Прощальная беседа¹⁹⁰

О богоданном слове. О богоизбрании на монашескую жизнь. О единстве с братией по кончине. О страданиях как усвоении жизни Христа. О совершенстве христианской веры. О нашей жизни как боли Христа. О склепе: «и по смерти будем неразлучны...»

Буди имя Господне благословенно отныне и до века!

Господь сказал, как заповедь Свою: «Возлюбите Меня и в этой любви храните заповеди Мои» (ср. Ин.14:23). Через хранение заповедей мы приходим к привычке, к навыку жить в постоянной памяти Христа: Его жизни, Его примера, Его заповедей. Итак, прошу вас, дорогие братья мои и сестры, примите легко и с миром эти слова, – как не мои слова, а ответ на тот призыв, с которым обращается Господь к нам.

Если вы услышите теперь некоторые вещи, которые Господь говорил на Тайной Вечере пред Своим исходом, пожалуйста, не оскорбляйтесь этим, ибо Господь сказал: «Не приготовляйте слово, ибо оно дастся вам от Духа Святого. И не вы будете говорить, а Дух, исходящий от Отца» (см. Мк.13:11). Избрав Пречистую Деву Марию, сотворивши Ее путем к воплощению Своему, Господь тем самым соединяется со всеми нами и в образе мышления. Итак, решено: вы мне даете право говорить, следуя примеру Господа. Потому что Он сказал: «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же» (Ин.13:15).¹⁹¹.

Скажу вам, что эти последние месяцы были для меня великим уроком. Мне трудно расстаться с вами. И вместе с тем, хотя Господь и продлил дни мои совершенно неожиданно, мое желание было увидеться с каждым из вас отдельно, хотя бы два слова сказать. Но как-то не удается это в нашей жизни; и мы принимаем сей промысл Божий как путь Креста. Вы, которые пришли сюда, – вы избрали нас, а не мы вас. Про Своих учеников Господь сказал: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин.15:16). Этот путь таков: Дух Господень избирает вас и действует в вас помимо нас. Что значит «помимо нас»? – Что мы сами живем «не двигаясь»: не стараемся привлечь кого-то каким-либо образом. Мы живем в простоте нашей, и вы приходите сюда, водимые Духом Святым, потому что жизнь наша, извне видимая людьми, проста, ничего снаружи не видно, но эта жизнь – сплошь распятие. Но вы ли избрали нас – и за то Дух Божий почивает на вас, – или мы вас: ныне мы «все едино», и я говорю это каждому из вас, дерзновенно повторяя сии слова Христа (см. Ин.17:21). Когда мы живем здесь, как будто бы ничего особенного нет, но то, что превалирует над всем прочим, невидимо для глаз мира сего.

Я не думаю, что смерть по телу может быть для нас разделом. Нет!.. Смерть моя, по мнению врачей, все-таки уже почти очевидна. Некоторые дают мне всего несколько дней. Они ошибались; может быть, и на сей раз ошибаются. Дело наше сейчас, подвиг наш в том, чтобы преодолеть пределы времени и материи, вещества нашего тела, чтобы пребыть едиными и после моего ухода. Это не потому, что я какой-то «особенный». Но так Дух мне говорит в сердце моем. Я грешный человек; и не достигаю я заповеди Бога живого, потому что эта заповедь объемлет весь мир, все сущее, вне времени, вне пространства. Господь сказал на Тайной Вечери: «Я живу, и вы будете жить» (Ин.14:19). Так я с вами должен остаться живым.

Нашему возлюбленному духовному отцу, Силуану, Бог без слов открылся в видении в начале монашеского подвига. Продолжайте терпеть наш труд невероятный и нам всем без Христа недоступный. Путь наш – отдать свою жизнь ради жизни другого. И нет любви большей, чем та, когда душа человека готова на всякую смерть за благо ближнего. Господь сказал о такой любви, что «нет большей любви» (см. Ин.15:13). Итак, позволю себе говорить, так как вы уже высказали готовность пребыть в слове и соединении мышления нашего и сердец наших. Сотни свидетельств были того, что Господь слышит молитвы из этого места.

Итак, будьте спокойны в сердце своем и при моем пребывании, и при моем уходе телесном (ср. Ин.14:1, 27): мы НЕ РАЗДЕЛЕНЫ...

