18. Учение церкви о вечности мучений

Примеч. Критический разбор и опровержение возражений против вечности мучений. Нет ни одной откровенной истины, против которой с таким упорством вооружился бы слепотствующий разум, с какою восстает он против вечности мучений. Различными вопросами и недоумениями он старается подорвать, или, по крайней мере, оподозрить сие учение. 1. Неужели, говорят противники сего учения, для Всемогущего возможны цели недостижимые? Бог воззвал к бытию тварь ради славы Своей, и назначил человеку высочайшую цель – богоподобие и вечное блаженное общение с Собою. И однако, несмотря на все средства и меры, и естественные и сверхъестественные, Бог не достигает Своей цели или достигает не вполне. Вопреки Своей цели Творец вынужден устроить темницу, в которую на всю вечность будут заключены существа, сотворенные и назначенные для блаженства. Ограниченной человеческой мудрости очень возможно предположить себе какую-нибудь цель, не соразмерив ее со средствами, доступными человеку, и потому или вовсе не достигать своей цели, или достигать ее не вполне. Но можно ли думать, что бесконечная Творческая премудрость определила цель творений и не предуготовила и не могла измыслить средств, достаточных для достижения цели? 2. Правда, говорят противники учения церкви о вечности мучения, человек самовольно уклонился от Своей цели, указанной ему Самим Богом, и пал. Но Бог не отказался от Своей цели и не восхотел оставить падшего человека на безвозвратную погибель. Человек восстановлен и спасен. Крестная жертва Христова не только равноценна ценности всех человеческих душ, но имеет бесконечно высшую цену. В искупление людей излиянная кровь Христова бесконечно превышает и ценность искупленных душ, и с бесконечным преизбытком вознаграждает количество долга, уплаты которого требовало за людей Божеской правосудие. Неужели же и сей бесценный выкуп еще недостаточен для покрытия всех человеческих долгов пред Богом? Неужели и после жертвы, принесенной Искупителем за людей, еще найдутся между ними существа, столь виновные пред Богом, что будут подвергнуты мучениям, и притом вечным? Неужели тяжесть человеческих грехов может перевесить бесконечные заслуги Христовы? 3. Вечные мучения, говорят, противоречат свойствам Божиим. Согласно ли с бесконечною Божиею благостию и милосердием – обрекать тварь на вечные страдания? Правосудно ли за грехи временной и краткой жизни подвергать наказанию вечному? 4. При том же, говорят, вечное наказание есть наказание бесцельное. Всякое наказание имеет целью исправление наказуемого. Наказание, не имеющее этой цели, есть просто мщение. Неужели же Бог вечным мучением будет мстить твари? Бог от вечности провидел судьбы всех созданных Им тварей. Зачем же Он создал существа, которых Он видел последнюю страшную судьбу? Неужели для страданий, для геенны? 5. Апостол говорит, что с откровением царства славы, Бог будет всяческая во всех (1 Коринф. XV, 28); а где Бог, там свет, жизнь и блаженство: где же будет, возражают, геенна, если Бог будет всяческая во всех? Таковы возражения неверующих в вечность мучения для грешников. Рассмотрим их. 1. Если будут вечные мучения, то Бог, говорят, не достигает цели творения, или достигает ее не вполне. Но такая недостижимость цели возможна ли для премудрости Всемогущего? – Правда, Бог воззвал к бытию разумные и свободные существа для вечного и блаженного единения с Собою; но если Бог творит существа свободные, то тем самым условливает Свою цель, или поставляет ее в зависимость от свободы тварей. Свобода есть высокий дар Творца и высокое преимущество твари. Без свободы не возможно и нравственное блаженное единение тварей с Богом и их любовь к Нему, как стремление сердечное и непринужденное. Свободное существо свободно должно идти к указанной ему цели, не влекомое какою-либо постороннею непреодолимою силою. И Бог, непреложный в Своих дарованиях, никогда не действует на свободу тварей силою одного только Своего всемогущества. Не насильно влечет он и человека ко спасению. Следовательно, не падает вины на Божие всемогущество, если свободная тварь не хочет идти к предназначенной цели. Всемогущество все может, – но не разрушает нравственного царства, не превращает всего мира в машину, движимую силою необходимости, не отнимает у существ того преимущества, посредством которого они, как говорит св. Марк Ефесский, могут не только располагать и управлять сами собою, но и уподобляться Всемогущему и которое также необходимо для существ одаренных умом и словом, как дыхание для животных. „Неужели же мы одни только из всех существ, рассуждает св. Марк, будем неблагодарны пред Богом, и станем порицать свою природу, потому