СЛОВО о хранении непорочной совести В день двенадцати апостолов

Ныне Церковь воспоминает молитвенной памятью великих двенадцать подвижников-христиан. Они в своей жизни много потрудились за веру и Имя Христово; потрудились и словом, и делом, и жизнью, и учением. Их память неумолчно живет и будет жить в христианстве; день их памяти светло и торжественно празднуется по всей земле. Жизнь и деяния св. апостолов составляют бесценный вклад в сокровищницу христианского общества. Трудно было бы вполне обозреть их в кратком слове. Нам было бы достаточно, если бы мы могли уловить хотя бы одну общую черту в характере св. апостолов и эту черту внести в свой собственный характер; посильным подражанием их жизни и их деятельности исправить свою больную волю, сделать свой характер чистым, деятельным, свободным и способным к усвоению начал и правил христианской жизни.

Отличительную сторону своих нравственных стремлений и желаний один из апостолов, а именно св. ап. Павел, выразил такими словами: «Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми» (Деян. 24:16). Другими словами, ни о чем так ревностно не заботились св. избранные посланники Господа Иисуса Христа, как иметь и сберечь непорочную совесть.

Непорочная совесть – вот неоцененное сокровище у человека! В основании совести лежит чувство страха Божия и исповедание всего Христова учения. Намереваясь что-либо сделать, человек советуется прежде всего со своей совестью. Для доброго человека она есть лучший руководитель на пути жизни. При свете совести человеку ясно, что жизненный путь тернист, что испытания, встречающиеся на нем, тяжки, но кто справедлив, тот вступает на этот путь смелым шагом. Страх гнева Божия сдерживает дерзость его желаний, сдерживает в нем чувственные порывы, сдерживает чувственные хотения, стремление плоти к отравляющему сладострастию. Стоять перед страшной стремниной греха – и удержаться, не увлечься волной общего течения в поисках наслаждений – великий подвиг. Так и называли св. апостолы эту сдержанность воли, и им помогал совершать эти подвиги, т.е. держать в узде непокорную плоть, только страх Божий, выражающийся в неопороченной совести.

Совсем иначе рассуждает о совести большая часть людей. Правда, грешник боится совести. Суд ее всегда страшен, потому что за этим судом следует непременно приговор осуждения. От совести нельзя скрыть, что справедливо и что несправедливо. Совесть не смолчит. Она несговорчива и непреклонна: она вечно борется с порочностью нашего существа. Кому не случалось в уединении выслушивать внутренние обличения совести за те ложные добродетели, которыми иной хвалится? Ее голос слышит и гордец, привыкший ни от кого не принимать советы и ограничения. Ее голос слышит сластолюбец, когда она ему показывает во всей наготе и во всем безобразии чувственные наслаждения. Даже тем, кого награждает целый свет, совесть не дает похвальных листов. Вот свет, люди, общественное мнение выхваляют человека, называют действия его великодушными, а его совесть нередко видит в этих же делах одно самолюбие. Люди превозносят совершенные человеком подвиги любви, а совесть тому же человеку говорит прямо: «Это не дело любви, а только суетность». Испорченное сердце хочет прикрыть себя благочестием, но совесть прямо говорит ложному богомольцу: «Это не благочестие, а лицемерие, коварное искусство вводить и себя и других в заблуждение». Перед лицом непорочной совести является часто уголовным преступником тот, кого мир представляет добрым. Совесть не щадит никакого греха и, что всего ужаснее, при всяком случае напоминает нам о прошедших, содеянных нами преступлениях, которые без ее напоминания были бы, может быть, давным-давно нами забыты.

Так страшен суд совести и так он тяжел для грешника. Особенную, отличительную сторону этого нашего внутреннего судии составляет вездесущие. Скрыться от совести нельзя – некуда. Она следит за самым сокровенным движением души и не покидает нас ни на одно мгновение: с нами она на службе, с нами она в семье, с нами она в постели и даже во сне. Нет самого тесного уголочка в мире, где бы этот сторож добра мог оставить нас.

Что же делать человеку с таким беспрестанно пугающим душу свидетелем? Человек-грешник находит средство: именно, прибегает к искусству изменить совесть или, по крайней мере, заглушить ее. И он, действительно, заглушает ее голос. Каким образом? Для этого он начинает испытывать самую истину. Он старается подвергнуть сомнению все то, чему учили его родители, чему учит Слово Божие, чему учат Церковь, вера, нравственность.

Наконец, сомнения так плотно покрывают всю душу, что сквозь эту тьму никаким образом не проникнуть свету истины. Все старания согрешающего направлены к тому, чтобы возможно глубже погрузить истину на самое дно, утопить истину, чтобы она не всплыла, не восстала, не мешала бы ему жить и действовать, подчиняясь только голосу страстей.

