Глава XII. Опытное богосолвие

Богословие святого Григория Паламы – это богословие Православной Церкви. Святитель не вводил новое учение о Боге, но он выразил свой опыт церковной жизни и жизни на Святой Горе.

Мы знаем, что православное богословие является эмпирическим. Это означает, что святые отцы богословствовали не на основании домыслов и философских умопостроений, но исходя из собственного опыта и откровения. Бог открывал истину пророкам, апостолам и святым, а они, руководствуясь этим откровением, направляли народ Божий. Святой Григорий Богослов пишет, что святые говорят о Боге, как рыбаки, по-апостольски, а не по-аристотелевски.

Такой же подход мы видим и в богословии святого Григория Паламы. Источником его богословия было божественное откровение, и поэтому все его богословие является эмпирическим. Характерны два его высказывания на эту тему.

В первом случае Григорий Палама говорит о том, что все ереси рождаются от философии и основаны на философских принципах. «Если рассмотришь внимательно, увидишь, что все или большинство страшных ересей берут начало там же»⁷⁰⁸. Действительно, между философией и богословием существует огромная разница. Святой Григорий несколько раз называет Варлаама богословом, потому что тот рассуждает о Боге, но в конце святитель говорит, что «богословие» – это одно, а «боговидение» (ἡ θεοπτία) – это другое.

В другом случае Григорий Палама пишет о терминах, которыми пользуются и философы, и отцы Церкви. Святые отцы используют некоторые философские термины, но в другом значении. Об этом приходится говорить, потому что, к сожалению, некоторые люди путают понятия и отождествляют богословие и философию. Святой Григорий замечает: «И даже если кто из отцов говорит то же, что внешние философы, совпадение только в словах, в смысле же разница велика: у одних, по Павлу, ум Христов, а другие вещают от человеческого рассудка, если не хуже»⁷⁰⁹. Святитель имеет в виду, что даже в употреблении терминов существует разница между святыми отцами и философами и что философы вещают или от человеческого рассудка, или от бесов.

Сказанное в предисловии, я думаю, поможет нам перейти к рассмотрению предпосылок богословия святого Григория. И в других главах этой книги мы касались этой темы, но в настоящей главе я хотел бы проанализировать еще один аспект: показать разницу между «богословием» Варлаама и богословием святого Григория.

Это следует сделать, потому что в настоящее время появилось несколько теорий о богословии Григория Паламы, которые искажают и учение святителя, и богословие Православной Церкви, что создает ужасную путаницу с неожиданными последствиями. И естественно, эти теории порочат имя самого святителя.

Эти современные теории проанализированы отцом Иоанном Романидисом в его превосходном исследовании, которое помогает, с одной стороны, понять учение святого Григория, а с другой – поставить его богословие в соответствующий контекст⁷¹⁰. Я хочу остановиться только на двух таких теориях и предлагаю читателю самому внимательно изучить этот замечательный труд.

Согласно первой теории, существуют две святоотеческие традиции в истории Православной Церкви: эллинистическая и библейская. Варлаам якобы придерживался первой традиции, а святой Григорий – второй. Исихастские споры привели к победе библейской исихастской традиции в ущерб эллинистической⁷¹¹.

Для Православия такой взгляд неприемлем, потому что в святоотеческом богословии нет такого разделения. Святые отцы были исихастами, они опытно знали Бога, они очистили свои сердца от страстей, испытали просвещение ума и удостоились видения Бога, Пятидесятницы – величайшего момента откровения. Таким образом, святые получили откровение и передали его людям на языке своего времени, наполняя философские термины другим значением.

Например, термин «экстаз» имеет одно значение в стоической и платонической философии, и другое – в православном богословии. В первом случае он означал умерщвление страстной части души, а во втором – он означал и означает преображение страстной части души. Поэтому еретики, которые во все времена использовали эллинистическую философию, не принадлежали к святоотеческой традиции, но они вводили ереси, осужденные Церковью. Синодик в Неделю Православия свидетельствует о том, что еретики опирались на эллинистическую философию, и поэтому и они, и философские идеи, на которых они основывались, осуждены Церковью.

