Ноябрь 1868 г.

20 ноября. Вечер. Благодарю Тя, благопоспешливый, премилосердый Отче Небесный, яко услышал еси молитву мою о примирении мне супруги моей и мир мне даровал еси. (Это я писал, когда жена моя была у всенощной. Пришедши домой, она была ко мне чрезвычайно ласкова и предупредительна: так Господь благопременил ее сердце по молитве моей. Слава вседействутощему Господу и Благопромыслителю жизни нашей.)

В гимназии в классе делается вдруг необыкновенная тишина, когда я возведу взор веры и молитвы ко Господу и Пречистой Его Матери, изображенным на иконах, что в классе. Дивно имя Господне! Чудно действие внутренней молитвы! Как молния сверкающая действует она на меня и на находящихся со мною, вдруг всех озаряя, проникая, умиротворяя, облаговонствуя. Слава Тебе, непостижиме Господи! А движение указательного перста на учеников что производит? Того перста, который мы, иереи, простираем на хлеб и вино, приглаголя: И сотвори убо Хлеб сей Честное Тело Христа Твоего, и прочее? Как символ перста Божия – Духа Божия, всесильного и владычественного, он производит владычное действие, уничтожая всякое смятение в учениках и водворяя в них глубокий мир и безмолвие. Слава Тебе, Душе Святый, владычественный, везде сый и вся исполняяй и в иереях почиваяй, ихже освятил еси священнодействовати вся Тайны веры нашей всеспасительной!

Церковь есть земной рай. Кто ходит в церковь, тот показывает, что он ищет рая, потерянного чрез грех; а кто не ходит, тот этим самым доказывает, что он не думает искать потерянного рая.

Изучая уроки научные – изучайте по преимуществу урок жизни евангельской; как трудом и усердием достигаете изучения наук, так можете с помощию Божией, трудом и усердием достигнуть изучения урока евангельского – а это суть всего, всей мудрости, всей жизни христианина.

Как трудно дается тебе духовное слово: научись же высоко ценить духоносные слова Церкви – слова молитв и песнопений, богодухновенные слова Евангелия и псалмов и всего Писания: Ветхого Завета и Нового Завета его, слова всех святых отец в их богомудрых писаниях.

Что ярится на нищих? – Пресыщение. Ты пресыщен, и потому яришься на бедных, во множестве приходящих к тебе за милостыней. Воздержный готов всё отдать охотно, ибо знает, что чем больше отнимает у плоти, тем больше дает духу; ярость же считает бессловесным делом.

Благодарю Тя, Отче Святый, яко не посрамил мя еси от чаяния милости Твоея и даровал еси мне благодать со слезами многими совершити Божественную литургию и причаститися Божественных Таин неосужденно. Благодарю Тя, Радосте моя, яко и утреннюю Тебе службу даровал еси совершити непреткновенно. Благодарю Тя, яко дерзаю Тобою, мирствую в Тебе. Ноября 24-го, 1868 г.

Как вы смотрите на священника в храме, когда он предстоит престолу Божию? Смотрите на него как на Ангела предстателя, земного Ангела, небесного человека.

Яко невесту украси мя красотою [Ис. 61, 10]. Действительно, душа моя – невеста Христова, когда я служу литургию, а Христос Бог – муж, жених мой. Таинство Причащения, Таинство Тела и Крови Христовой есть таинство брака Царского Сына, на котором Он обручается с душами братий Своих.

Если ты нерасположен, холоден бываешь к гостям и домашним, курящим табак, то спрашивается: отчего ты не изменяешь своего расположения к товарищам и начальникам твоим, тоже курящим табак? Не оттого ли, что они сильные мира сего, и ты зависишь от них, и они нимало тебя не боятся, как равные тебе, и ты сам заискиваешь их расположения к тебе, – а домашние или часто посещающие тебя гости зависят от тебя из-за куска хлеба, и ты зазнаешься с ними, ни во что ставишь их? – Безрассудно. Надо и к ним снисходить, и их терпеть любовию или с кротостию вразумлять.

Каждый воскресный день напоминает нам о бессмертной жизни, учит нас жить достойно воскресения и бессмертия и запасаться бессмертными делами, например с радостию делать дела милосердия в надежде воздаяния от праведного Мздовоздателя.

