Отдел третий. Любовь к богу и ближним

«Как любить Бога всем сердцем, всею душою, всею крепостию, всем помышлением? Всем сердцем, т. е. безраздельно, не двоясь между любовию к Богу и любовию к миру, и вообще к твари; если, например, молишься, – молись не с раздвоенным сердцем, не развлекайся суетными помыслами, житейскими пристрастиями; будь весь в Боге, в любви Его всею душею, то есть не одною какою силою души, не одним умом, без участия сердца и воли, – всею крепостию, а не в полсилы или слегка; когда предстоит исполнить какую-либо заповедь, исполняй ее всеусердно, до поту и крови и положения жизни, если потребуется, а не лениво и вяло или неохотно (из кн. «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. II, изд. 1-е. 1892 г. стр. 169).

«Читаешь ли что дома, начинай это дело с кроткою сердечною молитвою, чтобы Бог вразумил и умудрил тебя в вере и благочестии и в тщательном прохождении твоих обязанностей; никогда не читай от праздности, для препровождения времени, этим ты унизишь слово, которое всё должно служить нашему спасению, а не пустословию и средством к удовольствию и приятному препровождению времени; говоришь ли с ближними, говори разумно, осмотрительно, поучительно, назидательно; празднословия, как яда змиина, избегай, памятуя, что "за всякое слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный» (Мф. 12:36), т. е. услышат справедливый приговор Судии; учишь ли детей своих или чужих, обращай и это дело в служение Богу, уча их с усердием, занимаясь предварительно обдумыванием средств к обучению ясному, вразумительному, полному (по возможности) и плодотворному. Побеждай именем Господним и силою креста козни врага, который старается смутить, затмить, стеснить, разслабить тебя. Даже если ешь, пьешь или иное что законное делаешь, всё делай во славу Божию» (из кн. «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. II, изд. 1-е. 1892 г. стр. 300).

«Веруем, что человек оправдывается не просто одною верою, но верою, споспешествуемою любовию, т. е. через веру и дела, – пишут восточные патриархи. – Признаём совершенно нечестивою мысль, будто вера, заменяя дела, приобретает оправдание о Христе: ибо вера в таком смысле могла бы приличествовать каждому, и не было бы ни одного не спасающегося, – что, очевидно, ложно. Напротив, мы веруем, что не призрак только веры, а сущая в нас вера через дела оправдывает нас во Христе. Дела же почитаем не свидетельством только, подтверждающим наше призвание, но и плодами, которые соделывают веру нашу деятельною и могут, по Божественному обетованию, доставить каждому заслуженную мзду, добрую или худую, смотря по тому, что он соделал с телом своим» (Послан. вост. патр. о правосл. вере, чл. 13).

«Замечательное явление в природе: когда посадишь растение в большой широкий горшок или в кадку, растение сильно идет в корень: оно толстеет, дает много разветвлений, и дерево худо растет вверх, дает немного и небольшие листья и цветы; а когда посажено в малый горшок, когда корень бывает малый, растение быстро возрастает вверх, дает хорошие листья и цветы (если растение производит цветы).

Не так ли бывает с человеком? Когда он живет в просторе, изобилии и довольстве, тогда он растет в чрево свое и не возрастает духом ввыспрь, не приносит плодов – добрых дел, а когда живет в тесноте, в бедности, в болезнях, в напастях, в скорбях, словом, когда животная сторона его подавляется, тогда он духовно возрастает, произращает цветы добродетелей, зреет и приносит богатые плоды. Потому-то тесен путь любящих Бога» (из кн. «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, T. II, изд. 1-е, 1892 г., стр. 157).

«Мир этот, – говорит св. Димитрий Ростовский, – исполнен плача, а не веселия, – скорби и печали, а не радости, – тягостей и горестей, а не утех. Ничего в нем нет постоянного и неизменяемого. Радость его перемешана с скорбию, веселие с печалию, слава его переменчива; богатство скоро исчезает, красота обращается в прах и пепел, чувственное наслаждение в смрад и гной, а наконец всё это пресекается и заключается неожиданною смертию. Ничего нет в этом веке достойного радости и веселия, ничто не доставляет утешения и спокойствия, но всё исполнено плача и рыдания: суета сует – жизнь человеческая. Родится человек из тления, растет в болезнях и недугах и всю жизнь свою проводит в скорбях и печалях, в безпокойстве, волнении, неизвестности, испытывая во всём непостоянство, со всех сторон у него враги и недоброжелатели, клеветники и гонители, везде для него борьба и смятение, за всё страх и боязнь, ни в чем не находит он мира и покоя. Весь мир полон бед и напастей; куда ни обратишься, везде видишь борьбу и возмущение. С одной стороны приходится бороться с объядением, с другой с пьянством, – там с лютостию, а здесь с безчувствием, то с похотью, то с корыстолюбием. Везде страх; везде грех и преступление; нигде нет безопасности; не о чем порадоваться в этой многоскорбной жизни. А потом всё-таки придет смерть, настанет разлучение со всем и внезапное изменение всего: душа перейдет в другую жизнь и получит воздаяние за здешние дела, а плоть останется в пищу червям, превратится в смрад и гной. Что тут радостного?! Посему не радуйся ни о чем временном в этом плачевном веке, потому что в нем всё непостоянно и превратно, всё в нем обманчиво и изменчиво. Но, если хочешь утешиться, ищи утешения в одном Господе; если хочешь радоваться, радуйся об одном Господе: радость плотская скоро проходит, а радость о Господе пребывает во веки. Утехи земные внезапно исчезают и в горесть обращаются, утешение же пресвятого Духа о Господе всегда утешает и вечно будет утешать несказанным утешением; посему не радуйся ни о чем другом, а только о Господе.

«Радуйтеся о Господе... вси правии сердцем» (Пс. 31:11), – говорит пророк; а также и апостол говорит: "Всегда о Господе радуйтеся. Непрестанно молитеся. О всём благодарите» (1Сол. 5:16–18): в этих трех обязанностях заключается наше спасение. Ни о чем другом, а только о Господе радуйся; всякая радость, если не о Господе, лжива и обманчива; всякое утешение, если не о Господе, составляет тягость и смятение для души.

Итак, не радуйся ни о пище и питании, ни о богатстве и славе мира сего, ни о какой-нибудь красоте и неразумных удовольствиях, но радуйся о Господе и в Боге одном ищи веселия; в этих временных вещах нет истинной радости, а только мнимая, скоро преходящая, неразумная. В тьме нет света, в смерти не найдешь жизни, во лжи не окажется истины. Радость этого мира ложная, утешение его не постоянно, веселие легко изменяется. Несколько времени продолжается радость и утешение, а потом внезапно горе; несколько времени веселие, а вслед за ним плач и рыдание; еще не успеет пройти утешение, как вдруг наступает скорбь и печаль. Радуйся же радостию и веселись об одном Господе» (из творений св. Димитрия Ростовского).

(Отца Иоанна Кронштадтского)

Поступай со всеми так же, как желаешь, чтобы поступали с тобою; искренно уважай и люби всякого; доброжелательствуй всякому от души; жалей о согрешающих; сочувствуй несчастию, горю, скорби, потере, бедности ближнего; пользуйся случаем сделать кому-либо добро; радуйся с радующимися и плачь с плачущими; не думай ни о ком худо без достаточной причины, а мысли о всех доброе; не имей в душе ни к кому вражды и неприязни или зависти и недоброжелательства; не унижай и не презирай никого в душе своей из каких-либо недостатков и погрешностей, а покрывай всех и всё любовию и снисхождением, смотри на согрешающих, как на немощных, как на больных душевно; не плати злом за зло, а воздавай добром за зло, – и ты исполнишь заповедь Христову и увенчан будешь от Него нетленным венцом правды и жизни вечной.

Всем добро, никому не зло, то законное житие, – говорит мудрая русская пословица. Подражая промыслу Творца, мы должны стремиться к цели жизни распространением добра на родных, друзей, соотечественников, а потом и на всё человечество, коль скоро откроется к тому случай и возможность; но так, чтобы чужую крышу крыть, и своя бы не текла, т. е., благотворя чужим, не оставлять без помощи ближних, особенно родных, ибо кто о родных не печется, тот, по слову св. ап. Павла, хуже неверного (1Тим. 5:8).

Желая блага друзьям и ближним, несправедливо поступим, когда будем основывать его на бедствии или вреде чужих. Другу дружи, а другому (недругу) не вреди, – говорит также русская пословица. Сострадание не есть одно чувствование, сродное человечеству, но исполнение обязанности, которая предписывает нам по всей возможности помогать всякому страждущему человеку – будет ли он предмет нашей любви, или ненависти. В отечественной истории пример Ржевского, положившего живот за врага своего Ляпунова в той уверенности, что дни его полезны для отечества, есть необыкновенный в летописях человечества. И Спаситель мира, повелевая душу свою положить за други, такую любовь называет высшею: «больше сия любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13). Это священное правило исполнил крестьянин Сусанин, пожертвовавший жизнию своей за спасение новоизбранного царя России Михаила Феодоровича; эту св. и великую заповедь исполняют все воины, полагающие жизнь свою на брани, за веру, царя и отечество, и все те, кто и в мирное время любовь к долгу ставят выше своей жизни (протоиерей Г. Дьяченко).

1. «Если любишь Бога, то надобно любить и того, кого Бог любит; потому что когда мы любим кого, то любим и того, кого любимый нами любит» (св. Тихон Задонск.).

2. «Господь любит всех нас, и мы должны любить всех» (Филар., архиеп. Чернигов.).

3. «Видя груду золотоносной земли, незнающий презрит ее, а знающий не презрит, ради крупиц золота, в ней заключенных: подобно сему, смотря на человека, представляющего неприятный вид необразованности, грубости, безпорядка, порока, невнимательный презрит его, а внимательный пожалеет, но не презрит, потому что и в сей неблагообразной глыбе есть золото – существо человека, и особенно его душа» (Филар., м. Московск.).

4. «Кто не помогает другому, потому что он иудей, турок или лютеранин, тот не христианин» (прот. И. Толмачев).

5. «Тяжело тебе, когда никто не хочет разделить с тобою горя твоего: спеши же делить горе ближнего твоего» (Филар., архиеп. Чернигов.).

6. «Хочешь, чтобы тебя любили человеки? Люби человеков. Хочешь, чтобы тебе делали добро все без изъятия? Делай и ты добро всем без изъятия. Приятно было бы тебе, если бы с тобою все обращались кротко и смиренно? Будь сам кроток и смирен пред всеми» (Филар., м. Москов.).

7. «Наша дружба пусть принадлежит людям добрым; наше уважение – благочестивым; наша ближайшая и первейшая забота родным; наша любовь – всем; наша помощь – нуждающимся» (прот. И. Толмачев).

8. «Не говори о своем счастии с человеком, который гораздо несчастнее тебя».

9. «Любовь покоит и приятно расширяет сердце, оживотворяет его; а ненависть мучительно стесняет и тревожит его. Кто ненавидит других, тот мучит и тиранит сам себя, – тот глупее всех глупцов» (из кн.: «Моя жизнь во Христе» т. I, прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, изд. 1-е. 1891 г., стр. 32).

10. "Помни, что Господь в каждом христианине. Когда приходит к тебе ближний, имей к нему всегда великое уважение, ибо в нем Господь, Который чрез него часто выражает волю Свою. «Бог... есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволении» (по благой воле Божией) (Флп. 2:13). Не жалей для брата ничего как для Господа, тем более, что ты не знаешь, в ком Господь приходит посетить тебя; ко всем будь нелицеприятен, для всех добр, искренен, радушен. Помни, что и чрез неверных Господь иногда говорит или располагает их сердца к нам, как это случилось в Египте с темничным стражем, коего сердце Господь расположил к Иосифу» (Быт. 39:21) (оттуда же, стр. 108). (Протоиерей Гр. Д-ко).

1. Пример горячей любви к ближним можно видеть в пр. Серапионе. Этот св. подвижник не имел у себя никакой другой одежды, кроме епанчи, не приобретал никакого имения, ни одного постоянного пристанища, но жил, как птица, подобно Сыну человеческому, Который не имел где главу преклонить, – ходил с места на место, нося с собою только Евангелие, и где постигала его ночь, там и ночевал. Однажды, идучи в Александрию, он встретился с нищим, который без одежды дрожал от холода. Св. Серапион, остановившись, подумал сам с собою: «Меня почитают постником и исполнителем Христовых заповедей, между тем ношу я одежду, а этот нищий – раб Христов погибает от холода. По истине как убийца осужден буду в день страшного суда, если не покрою наготы его и попущу умереть от холода». После этих размышлений он тотчас снял с себя епанчу и отдал нищему; потом сел нагой на распутии, держа в руках Св. Евангелие. В то время один знакомый, проходя мимо его, спросил: «Отец Серапион, кто обнажил тебя?» Св. подвижник, указав на Евангелие, сказал: «Оно раздело меня». Потом св. Cepaпион увидел, что мимо его ведут должника в темницу; сжалившись над ним, и не имея что дать ему, продал Евангелие и отдал тому человеку деньги для уплаты долга. После того, как Серапион пришел в келлию, ученик спросил его: «Где Евангелие?» Св. старец сказал: «Сын мой! Оно постоянно твердило мне: «продаждь имение твое и даждь нищим...» (Мф. 19:21). Я послушался и сделал так, чтобы за послушание получить дерзновение пред Богом». Он же для избавления от манихейской ереси одного лакедемонского градоначальника, и в другой раз для спасения одного скомороха продавал себя им в работу за малую цену, и служил у них до тех пор, пока своими наставлениями и примером благочестивой жизни не обратил их на путь спасения («Четьи-Минеи» мая 14 д.).

2. В IV веке по Р. Христове, Нольским епископом был св. Павлин, родом из Галлии. Нынешнее неаполитанское королевство разделялось тогда на четыре округа. Один из них был в Кампании, с главным городом Ноль или Нола.

Вандалы, утвердившиеся в то время в Африке, очень часто делали набеги на приморские селения и города Кампании и всей остальной Италии. Эти варвары опустошали их и жителей забирали в плен; и нередко приходилось страдать от них и самому епископу. Так, однажды, ограбив дом епископа, вандалы оставили и самого епископа в одной рубашке. В это же самое время приходит к нему одна несчастная женщина и с горячими слезами и воплями разсказывает, что единственный сын ее, надежда и опора ее старости, – взят вандалами в плен с многими другими, и что, ежели кто-нибудь его тотчас не выкупит, его увезут в неволю в Африку.

– Я ничего не могу дать тебе, – отвечал епископ, – кроме одного бренного тела моего. Возьми, если хочешь, и отдай меня самого, вместо своего сына.

Материнская любовь пересилила любовь и уважение к епископу; женщина приняла предложение, и они немедленно отправились в лагерь военачальника царя Гизериха, захватившего сына несчастной вдовы.

Прежде чем согласиться на такой обмен, военачальник спросил у св. Павлина: знает ли он какое-нибудь ремесло? Тот отвечал, что отчасти знает садоводство. Вследствие этого, св. Павлин был взят вместо юноши и в скором времени отвезен в Африку; никто в неприятельском стане и не подозревал, чтобы престарелый садовник был епископом.

Когда Павлин приехал в Африку, то остался в услужении военачальника и, несмотря на преклонные лета, усердно ходил за его садом и огородом. Скоро военачальник полюбил Павлина-садовника за его разумные речи; он нашел в нем человека умного и опытного и высокой добродетели. Спустя немного времени, епископ так успел расположить к себе всех его окружающих, что друзья и советники царские не раз приходили к нему за советами и утешениями.

Епископ, беседуя однажды в саду с зятем царя о многих важных предметах, заметил между прочим ему, что тесть его не долго проживет, и что потому ему нужно быть готовым занять его место. Сам царь Гизерих, узнав об этом предсказании, послал за Павлином. Павлин к нему пришел, – и каково же было удивление царя, когда, взглянув на епископа, он узнал в нем того грозного судью, который в прошедшую ночь во сне упрекал царя в его языческой жизни и злых делах!

После этого царь не сомневался более, что Павлин – не простой садовник, и, по настоятельным его просьбам, Павлин сознался, что он епископ Нольский, и разсказал, по какому случаю он был в плену у вандалов. Языческий царь не мог не удивляться христианским добродетелям престарелого пастыря; – он слушал его с восторгом, и, получив от Павлина несколько благих и добрых советов, царь пожелал отпустить его в город Ноль к его пастве с богатыми дарами. Но св. Павлин, отказываясь от подарков и сокровищ, просил у царя одной только милости: отпустить вместе с ним всех пленных христиан. Просьба Павлина была уважена. Собрали всех пленных, посадили их на суда, снабдив съестными припасами, и таким образом епископ, к величайшей радости жителей Ноля, возвратился с честию к своей пастве, и встречен был с благоговением и восторгом («Ч.-М.») (прот. Гр. Дьяченко).

Люби, когда тебя все любят,

Люби, когда тебя клянут!

Пусть за любовь тебя погубят

И осмеянью предадут!..

* * *

Всех, всех люби! – врагам, как братьям,

Благословенья посылай;

Как солнце тьме – будь чужд проклятьям:

Любя живи и умирай!

* * *

Люби пусть будет сердцу свято:

Оно завещано Христом,

С ним вместе на кресте распято

И с Ним воскресло с торжеством!

(Кормчий 1900 г. № 24)

1. Было это в последнюю турецкую войну. Ночью разгорелась перестрелка. Турки пошли на наши укрепления, еще издали оглушая нас ружейной трескотней и гамом. Выдержанные в огне солдаты наши спокойно ждали команды. Первый залп мы дали в упор, когда турки подошли шагов на двадцать-тридцать.

– Господи! сколько смертей! Голубчики, болезные мои! – шептал сзади меня нежный голос.

– Зачем вы здесь, сестра? сойдите! нельзя, вас убьют!

Сестра меня не слушала. Схватилась руками за голову и шепчет молитву. Слышу, не за себя, а за нас.

Турок мы отбили и прогнали. На другой день они, озлобленные, стреляли по каждому, кто приподнимал голову над валом. За валом слышались громкие стоны.

– Что это? кто стонет? – спрашивает меня сестра милосердия.

– Турки, что вчера на наше укрепление шли. Их ранили, а свои подобрать не успели.

– Что же с ними будет?

– Будут лежать, пока не умрут.

– Да, ведь, подобрать-то надо? Нельзя так, – ведь они мучатся!

Я подвел сестру к валу.

– Стоит только голову поднять над валом, как турки стрелять станут. – Видите!

– Всё-таки! Бог поможет! Братцы, ужели же им так и помирать?!

Солдаты мялись. Кому охота на верную смерть идти!

– Душа-то в вас есть, голубчики! Православные, жаль ведь их.

– Жаль-то жаль, сестрица! да как выйти-то? Тут смертушка!

– Помогите, милые!

Один турецкий раненый, как нарочно, метался у самого вала.

– Коли вы не хотите, я сама пойду. – И, прежде чем мы успели опомниться, сестра была уже за валом.

– Что ж это, братцы! Ужели ж покинуть? – И старый унтер, с георгиевским крестом, перескочил за вал. За ним еще перепрыгнули солдаты с носилками.

Ад поднялся. Пули засвистали отовсюду.

Сестра, не обращая внимания, наклонилась над кустарниками, отыскивая раненых турок. На лице ни малейшего страха, только побледнело оно, и глаза блестят.

