Сочинения Татищева

Биографические сведения о Татищеве¹³⁶. Василий Никитич ​Татищев​ (род. 1685, ум. 1750 г.) представляет собою тип людей нового образования, ​воспитавшихся​ под непосредственным руководством Петра В. Он учился сначала в инженерном и артиллерийском училище, находившемся под ​заведыванием​ ​Брюса​, который и имел решительное влияние как на его образование, так в последствии и на его ученую деятельность. Из инженерного училища, ​Татищев​, вместе с другими, был отправлен Петром для изучения горного дела в Европу, где он обогатил себя самыми разнообразными сведениями. По возвращении из Европы, он служил прежде всего в артиллерии, участвовал во взятии Нарвы, в Полтавской битве и ​Прутской​ кампании, потом служил на горных заводах в Оренбурге и Екатеринбурге. Во время службы Татищева на заводах Петру ​донесено​ было, что он берет взятки; Петр вызвал его в Петербург. ​Татищев​ сознался, что он берет взятки, но только тогда, когда уже решит дело, и берет как благодарность за сделанное дело, и говорил, что вооружаться против этой благодарности вредно, потому что тогда в судьях уничтожится побуждение посвящать делам больше времени сверх узаконенного и произойдет медленность в решении дел. Эта откровенность хотя и спасла Татищева от наказания, однако же не понравилась Петру, и он удалил его от должности и отправил в Швецию​ по горным делам, откуда он возвратился уже после смерти Петра. Во время ​восшествия​ на престол Анны ​Иоанновны​ ​Татищев​ составил вместе с ​Кантемиром​ известную записку о форме правления. Потом до 1746 г. он был губернатором в Астрахани. Последние годы жизни ​Татищев​ провел в своем имении ​Болдине​ (около Москвы), находясь под судом, которому его подвергли его враги. Здесь он и скончался в июле 1750 г., на другой день после получения указа от императрицы о том, что он по суду признан невинным и награжден орденом св. Александра Невского.

Труды Татищева по географии и истории России. Воспитанник Петра В., который постоянно заставлял всех учиться и трудиться, ​Татищев​, не смотря на свою службу, всю жизнь занимался науками, находя в них источник освежения от службы и укрепления и утешения во всех тяжелых обстоятельствах жизни. Он собрал весьма значительную по тому времени библиотеку (до 1,000 книг), которая состояла из самых новых книг по части философии, политики и истории. Но любимыми предметами его занятий были «география и история России», которыми оп начал заниматься по указанию ​Брюса​. Он усердно собирал рукописи исторического содержания, народные песни и ​поверия​, старинные ​ландкарты​; во время своих путешествий по России он рылся в архивах разных городов, покупал рукописи на площадях, вообще пользовался всяким случаем для приобретения материалов для русской географии и истории. ​Татищев​ представил в Академию наук ​проект​ или «предложение о составлении истории и географии российской®, состоящее из 198 вопросов и заключавшее в себе обширную программу для многих исследований. Академия разослала ​проект​ ко всем областным правителям и канцеляриям, с приказанием собирать и доставлять географические и исторические материалы. Когда материалы были собраны, ​Татищев​ начал составлять географию и лексикон географический. География его имела такое заглавие: «Введение к историческому и географическому описанию великороссийской империи, часть первая: как древнее, так и нынешнее состояние того великого государства и обитающих в нем народов®. В 1-й главе говорилось о ​имени​ сего великого государства и о древнем оного разделении; во 2-й-о границах всероссийской империи по её нынешнему состоянию; в 3-й – о великости империи; в 4-й-о водах; в 5-й-о знатнейших горах; в 6-й – о внутренностях земли; в 7-й – о растении и плодах земных; в 8-й-о животных; в 9-й-о жителях империи; в 10-й – о силе воинской; в 11-й – о доходах государственных; в 12-й-о заводах, фабриках и ​мануфактурах​; в 13-й – о академиях и училищах; в 14-й – о правлении духовном и политическом, о разделении епархиальном и губернском. Все эти предметы» были изложены кратко; только, говоря о Сибири, ​Татищев​ пустился в некоторые подробности¹³⁷. Но попытка написать русскую географию по такой обширной программе была преждевременна; дело оказалось очень трудным, и ​Татищев​, отказавшись от него, вздумал пока составить «Лексикон российский, исторический, географический, ​политический​ и гражданский». В том лексиконе, в алфавитном порядке, были собраны и объяснены слова, взятые из государственного, административного и общественного быта России, имена и названия ​исторические​, ​географические​, ​этнографические​, из области археологии и художеств. Лексикон доведен был до буквы л.¹³⁸.

