Ранняя Церковь и Римская империя. Причины гонения на христиан

Христианство пришло в мир, имея основания вне этого мира. Основателем Церкви, в чем были уверены и сами первые христиане, являлся Иисус Христос – воплотившийся Бог, Сын Божий. Основатель христианства окончил свой земной путь насильственной смертью, определив такой же путь и своим последователям.

Иисус Христос не обещал своим ученикам на земле спокойствия и благополучия. В своей прощальной беседе с учениками Он сказал: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше» (Ин. 15:18–20).

Эти слова Христа исполнились и в том, что Церковь будет гонима, и в том, что она будет возрастать и укрепляться. С самого начала своего существования Церковь испытывала противодействие со стороны народа, государства и интеллигенции. Это противодействие было двояким – силовым и идейным.

На самом раннем этапе Церковь столкнулась с народом и государством, которые силовыми методами пытались искоренить новое религиозное сообщество. Идейная борьба с Христианством, которая будет вестись силами интеллигенции, начнется значительно позднее и не вызовет значительных последствий.

Следствием силового противодействия были гонения на христиан, а следствием гонений – такое явление, как мученичество. По словам церковного учителя III века Тертуллиана, кровь мучеников стала семенем христианства, т. е. способствовала консолидации, укреплению христианства, росту его общественного авторитета и всеобщему признанию его нравственной силы.

Ранняя Христианская Церковь была Церковью мучеников, тех, кто ради своей веры во Христа не пожалел расстаться с собственной жизнью. В новозаветных писаниях и других древних христианских текстах, написанных на греческом языке, мученик обозначается словом μαρτυς. Это греческое слово переводится как «свидетель». Аналогичным образом мученики обозначаются в сирийском, арабском и коптском языках. Западные народы заимствовали латинское слово martyr, оставив его без соответствующего перевода.

Славянские языки передают греческое μαρτυς словом «мученик». Мученик в прямом смысле – это страдалец, человек, которого мучили, который испытал мучения. В том, что для обозначения древних «свидетелей» славяне использовали слово «мученик», отразилось внешнее, эмоциональное восприятие явления мученичества. Вероятно, славян впечатляли добровольные страдания, которые претерпевали за Христа верующие в Hero.

Однако древние римляне не отличались большой впечатлительностью. Мучения могли впечатлить их только в том случае, если они отличались крайней жестокостью. Большее впечатление на них мог произвести сам факт добровольного самопожертвования ради идеи, особенно идеи религиозной. А мучения и кровь жители Римской империи могли видеть постоянно.

В судебной практике Римской империи широко применялись пытки, которые являлись одним из законных средств дознания. Например, показания раба, в том числе и свидетельские, признавались действительными только в том случае, если они были даны под пыткой. Такой невинный свидетель мог после дачи показаний уйти увечным, покалеченным. В период христианской империи от пыток будут освобождены епископы и пресвитеры. Но диаконы такой привилегии не получат.

Любимым зрелищем римлян были кровавые гладиаторские бои. От вида льющейся крови римляне не только не падали в обморок, но воодушевлялись и вдохновлялись. Жажда крови наполняла зрительские ряды многочисленных цирков. В этой связи очень характерен случай, описанный в «Исповеди» блаженного Августина (Исповедь 6:8). Друг Августина Алипий ненавидел гладиаторские бои. Однако товарищи насильно завели его в амфитеатр на кровавый бой. О том, какое перерождение произошло с Алипием на этом зрелище, Августин рассказывает так: «Как только увидел он эту кровь, он упился свирепостию; он не отвернулся, а глядел не отводя глаз; он неистовствовал, не замечая того, наслаждался преступной борьбой, пьянел кровавым восторгом»⁹.

Рядом с понятием мученичества находятся понятия страстотерпчества и исповедничества. Но между ними есть значительное различие. Мученик – это совершающий подвиг герой, активный борец за веру, за свои убеждения, человек, без всякого сожаления отдавший свою жизнь за веру во Христа. Страстотерпец – это кроткая, невинная жертва печальных обстоятельств, смиренно принимающий смерть с надеждой на Бога и жизнь вечную.

