Греческая революция и запустение «Черного Выра» и других обитателей Афона

По словам иеросхимонаха Сергия (Веснина), зографские проэстосы рассказывали ему в 1847 г., что малороссияне оставили свой скит «Черный Выр» около 1830 г. в связи с событиями греческой национально-освободительной борьбы¹³⁷. Этот факт подтверждается у еп. Порфирия (Успенского) в его описании посещения Зографского монастыря в 1858 г.¹³⁸, в «Путеводителе по Афону» за 1895 г.¹³⁹, а также – в годовом отчете Свято-Ильинского скита Протату Святой Горы за 1930 г.¹⁴⁰

Следует заметить, что в это же время опустел практически весь Афон. Греческое восстание 1821 г. турки пытались жестоко подавить. Был повешен в Константинополе Вселенский патриарх Герман, а вместе с ним казнен ктитор Русика Скарлат Каллимах. В 1822 г. в греческой Македонии салоникский паша истребил до 5 тысяч мирных жителей, были сожжены многие деревни.

В виде исключения, ради спасения жизней тысяч людей, Афон тогда приютил около 8 тысяч женщин и детей и организовал их вывоз в более безопасные области Южной Греции.

За поддержку греческого восстания турки мстили афонским монахам. Только в тюрьме города Салоники было казнено 62 святогорских инока. Кроме того, на Афонском полуострове турки разместили военный гарнизон из нескольких тысяч турецких солдат, а святогорских игуменов отправили в Стамбул в качестве заложников.

Греческая национально-освободительная борьба длилась более 10 лет. За это время Афон фактически полностью был опустошен. Новые иноки на Святую Гору не поступали, а прежние, в большинстве своем, покинули Афон на время войны. Так, братия основанного прп. Паисием Величковским Свято-Ильинского скита, оставив обитель, разбрелась по разным странам. Скитоначальник обители иеросхимонах Парфений даже вывез к казакам на Кубань (бывшим запорожцам) все скитские святыни – часть Животворящего Креста Господня, мощи, церковные сосуды, ризницу, книги. Когда в 1830 г. был заключен мир с Турцией и о. Парфений вернулся на Афон, то нашел в скиту 8 человек, вернувшихся из Молдавии, которые в годы войны скрывались преимущественно в лесах и неприступных ущельях. Запустение обители было столь велико, что отец Парфений долго не мог найти свой скит: все дороги и тропинки к нему заросли лесом и кустарниками. Разрушенные корпуса обители свидетельствовали о грабеже и нападениях турецких войск и пиратов¹⁴¹.

Нечто подобное произошло и со скитом «Черный Выр». По всей видимости, именно с ним тесным образом были связаны и дальнейшие события в Задунайской Сечи, куда переселились запорожцы после разгрома Запорожской Сечи в 1775 г.

Известно, что в это время особым духовным авторитетом среди задунайских казаков пользовался афонский архимандрит Филарет¹⁴². В историю он вошел потому, что, находясь в Задунайской Сечи, перед началом греческого восстания против турок призвал казаков не проливать христианской крови, воюя на стороне турецкого султана. В результате около 800 казаков отказались принимать участие в подавлении греческого восстания, возвратившись во главе с афонским архимандритом в Украину¹⁴³. Не исключено, что этот о. Филарет был выходцем из «Черного Выра» или Ильинского скита, поскольку на Сечи казаки принять и послушаться могли лишь того, кто был из их среды и до этого уже имел тесные связи с казачеством в качестве пастыря. Подчеркнем, что на Афоне для казаков такими традиционно авторитетными центрами были две вышеупомянутые обители, с которыми они поддерживали тесные отношения.

Указанные события имели неоднозначные последствия в судьбе оставшегося населения Задунайской Сечи. Узнав об измене, султан послал янычаров, которые сожгли Сечь и вырезали многих из тех, кто там находился¹⁴⁴. Даже казаков, которые остались воевать на стороне Османской империи в Силистре, султан приказал разоружить и многих из них сослал на каторжные работы. В правительстве Турции был разработан проект, по которому население Задунайской Сечи, вместе с семьями, должны были депортировать в Малую Азию и расселить там по разным районам, чтобы запорожцы больше не представляли собой организованной военной силы и не выступили в войне на стороне православных греков.

