Краткая характеристика религиозных верований у народов передней Азии¹³⁴¹

Более точек соприкосновения с евреями в истории религии имели народы передней Азии, из которых многие были близки к ним по происхождению и языку. Они одни из не-европейских народов древнего мира и остаются теперь для нашего исследования.

Территория этих народов, лежащая к северо-востоку от Египта, очень обширна. Начинаясь на северо-востоке верховьями Тигра и Евфрата и простираясь, по течению этих рек, на юг до Персидского залива, она обнимала затем Аравийский полуостров, а на западе восточный берег Средиземного моря и оканчивалась на северо-западе землями между Средиземным и Черным морями. Народы, населявшие восточную сторону этой местности, известны под именем сириян и ассириян, халдеев и вавилонян; на юге её жили арабские племена, на западе финикийские, а на северо-западе фригияне, лидийцы, карийцы, киликияне, каппадокияне, пафлагоняне и другие незначительные народы малой Азии. Большая часть этих народов¹³⁴² находилась во взаимном племенном сродстве и говорила сродными наречиями. Это народы одного с евреями семитического племени, или близкие к нему отрасли хамитов, сохранившие с ним сродство в языке¹³⁴³ и известные в науке под именем арамейских племен¹³⁴⁴. Языки Ассирии и Вавилонии, Аравии и Финикии, сродные между собой, сродны и с еврейским. Но народонаселение этих стран, сродных по происхождению или языку, не везде было однородно, а иногда смешано с разными другими племенами. Особенно это нужно сказать о местности между реками Тигром и Евфратом и вообще о территории, какую занимали древние и самые замечательнейшие из народов передней Азии – ассирияне и вавилоняне. Долина Сеннаар, в бассейне Тигра и Евфрата, по сказанию Библии, была колыбелью человеческих обществ и исходным пунктом расселения народов, и, следовательно, началом человеческой истории. Здесь, на этом поле, т. е. плодоноснейшей долине, обитали, по её сказанию, все прародители народов¹³⁴⁵. Сюда же, в этот сад Азии, как называют бассейн этих рек, стремились, по-видимому, и после племена и народы. Ядро народонаселения Ассирии, – масса – была, несомненно, семитического происхождения, но высшие классы, по-видимому, имели иное происхождение и говорили другим языком¹³⁴⁶. Вавилония первоначально так же была населена семитами¹³⁴⁷, смешанными, по-видимому, с кушитами. Речь народная одинаково была понятна и в Вавилоне, и в Ниневии. Но язык высших классов, и здесь, как в Ассирии, отличался от народного. Господствующий класс, собственно «халдеи», были, несомненно, иного происхождения. Предполагают, поэтому, что народонаселение Вавилонии и Ассирии было неоднородное и состояло из смеси семитов (чистых) и кушитов с арийцами, – частнее иранцами, которые в древнейшую эпоху переступили границы своей земли и овладели семитами¹³⁴⁸. Таким образом, загадочные халдеи, занявшие после семитов Вавилонию и давшие ей свое имя, с которым соединялось понятие жреца и астролога, являются, по-видимому, арийцами или иранцами¹³⁴⁹. В новейшее время, впрочем, при дальнейших исследованиях клинических надписей, этот взгляд начал колебаться. Оказалось, что многие собственные имена и слова в ассирийско-вавилонских надписях, необъяснимые с семитического языка, необъяснимы и с арийского или иранского. Это дает основание предполагать, что аристократия и жреческое сословие Ассирии и Вавилонии, по своему происхождению, не были ни семитами, ни арийцами, а принадлежали к какому-то другому племени. В самое последнее время филологи, на основании языка ассирийских надписей, пришли к заключению, по-видимому, вовсе неожиданному, что халдеи – племя урало-финского происхождения, пришедшее с севера, с гор Армении, и что имя их значит: «горный житель или завоеватель». Таким образом, по-видимому, выходит, что, если и была здесь примесь арийского элемента, то очень незначительная, – главный, влиятельный класс Ассирии и Вавилона принадлежал финской расе. Оставляя это мнение на ответственности филологов, не можем, впрочем, не заметить, что это вопрос еще далеко не разрешенный¹³⁵⁰. Несмотря, впрочем, на это смещение элементов в народонаселении главнейших из семитических народов передней Азии – ассириян и вавилонян, все указанные народы имели много сходного, – не только в нравах и внешнем быте, но и в искусстве и религии. Последняя у всех их имеет сходный тип.