Страстотерпцами были первые русские святые – Борис и Глеб, а также последний русский император и члены его семьи. От них не требовали отречения от веры во Христа. Но Церковь оценила их отношение к смерти, которое свидетельствовало о том, что в их системе ценностей религиозная вера в жизнь вечную и Царство Христово занимала более высокое положение, чем ценность земной жизни.

В отличие от страстотерпца, и мученик, и исповедник – это лица, пострадавшие за свою веру за Христа. Но если

мученик в результате испытания его веры погиб, то исповедник сохранил свою жизнь, сохранил ее в силу благоприятно сложившихся обстоятельств, позволивших ему при этом не отречься от Христа. Исповедник обозначается греческим словом ομολογητης, которое можно перевести как «говорящий одно и то же совместно с другими», «говорящий с другими общеизвестное».

В Новом Завете слово μαρτυς встречается неоднократно. Так называется в Апокалипсисе Иисус Христос, «свидетель верный» (Откр. 1:5; 3:14), а также умерщвленный за веру Антипа (Откр. 2:14). В книге Деяний перед Вознесением Иисус Христос возлагает на Своих учеников служение свидетельства: «И будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8). В этой же книге в речи апостола Павла свидетелем называется архидиакон Стефан (Деян. 22:20)¹⁰.

В Новом Завете, таким образом, слово μαρτυς употребляется в первую очередь для обозначения проповедника Евангелия, новой вести, нового Божественного Откровения. Однако проповедники нового учения, начиная с Самого Христа, заканчивали свой путь насильственной смертью. Видимо, поэтому, слово μαρτυς стало обозначать преимущественно человека, который за свое свидетельство и за веру в это свидетельство и верность ему насильственно лишился жизни.

В основе мученичества-свидетельства лежит идея подражания Христу. «Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего», – обращался Игнатий Антиохийский к римлянам (К Римлянам, глава 6)¹¹. Древние христиане стремились во всей полноте подражать своему Божественному учителю, вплоть до насильственной смерти, они были охвачены своеобразным мистическим эросом мученичества как подражания Христу. Тот же Игнатий Антиохийский писал: «Не делайте для меня ничего более, чтобы я был заклан Богу теперь, когда жертвенник уже готов, и тогда составьте любовию хор и воспойте (хвалебную песнь) Отцу во Христе Иисусе... Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым... Тогда я буду по истине учеником Христа, когда даже тела моего мир не будет видеть. Молитесь о мне Христу, чтобы я посредством этих орудий сделался жертвою Богу»¹² (К Римлянам, главы 2 и 4).

Первые христианские проповедники свидетельствовали о новом религиозном учении, свидетельствовали не только словами, но и своими делами, включая самопожертвование. Добровольная смерть проповедников Евангелия в конкретных культурно-исторических условиях была одновременно и своеобразным свидетельством о новом религиозном сознании.

В настоящее время часто можно слышать о том, что религия – это дело внутреннее, это интимная сфера человека, это дело внутреннего убеждения. Однако такое понимание религии, которое проистекает от христианской традиции, было чуждо древним римлянам.

Для римлян был характерен религиозный формализм. Вера в богов, религиозность была тождественна участию в религиозном культе, совершению необходимых внешних религиозных действий. При этом мало кого интересовали внутренние убеждения. Среди приносивших жертвы было много таких, кто не верил в тех богов, которым эти жертвы предназначались. Особенно неверие было распространено в среде интеллигенции. Можно предположить, что христиане, считавшие языческих богов демонами, зачастую верили в их существование больше, чем образованные язычники.

Христианские мученики свидетельствовали о новом отношении к религии. Они показывали, что религия должна быть основана внутреннем убеждении, а само внутреннее религиозное убеждение обладает для человека такой значимостью, что ради него человек вполне может пожертвовать своей собственной жизнью. Своим подвигом мученики обличали распространенные в языческой среде религиозный формализм и религиозную поверхностность.

