Глава 2. От учреждения Рижского викариатства до учреждения Ревельского викариатства (1836–1919)

С восшествием на престол императора Николая I правительство стало проявлять большое внимание к активной деятельности старообрядческих общин, в том числе и в Прибалтике. 13 июня 1836 г. император Николай I поручил Святейшему Синоду обсудить, «что полезнее для православной Церкви в Лифляндии и Курляндии: открытие ли самостоятельной архиерейской кафедры или же учреждение викариатства Псковской епархии?» Святейший Синод предпочел образовать викариатство, которое было утверждено 14 сентября 1836 г. Епископ Старицкий Иринарх, оставив Тверскую епархию, стал первым Рижским викарием и прибыл в Ригу в первых числах ноября 1836 г.

Епископ Иринарх (в миру Яков Дмитриевич Попов) родился в 1790 г. в Курской губернии в семье священника. Образование получил в Курской духовной семинарии, а затем окончил С.-Петербургскую Духовную Академию со степенью магистра богословия. По окончании Академии в 1817 г. принял монашество и был рукоположен во иеромонаха, назначен профессором церковной истории и еврейского языка в Орловскую духовную семинарию. В 1819 г. иеромонах Иринарх был направлен в Италию, где до 1831 г. служил в русских посольских храмах в Милане, Флоренции и Риме. По возвращении в Россию был возведен в сан архимандрита. С 1833 по 1835 г. архимандрит Иринарх снова служил за границей при русском посольстве в Афинах. Возвратившись на родину, 3 мая 1836 г. он был рукоположен в сан епископа Старицкого, викария Тверской епархии. Служение Иринарха за границей развило в нем замечательное умение обращаться с людьми и в трудных обстоятельствах держать себя с достоинством. Эти-то качества особенно потребовались преосвященному при его служении в Риге.

В конце 1830-х гг. в результате сильных неурожаев жизнь крестьян Лифляндской губернии значительно ухудшилась. 1 июля 1841 г. лифляндский губернатор сообщал министру внутренних дел, что «крестьянские поля, засеянные озимыми урожаями прошлого года, не позволяют надеяться даже на самый небольшой урожай». Большинство помещичьих имений из-за неурожая также находились в тяжелом положении. На помощь от государства не приходилось рассчитывать, так как во многих других губерниях урожай был еще хуже, чем в Лифляндии. Из переписки генерал-губернатора барона Палена с генерал-адъютантом графом Бенкендорфом и управляющим Министерством внутренних дел графом Строгановым видно, что Лифляндское губернское правление получило в мае 1841 г. сведения о распространении слухов между крестьянами Венденского и Валкского уездов о том, будто правительство предлагает им переселиться в южные губернии, где они получат землю в собственность и разные льготы. Для этого якобы нужно объявить желание переселиться и записаться в Риге у начальства или у православных священников³⁵. Под влиянием этих слухов в управление рижского генерал-губернатора стали приходить за справками толпы крестьян, где им разъясняли необоснованность дошедших до них сведений.

Хождения крестьян в Ригу приняли массовый характер, и 2 июня генерал-губернатор Пален опубликовал сообщение, которое затем было зачитано в кирках. Крестьян извещали, что никакого переселения не производится и что распространителям слухов угрожает привлечение к суровой ответственности. По распоряжению генерал-губернатора М.И. Палена с 9 июня чиновники и полиция стали производить допросы всех являвшихся в Ригу крестьян, в течение первого месяца было допрошено более 600 крестьян. И хотя лютеранин граф Пален в узком кругу своих чиновников и советников признавал, что главной причиной волнений крестьян являлось их тяжелое материальное положение, и советовал управителям имений «поддержать своих терпящих нужду крестьян»³⁶, в Санкт-Петербург он же доносил, что главной причиной волнений являлись «скрытые советодатели» из числа православного духовенства, а крестьяне якобы этим «советодателям» объясняли, что, несмотря на то что в прошлом году был недород и в этом году виды на урожай плохие, «до сих пор их достаточно снабжают из амбаров, а если кому не хватает, то берут в долг у помещика»³⁷. С этого времени генерал-губернатор Пален начинает преследовать епископа Иринарха и православных священников, обвиняя их в подстрекательстве к волнениям.

9 июля 1841 г. одна из крестьянских артелей явилась на архиерейское подворье к преосвященному Иринарху. По одним данным, крестьяне зашли лишь за милостыней, по другим, более правдоподобным, они просили епископа Иринарха, чтобы он сообщил правительству об их бедственном положении и помог ходатайствовать о переселении их во внутренние губернии. Епископ Иринарх в то время был единственным высокопоставленным русским человеком в крае. Он очень приветливо встретил пришедших, дал им хлеба и денег и разъяснил, что их просьба о переселении не входит в его компетенцию еще и потому, что они иноверцы. Снабдив их для духовного утешения православным Катехизисом, епископ Иринарх отпустил их и посоветовал при этом возвратиться по домам. Задушевный прием епископа Иринарха произвел на крестьян большое впечатление, и весть об этом быстро распространилась, с 9 июля по 2 августа епископ принял до 30 прошений от нескольких тысяч крестьян и препроводил их обер-прокурору Святейшего Синода. В этих прошениях ходатайства о переселении составляли главный предмет, но выражалось также и желание присоединиться к Православию. Генерал-губернатор Пален задержал просителей и при допросах старался добиться от них показаний о том, что православные священники обещали крестьянам помощь в переселении, если крестьяне примут Православие; что священники якобы составляют списки желающих переселиться в теплые края. Однако сфабриковать какие-либо убедительные документы в пользу таких домыслов не удавалось, и только в последние дни июля 1841 г. губернское правление наконец получило данные, которых генерал-губернатор Пален так энергично добивался. 30 июля бывший причетник Спасский, явившись добровольно в губернское правление, показал, что якобы 11 и 12 июля по поручению священника Алексиевской церкви Фасанова он составил для епископа два прошения крестьян. Пален немедленно доложил о них шефу жандармов графу Бенкендорфу, поддержкой которого пользовался, и министру внутренних дел Строганову, в дальнейшем расследовании было установлено, что показания Спасского большей частью являлись клеветническими.

С середины июля и в августе 1841 г. в Ригу стали приходить и эстонские крестьяне, в основном из Верроского, Феллинского и Дерптского уездов, в некоторых местах крестьяне проводили собрания, выбирали представителей для посылки в Ригу, составляли списки желающих получить землю. Епископ Иринарх и священники постоянно разъясняли, что к переселению и получению земли они не имеют отношения и могут принимать заявления только о желании присоединиться к Православию, поэтому в прошениях, подаваемых крестьянами в августе, многие крестьяне ограничились только просьбой о перемене веры и не упоминали вовсе о переселении. Протоколы допросов крестьян в губернском правлении свидетельствовали лишь о добром отношении православных священников к крестьянам, но представители власти полагали, что именно такое отношение и провоцировало крестьян на выступление, усиливая их недоверие к местным прибалтийским немецким властям и лютеранским пасторам. Чем больше старались крестьяне обращаться за помощью к православным священникам, тем активнее действовал генерал-губернатор, чтобы помешать этим встречам. На дорогах были расставлены полицейские посты, крестьян выслеживали и арестовывали, наказывали палками и розгами. Задержанных в Риге заковывали в цепи и под конвоем отправляли домой, где их пороли перед всем приходом.

Генерал-губернатор Пален просил графа Бенкендорфа запретить епископу Иринарху принимать просьбы от крестьян до восстановления спокойствия в крае и отсылать крестьян к гражданскому начальству. 27 июля преосвященный Иринарх отвечал на требования генерал-губернатора, что «запереть двери для крестьян он не может без особенного на то разрешения его начальства, ибо это значило бы отказаться произвольно и без видимой нужды от одной из главных обязанностей, возлагаемых на меня саном и местом, а отсылать приходящих людей к гражданскому начальству считает излишним, ибо они являются к нему, побывав уже у гражданского начальства, что доказывают их бритые головы, и что притом окружающая дом его полиция и без того берет их всех к допросам в губернское правление»³⁸. Узнав об ответе, Пален через шефа жандармов Бенкендорфа добился того, что 29 июля император Николай 1 запретил епископу принимать от крестьян просьбы по вопросам, не касающимся веры. Но поток просителей не прекращался. В одном из прошений крестьяне писали епископу Иринарху: «Бог положил на сердце нам и всем семействам нашим твердое желание принять ту православную веру, которую имеет наш отец и государь, с тем, чтобы эта вера была бы верой до самой смерти как нас, так и семей, и детей наших, и всего будущего нашего потомства до конца света. Надеясь и веря, что в сей православной вере мы найдем себе покой и утешение, как в вере, которую мы душевно почитаем, которую просим позволить нам и семействам нашим принять, сию православную веру»³⁹. Это прошение составлено от имени 768 крестьян Верроского и Дерптского уездов. Аналогичное прошение поступило еще и от 83 крестьян тех же уездов⁴⁰. 12 августа 1841 г. граф Н.А. Протасов в письме преосвященному Иринарху предлагал «в точную сообразность высочайшей воли... строго подтвердить подведомственным вам лицам, дабы от помянутых крестьян отнюдь не были принимаемы прошения, какого бы, впрочем, они ни были содержания, впредь до совершенного прекращения возникшего между ними волнения и получения особого высочайшего разрешения на счет изъявляемого ими желания присоединиться к Православию»⁴¹.

В эти же дни епископ Иринарх и сам решил не принимать более прошений крестьян. Вот как объяснил он это в рапорте Святейшему Правительствующему Синоду от 22 августа 1841 г.: «Узнав достоверно, что изъявляющие желание присоединиться к Православию преследуются без всякой пощады, особенно на местах своего жительства, я тотчас прекратил принятие прошений и о присоединении. Прекращение сие последовало 10 августа. От того же числа за № 950 я донес о сем его сиятельству графу Николаю Александровичу Протасову и весьма сожалею, что сие донесение или не достигло своего назначения, или не сделалось известным правительству, с того времени я не принимал и не принимаю крестьян»⁴².

Во всех донесениях государственных чиновников из Риги в Санкт-Петербург движение крестьян представлялось как возмущение, спровоцированное епископом и православным духовенством. Генерал-губернатор начал принимать полицейские меры: в Венден отправили казачью команду, в Вольмарском и Валкском округах был дислоцирован пехотный полк. Одновременно барон Пален требовал, чтобы преосвященный Иринарх «публично разуверил крестьян в их заблуждениях, возникших от агитаторской деятельности духовенства»; правда, это требование не нашло поддержки в Петербурге, но оно свидетельствовало о полном банкротстве гражданских властей, всеми силами пытавшихся подставить под удар епископа Иринарха.

В это время обер-прокурор Святейшего Синода граф Протасов и министр внутренних дел граф Строганов получили сведения о событиях в Лифляндии помимо Бенкендорфа. По докладу обер-прокурора Святейшего Синода Протасова Николай I распорядился провести следствие. Генерал-губернатору Палену велено было обратить внимание «на предмет жалоб крестьян – на недостаток продовольствия». Генерал-губернатор Пален предпринял поездку по местам, охваченным волнениями: был в Вольмаре, Валге, Верро, Дерпте и Феллине. Крестьяне жаловались на бедственное положение, барон Пален считал это недозволенным проявлением свободолюбия и нещадно наказывал их, сообщая Бенкендорфу о неповиновении населения местным властям. «Если гражданское начальство, писал Святейшему Синоду епископ Иринарх, нашло нужным прибегнуть к употреблению военной силы, то это не для утишения возмущения, которого не было и нет... а для истребления возродившегося в крестьянах сильного и решительного желания принять Православие. Слышно, что начальник губернии ездит теперь по уездам с жандармами и казаками и отбирает от крестьян показания касательно их религии»⁴³.

Существенную поддержку Палену оказал его единомышленник граф Бенкендорф, который приехал в Ригу на помощь генерал-губернатору, попавшему в затруднительное положение в связи со следствием по делу об агитаторской деятельности православных священников. Министр внутренних дел граф Строганов был уведомлен, что все дела о движении среди лифляндских крестьян впредь будет вести ведомство Бенкендорфа. 6 октября обер-прокурор Святейшего Синода граф Протасов сообщал Синоду, что «Его Императорское Величество, усмотрев из вновь полученных сведений о неправильных, неблагоразумных действиях Рижского епископа Иринарха по делу лифляндских крестьян, находя по сему неудобным оставлять его при дальнейшем управлении тамошним викариатством, высочайше повелеть соизволил Св. Синоду избрать и представить на место его кандидатов»⁴⁴. Указом Синода 6-го же октября епископ Иринарх был уволен и названы три кандидатуры: архимандрит Филарет, ректор Московской Духовной Академии; архимандрит Стефан, ректор Казанской духовной семинарии; и архимандрит Макарий, ректор Тверской духовной семинарии. Николай I повелел «викарию Рижскому Иринарху немедленно отправиться в Псков и оставаться там в распоряжении епархиального начальства впредь до дальнейшего повеления». Отстранение епископа Иринарха от обязанностей Рижского викария было произведено быстро и в оскорбительной для него форме. Сопровождать его в Псков был послан чиновник обер-прокурора Святейшего Синода, который и вручил преосвященному указ о смещении 11 октября 1841 г. Уже на следующий день епископ Иринарх был вывезен из Риги, и не через Псков – власти опасались, что в дороге к нему будут обращаться крестьяне, – а по указанию барона Палена окружным путем через Митаву, Шавли и Вилкомир. Из Пскова преосвященный Иринарх был отправлен в Псково-Печерский монастырь и уже оттуда присылал письменные ответы на вопросы по поводу производившегося о нем следствия. Преосвященный Иринарх доказал, что «волнение в массе лифляндских крестьян, приписываемое действиям епархиального начальства, началось гораздо раньше первой их встречи с ним и вызвано было, с одной стороны, голодом и бедственным положением крестьян в хозяйственном отношении, с другой – религиозной потребностью, не находившею себе удовлетворения в протестантстве». Преосвященный Иринарх доказал также, что всякие обвинения православного духовенства в подстрекательстве не имели под собой никаких оснований. По получении этих сведений обер-прокурор Святейшего Синода граф Протасов доложил императору, что «действие православного духовенства по произведенному исследованию явилось безукоризненным, а было, как известно, поводом к явной на него клевете и к нелепым обвинениям в возмущении крестьян»⁴⁵.

Таким образом, крестьянское движение 1841 г. закончилось победой немецкого лютеранства. Зимой 1841/42 г. волнения были подавлены, но причины их – угнетение крестьян со стороны помещиков и лютеранской Церкви – не были устранены, в то же время Николай I убедился в искренности стремления крестьян к Православию и, предвидев новое движение, отдал распоряжения по переводу на эстонский и латышский языки молитвослова, краткого Катехизиса и литургии Иоанна Златоуста, чтобы «Церковь православная была готова принять новых чад». Одновременно по указанию Николая I было усилено преподавание эстонского и латышского языков в Псковской духовной семинарии, введенное еще в 1840 г.

На место преосвященного Иринарха викарием в Ригу был утвержден преосвященный Филарет (Гумилевский). Это был человек, известный своей осторожностью и тактом, причем Николай I на аудиенции дал ему инструкции действовать «с согласия гражданского начальства» и быть разборчивым в деле присоединения крестьян к Православию. В инструкцию Рижскому викарию были внесены новые пункты. «Внимание, с благоразумием соединенная заботливость и осторожность требуются со стороны викария и в обращении с иноверцами, коими большею частью населены Лифляндская и Курляндская губернии; в сношениях с местными светскими начальниками необходима особенная осмотрительность по таким делам, по которым его мнения оказываются неодинаковыми с мнением духовного начальства; в сих случаях прежде решительного действия викарий испрашивает руководства от епархиального архиепископа и, смотря по важности дела, доводит оное до сведения обер-прокурора Св. Синода; при сем единомыслие и согласное действование начальства должно быть охраняемо с крайним тщанием... Особенно дела о присоединении к православной Церкви должны быть основаны на чисто духовном и нравственном убеждении, без малейшего примешивания посторонних видов».

Преосвященный Филарет I (в миру Дмитрий Григорьевич Гумилевский) родился 23 октября 1805 г. в семье священника села Конобеева Шацкого уезда Тамбовской губернии. После окончания Тамбовской духовной семинарии в 1826 г. поступил в Московскую Духовную Академии), в 1829 г. принял иноческий постриге именем Филарет, в 1830 г. иеромонах Филарет окончил Академию вторым магистром и остался при Московской Духовной Академии преподавателем церковной истории, а затем и курса Священного Писания. 1 мая 1833 г. иеромонах Филарет назначается инспектором Академии, а 14 декабря 1835 г. в возрасте 30 лет в сане архимандрита становится ректором. Как архимандрит он управлял московским Богоявленским монастырем. Кандидатура архимандрита Филарета была поддержана великим русским святителем, митрополитом Московским Филаретом, наставником молодого ученого монаха.