Следовательно, Варлаам принадлежал не к эллинистической традиции, – ибо ничего подобного не существует [в рамках святоотеческого богословия], – а к традиции франко-латинского богословия. «Наше церковное Предание совершенно право относительно того, что Варлаам принадлежал к франко-латинской богословской традиции. Ни у одного из так называемых эллинистических отцов Церкви мы не найдем ни одной из осужденных Церковью ересей Варлаама, и, напротив, все ереси Варлаама находятся в средоточии франко-латинской богословской традиции»⁷¹².

Согласно второй современной теории, Варлаам придерживался не западного схоластического богословия, а был представителем номинализма. Сторонники этой теории ссылаются на то, что этот калабрийский философ критиковал старейшину франко-латинских богословов, Фому Аквинского⁷¹³. Однако эта теория также не отвечает на все вопросы и мешает правильно понять учение Варлаама, а следовательно, и учение святого Григория Паламы.

Кто утверждает, что Варлаам был номиналистом и противником схоластического богословия, на самом деле не знает, что во франко-латинском богословии существует три мнения относительно сущности и энергии в Боге. Первое крайнее мнение выразил известный философ-номиналист Уильям Оккам, который устранил всякое различие между Божественной сущностью и энергией, говоря, что такое различие существует только в имени. Сторонником второго крайнего мнения был Иоанн Дунс Скот, утверждавший, что есть особое различие между сущностью и энергией, и третью теорию о динамическом различии выдвинул Фома Аквинский⁷¹⁴.

Дело в том, что все эти три теории принадлежат западному схоластическому богословию. Между этими теориями могут существовать тонкие различия, однако в целом они остаются в рамках того же западного схоластического богословия, которое основано на платонической и аристотелевской философии.

В целом мы должны сказать, что согласно номинализму, возникшему благодаря Аристотелю, общие и абстрактные идеи являются простыми именами, словами, а не особыми сущностями, как считали философы-реалисты⁷¹⁵. Номиналисты рассматривали идеи просто как имена или концепции, рожденные в уме. Никифор Григора говорил, что качества – «это имена, и ничего более», а Григорий Палама отвечал: «Да, действительно, философ»⁷¹⁶. Конечно, это необходимо рассматривать с той точки зрения, что, согласно Платону, все сущее в мире – это «образы трансцендентных архетипов» (εἰκόνες ὑπερβατικῶν ἀρχετύπων) и эти архетипы являются самосущими (αὐθυπόστατες) идеями, на основе которых был создан мир. Аристотель верил в идеи. Однако, по его мнению, идеи были не самосущими, а просто формами. Западное схоластическое богословие приняло платоновскую идею о первичных идеях Бога, а номиналисты отказались от платоновской идеи о первичных формах⁷¹⁷.

Святой Григорий показывает, что Варлаам имел платонические идеи относительно тела и души человека, божественного откровения, сущности и энергии и т.д. В других главах уже были показаны платонические взгляды Варлаама на тело, как темницу для души, и на природу спасения человека. Но мы не можем считать Варлаама одновременно и платоническим философом, и номиналистом. Кроме того, «Варлаам даже как представитель Возрождения не мог быть чистым последователем Аристотеля, потому что к Аристотелю, в силу особенностей развития истории, в эпоху Возрождения относились с пренебрежением»⁷¹⁸.

Таким образом, Варлаам был западным схоластом, который, не зная сущности православного богословия и православной жизни, пытался перенести западное богословие в Грецию.

К сожалению, по мнению современных богословов, которые высказывают такие взгляды о «богословии» Варлаама, «парадоксальным образом мнимые исихасты Варлаама были одновременно гуманистами, платониками и номиналистами, как будто такое возможно»⁷¹⁹. Уильям Оккам, который активно участвовал в споре с прагматистами, был современником Варлаама, «однако нам трудно определить, насколько близко были связаны эти два течения»⁷²⁰.

При внимательном изучении хода споров между Варлаамом и Григорием Паламой становится ясно, что первый являлся западным схоластом, а не православным богословом, а святой Григорий был богословом-исихастом, продолжателем святоотеческой традиции.

В результате духовной брани святой Григорий обрел ви́дение Бога; он видел Бога в свете. Об этом свидетельствуют его труды. Эту достаточно тонкую тему нельзя подробно проанализировать, не имея собственного опыта. А Григорий Палама был того же духа, что и святые отцы, имел ту же точку зрения, пребывал в той же духовной атмосфере, и потому он мог правильно толковать святых отцов и развивать их учение.