История Российская Татищева. Труды Татищева по истории состояли, главным образом, также в собирании исторических материалов. Выше замечено, что Петр В., в бытность в Кенигсберге в 1716 г. приказал для себя списать ​Радзиви​​ловский​ список летописи, а потом, спустя шесть лет, велел всем ​епархиям​ и монастырям посылать в синод имеющиеся у них летописи и хронографы для снятия с них списков. Петр беседовал иногда и с Татищевым о русской истории, а отправляясь в персидский поход, брал у ​него​ один из летописных списков. ​Татищев​, находясь в Сибири, продолжал собирать летописи и собрал 11 списков разных летописей, несколько хронографов, царственных летописцев, старинных ​четь​-​миней​ и прологов. Из летописей и других источников ​Татищев​ сделал свод и снабдил его критическими примечаниями. Этот труд и составляет «Историю российскую» Татищева. Она состоит из 5-​ти​ частей. Первые три части изданы ​Миллером​ в 1768–1774 г.; четвертая в 1784 г.; пятая помещена в ​Чтен​. ​общ​. Ист. и ​древн. год 3, № 4. Впрочем, полный свод летописей в ней доведен только до нашествия татар, а с этого времени и оканчивая царствованием ​Феодора​ Алексеевича представлен только материал для продолжения свода.– Первым русским летописцем ​Татищев​ признавал не Нестора, а новгородского архиепископа, ​Иоакима​ Корсунянина (ум. в 1030 г.). К такому мнению привело его, между прочим, открытие одного отрывка из Иоакимовской летописи в рукописи XVIII в¹³⁹. Поместив этот отрывок в первой книге своей истории (глав. 4), он говорит: «сия мнится совершенно древнего писателя более, нежели Нестор, сведущего, а наипаче как в греческом языке, так и в истории искусного, хотя нечто необыкновенное по тому времени внесено». Екатерина II взяла этот отрывок из Иоакимовской летописи в свои «Записки касательно российской истории», и основываясь на нем, написала две драмы: «Историческое представление из жизни ​Рюрика» и «Начальное управление Олега»; в науке же исторической в последствии был возбужден вопрос об Иоакимовской летописи и о значении найденного из неё отрывка. Самое обстоятельное исследование по этому вопросу сделано г. ​Лавровским​, который разделяет отрывок на две части. В первой части, по его мнению, помещены баснословные известия, взятые из польских и чешских писателей; вторую часть составляют правдоподобные известия о начале христианства в России; о крещении ​Аскольда​, о занятии Олегом Киева, о борьбе языческой партии с христианами при Олеге и Святославе, о влиянии Болгар на распространение христианства и христианского просвещения в России, о крещении ​Новгородцев​¹⁴⁰. Свод Татищева весьма важен, потому что в ​нем​ собраны известия из разных летописей, между прочим, из таких, списки которых в настоящее время уже не существуют. В критических примечаниях помещены указания, откуда заимствованы известия, и критика этих известий, сведения о народах, ​населявших​ древнюю Россию, объяснения многих древних слов, каковы напр. дан, рота, скора, ​перевесище​, тризна и проч. Но особенно ​интересны​ для нас в примечаниях ​философские​, ​исторические​ и ​политические​ воззрения самого Татищева. ​Татищев​ воспитался преимущественно под влиянием протестантских писателей. Он ссылается в своих сочинениях на сочинения ​Гоб​беса (Левиафан), ​Бейля​ (критический словарь), Томазиуса (нравоучение), Фонтенеля (об оракулах), Пуффепдорфа (о должностях человека и гражданина) и др. От этих писателей он усвоил отрицательный взгляд па церковь и духовенство, и, прилагая его к русской церкви и русскому духовенству в древнем периоде, смотрел с особенным недоверием на ​исторические​ известия, сообщаемые духовными писателями, и совершенно неправильно понимал некоторые явления в ​древне​-русской жизни. Так, объясняя известие о посольстве князя Владимира в ​соседние​ страны для испытания разных ​вер​, он замечает: «Если сказать, что посылал токмо членов церковных и убранство смотреть, то сие весьма не прилично, ибо видением веры истинной показать не можно, и вера не в чинах и ​убранствах​, как подлость разумеет, но в сущем признании истины ​недоведомых​ состоит»¹⁴¹. Рассказывая об образовании в древнем периоде, он обвиняет русское духовенство в том, будто оно намеренно оставляло народ в невежестве: «в ​Руссии​, го​ворит​ он, науки не токмо читать и писать, но языков греческого от самого приятия веры Христовой, а потом и ​латин​​ский​ язык введены и ​многие​ училища ​устроены​ ​были​; но нашествием татар как власть государей умалплася, а духовных ​возрасла​, тогда сим, для приобретения больших доходов и власти, полезнее явилось народ в темноте неведения и суемудрия содержать; для того все учение в училищах и в церквах пресекли и оставили»¹⁴². Митр. Макарий, по мнению Татищева, в Степенную книгу, «от скудости знания в древности, или от лицемерства неколико недоказательных обстоятельств внес». Говоря о Никоновском списке летописи, он прибавляет: «видится особливо Никон, сам ​перечерня​, велел переписать, понеже все те обстоятельства, что к уничтожению власти духовной в других находятся, в нем выкинуты, или переменены и новым​ порядком вписаны»¹⁴³. В следствие, конечно, такого отрицательного направления, История Татищева долго оставалась неизданною. Между современниками ​Татищев​ слыл за вольнодумца; сохранился даже рассказ о том, что Петр В. раз побил Татищева за то, что он говорил слишком вольно о предметах церковных, относя оные к вымыслам корыстолюбивого духовенства, при чем касался ​он​ в ироническом тоне и некоторых мест свящ. Писания¹⁴⁴. По политическим убеждениям ​Татищев​ был монархист; по крайней мере для России монархическую форму правления он считал самою необходимою. Это прежде всего выразилось в том, что он в 1730 г., когда ​верховники​ хотели ограничить правление Анны ​Иоанновны​, составил и подал вместе с другими просьбу к ней о принятии самодержавного правления. В 45-й главе первой книги своей истории, указывая на различие между монархией, аристократией а демократией, он говорит: «Не возможно ​сказать​, которое бы правительство было лучше и всякому сообществу полезнейшее; но нужно взирать на состояния и обстоятельства каждого сообщества, яко на положение земель, пространство области и состояния народа. В единственных ​градах​ и малых областях ​полития​, или демократия удобно пользу и ​спокойность​ сохранить может; в величайших, но от нападений не весьма опасных, яко окружены морем и непроходными горами, особливо где народ науками​ довольно просвещен, аристократия довольно способною быть может, как нам Англия и Швеция видимые примеры представляют; ​великия​ же области, открытые границы, а наипаче где народ учением и разумом не просвещен и более за страх, нежели от собственного благонравия в должности содержится, ​тамо​ оба первые ​не годятся​, но нужна быть монархия, как я в 1730 г. Верховному Совету обстоятельно представил, и нам достаточные приклады прежде бывших сильных греческих, римской и других республик, доказывают, что они дотоле сильны и славны были, доколе своих границ не распространили»¹⁴⁵... Кроме «Истории российской», ​Татищев​ составил еще примечания к «Русской правде», примечания и дополнения к «​Судебнику​», которые также, как и История российская, были доданы ​Миллером​.