Брат Алексей остался один только из родственников по жене на твоем иждивении. Не забывай, что ты получил настоящее место от его отца, и довольствуй его, как отца. Кого тебе, кроме домашних, кормить-поить-нищих ли? Но всех нищих не накормишь, не напоишь. Предоставь их городским обывателям; а своих нищих родственников ты обязан кормить-поить по закону и Божескому, и человеческому. Берегись дома от злого, завистливого и презорливого глаза, помня слова Давида: прехождах в незлобии сердца моего посреде дому моего... гордым оком и несытым сердцем с ближним не ядях [Пс. 100, 2, 5]. Помни, что всякий съест столько, сколько требует обыкновенно и каждый день его природа, и больше не съест, как и ты. В этом отношении будь покоен и на Бога возлагай печаль свою, дающего вся обильно; ищи Царствия Божия, Царствия Небесного, Царства Христова, Царства мира, любви, единодушия – и всё земное приложится тебе от неистощимых щедрот Его, ибо даров Его бездна и в продолжении семи тысяч лет не оскудели они, но непрерывно текут и умножаются и не перестанут умножаться. Старайся умножать в себе любовь, кротость, смирение, незлобие и разливай в своей семье довольство и изобилие и не взирай лукавым глазом на свое изобилие. Как иерей Господа Иисуса Христа, отложи всякое житейское попечение и мудрствуй горняя: смотри на яства как на сор и не цени их, не жалей их никому, ибо жалеть – значит быть прикованным к земле и не знать духа христианской веры.

Вот намерение сатаны и его ежедневное усилие – пригвождать нас к гибнущим сластям и поджигать в нас ненависть, вражду к ближнему, и преимущественно из-за сластей.

Христианин истинный есть тот, кто не прилепляется сердцем ни к чему земному, а к единому Богу, для которого всё земное – ничто, а всё есть Бог: и жизнь, и пища, и одеяние, и воздух, и свет, и сила – словом, всё. Привязанность к земным благам есть дух и намерение диавола. Го́ре мудрствующим дольнее и не помышляющим о горнем: они заживо уловлены в волю диавола [2Тим. 2, 26]. Сего ради высокий Бог на землю сниде, да нас на небеса возведет ³⁰ .

Сластолюбие, сребролюбие, одеждолюбие – словом, вещелюбие похищает из сердца любовь к Богу и ближнему, и человек весь делается как бы земным, вещественным и нерадит о угождении Богу, не стремится к будущим благам и не думает о самоотвержении ради Бога и ближнего, чтобы оставить свои порочные наклонности и изменить себя к новой жизни, как бы это ни было трудно, чтобы служить ближнему с самоотвержением; душа его, упоенная земным, как бы спит непробудным сном.

Если бы тебе должно было нищим отдать верхнюю одежду свою ради Христа и ради того, что они члены твои и члены Его, Господни, то и тогда ты нимало не должен был бы яриться, а с радостию отдавать им в нужде их имение твое и отвергаться себя ради Христа в пользу их, как Христос предал Себя за тебя: если бы они ругали тебя – и тогда ты не должен был бы яриться на них, тем более трепать их, бить, драть за волосы, но со всею кротостию обращаться с ними.

Не поднимай в злобе ни на кого руки твоей – ты поднимаешь ее на себя: вред, причиненный другому, вдесятеро возвратиться тебе; будь кроток и терпелив и отвергайся себя.

Отчего спешат священники, диаконы, чтецы в богослужении? Оттого, что в них действует дух диавольский – поспешности, небрежения и страха человеческого: не боимся Бога, а боимся человеков, чтобы не наскучить им молитвами, угождаем людям, а не Богу.

В христианах также сильно действует дух земного, вещественного, греховного сластолюбия (вместо небесного, духовного, святого); дух любостяжания (вместо стяжания и умножения духовных сокровищ, или добродетелей небесных); дух любоблистания (вместо любви ко всему духовному, небесному, нетленному, вечному) земного (златом, серебром, дорогими тканями), любоначалия и честолюбия (вместо стремления к почести горнего звания), – вообще дух земнолюбия. В доме молитвы, или в храме, этот дух сильно приражается к христианину, начинающему работать Господу и искать Его Небесного Царствия. Еще господствует в нас дух жаления потребляемых и употребляемых вещей, особенно сладких снедей, дорогих одежд, восковых свечей, ладану, деревянного масла, когда они в большом количестве употребляются в храме или дома на молитве и у икон святых; забываем мы, малопамятные и близорукие, что Бог наш есть Творец и Множитель и Претворитель и Промыслитель.