Святой Филофей Коккин пишет, что святитель достиг просвещения ума, обрел непрестанную сердечную молитву, а затем удостоился видения нетварного света. Чудеса, которые святой творил уже во время своей жизни, служат подтверждением этого.

Он имел общение с Пресвятой Богородицей, видел Ее во всей Ее славе, имел божественные видения в нетварном свете и даже созерцал славу Божию. Святой Филофей сообщает, что во время службы в храме Великой Лавры, «отрешив свой ум даже от песнопений, он обычно обращал ум к себе, а затем возносил его к Богу; и сразу же Божественный свет озарял его, пронизывая своими лучами очи его тела и души, и он прозревал события, которые должны были произойти много лет спустя»⁷²¹.

Следовательно, богословие святого Григория Паламы – это богословие Церкви, пророков, апостолов и святых, это эмпирическое богословие, богословие света и откровения. С этой точки зрения мы можем сказать, что это было святогорское богословие. Мы должны рассматривать богословские положения святителя и способы их изложения с этой позиции, т.е. учитывая то, что он был афонским монахом. Итак, Григорий Палама противопоставил гипотетическому и схоластическому богословию эмпирическое богословие Православной Церкви и Святой Горы.

Принимая во внимание вышесказанное, мы рассмотрим также две характерные особенности творений святителя.

Во-первых, Григорий Палама говорит о наглядных, а не диалектических силлогизмах. В письме к Варлааму святитель подробно анализирует тот факт, что у нас есть наглядные силлогизмы о Боге, поскольку мы имеем откровения. Сам Бог открывает Себя человеку и предлагает ему Свое истинное знание. В диалектических силлогизмах содержится неведение искомого, вероятность и заключения на основе размышлений, догадок и логических суждений.

Вторая особенность творений святителя касается его характеристики еретиков, которые были антиисихастами и боролись против святых. Григорий Палама в частности писал: «Так что дрожите, неверующие и других толкающие к неверию, слепые и слепых водить берущиеся...»⁷²² Святитель часто называет Варлаама философом, и это именование начинает приобретать ярко выраженный иронический оттенок.

Так же святой Григорий относится и к философу Григоре, которому он противостоял на последнем этапе исихастских споров. Святитель писал: «Нам уже надоели бесславные мнения⁷²³ Григоры, а также Варлаама и Акиндина; и, являясь жертвой этих мнений⁷²⁴, мы знаем и сожалеем о страдании, причиненном его сочинениями и речами»⁷²⁵. В другом месте Григорий Палама также писал: «Таким образом, те, кто уделит даже немного внимания этому творению Григоры, увидят, что оно смехотворно и достойно осуждения, потому что совершенно ошибочно»⁷²⁶.

Святитель, в частности, характеризует Никифора Григору как самозваного богослова и ложного учителя: «Не обращая внимания на апостола, который говорил: „И никто сам собою не приемлет этой чести“, он был рукоположен собственным пером и явился самозваным учителем. Я считаю, что в этом его учении, и особенно его обманах и двусмысленностях, не только против меня, но и против святых, и в его совершенно непоследовательной и неприемлемой болтовне и туче богохульств, и в его бесстыдстве и необычайном высокомерии, и, одним словом, во всем этом вздоре, направленном против нас и против благочестия, или, скорее, против его собственной головы и души, сейчас он зашел слишком далеко»⁷²⁷.

Уверенность, с которой святой Григорий богословствует, проповедует и опровергает еретиков, объясняется тем, что он знал, что его богословие является откровением, что противники исихазма заблуждаются и что если они одержат верх, они причинят вред членам Церкви Христовой. И эта уверенность являлась плодом его жизни на Афоне.

Святой Григорий также имел особенные духовные дарования, которые помогали ему выразить опыт, полученный на Святой Горе. Все святые являются духовными отцами, ибо они получили откровение, и с помощью его они окормляют своих духовных чад, которые возрождаются в жизнь во Христе. Но тех отцов, которые благодаря своему опыту и особым качествам боролись с ересями и хранили чистоту православного учения, называют отцами и вселенскими учителями в особом смысле. Святой Григорий Палама был именно таким святым.

