Кычанов Е. И. Владимир Васильевич Горский (1819–1847)

Владимир Васильевич Горский родился 8 июля 1819 г. в Костроме в семье священника. По окончании гимназии стал студентом Петербургской Духовной Академии. Годы его студенчества совпали с формированием для поездки в Китай 12-й Пекинской Духовной Миссии. В январе 1838 г. в Петербургскую Духовную Академию возвратился о. Поликарп (Тугаринов), до этого находившийся в штате 11-й Пекинской Духовной Миссии. Через некоторое время духовными и светскими властями ему было поручено подготовить состав очередной Миссии.

Имея опыт жизни и работы в Китае, о. Поликарп настоял на предварительной языковой подготовке будущих членов Миссии. Кандидатом на поездку с Миссией в Китай оказался и студент Академии В. В. Горский. Все те, кому предстояло поехать в Пекин, обучались китайскому и маньчжурскому языкам. Преподавателей подобрали весьма именитых: китайскому языку обучал о. Иакинф (Бичурин), маньчжурскому – С. В. Липовцов. Занятия велись пять раз в неделю. В. В. Горский регулярно писал своим родным письма из Петербурга и позже из Пекина. В 1897–1898 гг. эти письма были опубликованы в журнале «Богословский вестник» в обширной статье «Страница из истории православной русской миссии в Китае (Письма миссионера)⁷². Из этих писем мы и знаем кое-что об организации занятий и их уровне. В. В. Горский писал: «Начали учиться, как мальчики, с букваря. Преподают очень просто и ясно... Признаюсь, я думал, что о. Иакинф будет читать свой предмет как ученый профессор, а не как учитель 2 класса... О. Иакинф говорит, что довольно знать 2000 знаков и 10000 выражений, которые мало-помалу изучатся в разговоре»⁷³. Позже он писал: «Мы уже прошли всю китайскую грамматику и начинаем повторять ее, маньчжурскую прошли до половины»⁷⁴.

2 декабря 1839 г. состоялся экзамен, о результатах которого В. В. Горский уведомлял родных: «Департамент оказался доволен нашими трудами»⁷⁵. Если к этому добавить, что будущие члены Миссии, наверное, прочли о Китае все, оказавшееся в Петербургских библиотеках, и слушали рассказы о Китае Н. Я. Бичурина, С. В. Липовцова и других лиц, ранее побывавших в стране, то можно с уверенностью заключить: предварительную подготовку персонал 12-й миссии прошел успешно. А между тем Азиатский департамент МИД России был тогда особенно заинтересован в сильном и квалифицированном составе Миссии. К этому побуждала ситуация в Китае и состояние русско-китайских отношений на рубеже 40-х гг. XIX в. Не случайно большую активность в подготовке Миссии проявил вице-директор Азиатского департамента Н. И. Любимов.

4 октября 1840 г. 12-я миссия выехала в Китай в следующем составе: начальник архимандрит Поликарп (Тугаринов), иеромонах Иннокентий (Немиров), иеродиакон Палладий (Кафаров), студенты И. А. Гошкевич, В. В. Горский и И. И. Захаров, врач А. А. Татаринов, художник К. И. Корсалин, прикомандированный к Миссии В. П. Васильев, пристав Н. И. Любимов. В составе Миссии оказались будущие выдающиеся отечественные востоковеды архимандрит Палладий (Кафаров), В. П. Васильев, И. И. Захаров. К их числу по праву мог бы принадлежать и В. В. Горский, если бы не его преждевременная кончина. Примечательно, что в годы пребывания в Пекине В. В. Горский дружил с о. Палладием (Кафаровым) и В. П. Васильевым.

