Архимандрит Августин (Никитин) С.-Петербургская Духовная Академия и Русская Духовная Миссия в Пекине: архимандрит Гурий (Карпов) (1814–1882)

Основанная в начале XVIII в. Российская Духовная Миссия в Пекине первоначально пополнялась в основном выпускниками Московской Духовной Академии, Казанской и Тамбовской семинарий; в Китай направлялось также духовенство из Иркутской епархии. В 1809 г. в столице Российской империи была основана С.-Петербургская Духовная Академия, и вскоре ее выпускники получили преимущественное право на занятие должностей в центре Православия в Пекине. Это произошло при императоре Александре I; по словам выпускника С.-Петербургской Духовной Академии (далее – СПбДА), начальника 14-й духовной миссии в Пекине, архимандрита Гурия, «Александр Благословенный увеличил штат, указав студентов и духовных (лиц) избирать непременно в Петербурге и из высших учебных заведений, со свидетельством об отличной нравственности и способностях»⁸⁴.

С этого времени в состав Пекинской Миссии стали направляться выпускники СПбДА: в 1819 г. – иеромонах Вениамин (Морачевич) (впоследствии – архимандрит, с 1828 г. – начальник Миссии, ск. в 1854 г.); иеромонах Аввакум (Честной), иеромонах Феофилакт (Киселевский) и иеродиакон Поликарп (Тугаринов) (с 1839 г. – архимандрит и .начальник Миссии); иеромонах Гурий (Карпов), иеромонах Иннокентий (Немиров) и иеродиакон Палладий (Кафаров); студенты И. Гошкевич и В. Горский. В 1848 г. начальником новой Миссии был назначен иеродиакон Палладий (Кафаров), возведенный в сан архимандрита; на иеромонашеские и иеродиаконскую должности поступили из студентов СПб ДА священник Петр (по пострижении иеромонах Павел (Цветков), иеромонах Евлампий (Иванов) и иеродиакон Илларион (Оводов), а также студенты Н. Успенский и М. Храповицкий. В 1856 г. при отправлении в Пекин 14-й миссии в ее состав были включены воспитанники СПбДА – иеромонах Александр (Кульчицкий), иеромонах Исаия (Поликин), Н. Мраморнов, А. Попов; начальником Миссии был назначен архимандрит Гурий (Карпов)⁸⁵.

Обучение в С.-Петербургской Духовной Академии (1837–1839). Архимандрит Гурий (в миру – Григорий Платонович Карпов) родился в 1814 г. в семье священника. Получив первоначальное богословское образование в Саратовской Духовной семинарии, он в 1836 г. занял должность преподавателя латинского языка в Саратовском духовном, училище.

Родители Григория хотели, чтобы он стал священником, но он мечтал об университете. В течение 1836 г. он усиленно готовился к поступлению в С.-Петербургский университет и накануне вступительных экзаменов уже собрался ехать в столицу вместе со своими сверстниками, которым он давал уроки. Но за несколько дней до выезда он так сильно заболел, что был близок к смерти. По выздоровлении он дал обет посвятить свою жизнь служению Церкви и принять монашество. В июле 1837 г. в скромной одежде монастырского послушника Григорий отправился в С.-Петербург и там поступил в СПбДА⁸⁶. Интересно, что саратовский ходок был зачислен в число студентов 14-го курса СПб ДА 1837–1841 гг., считая от основания Академии, а впоследствии стал начальником 14-й Российской Духовной Миссии в Пекине.

Через год после поступления в СПбДА Григорий Карпов исполнил свой обет и принял монашество с именем Гурия, а в августе того же 1838 г, был рукоположен во иеродиакона. Блестящие способности о. Гурия не остались незамеченными академическим начальством. В 1839 г. он был переведен в высшее отделение Академии, занимая 3-е место в списке своего курса по успеваемости. Тогда же он выразил желание отправиться в Пекин в числе сотрудников Российской Духовной Миссии, и его прошение было удовлетворено. В ноябре 1839 г. он был рукоположен во иеромонаха; 15 декабря, после досрочной сдачи экзаменов, о. Гурий был утвержден в степени кандидата богословия, и в конце декабря отправился в Китай, где ему суждено было пробыть в общей сложности около 20 лет.

