№ 42. Сотрудник Братства св. Гурия. 22 августа 1910 года

православной русской церкви.

(Доклад Казанскому Миссион. Съезду 1910 г.).

Систематическая миссионерская деятельность в Казанском крае была начата при первом Царе Московском, Иоанне IV, после покорения Казани и присоединения татарского Казанского царства к России. Первым миссионером в ново-завоёванном крае был св. Гурий, которому была дана особая инструкция, рекомендовавшая при обращении с иноверцами и ново-крещёными меры кротости и участливое отношение к их нуждам³⁴. В то же время, в зависимости от века и согласно с господствовавшим настроением тогдашнего русского общества, «для поддержания успехов вновь водворяющегося религиозного учения» признавалось полезным разрушение мечетей, изгнание магометан из местностей, населённых вновь крестившимися и вообще ограничение татар, как в отношении избрания ими места жительства, так и относительно постройки мечетей поблизости русских храмов. Необходимо при этом иметь в виду, что поход Царя Иоанна IV на Казань проф. Знаменский характеризует, как крестовый поход против магометан. Поэтому и при Царе Феодоре Иоанновиче было повелено разметать мечети, которые стали было снова воздвигать татары в неузаконенных местах. Такая система в отношении татар-магометан продолжалась в течение всего XVII столетия, а в 1742 году был издан вновь запретительный указ, повелевавший разрушить незаконно построенные мечети. Это даёт право предлагать, что предыдущие запретительные указы по отношению к мечетям не всегда исполнялись и в разных местах обходились.

С современной точки зрения нельзя было бы оправдать упомянутые меры, но в то время (XVI–XVII века), при тогдашнем настроении победителей и покорённых, – других, более гуманных мер нельзя было ожидать от русского правительства, тем более, что в то время никто не изучал ислама, как религиозную систему, и никто не думал о мерах чисто просветительных. Поэтому указанная, односторонне-суровая система, в отношении магометан, действовала в течение более полутораста лет и, вероятно, не содействовала сближению магометан с русскими. Кроме того, деятельность первых Казанских миссионеров не объединялась общим органом и не отличалась последовательностью.

В XVIII веке, при просвещённых заботах Казанских архипастырей Тихона и Сильвестра, была учреждена (1731 г.) при Свияжском монастыре «Комиссия» для крещения Казанских и Нижегородских мусульман и других инородцев. Эта Комиссия и представляла собой первую попытку организовать сложное миссионерское дело на началах общественного обсуждения его. Для утверждения новокрещен в истинах христианской веры, иеромонах Алексий Раифский, начальник «Комиссии», признал необходимым распространение образования среди инородцев и в этих видах ходатайствовал пред Св. Синодом о разрешении избрать из детей инородцев 20 способных мальчиков, которых он намерен был подготовить к священнической службе среди инородцев. Факт замечательный для того времени потому, что и после, во 2-ой половине XIX ст., при Н. И. Ильминском, эта простая и ясная мысль о большом удобстве для инородцев иметь священников из своего же племени не всеми сознавалась, а некоторыми и до сих пор оспаривается³⁵. Такая мера являлась вполне естественной для того времени, потому что из русских священников не было, да и не могло быть кандидатов, хотя сколько-нибудь подготовленных к нелёгкому служению в инородческих приходах. Ведь для этого было необходимо хорошо владеть инородческим языком, знать верования инородцев, иметь перевод свящ. и богослужебных книг и быть знакомым с общим основанием миссионерской методологии, а научиться этому было негде.