К чести турок, как только заметили, зачем сошли наши, – опустили ружья и выставили головы над валом. Видимо, они были изумлены.

– Мать милосердная! – говорили про сестру солдаты.

2. Сестра Раевская проснулась под мокрым шатром. Холодный ветер носился по влажной, утонувшей под туманами болгарской долине, кружился вокруг шатра, врывался под его трепетавшие полотнища, обдавал сыростью и стужей. В шатре, на соломе, спали сестры милосердия; слышалось тяжелое дыхание, бред, стон во сне.

Сестра Раевская проснулась на разсвете. Еще недавно это была русоволосая девушка с свежим личиком. Куда делись ее волосы? Отчего поблекло и как-то осунулось ее личико? – Это не она, совсем не она. На днях с ней встретился петербургский знакомый и не узнал.

– Что с вами? – спросил он потом.

– Два тифа выдержала... Да и работа у нас, сами знаете, какая...

– Ольга Петровна, уезжайте скорее! Вы сделали слишком много, будет с вас. Спасайтесь сами теперь.

– Меня и то посылают в Россию. Говорят: еще два месяца, и я умру здесь.

– Как легко вы говорите это!

– Притерпелась...

Да, притерпелись – и она, и все ее подруги. Подвиг их незаметен; только солдат унесет воспоминание о нем в свою глухую деревушку, – солдат, которого они отвоевали у смерти.

День зарождался в тумане – холодный, тусклый. Вдали разгоралась перестрелка. Мимо шатра проходят на боевые позиции солдаты.

– Сестра Раевская! вы назначены в Россию, – говорит молодой врач, приветливо улыбаясь, – потрудились, будет! Завтра надо выезжать. Только послушайтесь меня, уезжайте вы куда-нибудь подальше на юг, – вам надо серьезно заняться собой. Вы женщина богатая, всё можете для себя сделать.

Раевская стала укладываться. Сестры прощаются с нею. Теплые и сухие комнаты, свежие постели, горячая пища – грезятся им, как нивесть какое счастие... Раевская поедет к сестре – в Италию, – та уж давно зовет ее к себе, на благодатный юг, на берег теплого моря: у них и солнце греет, и небо безоблачно. Как хорошо там!

– Сестра, Степанов умирает! – уж бред начался...

Раевская бросила вещи и выбежала из палатки.

В стороне шалаш из хвороста. Сюда сносили всех, кого отмечала гангрена (антонов огонь) своею страшною печатью. Отсюда один только выход – в могилу. Сестра Раевская шла сюда, – она не боялась заразы и не раз просиживала над умирающими дни и ночи.

– Ну что, Степанов? – спросила Раевская, входя в тот шалаш.

Метавшийся в бреду раненый дико взглянул на нее. Она положила ему на голову свою худую, бледную руку. Понемногу бред больного стал утихать. На лице мелькнул луч сознания.

– Сестра... голубушка... родимая! Все бросили, – ты одна со мною, спаси тебя Бог!

– Ну, полно, полно! Кто же тебя бросил? Видят, что тебе лучше, и пошли к другим, кто потяжелее. А я зашла сюда отдохнуть, поболтать с тобою. Тебя назначили домой; дома выздоровеешь.

– Дома-то ! – и будто солнце бросило свой прощальный свет на потемневшее уже лицо умирающего. – Дома-то, слава-те Господи! У нас семья хорошая, большая; живем, сестра, зажиточно: однех коров три держим, четыре лошади! Вот у нас как! Мать ты наша, чистая голубка! – И он уж не отрывал от нее своего просиявшего взгляда.

Усталая рука сестры оставалась на его горячем лбу. Она не переставала улыбаться умирающему и долго-долго говорила ему о родимой стороне, о далекой семье, которая его ждет – не дождется.

Слушая сладкие речи, Степанов отходил счастливый, улыбающийся...

Сестра закрыла умирающему глаза, перекрестила его...

«Все бросили, – ты одна со мною!» – припомнились Раевской слова Степанова. – Так неужели же она теперь бросит их и уйдет? Неужели же то горячее солнце, то синее небо, те счастливые люди заставят ее забыть этот мир скорби и мук, где она была Ангелом-хранителем?.. Нет, здесь ее место ,– пока еще сердце бьется в груди.

– Нет, я не брошу вас, никуда не уйду! – вся в слезах повторяла она.

И она отказалась от всего, она не ушла... Но она не ушла также и от смерти, давно сторожившей мученицу (из разсказов Немировича-Данченко).

Св. апостол и евангелист Иоанн Богослов достиг глубокой старости и потерял силы от великих трудов своих. Он не мог уже ходить в собрание верных, и его приносили туда ученики на руках своих. До последних сил он считал своею священною обязанностию поучать христиан. Наконец и говорить ему стало трудно. Тогда он произносил только: «Дети мои, любите друг друга». Удивляясь тому, что он повторяет всё одно и то же слово, ученики спросили его: почему он делает это? «Это заповедь Спасителя, – отвечал Иоанн, – она есть сокращенное содержание всего закона» (по «Ч.-М.»).

(Притча)

Два друга шли дорогою и зашли в лес. Несколько дней тому назад была здесь страшная буря, которая повыворотила с корнями много самых старых дубов. Между вывороченными дубами стояли два дуба, один около другого, совершенно невредимые, и странно было видеть, что буря сильнейшие дубы повалила, а эти остались на месте.

– Подойдем ближе и посмотрим на них, – сказал один из друзей.

Приблизились к дубам и увидели, что они так сильно сплелись между собою корнями, что никакая буря не могла бы повалить их.

– Вот видишь, – сказал другой, – как крепко стоит приязнь и дружество. Одинокого человека легко свалит злая доля, но, кто имеет верного друга, тот всегда устоит против нее.

И они обнялись, поцеловались и пообещали друг другу быть вечно друзьями и затем пошли веселыми и счастливыми домой (из журн. «Церковно-приходская школа», ч. III, декабрь 1889 г., Киев, 83–84).

В Афинах (в Греции) св. Василий имел у себя единственного друга св. Григория Богослова, также прибывшего сюда для научного образования. Вот как эти христианские юноши спасались от искушений, их окружающих. «Мы знали, – говорит св. Григорий, – только две дороги: одну, которая вела нас в церковь и к святым наставникам, в оной проповедующим, – другую, которая вела нас в академию (высшее училище) к учителям словесности и любомудрия. Что касается до тех дорог, по коим ходят на мирские праздники, на позорища, на пиршества, мы их не знали и знать не хотели. Зная, что дурные примеры подобны заразительным болезням, мы не имели сообщения с теми из товарищей, которые были развратны, дерзки и безчинны, а обращались только с умеренными, скромными и благочестивыми».

Товарищи свв. Василия и Григория, видя их безпримерную чистоту жизни, неутомимое усердие к наукам и благоразумие, не могли не чувствовать к ним невольного уважения и сами, по примеру их, старались обуздывать себя.

Юноши христиане! Не увлекайтесь безразборчивою привязанностию к товарищам.

Сколько молодых людей погибает от легкомысленного подражания своим товарищам! «Кто прикасается к смоле, – говорит премудрый Сирах, – тот очернится, и кто входит в общение с гордым, тот сделается подобным ему» (Сир. 13:1). «Обращающийся с мудрыми, – свидетельствует премудрый Соломон, – будет мудр, а кто дружится с глупыми, развратится» (Притч. 13:21).

Пример особенно заразителен в товарищеском союзе, когда молодые люди находятся в частых сношениях между собою, друг друга постоянно видят, друг к другу привыкают. (сост. по «Воскр. бес.» изд. при Общ. люб. дух. просв. за 1886 г.).

В арменском городе Милитине жили два воина: Неарх и Полиевкт. Они жили очень дружно и любили друг друга, как родные братья. Однако же они были не одной веры: Неарх был христианин, а Полиевкт язычник. Неарх часто жалел, что друг его, человек добрый и честный, остается в идолопоклонстве, и всеми мерами старался обратить его ко Христу. Для этого он часто читал ему Св. Писание и разсказывал об Ииcyсе Христе. В одно время в Милитине был получен указ императора Декия, коим предписывалось казнить всех христиан, которые не поклонятся идолам. Неарх опечалился, что ему не удалось еще обратить ко Христу Полиевкта и что теперь ему придется разстаться с ним. Полиевкт заметил эту печаль и спросил его, о чем грустит он.

– Скорблю о разлуке нашей, – отвечал Неарх.

– О какой разлуке? Разве что может разлучить нас? – сказал Полиевкт. – Наша дружба неразлучна до смерти!

– Я христианин, – объяснил ему друг: – меня поведут на смерть за веру мою, а ты тогда оставишь меня: ведь ты – идолопоклонник.

– Друг мой, – отвечал с сердечным чувством Полиевкт, – ничто не разлучит нас. В эту ночь мне явился Иисус Христос, Которому ты служишь; Он снял с меня мою одежду и надел на меня другую, новую, красоты несказанной.

Неарх повеселел.

– Это значит, – сказал он, – что ты отбросишь языческие заблуждения и облечешься во Христа – познаешь Его!

– А разве я уже не познал Христа? – сказал на это Полиевкт: – разве не горело у меня сердце, когда ты мне говорил о Нем и читал Св. Евангелие? Отныне я хочу совершенно быть Его рабом и готов исповедать имя Его.

И он пошел на площадь и пред язычниками открыто исповедал имя Христово. Его стали мучить и осудили на смерть.

Идя к месту казни, он увидел в толпе друга своего Неарха и закричал ему:

– Спасайся, друг! Не забудь о дружбе нашей! – И радостно склонил он свою голову под меч... (по Троицк. лист. № 738).

Один инок из числа сирийских пустынников принес однажды преподобному Макарию гроздь винограду. Макарий, который жил по духу христианской любви, которая не ищет своего, отнес виноград другому брату, бывшему тогда больным. Больной чрезвычайно обрадовался этому знаку любви святого мужа и благодарил за то Господа. Но, помышляя более всего о благе ближнего, чем о своем собственном, не вкусил винограда, а отослал его к другому брату. Этот сделал то же и переслал четвертому. Таким образом гроздь обошел все келлии братий и, переходя из рук в руки, возвратился наконец опять к тому, кто первый получил его в дар, к препод. Макарию. Священная радость объяла душу праведника, когда он увидел между братиею любовь и воздержание, живо выражавшие слова божественного апостола: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон» (Рим. 13:8) (по «Воскр. чт.»).

Преп. Иоанн Колов однажды пошел с некоторыми иноками из скита. Дорогою застигла их ночь, и провожатый, к несчастию, сбился с пути...

– Что нам делать? – сказали Иоанну спутники, – скитаясь здесь, можно погибнуть.

– Не говорите провожатому ничего, – отвечал старец, – бедный устыдится и будет печалиться, досадовать и, может быть, роптать; лучше сделаем вот что: я скажу, будто болен, не могу идти далее, и останусь здесь пока не рассветет.

Так он и поступил. Прочие иноки объявили, что останутся с ним; все пробыли тут до утра и не причинили сокрушения брату; наутро дорога была найдена, и путешественники благополучно прибыли к своему месту (по «Учил. благоч.»).

Был некогда в городе Сиракузах грозный правитель Дионисий⁸². Своей жестокостью и несправедливостью он так восстановил всех жителей против себя, что стал подозревать всех в желании убить его. Однажды он велел схватить одного грека Мироса, которого заподозрил в злом умысле против себя. Дионисий велел привести Мироса к себе и сказал ему с гневом:

– Мне донесли, что ты поносил меня и замышлял против меня худое.

– Нет, – сказал Мирос, – я не поносил тебя, я только называл жестокосердым, каков ты и есть; я не замышлял против тебя худое, я только обличал зло, какое ты делал.

– Негодяй! – сказал правитель, – всё равно, ты и за это достоин умереть на кресте.

В те времена казнь на кресте была самая позорная.

– Я готов на смерть, – отвечал Мирос, – я не стану молить тебя о пощаде; но дай мне, ради Бога, три дня свободы, чтоб я мог проститься с семьею моею. Я оставлю друга своего порукой в том, что я вернусь на смертную муку.

Правитель подумал и сказал с хитрой усмешкой:

– Я исполню твое желание; ступай, я даю тебе три дня сроку, но, если через три дня ты не явишься в Сиракузы, я предам друга твоего на мученье. Если уж придется казнить твоего заложника, так его казнь, может быть, искупит твою вину.

И Дионисий помыслил в себе: «Не вернется больше Мирос, пусть же народ узнает, какой он обманщик и предатель».

Мирос пришел к другу своему и сказал:

– Дионисий осудил меня на казнь, но дает мне три дня свободы, чтоб я мог проститься с семьей моей; потому, прошу тебя, побудь за меня три дня в заключении надежной порукой в том, что я вернусь.

Верный друг с радостию согласился исполнить просьбу Мироса, обнял его на прощанье и дал отвести себя в темницу и заковать в узы.

Мирос поспешил оставить Сиракузы и прибыл в селение, где жили его мать и сестра. Горько заплакали они, бедные, узнав об участи, ожидающей их любимого сына и брата. Всеми силами они старались удержать его подольше при себе, но, наконец, Мирос вырвался от них и пустился в дорогу, боясь промедлить.

Страшно спешил он. И вдруг, поднялась буря, завыл ветер, заблистала гроза, зашумел ливень, с гор в долины помчались потоки, ручьи переполнились и разлились окрест.

На пути перед Миросом засинела река. Он стал уж подходить к мосту, перекинутому через нее... Река вздулась, волны лезли вон из берегов и вдруг сорвали мост; он в виду Мироса обрушился в воду, и волны покрыли его совсем. Напрасно Мирос метался взад и вперед по берегу и всматривался вдаль и напрасно звал на помощь. Нигде не виднелось ни одного челнока, нигде не мелькал ни один парус. И остановился Мирос, подавленный горем.

Река же разливалась всё шире и бушевала, как море. Тогда Мирос пал на колени с мольбою: «О, Боже мой, усмири эти волны! Время бежит; солнце давно уже зашло за полдень, и если оно зайдет, а меня не будет в Сиракузах, мой друг пострадает за меня».

Но пучина ревела всё сильнее, волна набегала на волну, и минуты летели одна за другой.

Наконец, отчаяние взяло Мироса, и он смело бросился в пенящийся поток и стал разбивать волны могучей рукой. И вот он достиг берега. Но едва сделал он несколько шагов, как навстречу ему показалась из соседнего леса буйная ватага разбойников; злодеи загородили Миросу путь и подняли на него свои дубины.

– Что вам нужно? У меня ничего нет! – вскричал Мирос. – У меня есть только жизнь, но она мне нужна для спасения друга моего!

И горячие слезы заструились по лицу Мироса, и таким молящим взором, полным муки душевной, взглянул он на разбойников, что смутились они и разступились перед ним.

И дальше поспешил он... солнце палило его страшным зноем; воздух становился всё душнее, нигде не было ни тени, и путник обезсилел. Он пал на колени и взмолился: «О, Боже! не Ты ль вынес меня из водной пучины, не Ты ли спас от рук разбойников? Пошли же мне помощь, чтоб я мог спасти друга моего!»

Припав к земле со стоном, он вдруг услышал журчание невдалеке от него. Мирос подполз к соседнему холму и увидел бьющий из него серебристый родник. Он жадно припал к нему и освежил истомленное тело. И дальше спешит он. Уж от деревьев длинные тени легли на луга.

Какие-то два путника шли большою дорогою, Мирос обогнал их, и вдруг до него долетели сзади ужасные слова их: «Теперь, – говорили путники, – уж верно его распинают».

Тоска сдавила сердце Мироса; страх за друга точно крылья надел на его израненные ноги...

И вот Сиракузы: вершины городских башен уже золотит заходящее солнце.

Навстречу к Миросу вышел управитель дома его, старик Филострат: издали узнал его верный слуга.

– Назад! – закричал он Миросу, подбегая к нему, – ты уж опоздал. Беги отсюда. Думай о своем спасеньи. Друг твой уже предан на мучение. С часу на час он всё надеялся, всё ждал и не верил, что ты опоздаешь. Над ним издевались, его уверяли, что ты обманщик и предатель, но никто не мог смутить упованья его.

– О, если уж поздно, – сказал Мирос, – если уж мой возврат не спасет его, так я разделю с ним тy же участь, чтоб не посмел правитель сказать, что я не сдержал обещания и предал друга; пусть он погубит две жертвы, но пусть узнает зато, как друзья умеют любить и верить друг другу.

Солнце уж село, когда он достиг городских ворот. Издали завидел он крест, водруженный на площади, и любопытный народ, волновавшийся кругом. И вот, видит он, как ведут его друга и как поднимают его на канате на крест.

Но вот, Мирос раздвигает толпу и кричит:

– Палач! останови казнь; я тот, за кого он порука.

Вздрогнул народ и затих и в изумленьи глядел, как друзья кинулись друг к другу, обнялись любовно и заплакали от радости.

И заплакал весь народ кругом.

Весть об этом пронеслась по городу и долетела до грозного правителя Дионисия, и вдруг дрогнуло его сердце и смягчилось. И велел он привести к себе осужденных.

Когда привели Мироса и его друга, Дионисий посмотрел на них с умиленным взглядом и сказал:

– Вы победили мое сердце. Вижу, что есть дружба, что не сказка она, и я хотел бы стать вашим другом. Не откажите же принять меня в свой святой союз, дайте мне познать сладость дружбы и доверия (из кн. «Цветник», Москва, 1889 г., стр. 41–44).

Жила некогда молодая девица, прекрасные свойства характера которой были предметом удивления всех знавших ее. Она носила на шее золотой медальон, которого никому не позволяла открыть. Однажды, в минуту необычайной откровенности, она позволила подруге дотронуться до пружинки медальона – и секрет обнаружился. Подруга увидала надпись: «Люблю Того, кого никогда не видала» (т. е. И. Христа). Такова была тайна ее прекрасной жизни. Девушка изменилась в тот же образ, которому подражала (т. е. Христу) (из кн. «Самое великое в мире» Г. Друммонда, стр. 90).

Св. Златоуст поучает: «Что касается поступков наших, – то после ужина, вечером уже, когда мы ляжем в постель, когда никто не безпокоит, никто не возмущает нас, будем требовать от себя отчета во всём, что нами сделано и сказано в течение дня. И если увидим за собой какой-либо грех, накажем совесть, укорим душу, уязвим совесть так сильно, чтобы после того, как мы встанем, они не смели уже опять увлекать нас в ту бездну греха, помня вечернее наказание. И что это время самое удобное к такому разсчету, послушай слова пророка: «яже глаголете в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся» (Пс. 4:5). Днем мы делаем многое, не как хотим: и друзья раздражают, и слуги приводят в ярость, и жена печальна, и дитя болит; и множество житейских и общественных дел лежит кругом, и мы не можем тогда остеречься, чтобы не погрешить в чем-нибудь. Но вечером, освободившись от всего этого, пришедши в себя и пользуясь совершенным спокойствием, соберем судилище на постели, чтобы через этот суд умилостивить нам Бога» (из твор. св. Иоанна Златоуста).

