Осторожным – умеренным надо быть и в восхвалениях людей, даже хороших и хорошо известных. «В трех письмах сряду Вы, – отвечает А. Н. Муравьеву Московский Иерарх, – ко мне очень милостивы и щедры на похвалы. Берегитесь, чтобы я не поверил и не возмечтал, что было бы худо мне и не очень хорошо Вам» (4:446)... Не рекомендуется вступать в спор – вообще в спор, тем паче с человеком, знающим только свое «я» и свою, так называемую, истину. «Входить в спор всегда не желательно, и особенно когда неправый может наговорить более правого, не боясь быть остановленным и надеясь, в случае нужды, бранью и насмешкой убить соперника, которого не может ранить доказательством» (4:268). «Спор легко начать и трудно кончить» (4:402). Ревнителям обличения поступков других рекомендуется безошибочно знать дело, «чтобы, обличая один беспорядок, по незнанию, не ввести других незнающих в другой». И Святитель мудро поясняет: «Вы видите архимандритов, что они, кадя, не входили в алтарь. Ведомо да будет Вам, что так следует по чину, которому Ваш покорный слуга, вероятно, несколько научился в Успенском соборе в тридцать с лишним лет. Здесь один архиерей, представляя образ Христов, входит во Святая Святых, архимандриты и священники приходят пред Святая Святых, и, смотря только в царские врата, кадят алтарь» (4:418). Беда еще в том, что обличения иногда переходят в уязвления противников и укоризны, отзываются иронией со свойственными им восклицаниями и игрой в возмущения. – «Истине свойственно являться к совести человеческой, не шутя и не дразня» (4:297, 298). И уж совсем плохо вытаскивать из общего дома сор, политый грязью отсебятины, «от которых всех более нечист тот, кто вытаскивает» (4:117).

К ближнему надо относиться с пониманием его немощей духовных и телесных. «Немощь брата надобно покрывать и тихо исправлять, доколе нет соблазна многим... Не бранить за порок, а только показывать его срам и последствия» (7:95). «Я, – свидетельствует Святитель, – знал человека, который, сделавшись болен, говорил себе: теперь Господь не требует от тебя усилий, которые, может быть, ты употребил бы не вполне, или неверно, или не к делу; ни дел, за которые тебе надлежало бы отвечать; но требует, чтобы ты просто и послушно принимал то, что Он творит с тобой». Святитель соглашается: «Таким образом (страдающий) имел в болезни мир, паче состояния здоровья» (3:51). «От немощного тела не требуйте много, чтобы оно не изнемогло больше, но оказывайте ему снисхождение, дабы, как говорит св. Максим, иметь в нем соработника в служении лучшему» (3:60). К сему можно добавить, что укрепляют тело силы духовные – «надобно лечить тело душой» (7:21).

Не надо быстро поддаваться обаянию кого-либо, но и не спешить говорить о ком-либо недоброе слово. – «Временное и случайное обаяние» бывает у «недальновидного» (7:57). «Вы еще изобрели выражение «обесовленный человек». Это сильнее, нежели беснуемый; это значит – почти превратившийся в беса. Сделайте милость, осмотритесь, в любви ли ходит сие выражение?» (7:114).

Следует помнить, что «всякое нарушение закона требует очищения, и благо нам, если очищение совершается временной скорбью» (3:74).

Святой Филарет, широко открывая наставления о том, чего надо избегать и что творить утверждает: «Полезно, когда у человека довольно дела и мало праздности» (9:77). «Печально, ... потому что многое видится и слышится, чего нельзя одобрить; и еще раз печально потому, что когда осудишь видимое и слышимое, надобно будет осуждать себя, при воспоминании реценного: “Не судите, да не судимы будете”» (14:247–248).

Молитвы Старцев «да помогут нам научиться исполнению» (7:95).

«Теперь скажем о ложной жизни, – начинает Святитель Филарет свои поучения о том, чего надо избегать. – Всякая жизнь плотская и греховная может назваться ложной... Жизни лицемерной, представляющей только поверхностный образ благочестия, особенно приличествует имя ложной» (7:126). Распространяется ложная жизнь грехами плотских людей – «неправым словом, недостойным примером» (7:126). «Боюсь бесконечности, – размышляет Святитель, – и говорю грешнику не довольно ревностному о исправлении: берегись, чтобы и тебе не заразиться ложной жизнью и не сделаться орудием к ее распространению» (7:136).

Зло произошло подобно тому, как происходит темнота, когда закрываешь глаза. «Сотворивший око не виноват, что ты закрыл глаза и тебе стало темно. К чему служит свобода? – К тому, чтобы избирать добро и блаженствовать по Ангельски и по человечески, а не только бродить по земле, как скот, или прозябать, как трава» (23:38). Опираясь на свободу, человеческий разум перестраивает, вернее – ломает, заповеди Закона Божия и едва ли не ставит человека на путь духовной тьмы. «В его построении заповедь II: «Правильно познавай Бога». Но сия положительная мысль заключается в первой заповеди. Вторая имеет свою мысль, отрицательную. IV: «Правильно делай». Это так неопределенно, что здесь и намека нет на четвертую заповедь истинную. VI: «Не вреди телу». Св. Апостол не так понимает шестую заповедь. Он говорит, что ненавидящий брата человекоубийца, хотя и не вредит «телу» брата. VII: «Не вреди душе». Неужели нарушение седьмой заповеди вредит только «душе», а «телу» не вредит? VIII: «Не вреди имению». Золото не чувствует никакого «вреда» от того, что оно украдено. Вор вредит не имению, а собственнику. В Катехизисе осторожнее сказано: «Не вредить собственности», то есть, не веществу имения, а праву собственности над имением. «Противоположения и соответствия» между заповедями составлены принужденно и едва ли могут вести к убеждению и пользе. Например: «Четвертая соответствует осьмой», – Четвертая заповедь: «Помни день субботний». Осьмая: «Не укради». Видно ли здесь соответствие? Не нужно ли сильного напряжения, чтобы оное найти? Нужно ли логическому разуму брать на себя притязание составлять систему заповедей, когда ее уже составила Божия премудрость? – Первая и большая заповедь: «Люби Бога»; вторая последующая: «Люби ближнего». Вот истинный источник духовно-нравственной жизни! Вот чистый от сего источника поток духовно-нравственной жизни! Апостол дополняет: “Исполнение Закона любы есть”» (13:65–66).

Влечет ко тьме и сила злая, но она в своей власти ограничена. «Православно ли сказано, что диавол не только искушает, но «понуждает к злу, и силой влечет и ввергает в пропасть греха»? Есть насилованные от диавола физически и страждущие, но дана ли диаволу власть неволить свободу христианина? Вразумите меня», – ставит вопросы с прозрачной критикой их, что более ясно видно в других его словах: «Благословенна сила святыни, так удобно побеждающая силу вражию, и в нашей немощи совершающаяся. Но как жалок человек, уже посетившую его силу света удержать не сумеющий!» (8:419–420; 9:78). Теряет он ее потому, что и ходит между сетями, поставленными от врага, и сам себе вяжет сети, или вражеские укрепляет, своими страстями. Сокруши, Господи, сети и избави создание Твое» (9:88).

Грехи бывают вольные и невольные. Святые Отцы учат, «Что грехи невольные происходят от вольных» (29:324). Самый великий грех – не прощаемый – хула против Духа Святого. Об этом грехе дает «изъяснение сам Евангелист, когда, упомянув об оном, присовокупляет: сие потому сказал Господь, что говорили – «в Нем дух нечистый» (Мк. 3:30). Итак, хуление книжников на Духа Святого состояло в том, что они, видя в чудесах Иисуса Христа силу Божию, – против совести своей и с упорной нераскаянностью называли дела Его бесовскими. Нет нужды более усиливаться – проникать сии глубины сатанины. Опасение, чтобы не согрешить против Духа Святого по неведению, – есть мысленное искушение. В разрешение сего довольно заметить, что всякий грех, сделанный по неведению, не есть грех против Духа Святого, но против Сына, Который есть Премудрость и источник ведения: грехи же против Сына прощаются, как сказано у евангелиста Матфея во главе двенадцатой» (29:240).       

Началом греха являются помыслы о чем-либо мирском, тянущем нас к земному. «Если жалуемся на леность и холодность, надобно поискать, не впал ли в душу какой из тех помыслов, кои тяготят долу, а не воспаряют горе; а это помыслы, в коих что-либо присвояется, или приписывается себе, успех дела, похвала, замечание недостатков ближних с перевесом в нашу пользу» (7:43). Так же и при стоянии на святой молитве: «Помыслы заботы мирской, неуместно приходящие во время святых упражнений, показывают, что душа не освободилась от пристрастия к земным вещам» (29:326–327). «Если мысли не всегда следуют молитве, то не потому ли, что следуют какой-нибудь привязанности здешнего мира, которая и развлекает их, как тяжесть, и препятствует воскриляться горе? В сем случае вспомним, как в песнопении поучает Церковь: «Всякое житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем». Отрекшись, душа, от всякого земного попечения, и мысли незачем будем возвращаться, когда призывается к горнему» (29:334).

Нечистоту помыслов подобает как можно быстрее извергать из своего сердца. А, между тем, люди нередко или извиняют их, или, «чувствуя их недостоинство, как-нибудь хотят подавить их в себе, стыдясь открыть, то есть изринуть их; либо, уязвясь ими на краткое время, забывают их, то есть все оставляют вверженное в сердце нечистое семя. Но чистое око Божие видит глубину сердца нашего и не может без отвращения видеть нечистоты там, где должно быть святилище Божие» (29:321). И потому Святитель настойчиво призывает: «Не давайте помыслам бесполезным и не основанным на истине вещей возмущать мир Ваш. Сохраняйте оный, дабы в мире души светлее видеть то, что Вам нужно часто видеть для правильного действования, и дабы действовать с полной и свободной силой» (35:29). Сражайтесь с помыслами (9:139). Скажите помыслу: «Смотри в книгу», в другие места заглянешь после (4:36). Когда ассирияне, подойдя к стенам града Иерусалима, кричали стоящим на них, хуля Бога и силясь поколебать их веру, тогда благочестивый царь Иезекия велел своим не отвечать, а сам ушел в храм для молитвы. «Так должны поступать и христиане во время обуревания помыслов. Не отвечай, не слушай, углубляйся в свое сердце, призывай имя Господа Иисуса, ограждайся крестным знамением, внешне и внутренне» (21:34). «Сего вам желаю, сие вам советую, сего прошу вам от Бога, пребывая с миром и любовью к вам» (35:29).

Причиной многих зол служат своеволие, самонадеянность, отсутствие любви, самовосхваление, недоверчивость, равнодушие... Именно на это обращает свое отеческое внимание Московский Иерарх и сетует, что впадают в некую самоизоляцию и не бегут от пороков, не стряхивают с себя греховную пыль. «Надобно, – пишет он, – остерегаться самовольно и самоусиленно искать желаемого устроения и утешения, а все делание приносить Господу в жертву совершенной преданности, с забвением своих сил» (10:222)... Жаль, что при постоянных «напоминаниях об осторожности, еще оказывается у нас или беззаботная, или самонадеянная, неосмотрительность» (15:23)... Отчего небольшие вещи вызывают немалые искушения? – Оттого, «что недовольно любви и согласия» (17:113)... «Много хвалимся и не довольно каемся. А время советует меньше хвалиться и больше молиться» (14:65)... «О, если бы вместо недоверчивости и разделений, столь ныне обыкновенных, более сообщались дети Церкви в любви, которая всему верит и всего надеется! (1Кор. 13:7). И немощные нашли бы в единстве силу, и малые колоски в снопах были бы целее и безопаснее» (29:223–224)... Для прочного мира лучше некоторый спор, «нежели под видом мира бесконечное равнодушие и предосторожности» (3:53)...

