18. Как понимать усовершимость христианского вероучения (религии)?

На этот вопрос дает прекрасный по силе и живости изображений ответ учитель западной церкви Викентий Лиринский, который говорит: «Преспеяние это (т. е. развитие истин религии) должно быть действительно преспеянием, а не переменою веры. Преспеяние состоит в том, когда тот или другой предмет усовершается сам по себе, а перемена – в том, когда что-нибудь перестает быть тем, что оно есть, и превращается в другое. Итак, пусть возрастает и до самой высшей степени (возрастает), преспевает с течением лет и веков понимание, разумение, мудрость как каждого христианина, так и всех вместе, – как одного человека, так и всей церкви, но только – в том же роде, т. е. в одном и том же догмате, в одном и том же смысле, в одном и том же предмете понимания. Религия – дело души, пусть в этом отношении уподобляется телам. С приращением лет тела раскрывают и развивают члены свои, однако остаются тем же, чем были. Цветущая пора детства и зрелый возраст старческий между собою весьма различны, однако стариками делаются те же самые, которые прежде были детьми, так что, хотя рост и наружность одного и того же человека изменяются, тем не менее природа его остается неизменна, личность его остается одна и та же. Члены у младенцев небольшие, у юношей большие, однако – те же самые. Сколько членов у малюток, столько же у взрослых; и если что прибавляется с течением лет, то все это существовало уже прежде в зародыше, так что потом в старцах не обнаруживается ничего нового, чего не таилось бы уже прежде в детях... Этому же закону преспеяния необходимо должно следовать и догматическое учение (dogma) христианской веры; пусть, т. е. оно с годами окрепляется, со временем расширяется, с веком возвышается, но остается нерушимым и неповрежденным, целым и совершенным во всех подразделениях своих частей, во всех, так сказать, членах и чувствах своих, – без малейшей, следовательно, при этом перемены, без всякой утраты в своем содержании, без всякого изменения своих определений... На ниве церковной предки наши посеяли в древности семена пшеницы, – веры... А так как конец и начало не должны быть взаимно противоречивы, то будет законно и последовательно, если от возрастания пшеничного посева мы пожнем плод, плод догматической пшеницы. Пусть первоначальные посадки, с течением времени развиваясь постепенно, удобряются и разделываются и теперь, но свойства ростков ни в каком случае не могут быть изменяемы. Пусть придается им вид, форма, раздельность, но природа каждого сорта должна остаться та же. Не должно, напр., розовые кусты вселенского учения превращать в терновник и волчцы. Не должно, говорю, быть, чтобы в этом духовном саде из побегов коричневого или бальзаминового дерева вырастали вдруг куколь или лютик. Что только земледелием Божиим по вере отцов насаждено в этой церкви, то самое пусть старанием сыновей и возделывается, то самое пусть цветет и зреет, то самое пусть преспевает и совершенствуется. Таким образом следует догматы небесной философии с течением времени окреплять, обглаживать, обчищать; но не следует их переменять, не следует их обсекать, не следует уродовать» (См. «Опыт, прав. догм. Богосл.» Еп. Сильвестра, т. 1, стр. 36–38).