Когда человеку непременно хочется сделать дурное дело, он, чтобы обесценить обличительные укоры совести, старается расспрашивать окружающих людей, как они думали бы об этом деле. Расспрос клонится к тому, чтобы получить ответ, благоприятный нашему желанию, а не тот, какой дает совесть. Являются еще и еще вопросы: совесть опять дает на них ответы отрицательные. Человек убеждает себя, что эти вопросы лучше решить умом, и решение их всегда склоняет так, чтобы оно послужило на пользу страстей.

Иногда, по-видимому, человек даже ищет наставлений от кого-нибудь, лишь бы заглушить наставление, какое дает ему в его душе незаснувшая совесть. Мало-помалу из такого нежелания знать истину проистекают ложные правила. Нас поддержали в грехе люди, разделили с нами грех товарищи, умолчали другие про наш грех, не осмеяли его публично, не предали за грех суду гражданскому – и у нас является несчастное убеждение, что глагол совести – предрассудок, а наше деяние законно.

Упасть легче, нежели подняться. Раз человек пал и вообразил, что это не падение, а просто обычная в человеческом быту форма совести, он уже старается убегать всех случаев, которые могут пробудить совесть и оживить в нас природное чувство различия добра и зла. Тогда на пробуждение совести мы начинаем смотреть как на остаток младенческого неведения и творим грех за грехом, не замечая уже, что это – грехи и преступления. До того притупляется внутреннее чувство истины, что хладнокровно переходим от порока к пороку. Мы уподобляемся тому опасному больному, который, будучи близок к смерти, думает, что он начинает выздоравливать.

Но бессовестный человек страшен себе самому, страшен он другим и опасен для общества. Кто хладнокровно противится действиям совести, кто успевает заговорить свою совесть, тот убил в себе все святое и священное. Кто легко попирает ногой нравственный закон, Самим Богом положенный в сердце человеческое, т.е. совесть, тот раздавит ногой и религию, и семью, и честь другого. Сделав одно несмываемое пятно на платье, мы его не называем новым: такое платье можно пятнать... Оно старое, негодное. Так и запятнанная, порочная совесть. Неприятно ходить в рваной, грязной одежде, – ужасно и отвратительно носить вечно в сердце умерщвленную, бесстыдную, разодранную, немую совесть.

Случалось мне слышать от некоторых людей такие слова: «Трудно рассказать истину... Кто знает, где она? Кто отличит истину от предрассудка? Церковь советует одно, а люди учат и делают другое, может быть, люди правы, а Церковь строга!.. Куда люди, туда и мы!» Но это суемудрое и гнилое оправдание. Истинные любители мудрости рассуждают иначе. Апостол Павел прямо говорит: «вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах... и к Ходатаю Нового Завета Иисусу. Смотрите, не отвратитесь и вы от Говорящего. Если те (древние иудеи), не послушав глаголавшего на земле (Моисея), не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес" (Евр. 12:22–25). Кто не избегает угрожающей ему опасности, тот ищет себе погибели. «Береги свою совесть, – учит блаженный Августин, – слушайся ее, не отпускай ее от себя, иначе ты, желая избегнуть погибели, близко подходишь к змею, готовому броситься на всякого».

«Помни, христианин, всегда, – поучал святитель Тихон Задонский, – что ты самым рождением призван к свету истины, и дорожи незаслуженной милостью. Согрешить легко, но смыть грех очень трудно». К великому несчастью, мы по своей воле можем согрешить, но по своей воле не можем позабыть сделанный грех.

Что же помогает поддержанию в нас совести и совестливости? Апостольский совет состоит в следующем: нужно очистить совесть нашу от мертвых дел (см. Евр. 9:14) через упражнение в христианских добродетелях; стараться хранить чистоту совести осторожнее и крепче, чем зеницу ока. Помнить свое чистое, невинное детство; хранить в себе способность стыдливости и помнить о важности хранения чувств; не дотрагиваться ни помышлением, ни намерением до тех предметов, которыми может огрубляться внутренняя наша чистота; удаляться и бежать как врагов и огня тех лиц и предметов, которые наводят на нас грешную мысль, от которой тускнеет совесть. Все это, правда, для нас подвиг; но такова наша жизнь: не среди роз она растет и крепнет, но в борьбе всечасной, ежеминутной.

Борьба со страстью, оканчивающаяся победой над ней, возвышает и очищает дух и заслуживает подвижнику венцы. Не поленитесь выслушать доказательство этому из духовных опытов одного древнего подвижника.

Один человек, уже пожилой, долго боролся со своими помыслами, склонявшими его ко греху. Пять раз восставала в нем страстная борьба, – и пять раз он усмирял ее страхом Божиим и молитвой. После последнего искушения этот человек отправился к другому, опытному священнику и пал пред ним как виноватый, почитая себя впадшим в духовное прелюбодеяние. Но прозорливый священник, посмотрев на исстрадавшегося, увидел на нем пять венцов и сказал: «Ты не побежден, а победил, сражаясь со страстью, ты не покорился ей. Твоя совесть была, по выражению многострадального Иова, «свидетелем на небесах и заступником в вышних» (Иов. 16:19). Вот пример и наставление всем нам о непорочной совести. Аминь.