Да, я молчу не потому, что у меня нет слова, но потому, что мне трудно произнести эти слова. Господь сказал о Своих учениках Богу в молитве к Отцу: «В час сей Я о сих молю; не о всем мире молю, но о них которых (см. Ин.17:9)... Я посылаю, как овец посреди волков» (см. Мф.10:16). Так, вы потерпите эту жизнь! Она построена странным образом – как будто бы ничего нет особенного. Но есть воистину нечто превысочайшее и величайшее – любовь Отца, любовь Сына, любовь Духа Святого с нами. Молясь за каждого из вас по имени, я, конечно, связан с каждым из вас теми узами, о которых можно говорить как о принадлежащих Царству вечному, – узами вечной любви, непоколебимой во веки веков. Нам трудно это воспринять. Апостолы некоторые говорили об этом с большим дерзновением, чем мы позволяем себе. Но наше бедное начало все-таки есть действие Бога Самого, и, как говорят архиереи на службе: «И утверди виноград сей, егоже насади десница Твоя». У меня безвыходное положение – я сам нетерпеливый, хотя отдал мою жизнь на служение другим. Сколько дней, сколько ночей я провел с Богом, в молитве, которую можно ли назвать молитвой, потому что она есть «скрежет зубов»?

Итак, драгоценные мои братья и сестры, я в конце моего пути говорю вам: в любви нашей ко Христу пребудем непоколебимы! Всякое недоумение, всякое страдание наше несите, как жизнь Христа. Есть многие пути к «абсолютному» в жизни человечества, но нет никого, кто бы сравнился со Христом. Итак, не оторвитесь от Христа ни при каких трудностях. Если положил нам Господь умирать, будем умирать с сознанием Его любви, которая привела Его на крест. Я надеюсь, что подлинно действуют в нас слова Христа: «Я живу, и вы будете жить» (Ин.14:19).

Каждое слово Христа – это есть сама Божественная вечность. Никому не отдайте Христа! Пусть Он будет единственным Царем нашего сердца со Отцом и Духом Святым. Итак, верить во Христа – это есть действенная жизнь, жизнь Самого Христа. Как Он страдал за всякую тварь и за весь мир, так будем и мы молиться Богу. И в трудные минуты пусть нами овладевает плач гефсиманский. Но и у нас бывает так, что после некоторого подобия гефсиманскому плачу, когда Дух Вечный касается нас, тогда мы живем подлинно; тогда начинается наша бессмертная жизнь; и тогда совсем в другом виде предстает пред нами Абсолютный Бог. Наша вера христианская есть последнее совершенство; и никто да «не отлучит нас от любви» Христовой, как и Павел говорил! (см. Рим.8:39) Я сейчас сказал эти слова независимо от апостола Павла. Но вот, видите, мы говорим тем же языком, о той же жизни, как Апостолы и все святые, свидетели Божества Христова.

Вот, я благодарный Богу за то, что очутился здесь, принесенный молодыми моими братьями. Я прошу Бога дать мне слово, и слова толпой толпятся, и мне хочется выбрать то, что по естеству своему есть вечная жизнь: когда мы начинаем подобно Христу страдать за всю тварь, тогда во Христе и со Христом мы живем вечную жизнь.

Итак, я благодарю вас, что вы слышали мое слово. Ухожу я, уверенный в том, что Господь каждого из вас приносил Своею рукою. И не легка наша жизнь; кто ее не знает, тот не знает боли Христовой. И вот, на сегодня я кончаю мой разговор с вами в трех словах: отдать нашу жизнь, чтобы жили другие; утешать всех приходящих, бедных, не имущих иного утешителя в мире сем; и так, служа Богу в Его страдающих братьях и сестрах наших, мы соединяемся в этой любви с Самим Христом навеки.

Наш план теперь: построить склеп здесь для всех. Если устроить кладбище и каждого погребать отдельно, то нашей территории хватит ненадолго. Итак, мы строим теперь склеп. Там будут лежать гробы, там будут наши останки... Но будет радость, что и по смерти мы неразлучны.

Итак, да будет благословение Господне на вас на всех, братьях моих и сестрах.