К сожалению, религия, как и внутренний быт и культура этих народов, нам мало известна и мало сохранилась для истории. От них не осталось нам никаких, более или менее цельных литературных памятников, вроде индийских Вед или иранской Авесты, даже вроде египетской «книги мертвых». Самые замечательные из этих народов, – каковы вавилоняне, известны были доныне в истории более всего с внешней стороны, – только своими войнами и роскошью в жизни. У них предполагалась, правда, значительно развитая образованность, доступная древнему миру. У пророка Даниила говорится о халдейских книгах; но о литературе этих народов, о самом существовании у них науки, мы ничего почти не знали¹³⁵¹.

Источниками, из которых черпались сведения о религии и культуре семитических народов, служили указания Библии; но библейские писатели говорят о быте и культе этих народов лишь настолько, насколько он соприкасался с историей евреев. Сохранились и известия классических писателей о Вавилоне и Ассирии, но они не так обильны, как сведения, сообщаемые ими, о персах, египтянах и других народах востока. Известнейшие из этих народов имели, правда, и своих историков. Таковы – халдейский историк Бероз и финикийский Санхониатон. Но их труды сохранились для нас лишь в самых незначительных отрывках. Бероз¹³⁵², халдейский жрец эпохи Селевкидов, подобно египетскому Мането, написал на греческом языке несколько книг вавилонских древностей, – на основании сведений, почерпнутых им из хранившихся в Вавилоне, от времен глубочайшей древности, св. сказаний «o небе и земле, о первоначальном происхождении вселенной и о царях древних и их деяниях»¹³⁵³. Но книги его до нас не дошли и сохранились в отрывках у Иосифа Флавия, Евсевия в его хронике ( χρονικά συγγράμματα)¹³⁵⁴ и более всего у Гр. Синкелла, принадлежащего уже 8 и 9 в. нашей эры¹³⁵⁵. Евсевий и Синкелл, к тому же, не имели под руками истории самого Бероза, а брали свои отрывки из Александра Полигистора и Аполлодора. Трудно судить, поэтому, насколько точно и верно передан здесь сам Бероз. Другой историк Санхониатон, родившийся, как говорят, в Берите (Бейруте) и живший около эпохи Троянской войны¹³⁵⁶, оставил историю Финикии, вместе с историей религии этой страны, на финикийском языке¹³⁵⁷. По-видимому, он был так же, как и Бероз, жрец¹³⁵⁸, и пользовался священными сказаниями своей страны и писаниями, хранившимися при храмах¹³⁵⁹. К этому прибавляют еще важное свидетельство о том, будто Санхониатон, при изложении своей истории, руководился толкованиями одного из священников Бога Иеговы, т. е. иудейского священника, и что его история Финикии касалась и истории, и религии иудеев¹³⁶⁰. Но и книга финикийского историка навсегда потеряна. В первые века христианства, она известна была по переводу её, сделанному Филоном (не иудеем, а другим – из Библоса), жившим во времена Адриана или Нерона (Orellius). Но и этот перевод не уцелел до нас. Все, что мы знаем из Санхониатона, известно по тем отрывкам, какие приводит из него тот же Евсевий, который сохранил и часть известий из Бероза, пользуясь этим переводом Филона. У него же приведен отрывок и из неоплатоника Порфирия, который, по его словам, в своих возражениях на христианство, ссылался на книгу Санхониатона, находя в ней самую достоверную историю иудеев¹³⁶¹, подрывающую авторитет их национальных сказаний о их судьбе и положении среди других народов. Порфирий, как видно, пользовался тем же Филоном, и, по свидетельству Феодорита¹³⁶², с любовью изучал эту финикийскую историю, в видах противоборства христианству. Но и перевод Филона также исчез¹³⁶³. Остались только небольшие отрывки из этой неподлинной Санхониатоновой истории. К тому же, как видно из этих отрывков, Филон не был переводчиком только Санхониатона или его парафрастом, – он делал свои собственные прибавления и входил в суждения по поводу заимствованных из Санхониатона известий. Финикийские божества у него постоянно сравниваются с греческими и называются греческими именами; они сопоставляются также с богами Египта и Персии. В самой истории Финикии говорится и об истории Египта и других стран. Видно также, что он, кроме Санхониатона, пользовался и другими источниками¹³⁶⁴. Словом, и здесь невозможна уверенность в том, что в отрывках из Филона передан точно и определенно смысл Санхониатоновых известий. Глубокая древность, приписываемая этому финикийскому историку, неопределенность сказаний о нем издавна были причиной того, что самое существование его подвергали сомнению, обращая его в миф, хотя и без достаточных оснований¹³⁶⁵. При таком отсутствии более или менее полных и определенных известий о религии семитических народов, трудно было и почти невозможно представить в системе их верования и изложить их с большей или меньшей цельностью и последовательностью.

