Примечания к чтению и толкованию Священного Писания по указанию самого Писания и толкований святоотеческих

Православная наша Церковь не воспрещает читать Священное Писание и частным или домашним образом; она желает, чтоб читали все: но с тем вместе не дозволяет никому своемыслия в разумении Писания. Сия святая средина, царский путь истины, должна иметь свое известное направление. Напоминание о том не излишне у нас в особенности ныне, при умножении книг вообще и, как замечают наблюдатели за современностью, чтения светского. Нельзя думать, чтобы преданные Вере отцов своих соотечественники наши всех сословий не занимались и книгами, основанием Вере служащими, тогда как множество изданий книг сих находится уже в народном употреблении. Простота сердца и душевное прилежание читателей достаточно умудряют многих в разумении Библии по потребностям их и званию. Но известно также, что некоторые из читателей встречаются с особливыми в ней трудностями по местам. Другие, руководясь сведениями по духу века, думают о себе напротив, что они все могут знать в Библии при одних таких сведениях. Последние легко могут впадать в крайние погрешности. Иные впадают еще скорее. Встречаясь иногда с сочинениями иноземными, имеющими прямо или косвенно предметом Слова Божие, по крайней мере что-нибудь из Слова Божия, и, не зная, как поверить, истинно ль то, что там пишется, тотчас увлекаются в неправильные понятия. Можно увидеть иногда людей с превосходными сведениями в прочем, которые в рассуждении священных истин повторяют самые пошлые чужие выходки против таких истин потому, что не видали их в самом Писании, и даже не знают, что есть свои необходимые к разумению его условия. Не удивительно по сему, что есть наконец и такие читатели Библии, которые, смотря на других, считают даже опасным занятие Библией.

Между тем «от неведения Писаний,»что бывает и от того, когда не занимаются, и от того, когда неправильно занимаются ими,«от неведения Писаний,» как замечает Св. Златоуст¹, «отсюда бесчисленная произрастоша злая; отсюда многая ересе прозябе пагуба; отсюда нерадивая жительства; отсюда бесполезные труды». Не сего ли ради прельщаетеся, не ведуще Писания, ни силы Божия? говорил Исус Христос к Саддукеям (Мар. 12, 24.), отделяющим себя от единости Веры, духа неимущим (Иуд. 19).

Предмет таков, что и не должно быть в занятии им иному направлению, кроме руководства самого Слова Божия, при руководстве св. Церкви Православном, или священного Предания и св. Отец. Иначе может быть опасность, чтобы Слово Божие, на других началах, не было иногда принимаемо, вопреки своему достоинству, аки слово человеческое (Сол. 1: 2, 13.), как о том уже и упомянули мы выше, и свидетельствуют некоторые иноземные толкования. Представляемые теперь Примечания заключают в себе такие только правила, для коих ясные указания, основания, образцы, по крайней мере поводы несомнительные находятся в самом Слове Божием, и кои могут служить к разумению и толкованию Слова Божия по правилам его самого. Примеры истинных толкователей Слова сего, святых Отцов Церкви, право правивших слово истины, предшествуют в том.

Хотя такие Примечания здесь только извлекаются из Слова Божия или писаний св. Отец, и сводятся в виде науки, чего давно требовало время, и чему примеры, как увидим, уже показаны святыми толкователями, и, следственно, хотя по сему необходимо должно быть в системе и словоупотреблению особому, по местам отвлеченному: при всяком однако ж случае в настоящем опыте трудящимся над ним предположено, по силам, со строгостью системы быть, при всей краткости, ясным, и соблюсти наипаче силу понятий, заимствуемых в правила из означенных источников.

Можно по крайней мере надеяться, что некоторые, между прочим и из мнимых Старообрядцев наших, могут узнать из настоящих Примечаний, с какими средствами и пособиями, по требованию даже простого смысла, надобно заниматься Св. Писанием, чтобы уразумевать Божественные истины и сразсуждать о них основательно.

Будучи проникнут таким чувствованием. когда приношу чадам св. Православной Церкви предстоящий опыт средств разумению Писаний, молю Бога Слова, Отца Его и Духа истины, да благопоспешит Господь желанию сему своею вседействующей силой, в немощех человеческих совершающеюся. Общение их о Господе самым делом будет для трудившегося самым вожделенным утешением. А снисхождение мужей просвещенных к недостаткам исполнения предприятия, между прочим, ободряло уже меня при самых первых помышлениях о нем. Кому же из занимающихся книгами учебным образом не известно, что на языке нашем не учредилось еще и общее словоупотребление для систем, и что тем более трудно выражаться удовлетворительным для всех образом в науке, которая относится в особенности к предметам, требующим истолкования Божественных книг?

Правда, Слово Божие для того и таким образом писано, чтобы люди, при одном простом чтении со вниманием, могли разуметь Писание, (Кор. 2: 1, 13.), и решительно располагать по нему мысли, желания, действия и надежды свои. (Тим. 2: 3, 15, 16. 17). Творец Слова спасения желал сего только одного и, без сомнения, мог избрать верные к тому меры. Но Слово сие, нисходя в круг человеческий, писалось а) в известные времена, для известных лиц или обществ, с изложением вещей, действий, событий и целей, в первом взгляде принадлежавших тем лицам или обществам, месту и времени: б) со включением лиц и предметов внешних, по современности или иным отношениям в оное входивших; в) с изложением инде иносказаний и пророчеств, долженствующих исполниться в свои времена и в своем виде; г) писалось на языке человеческом, вообще не совсем определенном, как свидетельствуют Словари самым множеством значений слов; д) писалось наречием особенным и древним, каково Еврейское и Еллинское в Библии, и е) заключает в себе особенные истины о Боге, предметы премудрости Божией, превышающие понятия ума человеческого. Посему изъяснение Писания, ни мало не касаясь достоинства его и со стороны ясности, тем нужнее, чем далее живем мы от времени происхождения сего Писания, или чем более надобно блюстись, чтобы не уклониться от духа Писания. Сам Иисус Христос тем и начал и продолжал дело учения Своего, что изъяснял Писания. (Лук. 4, 1621. Матф. 5, 17. Лук. 24,27). Испытайте Писаний, говорил Он Иудеям, (Иоан. 5, 39), которым вверены были Словеса Божия. (Рим.3,2). Дело Апостолов Его главным образом состояло в том же, что они сказывали силу и пришествие Господа нашего, по Писаниям. (Пет. 2: 1, 16. Матф. 1, 22. 2, 15. 4, 14. Кop. 1: 15, 3. 4). Из книги Деяний видно, что беседы Апостолов были не иное что, как истолкования Писаний. (2, 163 , 12). Все Послания их писаны в том же роде. Апостольские слушатели обыкновенно назидаемы были таким именно учением Апостолов (2, 42) и рассуждением о нем между собою.

Что ж касается до духа Писаний; то, по мере удаления от него, и Евреи стали заблуждать в разумении Моисея и Пророков, (Иоан. 5, 46), и для последователей Евангелия, науке в современных творениях Апостольских, могли быть некоторые места неудобь разумныма, яже ненаучении развращалик своей погибели им. (Пет. 2:3, 16.).

Тем более открылась нужда в изъяснении обоих Заветов с распространением Слова Божия между всеми народами, которые, имея свои язык, свои обычаи, были мало знакомы с Евреями, где слово родилось. Между тем всякий народ и всякий век имеет свой дух, свои понятия, свои страсти; а мудрования человеческие могут превращать благовествование Христово во ино (Гал, 1, 7.), смотря на него в собственном их свете, чего и наиболее остерегаться велено с течением времени. (Тим. 2: 4, 3. 3, 1. 8.). По сему-то Пастыри Христианские, читая Писание в священных собраниях, всегда, смотря по потребностям Церкви, предлагали и изъяснения на оное. Свидетельствуют о том творения их.

Хотя поныне весьма много написано уже и самых толкований на Св. Писание; притом толкования св. Отцов и учение Церкви должны быть непременно и правилом к разумению оного: но руководство не излишне, а для некоторых и необходимо. и) В руководстве показывается не иное что, как те самые основания, по которым толковали Писание Отцы, или разумеет его св. Церковь. Следственно здесь в правилах дополняется только то, что в учении и толкованиях тех подразумевается. Для всех понятий само собою есть свои правила, законы мышления и сказания. 2) Знать такие правила необходимо, когда нужно не одно только простое или историческое знание, а умственное убеждение, как в особливости требуется для наставников, которые и простецам должны толковать Писание, и мудрым, даже совопросникам века раскрывать его, соответственно требованиям их. В церкви хощу, пишет св. Апостол, пять словес умом моим глаголати, да ины пользую, нежели тмы словес языком. (Kop. 1: 14, 19.). Кую вам пользу сотворю, говорит он еще, аще вам не глаголю или во Откровении, или в разуме, или в пророчестве, или в научении (6)? 3) Видеть в Писании премудрость Божию, никогда неизследимую, видеть по возможности собственными очами, есть, конечно, утешение и долг для всякого мыслящего, особливо же для служителя Слова истины. Св. Златоуст сравнивает Священное Писание с золотоносными рудниками, которые чем более раскапываются, тем больше доставляют сокровищ. А разногласие толковников вне св. Церкви сверх того невольно убеждает желать всякому любителю истины, чтобы видеть ее, сколько можно, в самом источнике, по крайней мере при особливых каких-либо случаях, или чтобы уметь отличать верное в толкованиях вне Церкви от неверного, с указанием оснований в самом Писании; что в особенности важно на случаи для читателей Слова Божия, не удовлетворяющихся никаким сторонним свидетельством, каковы совопросники века.

В соотношении с общими правилами чтения писаний, какого бы рода писания ни были, правила к чтению Писания, преимущественно так называемого, именуются «Священной Филологией» или «наукой толкования Священного Писания, Hermeneutica (ars) sacra», a пo отношению частному к составу наук Богословских«Богословием толковательным , или сказательным, Theologia htrmeneutica, exegetica». В самом Писании изъяснение оного, сверх слов έμηνέυειν, έξηγεϊσϑαι, в упомянутые наименования взятых также из Писания, (Лук. 24, 27. Иоан. 1, 18.), называется еще, как выше видели мы, испытанием, сразсуждением Писаний.

Изъяснение должно состоять всегда, как было с начала Христианства, в том, чтобы уметь духовная сразсуждать духовными (Кop. 1; 2, 13.), тем же т. е, Писанием, по разуму св. Церкви Православной. Ибо истинный истолкователь Духа Божия не может быть иной, как Сам Он, когда и яже в человеце никто же весть, точию дух человека живущий в нем. (Кор. 1: 2, 11.).

Дух Божий, разделив Свое Писание на два Завета, во втором из них Сам показал опыты изъяснения особенных истин первого, так, что Завет Новый есть уже истолкование Ветхого. При том оба Завета, состоя из разных книг, объясняют сами себя и книги свои взаимным их соотношением между собою; каждая книга порознь имеет прямые указания к неразумению. Посему наблюдение того, каким образом Дух Божий истолковывает Сам Себя, составит у нас основу правилам к разумению всего Писания. Священное Предание и св. Отцы Церкви будут руководителями в том. Священных служителей Церкви долг право править слово истины. Потщися, пишет св. Апостол Павел к Тимофею, Епископу Ефесскому, себе искусна поставити пред Богом, делателя непостыдна, право правяща слово истины. А такими в особенности поставили уже себя пред Богом и всеми людьми св. Отцы Церкви. (Тим. 2: 2, 15.).

Как Слово Божие выражается словом человеческим: то нельзя из вышесказанного (1) не видеть пользы от сведений, какие доставляют:

1. Грамматика, особливо тех языков, на которых Библия писана, и которые сродны с ними.

2. Словесность, в особенности древняя, и творения писателей более или менее современных священным.

3. Логика, поколику она показывает порядок или правила мышления.

4. История и География древние, наипаче же знание обычаев, нравов и частных случаев, входящих в Писание, или, так называемая одним словом, Археология Библейская.

5. Физика, Математика, Естественная история и Медицина, поколику входят по местам в Писание предметы, изъясняемые в кругу сих наук.

6. Словом, если все науки имеют между собою связь и помогают одна другой; то в особенности должны они послужить пособием к разумению Писания Божия. Ибо как во всех науках, по предметам мира различных, сказывается одно, – говоря выражением Писания, многоразличная премудрость Божия (Ефес. 3, 10); так наоборот все они, когда верны, естественно, служа к объяснению Писания Божия, сколько заключается в нем и предметов или явлений мира видимого, сотворенного Тем же Господом Богом, Который дал нам Откровение.

Слово Божие, преданное письмени, шло в продолжение множества веков чрез переписку или перепечатывание, и имело врагов, которые старались портить его, а некоторые части и вовсе истреблять: посему и касательно буквенного строения его нужно иметь осторожность, чтобы не попасть на списки или издания неверные. Тогда чтение было бы неосновательно в самых буквах, и прямо вело бы к неправильным понятиям. Для сего есть и такая отрасль толковательного учения, которая состоит в исследовании верности или точности списков и изданий. Главным образом она состоит в изыскании подлинности священных книг происхождения их, словом всего того, что служит к предварительному удостоверению в точности издании книг. Наука сия называется в школах Critica sacra, Разбор изданий или списков священных книг.

Всех таких, исчисленных выше, познаний невозможно требовать от одного человека, тем менее от каждого. Казалось бы, при том, самая простота Писания, по назначению его не для мудрых только, но и для неразумных, (Рим. 1, 14), должна устранять нужду в таком многосложном приготовлении к чтению. Но нужда в ученых исследованиях или в приготовлении к ним правилами, кои впрочем и не все вдруг, но те в таком случае, другие в другом надобны, предполагается потому, что таких исследований требуют в особенности некоторые места по сказанному в 1м §, и встречи с совопросниками века. Между тем и в этой нужде, как и в других, общительностью человеческою труд уже разделен по рукам, из коих одни нарочито занимались такими, другие другими предметами, к Библии относящимися. А дух разума Писаний имел всегда избранные для себя сосуды.

Что касается до пособий книжных, то, как сочинения сего рода принимаются здесь только за средства к изысканию истины, а не за самую истину, которая только еще изыскивается, мы, следуя правилу Апостола: вся искушающе, добрая держите (Сол. 1: 5, 20),не оставим без внимания и тех пособий, кои находятся вне Православной нашей Церкви, подобно как и в других упражнениях не чуждаемся употреблять орудия, какие только служить могут к ним, не смотря на тο, где и кем устроены они. Бл. Августин в книге De doctrina Christiana, заключающей в себе правила к изъяснению Св. Писания, советует между прочим употреблять к делу Божию и творения даже языческих мудрецов, как скоро в каких-либо случаях служить они могут ему². Св. Василий В. в том же разуме дает Христианским юношам нарочитое наставление, каким именно образом можно пользоваться и языческими писаниями в деле учения Христианского³. Отнюдь не так далеки от нас письменные произведения и иноверных Христианских писателей. Даже будет иногда нужно нам в изъяснении Слова Божия знать таких писателей для всестороннего разумения его с пользою общею. (См. Прим. 31).

Пособия находятся в различных, по потребностям толкования, видах:

кои преподает нам св. Церковь, и кои, так сказать, по Церкви употребляются. Такого рода пособия суть в следующих видах:

а) Толкования св. Отец, собственно так называемые, в виде Бесед на Св. Писание. Напр. св. Василия Великого Шестоднев, на Псалмы и пр.; св. Златоуста на книгу Бытия, на Евангелия, Деяния и Послания св. Апостола Павла; Феофилакта Болгарского Толкования на весь почти Новый Завет, в роде извлечения из св. Отцов, особенно из Златоуста; св. Ефрема Сирина на несколько книг Ветхого Завета из Нового на Евангелие от Луки и Деяния св. Апостол, и на Соборные Послания; св. Афанасия Александрийского Беседы; бл. Иеронима на несколько книг обоего Завета; св. Григория Нисского, блаж. Феодорита Кирского и св. Григория Великого также на несколько книг и пр. и пр.

Толкования сего рода отличаются полнотой, точностью, чистотой и назидательностью.

б) Иные, кроме Бесед или Толкований, творения св. Отцов Церкви, особенно первых веков, состоящие в Посланиях, Апологиях, Наставлениях и под разными иными названиями. Таковы творения св. Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Иустина Философа, Афинагора, Киприяна Карфагенского, Василия Великого, Ефрема Сирского, Макария Египетского, Исидора Пилусиота и пр.

Творения в сем виде отличаются краткостью и силой, будучи драгоценны тем в особенности, что заключают в себе самые древние, после Апостолов, изяснения истин Слова Божия, направленные иногда против врагов оного.

в) Служебники, Молитвословы и иные церковные книги. Все особенные догматы Веры заключаются в особенных событиях искупления нашего, а события сии торжественно вспоминаются в Богослужении, с чтением нa нем из Слова Божия того, что относится к какому либо событию. Посему, когда мы вникнем в Прокимны (προκεϊμενον, propositio, предложение) какого либо празднично воспоминаемого события, в Избранные Псалмы, в чтения, называемые Паремиями, и с тем вместе сообразим, что читается и поется в церковных тропарях, стихирах, догматиках, ирмосах и в других песнопениях, то все такие статьи представятся изъяснениями Слова Божия.

Изъяснения сии неоцененны потому в особенности, что содержат в себе древние предания истин Слова Божия и чувствования, Духом Божиим внушенные. (Кop. 1: 14, 20. 30. 31.). Ставим их не в первом месте потому только, что они, по первому свойству своему, не толкования, а молитвы.

г) Общие и первоначальные руководства в учении Христианском, каковы суть Символы Веры, Определения Соборов, Катехизисы, Систематические своды истин. Напр. Нравственные правила, пространные и краткие св. Василия Великого; Богословие преп. Иоанна Дамаскина (πεQi πισζεως); Православное Исповедание и пр. и пр. (Книга Дамаскина есть свод истин, извлеченных из Св. Писания по изъяснению оных или разуму св. Отцов Церкви, живших до Преподобного). Вообще творения сего рода должны быть основанием разумению Писания в систематическом виде.

д) Поучения Пастырей и Учителей Церкви всех времен. Они в существе своем суть обстоятельные изложения Слова Божия, служившего основанием поучений, или входившего в них.

е) Истории и жизнеописания Святых. Они важны с той особенно стороны, что истины Слова Божия могут быть видимы здесь в действительности и опытах.

ж) Все письменные произведения духовного содержания благочестивых мужей, под каким бы ни были названием такие произведения. Таковы напр. творения св. Димитрия Ростовского, преосв. Тихона Воронежского и др.

Подробные сведения о них принадлежат ученой Истории; здесь упоминается только о некоторых. Такие пособия суть:

а) Издания книг с историческими исследованиями, сверкою самых списков, показанием разностей в разных изданиях(Variantes) и присовокуплением соотносительных мест (Paralleli). Напр. Славянская Библия с параллельными местами; Еврейская Библия, изданная сперва Кеникоттом, после Дедерлейном и Иейснером; В. 3. на Греческом 70 толковников, издание Ламб. Боза; Нов. Зав. на Греч., издание Миллия, также Бенгеля, G. D. Т. M. D.⁴, и с отборнейшими против тех различными чтениями Кнаппа, Коппе, Фагера, Все такие издания заимствованы с самых древних списков, бывших в употребленП при св. Отцах Церкви.

b)  Переводы Библии, иногда с изданием их на нескольких языках совокупно. Напр. перевод Библии до блаж. Иеронима на Латинском языке versio Italicet Библии: Латинская Вулгата, Тремеллия; многоязычные Тетраплы, Ексаплы и Октаплы Александрийского училища, и пр. и пр.

c)  Симфонии, состоящие в алфавитном, по порядку книг, глав и стихов, своде всех выражений, в коих находятся одни и те же слова или речения. Есть у нас для Славянской Библии Симфонии на Пятикнижие, на Псалтирь, и прочие В. Заветные книги, на Евангелия, Деяния и Послания Апостольские⁵.

d) Словари, состоящие в показании значений Библейских слов, в различных местах сообразных по алфавиту и значениям⁶.

a) Обозрения книг или Введения к чтению оных. У св. Отцов такие сведения соединены с самыми толкованиями книг во вступительных Беседах. (См. св. Злат. Бес. на посл. к Римл. и Филип. и пр.) В отдельности от толкований находится на Русском языке Руководство к чтению Св. Писания преосв. Амвросия⁷.

b) Парафразы или Изложения мыслей Писания другими словами, близкими к употреблению того времени, когда Изложения сделаны; напр. св. Амвросия Медиоланского Expositio in Psalmum 118, Expositio Evangelii secundum Lucam⁸.

а) Примечания (scholia). Напр. Примечания Илария Пиктавийского на Евангелие от Матфея и на Псалмы; Примечания Святителя Димитрия Ростовского, сделанные по Псалтири против каждого стиха на полях Киевского издания в л.⁹;

d)  Записки (Commentarii), толкования учебные, нарочито со всеми классическими принадлежностями составленные, Напр. Записки на книгу Бытия преосвященн. Филарета Митрополита¹⁰.

e)  Соборники, в коих собраны толкования разных древних толкователей в одно место под ряд текстов. Таковы называемые Catenae Patrum¹¹.

f)  Рассуждения о каких либо особенных речениях или предметах Св. Писания. Напр. св. Амвросия Медиоланского о Рае, о Каине и Авеле, о Ное и Ковчеге, об Аврааме, о благословении Патриархов и проч.¹².

g) Системы Богословские: они ничто иное, как систематический свод Писания, составленный по роду истин из нарочитых мест оного. Напр. Православное учение Архим. Макария, преосв. Феофилакта De credendis et agendis, преосв. Иринея Systema Theologicum¹³.

а) По части языкознания, сверх Грамматик, обыкновенных Словарей, Правил Словесности, Систем Философских, в особенности не излишни к истолкованию Писания сочинения Иудейских Раввинов и древних писателей языческих: – Талмуд, Толкования М. Маймонида, Творения Филона, Ксенофонта, Плутарха, Исократа и проч.¹⁴.

b) По части Истории и Географии – Историки Еврейские, Христианские и древние общие, в особенности Археологи. Напр. Иосифа Флавия Древности Иудеийские и о войне Иудейской; Евсевия Кесар. De locis Hebraicis; Путешествия во Иерусалим Порова, Муравьева и друг.¹⁵

c) По части прочих наук, сверх систем, нарочитые исследования о предметах, в Библии упоминаемых из круга наук, Христ. писателями сделанные; напр св. Епифания – О мерахи весах, упомин. в Библии¹⁶.

Пособий, составляющих самые правила или науку толкования Св. Писания, мало досталось нам от древности. В древности, конечно, всего наиболее Христиане читали Св. Писание, но учились ему более огласительно, в опытах при известных наставниках, нежели по книжным руководствам. Были, без сомнения, и учебники для сего; не могло не быть их, особенно в училище Александрийском и иных: но школа не сохранила их, как сохранила Церковь свои письменные сокровища. Знаем только, что в 4 u 5м веке писали правила Толкования Слова Божия некто Тихон, бл. Августин в книге De Doctrina Сhristiana, св. Кирилл Александрийский – Συναγωγή των άναγωγικως έρμηνευνομένων ζητών της παλαιάς γραφής, и в 6м Кассиодор – Institutiones ad divinas lectiones. Между тем у многих св. Отцов толковательные правила находим в самих толкованиях, на разных местах.

Напротив, множество таких руководств, вне однако ж нашей Церкви, явилось в новейшие времена. У нас есть Delineatio Hermeneuticae sacrae¹⁷.

Поставив в виду надлежащую цель занятия, имея уже столько пособий к достижению оной и находя в них столько же различных опытов, каким образом занимавшиеся Словом Божиим входили в него и почти столько же образцов, в каких оно может быть и впредь изъясняемо, мы расположимся в настоящем Руководстве так, чтобы, по способу учения наиболее одобряемом¹⁸, правила только помогали собственному действованию читателей Писания, или по крайней мере, чтобы читателям, с правилами в ряд, после необходимых умозрительных сведений, напр. о смысле и п. д., можно было исполнять на самом деле то, о чем в правилах говорится. Наука Толкования Писания, в отношении к полному объему познаний Богословских, похожа на такую часть наук практических, где показывается вещество, над коим должно трудиться, и орудия к тому нужные, не без того, конечно, чтобы в то же время занимающиеся умели взять оные в руки и для примера употребить в дело. Посему ход учения нашего, за показанием еще во Вступлении пособий, для практики и примеров нужных в самой науке толкования, составят следующие части:

О Св. Писании, как предмете чтения и толкования.

О средствах к разумению оного, и

Об изъяснении для других, или о толковании, собственно так называемом.

Упражнение по книгам Писания ограничиваем теперь собственно тем, чтобы разуметь и изъяснять их, не входя уже в предварительные исследования, напр. о происхождении, целости и неповрежденности книг и п. д. Такие исследования, в разные времена, многократно, строго и решительно, как о самых основаниях Веры, произведены уже¹⁹. Говорить о том же еще и еще, значило бы вечно начинать одно и то же дело, с недоверием к самым началам и Веры и Истории. Такие исследования предлагаются при том и в отдельных книгах и в системе Богословской, в части ее, называемой основной (fundamentalis). Здесь принимаем их за «данные,» вводя в круг общих изъяснении и первоначальные сведения о книгах столь ко, сколько то служит собственно к самому разумению или изъяснению книг, а не к предварительному рассуждению об них.

Дабы разумение Св. Писания не могло сделаться не основательным по самому письмени, должно читателю иметь в руках издание книг исправное. Еще лучше, если будет в руках издание, к учебному чтению приспособленное, с присовокуплением т. е. свода стихов и мест и различных чтении (variantes lectiones) (7, II. а.). Конечно, Писание читать должно на языке отечественном церковном, на коем слышать его уже всякой привык, и на коем впредь всякой будет слышать оное в церковном и народном употреблении, следственно всегда свои понятия должен соединять во первых с сим языком; но вместе с тем надобно иметь под руками, кто может пользоваться, и подлинник исправного также и учебного издания, а кто не может читать подлинника, – по крайней мере самый близкий к нему перевод и пособия, в коих бы подлинный язык Писания обстоятельно был виден. Естественно, нельзя, при чтении Слова Божия, вы пускать из внимания тот самый язык, на котором беседовал Бог с человеками, или на котором Он сообщил нам Слово Свое чрез священных писателей. Св. Евангелисты приводят некоторые слова Иисуса Христа и иные из Ветхозаветного Писания – Еврейские. (Матф. 1, 23. 27, 46). Святые Отцы, особенно Златоуст и бл. Иероним, в толкованиях обращаются по местам к подлиннику Писания. Перевод не везде всякой с точностью выдерживает силу другого языка, на коем и малые оттенки в словах, самое расположение слов часто составляют особливое направление и выразимость речи. В особенности же сказать это должно о языках древних, Еврейском и Греческом , в которых естественность составляет отличие их пред языками Европейскими, искусственными, начиная с Римского.