Возношу славословие Богу нашему, дающему мне радость видеть вас собранными сегодня воедино. Я не знаю дня, когда умру, но опыт ближайших прошлых лет научил меня ждать конца моей жизни каждый день. По воле Господа на меня выпал долг свидетельствовать о нашем духовном отце Силуане, которого Он показал мне в его подлинном величии. Преисполненный сознания моей малости, я произношу эти слова, исполненный великого страха. То, чему я научился у его ног при жизни его, я не хочу сохранить только для себя, но горю желанием сообщить всем вам в той полноте, в которой благоволил Господь открыть мне Своего избранника. Хочу и молюсь Богу, чтобы Он открыл вам чаяние моего сердца: передать вам воспринятое мною как мое завещание.

В монашеском общежитии, в идеальном порядке, ставится целью достижение того единства, о котором молился Христос: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин.17:21); то есть по образу единства Святой Троицы. Един есть Бог, но единый в трех Ипостасях-Лицах; и по словам откровения Св. Библии: «сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию» (Быт.1:26), нужно увидеть, что в безначальном уме Творца нашего человек задуман как один, единый, но в большом числе ипостасей. В этом чудном единстве каждый, в каком-то смысле, внутри своей ипостаси является центром всего: все и всё – для него. Он же все свое и всего себя отдает для всех и каждого. Нет ни большего, ни меньшего. Каждый, нося в молитве своей всех членов общины, стремится достигнуть того, что поставлено перед нами как заповедь: «любить ближнего, как самого себя» (см. Мф.22:39), то есть как «свою» жизнь. Если члены монашеской общины действительно разумно носят в себе сие задание, то они благотворно влияют один на другого в общем подвиге достигнуть единства в Боге. Создается при этом совмещение усилий, тесное сотрудничество, конвергенция в порыве благочестивого творчества, обеспечивающего восхождение в духовную сферу Царства Святой Троицы.

Монашеское общежитие является самым благоприятным условием для расширения нашего сознания до тех пределов, которые поставлены пред нами как конечная цель, как реализация образа и подобия Богу в «человеке-человечестве»: «чтобы они были едино, как и Мы» (Ин.17:11). Подвиг сей, будучи безмерно великим, конечно, не может быть легким. Это есть тот «узкий путь», полный глубоких страданий, о котором говорит Христос (см. Мф.7:14). Всю нашу жизнь мы можем расти, движимые словом и примером Самого Христа, доколе не достигнем «единства веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христа» (Еф.4:13).

Спасение состоит в восприятии дара Божественной жизни в ее извечной полноте. Говоря о «полноте», мы имеем в виду ипостасную форму бытия. Полноту мы мыслим как любовь, которой свойственно совершенство познания, и сие в силу общения в самом бытии.

Не вредно повторять, что любовь перемещает жизнь любящего в лицо возлюбленного: существование возлюбленных мною лиц становится содержанием моей жизни. Если я всем моим существом люблю Бога, по смыслу первой заповеди: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею, и всем разумением твоим» (Мф.22:37), то я весь целиком пребываю в Нем. И только так Его бытие становится моим. Если я, подобно Христу, «до конца» (Ин.13:1) люблю всех, то бытие всех силою любви делается моим бытием. И это не только в смысле объема содержания, но и качества, через преображение благодатью Божиею моей человечности. И так это явится особым родом нашего пребывания в Боге и Бога в нас. И это есть – живая вечность, то есть персональная, ипостасная.

В начале 90-х в монастырь приехали гости из России: в те годы – явление весьма редкое. Присутствуя на одной из очередных бесед старца с монастырской братией, некто из гостей попросил старца сказать последнее слово о монашестве. Старец, узрев в сей знаменательной встрече Промысл Божий, стал говорить, обращая свое слово ко всей Русской Церкви. Для старца эта встреча была особо волнующей, ибо на протяжении всего своего христианского пути старец глубоко преклонялся пред подвигом мученичества, который понесла Русская Церковь в XX веке. Будучи на пороге своей смерти, старец в тот момент решился открыть то, что ему дано было жить за многие десятилетия в его неотступной молитве за Русскую Церковь, как это было явлено ему Духом Истины. В этой беседе старец со страхом посмел произнести сии дерзновенные слова: «Дух Божий извещает меня об истинности слов моих относительно Русской Церкви и ее богоданного Патриарха. Умоляю вас всех: послушайте слово, которое дает мне Бог и за которое вся ответственность ложится на меня»¹⁹³. Они прозвучали как исповедь его пред всей Русской Церковью и как завет его всему русскому верующему люду.