В составе 12-й Пекинской Миссии (1840–1850). Прибыв в Пекин, иеромонах Гурий активно включился в работу Миссии, и вскоре его выдающиеся способности были отмечены начальником 12-й миссии – архимандритом Поликарпом (Тугариновым), в донесении Азиатскому Департаменту от 4 апреля 1845 г.⁸⁷.

В те годы Российская Духовная Миссия, учрежденная в начале XVIII в., насчитывала уже более ста лет своего существования, но ее история была еще слабо изучена. Это явствует из содержания письма, отправленного иеромонахом Гурием из Пекина в 1844 г. епископу Саратовскому Иакову (Вечеркову), который ранее благословил его на поездку в Китай. «Вас интересует Китайская Церковь; Вы желали бы прочитать где-нибудь о ней?» – спрашивал он саратовского владыку, сообщая далее: «О греко-российском христианстве в Пекине решительно негде почитать. В Сибири некогда издавался журнал «Сибирский вестник» (где давался исторический обзор смен Миссии). Но этот журнал был в плохом ходу, печатался в небольшом числе экземпляров; едва ли найдете в Саратове»⁸⁸. И вот, пользуясь случаем, иеромонах Гурий излагает краткую историю возникновения Православия в Китае, которая восходит к допетровской эпохе.

Напомнив о том, что в 1685 г., в ходе сражений казаков-албазинцев с китайскими войсками, «китайцы взяли в плен несколько десятков русских воинов на службу к китайскому богдыхану», о. Гурий пишет далее, что албазинцы «принесли с собой в Пекин образ св. Николая; у них был и священник, старец Димитрий... Русские просили (у императора), чтобы им построили церковь. Коньси подарил им в северовосточном углу Пекина одну казенную кумирню, которую русские переделали в церковь и освятили во имя Софии Премудрости Божией. Вот начало греко-российского христианства в Пекине!»⁸⁹.

В те годы, когда о. Гурий приступил к своим обязанностям в Пекине, Российская Духовная Миссия состояла из архимандрита – начальника Миссии, двух иеромонахов, иеродиакона, причетника и 4-х студентов. Каковы же были обязанности членов Миссии? Вот что писал об этом историограф СПбДА Илларион Чистович: «Общую и главную цель ее составляют: богослужение, проповедание Евангелия, обращение и утверждение в вере малых остатков албазинских христиан, перевод нашей литургии, молитв, употребляемых при совершении других таинств, и катихизиса на китайский или маньчжурский языки и воспитание при миссии нескольких мальчиков албазинского рода, дабы сии полудикие ныне младенцы могли соделаться рассадником православной веры в. Китае и служили нам хорошими переводчиками или даже учителями для новых миссий»⁹⁰.

При этом общем направлении деятельности Пекинской Миссии у каждого ее члена были определенные обязанности, и, в частности, иеромонахи, изучившие китайский и маньчжурский языки, должны были заниматься исследованиями в области восточных религий: «веры Фоевой и веры Лоудзыя⁹¹, переводами книг, в коих изъясняются правила сих вер и приготовлением нужных на оное возражений»⁹². Отец Гурий приступил к своим трудам на этом поприще, и вскоре из-под его пера вышло исследование под названием: «Обеты буддистов и обряд возложения их у китайцев»⁹³. Это была по существу монография, написанная на основании скрупулезного изучения китайских источников и работ европейских синологов. По словам одного из саратовских земляков о. Гурия, «китайский язык преосвященный Гурий знал как родной: свободно говорил и писал на нем; кроме того он знал новейшие языки и мог при своем изумительном трудолюбии перечитать все, что написали о Китае французы, немцы и англичане»⁹⁴.

