Январь

Господи! Благодарю Тебя за силы Твои, явленные на мне, грешном, по причащении Божественных Таин в храме и потом в гимназии во время четвертого и шестого классов (вторник), ибо Ты даровал мне мир и свободу сердечную, дерзновение, силу, слово, свет лица, особенно во время четвертого класса (то есть в четвертом классе). Благодарю Тебя за державное разрушение насилия терзавшей меня страсти жаления тленной пищи ближнему [...] по приходе моем в дом, за умирение и свободу.

Странное дело: плотской человек ненавидит тех, с коими ему должно делиться ежедневно земными благами, особенно деньгами, пищею, питьем, сластями, потому что ему хотелось бы одному всё забрать, всё съесть-спить, хотя ему нужно очень мало. О, какая дикая жадность и алчность ветхого плотского человека и как не распинать своей плоти с ее страстями и похотями, как не вооружаться против ней, как против самой ядовитой змеи, как не бить ее, могущую убить нас вечно! Спаситель распялся плотию на кресте: для нас довольно этого примера, чтобы распинать свою многострастную, мерзкую плоть. Если пречистой Своей плоти Господь попустил быть распятою, то мы ли свою нечистую плоть не распнем? Господи! Помоги!

Славлю благоутробие Твое, Господи, яко мене, воззвавшего к Тебе о помощи и заступлении, услышал еси (на совете 25-го января) и всё просимое мне даровал еси: мира не имел я – Ты мир даровал, свободы и дерзновения не имел – Ты даровал их, чистоты сердечной не имел – Ты даровал ее.

Пример надеяния на Промысл Божий, рассказанный Стрельниковым: в Пасху прислали к бедному чиновнику неизвестно кто кулич и пятьдесят рублей денег.

Бог есть Око всевидящее – и душа наша есть око простое²¹; аще будет око твое просто, все тело твое светло будет, говорит Господь [Мф. 6, 22]. Итак, да будет оком твоим Господь в сердце твоем. Душа наша – око от Ока, и как чрез телесное зрение видит душа, так чрез наше сердечное око в чистом его состоянии зрит Бог, Око нашего сердца. Отсюда пророки, прозорливцы, видевшие будущее и сокровенное и сокровенные помышления человеческие.

Люди болят сердечным зрением: оно у них помрачено, огрубело и подернуто как бы корою от разных житейских пристрастий, болезненно, растленно. Надо молить Бога усердно, чтобы Он исцелил наши мысленные очи, истончил и просветил их. Этому научают нас евангельские слепцы, молившие Господа исцелить их очи: Господи, да прозрю [Лк. 18, 41]. Господи Спасителю! Просвети наши мысленные очи сердца. Слепотствующие телесно достойны сожаления; слепотствующие душевно, то есть подверженные разным страстям и пристрастиям, достойны большего сожаления, ибо волею погибают временно и вечно и находятся в опасности лишиться навеки лицезрения Солнца Правды. Особенно нас сильно ослепляет и непрестанно усиливается ослепить искони по своей воле ослепивший себя бесконечною гордостию, преслушанием, злобою и нечистотою диавол, – он-то и ныне напрягает всевозможные усилия ослепить и держать в непрестанной слепоте сердечные очи всех и держит в ослеплении всех тех, которые добровольно уклоняются от истины евангельской и от Солнца Правды – Христа и от Святой Его Церкви, хранительницы и истолковательницы слова евангельского. Отсюда есть крайняя нужда для всякого слушать Евангелие, читать его, поучаться в нем, размышлять об нем.

Магическое представление в Коммерческом клубе на шестой неделе поста.

Офицеры кронштадтские на исповедь и к причастию не ходят. Вот плод вольнодумства! Вот плод театров, клубов, обедов, маскарадов! Развратились души! Приложи им зла, Господи, приложи зла славным земли [Ис. 26, 15].