Жизнь членов Миссии в Пекине оказалась нелегкой. До сих пор нет полной ясности в сведениях о личности главы Миссии архимандрите Поликарпе (Тугаринове). По-видимому, он был человеком требовательным и экономным. Причем также очень возможно, что оба эти его в принципе неплохие качества могли временами переходить в жесткость и скупость. И много работать заставлял о. Поликарп, и учителей, по-видимому, нанимал на работу не столько по знаниям их, сколько по тому, какое вознаграждение они просили за работу, и брал тех, кто запрашивал подешевле. Известен и конфликт о. Поликарпа с В. П. Васильевым, правда, также требующий еще дополнительного исследования. Многолетняя жизнь в чужой среде, в замкнутом кругу не могла не порождать конфликтов. В памяти потомков В. П. Васильев остался как выдающийся китаевед, а архимандрит Поликарп (Тугаринов) как блестящий организатор работы Миссии, немало потрудившейся на благо Отечества.

Что касается В. В. Горского, то известно: именно о. Поликарп уговорил его заниматься, кроме китайского и маньчжурского языков, еще и тибетским, и монгольским. Так что В. В. Горский изучал в Пекине четыре языка. Он мог заниматься в богатой библиотеке Миссии, в которой в те годы, кстати, хранилась временно и огромная библиотека португальских миссионеров в Китае, собиравшаяся более 200 лет.

Хотя прошло почти 150 лет со дня смерти В. В. Горского, до сих пор тяжело и говорить, и писать о его безвременной кончине, о потере ученого, чей талант и трудолюбие не уступали таковым у его выдающихся друзей и коллег архим. Палладия (Кафарова) и В, П. Васильева.

В. В. Горский заболел в Пекине туберкулезом. И хотя современники считали, что он погиб единственно от тяжелых занятий, от которых не отказался даже после обострения болезни, от того, что по настоянию о. Поликарпа взял на себя слишком большое бремя, считать и требовательность о. Поликарпа, и установившийся порядок жизни в Миссии чуть ли не единственной причиной его смерти вряд ли основательно. В те годы чахотка косила людей и в России, и за ее пределами, и в бедных хижинах, и в великосветских салонах.

Не секрет, что с момента своего зарождения отечественное китаеведение не столько интересовалось собственно Китаем, сколько китайскими сведениями о пограничных между Китаем и Россией регионах. XVII и первая половина XVIII в. дали России описания Китая. Очевидно, вершиной эпохи описаний следует считать труд Н. Г. Милеску (Спафария), составленный по книгам на европейских языках, по личным впечатлениям и по тем сведениям, которые официально и неофициально были получены от китайцев во время пребывания посольства Спафария в Китае (пребывание в Пекине 1676 г.). Хотя книга Спафария бытовала в рукописи, она была широко распространена и служила важным источником сведений о Китае. Изданная в начале XX в. в Казани⁷⁶ на языке оригинала, она, к сожалению, до сих пор не опубликована полностью на современном русском языке. А Спафарий, пожалуй, допустил лишь одну ошибку – он недооценил военной мощи Цинской империи. Поражение под Албазином и Нерчинский договор 1689 г. длительное время рассматривались в военных кругах России как позор, который следовало смыть. Вопрос о том, как это сделать, обсуждался не раз, и лишь отдаленность Китая и погружение России в середине XVIII в. в европейскую политику привели к тому, что дело далее разговоров не пошло. Россия следила за действиями Китая в той зоне, которую мы сейчас именуем Центральной Азией, и поэтому И. К. Россохин и А. Л. Леонтьев переводят «Цинь дин пин дин Шамо фанлюе» – «Высочайше утвержденная [публикация] планов и их реализации по подчинению Гоби», собрание документов о подчинении Халха-Монголии Китаю;⁷⁷ «Ба ци тун чжи» – «Полное описание восьмизнаменного войска»;⁷⁸ а А. Г. Владыкин переводил «Историю царства Мунгальского» («Юань ши»),⁷⁹ т. е. обращался ко времени правления монголов в Китае.