Но грустно то, что разумный проект о. Алексия Раифского, тотчас по составлении его, встретил противодействие и притом со стороны духовной власти и породил раздор между составителем проекта и Казанским архиеп. Иларионом, окончившийся обвинением о. Алексия в неправильном расходовании миссионерских сумм. Оправданный по существу обвинения, но скомпрометированный в глазах начальства и общества, о. Алексий отказался от заведывания миссионерской Комиссией, а на его место был назначен прот. А. Козьмин, «недостаточно опытный в порученном ему деле». Может быть, в этом случае имела значение также замена представителя монашеств. духовенства представителем духовенства приходского. Но во всяком случае печально, что уже самое начало организации серьёзного церковно-государственного дела сопровождалось несогласием и раздором. Несогласия продолжались и при приемнике о. Алексия Раифского и на этот раз осложнились ещё вмешательством гражданской власти в дела миссионерства, так как в канцелярии Комиссии не было порядка, и многие инородцы крестились по нескольку раз ради мат. выгод. Вследствие этих и др. упущений и пререканий, восходивших до высших правительственных учреждений, в 1840 г., последовал Высочайший Указ от 11-го сентября о преобразовании Комиссии в Новокрешенскую Контору, которой в руководство была преподана особая инструкция.

Начальник этого нового миссионерского учреждения, иеромонах Димитрий Сеченов, возведённый в сан архимандрита, умел подобрать себе достойных помощников и, при их содействии, на первых же порах был обрадован донесением, что «вся черемиса до сосущего младенца крестилась». Столь же успешно действовали помощники о. Димитрия Сеченова и в других местах, так что в течение первых двух лет было обращено в христианство 17.362 чел. Казалось, что оставалось только радоваться такому блестящему успеху миссионерского дела; но тогда же обнаружился внешний характер обращений: обращённые жаловались, что не получили денежного награждения (не достало средств для 9882 чел.). Кроме того, возник трудный вопрос о льготах для новокрещен – о сложении с них податей и об освобождении их от рекрутской повинности, каковые льготы подлежали раскладке между некрещёными инородцами. Самое переселение новокрещен вызвало в них недовольство и ропот, особенно ввиду оставления и спокойного пребывания на своих местах некрещёных. Для устройства новых приходов, церквей и штатов у новокрещ. Конторы также не доставало средств. Энергичный о. Сеченов успел устранить некоторые из указанных затруднений, но не мог побороть косность тогдашних чиновников, которые затягивали на целые годы удовлетворение новокрещёных льготами; последние, считая себя обманутыми, озлоблялись на миссионеров, и последние терпели от новокрещёных инородцев разные оскорбления, угрозы и даже нападения. Приходится с грустью согласиться, что такие явления не гармонируют с представлением о высоком, в христ. смысле, деле просвещения новорещённых иноверцев учением св. Евангелия. В какой степени было здесь действительно «просвещение», а не один только обряд крещения, – сказать по недостатку источников мы не можем, а по переживаемым в настоящее время последствиям приходим к предположениям неутешительного свойства. Такое предположение подтверждается известием, что преемник о. Сеченова, переведённого в Н.-Новгород на епископскую кафедру, о. архимандрит Сильвестр (Гловацкий) обратил внимание на устройство школ для инородцев при Свияжском монастыре, в Елабуге и Царевококшайске (в 1745 году). Но и это приятное известие омрачается указанием на то, что в правление о. Сильвестра новокрещённые стали подвергаться гонениям – от магометан за отступление от веры и от русских ради грубой корысти. Русские старались извлекать для себя выгоды от новокрещен – закрепощали их на своей земле и опутывали долгосрочными обязательствами и долгами, так что многие новокрещены, вместо искания обещанных им льгот, молили охранить их от обид. В 1747 г. последовал Высочайший Указ по этому поводу, но дело миссии мало улучшалось, а между тем в 1749 г. новокрещённых насчитывалось 217.258 д. обоего пола. Сколь благоприятное время было для христ. миссии в этом крае и как неумело оно было использовано!