Узнав об этом, бывший кошевой атаман Задунайской Сечи Семен Мороз, который в 1818–19 гг., «подобно многим сечевикам удалился на Святую Гору, т. е. Афон, и тампостригся и даже сделался архимандритом»¹⁴⁵, покинул Афон и принялся спасать Сечь. Восстановленный Задунайский Кош в 1823 г. избрал бывшего афонского архимандрита «наказным атаманом Войска Запорожского» и под его началом выступил на стороне султана. Приняв участие в подавлении греческого восстания, Мороз погиб в 1825 г. под г. Миссолонги в Греции. Здесь же в плен к грекам попала часть казаков, которых несколько лет продержали в заключении при греческом монастыре. Освобождены они были лишь благодаря заступничеству вышеупомянутого афонского архимандрита Филарета, который ранее вывел часть задунайских казаков в Украину¹⁴⁶.

Эти и другие события 20-х годов XIX в., по всей видимости, привели к запустению афонского казачьего скита «Черный Выр», который после уничтожения Запорожской Сечи

продолжал сохранять тесные связи с задунайским казачеством. Вероятнее всего, упадок Задунайской Сечи в период греческой революции повлек за собой прекращение ктиторской поддержки «Черного Выра» и пополнения его новыми насельниками из среды задунайских запорожцев.

Справедливости ради необходимо отметить, что в это время на Афоне не было единодушного мнения относительно греческой национальной революции. Если одни святогорские монахи уходили добровольцами в повстанческие отряды и с оружием в руках боролись против турецкой оккупации, то другие были против вооруженной борьбы. Так старцы-колливады (исихасты), наоборот, осуждали идеи греческого национализма и не поддерживали греческое восстание против турок. Отцы-колливады считали, что подлинное возрождение греческого народа может произойти не через распространение революционных «националистических идей» и западного гуманизма, но лишь через возвращение к традиционным основам византийского наследия и истинного православия.

За такую позицию греческие революционеры считали многих выдающихся старцев-колливадов «предателями нации», и лишь впоследствии они были признаны святыми.

Свидетельства о тех событиях на Афоне описаны еп. Порфирием (Успенским) со слов афонского монаха-украинца Вениамина, бывшего их очевидцем и участником¹⁴⁷. В частности, о. Вениамин рассказывал, как многие афонские иноки поверх подрясников носили тогда сабли, отливали в монастырях пули, сформировали повстанческий отряд в составе 700 человек и вооружили его старыми ржавыми ружьями, ножами, косами и палками, а вместо боевых знамен использовали церковные хоругви. По словам о. Вениамина, «все эти затеи куда как не нравились духовным старцам»¹⁴⁸. Афонские старцы восставших монахов называли «скнипами» и «муравьями». И сам о. Вениамин о них отзывался: «Не умные!

Ничего путного не сделали, а только накликали беду на монастыри»¹⁴⁹.

По всей видимости, эти разногласия затронули и бывших запорожцев-афонитов как из Ильинского скита, так и из «Черного Выра».

Как бы то ни было, но именно в период греческой национально-освободительной революции казачий скит «Черный Выр» пришел в упадок, от которого он так и не оправился до сего дня.

Известно, что в этот же период вместе с остальными святогорцами вынуждены были покинуть Афон и многие болгарские монахи Зографского монастыря. По словам еп. Порфирия, тогда ими был оставлен и отдаленный древнерусский скит «Ксилургу» (Древодел), который был приобретен болгарами около 1810 г. у «монаха Германа малороссиянина»¹⁵⁰. Так из «Ксилургу», спасаясь от гонений, они вывезли все скитские церковные вещи на остров Псару, где и погибли вместе с Чудотворной иконой «Сладкое лобзание» под обломками храма, взорванного турками¹⁵¹.

Сильный ущерб Зографской обители нанес расквартировавшийся в ней турецкий военный гарнизон арнаутов (албанцев-мусульман). Обитель подверглась разграблению и разорению. Помимо отнятия драгоценной утвари и окладов с древних чудотворных икон, была разграблена ценнейшая библиотека монастыря¹⁵². После ухода турецкого гарнизона за монастырем числились большие долги, за которые он мог быть передан главному кредитору, греческой обители Ватопед, и тем самым утратить самостоятельность и статус болгарского монастыря¹⁵³.