Истинно добрый человек радуется, что домашние его, или гости, или нищие, или странники насыщаются и вообще довольствуются теми дарами Божиими, которые Бог посылает ему; о домашних радуется ежедневно, о прочих – когда бывают у него и угощаются у него, ко всем являет довольный, ласковый и приветливый вид, не ест ни с кем гордым оком и несытым сердцем [Пс. 100, 5], но считает себя им обязанным за то, что довольствует их, приобретая от этого как бы сам корысть, ибо думает и верует, что в лице их служит Самому Господу, Которого они суть члены [Еф. 5, 30]. А злой и лукавый человек скорбит едва не каждый день, что другие употребляют дары Божии, врученные ему, как говорит слово Божие, для раздаяния и употребления [Лк. 12, 42 – 48], например приятные яства, напитки, деньги и прочее, а не он один ими пользуется; он не терпит ежедневных совместников в употреблении сластей и непрестанно скорбит и смущается, видя их потребление, ибо, будучи плотской человек, надеется на них, а не на Господа, дающаго нам вся обилно в наслаждение (1Тим. 6, 17), считает себя одного, по слепоте самолюбия, полновластным обладателем их, а других настолько, насколько они ему служат или вообще трудятся, хотя и его труды очень небольшие; и он не верует и не сознает, что питающиеся от его трапезы суть члены тела Христова и что блага его суть дары Божии, для раздаяния ему от Бога врученные. Дары Божии для злого и лукавого не благо, а зло по причине злого его сердца, оковы для души и тела его, колючее терние, ежедневно и многократно его уязвляющее, срамота лица его. Чтобы быть ему всегда довольным и спокойным при дарах Божиих, надо ему стяжать простоту сердца, предаться совершенно в волю Божию, быть всегда в Боге и всего ожидать от Бога, Промыслителя и Попечителя нашего. Он должен в сердце своем чаще произносить слова: ни на кого и ни на что не надеюсь кроме Бога, ни к чему не прилепляюсь кроме Его, ибо Он един – источник моей жизни, Он Бог сердца моего. Не могу работать Богу и маммоне [Мф. 6, 24].

Согрешил опять пристрастием к миру и его благам, поработал маммоне – пожалел дать бедным столько, сколько требовали; обиделся, горько обиделся на них, что обманывают иногда, хотя, быть может, по жестокосердию нашему. Возроптал на Господа, окаянный, что на меня их взвалил. Что же? Хорошо быть слугою Господа в лице бедных. Делись с бедными безропотно: можешь дать много – дай больше, мало у тебя самого – давай помалу. Неотступно ходят за тобою и назойливо требуют – не раздражайся: тебе бесчестия нет никакого, что они ходят за тобою, а напротив, честь; а назойливость их сочти детскою глупостию или делом нужды и иди себе спокойно своею дорогою.

Пей чай с сахаром: простой чай без сахару раздражает. И Иоанн Предтеча ел мед дикий [Мф. 3, 4]. Иисус Христос и апостолы вкушали от пчел сот [Лк. 24, 42].

Не возлюбил я ближнего, как себя: не дал ему всего, чего он требовал, то есть некоторые бедные. Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. Ибо и Христос не Себе угождал [Рим. 15, 1–3]. А мы ищем только себе угождати: сами пресыщаемся, а бедные алчут, сами прекрасно и тепло одеты, а бедные – наги, сами в богатых, просторных, чистых, теплых жилищах живем, а бедные едва тесную квартирку наподобие хлева имеют. И кто об них заботится? Никто знать их не хочет. И последние их гроши тянут с них немилосердно за постой.

Бог туне²² дарует нам вечные блага Царствия Небесного – что же значат земные блага, которые мы даем ближним во имя Его? – Ничто, хотя бы мы ежедневно сотни рублей раздавали бедным.

Ходят в зверинец смотреть на хищных зверей, – я не хожу, потому что у меня самого есть зверинец во внутренней моей храмине: страсти мои – истые звери, терзающие меня. Что мне до настоящих зверей? Мне надо укротить свои страсти. Ты ходишь смотреть зверей? А укротил ли свои страсти? Не дикий ли ты зверь сам? Не терзаешь ли ты и себя и ближнего злобою, своенравием, жестокосердием, пьянством, гордостию, завистию, скупостию, нечистотою, подозрительностию и прочим?

Дух любоземности отыми от мене, Господи, ибо это дух диавола, – даруй же любовь к горнему, истинному и вечному моему Отечеству.