Буддологическая работа о. Гурия была впоследствии напечатана в сборнике «Труды членов Российской Духовной миссии в Пекине»⁹⁵.

Как раз в те годы члены Российской Духовной Миссии совершили большое дело для изучения тибетского буддизма: благодаря их усилиям были приобретены сборники священных буддийских книг – «Ганджур» («перевод наставлений») и «Данджур» («перевод трактатов»), признанных в Тибете в качестве канонических⁹⁶. Об этом о. Гурий с радостью сообщал в 1844 г. в письме к саратовскому епископу Иакову: «Китайский император подарил Русской миссии Гань-чонур и Дан-чонур (название собрания св. книг буддийских на тибетском языке). Мы просили позволения купить, а император – на докладе о нашей просьбе – приказал выдать нам эту важную вещь. В Европе ни в одной библиотеке нет подобного экземпляра. 600 огромнейших томов! И в Китае эта вещь стоит более 15.000 рублей серебром, а в Европе и цены нельзя назначить. Добиться этой вещи можно только в Китае, и то по особенной милости императора!»⁹⁷.

Русские востоковеды по достоинству оценили это приобретение; ведь еще О. М. Ковалевский в изданной им «Монгольской хрестоматии» (т. I, Казань, 1836) описал и проанализировал «Ганджур», один из главных памятников тибетской канонической литературы. Отметим также, что в составе 12-й Пекинской Миссии находился посланный в Китай от Казанского университета буддолог В. П. Васильев (1818–1900); одной из его монументальных работ является монография «История буддизма в Тибете», которая свидетельствует о том, что он был первым исследователем тибетской исторической литературы в России⁹⁸.

Но не только научная буддологическая деятельность занимала о. Гурия. Трудясь над распространением православной веры, он обучал Закону Божию детей крещеных китайцев, переводил на китайский язык богослужебные книги, писал катихизические проповеди под названием «Бесед сельского священника с прихожанами о достойном приготовлении к принятию Святых Таин»⁹⁹.

Снова в С.-Петербурге (1850–1856). Годы служения в 12-й Пекинской Миссии подходили к концу, и в декабре 1850 г. о. Гурий снова вернулся в Петербург. В феврале 1851 г. он был возведен в сан архимандрита, а в октябре того же года назначен ректором Александро-Невского училища.

За время пребывания на берегах Невы архимандрит Гурий усиленно работал над магистрской диссертацией на тему: «О богоучрежденности епископского сана (против протестантов)». Он успешно защитил этот труд и 17 августа 1853 г. был удостоен степени магистра богословия. На первый взгляд тема этой работы далека от китайской проблематики, но следует учесть и то, что в Китае бок о бок с православными пастырями трудились протестантские миссионеры и некоторые из них (например, пресвитериане) отрицали законность епископского сана. Впоследствии, будучи уже епископом Таврическим и Симферопольским, владыка Гурий опубликовал свое сочинение отдельным изданием¹⁰⁰, причем в предисловии автор специально отмечал, что «настоящее сочинение было составлено 20 с лишним лет тому назад и не предназначалось для печати. Ныне, по требованию обстоятельств нашего края, переполненного диссидентами (в религиозном смысле. – а. А.) всевозможных цветов, сочтено небесполезным через печать предложить его благосклонному вниманию православного общества в уверенности, что искренно ищущий истины найдет в этом сочинении и надежное оружие к отражению хитросплетений лжеименного разума и разумное успокоение совести насчет своих духовных отношений в Церкви»¹⁰¹.

Во главе 14-й Пекинской Миссии (1858–1864). В 1856 г. архимандрит Гурий был назначен настоятелем Пекинского ставропигиального Успенского монастыря и начальником Российской Духовной Миссии в Пекине. Он снова отправился в Китай, где сменил своего предшественника – архимандрита Палладия (Кафарова). С новым начальником Миссии в Китай прибыли иеромонах Исайя (Поликин), (СПбДА), врач Корнйевский, художник Игорев и астроном Пещуров (впоследствии Д. А. Пещуров стал профессором китайского языка в Петербургском университете).