Схожие беды, по всей видимости, постигли и скит «Черный Выр», из-за чего его братия и вынуждена была покинуть свою родную обитель. Такие случаи на Афоне в период турецкого господства были довольно частыми. Так, другой знаменитый выходец из Украины, прп. Паисий Величковский, став в 1762 г. игуменом афонского монастыря Симонопетра и переведя в него из Ильинского скита свое молдавско-украинское братство, очень скоро вынужден был покинуть эту обитель из-за имевшихся у нее непомерных долгов перед турецкими кредиторами¹⁵⁴.

Одним из последних известных нам документов, касающихся святогорской обители «Черный Выр», является дело за 1826–27 гг. о принятии в Киево-Печерскую Лавру монаха Феофана из Черновырского скита Рождества Богородицы. Из материалов этого дела мы узнаем, что монах Феофан родом из Киева, в 1815 г. уехал на Афон, где поступил в скит «Черный Выр» и принял здесь монашество. В 1825 г. он отбыл на богомолье в Киев, однако, из-за начала русско-турецкой войны, назад не смог возвратиться. Как указано в его прошении за ноябрь 1826 г. на имя Духовного Собора Киево-Печерской Лавры: «возвратиться же мне в Афонскую Гору по военным там обстоятельствам невозможно»¹⁵⁵.

Из архивных материалов Черниговской духовной консистории известно, что в это же время в Чернигове подвизались несколько бывших монахов Афонского Зографского монастыря. Так, при Черниговском архиерейском доме служил иеромонах Мартирий, принявший постриг и рукоположение в Зографе в 1782 г., а в Черниговском Елецком монастыре – иеромонах Иларий, постриженный в Зографе в 1800 г.¹⁵⁶

И хотя в ведомостях нет конкретной информации, при каких обстоятельствах в Зографской обители на Афоне происходили их пострижения и рукоположения, однако, вероятнее всего, было это в скиту «Черный Выр».

По словам еп. Порфирия (Успенского), в 1846 г. в обители оставалось всего два монаха¹⁵⁷. Однако уже через год, при посещении «Черного Выра» в 1847 г., иеросхимонах Сергий (Веснин) застал здесь пять иноков, которые, по его словам, «занимают все пространство скита»¹⁵⁸. Полузаброшенный скит произвел на него удручающее впечатление, «особенно развалинами иноческих хат»¹⁵⁹. Соборная церковь обите-ли была еще цела, однако «стены церкви измараны слишком. Какой-то шалун над горним местом главного алтаря исчертил стену изображением флагов, а в куполе и на северной стене, над клиросным окном, нарисованы неуклюжие петухи»¹⁶⁰. Как замечает о. Сергий, «жаль было смотреть на запустение святилища Божия на Афоне, но что мы могли сделать в отраду зографских проэстосов? На их скорбь о несчастном положении скита мы могли отвечать только скорбью»¹⁶¹.

По словам о. Сергия, в разрушенном состоянии пребывали и скитские каменные водопроводы, в связи с чем «скитские отшельники отдаленных келлий терпят чувствительную нужду к этой важной потребности жизни»¹⁶².

Сергий (Веснин) отмечает, что Зографский монастырь надеялся как-то возобновить этот скит, для чего и пригласил его осмотреть состояние обители. Как пишет он сам, «по всему было видно, что Зографские проэстосы с тою целию завлекали нас сюда, чтобы пленить наше воображение и взоры строгими красотами пустынной природы, и заохотить нас к пожертвованию на обновление Черного Вира; но наша мысль далека была этой чуждой для нас пустыни, потому что наш Русик незаменим для нас ни одною из пустынных обителей Афона»¹⁶³.

Можем лишь предположить, что если кто и остался жив из последних иноков «Черного Выра» после более чем 10-летнего запустения Афона, то имел возможность перейти в возобновленный и более обустроенный Свято-Ильинский скит, пополнив число его «малороссийской братии».