Хор судьбы (ответ Странника на ответ Кленовского)

Хор показывается из за клена

и высказывает свое жестокое,

но примиряющее суждение.

Наступает катарзис.

Ничего нет поэту милее,

Когда кто бывает его правее...

Если разговор двух поэтов значителен,

То разговор трех исключителен,

По раскрывшимся перед ними далям,

Общему духу и деталям.

Первые два поэта, по своим рукам,

Подобны волжским бурлакам,

Что тянут, с некоторым мучением,

Тяжкие баржи против течения.

Третий же поэт подобен птице,

Которая взвилась к небу и веселится,

Плавает, ныряет под облаками,

Скользит, по всей небесной раме.

Лишний раз подтвержден, и в поэтике,

Закон знаменитой диалектики

(Впрочем, весьма далекой от – материи!):

Если бы поэты могли писать серией, –

Победили бы мир они бесспорно,

Выступая всегда соборно,

Творчески друг под друга ныряя,

Мысли друг о друга заостряя.

Поэты могли бы завладеть светом,

И всё поручалось бы тогда поэтам.

Но один поэт без проволочки

Не может смотреть сразу в три точки, –

Непременно одну изберет

И пойдет на нее, и пойдет,

Облако пыли поднимая,

Но своей точки не покидая.

Для Истины, надо всегда иметь трех поэтов,

Тогда от нее не останется секретов.

Для поэзии, истинная слава

Держаться этого тройственного состава.

Третьему поэту больше, конечно, чести,

Что соединил он двух поэтов вместе.

Третий поэт достоин ублажения,

За то, что с ангельским терпением

Выслушал двух поэтов,

На жизнь и поэзию не посетовав.

Того даже более, –

Осыпал он тонкою солию

Всю поэзию, от века сущую,

И современную, и грядущую;

Благословил поэтов даже таких,

Что пускают свой стих

Подобно игрушечной лодочке,

А иногда прилежат и водочке

Перцовой или рябинной,

Являющейся их вдохновения причиной...

Итак, отдадим первенство третьему поэту,

Но крепко оградив его при этом

Первыми двумя голосами

И тем, что – не будем писать стихов сами.

С.

Май. 1953.