Разговор о пользе паук и училищ. Но всего полнее идеи и идеалы Татищева выразились в двух его сочинениях: в «Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ» и «в Духовной*, или духовном Завещании сыну, Евграфу Васильевичу. В Разговоре¹⁴⁶ выражен новый взгляд на науку и образование, развившийся в Татищеве под влиянием иностранных учителей. После предварительного рассуждения о необходимости учения для человека в каждом возрасте, ​оканчивающегося​ русской пословицей: «Век живи, век учись», и после краткого обзора умственного развития человечества в разные периоды (до изобретения письменности, до начала христианства, до изобретения книгопечатания, решаются два существенных возражения против науки и образования. Одно возражение представлено от лица духовенства. ​Возражатель​ говорит, что он от многих духовных и богобоязненных людей слышал, что «науки человеку ​вредительны​ и пагубны суть». Автор на это отвечает: «что Господь наш, Иисус Христос, и его ученики и апостолы и по них святые отцы против премудрости и философии говорили, оное нам довольно известно, но надобно разуметь, о какой философии они говорят, а не просто за слова хвататься.. И к познанию Бога и к пользе человека нужная философия не грешна; только отвращающая от Бога ​вредительна​ и ​губительна​... Философию изучали апостолы и. ученики... ​Запре​​щающие​ оную учить суть или самые невежды, не ведущие, в чем истинная философия состоит, или ​злоковарные​ некоторые церковнослужители и для утверждения их богопротивной власти и приобретения богатств вымыслами, чтоб народ был не ученый и ни о коей истине рассуждать имущий, но слепо бы и ​рабо​лепно​ их рассказам и повелениям верили, наиболее же всех архиепископы римские в том себя показали и большой труд к приведению и содержанию народов в темноте и суеверии прилагали, для которого не постыдились, ​притиву​ точных слов Христовых, иже письмо святое, в котором мы уповаем живот вечный приобрести, не токмо читать, по испытывать т. е. толковать повелел, папы оное читать запретили и еще ​тяжчае​ того толковали, яко бы читающие оное в уме ​повреждались. Указав​, как сильна была власть папы и как ей покорялись императоры, ​Татищев​ продолжает «да и у нас патриархи такую же власть над государи искать не оставили, как-то Никон с великим вредом государства начал было, за которое судом духовным чипа лишен и в заточение сослан».... На возражение, что чтение Библии может подать повод к ​ересям​, он говорит: «такая мысль перешла от католиков», и при этом снова останавливается на том, что папы желали сохранить свящ. Писание и богослужение на латинском языке, ведая, что оному не токмо великих государей, но и ​шляхетские​ дети за трудность обучаться не охотно будут, и потому письма святого и закона Божьего и их ​коварств​ познавать не ​возмогут​, о чем многие иноязычные, яко ​германе​, славяне и прочие спорили, но по силе их (пап) к тому не допущены». Другое возражение против науки и образования представлено от лица людей светских. «Слышу, говорит автор, что светские люди, в гражданстве искусные, толкуют, якобы в государстве, чем народ ​простее​, тем покорнее и к правлению способнее и от бунтов и мятежей безопаснее, и для того науки распространять за полезное не почитают». Отвечая на это возражение, ​Татищев​ приписывает все подобные мнения людям ​нерассудным​ или «​махиаве​лическими​ плевелы ​насеянного​ сердца», благорассудный же политик​ всегда сущею истиною утвердить может, что науки государству более пользы, чем буйство и невежество, принести могут... И всякий человек ищет умных помощников, яко реку друзей и советников, понеже на умного друга может надеяться, что он в недознании совет и помощь подаст, служитель же умный все ​повеленное​ и желаемое с лучшим рассуждением и успехом, нежели глупый, совершит, а в случае и совет или помощь подать способен... На оного ​махиавелиста​, говорит ​Татищев​ в заключение, ​кратче​ скажу: «если бы ему, по его состоянию, всех служителей, лакеев, конюхов, поваров и дровосеков-всех определили дураков; в дворецкие, конюшие и в деревни ​прикащиков​беграмотных​, то бы он узнал, какой порядок и польза в его доме явится; я же рад и крестьян иметь умных и ученых». – Опровергнув ​возра​​жения​ против науки и образования, ​Татищев​ указывает, ​какие​ науки нужно изучать. Все науки, по его представлению, разделяются «на душевные (богословие) и телесные (философия)». Между ними ​по качеству​ различаются: 1) «науки нужные»: домоводство, ​врачевство​, закон Божий, уменье владеть оружием, логика, богословие; 2) «полезные»: письмо, грамматика, красноречие или витийство, изучение иностранных языков, ​гистория​, генеалогия, география, ботаника, анатомия, физика, химия; 3) «щегольские»: стихотворство (поэзия), музыка (по-русски скоморошество), ​танцование​ (​плясание​), волтежирование, знаменование (живопись); 4) «любопытные»: астрология, физиономика, хиромантия, алхимия и 5) «вредные»: гадания и волшебства разного рода. Для изучения иностранных языков ​Татищев​ находит нужным отправлять детей заграницу, потому что дома в России нельзя найти хороших учителей. «Многие, говорит он, за недостатком искусства, принимают учителей, к научению весьма неспособных, и случается, что поваров, лакеев, или весьма мало умеющих грамоте, за учителей языка французского, или немецкого, или каких-либо непотребных ​волочат​, для научения благонравию и политике, принимают и потом за положенные деньги вред вместо пользы покупают». Наконец, ​Татищев​ делает критический обзор училищ, существовавших в то время в России, Академии наук, Кадетского корпуса, народных училищ, академий московской и киевской, показывая, на сколько они могут удовлетворять потребностям образования. Сказав об ученых занятиях членов Академии, он замечает, что другой обязанности, на ​них​ возложенной, «учить младость0, они выполнять не могут: 1) богословия, или закона Божия им учить не определено для того, что учителя, или профессора суть не нашего закона, 2) закона гражданского от них также научиться не можем; потому что они, за незнанием нашего языка, всех наших ​законов​ знать и о ​них​ рассуждать не могут; 3) понеже им надобно таких обучать, которые бы ​нисшия​ науки знали..., а понеже оных ​нисших​ училищ довольно не учреждено, то в оной (академии) учиться еще некому; и хотя семинариум​ и гимназии при ​оной​ устроены, но оное недостаточно, ибо из всего государства младенцев свозить, а наипаче шляхетских малолетних, есть невозможно и вредительно0. Учение в московской академии ​Татищев​ находит совершенно недостаточным: 1) латинский язык, говорит он, идет у них не хорошо, нет ни грамматики, ни лексикона; классических авторов (​Цицерона​, Ливия и других) они не читают и потому в философии мало успевают; 2) риторика их такова, что они «более вралями, чем ​риторами​ именоваться могут», и некоторые не знают даже правописания, 3)философы их не только в лекарские но и в аптекарские ученики не годятся, физика их состоит из одних имен.... об истории, географии, ​врачевстве​ понятия не имеют. Итак в сем училище не только шляхетству, но и подлому научиться нечему, паче, что в оной более подлости, то шляхетству и учиться не безвредно1 . Киевскую академию он также считал не лучше московской. Такой, совершенно несправедливый, отзыв о духовных училищах, очевидно, есть следствие того же предубежденного взгляда Татищева на духовенство и духовное образование, на который мы уже указали выше. Он развился в Татищеве под влиянием протестантских воззрений на католическое духовенство, по которым духовенство обыкновенно представляется пропитанным суеверием и враждою к просвещению, и которые он несправедливо перенес на русское духовенство и русское духовное образование.