«Ходя в лесу, в саду, или по лугу и видя молодые побеги растений, плоды на деревьях и разнообразие полевых цветов, возьми для себя урок от всей этой Божией растительности, именно такой урок: всякое деревцо в лето дает непременно значительный побег, непременно возрастает в объеме и в вышину, – всякое дерево с каждым годом как бы усиливается подвинуться вперед богодарованною ему силою; так скажи себе: и я должен непременно с каждым днем, с каждым годом становиться нравственно выше и выше, лучше и лучше, совершеннее и совершеннее, должен подвигаться вперед на пути к Царству Небесному, или к Отцу небесному, силою Господа Иисуса Христа и Духа Его, во мне живущего и действующего. Как луг украшается множеством цветов, так и луг души моей должен благоукрашаться всеми цветами добродетелей; как деревья приносят цветы и потом плоды, так душа моя должна приносить плоды веры и добрых дел (из кн. «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. I. изд. 1-е, 1891 г., стр. 161).

В царствование Максимиана в городе Илиополе жил один знатный и богатый гражданин – Диоскор, по вере язычник. У него была единственная дочь, которую он берег, как зеницу ока. Прекрасная лицем, а еще более сердцем, она, приходя в возраст, превосходила красотою всех сверстниц своих. Чтобы никто из простых людей не мог видеть красоты Варвары – так звали дочь Диоскора – Диоскор построил высокий столб с богато убранным на нем жилищем и затворил там дочь свою. Сокрытая от взоров человеческих, удаленная от всяких внешних развлечений, отроковица углубилась в созерцание прекрасного мира Божия. Однажды, разсматривая светила небесные и восхищаясь красотою земною, она спросила приставленных к ней рабынь:

– Кто сотворил всё это так премудро, так прекрасно?

– Всё это, – отвечали язычницы, – сотворено и устроено теми самыми богами, которым поклоняется родитель твой, и которые стоят в его палатах.

Но мудрая отроковица не удовлетворилась таким ответом и подумала: «Боги, почитаемые отцом моим, сами созданы руками человеческими и бездушны, сделаны из золота, или серебра, или из дерева: как же они, будучи сами не в состоянии ни ходить ногами, ни действовать руками, могли быть творцами столь премудрых вещей?» Долго она размышляла таким образом, и, наконец, благодать Божия коснулась сердца ее, искавшего Бога Творца, и возвестила сердцу и уму ее, что един есть Бог, сотворивший небо и землю со всею их красотою. Такая мысль о Боге, постоянно занимавшая душу отроковицы, пробудила в ней непреодолимое желание ближе и яснее познать единого истинного Бога, Творца всего. Но так как при Варваре не было никого, кто мог бы научить ее и наставить на путь спасения, то наставником и учителем ее явился Сам Господь Бог, всегда близкий к ищущим Его и изливающий в сердца благодать, умудряющую младенцев и указующую путь ко спасению.

Отец Варвары на долгое время отлучился из дома и дал приказание, чтобы в его отсутствие не стесняли свободы дочери, а ей позволил выходить, куда пожелает, и делать, что захочет. Воспользовавшись данною отцем свободою, Варвара познакомилась с христианскими девицами. Услышавши от них об имени Господа Христа, она возрадовалась духом, узнавши в Нем Того, Кого давно жаждала знать душа ее. В это время, по особенному промышлению Божию, прибыл сюда христианский священник. Узнавши о его прибытии, Варвара тотчас позвала его к себе и, научившись от него всем необходимым для спасения истинам веры, приняла крещение.

Так св. Варвара познала единого истинного Бога, в трех лицах покланяемого и славимого – Отца и Сына и Св. Духа, и веру свою запечатлела венцем мученичества. Она не устрашилась мучений, а, в уповании на помощь Божию, среди самых тяжких страданий, велегласно взывала: «Троицу чту – едино Божество».

– Для каждого из нас открыт прекрасный мир Божий: познавай же, христианин, Творца, и паче всего старайся благоугождать Господу. С малых лет учись богопознанию и не ослабевай до старости преуспевать в нем (по «Воск. чт.» 1888г., стр. 37).

– «Блажен всякий боящийся Господа» (Пс. 127:1).

– «Бойтесь Господа [все] святые Его, ибо нет скудости у боящихся Его» (Пс. 33:10).

– «Начало мудрости – страх Господень» (Притч. 1:7).

– «Страх Господень отгоняет грехи; не имеющий же страха не может оправдаться» (Сир. 1:21).

– «Боящийся Господа почтит отца и, как владыкам, послужит родившим его» (Сир. 3:7).

– «Боящиеся Господа! ожидайте милости Его и не уклоняйтесь от Него, чтобы не упасть. Боящиеся Господа! веруйте Ему и не погибнет награда ваша. Боящиеся Господа! надейтесь на благое, на радость вечную и милости. Взгляните на древние роды и посмотрите: кто верил – Господу и был постыжен?» (Сир. 2:7–10).

– «Старший между братьями – в почтении у них, так и боящиеся Господа – в очах Его. Богат ли кто и славен, или беден, похвала им – страх Господень» (Сир. 10:24, 25).

«По словам Писания, – учит преп. Пинуфрий, – начало нашего спасения и премудрости есть страх Господень; от страха Господня рождается спасительное сокрушение сердечное, а от сего – отвращение от всех стяжаний – корень смирения; от смирения же происходит умерщвление воли, а умерщвление воли истребляет все пороки, которые, если истребятся, то добродетели плодятся и растут так, что производят чистоту сердечную, которою приобретается совершенство любви ангельской» (см. Месяц. А. Сергия, т. 2, стр. 315; сн. Ист. прав. монаш. на вост. профес. М. Д. Ак. П. Казанскаго, гл. I. стр. 234).

Праведный человек, который знает и верит, что всё, случающееся с нами, случается по допущению премудрого и всеблагого Промысла Божия, принимает всякое приключающееся ему зло мужественным и радостным сердцем.

1. Св. ап. Павел говорит: «Я исполнен утешением, преизобилую радостию, при всякой скорби нашей» (2Кор. 7:4). «Радуюсь, – говорит он, – не только в алчбе и жажде, не только в узах, темницах и ранах, не только в бедах и стеснениях, и во всякой скорби нашей, и не только исполняюсь небольшим утешением, но преизбыточествую радостию, преизобилую веселием, когда бьют меня палками, когда побивают меня камнями, когда терплю кораблекрушение и целые сутки нахожусь в пучине морской».

2. То же самое было с св. ап. Андреем, который, когда вели его на распятие, издали еще приветствовал святой крест и, приблизясь к нему, радостно обнял и поцеловал его (по «Ч.-М.»)

Один прозорливый старец, сидя на общей трапезе, где всем подавалось одинаковое кушанье, увидал, что пища, вкушаемая братиею, переменяется: один вкушает мед, другой простой хлеб, а некоторые овощную зелень. Удивленный таковою переменою брашна, он вопросил Господа открыть эту тайну. Господь возвестил старцу: ядущие мед означают тех, которые со страхом и радостию духовною принимают дары Божии, обращаясь непрестанно мыслию своею к Богу, – ядущие хлеб также довольствуются с благодарностию, а ядущие зелень – это те, которые недовольны пищею и ропщут. Потому для собственного блага всем надлежит пользоваться дарами Божиими с чувством благодарения, по слову апостола: «Аще... ясте, аще... пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите» (1Кор. 10:31) (Пролог 4 авг.).

Вкушаешь ли ты хлеб, иль жажду утоляешь,

Иль чем иным свой взор, свой слух увеселяешь:

На память приводи Виновника сих благ:

Да будет у тебя Он в сердце и в устах.

(Памятник веры)

«Бог, когда увидит кого благодарным за прежнее, ниспосылает ему еще большие дары; постараемся же и мы возносить ко Господу посильную благодарность за блага, нам дарованные от Него, чтобы нам удостоиться еще и бóльших; и не будем никогда забывать оказанных нам благодеяний Божиих, но всегда содержать их в уме нашем, дабы памятование об них побуждало нас к постоянной благодарности, хотя они так многочисленны, что ум наш не в состоянии и исчислить Божиих щедрот к нам. В самом деле, кто может и представить себе всё, что уже нам даровано, что обещано, что подается каждый день?

Он привел нас из небытия в бытие; даровал нам и тело и душу, сотворил нас разумными, дал нам этот воздух для дыхания, устроил всю тварь для рода человеческого и восхотел с начала, чтобы человек наслаждался пребыванием в раю, провождал жизнь без печали и без всякого труда и, будучи в теле, ни в чем не уступал Ангелам и безплотным силам, но был выше нужд телесных.

Потом, когда, по безпечности, человек был уловлен лестию диавола посредством змия, и тогда Бог не перестал благодетельствовать преступнику грешнику, но в самых наказаниях явил избыток Своего человеколюбия и оказал ему многоразличные и безчисленные благодеяния.

Наконец, когда, по умножении в последующее время рода человеческого и уклонении его к нечестию, Бог увидел, что раны неизлечимы, то истребил творящих зло потопом, как бы некую вредную закваску, оставив праведника Ноя, с тем, чтобы он стал корнем и начатком рода человеческого. И смотри же, какое являет ему благоволение! От этого праведника и от сыновой его Он благоволил размножить род человеческий до такого великого числа, постепенно избирал праведников, и поставил их для прочих людей учителями, которые могли всех назидать своими добродетелями и, подобно врачам, врачевать болевших. Он ведет их то в Палестину, то в Египет, упражняя этим и терпение рабов Своих, и вместе яснее открывая собственную силу; и постоянно потом продолжал заботиться о спасении людей, посылая пророков и через них совершая знамения и чудеса. Кратко сказать, как морских волн мы никогда не можем перечислить, хотя бы тысячу раз принимались за это: так не можем исчислить и разнообразных благодеяний Божиих, которые Он явил роду нашему.

Наконец, когда Бог увидел, что и после такого промышления естество человеческое имеет еще нужду в великом и неизреченном человеколюбии, тогда, как бы сжалившись над нашим родом, послал к нам Врача душ и телес, воздвигнув, так сказать, от отеческих недр единородного Сына Своего, Который благоволил принять образ раба и родиться от Девы, жить вместе с нами и потерпеть все Наши немощи, дабы наше естество, лежащее долу от множества грехов, возвести от земли на небо. Сему-то удивляясь и представляя чрезмерность любви Божией к роду человеческому, св. евангелист Иоанн восклицал: «Тако... возлюби Бог мир» (Ин. 3:16). Смотри, какое удивление выражается в этом изречении! Словом «тако» указывает на важность того, о чем хочет он сказать; вот почему он начал так. Скажи же нам, блаженный Иоанн, как «тако»? Укажи нам меру, покажи величие, открой превосходство. «Тако... возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный». Видишь, причина пришествия Сына Божия та, чтобы люди, которым угрожала погибель, получили спасение чрез веру в Него. Кто может обнять мыслию великое, дивное и непостижимое для ума благоволение, которое Бог явил нашему естеству в даре крещения, даровав нам отпущение всех наших грехов? Но что и говорить? Ни мысль, ни слово не в состоянии исчислить прочих благодеяний. Ибо, сколько бы я ни сказал, остальное всё еще будет таково, что своею чрезмерностию превзойдет то, что уже сказано. Так, кто может постигнуть умом тот путь покаяния, который Бог, по неизреченному Своему человеколюбию, открыл роду нашему, и, после дара крещения, те чудные заповеди, посредством которых мы, если захотим, можем снискать Его благоволение? Видишь, возлюбленный, бездну благодеяний? Видишь, сколько их мы перечислили, и однакож не могли пересказать и малой части их? Ибо как может человеческий язык изобразить словом то, что сделано для нас Богом? И между тем, как ни многочисленны и ни велики эти благодеяния, еще гораздо больше и неизъяснимее те блага, которые Он обещал, после здешней жизни, в будущем веке идущим по пути добродетели.

Блаженный Павел (апостол), желая в немногих словах представить нам чрезмерное их величие, говорит: «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его» (1Кор. 2:9). Видишь чрезмерность даров? Видишь, что Его благодеяния превышают всякое понятие человеческое? «И на сердце, – говорит, – человеку не взыдоша». Итак, если мы захотим размышлять о них и воздавать по силам нашим благодарность Богу, то можем и снискать еще большее Его благоволение, и возбудить в себе сильнейшее расположение к добродетели. В самом деле, памятование о благодеяниях сильно возбуждает к подвигам добродетели и располагает человека презирать всё настоящее, прилепляться к столь великому Благодетелю и ежедневно выказывать живую любовь к Нему» (из 27 беседы св. Злат. на кн. Бытия).

Благослови, душа моя,

Творца и Господа вселенной!

Сколь дивна, Боже, мощь Твоя!

Сколь дивен промысл неизменный!

Своей десницей, как шатер,

Над нами небо Ты простер

И в нем над нашими главами

Возводишь облака грядами

И воды собираешь в них.

С высот небес, как пламень вольный,

Как ветр, шлешь Ангелов Своих,

Духов служебных, в мир юдольный.

Тебе конца и места нет,

Ни умаленья, ни обилья;

Твоя одежда – зыбкий свет,

Твой путь – летучих вихрей крылья.

(Из «Сборника благогов. чтен.» графа Валуева)

Пресвитер Кириак, державший в своей келлии еретические сочинения Нестория, был вразумлен в своей виновности следующим видением: он видел стоящих около своей келлии Жену, одетую в багряницу, и с нею двух мужей, в коих он узнал пресв. Богородицу и сопутствовавших ей Иоанна Крестителя и Иоанна Богослова. В неизреченной радости благоговейный пресвитер бросился к стопам Богоматери и просил посетить его келлию. Но Она не согласилась, несмотря на его слезные просьбы, и наконец сказала: «Как же ты хочешь, чтобы Я вошла к тебе, когда ты в своей келлии держишь врага Моего!»

Пробудившись от сна, Кириак в глубокой скорби начал размышлять: «Кто бы это мог быть врагом пресв. Богородицы? Кроме меня со мною никого не было в келлии». Через несколько времени, занявшись чтением книг, пресвитер нашел между ними поучения еретика Нестория, осужденного на 3-м Вселенском соборе за то, что называл пресвятую Богородицу не Богородицею, а Христородицею, как бы от Нее родился простой человек, а не вместе и Бог. Теперь только Кириак понял, кто был в его келлии враг пресв. Богородицы. Он тотчас сжег еретическую книгу, сказав: «Пусть же с этих пор не будет у меня врага пресвятой Богородицы» (Пролог, 1 октября).

Я чужд безплодного сомненья,

Я верю истине святой,

Святым глаголам откровенья

О нашей жизни неземной;

И сладко мне в часы страданья

Припоминать, порой, в тиши,

Загробное существованье

Неумирающей души.

(Никитин)

Св. Фекла была дочерью родителей-язычников и жила в г. Иконии во времена святых апостолов Павла и Варнавы. Увидев от них чудесные действия, 18-ти-летняя язычница вслушалась в их учение о Христе Иисусе, а когда апостол заговорил о девстве и целомудрии, то Фекла была до того внимательна, что забыла о пище и матери и прослушала учение о Боге трое суток. После этого она твердо уверовала в Спасителя и посвятила Ему свое девство. За такое внимание к проповеди св. Павла и крепкую веру во Христа учитель-апостол назвал Феклу первою своею духовною дочерью. Немного спустя, св. девица сподобилась быть и первомученицею за свою проповедь о Христе (по «Ч.-М.»).

Когда нечестивый еретик Арий начал учить, что Господь И. Христос есть только первое и совершеннейшее творение Божие, но не Бог, тогда св. отцы осудили его за это и лишили общения церковного. Презираемый всеми, он не знал, что делать; но дух злобы внушил ему притвориться верующим и просить императора Константина Великого, чтобы он повелел принять его снова в общение с церковию. Миролюбивый император согласился, тем более, что Арий на вопрос императора: «Так ли ты веруешь, как утвердили отцы на Никейском соборе», скрыв на груди своей под одеждою хартию, на которой было написано его суемудрое еретическое учение, отвечал, ударяя себя в грудь: «Так верую». Император согласился. Но Бог, Который, по слову св. Писания, поругаем не бывает (Гал. 6:7), не замедлил наказать еретика. Св. Александр, архиепископ Александрийский, который, по распоряжению императора, должен был принять Ария в общение с церковию, зная его упорство, всю ночь накануне дня, в который должно было принять Ария, молился, чтобы Господь не попустил злейшему врагу вторгнуться в церковь. Господь внял молитве святителя. Утром Арий, окруженный своими единомышленниками, с торжеством намеревался вступить в церковь и с лобзанием Иудиным приступить к св. причастию, но на пути в церковь вдруг почувствовал страшную внутреннюю болезнь, от которой всё чрево его, как у Иуды, распалось, и он тут же и скончался постыдным образом («Ч.-М.» 30 авг.).

К преп. Агафону пришли иноки с тем, чтобы испытать его веру и смирение.

– Ты ли отец Агафон? – спросили они, как бы не зная его.

– Я Агафон, грешный раб Божий, – отвечал старец.

– Ходят слухи, будто ты человек гордый и невоздержный?

– Совершенная правда, – отвечал преподобный.

– Говорят еще, будто ты лжец и любишь пересуживать других?

– И это правда! – сказал Агафон.

– Слышно также, будто ты еретик?

– Неправда! – возразил старец.

– Для чего принимаешь на себя все пороки, а от последнего отрицаешься?

– Те пороки обыкновенны человеку, а ересь есть богоотступничество, – чего я, при всех моих грехах, принять на себя не могу и не хочу («Дост. сказ. о подвижн. св. отцов»; сн. Хр. чт. 1856. Март отд. III, стр. 168).

Св. Вадим жил в 4 веке в персидском царстве. В то время персидский царь Саворий воздвиг жестокое гонение на христиан. Все, которые не хотели поклоняться солнцу и огню, по повелению царя были осуждаемы на смерть.

Многие истинные христиане явили в это время твердость своего исповедания и, мужественно претерпев различные истязания, запечатлевали свою веру мученическою смертию; в числе этих исповедников был пр. Вадим, архимандрит Персидский. Заключенный в темницу, он не хотел оказать даже наружного богопочитания солнцу, чтобы избавиться от смерти.

Но в то же время были и изменники христианской вере из числа заключенных под стражу: таков был некто Нирсан, князь Арийский, который, устрашась предстоящих мук, объявил царю свое желание возвратиться к прежней языческой вере, чтобы этим приобресть благосклонность царя и возвратить свое прежнее положение. Царь согласился возвратить Нирсану его прежний сан княжеский и его прежнее богатство, если он собственноручно умертвит пр. Вадима, содержавшегося с ним вместе в темнице. Изменник веры Христовой не усомнился поднять братоубийственную руку на святого. Но когда пр. Вадим в оковах приведен был, и Нирсан уже взял меч, чтобы исполнить царское повеление, вдруг в душе изменника пробудилось чувство совести. Укорительный взор и кроткие слова преподобного, не боявшегося смерти, но скорбевшего о погибели брата, поразили преступника: он затрепетал и рука его оцепенела. Нужно было бы несчастному послушаться голоса совести, чтобы избежать своего вечного осуждения, но он заглушил свою совесть и дрожащею рукою и не в один раз умертвил преподобного. Царь возвратил Нирсану его прежнее княжеское достоинство и все богатства, но ничто не могло возвратить преступной душе его спокойствия и радости. От утрызения совести он впал в состояние отчаяния, подобно братоубийце Каину, и покончил жизнь свою самоубийством, испытав таким образом участь Иуды предателя (по «Ч.-М.» 9 апр ).