Самым распространенным злом является осуждение – подчас даже добро воспринимается с осуждением, ибо – век осуждения. «Монах, – рассказывает Святитель, – был милостив к нищему, а нищий сделался разбойником. Почему же обращено сие в посрамление монастырю и монашеству? – Правда, мир часто, не разбирая дела, указывает на темную черту и колет ею глаза, что особенно случается с духовенством. Благоразумные знают это и не спешат осуждать, и рассудят дело. А люди нынешнего века и добродетель порицать готовы, рядом с пороком» (10:457)... Чего обычно больше всего ищут люди? – «То правда, что ныне ищут обыкновенно больших очков, чтобы разглядеть сучец в оке служащего Церкви и обратить его в бревно. И это так известно, что пора бы учиться осторожности» (7:272)... Два послушника Киево-Печерской Лавры, как опять-таки рассказывает Святитель, прислали ему письмо, в котором изъявили свое желание переселиться в Гефсиманский скит и, «смиреннословя», тяжко осуждали святую обитель. Святитель это письмо направил наместнику Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандриту Антонию и к нему приписал: «Посылаю сие письмо для Вашего сведения, на случай, если придут, чтобы Вы имели о них предварительное сведение и знали не одно смиреннословие их, но и наклонность судить. Не надобно ли было бы посоветовать им, не только меньше судить, но и меньше изыскивать смиреннословие?» (10:46). Или, обращаясь к некоему лицу (предположительно к княгине С. И. Баратаевой), Святитель в нескольких словах обнаружил неприглядную внутреннюю сущность человека, наполненного осуждением: «Вы кого-то осуждали прежде, но теперь перестали, потому что видите многих худших его. Но не видите ли, что прежде Вы осуждали одного, а теперь осуждаете многих? А сердца их не видите. Неужели до Вас не касается сказанное: “Не судите, да не судимы будете”?» (Мф. 7:1) (21:43).

Чтобы отрезвить осуждающих, Святитель показывает пагубность осуждения для них же самих. «Для избежания греха осуждения, – учит Святитель, – надобно помышлять, что осуждение возвращается на осуждающего, не только судом Божиим, но, по тайным судьбам Божиим, часто самим делом. В чем осудит человек преткнувшегося ближнего, в том сам претыкается» (29:368). «В чем осуждаем других, в том нередко Господь отьемлет от нас Свою хранящую руку, и враг увлекает нас в те вины, которыми самонадеянно винили других» (29:254). И еще более строго: «Кто судит других – не призывает ли на себя суд?» (21:69). Осуждением наших ближних мы «много лишаем сами себя. Надобно сего беречься и заграждать сие осуждением и укорением себя, и молиться, чтобы Бог милостив был к тем, которых мы осудили, а к нам вместе с ними» (23:22; 21:19).

Не рекомендуется осуждать и тогда, когда нам кажется, что у нас есть для сего основания. Не судите, «хотя бы казалось, что и не без причины осуждаете, потому что ближний своему Господеви стоит или падает. А еще хуже, если судите, как судят судьи помышлений злых. Вы думаете, что люди празднословят, а они говорят о пользе души и о делании добра» (21:30; 23:22). Правду говорить о ближнем хорошо, но правда должна быть растворена любовью к нему. Делать это надо «без осуждения, и без тщеславия и превозношения себя, как будто лучше другого знающего правду... Притом надобно знать людей и дела, чтобы вместо правды не сказать укоризны, и вместо мира и пользы не произвесть вражды и вреда» (21:45). «Когда видим осудительное в ближнем, всегда можно и должно думать, что, может быть, мы видим хуже, нежели что есть, и, может быть, Бог видит в настоящем и будущем сего человека добро, которым покрываются или покроются недостатки, безвременно судимые нами. Как осуждали бы мы разбойника, по делам восприемлющего, когда его вели на крест! Но одно слово на кресте: «Помяни мя, Господи, во Царствии Своем» поставило его впереди нас на пути спасения и сделало для нас образцом» (29:338–339). «Назвать одного праведником, а другого извергом значит поставить одесную и ошуюю. Тот, которого Вы возвели в праведники, если осмотрителен, не захочет быть праведником пред Тем, Который пришел призвать не праведников, а грешников на покаяние; и напротив, я не знаю изверга, который у Пришедшего спасти грешников не мог сделаться праведником чрез покаяние. Что же сделает нам преждевременный суд, разве нас, судей, осудит?» (29:286). Есть один Праведный Судья – сердцеведец Бог. Мы ошибаемся даже в знании видимых дел, а тем более не можем точно и правильно знать намерения человека. Если он «виноват, то виноват Богу», как во многом и мы сами. С ним надо быть в мире так же, как желаем, чтобы и другие были с нами (29:322).

Иудеям говорил Никодим – «просвещенный князь их законов»: «Не должно осуждать Христа» (21:42). А к нам обращает свой глас Московский Святитель – Богопросвещенный святой Отец: «Не быть скору на осуждение ближнего и доверчиву к словам не добрым» (21:26), тем паче тогда, когда познаем «довольно свои грехи и немощи» (29:376). Если кто-либо увидит «себя хуже, нежели каким себе казался прежде, может быть это потому, что глаз становится чище, а это не худо» (21:45).

Потянуло к осуждению – противополагайте сему греховному влечению «молитву о том, кого покушались было осудить». Это доброе правило, «и не должно не радеть о сем, к

сугубому ущербу молитвы и братолюбия» (29:334). Возымейте «мысль смиренную, никого не осуждающую» (21:22). «Не станем строго судить чужих дел, за которые нам не отвечать, а осмотримся тщательно на путях наших, да управим наши стопы неуклонно в стезях правды и мира» (36:16). Вспомним: «Слово человеческое может быть изострено как меч, и тогда оно будет ранить и убивать; и может быть умягчено, как елей, и тогда будет врачевать» (23:21). Да умолкнет «осуждение ближнего, да молчит празднословие, да молчит всякая страсть» (21:33). «О если бы можно было, – говорим устами святого Иерарха, – сказать неосужденно нынешнее или вчерашнее слово: ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко!» (10:214).

Рядом с осуждением пребывают еще более страшные грехи: клевета, ложь, наушничество.

«Если клевета велика, то клеветник ужасен. И так надобно стараться дойти до истины в тяжком слове, дабы взять осторожность или от тяжко виновного, или от тяжкого клеветника» (7:67). Сама клевета страшна и путь ее тяжек: она «изгоняет, приводит в нищету, повергает в темницу – это тяжко» (3:75).

Ложь порицается всегда, с какой бы целью она ни допускалась: «Я, – говорит Святитель, – не одобряю правила: лгать, чтобы не беспокоить. Как бы ни была истина горька, она все слаще лжи. Если Бог посылает на меня уничижение в каком-либо скорбном приключении, кто смеет поправлять путь Провидения? И зачем хотят меня лишить наставления, которое мне Бог посылает? Если человек обманул меня однажды, под предлогом, чтобы не беспокоить, не должно ли мне каждую минуту опасаться, что он и теперь меня в чем-либо обманывает? Так для того, чтобы не беспокоить однажды, лишают спокойствия навсегда и разрушают доверенность» (5:24).

Наушничество Святитель называет «тяжким» словом, от которого необходимо избавиться (8:163).

Избегать надо и многоглаголания – как письменного, так и словесного (5:20).

Враг духовной жизни – самолюбие. «Самолюбие – враг общий. Но Тот, Кто бесконечной любовью за нас пожертвовал, положив за нас душу Свою и на сем Кресте распяв все страсти наши, имеет власть дать нам победу над самолюбием нашим. Будем для сего прилежно взирать на Его распятие и молиться о нашем сораспятии, не сетуя, что не вдруг даруется победа, но и не обленяясь в подвиге» (29:221).

Где самолюбие, там и честолюбие, и жестокость, сопутствуемые пьянством, как порождения пустой души, ушедшей далеко от ближних. «Когда я, – размышляет святой Филарет, – нахожу в некоторых склонность к честолюбию и даже пронырству, я спрашиваю: не хотите ли сим дополнить умеренное попечение об одном себе? Когда примечаю в иных рождающуюся жестокость характера, или страсть к пьянству, я думаю: не доказывает ли сие пустоты, которую оставляет в них недостаток утешения со стороны других?» (12:76–77).

Уводит от добра и тщеславие. «Если враг не может помешать сделаться доброму делу, то сделанное старается украсть помыслами тщеславия. Надобно делать и не позволять себя оправдывать» (29:334).

Честолюбивый и тщеславный знает только свое «я» и никого не терпит – бросает гнев, готовый все попрать и уничтожить. Если бы гнев соответствовал возможности, то все было бы им испепелено. «Вы не гневаетесь ли немного на людей? – спрашивает Святитель и советует: – А это, может быть, и не нужно. Какая надобность преувеличивать вину?» (8:231). «Сердиться не полезно. «Гнев мужа правды Божия не соделывает» (Иак. 1:20). Можно гневом только произвести или увеличить раздражение другого, а привести в лучшее расположение можно только терпением и миром» (21:48; 3:43). Гнев не врачуется гневом. «Твердая, но спокойная истина, вразумляет, обманывающую саму себя страсть» (8:451). Еще языческая мудрость гласила: «Когда ты чувствуешь себя раздраженным, ничего не говори и не делай тотчас, а остановись и прочитай все буквы алфавита. Язычник ничего не нашел для умирения духа лучше азбуки. Мы христиане знаем лучшие слова, которые можно дать уму и сердцу, чтобы утишить волнение» (8:454). Христинину рекомендуется: в греховные минуты гнева, раздражения «утишить страсть рассуждением и молитвой, и потом с умеренностью произнести обличение, и со снисхождением определить наказание согрешившему. «Плод правды сеется в мире творящим мир» (23:28).

Законом христианину не позволяется уныние. «Если бы позволительно было предаваться унынию, то в какое глубокое уныние надлежало бы придти при воззрении не на один какой- нибудь случай, но на все или, по крайней мере, на многое, что около нас» (10:457). Приходит уныние – христианин да вспомнит «утешение Божие: “Егоже... любит Господь, наказует”» (Притч. 3:12) (29:342); «в искушении человеческом унывать не должно: верен Бог сотворити избытие» (36:15). Какие бы ни случились обстоятельства – унывать не надобно: от уныния делам не лучше, а нам самим хуже» (23:42). Унынием мы только радуем врага наших душ. «Он хочет унынием ослабить и остановить душу в ее пути. Бог хощет терпения и надежды, если подвергает душу лишению, для ее испытания и очищения» (21:18). Особенно не надо представлять себя жалким и унывать там, «где нет беды» (21:46). «Восскорбим, опечалимся, да приимет сие Господь, как жертву покаяния, но да сохранит нас от уныния и да не лишит упования нашего в смирении нашем» (10:457).

Близким к унынию, своего рода ее ветвью, есть сетование, скорбь. – «И плач Святых о временном лишении не назван благоприятной жертвой Богу, а наше продолжительное и тяжкое сетование не только не богоугодно, но даже бывает грешно. Нам сказано: “Не скорбите якоже прочии, не имущии упования”» (23:33).