Слово Божие В. 3. предано на языке Еврейском; только те книги, коих происхождение свыше осталось закрытым (άποϰςυφος), найдены на Греческом, что и подало между прочим повод к сомнению о них. Н. 3. предан на Греческом языке, как общеупотребительном в тο время для всех народов²⁰; только Евангелие от Матфея и Послание к Евреям писаны, пo свидетельству некоторых, на Еврейском языке²¹; так как обе сии книги, – не только Послание, но и Евангелие, – по первому намерению писаны для Евреев. Впрочем и Греческий текст сих двух книг современен Апостолам и обыкновенно считается на ряду с прочими книгами Н. 3. ни мало не отличным от подлинников. Равно подлинникам досточтим и Греческий перевод В. 3. 70ти толковников, частью потому, что он самый древний и был в употреблении у народа Божия в то время, как язык Еврейский был еще известен Иудеям в Библейском его состоянии; а особливейше потому, что Сам Господь Иисус Христос с Апостолами приводил слова из В. З. по сему переводу. По нему приводили места из В. 3. священные писатели Н. 3. Все древние писатели и святые Отцы Церкви издревле держались сего перевода.

Св. Писание состоит из многоразличных книг, от чего, по превосходству их, и называется Библией, Книгами (Biblia, Βιβλία). Книги в изданиях разделены на Главы (Псалтирь на Псалмы) со стихами; а Н. 3., сверх того, в церковном употреблении подразделяется на Зачала, так называемые, или Чтения²². Вообще же в главном обеме делятся они на В. и Н. 3. (Кор. 2: 3, 6. 14. Евр. 8, 13), с подразделением Ветхого на Закон и Пророков, (Матф.7, 12. Лук. 16, 16. 24, 27), при чем Новый называется Евангелием; Евангелие как бы третья часть Библии. (Map. 1,1. Матф. 4, 23. Рим. 1,1. 2). Закон состоит из Пятокнижия Моисеева; все прочие книги В. 3. называются Пророками, т. е. писаниями таких мужей, коих время от времени восставлял Господь после законодателя для наставления людей и предуготовления к Новому Завету. (Евр. 8, 813. Иер. 31, 31). Впрочем книги Закона и Пророков, по образу изложения их или по предметам наиболее видимым в них, обыкновенно подразделяются в системах на исторические, учительные и пророчественные.

Соответственно главному разделению книг Ветхозаветных можно подразделять и Новозаветные на Евангелие собственно и Апостол²³. Евангелие есть закон Христианства; к четырем книгам оного должно относить и книгу Деяний Апостольских, которую св. Дееписатель очевидно соединил с Евангелием (Деян. 1,1), и которая заключает в себе исполнение обетования Отча, Иисусом Христом предоставленного верующим ради заслуг Его, опыты действий Духа Святого. Сверх нашего Пятокнижия, составленного, как и Закон, в виде истории, прочие Новозаветные книги подразделяются еще на учительные и одну пророчественную.

Св. Апостол Павел, по цели книг и образу изложения оных делит все Писание на учение, обличение, исправление, наказание, еже в правде. (Тим. 2: 3, 16. сн. 2, 24. 25).

Вообще разделение делается по главному содержанию их, между тем во всякой почти есть статьи и другого рода, в исторических – учительные, в пророческих – исторические, и наоборот.

Примеч. Сведение о разности содержания книг нужно для распорядка чтения, как увидим в 13 §, и для изяснения особенных мест Писания, как сказано будет в своем месте. Оно дает направление всему толкованию, обращая в то же время читателя прямо к тем частным вспомогательным средствам, кои к тому или иному роду писания относятся, напр. к истории, к догматам и проч.

Чтение учебное надобно распорядить так, чтобы пройти, если можно, всю Библию сряду, для совокупного и обстоятельнейшего обозрения истин ее, начавши впрочем лучше с Н. 3. Он ближе к нам, нужнее и удобнее, частью и по единству содержания многих книг, частью и по раскрытию уже в нем 3. В. а частью и по самому употреблению. По прочтении Н. 3., кроме впрочем Апокалипсиса, надобно читать В. с начала по порядку, минуя только Псалтирь, с замечанием между прочим, во всех книгах и постепенности с течением времени откровения истин²⁴. Псалтирь должна заключить чтение В. 3., частью для того, что, по содержанию, общему всем прочим книгам, она составляет как бы свод их, частью для того, что она по сему самому вошла уже в отдельное употребление в Церкви Христианской совокупно с книгами Новозаветными. Об ней особо, сверх Закона и Пророков, упоминается во св. Евангелии. (Лук. 24,44). Пο прочтении таким образом З. В. прочесть должно еще в ряд с ним Н., для большего соображения обоих. Апокалипсис будет в конце чтения, как часть Писания, по образу речи сводная из обоих Заветов, а по сущности своей заключающая в себе судьбу Церкви, еще сокровенную под завесою времени.

Трудно пройти всю Библию всякому с подробным исследованием. Надобно по крайней мере из каждого рода книг ее заняться особенно некоторыми, для при мера и навыка; остальные, как уже изъясняющиеся в прочих, можно обозреть поскору. Медленным чтением пройти должно из книг Н. 3. в первый раз Евангелие от Луки, как простейшее по языку и обильнейшее историею Иисуса Христа, и Евангелие от Иоанна, как обильнейшее учением, Деяния Апостольские, как историю образования Церкви Христианской; из В. З. – книгу Бытия, Левит, часть Притчей, Исаию, Малахию, и наконец Псалтирь; в повторение Н. 3. – Евангелие от Матфея, Послания к Римлянам и к Евреям, как изъяснение пророчеств и Новой Благодати. Апокалипсисом, как сказали мы, заключится чтение.

Читается Писание для того, чтобы понимать его в истинном смысле. Совокупность или сложение мыслей, в силе каждой мысли, в точном соотношении между собою и направлении их, есть то, что называется смыслом писания, или что, говоря о Писании Священном, называется, по выражению Апостольскому, (Кор. 1:2,16), умом Господним – (разумея здесь ум свойством в слове, а не в существе Божием). Смысл может быть не иначе, как в объеме или связи нескольких слов, в тексте, а не в одном речении. По различию объема смысл может быть смыслом или книги, или главы, или отделения (pericopa), или периода, пли стиха (предложения), или и выражения. В каждом слове порознь заключается только мысль (idea, perceptio), а не смысл не сомыслие, conceptus, complexus idearum). Когда мысли или понятия слов соображаются у нас только в обыкновенных грамматических и филологических принадлежностях речи, по правилам слова и словесности; то и из сего составляется смысл в читаемом месте: но такой смысл будет только по письмени. (Кор. 2: 3, 6). А смысл в собственном его значении есть такая именно совокупность или сложение (связь, состав) мыслей, как имел их в уме писатель, когда писал слова, или, когда говорится о Писании Священном, – как внушал их писателю Дух Святый. См. след. § 15.

Обясним понятие о смысле примером. Текст или стих: Блажен муж, ему же не вменит Господь греха. (Псал. 32, 1). Когда слова сП принимаются в соображение все вместе, как то блаженство в соотношении с словами Господь, невменение, грех, муж, и таким же образом каждое из них друг с другом принимается в связи; при чем само собою представляется блаженство духовным, истинным, вечным, невменение – без средств человеческих, грех – в полном его значении, т, е, всякий грех, прирожденный, под именем мужа – всякий вообще человек: то из всех таких слов, совокупно взятых в их взаимном соотношении или направлении одного к другому, составляется следующий смысл (сомыслие, совокупность, сложение, связь, состав мыслей): «Всякий человек природно под грехом; но грех может быть очищение чрез оправдательные, впрочем, какие-либо средства, кои уже не возможен для естественных грешников, а только по милости и прощению от Господа, против Которого одного грешны все; причем уже и оправдание человека есть счастье, даруемое свыше, следственно истинное, вечное и, противоположно злу, духовное, Таким образом представляется стих сей у Св. Ап. Павла. (Рим. 4, 325). Апостол упоминает при том в состишии, что вменение в Писании присвояется и праведность Авраама, следственно (сказывается таким образом) и он оправдался не иначе, как по сказан ному выше: и когда то, что Авраам оправдался, сказа но еще до принятия им обрезания, за одну только веру, для которой обрезание служило уже печатью или видимым знаком, посему и способ оправдания верой, без средств закона, есть общий для всех людей и вне обрезания верующих²⁵.

Хотя Дух Святой употреблял в Писании Своем язык человеческий, с тем, чтобы люди понимали Писание, следственно и смысл в оном должен заключаться более или менее известный людям из обыкновенного употребления языка их. Но когда на сем языке сообщены людям мысли Божии, то и употребление языка должно быть по собственному также намерению Божию; каковое намерение не было бы Божественно и даже уместно, или нужно, когда бы Писание не выходило нигде из обыкновенных понятий человеческих. Если притом и обыкновенные Словари языков свидетельствуют, что составляющее их множество значений каждого почти слова и выражения происходит от множества употреблений одного и того же слова писателями, разными не только по векам, но и по духу или взгляду на предметы: то тем более надобно быть особому словоупотреблению по особливым предметам в Писании особенном²⁶, состоящем не в наученых человеческие премудрости словесех, но в наученных Духа Святого. (Кop. 1: 2, 13). Почему непременно и следует в Писании сем искать таких именно понятий, кои были в собственном намерении Духа Святого. Назовем сей смысл Священным или Библейским. Он буквальный, но в таком, Библейском разуме. (Кор. 2: 1, 13, сн. 3, 6.).

Есть в Писании много мест, где о предметах, подлежащих чувствам, сказывается для изображения иных предметов, (что принято и вообще в языке человеческом, особенно же в языках восточных, за средство к удобнейшему сообщению истин отвлеченных). В таком виде вся природа становится книгой, в которой истины, рукою Создателя начертанные, указываются как писание, по выражению св. Дамаскина, скорое. Такие места требуют особенного примечания по их изложению, хотя и осязаемому для самых чувств, и следственно простейшему (Иоан. 3,12. Матф. 13, 13. 14), но вместе и прикровенному иносказанием, следственно требующему особенного внятия, как это видно при случаях слушания притчей, в Евангелии упоминаемых. (Матф. 13, 38. Лук. 8, 9.).

Иносказание буквальное примечается в Писании в трояком виде: в виде аллегории, собственно так называемой (иносказания). притчи (приложения, приклада) и символа (образа).

Под именем аллегории и в частности разумеется такое изображение предметов, когда они описываются словами, другим предметам в природе вещей собственно принадлежащими, а к ним только уподобительно прилагаемыми, так, что уподобление заключается иногда в продолжительном описании, и состоит из многих картин вдруг, без прямого указания па предметы, о коих собственно идет речь. Таковы весьма многие места у Пророков, составляющие живописный язык Священной поэзП. Напр. Ис. 2, 16, 28, Иер. 2, 6.

Другой вид иносказания – притча. Притча состоит также из уподобительного описания предметов, но более определенного, нежели в аллегории простой. В притче предмет берется в каждый раз один, а не многие, переменные, как там. Она бывает троякая: а) от слова принятого, по сходству или известности предмета им означаемого, за характер какого-либо понятия общего; напр.: квас (Матф. 16, 6,) подвиг, течение или бег (Тим. 2:4,7. Кop. 1:9, 24.25.); б) из выражения, ставшего по загадочности и силе пословицей. Напр. удодее велбуду сквозе иглины уши проити (Матф. 19, 24); в) из некоторого подробного описания какого-либо предмета, изображающего нравственный подобный, как напр. притчи в Евангелии о семени, о браке, о талантах и пр.

Есть еще иносказание, которое состоит не из упоминания только, но и из представления предметов самому взору или уму, как знаков, иногда даже на самом деле. Таковы напр. видения во сне у Иакова, Фараона, и пр.; таковы видения у Пророков, бывшие наяву в Богодухновенном созерцании, напр.: колесница Иезекииля, (Иез.1.), поле полное костей, (Иез. 37,), плащаница, сходившая пред Петром с неба, (Деян. 10,944.) и пр. Таковы самые вещи и действия, в изображение чего-либо другого бывшие; напр. Пророк Иеремия однажды возложил на себя узы, в знак имеющего быть порабощения народа Израильского. Пророк Агав связал себя по рукам и ногам поясом Апостола Павла, в изображение, что узником будет тот человек, чей был пояс. (Деян. 21, 11.). Иносказание в таком виде для отличия от прочих называем символом. Виде Исаия образно (συμβολιϰως) па престоле превознесенна Бога, поет Церковь. (Ирм. 5й песни на Срет. Господне). И в символах Ветхозаветных, говорить св. Златоуст²⁷, всякий увидит много занятого из человеческих обычаев; когда напр. Пророк опоясывается и входит в хижину скудельника. Не иначе, как символом была и та смоковница, которую проклял Иисус Христос за неплодие; неплодие от лей, как не имевшей произволения и не имевшей даже еще времени для плодов, не зависело. Она употреблена в изображение того, как будет поступлено с приставниками вертограда Господня и св. Церковью Иудейской, произвольно бесплодными. (Мар. 11,13. сн. Матф. 21,43²⁸.

По особенности всех таких мест и различию иносказания, в них нужно допустить подразделение смысла переносного на аллегорический, собственно так называемый, приточный и символический.

Все сии смыслы впрочем буквальные. Ибо образ изложения в таких местах есть только особенный оборот речи, или видимое на деле изображение предметов. Предметы видимые, служа как бы только буквами, не составляют подлинности слов, которая заключается в том уже, что ими изображается, a потому, собственно говоря, первый смысл их, смысл письменный, не может и назваться смыслом, в точности сего слова. Когда Спаситель говорил притчи о сеянии, о неводе, о талантах и пр., без сомнения, не имел намерения преподавать учение о земледелии и рыбной ловле или хозяйстве, но говорил единственно о предметах духовных, видимыми только изображающихся. (Сн. Иоан. 3, 4. 10.11).

Поколику впрочем Господь Бог располагает в судьбах Своего промысла всеми вещами, людьми и действиями тех и других, что все под перстом Его может стать средствами к открытию нам советов Его, особливо в тайне обновления мира, откровения коей одной ждет самое продолжение оного (Рим. 8, 19. 20. 21); то, при чтении Писания, надобно обращать внимание, не употреблены ли где в нем, с таким именно намерением, описания лиц, вещей, действий, по особенному их назначению свыше. Известно, что когда началось письменное откровение Божие, был уже избран Богом особенный народ, в котором почти все события были под непосредственным Божиим распоряжением; а они, по сказанию Апостольскому, – образи прилучахуся онем, писана же быша в научение наше. (Кop. 1:10, 11). Если где такие средства, т. е. самые люди, вещи и действия, употреблены в посредство откровения воли Божией и преданы Писанию: то, очевидно, в таких местах Писания первых понятий из слов прямо, хотя бы и в священном смысле образующихся, уже не довольно; а надобно под теми понятиями искать еще других сокровенных, хотя в то же время и видимые предметы имеют свой первый, простой смысл. Смысл таких мест называется таинственным. Он так называется не потому собственно, что содержится в местах, где находятся таинства или глубины Писания; ибо бесчисленное множество есть слов и выражении, где заключаются тайны Божии, и однако ж смысл их из самых слов и выражений извлекается прямо, непосредственно, и потому такие места имеют смысл буквальный, но потому что смысл для некоторых утаен до времени (Рим. 14, 24) под изображениями лиц, вещей, действии, имеющих уже свой буквальный смысл. Напр. хотя в выражении: Слово плоть бысть. (Иоан. 1, 14) и заключается велия благочестия тайна, (Тим. 1: 3, 16); по выражением сим в духе Писания сказано все. А в выражении: кость не сокрушится от него как сказано об агнце пастальном, (Исх. 12,10), содержится, сверх буквального, и смысл таинственный; ибо, по указанию Евангелия (Иоан. 19, 36), под тем агнцем разуметь надобно еще иного, вземлющего грех мира. (Иоан. 1, 29). Иначе называется в Писании смысл сей а) по превосходству, иносказательным, [άλληγορβμενος Гал. 4, 24), в понятии т. е. Библейском, а не в том, какое дается аллегории обыкновенной, и б) собственно, – образным, прообразовательным, (τυπικός Кop. 1. 10,11, Рим. 5,14), в), вообще – духовным (πνευματικός Апок. 11, 2. Кop. 1: 10, 4).

Впрочем, общая мысль всех прообразований есть единая благочестия таина, велия, вмещающая в себе все прочие, явление Бога во плоти, со всеми относящимися к ней и в нем, до людей и самых врагов ее касающимися обстоятельствами, так что, по выражению Павлову, все образы Писания суть только тени, тело же Христово. (Кол. 2,17.). Посему основанием смысла тайного служит не одна вышеизъясненная (17) видимость предметов, но и самая сущность мест Писания, заключающих в себе что-нибудь из той одной велией тайны.

Смысл таинственный, как видно из самого понятия о нем, находится не во всяком месте Писания, но там только, где Духу Божию благоугодно было совместить, чтобы лица, вещи, действия были образом чеголибо другого. Таковы места те, где лица, вещи, действия особенны, и, с очевидным намерением Промысла Божия, из обыкновенного круга человеческого как бы выводятся, что видеть можно в особенности из всей той эпохи жития Израилева, когда образи прилучахуся онем. Эпоха сия описана Моисеем в его Пятикнижии. О Мне бо той писа, говорит Христос. (Иоан. 5. 46.).

Примечание. И в природе вещей Слово Божие указывает на некоторые избранные им вещи, как на постоянные образы, служащие к изяснению тайны обновления мира напр. на свет, (Иоан. 1, 9.), виноград (Иоан. 15, 1.) и п. д. Такие предметы отличаются от обыкновенных приложением к ним слова истинный²⁹ или подлинный, при чем предмет видимый считается как бы только явлением, предобразующим нечто из устройства нового небесе и земли новыя. (Пет. 2: 3, 13.).

Места, где заключается таинственный смысл, не равняются с местами, где смысл заключается только простой, иносказательный, равно как и смысл сей не равняется со смыслом таинственнным, Между аллегорией просто и образом Библейским (τύπος) находится существенная разность. а) Чистая аллегория, разумея вместе притчу и символ, будучи только особенным оборотом речи, как сказали мы выше, свойственна всякому языку, и неБиблейскому; б) она может быть употреблена во всяком случае, когда угодно; а образ Библейский – только в прямом отношении к тайне явления Бога Слова во плоти; Сверх сего в) первая имеет основанием лице, вещь, действие, только в уме к чему либо иному отнесенные, иногда даже только умопредставительные, так притом, что один и тот же предмет может быть употреблен для изображения многих иносказательных; между тем в образах (τύπος) при смысле таинственном, лице, вещь, действие существуют и сами по себе в смысле определенном, или в той связи существ, в какой по себе они стоят в Писании, – и относятся к чему-либо сокровенному только в той одной связи, в какую ставить их Писание. Напр. в сказании об Ионе, о Мелхиседеке, о жертвах и п.д. и по письмени заключается действительный Библейский смысл о сих лицах и вещах, смысл буквальный, исторический (15), так, что тайный есть уже всегда второй. г) В простых иносказаниях вставляются в слово предметы обыкновенные; в образах Библейских – люди и учреждения или действия, в особенном Божием распоряжении состоявшие, предметы особенные, избранные.

Что такой таинственный смысл, действительно, в Писании есть и не есть он приноровление только или украшение словесное (accomodatio, allusio), как некоторые из новейших иностранных наставников толкования дозволили себе думать, низвлекши особый смысл Слова Божия в обыкновенную человеческую аллегорию, в том убеждает нас само Писание. Ибо 1) в Писании Н. 3. весьма многие места прямо приводятся из В. 3. в таком именно смысле (Кop. 1:10, 1); 2) весьма многие предметы Ветхозаветного Писания могли иметь силу в свое время, как действительно и имели, не вещею тогда зримою, (Прем. 16, 7), но чем-то сокровенным под нею. Напр. когда змея медяная исцеляла Евреев от угрызения змей, при одном на нее воззрении уязвленного; то делалось это, изъясняет Премудрый, Господем всех Спасителем, что во всей силе и полноте спасения, по слову Господа, открылось тогда уже, как Сам Он вознесен был на древо. (Иоан, 3,14.15.). Пo напоминанию св. Павла о всем Ветхозаветном Богослужении, в послании к Евреям (10, 118.), нельзя не сказать, что невозможно быиначе крови козлей и телчей отпущати грехи, как она, действительно, делала сие по опыту событий, когда напр. при жертвоприношениях вдруг пресекалась язва, (Числ. 16, 4648.), ежели бы не была в жертвах сила сокровенная, всемощная; 3) многие особенные события и лица потеряли бы свою цель и значение, а некоторые были бы даже недостойны величия Слова Божия, если бы они не заключали в себе высших намерений, сверх видимого. Напр. крестовидное положение Иаковом рук на внуков, (Быт. 48, 19.), сказание о лице Мелхиседека, (Быт. 14, 18.), несокрушение кости агнца пасхального, и проч.

Сущностью Писания Божия везде есть истина, действительность; почему при изображениях в нем лиц, вещей, действий в каком бы ни было виде или смысле, надобно помнить, что существо предметов никогда не выходит здесь из пределов истинного, действительного. Если где, посему, предмет необыкновенен, и описание его таково, что не может быть, по правилам слова, отнесено ни к какому обыкновенному лицу, или вещи, или действию, каковые мог бы иметь в свое время писатель на виду или в кругу человеческом; то в таких местах в виду были лице, вещь, действие – будущие. Таким образом, нaпp. Ап. Петр изъяснил сказание о Давиде (Псал. 15, 8, см. Деян. 2, 2432.) или об особенном Пророке после Моисея. (Втор. 18, 15. 18. см. Деян. 3, 22.). Таково описание у Пророка Исаии в 5266, особенно в 53, 61 и 65 главах. Таково описание в Псалмах 2, 21, 44, и подобных. Описаний сих без явного насилия слову и понятиям ни к кому иному отнести нельзя, кроме одного господствующего во всем Писании лица Бога Слова воплотившегося. И поскольку в таких местах слова непосредственно дают понятие о своем предмете; то смысл их, хотя и может почитаться тайным, (Рим, 14, 25.), потому что предмет их относится к тайне явления Бога Слова во плоти и умолчан или сокровен был до времени, (Рим. 14, 25. Ефес. 3, 9.), в существе своем однако ж, по общему понятию о смыслах, он есть буквальный. Ибо слова здесь ни к кому другому, ни в каком ином смысле относиться не могут, какие это бывает в смысле таинственном, который всегда сугуб. Только для отличия силы и важности смысла, о коем теперь речь, от простого буквального или исторического смысла называем его отдельно – пророчественным. (Деян. 2, 31, 15, 15.)³⁰.

Основание смысла буквального простого и переносного видно само собой из общих понятий о слове человеческом; нужно видеть основание смысла особенного и разделение оного на таинственный и пророчественный. Разделение и основание указано в Евангелии, где говорится о сказании Писаний. Не приидох разорити, говopит Иисус Христос (Матф. 5, 17.), закон или Пророки. И начен от Моисея и от всех Пророк, пишет св. Лука о Христе, (24, 27.), сказание има от всех Писаний, яже о Немь. Его же писа Моисей в Законе и Пророцы, обретохом Иисуса сына Иосифова. (Иоан. 1, 45.). Подобным образом и везде Писание В. З. делится по сим двум главным понятиям о Законе и Пророках³¹. В Законе заключаются, главное, образы (τύπος), напр. Мелхиседек, жертвы, события в народе Божием, что все подробно и изъясняет св. Павел в своих посланиях, особенно в Послании к Евреям. В Пророках, хотя есть так же образы, равно как и в Законе Пророчества, главным образом заключаются словесные предречения о воплощении Бога Слова, сверх того, что относилось собственно к народу Израильскому или к другим народам в обличение, наставление, утешение. Таким образом из вышеупомянутых мест Писания для толкования его получаем понятие о двояком особенном смысле в особенных его местах, о смысле таинственном или прообразовательном и пророчественном. Св.Златоуст, обясняя 26 ст. 4 гл. к Галатам³² в сношении со стих, 1, 54 гл. Исайи, говорит: «Видишь ли, как Сарра вещию, а Пророк словом преднаписали нам будущее?»

Когда показываем мы в Новом Завете исполнение смысла таинственного, прообразовательного, неологи изясняют, хотя и совершенно ложно, что там только приспособления (accommodatio). Но в местах, заключающих в себе смысл пророчественный, сказать им вопреки тому ничего нельзя.

Из сказанного доселе выходит вопрос, есть ли таинственный или прообразовательный и пророчественный смысл в Н. З., который есть уже исполнение пророчеств, истина и свет, а не гадания и тени или образы?

Поколику не все еще советы Божии касательно обновления людей во Христе Иисусе исполнились, а притом и в Откровении Новозаветном некоторые истины вновь предсказаны, как продолжение предсказаний древних до их совершенного скончания: то в сих местах остается еще и особенный смысл, не только пророчественный, но инде и таинственный или образный (τυπυϰός). Напр. пророчественный: в Евангелии от Матфея гл. 26, в Послании к Солунянам 1: 4, 1518. 2:2, 111. таинственный или образный: Иоан. 21, 611. 1822. Сн. Деян. 10, 111.21. Тот и другой смысл находится во всем почти. Апокалипсисе.

Собственно Новозаветный, особенный смысл есть смысл духовный, живый, каковой заключается и во всем Ветхозаветном Писании, как бы под покровом, которого символом было покрывало Моисеево. (Кор. 2: 3, 14.). Глаголы, яже аз глаголю вам, сказал Христос, (Иоан. 6, 63.), дух суть и живот суть. Апостолы в семь же самом разуме называют Слово Божие духом. (Кор. 2: 3, 6. 14. 17.). Удоволи нас Бог служители быти Нову Завету, не писмене, но духу. Писмя бо убивает, а дух животворит. Такой смысл Слова Божия давно уже предположен был Духом Святым, по реченному прежде: сей Завет, егоже завещаю к ним по днех онех, глаголет Господь, дая законы Моя на сердца их, и в мыслях их напишу их. (Евр. 10, 15. 16). Никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым, говорит Апостол. (Kop. 1:12, 3.). И так смысл духовный есть такое свойство Писаний Духа Святого, которое, составляя силу их или действенность, готово живым образом сообщиться уму и сердцу читателя или слушателя, как скоро они готовы принять Писания таким образом, с полным сочувствием и преданностью, любезно. (Деян. 2, 44.). Смысл сей есть первообразный, к которому читатели или слушатели Слова Божия от всей буквальной вещественности слова должны возводить ум, подобно как учением Церкви велено то же делать при почитании видимых святых изображении, по выражению Дамаскина, «писания скорого».

