Апостолы и равноапостольные

Св. апостол Андрей Первозванный, сын Тоны и брат св. первоверховного апостола

Петра, родился в г. Вифсаиде на севере Палестины в Галилее.

Имя Андрей – греческое и в переводе значит мужественный.

Когда св. Иоанн Креститель начал проповедовать на берегах Иордана, Андрей вместе с Иоанном Заведеевым, также из Вифсаиды, последовал за пророком. В то время Господь Иисус Христос пришел к Иоанну Крестителю на Иордан для крещения и тот, указывая на Господа, сказал своим ученикам: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грехи мира». Услышав это, Андрей с Иоанном последовали за Иисусом. В этот же день апостол Андрей пошел к своему брату Симону Петру и сказал ему: «Мы нашли

Мессию».

Из Евангелия мы знаем, что братья Андрей и Симон Петр и братья Иоанн и Иаков должны были на какое-то время вернуться к своим семьям и заняться своей обычной работой – рыбной ловлей. Лишь несколько месяцев спустя Господь, проходя мимо Галилейского озера, призвал: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». Тогда они оставили свои лодки и сети и с того дня стали неотлучными учениками Христовыми. Андрей, ранее других апостолов последовавший за Господом, получил наименование Первозванного. Он пребывал с Христом в течение всего периода Его общественного служения. После Воскресения Спасителя св. апостол Андрей вместе с другими учениками присутствовал на Елеонской горе, когда Господь, благословив их, вознесся на Небо.

После сошествия Святого Духа апостолы бросили жребий, кому и где проповедовать Евангелие, чтобы исполнить заповедь Воскресшего Спасителя: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» ( Мф. 28: 19–20).

С проповедью Слова Божия св. апостол совершил несколько путешествий, в этот период он трижды возвращался в Иерусалим. Как пишет историк Евсевий Кесарийский, «Фома был избран для Парфии, Иоанн для Азии, а Андрей получил в удел Скифию». Свое третье путешествие он совершил в Херсонес, где пробыл довольно долго. В летописи описан путь апостола Андрея. В этих краях он проповедовал многократно, предание указывает на углубление на камне, образовавшееся от стопы апостола, вода, которая в нем собиралась, исцеляла больных. До наших времен сохранились развалины древних храмов, чьи основания восходят к I в., а среди них – следы древнейшего храма св. Андрея с высеченным на скале престолом его имени.

Св. Андрею достались страны, лежащие вдоль побережья Черного моря, северная часть Балканского полуострова и Скифия – земля, на которой позднее образовалась Россия. Согласно преданию, св. апостол проповедовал на Таврическом полуострове, потом по Днепру поднялся на север и дошел до места, где впоследствии возник Киев. «Верьте мне, – сказал апостол своим ученикам, – что на этих горах воссияет благодать Божия: здесь будет великий город, Господь просветит эту землю святым крещением и воздвигнет здесь много церквей». Затем апостол благословил киевские горы и водрузил на одной из них крест, предвозвещая принятие веры будущими обитателями Руси.

От гор киевских по древнему пути «из варяг в греки», или из Скандинавии в Константинополь, он поднялся до места, где позднее возник Великий Новгород. Отсюда вместе с учениками направился на север, к священному острову, где были главные капища

Велеса и Перуна. По дороге благословил этот край и в селе Грузино, что на Волхове, оставил свой посох. Путь св. Андрея лежал к Валааму, расположенному в северной части

Ладожского озера.

Из жития прп. Авраамия Ростовского известно, что уже при св. Ольге на острове существовало монастырское братство. О Валааме знали далеко за пределами Руси, и многие искали спасения на нем. Древнейшие предания свидетельствуют о том, что свв. Сергий и

Герман Валаамские пришли на остров из земли Ростовской. Из рукописного жития св. Авраамия Ростовского известно также, что Валаамская обитель уже в 960 г. имела своего игумена, которого звали Феоктист. Именно он обратил в христианство прп. Авраамия, будущего просветителя Ростова, который сбросил идола Велеса в озере Неро и на этом месте основал Авраамиев монастырь. Существует, таким образом, некая духовная связь Ростова Великого и Валаама.

Озеро Ладога – река Нева – Балтийское море, или Скифский океан, – это водный путь, которым прошел св. Андрей. Существует легенда о скифском происхождении шотландцев и их обращении в христианство св. апостолом, которую подтверждает активная деятельность венедских мореходов в Северном море и тот факт, что Шотландия считает своим святым покровителем апостола Андрея, хотя нога его ни разу не ступала на Британские острова. Венеды являются основателями знаменитой шотландской династии Сен-Клеров (или Синклеров) с их родовым имением Росслин (Ко551уп). Таким образом, Россию и Шотландию связывает воспоминание об апостольском служении св. Андрея, символом которого служит Андреевский флаг с белым крестом в Шотландии и лазоревым – в России.

На трудном пути благовестника ап. Андрей претерпел много скорбей и страданий от язычников: его изгоняли из городов, избивали. Но Господь хранил своего избранника и по молитвам его совершал дивные чудеса. От берегов Балтики св. Андрей через земли варягов прошел в Рим, а затем посетил Фракию. Здесь, в небольшом селении Византии, в будущем Константинополе, он основал христианскую Церковь, посвятив во епископа одного из 70 апостолов Христовых – Стахия. Так имя св. ап. Андрея связывает

Константинопольскую и Русскую Церкви. Последним городом, куда пришел св. Андрей и где ему суждено было принять мученическую кончину, был ахайский город Патры при входе в Коринфский залив. Чудесные исцеления, которые совершались по молитвам св. апостола, побуждали горожан принимать святое Крещение. Через возложение рук он исцелял от недугов многих людей, в том числе и знатную Максимиллу, которая уверовала во Христа и стала ученицей апостола. Так как многие жители Патры уверовали во Христа, местный правитель Егеат возгорелся ненавистью против св. апостола Андрея и приговорил его к распятию на кресте. Апостол, нисколько не устрашившись приговора, во вдохновенной проповеди раскрыл перед собравшимися духовную силу и значение крестных страданий Спасителя. Егеат не поверил проповеди, назвал это учение безумием и велел распять апостола так, чтобы он подольше страдал. Апостола привязали ко кресту наподобие буквы X (такой крест и ныне называется Андреевским). После того как яркое божественное сияние осветило крест и распятого на нем мученика, он предал свою душу Господу. Случилось это в 62 г. В 357 г. мощи св. апостола были торжественно перенесены в Константинополь и положены в храме святых апостолов рядом с мощами св. евангелиста Луки и ученика св. ап. Павла – ап. Тимофея. По взятии Константинополя крестоносцами в 1208 г. мощи св. Андрея были перевезены в Италию и помещены в кафедральном соборе в

Амальфи. При Папе Римском Пие II в 1458 г. честная глава св. апостола была перенесена в Рим и положена в соборе св. Петра. За это время на Руси свершилось пророческое предсказание апостола: был построен город Киев, Русь приняла святое Крещение, в 1086 г. в Киеве при князе Всеволоде Ярославиче была заложена церковь во имя св. ап. Андрея

Первозванного.

Русская Церковь, приняв веру Христову из Византии, епископы которой ведут свое преемство от ап. Андрея, тоже считает себя его преемницей. Вот почему память св. Андрея

Первозванного так торжественно почиталась в дореволюционной России. Император

Петр I учредил в честь ап. Андрея первый и высший орден, который давался в награду сановникам государства. С петровских времен русский флот сделал своим стягом Андреевский флаг: на белом фоне голубой крест формы X. Под сенью этого флага русские одержали множество побед.

Литература

Жизнь, труды, мученическая кончина и прославление св. апостола Андрея Первозванного. СПб., 2003.

СамбикинДимитрий. Месяцеслов святых, всею Русскою Церковию или местночтимых, и указатель празднеств в честь икон Божией Матери и святых угодников Божиих в нашем отечестве. Вып. 1 – 4 (сентябрь-декабрь). Каменец-Подольск, 1892–1895 (Прибавления к Подольским епархиальным ведомостям). Вып. 5–12 (январь-август). Тверь, 1897–1902 (Прибавления к Тверским епархиальным ведомостям).

Святой апостол Андрей Первозванный// Рассказы о святых. Сост. С. Куломзина. М., 1994.

Св. апостол Андрей Первозванный // Избранные жития святых. Январь – декабрь (использованы Миссионерские листки прот. Александра Милента) / Сост. епископ Афанасий Пермский и Соликамский. СПб., 1994.

Святоотеческая духовно-нравственная хрестоматия по истории христианской православной и русской церкви от сошествия Святаго Духа на апостолов до наших дней. М.; СПб., 2001.

Владимир был внуком св. равноап. Ольги, сыном Святослава и Малуши – дочери Древлянского князя Мала. После покорения древлян Ольга взяла его детей, Добрыню и Малушу, в Киев. Добрыня вырос храбрым и умелым воином, обладал государственным умом, был хорошим помощником своему племяннику Владимиру в военных и государственных делах управления.

«Вещая дева» Малуша стала христианкой (вместе с вел. кн. Ольгой в Царьграде) и полюбилась суровому воину Святославу, который против воли матери сделал ее своей женой. Разгневанная Ольга отправила Малушу на свою родину. Там около 960 (963) г. и родился мальчик, названный русским языческим именем Володимир – владеющий миром, владеющий особым даром мира.

В 970 г. Святослав, отправляясь в поход, из которого ему не суждено было вернуться, поделил Русскую землю меж тремя сыновьями. В Киеве княжил Ярополк, в Овруче, центре Древлянской земли – Олег, в Новгороде – Владимир. В первые годы своего княжения Владимир был яростным язычником. Он возглавил поход, в котором ему сочувствовала вся языческая Русь, против Ярополка-христианина. 11 июня 978 г. завоевал

Киев и стал «единодержцем» Киевского государства.

Молодой Владимир без меры предавался страстям чувственной жизни, но при этом

«пас свою землю правдою, мужеством и разумом», как добрый и рачительный хозяин, расширял и оборонял ее пределы силой оружия. Возвращаясь из походов, он устраивал для дружины и для всего Киева щедрые и веселые пиры.

Византийскую империю сотрясали удары мятежных полководцев. В трудных условиях императоры, братья-соправители Василий Болгаробойца и Константин, обратились за помощью к Владимиру.

Обращение Владимира к христианству, или прение о вере, описывает прп. Нестор

Летописец. В 986 г. к Владимиру пришли булгары веры Магометовой и сказали: «Ты, князь, мудрый и смысленый, а не ведаешь закона, уверуй в закон наш и поклонись Магомету».– «Какая же вера ваша?» – спросил их Владимир, и они отвечали: «Веруем Богу, а Магомет учит нас обрезанию, запрещает вкушать свинину и вино, но по смерти обещает нам красных жен, каждому по сердцу его, дозволяя и в здешней жизни многоженство».

Обольстительна была для сластолюбца полная свобода страстей, но странным казалось ему обрезание и запрещение вина; попущением Божиим действие одной страсти победило в нем другую, для того чтобы отвлечь от обеих. «Вино есть веселие на Руси, и не можем без него быть»,– отвечал он булгарам.

Услышав о посольстве булгар, явились и посланники от папы, из области немецкой, которые стали обличать язычнику ничтожество его идолов и проповедовали Бога единого. Владимир хотел знать о заповедях их веры; они отвечали снисходительно, заповедуя пост по силе каждого, ибо кто пьет или ест, то все во славу Божию, по словам апостола (1Кор. 10: 31). Но самая эта ослаба, которою надеялись привлечь к себе язычника, не тронула его сердца, ибо оно требовало обличений сильных для потрясения духа и совершенно разрешения от страстей. Просто и мудро отвечал немцам Владимир: «Идите обратно, ибо сего отцы наши от вас не принимали».

Тогда и евреи хазарские, обитавшие в Тавриде, подвигнутые вестью о посольстве болгар и христиан к сильному князю русскому, думали привлечь его к своей вере. Послы их сказали ему: «Христиане веруют тому, кого мы распяли, мы же веруем единому Богу,

Авраамову, Исаакову и Иаковлеву». Спросил и их Владимир: «Что есть закон ваш?» – и услышал отчасти то же, что и от болгар; обрезание и запрещение свинины, а также хранение субботы. «Но где же земля ваша? – спросил их Владимир, – И там ли вы ныне?»

Смутились евреи и сказали князю: «Прогневался Бог на отцов наших и расточил нас по всем странам, грехов ради наших; Иерусалим, земля наша, в руках христиан». Внук мудрой Ольги отвечал им: «Как же учите вы иных, будучи сами отвержены от Бога; если бы Бог любил вас и закон ваш, не были бы вы расточены по чужим странам; хотите и нас подвергнуть такой же участи?»

Наконец, и греки прислали к Владимиру своего философа по имени Константин, который обличил перед ним всю плотскую прелесть веры Магометовой и ту духовную слепоту, в коей коснели евреи, распявшие Господа славы и сами добровольно отвергшие спасение свое, которое перешло к христианам. Учение христианское не могло не поразить язычника; он хотел слышать от философа, для чего сошел Бог на землю и всю повесть страданий Христовых. Тогда в кратких, но ярких чертах раскрыл ему философ все чудное сказание Ветхого Завета: о создании неба и земли, о сотворении и падении человека, искушенного дьяволом, изгнании его из рая и о первом братоубийстве (горькое воспоминание для убийцы брата!). Страшная картина потопа, карающего землю за грехи людей, и огненная казнь Содома и Гоморры, избрание Авраама родоначальником нового племени, из которого должен был произойти Искупитель, рабство Израиля в стране Египетской и чудные знамения, с какими извел их Моисей из плена, прехождение Чермного моря и потопление фараона; закон, данный Богом посреди громов Синайских, и завоевание Израилем земли обетованной; царь воитель Давид, угодивший Богу, и сын его Соломон, строитель храма, святая святых, и последующие за тем судьбы царства до разорения Иерусалима и первого храма; вавилонское 70-летнее пленение и обновление храма, в котором должен был явиться сам Господь, предсказанный пророками; все это, при чудном свете речений пророческих, которые предваряли о каждом событии до последнего, величайшего из них, сошествия на землю Бога, глубоко потрясло душу Владимира.

События развивались быстро. В августе 987 г. Варда Фока провозгласил себя императором и двинулся на Константинополь, осенью того же года послы императора

Василия были в Киеве. В награду за военную помощь Владимир просил руки сестры императоров Анны, что было для византийцев неслыханной дерзостью. Принцессы крови никогда не выходили замуж за «варварских » государей, даже христиан. В свое время руки той же Анны домогался для своего сына император Оттон Великий, и ему было отказано, но сейчас Константинополь вынужден был согласиться.

Владимир должен был послать в помощь императорам шесть тысяч варягов, принять святое Крещение – и на этих условиях получить руку царевны Анны. После принятия

Крещения он направляет в Византию военную подмогу, в результате чего мятеж был подавлен. Но греки, обрадованные неожиданным избавлением, не торопились выполнить условия договора. Тогда князь Владимир двинул свои войска на Корсунь и захватил Херсонес. Послы Владимира прибыли в Царьград за царевной. Встретились они в Тавриде. После заключенного брака св. Владимир к титулу великого князя прибавил новый – цесарь (царь, император). Он чеканит монеты по византийским образцам и изображается на них со знаками императорской власти: в царской одежде, на голове – императорская корона, в правой руке – скипетр с крестом. С царевной Анной из Византии прибыл посвященный св. патриархом Николаем II Хризовергом на Русскую кафедру митрополит Михаил со свитой, клиром, многими святыми мощами и другими святынями. В древнем Херсонесе, где каждый камень помнил св. Андрея Первозванного, совершилось венчание. Корсунь, «вено царицы», был возвращен Византии.

Весной 988 г. великий князь с супругой отправляется через Крым, Тамань, Азовские земли, входившие в состав его обширных владений, в обратный путь.

Возвратившись в Киев в сопровождении корсунских и греческих священников, Владимир прежде всего предложил креститься своим двенадцати сыновьям, и они крестились в одном источнике, известном в Киеве под именем Крещатика. Вслед за ними крестились многие бояре. Владимир же приступил к истреблению идолов. Главный из них, идол Перун, был привязан к конскому хвосту, с поруганием совлечен с горы и брошен в

Днепр. За низвержением идолов последовало оглашение народа евангельской проповедью и Владимир объявил горожанам: «Если кто не придет завтра на реку – богатый или бедный, нищий или раб – будет мне враг». Желание святого князя было исполнено беспрекословно.

Вскоре в Киеве появились возы, наполненные мясом, рыбой, хлебом, медом и всякой другой снедью. «Нет ли где больного и нищего, который не может сам идти ко князю во двор?» – кричали возницы. В год Крещения Руси Владимиру исполнилось 25 лет. Со всем пылом юности отдался он осуществлению Христовых заповедей, разыскивая несчастных, убогих и обездоленных, говоря, что опасается – «немощные и больные не дойдут до двора моего».

Одно время князь даже отказался карать преступников, восклицая: «Боюсь греха!»

Лишь вмешательство духовенства, напомнившего ему слова Апостола о б обязанностях властителя и его ответственности, заставило святого Владимира изменить свое решение.