Следствием уныния и гордости бывает тяжелейший – смертный – грех отчаяния. «Недавно читал я, – пишет Святитель, – что отчаяние есть порождение гордости... Мы стоим того, чтобы отчаяться, но благодать Божия не заслуживает того, чтобы потерять надежду на нее. Она дает нам право и паче упования в упование веровать» (29:280–281).

Страсть сребролюбия обличается упреком одной покойной игумении, у которой нашлось «много денег в билетах» на «нее, сестер, и без имени». «Имел я мысль, – свидетельствует святой Филарет, – что покойная не весь монастырский доход вносила в книги. Но не думал, чтобы что-нибудь далеко уклонилось от правого пути». «Удивительно, как много долгов на монастыре она оставила». Постройки же монастырские возведены не у места, кое-как – «кровля от редких стропил гнется». «Господи, – молится Святитель за почившую и живущих, – прости всех нас грешных» (9:353, 354, 384, 354).

Против лености в духовном делании Святитель пишет: «Еже хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе, не обретаю. Знаю, что если хотение было бы тверже и вернее, не то было бы. Не за помощью Божией дело» (8:73). «Господь да обретает Вас бдящим пред Ним и дарует Вам преуспеяние в благоделании, а Вы, обретая сию помощь, призовите помощь и мне, да возбужден буду, и да приимет силу дело над уясняющими его поделиями» (7:307). «Помолитесь, да избавлюся от лености и суеты» (8:73).

Искажает духовное делание непослушание – даже в чем- либо кажущемся малым. «Непослушание не есть добро. Правило с намерением оказать непослушание, в надежде, что оно простится, есть опасное правило... Если кто не послушается в малом, то какая надежда послушания в большем?» (29:260).

Недопустим соблазн. – «Чтобы не произошло вреда званию, не надобно позволять себе неблаговидностей, в которых нет нравственного зла, но в которых недостает порядка, и которые дают случай неблагоприятным мнениям. Апостол не хотел мяса ясти во веки, да не соблазнит брата» (9:178).

Не приносит пользы праздное любопытство. – «Для спасения нужно веровать, исполнять заповеди, очищать сердце, а не любопытствовать» (23:10).

Губят духовную жизнь безнравственные зрелища и такая же литература. – «Что дешевое вино губительно действует на народ... написал я, – свидетельствует Московский Иерарх, – в отчете епархиальном Святейшему Синоду, и присовокупил доказательства. То же писал я о безнравственных зрелищах и о безверной и безнравственной литературе; и в заключении сказал: об охранительном действовании законодательными и административными мерами, уповательно, Святейший Синод прострет предстательствующий и умоляющий глас к державному защитнику Церкви». Однако, – скорбит Святитель, – «писать сие побудила меня обязанность, а не надежда успеха» (10:423).

Скорбит Святитель и о том, что приносят вред общественные увеселения и не принимается во внимание голос протеста. – «Предположить о прекращении в настоящее время общественных увеселений я не решился, по уверенности, что не послушают, а при случаях говаривал, что не благовременно теперь веселие. Те, которые так думали и без меня, подтверждают сие, а другие думают свое. В день святителя Николая в проповеди (вероятно, в «беседе о милосердии к бедным». – К. С.) я позволил себе усомниться о достоинстве увеселений, учреждаемых с благотворительной целью. Говорят, одно из значущих лиц показало при сем неприятный вид, и произошли о сем разговоры. Несмотря на то, мне представляется вопрос, не напечатать ли сию проповедь, чтобы то было свидетельство, хотя вероятно, безуспешное, против возобновления в следующий великий пост подобного прошлогоднему зрелища, в котором люди высшего круга превращались в лицедеев» (8:364).

Зло усугубляется тем, что находятся такие люди, которые «своими пристрастными глазами смотреть заставляют и других. Желательно быть в единстве с добрыми людьми, и, конечно, горько, когда сего и с сими не оказывается» (10:213).

* * *

«Не развивая обширных картин мглы» (8:185), указав на то, чего надо опасаться и избегать, святой Иерарх зовет: «Постараемся же исправлять погрешивших с терпением, чтобы исправить опущенное, может быть, и нами» (98:405). «Худой век охотнее верит худому, нежели доброму, ... соблазн идет скорее назидания и надобно беречься не только зла, но и небрежности, ... питающей соблазн» (8:75). К сему можно присоединить: «Не внимать действиям лукавых, а утверждать ум в присутствии Божием и молитве, ... испытывать внимательно себя, не удерживает ли человек добровольно какого страстного помысла, или чего темного в совести, что открывает дорогу и доступ обитателям тьмы, и тщательно – хранить и восстановлять мир совести. Не нужно ли еще советовать, чтобы человек в своих действиях вообще сохранял спокойную твердость и остерегался всякого волнения и раздражения? Ибо волнение и раздражение нерв усиливает способность принимать впечатления темного невидимого» (8:71).

И еще: Святитель напоминает очень важное, что каждый несет ответственность за свои поступки – не за чужие: «Грех или недостаток отца или матери не может лишить блаженства сына». Пророк Иезекииль сказал: «Сын не возьмет неправды отца своего» (Иез. 18:20) (29:303).

Вывод краток – в виде рецепта – и потому предельно ясен: жесткое самообличение «положить в довольно глубокую ступку смирения и довольно толочь пестом терпения; сей порошок принимать каждый раз, когда начнут бить в голову высящиеся помыслы» (7:25). «Побеждать благим злое... Если для сего употребить в пособие терпение и смирение – это все прибыль добра. Надобно пользоваться такими случаями к благоприобретению» (36:15).

И Святитель молится, научая и нас повторять: «Искуси мя, Господи, и испытай мя, и виждь, аще есть путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен» (7:43).

«Открытие источников зла, – учит Московский Святитель, – может быть началом добра (см. предшествующий раздел: «Избегай...» – К. С), потому что чрез заграждение источников должны иссякнуть потоки. Но лучше было бы, если бы ранее были не только верные руки, но и острые очи» (19–2:127).

Помогают человеку творить то, к чему он призван Провидением, лихие годы (см.: 2:76). Но не всегда человек зрит Руку Божию. И Святитель свидетельствует: «Нынешнее время строго... А мы мало приносим плодов покаяния, чтобы отдалить секиру от корене древа» (2:90). Или: «Невидимые, но подлинные грехи видеть иногда препятствуют человеку видимые, но мнимые добродетели» (3:4).

Как же жить, подвизаться, чтобы творить не мнимые, не приносящие пользы, а подлинные добрые дела? – Краткий ответ был дан давным-давно – еще в Ветхом Зачете святым Псалмопевцем: «Уклонись от зла и сотвори благо; взыщи мира и пожени и» (Пс. 33:15). Пространный ответ дается святым Митрополитом Филаретом.

* * *

Трудно определить (мне кажется – даже невозможно), когда и с чего начинается духовная жизнь – то ли с присущей христианской душе жажды познать Бога, то ли с осмысления цели своего явления в мир, то ли с какого-либо события, встряхнувшего нас и побудившего глубоко задуматься над бегом времени – и куда; то ли... Можно так продолжать и продолжать, как равно говорить и говорить о совершении добрых дел, выстраивать некую систему или последовательность, исходя из наставлений мудрого Московского Иерарха, но всегда может встать вопрос: а достаточно ли верно это построение? – Верно одно: все добрые дела, как увы! и недобрые, взаимосвязаны. Так стоит ли придавать много значения тому, что та или иная добродетель, то или иное свидетельство о духовном состоянии стоит не совсем на своем месте? Да будет так, как воспринимается!..

Жить надо в вере в Бога, в Его близость к нам, в то, что Он видит нас, слышит, простирает к нам Свои объятия и готов всякий час принять нас, если только не препятствует сему наше своеволие. – «Не должно забывать, что Бог может безутешному чрез минуту даровать утешение, и надобно жить в сей вере» (3:10).

Начатое верой и с верой надобно продолжать с надеждой на Бога, на Его благодать, «которая благоволила делу начаться и расти. Но какая с нашей стороны возможна попечительность и предусмотрительность, надобно ее употребить» (3:67). Не будет лишним вспомнить здесь, чему учил «Врач душ и телес исцеляемых» Господь наш Иисус Христос (наставления Спасителя никогда не лишни): «Вера твоя спасет тя, иди в мире» (Мф. 5:34); «се, здрав еси, ктому не согрешай» (Ин. 5:14). Это вспоминание утверждает в вере и надежде на Бога, вселяет в душу мир, побуждает с благородным сердцем «всегда жить и поступать по святой воле Божией» (17:22). И Святитель призывает: «Не дряхлейте душой,... а укрепляйтесь верой и надеждой. Когда Бог долготерпит нам, то верно хощет покаяния нашего. А когда устрашает нас примерами наказаний, то возбуждает к покаянию. Употребим же и страх наказания и надежду помилования к возбуждению себя и к укреплению в спасительном подвиге. Притом не надобно забывать, что единый истинный Победитель мира и Князь Его есть Господь наш Иисус Христос – чем тверже держимся Его, тем вернее участвуем в победе. Без Мене, глаголет Он, не можете творить ничесоже. Если дело наше не делается, то не от того ли, что без Него творить хотим, то есть, на себя надеемся. Признаем нашу немощь; познаем Его силу; все во имя Его; и благопоспешит нам» (17:112). Уповайте на Него, и Он «сотворит, что ведает лучшим и спасительным. Старайтесь, как можно, помощью помышления о Боге и призывания Его приводить в порядок и тихое состояние Ваши чувствования... Всего более надобно жить Богом» (29:256). Не падайте духом и даже не говорите «о безутешности: христианину не должно оставаться навсегда безутешным и беречься, чтобы безутешностью не упрекать Провидения. Бог всякого утешения (2Кор. 1:3) неужели так оскудел утешением, что не имеет оного для вас? Имеет и дарует: отверзайте сердце и принимайте; не ставьте печальных воспоминаний крепкой стеной против утешения Божия; пусть они находят и проходят, как облака, а свет Христов беспрепятственно входит в печальную душу и светится в ней своим светлым утешением так, чтобы тьма печали не объяла его» (29:341–342).

Больше всего надо стараться любить Небесного Отца. «Смотрите, в каком ужасном случае не ужаснулся Авраам (Быт. 22:1–18); но, поскольку он всем пожертвовал любви Божественной, то ничего не потерял, а все получил свыше чаяния» (29:239). Тех, которые высказывают желание научить их «подлинной любви ко Господу, Святитель вопрошает: учил ли их кто-нибудь «любить любезных» людей, не любят ли они сильно, не учась сему! «Неужели удобнее любить то, что менее достойно любви? – «Оглушаются греси ея мнози; яко возлюби много»: где училась она так любить? Вместо елея у ней были слезы покаяния; любовь Божия к кающейся, яко небесный огонь, упала на нее; и светильник ее возгорелся» (Лк. 7:36–50) (3:25). Бог знает наши немощи и не требует от нас чего-либо непосильного – «суровой пищи, жесткого ложа и подобного сему», а «тихой молитвы» (3:36). «Сердца человеческого и любящего (естественной любовью) не браню, – учит Святитель, – ибо лучше ли холодное и каменное? Каменное надобно разбить, холодное согреть, чувствительное и любящее надобно возвысить от любви естественной и духовной» (4:76).