Согласно святоотеческому учению, в человеке есть два центра познания: ум, действующий в сердце, и рассудок и логические способности, связанные с мозгом. Православная духовность основана на духовной силе сердца, а мыслительная способность – на деятельности мозга.

«Таким образом, мы имеем следующие четыре категории людей:

1. С невысокими интеллектуальными способностями, но поднявшиеся на высочайший уровень духовного совершенства.

2. С высочайшими интеллектуальными достижениями, но опустившиеся на низкий или даже нижайший уровень духовного несовершенства.

3. Достигшие и высоких интеллектуальных достижений, и духовного совершенства.

4. Обладающие слабыми интеллектуальными способностями, а также черствым сердцем»⁷²⁸.

Эта классификация является ключом к пониманию святоотеческого учения. На самом деле все святые обладают высоким духовным совершенством, но не все из них имеют высокие интеллектуальные способности, т. е. они не имеют интеллектуальных дарований и образования, чтобы выразить опыт, полученный духом. У других же святых есть и высокие интеллектуальные способности, благодаря которым они могут выразить божественные откровения.

Святой Григорий Палама, несомненно, является одним из величайших отцов Церкви, потому что он достиг высокой степени духовного совершенства и, кроме того, имел большие интеллектуальные дарования. Варлаам же и Григора обладали неоспоримыми интеллектуальными достижениями, но их духовный уровень был низок. Именно в этом заключается различие между афонским исихастом святым Григорием Паламой, с одной стороны, и противниками исихазма и философами-схоластами, с другой стороны.

Я считаю великим Божиим благословением то, что у меня со студенческих лет была возможность изучать труды святого Григория Паламы. Когда я был студентом, я помогал составлять критическое издание работ святителя. Учение этого афонского святого вдохновило меня и подготовило к пониманию святоотеческих текстов. Я считаю, что исследования творений святителя Григория Паламы – это исследования предпосылок православного богословия.

Более двадцати пяти лет я занимался изучением трудов святого Григория, а также работ, посвященных этому великому святому. В результате этих исследований в различных периодических изданиях был напечатан ряд статей, а затем эти статьи перепечатаны в моих книгах. В статьях рассматриваются различные богословские проблемы, которых касался Григорий Палама. В данной книге мы не будем подробно пересказывать содержание этих статей, а лишь дадим краткое их описание с целью наиболее полно представить учение святителя. Это необходимо еще и потому, что, как мы уже упоминали, святой Григорий говорит, пишет и богословствует как афонский монах. Поэтому это связано с темой настоящей книги.

Далее я изложу краткое содержание статей, а более подробно читатели смогут ознакомиться с ними в моих книгах.

В своем труде «О священно-безмолвствующих» Григорий Палама различает два вида знания и два вида мудрости. Сначала он показывает на примерах из житий святых, что есть Божественная мудрость и мирская, или бесовская, мудрость. Святитель приводит слова апостола Павла: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, мудрость не века сего и не властей века сего преходящих; но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал«⁷²⁹.

Человеческая мудрость может даже стать бесовской. Святой Григорий ссылается на апостола Иакова, брата Господня: »Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская»⁷³⁰. Таким образом, человеческая мудрость часто противоречит Божественной мудрости. И это мы видим на примере еретиков, которые, используя домыслы, отвергли откровение Божие.

Святитель говорит, что существует огромная разница между философами, с одной стороны, и пророками, апостолами и святыми отцами – с другой. Варлаам же утверждал, что опыт апостолов был ниже откровения философов, потому что святые видели Бога через внешние символы и телесные чувства, а философы имели связь с Богом посредством логики, которая является более высоким качеством в человеке. Калабрийский философ писал, что между боговидением философов и пророков существует такая же ризница, как между разумом и внешними чувствами. Однако святой Григорий показал, что «богословие» философов нельзя сравнивать с мудростью святых, которые созерцали Бога. Если бы философы были выше пророков и апостолов и вследствие этого знали бы Бога, не было бы необходимости в вочеловечивании Христа.