Хиротония архимандрита Филарета во епископа Рижского состоялась в Казанском соборе Санкт-Петербурга 21 декабря 1841 г. Епископ Филарет I прибыл в Ригу 20 июня 1842 г. и оставался здесь до 30 ноября 1848 г. Его деятельность в Лифляндской губернии позволяет сказать, что епископ Филарет был тем человеком, кто заложил основы Православия в Прибалтийском крае. Преосвященный Филарет отличался необыкновенным трудолюбием. «Достойно удивления, как в маленьком, тщедушном и болезненном на вид теле уживалось столько кипучей энергии, работоспособности. Особенно много труда, забот и скорбей доставила ему Рижская епархия. Семь лет архиерейского служения в Риге были очень трудны, в коренном населении, латышах и эстонцах, замечалась тяга к Православию и самобытной культуре – богослужению и преподаванию в школах на родном языке. Святитель всемерно поддерживал их стремление. ...За свое пребывание в Риге он открыл 63 прихода, устроил 20 церквей постоянных и 43 временных»⁴⁶. Прибыв в Ригу с инструкцией быть осторожным и осмотрительным в отношениях с местными властями, преосвященный Филарет первые три года провел в уединении и занимался лишь делами своей епархии и учеными трудами. Утвердив же себя в глазах правительства, можно было действовать и смелее. Преосвященный Филарет нашел дело Православия в Прибалтике почти погибшим, из обращенных епископом Иринархом более половины отпало от Православия. Но преосвященный Филарет свидетельствовал в письме к своему другу протоиерею Горскому, «грешно было бы жаловаться на недостаток любви здешней паствы к пастырю. Нет, паства обрадовалась, обрадовалась тем более, что несчастные обстоятельства, взволнованные немцами, заставили думать о невозможности быть здесь пастырю». Понимая, насколько несправедливы и противны политическим интересам отечества притязания баронов, епископ Филарет намеревался возродить Православие, прочно оградить его от козней врагов и сделать все возможное для утверждения духовного единства с Россией. Для выполнения этой задачи он разработал специальную программу: «1) Распределить приходы и соорудить церкви. 2) Чтобы привязать новых членов к Церкви, назначать священников из их среды, но так как для этого нужна подготовка, то 3) учредить духовное училище. 4) С целью привязать к Церкви доставлением духовного утешения в общественной молитве ввести богослужение на природном языке новообращенных и с сею целью 5) подготовлять пастырей, знающих латышский язык. 6) Озаботиться об образовании народа в духе русского Православия, для чего взамен лютеранских школ открыть церковноприходские. 7) Облегчить переход в Православие; 8) для сей цели поднять уровень местного духовенства привлечением к этому служению людей с высшим образованием, академиков, для чего 9) обеспечить содержание духовенства; 10) с тою же целью оградить население от преследований и притязаний баронов и пасторов, 11) чтобы поднять в глазах населения Православие, защищать его всеми силами от порицаний и оскорбления со стороны протестантов».

Владыка Филарет неустанно заботился о составе духовенства епархии и обращался к митрополиту Филарету с просьбой направить в Рижскую епархию образованных священников. «Особенным положением ливонских церквей, рассеянных на отдельных местах, и положением прихожан, живущих отдаленно от церквей и в разных местах (от чего случается, что младенцы умирают неокрещенные), вынуждаюсь желать и всеусерднейше просить, чтобы определено было для разъездов благочинного какое-либо вспоможение, дабы он мог таким образом и осматривать причты и по пути исправлять требы. Наконец, для ливонского духовного правления требуются более способные священники, чем настоящие, тем более что поведением и малообразованностью бывших священников рижских соблазнялись и иноверцы, и раскольники, и нередкие присоединения к Православию иноверцев из немцев, которые все вообще довольно образованны, также довольно затрудняли собою доселе бывших здесь священников»⁴⁷. Больше всего епископ Филарет заботился о том, что его паства не имеет церквей и священников и лишена утешения молиться в храме и возможности познавать глубже Православие, укрепляясь в новой вере. Преосвященный постоянно хлопотал о построении церквей. Но хотя и выдана была на этот предмет определенная сумма денег из государственного казначейства, необходимо было еще и время на постройку храмов. Потребность в храмах нарастала по мере распространения Православия среди латышей, и епископ Филарет ходатайствовал о сооружении временных церквей. Император удовлетворил и это ходатайство епископа.

Вот как характеризовал свою епархию преосвященный Филарет в 1843 г.: «я ныне собираюсь в путь странствовать по немецкой Лифляндии, чтобы отыскивать бедное Православие, кроющееся в ее углах, как пташку в грозную бурю». О крайне тяжелом состоянии епархии сообщал в своем письме к епископу Филарету и граф Д.Н. Толстой: «Положение вновь присоединившихся жалкое. Их уже 12 000, рассеянных по целой Лифляндии. Не имея никакой компактной связи, а, следовательно, и никакой силы, они подвергаются всякого рода лишениям. Нищета и голод их преследуют, и никто не только не хочет, но и не смеет подать руку помощи. Они умирают – им отказывают в могилах. Приказано впредь до отвода мест для кладбищ хоронить на лютеранских; пасторы противятся. Никто даже за высокую плату не хотел уступать помещения для храма Божия. Хотя бы ненужная развалина, и ту нельзя было приобрести для этой цели».

Первые годы служения в Риге преосвященному Филарету с чрезвычайным трудом удавалось сохранять нормальные отношения с гражданским начальством, в письме к Горскому он писал: «Ты не можешь, друг мой, представить, как много нужно иметь здесь предосторожностей и опасений! Каждый шаг замечают, слова записывают; записывают и то, когда и как был я у кого-либо из здешних знаменитостей».

С 1845 г. движение эстонских и латышских крестьян к Православию возобновилось с новой силой, и епископу Филарету пришлось действовать на том же поприще, которое оказалось столь тернистым для епископа Иринарха. Новое движение за присоединение к Православию связано с обращением секты гернгутеров. в 1844 г. в Риге лютеранским пастором Треем был закрыт молитвенный дом гернгутеров. Тогда руководитель общины Давид Баллод обратился к епископу Филарету с просьбой разрешить им молитвенные собрания. Эта просьба была отклонена епископом, поскольку он не считал себя вправе вмешиваться в отношения гражданских властей с иноверцами, и тогда Баллод изъявил желание ближе познакомиться с Православием. Владыка дал ему молитвослов, краткий Катехизис и литургию на латышском языке. Через три недели к епископу Филарету поступило ходатайство от Давида Баллода и 120 членов гернгутерской общины о принятии их в Православие. Они просили также и о постройке церкви для них, где богослужение велось бы на латышском языке, имелся орган, скамьи и разрешалось общее пение, а при выносе покойников дозволялось бы звонить в колокол по своему обряду. За исключением органа, все остальное было епископом Филаретом обещано. Через месяц епископ Филарет получил прошение еще от 101 человека о готовности их присоединиться к Православию. 12 марта 1845 г. последовало разрешение Николая I на присоединение просителей к Православию, а также на совершение для них богослужения на латышском языке. 2 апреля преосвященным Филаретом было совершено миропомазание первых десяти гернгутеров из тех, кто изъявил желание присоединиться к Православию. Происходило это в соборном храме при многочисленном стечении народа. Священником был назначен я. Михайлов, знавший латышский язык. Еще в марте 1845 г., присоединив Давида Баллода, преосвященный Филарет рукоположил его во диакона, а через год определил священником лаудонской Предтеченской церкви.

Эти события уже с самого начала встревожили генерал-губернатора Палена. Он доносил в Санкт-Петербург князю Орлову о протестах лютеранского духовенства, об угрозе спокойствию края, в своих донесениях Пален подчеркивал, что просьба латышских крестьян вызвала среди лютеранского населения «большую печаль и уныние», а разрешение производить богослужение на латышском языке в православной церкви «может доставить лютеранской Церкви много неприятностей и беспокойств». Но поддержки у князя А. Орлова Пален не нашел. Более того, по докладам А. Орлова и министра внутренних дел графа Перовского в мае 1845 г. Пален был смещен и новым губернатором назначен генерал Е.А. Головин, который немедленно приступил к своим обязанностям.

Как и четыре года назад, зима и особенно весна 1845 г. выдались голодными, да и виды на новый урожай были плохие. Все это, несомненно, усиливало народное движение, однако теперь крестьяне в своих прошениях о своем бедственном положении и о хлебе насущном почти не упоминали – опыт 1841 г. научил их осторожности. Через епископа Филарета православным священникам Лифляндской и Курляндской губерний вменялось в обязанность при собеседовании с иноверцами об учении православной Церкви «ограничиваться предметами веры, христианской нравственности и преданности государю и объявлять им, что дело веры не должно быть смешиваемо с другими делами, а также внушать, что принятие Православия не может переменить их отношений с помещиками, но только к одним пасторам, освобождая от приходских к ним повинностей», в этой инструкции оговаривалось, что «присоединение иноверцев к Православию подлежит общему, установленному для сего в империи порядку, но по особым местным обстоятельствам края дозволение присоединять представляется не всем священникам, а только надежнейшим и опытнейшим, по усмотрению епархиального викария и под собственной его в таком выборе ответственностью. Затем священник, получивший это разрешение по испытании в чистоте и искренности намерения иноверцев и утверждении их в правилах веры, не прежде приступает к присоединению каждого, как по отобрании от него показания о том, что таковое желание его принять Православие изъято от всяких чуждых духовной цели видов. При отобрании сего показания присутствует в городах чиновник, в селах – должностное лицо сельского начальства; самый порядок присоединения совершается по чинопоследованию о приеме приходящих к православной вере с возложением на присоединенного креста для всегдашнего ношения на персях; все вышеизложенные правила должны быть священником соблюдены непременно, и притом для каждого лица отдельно, хотя бы желающих случалось и много, и только малолетние дети, не получившие конфирмации, могут с присоединением их родителей и сами быть немедленно присоединяемы; на случай, если бы пришедшие из иных мест изъявляли желание не за одних себя, но и за других, надлежит присоединять только их самих, каждого лично по вышесказанным правилам и объявлять, что и прочие могут быть присоединены, но также не иначе, как лично».

Инструкция, данная генерал-губернатору Головину, определяла отношение властей к делу Православия в Прибалтийском крае. «1) В последнее время крестьяне в некоторых местах балтийских губерний начали изъявлять желание к принятию Православия. Необходимо посвятить этому обстоятельству особенное внимание, чтобы при подобных случаях предупреждены были всякие недоразумения и беспорядки. 2) На сем основании с осторожностью должно наблюдать, чтобы со стороны православного духовенства не было допускаемо понудительных средств, и таким образом иноверцы могли свободно присоединяться к Православию на основании установленного для сего общего порядка и собственного подвига. 3) с другой стороны, надлежит объяснить жителям и в особенности помещикам, что никакое местное начальство не вправе запрещать кому-либо принятие господствующего в империи исповедания, а изъявившим такое желание – чтобы они не ожидали по сему поводу никаких особых земных благ, а поступали бы по-своему убеждению и совести. Само собою, впрочем, разумеется, что присоединенный к Православию, исключаясь из числа прихожан протестантских, вместе с тем освобождается от всех лежавших на нем в отношении к протестантской Церкви и духовенству повинностей, потому что, поступая в паству православную, он должен принять на себя и все обязанности в отношении к православной Церкви и духовенству, сохраняя, однако, во всей строгости обязанности свои к помещику, на земле которого живет. 4) Не принимать в деле присоединения ходатаев или поверенных, предоставляя каждому говорить и действовать непременно за себя лично. 5) Как присоединение к Православию совершенно зависит от собственного желания каждого, то за сим не допускать жалоб со стороны православного духовенства на иноверцев, изъявивших желание присоединиться, но не исполнивших сего, а также и на православное духовенство под предлогом неискренности желания лица, присоединенного к Православию. 6) Иметь наблюдение, чтобы в православных церквах при богослужении на языке церковнославянском, равно как и на туземных языках, не было препятствуемо присутствовать всем желающим без различия вероисповеданий. 7) Не допускать принуждений и насилия со стороны иноверцев для удержания кого-либо из тамошних жителей в иноверчестве, если он пожелает перейти к православной Церкви; принявших Православие ограждать от всякого преследования и притеснений, в особенности же стараться предупредить раздоры, могущие возникать иногда в подобных случаях в самых недрах семейств, коих члены принадлежат к двум различным исповеданиям; и наконец, строго наблюдать, чтобы никто из принявших Православие не лишался тех прав и преимуществ, коими по состоянию своему пользовался, находясь в иноверчестве, ибо перемена вероисповедания не переменяет отношений гражданских»⁴⁸.

Присоединение к Православию крестьян-эстонцев началось уже в мае 1845 г., когда были получены первые сведения о переходе в Православие гернгутеров. Но более широко и активно оно развернулось в июне в Верроском уезде и в Загницком приходе Дерптского уезда, к концу месяца количество просьб о переходе в Православие возросло до нескольких сот. Лето 1845 г. прошло из-за уборочных работ сравнительно спокойно, но в сентябре движение за присоединение к Православию охватило весь Дерптский уезд, в ноябре – Феллинский, а к концу года также Перновский и остров Эзель.

В июле 1845 г. генерал-губернатор Е.А. Головин совершил поездку с обозрением вверенного ему края. Он лично и через чиновников внушал крестьянам, чтобы с принятием Православия они не надеялись ни на какие житейские выгоды и что отношения их с помещиками останутся прежними. 21 июля, после совещания с преосвященным, Головин предписал церковным старостам объявить по мызам, что на рабочее время (до 1 сентября) в деревнях приостановлен прием желающих присоединиться к Православию, а потому крестьяне не должны отлучаться под этим предлогом с места жительства.

21 августа было объявлено, что с 1 сентября крестьянам дозволяется приходить к православным священникам для принятия Православия, но каждый крестьянин должен иметь при себе разрешение от мызного управления; разрешение может выдаваться только одному из десяти работающих; были и другие ограничения, в конце 1845 г. из-за недовольства помещиков появилось постановление, которое существенным образом повлияло на движение присоединения крестьян к православной Церкви. «Государь император в отстранение всяких недоразумений касательно искренности желания Православия латышами и эстами, являющимися к православному духовенству для записи их по сему предмету, высочайше повелеть соизволил, чтобы между временем отобрания от каждого из них на законном основании показания о таковом желании, т. е. записыванием, и между действительным присоединением к православной Церкви через святое миропомазание наблюдаем был срок не менее 6 месяцев, в продолжение коего каждый может иметь всю возможность зрело размыслить о своем намерении». Это давало возможность помещикам и пасторам после изъявления крестьянином желания обратиться в Православие в течение полугода применять к нему все меры физического и морального воздействия для того, чтобы не допустить присоединения. Лифляндское дворянство откровенно выражало восторг по поводу такого повеления царя. Правда, примечанием, сделанным самим императором на проекте постановления, несколько ограничивалась сфера его применения. «Меру допускаю только для тех, кои вновь записываться будут, но отнюдь не для тех, кои уже записались и возвратились по домам». Священники, принимавшие от крестьян прошения о присоединении, должны были записывать их имена в специальные прошнурованные книги, присланные из духовного правления. Желающим выдавались печатные свидетельства, чтобы по истечении шести месяцев они могли быть беспрепятственно присоединены любым православным священником. Вскоре обер-прокурором Святейшего Синода было объявлено разрешение, по которому в Лифляндии по просьбе отцов, принявших Православие, присоединялись и их несовершеннолетние дети до шестимесячного срока, определенного высочайшим постановлением.

Еще в конце 1845 г. на генерал-губернатора Прибалтийских губерний, епископа Рижского и находившегося тогда в Лифляндии товарища министра внутренних дел тайного советника Сенявина возложено было составить проект распределения православных приходов в Лифляндии, избрав города и мызы для построения церквей и для временного совершения богослужения в отводимых для этого квартирах; определить, где и на каком основании можно учредить при церквах школы; урегулировать отношения между православным приходским духовенством и помещиками и оградить принявших Православие от притеснений, предоставив им возможность исполнять православные обряды; изыскать надежные средства к уничтожению нелепых слухов о земных выгодах, сопряженных будто бы с принятием Православия; руководствуясь «высочайшими указаниями, составить общее соображение к правильному ходу сего дела и о надежных мерах к успешному устранению встречаемых препятствий и миролюбивому окончанию могущих возникнуть пререканий, происходящих большею частью от недоразумений».

Высочайшим повелением подтверждались имущественные права православной Церкви в Прибалтийском крае и участие в приходских судах заседателя от православных, открытие при православных храмах школ, освобождение православных крестьян от всяких повинностей в пользу лютеранских пасторов и церквей, дозволялось крестьянам перемещаться без паспортов в пределах территории своих приходов и еще раз подчеркивалось, что переход в Православие не сопряжен ни с какими вещественными выгодами. Исполнение настоящего постановления было возложено на генерал-губернатора. По ходу дела возник ряд вопросов, на которые генерал-губернатор дал свои толкования. Эти толкования – дополнительные правила – были переданы Комитету по устройству духовной части в Лифляндии, который согласился с ними. Кроме того, комитет рассмотрел предложения генерал-губернатора о выделении мест для православных кладбищ в помещичьих имениях Лифляндской губернии и постановил:

«1. Лифляндскому генерал-губернатору предоставить, совместно с Рижским епископом, при устраиваемых на основании Высочайшего повеления 21 генваря 1846 г. православных церквах отводить места для кладбищ.

2.      Места сии избирать сообразно с местными удобствами при церквах или в известном от них расстоянии в количестве 2400 квадратных сажен или менее, где сие количество окажется невозможным.

3.      Места для кладбищ, равно как и места под постройку церквей и домов для принтов и училищ, как отводимые для общественной нужды на основании Высочайшего о том повеления, окончательно утверждать за духовным ведомством лифляндскому генерал-губернатору, по предварительном сношении с епархиальным начальством, без испрашивания на то особого всякий раз Высочайшего повеления.