Наш Спаситель для христианина должен быть «центром действий». Если будем верны «в стремлении к сему центру – совершенно будет в Нем единство наше» (4:200), в Нем будем «и от удаленных не далеки» (4:154). «Благо есть, когда можем служить Богу с внутренним жаром и услаждением. Подвиг становится не трудным, потому что сам себя награждает. Но если, несмотря на невольную холодность, с миром и твердостью продолжаем служить Богу, не благо ли и сие? Призрит Господь на неуслаждаемый подвиг и не лишит его награды, теперь скрываемой» (3:63).

Сила наша на делание угодное Христу Богу есть радость в Господе и о Господе (7:222). «Хорошо, если радуемся Богу, Помощнику нашему. Но когда к радости о Боге присоединяется радость о дарах Его нам – не всегда приметишь, как примешается сюда радость о себе, и сие примешение лишит радость Божественную чистоты, ей свойственной. Потому очень надобная осторожность присоединять к приятному пряное, к радости трепет, к радости о Боге трепет о своем недостоинстве, которое может и чистый источник возмутить излишним движением, и свет затмить, или превратить в поверхностный блеск и призрак» (5:8; 3:14). А как отличить радость земную от печали о Господе? – «Радость земная проницается печалью, потому что душа сокровенно чувствует неудовлетворительность земного и потребности лучшего. Печаль о Господе проницается радостью потому, что душа предчувствует то, что сказано Апостолом: «Печаль яже по Бозе... спасение соделывает». Да взыщем радости, – взывает Святитель, – в которой бы не скрывалось жало печали. Да не страшимся и печали, которая в радость будет» (3:54–55).

Печаль по Бозе неразрывна с благодарностью Ему. – «Благодарность принадлежит Богу, благодеющему нам многоразлично, а предметом скорби должны быть грехи наши. Так и благодарность и скорбь будут у места» (29:254).

Надо за все благодарить Господа и все подчинить Его святой воле. – «Кийждо своей мыслью да извествуется, только бы мысль сия подчинена была послушанию пред Богом» (19–1:112). Вот дело: «Учиться приносить в жертву Богу все, что нас как-нибудь занимает между человеками» (19–1:115). И это не потому, что Бог повелевает так, как правосудный Судья – Он «бесконечен в милосердии, но нам повелевает знать свою меру» (7:172).

Непременная обязанность – «делать угодное Богу» (8:108). А для сего необходимо восчувствовать вездеприсутствие Божие. «От человека зависит поставить себя в присутствие Божие размышлением, что Господь близ есть, что Он видит нас и сокровеннейшую внутренность нашу, но оживить в нас чувство присутствия Божия есть дело Божие и дар Божий. Лишение сего надлежит принимать со смирением и осуждением своего недостоинства и уверять себя, что Бог тем не менее присутствует, хотя мы не ощущаем Его присутствия» (29:331). Имея крепкую веру в Бога, сопровождаемую несомненной надеждой на Него, вседушевной любовью к Нему..., невозможно не исповедовать ее пред другими, но опять таки – не по своему дерзновению, а по воле Божией, по ревности о Боге. «Что святее, что вожделеннее для Христинина, как исповедать Христа пред языческим правительством во славу Христову, в утверждение верующих, в наставлении неведущих?» – вопрошает Святитель и завершает: «Верные рабы Божии... ожидали звания Божия» (29:299).

Великое благо тому человеку, у которого сердце и жизнь есть Господь наш Иисус Христос, – «и не только ему, но, чрез него, и приближающимся к нему. Ибо какая сила в средоточии, такая распространяется и в окружности, и действует в ней. И обратно: лишающий себя сего дара своим нерадением лишает чего-нибудь и других» (7:121).

Поистине, подлинное утешение в Боге. И «если Господь даст Вам иногда вкусить в сердце Вашем, как Он благ, приносите Ему сие чувство в чистую жертву благодарности, помышляя что то Его дар, ниспосылаемый по милости, а не трудов наших приобретение. Чего стоят пред Богом наши малые усилия, которые притом не иначе делаем, как Его же помощью? И если что делаем для Него, не всегда ли больше остается того, что должны мы делать, но чего еще не сделали?» (29:254).

Если же кто долго жил только «любовью к сотворенному, – хотя не беззаконной, – и потом познал долг и потребность жить любовью к Несозданному, тот пусть терпеливо переносит ощущение скудости любви. Оно должно иметь место по порядку: когда тварная любовь должна умереть, дабы родилась любовь Божественная» (3:11).

* * *

Не спасаемся мы, если не заботимся и о спасении ближних. Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов прямо говорит: «Не любяй бо брата, пребывает в смерти» (1Ин. 3:14). Так же прямо говорит и Московский Иерарх: «Желание спасения себе не достигнет исполнения, если откажемся от желания спасения ближних. А если желаем спасения ближним, имеем нужду попещись о их мире, особенно тех из них, которые особенным устроением Божиим поручены нашему попечению» (3:64–65).

Господь требует от нас не суровости подвига, а тихой любви к ближнему, понимания его, снисхождения к нему (5:9; 3:36). И Святитель напоминает слова св. Иоанна Богослова: «Не любим словом, ниже языком, но делом и истиною» (1Ин. 3:18) (7:74).

Любовь, по своему свойству, «мыслит только доброе» и потому даже в обыкновенной деятельности ближнего видит преимущественно нечто доброе и, более того, «нечто особенно доброе» (14:37). Видит и желает помочь. И вот что рассказывает Святитель: «Любовь христианина, желающая ближнему спасения, просит меня написать то, что теперь напишу. Оружейник... Батов, ... раскольник беспоповщинской секты, для выдачи в замужество своей дочери имеет нужду в деньгах. Ему надобно помочь следующим образом. Вы (архиепископ Тверской Алексий, тогда еще епископ Тульский и Белевский. – К. С.) найдете благорасположенного и скромного человека, преимущественно купца, который скажет Батову: я узнал, что вы были прежде в довольстве, а ныне находитесь в нужде; предлагаю вам сто рублей (при сем посылаемые) в займы или безвозвратно, как хотите. При сем не надобно упоминать ни Вашего ни моего имени, потому что иначе Батов, ревностный поддерживатель раскола в Туле, не примет пособия... Сделайте милость, не поскучайте исполнить сие с точностью, и Господь сие малое благотворение да сделает удою для спасительного уловления блуждающего во мрежу церковную» (14:192–193). Действенно будет и обличение, если оно соединено с любовью. – «Обличать лукавство, для обращения людей к искренности, надобно, только делать сие надобно с любовью; тогда только успех. Смущаясь другими, смущаем других, а не исправляем» (29:312).

Человеколюбие должно являть и тогда, когда нет или почти нет надежды, что оно правильно будет встречено. – «Утруждаю Вас делом человеколюбия, может быть с малой надеждой успеха, но в деле человеколюбия позволительно действовать и с малой надеждой успеха, и не стыдно получить отказ!» (13:91).

Приятно и хорошо, если кого-либо «встречают по любви и смирению, или хотя по обычаю, но приказывать о сем значит встречать самого себя» (8:384). Встречают с любовью – «благодарите Бога за имеющих любовь, и за то, что Он дает Вам утешение видеть сие; бойтесь только думать, что Вы заслужили сие. В чадах Божиих любит любовь Божия, а она любит и недостойных, по снисхождению и человеколюбию. Посему не может человек сказать: «Видно, я достоин, когда меня любят». Нет, милость Божия то, что тебя любят добрые души; питайся их добротой и любовью, и взаимно служи им любовью» (5:8; 3:22).

Святитель радуется, «что завещанное Преподобным Сергием человеколюбие распространяет свой дух и свои действия. Господь да утвердит сие, еже Он сделал благодатью Своей» (8:214).

Духовно устроенный человек никого не осуждает, а тем паче невинного (3:16); он и думает не подобно прочим, «а как совесть и живущий» в нем «дух ощущает и видит» (7:111). Его мысль: «Желаю лучше думать, что все люди добрые, но неверно понимают друг друга» (14:248).

И словом, и примером учит Святитель прощать ближнего. «Дар прощать выше дара исправлять наказанием. Успевает тот, кто берется за дело своея меры» (7:28). Не надо вдруг доверять помыслу, «что мы правы, а другие виноваты. Вероятно, что и они в чем-нибудь правы, и мы в чем-нибудь виноваты. Не только должны мы прощать, но прощать так, как и сами имеющие нужду в прощении» (29:341). Если сказано святой Церковью: «Простим вся воскресением», то и надо простить «вся» для радости Праздника (4:169). Святитель сам прощает всех и просит прощения для себя: «Взирая на милосердие Господа Спасителя нашего, крестной жертвой приобретшего прощение всем нам, молю Его подать Вам, и всем вам прощение, в чем кто требует оного. С надеждой прошу и себе Вашего прощения, во всяком слове и деле, по нерассуждению моему или нетерпеливости причинившим оскорбление или смущение, и Вашей молитвы, да принесу покаяние нераскаянное во спасение, и приму от Многомилостивого прощение многих грехов моих» (9:268–269). И еще: «Господь да призрит на смирение Ваше, отцы и братия, с которым просите прощения, и да простит Вам все, требующее прощения, и да вознесет кроткие и смиренные во спасение. И моя гордость хочет смириться, подражая Вашему смирению: и, припадая, прошу себе прощения и молитв Ваших» (9:317–318). «В преддверии дней покаяния прошу от Вас и братии прощения; и вам всем от милосердного Господа, в чем имеете нужду, прощение, благословение, во благе утверждение и преспеяние призываю» (8:10–11).

Достойно христианина не подозревать только по слухам. Но когда слух дойдет до «надзирающего», «то не есть ли сие какое-нибудь указание Провидения? Именно: указание усилить внимание и наблюдение, дабы потом лечить или болезнь порока, или болезнь подозрения, разносимую слухами» (7:31). Во всех случаях надо слух проверить – «узнать дело, как оно есть», а не принимать так, как кому-либо кажется или как нравится видеть (17:104).

Бог есть Бог мира (1Кор. 14:33) – и христианину надобно быть мирну. «Но для чего призываем мир? Для чего Сам Господь повелевает призывать его? – вопрошает святой Архипастырь и отвечает: – Без сомненья, или для того, что именно в нем недостаток или несовершенно им обладаем, или обладаем не без опасности нарушения и утраты оного. Так бывает со всем во времени: неизменное, ненарушимое, безопасное принадлежит вечности» (3:40). «Мир лучший щит» (8:59) и «польза общих дел» (19–1:97). Это – сокровище, которое надо стеречь и к которому не допускать покушающихся похитить его (3:45). Жить надо со всеми в мире. – «Как мириться с людьми, кои не желают мира?» – Ответ в Священном Писании: «С ненавидящими мира бех мирен» (Пс. 119:6) (29:304). «И если не отрекался некто с ненавидящими мира быть мирен, не отрекайтесь иметь мир с погрешающими, не отрекающимися от исправления» (8:251). Деловые споры не должны нарушать мир. «По должности надобно всякого побуждать к исправности в деле, потому что сего требует правда и польза дела. Я слыхал, – пишет Святитель, – что Платон и Гавриил (оба «Синодальные» митрополиты. – К. С.) после жаркого спора в Синоде по делам, прямо из Синода ехали вместе к тому или другому из них обедать. – Так дела не мешали тогда миру» (17:87). Даже «худой мир лучше брани», – напоминает Святитель известную пословицу (8:360). И, на тот же худой конец, надо быть мирным «при исполнении своего долга» (4:96). Возникла ссора – спеши исправить дело «самым тихим образом... со снисхождением и любовью» (19–1:98). – «Благо есть искать мира в помышлении о Небесном и о ничтожности земного. Впрочем, земными потребностями нельзя пренебрегать тем, которые должны пещись о братии. То, что для Неба, да делаем, как дело, а то, что нужно для земли, как поделие, и не столько для себя, как для братии» (3:47).