В подкрепление своего утверждения Григорий Палама приводит слова святого Василия Великого о том, что он раскаивается, что потерял время в занятиях мирскими науками, и, чтобы найти руководство к подлинному знанию, он стал искать настоящих мудрецов и учителей истины, т. е. аскетов. Святитель также цитирует святого Григория Нисского, который говорил, что философия стерильна и бесплодна и не ведет к познанию Бога, а духовная мудрость очень плодородна, имеет множество чад и ведет многих из мрака к чудесному Божественному свету.

Григорий Палама является философом-практиком. Он сам ищет и исполняет волю Божию, у него действенные слова и красноречивые действия. Страх – вот начало мудрости Божией, а страх рождает молитву и соблюдение божественных заповедей. Через исполнение заповедей человек примиряется с Богом, а затем его страх превращается в любовь и молитву, которые открывают ему тайны Божии. Таково учение Православной Церкви⁷³¹.

Истина отождествляется с Церковью, потому что отпавшие от Церкви и не получающие откровения не имеют истины. А те, кто порывает с истиной, отпадают и от Церкви.

Истина даруется в откровении пророкам, апостолам и святым отцам. Таким образом, существует единство опыта в Ветхом и Новом Завете. И, естественно, откровение нельзя сравнивать с философией и гипотезами философов. Мы должны признать эту истину Церкви. Православие заключается в том, что человек не сомневается в истинности учения богоносных святых отцов.

Своими домыслами еретики изменяют слова откровения и таким образом отравляют христиан. Вероотступники, порвавшие связь со Христом, являются неверующими и безбожниками. Кроме того, атеизм – это неведение Бога и отсутствие общения с Ним. Еретики являются атеистами, потому что они не верят в Бога так, как Он явил Себя в откровении пророкам, апостолам и святым отцам, и поэтому они верят в несуществующего Бога. Таким образом, вся борьба, которую вел святой Григорий, оправдана⁷³².

Исихазм – это православный метод исцеления человека, а его цель – исцеление души. Святой Григорий говорит об этом во всех своих трудах. Человек должен быть исцелен, в этом и заключается основная задача Церкви. Григорий Палама боролся за сохранение православного метода исцеления, и в своих гомилиях он показывал истинный способ исцеления человека.

Божественный Григорий был кафолическим богословом, т. е. православным богословом, который не преувеличивал одни истины веры в ущерб другим. Он выражал истину Церкви во всей ее полноте.

Кафоличность богословия святого Григория проявилась в его отношении к еретическим тенденциям того времени, искажавшим духовную жизнь.

Первую тенденцию выражало мессалианство, древнее еретическое учение, которое вновь проявилось во времена святого Григория. По мнению мессалиан, таинства Церкви – святое крещение и причастие – не имеют большого значения для спасения человека. Они утверждали, что человека с Богом соединяет главным образом так называемая умная молитва. Она очищает человека, и благодаря ей, а не таинствам человек достигает обожения. Кроме того, мессалиане учили, что Божественная благодать и сатана находятся в сердце человека одновременно. Другими словами, мессалиане придавали слишком большое значение исихазму в ущерб церковным таинствам.

Вторая тенденция проявлялась в основном в западном христианстве, которое опиралось научение блаженного Августина в той форме, в которой латиняне восприняли и выразили его в гипотетическом богословии. Во время святого Григория Паламы выразителем этого направления был философ Варлаам, с которым великий афонский святой вступил в спор. Варлаам придавал большое значение церковным таинствам в ущерб исихазму. Он с презрением относился к исихазму и умной молитве. Самым важным для него было участие в таинствах Церкви. Варлаам говорил и о молитве, но очень абстрактно и предположительно. Кроме того, он подчеркивал, что благодать Божия тварна и что видение (θεωρία) Бога – это ви́дение тварного света. В целом он скептически относился ко всей исихастской традиции Церкви, которая является основой всех учений и подтверждена опытом всех святых отцов.

Святой Григорий Палама одновременно боролся против этих двух направлений. По его мнению, которое совпадало с позицией Церкви, любое преувеличение одного направления в ущерб другому представляет собой отклонение от православной жизни и поэтому удаляет человека от спасения. Святитель подчеркивал, что для исцеления человека и, следовательно, нашего спасения необходимо соединение церковных таинств и исихазма. Нельзя представить себе жизнь в таинствах без ее существенной предпосылки – исихастской жизни, и наоборот.

