23 июня, 1972 г.
Дорогой и глубокочтимый Владыка!
Порадовался Вашему письму, в частности тому, что Вас приглашают на Вольфгангзэе – есть, надеемся мм, шанс, что Вы оттуда вторично совершите, как говорят немцы, katzensprung в Траунштейн.
На прошлой неделе был у нас наш искренне любимый, не за подарки, а за самого себя Макс Фогль. Каждые 2–3 месяца он трогательно навещает нас, хотя ему, слепому, и трудно и невесело тратить несколько часов на один только переезд в автомобиле к нам и обратно. Всегда балует он нас разными гостинцами. Проводит у нас час-полтора в очень хорошей беседе и всегда поражает своей покорностью судьбе и даже больше того: каким то удовлетворением ею и светлым принятием своего жребия. Удивительный человек, и мы испытываем к нему глубокую симпатию и уважение.
Получив Ваше письмо, испугался той великой ответственности, кою оно на меня возлагало: отобрать овец от козлищ, среди присланных стихов. К великой моей радости, козлиц не оказалось (да и могло ли оно быть иначе), так что отбирать нечего! Во всех четырех «пиэсах» Ваше светлое и чистое дыхание, все они мне чрезвычайно по душе и, вообще, очень, очень хороши. Вот только названия предпосланные каждому из них (должны ли таковые обязательно быть?), меня, кроме «Тайна неба», не удовлетворяют... Я лично, названий избегаю, но есть поэты, которые их считают как бы обязательными (так было, хотя бы у Гумилева), хотя к восприятию стихотворения (за редкими исключениями) они ничего не добавляют. Есть, конечно, случаи, когда названия необходимы, но здесь я таковой не вижу.
Была у нас недавно очень приятная встреча: с поэтессой Лидией Алексеевой, приехавшей на месяц в Европу. Я с нею 25 лет в очень сердечной переписке, а лично свиделся впервые. Я чрезвычайно ценю ее и как поэта, и как человека. Провела она у нас 3 дня; хорошо поговорили и порадовались друг другу. Большую часть своего отпуска она проведет в Югославии, где прошло ее детство и юность и где она окончила философский факультет Белградского университета. На встрече с Л.А. убедился, как я постарел и ослаб: не мог так поухаживать за гостем, как привык! К 5–6 часам вечера совсем выбывал из строя, так что приходилось прерывать встречу до следующего дня, и на обратный поезд проводить ее не смог... Ведь осенью исполнятся мне 80 лет, и надо удивляться и благодарить Творца, что жизнь моя настолько продлилась, несмотря на всё пережитое в России.