Храмы Божии вырастали по лицу Русской земли – на возвышенных местах, у излучин рек, на старинном пути «из варяг в греки» – словно путеводные знаки, светочи народной святости. Прославляя храмоздательные труды равноапостольного Владимира, автор «Слова о законе и благодати», свт. Иларион, митрополит Киевский, восклицал: «Капища разрушаются, и церкви поставляются, идолы сокрушаются и иконы святых являются, бесы убегают, Крест грады освящает». С первых веков христианства ведет начало обычай воздвигать храмы на развалинах языческих святилищ или на крови святых мучеников. Впрочем, язычество долго держалось в Ростове, так что первые два епископа Ростовские, св. Феодор и св. Иларион, после многих усилий в борьбе с ним вынуждены были оставить свою кафедру. Для искоренения язычества и утверждения святой веры здесь много потрудились св. епископы Леонтий и Исаия и прп. Амвросий, архимандрит основанной им Ростовской обители.

В 992 г. святая вера была насаждена в Суздальском крае. Сюда прибыл св. князь Владимир с двумя епископами. Суздальцы охотно крестились. Дети св. Владимира, которым он раздал уделы, заботились о распространении и утверждении христианства в подвластных им областях. Так, в X в. кроме Киева, Новгорода, Ростова и Суздаля святая вера была насаждена в Муроме, Полоцке, Владимире-Волынском, Смоленске, Пскове, Луцке, Тьму-таракане и в земле древлянской. Впоследствии в пределах страны вятичей (в дальнейшем Курская, Орловская, Тульская и Калужская губернии) много потрудился для евангельской проповеди прп. Кукша, инок Печерской обители, который принял от язычников мученическую смерть. Вообще христианская вера в первое время распространялась преимущественно около Киева и по великому водному пути от Киева до Новгорода. От Новгорода она распространилась по волжскому пути. Под влиянием Православной веры славянские племена стали объединяться в единое государство.

Успешному распространению веры Христовой среди русского народа содействовало в особенности то, что она распространялась большей частью мирными средствами – проповедью, убеждением (а не огнем и мечом, как это нередко делалось римо-католиками), и притом благодаря трудам святых Кирилла и Мефодия на родном славянском языке. От русских православная вера Христова проникла в среду инородцев, живших по соседству и на окраинах Руси. Так, в Х-Х1И вв. начали принимать крещение некоторые из финских племен (Ижора и Корела), чудь, черемисы и вотяки, инородцы вологодского края и др.

В начале XIII в. воздвигнут был на берегах Волги и Оки Нижний Новгород как крепкий оплот Православия среди инородцев Поволжья и средней полосы России.

Из русских митрополитов известны святостью жизни Михаил, Иларион и др. Особенно много примеров святой жизни явило монашество. Благотворному влиянию христианства на жизнь и нравы русского народа содействовало развитие духовного просвещения, учреждение школ и развитие духовной письменности. Сын князя Владимира,

Ярослав Мудрый, возводя церкви по городам и селам, велел везде обучать народ, а в

Новгороде устроил школу для 300 детей. Сам он, по словам летописца, читал книги «день и ночь» и собирал вокруг себя «писцов многих», которые переписывали книги, а иногда и переводили их с греческого языка на славянский. Примеру Владимира и Ярослава следовали и их преемники, а также духовенство и иноки. В монастырях на книжное дело смотрели как на дело Божие, а потому некоторые из монахов все свободное от молитвы время посвящали переписыванию книг и переводу их Случалось, что для списывания книг монахи путешествовали даже на Восток – в Константинополь и на Афон.

Тогда же св. Владимир пожаловал Церкви десятину, почему и храм, ставший центром общерусского сбора церковной десятины, нарекли Десятинным. С Десятинной церковью и еп. Анастасом некоторые историки связывали начало русского летописания.

При ней были составлены Житие св. Ольги и Сказание о варягах-мучениках в их первоначальном виде, а также «Слово о том, како крестися Владимир возмя Корсунь». Там же возникла ранняя, греческая, редакция жития святых мучеников Бориса и Глеба.

Св. Владимир твердой рукой сдерживал на рубежах врагов, строил города, крепости.

Им построена первая в русской истории «засечная черта» – линия оборонительных пунктов против кочевников. «Нача ставити Володимер грады по Десне, по Выстри, по

Трубежу, по Суле, по Стугне. И населил их новгородцами, смольнянами, чудью и вятичами.

И воевал с печенегами и одолевал их». Действенным оружием часто была мирная христианская проповедь среди степных язычников. В Никоновской летописи под 990 г. записано: «Того же лета приидоша из болгар к Володимеру в Киев четыре князя и просветишася Божественным Крещением». В следующем году «прииде печенегский князь Кучуг и прият греческую веру, и крестися во Отца и Сына и Святого Духа, и служаше Владимиру чистым сердцем». Под влиянием св. князя крестились и некоторые видные иноземцы, например живший несколько лет в Киеве норвежский конунг (король) Олаф Трюггвасон (+ 1000), знаменитый Торвальд Путешественник, основатель монастыря св. Иоанна Предтечи на Днепре под Полоцком, и др. В далекой Исландии поэты-скальды назвали Бога «хранителем греков и русских».

Средством христианской проповеди были и знаменитые пиры св. Владимира: по воскресеньям и большим церковным праздникам после литургии выставлялись для киевлян обильные праздничные столы, звонили колокола, славословили хоры, «калики перехожие» пели былины и духовные стихи. Так, 12 мая 996 г. по поводу освящения Десятинной церкви князь «сотвори пирование светло», «раздавая имения много убогим, и нищим, и странникам, и по церквам и по монастырям. Больным же и нищим доставлял по улицам великие кады и бочки меду, и хлеб, и мясо, и рыбу, и сыр, желая, чтобы все приходили и ели, славя Бога». Пиры устраивались также в честь побед киевских богатырей, полководцев Владимировых дружин – Добрыни, Александра Поповича, Рогдая Удалого.

В 1007 г. св. Владимир перенес в Десятинную церковь мощи св. равноапостольной Ольги. А четыре года спустя, в 1011 г., там же была погребена его супруга, сподвижница многих его начинаний, блаженная царица Анна. После ее кончины князь вступил в новый брак – с младшей дочерью немецкого графа Куно фон Эннингена, внучкой императора Оттона Великого.

После кратковременного затишья (первое десятилетие XI в.) «великое противостояние» вступает в новую фазу: в 1013 г. в Киеве был раскрыт заговор против св. Владимира: Святополк Окаянный, женившийся на дочери Болеслава, рвался к власти. Вдохновителем заговора был духовник Болеславны, католический епископ Колобжегский Рейберн.

28 лет св. Владимир княжил на Руси после Крещения, утверждая веру Христову, и 33 года на престоле Киевском. Преставился 15 июля 1015 г.

Литература

Житие святого равноапостольного великого князя Владимира./ Жития и творения русских святых; Жизнеописания и духовные наставления великих подвижников христианского благочестия, просиявших в земле русской.

Народные почитания и праздники Православной Церкви/ Сост. С. Тимченко. М., 1993.

Житие великого князя Владимира, в святом крещении Василия // Жизнеописания достопамятных людей земли русской. Х -ХХ в. М., 1992.

Равноапостольный князь Владимир и крещение Руси // Избранные жития святых. Январь – декабрь (Использованы Миссионерские листки прот. Александра Милента). Сост. епископ Афанасий Пермский и Соликамский. СПб., 1994.

Святой равноапостольный великий князь Владимир// Рассказы о святых. Сост. С. Куломзина. М., 1994.

Родился в 1757 или в 1760 г. в древнерусском городе Серпухове на берегу одной из крупнейших в России реки Оки в благочестивой купеческой семье. С детских лет воспитывался в атмосфере ревностного церковного благочестия, следования канонам и традициям русского Православия, которые строго сохранялись и умножались в купеческом сословии. Вспомним, что и прп. Серафим происходил из среды купечества Курска, а его родной дядя был иноком Саровской пустыни. Некоторые источники свидетельствуют о том, что и у прп. Германа среди насельников пустыни были родственники и он с 12 лет посещал эту уединенную в лесной глуши далекую и таинственную обитель. Под влиянием этой духовно-религиозной атмосферы, паломничества в такие святые места, как Троице-Сергиева Лавра, Саровская пустынь, встреч и бесед со старцами и подвижниками благочестия, в душе юноши рано возгорелось желание оставить мир. В возрасте 16 лет Герасим покинул родительский дом и направился в Троице-Сергиеву пустынь, что в 15 км от Санкт-Петербурга на берегу Финского залива. Выбор этого места был не случайным: возможно, что старец Назарий, с которым Герасим встречался во время посещения Саровской пустыни, направил его в эту уединенную обитель, расположенную неподалеку от Валаамского монастыря. Сюда в 1782 г. строителем был приглашен старец Назарий. В этом же году в Валаамский монастырь поступил и юный инок Герман, прошедший 6-летний искус в Троице-Сергиевой пустыни.

О глубине веры и преданности покровительству Пресвятой Богородицы свидетельствует следующий эпизод из жизни прп. Германа, когда он, будучи еще послушником в Троице-Сергиевой пустыни, был смертельно болен. На горле образовался нарыв. Опухоль быстро увеличивалась и обезобразила его лицо. Появилась страшная боль. Особенно трудно было глотать. Нестерпимый запах наполнил его келью. В таком опасном положении, ожидая смерти, молодой подвижник, с твердым упованием и со слезами горячо молился пред образом Царицы Небесной, прося у Нее исцеления. Затем он взял мокрое полотенце, обтер лик Пречистой Владычицы и обвязал им свою опухоль. Молитва продолжалась всю ночь, так что под конец от изнеможения он заснул прямо на полу. В сонном видении ему предстала Пресвятая Дева и исцелила его. Проснувшись утром, он к великой радости почувствовал себя совершенно здоровым. Еще более удивились врачи, обнаружив, что опухоль разошлась, оставив лишь небольшой знак на том месте, где она была, как бы в напоминание о сотворенном чуде.

Поступив в Валаамский монастырь, Герман жил в пустынной келии близ Всехсвятского скита, что в 2 км от монастыря, на высоком месте в густом лесном бору. Пища его была простая и грубая и готовилась им лишь раз в неделю.

Прошли 12 лет жития на Валааме, и в 1794 г. Герман вместе с другими иноками по благословению старца Назария отправился через Сибирь и Тихий океан на остров Кадьяк близ Аляски.

К тому времени, когда была учреждена Американская православная миссия (1794) для просвещения алеутов в Северо-Американских владениях, которую составили восемь иноков Валаамского и Коневского монастырей, прп. Герман уже достиг высоты монашеской жизни и духовного совершенства, став, подобно своему учителю, старцу Назарию, продолжателем старческой традиции, пришедшей на Валаам со Св. Горы Афон.

По своему обыкновению он удалился из главного поселения Русской Америки на острове Кадьяк в Павловской гавани, где были расположены помещения для миссии и построена деревянная церковь Воскресения Христова, и поселился на пустынном острове

Еловый. Этот небольшой остров отделен от острова Кадьяк проливом и весь покрыт лесом. Посередине острова протекал маленький ручеек, на его берегу и поселился прп. Герман. Здесь он ископал пещеру, в которой прожил до тех пор, пока ему не построили деревянную келию; но эта пещера поддерживалась в хорошем состоянии в течение всех 40 лет его жизни на Еловом. Туда он уединялся для молитвы, а предназначалась она для могилы, в которой его тело должно было обрести последний покой. Недалеко от келии возвышались деревянная часовня и деревянный домик для посетителей и училищных занятий. Перед келией разбит был огород, на котором он все делал. К зиме запасал грибы: солил и сушил их; соль приготовлял из морской воды. Плетеный короб, в котором носил старец с берега морскую капусту для удобрения земли, говорят, был так велик, что его трудно было поднять одному, а о. Герман, к удивлению всех, переносил эту ношу без посторонней помощи на далекое расстояние. «О. Герман, как я застал его, – свидетельствует об этом служении бывший управляющий Компанией Семен Иванович Яновский, который под влиянием проповеди и бесед со старцем впоследствии принял монашеский постриг, – вел строгую аскетическую жизнь. У него были келья, т.е. избушка, огород, сети. Сам трудился: садил картофель и капусту, копал гряды, ловил рыбу и запасал на зиму. Алеуты обоего пола и дети часто приходили к нему за советами, с жалобами на притеснения, прося его защиты, и с разными своими нуждами; иногда они привозили ему рыбы и помогали в его работах.

Он всегда им делал разбирательства: мирил их, помогал чем мог. В воскресные и праздничные дни многие приезжали к нему для молитвы. О. Герман читал Часы, Апостол,

Евангелие, пел и поучал; детей он наделял сухариками или пек крендельки; дети его очень любили, да и он любил их. Но за то, что он многих обличал в нетрезвой жизни, в отвратительных пороках и притеснении алеут, многие были ему врагами; делали разные неприятности и клеветали на него – он все терпел и нес тяжкий крест».

Старец Герман имел от Господа особое призвание к миссионерскому и равноапостольному служению, просвещая души не только алеутов, неведающих Бога истинного, но и самих россиян, которые участвовали в деятельности Российско-Американской компании, начиная с управляющего и кончая простыми крестьянами-переселенцами.

Необычайно яркое впечатление оставляют свидетельства о результах проповеди прп.

Германа среди офицеров морского флота, которые посещали Павловскую гавань. Известен случай обращения в Православие одного очень образованного офицера-лютеранина, а также проповеди в кают-кампании среди скептически настроенных офицеров, которых он своею проповедью не только привел в замешательство, но и пробудил в них живую веру в Бога. Однажды пригласили старца на фрегат, пришедший из Петербурга. Капитан фрегата, человек высокого образования, был прислан в Америку по Высочайшему повелению для ревизии колоний. С капитаном было около 25 офицеров, также людей образованных. В этом-то обществе сидел небольшого роста, в ветхой одежде, скромный монах, который мудрой беседой привел своих собеседников в недоумение. Сам капитан рассказывал: «Мы были безответны, дураки перед ним!» Отец Герман задал им вопрос: «Что вы, господа, больше всего любите и чего бы каждый из вас желал для своего счастья?» Посыпались ответы. Кто желал богатства, кто чинов, кто красавицу жену, кто прекрасный корабль, на котором он бы начальствовал, и так далее. «Не правда ли, – сказал им отец Герман, – что все ваши разнообразные желания можно привести к одному: каждый из вас желает того, что по его понятию, считает он более лучшим и достойным любви?» «Да, так», – отвечали ему все. «Что же скажете, – продолжил он, – может быть лучше всего и по преимуществу достойнее любви, как сам Господь наш Иисус Христос, Который нас создал, украсил такими совершенствами, всему дал жизнь, все содержит, питает, все любит, Который Сам – любовь и прекраснее всех людей? Не должно ли потому превыше всего любить Его и искать

Его?» Все заговорили: «Ну да, это разумеется! Это само по себе!» «А любите ли Вы Бога?» – спросил тогда старец. Все ответили: «Конечно, мы любим Бога. Как не любить Бога?» «А я, грешный, более сорока лет стараюсь любить Бога, и не могу сказать, что совершенно люблю Его», – возразил им отец Герман и стал доказывать, как должно любить Бога.

«Если мы любим кого, мы всегда помним его, стараемся угодить ему, день и ночь наше сердце занято тем предметом. Так ли вы, господа, любите Бога? Часто ли вы обращаетесь к Нему, всегда ли помните Его, всегда ли молитесь Ему и исполняете ли Его святые заповеди?» Моряки должны были признаться, что нет! «Для нашего блага, для нашего счастья, по крайней мере, дадим себе слово, что с сего дня, от сего часа, от сей минуты мы будем стараться любить Бога уже – выше всего и исполнять Его святую волю!» – подвел итог старец. Вот какой прекрасный разговор вел о. Герман в обществе. Без сомнения, этот разговор должен был запечатлеться в сердцах слушателей на всю жизнь. Вообще отец Герман был словоохотлив, говорил умно, дельно и назидательно, более всего о вечности, о спасении, о будущей жизни, о судьбах Божиих; много рассказывал из житий святых, из других духовных книг, но никогда не говорил ничего лишнего. Так приятно было его слушать, что беседующие с ним, даже алеуты и их женщины увлекались его беседой и нередко с рассветом дня как бы нехотя оставляли его. Однажды зимней ночью ученик его, Герасим, случайно увидел его в лесу, идущего босиком с таким большим деревом, которое под силу нести четверым. Так трудился старец и все, что приобретал таким безмерным трудом, употреблял на пропитание и одежду для сирот – его воспитанников, и на книги для них.

А вот еще один эпизод из жития и миссионерского служения старца среди алеутов, когда случилось страшное бедствие. В письме к могущественному управляющему Российско-Американской компанией прп. Герман молил его о помощи коренному населению. И здесь ему, несмотря на клевету и преследования местных чиновников, неожиданно явилась помощь и покровительство от нового управляющего, упомянутого выше С.И. Яновского. В одном из писем бывшему правителю колонии Яновскому прп. Герман писал о тяжком положении алеутов: «Любезному нашему Отечеству Творец будто новорожденного младенца дать изволил край сей, который не имеет еще ни сил к каким-нибудь познаниям, ни смысла, требует не только покровительства, но по бессилию своему и слабости ради младенческого возраста – самого поддержания; но и о том самом не имеет он еще способностей кому-либо сделать свою просьбу. А как зависимость сего народного блага Небесным Провидением, неизвестно до какого-то времени отдана в руки находящемуся здесь русскому начальству, которое теперь вручилось вашей власти, сего ради я, нижайший слуга здешних народов и нянька, от лица тех пред вами ставши, кровавыми слезами пишу вам мою просьбу. Будьте нам отец и покровитель. Мы всеконечно красноречия не знаем, но с немотою, младенческим языком говорим: «Отрите слезы беззащитных сирот, прохладите жаром печали тающие сердца, дайте разуметь, что значит отрада!»