Не мое всё, а Божье и равно для всех, – так говори ты в себе, хозяин дома, о всех сладостях, кои у тебя на трапезе. Считай всех сидящих за одно с собою: себе желаешь приятного от других – и другим желай приятного от себя, от своей собственности да помни, что всякому немного нужно и ежедневно обыкновенное количество нужно. Радуйся, что от твоей, паче же Божией, трапезы наслаждаются и насыщаются людие Божии, для коих Господь подал всё обильно в наслаждение (1Тим. 6, 17). Не жалей ничего ни им, ни себе, но считай всё за сор, что под ногами: вся бо покорил Господь под нозе человека [Пс. 8, 7]. Смотри с глубоким уважением на всякого человека, для которого – всё, для которого Господь сошел с небес, на земле жительствовал, пострадал, пролил кровь Свою, умер и воскрес и для которого небесные обители вечные уготовляет. Брось вещественную манию, или пищепристрастие и вещепристрастие, к единому Господу прилепись: Он всё да будет для тебя, а прочее как ничто.

Пятница пред Масляной неделей. Вечер. Свадьбы. Господь помог с дерзновением, спокойствием и величием духа совершить две свадьбы – в соборе и в Думе. Благодарю Господа, даровавшего победу на врагов невидимых.

Прекрасное благожелание: кушай на здоровье!

О, если бы мы эти слова говорили всегда в простоте сердца, искренно! А то ведь часто говорим с лукавством: говорим – да и жалеем сами своих сластей ближнему. Скорлупа-то, слово-то есть, а ядра-то, чувства-то, любви-то нет.

Люди [и я] забавляются призраком жизни, то есть настоящею жизнию, и небрегут об истинной жизни будущего века; хотят испытать все удовольствия в преддверии жизни и лишают себя по неразумию и нерадению и какому-то добровольному отупению блаженства будущей жизни.

Вчера оскорбил чтеца Николая – рассердился на него за козлогласие.

Свойство любви – ничего не жалеть для любимого, всё нужное давать ему, даже с избытком, не жалеть даже себя самого; так Господь Бог, Который есть любовь (1Ин. 4, 8, 16), ничего не жалеет для человека и всё обильно подает ему, все нужные для жизни вечной и временной блага, даже не пощадил Сына Своего Единородного, но отдал Его на смерть за нас, а Он, то есть Сын Божий, – Себя за нас, и Плоть и Кровь Свою, собственную Плоть и Кровь, предлагает нам в пищу и питие. Любовь беспримерная и бесконечная, щедроты безмерные! А свойство злобы (какова злоба диавольская!), самолюбия и злобы (каковы самолюбие и злоба человека!), – не жалеть для себя ничего и жалеть всего приятного и ценного для ближнего, от всего, принадлежащего ближнему, урывать и себе присвоять, давать ему всего малою мерою, скупо, нетвердою, робкою рукою. Свойство любви – избыток, щедроты в дарах; свойство самолюбия и злобы – скудость и скупость. Но мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною дай на лоно ближнего, ибо, какою мерою меришь, такою же отмерится и тебе [Лк. 6, 38]. О, слепое самолюбие! Наглое самолюбие! Для себя не жалеем ничего, когда хотим сделать себе удовольствие, не дорожим деньгами и издерживаем их такое количество, коим могли бы быть довольны несколько дней десятки человек, а ближнему жалеем лишнего куска сахару, пирога, нескольких копеек; сами рядимся в шелк и бархат, а бедному жалеем дать почти изношенное дешевое платье, полуизношенный кафтан; сами одеваем плоть свою в тонкое полотно, а ближнему жалеем и грубой рубашки; сами обуваемся в десятирублевые сапоги, а ближнему – босому, жалеем и рубля на сапоги; чтоб потешить себя в театре, не жалеем ста и больше копеек разом, а нищему жалеем трех-пяти копеек; сами лакомимся дорогими винами и съедомыми припасами, бросая на это целые рубли, а нищему жалеем на пищу для утоления голоду нескольких копеек! Это ли любовь христианская, заповеданная умершим за нас Спасителем? Сие заповедаю вам, да любите друг друга [Ин. 15, 17].

Обою ею един уд показывай сопряжением²³. Сам Бог устроил и показал уд ради сопряжения, – как же мы лукаво, и нечисто, и низко, и со стыдом об нем помышляем? Невежды, несмысленные, неразумные чада лукавого!