Поэтому, согласно афонскому святому, исцеления души можно достичь посредством таинств и исихазма. Без этого православная жизнь и православное богословие не могут существовать. Однако нам следует более подробно рассмотреть это учение Григория Паламы, потому что в нем мы найдем также способ нашего исцеления.

Григорий Палама рассматривает два великих таинства Церкви – крещение и причастие, их значение для нашей жизни. Через крещение Христос становится Отцом людей, а через святое причастие Он становится Матерью. Так через эти два таинства Христос питает нас, как младенцев, как мать, кормящая своих детей двумя грудями.

Через крещение мы рождаемся в новую жизнь. Это означает, прежде всего, что мы выходим за пределы биологической жизни и входим в Церковь, Тело Христово. Крещение тесно связано с покаянием. Покаяние необходимо до и после крещения. Если после крещения мы не живем по Христовым заповедям, мы уподобляемся ребенку, который при рождении получил возможность стать наследником состояния отца, но который покидает родителей и не наследует его.

Крещение ведет ко причастию. Причастие дает нам жизнь. Через Свое воплощение Христос стал нашим братом: открыв нам таинства, Он стал нашим другом, и через причащение Его тела и крови Он стал нашим женихом. Через святое причастие человек имеет связь со Христом; через причастие мы становимся бессмертными и удостаиваемся усыновления по благодати; отныне в нас течет царская кровь. Чтобы быть достойными причащения, необходима подготовка: покаяние, очищение души и тела, и вера в то, что хлеб на престоле на самом деле является телом Христовым. Но и после причастия необходима аскеза, чтобы сохранить Божественную благодать, воспринятую в приобщении телу и крови.

Святой Григорий не только подчеркивает важность таинств и призывает нас причащаться тела и крови Христа, но и говорит о подвижнической жизни, потому что таинства тесно связаны с подвижничеством.

Говоря об подвижничестве, Григорий Палама рассматривает множество тем, но мы остановимся только на исихазме. Как мы знаем, подвижническая жизнь заключается в очищении сердца от злых помышлений, ибо нельзя изгнать помыслы при помощи рассуждения. Святой Григорий представляет Пресвятую Богородицу как образ (τύπο) безмолвия и исихазма. Пребывая в Святая святых, Она удостоилась причастия Богу и обожения. Человек сочетает в себе ум и чувства. Между ними находятся воображение, суждение и мышление. Последние три очень тесно связаны с чувствами, и, естественно,

никто не может достичь причастия Богу посредством чувств. Путь к боговидению лежит только через ум. Поэтому Божия Матерь, отвергнув чувства, мышление, суждение и воображение, собрала ум к сосредоточенности в самом себе и таким образом обрела желаемое: Она видит (εῖδε) Бога и посвящается в Божественную благодать.

В настоящей книге мы рассматривали и другие формы подвижничества, которые помогают человеку исцелять страстную часть души и соблюдать божественные заповеди, и все они могут применяться христианами, живущими в миру.

Человек исцеляется таинствами и подвижнической жизнью. Творения святого Григория Паламы – богословские труды и проповеди – говорят об исцелении человека. Православное богословие или является плодом исцеления, или ведет к исцелению человека. Православный богослов – это врач, который лечит своих духовных чад, и поэтому богословие тесно связано с духовничеством⁷³³.

Когда святой Григорий обрел опыт богообщения, он стал носителем Предания и поэтому смог постичь учение древних святых. Понять учение святых отцов могут только люди, духовно близкие им. Мудрецы мира сего, не имеющие такого опыта, не могут толковать слова святых.

Слова святых подобны сотам, содержащим сокрытый мед или молоко, в зависимости от духовного возраста тех, кому они предназначены. Мудрецы мира сего воспринимают только внешнюю оболочку этих слов, не понимая их смысл, и, естественно, они не могут духовно питать людей.

Не все люди могут одинаково постичь Священное Писание. Солнце посылает свои лучи всем в равной степени, но видят их только люди с открытыми глазами, и только те, у кого хорошее зрение, видят рассвет. То же происходит и в духовных вопросах. Бог посылает Свою благодать всем людям, но только духовно восприимчивые получают ее. Это святые, очистившие очи своего ума и обретшие дух Христов.