4.      Что касается могущего потребоваться вознаграждения владельцев за отводимые места для кладбищ, то о сем войти впоследствии особо в соображение соразмерно пространству земли, какое будет занято.

5.      До избрания мест для православных кладбищ хоронить православных на местах, отведенных для лютеранских кладбищ. Сие предложение комитета в 14 день июля 1847 г. удостоилось Высочайшего утверждения, причем государю императору благоугодно было собственноручно начертать: «Отводить новые кладбища там только и за деньги, где заводятся новые приходы; в прочих же местах хоронить на прежних кладбищах беспрепятственно, отводя только особые участки в оных для православных». Сообщив о сем генерал-губернатору, к надлежащему исполнению в гражданском отношении, министр внутренних дел в то же время предложил Евангелическо-лютеранской генеральной консистории сделать зависящее от нее в духовном отношении распоряжение относительно беспрепятственного погребения православных на прежних кладбищах и отвода для сего особых на них участков»⁴⁹.

Также был внесен ряд уточнений относительно строительства 25 православных храмов в Прибалтийском крае. Деньги отпускались из бюджета Святейшего Синода в ведение Лифляндской строительной комиссии по установленной смете: на постройку здания церкви – 2159 руб., на дом для причта и училище – 3225 руб. Предусмотрено было и вознаграждение за предоставление земли под строительство в казенных имениях; если строительство предполагалось в городе, то условия уточнялись отдельно.

Противодействие помещиков и пасторов, особенно после распоряжения о временной приостановке присоединения к Православию до 1 сентября 1845 г., стало принимать все более скандальный характер. Рижский оберпастор Трей даже стал издавать свою газету, на страницах которой клеймил тех, кто осмелился присоединиться к Православию, а пасторы с кафедр открыто поносили Православие. Это побудило генерал-губернатора 18 августа 1845 г. предложить Лифляндской консистории принять меры, запрещающие пасторам проповеди, порочащие православную Церковь, и напомнить, что они могут быть привлечены к ответственности по закону. Однако это напоминание не возымело должного воздействия. Консистория, уклоняясь от ответа по существу, разъясняла, что не может запретить пасторам «укреплять прихожан в своем вероисповедании и предохранять от легкомысленного увлечения». 28 сентября ландратская коллегия опротестовала распоряжение генерал-губернатора от 21 августа, заявив, что его «публикации... были приняты народом как формальный призыв к переходу в Православие, что волнение и недоверие распространились там, где все еще было спокойно... Ландратская коллегия слагает с себя ответственность за могущие возникнуть беспорядки». В октябре 1845 г., после съезда лютеранских пасторов в городе Валк (Валга) лифляндским дворянином графом Лилиенфельдом от имени всего дворянства губернии министру внутренних дел была подана жалоба на действия генерал-губернатора и на православное духовенство, а также просьба об отмене всех распоряжений Головина и о запрещении на некоторое время вообще всякого принятия заявлений о переходе в православную веру. Вскоре от генерал-губернатора были затребованы объяснения и учреждена специальная комиссия с военно-судебными правами под председательством генерал-майора Н. Крузенштерна. Начались судебные розыски по обвинениям, выдвигаемым помещиками и пасторами против крестьян, продолжавшиеся около пяти месяцев. Но комиссия не могла найти так называемых агитаторов и зачинщиков беспорядков, в Лифляндскую губернию «для большего удостоверения настоящего положения края» был командирован чиновник И.П. Липранди, а вслед за ним и товарищ министра внутренних дел И.Г. Сенявин. По окончании поездки, 26 октября 1845 г., Липранди представил министру внутренних дел секретную записку о присоединении крестьян к православному вероисповеданию. Суть доклада Липранди была им сформулирована так: «Необыкновенное явление в мире исповеданий, совершающееся ныне в Лифляндской губернии, есть не что иное, как чисто религиозное влечение – необходимость души, чувство, господствующее до сих пор над всеми расчетами жизни».

Несмотря на всевозможные препятствия делу присоединения крестьян к Православию, к концу 1845 г., т. е. за период с 21 апреля по 15 декабря, 9870 эстонцев были обращены в храмах Дерпта, Верро, Пернова, Аренсбурга и в посаде Черный, на мызах Нос, Ряпина.

Оценивая успехи православной миссии в Прибалтийском крае, можно сказать, что жатва была обильной, но жнецов на ниве Православия мало: епископ Филарет и не более десяти священников, из которых местным языком владели только ряпинский и чернопосадский. Там, где желающих присоединиться было особенно много, епископ Филарет организовал передвижные походные церкви, например, в Загнице (Сангасте), куда приходили также крестьяне из окрестностей. За шесть дней после указа (с 5 октября 1845 г.) в этой церкви было присоединено к Православию 244 человека. Согласно докладу чиновника генерал-губернатора Валуева, в Дерпте священник Березский ежедневно присоединял людей к Православию и в период между 22 и 26 октября 1845 г. им было принято в Православие 787 человек. В Верроском уезде особенно успешно шло присоединение в ряпинской церкви, где священник Верхоустинский владел эстонским языком, с 23 сентября и до середины октября ежедневно присоединялось по 35–50 человек, к концу года было принято в Православие 644 мужчины и 432 женщины.

Много усилий затратил епископ Филарет на издание на местных языках православных книг. До ноября 1845 г. крестьянам было роздано до 16 000 экземпляров. Попечитель Дерптского учебного округа докладывал обер-прокурору Протасову о необходимости затормозить распространение изданных на латышском и эстонском языках молитвословов, катехизисов и текстов литургии, поскольку существовала опасность покупки всех экземпляров пасторами для уничтожения.

К концу 1846 г. епископом Филаретом были открыты новые православные приходы в Загнице, Элиствере, Кавелехте, Вана-Прангли. В последнем особенно успешно трудился священник Иоанн Лебедев, присоединивший к Православию более 57% всех жителей прихода. По утвержденному весной 1846 г. плану в губернии предусматривалось построить 25 новых православных церквей, из них 10 в эстонской части: в Верроском уезде – в Верро, Ряпине, Хаанья, Кяхри, Каруле; в Дерптском уезде – в Дерпте, посаде Черный, деревне Нос, Загнице, Соонтаге, Кастолатси, Кавильзе, Мяэмызе; в Феллине и Оберпалене; в Пернове; на острове Эзель в Ямбурге, к концу 1846 г. в храмы, где не было священников, получили назначения: в Мяэмызу – Стефан Бежаницкий, в Соонтага – Косма Мураевский, в Кяхри – Михаил Никольский, в Кастолатси – Михаил Шишаев. В Перновский уезд во вновь открытые церковные приходы получили назначения священник Иоанн Еленин в Яагупи-Удувере, священник Киприан Сарнет – в Овельгунне (Киялинги), где в 1847 г. началось присоединение крестьян к Православию.

В 1847 г. были открыты новые приходы и назначены священники в Верроском уезде: в Харгла-Мынисте (священник Иоанн Колон), в Вана-Антсла (священник Илия Соловский); в Дерптском уезде: в Камбья-Прангли (священник Иоанн Лебедев), в Лаатре (священник Илия Уберский); в Феллинском уезде (священник Алексий Малов), в Колга-Яани (священник Тимофей Дьяконов), в Талиствере (переведен священник Михаил Шишаев); в Перновском уезде: в Тыстамаа (священник Петр Тимофеев), в Вяндра-Кяру (священник Василий Карзов), в Халлисте-Каркси (переведен священник Киприан Сарнет) и Аудру (священник Александр Горский). На острове Эзель к осени 1846 г. были открыты приходы в Кихельконне, в Пайде и на острове Моон, а к весне 1848 г. еще в Анзекюле и Карье. к 1 апреля 1848 г. в Южной Эстонии действовало 35 православных приходов, из которых 28 было новых, открытых в течение последних двух лет; к ноябрю того же года число приходов возросло до 46.

К осени 1847 г. новый храм был воздвигнут в Феллине, подведены под крышу церкви в Хаанья, Каруле и Олуствере. В 1848 г. они были закончены и, кроме того, построены церкви в Соонтаге, Ильмьерве и Оберпалене, начато строительство в Кяхри и Кастолатси. Эти новые храмы были маленькие, в большинстве своем из дерева, вмещали не более 200–300 человек, архитектура и отделка оставляли желать лучшего. Православным священникам приходилось окормлять свою новокрещеную паству в сложных условиях. Прежде всего они должны были стать миссионерами, распространять и утверждать православную веру среди эстонских крестьян, не зная их языка и обычаев. Зачастую они служили в неприспособленных для этого небольших помещениях, получая очень ограниченные денежные средства. Немало усложняло положение и то, что окружение из помещиков и лютеранского духовенства относилось к ним явно враждебно, так же враждебно относились и местные органы власти – чиновники из немцев или их сторонники.

Владыка Филарет уделял значительное внимание духовенству своего викариатства. Его беспокоило бытовавшее мнение о низком уровне образованности православных священников. Вполне понятно, что православное духовенство обязано было с достоинством отвечать на насущные вопросы церковно-богословского характера, возникавшие в крае. С этой целью он стремился привлечь в свое викариатство воспитанников Московской Духовной Академии. Он непрестанно ходатайствовал об этом перед вышестоящими инстанциями, и его просьбы частично были удовлетворены: священники с академическим образованием появились с начала 1848 г., и к концу года их было уже девять человек (Карелин, Еленский и др.). Преосвященный Филарет написал в помощь пастырям статью «о Церкви как посредствующем начале освящения». Она была одобрена петербургским цензурным комитетом и, по-видимому, предназначалась в качестве догматического пособия для православных пастырей викариатства. Специально для них он составил «Краткое изложение несогласных мыслей лютеранства и Православия с оправданиями последнему против первого» и обещал разослать своим священникам, чтобы они «могли давать ответ вопрошающему о вере». Составленное преосвященным Филаретом «Полное содержание руководства для борьбы с ожесточенными пасторами» было разослано священникам в 1847 г. под заглавием «Сличение лютеранства с Православием».

Об актуальности и действенности этого труда архипастыря свидетельствуют сами протестантские пасторы. Сочинение это через три дня после выхода его из-под пера автора было переведено на немецкий язык, и рассказывают, что даже немцы отдавали должное уму преосвященного, хотя, разумеется, большая часть пасторов ругала автора и не соглашалась с ним.

Но еще более целесообразным, чем приглашение образованных священников из других епархий, считал епископ Филарет подготовку кандидатов на священнослужительские должности в самом крае. Еще в 1845 г. задумал он учредить в Риге собственное духовное училище для подготовки таких кандидатов. Существовавшее в то время начальное училище при Петропавловской церкви было, очевидно, недостаточным. В 1845 г. владыка выработал проект нового училища, в основу которого положил мысль о «взаимном сближении разноплеменных воспитанников при преподавательском языке русском», и февраля 1846 г. император Николай I утвердил проект и повелел открыть в Риге пятиклассное духовное учебное заведение (с двухгодичным курсом в каждом классе) с программой, близкой семинарской (исключающей только такие предметы, как греческий, еврейский языки и некоторые другие).

В марте 1846 г. епископ Филарет предпринял первые шаги для организации православного духовного училища в Риге. Генерал-губернатор распорядился подобрать из числа православных мальчиков, имеющих хорошее здоровье, десять эстонцев и десять латышей для зачисления в организуемое училище. Поиски здания затянули его открытие до 1 сентября 1847 г. Ректором новооткрытого училища был назначен протоиерей В. Назаревский, направленный в Ригу по воле Московского митрополита Филарета после окончания курса в Московской Академии в 1844 г. Епископ Филарет принимал всяческие меры к тому, чтобы найти подходящих людей для священнослужения из числа самих эстонцев. Первыми такими священниками стали Я. Колон и К. Сарнет. Яан Колон был в то время молодым школьным учителем в деревне Тоолсу прихода Тиммо. Крестьяне отзывались о нем как об очень хорошем человеке. Когда все в деревне стали присоединяться к Православию, он записал в Православие свою жену и детей, но сам из осторожности оставался лютеранином. Однажды на молитве в школе он позволил одному учителю, принявшему Православие, хвалить православную веру, и за это пастор Пыльваского прихода прогнал его с должности. Тогда Колон перешел в Православие и стал учителем православной церковноприходской школы, а в 1846 г. был рукоположен во священника и позднее нес пастырское служение во многих православных приходах Южной Эстонии. Киприан Сарнет до перехода в Православие работал в Сауге и Уулу управляющим имением. После присоединения к Православию уехал в Ригу, где был посвящен в сан священника и служил настоятелем приходов в Овельгунне, Каркусе (Каркси), Аудерне (Аудру).

Присоединение к Православию продолжалось в эстонской части Лифляндской губернии до самого конца 1848 г. Особую массовость оно приняло на острове Эзель летом 1846 г, когда священником был А. Панов, в начале июня крестьяне стали приходить в Аренсбург в таком большом количестве, что это встревожило власти, с 4 по 9 июня присоединялось по 30–40 человек, 9 июня – 135, 10 июня – 260, 11 июня – 1950 человек. Местные власти стали рапортовать о беспорядках и, как всегда, требовать присылки войск. В город были командированы начальник районного отдела канцелярии генерал-губернатора граф Д. Н. Толстой и другие чиновники. Толстой установил, что немцы-переводчики по наущению помещиков сознательно искажали просьбы крестьян к священнику. Они так переводили их слова, что получалось, что крестьяне якобы просят земли и желают перейти в Православие, надеясь получить участок. В этом случае священник вынужден был возвращать их обратно, отказывая в присоединении. Вмешательством Толстого такая практика была пресечена, и присоединение с 17 июня стало происходить нормально. Присланная команда казаков была отправлена обратно. Помещики, однако, не успокоились, в конце июня Николай I направляет на остров генерал-майора Крузенштерна, который, как опытный каратель, нашел крамолу в том, что крестьяне часто самовольно шли в город, а иногда позволяли себе угрожающие замечания в адрес помещиков. Крузенштерн устроил порку крестьян, особенно в Тахуле, назначая по 80, 60 и 40 ударов розгами. На этом он счел свою миссию законченной и в середине июля покинул остров. Несмотря на эти карательные меры или вопреки им, присоединение к Православию на острове Эзель происходило особенно активно, и к началу сентября количество присоединившихся достигло 6000 человек, или 14% всего населения, в приходах Япни – 64%, Моон – 29%, Пёйде – 25% и т. д. До весны 1847 г. по всей Южной Эстляндии ежемесячно в среднем Православие принимало примерно 1250 человек, затем движение спало, и с весны 1847 по апрель 1848 г. ежемесячно новокрещеных было не более 220 человек, к концу года присоединение почти совсем прекратилось.

Таким образом, в 1845–1848 гг. в Православие перешло 63 858 крестьян, или 17% всего населения эстонской части Лифляндской губернии. 24 марта 1848 г. генерал-губернатор Головин покинул Ригу, а на его место назначен был князь Суворов, симпатизировавший прибалтийским немцам. Преосвященный Филарет вынужден был просить о переводе из Риги. «Здоровье мое, – писал он обер-прокурору Святейшего Синода, – известно вашему сиятельству; в полтора года оно изорвано скорбями и страхами, которых дотоле не видал я, живя по силе моей для Господа, но новые следствия в сем месте – новые муки, что ни шаг, то борьба. Желаю при помощи Божией служить делу святой веры, но, ваше сиятельство, снизойдите к моей немощи; довольно было испытаний... самые дела показывают, что при таком положении нет, по крайней мере у меня, немощного, возможности бороться с ними». Его перевели в Харьков, и 30 ноября 1848 г. он выехал из Риги.

На место преосвященного Филарета 7 декабря 1848 г. прибыл викарий Литовской епархии епископ Ковенский преосвященный Платон (Городецкий). Самоотверженная и ревностная 14-летняя деятельность епископов Иринарха и Филарета I подготовила условия для создания самостоятельной епархии в Лифляндии. Необходимость таких мер уже с 1847 г. настоятельно доказывал епископ Филарет. Новый викарий Псковской епархии епископ Платон поддержал идеи своего предшественника, хотя число православных в крае было еще недостаточным для учреждения самостоятельной епархии. Епископы Филарет и Платон убеждали духовные власти и правительство, что открытие епархии настоятельно необходимо для защиты Православия в крае. В 1836 г. православных здесь было 13 317 человек, к 1850 г. в подведомственных викариатству приходах Лифляндской и Курляндской губерний их количество возросло в 11 раз и составило 146 183 человека и действовало 117 православных храмов, в начале 1850 г. Святейший Синод, обсуждая ходатайство епископа Платона «о благоустройстве и преуспеянии православной Церкви в крае», нашел «весьма полезным и благовременным преобразовать Рижское викариатство в Рижскую самостоятельную епархию».