Только в самое последнее время начал открываться перед нами этот, по-видимому, потерянный для истории, быт арамейских племен, с их своеобразной культурой. Наука пришла к убеждению, что здесь была в высшей степени сложная и развитая литература. Найдены указания на то, что халдейские книги содержали в себе не только религиозное учение, – гимны, молитвы и св. предания древности, – но и астрономию, медицину, философию, поэзию и политическую историю, что в Вавилоне была даже особая антирелигиозная литература¹³⁶⁶. Историческая наука нашего времени не остается уже и с одними только указаниями на эту древневавилонскую письменность. Недавно сделаны очень важные открытия в Вавилоне и Ниневии; – особенно это нужно сказать о найденных Лэйярдом остатках библиотеки во дворце Ассурбанипала (Сарданапал Бероза) – в Ниневии. В британский музей перевезено до 10 тысяч пронумерованных глиняных цилиндров и алебастровых плиток¹³⁶⁷, из которых составлялись книги этой оригинальной библиотеки, помещавшейся во дворце. Содержание их касается главным образом истории и астрономии, общественных законов, естествознания и магии; но в них встречаются и мифологические отрывки, генеалогия богов, их различные имена, с объяснением их значения и вместе с описанием свойств богов. Другие из отрывков перечисляют кратко ассиро-вавилонский пантеон и указывают местные культы богам. Некоторые, наконец, представляют собой собрание свящ. гимнов. Но большая часть этих, вновь открытых, памятников вавилонской письменности еще не издана и не истолкована¹³⁶⁸. Работы филологов над этими ассиро-вавилонскими книгами и другими, вновь открытыми надписями на остающихся памятниках Ассирии и Финикии¹³⁶⁹, с каждым годом подвигаются вперед и делают новые успехи; но они далеко не уяснили еще многого и не пришли к прочным результатам. Во всяком случае, отрывочное знакомство по надписям и случайно найденным остаткам письменности едва ли когда либо может заменить для нас относительно вавилонян и ассириян то, что осталось нам, – не говорим от Греции и Рима, но и от Ирана, Индии, даже Египта.

На сколько известно нам из более или менее отрывочных сведений о религии этих семитических народов, она представляет собой в общем, как и другие древние религии, натуралистический пантеизм, и напоминает отчасти арийские религии, а всего более египетскую. Также, как и большая часть рассмотренных нами религий, при политеизме она допускает своеобразный монотеизм, т. е. признает, при множестве богов, бытие единого, верховного божества, из которого рождаются другие боги и которое есть душа мира. В натурализме семитических религий особенно выдвигается астрономический или сидерический элемент. Звездный мир здесь, по преимуществу, служил воплощением божественных сил и божественного могущества. Правда, то же было и в Иране, и особенно в Египте, где понятия о богах и их свойствах были привязаны к представлениям о солнце и планетах; но есть черты, которыми халдейский звездный культ видимо отличается от египетского. В египетской религии выступает не столько движение и жизнь планетного мира в его собственной сфере, сколько связь с этими движениями небесных светил видоизменений в жизни земли, – по крайней мере эта сторона более заметна и, по-видимому, стоит на первом плане. В верованиях Вавилона, наоборот, гораздо более и очевиднее, по крайней мере, сравнительно с Египтом, выдвигалась жизнь самого планетного мира, хотя так же вместе с влиянием его на землю. Вообще же астрономический культ и связанная с ним астрология здесь были по преимуществу развиты. Все религиозные верования Вавилона стояли в самой тесной и неразрывной связи с астрономией. Халдей и астролог уже для древних были синонимами. Поэтому и в науке, до последнего времени, принято было, хотя и не совсем справедливо, характеризовать семитическую религию исключительно сидерическим культом. Термин «сабеизм или сабизм», взятый с названия Сабеев или Савеев, – имя, которым назывались жители Сирии, в первое время по явлении христианства, – доныне значит «звездный культ или поклонение звездам»; поэтому же доныне и религии народов передней Азии обозначаются общим именем сабизма иди сабеизма¹³⁷⁰. Во внешней форме религиозных представлений у семитов, как и у египтян, преобладает символика, хотя и не так сложно развитая, как у этих последних. Самые символы большей частью странны и чудовищны и своим видом напоминают египетские.