Духовная Татищева. В «Духовной»¹⁴⁷ Татищева изложены идеалы жизни и службы, сложившиеся в нем с одной стороны путем воспитания и образования па европейской пауке и литературе, а с другой–на основании опытов его собственной служебной деятельности. В них, следовательно, есть много характерных черт, как лично самого Татищева, так и его времени. В Духовной прежде всего ​Татищев​ говорит о религиозном воспитании, советуя сыну своему ​поучаться​ в законе ​Божием​ день и ночь даже до старости читать письмо святое т. е. свящ. Писание и ​катихизис​, книги учителей церковных, ​осо​​бенно​ Златоуста, Василия В., Григория ИИазианзена, Афанасия В. и Феофилакта Болгарского, а также и новые книги: «толкование десяти заповедей и ​блаженств​ евангельских, которое за ​катихизис​, а малая букварь, или юности честное зерцало за лучшее нравоучение служить могут». После ознакомления с учением православным, ​нужно​ познакомиться и с учением католиков, протестантов и кальвинистов, потому что в обществе часто приходится встречаться с такими людьми, и не трудно быть обманутым; особенно остерегаться должно папистов. Впрочем, вступать в прения с иноверцами он вообще не советует, чтобы «у людей злого мнения о себе не подать, а от ​нерассудных​ можно и потерпеть». Из светских наук он советует учиться арифметике, геометрии, артиллерии, фортификации и другим частям математики, немецкому языку, истории и географии, гражданским и воинским законам, читать уложение, сухопутный и морской уставы и новые указы.