Епископ Платон родился в 1803 г. в семье священника в посаде Погорелое Городище Тверской губернии и в миру именовался Николаем Ивановичем Шамохиным. Впоследствии, вероятно при поступлении в училище или в семинарию, фамилия его была изменена на Городецкий. Учился в ржевском духовном училище, затем в Тверской семинарии, в 1823 г. Николай Городецкий был направлен в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, которую окончил в 1827 г. со степенью магистра богословия. Осенью того же года Николай Иванович Городецкий был назначен преподавателем физико-математических наук и греческого языка в Орловскую духовную семинарию, в 1829 г. переведен бакалавром греческого языка в Санкт-Петербургскую Духовную Академию. Он первым стал читать лекции по нравственному богословию на русском, а не на латинском языке и приступил к исследованию русского раскола. 17 мая 1830 г. в Александро-Невской лавре было совершено пострижение Николая Городецкого в монашество с именем Платон, в 1831 г. иеромонах Платон был возведен в сан архимандрита и назначен инспектором Санкт-Петербургской Академии. Академическое служение продолжалось пять лет, и в это же время архимандрит Платон состоял членом Петербургского цензурного духовного комитета, редактором журнала «Христианское чтение», ревизором духовных учебных заведений Олонецкой епархии и др. В 1837 г. назначен на должность ректора Костромской духовной семинарии и профессора богословия, тогда же он стал и настоятелем костромского Богоявленского монастыря, первоприсутствующим членом духовной консистории, цензором проповедей и членом ревизионного комитета. 28 апреля 1839 г. определен настоятелем Виленского Свято-Духова монастыря и стал одним из ближайших помощников митрополита Иосифа (Семашко) в деле присоединения униатов к Православию. 3 июня 1843 г. он был назначен вторым викарием Литовской епархии в сане епископа Ковенского и девять лет подвизался в Западнорусском крае. 6 ноября 1848 г. епископ Платон был назначен епископом Рижским, викарием Псковской епархии.

1 марта император Николай 1 утвердил образование самостоятельной Рижской епархии и повелел открыть ее с 1 июля 1850 г. Этим же повелением учреждалась архиерейская кафедра в Риге, епископу ее присваивался титул Рижский и Митавский. Епархия была отнесена ко второму классу и заняла место в иерархии после Варшавской; Рижский епископ викарий Псковский Платон стал епархиальным архиереем. 21 апреля, в праздник Святой Пасхи, преосвященный Платон был возведен в сан архиепископа.

1 июля 1850 г. высокопреосвященный Платон, архиепископ Рижский и Митавский, торжественно открыл Рижскую самостоятельную епархию, и в тот же день было закрыто Лифляндское духовное правление. Вместо него учреждена по примеру других епархий духовная консистория. В установленных в 1850 г. границах Рижская епархия находилась до 1865 г., когда к ней от Петербургской митрополии отошла вся Эстляндская губерния (уезды северной территории нынешней Эстонии).

Пределы Рижской епархии распространились почти на всю территорию Прибалтийского края: губернии Лифляндскую, Эстляндскую и Курляндскую. Епархия была разделена на десять благочинных округов, в которых находились 117 церквей и один кафедральный собор в Риге; 108 приходских храмов, в том числе 46 на территории эстонской части, 4 приписных, 2 монастырских и 2 домовых храма, при которых состояли 115 священников, 21 диакон и 226 псаломщиков (причетников).

Рижская епархия находилась в трудном положении, и для укрепления Православия предстояло сделать немало. Духовная паства архиепископа Платона состояла преимущественно из людей бедных, малообразованных. Достаточно сказать, что и через десять лет после учреждения епархии среди православных эстонских и латышских крестьян насчитывалось лишь 8680 дворохозяев и в то же время 59 818 бобылей, т. е. самых бедных сельских жителей, не имевших никакого имущества и постоянной работы. Такая паства материально ничем не могла помочь в устройстве дел в епархии, наоборот, сама постоянно нуждалась в защите от притеснений помещиков-лютеран. Священников, знающих эстонский и латышский языки, у архиепископа Платона почти не было, в то же время у лютеранской Церкви были образованные, богатые и владеющие местными языками пасторы, к ее прихожанам относились все без исключения помещики, знатные горожане и подавляющее большинство губернских и местных чиновников, а также зажиточные крестьяне.

Первое, в чем нуждалась епархия, – это богословски образованные и преданные своему делу священники, владеющие местными языками, в этих целях архиепископ Платон реорганизовал основанное при епископе Филарете духовное училище в среднее учебное заведение, в 1850 г. рижское духовное русско-латышско-эстонское училище переименовали в Рижскую духовную семинарию. По уставу училища 1-й и 2-й классы были общие; с открытием 3-го класса в сентябре 1851 г. должен был начаться курс собственно семинарских наук. В 1853 г. был открыт 4-й, философский, класс, а в 1855 г. – последний, 5-й, богословский класс. Ректором семинарии был назначен архимандрит Павел (Доброхотов), переведенный из Полоцка, а инспектором – архимандрит Иосиф (Дроздов). Введено было обязательное изучение эстонского, латышского и немецкого языков, в семинарию принимали наиболее способных детей эстонских и латышских крестьян, и она стала первым доступным для местного неимущего населения края средним учебным заведением. Первый выпуск окончивших курс состоялся 15 июля 1857 г. уже при новом ректоре, бакалавре Санкт-Петербургской Духовной Академии архимандрите Никаноре (Бровковиче). Но в этом же году преосвященный Платон, вероятно под давлением местной администрации, обратился к обер-прокурору Святейшего Синода с представлением о том, что доступ в семинарию детям крестьян эстов и латышей следовало бы закрыть, о чем в 1859 г. вышло соответствующее распоряжение, и только в 1866 г. Святейший Синод признал необходимым принять меры к приведению Рижской семинарии в положение, более соответствующее как цели ее учреждения, так и местным условиям и потребностям епархии. Теперь одна треть казеннокоштных воспитанников состояла из детей местного духовенства, а остальные две трети были непременно из детей латышей и эстов. Архиепископ Платон понимал все трудности служения делу Православия в Рижской епархии и, привлекая сюда лучших и подготовленных, старался создать своим помощникам – служащим консистории, преподавателям семинарии и духовенству – хорошие, независимые условия жизни. Это было необходимо еще и для того, чтобы утвердить авторитет православного духовенства, так как местные жители невольно сравнивали православных священников с лютеранскими пасторами, с этой целью архиепископ Платон выхлопотал более высокие оклады священникам и преподавателям семинарии по сравнению с губерниями внутренней России. Клир был обеспечен землей, учреждена касса помощи для бедных духовного звания, основан в Риге для вдов и сирот духовного звания «вдовий дом».

Много сил положил архиепископ Платон на строительство и благоустройство церквей. Его заботами в епархии было построено 44 новых храма, и это несмотря на то, что немцы-помещики отказывались давать землю под их строительство или назначали высокую цену за отводимые участки. Процесс отвода земли под постройку храмов заметно упростился только с 1865 г. при генерал-губернаторе графе П.А. Шувалове, понимавшем необходимость строительства церквей для укрепления Православия в крае.

Много внимания уделял владыка и работе обновленного комитета (с 22 июля 1850 г.) по переводу на эстонский и латышский языки православных церковных книг, изданию и распространению этих книг, потому что ощущалась острая необходимость ознакомить новоприсоединенных с истинами Православия. Указом от 28 марта 1852 г. Святейший Синод разрешил издавать в Рижской епархии православный журнал, утвердив основные положения: «1) журнал назвать «Училищем благочестия», печатать на каждом языке в количестве 1000 экземпляров и издавать чрез каждые три месяца отдельными книжками; 2) издание журнала пре-доставить Рижской семинарии с назначением главным редактором ректора семинарии, помощником ему – инспектора, сотрудниками – наставников семинарии и ученых священников по избранию местного епископа и собственному желанию; 3) в состав журнала помещать на первый раз статьи одного духовно-нравственного и исторического содержания, заимствуя их из книг, издаваемых на отечественном языке и отсылая в оригинале и переводе на предварительное рассмотрение в Санкт-Петербургский духовный цензурный комитет; 4) предполагаемому журналу назначить самую крайнюю соразмерно стоимости его цену, дабы и беднейшие из крестьян могли бы без затруднения приобретать его покупкою».

Однако только в феврале 1856 г. вышел первый номер журнала. Редактором его был архимандрит Никанор (Бровкович), с 1859 по 1866 г. журнал редактировал архимандрит Ефрем (Рязанов), а в последний год архимандрит Модест. Представление о журнале можно составить по содержанию одного из номеров за 1857 г. На 89 страницах помещены переводы бесед святителя Иоанна Златоуста, блаженного Августина, разъяснение обрядов, поучение о том, как проводить праздничные дни, – все это заимствовано из журнала «Воскресное чтение», также приведены некоторые выдержки из книги «Беседы сельского священника с прихожанами». Подействовавшим в то время цензурным правилам все издания подлежали петербургской духовной цензуре. Однако, по представлению князя А.А. Суворова, такой порядок был признан неудобным, и прибалтийские православные издания передали в ведение главного начальника края, а он поручил это дело чиновникам своей канцелярии – немцам Крузенштерну и Шмидту. Как и следовало ожидать, эти чиновники всячески тормозили, а то и вовсе запрещали печатать оригинальные и живые статьи. Так, в журнале «Училище благочестия» не дозволяли печатать сообщения о присоединении к Православию лютеран, причем запрет мотивировался тем, что подобного рода материалы могли невыгодно отразиться на состоянии лютеранства в крае. Журнал не имел успеха и на протяжении десяти лет постоянно боролся с цензурой за свое существование.

Было очевидно, что назрела необходимость в таком издании, которое знакомило бы местное население с сущностью Православия и содействовало бы распространению среди иноверцев правильного понятия о Православии, в 1851 г. архиепископ Платон задумал составить книгу с изложением догматов православной веры. Он обратился в Святейший Синод с просьбой поручить составление такой книги наставникам духовных академий и другим крупным богословам. Но Святейший Синод решил, что преподаватели и профессора духовных академий имеют каждый свои определенные занятия и не стоит обременять их дополнительными заданиями, к тому же в Рижской епархии есть лица с академическим образованием и, следовательно, способны сами составить подобную книгу. Тогда преосвященный Платон добился разрешения Синода напечатать по-латышски пространный Катехизис митрополита Филарета (1865) и по-эстонски «Православное исповедание» Петра Могилы (1868). Новой книги, о которой мечтал преосвященный Платон, так и не удалось подготовить. Тогда он напечатал свои архипастырские послания на эстонском и латышском языках, которые были восприняты православной паствой с чрезвычайным интересом. Духовенство Рижской епархии успешно занималось составлением учебных пособий и руководств для школ края. Так, священник И. Линденберг перевел руководство по изучению Закона Божия «Начальное наставление в православной вере» протоиерея Д. Соколова на эстонский язык, феллинский причетник Иаков Рейс составил и издал для эстов «Азбуку в пользу любезного эстского юношества, по коей может быть удобно учиться по-русски читать, писать и говорить», священником Чихачевым была составлена азбука для эстов на дерптском наречии, с 1851 по 1870 г. издавался календарь на эстонском и латышском языках, в нем помещались статьи для чтения, большею частью по истории Церкви. Преосвященный Платон усиленно ходатайствовал об изъятии православных изданий из ведения светской, притом еще немецкой, цензуры, однако его действия успеха не имели.

Архиепископ Платон считал, что особо важным для Православия делом было и остается создание сети православных приходских школ. 1 мая 1850 г. император утвердил правила для православных школ, составленные комитетом на основании проекта епископа Филарета и генерал-губернатора Е.А. Головина. Школы, подобно лютеранским, разделялись на приходские и волостные (вспомогательные). Первые должны были быть в каждом приходе по одной при церкви, обучение в них вели священники и псаломщики безвозмездно. Вспомогательные открывались по мере возможности в волостях, входящих в состав прихода, на средства крестьян, преподавали в них учителя под руководством и надзором священника. Программа приходских школ состояла из катехизиса, Священной истории, русского языка, начальной арифметики, церковного пения, чистописания. В волостных же школах обучали молитвам, чтению и письму по-русски и на родном языке, четырем действиям арифметики. Образование было обязательным для всех здоровых детей 8–12-летнего возраста. При каждой школе отводилось особое помещение для ночлега учащихся, живущих вдали от школы, а для сирот – и полное продовольственное обеспечение от волостного общества, с родителей каждого ученика взималась плата по 95 коп. в год на учебные пособия. Тогда же Святейший Синод ассигновал и ежегодное пособие школам в 1000 руб. из духовно-учебного капитала. За время правления архиепископа Платона в приходах к уже имевшимся 28 школам были открыты еще 79 новых приходских школ и 252 вспомогательные, в 1867 г. в этих школах обучались 9500 детей. Православные школы находились в тесных и убогих помещениях, и поэтому приходилось отказывать многим в приеме. Для устройства же специальных зданий епархиальное начальство не имело средств. Учителя вспомогательных школ, как правило, не получали никакого жалованья и потому вынуждены были заниматься разными промыслами, чтобы прокормить себя и семью, да и трудно было в то время найти достойных учителей.

В 1866 г. архиепископ Платон пригласил к себе наиболее влиятельных прихожан православной Церкви в Риге на совещание о проекте устава рижского Петропавловского братства. Братство должно было активизировать деятельность по изданию книг, строительству храмов, организации приходских школ и благотворительных мероприятий. Цель и задачи открываемого братства настолько отвечали религиозно-нравственным и общественным потребностям православных Прибалтийского края, что все с нетерпением ожидали этого события. 8 января 1867 г. было назначено общее собрание выразивших желание вступить в братство для окончательного принятия устава. Высокопреосвященным Платоном, архиепископом Рижским и Митавским, была совершена Божественная литургия в Петропавловском соборном храме и молебен о преуспеянии учреждаемого братства. Затем собрание одобрило устав, и архиепископ утвердил его 25 января 1867 г.

В 1865 г. 12-м параграфом нового устава Дерптского университета кафедра православного богословия была введена в число других университетских кафедр и профессору богословия по новому штату присвоено содержание ординарного профессора.

В 1857 г. в Санкт-Петербурге был создан временный комитет для обсуждения дел епархии в составе архиепископа Платона, министра внутренних дел, шефа жандармов и синодального обер-прокурора. Главной его задачей было найти меры по водворению мира между лютеранским и православным духовенством.

В конце 1850-х гг. усилилось административное и экономическое давление со стороны немецких помещиков и лютеранских пасторов, которое сопровождалось широкой антиправославной агитацией. Это привело не только к резкому сокращению перехода в Православие, но и к возвращению недавно перешедших в Православие крестьян в лютеранство. В 1857 г. поступили заявления от 98 человек о желании вернуться в лютеранство. Правительство в общем отнеслось к этому благосклонно, и 44-м обратный переход был разрешен. Прецедент был создан, известие об этом переходе быстро распространялось в народе, и пасторы спешно составляли новые списки желающих. Действовать им стало еще свободнее, так как архиепископ Платон был вызван в Санкт-Петербург в Священный Синод, где оставался почти три года, генерал-губернатором края стал немецкий барон лютеранин Ливен. Поползли слухи о том, что «русская вера» в Прибалтике скоро совсем исчезнет. Немецкие дворяне даже учредили «Общество друзей латышей и эстов, заполоненных Греко-Российской Церковью». Толпы крестьян потянулись в Ригу, но теперь уже никто не считал это бунтом. Граф Бобринский, направленный правительством в Лифляндию для изучения положения, в своем отчете о пребывании в губернии во всем поддержал немецких дворян. Архиепископ Платон, вернувшись в свою епархию, нашел обстановку такой, как о ней доложил граф Бобринский, однако в оценке внутреннего состояния и вызвавших его причин был с ним не согласен, в докладе архиепископ сообщал о том, что в большинстве приходов желающих вернуться в лютеранство – считанные единицы и только в Дерптском и Феллинском уездах их количество доходило до 30 человек. Архиепископ Платон подробно изложил также и все жалобы православных на притеснения и просил правительство о наделении этих крестьян землей и о запрещении пасторам публично поносить православную веру, в особенности в кирках. Однако доклад архиепископа Платона только частично поправил дело, в 1865 г. было сделано несколько правительственных распоряжений, открывших возможности для обратного перехода в лютеранство. 19 марта последовало указание «при совершении браков между лицами православного и протестантского вероисповеданий впредь не требовать установленных статьей 67, т. 10 Свода законов гражданских предбрачных подписок о крещении и воспитании детей, от сих браков рожденных, в правилах православного вероисповедания». 13 июля генерал-губернатор П.А. Шувалов получил инструкцию, по которой решение об обратном переходе в лютеранство фактически предоставлялось на его усмотрение, в декабре того же года пасторы получили право крестить подкидышей и незаконнорожденных. Особенно сильное психологическое влияние на население оказало то, что был отменен закон о предбрачных подписках. Пасторы доказывали, что тем самым правительство разрешило переход в лютеранство, и на основании этого они требовали у православного родителя расписки о том, что его дети не будут принадлежать к Православию. Число уклонившихся от Православия в Прибалтийском крае стало увеличиваться, особенно активно этот процесс происходил в 1865–1870 гг., затем стал стихать и к середине 1880-х гг. прекратился. Протоиерей Н. Лейсман, исследовавший этот вопрос, считал, что «можно с правдоподобностью заключить, что уклонилась 1/4 часть всех православных... 3/4 остались верными Православию, и это был элемент несовратимый, у которого религиозные интересы стояли несравненно выше земных видов»⁵⁰.