Такое серьезное отношение к религии было непонятно многим римским чиновникам, которые вели допросы христиан. Зачастую представители римской администрации просто упрашивали христиан пожалеть себя, воскурить на жертвеннике ладан, поклясться богами и сохранить жизнь. Непримиримость христиан казалась им величайшей глупостью и дерзостью, достойной кары.

Однако формализм официальной римской религии вызывал протест и недовольство и в самой языческой среде. Многие язычники с живым религиозным чувством обращались к восточным культам, привлекавшим своей таинственностью.

Профессор А. П. Лебедев выделял три причины гонений на христиан в Римской империи: государственную, религиозную и общественную¹³. Первая и вторая причина определялись тем, что религия в империи была функцией государственной власти. Император являлся верховным жрецом, носил титул pontifex maximus. В империи существовал культ императоров. Тесная связь религии и государства приводила к тому, что посягательство на римскую религию рассматривалось как посягательство на римскую власть. Третья причина была связана с тем, что языческая религия пронизывала всю общественную жизнь, отражалась во всех памятниках римской культуры. Неприятие язычества христианами могло приводить их отрицанию всей римской общественной жизни и культуры а, следовательно, к неблагоприятному отношению язычников к христианам.

Такое рассмотрение причин гонений не учитывает особенностей отношения к христианам со стороны государственной власти и различных общественных слоев. В. В. Болотов рассматривал причины гонений на христиан в Римской империи через отношение к христианам различных общественных слоев: простого народа, правительства и интеллигенции¹⁴.

Преследования христиан со стороны простого народа были характерны для начального этапа истории Церкви. И они имели вполне объяснимые причины. Первоначальное Христианство отличалось своей замкнутостью. Христиане держались обособленно, не принимали участия в языческом культе, собирались на тайные, закрытые от посторонних глаз собрания, которые могли проходить в и ночное время, когда любые собрания были запрещены законом. Все это порождало подозрительность и недоброжелательность со стороны языческого народа.

Для народа христиане были безбожниками. А безбожники неизбежно вызывают гнев богов. Этот гнев мог проявиться в стихийных бедствиях и природных катаклизмах, от которых могли пострадать все. И когда такие бедствия случались, раздавались народные крики, призывающие к расправе над христианами. Можно предположить, что этот народный гнев сдерживала только государственная власть, не одобрявшая беспорядков.

В сочинениях апологетов, христианских писателей II века, защищавших христиан от несправедливых обвинений, встречается три вида обвинения, которые выдвигались простым народом. Христианский апологет Афинагор Афинянин писал: «Нас обвиняют в трех преступлениях: в безбожии, в ядении человеческого мяса, подобно Тиесту, в гнусных кровосмешениях Эдиповских» (Прошение о христианах, III)¹⁵. Народ видел в христианах безбожников, которые занимаются каннибализмом и кровосмешением.

Безбожниками, или атеистами, христиане выглядели по той простой причине, что они отказывались принимать участие в общепринятом языческом культе и не воздавали должного почтения богам. В свою защиту последователи Христа говорили о своей вере в Бога. Но религиозную веру язычники понимали как участие в культе, пускай даже формальное. Так что представители интеллигенции, не имевшие внутренней веры, но исполнявшие внешние требования, в глазах общества, народа атеистами не являлись.

Христиане не принимали участия в общем языческом культе. Но не видел народ и того, чтобы христиане следовали и каким-то своим обрядам, поскольку христианское богослужение было сокрыто от посторонних взоров, и о существовании его можно было только догадываться.

