Псалом 89
Пс.89:1. Молитва Моисеа человека Божия.
СОДЕРЖАНИЕ
Сей псалом разделяется на три части, из коих в первой разсуждает Моисей о вечности Бога, во второй описывает краткость и бедность человеческия жизни, в третией прибегает к помощи и милосердию Бога.
Пс.89:2. Господи, прибежище был еси нам в род и род.
Пророк, отличая сынов Авраамовых от прочих народов особенным преимуществом, прославляет благодать усыновления, котораго по милости Своей удостоил их Бог. Намерение предисловия сего клонится к тому, чтоб Бог ту милость, которую древле явил Он к святым патриархам, паки вознобновил и продолжил к детям их. Итак, не о том повествует здесь, каким образом Бог извел Израильтян из Египта, но каким образом с начала и во все времена поступал со отцами их. Впрочем, прилично нарицает Бога прибежищем их: ибо хотя состояние всех людей непостоянно на земли, но потомки Авраамовы, да и сам Авраам паче других подвержены были таковой участи, когда чрез всю свою жизнь были странниками, или паче изгнанниками. Они скиталися по лицу всея земли до самаго того времени, как отведены были во Египет. Почему нужно было искать им прибежища под кровом крил Божиих, без котораго едва ли могли они почитаться между жителями мира. А понеже Бог чрез все время странствования защищал и покровительствовал их, наипаче когда жили они между дикими и свирепыми народами, претерпевая всякаго рода обиды, то Моисей, превознося сию особенную Божию к ним милость, прилично глаголет: Господи, прибежище был еси нам в род и род, и оную продолжением времени паче и паче увеличивает, ибо более четырех сот лет не преставал Бог хранить их под покровительством Своим.
Пс.89:3. Прежде даже горам не быти и создатися земли и вселенней, и от века и до века ты еси.
Сими словами доказывает, что Тот же Самый Бог во все времена и во всяком роде и роде был прибежищем всем уповающим на Него: ибо Он всегда Той же есть, сиречь, всегда равномерно силен, равномерно премудр, равномерно благ. А дабы показать, что Бог прежде всех тварей существует, во-первых, упоминает о горах, может быть, для того, что оне первыя явилися, когда земля отделена была от вод, коими в начале творения отвсюду покрыта была; или для того, что горы составляют часть земли, более других открытую и видимую. Потом говорит о создании земли, коея некоторыя части составляют горы. К сему присовокупляет вселенную, то есть, часть земли людьми населенную. Отсюду видим, что под именем земли разумеется здесь земля пустая и ненаселенная, а под именем вселенныя, земля населенная и обитаемая: горы же и в той и в другой части земли обретаются. Наконец присовокупляет: от века и до века Ты еси. Не глаголет: Ты был еси от века и пребудеши до века, но в настоящем: Ты еси, дабы показать безпредельную вечность Бога, которая не что иное есть, как продолжение времени, не имеющее начала и конца, и не подверженное никакой перемене, как сказано инде: Ты же Тойжде еси, и лета Твоя не оскудеют (Пс. 101:28).
Пс.89:4. Не отврати человека во смирение, и рекл еси: обратитеся, сынове человечестии.
Пс.89:5. Яко тысяща лет пред очима твоима, Господи, яко день вчерашний, иже мимо иде, и стража нощная.