Кто в церкви при свадьбах стоит? Люди праздные, больше неблагочестивые, чем благочестивые, пересудливые, не молящиеся, пришедшие на зрелище, как бы в театр. Перед такими ли малодушествовать венчающему священнику? Обличать их нещадно, смело, глядеть на них смело, открыто, очами пастыря и иерея Божия; венчать громко, смело, благоговейно.

Врачующиеся – мои дети, моя утроба, мое сердце: как о детях своих молись об них, как о сердце своем. Духом Святым молись.

Так ешь-пей, чтобы после никогда не раскаиваться, что много ел-пил; ешь-пей столько, чтобы было всегда легко после чаю или обеда, чтоб ум и сердце были всегда ясны.

Прекрасные золотые и серебряные вещи, – да все они земля хладная, бездушная и жизни, мира и спокойствия сердцу не дадут; блестящие, да сердца не просветят; прочны, да не вечны, а нам нужен мир душевный, истинная жизнь с Богом, нам нужно просвещение мысленных очей сердца, нам нужны вечные, духовные блага. Итак, суета сребро и злато, или привязанность к ним. Из-за них удобно потерять мир душевный, свет очию сердца и вечные блага, и потому они иногда должны быть считаемы хуже грязи земной. Святые Божии человеки бегали от злата и сребра, считая любовь Божию выше всего. В самом деле, не бесконечно ли прекраснее и дороже злата и сребра Господь, создавший злато и сребро, Господь, создавший по образу Своему человека, умеющего такие прекрасные вещи делать из злата и сребра, такие прекрасные формы давать им, из земли делать такие прекрасные вещи! Не душа ли виновница этих вещей, после Бога? Не ее ли надо стараться сделать златою, всю светлою, чистою, как злато, твердою в добродетели, как злато твердо? Ведь ее дело все прекрасные вещи, и в них она прекрасна, а не самые вещи, которых свойство грубость и безобразие. Земля [...] невидная и не образованная²⁴ безобразна.

Диавол усиливается привязать наши сердца и тела к сластям мира сего, чтобы в блуд нас ввергать, чтобы от Бога разлучать и нас в лапах своих держать, чтобы любовь к Богу и ближнему совсем, если можно, искоренить из сердец [наших], ибо знает хорошо, окаянный, что душа человеческая едина и проста и не может двум господам работать: Богу и маммоне [Мф. 6, 24]. Человек! Презирай маммону! Люби Бога и ближнего и оказывай ему всякую помощь. Помни: пристрастие к сластям мира есть дух диавола, пристрастие к роскоши мира – дух диавола, пристрастие к удовольствиям, веселостям мира – дух диавола. Христианин, знающий свое растление греховное, свою бедность, нищету внутреннюю, живет в сокрушении и слезах. Блаженны нищие духом! Блаженны плачущие! Блаженны кроткие! Блаженны алчущие и жаждущие правды! Блаженны милостивые! Блаженны чистые сердцем, миротворцы, изгнанные правды ради, егда поносят... и прочее [Мф. 5, 3–11]. Христианин бегает роскоши как яда душевного, ибо она погружает совершенно человека в слитность сего мира и приводит его в забвение о Небесном Отечестве и о бедности и нищете духа его.

Священник! Ничего не жалей ближнему! Для тебя Господь не жалеет Плоти и Крови Своей, а в ней – истинный и вечный живот! В сравнении с нею все сласти земные – ничто, гной! Аминь.

Тем более напрягай голос на молитве там, где он ослабевает, где сердце пугается и сомневается.

На молитве кроме Бога ни о чем не думать, хотя бы и [о] непредосудительных делах и вещах, одним Богом заниматься.

Какой из вас отец... если вы, будучи злы...²⁵ . Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него. Какая есть мать... кольми паче Мать ваша Небесная, Пресвятая Богородица, даст блага просящим у Нее.

На каком основании мы почитаем как бы безумными ядущих наш хлеб-соль и думаем, что они едят-пьют больше надлежащего? Предоставь это им: они, так же как и ты, имеют разум и опыт.

На каком основании считаешь недостойными [благ] своих слуг или присных, коими они от тебя пользуются? Разве ты не с избытком получаешь? Но кусок чужой кажется больше. Это общая слабость.