Впрочем, народ знал, что христиане все-таки организуют свои собрания. Но что там происходит? До народа доходили слухи, что христиане на своих закрытых собраниях едят человеческое мясо и кровь. Поэтому собрания христиан народ называл тиестовскими вечерями. Это название связано с хорошо известным сказанием о Тиесте. Это популярный сюжет, который лег в основу не одной античной трагедии, например, трагедии, написанной знаменитым философом I века Сенекой. Согласно этому сказанию, Атрей, который соперничал со своим братом Тиестом, накормил Тиеста пищей, в которую добавил мясо детей Тиеста, и напоил его вином, разбавленным их кровью. Слухи о Евхаристии, причащении Плотью и Кровью с легкостью рождали в памяти народа знакомые образы.

Тесные, теплые взаимоотношения в христианской среде, именования «братья» и «сестры», ночные собрания христиан, некоторые из которых сами христиане называли Агапами, вечерями любви, рождали обвинение в эдиповских смешениях, или кровосмешениях. Это обвинение было связано с другим излюбленным античным литературным сюжетом, который использовали Софокл, Сенека и другие авторы. Легенда о царе Эдипе повествует о том, как родители новорожденного Эдипа, узнав в пророчестве, что их сын станет мужем матери и убийцей отца, решили избавиться от своего ребенка. Но Эдип выжил, и пророчество исполнилось. Пророчество свершилось, предначертание неотвратимо. Легенда как нельзя лучше иллюстрировала учение стоиков о безусловном предопределении.

Данные обвинения в адрес христиан психологически вполне объяснимы. Неизвестное, непонятное всегда вызывает враждебность и подозрительность. Аналогичным образом еще в XX веке простой православный народ России подозревал баптистов в убийстве и поедании младенцев.

Если в гонениях на христиан со стороны народа был произвол, то преследование христиан со стороны римского государства осуществлялись в соответствии с существующими правовыми нормами. Христианство явилось в мир как царство не от мира сего, а потому не имело правовой базы для своего существования. Получить статус законно существующего религиозного общества христианству мешали существующие законодательные традиции, с которыми Христианство вступало в конфликт. Сложность положения христианства определялась тесной связью язычества и государства, непримиримым отношением христианства к язычеству, консерватизмом и формализмом римлян, а также завещанной Христом миссией среди всех народов при существующем в империи запрете прозелитизма.

В Римской империи не было самостоятельного религиозного сообщества язычников, имеющего свою независимую от государства структуру и управление. Язычество не имело организации, подобной церковной. Своеобразную языческую церковь попытается создать только император Юлиан Отступник в IV веке. Религия была государственным делом, функцией государственной власти. Верховным жрецом был император, а жрецы – государственными чиновниками. Поэтому борьба христианства с язычеством становилась одновременно и борьбой христианства с государственной властью, государственным устройством. Такое положение становилось особенно очевидным вследствие существования культа императоров, получившего особое распространение в период империи. Непримиримость христианства по отношению к языческой религии в этих условиях делало христиан врагами императора и всего римского государства, великое прошлое которого было целиком и полностью связано с язычеством.

Римляне отличались консерватизмом, приверженностью к старым традициям и старым формам. Христианство противоречило традициям Римской империи. Вместе с этим для римлян была характерна религиозная поверхностность. Римляне почитали большое количество богов, среди которых были общегосударственные, городские, семейные. Обширность империи, включавшей в себя многие народы, требовала от римлян уважения к чужеземным культам, культам завоеванных народов. Ничего сложного в этом для язычников не было. Боги других народов переселялись в римский пантеон, отождествлялись с римскими богами. Так греческий Зевс воспринимался как Юпитер, a Афина – как Минерва. Римляне уважали культы других народов. Но это должны были быть национальные культы, обладающие авторитетом древности. Именно это позволяло относительно свободно существовать иудейской религии, даже не смотря на то, что иудейство категорически не принимало языческого культа.