Поветрие чумы в 1819 г. унесло треть коренного населения Кадъяка и стало причиной для появления множества детей-сирот, которых взяли на свое попечение прп. Герман и другие миссионеры. Он ухаживал за умирающими, молясь с ними и напутствуя их перед смертью. Большое внимание уделял прп. Герман духовному образованию и воспитанию детей алеутов и креолов в созданном им приюте на о. Еловый. Он учил их Закону Божьему, чтению и пению церковному. Вместе с детьми занимался и учил их огородничеству, выращивал и запасал репу и картошку, ловил рыбу и сушил ее. Позднее он создал обитель для девушек-сирот, которые обнаруживали стремление посвятить свою жизнь служению Богу. Здесь они обучались правилам монашеской жизни и благочестия, грамоте, навыкам хозяйственной и домашней работы. С этой же целью в часовне, близ его кельи, в воскресенье и праздничные дни он собирал алеутов для совместной молитвы.

Здесь его ученики по очереди читали молитвы, а старец читал Апостол, Евангелие и наставлял их. На богослужениях стройно и приятно пели его воспитанницы-сироты.

Алеуты очень любили беседы о. Германа и в большом количестве приходили к нему. Эти беседы производили на слушателей неизгладимое впечатление.

Одежда о. Германа была одна зимой и летом. Рубашки холстяной он не носил, ее заменяла оленья кухлянка, которую он по восьми лет не снимал и не переменял, следовательно шерсть на ней вся вытиралась и кожа залоснивалась. Сапоги или башмаки, подрясник, ветхая, полинялая, вся в заплатах, ряса и клобук, – вот и все его одеяние.

В этой одежде он ходил везде и во всякую погоду: и в дождь, и в снежную метель. Постелью ему служила небольшая скамья, покрытая оленьей, вытершейся от времени шерстью, изголовье – два кирпича, которые под голою шкурой оставались незаметными для посетителей; одеяла не было, его заменяла деревянная доска, лежавшая на печке. Эту доску он называл своим одеялом, завещав ею покрыть его смертные останки, она была совершенно в рост его.

Среди Елового острова по горе сбегает ручей, устье которого всегда покрыто бурунами. Весной, когда появлялась речная рыба, старец отгребал песок из устья и рвущаяся на нерест рыба устремлялась в реку. Сушеной рыбой кормил о. Герман птиц, и они во множестве обитали около его келий. Под келией у него жили горностаи. Этот маленький зверек, когда ощенится, недоступен, а о. Герман кормил его с руки. «Не чудо ли это мы видели?» – говорил его ученик Игнатий. Видели также, что о. Герман кормил медведей. Со смертью старца и птицы, и звери удалились...

Однажды на Еловом острове сделалось наводнение. Жители в испуге прибежали к старцу, тогда он взял из дома своих воспитанников икону Божией Матери, вынес ее, поставил на мели (лайде) и стал молиться. Окончив молитву, он сказал присутствующим:

«Не бойтесь, далее места, где стоит святая икона, вода не пойдет». Исполнилось слово старца. Обещая такую же помощь от святой иконы и на будущее время заступлением

Пренепорочной Владычицы, поручил он ученице своей Софье в случае наводнения ставить икону на лайду. Икона эта хранится на острове.

Барон Ф. П. Врангель по просьбе старца писал под его диктовку письмо одному из митрополитов (имя его осталось неизвестно). Когда письмо было окончено и прочитано, старец поздравил барона с чином адмирала. Изумился барон: это для него была новость, которая действительно подтвердилась только через долгое время, при выезде его в Петербург. «От многих я слышал, – свидетельствует Преосвященный Петр, епископ Ново-Архангельский,– что он (прп. Герман) имеет от Бога дар прозорливости, предвидения; например, предсказывал, что в Америке будет свой Архиерей, тогда как об этом никто и не думал, да и надежды не было, чтобы в Америке был свой Архиерей... Но пророчество это сбылось».

«Пройдет тридцать лет после моей смерти, все живущии теперь на Еловом острове перемрут, ты останешься жив и будешь стар и беден, и тогда вспомнят меня», – говорил отец Герман ученику своему, алеуту Игнатию Алиг-яге.

«Когда я умру, – говорил старец своим ученикам, – вы похороните меня рядом с отцом Иоасафом. Моего быка убейте; мне довольно послужил. Похороните же меня одни и не сказывайте о моей смерти в гавань: гаваньские не увидят моего лица. За священником не посылайте и не дожидайтесь его: не дождетесь. Тела моего не обмывайте, положите его на доску, сложите на груди руки, закутайте в мантию, ее воскрылиями и клобуком покройте мое лицо и голову. Если кто пожелает проститься со мной, пусть целует крест, лица моего никому не показывайте. Опустив на землю, покройте меня бывшим моим одеялом».

Когда приблизилось время его отшествия из этого мира, св. Герман попросил своего ученика Герасима зажечь свечи перед иконами и читать книгу Деяний святых апостолов.

Через некоторое время лицо его посветлело, и он громко сказал: «Слава Тебе, Господи!»

Затем старец приклонил свою голову на грудь Герасима, и келья наполнилась благоуханием.

Лицо о. Германа просияло, и он мирно отошел ко Господу в декабре 1837 г. на 81 году своей праведной жизни.

Бык о. Германа на другой день по его смерти ударился головой о дерево и свалился на землю мертвый.

В самый день смерти старца в селении Катани на Афогнаке виден был над Еловым необыкновенный светящийся столб до неба. Пораженные чудесным явлением креол Герасим Вологдин и жена его Анна стали молиться со словами: «Видно, отец Герман оставил нас». Этот светящийся столб видели и другие. В тот же вечер в другом селении на Афогнаке видели человека, поднимавшегося к облакам над Еловым островом. Ученики старца поставили над его могилой простой деревянный крест. Позже на этом месте был воздвигнут храм, освященный во имя преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.

9 августа 1970 г. на острове Кадъяке было совершено прославление прп. Германа как первого святого Православной Церкви в Америке. Он почитается в Америке, о с о бенно на Аляске, и в России, прежде в Свято-Преображенском Валаамском монастыре. В 1984 г. прп. Герман прославлен вместе со всеми Сибирскими святыми. Его изображение есть на общей иконе Сибирских святых. Житие и подвиг прп. Германа стали тем семенем, которое послужило укоренению и распространению Православия в Северной Америке, а сам он стал первым православным святым Аляски и всей Америки. Прославление прп. Германа в лике святых и дарование Автокефалии Православной Церкви в Америке произошли одновременно в 1970 г. Дело Православной миссии в Америке, начатое монахом Валаамского монастыря Германом, было продолжено братством, организованным американцем Юджином Роузом (впоследствии иеромонахом Серафимом) и русским эмигрантом Глебом Подмошенским (будущим игуменом Германом). В сентябре 1963 г. архиепископ Иоанн (Максимович) благословил Братство прп. Германа Аляскинского, благодаря которому многие американцы пришли к православной вере, литературные издания которого хорошо известны православным верующим.

Труды

Письма //Американский православный вестник, 1899,

№ 17. С. 467–469; № 18. С. 492–496.

Литература

Барсуков И. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. М., 1883.

Очерк из истории Американской православной духовной миссии. СПб., 1894.

Первая специальная миссия в Америку. Преподобный Герман Аляскинский // Лебедев Лев, протоиерей.

Колумбы Российские. Апостольство Русской Православной Церкви в Америке ( ХVIII-ХIХ вв.). М., 2003.

Петров В. русские в истории Америки. Вашингтон, 1988.

Поселянин Е. русские подвижники XIX века. СПб., 1910 (Миссионер, монах Герман, с. 129–136).

Преосв. Алексий, епископ Алеутский и Аляскинский. Материалы к канонизации старца Германа, 27 июня 1939 г.

Русская Америка (неопубликованные записки). Т. 1–2 , Л , 1979.

Русский Паломник. Калифорния, 1991, № 4.

Тихменев П. Историческое обозрение Российско-Американской Компании. Т. 1 –2, СПб., 1861.

Хлебников К. Т. Русская Америка. Л., 1979.

Широков Сергий, священник Валаамский монастырь и Американская православная миссия: история и духовные связи: 200 лет Православия в Америке. М., 1996.

Юбилейный сборник в память 150-летия русской Православной Церкви в Сев. Америке. Т. 1 –2. Нью-Йорк, 1944.

(Afonsky Bishop Gregory. А Нistогу оf Оrthodox in Alaska. Kodiak, 1977.

Родился 26 августа 1797 г. в семье пономаря села Ангинского Иркутской епархии, получив в крещении имя Иоанн. Суровыми были его детство и юность: в четыре года он остался без отца, а с пяти лет был взят на воспитание своим дядей, диаконом местной церкви Димитрием Поповым, который после кончины своей жены переехал в Иркутск и принял постриг с именем Давид. Отрок Иоанн сначала был определен в духовное училище, а затем в семинарию. Строгая дисциплина, напряженная учеба и скудное питание (до принятия сана, по словам Святителя, он никогда досыта не ел ржаного хлеба) стали для него хорошей школой познания и житейской мудрости. Преподаваемые в семинарии дисциплины – русская грамматика, церковное пение, естественная история, география, риторика, философия, богословие и языки (славянский, греческий, немецкий) – заложили прочный фундамент знаний, которые нашли свое применение в научной, филологической и богословской работе апостола-миссионера, а также в его пастырском служении. В 1814 г. Иван Попов получил новую фамилию – Вениаминов, в честь известного архиепископа Вениамина (Румовского-Краснопевкова). 13 мая 1817 г. (еще учеником семинарии) рукоположен во диакона к Благовещенской церкви. В июне того же года окончил семинарский курс и был определен учителем в приходское училище, а 18 мая

1821г. рукоположен в сан священника. В начале 1823 г. Иркутский еп. Михаил (Бурдуков) получил Синодальный указ о том, чтобы послать священника в колонию Российско-Американской компании, на остров Уналашку. По благословению епископа о. Иоанн был назначен туда миссионером и 7 мая отправился в далекий путь вместе со своим семейством, прибыв к месту служения лишь через год – 29 июня 1924 г.

На о. Уналашке было 10 селений, в которых жили алеуты, креолы и русские. Добросердечные жители Алеутских островов искренне приняли Евангельское благовествование в 1795 г., которое принесли Валаамские монахи – члены Кадъякской духовной миссии. Но с тех пор они оставались без священника, так что алеуты хотя веровали и молились

Богу, но ко времени прибытия о. Иоанна можно сказать, что вера и молитвы их относились более к неведомому Богу. Отец Иоанн был для них не только священником, но и учителем, а еще плотником, каменщиком, кузнецом, механиком и врачом. Здесь, на Уналашке, он совершал свое миссионерское служение в течение 10 лет. Во время путешествий по островам о. Иоанн вел систематические научные наблюдения (геологические, геодезические, гидрографические), географические описания различных объектов, следил за жизнью морских животных, распознавая закономерности изменения их популяции. Тщательно изучал язык, культуру, верования и образ жизни туземцев. К 1827 г. о. Иоанн изучил алеутский язык, составил азбуку и грамматику и уже заканчивал перевод на этот вновь созданный им письменный алеутский язык Катехизиса, а также начал переводы Евангелия от Матфея и книги «Указание пути в Царствие Небесное». При содействии со стороны Академии наук в Санк-Петербурге были изданы «Букварь алеутско-лисьевского языка» и научные труды о. Иоанна: «Замечания о Колошском и Кадъякском языках», «Опыт грамматики алеутско-лисьевского языка», а также фундаментальный труд «Записки об островах Уналашкинского отдела». О последней книге наш известный писатель ИА Гончаров, который посетил места проповеди о. Иоанна, писал в своих путевых очерках «Фрегат «Паллада»: «Нет недостатка ни в полноте, ни в отчетливости по всем частям знания: этнографии, географии, топографии, натуральной истории; но всего более обращено внимание на состояние цивилизации между обращенными, успехам которой он так много содействовал. Книга эта еще замечательна тем, что написана прекрасным, легким и живым языком. Кроме того, о. Вениаминов переложил на алеутский язык Евангелие, им же изданы алеутский и алеутско-кадъякский буквари, с присовокуплением на том и на другом языках заповедей, символа веры, молитвы Господней, вседневных молитв, потом чета и цифр».

В 1834 г. о. Иоанн был переведен в Новоархангельский порт на о. Ситху для просвещения колошей. 8 ноября 1838 г. он отправился в Петербург, чтобы решить вопрос о расширении миссионерского дела на Алеутских островах и за разрешением печатать свои переводы на инородческие языки. 29 ноября 1840 г. после смерти жены он принял монашество. Постриг совершил свт. Филарет (Дроздов), митрополит Московский.

15 декабря 1840 г. состоялась его хиротония во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского. В 1843 г. границы его епархии в Восточной Сибири расширились за счет присоединения Аяна, ставшего главным морским портом на Востоке взамен утратившего свое значение Охотска.

Для освоения новых пространств Восточной Сибири и просвещения ее народов требовались миссионеры. Нужны они были и для вновь открытых миссий на Аляске – Нушагаской, Квикпахской и Кенайской. С этой целью, по представлению свт. Иннокентия, духовная семинария была перенесена из Петропавловска на Камчатке в Ситку. В 1850 г. свт. Иннокентий был возведен в сан архиепископа.

В ноябре 1851 г. он обратился в Св. Синод с прошением о перенесении ею епископской кафедры из Новоархангельска в Якутск, чтобы обратить должное внимание на просвещение жителей Якутской области.

Преосв. Иннокентий принимал самое деятельное участие в разрешении «Амурского вопроса», который касался присоединения Приамурья к России. Он был ближайшим сподвижником генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева.

В 1858 г. они принимали участие в переговорах с китайскими послами о границе между двумя государствами. 9 мая 1858 г. свт. Иннокентий закладывает храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы в Усть-Зейской станице. А через несколько дней в городе Айгуне был заключен новый мирный договор с Китаем, по которому весь Амурский край перешел к русским. Благовещенск стал центром Камчатской епархии, куда вошли Якутия и Амурская область.

Приведем летопись основных событий жизни и служения свт. Иннокентия в эти годы.

1857 – завершение прот. Димитрием Хитровым перевода на якутский язык Евангелия и богослужения.

1858, 16 мая – по Айгунскому договору Амурский и Уссурийский края переходят к

России.

1858 – перевод семинарии из Ситки (Новоархангельска) в Якутск.

1859 – первое богослужение в Троицком соборе Якутска на якутском языке.

29 марта – архим. Петр, ректор семинарии в Ситке, посвящен в сан епископа Аляски, викария архиеп. Камчатского.

1860 – Камчатская епархия насчитывала 11 миссий, из них: 3 – в Америке; 4 – в Азии

(Анадырская, Чаунская, Жоссейская, Устьзейская); 2 – на Амуре и 2 – в Якутии. Посланы миссионеры на Курилы, в Гйжигу и Удский уезд. В епархии имелось 130 часовень и молитвенных домов.

1861, 9 сентября – по пути из Благовещенска в Камчатку свт. Иннокентий останавливается в Хакодате (Япония), где встретился с иером. Николаем (Касаткиным), священником церкви при русском консульстве, будущим апостолом Японской церкви.

1862 – основание епископской кафедры в Благовещенске.

1864 – миссионерское путешествие по Амуру.

1866 – второе путешествие по Амуру.

1866, декабрь – письмо свт. Филарету Московскому с просьбой об устройстве на покой в каком-нибудь из московских монастырей по болезни (катаракта глаз).

1867, 18 октября – продажа Аляски США.

19 ноября – кончина митр. Филарета, покровителя и сотаинника свт. Иннокентия.

5 января 1868 г. назначен митрополитом Московским на место почившего свт. Филарета.

Более 10 лет отдал свт. Иннокентий служению всероссийской пастве, но и здесь, в столице Российского государства, поддержка церкви в Америке, а также деятельности миссий в Японии и Китае, на Дальнем Востоке в основанных им епархиях оставалась одной из главных его забот. Неслучайно поэтому первым общецерковным и государственным делом для него стало создание Православного миссионерского общества, которое бы впредь обеспечило основные нужды действующих и вновь устроенных православных миссий. Высочайшим Указом такое Общество было учреждено в конце 1869 г., а 25 января 1870 г. на его учредительном собрании председателем Общества был избран митр. Иннокентий.

Волнующим событием в жизни московского Святителя стало прибытие в Москву в 1870 г. делегации алеутов. Они приехали, как пишет об этом жизнеописатель, «единственно затем, чтобы полюбоваться на своего просветителя и принести поклон и признательность от своих собратий. Такое приветствие, полученное от излюбленных своих алеутов, тронуло митрополита до слез, он каждого поцеловал и благословил; затем собственно для них, несколько раз торжественно совершал на своем подворье и в кремлевских соборах богослужение». «Невозможно выразить словами, – рассказывала очевидец этого события, София Ивановна Ишутина, – с каким благоговением и смирением стояли эти алеуты в церкви, не спуская своих взоров со своего первого просветителя их светом евангельского учения».

Скончался свт. Иннокентий 31 марта 1879 г. и погребен в Троице-Сергиевой Лавре.