что знаем и некоторым образом сами определяем свои обязанности? Это было бы похоже на то, как если бы кто-нибудь, быв поставлен царем над всем миром, снял с себя порфиру и диадему и вздумал вести жизнь низкую и развратную, а потом, когда бы его свергнули за то, стал бы жаловаться не на себя, а на того, кто дал ему власть. Премудрость Божия требует, чтобы свободная тварь имела достаточные средства для достижения предназначенной ей цели. Совершенно достаточные средства даны были и человеку невинному, и с преизбытком достаточные дарованы человеку, по падении, восстановляемому. Божественною силою Христа Иисуса, Господа нашего, говорит апостол, даровано нам все потребное к жизни и благочестию (2Петр. VIII, 2, 3). Следовательно, не премудрость виновна, если свободное существо, имея все средства к спасению и блаженству, не принимает этих средств, а отвергает их (Евр. X, 29), и тем лишает себя блаженства. Виноват ли отец, который дал сыну все средства для благоустроенной жизни, а тот прожил свое состояние блудно и впал в нищету! Таким образом, вечные мучения ожесточенных тварей нисколько не противоречат ни Божию всемогуществу, ни Божией премудрости. Бог достигает Своей цели творения в такой мере, в какой достижение ее делает возможным свобода тварей, следовательно, достигает ее вполне, потому что и первоначально в уме Божием цель эта была не безусловная, но условливалось свободой тварей. 2. Находят вечные мучения невозможными после искупления человека. Неужели, говорит, заслуги Искупителя не сильны еще покрыть пред Божеским правосудием все согрешения человеческия? Неужели и после искупительной жертвы, принесенной за людей Сыном Божиим, некоторые из них еще будут осуждены на вечные мучения? Отвечать на этот вопрос не трудно. Искупительная жертва, принесенная за людей Спасителем, действительно превышает все человеческие долги пред Божеским правосудием. Как бы не были тяжки и бесчисленны грехи человеческие, все же они в сравнении с бесконечною полнотою искупительных жертв Христовых, – то же, что капля в сравнении с морем. Идеже умножися грех, преизбыточествова благодать (Рим. V, 20). Но благодать, приобретенная нам Искупителем, не есть сила, необходимо и насильно влекущая человека ко спасению. Благодать не действует насильственно, с непреоборимою силою. „Бог, говорит Дамаскин, не вынуждает добродетели, и не силою похищают человека у смерти.» Благодать требует со стороны человека свободного согласия, сочувствия и содействия. Путь ей в свою душу человек должен приуготовить желанием спасения и покаянием во грехах, принять ее с верою, по крайней мере, – не затворять дверей сердца (Откр. III, 20), когда она приходит, не противиться ей: не угашать и не оскорблять ее, когда она пришла (Деян. VII, 51; 1Сол. V, 29; Ефес. IV, 10). Что же делать благодати с ожесточенными грешниками, которые не имеют ни веры, ни покаяния, но с гордостию отвергают Сына Божия, поносят и попирают Его, не почитают за святыню Кровь Завета, Которою освящены, и ругаются над Духом благодати? (Евр. VI, 6, 10. 29). Кровь Искупителя, ими попранная, благодать Его, ими отвергнутая и поруганная, будут вопият на них пред Богом, и только усугубят вину их. Таким образом и безценные заслуги Искупителя не принесут спасения ожесточенным грешникам не потому, что искупительныя заслуги Христовы не сильны спасти их, но потому, что сами они своим произвольным упорством делают себя неспособными к участию в дарах, приобретенных заслугами Спасителя. 3. Неверие в вечность мучений думают основывать на понятиях о Божием правосудии, благости и всеведении. Правосудно ли, говорят, за кратковременные грехи земной жизни осуждать на вечные мучения? Но, скажем словами св. Златоуста, – „не по времени согрещения судимы бывают, но по естеству прегрешений». При том, в вечных мучениях будут казнимы не только временные грехи земной жизни, глубоко повредившие и ожесточившие душу, но гораздо более – не раскаянная злоба и непримиримая ненависть к добру, так что вечное мучение будет сопутствовать вечному ожесточению твари и ее нескончаемому пребыванию в греховности. Бог есть благость и любовь. Как же согласить с благостию Божиею вечные мучения тварей, по благости вызванных к бытию? Действительно, Сам Господь свидетельствует, что любовь Его к человеку сильнее, чем любовь отца к своему сыну (Ис. ХLIV, 15), или любовь отца к своему сыну (Матф. VII, 9, 10). Все что только может сделать земной отец для воспитания в образования своего сына, все это совершенно ничтожно в сравнении с теми средствами, которые употребил Бог для умудрения и спасения человека. При всем тои найдутся существа, которая отвергнуть все сии спасительные и благодатные