Святитель настойчиво и просит, и велит:

«Сделайте милость, обратите все попечение не на взыскание за прошедшее, но на благоуправление человека идти по пути мира и общей пользы. Указывайте ему его уклонения; показывайте должное и Вам угодное; руководствуйте его отеческим непосредственным словом, чтобы не было неприятной для Вас и для него нужды ставить приказные заставы на пути, которого неправости он не видит» (19–1:98). «Бросьте распри, которые нельзя уже продолжать, – довольно строго велит святой Филарет наместнику Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандриту Афанасию, – и займитесь выбором такого человека, которого служение было бы угодно Преподобному Сергию и полезно Лавре, не думая о том, чтобы угодить только себе или мне» (17:121). И к другому наместнику той же святой Обители архимандриту Антонию более мягко и сердечно пишет: «Будьте мирны с потерявшими мир ошибкой, по ухищрению врага. Мир всем» (8:107). «Да будет мир окрест, наипаче же внутри» (4:648).

«Бог Слово да речет мир на люди Своя и на обращающия сердца к Нему» (3:40).

Не положено огорчать ближнего, но и заниматься ненужным угождением. «Вы требуете, чтобы Вас не огорчали, – пишет Святитель к княгине С. И. Баратаевой, – не так же ли справедливо требовать и от Вас, чтобы Вы не обременяли без нужды? Научитесь быть просты, не называть людей изысканными именами, которые выше их, и не занимайтесь ненужными угождениями» (21:15).

Недоброе отношение хорошо уврачевать любовью. «Хорошо и полезно покрыть, если какая была нелюбовь прошедшая, и победить, если какая остается нелюбовь настоящая, и совершенно водворить любовь. Богу сие угодно и от Бога возможно» (21:15).

Также хорошо не быть равнодушным к ближнему, а являть единодушие, больше «внимания к видам человеческим», ибо «дело Божие особенно призывает к чистой ревности» (7:165). «Если есть чувство равнодушия к земному, только бы душа не оторвалась от Неба: то да хранит душа сие чувство и да держится Неба. Но сему не противоречит то, чтобы не равнодушным быть к скорбящему ближнему. В сем есть братолюбие, а оно не отторгает от Неба» (3:79–80).

По духовному закону «надобно быть великодушну» (14:262). Вот какими словами Святитель благодарит такого человека: «Не имею сил ни средств, чтобы возблагодарить Ваше сиятельство за милостивое ко мне внимание и благоволение, толикими опытами явленное и являемое, с таким снисхождением к моим просьбам, с таким участием в моих затруднениях... Чем менее могу приписать сие моему достоинству, тем более радуюсь о Вашей душе... К Верховному Источнику любви и благодати прибегаю и взываю, да... сохранит Вас в Своей любви и благодати» (16:77–78).

Строгость лучше не применять. «Боюсь строгости для других, – свидетельствует Святитель, – потому что боюсь ея для себя. И зная, что по грехам моим, я первый достоин изгнания, боюсь без крайней нужды изгонять других» (4:444). «Примите в рассуждение, что суровые слова раздражают людей, а раздражение препятствует принимать назидание, и, что напротив, кроткие слова и суровых людей умягчают. Рабу Господню, по Апостолу, подобает кротку быти, учительну, незлобиву (2Тим. 2:24)... Да не будет ревность жестока и слово ревности да умягчается и услаждается словом любви» (19–1:206).

Дав слово – надо исполнять – не обманывать. «Мне, – говорит о себе Святитель, – надобно исполнить слово, данное в прошедшем еще году, быть в Коломне. Правда, я обещал только условно, буде можно, но там ожидают. И обмануть сие ожидание совестно» (7:80). «В честном человеке» даже грубость воспринимается без особого осуждения – в нем «буде, и подлинно есть, не опасна» (17:129).

Должно никого не называть проклятым. «Господь да даст исправление и очищение всякому, имеющему в том нужду, какими Сам ведает средствами» (7:162).

Привлекательно действие в простоте. «Как не догадался до сих пор, что простота облегчает, а изысканность мучит?» (8:136; 23:39) – в вопросительной форме Святитель показывает ее полезность и зовет: «Будем действовать... просто» (7:142). «Поступайте просто, не слишком заботясь и не торопясь, а спокойно исполняя должное, полагаясь на волю Божию и на сердце царево. В речи не хвалите государя, а говорите что-нибудь полезное и правдивое, и то не много» (19–1:47). Догадки наши ненадежны – ими невозможно проникнуть в душу кого-либо, а потому «надежнее следовать простым сказаниям очевидцев и близких к ним» (15:52). Прекрасно, когда простоте сопутствует мудрость – «надобно, чтобы простота была не без мудрости» (23:38). «Вы боитесь уверток о. казначея, – примиряет Святитель отступивших от мудрой простоты. – Но в бывшем пред сим деле увертки его не спасли, и Вам не повредили: следственно, нечего их бояться. А это не увертка, что он требует рассмотрения отчета. Увертку делаете Вы, если не даете рассматривать. Поступайте сами прямо и беспристрастно, и тогда не бойтесь уверток другого» (17:118).

За несчастных надо ходатайствовать и являть им свое милосердие. Первое, по преимуществу, принадлежит священнослужителям, второе – всем.

«Мы, служащие Церкви, – заявляет Святитель, – по древнему преданию имеем право и обязанность ходатайствовать за несчастных» (13:91).

Святитель придает большое значение милосердию и к этой теме неоднократно возвращается.

Святой апостол Павел, напоминает Московский Иерарх, собирал милостыню и промышлял «добрая не токмо пред Богом», чтобы милостыня «была верно употреблена, «но и пред человеки», чтобы не сомневались в добром ее употреблении. Вот пример и наставление для людей проходящих должности общественные» (7:110). «Господь да явится нам в щедротах Своих, нищих ради людей Своих» (7:403).

Святитель радуется доброте чад своей Митрополии: «Утешили меня братия Московской Церкви человеколюбием к бедствующим в Сирии христианам. В течение месяца открытия подписки собрано и препровождено 18.000 р.» (4:584).

Радуется Святитель о милосердии и призывает расширить свои объятия: употребите муку для питания странных. «Мне всегда казалось, что в сем роде вспоможения больше пользы и общения душевного, нежели в холодном денежном подаянии» (7:163–164). «Бедным служителям Лавры помогать надобно. Подумать, не употребить ли такой способ, чтобы отпускать им хлеб, то есть муку, применяясь к числу семейства, за половинную, например, цену, дабы пособие в нужде получили и бережливее употребляли, получая не даром» (7:89). Пошлите вспомоществование и «арзамасским нуждающимся» (7:246). «Мне кажется, – продолжает Святитель, – по духовному закону, надлежало бы ... помогать ближним в нужде врачебным знанием» (8:264–265). Но Святитель замечает, что при творении милостыни следует иметь и некоторую осторожность: «Помочь нуждающимся, особенно больным, дровами Бог благословит, с наблюдением, чтобы верно было» (7:392). Работающим ежедневно «я согласен положить, кроме штатного, дополнительное жалованье, только бы не ленивым, не ворам и не пияницам. Мне никто не представлял, что они точно нуждаются и не имеют довольно времени работать на себя, а что ленятся, воруют и пьянствуют, то издавна известно. Очень рад буду, если пособием в содержании сделается пособие их поведению» (7:29). – И распоряжение о помощи страждущим грекам: «Будут просить в пожертвование... Посмотрите в ризнице, ... нет ли камней не в деле... Кажется можно отдать и на немалую цену: да будет исполнена заповедь Апостольская, да Господь, видя милость, милостью благословит место Свое и простит грехи живущих в нем. Святую веру и спасение получили мы от греков! Чего жаль за такое приобретение?» (17:21).

Как правило, Святитель сам помогает – своими средствами: «Оденьте бедных учеников. Для сего возьмите от меня полтораста или двести рублей серебром» (8:265). Или: «Погорелым и бедным помогите по рассуждению, взяв из моих денег ста три рублей» (7:109. См. и 7:287). «Раздайте сто милостин по три рубля серебром, но не от обители, а от меня: да молитвами меньшей братии Своей поможет Господь нуждам Церкви Своей, имиже весть судьбами, просветив наше неведение и не помянув наших грехов и недостоинства» (8:10). «Ваш покорный слуга бродит посреди забот о местах и семействах после умерших пятидесяти пяти священников Московской епархии, в течение нынешнего года» (4:281. См также: 7:26, 54, 88, 108, 123, 222; 8:60, 78, 279; 9:365, 371...).

Как правильно относится к милостыне дающему и принимающему? – «Дающий пособие должен благодарить Бога, что может дать; и приемлющий должен благодарить Бога, Который послал дающего» (31:485). «Слава Богу, что мы можем споспешествовать пропитанию нуждающихся... Без нужды не многие пойдут к чужому хлебу, щам и каше, и что следственно пользуются истинно нуждающиеся. А это уже благословение благотворению, когда оно достается истинно бедным» (7:350–351).

Милость хороша, но с ней должна быть и правда. Вот как это утверждает Святитель: «Зачем прискакал Вифанский казначей? Прошение можно было прислать при письме. Напрасно думает, что, став лицем к лицу, может силой вырвать, чего желает. Милость хороша, но и правды обижать не надобно» (9:246). Правду надо говорить, «хотя бы надобно было говорить и такую, от которой стыдно» (16:101).

В отношениях с ближними надо быть рассудительным. «На нерассудительные поступки не должно отвечать другими нерассудительными» (7:102). Надо «стараться не слушать нелепости, и не обращать на них внимания, а молиться». Если кто их слышит – «не надобно этому смеяться, ибо хула не смешна, а отвратительна; надобно же призывать имя Господа нашего Иисуса Христа и ограждать себя крестным знамением» (17:33). Нелепым слухам, коснувшимся нас, – не оскорбляться. «В нынешние времена это не редкость» (14:189).

К холодным людям можно быть холодными, но при условии – не повредить любви. «Относительно Вашей холодности к тем, которые Вам оказывают холодность, не осуждаю Вас и не требую от Вас ничего особенного, – пишет Святитель, – только внимайте себе, чтобы вид холодности, показываемый некоторым для назидания других, не перешел в чувство холодности и не повредил любви. Обхождение простое, мирное, спокойное, как без изысканной ласки, так и без ухищряемой холодности, полезно в отношении к немирным и не повредит мирным» (5:20).

Не человекоугождать и не поощрять честолюбие. «Косые взгляды, несправедливо бросаемые, – учит святой Филарет, – сносите, не отвечая косым взглядом, а просто. Не бойтесь: это не стрела. Для избежания косых взглядов не должно же впадать в человекоугодие и поощрять честолюбцев» (5:21).

Не бояться клевет, но проявлять осторожность и опровергать их: «Клевет бояться не должно, а брать против них осторожность нужно. Клеветы и учат осторожности; а осторожность делает бессильными клеветы» (14:264). «Одна клевета, достаточно опровергнутая, лишает доверия многие клеветы» (14:263).

С сомнительными людьми остерегаться сношений, дабы «сомнение не коснулось невинных и не оскорбило чистоты и святости места, которому принадлежать Бог нас сподобил» (7:51). «Имейте терпение и поминайте слово, что достовернее суть язвы друга, нежели вольная лобзания врага» (19–1:59).