В 1865 г. Рижская епархия была расширена в связи с включением в ее состав приходов Эстляндской губернии, входивших в состав Санкт-Петербургской епархии. Архиепископ Платон в сентябре 1865 г. просил Святейший Правительствующий Синод определить ему в помощники викарного епископа с титулом или Ревельского, потому что такой титул носили ранее многие викарии Санкт-Петербургской митрополии, или Юрьевского – в память о том, что, когда город Дерпт еще назывался Юрьевом, там была кафедра православного епископа, в 1866 г. Святейший Синод учредил в Рижской епархии Ревельское викариатство, назначив 6 апреля викарным епископом архимандрита Вениамина (Карелина), бывшего до этого ректором Пермской духовной семинарии. Хиротония архимандрита Вениамина во епископа Ревельского была совершена в Санкт-Петербурге, в Исаакиевском соборе 29 мая 1866 г. Местом пребывания преосвященного Вениамина была определена Рига, где он поселился в доме консистории.

Занятая столичными делами Санкт-Петербургская митрополия не могла уделять много внимания находящейся далеко на окраине немногочисленной пастве в Эстляндской губернии. Санкт-Петербургские митрополиты в крае они бывали только дважды: в 1783 г. высокопреосвященный Гавриил (Петров) и в 1863 г. – высокопреосвященный Исидор (Никольский), который освятил новый храм в Вейсенштейне и 10 сентября совершил литургию в Преображенском соборе Ревеля. До 1865 г. викарными епископами Ревельскими были преосвященные Филарет, Иустин, последний раз бывший в Ревеле в 1844 г., Христофор, приезжавший в Ревель в 1852 г., и Леонтий (в 1861 г.), но все они были титулярными епископами и, как мы видим, лишь изредка посещали город. До 1853 г. жизнью православных в губернии руководило Эстляндское духовное правление во главе с соборным протоиереем. С 1831 по 1837 г. настоятелем собора был протоиерей Стефан Пенинский, затем до 1853 г. – протоиерей А. Смирнов. После упразднения духовных правлений (1853) власть перешла к ревельскому благочинному, коим назначался обычно настоятель собора. С 1856 г. в течение 12 лет настоятелем Преображенского собора, а с 1858 г. и благочинным был протоиерей М. Брянцев. Православная жизнь в Эстляндии, где было всего девять приходов (из них три в Ревеле), сосредоточивалась в основном вокруг Ревельского соборного прихода, состоявшего в середине XIX в. из русской и эстонской паствы, в нее входили все проживавшие в Ревеле православные эстонцы, для которых богослужение совершалось во Владимирской зимней церкви, и жившие в окрестностях города обэстонившиеся русские крестьяне, потомки русских, поселенных здесь Петром I, Екатериной II, Меншиковым. Постепенно из соборного прихода один за другим выделились в 1872 г. – Арукюлаский; в 1887 г. – Юуруский; в 1891 г. – Ревельский эстонский приходы. Движение эстонских крестьян 1845–1848 гг. за переход в Православие, охватившее юг Прибалтийского края, не распространилось на Эстляндию. Под давлением правительства и местных властей Эстляндии Санкт-Петербургский митрополит не разрешил переход крестьян в православие в подвластной ему в церковном отношении губернии, в то же время эстонская паства быстро увеличивалась за счет православных эстонцев, бежавших сюда из разных мест Лифляндской и Эстляндской губерний от гонений и притеснений помещиков и лютеранских пасторов, в середине XIX в. Православие в Эстляндской губернии постепенно укрепилось и стали строиться новые храмы: в 1852–1853 гг. каменная церковь на Александро-Невском кладбище, в 1863 г. церковь Рождества Богородицы в Везенберге; в 1857 г. был основательно отремонтирован Преображенский собор.

Преосвященный Вениамин (в миру Василий Матвеевич Карелин) родился в 1822 г. в семье пономаря из села Воскресенская Тума Касимовского уезда Рязанской губернии. Образование получил в Рязанской духовной семинарии и в Московской Духовной Академии, которую окончил в 1848 г. со степенью магистра. По вызову преосвященного Филарета I, епископа Рижского, он вместе со своими товарищами по Академии Иваном Поспеловым и Александром Беликовым выразил согласие поступить на службу в Рижское викариатство и 23 мая 1849 г. был рукоположен во священника церкви Каррисе на острове Эзель. Затем о. Василий Карелин был переведен в аренсбургскую Николаевскую церковь и назначен благочинным эзельских и моонских церквей. Когда о. Василий овдовел, преосвященный Платон назначил сто священником Алексеевской церкви в Риге и одновременно преподавателем незадолго до этого открытой Рижской духовной семинарии. Здесь о. Василий принял монашество с именем Вениамин и получил должность помощника инспектора семинарии (1855). В 1859 г. его наградили орденом св. Анны III степени и возвели в сан архимандрита, направив ректором в Астраханскую духовную семинарию, в 1863 г. он стал ректором Пермской семинарии.

В марте 1867 г. архиепископ Рижский и Митавский Платон был перемещен из Риги в Новочеркасск на Донскую кафедру, а управляющим Рижской епархией был назначен преосвященный Вениамин. Преосвященному Вениамину суждено было вступить в управление Рижской епархией в трудное время. Немецко-лютеранская партия чувствовала себя в Прибалтийском крае очень уверенно, и все усилия по укреплению Православия наталкивались на непреодолимые препятствия. Епископ Вениамин дважды ездил в Санкт-Петербург, чтобы рассказать о состоянии Православия в крае и предложить необходимые меры по улучшению положения. По настоянию преосвященного Вениамина в феврале 1869 г. из государственного казначейства было отпущено в распоряжение министра внутренних дел 800 000 руб. серебром на постройку в Рижской епархии 35 церквей, а также причтовых и школьных зданий, в 1870 г. началось строительство, церкви возводились из булыжного камня, а причтовые и школьные здания – из дерева, в 1874 г. было отпущено еще 900 000 руб. на постройку кафедрального собора и новых церквей, а также на ремонт старых в 59 сельских приходах.

Наряду со строительными заботами преосвященный Вениамин и генерал-губернатор много внимания уделяли поднятию уровня образования среди православного населения края. Православные школы не только были в трудном материальном положении, но многие из них не имели должных учителей, а те, кто работал, не получали жалованья и добывали средства к существованию побочными занятиями, не хватало учебников на местных языках.

Во вспомогательных школах преподавателями большей частью оказывались молодые люди из крестьян, едва умевшие читать и писать на местном языке и принявшие на себя этот бесплатный труд во многом для того, чтобы избавиться от рекрутчины, в приходских школах в основном преподавали священники, и успех обучения зависел от их личного усердия, потому что кроме «начатков христианского учения» других учебных пособий под рукой не было, в то время как у лютеран уже появлялись школьные попечительства и управления, у православных не было централизованного руководства школами. Для заведования хозяйственной и учебной деятельностью школ в 1870 г. был учрежден Совет по делам православных сельских школ в Прибалтийских губерниях и открыта Прибалтийская учительская семинария, из которой православные школы получали подготовленных учителей. Возник вопрос о жалованье учителям. Средств отпущено не было, и епископ Вениамин распорядился назначать учителей на должности псаломщиков и платить им содержание за счет средств церкви с условием, что по воскресеньям они будут исполнять обязанности псаломщиков в храмах. Преподавание Закона Божия возложили на священников.

До 1870 г. существовали как латышский, так и эстонский комитеты по переводу богослужебных книг, но они не отвечали своему назначению, потому что их члены оказались плохо подготовленными к столь важному, серьезному и трудному делу. Если эстонский перевод Божественной литургии, сделанный в конце 1840-х – начале 1850-х гг., еще можно было использовать во время службы, то текст Требника во многом не соответствовал русскому оригиналу. Всенощное бдение и требы совершались в сельских храмах по рукописным переводам, никем не проверенным, отличавшимся друг от друга и неадекватным русскому тексту. В 1870 г. епископ Вениамин образовал один комитет по переводу богослужебных книг на местные языки, разделив его на два отделения, латышское и эстонское, и расширив его деятельность, в эстонское отделение входили протоиерей А. Вельдемановский, учитель духовной семинарии П. Михкельсон, священник И. Линденберг и преподаватель учительской семинарии Д. Тамм. Участие в работе по переводу священных книг на эстонский язык принимали также священники М. Кейгерист, Г. Тоотс и П. Орлов. При покровительстве преосвященного Вениамина комитет работал довольно активно. Прежде всего был проверен и напечатан составленный на эстонском языке священниками И. Линденбергом и М. Кейгеристом и дополненный протоиереем А. Вельдемановским «Песнослов православной Церкви». Эта книга содержит воскресные и праздничные церковные песнопения на целый год. Затем были рассмотрены и напечатаны эстонские переводы Служебника и Требника и чин присоединения из лютеранства, которые сделал аренсбургский диакон П. Орлов. Из учебников комитет напечатал эстонский перевод книги протоиерея Д. Соколова «Начальное наставление в православной вере». Комитет постановил, что при переводе на эстонский язык следует придерживаться ревельского наречия.

Среди заслуг преосвященного Вениамина необходимо упомянуть и его заботы об улучшении благосостояния духовенства епархии. До открытия самостоятельной Рижской епархии причты русских приходов в год получали жалованье: священник – 300 руб., диакон – 150 руб., дьячок – 70 руб. и пономарь – 60 руб. Священники латышских и эстонских приходов получали 400 руб. жалованья и 300 руб. разъездных, причетники – 120 руб. Такая разница в оплате труда духовенства обратила на себя внимание еще преосвященного Платона. Он решил упразднить причетнические места в русских приходах, отдав их жалованье как прибавку к священническим окладам, а разъездные деньги эстонских и латышских священников разделил поровну между всеми священниками. Преосвященный Вениамин тоже пытался принять меры к улучшению материального положения духовенства при поддержке генерал-губернатора П.П. Альбединского. Их совместные ходатайства увенчались успехом, и духовенству Рижской епархии были положены в год следующие оклады: священникам вместе с разъездными – 1300 руб., диаконам – 550 руб., старшим псаломщикам – 300 руб., а младшим – 250 руб. Несколько выше назначено было жалованье причту кафедрального собора.

При преосвященном Вениамине в Петербурге возникло прибалтийское Спасское братство. Согласно уставу, опубликованному в «Рижском вестнике» 15 января 1871 г., целью образования братства являлось служение нуждам и пользе православной Церкви в Прибалтийском крае. Братство, исходя из своих средств, должно было заботиться о построении новых храмов в тех городах и селах, где имелась крайняя необходимость в них, а также обязывалось поддерживать и подновлять существовавшие; устраивать народные школы и братства при церквах и оборудовать помещения для церковнослужителей; учреждать детские приюты; заниматься переводами Священного Писания и других полезных для народа книг на латышский и эстонский языки; безвозмездно снабжать лекарствами неимущих больных без различия вероисповеданий и др.

Несколько ранее, в декабре 1870 г., преосвященный Вениамин утвердил кальценауское Иоанно-Богословское братство в полумызке Монбижу Венденского уезда. Братство постановило заботиться о скорейшем построении местного храма и снабжении его необходимыми служебными принадлежностями, об утверждении присоединившихся иноверцев в православной вере, об устройстве и о содержании школы в приходе, о воспитании детей прихожан в духе Православия и об оказании помощи бедным прихожанам, убогим и страждущим.

Осенью 1873 г. преосвященный Вениамин ездил освящать новопостроенную церковь в одном из сельских приходов и в дороге простудился. После продолжительной болезни епископ Вениамин скончался 23 августа 1874 г. Погребен преосвященный Вениамин в рижском кафедральном Петропавловском соборе.

2 октября 1874 г. на Рижскую кафедру был переведен преосвященный епископ Смоленский и Дорогобужский Серафим, в Ригу преосвященный Серафим прибыл в ноябре 1874 г. Поскольку его предшественник по состоянию здоровья уже с мая не мог заниматься делами епархии, епископу Серафиму пришлось решать накопившиеся за полгода проблемы. В 1875 г. он обозревал церкви в Курляндской и отчасти в Лифляндской губерниях, на следующий год – исключительно в Лифляндской губернии с латышским и эстонским населением, но не успел посетить Эстляндию.

Преосвященный Серафим (в миру Симеон Протопопов), сын московского священника, окончил Московскую духовную семинарию, а в 1844 г. со степенью магистра богословия и Московскую Духовную Академию. Как один из лучших студентов, прямо со школьной скамьи был определен бакалавром в Казанскую Духовную Академию по кафедре общей словесности. 8 ноября 1847 г. бакалавр Симеон Протопопов был пострижен в монахи с именем Серафим и рукоположен во диакона, а затем и в пресвитера. В 1849 г. он определен на должность экстраординарного профессора, а в 1851 г. ему присвоено звание ординарного профессора словесности с поручением преподавания церковного красноречия и Священного Писания, в 1852 г. о. Серафим был возведен в сан архимандрита, а позднее назначен инспектором Казанской Духовной Академии с возложением на него преподавания нравственного богословия и литургики. Здесь о. Серафим прослужил, возглавляя различные кафедры, и лет (1844–1855). в 1855 г. архимандрит Серафим был назначен ректором Симбирской семинарии, а в 1866 г. – Тверской. 10 апреля того же года архимандрит Серафим был хиротонисан в Санкт-Петербурге во епископа Новгородского, викария Санкт-Петербургской епархии, и вскоре переведен на Смоленскую кафедру.

За короткое трехлетнее его правление многие храмы были приведены в надлежащий порядок и начата постройка нового здания для духовной семинарии, открыто училище для дочерей православного духовенства (1876), приобретены необходимая утварь и богослужебные книги. Епископ Серафим обращал особое внимание на повышение уровня образования духовенства, устройство школ и библиотек. Так, в 1877 г. в епархии было 123 небольшие церковные библиотеки и 7 благочиннических. Самая значительная из них размещалась в Дерпте, где имелось 837 наименований церковных книг. Епископ Серафим первым стал требовать ведения церковных летописей и поощрял за это священников. Он заботился о домах для престарелых и сирот в Периове и Ревеле. Количество православных в епархии стало постепенно расти, в том числе и за счет присоединения к Православию иноверцев, особенно лютеран: в 1875 г. – 395, в 1876 г. – 304, в 1877 г. – 326 человек. Ежегодно паства епархии увеличивалась на 3500–4000 человек, в основном за счет естественного прироста населения и присоединения к Православию иноверных и старообрядцев. Таким образом, к 1877 г. количество прихожан увеличилось до 193 988 человек, к концу 1877 г. в епархии было 157 церквей (в том числе 143 приходских, 9 приписных, 5 домовых), из них 92 каменных, 42 деревянных и 11 временных, размещенных в различных малоприспособленных зданиях. Нуждавшихся в ремонте и расположенных в плохих, неудовлетворительных помещениях 23 храма; строилось 15 храмов, в том числе кафедральный собор в Риге. Епархия имела 3 богадельни, 2 из них в Перновском уезде; 5 сиротских приютов, в том числе в Ревеле и Дерпте, и 130 церковных библиотек. В епархиальном ведении было 126 приходских школ, где учились 4362 ученика, и 244 вспомогательные школы с 7098 учащимися, в епархии служил 291 священник, из них с полным академическим образованием 20 и окончивших курс духовных семинарий 138; псаломщиков – 268, из них окончивших курс духовной или учительской семинарии 75. Остальные священники и псаломщики были без среднего образования, и это епископ Серафим считал серьезным недостатком.

По примеру рижского Петропавловского братства для помощи делу Православия в Прибалтийских губерниях стали создаваться новые православные братства: Николаевское лельское; Спасопреображенское венденское; уже упоминавшееся выше Иоанно-Богословское кальцепауское; Успенское такерортское, куркундское, Николаевское тукумское, рсвельское и либавское, а вне Прибалтики (оба в Санкт- Петербурге) Покровское гольдингенское братство и Спасское с отделением в Саратове. Спасское братство (1871) поставило своей задачей руководство всеми братствами края и помощь им. По мере сил и средств все братства старались быть деятельными, но по своему составу и имевшимся денежным средствам выделялись три: Петропавловское, Покровское и Спасское, с 1874 г. братства ежегодно расходовали на благоустройство храмов, православных школ и другие цели 15 000–20 000 руб. в дальнейшем особое значение приобрели Покровское и Спасское братства. В 1882 г. они соединились и стали именоваться Прибалтийским. Это братство было принято под покровительство императрицы Марии Феодоровны и создало свои отделения в различных местах края.

Согласно Уставу эта помощь была обращена на нужды православных церквей и школ, на благотворительность и на удовлетворение духовных запросов православного населения через издание книг и распространение их в крае, содействие учреждению Пюхтицкого женского монастыря (Иеввенское отделение). Братство отдало общине монастыря бывший в его распоряжении капитал на богоугодные заведения в Эстляндии в сумме 15 000 руб., на них община смогла приобрести 116 десятин земли со строениями. В 1892 г. братство отпустило еще 10 000 руб. на возведение необходимых построек. В заботу братства входило упрочение тех благотворительно-воспитательных и врачебных учреждений при монастыре, которые образовались одновременно с ним и по своему значению оказались весьма полезными в религиозно-просветительском служении обители среди местного населения. Для поддержки монастыря и существовавших при нем благотворительных учреждений, для упрочения связи обители, устроившейся на инославной и иноплеменной окраине, с коренной православной Россией в Санкт-Петербурге открылось подворье Пюхтицкого монастыря. В 1901 г. монастырь получил в дар от О. П. Кондратьевой небольшой земельный участок с деревянным домом на Васильевском острове в Галерной гавани. Здесь поселились по разрешению духовного начальства некоторые из сестер Пюхтицкой обители. 1 июня 1903 г. было заложено основание подворья, в сентябре того же года в подвальном этаже возводимого здания вместо разобранного деревянного устроили временный храм во имя новоявленного святого – преподобного Серафима Саровского. 5 декабря 1904 г. был освящен левый придел этого храма, 17 мая 1905 г. – правый придел, а 29 июля 1906 г. состоялось освящение всего храма с главным престолом во имя Тихвинской иконы Божией Матери.