средства, подавят в себе все семена добра, и на целую вечность останутся в ожесточенной злобе, во вражде против Бога. Ужели же и на такие существа благость Божия должна изливать Свои дары в щедроты? Не значило ли бы это (что запрещает Господь апостолам), – бросать святыню псам и метать бисер перед свиньями (Матф. VII, 6). Еще могла бы низойти благость Божия, как и нисходит к грешникам, которые каются в своих вольных и невольных согрешениях и просят прощения и помилования: но на вечные мучения будут осуждены нераскаянные грешники, враги Божии, презирающие дары и щедроты Божией благости. Конечно, не от Бога зависит их погибель: благость Божия спасла бы их, если бы они хотели только принять спасение. Если гибнут, значит отвергают спасение. Благость Божия есть такое свойство Божественной воли, по которому Бог сообщает столько благ каждой твари, сколько она только может вместить по своей природе. Что же благость Божия может сделать с такими существами, которые сами сделали себя неспособными к духовным благам и к благодатным дарам, и еще с гордостью отвергает их? Благость Божия может только оставить им бытие, которое сами они наполнили муками бессильной злобы и страданиями (Существо ожесточенное против Бога, презирает Его дары и обетования, издевается над верою и молитвою, почитая их постыдною слабостию. Возможно ли, чтобы такое существо горделиво презирающее самые дары Божии, премирялось с Богом на те мучения, которым оно будет подвергнуто по праведному суду Божию? Конечно, наказание или страдание имеет смягчающую в вразумляющую силу, но только над душами не загрубелыми во зле, которые, поражаемые в своих земных привязанностях, обращаются к Богу и в Нем ищут себе утешения и успокоения. Но так ли действует наказание или страдание на человека глубоко-порочного и нечестивого? Оно не смягчает его, а только ожесточает. Под гнетом страдания, его прежняя холодность к Богу обыкновенно переходит в чувство враждебное, в ненависть богохульство. Такое же влияние будут иметь и адские мучения на ожесточенных грешников. И на земле видим примеры, что человек, объятый гордостию, не только отрекается от благ, но и обрекает себя на тяжкие лишения и нищету, из-за того только, чтобы не унизит своей гордости, или чтобы не стать в зависимость, в подчинение другому, которого он считает если не хуже, то и нисколько не лучше себя. В лишениях и бедствиях, претерпеваемых из-за гордости, есть для гордого своего рода удовлетворение, какое находит человек в дорогих и тяжких жертвах, приносимых своему самосознанию и убеждению. Если так упорна гордость на земле, уступчивее ли она будет в аде, в существах, ожесточенных против Бога? Мысль о Божием всемогуществе не может также ослабить враждебного чувства к Богу в ожесточенных врагах Божиих. Эта мысль будет только усиливать их ожесточение. Они будут находить для себя пищу в сознании своего неподчинения и открытой вражды с тем, могуществу Которого нет пределов. Таким образом, если разумное существо на всю вечность может оставаться в состоянии нераскаянной злобы и непримиримой вражды с Богом: то, как существо не способное к блаженному единению с Богом, оно должно быть удалено от него, а как существо злобное – должно быть ограничено в своей злой деятельности, заключено в темницу, и притом – на всю вечность, потому что и злоба такого существа есть злоба нераскаянная и непримиримая, которая никогда не прекратится, но будет продолжаться и усиливаться целую вечность. В царствах земных временных – преступник, не оказывающий надежды исправления, изгоняется из общества или заключается в темницу на всю жизнь, и обрекается на так называемую политическую смерть. Человеческое правосудие находит это совершенно законным и справедливым. Что же несправедливого, если в вечном царстве Божием преступник нераскаянный и неисправимый изгоняется из сего царства и обрекается на заключение в адскую темницу на целую вечность. Но, говорят, Бог знал несчастную судьбу таких существ: зачем же Он создал их? Не лучше ли бы им вовсе не существовать, чем существовать в вечных мучениях? – Представьте, что какой-либо отец имеет десять сыновей. Девять из них умны, благочестивы, совершенно счастливы, служат честию своего отца и украшением своего общества; но один из десяти – человек потерянный, неисправимый, впал в пороки и преступления и навсегда изгнан из общества. Не смотря на гибель этого несчастного, можно ли не назвать отца девяти умных благочестивых сынов счастливым отцом? Конечно, горько отцу потерять и одного сына, но и неестественно думать, чтобы отец, радуясь счастию и совершенствам девяти сынов и скорбя об одном, стал жалеть, что он родил их на свет, и если