Затем в истории российского китаеведения наступила эпоха переводов. Вершиной ее с известными оговорками была деятельность Н. Я. Бичурина. С оговорками, потому что Н. Я. Бичурин в целом ряде случаев не просто переводил какое-то конкретное сочинение или его раздел, а делал тематическую подборку сведений из различных источников. Первый и второй этапы в развитии отечественного китаеведения, разумеется, не были строго разделены, и разные формы информации длительное время сосуществовали друг с другом.

В. В. Горскому по неизвестному нам раскладу обязанностей в Миссии достались начальная история правящей династии Цин и соответственно ранняя история маньчжуров й Маньчжурии, а также буддизм и изучение, кроме маньчжурского и китайского, тибетского и монгольского языков. И в том, и в другом случае у него были предшественники – И. К. Россохин и А. Л. Леонтьев, которые занимались переводами и публикациями описания маньчжурского восьмизнаменного войска, Д. М. Честной, который в 1830–1840 гг. в Пекине составил грамматику тибетского языка (параллельно с тибетологическими трудами немца Я. И. Шмидта в Петербурге). В. В. Горский успел совершить немногое, но его разыскания по ранней истории Цин и маньчжуров важны тем, что согласно велению времени и, думается, благодаря своей довольно широкой образованности, он сумел в какой-то степени оторваться от китайского текста, сделал важный шаг в направлении создания на основании китайского источника исследовательского труда. Наверное, сделать такой шаг в то время было не столь просто, как это может показаться теперь, особенно тем, кто чаще пересказывает китайский текст, с опаской цитируя дословно всего несколько строк из него.

При жизни В. В. Горского, кажется, была опубликована только одна его работа «Два письма из Пекина», в журнале «Отечественные записки» за 1843 г., № 5 (отдел «Смесь», стр. 15–20). После его смерти благодаря дружеским стараниям архимандрита Палладия (Кафарова), явившегося инициатором опубликования известных «Трудов членов Российской духовной миссии в Пекине», две работы В. В. Горского вошли в первый том этого издания и стали достоянием не только русской, но и мировой науки.

Насколько известно, от В. В. Горского остались следующие труды:

Печатные

1. О происхождении родоначальника ныне правящей в Китае династии Цин и имени народа маньчжу. – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, т. 1, СПб, 1852.

2. Начало и первые дела маньчжурского дома. – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, т. 1. СПб. 1852.

3. Страница из истории Православной Русской миссии в Китае (Письма миссионера). – «Богословский вестник», 1897, май, август, октябрь, ноябрь. 1898, январь, февраль, апрель, июнь, август, октябрь, ноябрь, декабрь.

4. Два письма из Пекина. – «Отечественные записки», 1843, № 5.

Рукописные

5. У Сань-гуй. Биографический очерк. – Отдел Рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, ф. 273, № 2891, 68 лл.; Центральный Государственный архив Татарской АССР, оп. 10, № 837, 116 лл.

6. Изложение систем философских и религиозных, как принадлежащих, так и не принадлежащих к буддизму, или украшение суммеру учения Могущественного. Сочинение Пекинского хутухты Чжанцзя (Чжанчжа). – Архив Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, разряд 1, оп. 1, № 25 (1).

7. Мадьямики, или система, отвергающая существование самостоятельной природы. – Архив востоковедов ЛО ИВАН, разряд 1, оп. 1, № 25 (2).

8. Изложение Сиддант. – Архив внешней политики России, ф. 152, оп. 505, № 86/3389.

9. История династии Мин, 89 стр. – Архив востоковедов ЛО ИВАН, разряд 1, оп. 1, № 25.

10. География и история Маньчжурии, 37 стр. – Архив востоковедов ЛО ИВАН, разряд 1, оп. 1, № 25.

11. Указы военной палаты 1793, 1816 гг. 90 стр. – Архив востоковедов ЛО ИВАН, разряд 1, оп. 1, № 25.

