27 февр. 1972 г.

Получил через сестричество посланный по Вашему поручению чек на 20 долл. – сердечное от нас обоих спасибо!

Мы с трудом поправляемся от перенесенного нами сильного гриппа. Слабость, впрочем, повидимому так со мной и останется, т. к. началась она у меня еще до гриппа. Я вообще, за эту зиму сильно сдал и постарел, ноги почти совсем меня не держат, только голова еще свежа, и я продолжаю писать стихи.

Очень огорчила меня смерть Адамовича. Я не был в восхищении от его стихов, но очень ценил его как умного и культурного критика и публициста, которого всегда было интересно читать. Думаю, что ему повредила поездка в США... Я слышал, что он нередко выступал полубольной, пересиливая себя, а некоторые его вечера были даже отменены по нездоровью. Это было, конечно, очень неблагоразумно. На мои сборники он всегда отвечал похвалами, хвалил их, как мне писала Прегель, в беседах с нею, но о них никогда не высказывался в печати, объясняя это и мне и Прегель тем, что он, мол вообще больше рецензий не пишет, что неверно, так как в его симпатию я не верю.

Глеб Струве писал мне, что после смерти Зайцева я становлюсь, так сказать, старшиной эмигрантского литературного корпуса, поскольку осенью мне исполнится 80 лет. (Но я обнаружил, что Евсеев старше меня на год, а Терапиано мой однолетка, но правда родился на пару месяцев позже меня, т. ч. тут приоритет все-же за мной. Интересно, будет ли отмечен юбилей Терапиано и как именно?)

В мае собирается приехать в Европу и впервые за 25 лет дружеской переписки посетит меня Лидия Алексеева. Получили ли Вы ее последний сборник «Время разлук?» Я просил ее послать его Вам и она писала, что исполнила мою просьбу. Я чрезвычайно ценю ее как поэта.