И паки слышим призывы святого Отца Церкви Божией: «Будьте незлобивы, как дети, будьте добры, как дети, будьте простодушно любящи, как дети» (4:77).

«Надобно нам возбуждать друг друга к должному хотя теперь, когда рука небесная так крепко касается нас, и гром так сильно гремит, чтоб пробудить нас» (19–2:28).

Если не можем иметь с ближним назидательного разговора, то «должно стараться иметь невинный. Если осуждают ближнего, поискать, не можно ли чего сказать в его извинение или защиту. Если мысль склоняется к согласию с осуждающими – вспомнить свои недостатки, которые, может быть, не меньше осудили бы другие, если бы видели. А возвратясь к себе, надобно очистить свои уста покаянием пред Богом» (29:231).

И, наконец, что тоже весьма важно: если мы с любовью относимся к ближнему, то можем ожидать и его расположения к нам: «Если имеем доброе мнение о ближнем, то охотнее думаем, что он благоволит к нам ради любви к Богу, а не какого-либо человеческого посредства» (3:33).

* * *

Возлагаются на христианина и такие обязанности, которые Святитель в своем Пространном Катихизисе называет «должностями к самим себе» (см. часть третью «О любви»... – «Разделение заповедей на две скрижали»).

При исполнении всякого служения нужна осторожность. «Надобно стараться и добрые дела вести с осторожностью, чтобы впереди их не шло наше мудрование и наша воля» (3:8). Осторожность нужна и для здоровых и тем паче для больных. «А я выведал от богомольцев, – пишет Святитель архимандриту Антонию, – что Вы 26 дня не только служили, но и проповедь говорили. Можно было и служение поручить другому архимандриту, а проповедь и подавно» (7:46). (Хотя и в скобках, но хочется отметить: в приведенных словах ярко высвечиваются оба Святые – и отеческая забота Святителя, и ревность Архимандрита). Требуется осторожность и в малом деле, «особенно ныне, когда гораздо легче нападать, нежели защищаться» (14:267). Между тем, мы, веря в безопасность, «не думаем об осторожности». И что же? – «Беда приходит учить» (10:455). Почему святой Отец рекомендует: «Лучше употребить осторожность, может быть, и не нужную, нежели не употребить осторожности, может быть, нужной; и что сим не будет нанесено вреда никакому доброму делу» (8:264). «Намерения тщательно да истязуют о Господе братия, остерегаясь, подобно как черпающие воду из источников. Случается, что они, не примечая, зачерпывают с водой так называемую жабу. Так часто мы, проходя поприще добродетелей, влечем неприметно соплетшиеся с ними пороки. Так приплетаются к страннолюбию чревоугодие, к любви блуд, к рассудительности суровость, к благоразумию лукавство, к кротости обманчивость, неповоротливость, леность, прекословие, своенравие, непослушание; к молчаливости учительская надменность, к радости самомнение, к надежде леность, к любви также осуждение, к безмолвию уныние и леность, к чистоте огорчительность, к смиренномудрию дерзновение; за всеми же сими, как будто общее главное врачевство, лучше же сказать, отрава, следует тщеславие» (14:13–114). – «Дни лукави. Побуждайте... в делах употреблять осторожность» (10:388).

С осторожностью тесно связана неторопливость. – «Не маловажное правило не действовать поспешно и резко, по первому впечатлению» (14:259). «Торопливая поспешность может причинить более медленности впоследствии, нежели действование неспешное с осмотрительностью» (3:84; 5:11). «Дав себе время успокоиться и размыслить, нередко находим мирный путь к немирному делу, казавшийся прежде невозможным» (14:259). «Не будем торопливы» (5:11). «Господь да сохранит Вас» (14:259).

Как осторожность связана с неторопливостью, так сокрушение с покаянием.

О сокрушении: «Еще говорят Отцы: если нет сокрушения и умиления, должно подозревать, нет ли тщеславия» (3:4; 5:8).

О покаянии: «Соринка мучит, пока не извлечется открытием совести, и елей утешения не умягчит души» (7:48–49). «Посему неудивительно, что состояния души изменяются, и притом иногда так, что трудно дать себе отчет в причинах происшедшей перемены. Не только естественные состояния переходят из одного вида в другой, но и благодатные восходят, по дару Божию, и нисходят, по устроению Божию». Да смиряется и кается человек (3:40).

Покаявшись (да и всегда) – должно бодрствовать и быть готову в любой час проводить последнюю минуту. – «Надобно бодрствовать и быть в готовности, особенно в такое время, когда дремота, объемлющая всех, от буих до мудрых, не знаю, со многими ли исключениями, есть худо примечаемое предвестие опасной внезапности» (17:131).

Открывает Небо и делает его видимым – смирение. То справедливо, «что из глубины в день можно видеть звезды,... только глубина должна быть узкая и крутая, мало доступная солнечному свету. – Чем глубже человек в смирении, тем лучше видит Небо» (8:130; 23:9). Ведет к смирению «всякое признание вины» (3:78). Смирению свойственна простота, отсутствие лицемерного человекоугодия и «кичливого хитрословия собственного разума» (3:72). Одно оно «может водворить в душе мир. Душа не смиренная, непрестанно порываемая и волнуемая страстями, мрачна и смутна, как хаос. Утвердите силу ея в средоточии смирения – тогда только начнет являться в ней истинный свет и образовываться стройный мир правых помыслов и чувствований. – Гордое мудрование с умствованиями, извлеченными из земной природы, восходит в душе как туман, с признаками слабого света. Дайте туману сему упасть в долину смирения, тогда только Вы можете увидеть над собой чистое высокое небо. Движением и шумом надменных, и от того всегда беспокойных мыслей и страстных желаний, душа оглушает сама себя. Дайте ей утихнуть в смирении, тогда только будет она способна вслушаться в гармонию природы, еще не до конца расстроенную нынешним человеком, и услышать в ней созвучия, достойные премудрости Божией. Так, в глубокой тишине ночи, бывают чутки и тонки отдаленные звуки» (4:60–61; 23:26). Для смиренного бывает довольно, если другие к нему расположены, «хотя по чьей-нибудь милости», а не по одному его достоинству (3633). – Ставить себя самого высоко «не полезно» (7:43).

Высочайший пример смирения явил Сам Господь наш Иисус Христос. «Спаситель, умыв нозе ученикам, сый Господь и Учитель, повелел подобно смиряться начальникам пред подчиненными и тем назидать подчиненных» (7:402). «Слава Христу Богу, явившемуся в смирении естества нашего, да явит нам образы смирения. Он явился в вертепе, чтобы мы довольны были не красной келлией; – в яслех, чтобы мы не требовали мягкого одра; – в пеленах, чтобы мы любили простую одежду; – в несловесии младенческом, да будем яко дети простотой и незлобием, и да не разрушаем своего языка на празднословие» (23:10).

И сам Святитель показывает образ смирения. «Я, – пишет он архимандриту Антонию, – постараюсь приехать заблаговременно; и желаю приехать так, чтобы ни люди, ни колокола не делали для меня никакого движения, ни в Лавре, ни в Посаде» (7:408). «Простите, если в сих словах моя гордость проповедует Вам смирение. Поучите меня смирению и послушанию и помолитесь о сем» (7:187).

Святитель желает всем и себе мудрости смирения: «Познаем свое недостоинство и смиримся и унизим себя пред Посещающим нас милостью и щедротами. Познаем Его милость и щедроты и тем охотнее, тем радостнее да творим волю Его. Если Он отверзает немного двери Царствия, которое, по слову Его, «внутрь нас есть» (Лк. 17:21), станем крепко на страже у сей двери, противу всякого помысла, враждебного против Царствия Божия. Да поможет Он Вам во всяком благом подвиге, по вере и любви к Нему, во славу имени Его!» (29:255). «Сие да мудрствуется в Вас и да мудрствуется во мне» (23:10).

Поучаясь смирению, надо учиться осуждению себя. «Кто довольно знает и судит себя, тому недосужно судить других. Все же благое приобретается подвигом, признанием своей немощи и помощью Божией, которая да будет с Вами» (5:3).

Что решается на закрытом собрании – оглашать нельзя. – «Не должно за дверями присутственного места говорить о том, что происходит в сем месте не при открытых дверях» (19–1:56).

Гонений за правду не надо бояться – они предсказаны и ведут к Богу. – «Гонение мира на тех, кои хотят быть не от мира, предсказано Господом. Должно ли смущаться, что исполняется слово Его? Пусть гонят из мира, но куда же? – Поищите, куда можно гнать из мира, и не найдете куда, разве к Богу. Далее мира нет ничего, кроме Бога. Итак, беда ли гонение, если сам гонимый не испортит дело гонителей, которое они хотели делать, как можно хуже, и которыми управляет сокровенно Бог лучше, нежели вообразить можно? Себе должен внимать гонимый, или опасающийся гонения и состраждущий гонению, чтобы не подать справедливой причины гонению, и тем лишить себя справедливой защиты Провидения Божия» (3:8). Удаляться позволено «только тогда, когда гонят, а когда еще не гонят, надобно стоять, и, несмотря на прекословия, свидетельствовать об истине» (19–2:104). Зачем поддаваться всякому ветру человеческого слова «колебать себя? Трава колеблется от ветра и успокаивается, когда он пройдет: слово прошло мимо Вас, а Вы не перестаете колебаться. Надобно человеку, и особенно человеку верующему, быть тверже травы» (5:20), в своих действиях сохранять «спокойную твердость и остерегаться всякого волнения и раздражения. Ибо волнение и раздражение нерв усиливает способность принимать впечатления темного невидимого» (8:71).

Высокий подвиг – «дело самоотвержения» – забыть свои немощи и даже жизнь во имя спасения. «А если кто небрежет о жизни потому, что лишился в ней любимого утешения, сие есть род продолжающегося упрека Провидению» (29:273–274). Крест самоотвержения хорошо принимать «со смирением и послушанием... от руки Божией, но не надобно вырабатывать его самому для себя» (3:20–21). «Заповедь Вам... Господня: возьми крест на всяк день, то есть, всегда готовым сердцем, с послушанием, с любовью принимай скорбь, внутренно или внешно находящую по судьбам Провидения Божия. Глава крестоносцев да сотворит Вам крест Ваш в ношении удобным, в действии спасительным» (3:12).

Действенное врачевство и для тела, и для души – спокойствие духа. «Прошу Вас, – убеждает Святитель, – всевозможно сохранить спокойствие духа, это врачевство, которое Вы всегда можете давать самим себе, и которое важно не менее внешних врачебных средств» (3:51).

Если произошли какие-либо перемены в сторону худшего – не тревожиться, а рассмотреть, «во-первых, не от нашей ли небрежности или неверности произошла перемена лучшего в худшее, дабы поспешно нашу небрежность или неверность очистить покаянием и исправить; во-вторых, каким образом в постигшем нас состоянии мы можем соответствовать намерениям Провидения, а худшее обратить в средство к лучшему» (3:40). Посему не надо допускать «внешним волнениям нарушать внутреннего мира», а этим миром утишать их (7:113–114). Не падая духом, дело, предпринятое по любви к святой Церкви, надо спокойно творить и продолждать «с миром и твердостью, вверяя оное Провидению Божию». Какие бы ни случились последствия – такой труд не потеряется пред Богом (4:498; 14:264). Должно спокойно смотреть на тех, «которые не видят, что творят, износя не мирные слова, и следственно лишая мира самих себя прежде, нежели нарушат оный в других. Я сказал бы: смотрите на них с сожалением, если бы не опасался, чтобы тут не вкралось осуждение ближнего» (3:42). – Основать спокойствие можно «только на истине и правде» (7:17).