Натуралистический культ семитической религии проникнут материализмом, грубой чувственностью и жестокостью. Это культ, по преимуществу, страстный и кровавый, и в этом отношении он едва ли не превосходит все другие известные религии древности. По-видимому, семиты тем же материализмом и чувственностью отличались и в своей жизни. Особенно нужно сказать это о жителях роскошных долин Тигра и Евфрата. Нет сомнения, что роскошная, изнеживающая местность Сеннаарских полей не осталась без влияния на этот чувственный, страстный характер семитических народов. Все они, особенно же ассирияне, отличались, вместе с тем, и угрюмостью и жесткостью в отношении к другим народам. Чувственность и жесткость, с психологической точки зрения – явления, очень совместимые и взаимно связанные.

В числе отличительных, выдающихся сторон в религии семитов должно быть поставлено и отсутствие или слабое, сравнительно, развитие учения о бессмертии. Вследствие этого, в связи с грубыми, чувственными формами культа, религии семитов дают обыкновенно, – в ряду других религий, – одно из самых невысоких мест.

С точки зрения натурализма и развития религиозных верований в формах свойственного древним религиям обожания природы, религия семитов, действительно, не представляет собой ничего особенного и не может иметь значения, как отдельный момент в истории развития религиозного сознания древнего человека. Но она имеет для нас значение в другом отношении, – по связи своей с историей религии у евреев и по уцелевшим в ней, более чем в других религиях, следам некогда общих у них с евреями первобытных преданий.

Мы заметили, что религия семитов, также как и другие, признает, при политеизме, своеобразный монотеизм. В общем, здесь, по-видимому, то же, что и в Египте, или в Индии. Но ближайший анализ понятия о верховном божестве семитов приводит к заключению, что семитский монотеизм, не смотря на присущую ему натуралистическую стихию, носит иной характер. Можно, по крайней мере, уловить в нем особые черты, очень замечательные в богословском отношении. Семитические воззрения на божество проникнуты мыслью о безмерном расстоянии между Богом и миром. Мысль эта выступает в них с такою ясностью и рельефностью; какой не находим у других народов. Пантеистическое начало развито здесь гораздо менее и менее осознано. Верховное божество возвышается над всем миром. Солнце, луна и планеты – боги, но второстепенные, только посредствующие между миром и богом. Сами они только проявления, манифестации божественных свойств. В звездном мире божество не воплощено, не обитает в нем, – звезды и планеты служат только выражением божественной силы, которая выше их. Они порождены верховным богом, но в них открыта, так сказать, только внешняя, видимая, доступная человеку сторона божественной жизни. В самом культе верховный бог у семитов часто выделяется, как увидим, из среды других божеств и стоит выше всякого культа, как существо, с которым для человека невозможно более или менее близкое, непосредственное общение. С другой стороны, космогонические мифы здесь вовсе не проникнуты тем пантеистическим началом, какое с очевидностью проходит через все мифические рассказы о происхождении вселенной у арийцев и даже у египтян. Все это сближает идею верховного божества у семитов с понятием о Боге, как существе премирном и личном. Имя этого верховного бога у всех семитов есть видоизмененное El-Eliun, которое, во времена Авраама, по свидетельству Библии, было именем Вышнего Бога у семитов в Палестине и в прилежащих в ней странах¹³⁷¹ и одного корня с другим библейским именем Бога: Eloah и Elohim. Космогонические мифы их, непохожие в основных своих чертах на сказания о происхождении вселенной у других народов, во многом близки к библейскому сказанию, по крайней мере напоминают его. По всему видно, что у всех семитов были некогда общие предания, одинаковые с библейскими, и что их религия в той форме, как она стала известна исторически, есть не что иное, как осложнение и искажение иных, древних и более высоких воззрений на божество и человека, ясные следы которых в ней до конца сохранились с очевидностью. Из Библии мы знаем также, что еще во времена Авраама между ханаанитами и жителями Палестины оставались поклонники Вышнего Бога, каким является царь салимский Мелхиседек, и что самое призвание праотца евреев и выселение его из дома отца его и от рода его имело целью сохранить в его потомстве это служение Вышнему Богу, начавшее упадать и заменяться другим, конечно, натуралистическим культом¹³⁷².