После наставлений о воспитании и образовании, в Духовной излагаются правила для руководства в жизни семейной и общественной. Первый шаг в семейной жизни составляет женитьба. Противоположно ​Посошкову​, который, «во избежание греха», советует​ жениться раньше, ​Татищев​ не одобряет ранней женитьбы. «От ранней женитьбы, говорит он, страдают науки и служба, а иногда и здоровье; для того, ​лучшия​ лета для брака от 30 лет почитают». Так как о взаимных чувствах ​никто​ лучше судить не может, как вступающие в брак, то справедливо на власть родителей и воспитателей узда законом наложена, чтобы силою против воли к браку не принуждали. Но так как любовь часто помрачает наш ум, то в таком важном деле нужно обращаться за советом к людям искусным, а наипаче к падежным родственникам и ​свойственникам​. Выбирать жену за одну красоту лица не следует; известно, что в ​краснейшем​ яблоке наиболее черви, а при лепоте женщин ​продерзости​ находятся, для того оное бывает не безопасно. Но не нужно брать и жену безобразную, а также ни слишком молодую, пи слишком старую. И для того, посредственная красота и ​равность​ ​лет​, или жена не менее десятью летами моложе к сожитию есть лучше». Что касается до богатства и знатности, то брак между равными по состоянию и происхождению​ всего лучше; главнейшее в жене – доброе состояние, разум и здравие». Отношение мужа к жене ​Татищев​ определяет следующим наставлением: «Имей и то в памяти, что ​жена​ тебе не раба, но товарищ, помощница и во всем другом должна быть нелицемерным; так и тебе с ней должно быть; в воспитании детей ​обще​ с ​нею​ приложат; в твердом состоянии дом в правление её поручить, а затем и самому не ​леностно​ смотреть. ​Однакож​ храниться надлежит, чтоб тебе у жены не быть под властью; сие для мужа очень стыдно и чрез то можешь у всех о себе худое мнение подать и слабость своего ума изъявить. Сих примеров ныне весьма уже довольно видим»¹⁴⁸.

Излагая правила общественной и служебной деятельности, ​Татищев​ прежде всего внушает своему сыну верность государю и государству, прилежание к общей пользе, повиновение властям. «С хвалящими ​вольности​ других государств, – говорит ​он, – и ищущими власть монарха уменьшить, никогда не ​согласуйся​: понеже оное государству крайнюю беду нанести может, о чем тебе ​гистории​ нашего государства ясные приклады (примеры) показать могут, как то некоторые и пред немногими ​леты​ безумно начинали (​разумеются​ замыслы ​верховников​, хотевших ограничить самодержавие, при воцарении Анны ​Иоанновны​). Основное правило, которому должно было следовать па службе, ​Татищев​ выражает следующим образом: «ни от какой услуги, куда бы тебя ни определили, не ​отрицайся​, и пи на что сам не называйся, если ​хочеш​ь быть в благополучии... И когда я оное сохранял совершенно, и в тягчайших трудностях благополучие видел; а когда чего ​прилежно​ искал, или отрекался, всегда о том сожалел, равно же и над другими слышал»¹⁴⁹. В частности же на службе ​Татищев​ предписывает соблюдать строгое правосудие во всяком деле и не увлекаться собственными интересами. «Не предай немощного в руки сильному; никогда себе не воображай, что ты за то пострадает; ведай, что без воли Божией никто тебе вреда сделать не ​может​, равно ​и от​ гнева его нигде ничем укрыться ​не можешь». Советуя быть внимательным ко всякому челобитчику и терпеливо выслушивать бедного, он прибавляет: «у меня никогда, хотя бы на постели лежал, двери не затворялись, чему ты сам свидетелем был, и ни о ком ​холопи​ не докладывали, но всякой сам себе докладчик был, и хотя многократно и в неудобные времена прилаживали, по я не оскорблялся; ибо часто то случалось, что многим в краткости (в скорости) нужно было помощь подать и великий вред отвратить.... Весьма ​хранись​ ​предстателей​ и советников твоих, чтобы тебя лестно в напасть неправосудия не привели, как мне то часто случалось видеть, что жена, ​сродники​, ​холопи​, блюдолизы, вверившиеся приятели по карточной игре и псовой охоте и другими разными вымышленными способами ​много​ судейскими душами торговали.... Но паче всего ​хранися​ секретарей и подьячих, подчиненных тебе; их советы хотя слушай, но не всегда оные тотчас исполняй, дабы тебе их слова не были законом».

Все время жизни ​Татищев​ советует распределять таким образом: молодые годы посвящать службе военной, зрелый ​возраст​ мужества – службе гражданской, а последнее время жизни в старости – жить в деревне и заниматься имением, если оно есть. Поэтому, в последней части своей Духовной он поместил ​такие​ наставления, которые могут служить ​руководством​ при управлении поместьями и крестьянами. Спустя два года, к этим наставлениям он присоединил еще «​краткие​ ​экономические​, до деревни ​следующие​, записки». В этих записках есть много таких наставлений, которые походят на советы и ​проекты​ ​Посошкова​ в его книге «о скудости и богатстве». Между ними особенно замечательны наставления о религиозно-нравственном воспитании и образовании крестьян. «Старайся иметь, говорит он, попа ученого, который бы своим еженедельным поучением и ​предикою​ к совершенной добродетели крестьян твоих довести мог... награди его безбедным пропитанием, деньгами, а не пашнею, для того, чтоб от него навозом не пахло. Голодный, хотя б и патриарх был, кусок хлеба возьмет; за деньги он лучше будет при- лежать к церкви, нежели к своей земле, пашне и сенокосу, что и сану их совсем не прилично, и чрез то надлежащее почтение теряют»¹⁵⁰. В экономических записках он говорит: «​Наивящший​ пункт учить (крестьян) грамоте и писать, чрез что познает закон и страх Божий, хотя тем может назваться истинным человеком, и различить себя от скота». ​Другие​ наставления о крестьянах направлены к тому, чтобы села и деревни помещика были снабжены банями, богадельнями, аптекарями и лекарями. Относительно доходов, собираемых с имений, ​Татищев​ советует быть справедливым и умеренным. «Конец желаниям нашим ​ненасытным​ в свете, говорит он в Записках, главный пункт деньги: не тот богат, кто их имеет много и еще желает; и не тот убог, кто их имеет мало, мало же скорбит о том и не желает; а богат, славен и честен тот, кто может по ​пропорции​ своего ​состо​ния​ без долгу век жить и честь свою тем хранить и быть судьбою довольным, роскоши презирать, скупость в дом не пускать. Советую всякому жителю сего света оставлять от годового своего дохода по крайней мере пятую часть денег для нечаанных ​прикиючениев​». «Впрочем, заключает он свою Духовную, старайся, чтобы ты никогда, никому и ничем не был должен»¹⁵¹.