Устав братства предусматривал «не касаться миссионерской деятельности по обращению иноверцев в Православие», ограничиваясь исключительно изысканием мер и способов «к укреплению в Православии пребывающих в оном», к осуществлению надлежащего воспитания детей и к обеспечению приходов и помощи им в материальных нуждах, в крае, пожалуй, не было ни одной православной церкви или школы, которая не получила бы от прибалтийского православного братства какой-либо помощи. Братством было издано четыре книги духовного содержания на латышском языке в количестве 20 000 экземпляров и до 500 000 экземпляров «Церковных листков» на местных языках, в школы роздано 2954 экземпляра книг и 356 учебных пособий по разным предметам, в Прибалтийских губерниях братство имело девять местных отделений, через которые и проводилась вся работа.

Преосвященный Серафим пробыл на Рижской кафедре немногим более трех лет и 9 декабря 1877 г. был переведен в Самару.

С 31 декабря 1877 по 23 февраля 1882 г. Рижскую кафедру занимал преосвященный Филарет II, четвертый самостоятельный епископ Рижский и Митавский. Прежде всего епископ Филарет принял ряд мер по возвышению рижских духовных заведений – училища и семинарии, поскольку в первую очередь там воспитывались кандидаты священства. По ходатайству преосвященного Филарета при семинарии была учреждена должность инспектора, прежде эту обязанность исполнял один из преподавателей, обремененный уроками по своей кафедре. Затем он позаботился об обновлении преподавательского состава и для привлечения свежих сил добился от правительства увеличения жалованья преподавателям семинарии. Увеличено было также число казенных стипендий для воспитанников семинарии с 33 до 60, соответственно числу стипендий в духовном училище. Это давало возможность лучшим ученикам из эстов и латышей продолжить образование в семинарии. Кроме того, семинаристы из крестьянских детей были освобождены от податей и земских повинностей. До принятия этой меры многие способные дети бедных православных эстов и латышей не могли поступать в духовные учебные заведения, а некоторые выплачивали подати и отбывали различные повинности даже по окончании семинарии, будучи уже священниками на приходах. Владыка Филарет лично следил за умственным и нравственным направлением воспитанников, за учебным и воспитательным процессом: внимательно просматривал журналы педагогического правления семинарии и не только делал предложения, которые способствовали всестороннему развитию воспитанников, но весьма часто посещал занятия, подолгу беседовал с учащимися и начальствующими о целях семинарского образования. Все это значительно способствовало поднятию уровня образования в семинарии.

Преосвященный епископ Филарет (в миру Михаил Прокопьевич Филаретов) родился в 1824 г. в семье диакона Коротоякского уезда Воронежской губернии. По окончании Воронежской духовной семинарии (1847) м. Филаретов был направлен для продолжения учебы в Киевскую Духовную Академию, в 1851 г. по окончании Академии он стал преподавателем богословских наук, затем был пострижен в монахи с именем Филарет, в 1853 г. рукоположен в сан иерея, и через три года стал архимандритом, с 1857 г. архимандрит Филарет исполнял должность инспектора Академии. В 1858 г. он преподавал в Казанской Духовной Академии, а в следующем году возвратился в Киев на должность ректора и профессора богословских наук Киевской духовной семинарии, в 1860 г. архимандрит Филарет назначается ректором Киевской Духовной Академии и настоятелем Киево-Братского монастыря, в 1874 г. он был удостоен святительского сана и хиротонисан во епископа Уманского, викария Киевской митрополии.

Не оставлял без внимания преосвященный Филарет и церковноприходские школы, куда по местным законам принимали и детей инославных. Относились к этому учителя по-разному: одни, руководствуясь скорее материальными соображениями, отдавали предпочтение при приеме в школу детям лютеран, которых родители охотно определяли в православные школы, чтобы научить русскому языку; другие, наоборот, старались не брать инославных учеников. Епископ Филарет искоренял злоупотребления одних и разрешал недоумения других. Как председатель училищного совета владыка зорко следил за состоянием школ, принимал все меры для повышения уровня образования и удовлетворения насущных нужд церковноприходских школ и при посещении епархии лично вникал во все подробности школьного дела, с этой целью он позаботился об открытии во всех православных приходах церковноприходских попечительств, главной обязанностью которых являлась забота о школах и об изыскании средств к их нормальному существованию. Благодаря его ходатайству многие школы были обеспечены земельными наделами, народным учителям назначено жалованье, построены школьные здания. Однако положение школ оставалось неудовлетворительным из-за бюрократической неразберихи в Петербурге. Вплоть до первой мировой войны власти не могли решить, какому ведомству подчинить школы: Святейшему Синоду или Министерству народного образования. Не было хозяина, и не отпускались необходимые денежные средства.

Преосвященный Филарет активно проповедовал, и его проповеди, по свидетельству современников, были понятны каждому и отличались содержательностью, глубиной и богатством мысли. Свои проповеди владыка не публиковал, но усиленно побуждал и поощрял литературно-богословскую деятельность как семинарской корпорации, так и духовенства епархии. Он сделал предложение консистории о привлечении всего духовенства епархии к составлению полного сборника проповедей, учитывая двуязычие прихожан и особенности приходов Рижской епархии, в тех же просветительских целях владыка Филарет обязал сельских священников проводить, подобно конфирмации у лютеран, катехизацию молодых людей, достигших 16 лет, объясняя им догматы веры и основы нравственности.

Много заботился епископ Филарет и о благолепии мест богослужения, а также о постройке новых храмов. Вместе с этим он требовал, чтобы священнослужители совершали богослужение благоговейно, выразительно, неспешно, без самовольных изменений и сокращений в богослужебном чине. Поощрял владыка в православных храмах и общее пение, столь распространенное в инославии.

Но особенно благотворно действовала на пасомых, как считал владыка Филарет, образцовая добродетельная жизнь самих пастырей. Он постоянно внушал, что жизнь пастырей не менее, чем их проповедь, должна нести свет Православия пастве. Усиленно заботясь об образовании народа в духе православной веры и христианского благочестия, он был требователен и строг к духовенству, хотя строгость зачастую переходила в милость и снисхождение. Современники отзывались о епископе Филарете как о человеке большой работоспособности, а такие черты характера, как отзывчивость и прямота, принесли ему немало огорчений.

27 марта 1882 г. на Рижскую кафедру был назначен епископ Донат и возглавлял ее более пяти лет. Епископ Донат ревностно приступил к исполнению своих архипастырских обязанностей и в первый же год предпринял две поездки по епархии. Из предоставленных епископу отчетов следовало, что число православных в крае было сравнительно невелико. Из всего населения края (2 138 787 человек) православные – русские, эстонцы и латыши – составляли десятую часть. Кроме того, здесь проживало 17 438 старообрядцев, преимущественно беспоповцев федосеевского толка. Характерные для Прибалтийского края проблемы весьма затрудняли жизнь православных. Так, по всей епархии они обязаны были нести лютеранские повинности, т. е. платить подать на кирки, пасторов и лютеранские школы. Епархиальное начальство не смело рассчитывать на содействие местной, лютеранской, администрации при отводе земли для построения православных храмов, домов для причта и школ и наделении их участками, поскольку земля в крае в основном находилась во владении баронов-лютеран. Православные почти не пользовались правом быть избранными в старшины или писари, даже при преобладающем количестве в составе населения волости. Права православных крестьян, по большей части безземельных батраков и арендаторов, подвергались со стороны помещиков-лютеран разнообразным ограничениям при приобретении земли и пользовании ею.

Преосвященный Донат (в миру Николай Ильич Бабинский – фамилию он унаследовал от крестного отца и деда по материнской линии протоиерея Иоанна Бабинского) родился 18 сентября 1829 г. в Юхновском уезде Смоленской губернии в семье священника Илии Соколова, с 1841 по 1851 г. учился в смоленском духовном училище и семинарии, в 1853 г. был рукоположен во священника женского монастыря в Вязьме, а затем служил в Дорогобуже и позднее при кафедральном соборе в Смоленске, в 1853 г. он уехал продолжать образование в Духовную Академию в Санкт-Петербург и через два года принял монашество с именем Донат. В 1857 г. он окончил Академию и был направлен преподавателем в Архангельскую духовную семинарию. Затем он стал инспектором, получил степень магистра богословия (1860) и последние 13 лет (до 1879 г.) пребывал в должности ректора семинарии. В 1879 г. архимандрит Донат призывается к архипастырскому служению. После хиротонии он до марта 1882 г. был епископом в Бресте, Гродно и Ковпо и приобрел известность как защитник православных от попыток католического духовенства совратить их в свою веру.

Помимо враждебности к Православию и притеснений его со стороны местных властей у приходов были еще и внутренние трудности: чрезмерная разбросанность православного населения на больших территориях приходов, объединявших несколько волостей и десятки деревень. Так, Лаиский приход второго благочиния Дерптского округа, в котором было 1430 прихожан, охватывал 15 волостей. Из 149 церквей епархии 19 пришли в такую ветхость, что требовали неотложного капитального ремонта, в 20 храмах почти не было необходимой для служб утвари, богослужебных книг.

Епископ Донат продолжил деятельность своих предшественников по переводу священных книг, устройству школьных дел, строительству и укреплению храмов. Но уже с первых дней приезда в Ригу ему приходилось выслушивать жалобы латышей и эстонцев на притеснения со стороны помещиков и лютеранской церкви, а также просьбы о принятии в Православие. Со второго года правления преосвященного Доната в Прибалтийском крае среди местного лютеранского населения усилилось движение за переход в Православие, и было присоединено более 12 000 эстов, латышей, ливов и шведов, образовали 17 новых приходов и открыли 51 приходскую школу. Благодаря его доступности и отзывчивости симпатии народа к епископу Донату росли, и именно в этот период здесь развернулось новое движение за присоединение крестьян к Православию. За 1883–1887 гг. в общей сложности приняло Православие 15 652 человека. Движение 1883 г. было третьим массовым движением лютеран к Православию и имело место, главным образом, в Эстляндской губернии.

Несмотря на то, что православные церкви уже существовали там в некоторых уездных городах с середины XIX в., богослужение на эстонском языке было принято далеко не везде. Чуть ли не впервые в Прибалтийском крае службу на эстонском языке начали совершать в Ревеле раз в месяц в 1859 г., постоянное богослужение по всем правилам началось здесь только в 1879 г. в Гапсале богослужения на эстонском не было до 1874 г.; в Нарве, где на фабриках работало много православных эстонцев, также долгое время служили только на церковнославянском, в Везенберге оно началось только в 1881 г., а в Вейсенштейне – в 1869 г. Неудивительно поэтому, что эстонцы мало знали о Православии, а если и знали что-нибудь, то зачастую от пасторов, как правило в искаженном виде. Но когда западные эсты получили возможность присутствовать на православном богослужении, совершаемом на эстонском языке, у них появилось и стремление перейти в Православие. Архивные документы Рижской епархии свидетельствуют, что в этот период, с конца 1870-х гг., в юго-западной части Эстляндии крестьяне-лютеране намного чаще стали посещать православные церкви. По воскресеньям и большим праздничным дням эстонцы приходили в православные храмы сотнями. Они просили приобщить малолетних детей, молиться за усопших родственников. Священники отмечали, что простой народ не мог примириться с тем, что в лютеранской церкви нет молитв за умерших. Вызывало сожаление и то, что детей не допускали к причастию, не освящали домов и не служили молебнов, а все сосредоточено на проповеди. Толчком к началу движения послужила деятельность отставного солдата, портного Адама Пябо, у которого возник конфликт с местными пастором и помещиком. Крестьян Леальского лютеранского прихода возмущала высокая плата за конфирмацию, которую требовал пастор. Появились слухи о том, что переходящие в Православие освобождаются от церковных сборов, а земли имений помещиков будут разделены между православными крестьянами. На сходке в местной корчме в середине апреля 1883 г. Пябо и сочувствующие ему стали записывать желающих перейти в Православие, а уже 25 апреля Адам Пябо в соседнем православном приходе у священника Бежаницкого принял Православие, и хотя вскоре корчмарь и Пябо были арестованы, это не смогло остановить начавшееся движение. Репрессии только способствовали распространению слухов о том, что принявшие Православие получат землю, в рапорте на имя архиепископа священник Бежаницкий сообщал, что эстонцы-лютеране явились к нему на квартиру и выразили намерение присоединиться к Православию. Он просил «архипастырского и отеческого совета и наставления, как должно поступать, если желающие принять Православие будут обращаться в большом количестве и просить их присоединения». Он не знал, как поступить, дабы в этом добром деле не потерпеть ему неприятностей со стороны давно «известных противников и недоброжелателей Православия», свои опасения он подтверждал рассказом об аресте А. Пябо.

В архивах Рижской духовной консистории сохранились подробные сведения о дальнейшем распространении движения за переход в Православие. Уже 6 мая 1883 г. на имя архиепископа поступило прошение от 124 жителей Гапсальского уезда, которые указывали, что через причетника михаэлиской церкви Ивана Каска познакомились с Православием, просили присоединить их к православной вере, построить храм во имя святого князя Александра Невского и открыть церковноприходскую школу. Они сообщили, что в их местности еще более 500 человек имеют твердое намерение присоединиться к Православию. Такое же прошение 1 мая 1883 г. было подано на имя эстляндского губернатора Поливанова с жалобами на леальского гакенрихтера Курселя, киркеншпильрихтера Грюнвальда и пастора Шпиндлера, препятствовавших переходу в Православие и угрожавших выгнать крестьян с арендуемых участков.

Шестимесячный срок на обдумывание намерения присоединиться к Православию в это время был уже отменен, и архиепископ сделал распоряжения священнику Михаэлиского прихода Бежаницкому и священнику Аудернского прихода Дионисию Тамму (он же перновский благочинный) о порядке присоединения, с 15 мая 1883 г. присоединение началось в этих церквах, а 16 и 17 мая – в Леали, в школьном доме. Вместе с крестьянами в этом местечке принимал Православие местный ремесленный и торговый люд – всего 254 человека. Сразу были приняты меры по подысканию помещения для школьно-молитвенного дома, новоприсоединившимся было роздано около 500 экземпляров православных церковных книг на эстонском языке.

Присоединение к Православию продолжалось все лето и осень, распространилось на окрестные волости и деревни: Мыйзекюла, Мецкюла, имение Вердер, местечко Метсапу, Поансе, Мацалу, деревню Коэру и Пийо. Всего к концу 1883 г. священниками Таммом и Бежаницким, как следует из рапорта от 9 января 1884 г., было присоединено к Православию 2062 человека, а в северной части уезда, в Мяэмыйза, Уймыйза, Вяйке-Ляхтра, священник Полетаев окрестил 404 человека, в августе в Леали, а в конце 1883 г. в имении Вердер были открыты новые приходы. Таким образом, в 1883 г. в Эстляндии приняли Православие 2469 лютеран и к концу года было еще более 500 записавшихся или выразивших желание перейти в Православие.

По примеру 1840-х гг. пасторы старались представить движение эстонцев-лютеран по переходу в Православие в самом неблаговидном свете, доказывали, что в основном распространяемые слухи о материальных выгодах, которые якобы получат православные, побуждали эстонцев переходить в Православие. Различные домыслы по этому поводу поддерживала и местная немецкая периодическая печать, но в целом сопротивление пасторов и помещиков было уже менее решительным по сравнению с 1841–1848 гг. Этому способствовала и более благоприятная для православных позиция, занимаемая губернскими властями, особенно с 1885 г., когда губернатором Эстляндии был назначен князь С.В. Шаховской – активный и решительный защитник православного дела в Прибалтийском крае.

Князь С.В. Шаховской принадлежал к кругу убежденных славянофилов-патриотов, которые считали Православие духовной основой бытия русского народа и нравственной силой России. Призванный на пост эстляндского губернатора в то время, когда император Александр III видел задачу правительства в объединении прибалтийской окраины с империей не только в формально-административном смысле, С.В. Шаховской быстро вошел в курс дела и уже в первом своем отчете представил вполне определенную, ясную и стройную программу, которой, по его мнению, необходимо было придерживаться для достижения намеченной цели. Заслуга С.В. Шаховского состояла в том, что но его ходатайству правительство отпустило 420 000 руб. с рассрочкой на шесть лет на строительство в Эстляндии церквей, приходских училищ и причтовых зданий. Занимались этим местные строительные комитеты, состоявшие из священника и двух членов прихода, под руководством и наблюдением техника. Для общего надзора за церковно-строительным делом указом Святейшего Синода от 7 марта 1887 г. в Ревеле учрежден был наблюдательный комитет. Другим важным вкладом С.В. Шаховского в дело единения русского и эстонского народов явились его усилия по проведению административных реформ суда и полиции. Их функции были изъяты из компетенции помещиков, что значительно облегчило положение крестьян. Наконец, вместо немецкого языка в делопроизводство судов, волостных органов и других учреждений края введен был русский язык как государственный. Еще в 1867 г. правительство попыталось ввести русский язык в делопроизводство, но отступило под напором немецких дворян, поэтому понятна неприязнь, которую испытывало немецкое дворянство к князю Шаховскому, который сумел кардинально изменить положение во время своего девятилетнего управления губернией.

