20 июля, 1970 г.
Получил от Вас последний раз весточку 6-го мая, ответил 8-го мая – с тех пор на бумаге с Вами не встречались.
28 мая в Мюнхене, в помещении русской библиотеки, состоялся, устроенный мюнхенскими друзьями моей поэзии, вечер, на котором был сделан (г. Неймироком) доклад о моих стихах, а последние были прочитаны пятью артистами и любителями. Я не был в силах не только выступить, но и присутствовать на вечере (чувствую себя очень неладно). Хотя за нами обещали прислать машину. Вместо меня «выступала» лента с наговоренными мною на нее стихами. Из писем и рассказов участников и посетителей вечера вижу, что он прошел с несомненным успехом. Было много народу, в том числе вся, как мне сообщили, «местная русская интеллектуальная элита» и архиепископ Берлинский и Германский Александр. Обилия публики на вечере стихов, да еще в отсутствие автора, как некоего атракциона, я не ожидал. Хотя на посетителей обрушилась целая лавина стихов (30 в моей ленте и 50 в чтении участников вечера, и того 80!!!), публика не разбежалась, а, наоборот, слушала очень внимательно и долго не расходилась, делясь впечатлениями. Вечер будет повторен для мюнхенских немцев-студентов. Мне вечер не принес, конечно, ни копейки, так как вход был бесплатный но успех порадовал очень нас обоих. Всё было на вечере уютно, мой портрет на столе был окружен принесенными цветами. В «Русской Мысли» был отчет о вечере, но в него вкралась глупейшая ошибка. В передаче содержания доклада Неймирока сказано: «Неймирок считает Д. Кленовского поэтом старой школы, в его творчестве много молитвенно-религиозных и философских мыслей и поэтому отношение к нему со стороны писательских кругов недоброжелательное, и критика грубая и несправедливая».
Оказывается, наборщик пропустил, после слов «писательских кругов», слова «Советского Союза». Меня об этом известили из Мюнхена и обещали, что будет дана поправка; она и есть в номере от 16 июля.
Между прочим, Неймирок, даже и с этим добавлением, высказался неверно. Печатный отзыв о моей поэзии в СССР был только один (отрицательный, конечно) и подписан ни кем иным, как Аркадием Васильевым, главным обвинителем на процессе Даниэля и Синявского. Неймирок об этом отзыве знал, но напрасно его обобщил. В сущности, можно было бы сказать как раз обратное, а именно, что моя поэзия находит отклик среди советских поэтов. Не говоря уже об Ахматовой, встречи со мной искал Окуджава; восторженные отзывы на мою поэзию (в личных письмах) получил я от того молодого советского поэта, о котором я Вам в свое время писал, а в этом году от одного побывавшего в США советского литературоведа, а недавно мне сообщили из Франции, что один побывавший там советский поэт высокого мнения о моих стихах. Об этих фактах Ней-мирок, правда, не знал, но обобщать ему, конечно, тоже не слодовало.