Храня спокойствие, всегда радуйтесь (Флп. 4:4). «Вспомните, что сказал Господь о скорбящем, но уповающем на Него человеке: «С ним есмь в скорби» (Пс. 90:15). Так воистину. Поучимся же носить скорбь нашу с мыслью, что в ней Господь с нами есть. Господь с Вами в утешение!» (29:296–297). Господь посылает иногда неожиданно «утешение, когда то нужно для подкрепления изнемогающего, что Вы, может быть, и испытали, но когда сей особенной нужды нет, а только воля наша, недовольно покоренная, жаждет утешения, самовозбужденного жаждой, и самонадеянно обещает себе оное, тогда, рассудите сами, надобно ли послать нам утешение или лучше надобно продолжить наше ожидание и упражнять нас в терпении, познании нашего недостоинства и смирения!» (29:300). Следовательно, если Господь «дает нам чувство утешения, то сие воистину есть дар чистого милосердия Его, дабы мы более познали Милующего, более уверовали в Него, более возлюбили Его и утверждались в любви к Нему и на тот случай, если Он признает нужным для очищения нашего посетить нас новыми скорбями. Поэтому и радоваться пред Богом заповедано с трепетом (Пс. 2:11), с опасением, чтобы мы, вместо утешения Благим Господом, не стали утешаться собой. Господи! “Что есть человек, яко помниши его? Или сын человечь, яко посещавши его?”» (Пс. 8:5), – говорит слово Божие. То же Святое Писание гласит: сеют со слезами – жнут в радости и торжественности (Пс. 125:5). Но посеяно ли со смирением, со слезами о возлюбленном, и старанием сподобиться от Господа возвышения? Благословенная жатва сама собой призовет радость и торжественность» (13:87). В жизни, как правило, «радость земная проницается печалью, потому что душа сокровенно чувствует неудовлетворенность земного и потребности лучшего. Печаль о Господе проницается радостью, потому что душа предчувствует то, что сказано Апостолом: «Печаль, яже по Бозе, спасение соделывает» (2Кор. 7:10). Да не страшимся и печали, которая в радость будет» (5:10). Страшиться не следует потому, что в скорби христианину утешительна мысль, «что он не сделал зла другим. Слава Богу, что это так. Но при сем не излишний и не бесполезный вопрос: не было ли мало употреблено осторожности, и нет ли случаев, в которых полезно усилить ее?» (8:318).

Заповедь христианину: не унывать. «Каковы бы ни были обстоятельства – унывать не надобно; от уныния делам не лучше, а нам самим хуже» (14:233). На все происходящее в нашей жизни надо смотреть как на действие Промысла Божия. – «Не смущайтесь и Вы, – увещает Святитель игумению Спасо-Бородинского монастыря Марию Тучкову, – что не предвидели, для чего отпустили Вашу казначею в Москву. Вы желали ей здравия, а Господь, может быть, провидел, что Вы много страдали бы при виде ее кончины и погребения и судил устранить от Вас сие зрелище. Она вступила в больницу благополучно, но прежде нежели началось лечение, поспешила перейти туда, идеже несть болезни, ни печаль, ни воздыхание. Прошу Вас принять сие с послушанием воле Отца Небесного, а послушные дети, если плачут, то не очень много и тихо» (3:76–77). Не унывать и в час смерти, а положиться, как и в жизни, на милость Божию! – «Что будет в час смерти? – То, что Господь дарует, подобно как и всегда имеем то, что Он дарует; ибо в Нем Едином источник блага. Потому и взывает Церковь: себе и друг друга Христу Богу предадим, на все часы жизни и на час смерти» (3:85). «Внимая себе, не без внимания должны мы взирать на многие окрест скорби от скудости и другие по праведным судьбам посещения Божии». Они не должны повергать нас в печаль, а «должны побуждать иных к терпению, иных к исправлению, иных к благотворению, а посвятивших себя Богу наипаче к усугублению молитв о наших гресех и о людских неведениях» (7:393–394).

Важно терпение. «Искушения не для того, чтобы унывать, и тем увеличивать их, но чтобы терпением укрепляться и побеждать» (17:120–121). «Куда нам деваться от искушений, отец Наместник? – вопрошает святой Филарет архимандрита Афанасия и отвечает: – Некуда. Надобно терпеть и, что другие не по нас делают, переносить, а что мы, может быть, не правильно делали, примечать и исправлять» (17:117). Трудно являть терпение, а подчас почти невыносимо, но и цена его высока – в нем то, что относится к нашему спасению. – «Подвигом и терпением приобретается благое воздаяние. Если ради Бога благодушно понесете трудности – Бог благословит успехом» (19–1:206). Терпение несет мир. «Мир – в терпении, – утверждает Московский Иерарх. – Это лучше, нежели подозревать и погрешать против правила: не судите, если подозревающая догадка неверна. Бывает и то, что человек думает действовать по правде, не примечая подкрадывающегося неблагорасположения. Можно пожалеть о немощи человеческой: и довольно» (14:273). ... Укрепляется терпение, а, может быть, и рождается при разумной, спокойной встрече с нежелательным для нас. – «Пользуйтесь тем, что происходит не по желанию, чтобы упражняться в терпении. Если бы все было по желанию, как же приобрели бы мы добродетель терпения?» (3:65). После одних испытаний Бог может «благословить новое терпение» и как «скоро узрит преданность воле Его», «обучившегося терпению» освободит от переносимого (4:363).

А вот в отношении людей «непобедимой злобы» есть особое указание: «Говорите о людях, по необходимости терпимых. Надобно, чтобы они не были вредны – терпеть вредных не должно быть необходимости» (9:126).

О терпеливом Святитель радуется: «Кто становится терпеливее и чрез терпение спокойнее – о том радуюсь» (14:248). «Если терпите и готовы терпеть – слава Богу! Это достойно христианина и епископа» (14:259). И увещает: «Пока терпит нас Преподобный Сергий, понесем терпеливо искушения, чего и Вам надлежало» (17:122).

Терпение заповедуется соединять с кротостью. «Все приводит меня, – заявляет Святитель, – к одному заключению, что не неправедно и не бесполезно будет меру терпения наполнить водою кротости и возлить на огнь ревности, чтобы он горел тихо и не разгорался без нужды до пожара, могущего, сверх опасения, повредить мирные скинии любви, снисхождения и смирения» (4:241). Или, «как сказал некто прежде: ты гневаешься – видно ты неправ. На порицания лучше отвечать кротостью, нежели порицаниями. Чистой водой надобно смывать грязь. Грязью грязи не смоешь» (14:262).

Как заповедуется соединить терпение с кротостью, так повелевается сочетать с ним молчание. «Хорошо, – учит святой Филарет, – молчание с кротостью и смирением; хорошо и слово с любовью к добру и ревностью к правде. Особенно не угрожайте мне молчанием» (4:401).

С тем же терпением неразрывно и послушание. «Слава Богу, – начинает прославлением имени Господня свои дальнейшие наставления Святитель, – что есть утешающие послушанием, а если есть и такие, для которых нужно терпение, то надобно думать, что и такие нам нужны, чтобы мы могли упражняться в терпении и, при помощи Божией, достигнуть в нем успеха. Где было бы терпение, если бы все было по желанию, и терпеть было бы нечего?» (3:79). Подчеркивая важность послушания, святой Филарет напоминает рассказ Патерика: «Не худо бы скитским вспомнить и пример послушника, который, проведя жизнь у жестокого старца, из могилы отвечал, что послушные не умирают, и таким образом с собою спас и жестокого старца» (8:466). Послушание может быть выше обета. – «В законе Моисеевом писано, что начальник семейства, услышав намерение обета, может возбранить, и тогда обещавший свободен от исполнения; а если при первом услышании начальник семейства промолчит, то уже после не может противоречить обету. Может быть, у Вас и не обет, а просто желание. Если же и обет – правила монастырского послушания должны быть не менее сильны, как правила послушания семейного. Я воспротиворечил Вашему намерению пешешествовать, как скоро услышал о нем, и потому Вы не согрешите, если поступите, как повелено в книге Числ в главе 30, в стихе 6» (8:346). (Хотя и в скобках, но необходимо заметить: с «обетами» не надо спешить, а быть весьма осторожными: «Дано обещание. Жаль, что дано поспешно. Однако, беда еще не велика. Как часто обещают посещение и потом посылают сказать, что по встретившимся обстоятельствам сему быть не можно. И стыда тут нет. И не всегда нужен отчет в обстоятельствах».) (8:261).

Еще указание Святителя: быть стабильным, устойчивым, постоянным, точнее – оседлым. «Сим, – пишет он архимандриту Антонию, – напутствую к Вам, о. Наместник, Онисима, который опять явился и опять спрашивает меня, что ему делать, то желая быть там, где предложу я, то изъявляя свое желание путешествовать в Киев. Я сказал ему только, что если желает еще путешествовать, то сделал бы путешествие теперь, а когда сядет на месте, то уже надобно сидеть и слушаться. Поговорите с ним и скажите ему полезное, а потом и мне скажите, что бы Вы думали с ним делать» (7:143)...

Да будет отьятием пищи у страстей пост телесный и духовный, – благопомощник «к очищению душ и к вступлению в чистую и совершенную радость воскресения Христова» (5:4; 10:484); «учитель воздержания, молитвы и внимания», наставник «слышимым, благоприемлемым и последуемым» (7:309).

Пищу во время поста полагается употреблять простую, не отягощающую, но располагающую так, «чтобы сохранить силу и сон иметь. И от чаю удерживаться не худо, потому что он раздражительно действует на нервы» (919–1:164). При Лавре не допускается готовить мясную пищу в постные дни даже в гостинице (7:195). Но «от немощного тела не требуйте много, – чтобы оно не изнемогало больше, ... оказывайте ему снисхождение для сохранения его силы, дабы, как говорит св. Максим, иметь в нем соработника в служении лучшему» (5:10).

Чтобы пост был благословенным, «надобно исправить подвиг послушания и смирения» (7:346). Недостающее «поста в том, что входит в уста, дополним в том, что из уст исходит и от сердца», питанием «духа памятью о Боге и желанием Божественным» (5:4).

В преддверии Великого поста вот с какими словами обращается Святитель к подвизающимся в Богохранимой обители Преподобного и Богоносного Отца нашего Сергия и этим являет пример для всех: «Прошу Вас, братие, моему смирению прощения и споспешествующих молитв; и Вам от Всемилостивого Бога и Спасителя нашего призываю, всем... в чистом покаянии оставление, постного поприща душеполезное прехождение, и достижение в радость воскресения Христова исполненную и совершенну» (7:393).