Примечание общееосмыслах. Раздельное и точное понятие о смыслах Св. Писания, как увидим в своих местах, необходимо для разумения Писания, тем более и более, что некоторые из толкователей разумение Писания ограничивают одною только буквальностью, а образы и пророчества, в Н. 3. изъясняемые, считают только приспособлением или выражением иносказательной речи, смешав таким образом отличительные черты Слова Божия в одно с обыкновенным словом человеческим.

Дабы яснее усмотреть все различие и свойства смыслов Св. Писания, обратимся к людям, читающим или слушающим Писание, в коих мысли его становятся их мыслями, их понятиями.

Читают или слушают Слово Божие и а) совопросники века, являющиеся иногда между Христианами, и б) Иудеи, и в) язычники. Еда не слышаша? говорит Апостол и о последних. (Рим. 10, 18.).

Все они, слыша или читая Слово Божие, как-нибудь понимают оное: ибо, если бы они как-нибудь не понимали его, то один из них ни каким образом не глумились бы над ним, другие не противились бы ему. Но от чего все сие происходит? От того, что такие люди в Слове Божием разумеют только писмя, сказать технически, по склонениям, спряжениям, словосочинению, кратко, по принадлежности и правилам слова человеческого, но не входят в Писание по намерению Писания и в соображении собственно с ним самим. Это и не смысл Писания, а только смысл письмени вообще.

О совопросниках века, какую они имеют приемлемость для Слова Божия, говорит Апостол, что душевен человек не приемлет, яже Духа Божия: юродство бо ему есть, и не может разумети, зане духовне востязуется (Kop. 1:2, 14.); о Евреях, что они разумеют Христа и прочее о Христе по плоти, (Кор. 2: 5, 17.), что даже до днесь, внегда чтется Моисей, покрывало на сердце их лежит, (Кор. 2:3, 14. 15. сн. 6.). Понятия язычников можно видеть напр. в том случае, как они слушали св. Павла на Ареопаге. (Деян. 17, 18. 20. 32).

Смысл буквальный Библейский разумеют верующие, кои читают или слушают Писание с верою, впрочем нe частною своею, или живою и деятельною. О таких читателях и слушателях Писания говорит св. Ап. Иаков 1, 22. 25: Бывайте же творцы слова, а не точию слышатели, прельщающе себе самех. Приникий же в закон совершен свободы, и пребыв, сей не слышатель заботлив быв, но творец дела, сей блажен в деланП своем будет. Сн. 2, 17. 2023.

Смысл таинственный и пророчественный находили в Откровении Божием избранные Божии, веровавшие во Христа прежде Его пришествия и в Его пришествии, все верою жившие, кои у Апостола отчасти упомянуты в 11 гл. к Евр. и Кор. 1:1, 24. С таким понятием читают Ветхозаветное Писание Христиане. Некоторые из древних Отцов Церкви, как-то св. Григорий Богослов, Августин и многие подвижники созерцательной жизни, напр. св. Макарий Египетский, находили смысл тайный везде в Писании и даже в природе³³.

Смысл живой приобретают те из читателей Слова Божия, у кого оно обращается не только в мысли или понятия, но и в самое дело, или паче в дух и живот, в сердце, во все существо их. Упоминаемый в Деян. 8, 35. 36. евнух Ефиопской Царицы Кандакии, как скоро в пророчестве Исайи, по истолкованию Филиппа благовестника, узнал о Иисусе Христе, при первой представившейся удобности, тотчас воскликнул: се вода; что возбраняет ми креститися? Рече же ему Филипп, сказано далее, аще веруеши от всего сердца твоего, мощно ти есть. Вот понятие Слова Божия в евнухе живое! (Деян. 2, 37. Сол. 1:2, 43. Гал. 4, 15. Иоан. 1: 2, 3. 4. Иак. 2, 1419. 1, 25. Пет. 1:2, 2. Тим. 2:3, 15. 16. 17.). Такие читатели или слушатели приходят в состояние, подобное тому, в каком был и писатель Слова, когда принимал внушение от Духа Святого. (Деян. 10, 33. 44. 46.). Так разумели Писание Святые, исполнявшие оное с любовию самым делом, хотя некоторые не знали и просто читать его по буквам. Слова Апостола: никтоже может рещи Господа Иисуса точию Духом Святым, хотя все мы не только буквально, но и с самым правильным понятием в уме называем Иисуса Господем, убеждают всякого к тому, что в Писании достигал должно духовного, собственно, смысла, без чего, как говорит Апостол инде, всегда учась, в разум истины прийти не можно. (Тим. 2: 3, 7. Кop. 1:8, 2. 3.).

Примечание. Хотя само в себе живо Слово Божие и действенно, (Евр. 4,12.); как Слово Божественной власти, оно действует и на тварей бесчувственных, (бесы тотчас исходят, смоковница иссыхает, мертвый восстает): но, как Слово благодати, оно требует собственного нашего расположения, дабы наше послушание ему не было необходимостью, а произведением, чего требует свойство Богоподобной нашей природы и свойство духовного нашего спасения, блаженства. Как действует в благодати Бог Словом Своим, можно судить о сем потому, как служитель Слова Его изъяснялся о своих отношениях к верующим. Да общение твоей веры действенно будет в разуме всякого блага, пишет св. Павел к Филимону. Сего ради многое дерзновение имея во Христе повелевать тебе, еже потребно ест, любве же ради паче молю. Без твоея же воли пичтоже восхотех сотвориm, дa нe аки по нужди благое твое будет, но по воли. – Надеявся на послушание твое написах тебе, ведый, яко и паче, еже глаголю, сотвориши. (6. 8. 14. 21.).

При разнообразии смыслов Писания сам собою встречается вопрос, может ли быть различный смысл в одном и том же месте, или он должен быть в каждом один? Решение заключается в понятии о смыслах (1424). Очевидно, что буквальный смысл в каждом месте должен быть один, по определенности намерения писателя для определенности понятия читателя, без чего последний не мог бы ничего постигать с точностью, а первый уклонялся бы от своей цели сообщить точность. А те места, где заключается смысл тайный, столько же необходимо заключают в себе и смысл двоякий, простой, т. е. словесный и глубокий.

Впрочем единичность и буквального не так тесно принимать надобно, чтобы в одном и том же слове или выражении не заключалось все богатство слова и выражения Божественного, когда не отказывается в обилии мыслей одного и того же речения или выражения и скудному слову человеческому. Напр. когда слова Пророка Исайи 53, 4., сказанные о страдании Спасителя за грехи мира, Евангелистом Матфеем приводятся при описании сострадания Спасителева в исцелении людей и от болезней телесных (8, 16. 17.); то таким образом показывается, что и буквальный смысл в одном и том же месте может быть распространен. В самом деле, в слове о спасении заключается и мысль о целении болезней, так как и корень болезней есть грех, а оброцы греха сух уже как бы высшая степень немощи, совокупность болезней, болезни смертныя, адовы. (Деян. 2, 24.). Подобным образом нельзя не видеть, что в выражении правда Божия, по изъяснению Апостольскому, (Рим. 3, 21. 26.), заключается понятие и о правосудии, по которому Бог требует удовлетворения, (25. 26.), и об оправдании, (21.), которое Сам Он доставляет человеку, а с сим вместе и о доброте, по которой поступает Он таким образом, (24. благодатью), как то и значит иногда в Писании слово праведный, (Матф. 1, 19). Все такие понятия вместе заключаются в 26 ст.

В таком отношении смысл Писания у схоластиков называется полным. Предмет и идея имеют разные стороны, с коих толкователь должен рассматривать слова Писания, так же, как испытатель премудрости Божией в видимой природе рассматривает вещи во всей их сущности и со всех сторон. Так с разных сторон, по речениям и соотносительности понятий, рассматриваются места Слова Божия. Св. Апостол Павел (Кop. 1: 10, 25. 26. 27. 28.) одно и то же слово Псалмопевца: Господня бо земля и исполнение ея, употребляет в таком смысле, что и можно все продаваемое на торжище есть, хотя бы в идоложертвенное, и не можно. В первом случае сила доказательства содержится в речении Господня; во втором отношении в речении исполнение. Можно: потому что все Божие, дар, творение Божие, след. ничтоже отметно. Не можно или не должно: поскольку есть что употреблял в пищу и кроме сомнительных для другого снедей.

Смысл может быть не только прямой, но и косвенный или выводный; и в сем-то отношении везде почти он не единичен. Выводным смыслом называем такие понятия, кои не прямо в самых словах содержатся, но извлекаются из них, как следствие или заключение. Так Апостол (Евр. 8, 13.), из того, что Бог обещал дать людям закон, который называет новым, выводить понятие о законе бывшем, что Бог признал его ветхим; а из сего речения снова заключает, что такой закон должен упраздниться. Так Сам Иисус Христос из понятия, что Давид, по вдохновению, называет Спасителя Господом, приводит Иудеев к заключению, что Спаситель есть сын Давидов только по плоти (Матф. 22, 4146.). В таких случаях понятия, коренное и извлекаемое, представляются в виде так называемой, по Логике, ентимемы, и имеют соотношение между собою или как причина и действие, или как условие и заключение, или как предыдущее и последующее, или как род и вид, или как положительность и отрицание и пр. и пр., и наоборот.

Примечание. Выводы из слов могут быть и далее, чем в сказанных выше видах; но тогда было бы уже это более заключениями собственно, или употреблением смысла слов Писания, нежели самым смыслом. Напр. когда из слов Иудеев, сказанных ко Иисусу Христу: пятидесяти лет не у имаши, тогда как было Ему немного более 30 лет, выводим понятие, что Иисус Христос был лицом стар не по летам, или печален; то такое понятие будет уже заключением или извлечением. Что ж касается собственно до употребления текстов, то почти всякой из них может дать нравоучение, обличение и пр., и наоборот, как тο обыкновенно бывает в сочинениях бесед, слов, рассуждений и пр., что и будет показано в опытах ниже. Напр. из текста : и Слово плоть бысть, может быть выведено и обличение против докетизма (мнимости).

Цель исследования о смысле Писания та, чтобы читателям или слушателям Писания уметь все написанное там представлять себе в уме и иногда сообщать другим в тех самых понятиях, какие находятся в составе слов. Когда таким образом смысл или ум Писания делается по возможности нашим , называем это понятием (notio, perceptio), разумом или разумением Писания. (Кор, 2:1, 13. Деян. 8, 30. 31.).

Примечание. «Смысл (sensus)» заключается в самом только Писании (14), которому собственно и остается, по нашему мнению, слово сие; с чем, при определенности понятий, избегается обыкновенное в руководствах толкования разделение смысла схоластическое на «подлежательный и предметными» неправильное «на истинный и ложный», также на «полный и недостаточный».

Поскольку понятия определяются словами, то в читаемом месте нужно вникнуть в значение каждого слова, и с тем вместе соединить с ними те самые понятия, какие имел в уме тот, кто писал. Знаки понятий, (буквы, слова), будучи произвольны, в разные времена в разных местах, по разным предметам, при разных отношениях, разными писателями, различно могли быть употребляемы; почему надобно соединять со словами те именно понятия, какие по всем таким соображениям должны быть в читаемом месте. Кoгда говорим о чтении Писания, то надобно именно, чтобы понятия наши сообразны были: 1) первее всего с духом (в целости) Писания, 2) с свойством самых предметов описываемых, 3) с намерением писателя или Писания, 4) с языком Библии, и частнее того самого писателя, которого читаем, 5) с самым тем писанием, которое читаем, по связи с предыдущим и последующим, 6) с соотносительными местами, в священных книгах находящимися, 7) в особенности с действительностью или с тем, что из сказанного как было или есть, или должно быть на самом деле, 8) с обстоятельствами времени, места и народа, и 9) непременно во всех означенных случаях со всеобщим разумением Церкви, или св. Отцов ея, право правивших слово истины.

Объясняя далее важность и необходимость сказанных теперь свойств разумения, мы покажем вместе, каким образом поступать должно, при чтении, в раскрытии их. К средствам общим, составляющим далее подразделение исследования, присовокупим особенные способы к изъяснению мест особенных, по кажущимся затруднениям, по смыслу 1) переносному, 2) таинственному, 3) пророческому и 4) духовному, дабы в таких местах обращаться прямо, сверх общих, и к особенным способам изъяснения оных.

Когда притом ум человеческий удобнее понимает предметы в раздельности, равно как и раздельные, наоборот, полнее объемлет в общих очерках, обращая вещи в отвлеченные мышления, при известных условиях мышления; то прежде прочего мы обратимся в самом чтении Писания к таким условиям исследования. Хотя они, по общности своей и отдаленности в настоящем случае от самой сущности текста Писания, упоминаются выше не с ряду, притом после других; но должны быть первыми по приступу к чтению Писания учебному. Сии общие исследования составляют, так называемые, Введения или Обозрения книг Библейских. Ими ограничивается «Чтение скорое». (12).

В то же время, как станем говорить о средствах к правильному разумению Писания, упоминать будем и о пособиях, какие где нужно употреблять к тому из известных уже во вступлении.

Из пособий одни суть самые изъяснения, (7. 1. а ж. 11. 2.), другие только служат к изъяснению (7. 11.1). Последние, как орудия, употребляются тотчас, когда где в них будет нужда; а первые лучше употреблять тогда уже, как читатель приложит к разумению читаемого собственные силы, и за всем тем будет чувствовать нужду в помощи. Впрочем и во всяком случае не излишне, за испытанием своих сил, обращаться к толкованиям других, по крайней мере для поверки собственного разумения; а в начале опытов чтения это и необходимо. В особенности всегда надобно справляться с толковниками по местам особенно трудным и особенно важным. Конечно, пересмотреть в каждый раз всех толкователей не достанет ни сил, ни способов. Надобно ограничиться лучшими во всяком роде. Таковы вообще все те толкования, кои названы выше Церковными. В учебном употреблении частно нужны в особенности 1) те из толкований, кои составлены толкователями, нарочито занимавшиеся такой или иной книгой; напр. св. Василия Великого по книге Бытия, св. Златоуста по посланиям св. Апостола Павла, и пр.; 2) те, кои заключают в себе между прочим и Филологические изъяснения: как напр. св. Златоуста, бл. Иеронима. По удобству прииска толкований и соображения их в одном месте можно упомянуть здесь о тех толкованиях частно, кои содержат в себе более или менее сборники различных мнений. Напр. Poli Synopsis Criticorum.

В местах особенной важности, при пересмотре иностранных толковников, после всего не излишне для некоторых исследований иметь на виду, в раздельности и то, как толкуются такие места особо в каждом отдельном обществе, у Католиков Римских, Лютеран, Реформатов, Рационалистов, Мистиков, дабы предмет был осмотрен со всех сторон, и изъяснение или разумение его было бы обеспечено со всякой стороны разномыслящих, на случай возражений их или недоразумений.

Первое, каково должно быть разумение Писания, первое, без чего наименее всего терпимо все прочее, должно быть то, чтобы разумение было сообразно с духом Веры, или так называемою иначе аналогией Веры, т. е. взаимной соответственностью между собою всех истин Писания. Такое согласие истин или, иначе сказать, самое Писание должно быть началом толковательным, как сказано в самом начале наших Примечаний (3). Не разум человеческий, (Кop. 1; 2, 12.), как требуют Рационалисты, ни внутренний свет духа человеческого, как настоят Мистики, считая даже и вовсе ненужным Писание.

1) Разум и в видимой по всей природе творений премудрости Божией не разумел премудростью Бога, (Kop. 1:1, 21.), следовательно, кольми паче не может постигать буйства проповеди, как называет иногда само себя Слово Божие, по главной и существенной части своей, какова тайна искупления нашего о Христе Иисусе. Само Слово Божие, указывая на опыт веков, (Рим. 1, 22.), что люди, при руководстве разума, не могли истинно познать Бога и дел Его, ясно различает себя от слова человеческого (Сол. 1: 2, 13,): учение по человеку, философию по преданию человеческому, по стихиям мира устраняет ох закона Божия, от понятий по Христу (Гал. 1,11. 12. Кop. 1: 9, 8. Колос. 2, 8.); премудрость Божию, в тайне сокровенную, отделяет от премудрости князей века сего. (Кop. 1: 2, 611). Оно указывает на ближайший к каждому из нас постоянный опыт, и говорит: кто весть от человек, яже в человеце, точию дух человека, живущий в нем? Такожде и Божия никтоже весть, точию Дух Божий. (Кop. 1:2, 11.).

Впрочем, беспрекословно, разум и в разумении Слова Божия имеет полное служебное (ministerialis) действие, приличное ему, как вскоре увидим.

2) Что касается внутреннего света духа человеческого; тο духа-то в каждом человеке прежде и искушать должно, от Бога ли он, (Иоан. 1:4, 1.); так как множество противоречащих друг другу духов человеческих само собою уничтожает решительное доверие к тому или иному из них в частности.

Когда говорим, что само Писание есть начало или основание разумению оного, отнюдь не думаем, чтоб таким образом оставлялось Писание па произвол всем, кто как разуметь что-либо станет в нем по своим усмотрениям. Сие значило б считать началом разумения не только тот же разум или внутренний свет человеческий, но чисто своемыслие, всего наименее в разумении чьего бы то ни было слова и человеческого терпимое. В последовании в неделю Православия исповедуем в Молитве, что «спасительное благовестие попирающие повергают себя суду пресвятого Слова Божия», в Воззвании, что мы «Откровению последующе, еще же Соборы святых Отец и их предания и писания Божественному Откровению согласная приемлем». Обстоятельно будем говорить о том на своем месте. См. 80 и далее. «Аще будет исследуемо слово Писания, гласит 19 прав. 6го Вселенского Собора; то не инако да изъясняют оное предстоятели Церквей (в поучениях к народу), разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удовлетворяются, нежели составлением собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклониться от подобающего».

Основные понятия об истинах Откровения составляются из таких мест Писания, где как бы особенно и нарочито говорится о той иди иной истине. Такие коренные понятия уже собраны, и составляют образ учения (Рим. 6, 17. Тиш. 2: 1, 13.) в Символе Веры, который сложен из самых слов Писания, заимствованных из таких именно мест.

И как, сверх изображенных в Символе истин, есть еще множество понятий в Вере, кои, хотя и не главны, однако ж в отношении к другим частнейшим их общи; то и еще частнее есть дух Веры, напр. дух любви Христианской, дух надежды, терпения, воздержания и проч. Все же такие общие истины имеют опять свои коренные места, напр. дух любви в Десятословии, по изъяснению Евангельскому; дух упования в Молитве Господней, но тому же изъяснению. Почему, при чтении, надобно иметь особенно в виду такие коренные места, смотря по содержанию читаемых текстов,

Из систематического, впрочем краткого, собрания таких мест, называемых иначе классическими, состоят Катехизисы, а из полного Богословские системы, пособия в настоящем случае весьма важные. Хранилище духа Веры, как подробно говорить будем ниже, есть Церковь, столп и утверждение истины.

Употребление знания аналогии или духа Веры в разумении Писания троякое: одно главное и два частных, из коих одно, опять, положительное, другое отрицательное.

Во-первых, дух Веры в разумении Писания должен служить основанием всякой истине. Спаситель в первой Своей беседе, называемой нагорной, положил в основание Своего учения (Матф.5, 17,): не мните, яко приидох разорити закон или Пророки: не приидох разорити, но исполнити, и, следуя сему правилу, всякое учение Свое и действие подтверждал свидетельством закона или Пророков. Тексты в Евангельской истории, иногда и не от Его лица приводимые, напр. Матф. 4, 15. 16. были, без сомнения, сказываемы ученикам Им Самим, как в некоторых случаях прямо о том упомянуто. (Лук. 24, 44. 46.).

Подобным образом и ученики Спасителя, свидетельствуясь (Деян. 26, 22.), что они ничтоже вещали, разве яже Пророцы рекоша хотящая быти, и Моисей, в подтверждение истин благовестия своего обыкновенно приводили места из Писаний. Такое правило, посему, для всякого читателя и толкователя Слова Божия должно быть главным, чтобы т. е. разумение или изъяснение читаемых мест подкреплялось согласием самого Писания в коренных его о том или ином предмете свидетельствах.

Другое действие духа Веры в разумении Писания назвали мы «частным», притом положительным. По разуму духа Веры, которым должен исполнять дух читающего Писание, развиваются из слов Писания новые и новые понятия, подобно как из семени или от корня произрастают ветви, листья, цветы, плоды. Спаситель в первой беседе изъяснил заповеди Десятословия так, что напр. из мысли об Отце нашем,иже на небесех, (Матф. 6, 9.), мысли составляющей первое из десяти словес Божиих, (Исх. 20, 1.), раскрыл самые основания истинного благочестия в делах святых, (Матф. 5, 16. 20.)³⁴, в глубине сердца, (22. 28.), по цели прямо Божией, (6, 118.), с преданностью Богу, (1934.), и пр. Также понятие о заповеди шестой, седьмой и третьей дал Он духовнейшее, (5, 2137.), равномерно о десятой (3848.), о второй (6, 1934.), о девятой, (7,15.), о четвертой (7,711.21.23.) и пр.

Подобным образом св. Апостол Павел из понятия о том, что Бог в Писании Своем назвал общество Богочтецов Своих храмом и домочадством, развивает множество мыслей о поведении Христианском. (Кор. 1: 6, 19. 20. 15.).

Сей источник есть собственно источник изъяснения Писаний: но он так глубок, что желающие пользоваться им должны в некоторой мере сказать о себе прежде по совести: имуще тойже дух Веры, по писаному: веровах, темже возглаголах, и мы веруем, темже и глаголем (Кор. 2: 4, 13.). А под таким условием он, подлинно, доступен по мере Веры, (Рим. 12, 6.), как обещает Господь: Веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же, примечает Евангелист, рече о Дусе, егоже хотяху приимати верующии во имя Его. (Иоан. 7, 38, 39. сн. Сир. 50, 29, 21, 16. 17.).

Наконец есть третье употребление аналогии Веры, «частное отрицательное». Много может быть разумений тoгo или иного места, согласных с духом Веры и с ее учением в подразделениях; и однако ж ни одно из них частнейшим образом не будет сообразно с читаемым местом, так как много есть в одной и той же истине различных сторон, оттенков, отношений. И потому сколь ни важно начало толковательное, дух Веры, для нас, не совершенно проникнутых сим духом, оно не может быть решительным средством, не только к развитию всех мыслей в каждом месте, но и к точному определению первого разума места. Средство сие служих у нас наиболее к ограничению нетерпимой неправильности разумения, нежели к определению точности его; оно приводит к тому только, чтобы, при несообразности понятий наших в каком-либо месте с духом Веры, обратить на такое место особенное внимание, и дойти до точной истины иными средствами. Напр., когда Иудеи имели понятие о славе грядущего Царя Израилева чувственное: то Христос для исправления понятия их обратили их к духу Веры по Писанию отрицательным образом. (Матф. 22, 4146.)

Хотя ум человеческий в разумении Слова Божия и не может быть началом разумения, ни судиею; но он действует здесь служебным образом (ministerialis), как способность высшая, мыслящая, убеждающаяся. (Иоан. 8, 3144. Лук. 5, 23. Деян. 10, 34. 35. 47. 11, 17, 18. 2, 29. 34. Kop. 1:14, 15. 20. Рим. 10, 2. 3. Матф. 23, 1622. Евр. 10, 118.). Вера не слепа, как напрасно некоторые называют ее: она не есть мнительность (скептицизм), ни предрассудок, как говорят другие; но достояние разумносвободного существа, свыше даруемое.

Участие ума в ее Откровении различно. Предметы природы видимой и нравственной, упоминаемые в Св. Писании, естественно подлежат рассмотрению ума, который входит в их существо, и составляет себе понятие ο них, не иначе впрочем, как держась Слова Божия. Не иначе: ибо с одной стороны оно писано со своею особливою целью, притом не для мудрых только, но и для неразумных (Рим. 1, 14.); с другой особливые сведения ума и о природе вещей считаться должны еще только предположениями, кои легко могут изменяться, как уже многие и изменялись. (Рим. 12, 2. 3. Кол. 2, 8.). Сн. § 75. 32. 38. Примеч.

И при тех истинах Слова Божия, кои могут казаться уму несообразными с его понятиями, никогда не встретится он с неимоверностями для себя, если станет на ту стезю мыслей, которая лежит не во мраке и сбивчивости многоразличных суждений человеческих, но в чистом свете самой природы. Напр., когда Спаситель в рассуждении верховного блага нашего сказал: аще кто хощет душу свою спасти, погубит ю, а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю, – ум человеческий ужасается сего Евангельского правила. Но если бы и он, ум, взошел в истинные понятия о душе, о несовершенствах ее, о пагубных иногда даже для настоящей жизни желаниях ее, между тем и о бессмертии ее, о вечности посему верховного ее блага: то не мог бы не признать истинности высокого Евангельского нравоучения в означенном правиле. Тогда он присовокупил бы, что и лучшие из философов о бессмертии души и ее повреждении рассуждали приблизительно к Писанию, многие из них строгий имели образ жизни, а лучшие из людей умирали и умирают со славою для блага других. После сего несообразность Евангельского самоотвержения с человеческими понятиями о благе, для ума представилась бы не иным чем, как частным нескольких людей чувством, может быть, изнеженным, испорченным, зараженным пристрастиями к временному и проч., а отнюд не истинным мнением человечества. В таком, точно, разуме, по слову Св. Апостола, премудрость Евангельская кажется для мудрых века сего буйством проповеди. (Кορ. 1:2, 14. 3, 13. Рим. 8, 514.).