В 1884 г. движение за присоединение к Православию распространилось на волость Фельке и остров Даго, где в течение года был принят в Православие 941 человек, созданы приходы Вяйке-Ляхтреский и Паденормский в Гапсальском уезде и Эммастеский на острове Даго. Более активное присоединение крестьян к Православию тормозилось тем, что помещики требовали в судебном порядке от присоединившихся подать на содержание лютеранской церкви, которую арендаторы были обязаны платить еще до принятия православной веры. При отказе платить в дело вмешивались полиция и суд, что обычно вело к разорению крестьян. Православные подавали жалобы, но они не достигали цели, так как уездный суд, находившийся в руках помещиков, и высший суд смотрели на сбор лютеранских повинностей как на законный акт. В 1885 г. движение за присоединение к Православию активизировалось. Этому способствовали административные мероприятия, которые предпринял губернатор, вмешавшись в разбирательство подобных дел. Он подтвердил указ от 13 ноября 1860 г. (ст. 587 и 588), по которому взимание повинностей в пользу лютеранской церкви с православных было запрещено, запретил скреплять договорные контракты на аренду, где православные крестьяне обязывались к повинностям в пользу лютеранской церкви, и предоставил крестьянам право заявлять претензии при нарушении помещиками и пасторами закона об отбывании лютеранских повинностей и др.

Успешнее всего присоединение шло на острове Даго (2620 человек), где были открыты новые приходы, Пюхалепский и Кыргесаарский, и в Гапсальском уезде (551 человек), где был создан Велисеский приход. Кроме того, присоединение к Православию продолжалось и в Лифляндской губернии, где только в Лайском приходе Дерптского уезда было присоединено 310 человек и 9 человек в Везенбергском уезде. Всего в 1885 г. в Эстляндии присоединилось к Православию 3490 человек. Усилению движения способствовала также отмена сделанного 20 лет назад распоряжения не требовать брачных подписок при совершении смешанных браков. Теперь предписывалось соблюдать статью 67 Свода гражданских законов о подписке, взимаемой с родителей, с обещанием крестить и воспитывать детей в православной вере при браках между православными и лютеранами.

В 1886 г. в Эстляндии присоединение крестьян к Православию продолжалось с неослабевающей силой в восточной части Гапсальского уезда, где были образованы два новых прихода, Ристинский и Марьямаский. Всего в течение года в северной Эстонии присоединились к Православию эстонских крестьян 2508 человек и, кроме того, около 300 человек в эстонской части Лифляндской губернии, в том же 1886 г. осенью движение распространилось на население островов Вормси и Роге (Пакри), где проживали шведы: на Вормси в сентябре присоединили 514 человек и образовали Вормский приход; на Большом и Малом Роге – 70, здесь открыли две приходские школы. Всего за 1886 г. в Эстляндии были присоединены 3388 человек.

В 1887 г. движение продолжалось, и православная паства пополнилась еще 734 верующими, а на востоке Ревельского уезда, в основном в волости Иерден (Юуру), к середине мая новоприсоединенных было более 1000, они и образовали Харьюский приход.

До 1883 г. в Эстляндии существовало 13 церквей: в Ревеле (5 епархиального и 2 гражданского ведомства), а также в Балтийском Порту, Гапсале, Везенберге, Вейсенштейне, Сыренце и Арокюле. В связи с массовым переходом эстонцев в Православие с 1883 по 1893 г. было открыто 19 приходов. На первых порах богослужение совершалось в крестьянских избах, нанятых для этого домах, где из-за тесноты трудно было вместить всех желающих молиться. Оставлять новые приходы в таком плачевном состоянии было рискованно, потому что не утвердившиеся в Православии новые чада Церкви легко могли отпасть в лютеранство. Обычные трудности при постройке церквей усугублялись тем, что население православных сельских приходов Эстляндии состояло в основном из бедных батраков, бобылей и арендаторов крестьянских участков и находилось в полной экономической зависимости от местных землевладельцев-лютеран, чуждых и часто враждебных Православию, поэтому вставал вопрос о правительственной помощи.

Противники Православия старались убедить всех в том, что движение за переход в Православие имело только материальные и экономические мотивы, отпадение от Православия объясняли несбывшимися надеждами на получение материальных выгод в виде подушного надела. Подобных материальных мотивов в движении 1880-х гг. почти не было. Конечно, нельзя утверждать, что все вступавшие в Православие твердо и сознательно принимали новую веру. Известны случаи, когда, устав ждать в очереди миропомазания, крестьяне передумывали и уходили домой, в некоторых семьях произошло разделение: один из супругов оставался в лютеранстве, другой переходил в Православие. Перемена веры у многих сопровождалась нелегкой душевной борьбой. Были, конечно, случаи, когда кто-нибудь из новообращенных приходил к священнику и спрашивал, платить ли ему подушные налоги вместе с лютеранами или отдельно. Но это объясняется необразованностью и невежеством крестьян, считавших, что, перейдя в Православие, они тем самым вступали в совершенно новый для них мир. Молва о подушном наделе исходила главным образом от тех же помещиков, которые потом и обвиняли новообращенных в ожидании материальных выгод от перехода в Православие. Иногда в качестве доказательства того, что обращение в Православие было небескорыстным, приводят данные о численном превосходстве среди новообращенных беднейших крестьян и безземельных батраков. Но необходимо принимать во внимание, что в 1860-х гг. безземельные и бобыли-арендаторы составляли около 80% от общего количества крестьян, поэтому и новообращенных среди них, естественно, было больше

26 марта 1887 г. на Рижскую кафедру Святейшим Синодом был определен епископ Арсений. Подобно своим предшественникам, преосвященный владыка Арсений много и плодотворно трудился над устроением православной Церкви в Рижской епархии. Вступив в управление, архипастырь не делал спешных распоряжений и нововведений, но начал с изучения положения края и условий, в которых жила его паства, по делам консистории и других духовных учреждений. Ко времени вступления преосвященного Арсения на Рижскую кафедру православное население Прибалтийского края составляло всего 204 821 человек, в 169 приходах служили 180 священников (в том числе 24 протоиерея), 28 диаконов, 335 псаломщиков, с 1887 по 1894 г. в епархии присоединились к Православию около 10 000 человек. После 1894 г. присоединения продолжались, но не такие массовые. Однако нельзя не упомянуть значительного движения за переход в Православие в Фелькском приходе Юрьевского (Дерптского) уезда Лифляндской губернии, где к началу сентября присоединившихся было 70 человек. Это были большей частью главы семейств, некоторые присоединили и своих домочадцев. Святое миропомазание совершалось в фелькской церкви по воскресным дням в присутствии посторонних лиц и принято было всеми с твердым и ясным убеждением. Архиепископ Арсений с глубокой радостью узнал об этом и благословил приходского священника на дальнейшие труды.

Епископ Арсений (в миру Александр Дмитриевич Брянцев) родился 27 августа 1839 г. в селе Волста-Пятница Юхновского уезда Смоленской губернии в семье псаломщика, в 1857–1863 гг. учился в Смоленской семинарии. По окончании ее был зачислен в Киевскую Духовную Академию на казенное содержание. Ректором Академии в то время был архимандрит Филарет (Гумилевский), впоследствии епископ Рижский, в 1867 г. окончил академический курс по I разряду со степенью магистра богословия, присужденной ему за сочинение «Патриарх Кирилл Лукарис и его заслуги для православной Церкви». 2 февраля 1868 г., после вступления в брак, был рукоположен в сан диакона, а 4 февраля в сан пресвитера с назначением настоятелем гимназической церкви, а также законоучителем в гимназию города Белая Церковь, в 1871 г. супруга его скончалась, в марте 1873 г. протоиерей Александр Брянцев был назначен ректором Таврической семинарии. Два года он прослужил в сане протоиерея. 26 апреля 1875 г. преосвященным Гурием (Карповым), епископом Таврическим и Симферопольским, о. Александр был пострижен в монашество с именем Арсений и на следующий день был возведен в сан архимандрита, в течение девяти лет (с 1873 г.) архимандрит Арсений являлся редактором «Таврических епархиальных ведомостей». Кроме того, с 1877 по 1882 г. архимандрит Арсений состоял председателем епархиального цензурного комитета и симферопольского Александро- Невского братства (весь период пребывания в Симферополе), входил в Совет общества Красного Креста (с 1877 г.). 17 апреля 1882 г. Святейший Синод назначил архимандрита Арсения викарием Петербургским, епископом Ладожским. 17 мая, в день Святого Духа, была совершена его хиротония. Через год после хиротонии он стал ректором Петербургской Духовной Академии.

Благодаря мудрости, заботливости и энергии высокопреосвященного архиепископа Арсения в Рижской епархии получили широкое развитие все средства, которые особенно целесообразны в деле утверждения православной веры в крае: подъем просветительской деятельности духовенства, церковное наставничество и проповедь слова Божия; религиозные беседы с народом и катехизация; миссионерские беседы с иноверцами и заблуждающимися; устройство церковноприходских библиотек и книжных складов; издание и распространение книг и брошюр религиозно-нравственного содержания как на русском, так и на местных языках; улучшение и поднятие уровня церковно-богослужебного пения и введение по мере возможности общего пения в храмах; открытие новых приходов, строительство храмов Божиих, ремонт и обустройство уже действующих; развитие системы церковноприходских школ; основание епархиального органа печати; проведение историко-статистического описания церквей и приходов Рижской епархии; основание женских подвижнических общин; введение церковно-религиозных торжеств с крестными ходами.

Очень плодотворной была церковно-строительная деятельность архиепископа Арсения, в Эстляндской губернии в Иевве 10 июля 1894 г. заложена и 13 августа 1895 г. освящена каменная церковь в честь Черниговской иконы Божией Матери (приход в Иевве существовал с 1890 г.); в селе Олешпицы построена каменная церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы (освящена 7 сентября 1889 г.); в Усть-Нарве в 1890 г. заложен, а 17 августа 1893 г. освящен каменный храм во имя равноапостольного великого князя Владимира; в Кренгольме, близ Нарвы, при мануфактурах в 1890 г. заложен каменный трехпрестольный обширный в византийском стиле храм в честь Воскресения Христова; в Ново-Вердере в 1888 г. заложена, а в 1890 г., 27 октября, освящена каменная церковь в честь Рождества Христова; в Леали 29 октября 1890 г. освящена каменная церковь во имя святого благоверного великого князя Александра Невского; в Мурровском приходе Перновского благочиния в 1894 г. была заложена каменная церковь во имя святого Иоанна Предтечи; в Паденорме 16 октября 1890 г. освящена каменная церковь в честь Пресвятой Троицы; 22 октября того же года освящена церковь в Велисском приходе во имя святого Иоанна Предтечи; в Мярьямаа 25 августа 1893 г. был освящен каменный храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы; на острове Вормси 29 июля 1891 г. освящена каменная церковь в честь Воскресения Христова (построен причтовый дом и церковноприходская школа); в Вяйке-Ляхтра 24 октября 1889 г. освящены каменная церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, школа и приходский дом; на острове Даго в селе Кыргесааре 10 сентября 1891 г. освящены каменный храм в честь Рождества Христова и в селе Пюхалепа в том же году, 28 июля церковь в честь Вознесения Господня, церковноприходская школа и причтовый дом; в Эммасте освящена каменная церковь 27 июля 1890 г. в честь Рождества Пресвятой Богородицы, одновременно построены школа и причтовый дом; в Мяэмыза построены каменный храм во имя святителя и чудотворца Николая, школа и причтовый дом; в 1892 г., 10 сентября, освящен каменный храм в честь Богоявления Господня в местечке Ристи Гапсальского уезда; в селе Юро 27 августа того же года был освящен каменный храм во имя святого Василия Великого. Этот храм в отличие от других, построенных на казенные средства, был сооружен на деньги, завещанные купцом Пупышевым. Также были сооружены храмы в Пюхтицком монастыре и соборный храм в Ревеле во имя святого благоверного великого князя Александра Невского.

В феврале 1887 г. ревельское православное духовенство подало губернатору князю С.В. Шаховскому докладную записку о необходимости постройки нового собора, большего по размерам и более представительного по внешнему виду. С.В. Шаховской весьма энергично поддержал это начинание и стал ходатайствовать о разрешении на сбор пожертвований в пределах Российской империи для постройки соборного храма. Синод ассигновал на это строительство 60 000 руб., и преосвященный Арсений готов был начать строительство. Но С.В. Шаховской обратился с письмом, в котором признавал «не только абсолютно невозможным, но и унизительным для достоинства господствующей Церкви ограничить размеры предположенного к постройке в г. Ревеле собора суммою от 50 до 60 тысяч руб. ...Лучше уж вовсе отложить мысль о постройке собора, чем оскорблять несоответствующей постройкой чувства всего православного населения г. Ревеля». Он сообщил преосвященному, что ходатайствовал о разрешении составить под его «председательством особый комитет для сбора по всей империи пожертвований на постройку ревельского собора». Такое разрешение было дано указом Александра III от 2 апреля 1888 г., и в июне под председательством князя Шаховского был создан комитет по сбору пожертвований. 8 июня 1893 г. последовал императорский указ Правительствующему Сенату, в котором признавалось «за благо разрешить сооружение православного соборного храма в Ревеле на Вышгородской площади». На первых же заседаниях комитет занялся организацией сбора пожертвований, для чего по всей империи было разослано 55 595 подписных листов, содержащих воззвание, составленное С.В. Шаховским. К 1 августа 1895 г. по подписным листам было собрано пожертвований 392 621 руб. К 15 сентября 1899 г. сумма пожертвований достигла 434 623 руб., а кроме того, на украшение собора и обзаведение утварью в 1897 г. ассигновано казной еще 150 000 руб. После смерти князя Шаховского председателем комитета с декабря 1894 г. стал новый эстляндский губернатор Е.Н. Скалой. 30 августа 1893 г. архиепископ Рижский Арсений освятил место строительства. Из Пюхтицкого монастыря принесена была чудотворная икона Успения Божией Матери. Проект был утвержден комитетом 29 марта 1894 г. 11 июля 1894 г. проект и сметы на сумму 398 461 руб., одобренные в строительном комитете Министерства внутренних дел, были окончательно утверждены Александром III. 7 мая после молебна начались работы по укладке фундамента, а 20 августа архиепископ Арсений уже освящал закладку храма. К марту 1900 г. окончательно закончено украшение и отделка собора. 29 апреля 1900 г. в новопостроенном соборе преосвященный Агафангел, епископ Рижский и Митавский, совершил всенощное бдение, а 30 апреля состоялось торжество освящения собора. В новый собор перешел русский приход из Преображенского собора, а последний передали эстонскому православному приходу. Таким образом был решен вопрос о духовном окормлении православных города.

В 1922 г. националистическая газета «Ваба маа» открыла сбор средств среди населения для уничтожения «часовен русского времени, памятника Петру и церкви с золотыми луковицами» – Александро-Невского собора, в 1924 г. в одном из эстонских журналов, посвященном литературе и искусству, была напечатана статья, в которой опять вспомнили о соборе: «Эта церковь отсюда, с Вышгорода, господствует над всем Таллином, но со свойственным чувством некультурности, присущим России, не гармонирует этот монумент с общим видом старого города, попал он сюда как бы из другой оперы. Как символ надменности и насилия своим по-восточному чуждым, пестрым и кричащим видом, он был не только для немецких баронов, но и сейчас является для нашей самостоятельности как бы живой памятью о прошлых рабских временах». Далее излагался план перестройки Вышгорода и был помещен проект «церкви свободы: пантеон самостоятельности» архитектора Карла Бурмана. Завершал публикацию фотомонтаж города Таллина с подписью: «Пантеон самостоятельности на Тоомпса вместо нынешней русской церкви». Это сооружение должно было символизировать независимость Эстонии. Но из-за отсутствия у правительства средств на снос собора или на его перестройку, а также в результате протестов со стороны православных эстонцев и русских националистический поход против Александро-Невского собора был временно прекращен. Новая волна яростных нападок на Александро-Невский собор началась в 1928 г. Четыре члена эстонского парламента из коалиционных партий правительства подали на обсуждение проект закона о сносе Александро-Невского собора как памятника русского насилия. Православные русские и эстонцы делали все, чтобы защитить собор. В канцелярию парламента были посланы тысячи протестов и писем. На сторону оскорбленных верующих единогласно встала и конференция Международного союза мира и дружбы, которая в это время проходила в Тарту. Защитники собора отмечали, что Александро-Невский собор, построенный в древнерусском стиле, и лютеранский готический собор, расположенный неподалеку, составляют единый архитектурный ансамбль.

Священноначалие ЭАПЦ подтвердило статус Александро-Невского собора как кафедрального, в 1936 г. из Симеоновской церкви в собор был переведен православный приход, где служба велась по-эстонски, его настоятелем назначили протоиерея Николая Пятса, брата президента Эстонской Республики, русский приход был перемещен в Симеоновскую церковь Таллина.