Таковы идеалы Татищева. Они, очевидно, во многих отношениях, отличны от идеалов допетровского периода, выраженных в Домострое Сильвестра, и от идеалов Посошкова, в Завещании отеческом. Они выросли на другой почве, основаны на других началах и направлены к другим целям. Наставления Домостроя основаны частью на церковном учении, частью на преданиях предков и издавна установившихся обычаях. Наставления Посошкова во многом сходны с наставлениями Сильвестра, основаны на тех же началах и направлены к нравственным целям. Правила же Татищева не только не вытекают из преданий и древних уставов, но часто идут против устава и обычая и основаны частью на личном рассуждении, частью на началах нового образования, и направлены к разумной и полезной деятельности.

Стихотворные и литературные произведения в Петровскую эпоху. При Петре В. не могла образоваться новая поэзия; прославлению его дел и вообще изображению событий реформы, вместе с проповедью, служила еще старая силлабическая поэзия. По случаю взятия Азова и возвращения Петра в Москву в 1697 г. братья ​Лихуды​ составили «похвальное слово». Известен также, «Триумф о благополучнейшем и ​преславном​ вечном мире Петра В. с ​Свейскою​ короною». Думный дьяк Андрей ​Виниус​, по случаю взятия Азова, написал поздравительные стихи ​Лефорту​ и ​Шеину​. Полтавская битва прославляется в сочинении: «​Политиколепная​ апотеозис российского Геркулеса, Петра I», где объясняется значение ​триумфиальных​ врат, воз​двигнутых​ в честь Петра московской академией. Окончание Шведской войны Ништадтским миром было воспето ​Ширяевым​ в кантате. Монах Иоанн Кременецкий в честь Меньшикова написал сочинение: «​Лаврея​, или венец бессмертные славы». Сохранилось еще стихотворение Валдайского попа Михаила, под названием: «Предисловие во ​приветство​ царскому величеству, врученное 1718 г. марта 19 дня»...

«Что где прославляется яко мудрость.

Ничто ино равно тем быть возмогает,

Точно едина любовь та достизает;

Ибо вся добродетели в той содержатся,

Ей же и мудрость и храбрость присно общатся» и проч.

Под стихами подпись: «Вашего царского величества ​всенижайший​ раб, всепедостойнейший пастушок Михаил валдайский землемещуся». Указывая на эту подпись, Пекарский прибавляет: Это был не один из духовных, который именовал себя пастушком; в письмах к Петру В. ​Стефан​ ​Яворский​ часто подписывался: ​Стефан​, пастушок Рязанский¹⁵².

Театральные представления до Петра В. делались только в школах и при дворе; при Петре они из царского дворца (Верха) были перенесены на красную площадь в особо устроенный «​комидийный​ дом». В 1702 г. в Москву прибыл из ​Данцига​ Иоганн ​Куншт​ с своей труппой странствующих актеров. Представления должны были происходить на русском языке; для этого переводились разные ​пьесы​ с иностранных языков. В тоже время давались и школьные духовные драмы, трагедии и комедии. В этих духовных драмах, при изображении духовных предметов, вставлялись также сцены, ​изображавшие современные события. ​В​ ​пьесе​: «Страшное изображение второго пришествия Господня» было представлено, как «Самолюбие и Гордыня», ​олицетворяющие​ польский сейм, возмущают против польского короля Августа его подданных, за то, что он хотел соединиться с Петром В. против Карла XII, и как Фортуна вручает Марсу Роксоланскому т. е. Петру В. знамения победы. В ​пьесе​ префекта московской академии, Иосифа Туробойского изображается: «​Преславное​ торжество освободителя ​Ливонии​ и присоединение к России Ингерманландии и ​Ливонии​. В ​пьесе​: «Божие ​уничижителей​ гордых уничижение» представлены, победа над Шведами при Полтаве, измена и бегство ​Мазепы​¹⁵³. В 1701 г. в Москве «благородными великороссийскими младенцами», учениками ​славяно​-​греческо​-​ла​тинской​ Академии, была представлена комедия, под заглавием: «Ужасная измена ​сластолюбового​ жития, с прискорбным и ​нищетным​, в евангельском ​пиролюбце​ и Лазаре изображенная»¹⁵⁴.