В особенности там, где Писание говорит о Боге, о тайне спасения человеческого и чудесах, ум человеческий не может решительно сам по себе знать ничего, а должен только наблюдать с точностью: каким именно образом о той или иной истине сказано Богом? Далее уже увидит он сам собою всю сообразность таких истин, когда войдет в их начала, так как и все сведения ума, о чем бы то ни было, бывают верны тогда только, когда они сообразны с самою природою предметов; иначе были бы только мечты, химера. В особенности желать уму определить все о Боге или в делах Божиих но началам своим, значило бы или желать быть также беспредельным, как беспределен Бог и Его советы, или наоборот, ограничивать по себе и общей природе существо и действия Божии, или наконец руководиться собственным воображением. Напр. не сообразно с умом, каким образом Бог, по Писанию, един и троичен, каким образом Бог Слово плоть бысть и проч., но ум видит, что в Писании, точно, так сказано; посему не иначе и разуметь уже одолжается такое сказание, хотя он и не постигает: како могут сия быти. (Иоан. 3,9.). Отчасти (Kop. 1: 13,9.), сколько нужно, и уразумеет он, если войдет в истинные начала суждения о таких истинах. Ибо когда ум не может не убеждаться, что существо Божие должно быть беспредельно, беспременно, всемощно; то и заключает далее, по собственному уже ходу понятий, что существо Божие и должно быть непостижимо, что образ бытия Его неисследим, и что напр. числение лиц единого Бога или воплощение единого от Св. Троицы рождают затруднения в области понятий только человеческих, а в самой сущности всегда Божественны и непременно должны быть непостижимы. Таких истин о Боге или чудесных действиях Его ум не только отрицать не в праве, но и должен требовать: ибо иначе без них Бог не был бы, и по понятию ума, существом верховным, высшим сил природы и понятий человеческих. А не допускать подобных истин Откровения, значило бы отрицать бытие Существа Верховного, так как с недопущением понятия о силах, высших природы и ума, или, иначе сказать, с недопущением действия таких сил на мир, не бездейственных и не стесняющихся законами мира, мысль о бытии Виновника мира, Бога жаваго, как Писание часто именует Бога истинного, сама собою падает. Это, по слову Писания, уже безумие. (Псал. 52, 14. сн. Рим. 3, 118.).

И потому, если что в Слове Божием уму человеческому и кажется непостижимым, он сказать может в таких случаях то только, что сказал уже в мудрецах Египетских пред Моисеем, не будучи в силах спростираться или равняться силам Божиим: Персть Божий есть сие! или что сказал никогда один из мудрецов века нынешнего, читая Библию: «Все, что я понимаю в сей книге, прекрасно; а то, чего не понимаю, должно быть еще прекраснее.» Подлинно, то должно быть, так сказать, Божественнее!

Напротив, есть мудрецы с другими расположениями духа к Писанию. Им многое кажется здесь малым, недостойным Слова Божия, даже со стороны изложения предметов языком не столь искусным, как изложены некоторые творения человеческие. Но это такое свойство Писания Божия, что оно-то в свою очередь и доказывает силу Божию, в немощи совершающуюся, и вообще соответствует образу благодатного домостроительства Божия (Кор. 1:2, 116.). «Когда ты,» пишет некто из упражнявшихся в Писании, «увидишь человека неверующего, миролюбца, гордящегося суетой привременной мудрости и презирающего Богодухновенное Писание за то, что они не Аттическим написано слогом: знай, что это Нееман, который весь, от неверия, покрыт проказой, доколе не познает благодетеля Бога и Господа всего, Нееман, который весьма удивлялся величайшим рекам Дамаска, не могшим ни одного прокаженного очистить от проказы, и презирал Иордан, находящийся в земле Израильской. И у нас, как мысленных Израильтян, есть Иорданские струи Божественного Писания, которые по произношению слов кажутся незначащими и маловажными, а по важности тайн, сокровенных в учении Христовом сей воде, бьющей в жизнь вечную, исцеляющей и очищающей и просвещающей верующих, вышеестественны и дивны и славны и превозносимы во веки веков³⁵.

Примечание. Если б был у кого ум совершенный, бесстрастный, способный к исследованию истин тем одним путем, который положен в направление всех творений к определенной цели по намерению Создателя; такому иму предоставлено было бы руководствоваться самим собою и в разумении Слова Божия: даже не было бы тогда и нужды в Откровении, как и действительно было некогда такое время³⁶. Но когда самое множество умов, почти бесчисленно разнообразных, свидетельствует друг о друге так, что каждый высокий ум считает себя здравым умом, а всех их называется такими умами множество, хотя один другому противоречат, и следовательно друг друга опровергают³⁷; когда и избранные Божии не на свой ум полагались, а говорили: мы же ум Христов имамы (Кор. 1:2, 16.): то ни чей ум и не может положить себе иных оснований к мышлению в делах Божиих, кроме Божиих, без нарушения оснований, положенных в существе сих дел, в общей природе и в его собственной.

Обозрение книг

Чтением книг Св. Писания скорым называется здесь такое чтение, когда проходят книги с общими только понятиями об них, с так называемыми Обозрениями, без подробных изъяснений самого текста. При изъяснении подробном в чтении медленном, такие обозрения служат только введениями в чтение. См. 32. Обозрения могут обнимать: а) все Писание, б) В. или Н. Завет в особенности, в) книги одного и того же писателя, или г) одного и того же содержания, и д) каждую книгу порознь. В частных последнего рода обозрениях, коими здесь и ограничиваемся, особенно в толковательном взгляде, по цели нашего руководства, обыкновенно рассматривается следующее: а) писатель книги, б) личное отношение оной, в) время, повод и место, г) цель или намерение, д) содержание, е) расположение, ж) особенности. Такие именно примечания приняты в Предисловие пред Толкованием Послания к Римлянам св. Златоустым учителем Церкви. Основания их, как увидим на своих местах порознь, находятся в Св. Писании.

В деле разумения книг сведения о писателе из жизни его нужны те в особенности и, можно сказать, единственно, кои каким-нибудь образом относятся к писанию его, или служат к разумению оного, в частности к разумению времени, случая, цели, сущности предметов и наипаче образа речи, каковой у каждого писателя свои. как всяк может видеть в Евангелиях, в Посланиях и в Пророках. Ибо хотя не волею бысть когда человеком пророчество, но от Св. Духа просвещаеми глаголаша святП Божии человецы (Петр. 2:1, 21.); однако ж не уничтожались и естественные, или воспитанием приобретенные свойства их. Быв проникаемы свыше освящаемы, они получали только направление, какое давать Духу Святому было благоугодно, при случаях, кои управлялись также перстом Божиим, следственно должны быть почитаемы не случаями, просто так называемыми, (Кор, 1: 10, 11.), а путями Провидения. Свидетельство о различии дарований в священных писателях делает напр. Апостол Петр о брате Павле. (Пет. 2:3, 15, 16.).

Хотя священные книги писаны для всех людей и веков; однако ж первоначально выходили они именно для какого-либо общества, либо лица. Знание сего назначения, при соображении с историческими обстоятельствами тех лиц или обществ, открывает цель Писания, с чем вместе не только многие места оного в частности прямее будут понятны, но и обяснится то, почему о сем именно, а не о другом предмете было писано, и для чего так или иначе изложен предмет. Если взять в соображение напр. Послания Апостола Павла; то личное отношение их составляет отличительные разности каждого, по предметам и низложению. Послание к Римлянам, жителям столицы, ученым и процветавшим в вере, писано о самой глубокой истине, каково оправдание Верою, писано в духе учительном и с приметным уважением (1, 8. 13. 14. 16, 19.). Послание к Галатам, отпадшим, обличительно и строго; к Филиппийцам, добрым, нежно. К Тимофею о Ефесянах пишет Апостол иначе, нежели к Титу о Критянах (Тим. 1:4, 6. 2:2, 24. 25. Тит. 1, 13. 2, 15.).

Силу отношения Писания к известным людям Иисус Христос полагал в числе оснований Своего изъяснения Закона. Напр. восстановляя первобытную заповедь о неразлучении мужа с женой, Христос говорит в изъяснение закона о дозволении развода, что развод допущен был на время по жестокосердию Иудеев. (Матф. 19, 8. 9.). В подобном смысле изъясняет Он закон в других статьях, начиная изъяснение так: слышасте, яко речено бысть древним. (Матф. 5, 21. 27. 33.).

Вообще, хронология есть свет истории, место зрелище происшествий, случай точка зрения: почему с рассмотрением таких обстоятельств открываются в ясности не только главные мысли книги, но и многие частные места ее, особенно при соображении с прочими современными и местными обстоятельствами. Все обстоятельства времени управляются промыслом Вышнего, без коего ничто в мире не бывает, и потому они должны быть почитаемы за внушения также самого Промысла, когда говорится, что такая или иная из священных книг писана Боговдохновенным мужем по такому или иному случаю. Таким образом, напр., время происхождения Евангелия от Иоанна, Посланий Иоанна и Апокалипсиса, время, в которое появились уже ереси и безверие касательно лица Иисуса Христа, объясняет главную мысль и цель сих Писании в том, чтобы утвердить веру в Сына Божия (Иоан. гл. 21.), предостеречь от антихристиан (Иоан. 1: 4, 1.) и утешит верующих надеждою торжества Веры. (Апок. 1, 2. 3. 19. 22. 17. сн. Пет. 2: к Тим. 2:). В Апокалипсисе поставлено в виду и место Откровения (1, 7.), место заточения Писателя, дабы сообщением откровения Иисусова, в таких обстоятельствах данного, тем более утешить гонимую тогда Церковь. Послания Апостола Павла к Коринфянам разны между собой и голосом изложения, хотя они оба писаны к одним Коринфянам, потому, что первое Писано по случаю получения известий о беспорядках у них, а другое, после уже исправления оных. (Kop. 1:1, 11.5,1.6,1.2:2, 4. 8.).

О важности наблюдения обстоятельств Писания свидетельствуют иногда прямо сами священные писатели, напр. о времени св. Апостол Петр 2:1, 13. 14., о поводе к писанию писатель Евангелия третьего в начале оного; о месте, как сказано уже выше, писатель Апокалипсиса.

Когда в делах Промысла нет ничего и малого без намерения, а намерение и в делах человеческих определяет (determinat) или располагает всякое действие, средства к исполнению и прикосновенные обстоятельства; то усматривать главную цель каждой книги значит уже прямо идти к главным мыслям ее, а но ним разуметь далее и прочие подраздельные. Так напр., когда известно, что цель написания Евангелия от Иоанна та, да веруем, яко Иисус есть Христос, Сын Божий, и да верующе, живот имамы во имя Его, (Иоан. 20, 31.); то все части сего Евангелия становятся и порознь понятными с главной их стороны. В особенности примечание сие нужно для обозначения предметов книги в их направлении или взаимном соотношении. (41). Священные писатели иногда сами прямо или косвенно указывают на цель своих писаний. Косвенно: напр. когда Евангелист Матфей после всякого почти отдельного сказания упоминает слово, у него одного из Евангелистов так часто встречающееся, да сбудется реченнoe (так, что сбылось) и н. д., то можно примечать, что цель его писания та, дабы показать исполнение Пророков.

В предварительные Обозрения входят, сверх примечаний о роде книги, как сказано в 11м §, сведения:

а) о содержании книги, б) о расположении оной или разделении, и в) об особенностях, или отличительных пред другими книгами свойствах. Знать предмет, отличительные свойства и расположение книги столь необходимо, что стал бы тот ходить в книге ощупью, кто не видел бы их. Сам Дух Божий, как увидим в своем месте, положил в книгах своих признаки для разложения книг на предметы, в них содержащиеся. Здесь собственно упомянуть должно об особенностях. Примечание об них нужно: а) для соображения книги с другими книгами, б) для частнейшего, так сказать, разумения самой книги, и в) для изъяснения обстоятельств ее написания. Напр. когда примечаю, что Евангелист Матфей упоминает о том, чего нет у других Евангелистов, как тο: о происхождении Иисуса по плоти от Давида, ко всякому событию приводит бывшие пророчества, и проч., в сем самом усматриваю особенную цель сего Евангелия, личное его отношение и проч.

Об особенностях Писания делается примечание инде в самом Писании, напр. у Апостола Петра (2:3, 15. 16.) о посланиях св. Павла.

Примечание. Об особенностях языка говорено будет ниже.

Все сведения, упоминаемые выше в § 40, 41, 42 и 44 заимствуются по большей части из истории общей, частной церковной и частнейшей о лице писателя и о тех, к кому что писано; а заключающиеся в § 45, очевидно, извлекаются из самой книги. Есть впрочем и для отыскания первых сведений в самых книгах следы, в некоторых довольно ясные. Напр. писатель 1го Евангелия говорит о себе в своем Евангелии иначе, нежели как говорится у св. Марка и Луки: Матф. 9, 9. 1013. cн. Map. 2, 1416. Лук. 5, 2731. Евангелист Лука в начале своего Евангелия поместил вводные в книги сведения почти все вдруг. Давно также собраны уже толкователями и внутренние сведения, т, е., о содержании, разделении и особенностях книг. Сведения исторические должны, конечно, предварять чтение книги; но внутренние полезнее для читателя, если позволит время, открывать самому и обращаться к готовым уже только для поверки своих примечаний, или в случаях особливой трудности. С такого-то рассмотрения очерков книг и должно быть начинаемо чтение оных учебное.

При чтении, нужно прежде всего заметить главные части или предметы книги. В старину, до разделения книг, с каким они находятся ныне, не иначе и выставляли или называли места книг, как по их раздельным предметам. Напр. все то сказание, какое заключает в себе историю о событиях при купине, Моисеем виденной, называется купина. (Map. 12, 26. сн. Рим. 11, 2.). Ныне книги Библейские имеют разделение по главам: впрочем оно не везде удовлетворительно, так как и произошло не от самих писателей, ни даже в глубокой древности, но, что касается и книг Н. 3., от одного сочинителя Симфоний в 15 столетии³⁸. Почему толкователи Писания обыкновенно делали разложение книг сами. Разложение, по различии книг, бывает различно.

а) В исторических, основанием разделению служить видимая разность описываемых событий и ход их.

б) В учительных, не только разность предметов, но и самый образ писания. Напр. в посланиях Апостольских нужно отличать и принадлежности писания сего рода, т. е. приветствие, предложение, изложение в заключение, наблюдая сверх сего, в изложении и то, что, напр. у св. Павла, изложение делится инде на часть догматическую и на часть нравственную.

в) В пророческих разность сказаний или видений подобна истории будущей или будущего. И потому разделение книг Пророческих делается по тем же почти признакам, как и исторических.

Не говоря о книгах или статьях исторических, как ясно разграничивающихся, должно в особенности упомянуть о признаках к разложению книг или статей учительных и отчасти пророческих. При внимательном чтении, должно видеть в них нарочитые к тому признаки, кои, впрочем, у различных писателей различны. Иногда указаны такие приметы в одном месте, часто в самом начале, иногда порознь, на тех самых местах, где предметы один от другого отделяются. Напр. содержание нагорной беседы Господней в Евангелии от Матф. 57, заключается в гл. 5, стих. 17; а расположение или исчисление предметов в 6,913. В книге Притчей предметы означены с начала книги вместе (1, 16). Порознь показываются места разделения, напр. у Пророков словами: видение о томто, или на тото; в Апокалипсисе речением: видех, и видех; в Евангелии от Иоанна повторением главной идеи о Вере (Иоан. 20, 31. 1, 7. 3750. 2, 11. 22, 23.). В Посланиях указанием начала новых предметов служит отсутствие соединительных союзов и частиц. (δέ, μὲν, ϰαὶ). В книге Левитской союз аще в начале речи стоящий, и слова: сей закон, начинают статьи. Напр. 1, 2. 3. 10. 14. 2, 1. 3, 1. 6, 9. 14. 20. 25. 7, 1. 11. сн. 37.

Разность предметов, составляющая отделения книг (pericopa), включает в себе разность частей сих предметов и изложения. Почему за разделением книги на главные части, нужно части снова рассматривать в их подразделении по главным мыслям в частях и периодах сказания. При сем нужно видеть, в каком отношении главной мысли и мысли периода стоят между собою: в виде ли доказательства, сравнения, изъятия, условия, изъяснения, вывода, предупреждения, предыдущего, посылки, украшения и прочего, что обыкновенно составляет обороны или образцы слова, известные из правил Логики и Словесности. Таким образом каждое отдельное понятие в разложении предмета обозначено будет каким-нибудь общим наименованием вещей одного и того же рода. В особенности же, при подробном изложении, наблюдать должно, чтобы каждое подраздельное понятие выражаемо было словами соотносительными с главным, господствующим в книге понятием, и в связи с ним, чем ни отличается истолковательное разделение книги от оглавлений. Напр. когда главное намерение или мысль в Евангелии от Матфея состоит в том, чтобы показать в лице Иисуса Назорея исполнение всего того, что принадлежит лицу Мессии по пророчествам; то не довольно разделять сию книгу просто на то только, что она содержит: 1) родословие Иисуса Христа, 2) Рождество, 3) поклонение Ему от Волхвов, 4) избиение детей, 5) бегство во Египет, и проч.; но положить надобно во главу мысль книги основную, и не иначе, как относительно к ней обозначить (охарактеризовать) статьи так или подобным образом:

«Св. Евангелие от Матфея изображает события пророчеств о лице Мессии в лице Иисуса Христа, как то:

а) Родословие Его,

б) Девство Матери,

в) Место рождения,

г) Небесное знамение о рождении,

д) Свидетельство мудрецов восточных,

е) Бегство в Египет,

ж) Место постоянного пребывания,

з) Явление Предтечи,

и) Исполнение Закона и Пророков в учении» и проч.

Подобно, когда в книге Деяний Апостольских главная мысль состоит в том, чтобы показать, каким образом облеклись Апостолы силою свыше, и были свидетелями Иucyca Христа вo Иерусалиме, во всей Иудеи, Самарии и даже до последних земли (Деян. 1,8); то все подраздельные в разложении книги сказания должны быть обращены к читателю той именно стороною, что все те сказания суть опыты такой силы и свидетельства. Примечание св. Златоуста³⁹, Икумений (Οιχβμένιος) называет книгу Деяний «Евангелием Св. Духа», или «о Св. Духе,» подобно тому, как собственно так называемые Евангелия именуются Евангелием Иисуса Христа. (Map. 1, 1.).

При рассматривании всего того, о ком или о чем, что, как и для чего говорится, надобно обращать внимание на лице, говорящее в тексте. Часто бывают говорящими лица вводные. В книгах Н. 3., почти везде сами собою, при малом внимании, они видны; но в некоторых из ветхозаветных вводность лиц говорящих не тотчас приметна. Напр. книга Песнь Песней составлена вся в виде собеседования Небесного жениха с невестой, хотя слова их ясно и не разделены. Псалтирь много имеет подобных вводов, как видех можно особенно по Русскому переводу.

Сколь важно замечание о лице говорящем, можно судить из того, что первое понятие о словах и в обыкновенной жизни основывается на том, чьи слова. Не входя в это при чтении Писания, можно крайне ошибаться. Напр. некоторые из читателей приняли глаголания сынов человеческих за слова самого Екклезиаста. 3, 1822.

Все, что сказано доселе об общем способе к разумению Писания, можно сократить в вид (forma) обыкновенного рассмотрения предметов, с четырех сторон, по стольким же причинам действующей, вещественной, конечной и посредствующей, рассматривая каждую книгу и все, что в книге находится, под следующими вопросами, кои в учении о слове общем или грамматическом, технически называются разбором смысла: а) кто? б) что или о ком, о чем? в) для чего и г) как? Вопросы сии должны быть всегда в памяти при чтении книги. В особенности вопрос: как? (causa formalis) составляет сущность исследования слов Писания (29) и сущность большей части способов к разумению Писания, изложенных особо в следующем отделении.

По обозрении книги, с разложением ее на части, частей на предметы, предметов на периоды изложения, обращаемся к началу книги, и, при чтении оной, входим уже в состав ее со всею подробностью, дабы уразуметь ее точным и полным образом; в чем и состоит, сверх сказанного выше о обозрении книг, порядок Чтения Медленного.

Самый образ чтения должен быть приспособлен к тому, чтобы просто понимать читаемое. Излишне было бы говорить, что чтение должно быть со вниманием, спокойствием духа, жаждой истины, преданностью Богу. (Иак. 1, 6. 7. 8). Упомянуть к настоящему случаю в особенности должно о том только, что:

а) Чтение одной и той же книги, или одной и той же части ее, должно быть повторяемо несколько раз, хотя и не сряду, дабы более и более ознакомиться с Писателем, заметить свойственные ему обороты речи, особливые слова и п. д. «Ниже бо мы,» пишет св. Златоуст в предисловии к толкованию Послания к Римлянам, «елика вемы, аще точию вемы, чрез быстроту и остроту разума вещи, но чрез то, понеже часто придерживаемся мужа сего (Павла), и зело прилежим к нему.» Неизвестное сегодня известным сделается после, как скоро будет часто на виду и в мыслях.

б) Чтение должно быть в таком виде, который называется у наставников Словесности произношением (actio); при чем неприметно, по законам слова и мышления, получается ощущение, как связнее в речи или способнее произносится каждое речение и мысль. Подлинно, в органе слова, равно как и в глазах наших и в прочих чувствах, а паче во внутреннем устройстве мышления, есть свои неизъяснимые врожденные требования.

в) Чтение должно быть сопровождаемо всегда размышлением; с чем вместе ум наш постепенно может войти в свойства Писания, и неприметно напитаться духом его.

Примечание. Такими средствами у некоторых ограничиваются почти все правила чтения Св. Писания, часто весьма удовлетворительные.

Как все Писание есть, можно сказать, перевод мыслей Божиих на язык человеческий; то разумение Писания должно собственно состоят у нас в представлении себе слов Писания в них самых значениях, в каких слова действительно употреблены в связи их. Средств к тому много; мы теперь исчисляем и разбираем их порознь: но в ряду их первее всего рассматривается собственно словоупотребление, как самый язык, или состав, стихии (элементы) слова. Здесь принимается во внимание: а) вообще понятие в словах, б) видимая связь понятий, в) порядок их, г) особая выразительность языка вообще, д) выразительность языка собственно Библейского, и е) в особенности того священного писателя, которого книгу читать станем.

В тексте должно соединять понятия со словами те самые, какие имеют слова в обыкновенном употреблении, не теряя из вида никаких грамматических принадлежностей языка, чему пример выставляет св. Павел. Гал. 3, 15. 16. (сн. § 14). Обращаться к понятиям особенным надобно, тогда уже, когда будет требовать сего прямая нужда.

Обыкновенные значения слов узнаются а) по происхождению слов, (этимологически), б) по употреблению, (филологически), и в) по взаимной соотносительности их между собою, (логически).

Пособием в первых двух случаях служат грамматики, словари, творения писателей, современных священным писателям, или близких по времени, и в особенности Симфонии Библейской; в рассуждении же третьего способа узнавать значения слов делаем здесь особое примечание, которое нужно и к тому, чтобы уметь из многих значений слова, оказывающихся в словарях или у писателей, избрать то именно, какое прилично читаемому месту. «В словах порознь,» говорит один из древних филологов⁴⁰ касательно сочинений ораторских, (замечание его по справедливости отнести можно ко всяким творениям), «в словах порознь, (в понятиях наших), чаще находится погрешность, нежели сила. Хотя бы мы сказали что-нибудь естественное, изящное, высокое; ничего однако ж такого не может быть иначе, как в совокупности, в связи речи.» Посему наиболее всего в составе слов должно замечать соотносительность речений, и на ней особенно основывать понятия, заключающиеся в речениях по тому или иному месту частно, вникая, т. е. в слова, какое из них с каким собственно соединяется, и что каждое делает в речи, ограничение ли понятий других слов, возвышение ли, изятие ли, причину ли, уподобление ли, обстоятельство ли времени или места, и проч. и проч. Таким образом исполняется здесь во всей строгости, что называется в грамматиках «разбирать смысл по вопросам.»

Ежели текст заключает в себе некоторую трудность к разумению или особенную важность; надобно прежде разложить его в дробные понятию, означив их такими словами, кои выражали бы ту собственно соотносительность между ними, какую заключают в себе мысли (41).

Видимая тожественность слов не должна быть принимаема без всякого различия. Ибо множеству происхождения слов, повидимому, однозначительных, были свои причины, те именно, по которым говорящие не находили, для выражения своих понятий в точности, достаточными слова готовые, и потому придумывали новые и новые. Так любовь, благость, милосердие, милость, щедрота, человеколюбие и проч. имеют свои отличительные значения в Н. 3.

В особенности нужно примечать существенное значение каждого слова из отличительных и как бы собственно Библейских; каковы слова: благодать, царство небесное и проч. Напр. слово Евангелие Христово в строгом смысле, по писанию, значит не столько учение Христово или сказание о Иисус Христе вообще, сколько сообщаемость сего учения и тем людям, которые всего менее могли ожидать его, сообщаемость и язычникам. (Деян, 10, 36. 14, 7. сн. 13, 46. 15, 7. Рим. 1, 1. 5, Матф. 4, 23. сн. 16. 11, 5).

Примечание. В отношении к Иудеям учение Евангельское называлось проповедью, ϰήρυγμα, т. е. объявлением, возглашением ясным, вслух всех, от ϰήρυξ, герольд. Такова была проповедь Иоанна Предтечи. (Матф. 3, 1. сн. Иоан. 1, 20. Матф. 10, 17).

Есть видимая связь понятий⁴¹; она в частицах, собственно так называемых включительных, (εγκλειτικαι), в союзах, предлогах и мелких наречиях, чем изобилуют особенно древние языки. Сколь ни малы такие части речи, они, по выражению филологов, то же, что жилы в теле или известь в каменном здании.

Познание таких важных мелкостей, выражающих впрочем многоразличные соотношения понятий, (напр. ϰαι до 28ми), приобретается опытом при чтении, также из грамматик и словарей. Есть уже и нарочитые сборники частиц⁴².

При рассмотрении свойства и сущности понятий, не надобно терять из вида того самого порядка их, какой находится в рассматриваемых местах. Языки древние не искусственное имеют расположение слов, как большая часть новейших, но простое, естественное: всякое слово (имя, наречие, глагол) в языках древних может быть поставлено на всяком месте, на первом, третьем, последнем, смотря по тому, как понятия родились в уме или изливались на языке говорящего. Следственно, наблюдение за порядком их есть наблюдение за излиянием мыслей, или лучше чувствований. Естественно, посему, первое слово в периодах показывает то, чем прежде всего занят был ум говорящего, последнее, на чем он успокаивался или останавливался в изложении мыслей в известном объеме их (13). Вообще все слова самым местом своим показывают существенное соотношение свое между собою. Напр. в словах (Рим. 11, 14.) Божественного ответа: оставих себеседмь тысяч мужеи, иже не преклониша колена пред Вааломь, первое речение оставих есть глава частной мысли текста, в соответственности с главным понятием всего отдела. Пред тем сказал Пророк: и азь остахся един; по сему могло бы быть сказано на сие в ответ: седмь шысяч оставих себе и проч., или иным образом; но тогда слова не соответствовали бы главной мысли следующей: останок поизбранию благодати бысть, ни прочим, с нею соотносительным: не от дел, но от призывающего, (9, 12.18.), или: егоже хощет, милует; а егоже хощет, ожесточает.

Не раз уже говорено выше, сколь необходимо быть особенностям в языке Библейском, сверх обыкновенного языкоупотребления (1. 14. 15.); здесь место сказать: каким образом можно ощущать нужду в том, чтобы обращаться от употребления слов обыкновенного к особенному?