Плоды неумелой деятельности не замедлили обнаружиться в форме частых вероотступничеств, «свидетельствовавших о непрочности слишком поспешно воздвигнутого здания христианства». Но для нас имеет особенное значение указание, что причиной вероотступничества уже и в то отдалённое время служила магометанская пропаганда, не встречавшая себе противодействия ни со стороны миссионеров, ни со стороны властей, ни со стороны самих новокрещен. Значит, окружавшая новокрещен «атмосфера» была более благоприятна для магометанства, а не для христианства. Заслуживает внимания и то, что со стороны русских властей замечалось послабление в пользу магометанства, способствовавшее увеличению числа татарских мечетей в то время, когда в церквах и православных школах чувствовался недостаток. Как и всегда бывало на Руси; отрицательные явления в жизни не обращают на себя внимания власть имеющих до тех пор, пока эти явления не усилятся и не станут угрожать общему спокойствию. Так было и с отпадением новокрещен: когда отпадения усилились, тогда приняли противодействующие меры – увещания, угрозы и даже наказания, сопровождавшиеся иногда жестокостями. Но так как одни из этих мер были чисто внешними и притом озлоблявшими, а другие (увещания) надлежащим образом не выполнялись и во всяком случае оказывались запоздалыми, то естественно, что они не приводили к желательным результатам, и магометанская пропаганда до наших дней продолжает составлять одно из серьёзных препятствий успешному распространению христианства среди многочисленных инородцев Казанского края, а вместе с тем и насаждению христианской культуры в среде язычников и мусульман.

Тогда правительство нашлось вынужденным сделать снова шаг назад: тогда было издано распоряжение об ограничении числа мечетей и даже о закрытии тех, которые находились в центре деятельности Новокр. Конторы. А когда признаваемые «лояльными» магометане запротестовали, правительство снова уступило, ограничив право на открытие новой мечети определённым числом (200–300) прихожан и %% отношением магометан к крещёному населению в местностях со смешанным населением.

Частая смена лиц, управлявших Новокр. Конторой, также не способствовала успехам христианской миссии: так, в 1749 г. был назначен новый управл. Новокр. Конторой (Евгений Соколовский), не оставивший воспоминаний о своей деятельности. Но при нём заметно выдвинулся своей энергией епископ Казанский Лука Конашевич, который построил несколько новых христианских храмов и, что особенно важно, – учредил в Казани особую новокрещенскую школу для приготовления кандидатов в священники в инородч. приходы. Зорко следившие за христ. миссионерами татары не замедлили возбудить против епископа разные обвинения, и в 1750 г. был издан Св. Синодом особый указ, затруднявший обращения в христианство, так как требовал от желающих креститься подачи прошений на русск. языке, которого инородцы не знали и потому должны были платить писцам и чиновникам особые деньги. Сами дела затягивались от обыкновенной чиновничьей волокиты. Вскоре (в 1755 г.) и сам ревнитель православия был заменён преосв. Гавриилом (Кременицкий). И что же оказалось при вступлении его на Казанскую кафедру? Оказалось, что новокрещённые не знали даже главных христ. молитв, почему преосвященный был вынужден предписать приход. духовенству обучать новокрещен молитвам и обрядам. Но и этот епископ, принимавший более своих предшественников личного участия, трудов и времени в миссионер. деле, в 1762 году был переведён в Петербург, а в 1764 г. сенат, указом от 6 апреля Новокрещ. Контора была упразднена. Этому миссионер. учреждению были поставлены в вину разные злоупотребления и насилия и чисто внешнее, поверхностное обращение инородцев в христианство, доходившее до крещения преступников, которым за принятие христианства давалось помилование и др.

Одновременно с закрытием Новокрещ. Конторы, правительство действовало в духе, более благоприятном для магометанства. Указом 17 июня 1773 г. было окончательно отменено вмешательство епархиального начальства в дела, касавшиеся постройки мечетей; в 1782 г. был обнародован новый указ от 25 февр. о постройке мечетей в киргиз. Средней Орде; в 1784 г. указом от 2 мая подтверждалось о скорейшей постройке этих мечетей, а в 1785 г. указом от 4 сент. предписывалось построить при тех же мечетях школы, обвести мечети каменной оградой, приискать учителей для школ, завести караван-сарай и, в случае надобности, увеличить число мечетей; в 1788 г. было учреждено в Уфе Оренбургское Магомет. духовное собрание для центрального управления делами магометан с высшим представителем магометанства – муфтием..

Н. Остроумов.

(Окончание будет).

(Продолжение, см. «Сотр.» № 40.)