Нет сомнения, что это уклонение от первоначальных древнейших преданий, сохранявшихся у семитов гораздо цельнее и чище, чем у других народов, произошло вследствие напора на них иных племен и влияния других религий. С востока и севера к ним проникали верования арийских и туранских племен; с юга они были открыты для влияний со стороны Египта. Эти иноземные влияния со всей очевидностью отразились и на их нравах и обычаях, как и на их гражданском быте. Особенно же это нужно сказать о долинах Тигра и Евфрата, которые до последних времен были местом скопища для разных племен и народов¹³⁷³. То же было, конечно, и в их позднейшей религии, которая постепенно слагалась под этим иноземным влиянием. Фактически известно, что и сидерический культ, выдающийся в их религии и признаваемый обыкновенно древнейшим и самым «чистым культом семитических племен»¹³⁷⁴, не был первоначальной религией семитов. В Халдее и Месопотамии был первичный, древнейший культ, предшествовавший планетному. Этот последний явился и распространен не прежде того, как в этих странах установилась гражданская жизнь, с царем во главе¹³⁷⁵. Этим и объясняется ближе всего то, что астральный культ у семитов носил свой особый характер, и планетный мир представлялся только откровением божества, которое было выше его и не вмещалось в нем. Все это доказывает, что религия семитов была амальгамой, составленной из разных, иноземных верований, которые налагались на первоначальные семитические предания и впоследствии закрыли их собой. Многие имена семитических богов – не семитского корня. Множество разнородных культов взаимно переплетались между собой в их религиозных понятиях. От самого главнейшего планетного культа, – в позднейшее время, в Вавилоне, – отделились еще иные, частнейшие культы, как например: культ солнца, культ Юпитера, Сатурна. Религия этого последнего, судя по оставшимся памятникам вавилонской письменности, отличалась от других не только обрядностью, но и нравственным учением, – начала её были противоположны, даже враждебны началам других культов¹³⁷⁶. И все это стояло рядом и взаимно смешивалось. Вавилонские надписи и книги, найденные в библиотеке Ассур-Банипала, заключают в себе целые каталоги богов национальных и чужеземных¹³⁷⁷. Зато там, где было меньше этого влияния инородных религий на семитов, меньше и сложности в их религиозных верованиях. Религия арабов, более отдаленных в их пустынях от других народов и гораздо менее, чем другие семиты, входивших в политическое соприкосновение с иноплеменными народами, более проста, – она чище и ближе к первоначальным семитическим верованиям: – факт, редко выдающийся и необъяснимый иначе, как из отсутствия этого влияния на них не-семитических религий. Само собой разумеется, впрочем, что иноземное влияние отразилось на семитических культах не везде одинаково, а более или менее различно, сообразно с местностью, занимаемой семитами, характером их гражданского быта и их частными, племенными особенностями. При общих сходных чертах в их воззрении, есть некоторые, хотя и незначительные частности, которыми отличались в религии не только довольно отдаленные один от другого семитические народы, – каковы ассирияне и финикияне, – но и ассирияне и вавилоняне, соединявшиеся, в известные периоды, под одним государственным строем.

Но, повторяем, интерес вашего исследования не в этих сравнительно позднейших формах семитической религии, выработанных не самостоятельно, а под влиянием иноземных, нам уже известных культов, а в том, что сохранено в ней от времени первоначальных верований семитических племен.

Представляем краткий очерк религий более известных из народов семитических и вообще стран передней Азии.