Господи! Осуществовавший всю тварь и существующее всё содержащий бесконечною Твоею силою, благостию и премудростию, слава Тебе! Спасающий нас непрестанно, слава Тебе! Вечное спасение нам обещавый, слава Тебе!

Урок, данный мне искушением во время литургии соборной в Андреев день. Пришел к обедне и стал в алтарь отставной комиссар Павел Александрович, которому я дал в долг десять рублей и подавал прежде просфоры во время литургии. Что же? Презрел и возненавидел я его в душе по действу диавольскому; враг чрезвычайно сильно уязвил, смутил, обессилил, пленил меня презрением и ненавистию; я был в лапах его и едва-едва самою усиленною молитвою к Богу мог избавиться из пасти его. О, чрево несмысленное! О, любостяжание глупое! Из-за тебя ли, зловонное чрево, имеющее упраздниться, из-за вас ли, душетленные сребреники, я презираю и ненавижу созданного по образу Божию член Христа Бога, гражданина небесного! О, какая хитрость, какое коварство диавола открывается в привязанности человека к сластям и к деньгам: пригвождая мысли, сердце и волю человека чрез привязанность его к сластям и деньгам, к земле и отторгая взоры его совершенно от неба, он вперяет еще чрез них в сердце ненависть к ближнему, который пользуется от нас этими сластями и деньгами. Что же после этого делать? – Совершенно пренебрегать деньгами и чревом и прилежно любить ближнего от чистого сердца.

О, мерзкое сердце, о, мерзкая плоть, блудная, жадная, сластолюбивая! Как жадна она до вкусных яств и напитков, так жадна до красивых лиц женских и мужских, и как она жадничает съесть и выпить сама и если дома, то без участия других, потому что к жадности присоединяется и скупость, – так и в хорошие лица жадно впивается глазами, желая как бы насытиться добротою лица или употребить их для удовлетворения похоти. О, бесноватая, блудная плоть! О, как необходимо умерщвлять тебя скудною и суровою пищею, бдением, молитвою, трудами, коленопреклонениями, размышлением о смерти, о Суде, о геенском огне!

В Андреев день (когда говорил проповедь) во время обедни диавол обнажил меня совершенно благодати Божией и облек меня в свою диавольскую злобу, в свое презрение к комиссару Павлу Андреевичу, внедрив в мое сердце жадность к просфорам и презорство³¹ с злобою к этому человеку, становящемуся в алтарь и простирающему на них свои виды. О, какой грех! Тебе туне дает Господь в пищу и питие Тело и Кровь Свою, а ты жалеешь ближнему, притом старцу благочестивому, дать просфору раз или два в неделю. Давай, давай охотно и с любовию, и не жалей дара Божия: пусть их кушают рабы Божии с благоговением и сладостию. Рад бывай, что имеешь случай дать не могущему воздать [Лк. 14, 13–14]. А то мы гоняемся всё за воздаянием.

Для чего благоухание фимиама употребляем в церкви? Для означения благоухания духовного, которым по благодати Святого Духа соделались святые и которым должны быть и мы, и для непрестанного напоминания нам о том, чтобы мы всемерно освобождали, очищали себя от зловония страстей, ибо как благоухание фимиама означает благоухание святыни и добродетелей христианских, которые Господь обоняет как приятный фимиам, так зловоние означает страсть и грехи наши, от которых Господь отвращается.

Ты испытал тысячекратно, как велика и животворна сладость богообщения, – зачем же ты еще мечтаешь на ложе о сласти женообщения? Зачем даешь волю воображению? Зачем эти картины? Или ты утыл, утолстел, расширел и забыл Бога, спасающего тебя?³² Но не забывай того, что говорит Апостол: Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог [1Кор. 3, 17].

Во всякую минуту будь предан всем сердцем Господу Иисусу Христу и Пречистой Его Матери – дома ли, в храме ли, при исполнении ли общественной обязанности; эта преданность – источник очищения, святости, мира, свободы от греха, пространства сердечного, света духовного, силы при исполнении служебных дел. К этой преданности ежедневно возбуждает нас Святая Церковь, возглашая ежедневно: весь живот наш Христу Богу предадим.

Извозчики кричат: берегись, правее! И священники в церкви должны говорить мирянам: берегитесь (тли греха), и: правее, то есть идите правым путем, оставляя левый.