Послушайте, как за ворожбу Господь наказывает людей и как чудно спасает тех, кто к Нему единому прибегает в напастях и скорбях.

Во время пророка Илии был в Самарии царь по имени Охозия. Случилось, что он упал из окна своего дворца и тяжело заболел; его поразил ужас приближающейся смерти. И вот, он стал размышлять, к кому бы прибегнуть, чтобы получить исцеление. И наконец решился послать своих домочадцев в город Аккарон к идолу Ваалу, чтобы спросить: умрет он от болезни, или выздоровеет? Послы отправились. И когда они шли дорогою, вдруг попадается им навстречу муж, кожаным ремнем опоясан. Это был славный пророк Илия. Остановив путников, он спросил их, куда они идут? И не дождавшись от них ответа, продолжал: «или нет Бога во Израили, яко грядете вопрошати Ваала?..» (4Цар. 1:3). Идите домой и скажите своему царю, что волшебство не принесет ему пользы и что он уже не встанет с одра своего за то, что презрел истинного Бога и обратился к идолу для волшебства. Вскоре сбылось предсказание св. мужа: "И умре царь по глаголу Господню, еже глагола Илия» (4Цар. 1:17).

Но что случилось с царем Охозиею, то легко может случиться и со всяким, кто в болезнях прибегает к ворожбе.

Христиане! Достойны ли мы этого святого имени? Заболеет ли у кого дитя, или захворает муж – разве нет у нас на небеси помощника – Бога? Или несть Бога во Израили, яко вы грядете вопрошати Ваала? Разве нет у нас заступницы, Царицы небесной, Матери Божией? Неужели вы более верите в помощь силы темной, нежели надеетесь на помощь Божию?

Но послушайте: вот заболел другой царь, по имени Езекия, и находился уже при смерти. Господь послал известить его о кончине пророка Исаию. «Царь, – сказал ему пророк, – от имени Божия тебе возвещаю; не заботься о лекарствах, приготовляйся к смерти – пробил твой последний час!» Таково было определение Божие. Но что же сделал Езекия? Не впал в малодушие, не обратился к ворожеям, а обратился к Богу с пламенною молитвою, и молитва спасла Езекию: Господь переменил Свое определение. Не успел еще Исаия выйти из ограды царского дома, как Господь снова явился Исаие и повелел возвестить царю, что ему еще прибавлено 15 лет жизни. Через два дня Езекия выздоровел и жил еще 15 лет.

Вот два больных царя – Охозия и Езекия – оба страдали тяжким недугом: но Охозия прибегнул в болезни к помощи силы темной – и умер, а Езекия прибегнул к Богу – и выздоровел.

Бросьте же ворожбу: она есть грех, весьма противный Богу, не предпринимайте этого гибельного пути диавольского, а воспринимайте путь Божий – молитвою, упованием, верою. Врач душ и телес да будет вам един Господь Иисус Христос, Ему слава и держава во веки (по В. чт.).

Св. Афанасий, архиепископ Александрийский, повествует, что в городе Вирпте, где много было евреев, в бедной хижине жил один христианин; у него в переднем углу висела икона Спасителя. Спустя некоторое время христианин этот купил себе новый дом и покинул хижину, забывши в ней, по усмотрению Божию, икону Спасителя.

В этой хижине поселился еврей; он иконы не заметил. Однажды приходит к нему в гости один друг его, еврей же. Этот, сидя за столом, заметил икону и спросил хозяина: «Как он, будучи еврей, держит в своем доме христианскую икону?» Хотя хозяин и уверял, что он не замечал доселе иконы, но гость этим не успокоился и пошел к своему архиерею и старцам и объявил им об этом.

Поутру все евреи города собрались в хижину, где была икона Спасителя, сняли ее со стены, начали ругаться над нею, а потом, подобно отцам своим, пригвоздили ее к дереву, и один из евреев ударил копьем в ребро образа Господня; но, о чудо! тотчас из иконы потекла кровь и вода и наполнила целый сосуд. Великий страх объял всех бывших тут евреев. Они составили совет и на нем положили, что если от этой крови увидят какое-нибудь чудо, то все уверуют в Распятого. Сначала принесен был хромой от рождения; ему помазали ноги кровью – и он тотчас стал здоров. Слух об чуде этом разнесся по всему городу; приводили слепых, бесноватых, разслабленных и прокаженных – и все получили исцеление.

Все евреи того города уверовали во Христа, разсказали об этом тамошнему епископу и приняли от него крещение со всеми своими семействами и построили в этом городе церковь во имя Господа нашего Иисуса Христа.

Всякий христианин должен поклоняться святым иконам с верою и любовию, почитать их честно и с благоговением (по «Ч.-М.»).

В те дни, когда Спаситель, живя на земле и проходя иудейские города и селения, проповедывал Царствие Божие и творил чудеса, в городе Едессе, в Сирии, жил князь, называемый Авгарь, страдавший неисцелимою болезнью. Слыша о Христе Господе и о великих чудесах Его, Авгарь пожелал видеть Его своими глазами, надеясь получить от Него себе исцеление. Но самому князю невозможно было идти в Иудею, поэтому он послал к Господу письмо с просьбою, чтобы Господь пришел к нему в Едесс. Но, сомневаясь, соблаговолит ли Господь прийти к нему, князь Авгарь послал искусного живописца Ананию, чтобы он на иконе изобразил лице Господа, надеясь видеть изображение Спасителя и иметь через то отраду в болезни своей, ибо князь имел большую любовь к Господу, слыша о Нем и чудесах Его. С княжеским письмом живописец Анания дошел до Иерусалима и здесь увидел он Господа, поучающего народ. От народной тесноты Анания не мог приблизиться к Господу и, дожидаясь времени, когда разойдется народ, встал на камень и, смотря прилежно на лице Спасителя, старался изобразить Его, но никак не мог сделать этого, ибо Божественный лик Господа чудесно изменялся. Анания трудился долго, но не успел ничего. Тогда Господь велел св. апостолу Фоме привести к Себе стоящего на камне живописца. Когда Ананию привели к Спасителю, тогда Господь назвал его по имени и по занятию – живописцем. «Где письмо князя твоего Авгаря, которое ты принес ко Мне из Едесса?» – спросил Господь. Анания пришел в удивление и ужас от прозорливости Господа и тотчас с трепетом подал письмо князя в руки Спасителя. Господь прочитал письмо и, исполняя желание князя Авгаря и живописца его, велел принести воды, умыл пресвятое лице Свое и отер его поданным Ему четырехугольным полотенцем, и вдруг на полотне изобразилось нерукотворенное подобие Божественного лица Господа. Господь, подавая его Анании, сказал: «Неси и отдай пославшему тебя!» – Это было в последние дни земной жизни Господа, незадолго до страдания Его. Анания возвратился в Едесс к своему князю и вручил ему нерукотворенное изображение Господа. Авгарь с радостию поцеловал нерукотворенный образ Спаса Христа и получил исцеление (по «Ч.-Мин.»).

Древние христиане целовали не только алтарь и священные вещи, но и самые стены посвященного Господу дома. «Приближаясь к жертвеннику, – замечает св. Афанасий Великий, – мы со страхом и радостию целуем его». И св. Иоанн Златоуст указывает в своих творениях на тот же древнехристианский обычай, говоря: «Не видите ли, как многие лобзают преддверия и стены храма».

Все мы, время от времени, лобызаем св. иконы, животворящий крест Христов и другие священные предметы. Из священных книг известно, что одно прикосновение к Спасителю избавляло людей от тяжких страданий. Платки и опоясания, принадлежавшие апостолу Павлу, когда прикасались к ним больные, прекращали болезни (Деян. 19:12). Точно также целебная и очистительная сила святых икон засвидетельствована знамениями и чудотворениями, – многие верующие получали от чудотворных икон дивную помощь, когда после одушевленной молитвы с благоговением лобызали святыню. Но нужна большая осторожность, чтобы неосужденно прикасаться к святыне. «Не прикасайся Мне», – изрек некогда Господь Иисус Христос Марии Магдалине. Если же так было сказано спутнице и ученице Христа, то еще с большею строгостию предупреждает это тех, которые не имеют ни верности, ни усердия Магдалины. Не освящение, не благодать утешения и исцеления, но осуждение приемлют себе те, которые прикладываются к святыне устами нечистыми, без искренней веры и трепетного благоговения. Припомним, как строго наказал Господь древних евреев за неблагоговейное разсматривание и прикосновение к священному ковчегу, по возвращении его из плена филистимского. Множество евреев умерли тогда скоропостижною смертию за недостатком смирения и должного благоговения. Чтобы получить себе пользу, прикладываясь к чудотворной иконе, св. Евангелию или животворящему кресту, мы должны живо сознавать свое недостоинство. Целуя икону, мы должны возводить свою мысль и чувства к тому лицу, которое изображено на ней, воздавать ему должное чествование. Верующая душа, воображая величие напоминаемого иконою лица, исполняется радостию и страхом; «страхом, как изъяснено в церковной песни, греха ради, радостию же – спасения ради» (стих. на Воздв.). Итак, чтим ли мы св. крест Господень, икону, Евангелие, ризу Богоматери или какие-либо иные священные предметы, наша мысль должна устремляться при этом к Богу, Богоматери и святым. Всякое действие почитания нашего должно служить жертвою усердия нашего к Богу, знаком нашего благоговения пред Ним. Целуя святыню, нужно питать в себе надежду, что ее благодатная сила очистит терние наших страстей, и низведет на нашу душу освящающую благодать Божию. Одно же прикосновение уст без горячей веры и молитвы сердца не принесет нам никакой пользы (прот. Г. Д-ко).

Во время занятия в 1812 году Москвы французами, по плану Наполеона весь кремль должен был взлететь на воздух. От пяти ужасных взрывов дрожали стены зданий, трескались стекла, падали двери; железо, камни, бревна Никольской башни, арсенала и стены кремлевской, как перья, летели на воздух. Но на стене той же Никольской башни образ святителя Николая остался невредим, – даже не оборвалась веревка, на которой висел фонарь со свечею. Хрупкое стекло киота погнулось, но не разбилось (Снегирева «Памят. моск. древности», 1, 100–102; 2, 339–340; сн. Ист. русск. церкв. Ф. Гумилевского, период 5, стр. 200),

В Инкермане, у подножия скалы, которую намеревались взорвать динамитом, стояла хижинка, где проживало одно бедное семейство. Из нее, по распоряжению властей, приказано было выбраться всем. В тот момент, когда хотели поджечь динамит, к инженеру подошел рабочий и убедительно просил позволить ему взойти в полуразвалившийся домик и вынести оттуда икону, оставленную проживавшею там старушкой в той уверенности, что святая икона помешает взорвать скалу. Выслушав рабочего, инженер пожал плечами, и все окружающие переглянулись; тем не менее, рабочему дано было разрешение вынести из дому икону. В это время к толпе приблизилась старуха и потребовала, чтоб образ оставлен был на месте. Динамит подожгли, скала разлетелась на тысячу кусков и буквально придавила к земле жалкий домишко, оставив не тронутым лишь только угол, в котором стояла икона, и самую икону («Воскр. чт.» 1888 г.)

Дорог нам перед иконой

В светлой ризе золотой

Этот ярый воск, возженный

Чьей – неведомо рукой.

Знаем мы, – свеча пылает,

Клир торжественно поет, –

Чье-то горе утихает,

Кто-то слезы тихо льет.

Светлый Ангел упованья

Пролетает над толпой...

Этих свеч знаменованье

Чуем трепетной душой...

(Майков)

Св. Стефан, защищая иконопочитание пред самим греческим царем, для его вразумления употребил такой способ: он показал монету с царским изображением и спросил:

– Что будет тому, кто изображение это будет топтать ногами?

– Такой подвергнется казни, – отвечали ему.

– Какой же казни достойны те, – сказал он, – кои безчестят и попирают образ Спасителя и Пресвятой Его Матери?

И, бросив монету на пол, стал топтать ее ногами. В этот раз император ограничился только тем, что велел заключить св. Стефана в темницу, где он нашел триста человек, заключенных за иконопочитание. Скоро вывели св. Стефана для новых мучений, – таскали по улицам и наконец толстым обрубком ударили по голове, отчего он тут же и скончался (из кн. «Краткие очерки истории христ. церкви», Москва, изд. 1884 года, стр. 111).

«Изображение честного и животворящего креста полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и досках, в домах и путях; честные и святые иконы, написанные красками и из дробных камней и из другого способного к тому вещества устроенные, как-то: иконы Господа нашего Иисуса Христа, пренепорочной Владычицы нашей Богородицы, также св. Ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо когда чрез изображение на иконах лики святых видимы бывают, то взирающие на них побуждаются к воспоминанию и люблению первообразов их, и к чествованию их лобзанием и почитательным поклонением, не собственным, по вере нашей, богопоклонением, которое приличествует единому Божескому естеству, но почитанием по тому образу, как и изображению честного и животворящего креста и святому Евангелию и прочим святым – фимиамом и поставлением свечей честь воздается, как и у древних был обычай: ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и поклоняющийся иконе поклоняется существу, изображенному на ней».

«Так учреждается учение св. отцев наших, и таково предание кафолической церкви, – от конец до конец земли приявшей Евангелие. А тех, кои дерзают иначе думать или учить, или, презирая церковные предания, выдумывают что-нибудь новое, или отвергают что-нибудь утвержденное православною церковию, – как-то: Евангелие, изображение креста, живоносные иконы и св. мощи мучеников, или будут без уважения обходиться со священными сосудами, как с вещами обыкновенными, – если будет епископ, да будет чужд епископства и низложен, клирик да будет извержен из клира, монах или мирянин, да будет предан анафеме» (т. е. отлучению от церкви) (см. кн. «Правила св. апостолов, св. семи вселенских соборов»).

Один человек, тяжкий грешник, известный своим нечестием, имел привычку всегда обращаться к Богородице с ангельским приветствием: «Радуйся, обрадованная, Господь с Тобою!» – Случилось однажды этому человеку заблудиться в пустыне. Он изнемогал от голода и жажды и наконец совсем отчаялся в своем спасении от голодной смерти. Но вот, он увидел Пречистую Богоматерь с множеством прекрасных дев, несущих различные снеди – сладкие и сытные – но всё на оскверненных и нечистых блюдах.

– Ешь, – сказала ему Богоматерь. Но он отказался.

– Я не могу есть, потому что хоть яства очень хороши, но блюда, на которых они принесены – нечисты и осквернены.

– Так, – сказала ему Пресвятая Дева, – и Я не могу принять приветствия, которое ты Мне всегда возсылаешь, потому что оно, само по себе будучи добро, исходя из скверных уст и нечистого сердца, неприятным становится для Меня. Иди поэтому и очистись сначала от твоей душевной скверны, – тогда насытишься и небесной пищи.

Видение кончилось, а раскаявшийся грешник, к своему радостному удивлению, увидел себя возле своего дома. Покаянием и благочестивой жизнью он искупил свое прежнее нечестие (из кн. «Руно орошенное»).

«Видишь, что вода во время весны с великим стремлением и шумом течет, но вскоре и протекает; или дым и огонь высоко подымается, но тотчас исчезает: такое точно состояние гордых и ненавистных людей: свирепеют и шумят и они в гордости своей, но уничтожаются, яко вода мимотекущая, – возносятся, как пламень и дым, так что и следа их не видно бывает. Об этом свидетельствует пророк Божий, очевидный и верный истины свидетель: «Видех нечестиваго превозносящася и высящася яко кедры Ливанския: и мимо идох, и се, не бе, и взысках его, и не обретеся место его» (Пс. 36:35, 36). Напротив того, о богобоящемся говорится: «яко в век не подвижется. В память вечную будет праведник. От слуха зла не убоится: готово сердце его уповати на Господа: утвердися сердце его, не убоится, дóндеже воззрит на врази своя» (Пс. 111:5–8), о чем и в псалме 36-м свидетельствуется.

Этот случай и разсуждение научает тебя, христианин, не следовать примеру безстрашных и гордящихся богатством, славою и честию мира сего, да не с ними погибнешь; но смириться под крепкую руку Божию и бояться имени Его, да со смиренными и богобоящимися от Него вознесешися (1Пет. 5:6), «яко всяк возносяйся смирится; смиряяй же себе вознесется» (Лк. 18:14), по учению вечной истины – Христа» (из твор. св. Тихона Задонского, изд. 3, т. II, стр. 72).

Не терпит Бог людской гордыни,

Не с теми Он, кто говорит:

Мы соль земли, мы столп святыни,

Мы Божий меч, мы Божий щит!

Не с теми Он, кто звуки слова

Лепечет рабским языком,

И, мертвенный сосуд живого,

Душою мертв, и спит умом.

Но с теми Бог, в ком Божья сила,

Животворящая струя,

Живую душу пробудила

Во всех изгибах бытия.

Он с тем, кто гордости лукавой

В слова смиренья не рядил,

Людскою не хвалился славой,

Себя кумиром не творил.

Он с тем, кто духа и свободы

Ему возносит фимиам,

Он с тем, кто все зовет народы

В духовный мир, – в Господень храм!

(А. Хомяков)

Один дивный, отличавшийся даром прозрения подвижник (столпник) разсказал следующее епископу едесскому Феодору: «Я с братом, с юных лет, оставил мирскую жизнь и вместе с ним удалился в монастырь; пробыли мы здесь три года и, по совету духовного отца, удалились в пустыню; найдя здесь две пещеры, мы поселились в них; там мы безмолвствовали, питаясь только теми растениями, которые давала скудная природа пустыни; однажды, собирая травы, я поднял глаза и увидел, что брат мой что-то остановился, перекрестился и потом поспешно удалился; желая узнать, что там такое, я пришел к тому месту, от которого ушел брат мой, и, к удивлению своему, нашел громадное количество золота; снял я с себя мантию, собрал всё то сокровище и принес в свою пещеру; пожив немного, я отправился в город, купил дом, устроил монастырь, создал храм и при нем странноприимный дом для больных; всё найденное богатство я употребил на помощь нищим и устройство обители: себе я ничего не взял и, покончив свои дела, я снова удалился в пустыню, с сознанием, что я сделал доброе дело; но оно погибло от моей гордости и высокоумия и потеряло свою цену от осуждения: идя по пустыне, я думал, что поступил лучше брата, и стал его совершеннее; в таких мыслях я приближался к жилищу брата моего; не дошел я до пещеры, в которой подвизался брат, как вдруг предстал мне Ангел Божий и обличил меня в самохвалении; одобрил поступок брата моего и сказал мне: «Если не покаешься, то не получишь той благой части, которая определена брату твоему».

Долго я каялся, долго я молился на этом столпе пребывая, – и вот, только ныне сладкий свет осиял мое сердце, и я удостоился слышать от Ангела: «Мир тебе и спасение!» В радости духовной и в чувстве сердечной благодарности к милосердому Господу я пал на землю, и св. Ангел, поднимая меня, сказал: «За высокоумие твое, – за то, что ты уничижал брата твоего, я скрылся от очес твоих, но не переставал охранять тебя, как заповедал мне Господь; ныне же, видя твое смирение, Господь вспомянул о тебе и повелел мне быть с тобою в сей жизни и в будущем веке, и дал тебе Бог дар видеть праведных и грешных». И вот что, отче, зрю: если вижу мужа праведного, то Ангелы Божии светлые находятся около него; если же идет мимо меня грешник, то вижу множество бесов около него; Ангел же Божий далеко стоит от него и скорбит; если бесы хотят погубить душу того грешника, не дает им Ангел Божий: ибо благий Бог ожидает обращения грешника и его покаяния и продолжает ему жизнь, чтобы он исправился» (из «Воскр. чт.» 1889 г.).