6 октября 1977 г. определением Св. Синода Русской Православной Церкви в ответ на просьбу Св. Синода Православной Церкви в Америке от 8 мая 1974 г. митр. Иннокентий, свт. Московский, апостол Америки и Сибири, был причислен к лику святых.

Труды

Творения Иннокентия, митрополита Московского. Собраны И. Барсуковым. Кн. 1–3. М., 1886– 1888.

Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского. Кн. 1–3. СПб., 1897.

Журнал священника Иоанна Вениаминова (рукопись)// Архив Св. Германовской духовной семинарии. Кодъяк, Аляска.

Литература

Барсуков И. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, по его сочинениям, письмам и рассказам современников. М., 1883.

Жизнеописание Иннокентия, митрополита Московского, апостола Аляски, М., 1991.

Корсунский И. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. Харьков, 1898.

Муравьев А.Н. Из записки о преосвященном Иннокентии, архиепископе Камчатском. СПб., 1915.

Об этнографических трудах Московского митрополита Иннокентия. М., 1868.

Окладников А. П. От Анги до Уналашки: Удивительная судьба Ивана Петрова // Вопросы истории, 1976, № 6.

Очерк жизни и апостольских трудов Иннокентия, митрополита Московского. М., 1912.

ПакулакД. Жизнь и деятельность Иннокентия, митрополита Московского: Пер. с англ. Тюмень, 1994.

Потапов В. Деятели русского духовного возрождения прошлого: Митрополит Иннокентий Московский, «Апостол Аляски» // Русское возрождение, 1986, № 36.

Путешествия и подвиги святителя Иннокентия, митрополита Московского, апостола Америки и Сибири /

Авт.-сост. Н.В. Романова, Н. Ю. Лазорева. М., 1999.

Святые Америки: 200-летие Православия в Америке // Русский Паломник, 1994, № 9.

Фиалкин В. Московский период миссионерской деятельности высокопреосвященного Иннокентия Вениаминова //Странник, 1891

Широков Сергий, священник Валаамский монастырь и Американская православная миссия. История и духовные связи. М., 1996.

Garrett P.D. St. Innocent Apostle to America. N-Y., 1979.

Gregory (Afonsky), bishop. А history of the Orthodox Сhurch in America. Коdiak, Аlаska, 1977.

Smith B.S. Огthodoxy and Native Americans: the Alaskan Mission. N-Y., 1980.

Кирилл (в миру Константин) и Мефодий (мирское имя неизвестно, предположительно

Михаил) – братья, славянские первоучители и апостолы, святые не только православной, но и римско-католической церкви. Отец их, Лев, был родом из Салоников, где занимал должность помощника военачальника. По некоторым данным он был славянином, а мать их – гречанкой. Задолго до жизни св. братьев город Солунь был окружен славянскими племенами, которые без успеха пробовали его захватить. Близкое соседство греков и славян сказывалось на том, что оба племени знали славянский (древнеболгарский) язык.

В семье с раннего детства выделялся младший сын Константин. Он поражал своей памятью и превосходил всех в учении. Особенно прилежно изучал труды св. Григория Богослова, но не мог всего постичь. Горячо молился отрок о просветлении. В 842 г., после смерти отца, 15-летний Константин был приглашен в Царьград в качестве сверстника к шестилетнему императору Михаилу для оказания на него доброго влияния. В столице Константину удалось совершенствоваться в науках, к чему он так стремился.

В это время патриархом был ученый монах св. Мефодий, родом сицилиец, пострадавший за Православие и чтимый как исповедник Он устроил при дворе высшую школу для поднятия образования. Константин учился у выдающихся ученых, среди которых – Лев Философ, митр. Солунский, и будущий знаменитый патриарх Фотий, с которым он особенно сблизился и испытывал его влияние в дальнейшей жизни. Константин был назначен библиотекарем при соборе св. Софии и ему открывались блестящее положение при дворе и возможность женитьбы на дочери сановника. Но все это было ему чуждо. Рукоположенный в 850 г. во священники, он оставил Царьград и удалился в монастырь на Мраморном море. Но вскоре его возвратили в столицу и назначили учителем философии в придворной школе. По желанию кесаря Варды Константин вступил в прения с низвергнутым патриархом Иконоборцем Иоанном Грамматиком и оказался победителем. Тем временем его брат Мефодий ушел с должности правителя области в монастырь Олимп в Малой Азии.

Св. Кирилл принял участие в посольстве патриарха Фотия к арабам Багдадского халифата по случаю обмена пленных и провел успешную полемику с мусульманскими учеными богословами.

В 858 г. он был назначен главой миссии к хазарам, куда вместе с ним отправился и Мефодий. Во время остановки в Херсонесе (Корсунь) Таврическом в Крыму Кирилл участвовал в обретении мощей священномученика Климента, папы римского (I-II вв.) и взял с собой в Константинополь их частицу. Написанные Кириллом по этому поводу три сочинения – «История», «Похвальное Слово» и «Гимн» – сохранились в виде компиляции под названием: «Слово на перенесение мощей преславного Климента». Путешествие свв. братьев вглубь Хазарии сопровождалось богословскими диспутами Кирилла с магометанами и евреями.

По возвращении в Константинополь Мефодий удалился в монастырь Полихроний (около г. Кизика, на малоазийском берегу), а Кирилл был занят подготовкой плана миссионерской деятельности по обращению славян-язычников на Балканском полуострове. С этой целью он составил славянскую азбуку – так называемую «глаголицу» – и начал перевод Св. Писания на древнеболгарский язык. Одним из главных деяний св. Кирилла был перевод богослужения на славянский язык, но осуществить этот план удалось не в Болгарии, а в Моравии, куда свв. братья были направлены.

В конце 862 г. моравский князь Ростислав отправил послов к императору Михаилу III с просьбой направить священников и учителей, чтобы разъяснить христианское учение и просветить его народ на понятном для них славянском языке. Выбор царя и патриарха Фотия остановился на свв. братьях, поскольку они, будучи солунянами, знали славянский язык В основу славянской азбуки, которую составили для этого свв. братья, была положена разговорная речь византийских славян, дополненная македонским и моравским говорами.

К этому времени Моравия входила в состав империи Карла Великого, который первым позаботился об ее крещении. По его желанию епископы Зальцбургский и Пассауский отправили туда миссионеров. Но богослужения и проповеди на немецком языке были непонятны населению. Князь Ростислав хотя и был посажен на престол внуком Карла Великого, королем Людвигом Немецким, но сочувствовал национализму народа и боролся с чужеродной властью. Его более устраивала миссионерская деятельность не с Запада, а из Византии. И в 855 г. он отложился от германского императора.

Свв. братья прибыли в Моравию весной 863 г. Они привезли с собой, кроме азбуки, часть переводов Св. Писания и богослужебных книг. Обосновавшись в Велеграде (Девине), они продолжали переводить, установили богослужения на славянском языке, создали школы и поучали народ, который с радостью внимал их проповеди. Появление греческих проповедников на земле, считаемой немцами своей, не нравилось германским епископам и папе. Именно в это время обострились отношения папы Николая I с патиархом Фотием. Папа приказал свв. братьям прибыть в Рим. Пробыв в Моравии три года, они отправились в путь. В Паннонии им пришлось задержаться: тамошний князь Коцель, племянник Ростислава, учился у них по славянским книгам. В Венеции свв. братья столкнулись с враждебностью со стороны западного духовенства: ссылаясь на Пилатовы надписи на Кресте Христовом, оно признавало церковными языками только греческий, латинский и еврейский.

Прибыв в Рим в конце 867 г., они не застали в живых папу Николая I. Новый папа Адриан II, более мягкий, с почетом встретил их. Мощи св. Климента, которые они привезли, были положены в церкви его имени. В Риме, с одной стороны, были довольны успехами христианства в Моравии, с другой – не одобряли введение славянского языка в богослужения. Вообще, говоря об отношении пап к деятельности свв. братьев в славянских землях, надо учитывать общую политику Рима: все зависело от отношений Рима с Византией и от того, кого из наследников Карла Великого в данный момент поддерживали папы. Когда свв. братья прибыли в Рим, в Царьграде царствовал Василий Македонянин, а патриарх Фотий, ненавистный Риму, был заменен Игнатием. Последний был настроен к Риму благожелательно. Болгары тяготели к Византии и вопрос с ними был в стадии рассмотрения. Папа в то время поддерживал западных Каролингов и ему было важно доброжелательство моравского князя, враждовавшего с восточно-немецкими Каролингами.

Папа Адриан отнесся хорошо к свв. братьям. Их ученики были поставлены в диаконы и священники. Мефодий стал иеромонахом. Папа и его совет, выслушав доводы Кирилла, утвердили введенные им в славянских странах порядки. Последовало разрешение совершать божественные службы на славянском языке.

Слабый здоровьем Кирилл заболел и, приняв монашество, скончался 14 февраля 869 г., перед смертью взяв с Мефодия обещание продолжать начатое в Моравии дело. Вопреки желанию Кирилла и завещанию матери Мефодий вынужден был отказаться от намерения отвезти прах брата на родину и согласился на погребение его в базилике св. Климента.

Вскоре после смерти брата Мефодий, посвященный во епископа Моравии и Паннонии, был отправлен папой в Паннонию. Об этом просил князь Коцел. Болгария к тому времени уже подчинялась Константинопольскому патриарху. В Моравии воцарился Святополк, друживший с немцами и выдавший им своего дядю Ростислава. Папе было важно привлечь на свою сторону князя Паннонии и моравский народ. Он прислал грамоты с разрешением применять славянский язык за богослужениями, с тем только, чтобы Апостол и Евангелие читались сначала по- латыни, а потом по-славянски. Мефодий поселился в г. Мосбурге у Блатенского озера и начал успешно работать. Но вскоре на него ополчился еп. Зальцбургский, считавший Паннонию в своей юрисдикции. По его распоряжению Мефодий был схвачен и в начале 871 г. заточен в Швабии. Только через два с половиной года опять же из политических соображений новый папа, Иоанн VIII, решился заступиться за него. Он доказывал еп. Зальцбургскому правоту Мефодия и то, что Паннония, как часть Иллирии, находится в непосредственной юрисдикции Рима. Мефодий был освобожден в конце 873 г. В 874 г. он был уже в Моравии, в Велеграде.

Миссионерское служение распространялось также и на Краковскую Польшу, частично подчиненную Святополку, и Чехию. Семена его попадали в Словакию, Прикарпатскую Русь, Сербию и Словению. Немецкие епископы продолжали бороться с Мефодием, находя поддержку у коварного Святополка. Они донесли папе, что Мефодий не исповедует католического учения о происхождении Духа Святого и от Сына, не признает папской власти, отчего и устанавливает славянскую службу. В 879 г. папа вызвал Мефодия в Рим.

Выслушав его перед лицом епископов, папа сообщил Святополку, что моравский архиепископ признан «православным во всех церковных учениях» и он возвращает его в Моравию. Наряду с этим викарным епископом в г. Нитру был поставлен немец Вихтинг, посланный Святополком и не сочувствовавший Мефодию.

Возвратясь, Мефодий ощутил тяжесть своего положения: против него был князь, еп. Вихтинг и прочие немцы. Предчувствуя близкую кончину, Святитель усилил работу по переводу священных книг. Он уже подготовил помощников. Святыми братьями были переведены все книги Св. Писания (кроме Маккавейских), Номоканон, Патерик, Часослов,

Служебник, избранные чтения Нового Завета, Паремейник, Чины таинств и др. В 882 г. архиеп. Мефодий ездил в Царьград к царю Василию Македонянину. В то время патриархом был снова Фотий. Свт. Мефодий преставился в Велеграде 6 апреля 883 г. Своим преемником он назначил Горазда моравлянина, почитаемого народом.

Сразу после кончины свт. Мефодия еп. Вихтинг при поддержке Святополка начал гонения против его учеников. Новый папа, Стефан V, был тоже противником святого дела. Еще не зная о кончине Мефодия, он писал Святополку: «Мы весьма удивились, что Мефодий предан лжеучению, не назиданию, вражде, а не миру, и, если это так, то лжеучение его мы совершенно отвергаем». Ученики Святителя – Горазд, Климент и Наум – подвергались заточениям, издевательствам и в 886 г. вместе с 200 священниками были изгнаны из Моравии. При внуке Святополка положение в Моравии улучшилось. Папой тогда был Иоанн IX, враждовавший с немцами и нуждавшийся в поддержке славян. Но в 907 г. окончилось бытие Моравии, разделенной между чехами и венграми.

В Болгарии ученики свт. Мефодия были приняты с большой радостью. Царь Борис-

Михаил был его учеником и, приняв крещение в 866 г., активно участвовал в распространении христианства.

Из Моравии проповедь христианства перешла в Богемию (Чехию). Этому способствовал брак Святополка с богемской княжной. В 874 г. богемский князь Боривой и его супруга Людмила была крещены в Велеграде свт. Мефодием, который сам участвовал в миссионерской проповеди на территории современной Чехии. В Праге были построены церкви св. Климента и св. Георгия. После кончины Боривоя в 894 г. св. Людмила и ее внук св. Вячеслав были ревностными проповедниками Православия, за что приняли мученические венцы. Св. Вячеслав был убит братом Болеславом, главой языческой партии.

В древней Польше было время, когда богослужения совершались на славянском языке и по восточному обряду. Польский князь Мечислав женился на дочери Болеслава I Чешского и принял крещение, а позднее признал власть папы и славянское богослужение было заменено латинским. В 1025 г. этот король изгнал из Польши православных священников и монахов.

Для судеб России было особенно важно, что великое дело свв. Кирилла и Мефодия закрепилось в близкой к ней Болгарии, передавшей ей православную славянскую культуру.

Возможность проповедовать новым христианам исповедание веры на понятном им языке способствовала скорому и прочному восприятию Христова учения.

Наиболее полным жизнеописанием святых являются пространные, или Паннонские, жития. С этими текстами наши предки были знакомы со времени распространения христианства на Руси. Их авторами были, очевидно, ученики свв. Кирилла и Мефодия – епископ Величский Климент и Горазд, которого св. Мефодий оставил своим преемником.

Литература

Настольная книга священнослужителя. Т. 3. М., 1979.

Протопопов Д. И. Жития святых, чтимых Православной Российской Церковью, а также чтимых Греческой

Церковью. Месяц май. М., 1885.

Святые равноапостольные просветители славян Кирилл и Мефодий. Воронеж, 1882.

Священномученик Климент – Апостол от 70-ти, четвертый епископ (папа) Рима – родился в знатной семье, состоявшей в родстве с императорской фамилией. Будучи разлучен в младенчестве с родителями и братьями, он вырос среди чужих людей. Как и все знатные римские юноши, получил блестящее образование, но светские науки его не увлекали. Едва став совершеннолетним, он покинул Рим и направился в Святую Землю, где жил и страдал Христос. В Александрии слушал проповеди ученого благовестника Варнавы и стал горячим приверженцем нового учения. По прошествии некоторого времени Климент встретил св. апостола Петра, принял от него крещение и стал одним из его ближайших учеников. Евангельская проповедь помогла св. Клименту обрести свою семью, которую он считал погибшей: среди учеников первоверховного апостола оказались два его брата-близнеца, а чуть позже он нашел и родителей.

Незадолго до своей мученической кончины апостол Петр рукоположил Климента во епископа. Вслед за св. Лином и св. Анаклетом в период с 92 по 101 г. Климент стал Римским епископом. Пример его добродетельной жизни и святительского служения помог многим римлянам последовать ему и уверовать во Христа. Однажды на праздник Пасхи после проповеди св. ап. Климента крестилось сразу 424 человека, среди которых были представители всех римских сословий – от рабов до членов императорской семьи.

Обеспокоенные успехами христианского иерарха, язычники донесли о нем императору

Тфаяну, обвинив в неуважении к римским богам. Разгневанный император повелел изгнать св. Климента из столицы в ссылку. Многие из учеников св. Апостола последовали за ним, предпочитая добровольную ссылку разлуке с духовным отцом.

Инкерманские каменоломни недалеко от Херсонеса Таврического были традиционным местом ссылки христиан. Жизнь здесь была особенно тяжела из-за отсутствия питьевой воды. По молитве свт. Климента, св. ангел Господень, явившийся в виде агнца, указывал место, где был обильный источник воды. Это чудо и евангельская проповедь свт. Климента обратили к вере во Христа множество людей. Слушая ревностного проповедника, сотни язычников обращались ко Христу и принимали крещение. Каждый день крестилось по 500 и более человек Там же, в каменоломнях, был вырублен Храм, в котором совершались совместные молитвы и службы. Узнав, что в ссылке св. апостол

Климент успешно обращает ко Христу жителей Херсонеса, в 103 г. император приказал утопить его в море. Св. свщмч. Климент был прославлен Господом многими чудесами, которые происходили не только при его жизни, но и после кончины. По молитвам его верных учеников – Корнилия и Фивы и всего христианского населения Херсонеса море отступило от берега, и на дне все увидели нетленное тело своего учителя. В начале 60-х гг. IX в. мощи чудесным образом появились на поверхности моря. Случилось это после того как была совершена соборная молитва Херсонесского духовенства и пришедших в город ученых проповедников – святых братьев Константина-философа и Мефодия, ставших учителями и просветителями славян. Константин-философ считал св. свщмч. Климента покровителем его миссионерской деятельности и просвещения славянских народов. Через несколько лет свв. братья прибыли в Рим и принесли к папскому престолу переведенные на славянский язык богослужебные книги. Навстречу им вышел сам папа Адриан, узнав о том, что они принесли в Рим мощи его святого предшественника – св. свщмч. и апостола Климента. Во многом благодаря принесенным мощам миссия свв. братьев была успешной: славянские книги были освящены папой. Впервые Рим услышал за богослужением наряду с латынью слова славянского богослужения. Это было подобно чуду, поскольку Римская

Церковь строго ограничивала употребление национальных языков для богослужения.