В годы второй мировой войны в отличие от Литвы и Латвии, где повсеместно открывались и восстанавливались храмы и приходы, в Таллинне по распоряжению немецкого комиссара Лицмана в феврале 1941 г. Александро-Невский собор был закрыт для богослужений, в газете «Ээсти сына» эстонские националисты злорадно писали, что в здании на стенах появились трещины, которые будто бы свидетельствовали об опасности пребывания в соборе людей и об угрозе в случае его разрушения для окружающей застройки Вышгорода. Это обстоятельство должно было привести к единственному выводу – собор надо сносить, а колокола вывезти в Германию. Но, к счастью, сделать это им не удалось. 22 сентября 1944 г. звон колоколов Александро-Невского собора возвестил о поражении оккупантов и об освобождении Таллина.

В Лифляндской губернии в 1895 г. освящена церковь во имя святого пророка Илии в Альт-Анненском приходе Верроского уезда; в Юрьевском уезде: в Лайсе перестроена к 31 октября 1894 г. деревянная церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, в Юрьевском (Дерптском) университете выстроена к 23 ноября 1895 г. церковь во имя святого благоверного великого князя Александра Невского. В Феллинском уезде были освящены: 8 мая 1892 г. церковь в честь Успения Божией Матери в Кикифере, 8 мая 1894 г. церковь в честь Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в Оберпалене, а несколько ранее, 19 мая 1891 г., в Суйслепе – церковь во имя святой великомученицы Екатерины.

Высокопреосвященный Арсений многое сделал в области духовного просвещения в своей епархии, открыл журнал «Рижские епархиальные ведомости» и Историко-статистический комитет, которые сыграли важную роль в деле утверждения Православия и изучения церковно-религиозной жизни Прибалтийского края, с 1880 по 1888 г. два раза в месяц выходил «Рижский епархиальный листок», основанный еще преосвященным Филаретом II, где публиковались официальные церковные сведения.

4 октября 1897 г. высокопреосвященного Арсения, назначенного на кафедру в Казани, сменил преосвященный Агафангел, переведенный с Тобольской на Рижскую кафедру. 13 лет владыка Агафангел оставался Рижским архипастырем, 7 мая 1904 г. он был удостоен сана архиепископа. В Рижскую епархию преосвященный Агафангел прибыл 12 декабря 1897 г. к этому времени владыка был умудрен опытом и находился в полном расцвете духовных и физических сил. На период архипастырства владыки Агафангела выпали события 1905 г., которые потребовали от правящего архиерея большого напряжения духовных сил, чтобы при объявленной религиозной свободе сохранить от соблазна вверенную ему паству.

Епископ Агафангел (в миру Александр Лаврентьевич Преображенский) родился 27 сентября 1854 г. в Веневском уезде Тульской губернии в семье священника, в 1881 г. он окончил Московскую Духовную Академию и четыре года преподавал в духовных училищах Рязанской епархии, в 1885 г. Александр Преображенский принял монашество с именем Агафангел и был назначен инспектором Томской духовной семинарии, в 1888 г. он стал ректором семинарии в Иркутске, а в следующем году рукоположен во епископа Киренского, викария Иркутской епархии, с 1893 по 1897 г. епископ Агафангел пребывал на Тобольской кафедре.

Несмотря на все трудности, в течение 13 лет епархия успешно шла по пути развития религиозно-нравственной жизни и укрепления основ Православия. Период этот был знаменателен многочисленными религиозными торжествами: освящением ревельского Александро-Невского собора, 50-летними юбилеями Рижской епархии, Рижской духовной семинарии, некоторых приходов, освящениями новых храмов в Везенберге, Юрьеве (Дерпте), Санкт-Петербурге на Пюхтицком подворье и др. По ходатайству высокопреосвященного Агафангела было открыто немало новых приходов, например, Каббальский, на острове Эзель – Перзамаский, в Виндаве – Николаевский, Кангроский в Вейсепштейнском уезде, в Пернове, Ямский в Везенбергском уезде, Тиммоский в Верроском, Кансовский в Феллинском. При владыке Агафангеле были построены соборы (в Ревеле и в Пюхтицкой обители), храмы в имении Орро Везенбергского уезда, в Ангернском, Кайкаском, Оллустферском, Сунцельском приходах, в Силламяги Везенбергского уезда, в Пернове, Везенберге, Юрьеве, на Пюхтицком подворье в Санкт-Петербурге. Владыка заботился об украшении и снабжении храмов утварью, иконами, книгами и др. Им было введено в епархии ежегодное празднование 8 января памяти священномученика Исидора Юрьевского.

Высокопреосвященный Агафангел сделал очень много для развития народного просвещения. Особое внимание уделял церковноприходским школам. Он стоял во главе Совета по управлению начальными православными школами и прилагал все усилия к тому, чтобы материально обеспечить народную школу. Для учителей начальных сельских школ с целью поднять уровень их образования устраивались летние курсы. Религиозно-нравственному просвещению паствы способствовали катехизация молодых людей, поучения на богослужениях, религиозно-нравственные чтения и беседы, миссионерские собеседования для ограждения православных от увлечения иноверием, воскресные школы для взрослых, издавались книги религиозно-нравственного содержания и два раза в месяц на латышском и эстонском языках выходили духовные журналы. Благодаря владыке в Риге при кафедральном соборе была открыта народная библиотека и учреждено религиозно-просветительское общество, члены которого устраивали чтения и беседы в соборе, в чайных, в попечительствах о народной трезвости и на фабрике Кузнецова.

25 апреля 1845 г. в связи с массовым переходом местного населения в Православие император Николай I направил Рижскому епископу преосвященному Филарету инструкцию, которая предписывала «священникам латышских и эстских православных церквей немедленно озаботиться открытием у себя приходских школ, чтобы дети новоприсоединившихся не были лишены тех средств к изучению Закона Божия, коими они уже пользовались, состоя в лютеранстве», в этих школах должны были бесплатно обучать Закону Божию, латышскому, эстонскому и русскому языкам, чтению и письму, начальным правилам арифметики и церковному пению. Детально организация православных школ была определена «Правилами православных сельских школ» от 1 мая 1850 г. Они требовали наряду с приходскими школами для детей, живущих далеко от церквей, открывать вспомогательные школы в каждой волости, где проживало не менее 500 православных крестьян. Если православных было меньше, то школа открывалась на несколько волостей. В приходских школах преподавать должны были священник и причетники (без специальной оплаты), а во вспомогательной – учителя, выбранные членами православного прихода при одобрении священника и утверждении в должности правящим архиереем. Все дети православных родителей должны были посещать школу с восьми лет. В программу православных школ по положению 1850 г. было введено теоретическое и практическое изучение русского языка. Первоначально руководство и контроль за обучением в школах осуществлялся только православной Церковью, без светских властей. 17 декабря 1869 г. был создан Совет по делам православных народных училищ Прибалтийской губернии для общего руководства православными школами Дерптского учебного округа, куда в качестве представителей светских властей вошли попечитель учебного округа и директор рижской Александровской гимназии. Для местного же руководства и надзора за школами были учреждены приходские попечительства. С июня 1873 г. надзор стал осуществляться через куратора Министерством народного просвещения, для чего были созданы должности инспекторов народных училищ для эстонских и латышских школ, о материальной стороне православных школ должны были по-прежнему заботиться приходские попечительства и совет православных сельских школ. Первые православные сельские школы были созданы в южной части Лифляндии и на острове Эзель в конце 1840-х гг. в 1860-х гг. подобные школы были открыты и в северной Эстонии, в 1885/86 учебном году имелось уже 315 православных сельских школ (274 в эстонской части Лифляндской губернии и 41 в Эстляндской). Из уездов больше всего православных сельских школ было на острове Эзель (14 приходских и 63 вспомогательные). Православные церковноприходские и вспомогательные школы испытывали, однако, немалые трудности, не встречая должной поддержки в правительстве. В 1881 г. большая часть из 388 школ с 11 572 учениками находилась в крайне неудовлетворительном состоянии, в 1883 г. в связи с активизацией принятия Православия епархиальные власти открыли в северной Эстонии еще 51 приходскую и вспомогательную школу. Из 744 учителей православных приходских школ только 229 имели среднее образование или выдержали экзамен на звание учителя, остальные прошли курс приходской школы. Те учителя, которые одновременно являлись членами церковного причта, вознаграждения за работу в школе не получали.

В сентябре 1905 г. архиепископ Агафангел созвал Рижский епархиальный Собор с участием низшего клира и мирян-депутатов местных братств. Под его председательством в течение месяца обсуждались вопросы пастырского дела и церковноприходских школ, в своих выступлениях присутствующие на Соборе отмечали, что по благословению владыки на эстонский и латышский языки переводились богослужебные книги (Канонник, Триодь постная), молитвословы, сборники поучений, песнослов и др. Благодаря просветительской и пастырской деятельности православного духовенства во главе с высокопреосвященным Агафангелом паства в епархии увеличивалась ежегодно на 1000 человек, но на Соборе также отмечалось, что около 5000 человек отпали от Православия.

Помимо присоединения лютеран к Православию существовали и другие свидетельства о росте и успехах православной Церкви в Прибалтийском крае. Среди лютеранского населения заметно повысилось уважение к православному богослужению и таинствам, а также доверие к православным священнослужителям. Последнее обстоятельство в значительной мере зависело от того, что к Рижскому архипастырю Агафангелу относились с уважением не только простые люди, но и лютеранские пасторы и помещики. Уважение простых людей он снискал и тем, что по милосердию своему заступался за участников политических волнений 1905 г., подвергшихся наказаниям со стороны властей, и учредил особый комитет для сбора пожертвований в пользу православных семей, пострадавших во время этих событий. Исключительно важную роль в формировании отношения православного духовенства к революционным событиям 1905 г. сыграло воззвание архиепископа Агафангела. Он обратился к православному духовенству со смелым призывом – помогать пострадавшим от репрессий и ходатайствовать перед властями о снисхождении к участникам революционных событий: «Если бы предстательство ваше пред названными властями,– писал владыка,– на основании имеющихся у них сведений было отклонено, а вы продолжали бы оставаться в полном убеждении невиновности известного лица или в необходимости оказать снисхождение виновному, просите и молите власть по крайней мере не приводить приговор в исполнение впредь до особого распоряжения главного начальника края, а мне немедленно донесите для возбуждения соответствующего ходатайства». Благодаря вмешательству архиепископа были спасены от преследований священник кокнеской церкви, будущий Елгавский епископ Иаков (Карп), волостной представитель Карл Рейкхард и др. Архиепископ Агафангел поручил духовной консистории образовать комитет для сбора пожертвований в пользу православных семей, потерявших кормильца в революционных событиях. Среди многочисленных свидетельств о событиях 1905 г. довольно часто упоминалось имя священника Николая Бежаницкого. Он чаще других заступался за крестьян, как за православных, так и за лютеран, и с этой целью ездил на прием к архиепископу Агафангелу и к генерал-губернатору в Ригу и добился помилования пятерым приговоренным к смерти в Вильянди. Когда он вернулся из Риги, распоряжение об отмене казни еще не поступило, и священник попросил задержать казнь на день, чтобы причастить обвиняемых. На следующий день получили указ об отмене смертного приговора учителям александровской школы Раамоту и Лииганду Отец Николай Бежаницкий укрывал у себя на квартире тугаланского псаломщика Иоанна Саабаса (выпускника Рижской семинарии), а позднее приговоренных к расстрелу адвоката Теллинга и семинариста Мокса, защищал также и ученика духовной семинарии Ивана Герускина. Его популярность в глазах народа росла, так как действительно он не делал различия, был ли страдающий лютеранином или русской веры, эстонец или другой какой национальности. Вильяндиский уезд послал протоиерея Бежаницкого в качестве выборщика в Ригу, когда избирали депутатов в Первую Государственную думу Самоотверженно заступался за осужденных на смертную казнь православный священник Михаил Суйгусаара. Священник Ряпинского православного прихода О.Н. Пяте также сумел добиться отмены смертного приговора. После подавления восстания на острове Эзель, где положение крестьян было еще тяжелее, чем на материке, священники православного прихода многих спасли от жестоких наказаний. По обвинению помещиков и пастора Эллера были арестованы и сурово наказаны церковный староста, два псаломщика и много православных в Мярьямаа. Священник К. Антсон воспользовался тем, что его не могли арестовать, и отправился в Ревель. Но добиться освобождения арестованных в губернской управе ему не удалось, тогда он поехал в Ригу к архиепископу Агафангелу и с его помощью попал на прием к генерал-губернатору В результате заступничества удалось спасти старосту, псаломщика, а также некоторых крестьян, как православных, так и лютеран, в это же время пастор Эллер представил генералу Безобразову столь длинный список людей, которых требовал наказать, что обескуражил даже полицию и начальника карательного отряда.

13 августа 1910 г. император утвердил постановление Святейшего Синода о перемещении архиепископа Агафангела на Виленскую и Литовскую кафедру, Рижскую кафедру принял архиепископ Иоанн (Смирнов), бывший епископ Полтавский. Владыка Иоанн принял Рижскую кафедру в благоустроенном состоянии, к началу первой мировой войны под началом епископа Рижского и Митавского было 267 церквей и 71 молитвенный дом при 273 023 прихожанах, 457 православных школ с 18 227 учащимися. Так же внимательно и по-отечески заботливо, как и предшественники, относился преосвященный Иоанн к местному населению. При нем возникла идея создания в епархии двух викариатств: латышского с епископом, латышом по национальности, и эстонского с епископом-эстонцем.

Архиепископ Иоанн (в миру Иван Ксенофонтович Смирнов) был сыном протоиерея Владимирской епархии. По окончании Владимирской семинарии он обучался в Санкт-Петербургской Духовной Академии, которую закончил в 1867 г., и через год получил назначение на должность преподавателя Священного Писания в Рижскую духовную семинарию, в 1869 г. утвержден в степени магистра богословия, в 1875 г. И.К. Смирнов был назначен инспектором Рязанской семинарии, в 1883 г. стал ректором семинарии, был рукоположен во священника и возведен в сан протоиерея. В должности ректора Рязанской семинарии о. Иоанн Смирнов пребывал до принятия монашества в 1901 г., затем он был возведен в сан архимандрита и назначен в Александро-Невскую лавру. 28 апреля 1902 г. в Исаакиевском соборе состоялась его хиротония во епископа Чебоксарского, второго викария Казанской епархии. 4 февраля 1904 г. преосвященный Иоанн был назначен на самостоятельную Полтавскую кафедру.

Во время войны, в 1915 г., по приказу военного командования архиепископ Иоанн с епархиальными учреждениями эвакуировался в Юрьев (Дерпт) и, насколько позволяли обстоятельства, продолжал оттуда руководить епархией, в Дерпте архиепископ Иоанн освятил здание Исидоровского православного училища, присутствовал при закладке фундамента нового эстонского храма, часто посещал лазареты, утешая раненых, в августе 1917 г. он отбыл в Москву для участия в работе Всероссийского Поместного Собора и в епархию уже не вернулся, потому что 20 ноября 1917 г. был назначен архиепископом Рязанским и Зарайским.

8 августа 1917 г. на Предсоборном совещании Рижской епархии в Юрьеве (Дерпте), где избирали делегатов на Поместный Собор Российской Православной Церкви, представители приходов Эстляндии внесли предложение о восстановлении учрежденного в марте 1880 г. Ревельского викариатства и о кандидатуре на пост викарного епископа протоиерея Павла Кульбуша (в монашестве Платона), настоятеля эстонского Исидоровского прихода в Петрограде.

Отец Павел Кульбуш был сыном псаломщика падисеской церкви Перновского уезда. Он окончил Рижскую духовную семинарию и как лучший воспитанник в 1899 г. был послан в Петроградскую Духовную Академию. Еще студентом Павел Кульбуш обратил внимание на эстонцев, проживавших разрозненно в Петрограде, объединил их в один приход и по окончании Академии был назначен его настоятелем, в 1904 г. его усилиями в Петрограде для эстонцев была сооружена большая церковь.

По решению Патриарха Тихона хиротония архимандрита Платона во епископа Ревельского, викария Рижской епархии, состоялась в таллиннском Александро-Невском соборе 31 декабря 1917 г./13 января 1918 г. Хиротонию совершали митрополит Петроградский и Ладожский священномученик Вениамин и епископ Лужский Артемий (Ильинский), викарий Петроградской епархии. 10 (23) января 1918 г. Святейший Патриарх Тихон определил епископа Ревельского Платона временно управляющим Рижской епархией, в этой должности он участвовал в Священном Соборе Православной Российской Церкви на правах его члена.

Епископ Платон вступил в управление Рижской епархией в один из самых смутных периодов отечественной истории, когда церковноприходская жизнь епархии была во многом парализована и епархиальные структуры разрушены. Владыка все силы полагал на восстановление Ревельского викариатства и Рижской епархии в целом. За год преосвященный посетил 71 приход, постоянно служил в храмах и делал все возможное, чтобы восстановить жизнь в приходах.

21 декабря 1918 г. в Юрьев вошли части Красной Армии, и уже 2 января 1919 г. владыка и несколько священнослужителей были арестованы прямо на улице. Когда к городу подошли войска Временного правительства Эстонии, епископа Платона, протоиереев Николая Бежаницкого и Михаила Блейве, а также арестованных вместе с ними мирян (20 человек) убили в подвале Кредитного банка, где они содержались в заключении. На теле епископа были обнаружены семь колотых и четыре огнестрельные раны. 8 февраля 1919 г. священномученик Платон был погребен в таллиннском Преображенском соборе.