Вполне возможно, что в I веке к христианству власть также относилась вполне терпимо, поскольку не сразу начала отличать христиан от иудеев. Окончательный разрыв с иудейством и расширение числа верующих во Христа за счет обращенных язычников сделало очевидным для власти самостоятельность христианства как религиозного сообщества, его инаковость по отношению к иудейству. Однако Христианство как отдельная религия не имела ничего, что могло бы обеспечить ей снисходительность со стороны государства. Христианство не являлось национальной религией. Оно провозглашало себя как религию универсальную, в которой нет эллина и иудея, нет ни национальных, ни социальных, ни половых различий. Христианство не обладало авторитетом древности, хотя и утверждало свои корни в иудейской религии. Наконец, Христианство занималось запрещенным в империи прозелитизмом.

Римское государство преследовало пропаганду чужеземных культов в Риме и прозелитизм. Однако пропаганда, проповедь, обращение в свою веру было для Христианства жизненной необходимостью. He связывающая себя ни с какой национальностью, новая универсальная религия могла существовать и расширяться только через обращение представителей других религий. Более того, проповедь, прозелитизм были заповеданы христианам Самим Божественным учителем: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мф. 28:19). Прозелитизм являлся для христиан заповедью.

Существование христиан не вписывалось в существующие законы, и они выглядели врагами римского государства. Лучшие правители Рима видели, что распространение Христианства подрывало основы государства, а потому становились сторонниками или инициаторами преследования христиан.

В Римской империи христиане были бы гонимы даже в том случае, если бы против них не издавалось никаких указов и распоряжений. Христианская Церковь противоречила существующему праву и по своей форме (как общество), и по своему содержанию (как выступающая против языческой религии и законов государства).

По форме Христианская Церковь являлась и является религиозным обществом, т. е. обществом людей. В древности, как и в настоящее время, существовали различные формы объединения людей. В Римской империи существовал целый ряд коллегий. Коллегии были либо дозволенные, либо недозволенные. Последние были запрещены законом, поскольку имели зачастую антигосударственные цели. «Под именем новых коллегий собирались многочисленные шайки, готовые на любые преступления», – писал римский историк Светоний (Жизнь двенадцати цезарей. Август, 32:1)¹⁶.

Государственная власть стремилась контролировать деятельность коллегий. Обычно на их собраниях присутствовал представитель власти. В целом ко всем коллегиям власть относилась с подозрением и недоброжелательностью, стремясь всячески ограничивать как количество коллегий, так и количество общих собраний их членов. Например, император Траян отказал просьбе своего наместника в вифинской провинции Плиния Младшего об организации в Никомедии коллегии пожарников из 150 человек, которые бы находились под постоянным наблюдением: «Какое бы имя и по каким бы основаниям мы не дали тем, кто будет вовлечен в такой союз, он в скором времени превратится в гетерию. Лучше поэтому приготовить все, что может потушить огонь, и уговорить домовладельцев пользоваться таким оборудованием у себя и в случае надобности обращаться за помощью к сбежавшемуся на пожар народу» (Письма Плиния Младшего. Книга 10. Переписка Плиния с Траяном. Письмо 34)¹⁷.

Если власть недолюбливала даже дозволенные коллегии, то на незаконные она могла смотреть просто как на открытый бунт.

Христианство же являлось для власти коллегией недозволенной. Христиане любили собираться для молитвы в ночное время. С точки зрения закона такие собрания были ночными сборищами. Ночные сборища еще законами «Двенадцати таблиц» рассматривались как преступление, как уголовное дело. Закон против ночных сборищ применялся, например, к приверженцам культа Бахуса.

Снисходительностью со стороны императоров пользовались коллегии бедных и погребальные коллегии, которые создавались для взаимопомощи несостоятельных людей. Так император Траян разрешил жителям города Амис организовать кассу взаимопомощи, которая должна была использоваться «не на смуты и недозволенные союзы, а на поддержку бедняков» (Письма Плиния Младшего. Книга 10. Переписка Плиния с Траяном. Письмо 93)¹⁸. Впрочем, это разрешение было обусловлено внутренней автономией города, а в других городах император повелевал такие учреждения запрещать, о чем сообщалось в этом же письме.