Для этого можно было использовать только три языка: древнееврейский, греческий и латынь.

Св. Константин, придя в Рим, принял монашеский постриг с именем Кирилл и вскоре после этого умер. Учитывая его заслуги в просвещении славян и составлении переводов на славянский язык Св. Писания и богослужения, по настоянию папы Адриана его похоронили в соборе св. Климента, которого при жизни он считал своим покровителем.

Крестившись в Херсонесе, св. князь Владимир перенес часть мощей свщмч. Климента (его главу) и мощи св. Фивы, его ученика, с собой в Киев, положив их в Десятинной церкви в приделе во имя свщмч. Климента. Его мощи были первой христианской святыней, появившейся на Руси. Этим и объясняется его исключительная популярность.

Литература

Настольная книга священнослужителя. Т. 2. М.,1978.

СамбикинДимитрий. Месяцеслов святых, всею Русскою Церковию или местночтимых, и указатель празднеств в честь икон Божией Матери и святых угодников Божиих в нашем отечестве. Вып. 1–4 (сентябрь-декабрь). Каменец-Подольск, 1892–1895 (Прибавления к Подольским епархиальным ведомостям). Вып. 5–12 (январь-август). Тверь, 1897–1902 (Прибавления к Тверским епархиальным ведомостям).

Святоотеческая духовно-нравственная хрестоматия по истории христианской православной и русской церкви от сошествия Святаго Духа на апостолов до наших дней. М.; СПб., 2001.

Родился 12 ноября 1792 г. в г. Вязьме Смоленской епархии в семье приходского священника

Иакова Глухарева и жены его Агафии. В крещении был наречен во имя архистратига Божия Михаила. Рос и воспитывался под присмотром образованных родителей: благочестивого отца и смиренной матери, которая старалась привить ему простоту веры, искренность и стремление к познанию. С семилетнего возраста Михаил делал переводы с русского на латинский, а в 9 лет был определен сразу в третий класс Вяземского духовного училища. Ежедневное чтение Евангелия положило начало его благочестию и любви к поучению в Слове Божием.

Во время Наполеоновского нашествия 1812 г. Смоленская семинария, где обучался

Михаил, была распущена и юноша уехал со своей семьей в Тверскую губернию, где должен был учительствовать в доме богатого помещика. По окончании войны он, как один из лучших учеников Смоленской семинарии, был рекомендован для поступления в Петербургскую духовную академию. Ректором ее был архимандрит Филарет (Дроздов), впоследствии митрополит Московский и Коломенский. Замеченный и приближенный архимандритом Филаретом, студент Глухарев и сам привязался к своему наставнику.

В нем он видел не столько начальника, сколько богомудрого и опытного духовного отца, которому обязан тем, что не втянулся в модное увлечение мистицизмом масонского толка. «Особенно серьезно занялся он изучением древнееврейского языка... изучил латинский, греческий, немецкий, французский, отчасти английский и итальянский, а также татарский языки», – писал его биограф М. Макаревский.

Выпущенный со степенью магистра в 1817 г., будущий апостол Алтая был направлен в Екатеринославскую семинарию, где выполнял обязанности инспектора, учителя церковной истории и немецкого языка. Здесь он принял окончательное решение о пострижении в монашество, о котором думал еще в Академии, но не решался, предполагая жениться и принять священнический сан.

24 июля 1818 г. Екатеринославским архиепископом Иовом он был пострижен в монашество с именем Макарий. При содействии преосвященного Филарета 20 февраля 1821 г. о. Макарий был назначен ректором в Костромскую семинарию с возведением в сан архимандрита и назначением наместником Богоявленского монастыря.

Оценивая неутомимые и самоотверженные труды Макария по восстановлению обители, синодальное начальство пригласило его в Петербург, чтобы предложить епископскую кафедру. Обер-прокурор Св. Синода князь Голицын сразу оценил богословские и ораторские таланты о. Макария. Его благосклонность к молодому архимандриту проявилась, в частности, в том, что он получил дозволение служить и проповедовать в его домашней церкви. Он был непременным участником вечерних собраний в доме кн. Голицына, на которых познакомился с воззрениями высшего круга лиц, склонных к мистицизму. Обладая удивительным даром слова, о. Макарий в таких собраниях становился центром внимания.

По возвращении в Кострому он почувствовал сильное расстройство здоровья: напряженный четырехлетний труд по восстановлению зданий и строений монастыря подорвал его и без того с детства слабое здоровье. В 1825 г. Св. Синод освободил о. Макария от занимаемых должностей, и он был уволен на покой. В поисках духовного наставника для совершенствования в делании умной молитвы Иисусовой он поспешил в Киевскую Лавру.

По пути в Киев посетил Саровскую пустынь, где встречался с прп. Серафимом Саровским, который принял его с любовью и предсказал, что Господь даст ему тяжелый крест. В Киеве о. Макарий не нашел того, чего искал, поэтому обратился с прошением о переводе его сначала в Китаевскую пустынь, приписанную к Киево-Печерской Лавре, а затем – в Глинскую пустынь. Слава о ее мудром духовном старце о. Филарете Глинском (Данилевском), который был последователем прп. Паисия Величковского и принесенной им с Афона исихастской традиции, распространилась по всей России. Будучи уже известным в России и за ее пределами как основатель Алтайской духовной миссии, архим. Макарий, которого назвали апостолом Алтая, вспоминал старца: «Я хотел среди Глинских братий знакомиться с искушениями, свойственными монашескому общежитию. Это – школа Христова, это одна из светлых точек в земном мире, в которую дабы войти, надлежит умалиться до Христова младенчества». В монастыре он учился отсекать телесные страсти, смирял себя постом и воздержанием, ежедневно исповедовал помыслы своему духовного наставнику. «Глинская пустынь, – по словам его биографа Д. Д. Филимонова, – была для о. Макария последней пристанью, где он, наконец, нашел все, что искал, чтобы приготовиться к высокому и трудному подвигу миссионера».

20 декабря 1829 г. преосв. Евгению, архиеп. Тобольскому, Св. Синод поручил составить миссионерский проект по распространению христианства в Сибири. Тот в свою очередь обратился к Курскому и Архангельскому епископам, а также к архимандритам

Соловецкого и других монастырей с просьбой прислать желающих и достойных к миссионерскому званию. Миссионеры приглашались в Бийский и Кузнецкий округа. Один из насельников Глинской пустыни, иеромонах Израиль, давний знакомый архимандрита Макария по Костромской семинарии, приглашал его поехать в Иркутск, в Кузнецкий округ. Но случилось по-другому. Однажды в обитель приехал друг о. Макария – М А Атлас, обратившийся в Православие из католической веры. В холодной келии он нашел о. Макария, который занимался переводом с греческого на русский язык огласительных слов Феодора

Студита.

«– Что ты, о. Макарий, забился и сидишь тут в темноте? – спросил он его.

– Что же мне делать, когда я так слаб и чувствую, что везде дует? – ответил насельник

– Ты человек просвещенный, тебе надобно других просвещать, а ты засел здесь в темноте. Иди, проповедуй Евангелие сибирским язычникам, вот Святейший Синод ищет такого человека».

Отец Макарий сослался было на слабость здоровья, но высказанная мысль глубоко проникла в его душу. Это был призыв от Господа последовать за Ним, как некогда это сделали святые апостолы, будучи призваны Спасителем. Имея разностороннее образование и приняв обеты монашества, о. Макарий, будучи одаренным проповедником и знатоком многих языков, взял этот тяжелый крест апостольства и миссионерства, чтобы Светом

Христовым просвещать язычников Алтая. Именно об этом тяжелом кресте пророчески говорил ему прп. Серафим Саровский во время их встречи.

Через три дня о. Макарий обратился за советом к о. Филарету, который одобрил его намерение стать миссионером и благословил его на этот подвиг. Митрополит Филарет

Московский также был доволен выбором о. Макария. Он подтвердил, что ему надо ехать не в Иркутск, а в Бийский округ Тобольской епархии. В Бийске, миссионерском форпосте на Алтае, где позднее была основана кафедра миссионерского епископа, прп. Макарий положил начало своего миссионерского служения. На третий день по приезде в город к нему явились два алтайца-язычника, говорившие по-русски, он начал обучать их истинам христианской веры. Спустя некоторое время к нему пришел старик-алтаец из крещеных и пригласил в селение Улалу, в 100 верстах от Бийска, чтобы совершить крещение молодого алтайца по имени Элеску. О. Макарий крестил его с именем Иоанн. Видя, однако, что тот нетверд в вере и опасаясь, что его отец-язычник вновь возвратит его к шаманизму, он взял его с собою в Бийск Здесь все члены миссии дружно помогали своему первенцу укрепиться в православной вере. Этот знаменательный день, 7 сентября 1830 г., когда был крещен первый алтаец, можно считать началом истории Алтайской духовной миссии, которая сыграла выдающуюся роль в истории миссионерского служения Русской Православной Церкви.

Величайшей заслугой основателя Миссии было создание алтайской письменности, которая учитывала различные говоры и наречия алтайских племен.

Изучив теленгутский язык, Макарий составил словарь и грамматику, а затем перевел

Евангелие, отрывки из Апостола, псалмы и некоторые церковные песнопения. На алтайский язык были переведены отрывок из книги Бытия о жизни св. праведного Иосифа, краткое изложение священной истории и катехизис, Символ веры и десять заповедей с толкованиями, тексты молитв и вопросы при св. крещении и исповеди. Таким образом, коренное население Алтая впервые получило возможность обучаться грамматике, читать

Св. Писание и понимать православное богослужение на родном языке.

Приезжая в горные селения и станы, о. Макарий проповедовал Евангелие и по просьбе христиан-алтайцев совершал различные требы – крестил младенцев, исповедовал и причащал Св. Таин, напутствовал умирающих, а также служил положенные вечерню, утреню и часы в тех местах, где имелись часовни.

Слух о добром русском батюшке, который не только проповедует и крестит, но и помогает в разных житейских делах и нуждах, быстро разнесся между язычниками, кочевавшими около Бийска. Они сами стали приходить к о. Макарию, чтобы послушать Слово Божие на своем родном языке и принять крещение. Но он крестил не сразу, а только убедившись, что человек искренно уверовал и после предварительного оглашения или катихизации.

В 1831 г., объезжая кочевья алтайцев, о. Макарий посетил селение, которое называлось Сандынский форпост. Здесь он превратил свою походную церковь в часовню и по просьбе жителей прожил у них весь Великий Пост, совершая постовые службы, а также исповедуя и причащая Св. Таин. На светлый праздник Пасхи о. Макарий совершил торжественное богослужение. При этом церковные песнопения исполняли местные женщины-алтайки, которых он предварительно обучил церковному пению.

В мае 1831г. было выбрано место для устройства первого миссионерского стана в деревне Майма. Но в 1934 г. центр Миссии был перенесен в Улалу. Улала (нынешний Горно-

Алтайск) – главное селение Алтая, куда сходились пути кочевых племен, было избрано о. Макарием как центральное место для устроения Миссии, поскольку было удобно по своему месторасположению и для обучения новокрещеных алтайцев, а также для распространения проповеди среди других татарских племен, таких как, например, калмыки.

За период пребывания о. Макария на Алтае он и его сотрудники обратили в Православие 675 человек – 366 мужчин и 309 женщин. Необходимо было не только наставить их в вере и крестить, но и привить им навыки оседлой жизни, научить строительству домов, земледелию, ремеслам, предоставить соответствующую материальную помощь и инвентарь. С этой целью были созданы поселения для обращенных алтайцев в Улале, Майме, Верхних и Нижних Карагушах, Мыюте и др. Была хорошо продумана система миссионерской работы, которая предусматривала учет индивидуальных способностей и душевного развития при оглашении инородцев, подбор восприемников, которые способны были научить крещаемых навыкам оседлой жизни.

В 1838 г. в Майме было закончено строительство больницы, первой в истории миссии Русской Православной Церкви, здесь же был создан приют для бездомных.

Каждое воскресенье и в праздничный день о. Макарий при посредстве толмача проводил беседы с новопросвещенными алтайцами на религиозно-нравственные темы.

Пешком и верхом на лошади, осенью и в весеннюю распутицу о. Макарий отправлялся к своей алтайской пастве. Он искренне полюбил своих духовных детей, проявляя заботу не только об их духовном благе, но и об их благосостоянии. Старался он и о том, чтобы приучить кочевников Алтая к оседлой жизни и навыкам земледелия. Заботами о. Макария в Улале и других поселениях крещенных алтайцев были построены дома вместо кочевых юрт, приобретался домашний скот и все необходимое для ведения домашнего хозяйства. В письмах к своим знакомым о. Макарий просил прислать ему семян овощей, лекарственных трав и цветов. Для миссионеров он выписывал русскую и иностранную литературу, земледельческий журнал, книжки по сельскому хозяйству и овцеводству, земледельческой химии Павлова, сельскохозяйственные орудия.

Смысл миссионерской программы о. Макария состоял в том, чтобы сделать «инородца» грамотным, приобщить к культуре и оседлому образу жизни и хозяйствованию. Миссионер должен был знать алтайский язык, основы естественных наук и медицины. На опыте своей миссионерской деятельности на Алтае в 1839 г. о. Макарий разрабатывает специальный проект расширения и реформы миссионерского дела в России – «Мысли о способах к успешному распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе». В соответствии с этим проектом он предлагал учредить в Казани миссионерский центр и создать «особый миссионерский институт- монастырь со строгим общежительным уставом, но и с довольно пестрой учебной программой». О. Макарий хотел познакомить своих сотрудников с основами сельского хозяйства, а также с ланкастерской системой школьного образования.

При Св. Синоде предполагалось образовать Российское миссионерское общество, которое бы ведало: а) обучением юношей и девушек миссионерскому делу и б) подготовкой самих миссионеров. Предполагалось издавать «Вестник Российской Церкви», в котором помещались бы биографии выдающихся деятелей Российской церкви новейшего времени, слов и поучений пастырей и учителей. Отец Макарий высказал мысль о необходимости послать двух одаренных выпускников духовных академий в христианские государства для ознакомления с тамошними церковновоспитательными заведениями, с образованием и деятельностью миссионеров. Тех, кто готовится к миссионерскому служению, необходимо посылать по России для посещения училищ, монастырей и лавр, чтобы они могли участвовать в просвещении живущих в России магометан, евреев и язычников. Они должны вести дневник во время своего путешествия, в который записывать свои наблюдения и важные для общества события.

Архим. Макарий впервые организовал работу с новообращенными женщинами.

В Миссии был создан институт женщин – «помощниц». Сестры женской общины под руководством сотрудницы Миссии Софии де Вальмон обращали в христианство алтайских женщин и готовили их ко св. крещению. Они же помогали им в болезнях и при родах, приучали к опрятности, чистоте и ведению домашнего хозяйства. С их помощью детям делались прививки от оспы. В школе сестры учили и воспитывали новокрещенных девочек, обучали их рукоделию.

Миссионеры трудились, не щадя себя, получая ничтожную зарплату, поскольку средства Миссии с самого ее основания были ничтожны. Весь свой магистерский оклад о. Макарий тратил на нужды Миссии. Все лишения, стеснения и ограничения не могли повлиять на дух прп. Макария, и он всегда решительно принимался за дело, когда этого требовало дело Миссии.

Макарий выступал против казенности и стандартности в делах Миссии. В одном из своих писем он высказал следующее опасение: «Одного боюсь: не дали бы в сотрудники вам тамошнего белого духовенства. Все испортят. Домогайтесь, чтобы Миссия ваша состояла из отрешенных от мира миссионеров».

Особое внимание о. Макарий уделял обучению и воспитанию детей, созданию для них школ и приютов. Были построены три училища: два для мальчиков и одно – для девочек

Детей обучали славянскому и русскому языкам, Закону Божию, церковным песнопениям и начальной арифметике. Стараниями миссионеров была устроена богодельня в Майме, в селениях построены церкви и деревянные дома, куда из кочевых аилов переселялись алтайские христиане.

Убедившись в неэффективности современных ему букварей и печатных азбук для обучения в начальных школах, о. Макарий составил свой букварь и отправил рукопись к митрополиту Филарету. Обладая исключительной способностью к языкам, о. Макарий быстро овладел разговорным алтайским языком, разработал для него алфавит и составил лексикон из 3000 слов.

Здесь, на Алтае, он начал свой знаменитый перевод Библии на современный русский язык Св. Синод позволял переводить Св. Писание на языки «инородцев», когда речь шла об обращении их в христианство, но переводы на русский язык были запрещены. Изданная Библейским обществом в 1826 г., русская Библия была арестована и сожжена.