Здесь, во-первых, упоминает о краткости и тленности человеческия жизни, оплакивая бедствия ея, не потому, аки бы хотел состязаться с Богом, но дабы преклонить Его на милость, якоже и инде глаголет: яко Той позна создание наше, помяну, яко персть есмы (Пс. 102:14). Течение же жизни нашея сравнивает с кругообращением: ибо Бог, поставя нас на земле, в кратком обращает кругу, и когда дойдем до последней точки, мгновенно к Себе восхищает. Не без причины присовокупляет и оныя слова: яко тысяща лет пред очима Твоима, Господи, яко день вчерашний. Ибо хотя самый опыт доказывает, что люди, по окончании кругообращения, тотчас выходят из мира, однако не всегда помышляют о тленности своей: ибо выше мира не простирают взора своего. Почему так прилеплены бывают к настоящей жизни, как бы имели жить чрез тысящу лет. Всяк, сравнивая себя с другими, обещает себе самую долговременную жизнь. По сей-то причине Моисей возбуждает нас от усыпления, возводя мысли наши к безпредельной вечности оной, без которыя мы не чувствуем, коль суетна и кратка наша жизнь. Воображение долговременныя жизни есть подобно сну, в котором все мы погружены, доколе размышление о вечности не истребит в нас сея мечты. А как люди в сем случае чрез меру слепотствуют, сего ради представляет им судию Бога, как бы так говоря: Господи, ежели бы человеки всегда в памяти имели оную вечность, откуду взираешь Ты на легкомыслие их, то поистинне почли бы за ничто настоящую жизнь; но понеже не мыслят и не разсуждают, что есть вечность, да еще и добровольно очи свои отвращают от неба: сего ради безумствуют, и день един почитают за сто лет. Сие обращение достойно замечания: ибо Моисей, стужив небрежением людей, относится к Богу, как бы жалуяся, что он с глухими людьми имеет дело, которые и от всегдашних опытов научиться не могут, что они суть люди тленные. За сим сокращает тысящу лет не токмо в день един, но и полагает день вчерашний, который прошел уже. А что уже прошло, то и воспоминания не заслуживает. Что касается до стражи нощныя, то известно, что древние всю ночь обыкновенно разделяли на четыре стражи, из которых каждая состояла из трех часов. Сие подобие присовокуплено для унижения гордости нашей, дабы показать, что пред Богом и тысяща лет ничем не разнствует от трех часов нощных, в которые едва ли знают люди, бодрствуют они или спят.
Пс.89:6. Уничижения их лета будут: утро яко трава мимо идет, утро процветет и прейдет: на вечер отпадет, ожестеет и изсхнет:
Подтверждает вышереченныя слова, показывая, что люди, странствуя в мире сем, совершают мгновенный некоторый круг. Ибо сон просто означает смерть, которая вскоре повергает нас во гроб, где превращаемся в землю. Присовокупляемое сравнение с травою относится к тому, что люди происходят на свет подобно прорастающей по утру траве, которая на краткое время зеленеет, а потом, будучи скошена, увядает. Сие учение требует всегдашняго размышления, ибо хотя все ведаем, что нет ничего тленнее жизни нашей: однако часто забываемся и с неистовым некоторым стремлением восхищаемся воображением земнаго безсмертия. Но кто памятует, что он смертен, тот хранит умеренность и за пределы не выходит, но тщится достигнуть назначенныя цели.
Пс.89:7. яко изчезохом гневом твоим, и яростию твоею смутихомся.
Пс.89:8. Положил еси беззакония наша пред тобою, век наш в просвещение лица твоего.
В первом стихе дает причину краткости жизни нашея, и говорит, что сократил ее праведный гнев Божий, возжженный грехами человеческими. И хотя в Боге, собственно говоря, нет ни гнева, ни ярости, ни другой некоторой страсти, однако в преносном смысле приписывается и ярость и гнев, когда не щадит Он грешника, но по заслугам наказывает его. Во втором стихе изображает, что причиною гнева Божия были беззакония наша. Беззакониями же нашими нарицает грех первых праотцев наших, который был нам общий с ними, и в котором многия другия находились беззакония, яко-то: гордость, непослушание, неверие, любопытство, и прочая. Впрочем, без сомнения, взирает Моисей и на беззакония потомков Адамовых, с размножением коих тленность жизни человеческия еще более умножилась: ибо до потопа жили люди до девятисот лет, после потопа до двух или до трех сот, потом во время Моисеево до ста двадесяти, наконец во время Давидово до осмидесяти. Таким образом Моисей, показав вкратце, что люди на подобие дыма естественно исчезают, отсюду заключает, что неудивительно, ежели Бог, раздраженный грехами, безвременно отъемлет жизнь у тех, коих во гневе Своем карает. В следующих словах: положил еси беззакония наша пред Тобою – и: тайная наша пред светом лица Твоего – заметить должно красивую противоположность между сокровенными грехами и между светом лица Божия. Чрез сию противоположность Моисей означает, что когда Бог скрывает грехи человеческие от лица Своего, то и люди скрываются во тьме, и предаются многим ложным мечтам; а когда, извлекая из сокровенных убежищ, где они под личиною лицемерия тщатся сокрыть грехи свои, поставляют их пред очами своими, тогда, будучи поражены страхом и ужасом, смиряются.