Н. И. Ильминский начал с того, что перевёл на татарский народный язык некоторые книги Св. Писания и составил на том же языке, понятном всем приволжским татарам, учебные руководства, которые были напечатаны русским шрифтом. Кроме того, он сам лично многократно посещал с проповедью учения Христова крещёных татар, как в совершенстве знавший татарский язык, пользовался большой любовью у них, и наставления его имели огромный успех. Правительство Императора Александра II обратило внимание на успех школы Ильминского и по типу её были основаны школы в других местах (напр. в с. Арняшах). В царствование Александра III произошёл резкий поворот в этом отношении: было введено преподавание в государственных инородческих школах на русском языке и от учеников инородцев потребовали изучение русского языка. Это требование предъявлялось не только к смешанным школам, но и к чисто мусульманским. Из 2086 начальных школ на Кавказе в 1928-ми школах был изгнан туземный язык и оставался только в 158 школах. Последствием такой русской школьной политики было то, что многие школьники, недоучившись оставляли школы; «крещёные» продолжали уходить в ислам. Татары-мусульмане видели в этих школах посягательство на их национальность и религию. В результате же всего этого получилось, по словам автора, то, что мусульмане начали усиленно открывать свои школы, которые одержали решительную победу над русскими школами. Правительство увидело себя вынужденным принять соответствующие меры против указанного явления. В 1905 г. министр народного просвещения созвал комиссию, которой предложено было выработать программу обучения в татарских школах, с целью остановить дальнейшую татаризацию инородцев. Комиссия пришла к следующим заключениям: «Русская инородческая школа по типу Ильминского имеет целью упрочить распространение православия в среде крещёных инородцев и язычников. Кроме того, она стремится к сближению инородцев с русскими на почве взаимного уважения и доверия. Изучением инородческих языков (в школах) не должно пренебрегать, так как оно может сделаться хорошим пособием при изучении русского языка. Однако, из татарского языка должны быть исключены термины литературного татарского языка, арабские и персидские, которые введены в мусульманских школах. Школьным языком должен быть местный разговорный язык. На этом именно языке должны издаваться школьные учебники. Кроме того, должны быть открыты нормальные школы, в которых ученики, – христиане и мусульмане – безразлично, приготовлялись бы к учительскому званию. Что касается до мектеб и медресе, то относительно них правительство, по мнению комиссии, должно вести такую политику: не вмешиваясь во внутреннюю организацию чисто конфессиональных школ и не вызывая у мусульман подозрения в посягательстве на целость и чистоту их вероучения, дирекция народных школ должна подчинить эти школы контролю, на сколько возможно, действительному. Для этой цели Комиссия признала полезным следующие меры: – 1) прежде чем открыть новую школу, мусульмане должны представить дирекции народных училищ то лицо, которое будет заведывать школой, учителей, а также доставить сведения о тех материальных средствах, на которые будет содержаться школа; – 2) в конце каждого года администрация школы должна представлять дирекции народных училищ сведения об учителях, учениках и материальных средствах; – 3) мулла, который обучает в школе, должен знать русский язык, быть русским подданным; – 4) не мусульмане не должны быть принимаемы в школы в качестве учеников; – 5) учителя должны принадлежать к той же национальности, к которой принадлежат ученики; – 6) книги для чтения и учебники должны печататься в России под русской цензурой; – 7) школьным языком должен быть местный разговорный язык, а не искусственный литературный татарский язык (который служит средством объединения мусульман разных национальностей), книги для религиозного чтения могут печататься и на арабском языке; – 8) желательно в медресе учредить классы для изучения русского языка и арифметики; – 9) обучение в школах должно соответствовать требованиям общественной морали; – 10) за исполнением указанных требований должны следить инспекторы народных училищ; они же должны следить за татарскими библиотеками, читальнями, литературными вечерами и проч... – 11) должны быть учреждены две школы: одна в Казани, другая в Кяхте, для приготовления опытных драгоманов³⁶ и вообще лиц, знающих инородческие языки» (рр. 262–263). Но, чтобы ни изобретало русское правительство для борьбы с развивающимся националистическим движением мусульман, заключает свои рассуждения г. Аминов, оно должно считаться, как с совершившимся фактом, с тем, что русский язык и русская школа имеют против себя огромную мусульманскую массу в Восточной России, которая стремится упрочить своё культурное будущее, опираясь на татарский язык и татарскую литературу.