В коллегии бедных могли вступать даже рабы. Некоторая терпимость к погребальным коллегиям была связана с особым отношением римлян к погребениям как местам священным. Можно предположить, что в определенные периоды христианские общины могли существовать под видом подобного рода коллегий. Подобным образом поступают в настоящее время некоторые религиозные секты, которые регистрируются в качестве общественных организаций.

Вероятно, именно поэтому христианам жилось спокойно при тех императорах, которые снисходительно относились к коллегиям. Именно таким императором был, например, Галлиен.

До наших дней дошел устав подобной коллегии, из которого видно, что члены коллегий имели обыкновение собираться на общие трапезы. В христианских коллегиях эти трапезы могли вполне приобретать богослужебный характер. Приведем текст устава подобной коллегии¹⁹.

«В консульство М. Антония Либера и П. Муммия Сизенны в январские календы (1 января 133 г.) учреждена спасительная коллегия Дианы... и Антиноя в третью диктатуру Л. Цезенния, сына Люция Квир. Руфа и в его же патронство. Глава из сенатского постановления римского народа:

«Да позволено будет сходиться, собираться, иметь коллегию. Кто захочет вносить ежемесячные взносы на похороны, пусть собирается в эту коллегию, и пусть не собираются под видом этой коллегии, кроме как раз в месяц, чтобы вносить (отчисления) на расходы по погребению покойников». На благо, счастие и спасение импер. Цезарю Траяну Адриану Августу и всему его дому, нам, нашим и нашей коллегии, хорошо и старательно сорганизуемся, чтобы мы честно совершали похороны умерших. Итак, мы все должны согласиться, чтобы мы путем регулярных взносов могли на долгое время утвердиться. Ты, желающий впервые вступить в эту коллегию, сначала прочти устав и вступи так, чтобы ты потом не жаловался и не оставил своему наследнику тяжбы.

Устав коллегии

Все решили, чтобы всякий, кто захочет вступить в эту коллегию, дал в качестве вступительного взноса 100 сест. и амфору хорошего вина, а также ежемесячно по 5 ассов. Решено также, что, кто в течение шести месяцев подряд не уплатит взносов, тому средства на похороны не будут отпущены, если он даже составил завещание. Также решено: кто из этой корпорации умрет, уплатив все взносы, на него отпускаются из кассы 300 сест., из каковой суммы уйдут на раздачу участникам процессии 50 сест., которые будут розданы у погребального костра, а похоронная процессия совершается пешком.

Решено также, что если кто умрет за 20 миль от муниципии и об этом будет сообщено, то туда должны будут отправиться выбранные от нашей корпорации три человека, которые позаботятся о похоронах и должны будут дать отчет общему собранию добросовестно; и если будет обнаружен у них какой-либо обман, они уплачивают штраф в четверном размере. Им возмещаются расходы по его погребению, сверх того на путевые издержки туда и обратно по 20 сест.

Если кто умер дальше от муниципии чем на 20 миль и нельзя было дать знать об этом, то тот, кто его похоронил, пусть засвидетельствует удостоверением, подписанным 7 римскими гражданами, и после подтверждения факта ему надлежит возместить, согласно закону коллегии, его расходы на похороны, если есть достаточная гарантия, что никто более претендовать не будет, за вычетом сумм, розданных на похоронах. Пусть в нашей коллегии не будет злого умысла; пусть ни патрон, ни патронесса, ни хозяин, ни хозяйка, ни кредитор не имеет никакого права иска к коллегии, за исключением случая, когда кто-нибудь будет назван наследником по завещанию. Если кто умер без завещания, то будет похоронен по усмотрению квинквенала и общего собрания (populus).