Ищем мы первенства, превосходства пред другими. Но подумаем: в духе ли учения И. Христа такое домогательство? Противно Ему это искание первенства в христианине потому, что оно обнаруживает гордость, а гордость, как мы знаем, самый нетерпимый в очах Божиих порок. Поэтому видим, что все великие люди в христианском мире были смиренные.

1. Матерь Божия много ли выдавалась при жизни И. Христа? Думала ли Она – Матерь такого великого Чудотворца, что поэтому Ей должны все оказывать почет и уважение? Но о Матери Божией всего менее упоминается в Евангелии. Только и видим Ее на браке в Кане Галилейской и у креста. Так, ни Сама Матерь Божия не домогалась превосходства, известности, ни Сын Ее не желал сего для Матери Своей.

2. Все святые бегали этой славы. Афанасия игумения оставила даже устроенный ею монастырь, чтобы избежать славы человеческой, избежать почета, уважения, которые стали воздавать ей за ее благочестие. Преподобный Павел Фивейский сокровенно – один подвизался в пустыне девяносто лет. И если бы Сам Бог не открыл о нем, так бы и остался этот светильник под спудом, никому неведомый.

3. Святые и в других своих учениках старались подавлять это стремление превосходить чем-нибудь других – опять во избежание гордости. В обители преподобного Пахомия нашелся один, который желал держать пост больший, чем другие братия. Пахомий запретил ему и велел вкушать пищу одинаковую и в одном количестве, как и другие. Другой стремился к мученичеству, – он опять удержал его, велел спасать душу и угождать Богу на том пути, на который раньше вступил. Одним словом: всякое стремление к превосходству пред другими они подавляли, истребляли в своих учениках, воспитывали в них дух смирения, отрешения от своей воли.

4. Господь наш И. Христос указал нам иной путь к возвышению. Он велел каждому считать себя последним – ничего не думать о себе, или думать, как о наималейшем из всех. Он велит служить всем, быть рабом для всех. И скажите, кто же не возлюбит подобных смиренных и любвеобильных? Кто не воздаст почтения и уважения тому, кто сам всех считает высшими себя, сам всем служит, о всех заботится, для всех готов сделать всё, что только в силе сделать? Такие люди невольно приклоняют к себе сердца всех. «А вот на кого Я призрю, – говорит Господь, – на смиренного и сокрушеннаго духом и на трепещущаго пред словом Моим» (Ис. 66:2).

5. Скажут: трудно служить другим! Но вы кому служите в лице ваших братий? – Самому И. Христу: ужели тяжело служить Тому, Который Сам пришел не затем, чтобы Ему cлужили, но чтобы Самому Ему послужить, и мало того послужить, но дать душу Свою за избавление многих? Вот кто высочайший образ служения другим – Христос-Спаситель наш. Ах, как усердно подражали Ему в этом деле Его искренние последователи! Желая в лице бедного послужить Христу, они нарочито брали на свое попечение несчастных – прокаженных, разслабленных и ходили за ними, обмывали их, кормили из собственных рук своих, держа при этом в сердце своем мысль, что они служат Самому И. Христу. Они за это никакой благодарности не требовали от них – они знали одно, что этим они созидают свое спасение и их (извлеч. из «Душ. чт.»).

Святая Евдокия, без сомнения, твердо знала и чувствовала эту истину, когда, возвышенная на степень великой княгини Московской, добровольно нисходила в состояние рабыни, когда под великолепною утварью имела обыкновение носить бедную и жесткую власяницу!

Не злато, почести, а лишь благие нравы

Соделают тебя достойным вечной славы.

(Памят. веры)

Как пагубна гордость, можно судить прежде всего по тому, что она есть первый грех диавольский. Диавол первоначально был первым Ангелом пред Богом. Гордость сделала первого Ангела врагом Бога и низринула с неба.

Гордость есть грех антихристов. Антихрист, по слову апостола, будет превозноситься «выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, выдавая себя за бога» (2Сол. 2:4)

Гордость отнимает цену у самого подвижничества. «Когда не будет основания – смирения, – говорит св. Златоуст, – то, хотя бы кто до небес возвышался жизнию, всё это легко разрушится и будет иметь худой конец. Хотя бы отличался ты постом, молитвою, милостынею, целомудрием или другою какою добродетелию, всё это без смирения разрушится и погибнет» (Бес. на Мф. 25).

От гордости происходят споры, поединки, противление начальству, мятежи, несправедливые войны. По всем этим причинам гордость – самый богопротивный грех: «Бог гордым противится» (Иак. 4:6). Из шести пороков, которые особенно ненавидит Господь, по словам Соломона, гордость занимает первое место (Притч. 6:17). В числе 7 главнейших смертных грехов гордость полагается также на первом месте (см. Прав. испов.). В лице антихриста и нечестивых служителей его гордость будет наказана страшным судом Божиим (2Сол. 2:12). Но и в настоящей жизни Господь часто посрамляет и унижает гордость, как видно из примеров фараона, погибшего в Чермном море за гордое противление воле Господа, – Навуходоносора, впадшего в скотское состояние за то, что величался могуществом своим и позабыл о зависимости своей от Вышнего, владеющего царством человеческим (Дан. 4), – Антиоха Епифана, который в наказание за то, что превознесся пред Богом израилевым и всеми мерами старался истребить истинное богопочтение, поражен был отвратительною предсмертною болезнию, так что сам признал эту болезнь за действие гнева Божия на его гордыню (2Мак. 9:5–28), – гонителей христианства, за возстание на Бога и Христа Его, погибших мучительными смертями и проч.⁸³ (извлеч. в сокращ. из «Сборн. для люб. дух. чтен.» прот. В. Нечаева, ныне Виссариона, еписк. Костромск., изд. 1884 г., стр. 207).

К святому Петру, Антиохийскому пустыннику, прославившемуся даром исцелений, пришла однажды просить исцеления мать бл. Феодорита, еп. Кирского, страдавшая болью в одном глазе, столь сильною, что не помогали никакие пособия самых искусных врачей. Но эта женщина была еще молода и любила украшаться золотыми серьгами, богатыми ожерельями, румянила свое лице и одевалась в роскошные шелковые платья. В таком же виде явилась она с своей просьбою и к св. Петру. Св. отшельник, заметив ее щегольство, счел нужным исцелить ее сперва от этого недуга душевного. «Скажи, – спросил он ее, – если б какой-нибудь отличный живописец представил на общественную выставку портрет, написанный им по правилам искусства, а какой-нибудь невежда, ничего не понимающий в изящной живописи, вздумал находить негодным это художественное произведение и, что еще хуже, стал бы поправлять красоты изображенного лица, удлинняя напр. брови и ресницы, подбеливая кожу, подкрашивая щеки, – как ты думаешь, не пришел ли бы художник в гнев, видя, как невежественная рука искажает то, что написано было с отличным искусством? – Пойми же, что и Творец всех вещей, этот дивный Художник, образовавший нашу красоту, терпит не меньше, но даже гораздо больше оскорбления от твоей суетной привязанности к нарядам и прикрасам, потому что ты не стала бы намазывать своего лица разными красками, если б не думала, что творению Божию недостает изящества; а думая так, ты уже как бы укоряешь Всемогущего и Премудрого Бога в немощи и неразумии»... Тронутая таким уроком, мать бл. Феодорита поверглась к ногам св. отшельника, умоляя простить ее легкомыслие и не оставить своим ходатайством об исцелении ее болезни. Святый крестным знамением исцелил ее («Хр. чт.» 1845 г. ч. 4).

– «Блаженнее есть паче даяти, нежели приимати» (Деян. 20:35).

– «Всяк от вас, иже не отречется... своего имения, не может быти Мой ученик» (Лк. 14:33).

– «А хотящии богатитися впадают в напасти и сети, и в похоти многи несмысленны и вреждающия, яже погружают человека во всегубительство и погибель: корень бо всем злым сребролюбие есть: его же нецыи желающе заблудиша от веры, и себе пригвоздиша болезнем многим» (1Тим. 6:9, 10).

– «Лихоимание... есть идолослужение» (Кол. 3:5).

– «Безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе: а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк. 12:20).

– «Ищите... прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6:33).

Святой И. Златоуст учит: «Не говори мне, что ты не поклоняешься золотому идолу, – лучше докажи, что ты не делаешь того, что велит тебе делать золото. Различны виды идолослужения: один мамону (богатство) почитает господином; другой чрево признает богом, а иной другую, еще более грубую страсть. Ты не приносишь им в жертву волов, как делали язычники, но зато делаешь еще хуже: ты закалаешь им в жертву свою душу. Ты не преклоняешь колена, не кланяешься идолам, но зато с совершенною покорностию исполняешь всё то, что повелевают тебе и чрево, и злато, и твоя господствующая страсть.

И язычники гнусны тем, что обоготворили страсти наши: похоть плотскую они называли Афродитою или Венерою, гнев Ареем или Марсом, а пьянство Дионисом или Бахусом. Хотя ты и не делаешь для себя идолов вещественных, как язычники, но ты с великим усердием служишь тем же самым страстям; члены Христовы делаешь членами блудницы и оскверняешь себя другими беззакониями» (из твор. св. Иоанна Златоуста).

Один игумен общежительного монастыря, в котором каждый из братий кормился трудами рук своих, был столь высокой жизни, что сподобился от Бога дара изгонять бесов. Милосердие его было так велико, что он последнее свое – пищу и одежду – делил с неимущими. Он был совершенно нестяжателен, так что, когда что-нибудь приносили ему в дар, он обыкновенно говорил: возьмите отсюда свое; оставьте нас Христу Богу нашему; пусть заботится о нас Тот, Который сказал: «работающие Ми возвеселятся» (Ис. 65:14). И руки наши могут питать нас; они будут нам в осуждение, если будем жить чужими трудами.

Услышав о добродетельной жизни этого подвижника, царь призвал его к себе, долго беседовал и дал денег на нужды обители. Игумен на этот раз, к сожалению, нарушил обычные правила своей нестяжательности: он принял деньги и с того времени сделался любостяжательным. Он купил волов, ослов и нанял работников, чтобы обогащаться. И вот, приводят к нему, по обыкновению, бесноватого. Старец сказал бесу: «Изыди из создания Божия». Но бес отвечал ему: «Я теперь не слушаю тебя, – оттого, что ты стал одним из наших; отложил ты печаль, яже по Бозе, и подчинился житейской суете, – потому ты не имеешь надо мною никакой власти» (Пролог 20 окт.).

Авва Макарий, находясь в Египте, застал однажды вора с мулом, который грабил имущество его. Старец, как бы посторонний, подошедши к вору, навьючивал вместе с ним мула, и с совершенным безмолвием выпроводив его, сказал: «ничтоже внесохом в мир сей, явь, яко ниже изнести что можем» (1Тим. 6:7). Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако и бысть" (Иов. 1:21). Благословен Господь во всём! (из «Скитского патерика»).

Лицемеры, ослепленные гордостию, не замечают, как вредят себе и другим. Они теряют всякое к себе доверие и уважение от других, потому что вводят их в обман и непредвиденные ошибки своим притворством и лукавством. Лицемеры устами благословляют, а в сердце клянут ближнего. Посему, нам кажется, можно к ним приложить слова псалмопевца: «нет в устах их истины: сердце их – пагуба; гортань их – открытый гроб, языком своим льстят» (Пс. 5:10).

Но пусть не забывают духовные слепцы, что всевидящий праведный Бог сыщет всякую неправду; они не обманут Его. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человеком, – говорит Господь, – ибо сами не входите и хотящих войти не пускаете» (Мф. 23:13).

Горькая участь предстоит лицемерам! Поясним эту истину. В житии препод. Онисифора разсказывается следующий случай: у преподобного Онисифора печерского был духовный сын и друг, монах, который старался подражать ему и казаться постником; выставлял себя целомудренным, но ложно: тайно ел и пил и грешил телом. Хотя Онисифор и был прозорливец, но лицемерное поведение друга было от него, по высшим намерениям, сокрыто. А братия монастыря и совсем не понимали лицемера. Но Бог наказал его и открыл его лицемерие: монах, будучи дотоле здоровым, вдруг умер. От праха его пошел такой смрад, что никто не мог к нему подойти. Так и отпели его, стоя вдали.

Во время отпевания слышен был чей-то крик, будто кого били. Тогда преподобному Онисифору явился преподобный Антоний (мощи коего покоятся в Киево-Печерских пещерах) и грозно сказал: «Зачем ты положил здесь такого гнусного беззаконника? Выбрось его вон, в пищу псам: он недостоин быть здесь».

Почему от прозорливца Онисифора были сокрыты дела его друга? Явившийся ему Ангел Божий сказал: «Затем Господь сокрыл дела инока, чтобы показать его в действительном виде всем согрешающим и некающимся: пусть, увидев, покаются» («Киево-Печер. патерик»).

«Льстецы – большие враги наши: они ослепляют нам глаза, не дают нам видеть своих великих недостатков и потому загораживают нам путь к совершенству, особенно, если мы самолюбивы и недальновидны. Потому надо всегда останавливать льстецов, говорящих нам льстивые речи, и уклоняться от них.

Горе тому, кто окружен льстецами; благо, – кто окружен простецами, не скрывающими правду, хотя и неприятную, например, обличающими наши слабости, погрешности, страсти, промахи» (из кн. «Моя жизнь во Христе», прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. II, изд. 1892 г. стр. 90).

Преподобный Симеон столпник однажды сказал: «Хотя пища не оскверняет человека, однако она рождает скверные помыслы, помрачает ум, вкореняет страсть, претворяет духовного человека в плотского, пригвождая мысли его к плотским вожделениям». Потому-то он сам только однажды в неделю и вкушал пищу («Ч.-М.» 24 мая).

1. «Бойся неумеренного употребления горячих напитков, как огня геенского» («Дух. цв.» ч. II).

2. «Если когда человек бывает под властию диавола, так это особенно в пьянстве» («Дух. цв.» ч. II).

3. «Пьяница недостоин жить в обществе разумных существ: его следовало бы поместить между животными и изгнать из общества людей» (Святой Василий Великий).

4. «Не употребляй без меры не только вина, но, если можно, и воды» («Дух. цв.» ч. II).

– «Не будь между упивающимися вином» (Притч. 23:20).

– «Горесть для души – вино, когда пьют его много, при раздражении и ссоре. Излишнее употребление вина увеличивает ярость неразумного до преткновения, умаляя крепость его и причиняя раны» (Сир. 31:34, 35).

– «Против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино» (Сир. 31:29).

– «Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток» (Ис. 5:22).

– «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно» (Лк. 21:34).

– «Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство» (Еф. 5:18).

– «Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь пированиям и пьянству» (Рим. 13:13).

– «Пьяницы... Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6:10; Гал. 5:21).

Пьянство запрещено:

– «Смотрите... за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством... и чтобы день тот не постиг вас внезапно» (Лк. 21:34).

– «Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь... пьянству" (Рим. 13:13).

– «Говори то, что сообразно с здравым учением: чтобы старицы... не порабощались пьянству» (Тит. 2:1, 3).

Пьянство приводит:

а) к бедности:

– «Кто любит веселье, обеднеет; а кто любит вино... не разбогатеет» (Притч. 21:17).

– «Пьяница... обеднеет» (Притч. 23:21).

б) к ссорам и драке:

– «У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином» (Притч. 23:29, 30).

в) к распутству:

– «не упивайтесь вином, от которого бывает распутство» (Еф. 5:18).

г) к неправде:

– «не царям пить вино, и не князьям – сикеру, чтобы, напившись, они не забыли закона и не превратили суда всех угнетаемых» (Притч. 31:4, 5).

д) к презрению дел Божиих:

– «гусли... и свирель и вино на пиршествах сынов Иуды; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют» (Ис. 5:12).

е) к лишению неба:

– «Не обманывайтесь... ни пьяницы, ни злоречивые... Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6:9, 10).

– «Дела плоти известны; они суть... ссоры... убийства, пьянство, безчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Гал. 5:19–21).

Избегайте общества пьяниц:

– «Не будь между упивающимися вином» (Притч. 23:20).

– «я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается... пьяницею... с таким даже и не есть вместе» (1Кор. 5:11).

– «Если... раб... начнет... пить с пьяницами, – то придет господин раба того в день, в который... не ожидает, и в час, в который не думает, и разсечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 24:48–51).

Всякому из нас известно, как пьяницы скоро ослабевают в силах, тают, как воск, подвергаются болезням и наконец неожиданной смерти. Но здесь еще не так видно самоубийство. Мы объясним это сравнением: жизнь наша совершенно подобна зажженной лампаде; каждая лампада имеет определенную меру масла, которое должно гореть определенное время; равно и каждый человек имеет определенное количество жизненного запаса, который должен продолжаться в нем на определенные годы. Как лампада может истощить свое масло прежде времени, когда, вместо одного, будет гореть двумя или тремя фитилями: так и человеческая жизнь может быть скоро истощена, когда жизненный елей будет гореть двойным или тройным пламенем. Оттого вместо жизненной теплоты пьяница чувствует в себе жгучее пламя; вместо света – ослепление ума и сердца; вместо тихой радости – буйное и дикое веселье. Оттого он так же скоро умирает, как сгорает лампада, зажженная многими фитилями, и не доживает часто до половины назначенного ему Богом предела. Такая трата или расточение жизни не есть ли явное самоубийство? (Протоиерей Гр. Дьяченко).

Один из древних мудрецов сказал, что виноградная лоза произращает три грозда, первый грозд услаждения, другой упоения, а третий печали. Это значит, что умеренное употребление вина служит к услаждению и здоровью человека, многое употребление делает его пьяным, а излишнее помрачает разсудок, возбуждает раздражительность, рождает ссоры и другие безпорядки, сопровождаемые всегда печальными следствиями: находясь в пьянственном состоянии, человек легко отваживается на все грехи, даже самые тяжкие, которых в состоянии трезвом он боится, стыдится и гнушается (Др. патерик).

(Из творений св. Димитрия Ростовского)

«Если мы захотим внимательно разсмотреть силу пьянства и если назовем его виноградною лозою, – говорит святитель Димитрий Ростовский, – то найдем в ней десять нравственных гроздов, приносящих человеку вред и печаль:

Первый грозд его есть помрачение ума, потемнение разсудка, потеря сознания; ибо от желудка, переполненного вином, винные пары поднимаются в голову, действуют на мозг и возмущают ум. Поэтому многие, в состоянии опьянения, не помнят себя сами и не знают, что делают и что говорят, точно безумные, и какое бы ни случилось с ними зло: безчестие ли, или побои, на завтра они ничего не помнят. Над таковыми исполняется писанное в притчах: «биша мя, и не поболех, и поругашася ми, аз же не разумех» (Притч. 23:35).

