Беседа в неделю сыропустную

Сказана в Петрозаводском кафедральном соборе в 1834 году

«Пост! Завтра уже пост!». Приметьте каждый у себя, братия мои, как слово сие падает на слух ваш и сердце? Так ли, как слово уже ожидаемое, или как будто нечаянное? Так ли, как слово радостное, или как прискорбное? То или иное ощущение свидетельствовать будут духовный вкус наш, расположение души к внушениям святой Веры! В других случаях не говорят о вкусах так, чтобы один вкус охуждать, в другом настаивать; но в настоящем случае нужно сказать, что пост всем нам, христиане, должен быть по вкусу, приятен.

Приведем себе, хотя ныне, на мысль истинных подвижников Веры, которые непрерывный пост считали для себя собственной своей стихией, подобно как, напр., птицам стихия – воздух, или рыбам – вода. С наступлением поста для всех чад Церкви и вне Обителей общего, им казалось, что самая природа вещей для всех тогда переменялась. Воздух, кличами празднующих, самым круговращением ликующих смущаемый, вся буря сует мира теперь становится в тишину велию: поваренные беспокойства, беганья при столах, хлопоты прислужников, многоразличные трудности самых пирователей теперь умолкают. Животные, произволом людей суете подвергнутые, в покое радуются теперь, и, мнится, благодарят Бога за перемену дел между людьми. Так или подобным образом говорил Св. Василий Великий и ему подобные, – те, которые хотя не радовались вместе с миром, но при радости мира беспокойными делами мира, по выражению Апостольскому, мучились душею своею за него⁸⁵.

Мы, христиане, хотя каждый за себя восчувствуем ныне тишину в душах своих, в домах и на стогнах, с успокоением себя от шумных обязанностей жизни мирской. «Есть всякой вещи время под солнцем», – говорит преиспытанный в удовольствиях Мудрец⁸⁶. Было и нам по состоянию нашему время веселиться. Бог предоставил нам и такое время: Он дал множество средств исполняться пищей и веселием сердцам нашим⁸⁷ из всей обильной сокровищницы земных благ Его. Ныне настает иное время, когда надобно упраздниться каждому для Самого Господа и для собственной души своей, которая, при торжествовании плоти, казалось, забыта была. Станет ли еще кто и на сие иное время сетовать, как бы желая, чтобы душу свою вовсе оставить навсегда без внимания и позабыть даже Самого Бога, благодетеля своего? Не сами ли вы, давая детям своим время для отдохновений и утешений, назначаете опять время и для дел, отзывая их от занятий только приятных? Вонмите ныне сами гласу Отца Небесного и гласу святой Матери Церкви, – гласам, коими убеждают Они нас перестать уже забавляться, а заняться делами душеполезными! Скорбеть ли еще и на то, почему не попущены мы Отцом своим на все без внимания? Почему печется Он и Сам располагает времена для добрых дел наших? Не была ли бы такая скорбь похожа на скорбь детей, которые, имея добрых родителей или воспитателей, отвлекаются от забав прочь, тогда как на стогнах остаются еще сверстники, которые не имеют таких попечителей, кои напомнили бы им о делах, – дети счастливые только своеволием, между тем и по наружности, не только по невежеству своему и будущему состоянию несчастные? Чадца! – когда же наконец послушаем мы внушений Господних, если не ныне: – чадца! «не любите мира, ни яже в мире? Все бо, еже в мире, похоть плоти, похоть очес и гордость житейская»⁸⁸!

Се ныне время благоприятно, братия, се ныне день спасения⁸⁹. Помажем главы своя, и лица свои умыем, по слову Господа нашего, когда вступаем в пост, – не сетующе⁹⁰. В другое время, когда бы мы сами избрали пост, был бы оный только пост, а – ныне и послушание, которое еще паче поста и молитвы. И послушание в чем? О том ли сетовать, что «нощь убо прейде, и день приближися»? – что время отложить дела темная, и яко во дни, ходить благообразно⁹¹! Пусть так, в начале не без горести для поврежденной природы нашей всякое доброе предприятие к ее исправлению; но cиe-то и есть признак начала нашего благополучия, когда ленивая наша природа чувствует направление склонностей своих не туда, куда они превратно влекут ее. Больной не с сладостью принимает врачевание, тем менее, когда оно действует, потрясает болезнь его в самом корне, но внутренне утешается желанием получить здравие. Так делается и со всеми нами ныне: пусть немощная плоть содрогается от горьких подвигов поста; но дух, бодрый дух должен предчувствовать спасительное действие его и заранее уже восхищаться о своем истинном благополучии.

Между тем священная добродетель потому и ценна, что она сопряжена с трудностью и принуждением склонностей наших. Царство Божие нудится, – говорит Спаситель, – и те, кои нудят себя, восхищают оное⁹². А оно, по слову Апостольскому, «несть брашно и питие, – кроме коих многие не знают иных источников наслаждения, – но правда, и мир, и радость о Дусе Святе»⁹³. Что, подлинно, сравниться может с той легкостью тела, с той ясностью чувств, с той чистотой мыслей, с той непорочностью желаний, с тем восхищением сердца, какие чувствуют люди, которые, по выражению священному, наслаждаются воздержанием? Чудное наслаждение! – наслаждаться тем, чтобы удержаться от всякого земного удовольствия или по крайней мере ограничить себя сколь можно более! «Брашна чреву, и чрево брашном; Бог же и сие и сия упразднит», – говорит Св. Апостол о небесном нашем состоянии⁹⁴. И по сей-то мере, братия, как внешний человек тлеет, внутренний обновляется, по сей-то мере, как душа наша упраздняется от земных удовольствий, – исполняется она благами небесными и сама возвысится превыше земного. Такое состояние уже давно не есть только умозрение, но опыт, опыт бесчисленного множества подвижников святой нашей Веры, которые постом, бдением и молитвами прошли весь путь, не часть только, настоящей жизни, весь путь до неба.

Если за помощью Божией и мы сколько-нибудь, хотя по временам, понудим себя к тому же; скоро и у нас может обратиться то в удовольственное стремление, что в начале кажется некоторой тяжестью. А окончание сего подвига близко и известно – всерадостный праздник Воскресения Спасителя! Так будет и за окончанием всех наших земных подвигов по вере, – невечерний день Царствия на Небесах для всех тех, кто здесь подвигом добрым подвизаться будет. Ныне же, как бы в сближение уже с Господом нашим и со святыми Его Угодниками, ныне же в начале поприща постного, после за Вечерней, будем мы лобызать святые их изображения. Да сподобит нас Господь Бог явиться к Нему во время свое и лицом к лицу, вместе с ними! Аминь.