Также решено: если умрет состоящий в коллегии раб и тело его несправедливо не будет выдано хозяином или хозяйкой для погребения, а завещания он не оставил, ему будет устроено погребение in effigie (το есть похоронные обряды будут совершены не над трупом умершего, а над его изображением). Также решено: если кто по какой-либо причине покончил самоубийством, тому средства на похороны не будут отпущены. Решено также, что, если раб, состоящий в этой коллегии, получит свободу, он должен дать амфору хорошего вина. Решено также: если кто в порядке очереди по списку будет в свой год магистром по устройству трапезы, а он не соблюдает (правила) и не устроит (трапезы), тот внесет в кассу 30 сест. Следующий (по списку) должен будет дать и должен будет вместо него устроить. Расписание трапез: 8 мартовских ид – Цезенния... отца; 5 декабря кал. – день Антиноя; августовские иды – день Дианы и коллегии; в кал. сент. – день брата Цезенния Сильвана; накануне нон... – день матери Корнелии Прокулы; 19 кал. янв. – день Цезенния Руфа, патрона муниципии. Магистры трапез, назначенные в порядке очереди по списку, должны будут, в каждой очереди по четыре человека, поставить по одной амфоре доброго вина, хлебов в два асса по числу членов коллегии, сардины числом 4, убранство для обеденного ложа, горячую воду и посуду. Также решено, что, кто из членов этой коллегии будет назначен квинквеналом, тот должен быть свободен с того периода, когда он будет квинквеналом, и из всех раздач ему должна быть дана двойная доля. Также решено давать из всех раздач шестерные доли писцу и рассыльному.

Решено также: что тому квинквеналу, который безупречно выполнил свои обязанности, в виде премии выдается шестерная доля всего, чтобы и другие рассчитывали на ту же (премию) за правильные действия.

Решено также: что, если кто захочет жаловаться или доносить, пусть он доносит в конвент, чтобы в торжественные дни мы пировали спокойно и весело.

Решено также: что, если кто по случаю возмущения перейдет с места на другое место, он уплачивает штраф в 4 сест. А если кто будет говорить что-либо порочащее другого или окажется склочником, то на него пусть наложен будет штраф в 12 сест. Если кто-нибудь во время пира скажет что-нибудь порочащее или оскорбительное квинквеналу, то с него штраф 20 сест.

Решено также, чтобы квинквенал в торжественные дни в течение срока своих полномочий совершал молитвы с (воскурением) ладана и (возлиянием) вина и выполнял прочие обязанности, одетый в белое, а в дни Дианы и Антиноя выставил перед трапезой масло (для натирания) для коллегии в общественной бане».

Помимо профессиональных коллегий, погребальных и коллегий бедных, существовали и религиозные коллегии, целью которых было чествование определенного божества. Религиозные коллегии отличались духом единства и теплыми братскими отношениями.

Итак, даже сам факт существования Христианской Церкви как организованного сообщества являлся вызовом римскому законодательству. С другой стороны, и каждый из христиан в отдельности вступал в противоречие с существующим законом. Многих из христиан могли обвинить в магии, и каждого из них – в преступлении против религии и власти.

Магия, колдовство приравнивались в Римской империи к отравительству. Такого рода обвинение могли звучать в сторону христиан в тех случаях, когда язычники видели стойкость мучеников, либо становились очевидцами проявления чрезвычайных дарований, чудотворений, которые, по свидетельству древних памятников, сопровождали жизнь первых христиан. Этим можно объяснить упоминание об урине, которой поливали мучеников язычники. Урина считалась верным средством против магии. Но стойкость христиан проистекала от силы Божией и нравственной силы христиан. Книги Священного Писания, которые христиане прятали от язычников, в глазах преследователей могли выглядеть магическими книгами. Такие книги сжигали, а магов казнили, распиная на крестах.

Обвинения в преступлении против религии были и вовсе неизбежны. Закон требовал чтить богов. Почитание богов выражалось в принесении жертв. Внутренние убеждения при этом значения не имели. Такого рода преступления наказывались смертью. Известна история о Пифагоре, который чуть было не пал жертвой обвинения в безбожии. Поскольку Пифагор являлся вегетарианцем, он отказывался принести в жертву животное. Из такого сложного положения он вышел благодаря тому, что принес в жертву быка, сделанного из теста. Жертву в определенной мере могла заменить клятва во имя богов, но христиане и этого не могли допустить.