Второй грозд есть безстыдство: пьяный никого не стыдится, но, потеряв совесть, произносит скверные для целомудренного слуха речи; уста его бывают подобны стоилищу скотскому, наполненному смрадною нечистотою, а язык – лопате, которою выбрасывают эту нечистоту... Что же другое сердце такого человека, как не вместилище многих зол, из которого не может выходить ничего, кроме зла, по слову Евангелия: «злый человек от злаго сокровища сердца своего износит злое: от избытка бо сердца глаголют уста его» (Лк. 6:45).

Третий грозд с лозы пьянства есть несоблюдение тайны. Пьяный откровенно разсказывает всем и каждому все те тайны, свои или чужие, которые тщательно сокрывал в глубине своей души, сохраняя их в молчании, когда был трезв. Этого мало: что давно уже прошло и предано забвению, и то он припоминает, и аки мертвеца воскрешает от гроба. И как обычно пьяному извергать пищу из желудка, так же обычно и тайны открывать: и то и другое, и пища и тайны, в пьяном не держатся.

Четвертый грозд содомской лозы пьянства есть возбуждение плотской похоти, почему и увещевает апостол «не упивайтеся вином, в немже есть блуд» (Еф. 5:18).

Пятый грозд, полный яда змииного, есть ярость, гнев, вражда, ссоры, брань и кровопролития. Упившись вином, люди возстают с яростию друг против друга.

Шестой желчный грозд с лозы пьянства есть повреждение здоровья, изнеможение телесных сил, дрожание рук, головная боль, ослабление зрения, страдание желудка, стоны, немощи, преждевременная старость, умаление лет жизни и несчастная смерть.

Седьмой грозд – расточение имущества, потеря богатства, лишение выгод: "Делатель бо пьянивый, – говорит сын Сирахов, – не будет богат» (Сир. 19:1). Как много людей, которые из-за пьянства от большого богатства пришли в последнюю нищету! Пример этому блудный сын, описанный в евангельской притче.

Восьмой горький грозд – утрата спасения. Как вещественное богатство, так и духовные сокровища расточаются от пьянства, потому что пьяный имеет дерзость на все грехи. Какого греха трезвый гнушается, боится или стыдится, того самого греха не стыдится делать, ни боится, ни гнушается, когда бывает пьян. Человек, который через пьянство лишился всех добродетелей, разве не лишает себя спасения и не отчуждает себя от небесного наследия? Справедливо говорит апостол: «пьяницы... царства Божия не наследят» (1Кор. 6:10).

Девятый желчный грозд –гнев Божий: пьяница, преступая заповеди Божии, возбуждает на гнев Самого Бога своими грехами. Вот почему вопиет Исаия пророк: «Горе востающим заутра и Сикер гонящим, до вечера: вино бо сожжет я» (Ис. 5:11).

Десятый самый горький плод пьянства есть всеконечная погибель души... Другие грешники, когда настанет их смертный час, могут каяться и сожалеют о грехах своих, потому что их ум трезв: а умирающий пьяница как может покаяться, когда он не помнит себя, когда он не сознает, что наступает его смерть, которой он вовсе не ожидал? А для умирающего без покаяния – геенна неизбежна. Вот каковы нравственные грозды сего содомского винограда, т. е. пьянства: хотя на вкус они и кажутся в начале сладкими, но потом эта сладость превращается в горечь желчи, в яд змиев и аспидов (из тв. св. Димитрия Рост.).

Послушайте, что говорит святитель Христов Тихон Задонский о пьянстве: «Скаредный и вреднейший порок есть пьянство. Оно есть причина многих зол и душевных, и телесных. Оно лишает тело крепости и подвергает всяким болезням, а душу ничто так не губит, как пьянство. От пьянства происходят ссоры и драки, сквернословия и богомерзкие песни, блудные грехи и всякие соблазны. Вот почему св. Златоуст и говорит, что никто так не любезен диаволу, как пьяница. И подлинно так: никто так воли его злой не исполняет, как пьяница: чего трезвый не решится сделать, на то смело решается пьяный человек. Пьяница – погибший человек, но сам этого не замечает; он утопает в болоте греха, но вовсе не думает о том, как бы из него выбраться; он валяется в грязи, как свинья, но отмыть от себя эту грязь не хочет, мало того: он гневается на того, кто хотел бы его вытащить из этой погибельной пропасти. А слово Божие страшно гремит против этого порока: не льстите себе, не обманывайте себя: пияницы царствия Божия не наследят (1Кор. 6:9, 10)! Так велико зло пьянства; мало – оплакивать его: надо всячески бороться с ним. Как бороться? – Да что делают, когда хотят уничтожить худое растение? Вырывают его с корнем или подрезывают его корень. В чем корень пьянства? С чего начинает пьяница? Вот человек, который несколько лет назад и вкуса не знал в водке, а теперь он не выходит из корчемницы: как он попал сюда? где впервые познакомился с водкой? Не может быть, чтобы человек, вовсе не пьющий, решился сразу пойти в это недоброе место, чтобы напиться допьяна: нет, наверное – он долго колебался прежде, чем выпить первую рюмку. Но на его горе-несчастье нашелся «добрый» человек, который поднес ему эту роковую первую рюмку, угостил его, уговорил выпить – «для здоровья, для веселости, ради компании», и – о, если бы знал этот «добрый», но неумный человек, какое великое зло посеял он в душе этого несчастного, безпомощного теперь пьяницы! Выпил он одну рюмку – понравилось; выпил другую – стало как будто веселее, он повторил, и с непривычки голова закружилась... Прошло немного времени – опять угощение, опять водка и он уже без колебаний пьет, повторяет смелее, пьет четвертую и пятую, и вот он пьян... Пришел праздник, надо и «добрых» людей угостить, а эти «добрые» люди не пьют без хозяина, и снова он пьет, пьет уже свою водку, и так мало-по-малу привыкает к ней, начинает пить и в будни, узнает дорогу в корчемницу, идет туда, сначала крадучись от своих домашних и соседей, а потом уже и явно, открыто, и вот, доходит до самого жалкого состояния: он уже не может сам остановить себя, безумно отдается своей гибельной страсти и гибнет, гибнет и телом и душою... Вот что наделал тот «добрый» человек, который уговорил его выпить первую рюмочку!.. А где у нас не встретишь этих «добрых» людей, которые любят усердно угощать своих гостей, которые обижаются, когда гость отказывается от водки: ты, говорят они обыкновенно, не любишь меня, не хочешь выпить за мое здоровье... Знают ли они, эти «добрые» люди, что они иногда бывают, сами того не подозревая, лиходеями для своих гостей? Вот что говорит о них святитель Христов Тихон Задонский: «У многих есть худой обычай так потчевать гостей своих, что когда они пойдут домой, то не узнают той дороги, по которой в гости пришли. К такому угощению, как усильная просьба, так и низкие поклоны в обычай вошли. А злая, плотоугодная человеческая хитрость выдумала и вид добрый, которым прикрывается зло, как яд подслащается медом: выпьем-де за здоровье того-то!.. Как будто тому, за кого пьют, от этого прибавится здоровья! И этот душевредный обычай многие не только не считают грехом, но и почитают за должное, за признак уважения, особого радушия, так что и угощение не будет угощением, если гостя до-пьяна не напоишь. О, какое ослепление, какое безумие, какой обман душегубца-диавола!

Послушайте, братие, какой вред бывает и самим радушным хозяевам от такого угощения, и тем, кого они так безчеловечно угощают.

Во-первых, пьяный человек решается на всякое зло, на всякие соблазны. Участником всех этих беззаконий, на которые дерзнет пьяный, бывает и тот учтивец, который так его угостил: будь этот человек в трезвом виде – он не произвел бы такого соблазна. У трезвого человека светится хотя малая искра разума, а у пьяного она совсем гаснет. Хотя трезвого и влечет похоть к беззаконию, но совесть всё вооружается против греха и отводит человека от падения, а пьяного похоть легко побеждает, и совесть его становится безсильною.

Во-вторых, от этих-то учтивых, но и ядовитых угощений человек доходит и до страсти пьянственной, которая так им овладеет, что он уже и освободиться от нее не в силах, и часто бывает, что в таком гибельном безчувствии он и жизнь свою кончает, умирая без надежды вечного спасения. А тот «добрый» человек, или лучше сказать, тот злодей, который напоил его до пьяна, становится виновником его погибели: ведь тот, кто открывает дорогу к погибели, тот и виновен в погибели человека.

В-третьих, этот учтивец, старающийся напоить своих гостей до-пьяна, сокращает их жизнь: ведь от пьянства, к которому он располагает гостей, происходят разные болезни, а от болезней и смерть преждевременная.

В-четвертых, человек, развращенный этими усердными угощениями, становится несносным для своих домашних, для отца и матери, для жены, детей и друзей, становится ни к чему негодным и для всего своего отечества. Вот, братие, к чему ведет это неразумное угощение водкой своих гостей. Вот сколько бед и зол происходит от таких радушных угощений!» Так заключает свое слово об угощениях святитель Божий Тихон Задонский.

А у нас эти угощения стали будто каким непреложным законом. Люди откажут себе в куске хлеба, будут сидеть без топлива, ходить оборванными, но к праздникам достанут денег, достанут и пропьют их. Крестьянин трясется над каждой копейкой; а на эту погибельную водку ничего не жалеет: бывали случаи, когда мужичек отвозил на базар последний мешок хлеба, чтобы купить водки к празднику и угостить своих приятелей на славу: как можно-де отстать от других? Как будто позор какой в том, если у него не будет водки в праздник! И длятся эти праздники по три, по четыре дня, а на другой день уже плачут ребятки: «Хлебушка нет!» Не безумие ли эти праздничные угощения? Не тяжкий ли грех пред Богом это повальное пьянство, которое происходит от этих угощений? Пьют взрослые, пьют подростки, угощают даже девиц и малых детей: как Бога не боятся эти соблазнители малых сих?! Хотя бы убоялись грозного слова Христова: горе тому, кто соблазнит единого от малых сих! Лучше бы ему потонуть в пучине морской, чем соблазнить юного и малютку на такой тяжкий грех! Вот где корень пьянства, вот почему это зло широкой волной разливается по лицу родной земли! Не будь этих угощений, этих упрашиваний – выпить, не было бы и половины тех несчастных пьяниц, которые теперь встречаются на каждом шагу! Братие, пожалейте себя, пожалейте ближних своих: не приставайте к ним с водкой, по крайней мере не принуждайте пить того, кто отказывается. Скажешь ли ты спасибо тому, кто предложит тебе напиток, от которого сойдешь с ума? – А водка сводит с ума и на веки губит того, кто подружится с ней. Итак, не упивайтеся вином, не угощайте им и других: не обманывайте себя, сказано: «пияницы... царствия Божия не наследят» (1Кор. 6:10)! (Извлеч. в сокращ. из № 696 Троиц. л.).

Чтение слова Божия и усердные молитвы к Господу Иисусу Христу – вот благодатные средства против пьянства. Приведем рассказы, показывающие действительность этих благодатных средств.

1. «Был у меня один прихожанин, страдавший много лет от запоя, – рассказывал один священник, – сколько горя его семья терпела, сколько раз сам он с клятвою давал обещание не пить больше водки, но всё было напрасно: он продолжал пить и буянить...

Раз жена его купила где-то за одну копейку лист, в котором был напечатан разсказ о том, как один офицер избавился от запоя, читая по одной главе из Евангелия, как только его начинала томить жажда к водке, – купила и дала мужу прочитать. Семя доброе запало в его сердце: бедняк стал поступать по примеру того офицера... И что же? с каждым днем всё реже и реже стало являться у него побуждение к вину, и он, читая благодатное слово Божие, совсем исцелился от запоя» (из «Троиц. листк.»).

2. В одном селе на фабрике был один мастеровой, очень искусный в своем деле, добрый и дорогой мастер, но, к несчастию, запивал, да и часто. Один богобоязненный человек посоветовал ему, чтобы он, когда захочется ему пить вина, произносил про себя молитву Иисусову: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», 33 раза, по числу тридцатитрехлетней земной жизни Иисуса Христа. Мастеровой послушался, стал это исполнять и вскоре совершенно перестал пить. Да еще что же? Через три года ушел в монастырь («Душеп. чт.» янв. 1864 г.).

1. Диавол, повествуется в прологе, радуясь (глядя на пьяниц), говорит: «Никогда и ни о чем я так не веселюсь и не радуюсь, как о пьяных христианах, потому что в пьяницах полная моя воля; для меня пьяницы лучше поганых: поганых может Бог очистить, а пьяных ненавидит и гнушается. Пьяные – мои, трезвые – Божии. Идите же, – сказал после этого диавол бесам, – идите и научайте христиан на пьянство и на всю волю моего хотения» (Прол. 7-го апр.).

2. А как оскорбляет пьяница своего Ангела-хранителя, так это и описать трудно. «Пьянством, – говорит препод. Феодосий Печерский, – отгоняем от себя Ангела-хранителя и привлекаем к себе злого беса: чрез пьянство... приближаемся к аду, не имея в устах своих слова Божия чрез пьянственную гниль». Таким образом, удаляясь от Ангела-хранителя, пьяница поступает во власть сатаны. Теперь сатана начинает разжигать в человеке все нечистые страсти. "Горе, – говорит Писание, – тем, которые с раннего утра ищут сикеры (так евреи называли всякий напиток, который может произвести опьянение) и до позднего вечера разгорячают себя вином... Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток» (Ис. 5:11, 22).

«Не льстите себе... пьяницы... царствия Божия не наследят» (1Кор. 6:9, 10). Горькие и страшные случаи от пьянства вызывают слово о пьянстве. Пьянство, братие, диавольская сеть, дьявольская отрава, ибо пьянство губит души человеческие, а вместе с душами и тела.

Что такое питейные дома? Западни диавола. В домах ставят какую-нибудь посуду с мухоморною водою для изведения мух, мухи напьются ее – опьянеют и потом издыхают. Подобны этому и питейные дома. Вино – не в меру принятое – человекоубийственная вещь; а человек жаден; это его природная немощь, наследованная от первых людей.

Виноторговцы – простите мне – человекоубийцы, особенно те, кои дурное вино продают. Как так? – Очень просто: человек, особенно простой, необразованный, да и всякий, слаб, грешен: его легко втравить во всякий грех, во всякий порок; а содержатели питейных домов втравляют бедный народ в пьянство.

"Но горе человеку тому, – говорит Спаситель, – имже соблазн приходит... ибо Сын человеческий – Сын Божий – прииде взыскати и спасти погибшаго» (Мф. 18:7, 11). Горе строющим и умножающим питейные дома! Люди гибнут и телесно и душевно, как мухи в мухоморной жидкости, от умножения питейных домов и винной продажи: а содержатели этих домов виновны в их погибели.

А кто это погибающие? – Дети Отца небесного, дети Господа Иисуса Христа, – дети Духа Святого, Господа Животворящего, породившего их в купели крещения. Имеяй уши слышати, да слышит!

Если содержатели питейных домов и те, кои попускают им строить во множестве их, хотят заслужить помилование на страшном суде Господа: да очистят немедленно питейные дома от вина, и пусть обратят их в жилые дома или для других настоящих надобностей.

Время перестать играть вином и губить души и тела бедного народа. А вы, людие Господни, немедленно перестаньте пьянствовать, и разорять себя и свои семейства, да губить свои души и тела. Именем Господним умоляю вас – бросьте пьянство, и особенно по воскресным и праздничным дням. Дни Господни надо святить воздержанием, молитвою и добродетелию, а не осквернять пьянством, буйством, сквернословием и другими непотребными делами. Не растлевайте же себя пьянством: помните, что ваши тела нерукотворные храмы Св. Духа, но «аще кто Божий храм растлит, растлит сего Бог» (1Кор. 3:16, 17), т.е. и здесь подвергнет болезням, и по кончине самому ужасному страданию в вечном огне. «Не упивайтесь вином, в нем же есть блуд: но паче исполняйтесь Духом, глаголюще себе во псалмех и пениях и песнех духовных, поюще и воспевающе в сердцах ваших Господу» (Еф. 5:18, 19). Аминь (Кронштадтский прот. Иоанн Сергиев). (См. кн. Уроки и примеры хр. любви, прот. Г. Дьяченко, изд. 3, стр. 280).

«Как нет праведника, – говорит св. Иоанн Златоуст, – который бы не имел греха, так и нет грешника, который бы не имел хоть какого-нибудь добра. А как есть воздаяние за всё, то бывает, что грешник получает за добрые свои дела соответствующее воздаяние, как бы ни было маловажно его добро (т. е. в наслаждении временным счастьем на земле) и праведник восприемлет за грех свой соразмерное осуждение (т. е. перенесение временных скорбей и напастей), хотя бы он сделал и не важное зло» (Бес. 6 о Лаз. в Хр. чт. 1818 г. 2, стр. 189).

Значит, нет неправды у Бога; напротив велико Его правосудие, когда Он никакие, даже и малые, добродетели человека не оставляет без награды.

Вот поучительный пример воздаяния праведным и злым: один благочестивый инок, пришедши из своего пустынного монастыря в ближайший город, увидал, что здесь торжественно хоронят городского властителя, известного своею порочною жизнию, злого и несправедливого. Инок подумал: «За что такой честной смерти и погребения удостоился этот недостойный человек?» В смущении возвращаясь в свой монастырь, инок еще более поражен был недоумением о путях промысла Божия, когда увидал невдалеке от монастыря лежащего на дороге настоятеля своего монастыря – благочестивого старца, растерзанного зверем. Зная святую жизнь старца, погибшего внезапною насильственною смертию, инок не знал, что подумать, и начал сомневаться в правосудии Божественном. Тогда по повелению Божию является смущенному иноку Ангел и открывает, почему неправедный властитель удостоился честной смерти, а святой старец насильственно погиб. «Властитель города, – провозвестил Ангел, – хотя был действительно человек порочной жизни, но у него было одно доброе дело, – вот за это доброе дело он и получил в награду себе честную смерть, затем его ожидает грозный суд Божий и осуждение за прочие неправедные его дела; святой старец подвергся скоропостижной смерти за то, что он, как человек, имел один грех, заслуживавший наказания; благость Божия, в очищение за этот грех, и вменяет ему бедственную смерть, так что за этим временным бедствием он является пред лицем Божиим очищенным и оправданным». Таким откровением Ангела смущенный инок был вполне утешен и в мире продолжал свой подвиг (Пролог 2 июля).

Но кроме этого есть еще и другая, более важная и сокровенная, причина страдания на земле людей благочестивых и благоденствия людей порочных.

Известно, что и благочестивые и богобоязненные люди, при всей своей осторожности, впадают в некоторые тайные и явные погрешности. Но так как в Царство Небесное, по слову Писания, не имать внити ничто же скверно (Апок. 21:27), то Господь, желая предочистит их для Царства Небесного, посылает на них скорби и нужды, дабы показать и всем Своим последователям, что в царствие Божие подобает нам внити многими скорбями (Деян. 14:22), и хотя многи скорби праведным, но от всех их избавляет Господь (Пс. 33:20).

Посему не будем дерзать постигнуть действия всеблагого Бога, Который одному Ему известными путями ведет человека ко спасению. Он знает, что для каждого из нас необходимо, и потому творит с нами, елика хощет. Как не вправе горшок говорить скудельнику: зачем он создал его таким, а не иным; так и мы не вправе испытывать неисповедимые судьбы Божии и недоумевать, почему Он награждает порочных и наказывает праведных (сост. по Прологу).