Как видно, работая и обучаясь в Миссии, В. В. Горский, помимо дежурных переводов (например, указы Военной палаты), осваивал две темы:

а) Маньчжурия, последние годы правления династии Мин и начальный период правления династии Цин.

б) Тибетский буддизм (вероятно, судя по тому, что переводились сочинения Чжанчжа-хутукт, эмиссаров Далай-лам в Пекине, в его преломлении для Монголии и Китая).

Такая направленность занятий В. В. Горского в полной мере отражала триединое назначение Русской Духовной Миссии в Пекине как духовной ячейки, связанной с пастырской деятельностью среди немногочисленного православного населения Пекина, пропагандой православия и перевода христианской канонической литературы, инструмента дипломатического (вплоть до открытия Российского посольства в Китае) и, наконец, учреждения научного, заложившего прочные основы отечественного китаеведения. Последняя сторона деятельности миссий изучена наиболее полно.

Две большие статьи В. В. Горского по первой теме, опубликованные о. Палладием (Кафаровым) в «Трудах Российской духовной миссии в Пекине», не утратили своего значения и до сих пор. Они в активе науки, о чем свидетельствует следующий примечательный факт. Как известно, в трудах В. В. Горского второй император маньчжурской цинской династии Хуантайцзи, сын ее основателя Нурхаци, именуется Абахай. Поскольку в китайских источниках имени Абахай как будто бы не встречается, то полагают, что именно с легкой руки В. В. Горского оно и закрепилось в европейской литературе за Хуантайцзи. Итальянский маньчжуровед проф. Джованни Стари опубликовал в редактируемом им международном журнале «Сентрал Азиатик джорнал» специальную статью, в которой, как раз опираясь на то, что имя (титул) Абахай не встречается в китайских источниках, объявил наименование Хуантайцзи Абахаем якобы ошибкой, допущенной В. В. Горским⁸⁰. Однако вскоре ему ответил американский исследователь С. Группер⁸¹. Признав отсутствие титула Абахай в китайских источниках, он, тем не менее, указал на то, что прозвание Абахай происходит от монгольского почетного имени Абагай, которое давалось ханами младшим сыновьям, каковым и являлся по отношению к Нурхаци Хуан-тайцзи. Как раз имеющееся в китайских источниках имя Хуан-тайцзи соответствует монгольскому Абагай. Словом, В. В. Горский не совершал никакой ошибки. Он знал то, что уже забыто или осталось без внимания в наши дни.

Что касается тибетологических работ В. В. Горского, то предоставим слово специалисту. «Сидданта», который переводил В. В. Горский, как отмечает Л. С. Савицкий, «послужил одним из источников «Обозрения буддийской литературы по школам» Васильева» и если бы перевод «был завершен и издан Горским тогда же, примерно 150 лет назад, то тибетоведение продвинулось бы вперед гораздо в большей степени, чем это имеет место сегодня»⁸².

Безвременная кончина В. В. Горского поразила его друзей и соратников по Миссии. Ушел из жизни трудолюбивый человек и талантливый исследователь. Можно уверенно сказать, что отечественное китаеведение потеряло ученого и знатока Китая, близкого или равного по силе таким корифеям синологии, какими стали чуть позже его сотоварищи по Миссии о. Палладий (Кафаров) и В. П. Васильев.

Похоронен В. В. Горский в Пекине на православном кладбище. Ему был поставлен «белого мрамора памятник» с надписью: «Незабвенному сослуживцу, Титулярному советнику и ордена Станислава 3-ей степени кавалеру Владимиру Васильевичу Горскому от Начальника Миссии и сотоварищей. Родился в Костроме 8 июля 1819 года, прибыл в Пекин 4-го октября 1840 года, скончался 14 апреля 1847 года». На оборотной стороне памятника высечена эпитафия: «Увял, как сельный цвет, засох, как злак полей»⁸³. Памятник был цел еще в конце 40-х – начале 50-х гг. нашего столетия.