Пс.89:9. Яко вси дние наши оскудеша, и гневом твоим изчезохом:
Пророк распространяет здесь вышереченное учение о силе Божия гнева, и о строгом испытании грехов. Ибо говорит, что наказание, которое понесли Израильтяне за грехи свои, было не кратковременное, но такое, которое продолжилось чрез все течение жизни их даже до смерти. И так оплакивая несчастную жизнь Иудеев, показывает, что дни их в непрестанных бедствиях протекли и на подобие дыма исчезли. Чего ради? Понеже Бог не благоволил гнева Своего умягчить или укротить: и потому не удивительно, что лета их на подобие дохновения протекли, когда так сильно гнев Божий належал. Равным образом ежели бы и мы во Адаме не согрешили, то дни наши хотя проходили бы, но никогда тещи не преставали, и мы вместе с ними не оскудевали. Ныне же и дни наши скоро сокращаются, и мы с ними конец жития приемлем и умираем, Богу праведно грехи наши наказующу. Подобие, взятое в переводе седмидесяти толковников от паука, то же самое изображает, то есть, что лета наши, или минуты жизни нашея то в суетных трудах и печалях, то в страхах и подозрениях, то в стяжании временных благ нечувствительно проходят, и подобно пауку изнуряются, который в соплетении сетей, всякия вещи ничтожнейших, не без изнурения собственнаго состава упражняется.
Пс.89:10. лета наша яко паучина поучахуся: дние лет наших в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь: яко прииде кротость на ны, и накажемся.
Паки обращается к общему учению, и показывает, коль кратка жизнь человеческая, хотя бы Бог и не сокращал оную гневом Своим. Кое, глаголет, продолжение нашея жизни? Ибо ежели исчислим и все годы ея, то они не восходят выше седмидесяти, разве в крепчайших до осмидесяти: далее же не что иное суть, как труд и болезнь, то есть, жизнь немощная и дряхлости подверженная. Но здесь встречается вопрос: должно ли по письмени разуметь место сие – о сокращении жизни до седмидесяти или осмидесяти лет, когда видим, что много есть таких крепких людей, которыя более осмидесяти лет живут, и напротив много есть таких, которые гораздо прежде седмидесяти умирают? Сей вопрос решится общим мнением всех, как древних отцев, так и новейших толковников, которые разумеют место сие по письмени и ограничивают жизнь человеческую седмьюдесятью или осмьюдесятью летами, которыя хотя и кажутся быть продолжительны, но в сравнении с жизнию многих животных, а наипаче с вечностию, весьма кратки. А что некоторые крепкие люди живут более осмидесяти лет, то не дивно: ибо всякое правило не без изъятия, да и число таковых людей весьма не велико. Не дивно также и то, что многие умирают прежде седмидесяти, а многие и прежде четыредесяти и тридесяти лет: ибо слабое слижение бывает тому причиною. Но Пророк глаголет здесь вообще о летах, разумея общие и обыкновенные пределы человеческия жизни, то есть, что люди, при целости сил и чувств, обыкновенно живут не более седмидесяти или осмидесяти лет. А что люди прежде потопа и после весьма долго жили, то сие приписывать должно промыслу Бога, Который сделал сие для того, дабы род человеческий скорее распространился, так как после тот же промысл Божий сократил время человеческия жизни, частию потому, что умножилися грехи, а частию потому, что ежели бы люди и по распространении человеческаго рода жили весьма долго, то мир не вместил бы их. Следующия конечныя слова: яко прииде кротость на ны, и накажемся, означают, что от краткости жизни, а паче от многоболезненной старости ту приобретаем пользу, что оставя гордость и юношеское надмение, смиряемся и наказуемся, то есть научаемся познавать немощь нашу и покоряться Богу, смиряяся под сильною рукою Его. По тексту Еврейскому: яко преходят абие, и мы улетаем, – Пророк разумеет, что люди безумно гордятся преимуществом своим: ибо хотя и не хотя принуждены бывают взирать на будущее время, и видеть смерть, к которой они с быстрым полетом стремятся, между тем как слава и гордость их ежеминутно исчезает.