Нет нужды много распространяться о том, что данные об успехах образования у русских мусульман, приведённые в статье г. Аминова, и заключительный вывод из этих данных, заслуживают серьёзного внимания тех, кому дороги православно-русские интересы в Восточной части России.

Так многозначительно оканчивает преосвящ. Алексий своё обозрение статьи г. Аминова.

Теперь ломают копья все наши публицисты, решая вопросы, связанные со свободой совести. При этом многие ревнители православия совершенно искренне воображают, что одними законами и предписаниями можно оградить и защитить православие от вредных влияний. Между тем ещё на казанском миссионерском съезде 1897 г. нынешний архиепископ Волынский отмечал, что такие мистические секты, как хлыстовщина или малеванщина, нарождаются без всяких посторонних влияний, просто от неправильного развития религиозной жизни кого-либо из самочинных искателей истины. Что же могут сделать в данном случае те, кому хотят навязать защиту православия? – Разумеется, они оказываются вполне бессильными...

Совершенно также они бессильны и в отношении магометанства и его пропаганды. Правда, они, эти мнимые защитники православия, могут «арестовать и выслать» какого-нибудь глупого пропагандатора ислама, но с умным они ничего не поделают! Не могут же они запретить черемисам или крещёным татарам ездить на базар? А если те едут, то непременно встречают татар-магометан и непременно слышат какую-нибудь хулу на христианскую веру или брань по адресу духовенства.

Но бывает и так, что «защитником» православия является лютеранин. Впрочем, такие инциденты являлись прежде, а ныне с объявлением «начал веротерпимости» отошли в область прошедшего времени и лишь дурных воспоминаний. Ещё недавно какой-нибудь русский чиновник-лютеранин оказывался по должности защитником православия. Ему церковь и мечеть были одинаково глубоко безразличны. Но в православном храме он чувствовал себя властью и время от времени там позволял себе делать распоряжения, отдавать приказания церковному старосте, а по временам и производить форменные беспорядки. Так он вёл себя в православном храме, а когда ведомый своей административной мудростью он являлся в мечеть, то, жалко заискивая расположения магометан, комично клал их поклоны... Был и такой «защитник» православия, который кормил своих собак – очень почитаемым православными христианами хлебом...³⁷.

Можно ли сожалеть, что такие люди теперь уже не унижают православия своим «покровительством?» – Разумеется, можно только радоваться, что наша несчастная инородческая глушь при новом вероисповедном режиме не будет иметь таких «защитников» православия. Мудрость нашего православного Царя избавила нас от такой беды.

Но в указанных нами случаях речь шла только о частных случаях явной несообразности в прежнем устроении жизни православия. Бывали, однако, и положения более серьёзные – полного злоупотребления власти в её отношениях к православию и православным христианам. Чтобы никого не обидеть, мы возьмём примеры этого из переписки почти официальной Н. И. Ильминского и К. П. Победоносцева, напечатанной по распоряжению последнего в органе Казанской Духовной Академии – Правосл. Собеседник.

Выписываем буквальные слова Н. И. Ильминского.

1. Что касается способов отступнической пропаганды, то сначала она действует внушением, разъяснением, вообще устно-полемическим способом, потом переходит к насмешкам, кощунству над христианством, к побоям и угрозам; последнее время магометанство приняло по-видимому новый и более радикальный способ, – забирать в свои руки власть в сельском управлении (так в Елышевской волости, где вместе с магометанскими деревнями находятся деревни крещёно-татарские и даже русские, избран волостным старшиной магометанин, членами волостного суда – или коренные магометане или отступники). Такой состав сельского суда старается засудить и подвергнуть наказанию тех именно крещёных татар, которые ещё держатся православия, дабы этих ревнителей православия лишить правоспособности занимать когда-либо должностные места. Но в Больших Саврушах 12 и 13 февр. (1882 года) разыгралась настоящая драма, неожиданное, быстрое и лютое разорение несчастных людей: кто продал последнюю лошадь, кто озимь. А это притеснение Василия Терентьева из-за каких-нибудь трёх рублей за его длинные волосы (признак полного усердия к христианству); а этот отказ приложить должностную печать к сделкам, сколько-нибудь полезным для крещёных татар. В два дня смяты и разорены несколько лучших крещёно-татарских семейств, а отступники, которые даже оставались должниками за земский овёс, не тронуты и оставлены в покое. И русские чины: становой пристав, полицейский урядник, стражник не умудрились защитить православных христиан, – кто спал, кто – так».