Эти годы были крайне трудными для Китая. Сопротивление иностранной экспансии вызвало вооруженные столкновения с англо-французскими войсками, которые переросли во 2-ю «опиумную» войну (1856–1860). Члены 14-й Пекинской Миссии прибыли в Китай в те дни, когда в разгаре были военные действия на реке Бэйхэ, завершившиеся Тяньцзиньским договором 1858 г. По Тяньцзиньскому трактату иностранным миссионерам разрешалось пребывание в стране и свободная проповедь христианства. Пользуясь этим разрешением, Св. Синод послал в 1859 г. архимандриту Гурию специальную инструкцию; в первом пункте говорилось: «В настоящее время, когда по милости Божией, вследствие трактата 1858 г. Духовной Миссии открывается в Китае обширное поприще для проповеди слова Божия, деятельность Миссии может быть направлена к распространению православной веры среди самого китайского народа»¹⁰².

Получив эту инструкцию, архимандрит Гурий приступил к переводу Нового Завета на китайский язык, поскольку отныне открывались новые возможности для миссионерской .деятельности. Ведь именно начальнику Миссии, согласно ее статусу, предписывалось углубленно изучать китайский язык. К 1864 г. перевод всех книг Нового Завета был завершен и опубликован на китайском языке¹⁰³. В течение ряда лет о. Гурий трудился также над переводом целого ряда богослужебных книг и духовно-нравственных сочинений¹⁰⁴.

Несмотря на тревожные времена, связанные с постоянной военной опасностью, члены Российской Духовной Миссии успешно занимались просветительской деятельностью как в Пекине,, так и за его пределами. Например, в Отчете «о состоянии и действиях» Пекинской Миссии за 1859–1862 гг. сообщалось: «В три года времени, большею частью неблагоприятного для распространения веры, окрещено около 200 человек взрослых обоего пола из язычников»¹⁰⁵.

При этом русские миссионеры не стремились привлечь китайцев в Православие любыми способами. Показателен следующий пример: в 1860 г., когда англо-французские войска подошли к самым стенам Пекина и начали готовиться к штурму столицы империи, среди жителей распространился слух, что союзники исповедуют христианскую веру и поэтому щадят жизнь и имущество христиан. Два предусмотрительных китайских семейства пришли в Русское подворье и просили иеромонаха Исаию, члена РДМ, окрестить их. Однако он не согласился на это и крестил китайцев гораздо позднее, после того, как они стали регулярно посещать церковь и выучили молитвы¹⁰⁶.

В том же 1860 г. было заключено Пекинское соглашение, по которому к России отошли земли севернее Амура и Уссурийский край. Для переговоров по этим вопросам в Пекин прибыл с особым поручением генерал Н. П. Игнатьев. 2 ноября 1860 г. он заключил выгодный для России Пекинский договор, который прекращал все пограничные споры и восстанавливал прежнюю сухопутную торговлю. Во всех проходивших по этим вопросам переговорах архимандрит Гурий был незаменимым сотрудником Н. П. Игнатьева. Вот что вспоминал впоследствии сам русский миссионер: «Во время осады Пекина англо-французами союзники и китайцы прибегали к моему посредничеству и просили помирить их между собою. И вот где положено, замечу, начало уступки нам Амурской области»¹⁰⁷.

Знание китайского языка и бесценный опыт делали о. Гурия и дипломатом: было время, когда вся переписка российского правительства с китайскими представителями шла через руки архимандрита Гурия¹⁰⁸. И это было тогда неудивительным – вплоть до 1863 г. деятельность Пекинской Миссии находилась в ведении Министерства иностранных дел, и лишь в 1863–1864 гг. состоялась ее передача из ведомства МИДа в ведение Св. Синода.