Вот разсказ одного благочестивого отца, который оплакивал раннюю кончину любимого сына-отрока: «Снилось мне, – говорит он, – будто дети проходят мимо меня и между ними Володя. Я с радостию кинулся к нему; он улыбается мне своей прежней, ангельской улыбкой. Я протянул к нему руки:

– Володя, говорю, это ты?

Он кинулся мне на шею и крепко-крепко обнял меня.

– Где ты, моя радость, ты у Бога?

– Нет, я еще не у Бога; я скоро буду у Бога.

– Хорошо ли тебе?

– Хорошо, лучше, чем у вас. А у вас я часто около вас. Иногда мне скучно.

– Когда тебе скучно?

– Особенно, когда плачут обо мне; а меня утешает, когда обо мне молятся, когда дают бедным за меня. Я всё молюсь, молюсь за мамашу, за вас, за братьев, за сестру, за всех, кто меня любит. Милую мою мамашу обнимите за меня, вот так, крепко...

– Ты бы с ней повидался, моя радость.

– И повидаюсь, и повидаюсь.

– Когда же?

– Когда плакать перестанете.

Из этого разсказа видите, что безмерная скорбь родителей наводит грусть и на невинные души усопших младенцев; их нежное детское сердце откликается на скорбь родителей и скорбит о них самих, скорбит о том, что родители оскорбляют Господа Бога своею скорбию неутешною, потому что не хотят покориться воле Божией, не хотят размыслить, что в сущности не плакать бы, а Бога благодарить следовало, что Он, Милосердый, взял их к Себе, на Свои руки, из сей юдоли плачевной... И в самом деле, друзья мои: ужели стоит плакать о том, что детей ваших нет около вас в этой жизни многоскорбной, что они никогда не узнают тех горестей жизни, которые мы, взрослые, встречаем почти на каждом шагу? Ведь они – у Господа Бога,– там они славят Господа купно со святыми Его ангелами; так ужели об этом вы плачете? Нет, не о том мы плачем, говорите вы, а о том, что дети были наше единственное утешение, наша надежда.– Вслушайтесь же в этот умилительный икос погребения младенческого: Боже, Боже мой! утешение буди дому моему, матери моея утробы прохлади, и ороси сердце отца! Слышите ли? Дитя молится за вас, оно просит, чтобы Господь Сам утешил вас – чего же вам еще? Или для вас ваше собственное земное утешение дороже небесного – дороже даже вечного блаженства малюток ваших?

Не спорьте же с Богом, друзья мои, предайте себя и детей своих в волю Божию и верьте: у Господа Бога и для вас много утешений и благословений, только бы вы готовы были принять их. А это будет тогда, когда вы отдадите свое сердце Господу: «Даждь Ми, сыне, твое сердце», – говорит Он (Притч. 23:26). – Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое! Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли! Буди имя Господне благословенно во веки). (Извлеч. в сокращ. из № 171 Тр. л.).

1. Некогда был наказан за свое богохульство царь Антиох: еще живым он стал гнить; зловоние от него исходило на целое войско и было невыносимо для всех (2Мак. 9:17, 28).

2. В одной духовно-назидательной книге повествуется, что Божия Матерь дважды вразумляла одного комедианта, который поносил Ее пред народом, а затем, явившись к нему в третий раз, очертила его Своим перстом по рукам и ногам, которые и отнялись у него тотчас: таким образом он сделался как пень («Луг дух.» гл. 46).

3. В царствование Юлиана отступника, его вельможа прибыл в Антиохию, чтобы ограбить богатую соборную церковь. Осквернив престол, он велел бросать на пол священные вещи, садился на них и изрыгал невообразимые хулы на И. Христа. Но вдруг был он поражен страшною болезнию; тотчас явились на теле его черви и быстро стали внедряться в его внутренности; никакая врачебная помощь не действовала, и враг Божий умер в лютых мучениях. «Тогда все увидели, – замечает церковный повествователь, – что болезнь эта послана была Богом в наказание за посмеяние над святынею» (История Созом. кн. V, гл. 3).

4. Вот еще разсказ, показывающий, как тяжек грех тех, кто богохульствует и кощунствует. Дело было осенью. В одно воскресное утро двое молодых людей – помещики отправились на охоту. Колокольный звон разносился по чистому воздуху и приглашал всех в храм Божий. Но не до храма Божия было нашим охотникам: мало того, что сами они не шли в церковь, они даже смеялись над встречавшимися с ними богомольцами. Подошедши к опушке того леса, в котором думали охотиться, они заметили старый каменный крест, который от времени уже покрылся мохом и не всякому был виден еще и потому, что находился под липой, осенявшей его своими пожелтелыми листьями.

– Эта вещь постоянно сердит меня, как только прохожу я мимо нее! – сказал один из друзей, указывая на крест.

– Сердиться на нее нечего, – ответил другой, – можешь приказать убрать ее отсюда!

– Что – приказывать! Не лучше ли разстрелять его!

Раздалось два выстрела, – и крест свалился на землю.

– Я попал вверх, – заметил один из друзей.

– А я – в самую средину, – прибавил другой, – и оба разсмеялись.

Стали охотиться. Но Господь во святом гневе Своем не оставил без наказания поругателей святыни. Что же случилось? Случилось то, что к вечеру того же воскресного дня помещичьи рабочие принесли наших охотников домой на носилках: один из них был окровавлен и мертв, другой – едва живой, без чувств. Как же это произошло! – Наохотившись вдоволь, наши друзья расположились под деревом завтракать, а ружья свои сложили на сучья дерева. Позавтракали; нужно было забрать ружья и возвращаться домой. Старший из охотников стал снимать с дерева ружье и не заметил, как одна ветка дерева задела спуск ружейного замка: раздался выстрел – и младший друг его повалился на землю. Напрасны были все усилия его возвратить друга своего к жизни: он умер мгновенно. Тогда в диком отчаянии побежал он в местечко, но на дороге сам споткнулся и сильно повредил себе ногу. – Так совершилось, по-видимому, всё случайно: но верующему трудно не видеть во всём этом руку Божию, наказывающую кощунство. О, если бы подобные примеры более действовали на окаменелые сердца наши и побуждали их к исправлению!.. (из Воскр. чт. за 1889 г. № 47).

«Имя Божие произноси, поминай со всяким почтением, страхом и благоговением, и то – там и тогда, где и когда это нужно; ибо имя Божие свято и страшно, и поминающий Его с непочтением тяжко грешит. Итак, отдай почтение имени Божия, как Самому Богу. Имя царя земного ты с почтением поминаешь, как и следует, тем более имя Бога, Царя небесного, пред Которым благоговеют сами Ангелы и души святых, с высоким почтением поминать должно.

Правильно поминается или произносится имя Божие в молитве, в славословии, в благодарении, в хвалебных песнях духовных и в беседах и в разговорах, христианам приличных, т. е. когда разговор бывает о святом Божием слове, о законе и Евангелии, о пришествии Христовом в мир, о Его страданиях и смерти, нас ради подъятой, о смерти, о вечной муке и вечной жизни и проч., в других же разговорах без крайней нужды не поминай, и если нужно будет помянуть, со всяким опасением и достодолжным почтением поминай.

Во лжи и шутках крайне берегись поминать имя Божие, чтобы тотчас же не постигло тебя наказание Божие, ибо Бог наш есть огнь поядаяй.

Вошли в обычай божбы, крайне непристойные христианам, как-то: ей Богу, на то Бог, свидетель Бог, видит Бог, на то Христос и проч., и поминаются они от людей часто и почти во всяких словах. Таковые божбы не иное что, как сатанинский вымысл, на безчестие имени Божия и погибель человеческую изобретенный. Ты берегись так и подобно тому божиться.

Когда нужно будет тебе утвердить истину, буди тебе слово Христово: «ей, ей: ни, ни» (Мф. 5:37). Прочее всё от неприязненного духа» (из «Творений св. Тихона Задонского»).⁸⁴

Царь Навуходоносор пошел против Иерусалима и овладел им. Царя Седекию он оставил при этом на престоле, но взял с него клятву в том, что он будет верен ему. Несмотря на это, Седекия заключил союз с царем египетским против Навуходоносора и, таким образом, нарушил данную клятву. За это клятвопреступление Господь тогда же обличил Седекию устами пророка Иезекииля, сказавшего о нем: «Клятву Мою, которую презрел, и союз Мой, который он нарушил, Я обращу на его голову. И закину на него сеть Мою, и пойман будет в тенета Мои, и приведу его в Вавилон, и там буду судиться с ним за вероломство его против Меня». Эта Божественная угроза исполнилась вскоре: Навуходоносор снова взял Иерусалим, отвел Седекию в Вавилон, где ему выкололи глаза и посадили в темницу, в которой он и умер. Таково было наказание, постигшее Седекию за клятвопреступление.

1. Пришли раз к преподобному Авксентию два прокаженных (проказа – страшная болезнь, преимущественно в жарких странах: прокаженных отделяют от прочего общества; эта отвратительная болезнь заживо уничтожает человека постепенно). Они взмолились к Авксентию исцелить их.

– За что вы наказаны, какой грех сотворили? – спрашивал преподобный несчастных. Но те лишь кланялись и просили об исцелении.

– Знайте, – сказал Авксентий, – Господь наказал вас за то, что вы имеете обычай божиться и клясться.

Прокаженные изумились прозорливости святого, действительно сознавая грех свой в этом отношении. Помазав прокаженных освященным елеем с головы до ног, служитель Бога Вышнего возгласил: Исцеляет вас Иисус Христос! И те мгновенно выздоровели («Чет.-Мин.» 14 февраля).

2. 1865 г. июня 14 дня, один крестьянин, по имени Игнатий Григорьев, разгорячившись, побил деревенского пастуха. Пастух на крестьянина принес жалобу на сходке. Крестьянин, стыдясь своего поступка и желая скрыть его, поклялся пред мирскою сходкою такими словами: «Убей Бог меня громом, если я бил пастуха».

Крестьяне так и оставили Григорьева без наказания, уважая его за трезвую его жизнь; но Бог взыскал злоупотребившего клятвою, для общего вразумления. На другой день после сходки кр. Игнатий Григорьев, идя по своим делам из одного села в свою деревню, по слову своему, сказанному на мирской сходке, действительно был убит громом. Вот что значит во лжу божиться пред людьми. Божба часто считается делом маловажным, только бы поверили человеку, но пред Богом она имеет высокую цену («Душ. чт.», 1870 г. март).

3. Один мелкий торговец (офеня) Владимирской губернии был весьма ловок в обмане. Войдет, бывало, в дом самым скромным образом, поклонится пред святыми иконами, осведомится о здоровье хозяина и хозяйки, и так вежливо и убедительно предложит купить у него что-нибудь, что редко уходил из дома без продажи. К словам: «Товар заграничный, краски прочные», он постоянно прибавлял свою заветную божбу: «Ей Богу, копейка на погибель, без покаяния умереть, с ума сойти». И не прошли даром несчастному такие страшные, напрасные клятвы. Торговля его разстроилась, он обеднел, сошел с ума и найден был замерзшим под березою, при большой дороге! Таким образом этот несчастный, самовольно обрекавший себя, быть может из-за копейки, на сумасшествие, и так охотно желавший умереть без покаяния, по неисповедимым судьбам Божиим, получил и то, и другое («Странник», за 1869 г., июль).

Однажды к св. Евтихию, патриарху Константинопольскому († 582 г.), пришел слепец.

– Давно слеп? – спросил патриарх.

– Уже год, – ответил недужный.

На вопрос: отчего болезнь случилась? – слепец разсказал следующее:

– Я судился с одним человеком, и, чтобы выиграть дело, согрешил – подтвердил иск ложною присягою. Дело-то я выиграл, но за то вскоре после того ослеп. Помолись за меня, угодниче Божий!

Святый сжалился над несчастным, сотворил о нем молитву, и Господь послал слепцу прозрение.

Настоящий случай с клятвопреступником да будет всем спасительным уроком: суд человеческий можно обмануть клятвопреступлением и лжесвидетельством, но Бога обмануть нельзя, и суд Божий строго наказывает призывающих всуе имя Божие («Ч.-М.» апр.).

2. Некто, по имени Иоанн, боярин Киевский, облекшись в монашество в Киевопечерской лавре, имел при себе юного сына Захарию. Чувствуя приближение смерти, Иоанн поручил сына своего покровительству Божию, а некоторому иноку, по имени Сергию, также бывшему боярину, оставил тысячу гривен серебра и сто гривен золота, чтобы сберег их до совершеннолетия сына и отдал ему. Таким образом распорядившись, Иоанн скончался.

Захария, достигнув пятнадцатилетнего возраста, потребовал у Сергия отцовского наследства. Сергий изумился, как бы не зная, чего требует юноша; но видя неотступность требований, принял вид оскорбленного, и с упреком сказал ему: «Отец твой отдал всё имение Богу: у Него и проси, а не у меня. Я не виноват, что отец твой был так неразумен, что, обогащая нищих, сделал нищим своего единственного сына»... – При столь неожиданном вероломстве, юный Захария заплакал, и просил Сергия отдать ему, по крайней мере, половину имения, хотя третью часть, даже десятую; но Сергий решительно отказался. Тогда Захария потребовал, чтобы Сергий утвердил клятвою, что не получал денег от отца его. Сергий, при посторонних свидетелях, идет с Захариею в церковь, и, став пред образом Богоматери, клянется небом и землею, что отец Захарии не давал ему ни полушки. В утверждение клятвы он хотел облобызать икону Божией Матери, но невидимая сила приковала его к месту, он не мог подойти к образу и, трепеща всем телом, воскликнул: преподобные отцы, Антоний и Феодосий! помолитесь Матери Божией, дабы ангел смерти не погубил меня! После столь чудесного обличения в ложной клятве, Сергий возвратил имение, принадлежавшее Захарии («Ч.-М.» 24 марта). (Прот. Гр. Д-ко).

Многие страдают от злых помыслов, бываемых по действию диавола; помыслы эти трех родов: о блудной нечистоте, о неверии в Бога, а наипаче о хуле на Бога, пресвятую Богородицу и угодников Божиих, на святые иконы, святые таинства и всё священное.

В книге святителя Димитрия Ростовского: «Врачевство духовное на смущение помыслов» о хульных помыслах говорится следующее: «в помыслах этих нет греха, если человек не хочет их, ненавидит их и отвращается от них: но если кто охотно их приемлет, тот смертно согрешает; согрешает также и тот, кто по неведению и малодушию думает, что эти помыслы от него происходят: ибо они есть порождение демона, к нему и должно относить их, а не к себе. Когда мы ненавидим и противимся этим помыслам, а они насильно вторгаются к нам, тогда бывает награда человеку от Бога за терпение» (из твор. св. Димитрия митр. Ростовск.).

Св. Иоанн Лествичник об этом говорит, что «когда человек отвергает хульные помыслы, не только не бывает в них виновен, но и сподобляется умножения небесной награды. Влагающий в человека эти помыслы, диавол старается уверить его, что он сам раждает в себе эти помыслы, дабы чрез то привесть в отчаяние; но должно знать, что все те помыслы, коих душа не желает – от диавола: случается и так что человек, как бы в каком-то забвении, на малое время примет помыслы, но, опомнившись, прогоняет их, в таком случае должно из глубины сердца воздохнуть к Господу и покаяться, – и Господь простит» («Лествица»).

Кто смущается этими помыслами, у того враг усиливает их, а кто пренебрегает ими, от того враг отходит посрамлен. Во время нападения этих помыслов ни в какое разсуждение и спор с ними входить не должно, а творить непрестанно молитву внутренне: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, по реченному святыми отцами: «Бий супостаты именем Христовым: крепче сего оружия нет ни на небе, ни на земле» («Маргарит», изд. 3, стр. 159). (Прот. Г. Д.).

Однажды преподобный Нифонт видел духовными очами, что около тринадцати мужей собрались идти в церковь на славословие имени Божия; и вот бес, в виде эфиопа, подошел к ним, начал шептать некоторым что-то на ухо, и эти тотчас омрачились лицом, начали безстыдно смеяться, срамословить и петь песни, забыв про храм Божий. Потом встретился им музыкант, и многие пошли за ним, а тех, которые не хотели, бес тянул насильно, и все шли с пением и пляскою. Блаженный Нифонт, видя всё это духовными очами, с сердечною скорбию воскликнул: «О, горе приносящим чрез игры бесам жертвы!» С тех пор он строго заповедывал своим ученикам, да блюдутся от скверных и безчинных игр, ибо они от диавола суть («Чет.-Мин.» 23 декабря).

Жили рядом два ремесленника, которые оба занимались одним ремеслом: были портные. Один из них имел жену, отца, мать и много детей; он каждодневно ходил в церковь. Однако же, несмотря на то, что через это немало отнимал у себя времени для работы по ремеслу, он достаточно содержал и прокармливал себя со всем семейством, благодаря благословению Божию, ежедневно испрашиваемому на труд и на дом свой. Другой же слишком много отдавался ремеслу, так что нередко в праздничные дни, которые должны быть посвящаемы на служение Богу, не был во храме Божием, а сидел за работой, но богатым не был и с трудом кормился. Вот он и стал завидовать первому и ревновать; однажды он не вытерпел и с раздражением спросил соседа: «С чего это ты богатеешь? ведь вот я больше тебя тружусь, но беден». А тот, желая, чтобы сосед почаще вспоминал о Боге, ответил: «Вот я, каждодневно ходя в церковь, нередко нахожу золото по дороге и так мало-помалу приобретаю. Если хочешь, – станем вместе ходить в церковь, я буду каждый день звать; но только всё, что каждый из нас ни нашел бы, – делить пополам». Бедняк поверил, согласился, и стали они вместе каждый день посещать храм Божий, где душа невольно располагается к молитве, и где благодать Божия незримо касается сердца человека; скоро привык и другой к такому благочестивому обычаю. Но что же? Бог видимо благословлял его и труд его; он стал поправляться и богатеть. Тогда первый, подавший добрую мысль, признался своему соседу: «Я не совсем правду говорил тебе раньше, но от сказанного мною ради Бога и твоего спасения какая польза для души твоей и для твоего имения! Поверь, что я ничего не находил на земле, никакого золота, и не из-за золота посещал храм Божий, но именно потому, что Бог сказал: «Ищите... прежде царствия Божия... и сия вся приложатся вам» (Мф. 6:33). Впрочем, если я и говорил, будто находил золото, не погрешал: ведь ты нашел и приобрел». – Так Господне благословение на свято чтущих Господа служит лучшим и надежным споспешником трудам, почему апостол, заповедуя солунянам труд, заповедует и непрестанно молиться: «В молитве терпите» (Кол. 4:2) т. е. будьте постоянны (сост. по Прол. 9 июля).