Пс.89:11. Кто весть державу гнева твоего, и от страха твоего ярость твою изчести?
Здесь паки обращает слово к частным бедствиям народа Израильскаго: ибо по сему единственно случаю и выше о общей тленности человеческаго рода беседовал. Впрочем прилично восклицает, что крепость Божия гнева есть непостижима. Ибо ежели за единый грех перваго праотца так прогневался Бог на весь человеческий род, что всех осудил не токмо на труды и болезни, но и на самую смерть, дабы все человеки по многотрудной и болезненной жизни обращалися в персть свою, то по сему самому судить можно, коль велик гнев Божий против греха и коль безчисленны способы наказания, от гнева происходящие. И ежели от смерти сея телесныя справедливо заключаем о великости гнева Божия против греха, то кольми паче заключить можно от тех вечных казней, которыя ожидают грешных людей после жизни сей. Сие по истине превосходит всякое понятие человеческое. Следующия за сим слова: якоже страх Твой, тако гнев Твой – означают, что единый страх Божий раждает в нас истинное и прямое чувствование Божия гнева. Ибо мы видим, что отверженные люди хотя и жестоко наказываемы бывают, однако не исправляются, но или ропщут, или явно возстают на Бога, или ожесточаются во грехах своих, кольми паче не покоряются Ему. А хотя иногда смущаются и вопиют, но чувствование гнева Божия не проникает в сердца их и лютости их не умягчает. Одне только благочестивыя души чувствуют гнев Божий, однако не ожидают громовых ударов, коим отверженные люди противополагают ожесточенныя выи свои: но тотчас содрогаются, и обращают взор свой к Богу.
Пс.89:12. Десницу твою тако скажи ми, и окованныя сердцем в мудрости.
Понеже предвидел Пророк, что все доселе говоренное человеческим разумом постигнуть невозможно, доколе Бог не озарит людей Духом Своим, сего ради обращается к молитве. И хотя при первом взгляде молитва сия покажется безместна: ибо какая мудрость – знать число лет наших, когда оное не выше осмидесяти лет восходит? Какая трудность исчислить толь немногие годы, когда и самыя дети, лишь только говорить начинающие, знают буквы и числа?
Какая нужда учиться числительной науке, когда и без учителя по пальцам исчислить можем сто лет? Но тем-то и неизвинительнее глупость наша, что мы и толь краткаго времени жизни никогда не исчисляем. Ибо и самый наилучший арифметик, который тысящи тысящей подробно и точно разделять и раздроблять знает, при всем том осмидесяти лет в жизни своей исчислить не может. Люди знают измерять все находящееся вне их; знают, на сколько стадий отстоит луна от средоточия земли; ведают, сколь далеко разстоят между собою звезды и планеты; кратко сказать, ведают все размеры неба и земли, но в себе самих седмидесяти лет исчислить не могут. Отсюда видим, что Моисей не напрасно у Бога просит, дабы научил исчисляти дни наши: ибо сие означает редкую мудрость. Последний член также достоин замечания, в котором Пророк научает, что мы тогда вводим мудрость в сердце, когда понимаем краткость человеческия жизни. Ибо может ли быть большая глупость, как скитаться в свете, не предполагая никакой известной цели? Одни токмо верные, коим известно различие между сею тленною жизнию и блаженною вечностию, для которой созданы, знают, какую жизнь избирать должно.
Пс.89:13. Обратися, Господи, доколе? и умолен буди на рабы твоя.