Особенных понятий (Библейских) в словах требует:

а) Та же логическая соотносительность понятий, о коей пред сим говорено было. Если чувствуется несвязность мыслей в словах соотносительных между собою, когда бы слова принимать в обыкновенном их простом значении; то в таком случае принять слова в обыкновенном понятии их, значит, уже нельзя. Напр. речений пророчество, пророчествовать Kop. 1: 14, 1. 24. 29. 30. нельзя принять в значении предсказания 31. 39., если войти в связь Апостольского сказания, где о том пророчестве упоминается.

б) Возвышенность предмета. Когда говорится о чем-либо особенном, в особенных случаях и для возвышения понятий из обыкновенного их круга; то слова в таких случаях должны иметь и особенное значение. Напр. когда Иисус Христос говорил с Самарянкой; она воду живую, которую Христос обещает ей дать, приняла за воду родничную (11.): но если бы разуметь под именем воды живой такую воду; το Тот, Кто хотел дать ее, не назвал бы своей воды даром Божиим в особенном смысле или благодатью. Известное и у мирских писателей слово πίστις, fides, в значении верности, доверия, не может быть удовлетворительным значением в Евангелии (Евр. 11, 1.).

в) Дух Веры. Объемля все предметы Откровения, он вместе с собою возносить значение слов, предметы сии изображающих, или каким-нибудь образом относящихся к изъяснению оных. Напр. (Иоан. 3, 112.) когда с Никодимом беседовал Учитель от Бога пришедший, и беседовал об устройстве царства духовного, надлежало уже слушателю принять рождение снова не за обыкновенное, но духовное. Сюда в особенности относятся отличительные речения Библейские. Для читавшего сколько-нибудь Библию сами собою видны слова и выражения, составляющие отличие Библейского наречия, каковы, напр. в Новом Завете: благодать, дух, Евангелие, оправдание, искушение, церковь, взятие на себя креста, царствие Божие, внутренний человек и внешний, о Христе, по плоти и пр. и проч.

д) Особенный состав слов. Множество слов u выражений, составляющих также отличие Новозаветного Писания (говорим о нем собственно потому, что язык Ветхого сравнивать почти не с чем) очевидно, перенесено из В. З., с принятием Апостолами сказанный от закона Моисеева и от всех Пророк. Особенно Пятикнижие Моисеево для всех следовавших после Моисея священных писателей было не только основанием Веры, но и источником слововыражений. Писатели Новозаветные, говоря не иное, как яже Пророцы рекоша хотящая быти и Mоиceu, в другом даже языке, на коем oни писали, в языке Греческом, удерживали некоторым образом свойства языка Еврейского, дабы согласие обоих Заветов тем виднее было и в образе речи, подобно как оно соблюдалось всегда между писателями Ветхозаветными. Таким образом начало всего языка Библейского восходит к самым первым временам вероисповедания откровенного. Некоторые образы речи, кои сами собою кажутся особенными, быв перенесены в язык Новозаветный, составляют для некоторых из читателей предмет недоумений, стязаний, тогда как одно простое наблюдение древнего языкоупотребления Библейского дает самые простые и решительные о них понятия. Напр. выражения: И послет пронареченного вам Христа Иисуса, говорится тогда, как Христос уже был на земле. (Деян. 3, 20.) Ожесточу сердце Фараона (Исх.. 9, 16. Рим. 9, 18.) и п. д.

К приобретению познания собственно Библейского языка нужно прилежное чтение Библии, (44), дабы, так сказать, напитаться духом ее, и язык ее сделать для себя как бы природным. Из числа готовых уже пособий к сему, сверх грамматик и словарей, надобно упомянуть здесь в особенности о Симфониях. Употребление Симфоний со стороны сей изложено (мною) в предуведомлении к Симфонии на Пятикнижие Моисеево⁴³. Рассеянные по книгам речения Священного языка, будучи собраны порядком под одно название, показывают наблюдательному оку, в каком значении каждое из них в Библии поставляется, какое имеет употребление, подразделение понятий, переносные значения и т. д.: а таким образом сей свод может служить пособием к познанию терминологии Библейского языка. Но если притом каждое слово, разумеется, из значительных и собственно Священных, рассмотрено будет в связи с другими речениями, с теми именно, с коими оно обыкновеннее употребляется: то сие послужило бы некоторым руководством к уразумению части священной Фразеологии. Вообще же Симфония помогает находить собственное и существенное значение каждого речения и выражения, по различным книгам, в различных случаях, с различным направлением, с различным ограничением рассеянных. Что ж до Симфонии на книги Ветхого Завета; то она к сношению слов и выражении Новозаветных с Ветхими, cпocoбствуя также, как само Ветхозаветное Писание Новозаветному (Иоан. 5, 46.), служит симфонией или согласием для сего последнего в обширнейшем и существеннейшем смысле сего слова.» Об исследованиях касательно особенных речений или слововыражений священного языка сказано у нас при пособиях в 7м § под числом 3, а).

Не надобно оставлять при чтении Писания без примечания ничего того, что даже в общем слововыражении находится особенного, сильного или украшенного, как-то Фигур, тропов, применений (allusio), перестановок (μετάστασις), и проч. В Писании, где нет ничего безнамеренного или праздного, тем менее могут быть без существенной силы особенные обороты речи⁴⁴.

При рассматривании образа речи, в особенности наблюдать должно в говорящем особенные состояния духа его, при некоторых случаях и в Писании замеченные, как-то: восхищение, гнев, печаль и проч. Наблюдение чувствий оживит и разумение слов. Матф. 11, 25. сн. Лук. 10, 21.

Со стороны силы изложения или общих свойств языка Библейского можно заметить, что

1) Язык первых книг Библии и всех исторических, включая и Новозаветные, украшается необыкновенной простотою, при которой видно одно только сказание событий, без всяких, так сказать, чувствований или примечаний сказателя (Иоан. 19, 18.).

2) Язык Пророков, напротив, живописен в образах взятых из истории, из видимых событий, весьма часто из явлений природы и почти всегда изукрашен красками оной. Пророки, говоря о будущем, или возбуждая людей к обращению внимания на настоящее, в свидетельство поставляли видимые для всех образы Божией мудрости, всемогущества и благости, дабы чрез то начертать тени благ невидимых. Сам Совершитель Пророков говорил в Своем Евангелии к народу языком, хотя и самым простым, но также уподобительным. (Матф. 13,).

3) Сила языка книг учительных, особенно в Н. 3., когда уже дан закон на сердцах написанный, (Евр. 8, 10.), состоит в том, чтобы обратить людей внутрь их самих, и там, в сердце положить истины Духа Святого. Лук. 15, 4. 7. 10. 20.

Такое явление духа и силы в Слове Божием, по различию времени и предметов, читателю должно иметь на виду в разумении священного языка.

Дух Веры должен исполнять всякое наше разумение Писания; но он столько, можно сказать, разлит в Писании и многообъятен, что мы, по ограниченности сил разума своего, не можем по нему одному узнавать, как именно в частности понимать надобно то или иное место Писания, о чем уже обстоятельно и говорено было в 34м § выше. Для сего обращаемся теперь к такому средству разумения Писаний, где дух Веры, так сказать, собирается, как лучи солнца в центр, к цели Писания, к усмотрению намерений писателя. «Не должно разбирать, говорит св. Златоуст в толковании⁴⁵, одни слова какого либо изречения, но надобно вникать в намерение пишущего. И в наших речах если не будем употреблять сего способа и доискивался истинной мысли говорящего, навяжем ему много противного, и весь смысл речи превратим. И в самых делах, если не будем следовать сему правилу, произведем такое же превращение». Такое усмотрение намерений бывает в различных пределах. Есть цель Писания общая всего Писания, особенная каждой книги, частная – отделов книги, частнейшая каждого стиха, и ближайшая каждого слова в стихе. О двух последних частью говорили мы в предшествовавшей статье. Первую объясняет дух Веры и вообще и в частных своих сказаниях (34); о второй говорено было в Обозрении книг. Еще сказать нечто остается о цели частной, частнейшей и ближайшей. Между тем все они служат ко взаимному изъяснению одна другой.

узнается 1) по цели всей книги; ибо о том обыкновенно, по крайней мере в главных частях, и говорится, о чем говорить предположено вообще. Так напр., цель всей книги, указанная в Евангелии от Иоанна в 20, 21., повторяется в каждом отделении почти одними и теми же словами: 1, 19. 20. 2, 22. 23. 3, 12. 18. 36. и проч.; 2) из прямых на намерение указаний самого Писания в начале или конце отделов: напр. 1, 22. 2, 15. 23. 4, 14. Лук. 12, 16. 22; и 3) из связи или соотношения отделов между собою, хотя бы прямо о цели их и не говорилось. Напр. Матф. 16, 27. 17, 1.

Чтоб иметь точное понятие о каждом слове и выражении, для сего нужно, очевидно, наиболее всего постигать, какое именно намерение имел писатель, когда употреблял те или иные слова, тот или иной оборот речи, тот или иной порядок в ней и проч.: ибо в том а цель всякого слова, чтобы другие вошли в мысли говорящего. Таким образом читатель входил бы во внутренние расположения писателя, в чувствования его, в ход мыслей, в собственный каждому месту дух Писания. Посему, при чтении Писания, непрерывно должны быть в уме читателя или слушателя вопросы себе; «для чего в тексте так сказано, a не иначе?» С тем вместе естественно представляться должно: «как иначе по связи сказать было бы можно, и что было бы тогда, если б иначе было сказано, или почему не сказано о том или ином, о чем, по видимому, можно было бы и даже следовало сказать?» Пример у св. Апостола Павла Рим. 4, 3. 4. 5. Гал. 3, 16. Евр. 7, 3.

И как, при всей общности у людей законов мышления и языка, дающих нам то же или подобное направление мыслей, какое об одном и том же предмете, при тех же или подобных условиях мышления, имеет кто-либо другой, и в обыкновенном общении понятий не всегда логика у всех нас одинакова, если только души, общение имеющие, не приведены в совершенное согласие между собою; а в Слове Божием мысли и советы Божий отстоят иногда от мыслей и советов наших, по выражению Писания, как небо от земли: то мы, обыкновенные читатели Писания, и имеет нужду употреблять к разумению частнейших намерений Писания различные, (исчисляемые в Руководствах), средства, кои в существе своем суть не иное что, как исследования целей Писания, намерений писателя во всей их подробности.

Рассматривая стихи порознь, в собственной только соотносительности слов их между собою, можно недостаточное, даже иногда неправильное получить об них понятие, особливо когда мысль одним каким-либо стихом не ограничивается, но или была еще в прежних, или будет в последующих. Почему взаимная соответственность и связь мыслей должны быть принимаемы в соображение во всем их пространстве, с того т. е. места, где они начинаются, дотоле, доколе не кончатся. Для сего стихи рассматриваются в связи с предыдущими и последующими. Соотношение делается, или а) в кругу стихов, стоящих подле, или б) в целой статье, отделе (pericopa), или в) во всей книге, или г) и в прочих книгах, где есть подобные слова и мысли, по всей Библии. Почему состишие и бывает или близкое, или обширное, или полное, или всеобщее. Сношение стихов в последнем виде называется в руководствах толкования параллелизмом, по-русски назовем сводом подобных мест и исследуется по обширности своей и отдельно от прочих видов состишия, что и мы сделаем.

В другом отношении состишие рассматривается или по словам, или по предметам, а потому и бывает или словесное, или предметное (verbalis, realis).

Окрест стиха смотреть должно на целые по раздельные мысли, как сказано и о соображении между собою отдельных речений, т. е. на порядок нескольких совокупных понятий, на видимую связь и внутреннюю соотносительность их. Касательно соотносительности, здесь яснее, нежели в одних только речениях порознь, видех надобно: что такое составляют окрестные стихи, или тексты, в отношении к стиху рассматриваемому, причину ли, изъяснение ли, вывод ли, предварение ли, обстоятельство ли какое и пр.? Такой способ соображения стихов употребил св. Павел Евр, 10, 510.

В целом отделе, при обозрении всего предмета, делается со стихами хо же самое, что в состишии ближайшем, но уже в сношении целых периодов или, говоря о самом предмете, частей предмета. Св. Евангелист Иоанн, (12,40. 41.), делая замечание о необыкновенном неверии Иудеев, при множестве виденных ими знамений Иисуса Христа, приводит в свидетельство тому слова Пророка Исайи 6, 10, кои могут быть понятны в настоящем отношении не иначе, как по сношению слов с самым началом главы Пророчества, где они содержатся и где ясно упоминается о троичности лиц в Божестве, и следственно о Иисусе Христе.

Обозрение состишия в сем виде не надобно останавливать там, где только по видимому сказание об одном и том же предмете перестает, но продолжать нужно далее, пока действительно сказание кончится. Ибо весьма нередко случаются так называемые у филологов перестановки (μετάστασις) предметов, со включением в средину их других, каким-нибудь впрочем образом к ним же относящихся. Напр. учение Апостола Павла о идоложертвенных, Кop. 1: 8, продолжается до 11 главы, между тем к ним в 9й и в начале 10й говорится, кажется, о других уже предметах. Впрочем, если войти в связь сказания, то и сии предметы совершенно относятся также к сказанию о неядении идоложертвенного, как примеры для нас воздержания и угождения не себе, а другим.

Сношение стихов в целой книге объясняет соотносительность между раздельными предметами или частями книги, показывает полноту их, и в особенности служит к соображению с главной целью книги. Напр., когда Евангелист говорит: сияже писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божии, и проч., очевидно, обращает внимание читателя на все части своего Писания, кои, действительно, все означаются порознь одним и тем же понятием о вере в Божественность Иисуса.

Примечание. Впрочем не весьма многие книги имеют нужду в сношении предметного состишия полнаго, по раздельности предметов; в словесном – все.

находится там, где встречаются слова и выражения:

а) одни и те же,

б) подобные, и

в) противоположные, самою противоположностью служащие к пояснению одного другим. Напр., в Псалтири и нравоучительных книгах Ветхозаветного Писания часто весьма достаточно объясняется одно полустишие другим, по их соотносительности между собою.

Цель соображения таких мест в деле разумения Писаний та, чтобы, в случае нужды, а) приискать к разбираемому стиху речения более понятные, напр. такие, кои уже имеют при себе какое-либо изъяснение от словопроизводства, от подобия, от противного, от разнозначения, и проч., или б) чтобы заметить различное употребление, значение, оборот и п. д. одного и того же слова. Прекраснейший пример сему видеть можно во всем 118 Псалме⁴⁶.

Состоит не в словах, но в мыслях, хотя бы слова иногда были и различны. Впрочем и вообще во взаимном сношении стихов надобно существенно смотреть на мысль или предмет. По сему в сносимых текстах надобно первее всего иметь в виду сносимые мысли голые, – главную и совокупные, потом смотреть, как те и другие в разных местах развиваются, возрастают, украшаются, движутся по известному направлению и проч. Из соображения всего того составляется полнота мыслей или предметов, в Писании заключающихся.

Окрестное состишие усматривается в тесных пределах своих само собою, при внимательном чтении с разбором. То же можно сказать и об обширном: впрочем нарочитым пособием к последнему служит разделение книги, во введении к оной делаемое. Разделение необходимо для усмотрения состишия полного, когда книга не мала. Ежели книга очень велика, а при том и разделение оной будет не совсем подробно: то для обозрения состишия полного нужно обращаться к соотносительным (paralleli) местам, в учебных изданиях Библии помещаемым, и к Симфонии.

Возьмем, в пример состишие или контекста всех родов, место в Посл. к Римл. 3, 21: Ныне же кроме закона правда Божия явися, свидетельствуема от закона и Пророк. Главная мысль стиха: правда Божия; совокупные с нею: а)ныне,б) явися, в)кроме закона, г) однако ж свидетельствуемая от закона и Пророк.

I. Главная мысль правды сряду повторяется тем же самым словом (22. 23.), и производными: оправдаеми (42.), праведну и оправдающу (26.). Мысль правды Божией, не иной, повторяется словами: тим же самым (23. 26.), Иисус Христовой (22.), о ХристеИисусе (24.), Иисусовы (26.). В соединенных с ними речениях раскрываются понятия новые, и именно, что правда сия бывает:

а) верою (22.)

б) во всех и на всех верующих, соответственно тому, как все люди в паденП согрешили, (22. 23.),

в) туне, благодатию (24.),

и) однако ж избавлением со стороны Иисуса Христа (24.),

д) в крови Его (25.),

е) которая доставляет очищение (ἰλαστῆριον) и отпущение, прообразованное законными жертвами (25.),

ж) очищение – не нынешних только, но и прежде бывших грехов, так, что и в очистительных жертвах средством очищения была сия самая кровь (25).

з) Продолжение времени было только опытом долготерпения (26.).

и) Словом – Бог показал в явлении Своей правды, что Он праведен сугубо, в полном смысле, т. е. и правосуден и милостив; требовал средства к удовлетворению Своей правде, и Сам дал оное (26.), когда не доставало его со стороны человека.

II. Понятие ныне имеет соотношение в тех же текстах со словами: предположи, прежде бывших грехов, в долготерпении, в нынешнее время.

III. Понятие кроме закона сносится с предшествовавшими разбираемому тексту текстами (2010), где изъяснялось, что от закона оправдание для человека не возможно.

IV. Явися, не как противоречие с законом, но как свидетельство его (21), предположение столь давнее, как и падение человеков общее (23. 25.), средство, предположение, сокрывавшееся (μυστιϰὤς) прообразовательно в очистительных жертвах (25.), так, что в известное время правда только обнаружилась во всем ее свете и силе (26.), а была она всегда.

V.Свидетельствуема от закона и Пророк, в свидетельстве всеобщего падения (23.), всеобщей виновности как язычников, так и Иудеев (23.), жертв очищения (25.), о чем говорили и Пророки. (23. сн. 10. 11.).

Все это – контекст близкий или окрестный.

Но, при чтении Послания, надобно видеть, не должны ли быть мысли того же самого стиха соображены и не с окрестными только стихами, но d обширнейшем объеме, с чем вместе само собою получат они и наибольшее изъяснение?

Точно так: понятие о правде Божьей начинается 1, 17. или 16 и продолжается до 12 главы. В сем объеме по порядку сказания представляется , что а) мир , даже в мудрецах своих, не только не мог стать праведным, но дошел до всей крайности разврата, (1, 1831.); б) народ Божий не более мог иметь надежды на свою праведность, при законе (1, 32. 2, 3. 120.); в) Даже Авраам праведен был не иначе, как чрез веру, способ без заслуг (4, 125.). г) Такое средство оправдания совершенно соответствует общности падения людей и любви Божией (5, 121.). д) Впрочем, оно не только не подает повода к самовольной жизни, но еще более обязывает людей благоугождать Богу (6, и 23.). е) Хотя и есть у пас в самом состоянии оправдания остатки греховных склонностей (7,125.); ж) но над ними, при благодати Божией, Христианин легко возвышается (8, 139.). з) Правда Божия и для Иудеев неизменна, в своей сущности по пророчествам (9, 133.). и) Иудеи сами виною непринятия оной, по своей мечтательной праведности (10, 121.). i) Впрочем и они во свое время спасутся (1136.).

Примечание. Изъяснение совокупных понятий, как то: кроме закона, свидетельствуема от закона иПророк, явися и пр., при чтении сего отдела, весьма удобно также может быть примечено, пли указано, как и понятие о правде.

В полный контекст входит все Послание. К сказанному доселе о всеобщей правде Божьей чрез Веру присовокупите: а) предуведомление Апостола о ней в самом приступе Послания, в собственном звании писателя (1, 1. 2. 5.), в цели Писания (1, 13.); б) потом пересмотрите вторую, практическую часть Послания с 12 главы по 16, где излагаются в частности правила Веры истинной или деятельной, в отношении Христиан – а) друг к другу (12.), б) ко властям, (13.), в) к немощным в Вере (14.), г) к неверующим (15.), к труждающимся о Господе (16)⁴⁷.

Соображение стихов должно быть и вне одной книги ибо всего Св. Писания Творец один, Дух Святой. Тогда соображаемые стихи называются подобными, соотносительными, параллельными (παραλλῆοι) местами, а самое сношение их можно назвать состишием всеобщим или сводом текстов. Такой способ изъяснения благоизволил употребить Иисус Христос, когда, начен от Моисея и от всех Пророков, сказаше Еммаусским путникам, по воскресении Своем, от всех Писаний, яже о нем. Лук. 24, 27. сн. 44.45.46. Свод мест делается точно так же, как и контекст просто, по словам и предметам, называясь от того или словесным (verbalis), или предметным (realis). Это бывает трояким образом: 1) сношением мест одной книги с местами других книг одного и того же писателя, когда они есть. 2) Сношением мест одной книги с местами других книг одинакового содержания, хотя и разных писателей в одном и том же Завете, и 3) сношением книг одного Завета с книгами другого. Сношение последнего рода есть свод текстов в строгом смысле, и им занимается само Писание с ясными на то указаниями. В семто случае особенно и нужно примечание о разделении Писания на Закон, Пророков и Евангелие (11.). Сношение стихов первого и второго рода можно считать только повторением одного и того же сказания или сказателя.

Ежели книга у писателя не одна, или есть ей подобные по единству содержания, хотя и разных писателей; то весьма полезно такую книгу сносить и с другими книгами того же писателя или того же содержания. Не нужно изъясняться, сколько служит к уразумению предмета во всей полноте рассмотрение его в разных свидетельствах, со всех сторон, по разным отношениям и целям, где предмет представляется или просто, или иносказательно, или обширно, или коротко, или определенно, или предположительно и пр. Одно разнообразие слов, оборотов, связи речи и п. д. обогащает уже ум читателя новыми и новыми понятиями о нем.

Притом, если сносятся книги одного и того же писателя, получается полное познание об особенностях к его языка, каковое познание нужно к тому, чтобы основательно разуметь писателя в самых стихиях его слова. Для представления себе всей пользы в том или другом случае, х. е.в сношении книг или одного и того же писателя, или одного и того же содержания, довольно упомянуть в пример о Посланиях Апостола Павла, о Четвероевангелия, Пятикнижия Моисеевом, и пр.

Ежели сносятся книги одного и того же содержания; то одна другую обясняют таким образом, что там, где предмет изложен обширнее, получает ясность книга, содержащая предмет сокращение, и краткая книга взаимно доставляет средство к разумению обширной тем, что из множества мыслей показывает в сокращении главнейшие или существеннейшие. Так напр. взаимно служат себе изъяснением Послания Апостола Павла к Тимофею 1е и к Титу, Апостола Петра 2е и Апостола Иуды. На способ сношения книг между собою указывает Апостол Петр, приводя книги всех Пророков в одно общее всем содержание (1; 1, 11.), и сводя между собою Послания Апостола Павла (2: 3, 16.).

Хотя же большая часть книг Св. Писания писаны разными писателями и заключают в себе различные предметы, разделяясь даже на два разные Завета: однако, будучи произведением единого Духа Божия, и имея одну дел Богооткровения и человеколюбия, – все они имеют в себе нечто общее по содержанию и изложению своему. И потому толкователю Писания нужно, при чтении, делать сношение стихов и во всем Писании. Таким образом, сверх пользы, сказанной о состишии вообще, приобретаются в деле разумения Писаний следующие познания: а) Истины Евангелия усматриваются в пророчествах и приходят к самому началу Откровения в Законе, равно как наоборот, истины Закона чрез пророчества переходят в Евангелие, и в его пророчествах нисходят до самого конца мира (86.). б) При таком обзоре, истины усматриваются в хронологическом их проявлении и в коренных местах. в) Истины являются во всех их видах, – в прообразованиях, в пророчествах, в подобиях, в извитиях словес, в простоте и, что весьма важно, – в опытах или примерах, (Рим. 4, 1. 2.) и пр. г) Вообще сим средством устраняется односторонность понятий о каких либо текстах или книгах, на коих одних, без сношения с другими, обыкновенно основываются частные заблуждения некоторых в Вере, напр. о двуначалии Манихейском, о земной славе царя и избавителя Иудейского и п. д. (95.).

Пример состишия, выставленный выше (67.), может служить примером и здесь, когда обратить внимание собственно на свидетельства Пророков и Закона, в Послании к Римлянам приведенные, и там указанные, и при том снести сие Послание с другими Посланиями Апостола Павла, в особенности с Посланием к Галатам и к Евреям.

Само Писание делает свод слов и предметов, приводя их из книги в книгу и из В. 3. в Н. Впрочем такими сношениями нельзя еще ограничился. Они сделаны только для примера и изъяснения; между тем как все Св. Писание, тот или другой 3.., заключают в себе совершенное единство или соотносительность истин: и потому должны быть рассматриваемы оба Завета во взаимном их союзе. Средством к тому, чтобы сносить предметы или слова читателю самому, служат замеченные уже предшественниками соотносительные места, в учебных изданиях Библии помещаемые. Особенно полезны в настоящем деле Симфонии, а отчасти и Словари. Дар сообразительности с памятью читателя, при чтении Библии внимательном, может почесться в этом наипаче случае драгоценной способностью.

Решительно основываться должно на своде мест хам, где свод делается Писанием; по где мы сами делаем его, надобно остерегаться, чтобы предметов или случаев совершенно различных не принят, по видимому только сходству их или соотношению, за соотносительные⁴⁸. Примеры см. в 87мх §. Притом не излишне заметить, что надобно речения, по крайней мере в особенных местах, сносить по подлиннику или самому близкому переводу; поскольку в переводах не всегда удерживается одно и то же речение против подлинника. Напр. ίλαστῆριον и ϰαϑαρισμός в наших книгах везде переведено словом: очищение, но в речениях тех находится значительная разность.

В особенности, при состишии и своде соотносительных мест, обращать надобно внимание на такие места, где в одном заключается сказание о чем-нибудь словесное, а в другом описывается то же самое в действительности, как исполнение, опыт, история, Очевидно, что таким образом легко и со всею ясностью, основательностью понимать можно и сказание и дело: сказание будет в олицетворении, дело в изъяснении. В таком точно соотношении представляются между собою В. и Н. Завет: в В. сказания, прообразования, предречения; в Н. исполнение, дело, (Лук. 24, 44. 46.). И в частности по тому и другому Завету, даже инде в одной и той же книге, встречаются места, где видно на самом деле тο, о чем в другом месте только говорено было словами, как предположение, наставление, правило и п. д. Каким образом, напр., понимать должно слова об Апостоле Петре, сказанные Иисусом Христом: Будеши человеки ловя, или: Ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою, или: паси агнцы Моя, паси овцы Моя, это объясняется со всею точностью теми местами Писания, где именно описывается Исполнение слов и употребление на самом деле данных Петру Преимуществ, т. е. первыми 12 главами книги Деяний Апостольских. Книги Н. 3., называемые вообще Апостол, св. Макарием Великим называются все изъяснением Евангелия, Деяния в примерах или опытах, Послания в примерах же и в словесных изъяснениях.