Люди разделяются на две дороги: одни идут к Богу, другие к врагу Его; раздражаться ли на тех, кои по неразумию и ослеплению идут к врагу Божию? – Нет: жалеть, плакать и молиться об них. Впрочем, как они холодны к Богу, так и ты будь холоден к ним.

Ты сам не исправляешься от своих страстей и, однако же, не раздражаешься на себя, не кипишь справедливым негодованием на свою неисправность, а когда видишь коснение других в известных слабостях – раздражаешься, сердишься, озлобляешься на них; к себе снисходишь, а к ним нет: например, сам жаден к пище и питью, или к деньгам, или к каким-нибудь изящным вещам и в этом снисходишь к себе, это прощаешь себе, даже, может быть, оправдываешь в этом себя, а если другие пристрастны к светским книгам или к праздной, изнеженной, сластолюбивой жизни – на тех раздражаешься, ненавидишь их, не можешь говорить с ними тоном покойным, хотя бы надо было обличать их с кротостию и снисходительною любовию, объясняя им тоном спокойным вред, происходящий от светских книг или от праздной, сластолюбивой жизни, вред для души и тела, и возводя их постепенно к сознанию необходимости и пользы заниматься чтением святого Евангелия, писаний святых отцов и других, в благочестивом духе написанных книг. Все у вас да будет с любовью, говорит Апостол (1Кор. 16, 14). Если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным [Гал. 6, 1]. Еще надо помнить, что насильно всех не сделаешь благочестивыми. Не во всех есть вера (2Фес. 3, 2).

Ты подаешь милостыню, – хорошо. Но как? Охотно ли, милосердуя ли, сострадая ли нищенствующим братиям, с кротким ли и приятным видом? Не с досадою ли и рвением? Если так, то это худо: такая милостыня – не милостыня и недостойна названия добродетели. Терпяще друг другу любовию, говорит Апостол [Еф. 4, 2]. Или ты, может быть, не подаешь милостыню и презираешь бедных, называя всех бродягами, праздными и тунеядцами, тогда как сам имеешь хорошее или безбедное состояние или тогда как сам позволяешь себе излишество и роскошь в столе, одежде, убранстве квартиры, в удовольствиях? Если так, то это худо. Ты не по любви ходишь. У кого две одежды, сказано, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же [Лк. 3, 11]. Отчего ты пресыщаешься во вред себе, а другой не имеет куска хлеба, просит у тебя и не получает? Ты образованный человек – скажи, есть ли тут здравый смысл? Есть ли что-нибудь человеческое? Животные, птицы делятся взаимно, а ты – человек, почтенный разумом, способностью чувствовать, любить, не хочешь поделиться с ближним, не хочешь ему оказать сочувствие. На что это похоже? Или ты любишь театр – а любишь ли храм Божий? Или ты, положим, хорошо помолился в церкви, с умилением и чувствуешь мир в душе, – прекрасно; но, пришедши домой и нашедши неисправность какую-либо и чью-либо, удерживаешь ли свой гнев, свою раздражительность или, если встречаешь сердитое выражение лица домашних или посторонних, спокойно ли и без взаимного расположения сердца встречаешь его, нимало не отвечая на страсть страстию? Или если видишь красивое лицо, чистым ли сердцем взираешь на него и, если возникает нечистый помысл, тотчас ли отсекаешь его, боясь им осквернить душу свою – образ Божий и причинить внутренно осквернение ближнему? Если так – хорошо, если нет – то твое благочестие сомнительно и близко к лицемерию, если не есть самое лицемерие. Или еще: если видишь истребление другими сластей твоих, когда сам не употребляешь и не можешь их потреблять почему-либо, взираешь ли на это равнодушно, как на маловажное и ничтожное, не стоящее внимания дело, или ты жалеешь этих сластей и скорбишь о потреблении их и кипишь раздражением на потребителей, разумеется часто и туне употребляющих их. Если первое – хорошо, так и быть должно, ибо всё земное как трава, тлен и сор; если последнее – худо, ибо ты отступил сердцем от Господа и ради сластей, ради сору, травы, праха нарушаешь любовь к ближнему, которой нет ничего дороже, потому что весь закон во едином слове исполняется: люби ближнего твоего, как самого себя [Мф. 19, 19; 22, 39], и теряешь мир с собою и ближним, который есть великий дар Божий и коим надо дорожить.