Архим. Макарий считал необходимым ознакомиться с существующими переводами

Библии, дабы сличить их с подлинником и убедиться в правильности перевода. Для этого ему пришлось сначала изучить немецкий, французский и английский языки. Окончив без всякой посторонней помощи этот колоссальный труд, он представил его Св. Синоду, ходатайствуя о разрешении обнародовать его путем печати, на что Св. Синод не согласился. Перевод свой он, по желанию покойного Московского митрополита Филарета, передал сему последнему на хранение. Св. Синод предупреждал упрямого миссионера, что он «переступает пределы своего звания и обязанностей и входит в суждения, несогласные с решением уже принятым по сему вопросу высшей властью». На о. Макария была наложена епитимия: он должен был в течение шести недель каждый день служить литургию в домовой церкви епископа Томского. Такое наказание очень порадовало «упрямого» миссионера и он счел его за милость Божию. Ему казалось очень странным, что служение литургии в Петербурге считается для священника наказанием.

Что же касается идеи о. Макария построить храм с тремя приделами, где могли бы молиться православные, католики и лютеране, то это скорее свидетельство его веротерпимости, чем стремления объединить все христианские конфессии. Веротерпимость в сочетании с верностью Православию является отличительным свойством истинного православного благовестника.

Сильная боль в груди, ослабление зрения так, что по вечерам он уже не мог ни читать, ни писать, побудили о. Макария просить об увольнении на покой. Его влек к себе Иерусалим, чтобы там, на Св. Земле, провести остаток дней и при помощи какого-нибудь образованного раввина вновь пересмотреть свой перевод Библии. 8 мая 1844 г. он получил положительный ответ Св. Синода и одновременно новое назначение настоятелем в Волховский Оптин Троицкий монастырь. 4 июля, в день отъезда из Улалы, к зданию Миссии собралось множество духовных чад из его алтайской паствы, чтобы проститься со своим духовным отцом, наставником и начальником. Едва ли можно передать те чувства любви и печали, признательности и тягости разлуки, которые наполнили сердца о. Макария и Богом данной ему паствы. Он уезжал с Алтая, но душою и помыслами навсегда остался там. Алтайцы с плачем и рыданиями провожали его от мест своих кочевий по дороге к Бийску.

Отец Макарий основал Алтайскую миссию и пробыл в ней 14 лет (1830–1844) в величайшем подвиге апостольского служения. «Миссия была для Макария подлинным апостольским подвигом... История Алтайской миссии при Макарии, – это один из самых героических и святых эпизодов в нашей истории», – писал прот. Г.П. Флоровский.

Состав Миссии в 1844 г., кроме ее начальника, о. Макария, насчитывал 15 человек:

2 иеромонаха, 3 священника, 3 семинариста-выпускника, 2 выпускника духовного училища,

1 ветеринар, 4 сотрудника.

В Болхове начался новый период миссионерской деятельности о. Макария. Объектом ее здесь были не алтайские язычники-инородцы, а коренные россияне, и в отличие от

Алтайской миссии эта внутренняя миссия была направлена на духовное просвещение русских православных христиан. По своей духовной жизни россияне мало чем отличались от алтайцев и нуждались в проповеди Евангелия не меньше чем язычники. Глубокое невежество горожан Волхова сильно огорчило и взволновало о. Макария. Вместо заслуженного отдыха он все оставшиеся силы отдавал просвещению и духовному окормлению местных жителей: со свойственной ему ревностью проповедовал в церкви, разъяснял народу смысл Св. Писания и давал наставления всем, кто приходил к нему за советом. Жители Волхова признали в нем доброго и мудрого наставника, так что в монастыре с утра до вечера к о. Макарию толпился народ. К нему шли за советом, утешением и наставлением. «Всех он, родимый, – рассказывает местный горожанин, купец Попов, – принимает, со всеми беседует, да как сладко, как умно беседует. Заслушаешься, батюшка! Это нам отца роднаго послал Господь!»

Главной темой проповеди о. Макария была любовь к ближним, к бедным и убогим, к страждущим и изнемогающим под тяжестью жизненных невзгод. Просвещая словом и делом, прп. Макарий особо заботился о детях. Его келия превратилась в постоянную школу для детей.

Он сильно скорбел о том, что современные ему духовные пастыри мало заботятся о просвещении своих пасомых. «Зачем мы, духовные пастыри – часто повторял он, – так нерадим об образовании духовных овец, от Бога нам вверенных? Зачем не сближаемся с ними, как отцы с детьми, не входим к ним в дома для беседы, не учим их на площадях и улицах, на полях и лугах? Зачем не растолкуем им даже молитвы Господней, не переведем для них по-русски Слова Божия?» Современники отмечали силу воздействия его слова и дар прозорливости. Особенно эти духовные дары проявились в последние годы его жизни и служения в Волховском Оптином Троицком монастыре.

Наконец давняя мечта о. Макария осуществилась: Св. Синод разрешил ему путешествие в Палестину. Но перед самым отъездом, когда все сборы были окончены и о. Макарий распростился с болховитянами, он простудился и смертельно занемог. 3 мая, после ужина, он почувствовал себя нехорошо и не смог принять всех желавших видеться с ним. Настала та великая и торжественная минута, которую, еще будучи на Алтае, описывал он сам: «Придет время, когда и меня позовет к себе Господь: Макарий!

– Я, Господи!

– Иди сюда!

– И стряхнет гнилую плоть мою...»

В показаниях очевидцев, сохраненных в записках келейника (Орлова), засвидетельствовано явление небесного света, разлившегося вокруг умирающего, и видение воспаряющей фигуры молящегося архимандрита. Удивительна была кончина этого великого труженика и праведника. Лежа уже недвижимым на смертном одре, он вдруг приподнялся и проговорил: «Свет Христов просвещает всех». Это были его последние слова, но в них была вся его жизнь и упование. Соборный монастырский колокол возвестил жителям Волхова, что их батюшки-настоятеля не стало в живых. Народ со всех сторон стал стекаться в монастырь, чтобы отдать своему духовному отцу и наставнику последний долг.

После смерти Макария митрополит Московский Филарет написал: «Макарий был истинный слуга Христа Бога». Большие знания сочетались в нем с чистотой души, простотой, искренностью и самоотверженностью. Он во многом опередил свой век, и некоторые его идеи не могли быть в полной мере поняты и приняты.

Почитатель о. Макария, белевский протоиерей В.М. Знаменский свидетельствует в письме о. Илие Ливанскому: «Внимательное прочтение присланной мне вами книги еще более усугубило мои чувства к этой великой и замечательной в истории Российской иерархии личности... Это в полном смысле Российский апостол, которому в ревности распространения в нашем отечестве христианской веры и благочестия нет примера.

Это беспримерный труженик просвещения народа. Духовным образованием своим и просвещением он чуть ли не на целое столетие опередил наших передовых архипастырей и пастырей, сделав огромный вклад в духовную литературу своими драгоценными сочинениями».

На юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. прп. Макарий (Глухарев) был прославлен как общечтимый святой. До этого он почитался только в сонме Сибирских святых. Его знают и почитают в Москве и Петербурге, Киеве и Костроме, Казани и Екатеринославле, в Томске и Иркутске, но главным образом на Алтае и в Волхове. Его духовное наследие принадлежит Вселенской Церкви.

Труды

Записки за 1861 год. М., 1862.

Мысли о способах к успешному распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе. М., 1894.

Литература

Из духовного наследия алтайских миссионеров: сборник Новосибирск, 1998.

МакаревскийМ. Жизнеописание архимандрита Макария (Михаила Глухарева), основателя Алтайской миссии.

СПб., 1892.

Макарова-Мирская А. Апостолы Алтая: Сб. рассказов из жизни алтайских миссионеров (с 39 портретами,

72 видами Алтая и виньетками). М., 1997.

Материалы для биографии основателя Алтайской миссии архимандрита Макария. М., 1892.

Некоторые черты из жизни основателя Алтайской миссии архим. Макария Глухарева во время пребывания его в Волховском Оптином монастыре Орловской епархии. Орел, 1897.

Отчет Алтайской духовной миссии за 1911 г. Томск,

1912.

Патерик новоканонизированных святых. Преподобный Макарий Алтайский (Глухарев)// Альфа и Омега,

2001, № 4.

Письма архимандрита Макария Глухарева, основателя Алтайской миссии: С биографическим очерком... /

Под ред. К В. Харламповича. Казань, 1905.

Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1983.

Харлампович КВ. Архимандрит Макарий Глухарев. СПб., 1905.

Ястребова И. Краткие сведения о жизни и деятельности архимандрита Макария, основателя Алтайской духовной миссии (К 100-летию со дня рождения – 8 ноября 1792 г.). Бийск, 1893.

Апостол Японии родился 1 августа 1836 г. в селе Березе Смоленской губ. в семье диакона.

В пятилетием возрасте остался сиротой: от тяжелой крестьянской жизни и болезней умерли его благочестивые родители. Много лишений испытал Иван во время учебы в школе и семинарии. В 1856 г. Иван Касаткин с отличием окончил Смоленскую духовную семинарию и на казенный счет был принят в Петербургскую духовную академию. Ко времени окончания учебы в Академии Иван, проходя мимо доски объявлений, прочитал о предложении Св. Синода отправить одного из выпускников Академии настоятелем в посольскую церковь в Японию. Иван записался в уже имеющийся список сокурсников. А на всенощной службе в академическом храме услышал голос Божий, призывающий его к миссионерскому служению, и твердо решил, что должен ехать в Японию не женатым священником, а монахом. Начальство поддержало его кандидатуру, и 24 июня 1860 г. Иван был пострижен в монашество с именем Николай, 29 июня, в день святых первоверховных апостолов Петра и Павла, был рукоположен в иеродиаконы, а 30 июня, в день Собора 12 Апостолов – престольный праздник академической церкви, – во иеромонаха с назначением быть настоятелем русской консульской церкви в Японии.

Ехать пришлось через всю Сибирь. В Николаевске-на-Амуре о. Николай остановился, чтобы переждать зиму. Здесь он встретил великого миссионера, свт. Иннокентия Вениаминова, который принял отеческое участие в судьбе своего молодого коллеги, наставляя и готовя его к предстоящему служению в Японии. По своей выкройке он сшил ему красивую рясу и подарил свой бронзовый крест за Севастопольскую кампанию. «Оно хоть и не совсем по форме, да все-таки крест, а без него являться к японцам не годится. Да и не одни японцы и европейцы будут смотреть».

К концу XVII в. христианство в Японии официально было ликвидировано. До 60-х гг.

XIX в. еще действовали законы, запрещающие принимать христианство. Официально они были отменены в 1873 г. Япония только что была открыта для европейцев. Японцы не просто чуждались европейцев, но и прямо ненавидели их. Нередко из-за угла рубили европейцев саблями, бросали в них камнями. Жизнь была вообще неспокойная и даже опасная. Поэтому на первых порах деятельность о. Николая ограничивалась церковными службами и исполнением треб для русских – консульских служащих и моряков российского флота, заходивших на военных судах в незамерзающий порт Хакодате. Домовая церковь была освящена во имя Воскресения Господня.

У инославных христиан тогда еще не было духовных лиц и многие больные звали его, ища духовного утешения. Все христиане без различия исповеданий сплотились вокруг о. Николая.

Скоро, однако, японцы привыкли к европейцам, в страну приехали протестанты и католики. Иером. Николай начал усиленно изучать язык и литературу японцев, а затем буддизм. Он приглашал к себе бонз (буддийских служителей) и с их помощью читал буддийские книги. За 8 лет упорной и систематической работы и постоянного общения с японцами о. Николай достиг удивительного знания японского разговорного и книжного языка. Освоившись с языком, он начал присматриваться и к жизни: ходил по домам, знакомился с жителями Хакодате. Не пропускал случая посетить какого-нибудь заезжего рассказчика. В Японии существует особая профессия: рассказчик Слушать такого рассказчика полезно не только для практики в языке, но главным образом для изучения жизни, характера и мировоззрения этого народа, понимания его заветных дум и идеалов. Николай слушал буддийских проповедников, посещая языческие храмы. На приемах, обедах и собраниях он всегда был веселым собеседником и рассказчиком. Японская пресса писала, что о. Николай знал Японию лучше самих японцев.

С 6 часов утра до 12 дня свт. Николай ежедневно занимался церковными делами, читал и отвечал на письма верующих. Он следил за публикациями Миссии в периодических изданиях, сам редактировал их и был в курсе всей текущей государственной жизни Японии, о которой узнавал из японской прессы. Регулярно читал английские газеты. Он изучал также историю, литературу, философию и религию. «Один Господь знает, – признавался позднее свт. Николай, – сколько мне пришлось пережить мучений в эти первые годы. Все три врага спасения – мир, плоть и диавол – со всею силою восстали на меня и по пятам следовали за мной, чтобы повергнуть меня». Доброта, отзывчивость и кротость иеромонаха Николая постепенно победили все трудности. Японцы почувствовали в нем друга, и он стал желанным гостем во многих домах. «Вначале завоевать любовь, а потом нести слово!» – таково было правило всей деятельности «Апостола Японии». Он с глубоким уважением относился к религиозным чувствам японцев, не порицал и не поучал последователей буддизма и их бонз. Более того, среди буддийского духовенства у него были друзья.

Многолетний подвиг изучения Японии и японского языка убедили его в том, что Япония уже созрела к принятию христианства. «Чем больше я знакомлюсь со страной, тем больше убеждаюсь, что очень близко то время, когда слово Евангелия громко раздастся там и быстро пронесется из конца в конец империи».

К сыну консула ходил учитель фехтования Савабе, синтоистский жрец и самурай, который с ненавистью относился ко всем иностранцам, и особенно неприветливо к о. Николаю. Однажды этот самурай зашел к о. Николаю в комнату.

– За что ты на меня сердишься? – спросил его о. Николай.

– Вас иностранцев нужно всех перебить, вы пришли сюда выглядывать нашу землю.

А ты со своею проповедью всего больше повредишь Японии, – злобно ответил Савабе.

– А ты знаешь, какое мое учение?

Савабе признался, что ничего не знает о христианстве.

– А разве справедливо судить, а тем более осуждать кого-нибудь, не выслушавши его?

– Ну, говори, – сказал самурай, скрещивая руки на груди (обычная поза японца, когда он что-нибудь обдумывает или просто сердится молча).

О. Николай стал говорить ему о Боге, о грехе, о душе и ее бессмертии. В глазах Савабе появился интерес. Немного погодя он достал из рукава халата книжку для заметок и карандаш и начал записывать слова о. Николая. Ушел он, глубоко задумавшись и обещая придти еще раз. Так было положено начало православной проповеди в Японии. Савабе стал ходить к о. Николаю все чаще, задавая новые вопросы о христианском учении.

Через некоторое время о. Николай дал ему Новый Завет. «Открыто читать эту книгу я не мог, – рассказывал потом на соборе сам Савабе, – а читать хотелось. Вот я и выдумал читать в то время, когда совершал службы в своем мия (синтоистском храме). Положишь перед собой Евангелие вместо языческого служебника, да и читаешь, постукивая в обычный барабан. Никто и не думает, что я читаю иностранную ересь». Савабе решил бросить свое жречество и креститься. Тайно совершен был обряд крещения, и Савабе получил имя Павла. Возгоревшись ревностью веры во Христа, он стал обращать в христианство своего приятеля – врача Саваи. Отец Николай как мог помогал ему, когда у того не находилось аргументов в споре о вере. Наконец оба, Павел и его приятель, пришли к о. Николаю. Саваи был крещен с именем Иоанн.

Савабе и его друзья стали устраивать у себя дома катихизаторские собрания, и к весне 1868 г. насчитывалось уже до 20 мужчин и женщин, готовых принять крещение. Однако в Нагасаки началось гонение на христиан-католиков и чтобы сохранить свою паству, иером. Николай решил послать своих учеников в дальние области, предварительно совершив крещение над ними.

В 1868 г. о. Николай отправился в Россию, чтобы испросить благословение Св. Синода на открытие православной миссии в Японии. 6 апреля 1870 г. при содействии со стороны свт. Иннокентия, в то время митрополита Московского и председателя Православного миссионерского общества, Миссия была учреждена. Иеромонах Николай был назначен ее начальником с возведением в сан архимандрита. К нему присоединились еще три иеромонаха и три псаломщика.

Для образования Миссии, по мнению о. Николая, требовалось дополнительно три священнослужителя из числа выпускников духовных семинарий или академий и один причетник, что позволило бы открыть 4 миссионерских стана: в «колыбели христианства» – г. Нагасаки, на острове Хонсю – в г. Иокогама или, что было бы еще лучше, – в бывшей сегунской столице г. Эдо, и в г. Хего, а для северных районов страны – в г. Хакодате, где уже имелась церковь при русском консульстве. Для финансирования Миссии требовалось 10 тыс. руб. единовременно и 6 тыс. руб. на ежегодное содержание. Эти средства были необходимы для строительства домов для миссионеров и выплаты им жалованья.

Возвратившись в Японию в марте 1871 г., о. Николай был обрадован значительными успехами проповеди своих первых учеников, которые умножили число верующих В 1872 г.

Миссия была перенесена в Токио, где был куплен участок земли для строительства храма.

Тогда же к архим. Николаю прибыл помощник, иеромонах Анатолий, выпускник Киевской духовной академии. Оставив его в Хакодате, отец Николай сам переехал в столицу Японии

– Токио. Пришлось все начинать заново: подыскивать помещение, преодолевать недоверие и вражду населения. Но и здесь, как в Хакодате, вскоре бонзы стали его первыми друзьями. Проповедь в Токио шла успешно.

В апреле 1872 г. в Хакодате проходил первый в истории Японии православный церковный Собор, на котором представители христианских общин из Сэндая, Хакодате,

Токио, Нагоя и других районов страны рассказали об общем состоянии дел на местах, поделились мнениями о перспективах распространения Православия на японской земле и избрали из своей среды кандидатов для рукоположения в священнический и диаконский сан. На Соборе было принято решение продолжить практику созыва соборов ежегодно.