Пс.89:14. Исполнихомся заутра милости твоея, Господи, и возрадовахомся и возвеселихомся:
Пс.89:15. во вся дни нашя возвеселихомся, за дни, в няже смирил ны еси, лета, в няже видехом злая.
Продолжает вышереченную молитву, и просит, дабы Бог, Который давно уже тяжкими казньми карает Свой народ, наконец преклонился на милость. Ибо хотя ежедневно и многоразличными образы давал Израильтянам чувствовать милость Свою, но самое странствование по пустыни, и удаление от обетованныя земли было жесточайшим наказанием, которое напоминало им, что они недостойны того блаженнаго наследия, которое обещал Бог отцам их. Притом вероятно, что и ужасная клятва, которую Бог изрекл на них, часто приходила им на мысль: не внидут в покой Мой, но телеса их истлеют в пустыни (Чис. 14:32). Нет сомнения, что припоминает здесь и ту жестокую работу, которую претерпели Израильтяне во Египте; и потому не неприлично оплакивает долговременную скорбь чрез оное слово: доколе? Следующия слова: обратися Господи, и умолен буди на рабы Твоя – означают прошение Пророка о возвращении прежния милости Божия ко Израильтянам. Ибо как Бог, по обыкновенному выражению Писания, отвращает лице Свое, когда отъемлет знаки благоволения Своего: так, напротив того, обращается, когда возвращает паки милость Свою.
Пс.89:16. И призри на рабы твоя и на дела твоя, и настави сыны их.
Пс.89:17. И буди светлость Господа Бога нашего на нас, и дела рук наших исправи на нас, и дело рук наших исправи.
Понеже Бог, оставляя церковь Свою без помощи, некоторым образом приемлет на Себя лице, не свойственное Богу, сего ради Пророк благоразумно нарицает делом рук Его милостивое покровительство, которое обещал Он сынам Авраамовым. Почему, хотя дело рук Божиих видимо было и во всех тех казнях, коими карал Бог то вероломство Израильтян, то неблагодарность, то ожесточение, то любострастие и похоти, то другие грехи, – но Пророк всем сим доказательством Божией силы по превосходству предпочитает милостивый промысл о сохранении Израильскаго народа, и желает, чтоб сей наипаче всюду ведом и прославляем был: да явится на рабех Твоих дело Твое, и слава Твоя на сынех их. По сей причине и Павел Божию благость особенно именем славы величает, глаголя: да скажет богатство славы Своея на сосудех милости, яже предуготова в славу (Рим. 9:23). Хотя бо и мир судя проявляет славу Свою, но поскольку нет ничего естественнее Ему, как благотворить человеческому роду, сего ради слава Его между благодеяниями первое занимает место. Что касается до настоящаго места, то поскольку Бог начал уже благодетельствовать народу Своему, изведя его из Египта, а оставалось только ввести его в Ханаанскую землю: сего ради просит, дабы довершил предначатое дело и не помрачил славы Своея. Сие яснее изображается во втором члене, где Моисей испрашивает милости не токмо людям века своего, но и детям их, которыя еще не родились. Ибо таков был образ того завета, в котором сказано: Буду тебе Бог, и семени твоему по тебе (Быт. 17:7). Сверх сего заметить должно и имя светлости, откуду также усматриваем несравненную Божию любовь к нам. Ибо обогащая нас Своими дарами, хотя ничего Себе не приобретает, однако хощет, чтоб красота его явно сияла, так как бы она помрачалася, ежели бы не видима была в благотворениях Его. За сим следует: дела рук наших исправи на нас. Сими словами означает Моисей, что мы ничего не можем благополучно начать или предпринять, ежели Бог не будет нам предшествовать, и в делах наших благословением Своим содействовать. Откуду следует, что люди безбожные в намерениях и предприятиях своих бывают неблагоуспешны: ибо где нет Бога, там все приходит в безпорядок и замешательство. Не излишне присовокуплено и оное повторение: и дело рук наших исправи. Оно научает, что мы имеем нужду в безпрерывном продолжении Божией благодати, дабы сопровождала нас не токмо до половины пути, но и чрез все течение жизни.