Примечание. Способ изъяснения Слова Божия примерами или действительностью столько, по мнению моему, важен своей силой, что для сего можно употреблять примеры и не из Писания только, как напр. к Притче о том, како подобает молитися и не стужати си, (Лук. 18, 1), можно выставить пример Хананеянки, (Матф.15, 2228.), но и из Истории Церкви вообще. Умозрительные истины делаются чрез них видимыми, осязаемыми.

При чтении, надобно вообще помнить время, не только то, в которое читаемая книга писана, что и рассматривается в общих Обозрениях книг, но и то, в которое или о котором что-нибудь говорится по частным между собою отношениям стихов, дабы не вышло так называемых анахронизмов понятий. Здесь в особенности сказать надобно, что в самом порядке сказаний об одном и том же предмете есть свое временосчисление между понятиями, эпоха, наблюдение которое ведет к весьма нужным об них примечаниям. Напр. примечание, что слова Писания: верова Авраам Богови и вменися ему в правду, сказанные еще до принятия Авраамом обрезания, само собою ведут к мысли, что оправдание распространяется вне обрезания и на необрезанных, но верующих. Рим. 4, 3. 925. Подобным образом слова: Днесь аще глас его услышите и пр. (Евр. 4, 7.) св. Апостол, соображая со временем, что они сказаны после того, как Израильтяне вошли уже в земной покой Ханаана, а между тем суббота празднована была еще с самого начала мира, изъясняет так, что в них видеть надобно тайну судеб Божиих, остававшихся к исполнению рукою Посланника, который выше Моисея и Навина, тайну: убо оставлено есть и еще субботство людем Божиим. Св.Златоуст, толкуя 9 ст. 3 гл. к Галат., замечает: «Апостол сказал, что Писание предвозвестило Патриарху: яко благословятся о тебе вси язы́цы. А тогда закона еще не было, По была вера; почему и вывел следующее заключение: тем же сущий от веры благословятся с верным Авраамом».

Следуя таким примерам, в примечании, что Евангелист Иоанн именует Иисуса Христа Словом, λόγος, только до воплощения, и нигде уже после, нельзя не видеть, сколь несправедливо было бы, с некоторыми толкователями, давать сему имени значение наставника, когда наставником не только не перестал быть Сын Божий во плоти, но для того между прочим и воплотился, чтобы ucnoведатьнам Отца. Не справедливо также употребляются некоторыми Богословами слова из Послания к Римлянам (5, 6, 7, 8,) в хронологическом порядке состояний рода человеческого до падения, по падении и по возрождении размещенные, когда тексты употребляются некоторыми без разбора эпохи их, напр. к изображению состояния до возрождения сказанные приводятся к состоянию по возрождении, относящиеся к эпохе возрождения смешиваются с состоянием падения» и т. д.

В языке Библейском может иногда встретиться нужда, к разумению Св. Писания, в знании и внешних писаний, Иудейских и языческих, современных или какими-нибудь отношениями близких. (См. 7.). Вообще не излишне, а иногда и необходимо иметь в нашем чтении на виду Греческую и Еврейскую филологию. Надобна она 1) для того, что из писаний военных наиболее можно видеть общее словоупотребление известного времени, о чем сказано нам в первом правиле языкознания (57.); 2) для того, что писаниями внешними объясняются слова или выражения в Св. Писании редкие, или единственные, напр. речение насущный (хлеб), ἐπιἔσιος, в молитве Господней, (Матф. 6, 11.), подвергшееся разным изъяснениям, объясняется просто словом έπέτιος, у Греческих писателей значащим, в связи с сказанием о пище или урожае хлебном, на год достаточным. Пример выражения или оборота речи Деян. 20, 3.; 3) для того, что по сравнению с такими писаниями лучше можно видеть словоупотребление или значение слов собственно Библейское; 4) для того, что знанием внешней филологии опровергаются нарекания совопросников века на Св. Писание, особенно Новозаветное, якобы в дикости (barbarismus) подлинного его языка (Греческого), когда слова и выражения Писания, кажущиеся некоторым мудрецам странными, могут быть указаны и у писателей внешних⁴⁹.

Хотя Св. Писание и не имеет целью входить, подобно наукам человеческим, в исследования природы вещей и явлений, быв писано и для мудрых и для неразумных, с особенной, ему только свойственной, целью Богоучения и нравственноспасительного человекоучения: однако ж сказания его не могут разногласить, как сказали мы в своем месте, с свойствами природы вещей и явлений, или, что то же, с действительными истинами наук. Посему при чтении Писания надобно, для разумения его, по роду предметов, обращаться к той или иной именно науке, в область которой входит тот или другой предмет Писания, напр. в исчислениях, измерениях и подобном к Математике, при описании болезней к Медицине, в указаниях на природу вещей к Естественной Истории, и проч.

Особенно нужно сие средство в трех случаях: а) в убеждении людей еще неверующих, б) в опровержении отступающих от Веры, или так называемых совопросников века, ругателей, (Пет. 2: 3, 3. Тим. 1:4, 13. 2:3, 19.), кои находят в Писании якобы невозможности, преувеличения, неправильности и п. д.,

в) вообще в обозначении пределов вещей, событий, понятий естественных, далее которых следует уже чудесное и Божественное.

а) Так поступали сами священные писатели, что для водящихся разумом употребляли иногда к изъяснению священных истин и доводы от разума. Когда напр. Апостол Павел имел дело с язычниками в Коринфе, Афинах, Риме и подобных местах, он употреблял обыкновенно и убеждения к Христианскому благочестию естественные, ставя на свою сторону в доказательство даже языческие писания. (Деян. 17, 16. 28. 31. 19, 26. Рим. 1, 2032. 2, 15. 4, 4. 5.7, 13.). Следственно и при чтении таких мест надобно обращаться к их источникам.

b)  Когда некоторые мудрецы века по наукам находят в Писании якобы несообразность его с природою: то для защищения таких мест Писания нужно, конечно, употребить то же самое оружие, с которым они против Писания выходят, т. е. пауки. Напр. когда возражают против вместимости ковчега Ноева для всех животных, в воде жить немогущих; затруднение устраняется соображением из Естественной Истории числа таких животных и величины их с математическим измерением пространства, какое для всех в ковчеге было достаточно⁵⁰. Насмешливые остроты вольнодумцев над сказаниями Моисея, напр. о том, что златой телец истерт был в порошок и выпит и п. д., оказывается совершенно пустыми при соображении сказаний с Химией, Историей и другими науками⁵¹.

с) Дабы видеть в сказаниях Писания: что в них естественно, и что вышеестественно? видеть можно не всегда простым взглядом разума, но при помощи исследований систематических. Напр. естественная ли, или вышеестественная была звезда при рождестве Спасителя, и п. д., в том решительно убедить можно и мудрых века тогда уже, как сказание сие объясняется из законов природы, наукой.

Едва нужно изъясняться, сколько Библейские события, особенно подвергшиеся различным суждениям людей пытливых, получают света от истории, находящейся и вне Библии, в памятниках народных. Конечно, но все там есть, о чем говорится в Библии, и не все так, как здесь, а иногда сказуется и противоположно ей: по сведения исторические во всех их видах могут полезны быть к изъяснению Библии, в особенности для совопросников. 1) Как ни упоминалось бы что-либо во внешних памятниках письменности о событиях Библейских, правильно или неправильно: свидетельство не излишне тем самым что им подтверждается существование того или иного события по описанию стороннему. Напр. у Тацита переход Израильтян чрез море, открытие воды в пустыне и пр. 2) Если свидетельства не могли быть пристрастными, то они в роде преданий пополняют, краткие иногда, сказания Библейские, чему примером быть могут творения Иосифа Флавия. Чтоб быть свидетельствам беспристрастными, для сего не нужно непременно быть или Иудеем для Ветхого Завета, или Христианом для Нового; но довольно частью и того, когда сторонними писателями упоминается о чем-либо Библейском без намеренного отношения к Библии. Напр. истории о языческих Императорах Рима, о разрушении Иерусалима и т. д. А взгляды на предметы или отношения их само собою часто бывают различны.

3) разноречия сторонних людей с Библией могут подавать иногда весьма важные изъяснения. Напр. когда языческие жрецы в начале второго века разглашали в народе, что Христиане в собраниях своих будто бы едят младенцев, разумея под сим, без сомнения, Евхаристию; то очевидно, что слова Иисуса Христа: Приимите ядите, сие есть тело Мое, и пиите: сия есть кровь Моя, были понимаемы тогда Христианами не так, как изъясняет их Кальвин и другие.

Исторические события со временем минуются; но есть следы, кои остаются навсегда; это следы мест, где события были. Такие следы указываются нам землеописаниями. Следы с в раздельности суть: положение мест, земля, воды, произведения их, климат, явления природы, пути сообщений и проч. Сведения о них, сообщают нам не только современные древностям писатели, но и новейшие путешественники, посещавшие те места, где происходили Библейские события, в особенности Палестину, окрестности и пустыни, облежащие ее, Египет, Грецию и п. д. Путешественники, как сами некоторые из них говорят, ходя по св. местам с Библией в руках, чувствовали, что ходили они как будто среди тех самых событий, кои в Библии описаны, когда обращали внимание на священную местность Библии. Судьбы Божии как бы нарочито для сего оставили местность ее в том самом виде, как она была при написании Библии: все, так сказать, окаменело на ней; рука преобразований, перемен гражданских почти не коснулась ничего. Очевидно, сколь понятнее будет Библия, когда вы будете читать ее при таких сведениях, с картою пред глазами! Предметы будут тогда оживлены представлением самого их положения на местах. Особливо нужно это в исторических описаниях, напр. книги Бытия, Царств, Евангелий и пр. Нельзя без таких сведений достаточно разуметь и описаний другого рода, напр. в Песне Песней, Псалтири, Посланиях, особенно в Пророках. Св. Апостол Петр, чтобы вполне изъяснить всеобщность благодати и для язычников, и с тем вместе показать состояние всего рода человеческого до Иисуса Христа, как в живой притче, упоминает (Деян. 10, 35. 38.) особенно о месте, в котором началось Евангелие, как замечено сие и в самом Евангелии, и предсказано в пророчествах. (Матф. 4, 13. 17). А сколько история получает света от географии, известно и из общих сведений о той и другой.

Есть наконец предметы, кои не описываются нарочито ни в географиях, или в историях, а входят в них случайно, но кои однако ж составляют частный быт каждого народа, образ жизни, самым близким образом с местностью и историей пародов сопряженный, или так называемая народной, которая сама собою весьма много значит в сведениях, того или иного народа касающихся. Познание таких предметов древности составляет особую часть наук, называемую Археологией, и, когда речь идет о Библии, Археологиею Библейской.

В самом деле, Слово Божие, говоря первоначально к людям, или о людях известного места и времени, имевших свои обычаи, оравы, понятия, предрассудки, ученость, законы, вероисповедания, секты, даже особенные явления природы, не только прямо упоминает инде о таких местностях, но и часто, чтобы ближе и внятнее изъясняться для людей об истинах своих, употребляет слова, выражения, предметы, заимствуемые из круга обыкновенной жизни народов. Применить и знать это есть одно из важных средств к разумению Писания, в особенности Новозаветного. Св. Златоуст, толкуя 15 ст. 3 гл. к Галатам, говорит: «Что значит: по человеку глаголю? – по человеческому обычаю. Св. Павел часто употребляет такой способ доказательства как для того, чтобы умягчить речь свою, так и для того, чтобы сделать ее более удобоприемлемой и для самых простых людей понятной». Напр. Kop. 1: 9, 7. Евр. 9, 17. И Саам Бог в В. 3. говорит часто таким образом. Ис. 49, 15. 45, 9» В. 3., быв писан для Иудеев, не разделен с их историей, которая достаточно заключается так же в нем самом. Сторонние сведения, напр. толкования Раввинов, не излишне знать для того только, чтобы видеть, как и от чего образовались между Иудеями некоторые понятия, чуждые Писанию, к тому времени, когда настал З. Н. (Мат. 15, 36.). К разумению 3. Н. нужно знать а) народность Евреев того времени, как появлялись книги 3. В. что и известно, говорим, большей частью из самых книг; б) народность их во время происхождения книг Н. 3., что знать можно из Раввинских творений и общей истории, и в) народность язычников, особенно тех странах мира, к которым написаны книги Апостольские, и которые были представителями мира языческого, в раздельности Римлян, Греков и варваров. Примером в первом отношении может служить Послание ко Евреем и все те места Н. 3., где делаются указания на В. Примером тому, сколь нужно знать народность Еврейскую во втором отношении, может быть Св. Евангелие ох Матфея, и особенно все те места в нем, где говорится или против предубеждений Иудеев о земном царстве их ожидаемого Избавителя, или против чувственных понятий их о Законе, в чем и состоит напр. Беседа нагорная 57, и другая соответственная ей, последняя, в 23 гл. Евангелия от Матфея помещенная, и иные подобные места. В то время, как писаны Новозаветные книги, что могло быть известнее обычаев, какие у Евреев были, напр. при столах, браках, (Матф.25,113.),погребениях, в одеждах, времени употребления пищи и пития, (Деян. 2, 15. 10, 10.)? Между тем все сие и подобное знать нам ныне стоит особых трудов, и можно понимать не иначе, как при знании археологии народной. Самые притчи Евангельские, как-то о винограднике, делателях, ловле рыб, обретении сокровищ на селе, сеянии семени, несении пастырем заблудшей овцы на раме и пр. и пр., требуют, к истолкованию своему, знания географической местности, преданий, обычаев, мнений. Подобным образом нужно знать и народность язычников, к которым относились и Ветхозаветные пророчества и Новозаветное Слово Божие, наряду с Иудеями. Когда напр. Апостол Павел подвиги о Христе Иисусе описывает изображением бегов, бывших в обычае у язычников (Кop. 1:9, 2427, Тим. 2:4, 8.), понятия языческие о богах употребляет к изображению или исправлению понятий о Боге истинном (Деян. 17, 28. 29. 14, 1117.); то, без сомнения, при таких и подобных местах нужно знать: как именно все сие было у язычников на самом деле?

Некоторые из новейших наставников народность считают столь богатым источником к разумению или изъяснению Писания, что везде, где она как-нибудь входит в Писание, не иначе и разуметь его должно, говорят, как по называемому ими принаровлению, или приспособлению (accommodatio). Сыны века, мудрейшие в роде своем, думают, будто бы Моисей и Пророки, Спаситель и Апостолы о многих предметах говорили таким же образом, как разумелись предметы у Иудеев, а не как требовала бы строгая истина.

По рассуждающие таким образом люди совершенно не хотят видеть, что, при таком их предположении, строгие обличения предрассудков, отмены бывшего, изъяснения об истинах решительные, коими исполнено Писание того и другого Завета, были бы уже совсем неуместны. Тогда оно было бы все словом ласкания (Сол. 1: 2,4. 5.), предположение самое низкое, отнюдь недостойное священных наставников, из которых наибольшая часть души свои положили за истину и все свидетельствовали ее своею жизнью пред Богом и людьми! Утешение наше, пишет св. Павел, не от прелести, ни от нечистоты, ни лестью: но якоже искусихомся от Бога верни быти прияти благовествование, тако глаголем, не аки человеком угождающе, но Богу искушающему сердца наша. (Сол. 1: 2, 3. 4. 5.). И потому, хотя принаровление к первым слушателям Слова Божия и есть, но такое только, которое служит к ближайшему сообщению, а не к искажению истин. В таком случае обыкновенно и различаем картины или изображения от самых предметов, о чем подробно уже и говорено было в 1620 §§.

Сосредоточение средств в согласии разумения писаний с разумом св. Церкви

Все, что доселе говорили мы и будем еще говорить о средствах к разумению Слова Божия, при чтении его частном, находится в собственном у каждого читателя распоряжении, как частное каждого дело. Но поскольку и Самые начала разумения, места Писания, приводимые за основание для разумения других мест, не говоря уже о прочих источниках и средствах изъяснения, легко могут быть неправильно употребляемы некоторыми читателями, по многоразличным недостаткам человеческим, как то: по недальновидности ума, тайным пристрастиям сердца, превратному настроению мыслящих сил, внутреннему самопрельщению и пр.; то необходимо нужно быть всеобщему некоторому правилу разумения Писаний, правилу, которое держало бы в известных пределах частные разумения. Таким державным правилом есть разум единые, Святые, Соборные и Апостольские Церкви, которая, по Слову Божию (Тим. 1:3, 15.), есть столп и утверждение истины и имеет долг, свыше на нее возложенный, – право править слово истины (Тим. 2: 2, 15.). Власть ее утверждается на небеси, равно как и на земли она одушевляется невидимым присутствием воплотившегося Бога Слова (Матф. 18, 1720.).

Учение Церкви, по признакам истины ее самой должно быть принято от прежних веков, до отпадения Запада: оно должно восходить к тому же самому началу, откуда происходит и Св. Писание. Источник сей очевидно на Востоке. Все, что родилось вновь с течением времени еще очень поздно, или отделилось несогласием с Церковью Православной, с ее Символами, с ее устройством, сомнительно потому самому, что ново. Важны во всяком случае свидетельства очевидцев или ближайших к событиям людей ; и что касается Слова Божия, то разумение его, без сомнения, наиболее должно иметь силы в тех свидетелях его, которые строго исполняли его самым делом, и часто запечатлевали веру свою смертью. Такое-то свидетельство или разумение Св. Писания и заключается в так называемом предании Церковном: – учение, кроме Писания, врученное Церкви, хранимое в неи и от времени до времени передаваемое. Предание столь совместно, что оно еще предупреждало учение письменное, и было обширнеe его. До священных книг Н. 3,, кои и не вместили в себе всего устного слова, (Лук. 24, 27. Деян. 2, 40. «Лук. 3, 38.), было только устное учение, так что письменное стало быть как бы уже напамятованием оного или сокращением, которое должно остаться руководством для родов последующих, (Пет. 2:1, 1215.3,1. 2. 1:5, 12.Тим. 2:2, 2. Сол. 2:2,15. Кор. 1:11,23.16,1.). Почему в разумении Писания надлежало бы удовлетворяться почти тем одним, чтобы обращаться к тем людям, которые слышали Слово Божие из уст Апостолов или приняли его от людей, близких ко временам Апостольским (§1): но люди сии, времена их и первые обстоятельства Церкви далеко уже остались в минувшем, многое после них могло быть забыто, не точно передано, вновь изобретено. Для сего давно уже, еще в то самое время, как произошло и Писание, предания поставлены не столько пополнением, сколько изъяснением или охранением того, что письменно или устно Апостолами сообщено Церкви (Гал. 1, 8. 9.); а для последующих времен стали быть нужны нарочитые о достоверности их исследования.

Предания суть двоякого рода: одни касаются видимых учреждений Церкви или обрядов, кои учреждались Апостолами лично и храниться должны в непрерывном открытом употреблении; они то же в действенности Церкви, что догматы в письмени: другие заключают в себе изъяснения догматов. Таково напр. учение о сошествии Иисуса Христа во ад. служащее к изъяснению мест Писания: Деян. 2, 31. Пет. 1: 3, 19. Еф. 4, 9, 10. Почему, когда Церковь из веков содержит учение напр. о троичности лиц в Божестве, единосущии Сына Божия, приснодевствовании Богородицы, преложении видов в Евхаристии, числе Таинств, и проч. и проч., места Писания, заключающие в себе сказание о сих и подобных истинах, должны быть вполне понимаемы так точно, как разумеет и разумела их издревле Апостольская Церковь, хотя о том слово в слово в Писании и не сказано. И обрядовые предания, имея первою целью благоустройство церковное, служат также к изъяснению Писания; и они, образы видимые истин духовных, содержат в себе то же самое, что содержит и Писание⁵². В изъяснение всякого обряда обыкновенно приводятся места из Св. Писания или из первых писателей Христианской древности: посему наоборот самые обряды, равно как и свидетельства об них дееписателей, служат изъяснением тех мест Писания, коими обряды объясняются.

Примечание. Пророчества и прообразования, по-видимому, не все раскрыты в Н. 3.; но если собрать в одно место и под ряд все стихи или тексты, в Н. 3. приводимые из разных мест 3. В., и к сему присовокупить еще стихи из того 3., избранные для употребления в Церкви, с глубокой древности, как то дневные и праздничные чтения, избранные Псалмы, Прокимны (propositiones), стихи и проч.: то, по указаниям сим, откроется многое множество Писания в полном смысле.

Источники, в коих предания текут из рода в род, и из коих надобно заимствовать познание о преданиях к делу разумения Писания, суть следующие: а) Действительность (практика) Церкви, т. е. все ее устройство, Богослужение, учение, обряды, установления, нравы. Все сие есть действительность или исполнение Писания (Кор.1: 11, 24. Map. 2, 20.). Сказание о том получается из Служебников, Уставов, словом из церковных древностей.

б) Писания Отцев Церкви и других церковных писателей, особенно первых девяти веков. Писания Отцов суть и свидетельства Церковной действительности, и источник преданий, служащих к изъяснению Писания, и Самые изъяснения Писания, составляющего главную цель и предмет писаний отеческих.

в) Постановления Соборов. На Соборах сведения о Вере и Церкви сносимы были со всего Христианского мира и поверяемы общим совещанием представителей его. В собраниях тех, сверх благочиния Церкви, главным образом всегда рассматриваемы были коренные догматы, и следственнокоренные места Писания. Символы и Веры изъяснение их Катехизисы, прямо суть образ учения (Рим. 6, 17.) Церкви, извлеченные из Слова Божия. Первый Символ был, как известно, Апостольский. Он, без сомнения, служил знамением Веры со стороны тех верных человеков, коим предаваемо было право правит слово истины (Тим. 2:2,2.), когда такое препоручение делалось, особливо в те времена, как благосостояние каждого Христианского общества зависело почти единственно от пастыря каждой церкви. Когда усматривалось, что некоторые неблагонамеренные люди превращали смысл Писаний; Символ Апостольский распространялся пояснениями нужных истин, подобно тому как и Символ Никейский распространен на Соборе Константинопольском, 2м вселенском, и как распространялись частные присяги Епископов, при вступлении в должность приносимые в церкви, соответственно местным нуждам⁵³. Какие же были источники Символа Никейского, ставшего потом общим для всех Церквей и доныне повсеместно содержимого, о том в подробности говорено было Отцами Собора так: «Как приняли мы от прежних Епископов и в первом огласительном учении, и тогда, как принимали омовение (Крещение), и как научились мы из Божественных Писаний, и как уже в Пресвитерстве и в самом Епископстве мы веровали и учили; так и ныне, веруя, предъявляем вам сию Веру нашу»⁵⁴.

За неизменность Апостольских преданий в Церкви до отделения Запада служат споручательством единство ее и святая строгость блюстителей Церкви, с какой тотчас восставали они против всяких, даже малых, нововведений, не щадя себя, и ужасаясь каких либо прещений. История свидетель тому. Для нас удостоверения в том, истинно ли Апостольское какое-либо предание, довольно, 1) когда предмет предания, состоящий на самом деле в Церкви, находится с самой глубокой древности во всеобщем, употреблении. «Что у многих находится, в том не погрешено,» говорит Тертуллиан⁵⁵, а значит, то так предано. «Предание Апостольское, во всем мире провозвещенное, пишет св. Ириней⁵⁶, в Церкви можно усмотреть всем, кто только хочет слышать истину». 2) Когда Предмет предания изъяснительного свидетельствуется единогласно всеми писателями первых девяти веков, когда они говорить о нем имели нужду или случай, что и называется великим согласием⁵⁷ св. Отцев Церкви в истолковании или разумении Писания. См. 7, ч. 1.

Что ж касается до называемой свободы мыслей в разумении Св. Писания; то такая свобода в разумении не только Писания Божия, но чьего бы то ни было, столько же мало уместна, столько было бы уместно чужие слова разуметь, как кому угодно, а нс как действительно гласят они. Произвольное разумение Слова Божия, как напр. толковали его Фарисеи, Господь Иисус Христос называет преступлением и нарушением оного (Матф. 15, 3. 6.), св. Апостол Петр развращением к погибели тех, кто так делает, (2:3, 16.) , а св. Богослов изъясняет и погибель сию для тех, кто прилагал бы чтолибо к Слову Божию, или отнимал от него (Апок. 22, 18. 19.). Впрочем в особенности упомянуть здесь должно о том: от чего свободомыслие касательно Слова Божия рождается, и какие первые рождает оно последствия? Лжеучители внесут ереси погибели, пишет Апостол Петр; они сквернители и порочницы, во след плотские похоти ходящии и проч., говорит он далее (Пет. 2: 2, 13.). Диотреф не принимал Иоанна: он первенстволюбец (Иоан. 3: 9.). Некоторые из упоминаемых св. Павлом нечисте Христа проповедывали, другие отделялись от него: они имели свои нечистые побуждения⁵⁸. Из таких и множества подобных указаний Писания видно, что свободою мыслей в Слове Божием управляют почти всегда тайные страсти человеческие, и плоды ее суть разделения. Зараженное сердце ищет самооправдания; смотря во мраке своем и на Слово Божие, с одной какой-либо стороны, оно приписывает некоторым местам оного собственные чувствия и понятия, останавливается на сих местах более и более, и наконец основывает на них собственное частное верование но духу своему⁵⁹.

Между тем, когда таким образом дается повод и другим употреблять Писание в собственные человеческие виды, разумение Писания может стать почти бесчисленно разнообразным, так что уже для многих не Слово Божие составит основание вероучения, но мнение о нем того или иного мудрователя. Век превозносит того, кто первый торжественно открыл свободу мыслей в разумении Писания⁶⁰; но сам тот, кто открыл ее, ужаснулся бы ныне, если б увидел все последствия своего примера в новых и новых своих последователях!

Частные способы к разумению особенных мест писания

Читая Писание, можем инде встретиться с местами его, особливо трудными к разумению, и требующими, по-видимому, особливых так же способов к изъяснению. В числе таких мест могут особенно занимать нас разноречивые, кои на первый взгляд встретятся из Писании, особенно при своде мест об одних и тех же предметах. Без сомнения, в Слове Божием нет разноречий действительных. Все священные книги, в один состав, называемый Библией, совокупленные, совершенно между собою согласны, как произведение единого Духа Божия. По разноречия видимые весьма могут быть и здесь, от того, что мы, читатели или слушатели Слова Божия, не вдруг можем ясно видеть предметы, сколько-нибудь отдаленные, тем менее тотчас проникать в их существо, даже в изображение их словом особенным, Библейским.