Именно в это переходное время миссионерская деятельность Пекинской Миссии заметно активизировалась, причем к делу христианизации местного населения привлекались добровольные помощники. Так, в 1862 г. возникла необходимость в постройке часовни в одной из деревень (Дундин). Требовавшиеся средства были собраны как среди китайцев, так и среди русских. «В Пекине случились на то время некоторые кяхтинские купцы. Миссия пригласила и их к участию. Они с удовольствием сделали пожертвования в пользу этого дела»¹⁰⁹, сообщал в Отчете архимандрит Гурий.

Помимо официального отчета о миссионерской деятельности, архимандрит Гурий в 1863 г. написал серию очерков под общим названием «Письма из Пекина об успехах Православия в Китае», опубликованных в «Иркутских епархиальных ведомостях»¹¹⁰. Здесь можно найти сведения и о его трудах на миссионерском поприще.

В Пекине архимандриту Гурию приходилось заниматься самыми разнообразными делами. Впоследствии, когда он был уже епископом, один из его саратовских земляков слышал от владыки Гурия такой рассказ: «В Пекине летом нестерпимо жарко; мы обыкновенно сидели в шелковых балахонах, под которые (чтобы от пота не прилипали к телу) надевали особые, здесь (в Росии. – а. А.) неведомые, бамбуковые сетки. Но зимой бывает и холодновато; нужно было построить наши русские печки, и для этой цели пришлось самому изучить печное мастерство и научить других, и дело это устроилось как нельзя лучше. От печной кирки или лопатки приходилось браться за смычок и скрипку, которые не были в моих руках ни в семинарии, ни в Академии; а между тем нужно было из моих албазинцев устроить певческий хор для богослужения, и мы достигли цели: мой пекинский хор был если не лучше, то и не хуже моего архиерейского»¹¹¹.

Архимандрит Гурий (как его предшественники – иеромонах Иакинф, архимандрит Аввакум, архимандрит Палладий) большое внимание уделял пополнению библиотеки Пекинской Духовной Миссии, особенно ее китайского отдела. В разделе, называвшемся «Китайская церковная литература Российской Духовной Миссии», хранились церковно-богослужебные книги; переводы Библии и ее отдельных книг. Русские миссионеры и востоковеды, а также православные китайцы постоянно пользовались ее сокровищами.

С помощью иеромонахов, членов Миссии, и местных китайцев были составлены библиотечные каталоги. В 1865 г, был выстроен дом начальника Миссии, а в 1877 г. к нему было пристроено специальное помещение для библиотеки¹¹². Но это, последнее событие состоялось уже после отъезда архимандрита Гурия из Китая, – в 1865 г. истек срок его пребывания в столице Поднебесной империи.

Заключение. В сентябре 1865 г. архимандрит Гурий возвратился из Пекина в С.-Петербург и был назначен настоятелем Московского Симонова монастыря. За свою службу в Пекинской Миссии он был награжден орденом св. Владимира 3-й степени и пожизненной пенсией в 1500 рублей. Но недолго ему было суждено пребывать в этой должности. Вскоре он был переведен в Рим настоятелем посольской церкви, но через несколько месяцев снова отозван в Россию. 5 июня 1866 г. он был рукоположен во епископа Чебоксарского, а в конце 1867 г. переведен в Симферополь, где в 1881 г. возведен в сан архиепископа.

С прибытием в Симферополь в феврале 1868 г. началась неутомимая и непрерывная деятельность иерарха ко благу Таврической епархии. До его прибытия крымские земли были малочисленны и церквами, и священнослужителями. Многолетняя деятельность владыки Гурия была ознаменована увеличением количества храмов (270) сравнительно с тем числом (120), которое он застал при вступлении в управление епархией. В Симферополе им были основаны семинария, мужское и женское духовные училища. При владыке Гурии в ноябре 1868 г. было основано Симферопольское Александро-Невское братство и начато издание (с сентября 1868 г.) «Таврических епархиальных ведомостей»¹¹³.