Преступление против религии у христиан переходило в преступление против власти. Высшим наказанием, как и в преступлении против религии, тут была смертная казнь. Однако при данном обвинении не учитывались смягчающие обстоятельства – пол и возраст. Показания рабов на господ, которые обычно не принимались, в данном случае были допустимы. При таком обвинении пытки применялись даже по отношению к знатным лицам.

При существовании культа императоров, особенно распространенного в восточных провинциях, христиане становились не просто преступниками против власти, a могли обвиняться в оскорблении величества. К этому вел как отказ воскурить ладан перед статуей императора, так и оскорблявший императора непослушанием отказ почитать богов, которых повелевал почитать император. Оскорбление величества могло пониматься очень широко. Например, в правление Тиберия по такому обвинению могли осудить того, кто позволял себе дерзость переодеваться перед статуей Августа²⁰.

Обвиняемые в непочитании императора христиане оправдывались тем, что они с большим уважением относятся к императору, молятся за него. Церковный писатель III века Тертуллиан писал, обращаясь к гонителю христиан проконсулу Африки Скапуле: «Обвиняют нас также в том, что мы не имеем достодолжного почтения к императорам; но между нами никогда вы не встречали ни Кассиев, ни Альбианов, ни Нигрианов (т. е. цареубийц). Те самые, которые накануне клялись гением цезаря, приносили жертвы и давали обеды за благополучие императоров и часто осуждали христиан, оказались врагами императора. Христианин никому не враг, а тем менее императору, зная, что Бог его поставил императором и что его надо любить, уважать, что надо оказывать ему почести, молиться о здравии его и о благополучии государства, доколе мир стоит. Стало быть, мы почитаем императора столько, сколько нам дозволено почитать его, и в той мере, в какой он сам этого должен желать. Мы признаем его за человека, который хранит данную ему от Бога в удел власть, который поставлен Богом и который ниже одного только Бога. Император, конечно, одобрит подобных почитателей, потому что мы, ставя его ниже только бога, признаем его выше всех людей и даже выше всех ваших богов, которые состоят в его власти. Мы также приносим жертвы за благоденствие императора, но приносим их единому нашему и его Богу, а жертвы эти – молитвы, предписанные нам Богом» (Ad Scapulam, ²¹. Однако от христиан требовали не молитв за императора, а молитв к божественному императору.

Интеллигенция Римской империи стала выражать свое отрицательное отношение к христианству только к IV веку. Враждебность образованных язычников была небеспричинной. Римская культура достигла значительных высот в своем развитии. Духовная культура в лучших своих проявлениях приблизилась к некоторым христианским преставлениям. Например, исследователей занимает вопрос о родстве этики стоиков и христианской морали. He случайно возникла апокрифическая переписка апостола Павла с философом Сенекой.

Однако язычники обвиняли христиан в ненависти к человеческому роду. Основания для этого давали сами христиане. Вся культура античного мира была культурой языческой, проникнутой духом языческих мифов и языческой религии в целом. В борьбе с язычеством христиане готовы были порой отвергнуть и всю античную культуру.

Христиане разбивали статуи богов, показывая, что статуи бессильны и не являются богами. Но веры в идолов не имели и образованные язычники, для которых статуи были только прекрасными памятниками искусства.

Испытывая притеснения, христиане ожидали скорейшего прихода Христа и гибели мира, столь враждебного к ним. Это воспринималось как ненависть ко всему человеческому роду. Античный человек высоко ценил участие в общественной, политической жизни. Христиане чуждались общественной жизни, поскольку она была связана с языческим культом, обнаруживали равнодушие к политике. Лучшие императоры для христиан были худшими, поскольку только худшие императоры не обращали на них внимания и не инициировали преследований.

Языческая интеллигенция критиковала Христианство и из идейных соображений. Чуждыми для античного сознания с его извечным стремлением к славе были христианский аскетизм, проповедь смирения, кротости, незлобия, прощения.