Старайтесь иметь мир со всеми и святость, сказано, без которой никто не увидит Господа [Евр. 12, 14].

Сердце мое, Господи, да будет чуждо всех сластей, блеска земного и роскоши. Да будет же оно свойственно, привязано к Тебе единому и к ближнему Тебе ради.

Господи! Благодарю Тебя за спасение Твое, еже удивил еси на мне во время утрени чрез Святые Твои и Божественные Тайны. Благодарю и Тебя, Пренепорочная Владычица, яко мене, воззвавшего к Тебе тепле, благодатию Божиею помиловала еси и умиление с миром и дерзновением даровала еси. Но очисти мя, Пречистая!

Дух любви к земному, пристрастия к временным, видимым вещам презирать, как дух сатанинский. Дух любви к горнему стараться всевозможно стяжать.

Изучил ли ты искусство непрестанно идти против себя и грубость и злобу человеческую принимать как обхождение мягкое и благосердое? Научился ли ты презирать всячески плоть свою, себя самого, то есть своего ветхого человека?

Древнее жало и древняя прелесть змея – паление сластями, ненависть и подозрительность к ближнему.

Существенное и пресущественное Божественное брашно и питие – Тело и Кровь Христова – залог жизни вечной во мне есть; маловажное – обыкновенная пища и питие – приложатся мне без всякого сомнения, и беспокоиться об них мне нечего. Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный... ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем [Ин. 6, 54, 56]. Если я имею в себе живот вечный, то для чего еще заботиться о тленном животе и о средствах к нему? Желание надо иметь разрешиться от этого страстного тела и со Христом быти. Надо презирать плоть, нерадеть об ней.

Просто сердце мое, или душа моя, един живот мой – Христос, един источник жизни моей – Христос. Да помним это непрестанно и ни к чему земному да не прилепляемся.

Господи! Не попусти мне унывать ни пред какими утратами, но всё за сор вменять даруй и на Тебя единого надеяться непрестанно. Мы нарушаем любовь из-за сладкого куска, как будто любовь так же дешева, как сладкий кусок, или как будто сладкий кусок дороже любви, тогда как в свете нет ничего дороже любви, ибо любовь есть Бог, и где царствует любовь, там царствует Бог. Взирай на каждого человека как на образ Божий и угождение ему в существенных потребностях считай за угождение Самому Богу, как сказано: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне [Мф. 25, 40]. Да и что составляет жизнь нашего сердца, как не взаимная любовь? Пристрастие к вещам тлит сердце, гнетет, теснит, омрачает, духовно мертвит его.

И как мы, маловерные, наказуемся от Бога за свое маловерие! Лишь только мы понадеемся на кого-либо и на что-либо кроме Бога, например на деньги, сласти, – тотчас в душе является смущение и боязнь, чего надеющийся на Господа никогда не испытывает. Таким образом, самое дело показывает, что прилепление к вещам есть смерть духа.

Мы жалеем для ближнего ничтожных вещей, например денег, пищи, сластей, одежды, жилища, а между тем для него всё назначено Самим Богом – вся земля со всеми ее плодами, сладостями, сокровищами – как для образа Божия, как для царя тварей; жалея ему вещей мира сего, мы таким образом бесконечно мало ценим его, уничижаем его по научению диавола, а сами себя возвышаем, считая себя вправе пользоваться щедрыми дарами Божиими, а его – нет. Между тем как дары Творца общи для всех.

Ты, о иерей Божий, должен в кругу своего семейства и в гостях отличаться от прочих тем, чтобы 1) без всякой жадности есть и пить, 2) меньше сластей употреблять, чем прочие люди, часто падкие до сластей, 3) ничего никому не жалеть, 4) все сласти за сор считать или за гной, 5) нимало не тщеславиться и не заниматься своею одеждою или одеждою других, 6) не иметь дорогой мебели и не заниматься ею, а довольствоваться простою, 7) горняя мудрствовать всегда и везде и направлять благоразумно беседу к горнему, небесному, нетленному, вечному нашему Отечеству. Но пристрастие к земным благам убивает стремление души к горнему, духовному, небесному.