Но самым характерным произведением в области драматической литературы петровской эпохи была, разумеется, «​Тра​гедокомедия Владимир» Феофана ​Прокоповича​. ​Прокопович​ написал ее еще в то время, когда был преподавателем ​поэ​зии​ в киевской академии в 1705 г.¹⁵⁵ По форме она принадлежит к тем же школьным драмам, которые мы сейчас указали, но отличается от них большею свободою от тех схоластических правил, которым они подчинялись. Трагедокомедий она называется потому, что в ней к серьезному трагическому элементу присоединяется элемент комический; «трагедокомедий, говорит ​Прокопович​, есть смешанный род драматической поэзии из трагедии и комедии т. е. такой, в котором смешное и забавное смешивается с серьезным и трогательным и лица незначительные с знаменитыми». Правда, и в школьной драме употреблялись так называемые интермедии, или интерлюдии т. е. шуточные ​пьесы​, но они не принадлежали к самой драме, а только вставлялись между её действиями, между тем как комический элемент в трагедокомедий ​Прокоповича​ распространен по всей ​пьесе​ и составляет её существенную часть. Вся трагедия состоит из пяти актов, с прибавлением прологов, эпилогов и хора к каждому акту. Содержание её составляет принятие Христианской веры князем Владимиром; ​действующие​ лица: князь ​Владимир​, греческий философ, проповедник, объясняющий ему христианский закон, три языческих жреца: ​Жеривол​, ​Курояд​ и ​Пияр​, Дух ​Ярополка​, погибающий от зависти к брату и служащий в ​пьесе​ орудием адских сил, действующих против Владимира; военачальники Владимира, ​Мечислав​ и Храбрый, помогающие Владимиру сокрушить язычество. Исторических элементов в трагедии мало, и вообще вся историческая обстановка не богата; все внимание обращено на внутреннюю борьбу князя Владимира, при его обращении в христианство, с тремя врагами – миром, плотью и дьяволом. После пролога, составляющего предисловие к трагедокомедий, в 1-м действии изображается, как ад, узнав, что князь Владимир хочет водворить в Киеве Христианскую веру, высылает на землю Дух Ярополка, чтобы он возвестил представителю адских сил в Киеве, волхву Жериволу, о предстоящих бедствиях. ​Жеривол​, впрочем, и сам уже заметил, что Владимир в последнее время охладел к языческим жертвам, что богам его предстоит голодная смерть. Во 2-м действии Жеривол в праздник Перуна, отправляется в лес, зовет на помощь своих богов, заклинает самый ад, и вот являются к нему представители тех темных сил, с которыми Владимир должен вести борьбу – бес мира, бес плоти и бес хулы, или противств Божия». Все они своими речами стараются отклонить Владимира от мысли о Христианской вере. В 3-м акте изображаются разные препятствия намерению Владимира. Владимир, однако, чувствует в себе перемену. Пораженный проповедью греческого философа, он испытывает какой-то страх; языческие жертвы ему кажутся ​мерзкими​; он обращается за советом к своим детям. Глеб советует князю просить у греческого философа подробного объяснения христианского закона; в то же время является Жеривол, и вот но желанию князя, между христианским проповедником и языческим жрецом происходит прение о вере. В 4-м акте изображается внутренняя борьба Владимира, в форме разных его недоумений, возбужденных в нем разными возражениями со стороны мира, плоти и диавола; но твердый разум Владимира побеждает все препятствия, и он решается «яве Христа исповести». Действие оканчивается хором, в котором решившемуся Владимиру представляется его прежняя жизнь, со всеми её суетами и прелестями. В 5-м действии изображается падение язычества. Владимир запретил по всем городам жертвы и велел сокрушать идолов; разбитые кумиры сделались игрушками для детей; жрецы умирают с голоду; военачальники Владимира, Мечислав и Храбрый заставляют их собственными руками сокрушать идолов. Наконец, на сцене является вестник, с посланием Владимира, извещающим, что князь ​восприял истинный закон Христов. Трагедия оканчивается хором апостола Андрея Первозванного с ангелами, в котором говорится, что как царь Соломон устроил храм в Иерусалиме, по предписанию царя и пророка Давида, так и князь Владимир устроил здание православной церкви в стране русской, по пророчеству апостола Андрея, сказавшего: «​зде​ ​воссияти​ ​имать​ слава Божия». Во второй половине хора, по обычаю того времени, помещен панегирик знаменитым современникам, духовным и светским, и особенно гетману ​Мазепе​, который был патроном киевской академии. –Трагедокомедия Прокоповича​ выше других современных драматических ​пьес​ в этом роде; она представляет попытку к настоящей драме, в которой изображается борьба Владимира, как героя, как просветителя​ русского народа, своим крещением положившего начало его религиозному, умственному и нравственному образованию, и изображается не в разговорах только, как изображаются герои в других ​пьесах​ этого времени, но и в самых действиях. К отличительным свойствам трагедии принадлежат та свобода мысли, яркость красок, смелость и резкость слова, которые выражались и во всей последующей литературной деятельности ​Прокоповича. Эти свойства и ясные намеки на современные пороки и недостатки, при изображении древнего времени, и делали ее особенно интересною для современников. К таким местам в трагедии, между прочим, надобно отнести изображения в комическом виде языческих жрецов, ​Жери​вола, ​Курояда​ и ​Пияра​; в них несомненно, с осмеянием языческих жрецов, ​Прокопович​ хотел указать на пороки и недостатки современного духовенства. ​Жеривол​ совершенно предан служению плоти; он всецело сокрушает безмерных волов; ему хотелось бы, чтобы беспрестанно были праздники; другие жрецы, ​Курояд​ и ​Пияр​ не привыкли покупать себе пищу; все у них было даровое; Курояд с ужасом разсказывает Пияру, что он ходил на село «курей куповати, а когда сие бяше?». Указанные пьесы комедии и трагедо-комедии составлялись людьми учеными; в них выразились взгляды и суждения передовых людей новаго образования. Рядом с ними существовали еще «Интерлюдии, или междувброшенныя забавныя игралища^и, которыя были написаны также книжными людьми, но стоявшими близко к народу, и знавшими народные воззрения на современные события. По форме своей, интерлюдии представляют ряд забавных, часто грубых, сцен, не связанных ничем в одно целое, написанных иногда силлабическими виршами, а иногда прозой. Они интересны потому, что изображают тогдашнее настроение народа, или той части народа, которая была недовольна многими реформами, казавшимися ей нарушением правил веры и древних обычаев. В одной интерлюдии изображается раскольник, который жалуется на то, что народ ныне совсем испортился, что вместо долгополого платья христиане стали носить кафтан и круглый картуз, стали брить бороды, а на голову надевать парики, подобно немцам, что пришли, очевидно, ​последние​ времена, когда должен явиться антихрист.