Так писал осторожный Н. И. Ильминский, прекрасно знавший, что на наших сельских властей или сон или бессонница нападала и нападает совсем не без причины, – а ради очень понятной – дружбы магометан к ним и наоборот. Но ведь это те, кого русские люди хотят ещё до сих пор видеть защитниками православия. Хороши защитники! – Но берём ещё более серьёзный случай «защиты» православия и опять со слов Н. И. Ильминского...

2. В одной из местностей Алтая четыре инородческие семейства, изъявившие желания принять св. Крещение, после надлежащего оглашения и обучения молитвам о. архимандритом Макарием (ныне архиеп. Томский), оставлены были им на месте их жительства, по случаю встретившейся ему надобности отлучиться куда-то надолго. Земский исправник, враждебно относившийся к о. Макарию, узнав о приготовленных им к крещению семействах, в проезд свой через кочевья последних внушил им, чтобы они архимандриту не верили и не крестились, ибо крещёных молодых людей будут отдавать в солдаты, престарелых и женщин в заводские работы. «Узнав об этом, присовокупил исправник, я нарочито приехал сюда, чтобы предупредить вас. Если же вы не послушаете меня, то, уверяю вас, старших из вас замучу до смерти, и тут же закопаю в землю». Напуганные этим инородцы немедленно скочевали в другие места, оставив своё намерение креститься.

Этот факт враждебного отношения представителя христианской власти к первому проповеднику Евангелия на Алтае, послуживший образцом для языческих властей, не раз повторялся в истории миссий в разных видоизменениях. Особенно скорбны страницы истории миссии второй половины 50-х годов, когда гражданская власть... положила в намерении «стереть миссию с лица земли».

Таково бывало положение миссии и её деятелей!.. Таковы были в провинции «защитники» православия; такими они были и очень давно и ещё очень недавно... И повторяю: нужно благодарить Десницу Царскую, которая спасла миссию от её былого унижения. Ныне миссия надеется только на силу и милость Божию и только ими и сильна может быть.

Епископ Андрей.

(Составлена прот. Е. Маловым для миссионерского съезда 1910 г.).

(Продолжение).

Можаровский К. Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещение Казанских инородцев, с 1552 по 1867 г. Москва. 1880 г.

На память о Николае Ив. Ильминском. П. Знаменского. Казань. 1892 г.

Н. Ив. Ильминский, директор Казанской учительской семинарии († 27 дек. 1891 г.) В. Н. Витевского. Казань. 1892 г.

Основные черты распространения христианства на Руси 900 лет назад и ныне Е. Н. Воронца. Харьков 1890 г.

Лезгинец Ассан. С.-Петербург. 1865 г. (Обратившийся из мухаммеданства в христианство).

Имадеддин. Автобиография мухаммеданина, обратившегося в христианство. Перевод с немецкого языка. Оренбург. 1889 г.

Мухаммеданское учение о смерти, о воскресении из мёртвых и о страшном суде, о рае и аде. М. П. Ронгинского. Оренбург. 1891–93 г.

Обзор 25-летний деятельности Казанского Братства Св. Гурия, Н. Н. Одигитриевского. Москва. 1892 г.

Критический разбор мухаммеданских сказаний о чудесах Иисуса Христа, Священника А. Ф. Михайлова. Казань. 1894 г.

Казанская центральная школа H. И. Ильминского. Издание П. В. Щетинкина. Казань. 1887 г.

Ответы на недоумения и вопросы, предложенные мухаммеданами относительно некоторых предметов христианского вероучения. Изд. 2-е. 1896 г. Миссионера священн. Миропольского.