Спаситель, – значит, мы непрестанно окружены врагами спасения, врагами вечной нашей жизни и нам непрестанно нужен Спаситель, как непрестанно ратуют против нас враги спасения – непрестанно нужно призывать Его, что как непрестанно близки к нам враги и окружают нас, так непрестанно близок и несравненно ближе Он к нам, чем они, только бы мы всегда зрели к Нему сердечными очами и искренно призывали Его в помощь или крепко держались Его, когда Он вселится в наше сердце, и ни к чему и ни к кому кроме Его не прилеплялись. Господи! Благодарю Тебя за многократное спасение мое. Призывал я Тебя – и не посрамился. Февраля 4-го дня, 1866 г.

Всякий раз, как встретишься с каким-либо ближним, ласково, искренно, [дружески] обязательно обойдись с ним. Вот таким образом и будет исполняться тобою заповедь: люби ближнего твоего, как самого себя [Мф. 19, 19].

Когда западет какая-либо страсть в сердце – злоба, гордость, своенравие, упрямство, или зависть, или скупость, или любостяжание, или блуд и прочие, то нужно не в отношении людей или вещей усиливать свои действия или чувства, а в отношении их против себя, то есть надо распинать в себе эти возникшие страсти, а людей оставить в покое, ибо огонь в тебе, и надо тушить свой пожар немедленно, а не усиливать его.

Зная, как сласти противятся любви Божией, презирай их, смотри на них как на гной, и чем более что нравится плоти, чем более чего-либо жалеешь ближнему с ненавистию к нему, тем более [то] презирай – еже буди по благодати Господа нашего Иисуса Христа.

Все у вас да будет с любовью (1Кор. 16,14), то есть и выговоры, и наказания, и посещения взаимные, и обращение.

Хозяйство ежедневно течет обыкновенным порядком – беспокоиться нечего. Не беспокоимся о воздухе, чем дышать, о светилах небесных, о их течении, ибо Творец и Промыслитель ими правит, – не будем беспокоиться и о течении своей жизни: ею правит Творец и Промыслитель – Христос. Не оставлю тебя, говорит, и не покину тебя [Евр. 13, 5].

Странное, безумное дело: чем больше мы обеспечены, тем больше беспокоимся; чем в большем довольстве, тем больше страшимся бедности! Вот какое сокровище, какой идол сердца богатство или довольство, пресыщение! Значит, великое богатство – умеренность и среднее, не богатое состояние! Тогда процветает надежда на Бога, так чудно, премудро, благостно нас питающего, одевающего, кровом снабжающего и всем нужным для жизни! Всё и всё и всё Бог подает. Что ты имеешь, чего бы не получил? (1Кор. 4, 7).

Всякий грех в мысли, в сердце, в слове, в деле есть воля диавола; ненависть, презрение к ближнему в сердце есть воля диавола, и он гнездится в сердце ненавистника или входит в него; пристрастие сердца к сластям и жаление их ближнему, для которого они сотворены Богом, – воля диавола. Любовь – воля Божия, беспристрастие к земным благам – воля Божия. Не любодействуй ни на минуту от Бога, непрестанно с Ним будь соединен в сердце.

В лице кого я не гнал Христа? В лице доктора, в лице больного, в лице нищего, в лице отца, в лице матери, в лице сестры. И всё из-за денег, из-за сластей плотских: денег жалел, когда деньги принадлежат всем и каждому, когда они – дар Божий. Все мы одно, все братья, все одно тело: русские ли, немцы ли, англичане ли, католики ли.

И кто всё заставляет нас обижать ближнего из-за земных вещей, кто приковывает наши сердца к земным благам? Он, древний прелестник диавол, погубивший ядию праотцев наших – Адама и Еву. Отсюда необходимость к деньгам и яствам и напиткам сохранять полное равнодушие, за сор ставить, есть ли они, нет ли, приходят ли, уходят ли, приобретаются ли или теряются ли даром, по-видимому_, тратятся на известных людей, например врачей или гостей, – хотя, впрочем, мы сами любим получать хорошее вознаграждение за свою должность, не очень трудную, или угощаться щедро на счет других.