Соглашение мнимых разноречии состоит только в указании или в досмотре оборотов языка и некоторых изменяющихся обстоятельств предметов. В раздельности довольно упомянуть для сего к наблюдению следующее:

1) Правило справляться с подлинников должно быть особенно наблюдаемо там, где встречаются разноречия: с такой одного выправкой тотчас падают недоумения, только в переводе инде существующие. Напр. когда в Евангелии пишется, что Иисус Христос воскрес во едину от суббот, между тем тут же сказывается, что воскресение было минувшей субботы; то разноречие разрешается тем одним, что в подлиннике стоит ἐи μιᾇ (ήμἐρα) τῶν σaßβάτων, а это значит первый день недель, названный при сотворении мира единым (Быт, 1, 5. Иоан. 20, 19. Map. 16, 2.),

2) Надобно справляться с подлинником и в том предположений, что хотя перевод верен, во другой язык, может быть, не имеет такого оборота, какой имеется в языке подлинном, или по крайней мере не столь виден там оборот сей, как здесь. Деян. 9, 7. сказано: Мужие, идущиес ним (Савлом), стояху чудящеся, глас убо слышаще, но никого же видяще; а в гл. 22, 9. говорит св. Павел: Со мною сущии свет убо видеша, и пристрашни быша, гласа же не слышаша глаголющего ко мне. Противоречие уничтожается при взгляде на то, что в первом месте сказано: άϰέοντες μέν τής φωνῆς, в другом: τὴν δέ φωνήν έϰ ἤϰεσαν τἔ λαλἔντός μοι. Πο правилам языка ἀϰέω пοставляется с родительным падежом лица, а с винительным вещи: посему очевидно, что здесь в первом месте голос берется как бы за лицо, а во втором за вещь или предмет; и таким образом получается из сношения обоих мест следующее понятие: «Спутники Павловы слышали, что кто-то говорил, но никого не видели, а что сказывал тот, кто говорил, не слышали,» или короче: «они голос слышали, но слов не вняли».

3) Иногда недоумения бывают от невнимания к самым обыкновенным оборотам в языке. Некоторые находят противоречие в словах: Бога никтоже виде; никтоже видел есть от человек, ниже видети может, со словами; узрим Его лицем к лицу; познаю, якоже и познан бых. Но какое в логическом смысле противоречие между временами, само собою разными, настоящим и будущим?

4) Не редко мнимое разногласие стихов зависит от недосмотра нами самых предметов и переменных обстоятельств их. Иногда предметы совершенно разные, но только по видимости схожие, почитаются за одни и те же; иногда предметы, одни и те же, неодинаковы бывают в разное время, на разном месте, при разном намерении, в разном состоянии и отношении. Напр. в словах: мыслим убо верою оправдитися без дел закона (Рим. 3, 28.), и: хощеши ли разумети о человече суетне, яко вера без дел мертва есть? (Иак. 2, 20.), находят многие противоречие; между тем как предмет в том и другом месте совершенно не один, В первом дела закона, во втором дела добрые: дела закона, как видно из связи слов, суть и обрезание и все, чего требовал закон ветхий к оправданию человека; дела добрые суть дела Веры, дела нравственные, коих и св. Павел, точно так же, как и Иаков, требует в своих Посланиях (Рим. 6, 18, 15, 112.). Евангелист Матфей говорит, что Христос предложил беседу о блаженствах на горе, а Лука пишет, что на месте равне. Но первый говорит словом общим; второй, сверх того, указывает на место определеннее, на ту равнину, какая находится на горе⁶¹. Подобно, разностью времени разрешается разноречие в том, что по сказанию Евангелистов Матфея и Марка поносили Иисуса Христа на кресте оба распятые с Ним разбойника, а по сказанию св. Луки, делал это один из них. (Матф. 27, 44. Map. 15, 32. Лук. 23, 3943.). По изъяснению св. Златоуста и 6л. Феофилакта, сперва хулили с прочими Иисуса Христа оба разбойника, но один вскоре раскаялся и начал молиться Господу, убеждая к тому же и другого. Бл. Феофилакт, при изъяснении слова у Евангелиста Луки, присовокупил впрочем, что это так было «вероятно».

5) Соображение мест в том, одиноким ли родом речи говорится в них, или различным, инде простым, инде Фигурным, разрешает видимые противоречия стихов. Примером служить может тο же указанное выше разноречие о разбойниках, распятых с Иисусом Христом. Иначе разность сказания соглашается тем, что св. Лука говорит о них речью простой, исторической, а св. Матфей и Марк Фигурою слова напряженного, во множественном числе, дабы сильнее изобразить позор Иисуса Христа, как бы так сказывая, что ругались над Господом все, не только мимоходящие, или Архиерее с книжники и старцы и фарисеи, но даже и самые разбойники вместе с ним распятые. (Примечание бл. Августина). Подобные изображения встречаются и инде в Св. Писании. Напр. Евр. 11, 34. сказано: заградиша уста львов, 37. Препрени быша, хотя разуметь здесь надобно одного Даниила и одного Исаию. Извитием слов изъясняются следующие, повидимому, противоречные выражения: (Прит. 26, 4. 5.) не отвещай безумному по безумию его, да не подобен ему будеши: но отвещай безумному по безумию его, да не явится мудр у себе. Слово по безумию сказано в двух направлениях, при различении коих выходит смысл следующий: «не отвещай также безумно, но отвещай или давай знать, как он безумен.

Вообще в выведении недоумений и даже нарочитом собрании оных⁶², в существе дела видна всегда по большей части только ошибка или уловка возражателей: они берут Библейские слова отрывками, на счет или собственной своей недальновидности, или недальновидности слушателей; но коль скоро они вычитывали бы те слова в полноте их, сомнения совсем не существовало бы. Иначе редкое слово на языке человеческом, как говорят филологи, может быть без порока (57).

И так сомнения в Библии сами собою исчезают, при употреблении обыкновенных средств изъяснения, так что, при тех общих средствах, совсем нет и надобности в средствах особых к разрешению собственно разноречии. Мы в немногих отдельных примечаниях о том хотели несколькими примерами показать только несуществование разноречии и тожество правил к соглашению разноречий мнимых, тожество с общими правилами разумения Писании.

Особливого, подлинно, упоминания требуют те места Писания, в коих говорится собственно о Боге. Как предмет сей превышает понятия человеческие: то в изложении истин о Боге естественно встречаются такие сказания, коих особенность требует соглашения с обыкновенными понятиями человеческими или сказаниями о Боге самого Писания человекообразными. Напр. когда о Боге говорится, что Он есть дух вездесущий, всесовершенный, всеведущий, преблагий и проч., и между прочим описывается так, что Он а) имеет члены тела, очи, руки, и пр. ходит с места на место, живет на Небеси, б) иногда раскаивается, даже переменяет Свои определения, ожидает исполнения Своим определениям от тварей, как бы не будучи в силах привесть оные в действие по Своим премудрым намерениям: то соглашение всех таких и подобных выражений с понятием о Боге состоит вообще в том, чтобы почитать с описания за переносные, от предметов чувственных взятые. Они составляют, по слову св. Дионисия Ареопагита, Богословие символическое, без коего мало что можно было бы сказать о Боге к понятию человеческому. «В таинственном Богословии,» которое Ареопагит противопоставляет символическому, «в Богословии Богообразном чем более устремляюсь я к высшему,» говорит он, «тем более в созерцании умственных вещей слово мое сокращается, и после всего восхождения совершенно делается безгласным, и все наконец соединяется с неизглаголанным.» (О таинственн. Бог. гл. 2) Но символические описания надобно разуметь Богообразно, в раздельности: а) под именем очей всеведение, под именем рук действие, под именем хождения явление присутствия, под именем пребывания особенное явление славы или благодати, и проч. б) Под выражениями сожаления, гнева и иной перемены ощущений разуметь должно перемены состояния тех самых предметов, к коим ощущения Божии относятся, а не перемену ощущений в Самом Боге, подобно, как с переменою предметов пред зеркалом происходят перемены явления их в зеркале, между тем как самое зеркало остается одинаково. Иначе не могли бы люди и столько постигать действий Господа на тварей, или намерений в судьбах Его; каковые намерения и действия внутрь Его существа происходят без всяких перемен состояния. в) И когда ничто, кроме беспредельного, не может быть изъято из-под условий пространства и времени, условий мышления, а некоторые творения угодно было Создателю одарит и высочайшим даром свободы; то исполнение сего порядка не есть противоречие совершенствам Божиим, но согласие с ними, продолжение Божественной воли, управляющей своим порядком и направляющей к своим целям свободу разумных тварей, без уничтожения оной. Сими примечаниями объясняется общий ход смотрения Божия и в описании царства благодати.

Все человекообразные описания Бога в В. 3. основаны на том собственно, что, действительно, Богу Слову подобало явился во плоти нашей, и Он явился во свое время. И как Он соединил в лице Своем разстоящаяся естества, и, говоря языком нашим, имеет различные состояния Своего бытия, т. е. 1) до явления во плоти, 2) с явлением во плоти, 3) по воскресении плохи и 4) остается еще состояние впредь, имеющее открылся при обновлении всего мира; то и в изображении Бога Слова представляются как бы разноречные между собою места, кои однако ж согласны с предметом, ими изображаемым, в упомянутых четырех отношениях, о коих скажем еще, далее, с раздельностью. Ключом к разумению всех разнообразных сказаний о Боге Слове⁶³ могут служить следующие примечания:

1) В первом состоянии бытия Бог Слово изображается а) просто, как Бог: напр. и Бог бе Слово (Иоан. 1,2.); б) как Сын, от Отца предвечно рожденный: напр. и Слово бе у Бога, образ ипостаси Его (Евр. 1, 3.); в) как Творец мира, Им же и веки сотвори (Евр. 1, 2.) и г) обещанный Избавитель онаго. Авраам рад бы был, да бывидел день Мой; и виде, и возрадовася. (Иоан. 8, 56.).

2) В состоянии явления во плоти Бог Слово изображается в отношениях: а) к превечному бытию; напр. Прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь. (Иоан. 8, 58.). Аз и Отец едино есма. (Иоан. 10, 30.). Рече Господь Господеви Моему. (Матф. 22, 43.).

б) К человеческому бытию: напр. Отец Мой болий Мене есть. (Иоан. 14, 28.). Сын Давидов. (Матф. 1, 1.). Умаленный малым чим от Ангел. (Евр. 2,9.).

в) К сходству с нами, по подобию кроме греха (Евр. 4, 15.): напр, Хощет Ирод искати отрочаше, да погубит е. (Матф. 2, 13.). И постився дний четыредесять, последи взалка (4, 2.). Иисус же утруждся от пути и пр. (Иоан. 4, 6.).

г) К единству лица, в соединении двух естеств: напр. И видехом славу Его, славу яко единородного от Отца. (Иоан. 1, 14.). Отних же Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки, аминь. (Рим. 9. 5.).

д) К неизменности превечного отношения Сына к Отцу: Сын Мойеси Ты, Аз днесь родих Тя. (Евр. 5, 5.). Сей есть Сын Moйвозлюбленный. (Лук. 9, 35. 3,22.).

е) К понятиям человеческим: напр. Что Мя глаголеши блага? Никтоже благ, токмо един Бог. (Лук. 18, 19.). Сын Иосифов. (Лук. 2, 38. 4, 22.). Пятидесяти лет не у имати, и Авраама ли еси видел? (Иоан. 8, 57.).

ж) К делу искупления или вменения себе грехов мира: Боже мой, Боже мои, вскую мя еси оставил? (Матф. 27, 46.). Нача скорбети и тужити. (Матф. 26, 27.). Бысть по нас клятва. (Гал. 3, 13.). Моления и молитвы с воплем крепким и слезами принес. (Евр. 5, 7).

з) К заповеди, принятой от Отца (Иоан. 12, 49. 14, 16.), о том, что Ему говорить или делать, т. е. только нужное к спасению людей⁶⁴: напр. О дни же том и часе никтоже весть, ни Ангели, иже суть на небесех, ни Сын, токмо Отец. (Матф. 24, 36.). Не можаше ли сей отверзый очи слепому, сотворити, да и сей не умрет? (Иоан. 11, 37.). Аще Сын еси Божий, сниди со Креста. (Матф. 27, 40.). И не можаше ту силы многи сотворити. (Map. 6, 5).

3) В состоянии обновления плоти, а) как той же самой: Воскрес Иисус и пр., и взем пред ними яде (Лук. 24,43.); б) как духовной: ВнидеИисус дверем затворенным (Иоан. 20, 19.). И той не видим бысть има (Лук. 24, 31.); в) как прославленной: Дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли (Матф. 28, 18.). Нареченным Сыне Божий в силе, по Духу Святыни, из воскресения от мертвых (Рим. 1, 3. 4.); г) как неразлучной с Божеством в едином лице: седит одесную Бога, прочее ожидая, дóндеже положатся врази Его подножие ног Его (Евр. 10. 13).

4) В состоянии совершения всей тайны искупления до того самого конца, как отношения восприятой для искупления нас плоти будут уже не нужны. Тогда и Сын покорится Покоршему Ему всяческая (Кор. 1:15,28).

По особенности смысла иносказательного, до каких бы предметов ни относился он, требуется особенное внимание для изъяснения сего смысла, как такого, который под иным сказанием сокрывается. Различие смысла иносказательного в существе вещи видели мы в своем месте (19.), под названием иносказательного и тайного. В деле изъяснения есть в том и другом из них общее – то, что в обоих основанием иносказанию служит подобие (Евр. 7, 3.), или сходство предметов под известным образом речи: якоже, такоже (Матф. 12, 40. Иоан. 3, 14). И потому, в изъяснении иносказательных мест требуется вообще различать сущность от картин, т. е., самый предмет слова от уподобительного изображения его в лицах посредством других, и потом обозначать соотношения между сими сравнительными понятиями, иногда и не прямо выражаемыми. В раздельности нужно следующее:

1) Поставить друг против друга предметы между собою сравниваемые, или иначе – картину и предмет.

2) Поставить в виду своем цель сравнения, и

3) По цели определить понятия, какими именно предметы между собою сравниваются, отнюдь не распространяя сравнения далее того⁶⁵. «Подобие», пишет преп. Исидор Пилусиот об изъяснении Писания в одном из прекрасных своих посланий (к Мартиниану Пресвитеру), «подобие берется не в полном объеме, но по частям, тем только, кои служат к объяснению речи; – все прочее остается без приложения; иначе оно не было бы уже подобие, а самая вещь уподобляемая. Таким образом одно и тο же подлежащее по разным частям своим может быть и подобием весьма разным, даже противоположным одно другому. Так напр. (продолжаем замечание пр. Исидора) в Св. Писании называется львом не только Христос, но и праведник, даже диавол: Христос – по отношению к царскому достоинству и силе (Быт. 49, 9.), праведник – со стороны спокойствия и безбоязненности (Прит. 28, 1.), диавол – по лютости и кровожадности (Пет. 1:5, 8).»

К тому, что сказано о порядке изъяснения иносказательных мест вообще, присовокупить должно, касательно притчей, а) состоящих в слове, что они всегда берутся от предметов самых известных, и потому не заключают особой трудности к уразумению; б) состоящих в выражении, – что значение их объясняется из связи речи, в коей они приводятся, а обстоятельнее из тех самых случаев, в которых известные выражения родились и сделались замечательными, обратившись потом в присловие. Таких случаев искать должно в древностях народных. Впрочем такие прииски отчасти уже и указаны в «пособиях»; в) состоящих в предметах, – что главная мысли» в таких притчах, содержание и цель или нравоучение сказания иногда поставляется на виду ясно, либо в приступе, либо на конце, как бы в возгласе (έπιφωνήμα); а иногда должна быть извлекаема из обстоятельств, при коих притча сказана.

Пример изъяснения притчи словесной, состоящей в выражении: Приидет день Господень яко тать в нощи. Предметы – день и тать; цель – выражение неизвестности, от коей уберечься нельзя: сим только и должно ограничиваться понятие притчи, без распространения сравнения в прочем.

Пример изъяснения притчи предметной: Лук. 18, 1–7. Предметы: судия неправедный и Бог; цель: подобает молитися и не стужати си: посему понятие сравнения сим собственно и должно ограничиваться.

Цель притчи на конце указана, напр. Лук. 15, 10. 12, 21. Видеть ее должно из обстоятельств, напр. Матф. 25, 1–46. или 13, 1–52.

В прочем порядок изъяснения притчей тот же, какой наблюдается в местах буквально понимаемых; т. е. принимается во внимание общее значение слов, состишие, свод мест, существо предметов, расположение говорящего, и проч. и проч.

Символы суть также притчи, или словесные или предметные, с тою только разностью, как сказано в 16-м §, что они состоят в самом представлении подобия на деле, а не в одном упоминании или словесном указании на него.

Сверх того способа, какой употребляется к разумению языка притчей, в особенности к разумению символического языка нужно приобрести знание значений того или иного выражения, того или иного предмета, употребляемого вместо знака. Такое познание приобретается внимательным чтением Пророков, с соображением: какое именно в разных местах имеют значение слова и предметы символические? Иногда изъяснение таких слов и предметов находится в тех самых местах, где употреблен язык символический, на ряду, после или прежде символических сказаний. Напр. Ис. 5, 1–7. 13, 1–22. Иез. 3, 1. 10. 5, 1–3. 12. Некоторые выражения символические сами собой от частого употребления в книгах Пророческих сделались уже известными. Напр. любодеяние народа Израильского, на которое жалуется Бог, очевидно, есть выражение несохранения Израильтянами верности к Богу, с уклонением в идолопоклонство; слово Вавилон означает скопище разврата. Множество символов, взятых из Пророков, находится в Апокалипсисе, где присовокупляется и буквальное толкование оных. (17, 9. 12.).

Примечание. Словаря символического Библейского языка в числе пособии еще нет, а некоторые частные попытки были уже деланы, напр. в книге Ερμηνεῖα τῆς Αποϰαλύψεως. При неимении такого пособия, прибегать можно к Симфониям.

Тайный смысл, смысл прообразований, раскрыт уже в Н. З где всякая особая или раздельные истина тайны смотрения Божия подтверждена местами прообразовательными. В особенности изъяснен в Н. 3., как и особенно нужно, Закон Моисеев.

Образы (τύποι) Ветхозаветного Писания показаны в Н. 3. в трояком виде: «ясно, отчасти и предположительно». «Ясно»: напр. в Послании к Евреям прямо показывается, что жертвы, Священство Мельхиседека, Суббота и проч. были образами Новозаветного устройства Церкви. «Отчасти» указаны прообразования так, что, хотя обстоятельного изъяснения на них в Н. 3. и нет, есть однако ж достаточные намеки на них, напр. в слове, изображавшем что-нибудь особенное в В. 3. и употребленном для изображения чего либо также особенного в Новом. Христос называется Сыном Давидовым, сказывает о Себе, что Он имеет создать иную церковь в три дни, упоминает о Своих делах, что здесь более Соломона: следственно, таким образом отчасти сказывается, что Соломон в некотором отношении был образом Иисуса Христа. Можно предполагать прообразование – там, где оно указано в каком-либо лице, вещи и действии вообще, хотя в подробности о какой-либо части оных ни мало не упомянуто. Напр. когда Иона поставлен образом смерти, погребения воскресения Христова (Матф. 12, 39.), то молитва его во чреве китове может предположительно почитаться прообразованием моления Христова на кресте в вопле: Боже мой, Божемой, вскую мя ecu оставил, тем более, что в молитве крестной отчасти употреблено несколько тех же слов, кои находятся и в молитве Ионы.

Впрочем в случае «предположении в распространении тайного смысла на части предмета, в Писании не указанные, поступать должно с крайнею осторожностью, и никогда подобных примечаний не считать выше приспособлений (allusio), а лучше и совсем не делать их, дабы из-за собственного остроумия не впасть в погрешность. Если бы кто, например, стал распространять в Мельхиседеке прообразование Иисуса Христа и тем, что Мельхиседек встретил Авраама с хлебом и вином , относя сие к жертвоприношению Христову , действенно воспоминаемому под видом хлеба и вина, между тем как Апостол ничего не упомянул о таком сходстве , хотя оно на первый взгляд нам и представляется близким: тот стал бы неприметно изъяснять, что Иисус Христос принес в жертву не Себя Самого, но хлеб и вино; что Мельхиседек принес хлеб и вино Аврааму, как жертву, чего впрочем пред человеком сделать нельзя, а не как знак благословения, и что наконец намерение Апостола в уподоблений Мельхиседека Сыну Божию должно состоять в том, чтобы Авраама возвысить пред Мельхиседеком, а не Мельхиседека пред Авраамом, хотя дар Мельхиседеков не есть приношение даже и простое, но благословение. И потому как в изъяснении притчей нельзя распространяться далее соотносительности понятий между предметами, указанной в цели сравнения; иначе могли бы выходить даже странности: так тем менее можно делать это в изъяснении смысла тайного, чем важнее предмет мест с сим смыслом против мест просто приточных. И нужды в том никакой нет; поскольку Слово Божие, не сказав о чем-нибудь в одном месте, сказало о том в другом, и, без сомнения, сказало все нужное; следственно усиливаться находит что-нибудь там, где не заключено того, чего мы ищем, значило бы выжимать сок из камня.

Смысл таинственный, или те места, где находятся прообразования, изъяснены в Н. 3., сколько то нужно к наставлению нашему; и без руководства самого Писания или Церкви искать такого смысла в новых или в других местах было бы не безопасно. Нам остается только видеть, как такие места могут или могли быть несомненно ясными и для ищущих удостоверения в них. Они, как видим из Евангелия и Апостольских Посланий, раскрываемы были при посредстве Пророчеств, отдела Писаний, находящегося на средине между Законом и Евангелием. (11. 22.). Изъяснение предлагается двояким образом: или, начинаясь с Евангелия, нисходит оно к местам, содержащим прообразования, или наоборот, от тех мест восходит к Евангелию, – в том и другом случае чрез Пророчества. Так напр. первым путем изъясняет св. Апостол Павел в Послании к Евреям прообразовательность ветхозаветных жертв. Апостол пишет что Иисус Христос принес Самого Себя в жертву Богу за всех, и, необходимо снося жертву сию с жертвами ветхозаветными, сказывает, что те жертвы были только прообразованием жертвы Христовой. Слово сие Иудею должно было казаться неимоверным. Апостол обращается к посредству Пророков, коим Иудей всегда верил, и указывает там, что кровавые жертвы давно уже предположены в Писании к изменению некогда на одну безкровную (Евр. 10, 5–10.), и таким образом предмет своего учения делает Апостол совершенно ясным, по Писанию.

Другой пример изъяснения тайного же смысла в прямом порядке, при чтении т. е. В. З. Встречается в Писанин Моисея некто Мельхиседек, о роде которого, ни о времени рождения, ни о конце жизни ничего неизвестно; он был и Священник и Царь, чего в одном лице у Евреев не бывало, u был столько велик, что, благословив Авраама и в нем все законное Левитское Священство, получил с него десятину. Сказание о сем необыкновенном человеке повторяется отчасти в книге Псалмов, и здесь пророчески указывается уже на какое-то иное лице, которое должно быть иереем во век по чину Мельхиседекову, не смотря на то, что Священство Левитское было тогда во всей своей силе. Cие-то лице, говорит наконец Апостол, есть Иисус Христос – и Священник и Царь, безлетный по рождению от Отца, и бессмертный по воскресению плотью, высший Священства Левитского и тем, что непрерывные жертвоприношения переменяет Он по Себе на единое вечное. И так Мельхиседек, описываемый Моисеем, заключает Апостол, был образ Иисуса Христа, и велик не сам по себе, но по Образуемому, и следственнo, – Священство законное ниже Христова и должно уступить место последнему. (Евр. гл. 5 и 7).

Смысл в пророчествах узнается по указанию самых событий, без чего разумение оных было бы только догадочное. История осветила уже исполнением те предсказания, кои были о судьбах народа Божия и иных современных народов, как-то о последствиях войн, пленениях, разрушениях, рассеяниях и подобном. это, по замечанию св. Златоуста, споручательства в том, что исполнится и все прочее, о чем в пророчествах сказано. Признак пророчеств, преимущественно так называемых, или пророчеств о Христе Иисусе, мы видели в своем месте, где говорил о разности смыслов Писания (21.). Здесь надобно сказать, что смысл таких пророчеств узнается так же, как и смысл пророчеств частных, т. е. из истории всемирной, частной Иудейской и собственной священной, составляющей Н. З. Не упоминая здесь об известных удостоверениях в истинности Новозаветной истории, скажем о том только, что описываемые в ней события были пред глазами множества людей, и проповеданы в слух всего мира в то же время, как только события явились, став основанием нового вероисповедания в мире. И потому обращаемся к сим сказаниям, как к летописи не только Богодухновенной, но и народной.

В Писании смысл пророчествах раскрывается так же, как и смысл прообразований, но, в отличие от последних, и – там, где весь предмет не выставлен ясно, как предсказание, а надобно только доразумевать его по прочему предположительно. Иногда на такие места, где смысл заключается пророческий, в Писании указывается ясно: напр. Лук. 4, 17–22. Матф. 1, 22. 2, 5. 6. 15. – Иногда такие места доразумеваются только предположительно. Напр. нигде не сказано прямо, что в Предании Иисуса Христа Иудою и в вознесении на крест исполнились слова Пророка: И Той грехи многих вознесе, и за беззаконие их предан быть; однако ж когда в 53 главе Исаии, где стоят сии слова, описывается не иное что, как страдание Искупителя, то нельзя тех слов не разуметь в частности и о предании или распитии, равно как и нельзя недоразумевать сего пророчества в тех случаях, когда Христос говорил напр.: Един от вас предаст Мя; или: аще Азь вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе.

Предположение в таких случаях называем непременным, не как в прообразованиях. Поскольку нет лица прообразовательного, которое вполне изображало бы Избавителя, но черты Его преднаписаны были в разных лицах, на одном такая, на другом иная; и потому в прообразованиях никакое предположение, далее указания в самом Писании, не может иметь места (93. 94.).

В пророчествах иначе. Здесь, когда из Писания известно, хотя по одному достоверному признаку, что какое-либо отделение Писания есть пророчественное о Христе Иисусе, все в том отделении надлежит уже относить к одному Христу. Напр. когда Иисус Христос усвоял себе 1-й стих 21-го Псалма: Боже мой, Боже мой, вскую мя еси оставил, а 9ии и 19й упоминаются в сказании о страдании Христовом, равно как и 23-й приводится в послании к Евреям (2, 12.) также в отношении ко Христу; то надлежит весь сей Псалом изъяснять уже о Иисусе Христе. Подобным образом, когда из 2-го Псалма ст. 1-й и 2-й в Деяниях Апостольских приводятся прямо к случаю гонения на Христиан за имя Христова; то главное лице Сына, о Коем в Псалме сем говорится, есть единое лице Сына Божия Иисуса Христа, и уже прообразовательного лица там нет.