бы звал заранее судьбу сынов своих, из-за одного отказался бы и от рождения девяти. Пример этот представляет некоторое подобие отношения Творца к твари. Бог, конечно, еще до творения мира знал число людей, которые вместе с диаволом и аггелами его подвергнутся вечным мукам; но Бог также от вечности провидел, что бесчисленное множество людей будут наслаждаться вечною блаженною жизнию. Если бы провиденная Богом погибель ожесточенных грешников могла остановить творческую благость, восхотевшую создать разумных и свободных тварей, то почему же и блаженство праведных и спасаемых, также провиденное Богом, не могло подвигнуть Его к творению? Неужели хотят, чтобы из-за злых Бог отказал в бытии и во всех его радостях и добрым? „В таком случае, замечает св. Иоанн Дамаскин, зло победило бы благость Божию». – „Бог знал, говорить св. Златоуст, что Адам падет; но видел, что от него произойдут Авель, Енос, Енох, Елия, Ной, Авраам, Илия, произойдут пророки, дивные апостолы – украшение естества, и богоносные облака мучеников, источающие благочестие. “ Что касается до того – будто вечные мучения ожесточенных тварей кладут пятно на творение Божие, то всякий благомыслящий без труда согласится, что вечные мучения нисколько не противоречат ни Божьему всемогуществу, ни Божией премудрости. Премудрость дала все средства человеку ко спасению; всемогущество не разрушает свободы тварей, без которой невозможно было бы и нравственное царство и блаженство тварей в союзе любви с Богом. И кто же из них имеющих ум и свободу, захочет, чтобы Бог превратил его в бессознательную автоматическую машину? 4. Говорят, что вечные мучения, как наказание, неимеющее целию исправление наказуемых, есть бесцельная жестокость и мщение, недостойное Бога. Но чтобы сказало человеческое правосудие, если бы ему представили следующее соображение: в обществе есть преступники ожесточенные и закоренелые, никакое наказание не исправит их: следовательно, всякое наказание, на них налагаемое, ест безцельная и бесполезная жестокость; следовательно, такие злодеи должны быть освобождены от всякого наказания и им должна быть предоставлена полная свобода действия. И человеческое правосудие, опираясь на непреложный и всеми сознаваемый закон правды, не только обрекает преступника на пожизненное изгнание или заключение, но за великие преступления осуждает злодея на смертную казнь. При чем, конечно, уже не имеются в виду исправления казнимого. Закон правды требует, чтобы нарушение этого закона было наказано, независимо от других целей, каковы напр. исправление наказуемого, устрашение других и проч. Цели эти могут быть и не быть, но прямая цель наказания есть воздаяние за преступление, требуемое законом правосудия. И сам, преступник, основываясь на собственном сознании, принимает назначенное ему наказание не в виде исправительной меры, хотя оно и может быть такою мерою, но принимает его, как возмездие за нарушение закона. 5. Наконец, в словах апостола, как мы видим, думают находит проповедь о всеобщем восстановлении всех тварей в состояние славы блаженства. По откровении царства славы, Бог, говорит апостол, будет всяческая во всех (1Кор. XV, 28). А где Бог, там свет, жизнь и блаженство. Где же, говорят, будет геенна, если Бог будет всяческая во всех? – Но что апостол – не проповедник всеобщего восстановления, – об этом он сам свидетельствует, когда говорит, что на последнем суде незнающие Бога и непокоряющиеся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа в наказание подвергнутся вечной погибели от лица Господня и от славы могущества Его (2Фес. I, 7–9): не противоречит же сам себе апостол. Правда, где Бог, там свет, жизнь и блаженство; но только для тех, которые имеют очи видети (Рим. XI, 8 – 9), имеют чистое сердце, способное жить в Боге и наслаждаться блаженством лицезрения Божия (Матф. V, 6, 8). И естественный свет для больных глазами бывает тяжел и невыносим: тем паче нестерпимо сияние Божественного света для душ, омраченных грехом. Для чистых сердцем Бог действительно есть свет и жизнь; для омраченных грехом Бог есть огнь поядаяй (Евр. XII, 29). И тогда как первые будут вкушать неизреченное блаженство в лицезрений Божием (Матф. V, 8), последних же одна мысль о Боге будет приводить в ужас и трепет (Иак. II, 19). Бог будет всяческая во всех, но от этого не будут блаженны неспособные к блаженству и недостойные блаженства. И естественный свет освещает все вещи видимого мира; но от этого не делаются прозрачными и светящимися тела темные и непроницаемые светом. Итак, слово Божие и здравый смысл утверждают нас, что мучения грешников будут вечны. (Сост. по кн. «Премудрость и благость Божия в судьбах мира человека»).