Жалеешь брату вкушать снеди настолько, чтоб насытился он,– почему жалеешь? Говоришь: дорого стоит. Зачем эта лукавая мысль о дороговизне? Зачем ценишь снедь, этот сор, и не ценишь брата? Что такое снедь и что брат? То – сор, а этот – царь и обладатель всей земли. Не жалей ему ничего, иначе и себе жалей, а если себе не жалеешь, то не жалей и ему.

Падение человечества было глубоко: надо было воссоздать, претворить, обновить его. Кто же мог это сделать, кроме Богочеловека? Слава убо Тебе, Господи, яко не ходатай, ни Ангел, но Сам, Господи, воплощся, и спасл ecu всего мя человека ³³ .

Нелепость страстей плотских: чревоугодник, будучи сыт и пресыщен, еще с жадностию смотрит, нет ли чего еще получше на столе, что бы ему съесть, и сердито смотрит иногда (если он хозяин стола) на тех, которые соперничают с ним в ядении и питии. О, нелепость, о, безумие в разумном существе, созданном по образу и подобию Божию, произвольно допускаемое по причине пристрастия к земным сластям. Сребролюбец, имея многие тысячи сребреников, всё не может насытить ими душу свою, считает себя бедным и неимущим, завидует другим, даже гораздо меньше его имеющим, выходит из себя, когда видит или слышит, что кто-либо посягает на его доходы: враг ему тот, кто просит у него денег, хотя бы проситель был беднейший человек; работая демону сребролюбия, который есть вместе и отец лжи, часто прибегает сребролюбец к лжи и обману и таким образом часто внутренно окрадывается от врага. Ненасытима душа сребролюбца, как и душа сластолюбца. Сластолюбцы и сребролюбцы жестокосерды к нищим, больным, скорбящим и впавшим в разные беды и напасти; отвратительны они и для Бога, и для людей, хотя люди большею частию не видят всего безобразия их и уважают, кланяются, раболепствуют им. (Я первый из грешников.)

Всемерно удерживай свой гнев на неисправных и грубых слуг или вообще домашних, ибо мы, чувствуя свою власть над ними и зависимость их от нас в житейских потребностях, считаем себя как бы вправе обнаруживать к ним в сильных аффектах гнев, ярость свою, хотя как мы, так и они – Божьи рабы и даже Божьи чада, и если мы хотим, чтобы с нами поступали другие кротко, благородно, снисходительно, то, конечно, и мы должны поступать с ними так же.

Не любишь обличения и не принимаешь его от меня, поставленного обличать,– Бог с тобою. Но как же ты исцелишься от душевных твоих недугов, от слепоты твоей духовной? Жалкий! Ведь ты погибнешь в своей гордости, в своем упрямстве, в своих пороках – погибнешь именно оттого, что не было врачующего, обличающего. Прости, что я скажу тебе: ты напоминаешь мне собою того нечестивца, для которого обличения – раны: обличения нечестивому раны ему [Притч. 9, 7]. Люди мира сего не любят обличения и гонят обличающих хулою, клеветою, действительным изгнанием. Я сам, окаянный, не люблю обличения и обижаюсь на обличающих – так я самолюбив и горд! Исцели, Господи, Врачу душ и телес наших, язвы души моей, лютые и неудобоисцеляемые! Искушай меня, как искушается сребро, да отделишь от меня всякую греховную примесь, как отделяют посторонние примеси от сребра и злата; очисти во мне ветхий квас, да буду ново смешение [1Кор. 5, 7 – 8].

Благодарю Тебя, Пресвятая Владычице, яко Ты, премилосердая и пребыстрая Заступница, спасла меня по молитве моей от тесноты, скорби и бури греховной, и я вскоре ощутил пресладкий мир и свободу духовную. Научи, о Премилосердая, род христианский призывать Тебя от всей души во всех напастях и скорбях, да, тако призывая Тебя, Преблагосердую и Всемощную, от многих бед избавлены будут. Научи их избегать лести греха и избегать многоразличных козней противника!

Благодарю Тебя, Господи, заступившего меня от насилия страсти сластолюбия и скупости, или жаления брату сластей. Чего я жалею? Того, что надо презирать и к чему надо иметь совершенное равнодушие, как к подножному праху, как к калу,– потому именно, что оно столько вредит душе и преходит как тень, как дым или пар или исчезающее привидение.