Примеры несения поста отцами разнообразны. «Иные, – свидетельствует Московский Иерарх, – приходя из глубокой пустыни ближе к общежитию, усиливали пост, не опасаясь изнурения, потому что на сей случай не далеко помощь ближних; иные, напротив, говорили, что в глубокой пустыне, в удалении от помощи человеческой, Господь обильнее дарует укрепляющую помощь на труд постный, и там усиливали сей подвиг, как бы в восполнение других, которым нет случая в пустыне» (7:345–246). «Помню, отец Феофан Новоезерский в первую неделю поста не вкушал до субботы, кроме воды раза два, но лицо его было не сухо, а только бело и чисто» (8:391). Что сказать о главных примерах Четыредесятницы, в Моисее, в Илии, в Самом Господе? Они так высоки, что и не знаю, решился ли бы я кому советовать напрящи свой пост до исполнения сей меры, а скорее бы присоветовал и любителю подвига смиренно поставить свою меру... Господь же да устроит то, что благо и спасительно душе» (7:346). «Господь да отверзает двери поста, как двери духовной тишины и света» (8:293); «да благословит подвиг поста, ... да не будет труд тощ пред Господем, и да усладится Ему беседа молитвы... и очищенным душам да умножится мир и радость о Господе» (10:25). «Да будет пост наш Богоугоден и душеполезен, гладоумерщвляющий страсти, оживляющий и питающий дух, силой нас ради Умершего и Воскресшего» (7:98)... В раю будет иное: «Что на земле есть подвиг, называемый постом, то на небесах есть просто естественное состояние, потому что там не употребляют вещественной пищи, которая вместе с питанием и отягощает, а питаются духовной пищей, которой падающие на землю крупицы составляют здесь сладости поста» (9:269–270).

Похвален и усердный труд – без действий, рассчитанных на то, чтобы произвести благоприятное впечатление на кого-либо. «Работы Ваши, – пишет Святитель архимандриту Антонию, – пусть идут, как им надобно, и не надобно давать им принужденного направления, чтобы показать мне алтарное дело оконченным. Что застану, то и увижу» (8:244). В труде – не опускать рук. Тому же Архимандриту сказано: «Говорите, что Вам 70 лет. Мне более. Рассудите же великодушно, человеколюбиво ли бросить на меня трудное дело, которое я допустил только по доверию к Вам?» (10:348). «Если Вы и сказали, – обращается Святитель к архиепископу Черниговскому Филарету Гумилевскому, – что силы Ваши доведены до изнеможения, надеюсь однако, что будете иметь еще силы, сказав с Апостолом: “Егда немоществую, тогда силен есмь”» (2Кор. 12:10) (15:39). На то, что не по силам, поднимать или брать на себя нельзя. «Жалею, что Вы не остереглись, – с участием относится Московский Иерарх к собрату Тверскому архиепископу Алексию. – Немощным нам нельзя очень долго быть в принужденном положении. Немного посидеть, немного постоять, немного походить, не лишить себя внешнего воздуха, и дело делается, и тело служит. Будьте здоровы» (14:39)... «Да будет и труд Ваш во спасение, и покой во Господе» (7:82).

Одним из благочестивых деяний христианина есть путешествие в места священных воспоминаний. Сохранилось письмо Святителя к Муравьеву, прибывшему в Святую Землю: «Не знаю, возлюбленный о Господе Андрей Николаевич, где и когда найдет Вас настоящее мое слово, но мысль моя теперь ищет Вас в Вифлееме и желает найти там в ту ночь, и в те часы, когда пастыри услышали небесную песнь: «Слава в вышних Богу и на земли мир», когда поклонились Младенцу в яслях, и Бог Слово, безмолствуя, благословил их души. Да отверзется там сердце Ваше к Небесному. Если не Ангелы, то Ангел да даст услышать себя Вашему сердцу. И Господь, глаголющий мир на люди Своя и на обращающие сердца к Нему, да изречет в сердце Ваше Свой мир, превосходящий всяк ум, и радость, ея же никто же возмет. Помяните там некоего, которого называют пастырем, для которого довольно счастливо было бы удостоиться быть между последними овцами» (4:321).

Всякое деяние и всякое время должны проходить в страхе Божием: «Бог да дарует нам, ... чтобы и всякий день со страхом спасение свое соделывать и никакого года не бояться» (7:193).

Наконец, нельзя останавливаться на духовном пути, особенно тогда, когда уже сделано многое – надо помнить, «что враг усиливает искушения свои под конец, как заметил Антоний Великий, а потому надобно подвизаться, чтобы наконец победить, а не остаться навсегда побежденным» (17:131).

* * *

Как бы завершая свои наставления о том, что надо христианину «творить», Святитель и удивляется, почему люди забывают смысл своей земной жизни, и скорбит о сем, и снова призывает не медлить – одуматься, хранить добро, сеять и поливать.

«Дивлюсь я нередко, – делится своими мыслями святой Митрополит со святым архимандритом Антонием, – нынешнему времени, в которое люди, при возрастающей по-видимому образованности, оказываются не так осмотрительными в поступках, как в прежнее время; и даже те же люди, при возрастающей опытности, являются менее основательными, нежели за несколько лет. Это примечается и в малом и в великом» (10:422–423). Нам дается сокровище дней щедро, а «мы не находим в том счастья. Не значит ли сие, что не знаем или не понимаем цены и употребления времени, когда так пренебрегаем оное?» (29:328)... «Вы в бедах, говорите Вы (игумения Спасо-Бородинского монастыря Мария Тучкова. – К. С.). В каких? По крайней мере не в одной ли беде, то есть, опасности болезни? Если это так, то вспомните, что умереть можно каждую минуту, когда и нет угрожающей болезни; что опасность пришла к Вам не к первым, и что Бог Провидением Своим сохранил многих, окрест коих она ходила. Кому еще нужно подвизаться в земной жизни, того Бог оставит в ней, только бы сам на себя не привлекал беды. Кого время взять с миром из мира: – «Блажени яже избрал, и приял еси, Господи!» Употребите осторожность, какую знаете, а чего не знаете, то поручите воле и Провидению Божию и скажите: «Аще и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси» (Пс. 22:4). Для того же, чтобы с нами был Бог, знаете что надобно: – чтобы мы были с Ним. Молю Его, да дарует Вам сие в молитве и в вере, и любви» (3:9–10).

И Святитель паки и паки призывает:

«Все да делаем, дóндеже день есть» (17:83). Более желательны: благодать, мир, спасение душ и такое житие на земле, «которое было бы свойственным приготовлением к вечной жизни на Небесах» (4:85–86). Если знаем, «что добродетели отрешают ум от страстей, то для достижения сего очевидно надобно по возможности исполнять добродетели» (21:33); «не только дело добра, и одно усилие к добру невидимо приемлется и благословляется» (29:238). Но «не надобно страстно желать исполнения и добрых предприятий, а молить Бога, чтобы Он благословил исполниться им, если то во благо, или дал им иное нежели какое мы хотим направление, в воле Его святой» (29:327). «Берегитесь самонадеяния, берегитесь поступать по первым движениям собственной воли; рассуждайте о всяком деле со вниманием; очень мало дел, которые бы безопасно было делать, как случится; советуйтесь часто со старшими и благонамереннейшими из братии; любите слушать правду и умейте не гневаться за правду грубую» (17:126) (Обратим внимание: этот совет дается наместнику Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандриту Афанасию!).

В творении добра не должно падать духом, хотя «врата адовы отверзаются шире и шире; не одолеют они Церкви, да сбудется слово Христово» (29:314).

Иди твердо и спокойно «по царскому пути» (3:65).

«Да сеет человек доброе семя в душу, да поливает, да хранит посеянное и да ожидает милости от Бога, Который един возращает» (21:44).

Высказывает Московский Святитель и свое отношение к нищете и богатству.

Спасаются и нищие и богатые, как равно и погибают. – Все зависит от духовного устроения первых и вторых. «То правда, – утверждает Святитель, – что некоторых Бог посредством бедности ведет ко спасению, но сие Он Сам делает, а Вам сего думать не поручил, а Вам сказал Сын Божий: «От сущих творите милостыню» (Лк. 11:41). Исполняйте сию заповедь и спасайтесь ею. А для того, нужно ли кого очистить бедностью, Бог не попросит у Вас помощи» (21:25).

Нищета тогда ведет ко спасению, когда она принимается добровольно во имя Божие. Она, естественно, не может быть предписана всем. Вот как по сему рассуждает Святитель: «Нищета в Евангелии не всем предписана без разговора и в одинаковой степени. Посмотрите, когда юноша богатый вопрошает Спасителя, как спастись, первый ответ Господень есть: сотвори заповеди (Мф. 19:17). А в заповедях предписано только не красть у другого, а не требуется необходимо отдать другому последнее. Когда юноша говорит, что сие он сохранил, то Спаситель представляет ему, что может он сделать, дабы войти в число... совершенных или святых, способных к преимущественной славе на Небесах, а именно: аще хощеши совершен быти, продаждь имения твоя и раздай нищим, и иди во след Мене, и имети имаши сокровище на Небесах (Мф. 19:21). Из сего видите, что Евангелие нищету предписывает не всем, но ревнующим о совершенстве, а что не имеющие дара нищеты, ... если будут веровать и творить добро в свою меру, ... не столь богаты будут на Небесах, как те, которые оставили все, чтобы идти во след Христу» (Лк. 18:28) (29:260–261).

Есть способ и богатому, не переставая им быть, стать нищим – совершенным, достойным Небесной славы. Именно: «Когда он к богатству не имеет ни малейшего пристрастия и ничего не употребляет по своей прихоти; но как приставник сокровища, принадлежащего Богу, употребляет оное по лучшему своему разумению во благо ближних. Так Авраам был в одно время и богат видимо и совершен в нищете внутренне. Богатый в Евангелии, который, услышав о совершенстве нищеты, опечалился по причине пристрастия к богатству, может быть, погиб от сего пристрастия, а может быть, еще и спасся после, преодолев сию страсть и другую, именно гордость, по которой он почитал себя исполнившим весь закон. Правда, что Спаситель сильно изобразил неудобность спастись богатому и тем привел в ужас Учеников, которые и спросили: «То кто же может спасен быть?» Но на сие Он тотчас ответствовал, что сие невозможно только по силам и по понятию человеков, но что может сие совершиться премудрым Провидением Божиим и силой Божией, которая и человеку сообщается через веру. “От человек сие не возможно есть, от Бога же вся возможна”» (Мф. 19:25–26) (29:261–262).

Привязанным или привязывающимся к земле, ко всему земному полезно «вспомнить изречение Апостола: “Земля и яже на ней дела сгорят”» (2Пет. 3:10) (3:19). Зачем копить и беречь то, что сгорит или же может привлечь внимание воров – стать пищей преступления других? (17:52). – Не плачьте «об оранжерее. Это не хлеб сгорел, а роскошь сгорела» (17:71). Прилежно надо благодарить Бога за то, «что Он лишает нас мирских утешений, к которым мы могли пристраститься с крайней опасностью для души, и скорбями научает нас показывать наши недостатки внутренние и побуждает искать Его Царствия» (29:248).

Итог к данной теме подводит Святитель преимущественно словами Священного Писания: «Если, как сказывает Апостол: «Хотящий богатитися впадают в напасти и в сети, и в похоти многи несмысленны и вреждающия» (1Тим. 6:9), то как не грешно питать такие желания? Некоторые, связанные узами общественной жизни, могут себя в сем извинять, как в грехе невольном, а те, которые более или менее разрешились от сих уз, как оправдаются, если без нужды хотят обложить себя сетями, льстя себе, что не запутаются в них? Если не хотите сказать, что это грешно, по крайней мере не можете сказать, что это благоразумно. Если сказано: «Богатство аще течет» само собой, «не прилагайте сердца» (Пс. 61:11), не гораздо ли хуже, чтобы сердце за ним гонялось?.. Да даст вам Господь разум о всем» (21:30–31).