Примечание. Пророчества схожи с прообразованиями: последние можно назвать пророчествами в лицах, вещах и действиях, тогда как первые состоят собственно в предречениях. В Н.З. те и другие иногда приводятся под одним и тем же указаниям сбытия. Напр. Матф. 1, 22. 23. 2, 17. 18. И потому надобно внимательно вникать, где заключаются прямые пророчества, и где прообразования. Признаки тех и других и различия их показаны в своем месте (17. 18. 21. 22.). От необращения внимания на это некоторые толкователи Писания из новейших и проречениям неправильно присваивали смысл, не более как приспособительными или применительными (per accommodationem, allusionem).

К раскрытию смысла духовного или живого и способы должны быть также духовные. Первый из них есть совершенная преданность сердца Слову Божию. Исповедаютися, Отче, Господи небесе и земли, говорит Иисус Христос, яко утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл еси та младенцем. (Матф. 11, 25. Псал. 118, 98. 99.).

Второй способ к достижению смысла живого в Слове Божием есть постоянное упражнение в нем самым исполнением Слова. Иже на добрей земли, говорит Господь в причте о сеянии Слова Своего, сии суть, иже добрым сердцем и благим слышавше слово, держат и плод творят в терпении. (Лук. 8, 15.). «Господь сокрыт в Своих заповедях,); пишет некто из подвижников Евангельских⁶⁶. Чем т. е. более и искреннее будет кто из нас исполнит Слово Господне самым делом, тем более видеть тот познавать Виновника сего Слова и с тем вместе разуметь самое Слово. И о сем разумеем, яко познахом Его, яко заповеди Его соблюдаем, сказал св. Богослов. Иоан. 1:2. 3. 4. 27. см. также Кop. 1:8, 2. 3.

Третий способ к приобретению духовного смысла есть молитвенное испрашивание Духа истины и разума свыше. К Антонию Великому пришли однажды братия, и упомянули у него о каких-то словах из книги Левит, Старец, не понимая слов, тотчас пошел в пустыню, и начал молиться громким голосом так: «Боже! посли Моисея, чтобы он изъяснил мне слова сии.» И снисшел голос, которым говорил с Антонием». Свидетельствует о сем самовидец⁶⁷. Случай сей – чудесный: но молитва св. Церкви, на Богослужении приносимая: «И о сподобитися нам слышанию святого Евангелия, Господа Бога молим,» напоминает всем нам, чтобы, при чтении или слышании Слова Божия, испрашиваемо нами было всегда Божественное споспешество к разумению Божественного Писания духом и истиною. Буквенного разумения – мало. По сему-то св. Церковь чтения Св. Писания на общественном Богослужении, в поучение наше, расположила так, что среди чтений вставляет и молитвы, – молитвы, дабы мы учились в ней Слову Божию духовным, поистине, образом, с разумением в Слове духа и силы. ⁶⁸

Опыты всех описанных здесь средств с подробностью описываются в 118-м Псалме, и указываются в Писаниях Апостольских на первенствующих Христианах.

Спаситель в притче о сеянии семени (Лук. 8, 5–15.) показав, что Слово Божие живо и плодоносно бывает в тех, иже добрым сердцем и благим слышавше Слово, держать и плод творят в терпении, указал и на обыкновенные между нами препятствия живому верованию: они суть совершенный недостаток приемлемости в сердце от общих предубеждений, от рассеянности, от малодушия в искушениях, от избытка наслаждений житейских. Примером служат различные слушатели Слова Божия, в Евангелии, Деяниях и Посланиях упоминаемые.

Надобно беречься и другой крайности, – крайности самопрельщения духовного, при коем иногда собственные мечты человека могут преобразоваться в светлые виды откровения якобы от Духа Божия; чему не мало примеров видим в кругу подвижников, особенно тех, которые вели созерцательную жизнь без подвигов обыкновенной жизни. Предосторожность от того – покорность разуму Церкви и глубокое смирение сердца.

Говоря о разумении Писания, мы представляли себе действие сие в уме того, кто читает или слушает Писание для себя. Но долг общения, часто и службы, требует, чтобы занимающиеся Писанием сообщали разумение его и другим. Посему нужно сказать, каким образом Писание толкуется или изъясняется для других.

Во вступлении мы видели, в каких видах писаны творения, служащие к толкованию Слова Божия, и следственно известно уже, в каких, посему, видах могут сообщать другим изъяснение его живым голосом или на письме те из нас, кто хотел бы или имел долг толковать. Здесь сказать нужно в особеннocти о таких только видах изъяснения, в коих, по большей части, толкования употребительны, чаще могут и должны быть читаемы или слушаемы, а отчасти и составляемы самими учащимися, хотя бы кто и не был в состоянии заниматься прочими опытами. Употребительнейшие виды толкований Писания суть следующие:

1) Перевод,

2) Изложение (Paraphrasis),

3) Примечания (Scholia),

4) Толкование собственно так называемое (Cjmmentarius),

5) Система Богословия,

6) Рассуждение,

7) Проповедь,

8) Беседа,

9) Послание,

10) Размышление.

Свойства истинного толкования Слова Божия для других суть те же самые, какие нужны и для правильного разумения его самому читающему Слово. (29). Толкование есть не иное что, как перевод на общепонятный язык того самого смысла, какой находится в Писании, с той только разностью, что такой перевод делается в различных, как сказали мы, видах по потребностям других.

Перевод есть точное изложение не только мыслей, но и слов с одного языка на другой, буквальное сказание на сем языке того же самого и так, что и как сказано в подлинном. Посему нужно здесь соблюдать:

а) тот же самый порядок слов или понятий, какой в подлиннике, – сколько терпеть может язык, на который перевод делается (55);

б) слова употреблять равной, не меньшей и не большей силы против подлинника, что особенно помнить надобно при речениях соименных (53);

в) речения, часто употребительные в Писании, наипаче отличительные, выражать во всех местах, сколь возможно, одинаково, для означения известного понятия единожды навсегда принятым образом;

г) обороты речи удерживать точно те же, где только может терпеть иди выразить другой язык, хотя бы от того частью и терялось личное его свойство; чему примером служит Греческой перевод В. З. Седьмидесяти Толковников и язык Н. 3. Всегда лучше слышат некоторую особенность наречия Слова Божия, нежели выисканную новость, от коей оно теряет часть своей природной простоты и сановитости.

д) Словом, одна неизбежная необходимость быть понятным должна управлять переводом в каком-нибудь отступлении от выражения мыслей «слово в слово».

Отступление от буквальности, но с строгим также удержанием мыслей, дозволяет парафраз. Это перевод, так называемый, вольный и в таком виде, чтобы текст совершенно приблизить к понятию читателей или слушателей, хотя бы изложение и удалялось несколько от слов или свойств языка подлинного; он допускает некоторые прибавления слов, перестановки, сокращения и т. д., лишь бы только понятнее выразить с точностью мысли. Надобно впрочем строго остерегаться, чтобы изложение с отступлением от точности мыслей в пользу филологии не обращало Евангелия в премудрость слова, чего сами священные писатели крайне береглись, желая, чтобы и другие видели в их проповеди только явление духа и сил. (Кop. 1:2,4).

Обширнейшее парафраза изъяснение мыслей называется уже собственно толкованием. Толкование бывает кратко или обширно, на некоторые только места книги, или по порядку на всю, ограниченно или с выводами. Но каким бы образом ни было оно, должно иметь в себе следующие достоинства:

1) Надобно, чтобы изъяснение было в духе Писания. Толкователь приступает к Писанию тогда же, когда убежден в Божественности Писания, отнюдь не имея расположений, свойственных только критику или совопроснику. Изъяснять особенные события и слова, в священных книгах содержащиеся, как нечто самое обыкновенное, с явным усилием показать в них смысл, не заключающий в себе ничего выше человеческого, значит говорит только по человеку, и но толковать Писание, а развращать его (Пет. 2: 3, 16.). Благороднее, говоря по-человечески, и безвреднее поступает тот, кто имеет несчастие вовсе не заниматься Писанием, нежели тот, кто по-видимому признает его за Слово Божие и, находясь, так сказать, внутри твердыни, действует за одно с врагами, усиливаясь приписать сему Слову, где только можно, дух человеческий. Это уже часть хулы на Духа Святого, по слову Христову: И всяк, иже речет слово на Сына человеческого, оставится ему: а на Св. Духа хулившему не оставится. (Лук. 12, 10. сн. Иоан. 1:4, 1. 2. 3.). Явные враги Слова Божия действительного вреда Христианству никогда нанести не могли, а тайные, лжеучители, заражающие самые исходища истин, всегда особенно вредили ему, и принесут наконец вред решительный, как свидетельствует Писание. Пет. 2: 2, 1. 2. 3. 15. 18. 3, 1–3. 16. 17. Тим. 2: 3, 1. 7. 8. 13. 14. 4, 3.

2) Надобно, чтобы изъяснение сказывало точно то, что содержится в изъясняемых местах; посему оно допускает распространение мыслей отнюдь не далее, как сколько требует или терпит главный смысл толкуемого места. Против сего погрешали Иудейские учители в толковании заповедей, напр. пятой, внеся в оную изъятия, в смысле не заключающиеся. (Матф. 15,3–6.).

3) Надобно, чтобы изъяснение было основательно или доказательно не только собственной соответственностью во всех понятиях и удалением всяких догадок, но и подтверждением толкуемых мест другими, дабы слушатель или читатель безсомнительно мог успокаиваться на свидетельстве самого Писания. (34). В случае трудности или недостатка средств к разумению» лучше признаться в своем незнании, нежели делать из Писания игру ума, от которой истина едва ли не более страждет, нежели от неверия, так как неверие отсюда наипаче получает себе поводы к своему глумлению над истинами, когда видит у нас слабые или неверные основания им.

4) Надобно, чтобы изъяснение было по самому названию своему ясно, так как не было бы и пользы, когда бы кто одну непонятность для других стал переменять на иную. В особенности же остерегаться «нужно, чтобы ясное в Писании не делать темным своими толкованиями⁶⁹.

5) Надобно, чтобы изъяснение было столько кратко, сколько достаточно будет для точного уразумения толкуемых мест или для убеждения в оных, если дело будет касаться поучения, назидания, обличения и п. д. Потолику только и допускается изъяснение Слова Божия, поколику для читателя или слушателя нужно пособие к уразумению того, что там сказано. Изъяснять всякое словцо с грамматическим или филологическим прибором, собирать все различные мнения толковников, подкреплять всякую мысль соображением с писателями Еврейскими, языческими, соображать с правилами внешних наук и пр. – значит проповедовать только себя и застенять простоту Слова Божия.

6) Надобно, чтобы изъяснение было беспристрастно и мирно. Ибо как в Слове Божием не заключается вражды, а напротив оно благовествует только мир и общение; так надобно быть расположену и служителю сего Слова, который должен говорить то и так, как и что говорит посланник от лица пославшего его, помня для себя наипаче слово, которое сказал Господь наш даже о Себе Самом: Отец, Той Мне заповедь даде, что реку и что возглаголю. (Иоан. 12, 49,). Есть в Писании места, где заключаются обличения, прещения, угрозы; толкователь должен изъяснить всю силу их, но никогда не должен принять на себя более, нежели сколько делает клеврет, когда объявляет собратии своей гнев своего господина на всех их, – не исключая т. е. и себя.

7) Надобно, чтобы в изъяснении было единство, т. е. виден был бы ход смысла один и прямой, без уклонений в сторону, без отрывков мыслей, кои не имели бы никакой связи в толкуемом месте с предыдущими и последующими. Такие уклонения и отрывки доказывали 6ы, что толкователь не прозирает сам в объем объясняемой им истины, а идет в ней ощупью, говорит на удачу, с тем, чтобы только сказать что-нибудь.

8) Словом, надобно, чтобы изъяснение было точно, нужно, назидательно, понятно и утешительно. Благочестивая древность составила похвалу св. Златоусту, толкователю Послании Апостола Павла в следующих выражениях, кои в некоторой мере должны принадлежать всякому толкователю Писания по крайней мере со стороны верности: «Христовы уста – Павловы уста; Павловы уста – Златоустовы уста; Златоустовы уста -Христовы уста».

Примечания делаются не на все места книги сряду, но на те только, где нужно. Примечания должны быть вообще кратки. Они делаются там, а) где слова или не ясны, или переносны, в) где слова особенно важны и сильны, г) где предметы таковы же, или по историческому их происхождению, или по особенности смысла (§ 13–27); д) где взаимное соотношение слов и предметов между собою или затруднительно, или особенно сильно, так что нужно выставить в тех и других определенную точность, значение и направление.

В сем состоит главная цель примечаний, толкования учебного, школьного, а не общенародного! Они суть почти то же, что парафраз ученый, который, равно как и перевод особенных мест, обыкновению в них и помещается, – с той только разностью, что парафраз передает определенные мысли, без отчетности, как последствие суждений, а примечания представляют и отчет или разбор мыслей, присовокупляя, где нужно для сего, и различные мнения толкователей, а иногда суждения совопросников и проч. Когда Примечания пишутся на всю книгу; то им обыкновенно предшествует и общее обозрение книги.

Толкование полное бывает пространнее Примечаний, притом сряду на все стихи книги, сколько впрочем, разумеется, требует того вообще нужда изъяснения или сила слов, кои с первого взгляда читателем или слушателем могут быть не довольно примечены. Оно бывает во всем уже порядке толковательном, т. е. с обозрением книги, с разделением ее, с изложением силы языка, с сношением и сводом стихов, с соображением обстоятельств исторических и иных. К сему присовокупляются лучшие мнения толкователей, иногда собственные выводы толкователя из особливых мест, в употреблении догматическом, нравственном, обличительном, археологическом и других. Таковы по превосходству Толкования св. Златоуста.

Иногда толкование особенно останавливается на некоторых только предметах особенной важности, и занимается обширнейшим изъяснением их ими для учебного употребления, или для церковного, пли и для частного. В первом виде толкование делается или системою или рассуждением; во втором или беседой или проповедью; в третьем или посланием, или размышлением».

Поколику основанием истины, равно как и изложения оной во всех сих видах творений должно быть Слово Божие и верное разумение оного, то мы за нужное почли в правила Толкования включить примечания и о том, каким образом в этом отношении сочиняются такие творения.

Толкование Писания учебное преподается в особенном и преимущественном образе учения (Рим. гл. 6, 17.), в системе. Система, как извлечение из Писания, в сущности своей есть обозрение коренных истин всего Писания, изъяснение их в связи и таком порядке, чтобы они служили к яснейшему разумению одной при другой.

Нужда в систематическом изучении Писания видна из того, что с одной стороны Писание весьма обширно, и потому не может быть вдруг довольно обнимаемо, а с другой – познание оного бессвязное и часто поверхностное рождает понятия об истинах его неполные, односторонние, неверные. Для сего-то издавна признаны нужными извлечения из Писания или обозрения оного с наблюдением:

а) чтобы в своде означены были истины главные или коренные;

б) чтобы они заимствованы были из тех мест, где Дух Божий как бы нарочито или особенно (ex professo) преподал ту или иную истину, – а при том и изображены, по возможности, точными словами Писания;

в) чтобы в тех случаях, где оказывались погрешности некоторых в разумении Писания от недоразумения или искажения силы его (Марк. 12, 24), в своде употреблены были слова, выражающие истину в направлении против выражений погрешности, хотя бы такие слова и не были самые речения Писания (άυτολεξεῖ) а заключались в нем только мыслию или силою своей, что требуется неотменно во всяком случае. Напр. Единосущный (Иоан. 1, 1. 2), Троица (Матф. 28, 19.);

г) чтобы посему система, как всякое изъяснение Писания, применена была, частью, к потребностям времени, в которое она рождается⁷⁰.

Изъяснение Писания по системе бывает в трех видах, кои суть: 1) Символ Веры, 2) Катехизис и 3) Система Богословия, собственно так называемая. Они различаются между собою пространством истин и объяснения оных, равно как и изложением, но в существе своем и даже в порядке истин, по крайней мере в главных объемах их, должны иметь единство, так что Катехизис должен быть развитием Символа Веры, а Система Богословия развитием Катехизиса, походя друг на друга все, как картины, изображающие один и тот же предмет в разных только размерах, а следственно и с видами частей более и более раскрывающимися. От такого единства весьма много происходят пользы в точном разумении истин Писания. Ибо ежели основания к познанию Слова Божия, положенные в детстве, не перестают быть основаниями никогда; то при сем не только сберегается в учении время, столь легко истрачиваемое на беспрерывное повторение истин, давно известных, в других только словах и в другом без нужды порядке предлагаемых, но и ум слушателей охраняется от опасности прелагаться в научения странна и различна, – влаяться всяким ветром учения; что тем скорее быть может, когда учение соступает с простоты основании самого Писания, или, говоря другим подобием, выходит из краткого обзора истин, содержащихся в ближайшем из него извлечении.

Высший курс систематического Богословского учения есть ряд или совокупность так называемых Рассуждений во взаимном их соотношении.

Рассуждение о каком либо Библейском предмете в отдельности есть исследование предмета во всем пространстве и подробностях. Предметом Рассуждения бывает или место Писания, или какой либо вопрос, изречение, вещь, действие в Писании. Если предметом Рассуждения бывает не место Писания; то:

а) прежде всего отыскивается в Писании одно или несколько мест, приличных данному предмету, дабы на них положить прочное основание исследованию:

б) определяется смысл отысканных или данных мест, и сила его взвешивается со всей точностью по правилам толкования.

в) приискиваются и соотносительные места, служащие к изъяснению или доказательству, и также в смысле, равно как и в силе своей, с точностью приводятся в известную определенность;

г) за определением смысла основных мест, приводятся несколько мнений лучших толкователей о предмете или основных местах, служащих к изъяснению дела исторически, т. е. с самого начала благочестивой древности до того времени, как предмет стал требовать особенного исследования;

д) поскольку исследования нужны уже не для простого сердца, но для мудрствующего и иногда предубежденного ума; то в Рассуждениях надобны доказательства со стороны Филологии, Философии, Истории и других наук, – не многие, не все, какие могут быть выисканы, но – решительные;

е) вводятся и возражения или мнения противные, с, кратким, но решительным также опровержением их, основанным на точном смысле тех мест Писания, кои предубежденными умами понимаются неправильно, и на истории предубеждения, с показанием т. е. времени его происхождения, первых встреч с ним, последствий и п. д.

Ход Рассуждения бывает двоякий: или в виде сложения (слагательный, синтетический), или в виде разложения (разлагательный, аналитический), смотря по роду предмета. – Последний, конечно, в исследованиях лучше; так как проще доводить он незнающих или предубежденных до истины путем собственного их искательства, взяв их как бы за руку в том, точно, состоянии, в каком они находились.

Проповедь в сущности своей есть отдельный род изъяснения какого-либо предмета или места Писания, – Рассуждение Церковное , предлагаемое для назидания других в Вере, надежде и любви. Истолкование Слова Божия в этом роде допускает и приличные украшения речи, могущие возбуждать слушателя или читателя к исполнению «тех прекрасных истин», как говорит св. Философ Иустин, «кои заключаются в Слове Божием»⁷¹. В Проповеди, хотя столько же, как и в Рассуждении, необходимо иметь самое обстоятельное понятие о месте или предмете Писания, составляющем слово, но исследование смысла по правилам толкования предоставляется только самому Проповеднику , без объяснений в сочинении. Слушатели должны воспользоваться только плодами его размышления. Равно не терпятся в Проповеди и изъяснения от учености внешней, хотя Проповедник я не должен быть чужд ей для того, чтобы по роду своих слушателей, иногда – совопросников века, говорить им, на основании Писания, так и то, что и как нужно для них.

Выбор предмета или стиха из Писания составляет не только первое, но и главное, существенное дело в Проповеди. В обыкновенные праздники стих берется обыкновеннее из дневного чтения Писания; а при особенных случаях не редко должен быть приискан и из других мест, заключающих в себе подобные случаи. Не говорим здесь о выборе текста и предмета со стороны проповеднической, т.е.со стороны приличия лицу, слушателям, времени и проч.; ограничимся тем только примечанием, как такой выбор производится в истолковательном отношении. Он должен быть следующим образом:

а) Надобно, чтобы текст заключал в себе одну из главных и существенных мыслей чтения или отдела (perиcopа), дабы весь отдел послужил к изложению предмета, как вещество уже готовое, по назначению Самого Духа Божия, и следственно к изложению истины с нужной силой достаточное.

б) Равно надобно, чтобы предмет был извлечен из самой сущности текста, а не из вторичных или придаточных мыслей оного, дабы все Слово было на верном основании. Проповедь, к тексту только приставленная, кольми паче в существе его смысла ни мало не заключающаяся, теряет в глазах людей сведущих всякое со стороны основательности уважение. – Истина ни от чего так не страждет пред совопросниками века, как от несуществования или слабости начал, на коих мнят ее иногда поставить некоторые.

в) Если дневное чтение не заключает в себе всего довольства мыслей для объяснения предмета, коего частнейший выбор зависит и от расположения самого проповедника, имеющего особливую склонность к какой-либо истине или нужду в ней по обстоятельствам своим и слушателей (без любви и глубокого ощущения предлагаемой истины себе самом, ни о какой из них с духом и силою говорить нельзя; то надобно приисках в своде мест и по Симфонии такие места Писания, где нужная истина предлагается нарочитым образом, и – на них, как на верных началах, основать поучение, (См. § 69).

Изложение Слова проповеднику, вошедшему в смысл своего текста, или сущность предмета, а паче проникнутому избранною им истиной, не должно стоить много: он даже беречь должен простоту своего языка от препретельных человеческия мудрости словес я от украшений сторонних, дабы тем более 6ыло явления силы и духа. (Кор. 1:2, 1–5.).

Чертеж для Проповеди можно заимствовать и из самой связи или взаимного соотношения Библейских мыслей (см. § 55, 67), и из свойства предмета. В последнем случае он будет по общим правилам Логики и Витийства. Частное направление слов собственно к цели оного, иногда против предубеждений его слушателей, изображение предмета по Писанию, олицетворение его в примерах, указание в природе вещей и в области здравого разума, употребление оного в Вере или жизни, и способ достижения или исполнения – вот все, о чем еще сочинителю проповеди заботиться должно, по избрании им текста и предмета, в точном, зрело обдуманном Библейском смысле.

Беседа есть Пастырское Слово, не столько сосредоточенное, как Проповедь, или и совсем предварительно не сочиненное, но такое, какое может излиться из уст наставника, лицом к лицу разговаривающего от избытка сердца со своими слушателями для их назидания. Она в первые времена Христианства следовала сряду после чтения Апостола и Евангелия⁷² и потому всегда состояла из толкования чтения или всего, или какого либо стиха, заключающего в себе предмет, особливо нужный по обстоятельствам или времени Беседы или ее слушателей, или и самого собеседника. Беседователь, быв проникнут читанными из Писания истинами или ощущением в себе силы каких либо особенных обстоятельств, схожих с теми, какие описываются и в Св. Писании, сперва изъясняет слово Писания в простоте духа, без строгих исследований, однако ж с допущением инде и учебного разбоpa⁷³, в Проповеди не терпимого, и потом делает догматическое или нравственное приложение оных к своим слушателям, по их потребностям.

Не имея частных сведений, так сказать, о душе Бесед Пастырей Церкви древних, ныне можно почесть недостатками в тех Беседах отсутствие инде строгого выбора предметов, единства и последовательности мыслей, между тем как сии-то именно уклонения и составляли в свое время истинную пользу Пастырских поучений. В таких отступлениях была связь своего рода, которая и осталась сокрытою во времени. Отличительное свойство Беседы есть простое воодушевление, с забвением всего, кроме славы Божией и пользы слушателей. Особенный толковательный источник для ней – Дух Веры. 32. 34.

Примечание. Отличием Бесед новейшего времени от Проповедей ставят тο, что первые состоят а) в толковании текста или и целого отделения Писания, б) предлагаются в том самом расположении мыслей, как они следуют одна за другою в тексте, в) в большой простоте слога, ближащагося к обыкновенному разговорному, в собственном однако ж приличии.

Прекрасные послания, содержащие в себе толкование некоторых мест Слова Божия, каковы напр. в особенности послания св. Киприяна Карфагенского, Афанасия Александрийского, Василия Великого, Исидора Пилусиота и других многих, убеждают нас упомянуть здесь, что и в сем роде сочинении с особенным удобством может быть сообщаемо другим изъяснение Слова Божия. Удобство сообщения его письмами состоит в том, что в них предметы излагаются особенные, с особливой известной целью и по нужде для тех, к кому письма пишутся, и притом часто при обстоятельствах жизни, которые служат также к изъяснению предметов. Если же бы и не нужда побуждала кого-либо писать послания, как напр. многие из Отцов писали друг к другу при появлении ереси Ариевой и других, – а чувство сообщения другим тех истин, которыми бывает иногда особенно проникнуты при чтении, слышании или исполнении Слова Божия; то может ли не быть такое общение духа особенно полезным и для ближних наших? О! когда бы чаще были такого содержания письменные сношения наши!

Размышление есть беседа чья либо с самим собой. Ничто, подлинно, не может быть таким обильным источником для сладостных и поучительных единобеседований наших, как Слово Божие! Наставники в том – св. Псалмопевец, Апостол Павел и бесчисленное множество блаженных мужей, поучавшихся взаконе Господни день и нощь! Хотя поучения сии бывают у тех, кто занимается Писанием, с самими собою; однако ж в духе общения иногда передаются они и другим письменно: посему мы вносим и Размышления в число сочинений, имеющих предметом Писание, толкование его для других.

Размышления бывают в виде единобеседования или с Богом, или с людьми, умственно представляемыми в духе Христианского общения, или вообще с творениями Божиими. Особый источник оных, также как и для Бесед – Дух Веры. Сочинения сего рода, как и Беседы и Проповеди не обременяет от себя отчетностью в разборе предметов или слов Писания, но излагают мысли, обратившиеся уже как бы в собственный дух человека. Свойства таких сочинений – простота, естественность, сердечность, излияние духа молитвенного. Сочинениям ceгo рода уже не обучают: они – благовоние от того помазания, о коем говорит возлюбленный Ученик Христов 1:2, 27. Но тем более плод Размышлений может и должен быть во всех занятиях Словом Божиим, особенно в Беседах и Проповедях. Творения в виде Размышлений находятся у блаженного Августина, св. Димитрия Ростовского, преосв. Тихона Воронежского и иных.

Примечание. Примеры толкований во всех исчисленных здесь видах, взятые из писателей, и также отрывки из тех сочинений, кои составляют пособия к разумению и толкованию Писания, составят Прибавление к настоящим Примечаниям в роде Хрестоматии.