В 1875 г. в Хакодате приехал преосвященный Павел (Попов), епископ Камчатский,

Курильский и Алеутский, чтобы рукоположить Павла Савабе в священнический сан, а

Иоанна Сакаи – в диаконский. Через три года было уже 6 священников из японцев, 27 катихизаторов и 50 помощников. Теперь нужен был свой епископ, чтобы рукополагать других священнослужителей.

В 1879 г. в Токио при Миссии были созданы 4 училища: катехизаторское, семинария, женское и причетническое. В катехизаторское училище принимали учеников в возрасте от 18 до 60 лет с рекомендацией и личным ручательством местных катихизаторов. Семинария была любимым детищем епископа Николая. Сюда принимались лица от 16 до 60 лет. Обучение длилось 6 лет.

В 1875 г. в Миссии было основано женское духовное училище, которое призвано было готовить жен для духовенства, понимающих и разделяющих стремления своих мужей.

Видя успехи Миссии в Японии, Св. Синод нашел нужным назначить туда епископа.

Лучшим и единственным кандидатом на эту кафедру мог быть только архим. Николай.

Второй и последний раз о. Николаю пришлось совершить путешествие на родину. 30 марта

1880 г. в Петербурге, в Троицком соборе Александро-Невской Лавры состоялась его хиротония во епископа, которую возглавил митрополит Новгородский и С.-Петербургский

Исидор с сонмом архиереев.

В 1884 г. в Токио начали строительство Воскресенского собора по проекту русского архитектора М. А. Щурупова. К 1891 г. строительство собора в честь Воскресения Христова было закончено. На торжестве освящения присутствовало 19 японских священников и более четырех тысяч христиан. Новый храм вполне соответствовал мысли владыки Николая. В нем было много света, а его вид на вершине высокого холма был величественным. Японцы гордятся им, и каждый турист, бывающий в Токио, считает своим долгом посетить «храм Николая».

Тяжким испытанием для Православной Церкви в Японии стало время русско-японской войны 1904–1905 годов. Патриотический подъем вызвал среди японцев ненависть к русским и к «русской вере». Свт. Николай учил тогда своих духовных чад, что «истинный христианин должен быть истинным патриотом». Поэтому он благословлял православным японцам молиться о даровании победы их императору, сам же пока шла война не участвовал в общественном богослужении, потому что, будучи русским, не мог молиться о победе Японии над его отечеством.

Православная Церковь в Японии выдержала испытание войной. Неоценима была помощь русским пленным, которую организовал свт. Николай и в которой активно участвовали православные японцы. По окончании войны авторитет свт. Николая и созданной им Православной Японской Церкви стал общепризнанным. В 1910 г. во время празднования 50-летнего юбилея его служения в Японии свт. Николай был возведен в сан архиепископа. Миссионерская и духовно-просветительная деятельность свт. Николая получила высокую оценку со стороны императора Японии и губернатора Токио. Об этом же свидетельствуют многочисленные публикации в японской прессе.

Перевод на японский язык Св. Писания и богослужебных книг занимал все свободное время Святителя на протяжении 30 лет его миссионерского служения. Эта работа не прекращалась до дня его кончины. Перевод на японский язык архиеп. Николай считал самым важным делом миссионерской работы. «Печатное слово должно быть душой миссии», – писал свт. Николай.

Миссия издавала несколько журналов, имела хорошую библиотеку, которая содержала не только духовную, но и научную и светскую литературу. Научные работы свт. Николая публиковались во многих журналах в России. В журналах печатались переводы и работы японских авторов, в основном из числа молодых людей, окончивших русские духовные академии.

Деятельное участие в издательстве Миссии принимало основанное свт. Николаем

«общество переводчиков», знакомившее соотечественников с русской и европейской литературой – религиозной и художественной. Святитель благословлял и переводы светских произведений: «Узнав русскую литературу, узнав Пушкина, Гоголя, Лермонтова, нельзя не полюбить России».

Научные труды свт. Николая, опубликованные в ряде церковных и светских журналов, стали ярким явлением в отечественном востоковедении. В очерке «Япония с точки зрения христианской миссии» свт. Николай представил картину жизни токугавского общества в последний период сегуната и предсказал в недалеком будущем процесс объединения страны под легитимной властью императора, который сможет открыть ее для свободного посещения. В 1881 г. свт. Николай был избран почетным членом Казанской духовной академии, а 28 сентября 1900 г. – почетным членом Московской духовной академии.

Яркий пример архипастырской любви – самоотверженное служение свт. Николая русским пленным. Под его руководством православные японцы образовали Общество духовного утешения военнопленных. Архипастырь специально рукоположил несколько священников и послал их в лагеря военнопленных для совершения там богослужения, устраивал сборы в пользу раненых, снабжал их книгами, иконами, крестиками, сам неоднократно приходил к пленным со словами утешения.

Атмосфера вокруг созданной им Миссии и японского православия стала иной – переполненной любовью, уважением и доверием. Юбилей 50-летия служения свт. Николая был торжественно отпразднован всей Японской церковью. Маститый архипастырь согласился отмечать свой юбилей только потому, что знал – японцы любят многолюдные собрания и торжество послужит большему распространению веры Христовой в Японии. Тогда Владыка сказал: «Есть ли какая-нибудь заслуга у сохи, которою крестьянин вспахал поле? Разве может она хвалиться: «Глядите-ка, православные, что я наделала!»... Хорошо вспахано. Разве кто-нибудь скажет: «Хорошо соха вспахала ». Все скажут: «Молодец мужичок. Ловко вскопал». Так и здесь... Николай. Сергей. Роль наша не выше сохи. Вот крестьянин попахал, соха износилась. Он ее бросил. Износился и я. И меня бросят. Новая соха начнет пахать. Так смотрите же, пашите! Честно пашите! Неустанно пашите! Пусть Божье дело растет!

А все-таки приятно, что именно тобой пахал. Значит, и ты не заржавел. Значит, за работой на Божьей ниве и твоя душа несколько очистилась. И за сие будем всегда Бога благодарить».

Посвятив себя всецело апостольскому служению в Японии, свт. Николай оставался преданным сыном своей Родины. Изучив историю японо-русских отношений, он не мог оставаться безучастным к вопросу о сближении между Японией и Россией.

Дело христианской миссии было для него не односторонним движением западно-европейской культуры, что отличало католическую и протестанские миссии, а стремлением выстроить мост для двустороннего движения, которое поможет общению и сближению культур и народов Японии и России. «Жизнь человеческая, – писал он в статье «Япония и Россия», – по преимуществу, жизнь духа, и только в области духовной могут быть связаны и отдельные люди, и целые народы истинно прочной связью. В этом отношении духовная миссия, преследующая и обязанная преследовать только духовные, но никак не мирские цели, имеет тем не менее и важное политическое значение. Счастлива будет

Япония, если она, помимо католичества и протестантства, прямо примет истинное христианство. Избежит она и папского гнета, и вмешательства в государственные дела ее, избежит и протестантского дробления, и вновь религиозного разложения наподобие того, какое она переживает ныне. Только истинное, неиспорченное людьми Христово учение, по мере того как оно проникает в умы, сердца и жизнь людей, дает прочную, непоколебимую основу и государственной стойкости, и благосостоянию».

Свт. Николай основал школу для изучения японского языка русскими мальчиками, которые специально для этого направлялись из Восточной Сибири.

Учиться в Японии было чему, прежде всего упорству в достижении своих целей и стремлению и настойчивости в овладении различными познаниями. На пути сближения

России и Японии свт. Николай старался привить своей японской пастве любовь и интерес к изучению русской культуры и литературы, в том числе и благодаря переводам.

Архиеп. Никон (Рождественский), духовный собеседник и друг свт. Николая, который долгое время был с ним в переписке и не только читателем изданных им журналов

«Троицкие листки» и «Богословский Вестник», но и автором этих изданий, в своих «Дневниках» приводит письмо Святителя от 10 июня 1911г.: «Примите сердечную благодарность за «Троицкое Слово». Ваши дневники писаны кровью Вашего сердца и вызывают скорбь и боль сердца, когда читаешь их; они точно анатомическим ножом вскрывают нагноения, которыми страдает наше бедное отечество. Весьма желательно, чтобы они изданы были отдельною книгою и получили возможно широкое распространение. Польза будет великая: благочестивых они будут возбуждать к подобным же иеремиадам, каждого в своем кругу, колеблющихся утверждать, отчаянных ... спасать от гибели... Хотелось бы одного, именно, чтобы Вы, нисколько не умаляя силы Ваших обличений, растворяли их некоторым утешением. Такой пример подают пророки. Они свои грозные и громовые прещения всегда оканчивают утешениями. Правда, им, за нависшими тучами современных им пороков, всегда виделся Свет Христов, и на него именно они указывали, как на утешение. А нам разве не видится вдали или, по крайней мере, не грезится светлое будущее России? Ужели Господь создал такой многочисленный народ и вместе такое необъятное тело Церкви только для того, чтобы отдать его на съедение червям? Разве Россия развила все свои силы на таланты, заложенные в ее организме, и изжила их? Нет: по всем признакам она молодое историческое тело, возрастающее на смену стареющих организмов. Думать иначе было бы хулою на Промысел Божий. Тогда отчего же и мрачно смотреть? Молодому организму свойственны разные болезни: и корь, и оспа, и расстройство желудка от незрелых или несвежих плодов, и ушибы, и поранения, и разное другое. Все это и есть ныне с Россиею. А прежде этого не было? Или было меньше? Полноте! Несколько в другом роде, но, пожалуй, было и побольше. Припомните так близкие к нам еще времена барщины, с ее жестокостями, ее безнравственностью, ее бесшабашным произволом; бросьте взор дальше, когда собак называли именем патриарха, и дальше – до беспросветной татарщины и беспрерывной эгоистической распри князей. Когда же было лучше? Никогда. Если сложить сумму добра теперь, под лучами Божией Благодати, разлитого по всему миру России, и сравнить с сумою такого же добра какого хотите периода прежних времен, то, наверное, окажется теперь значительный перевес, как и подобает в возрастающем организме. Я отнюдь не веду речь к тому, чтобы теперь не следовало обличать пороки. Напротив, непременно нужно строго обличать, беспощадно греметь прещениями, вот так, как Ваше Преосвященство делаете, и нужно, чтобы во всех концах России явились такие строгие обличители с огненными речами и прещениями. Пусть иеремиады гремят неумолчно, и по всей России, но пусть они, как у Иеремии, Исайи и иных, растворяются и словом утешения. Пусть каждое прочтение этих иеремиад сопровождается не поникновением головы с печалью и унынием, а бодрым поднятием ее и решимостью при Божией помощи исправиться, обновиться, выйти на полный свет Божий...»

Так светло смотрел в будущее России святитель Японский Николай. А из такого взгляда на судьбы России и других народов делал вывод, что кончина мира еще далеко-далеко, может быть, на несколько тысяч лет отдалена от нас...

Можно разделять или не разделять его взгляд, но нельзя отказать ему в обоснованности: это не поверхностный взгляд обыкновенного образованного человека, а продуманное, строго проверенное слово того, кто всю свою жизнь отдал великому делу Царствия Божия среди одного из тех народов, которые давно ждут пришествия к ним Царствия Христова. 52 года тому назад пришел он в языческую Японию, где тогда преследовали христиан, овладел японским языком, стал переводить Священное Писание, а потом и богослужебные книги на этот язык, – через 10 лет у него уже был сотрудник- японец, а через 53 года – 35 000 православных христиан, сердечно ему преданных, веру свою в делах являющих, истинных сынов Царствия Божия. Но и этого мало: даже среди язычников он заслужил не только уважение, но и любовь: в столице этих «седящих во тьме» сынов мира сего лукавого стоило произнести его имя: «Никорай» (японцы не могут выговорить букву «л»), как японец улыбался и готов был к услугам русского, чтобы указать ему путь к русскому святителю...»

Несмотря на тяжелую болезнь (астма), свт. Николай продолжал трудиться в своем кабинете до последнего дня. Его блаженная кончина последовала на 76 году (3 февраля

1912 г.). Он скончался от паралича сердца и был похоронен в Токио, на кладбище Янака.

Десятки тысяч японцев – христиан и язычников – провожали его, а перед гробом несли

Смоленскую икону Божией Матери-Одигитрии, которую он благоговейно хранил всю свою жизнь и которая была для него благословением Родины. 10 апреля 1970 г. свт. Николай был прославлен Русской Православной Церковью и причислен клику православных святых в России и Японии. Весь мир почитает его за величайший в истории христианства подвиг апостольского служения.

Труды

Дневники святого Николая Японского Ц Комментарии от редакции. Сост.: Накамура К и др. Саппоро, 1994. Т. 1. С. II.

Япония с точки зрения христианской миссии// Русский Вестник, 1869–

Письмо к преосвящен. Вениамину, епископу Камчатскому, о состоянии Японской миссии // Православный Собеседник, 1874,янв. С. 64–84.

Письмо к высокопреосв. Иннокентию... // Известия Казанской Епархии, 1878, № 17. С. 483–386.

Рапорт Совету православною миссионерского общества // Миссионер, 1879.

Япония и Россия // Древняя и Новая России, 1879.

Письмо к Высокопреосв. Тихону, архиепископу Северо-Американскому // Прибавление к Церковным ведомостям, 1905, № 29. С. 1221–1224.

Литература

Амбарцумов Е, протоиерей. Архиепископ Японский Николай (Касаткин) // Журнал Московской Патриархии, 1961, № 10. С.14–20.

Антоний (Мельников), архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай // Богословские труды. Сб. 14. М., 1975.

Высокопреосвященный Николай, архиепископ Японский// Жизнеописание отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков. Том дополн., ч. 1, июль-декабрь. М., 1912. С. 35–61.

В Японии жатвы много... Письмо русского из Хакодате // Христианское чтение, 1869, ч. 1. С. 239–258.

Георгий (Тертыитиков), архимандрит. Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский. Фессалоники, 1995.

Епископ Сергий. Празднование 50-летия благовестнических трудов высокопреосвященного Николая в Японии// Прибавление к Церковным ведомостям, 1911, №40. С. 1699–1702; №41. С. 1752–1758.

Знаменский Ф, протоиерей, К 25-летию архипастырского служения преосвященного Николая, епископа Ревельского // Прибавление к Церковным ведомостям, 1905, май 22, С. 895–899.

Иванова ГД. Жизнь и деятельность святителя Николая Японского. М., 1993.

Казем-БекА Апостол Японии архиепископ Николай (Касаткин), (к 100-летию православия в Японии) // Журнал Московской Патриархии, 1960, июль. С. 43–58.

Кониси, профессор. Воспоминания японца об архиепископе Николае // Христианин, т. 1, январь-апрель, С. 665–669.

Марк (Лозинский), игумен, профессор. Святой Николай, архиепископ Японский //Доклады и статьи. Машинопись.

Т. 1, Загорск, Лавра, МДА С. 185–230.

Наши пленные в Японии // Прибавление к Церковным ведомостям, 1905, май 21. С. 878–879.

Николай (Касаткин), архиепископ Японский. Праведное житие и апостольские труды святителя Николая. Ч. 1–2. СПб., 1996.

Никон (Рождественский), архиепископ. Православие и грядущие судьбы России. М., 1994.

Платонов А Апостол Японии. Очерк жизни архиепископа Японского Николая. Петроград, 1916.

Позднеев Димитрий. Архиепископ Николай Японский (Воспоминания и характеристика). СПб., 1912.

Православие на Дальнем Востоке. Памяти святителя Николая, апостола Японии (18 3 6 –19 1 2 ). СПб., 1996. Вып.2. С. 12.

Русская духовная миссия в Японии и начальник ее, архиепископ Николай (1880 г. – 30 марта 1910 г.).

Саблина Э. Православная Церковь в Японии в конце Х1Х-ХХ вв. и ее основатель святитель Николай. М., 2000.

Сеодзи, Сергей. О православной миссии и церкви в Японии // Приложение к Церковным ведомостям, 1891, март 13. С. 403–410.

Сергий, архимандрит. На Дальнем Востоке (письма японского миссионера). Сергиев Посад, 1897.

Сергий (Тихомиров), епископ. Памяти преосвященного Николая, архиепископа Японского (к годовщине его кончины 3 февраля 1912 года) // Русское чтение, 1913, ч.1.

Сергий (Ларин), архиепископ. Славный юбилей архиепископа Николая (Касаткина)// Журнал Московской Патриархии, 1961, № 12. С. 22–88.

Сергий (Страгородский). По Японии (записки миссионера). М., 1998. С. 193.

Св. Нина (Nunia, Nino) была племянницей Иерусалимского патриарха Ювеналия.

Она с юности всем сердцем возлюбила Бога и глубоко сожалела о людях, не верующих в

Него. После того как отец ее Завулон (он был из Каппадокии) ушел в пустынники, а мать поступила в диакониссы, св. Нина была отдана на воспитание одной благочестивой старице. Частые рассказы этой старицы об Иверии (нынешней Грузии), тогда еще языческой стране, возбудили в Нине сильное желание посетить эту страну и просветить ее жителей светом Евангелия.

Желание это еще более усилилось, когда она однажды увидела в видении Матерь Божию, вручающую ей крест из виноградных лоз. И желание ее сбылось, когда ей пришлось бежать в Иверию, спасаясь от гонений, учиненных императором Диоклетианом (284–305).