Еретики используют слова Духа, по существу, против Духа, и это губительно для их сторонников. Если пища твердая, мать пережевывает ее, прежде чем дать своим детям. То же самое делают и святые отцы. Уста же еретиков полны яда, а когда яд смешивается со словами жизни, эти слова тоже становятся смертельными для тех, кто неосмотрительно слушает их. Поэтому Григорий Палама советует христианам избегать, как змей, тех, кто является внешним по отношению к святоотеческому учению, ибо змея вызывает преждевременную смерть тела, а слова еретиков приводят к вечной смерти души.

Следовательно, толкование Писания является делом откровения. Как апостолы восприняли истину и записали ее, так и толкователи должны иметь опыт откровения. Толковать Писание вне Церкви невозможно, бессмысленно и вредно.

Изложив эти основные предпосылки для толкования Священного Писания, святой Григорий приводит примеры православного толкования во всех своих трудах. У святителя нет отдельной работы, посвященной этой теме, однако он говорит об этом во всех проповедях, адресованных своей пастве в Фессалониках.

Особенный интерес представляет то, как Григорий Палама толкует различные святоотеческие тексты, притчи, слова Христа и апостолов. Он раскрывает самое глубокое значение Священного Писания и творчески подходит к толкованию многих тем, например, святитель показывает, что Божия Матерь первая увидела воскресшего Христа.

Анализ различных тем, таких как преображение, воскресение и вознесение Господа, тайна Креста, Божественный покой, пища Христа после воскресения, Богородица как образец исихазма, Богородица и воскресший Христос, успение Богородицы, притча о человеке, который был должен десять тысяч талантов, блаженство бедности, мытарь как образец исихазма, блудный ум, – показывает, что святитель толкует Библию как великий отец Церкви⁷³⁴.

Варлаам утверждал, что познание Бога является не плодом боговидения (θέας), которое осуществляется посредством преображения чувств, а результатом деятельности человеческого разума. Следовательно, говорил он, видение (ἡ θεωρία) Бога пророками ниже нашего собственного понимания. Если бы была принята эта точка зрения, учение Церкви о познании Бога было бы искажено.

В различных работах святой Григорий рассматривает православное учение о познании Бога, а также показывает пути богопознания.

В своих трудах святитель неоднократно подчеркивает, что видение Бога происходит не извне, а изнутри и, по существу, тождественно обожению человека. Это означает, что через обожение человек достигает видения Божественного нетварного света.

Григорий Палама называет видение нетварного света обоживающим даром, которым Бог наделяет человека по Своей воле. Это обожение является единением человека с Богом, участием и обоживающим причастием. Таким образом, слово «обожение» взаимозаменяемо со словами «причастие», «участие» и «единение».

Видение, обожение и единение с Богом дают человеку истинное познание Бога. При этом условии человек обретает истинное знание о Боге. Это знание выше, чем знание, получаемое посредством органов чувств, и, выражаясь более точно, оно находится в соответствии с чувствами и выше чувств.

Телесные очи изменяются и видят нетварный свет, т. е. сияние Божественного естества, славу Божества, красоту Царствия Небесного. Этот свет невидим для органов чувств, если они не преображены Святым Духом.

Кроме того, видение нетварного света и связанное с этим знание не только выше естества и человеческого знания, но и выше добродетели. Добродетель и памятование о Боге подготавливают нас к единению с Богом, но совершается это непостижимое единение Божественной благодатью.

Все учение святого Григория свидетельствует о том, что видение Бога, обожение, единение и познание Бога тесно связаны между собой. Человек видит Бога посредством обожения, которое является единением и дает истинное знание о Боге. Эти понятия нельзя рассматривать независимо друг от друга. Раздёлить это целое – значит увести человека от познания Бога. Конечно, знание Бога выше, чем тварное человеческое знание. Таким образом, основой православной гносеологии является божественное просвещение и откровение в очищенном сердце человека⁷³⁵.

В заключение мы можем сказать, что богословие святого Григория Паламы, как и богословие Церкви, которое он выражает, является опытным. Это не результат размышлений, домыслов и ощущений, а откровение Божие в сердце человека. Поэтому оно истинно. Мы ценим Святую Гору, потому что она сохраняет тот путь, с помощью которого мы обретаем знание о Боге и чистое богословие. И мы ценим святого Григория Паламу, который сохранил для нас все эти истинные предпосылки православного богословия.