Когда у человека сластолюбивого берут его сласти, то чрез это его будто за душу тянут, будто жизнь у него отнимают, и он делается врагом и ненавистником разделяющих с ним сласти на трапезе его, говорить мирно не может с ними, смущается, омрачается, утесняется в душе и многие годы остается холодным и бесчувственным, если прямо не враждебным, к разделяющим с ним часто его трапезу, тогда как по заповеди апостольской он должен любить другого от чистого сердца прилежно [1Пет. 1, 22] как сочлена, как член Христов, как искупленного кровию Христовою, как чадо Божие. Вот какой грех, какая нелепость сластолюбие, какие ужасные последствия от него происходят: непрестанное нарушение всего закона Божия, которого сущность есть: люби ближнего... как самого себя [Лев. 19, 18; Мф. 19, 19]. Итак, время нерадеть о сластях и стяжании!

Боже мой! Как ужасно свирепствует во мне сластолюбие и вообще земнолюбие и небратолюбие! С какою силою, дерзостию хотят утвердить во мне владычество свое страсти плотские! Какая борьба во мне зла с добром! Как всякое зло усиливается во мне укрепиться! Как ревностно надо с собою непрестанно бороться, чтобы с помощью благодати Божией победить зло и воцарить добро, изгнать диавола и ввести Христа, соделавши сердце свое из делателища диавольского храмом Духа Святого! Господи! Благодарю Тебя за дар молитвы с верными! В этой молитве с ними я очищаюсь и сам от смрада страстей, очищаются и души молящихся! Ты чувствуешь, замечаешь, что к тебе не расположены душевно некоторые из молящихся, и самого тебя увлекает беспокойное чувство вражды к ним! Да не будет, – не твори волю диавола: он прелестью влечет тебя ко греху, но ты преодолей влечение, побеждай благим злое [Рим. 12, 21], но не воздавай злом за зло. Благословляй клянущих, добро твори ненавидящим тебя и молись за творящих тебе напасть [Мф. 5, 44], да будешь истинный ученик Иисуса Христа!

Чем человек сластолюбивее, сытее, тем злее и скупее. Пришел брат Константин, стал брать много сахару – и жаль, и досадно, и зло.

Какого духа бодренного, ясного, свободного, покойного, сосредоточенного, созерцательного требует возвышенная и спасительная вера наша! О, до чего, до какой высоты Господь подъял нас, падших, возведши на небо и обоживши наше естество, и как мало мы об этом думаем и как мало это ценим! Как преданы мы земному – земным сластям, земному блеску, земной, подобной дыму, славе! Говорят иные: в Церкви Православной много постов. Как? Много? – Мало. Удостоенные чести бесплотных призванием к небесному гражданству не должны угождать чреву, из-за которого вошло в мир столько греха, столько бед, – им больше всего надо думать о угождении Богу и Спасителю своему и о горнем Царствии, к которому призваны, и усердно совершать христианские добродетели, ведущие туда; сласти же, и земной блеск, и богатство, и славу предоставлять желающим, или язычникам, которые поставляют в этой суете свою жизнь и свое счастие, которые чужды от завета обетования, не знают обетований нашей веры и не имеют с нами участия в нашем богослужении, в наших Таинствах.

Чрез благословение священника благословляет Сам Господь тотчас. Пусть призывают имя Мое на сынов Израилевых, и Я [Господь] благословлю их (Чис. 6, 27). С каким благоговением и с каким усердием надо принимать благословение от священника! С каким вниманием и благоговением должны благословлять людей священники!

Сегодня я показал большое малодушие и нетерпение, когда в оконечности левой ноги моей оказалось колотье и сильная резь: я метался, охал, ревел! К чему же я годен после этого? Приявши столько благ от Господа, злых ли не стерплю? [Иов. 2, 10].

Как льстивы вообще все грехи! Они приходят к нам под видом друзей и доброжелателей наших, особенно для нашей плоти, обещая нам наслаждение и блаженство, довольство и благополучие (чревоугодие, любостяжание, мздоимство, блудная похоть, честолюбие и прочие). И многие, многие, не имеющие понятия об истинном благе, любящие свою плоть грехолюбивую и сластолюбивую, пристрастные к щекотанию ее, удобно поддаются греху, прельщаясь его минутною сладостию, которая чрез несколько минут делается горечью смертоносною. Братия, прельщающиеся смертоносною сладостию греха! Вспомните учение Господа нашего Иисуса Христа и Его апостолов и святых отец, что мы должны ради вечного блага души отвергаться себя, не допускать к себе мысленных лисиц, бороться с ними, прогонять их – распинать плоть с ее страстьми и похотьми [Гал. 5, 24], любить же труд, бдение, воздержание, нестяжание, богомыслие, молитву и терпеть злострадания плотские, ибо всё это подавляет, очищает и уничтожает грех.