В Иверии св. Нина поселилась у одной женщины в царских виноградниках и очень скоро сделалась известной в окрестностях, потому что оказывала помощь многим страждущим. Узнав о силе ее молитв, больные стали во множестве приходить к ней. Призывая имя Христово, святая Нина исцеляла их и рассказывала им о Боге, сотворившем небо и землю, и о Христе Спасителе.

Проповедь о Христе, чудеса, которые совершала св. Нина, и ее добродетельная жизнь благотворно действовали на жителей Иверии, и многие из них уверовали в истинного Бога и приняли крещение. Она обратила ко Христу в Грузии и самого царя Мариана (Мерой), бывшего до этого язычником. Тогда были вызваны из Константинополя епископ и священники и построен первый в Иверии храм во имя свв. апостолов. Постепенно почти вся Иверия приняла христианство.

Св. Нина, не любившая почестей и славы, удалилась на одну гору и там, в уединении, благодарила Господа за обращение в христианство идолопоклонников. Через несколько лет она оставила свое уединение и отправилась в Кахетию, где обратила в христианство царицу Софию. После 3-летних подвигов св. Нина мирно скончалась 14-го января 335 г.

На месте ее кончины царь Мариан воздвиг храм во имя великомученика Георгия, дальнего родственника св. Нины.

С памятью св. Нины связано нахождение хитона Христова. При распятии Спасителя этот хитон достался по жребию одному римскому воину, а позднее, после разных событий попал в Грузию. По божественному откровению св. Нина нашла этот хитон зарытым у корня кедра.

Литература

Муравьев АН. Жития святых Российской Церкви, также Иверских и славянских. Т. 1 –18. СПб., 1855–1868.

ПротопоповД. И. Жития святых, чтимых Православною Российскою Церковью, а также чтимых Греческою

Церковью, южнославянских, грузинских и местночтимых в России. В 10 кн. М., 1884–1885.

Сабинин Михаил. Сад святой Нины: история Иверской Церкви первых веков. М., 2003.

Св. Ольга (варяжское имя Хельга, что в русском «окающем» звучит как Ольга, Вольга) принадлежала еще к неразделенной Церкви. Она же была правнучкой псковского князя

Гостомысла. Позднейшие предания называли ее родовым имением село Выбуты, в нескольких километрах от Пскова вверх по реке Великой.

Сын Рюрика, родоначальника русских князей, Игорь, охотясь в пределах Псковских, вышел на берег реки Великой. Увидя небольшую ладью с юным гребцом, князь попросил перевезти его через реку. Однако гребцом оказалась красная девица. Эта встреча оставила глубокий след в его сердце. Игорь возвратился в престольный Киев, недавно завоеванный им вместе с Олегом. Когда встал вопрос о выборе невесты для молодого князя, тот велел вызвать Ольгу, которую повстречал на берегу реки Великой в дремучих лесах Пскова.

Избранница Игоря, кн. Ольга, отличалась красотой, светлым умом и целомудрием.

Рано овдовев, она сама ввиду малолетства своего сына Святослава, правила Русской землей. Когда же Святослав возмужал, княгиня посвятила себя благотворительности.

Расположенная к христианству беседами с киевскими священниками, она познала достоинства святой веры над язычеством и решила принять крещение.

Уже около полувека зародилось христианство в южных пределах Руси, с тех пор как князья варяжские, Аскольд и Дир, ходили на судах своих осаждать Царьград и там, разбитые чудно возбужденною бурей, при погружении в море ризы Богоматери, исповедали

Бога истинного. Они и стали первыми христианами.

Начало самостоятельного правления кн. Ольги связано в летописях с рассказом о грозном возмездии древлянам, убийцам Игоря. Клявшиеся на мечах и веровавшие «только в свой меч», язычники обречены были Божиим судом от меча и погибнуть (Мф. 26: 52). Поклонявшиеся среди прочих обожествленных стихий огню нашли своё отмщение в огне. Исполнительницей огненной кары Господь избрал Ольгу.

Борьба за единство Руси, раздираемой взаимной враждой племен и княжеств, открывала путь для принятия христианства, которое призвано было победить языческую вражду и рознь в Русской земле. Известно, что при ее дворе жил пресвитер Григорий, который позднее сопровождал ее в Царьград. Но еще до своего крещения Ольга обошла северные пределы своего огромного княжества – Новгород и родную область Псковскую, везде устанавливая погосты, дани и перевозы по рекам. Именно она основала город Псков при впадении реки Псковы в Великую, на месте, где ей открылось чудное видение: три яркие луча воссияли посреди дремучего бора.

Ольга Богомудрая вошла в историю как созидательница государства и культуры Киевской Руси. Она ввела правление с помощью системы «погостов». В 946 г. с сыном и дружиной она обошла земли древлян, где установила дани и оброки с сел, становищ и мест охоты, включив их в великокняжеские владения. На другой год она ходила в Новгород, устраивая погосты по рекам Мете и Луге. Эти погосты стали финансово-административными и судебными центрами, представляли великокняжескую власть на местах. Позже, когда Ольга приняла христианство, на погостах стали воздвигать первые храмы. Со времени Крещения Руси при св. Владимире погост и храм (приход) стали неразрывными понятиями (впоследствии от существовавших возле храмов кладбищ развилось словоупотребление «погост» в смысле «кладбище»).

Много трудов приложила княгиня Ольга для усиления оборонной мощи страны.

Вышгороды (или детинцы, кромы) в центре городов обрастали каменными и дубовыми стенами (забралами), ощетинивались валами, частоколами. Ко времени правления Ольги историки относят установление первых государственных границ России. Чужеземцы спешили в Гардарику («страну городов»), как называли они Русь, с товарами и рукодельем.

Шведы, датчане, немцы охотно нанимались в русское войско. Ширились зарубежное Св. равноап. княгиня Ольга связи Киева, что способствовало развитию каменного строительства в городе, начало которому положила Ольга. Первые каменные здания Киева – городской дворец и загородный терем Ольги – лишь в XX в. были обнаружены археологами. (Дворец, точнее его фундамент и остатки стен, были найдены и раскопаны в 1971–1972 гг.) Только два европейских государства могли в те годы соперничать с Русью в значении и мощи: на востоке Европы – древняя Византийская империя, на западе – королевство Саксов.

В 959 г. княгиня Ольга совершила путешествие в Царьград, где приняла св. крещение от вселенского патриарха, а сам император Константин Багрянородный стал ее восприемником. В крещении св. Ольга была наименована Еленой.

Летопись говорит, что после ее возвращения император греческий прислал к ней своих послов с требованием обещанных ею будто бы даров, воском и мехами, и воинов на помощь, в вознаграждение за те дары, которыми сам осыпал ее в Царьграде; но Ольга будто бы отвечала послам: «Скажите царю, что если столько же времени простоит у меня в пристани на Почайне, сколько я у него стояла в пристани на Суде, то пошлю ему требуемые дары!» – и с такой речью отпустила послов царских. Став христианкой, она убеждала и своего сына принять христианство, но воинственный Святослав не внял ее просьбе. «Надо мной будет смеяться дружина», – говорил он, но своим подданным креститься не запрещал.

Среди бояр и дружинников в Киеве было немало противников принятия христианства, поэтому для осуществления задуманного, не понаслышке зная о коварстве византийской политики, св. Ольга обратила взоры на Запад, поскольку она принадлежала к еще неразделенной Церкви и вряд ли могла вникнуть в богословские тонкости греческого и латинского вероучения, противостояние Запада и Востока представлялось ей прежде всего политическим соперничеством, второстепенным по сравнению с насущной задачей – созданием Русской Церкви, христианским просвещением Руси.

В 959 г. она направила своих послов к королю Оттону, будущему основателю Германской империи, с просьбой прислать для крещения народа епископа и священников.

В 960 г. епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря св. Альбана в Майнце. 15 марта 961 г. он умер. На его место был посвящен Адальберт Трирский, которого Оттон, «щедро снабдив всем нужным», отправил в Киев. Когда же тот в 962 г. появился в Киеве, то «не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными», а на обратном пути «некоторые из его спутников были убиты и сам епископ не избежал смертной опасности».

Провал миссии Адальберта имел промыслительное значение для будущего Русской

Православной Церкви. Ольга кротко перенесла это огорчение и враждебное отношение к принятию христианства со стороны своего сына, князя Святослава, стараясь помогать ему в государственных и военных делах во время его многочисленных военных походов. Победы Святослава были для нее утешением, особенно разгром давнего врага Русского государства – Хазарского каганата. Дважды, в 965 и в 969 г., прошли войска Святослава по землям «неразумных хазар», навсегда сокрушив могущество иудейских властителей Приазовья и Нижнего Поволжья. Следующий мощный удар был нанесен по мусульманской Волжской Болгарии, потом пришла очередь Болгарии Дунайской. 80 городов по Дунаю было взято киевскими дружинами. Одно беспокоило Ольгу: как бы, увлекшись войной на Балканах, Святослав не забыл о Киеве.

Св. Ольга много сделала для распространения веры Христовой среди своих подданных. Она воздвигала храмы: свт. Николая и св. Софии в Киеве, Благовещения Пресвятой Богородицы в Витебске, Святой Живоначальной Троицы в Пскове. Псков с того времени называется в летописях Домом Святой Троицы. Храм, построенный Ольгой над рекой Великой, на месте, указанном ей, по свидетельству летописца, свыше «Лучом

Трисиятельного Божества», простоял более полутора веков. Скончалась св. Ольга в 969 г.

Мощи ее были обретены нетленными при кн. Владимире, который и положил их в

Десятинном храме. Это первый случай открытия мощей на Руси. Впоследствии (до нашествия монголов) Бог чудесами прославил мощи княгини Ольги и она была причислена к лику святых.

Литература

Житие святой Ольги, княгини Российской // Жития и творения русских святых: Жизнеописания и духовные наставления великих подвижников христианского благочестия, просиявших в земле русской. Народные почитания и праздники Православной Церкви/ Сост. С.Тимченко. М., 1993.

Рассказы о святых / Сост. С. Куломзина. М., 1994.

Сказание о княгине Ольге// Жизнеописания достопамятных людей земли русской. Х -ХХ вв. М., 1992.

Родился в Великом Устюге в семье причетника устюжского собора. По преданию, блаж. Прокопий Устюжский предсказал матери Стефана судьбу ее сына задолго до его рождения. Помогая своему отцу, служившему в местном соборе дьячком, мальчик всего за год научился читать и писать. Видя язычников-зырян, съезжавшихся на торг с верховий

Печоры, Северной Двины, поражался их первобытной красотой и необычными костюмами, примечал, какие причудливые резки наносят они на деревянные дощечки, считая доход, прислушивался к их речи, узнавал о поклонении духам, идолам. До монашества служил в соборе в сане диакона. Пострижен в монашество в Ростове в монастыре свт. Григория

Богослова, где готовил себя к миссионерскому делу. Монастырь этот славился собранием святоотеческих творений, о со бенно греческих книг, и потому молодой инок, «желая большего просвещения, обучился и греческому языку, – сообщает его собеседник и биограф Епифаний Премудрый, ученик прп. Сергия Радонежского, с которым общался и сам Стефан. – И книги греческия извыче и добре почиташе и присно имеяше я у себе». Знание греческого языка было тогда среди монахов редкостью. Стремясь к образованию, Стефан жадно поглощал всю бывшую в его распоряжении книжную премудрость. Богословское образование, которое по тем временам можно было считать наиболее совершенным, он получил за 10 лет своего пребывания в Ростовском монастыре. Отсюда он вышел хорошо подготовленным для апостольской проповеди и миссионерского служения среди коренных народов Северного Приуралья, где прошло его детство.

В монастыре он научился не только греческому языку, но и книжной премудрости и грамматике, которые потребовались ему для составления письменности и переводов пермских аборигенов. Здесь он прошел путь духовного самоусовершенствования, упражняясь в добродетелях поста и молитвы, чистоты и смирения, воздержания и трезвения, терпения, беззлобия, послушания и любви. Здесь в нем зародилось стремление просветить Светом Христовым язычников-зырян. Когда он почувствовал себя готовым к великому подвигу, то испросил благословение у начальства оставить монастырь и отправиться на далекие берега Северной Двины, где начал свой миссионерский подвиг среди диких язычников-зырян и пермяков.

В 1372 г. Стефан разработал для зырянского языка, не имевшего письменности, азбуку, использовав денежные знаки этого народа, и стал переводить для него богослужебные книги. К своему подвигу он готовился 13 лет, совершенствуясь не только в книжной премудрости. Он прежде всего стремился возвыситься в христианской добродетели, дабы, по слову апостола, «проповедуя иным, самому не оказаться рабом негодным». Ревностно подвизаясь в посте, молитве, слезах покаяния, он отличался терпением и удивительной даже для инока кротостью нрава.

В 1379 г. Стефан приехал в Москву за благословением на миссионерское служение и еп. Герасим Коломенский рукоположил его в сан иеромонаха.

После этого он отправился на ладье вверх по Северной Двине, чтобы, достигнув

Зырянского края, «учить святой вере людей неверных», поклонявшихся идолам, деревьям, камням и стихиям. Остановившись в устье реки Выми, он основал храм и крестил местных жителей, которые поначалу приняли его враждебно и хотели даже сжечь на костре.

Плывя по Вычегде, он везде водружал кресты, строил часовни и наставлял Словом Божиим язычников, которые не раз по научению своих жрецов пытались его убить. Помощь

Божия и смирение спасали его. Наконец, Святитель достиг главного города зырян, Старой

Перми, где находилось языческое капище с «прокудливой березой» – огромным деревом, которому зыряне приносили свои жертвы. Построив по соседству себе келию, Стефан начал проповедовать идолопоклонникам учение Христово. Исполненное Святого Духа слово монаха, твердая вера и великая кротость покоряли язычников – многие из них принимали крещение и сами уничтожали еще недавно чтимых идолов. Настало время, и, рискуя жизнью, Стефан срубил «прокудливую березу» и на ее месте выстроил храм во имя Архангела Михаила – победителя темных и злых духов. Тогда главный жрец Пама сделал ему вызов, предлагая на деле проверить, чья вера правильнее и лучше, для чего предложил пройти через огонь и воду. Помолившись, Стефан поджег свою келию и сказал Паме: «Я не повелеваю стихиями, но христианский Бог велик, и я иду с тобою в полыхающее пламя». Волхв испугался и не решился последовать за Стефаном. Зыряне тотчас изгнали Паму, и Свет Христов с той поры воссиял на необъятных просторах пермской земли.

Когда число крещеных зырян достигло тысячи, Стефан отправился в Москву к св. блгв. вел. кн. Димитрию Донскому просить о епископе для новообращенного Пермского края. Князь просил быть епископом самого Стефана, и зимой 1383 г. во Владимире состоялась его хиротония во епископа Пермского. Вернувшись к зырянам, владыка основал в Усть-Выми свою кафедру и мужской монастырь, в котором проходили иноческое послушание будущие дьяконы и священники. Церковные службы и преподавание в основанных Стефаном училищах велись на местном языке. Епископ сам учил зырян грамоте.

Святитель как мог помогал полудиким зырянам: в голодные годы выписывал хлеб из других городов, ходатайствовал перед вел. князем об отсрочке налогов, давал зерно для сева, давал взаймы деньги на покупку скота. Однажды он поехал в Новгород искать управу на ушкуйников(вольных купцов), грабивших зырян, а в 1390 г. – в Москву, где требовал защитить зырян от произвола сборщиков дани. По пути в Москву Святитель остановился в 10 верстах от Троице-Сергиевой Лавры и, сотворив молитву, сказал, обращаясь к прп. Сергию Радонежскому: «Мир тебе, духовный брате!» В это время тот сидел в трапезной, вдруг встал и, поклонившись кому-то, произнес: «Радуйся и ты, Христов пастырь, мир Божий да пребывает с тобой!» Так святые, вдохновляемые духом Божиим, приветствовали друг друга.

Прибыв в очередной раз по миссионерским делам в Москву, Стефан заболел и 23 апреля 1396 г. преставился ко Господу, вдали от своей просвещенной Евангелием паствы. Похоронили его в древнейшей кремлевской церкви – Спас на Бору (ныне не существующей). Зыряне оплакивали его кончину.

Равноапостольный подвиг свт. Стефана сравнивают с деятельностью святых братьев Кирилла и Мефодия, учителей словенских. Подобно им, он создал письменность для зырян и перевел на их язык тексты Св. Писания, а также богослужебные книги.

В 1549 г. за равноапостольное служение был причислен к лику святых. Мощи его почивали в Московском Кремле, в церкви Спаса на Бору.

Литература

Голубинский ЕЕ. История Русской Церкви. В 4-х т. М., 1997–1998. Т. 2.

Карамзиным. История Государства Российского: В 3 кн., заключающих в себе 12 т. с полными примем. / Изд. И. Эйнерлиг. Изд. 5. СПб., 1842–1843. Т. V. С. 64–68, 209, примем. 125,126, 137, 232; Т. IX, примем. 159.

Полевой П. Стефан св., просветитель Пермской земли. М, 1912.

Попов Е. Святитель Стефан Великопермский. Пермь, 1885.

Сказания о жизни и трудах св. Стефана, епископа Пермского. СПб., 1856.

Филарет, архиепископ Русские святые Кн. I. СПб., 1882.