Для старца Софрония, как и для его духовного отца и наставника прп. Силуана Афонского, гонимая Русская Церковь являла всему христианскому миру пример мученического подвига в своих страданиях за веру. В послереволюционные годы, созерцая духом мировую битву – веры во Христа Бога с неверием, старец ощущал, что самая напряженная схватка идет в России. Поэтому его молитва за верующих в этой стране была особенно горяча. Однако в Св. Пантелеимоновском монастыре на Афоне, где начал свой монашеский путь отец Софроний, отношение к Русской Патриаршей Церкви было далеко не благоприятным. В лице некоторых ее иерархов и священников афонские старцы видели «предателей» Христа, лицемерно сотрудничавших с атеистическим режимом. В письме к Д. Бальфуру старец тогда писал: «...афонские старцы неблагоприятно относятся к митрополиту Сергию... Я не скрывал своего расположения к Русской Патриаршей Церкви и поэтому подвергся некоторому преследованию»¹⁹⁴. Старец вспоминал, как его вызвали однажды на собрание монахов и потребовали отречения от своих убеждений относительно Русской Церкви. Он молча слушал их обвинения и молился, прося у Бога вразумления и нужного слова. В какой-то момент он услышал в сердце: «Ну... теперь говори!» И отец Софроний стал говорить. Его слова – простые, но исходящие из данного ему свыше опыта – излагали истину как очевидный факт, не подлежащий дальнейшему обсуждению. После этого случая отношение к Русской Церкви в монастыре несколько переменилось. Ныне, в начале третьего тысячелетия, мы стоим пред видимым доказательством истины его слов, засвидетельствованной уже самой историей. Спустя несколько десятилетий, освобожденная от гнета коммунизма, Русская Церковь восстала из пепла как единственный непогрешимый свидетель истины Православия в России, сохранивший верность Своему Основополагателю – Христу. За семьдесят лет атеистической власти «врата ада не одолели ее» (см. Мф.16:18).

В годы Второй мировой войны, будучи уже в пустыне, часто целые ночи он молился за все народы, «как в некоем безумии»: это был внутренний крик к Богу о мире всего мира. Однако по-прежнему гонимые в России занимали первое место в его сознании. Молитва о них была в начале всех его молитв, и в средине, и в конце. Эта молитва навсегда связала старца невидимой духовной нитью с судьбой Русской Церкви.

По приезде во Францию после войны старец естественно подал прошение о принятии его в клир Экзархата Русской Церкви. Старцу было чуждо сознание тех эмигрантов, которые разорвали литургическое общение с Патриаршей Церковью в силу своей оппозиции современному политическому положению вещей в России, считая борьбу с советскими властями самым существенным и самым важным моментом их жизни. В те годы принадлежать к юрисдикции Московской Патриархии во Франции, да и вообще на Западе, было связано с большими трудностями. Все посещавшие Русский храм Московской Патриархии считались «агентами Сталина» и неизбежно подвергались моральным притеснениям. За свою приверженность Русской Патриаршей Церкви старец вынужден был уйти и из Св. Сергиевского Института в Париже. Однако эти испытания старец переживал с благодарностью к Богу: в них он видел «некую норму соучастия» в страданиях русского православного народа. Старец говорил: «Церковь в России – это Церковь во аде». Его сильно влекло быть именно с ними, «во аде», вместе с ними и молиться. В 1958 году отец Софроний по официальному приглашению Московской Патриархии поехал в Россию с тайным намерением – остаться в Троице-Сергиевой Лавре и разделить судьбу страждущей Церкви. Когда он был на приеме у Святейшего Патриарха Алексия I и сообщил о своем желании, Святейший ответил ему: «Отец Софроний, придите завтра, и я дам вам ответ». На следующий день Патриарх сказал: «Отец Софроний, я не все могу». Старец вынужден был вернуться на Запад, однако живое соучастие в молитве со страждущим народом глубоко запечатлелось в его сознании. Старца потряс невероятный контраст, который представляла тогда жизнь в Советской России. С одной стороны – глубоко верующий народ: люди страдают от видения неверия прочих и плачут о тех, кто отказывается видеть столь явное, «очевидное» Бытие и присутствие Бога, переживая состояние неверных, как самое великое несчастье. С другой – неверующие, которые стыдятся, что среди них есть еще так много «предрассудков», и которые делают все, чтобы избавить «передовую» страну от этих пережитков старого «невежества».