«Как-то нын люди умели глубоко!

Как-то жить в мире несносно и жестоко!

Последние бо времена, видим, что приспели;

Бо и некоторые от наших старцев антихриста зрели.

Подобаше ему приити на землю, когда нашу старую веру попрали

Никонщики проклятые, свою же некую нову, не знаему откуду взяли.

И не токмо веру нашу стару, святу и Богом устроенну,

Стоглавьем Макарьевским крепко утвержденну,

Попрали, но и платье долгое уж пременили,

Еже апостоли святые и пророки носили.

Русские ныне ходят в коротком платье, як кургузы,

На главах же своих носят круглые картузы.

И тое они откуду веяли, ей недоумеваем,

И сказать о том истинно не знаем.

Что закон и правила святых отец возбраняют:

Свои брады наголо железом обривают.

Человецы ходят, як обезьяны:

Вместо главных волос носят пару ни, будто немцы поганы».

Эти жалобы были следствием указов Петра, изданных в 1705 г. о ношении иностранной одежды и бритье бород и усов. В другой интерлюдии изображается дьячок, жалующийся на то, что начальство приказывает отдавать детей на ученье в семинарии.

«Лучше мне теперь умереть,

Нежели на это смотреть,

Как моих детей отнимают

И в семинарию на муку отбирают.

Пожалуй, батюшко, умилосердись над намии

Напиши, пожалуй, что они, еще не годны летами.

Все мои знакомцы и вся моя родня! сберитесь сюда,

Посмотряте, какая на меня пришла беда:

Детей моих от меня отнимают

И в проклятую семинарию на муку отбирают.

О мои детушки сердечные!

Не на ученье вас берут, но на мученье бесконечное.

Лучше вам не родиться на сей свет, а хотя и родиться,

Того ж часа киселиом задавиться и в вод утопиться.

О мои милые детушки

И белые лебедушки!

Лучше б вас своими руками в землю закопал,

Нежели в семинарию на муку отдал»¹⁵⁶.

И эти жалобы также вызваны были указами Петра 1708 и 1710 г., когда детей духовных предписано было отдавать на ученье в ​греческие​ и ​латинские​ школы, и тех, которые не хотели учиться, не позволено было ставить ни в попы, ни в дьяконы, а отдавать в солдаты. Кроме того, в интерлюдиях изображаются разные сметные сцены, которые направлены против взяточничества, воровства, мошенничества, и в которых ​действующими​ представляются подьячие, цыгане, литвин, грек, лекарь, маркитант, барышник и т. п. Сцены эти не отличаются изяществом и рассчитаны на простой необразованный вкус; комизм их заключается главным образом в разных извращениях русского языка, каким он может подвергаться в устах невежественных инородцев.

К повествовательным произведениям петровской эпохи относятся: «​история​ о российском матросе, Василии ​Кориотском​, и прекрасной королевне, Ираклии, ​Флоренской​ земли» и «История о славном храбром Александре, кавалере российском». В первой повести изображается» судьба одного российского матроса. Василий ​Кориотский​ был сын бедного дворянина. Выпросив благословение у отца, он отправился поискать ​счастья​ в Петербург и записался в морской флот в матросы. По время плавания на одном корабле в Голландию, оп был выброшен бурою на берег и попал на остров разбойников. Здесь, в плену у разбойников, он встретил прекрасную королевну ​Флоренской​ земли, Ираклию, влюбился и вздумал освободить ее. Повесть рассказывает, как матрос Василий, сделавшийся против воли атаманом ​разбойников​, после разных приключений, женился на Ираклии и наконец сам сделался королем ​Флоренским​. На основании некоторых признаков, повесть можно считать оригинальным произведением петровской эпохи, начала ​XVIII​ в. В ней говорится об отправке русских матросов за море в Голландию, для наук ​арифметических​ и разных языков, как о современном факте. Дух и колорит повести так же принадлежат новому времени. В повестях старой литературы говорилось больше о лукавстве, коварстве и других пороках женщины, чем о добрых её качествах; в повести о Василии ​Кориотском​, его возлюбленная королевна Ираклия представляется ​образцом​ добродетельной женщины, и вообще взаимные отношения героя и героини изображаются в идеальном романтическом свете: они клянутся друг другу в вечной верности; если судьба разлучит их, ни тот ни другая не должны ни с кем вступать в супружество¹⁵⁷. К тому же, вероятно, времени относится и «История о славном храбром Александре, кавалере российском. Подобно матросу Василию ​Кориотскому​, кавалер Александр послан был также в чужие края, для приобретения полезных сведений; но в городе Лилле, во Франции, его пленила красота одной девицы. ​Приклю​чения​ кавалера Александра с этой девицей, и ​другие​ любовные приключения, а также похождения друга его, Владимира, составляют содержание повести¹⁵⁸. – К переводным произведениям петровской эпохи относятся рассказы о Совесдрале и разные переводные любовные рыцарские романы, которые, по свидетельству современников, весьма нравились тогдашним читателям¹⁵⁹.