Вы обижаетесь на меня, что я говорю вам в лицо правду, обличая вашу неправду. Ах, если бы не было вечной правды Божией, царствующей там над нами во веки веков и имеющей карать вечным огнем нераскаянную и ожесточенную неправду, я не обличал бы вас в неправде, я предоставил бы вас себе самим: живите, как вы приняли жить, делайте то, что привыкли делать; но теперь я поставлен в необходимость самою вечною правдою обличать человеческие неправды, чтобы исхитить человеков от вечного огня. Неправда полюбилась людям, сроднилась с их падшим существом, и они не любят правды, не терпят обличителей, враждуют против них, гонят их – но это болезнь их, сумасшествие: как врачи много терпят от умопомешанных, но не оставляют об них своего попечения, так и нам, проповедникам вечной правды Божией, должно терпеть от людей, страдающих сумасшествием страстей. Рано или поздно, может быть, они исцелятся: ум их прояснится, облака страстей рассеются, и они будут сами благодарны к терпеливым врачам своим; а если и не будут, то они свое дело сделали.

Только этим способом – таинством воплощения, страдания и крестной смерти Сына Божия – и можно было исторгнуть тебя от вечного гнева Божия и вечного огня; только верою в Сына Божия и послушанием Ему и можешь ты избежать ужасной геенны; только Таинствами Святой Церкви ты можешь освободиться от закваски греха и внести в свое существо святыню Божественную и, так сказать, привиться к своему Жизнодавцу, как розга к лозе,– и без этого ты погибнешь вовеки. Итак, ускори сердечною верою в Господа и послушанием святым Его заповедям.

Настолько мы и стоим сердцем в добродетели, насколько укрепляет Господь Своею благодатию: оставит Господь на мгновение, на минуту – и мы скользим, падаем и не иначе можем встать, как подкрепляемые Божественной благодатию. Вот как немощны, как мы обнищали! И если бы мы сознавали и помнили всегда, что мы немощны, и обращались непрестанно к Господу, всё благое приписывали Ему! Нет, мы забываем, думаем, что мы и сильны, и совершенны, и лучше других и что некоторые добрые дела – наша собственность! Мы смеем гордиться, будучи ничто, будучи преисполнены всякими грехами!

Как грех обольстителен своею сладостию временною! Стоит человек на молитве домашней или церковной – и незаметно от молитвы увлекается к помыслам земным, например к мысли о земной награде, его ожидающей, или о денежной прибыли, которую получили или имеем в виду получить, или об одежде, которая нам шьется, или же вспоминаем приятные или неприятные, дружеские или враждебные отношения свои к кому-либо из своих родственников, знакомых, соседей, товарищей, – и таким образом неприметно окрадываемся от врага нашего спасения, который, занимая нас земным, суетным, хочет и усиливается лишить нас небесных и вечных благ, и не делаем дела, для которого пришли в храм Божий или дома пред святые иконы. Надо быть мудрыми, как змии, и кроткими, как голуби [Мф. 10, 16]... У нас должна быть непрестанная брань с помыслами и с движениями многострастной своей плоти.

Благодарю Господа, укрепившего дух мой вчера (5-го декабря) совершить всенощное бдение в думской церкви непреткновенно. Укрепи, Господи, ради милости Твоей и нынешний день – ибо я немощен, и Ты ведаешь сие.

Не привидении нас устрашая..³⁴ Царство призраков прошло – теперь царствует истина: твердо проповедуй ее.

Враг сильно искушал сегодня во время обедни озлоблением на нового причетника Каменоградского, что пел порывисто, небрежно; а он после обедни кротко сказал мне на мое замечание, что он старался петь плавно. У всякого своя манера – но в церкви свои манеры, особенно странные, надо оставлять, а злобе диавольской ни на мгновение не внимать. В пансионе Яковлевой напал на меня демон блуда и крайне стужал мне, посрамляя лицо мое и не давая свободно говорить.