Особенно старцу запомнился один случай в храме Московской Духовной Академии, где он служил Литургию. В конце службы народ прикладывался ко кресту. Многие плакали. Но одна пожилая женщина плакала хотя и тихо, но как-то особо – с надрывом больного сердца. У старца от сострадания заболела душа, и он почувствовал, как надорвалось его сердце. Он взял крест в левую руку, правою удержал голову плачущей женщины и тихо спросил ее на ухо:

– Какое у Вас горе?

– У меня сын неверующий, – ответила она и отошла с еще большим плачем. Старец остался пораженным глубиною ее страдания: оно было не меньшим, чем страдание матери, потерявшей единственного сына.

После развала коммунистической системы началось духовное возрождение русского народа. При этом возникло немало новых церковных и внецерковных движений. В эти нелегкие годы, укрепленный внутренним свидетельством о правде Русской Церкви, старец призывал ее чад неколебимо держаться ее спасительного омофора. Некто из русских духовников поделился со старцем Софронием своими сомнениями, вызванными некоторыми явлениями в Русской Церкви. Старец в ответ написал: «...Умоляю Вашу Святыню послушать мой голос, грешного человека: держитесь всеми силами только Патриаршей Церкви. Держитесь даже до «исповедничества» (чтобы не сказать «мученичества», то есть даже до смерти). Спасение только в Ней. Все другие движения, как бы они ни были благочестивыми по внешнему их явлению, – западня вражия. Через них придет только раскол, ненависть, гибель общая.

Пишу Вам сие с великим сознанием моей ответственности пред Богом и Церковью, искупленной драгоценной Кровию Воплощенного Сына Божия.

Какими бы ни были неизбежные недостатки – Она, и только Она найдет Свой верный путь. Так говорил в свое время Иоанн Златоуст; так говорил прп. Серафим Саровский. Так мыслят все подлинно боящиеся погрешить подвижники всех родов»¹⁹⁵.

Иеромонах Николай Сахаров

Господи Иисусе Христе, Агнче Божий, вземляй грех мира, восходом Твоим на Голгофскую Гору искупил еси ны от клятвы законныя и возставил еси Твой падший образ, на Кресте пречистеи руце Твои прострый, да чада Божия расточенная собереши во едино, и низпосланием пресвятаго Духа в соединение вся призвавый, Ты убо, Сый Отчее сияние; перед исходом Своим на сие великое мироискупительное священнодействие, молился еси Отцу Твоему, да будем вси едино, якоже Ты един еси со Отцем и Духом Святым, даждь убо нам благодать и мудрость исполнити сию заповедь на всяк день, и укрепи нас на подвиг тоя любве, юже заповедал еси нам, рекий: да любите друг друга, якоже возлюбих вы. Духом Твоим Святым даждь нам силу смирятися друг перед другом, поминая, яко аще кто больше любит, той и больше смиряется; научи нас молитися друг за друга, нести тяготы друг друга в терпении, и объедини нас союзом любве неразрушимыя во едино стадо послушных овец окрест возлюбленнаго отца нашего игумена, даруя нам и зрети в коемждо брате и сестре нашей образ Твоея неизреченныя славы и не забыти, яко брат наш есть наша жизнь.

Ей, Господи, собравый нас от конец земли благоволением Твоим, сотвори нас быти воистину во едину семью, живущую единым сердцем, единей волей, единей любовию, яко един человек, по предвечному совету Твоему об Адаме первороднем. Утверди, защити и покрый место святое сие, еже насади Десница Твоя, и покрый е покровом Пречистыя Твоея Матере, честнаго Крестителя Твоего Иоанна, преподобнаго отца нашего Силуана, благословляяй и заступаяй коегождо зде живущих (имена), сохраняя же нас всех от тлетворных помыслов, от неподобающих слов или движений сердечных, могущих разрушити священное дело нашего служения, яко да созиждется обитель сия на камени евангельских Твоих заповедей местом исцеления, освящения и спасения, ради нас самих и ради всех притекающих семо, труждающихся и обремененных братьев и сестер наших, да обрящем вси покой в Тебе, кротком и смиренном Царе нашем, ныне и присно и во веки веков.

Аминь.