Все эти труды служили на благо Русской Православной Церкви, но, к сожалению, не давали возможности продолжать занятия в области китаеведения. В 1874 г. владыке Гурию был пожалован орден св. князя Владимира 2-й степени. «Ну, друг, – говорил он своему саратовскому земляку, – я решился было, изнемогши от трудов, идти на покой, поселиться в Корсуньском монастыре и там заняться своим Китаем, а вот пожаловали такую высокую награду, что нужно отслужить за нее хоть годика два, а там и на покой»¹¹⁴.

Но и через несколько лет такой возможности не представилось. В 1881 г. владыка Гурий был возведен в сан архиепископа, и опять у него та же мысль: «Как идти на покой! Подумают, что я только и дожидался этой высокой чести; надобно отработать за нее». И он продолжал трудиться, отдавая Церкви последние силы. Напряженные труды давали себя знать, и весной 1882 г. он тяжело заболел. 17 марта 1882 г. скорбная весть о кончине святителя распространилась по Симферополю.

«Светильник, озарявший таврическую паству, угас; преосвященный Гурий скончался». Вот краткие слова, которыми 18 марта была передана эта весть православным русским людям через газету «Московские ведомости». Впоследствии некролог, содержавший основные вехи жизненного пути усопшего владыки, был помещен в целом ряде епархиальных изданий¹¹⁵. Примечательно, что авторы, писавшие о нем, особо отмечали его миссионерские труды в Китае. «Владыка Гурий много потрудился для блага Православной Церкви не только в пределах нашего отечества, но и за его пределами, на отдаленном Востоке, – в Китае, где он более 10 лет был начальником нашей Духовной Миссии и где он предпринял и совершил нелегкий труд перевода Евангелия на китайский язык; его трудом доселе пользуются наши китайские миссионеры»¹¹⁶, сообщалось в «Церковном вестнике».

Перед смертью владыка Гурий часто выражал беспокойство о судьбе своего архива. «После меня, – говорил он, – никто не может воспользоваться моими заметками о Китае: в них одни только намеки, да и те на клочках бумаги, которые, конечно, не разобравши, выметут как сор после моей смерти». К сожалению, это и сбылось: действительно, множество бумаг, особенно на клочках, с полувыцветшими чернилами, были выметены из кабинета покойного, как сор, или сожжены¹¹⁷.

Правда, были предприняты кое-какие попытки осветить «китайский период» жизни владыки Гурия; по словам саратовца И. И. Палимпсестова, опубликовавшего краткие заметки о святителе несколько лет спустя после, его смерти, «нам известно, что один из достойнейших пастырей Таврической епархии собирает материалы для биографии почившего архиепископа Гурия и, может быть, воспользуется уцелевшими после него материалами о Китае; но, конечно, все это будет не то, что создал бы сам собиратель их»¹¹⁸.

В 1882 г. в Симферополе была издана брошюра, посвященная памяти покойного архиепископа Гурия. Были там и такие строки: «Более 15 лет прошло с того времени, как усопший архипастырь оставил Китай, но нужно было видеть, с какой любовью он вспоминал о своей китайской службе, с какой радостью он получал письма оттуда от своих духовных детей, как скорбел, когда кто-либо из них отошел ко Господу; с каким воодушевлением он говорил о своей китайской жизни, и всегда принимал самое живое участие в Китайской миссии!... Как он основательно изучил жизнь китайцев и глубоко понимал их религию!»¹¹⁹.

И, наконец, подводя итог сказанному, следует привести слова одного из его биографов, которыми и можно закончить обзор, посвященный этому выдающемуся деятелю Русской Православной Церкви: «После о. Йакинфа Гурия можно считать одним из образованнейших синологов. Оценка его миссионерских трудов и заслуг принадлежит истории»¹²⁰.