Ключ к Корану. Аббата Бургада. Перевод с французского языка. Оренбург. 1897 г.

Н. Григорьев. О Пресвятой Троице. Беседа православного христианина с мухаммеданином. Оренбург. 1903 г.

Просветитель инородцев Казанского края Николай Иванович Ильминский. Составил Н. А. Спасский. Самара. 1900 г.

Крещёные татары Казанской губернии. Этнографический очерк. Н. Н. Одигитриевского. Москва. 1895 г.

С. М. Матвеев. Свадебные обычаи и обряды крещёных татар Уфимской губернии Казань. 1896 г.; Погребальные и поминальные обряды крещёных татар Уфимской губернии. Казань. 1899 г.

О киреметях крещённых татар Казанского края. Лекция в Казанском Миссионерском приюте студента Казанской духовной академии Ильи Ив. Софийского. (См. известия по Казанской Епархии 1877 г. № 24).

Его же лекция: Заговоры и заклинания крещёных татар Казанского края. (См. Известия по Казанск. Епархии 1878 г. № 2).

История мусульманства. Самостоятельные очерки, обработки и дополненные переводы из (книг) Доза и Гольдциера, А. Крымского, ч. I и II. Москва. 1903–1904 г.

Иоган Гаури. Ислам в его влиянии на жизнь его последователей. Перевод с немецк. языка. П. И. Хомутова. Ташкент – 1893 г.

Ответ мухаммеданам на их возражения против христианского догмата о Пресвятой Троице, Я. Д. Коблова. (См. Православный Собеседник. 1903 г. Декабрь).

Взгляд на женщину в мухаммеданстве. Кандидата Богословия Казанской Духовной Академии Александра А-ча Гуляева. (См. Православный Благовестник за 1903 г.).

Противо-мусульманские сочинения Епископа Феодора.

Абукары. (См. жур. Миссипнер 1879 г.). Александра Ив. Агрономова; Противо-мусульманские сочинения св. Иоанна Дамаскина. (См. журнал Миссионер 1879 г.).

Положение мусульманского духовенства. О муллах. Я. Д. Коблова. Казань. 1906 г.; Религиозные обряды и обычаи татар мухаммедан. Казань 1909 г.

К истории миссионерской молитвы. Архимандрита Свияжского монастыря Вениамина. (Смот. Миссионерское Обозрение. С. П. Б. 1900 г. Февраль).

Мухаммед Меккский и Мухаммед Мединский П. К. Жузе. Казань. 1905 г.

«Сборник материалов по мусульманству». Ташкент. 1901 г. «Журнал Средней Азии».

«Основы мусульманского вероучения». Перевод П. Жузе. Казань.

«Положение христиан в мусульманок, государств». П. Жузе.

В Касимовской миссии можно приобрести следующие книги миссионера В. В Доронкина:

1)      Второе открытое письмо к татарам-магометанам «ответ вопрошающим магометанам» – 12 коп.

2)      Коран божественное ли откровение? 3-е открытое письмо к татарам-магометанам       – 5 коп.

3)      Был ли Мухаммед чудотворец? –       5 коп.

4)      «Явное и несомненное доказательство истинности, святости и спасительности православно христианской веры». 4-е письмо к татарам магометанам – 5 коп.

5)      Повреждено ли Св. Евангелие у христиан. 5-е письмо к татарам-магометанам. – 5 коп.

6)      Христос и Магомет. – 1 коп.

7)      О молитве, особенно церковной. – 1 коп.

8)      Касимовская православная противо-магометанская миссия за первое десятилетие своего существования (доклад Казанскому Миссионерск. Съезду) – 1 р.

9)      Первое открытое письмо к татарам-магометанам.

10)      Беседы священника с мухаммеданами.

11)      Беседы священника с магометанами о миградже.

12)      Житие свят. Василия, Епископа Рязанского.

13)      Первая проповедь о. миссионера при вступлении в должность миссионера.

(Адрес: Касимов, Рязанской губернии, миссионеру, священнику Василию Васильевичу Доронкину).

(Окончание будет).