Пр. Роман был церковнослужителем при храме Софии – Премудрости Божией в Константинополе. Он был весьма добродетелен и благочестив, но совершенно несведущий в грамоте и не книжный, потому на него возложена была низшая должность при церкви: он приготовлял предметы, необходимые при богослужении, зажигал свечи и лампады, соблюдал чистоту в храме, – к исполнению же клиросного служения он был совершенно неспособен. Несмотря на то, патриарх Евфимий, видя ревность, послушание и неусыпность Романа, велел давать ему равный удел с клириками, составлявшими хор церковный, что и было причиною их зависти и злобы на святого. – B то же время они роптали и на самого патриарха, сравнявшего с ними несведущего человека. Но Господу благоугодно было на св. Романе показать могущественную силу небесного озарения и просвещения. Однажды в навечерие Рождества Христова, когда сам государь присутствовал в храме и св. Роман зажигал свечи, певцы начали толкать его и с укором говорили: «Ты получаешь равную с нами часть: поди же на амвон и пой с нами богохвальную песнь». Получив посрамление при всём народе, св. Роман не мог удержаться от слез и по окончании службы, когда все вышли из храма, он пред образом пресвятой Богородицы пал на колени с горячею молитвою и, пришедши домой, не хотел принимать пищи, но уснул. В сновидении явилась ему Сама Богородительница, держа в руках Своих свиток, и сказала: «Отверзи уста и снеждь сие». Когда св. Роман проглотил хартию, то внезапно проснулся и ощутил в сердце своем сладостное утешение, а в уме своем необыкновенное просвещение и разумение.

Вдохновенный свыше, св. Роман пришел ко всенощному бдению и в то время, когда нужно было петь кондак, св. Роман взошел по тогдашнему обыкновению на амвон и к общему изумлению воспел сладкогласно в уме своем составленную песнь: Дева днесь Пресущественнаго рождает и т. д. Никто не знал, откуда явилась такая премудрость в простом, не книжном человеке. Сам св. Роман поведал всем бывшее ему в видении явление Богоматери, и все прославили Господа. Патриарх поставил св. Романа диаконом, и с тех пор он не преставал являть данное ему от Бога дарование в составлении песней церковных, которых св. Романом составлено более тысячи, которыми и мы ныне при богослужении славим Бога, дивного во святых Его («Ч.-М.» 1 окт.).

Когда с печалию сердечной

Молюсь о паствы я грехах

И перед Благостию Вечной

Стою с слезами на глазах, –

Когда со страхом я взираю

На Тело Господа и Кровь –

Тогда молю и призываю

Христову к людям всем любовь:

Помяни «плодоносящих» –

«Во святых Твоих церквах»,

И людей «добротворящих»

Всюду, «в пропастях», «горах»,

И «в пустынях» жарких, знойных,

И «в вертепах» диких гор,

Где не слышно пташек вольных,

Где сверкает львиный взор...

Тех, кто, Боже, Тебя в детстве

Возлюбивши, жизнь ведет

«В чистом жительстве» и «девстве»,

Смерти с радостию ждет...

Помяни «Царя», Царицу,

Весь Их славный древний род,

Их «возвысь», Господь, «десницу»,

«Брани» жаждущий народ

«Покори Им»... Наше «царство»

«В мире», славе «утверди»

И всё «воинство», «начальство»

Ты «благими соблюди».

Помяни и «предстоящих»,

«Ради благословных вин»

По домам Тебя молящих,

Благий Боже, не отринь!

И «супружествам» законным

«Мир», согласие излей;

«Силу старости» преклонной

Дай по благости Своей...

Не забудь «младенцев» малых,

«Юных» немощи познай,

И под сенью церкви слабых,

«Малодушных воспитай»;

«Собери» всех «расточенных»,

«Бесноватых свободи»

Духа злобы... «обольщенных»

К Своей церкви приведи.

Сущим «в море, в путь идущим»

«Вдовам, сирым» – крепость дай,

Даруй в горьком «плене» сущим

Ты свободы светлый рай.

«Немощных» и всех «болящих»,

«В рудокопнях» и «трудах»,

«В заточении» скорбящих,

«В озлобленьи» и слезах

Кто так долго изнывает,

Помяни! На всех людей

Кто к тебе, Боже, взывает

Благость щедрую излей...

И кого мое «прошенье»

Так легко могло забыть, –

Я молю долготерпенье

Твое благостным к тем быть.

«Имя» каждого, «потребу» –

Мог ли я воспомянуть?

Кто взывает, Боже, к небу,

Для тех «Сам и всё» Ты «будь»

(«Душ. чт.» за 1897 г. сент.)

Что действительно Господом отвергаются дары от зло приобретенного богатства, поучительный пример этого содержится в житии преп. Феодора Сикеота.

От чрева матери избранный Богом к особенному служению, Феодор, будучи еще отроком, являл собою необыкновенный пример постничества и прилежания к молитве. Придя в возраст, он строго подвижническою, уединенною жизнию скоро собрал вокруг себя множество учеников, желавших пользоваться его советами и примером благочестивой жизни, так что образовался под его ведением многолюдный монастырь. Когда существовавшая в его монастыре церковь во имя св. великомученика Георгия сделалась мала и невместительна для умножившихся братий, преподобный создал новую церковь, пространнейшую, во имя св. Архангела Михаила. Для служения в этом храме Божественной литургии нужно было приобрести новый сосуд, потому что в его монастыре дотоле Божественные тайны сохранялись в малом мраморном сосуде. Преподобный послал диакона своего в Константинополь купить серебряный сосуд на священнослужение.

Посланный купил новый, блсстящий серебряный сосуд, искусно сделанный, и принес к преподобному. Св. Феодор, посмотрев на принесенный сосуд, отверг его, как очерненный и смрадный. Все удивились этому, потому что видели принесенный сосуд чистым и белым. Когда же, по внушению преподобного, братия помолились, да отверзет им Бог очи духовные, то все они, подобно св. Феодору, увидели сосуд черным, как уголь, и удивлялись еще более столь необыкновенному знамению. Послали обратно сосуд в город к золотых дел мастеру, у которого купили, и тогда узнали, что серебро, употребленное на сосуд, было из утвари одной дурной жизни женщины, от скверного ее прибытка. Так через прозорливость преп. Феодора Бог явил людям, как противны величию и святости Его жертвы людей от неправедного стяжания (по «Ч -М.» 22 апр.).

Настали святки, – значить и дни святые, а в святой день и грех вдвое грешнее. Но вот наша беда: в святые-то дни мы и грешим всего больше. В другое время, например, едва ли кому на ум придет рядиться да паясничать, а в святки эта бесовская забава будто законное дело.

Но знаете ли вы, любители святочных потех, как строго смотрит на них св. церковь? Вот ее правило на этот счет: «Аще мужие в одежду женскую облачатся, и жены в мужскую, и в наличники (т. е. маски), различные лица себе претворяюще: сицевых отлучению предавати» (61 пр. Трул. собора). А это значить: таковых причастия св. таин лишать, потому что они не хотят слушать заповеди Божией; Сам Бог сказал: «Да не будет утварь мужеска на жене, ни да облачится муж в ризу женску: яко мерзость есть Господеви Богу всяк творяй сия» (Втор. 22:5) (извлеч. из „Троицкого листка“ № 93).

«В храме я возвещаю вам слово Господа, читаю вам грамоту Христову, – говорит один из древнейших русских проповедников, епископ Кирилл Туровский. – Когда кто приносит грамоту царскую или княжескую в город подвластным, не допытываются, каков по жизни своей принесший: богат ли он, или беден, грешник, или праведник, а только со вниманием выслушивают то, что читается, и заботятся о том, как бы чего не проронить... И если безвинный человек произведет при этом шум, то прогоняют его.

Если же для земного царя столько внимания: еще более должны мы оказывать внимания здесь, в св. храме, где Владыка Господь беседует с Ангелами. Потому-то умоляю вас, приходящих, чтобы ходили в храм...

Нe понимаете, что поется? Научу вас и большему того, если станете внимать и учиться. Если же не будете внимательны, вы будете осуждены за то, что имели учителя, да не внимали. Скажи мне: если при восходе солнца станет кто-нибудь закрывать глаза, с нежеланием видеть свет, и будет говорить: для меня мрак лучше света, – одобрите вы его, или осудите? То же и слово учения в храме. Божие слово называется в Писании светом, притом таким, который выше всякого видимого света. Видимый свет озаряет плотские очи, а тот душевные. Если бы раздавали вам в храме каждый день или мед или другое сладкое питие, не стали ли бы вы ходить даже без зова? Вы перегоняли бы друг друга. Но в храме преподаются слова Божии, лучше золота и дорогих каменьев, более сладкие, чем мед и сот, и вы лишаетесь их, не приходя в церковь! Порицаю и осуждаю тех, которые не ходят в церковь слушать слово Божие; но вас, приходящих, хвалю и благословляю» (из Поуч. св. Кирилла, еп. Туровского).

Одна горожанка пришла из церкви и говорит:

– В нашу приходскую церковь хоть не ходи. Священник служит так неразборчиво и тихо, что ничего не разберешь. Кроме того, молитвы написаны по-славянски, а славянский язык не всякому понятен. Вслушиваешься, вслушиваешься, чтобы что-нибудь понять, да так рукой и махнешь, а то и совсем вон пойдешь.

– Неужели же ты так совсем ничего в церкви и не разобрала? – спросил ее старик-свекор, который хотя был очень богомолен, но в церкви по нездоровью не был.

– Почти что ничего, – отвечала ему сноха.

– «Господи помилуй» ты слышала? – спросил ее опять старик.

– Конечно, это слышала, – отвечала она, – но ведь этого мало.

– Как мало? что ты говоришь? Читай Евангелие и узнаешь, что не мало, что с этой молитвой можно у Господа большую милость сыскать. Хананейская жена, у которой была дочь бесноватая, что кричала вслед Иисусу Христу? Она кричала: помилуй мя, Господи! И Господь сжалился над ней и, наконец, сказал ей: «о, жено, велия вера твоя: буди тебе якоже хочеши» (Мф. 15:28). И исцелилась дочь ее в тот час. А что кричали слепцы Иерихонские? Они кричали: «помилуй нас, Господи!» (Мф. 20:30). И они через эту молитву достигли, чего желали, – получили прозрение. Видишь ли, какая великая молитва эта «Господи помилуй!» За нее Господь может нас и просветить, и избавить от власти диавола. А не слыхала ли ты еще молитвы: «Помяни нас, Господи, егда приидеши во царствии Твоем?»

– Да, и это слышала, – отвечала сноха.

– Так этой молитвой спасся разбойник на кресте. За эту молитву Христос впустил его в рай первым. Он сказал ему: «днесь со Мною будеши в раи» (Лк. 23:43). Вот ты слышала такие великие молитвы, а между тем говоришь, что почти не слыхала ничего.

– А читала ли ты о мытаре? – Он, пришедши в церковь, стал издалеча и молился немногими словами: он говорил только: «Боже, милостив буди мне грешному» (Лк. 18:13). И однако Господь оправдал его.

– Значит, ты и разбираешь в церкви не мало и сама не мало знаешь, чтобы спастись («Воскр. чт.»).

Храм Божий, по слову Самого Спасителя, есть место особого присутствия Его: «идеже... еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18:20). Эту святую истину высказывал и царь псалмопевец: «Сам Господь во храме святем» (Пс. 5:3). Благоговейное присутствие при богослужении не только награждается всеобщею церковною молитвою, но и спасительно душам христиан. Вот пример этого: в великую субботу вечером, пред праздником светлого воскресения Христова, святитель Нифонт, стоя во храме с народом, удостоился видеть Саму Царицу небесную, со святыми апостолами и угодниками пришедшую в церковь. Кто из предстоящих стоял с усердием и благоговением, на тех Божия Матерь взирала с любовию; а кто стоял небрежно, о тех она скорбела и молилась («Жит. свят. Нифонта», 23 декаб.).

«По истине храм есть земное небо, ибо, где престол Божий, где страшные тайны совершаются, где Ангелы служат с человеками, где непрестанное славословие Вседержителя, там истинно небо и небо небес. Итак, да входим в храм Божий, наипаче во Святое Святых, со страхом Божиим, с чистым сердцем, отложив страсти и всё житейское попечение, и да стоим в нем с верою, благоговением, разумно, внимательно, с любовию и миром в сердце, да исходим обновленными, как бы небесными, да живем во святыне, свойственной небу, не связуясь житейскими похотями и сластями» (из кн.: «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. II, изд. 1-е, 1892 г., стр. 224).

Тех христиан, которые часто посещают храм Божиий, Господь защищает от напастей, скорбей и несчастий, заботится о них, охраняет жизнь их и даже избавляет их от явной опасности смерти. Вот душеспасительный разсказ об этом, сохраненный в Писаниях святоотеческих для нашего назидания.

Один несчастный отец, видя, что он, жена и сын должны умереть с голоду, сказал сыну: «Любезное дитя! остается одно средство спасти нашу жизнь: это продать тебя в рабы какому-нибудь вельможе. Согласен ли ты на это?» Покорный сын отвечал: «Делай, что хочешь, батюшка; я на всё готов».

Скорбящий отец сам отвел сына к богатому вельможе и, разставаясь с ним, на прощанье сказал ему: «Вот тебе, сын мой, отеческое мое завещание: когда будешь проходить мимо церкви, и увидишь, что там идет служба Божия, то не моги уходить оттуда, пока она не окончится». Сын принял к сердцу завет родительский и стал неуклонно исполнять его. – Спустя год, жена вельможи за что-то до того его возненавидела, что решилась во что бы то ни стало погубить его. Этому особенно содействовал один молодой раб – любимец госпожи. И вот, она говорит мужу: «Я узнала достоверно, что новокупленный раб злоумышляет на жизнь твою; лучше пусть же он сам умрет, прежде чем он тебя убьет». – Легкомысленный вельможа поверил клевете и в тот же день, встретившись с уголовным судьею, сказал ему: «Завтра я пришлю к тебе одного раба с платком; прикажи отсечь ему голову и, завернув в платок, отдай ее тому, кто придет после него». А по имени он не назвал ни того, ни другого. На другой день вельможа посылает невинного юношу с платком к судье, и тот идет, вовсе не думая, что его ожидает там смерть. Путь его лежал мимо церкви, где в то время совершалась служба Божия; он вспомнил завет родительский и остановился у дверей церковных до окончания службы. Между тем нетерпеливая госпожа поспешила послать к судье своего любимца, и приказала ему спросить: какой ответ будет на то, с чем послан новокупленный раб? Проходя мимо церкви, и этот на минуту остановился из любопытства. Добрый юноша оглянулся и, увидев товарища, спросил его:

– Куда ты идешь?

– К судье, – отвечал тот, – господа требуют ответа на то, зачем послали тебя.

– Ах, – сказал юноша, – а я еще не был у него; мне очень хочется дослушать службу Божию; сделай милость, брат: отнеси этот платок к судье вместо меня, а я достою службу и схожу вместо тебя за ответом.

Желая услужить своей госпоже и ничего не подозревая, раб взял платок и пошел к судье; а судья тотчас же приказал отсечь ему голову. – Служба кончилась, и юноша, по уговору, явился к судье за ответом. Там ему дали что-то тяжелое, завернутое в платок, и он, не любопытствуя, передал посылку своим господам. Можете себе представить, как изумились они, когда увидели живым того, кого послали на смерть! А развернув платок, они с ужасом увидели голову своего любимого раба... Когда дело разъяснилось, и муж и жена невольно сознались, что Сам Бог покрыл невинного и наказал виновного. Слыша о том, братие и сестры, – так заключает этот разсказ благочестивый писатель, – не уходите из церкви прежде, чем окончится служба Божия, чтобы и вас Господь покрыл от всяческих бед» (Троицк. лист. № 253).

Древние пустынножители пили только воду, и то часто и даже намеренно гнилую; питались только травами, овощами, древесными плодами; не все ели хлеб, не многие вкушали рыбу, конечно изредка; ни один не ел мяса никогда.

Во святую четыредесятницу пустынники усиливали свой пост; остались предания, что некоторые подвижники почти ничего не вкушали во всю святую четыредесятницу до светлого Христова воскресения.

Возможность для человека, особенно же для южного, живущего в теплом климате, возможность такого многодневного поста, в которой громко сомневалась так называемая наука, теперь на глазах всего света доказана опытом⁸⁶ (Беседы и поучения Никанора, архиеп. Херсонского и Одесск. т. III. Одесса, 1886 г., стр. 80).

Св. подвижники питались пищею самою скудною, – а во время поста один хлеб и вода, или одно какое-либо зелие было достаточно, чтобы подкрепить их в самых трудных подвигах. Несмотря на то, они большею частию достигали самой глубокой старости, – так напр., Антоний Великий жил 105 л., Павел Фивейский 113 л., Сергий Радонеж. 78 л., Кирилл Белозерский 90 л., Макарий Желтоводский 95 л. и другие.

Значит, строгие посты и умерщвление плоти не сокращают жизни человеческой, и потому несоблюдение поста под предлогом сохранения здоровья есть пустая отговорка людей, преданных чувственности и не думающих о пользе душевной (по «Ч.-М.»).

«Господь сказал это не потому, чтоб Он не благоволил к посту, или считал его ненужным для нас, – нет, и Сам Он постился, и апостолов научил тому, и в церкви Своей святой установил посты; а сказал это для того, чтобы, постясь, мы не ограничивались одним малоядением или сухоядением, но заботились, при этом, и душу свою держать в посте, не поблажая ее пожеланиям и страстным влечениям. И это главное. Пост же служит могущественным тому средством. Основа страстей в плоти; когда измождена плоть, тогда словно подкоп подведен под страсти, и крепость их рушится. Без поста же одолеть страсти – было бы чудом, похожим на то, чтобы быть в огне и не обгорать.

У того, кто довольствует пространно плоть свою пищею, сном и покоем, как держаться чему-нибудь духовному во внимании и намерениях? Отрешиться от земли и войти в созерцание невидимых вещей и стремление к ним ему столь же неудобно, как одряхлевшей птице подняться от земли» (из кн. «Мысли на каждый день года» епископа Феофана Затворника, стр. 225–226).

Возвратясь однажды в Тавеннисиотский монастырь после месячного отсутствия, преп. Пахомий Великий узнал, что повар во всё время его отлучки не приготовлял варева, потому что братия питалась сухоядением.

– Чтобы времени не проводить в праздности, – пояснил повар, – я плел рогожи для монастыря.

– А много ты сплел рогож? – спросил Пахомий.

– Пятьсот, – был ответ.

Преподобный приказал их сжечь при себе.

– Это тебе в наказание, – сказал Пахомий, – за нарушение устава. Раз положено готовить варево – ты и обязан был исполнить повеленное; другой бы, может, и поел, а ты заставил всех поневоле поститься: а пост по принуждению не составляет заслуги пред Богом («Ч.-М.» май).

«Возлюби прекраснейший пост – дело досточестное и богоугодное. Пост – колесница, возносящая на небо; пост рождает пророков, умудряет законодателей; пост – доброе предохранение для души, надежный сожитель телу; пост – оружие доблестным, училище подвижников; пост отражает искушение, умащает на подвиг благочестия; он сожитель трезвенности, виновник целомудрия; пост – доблесть во бранях; пост угашает силу огненную, пост заграждает уста львов; пост возводит молитву на небо; пост – матерь здравия; пост наставник юности, украшение старцев, добрый спутник путешественникам; у постящихся тело честно и душа драгоценна; пост успокоил Лазаря в недрах Авраамовых.

Посему возлюбим его и мы, чтобы и нас прияло Авраамово лоно. Будем убегать роскоши и сопровождаемого шумным смехом пиянства, этой матери блуда. Пиянство не приемлет Господа. Пиянство удаляет от нас Духа Святого. Пост – благоустройство города, благочиние торжища; пост – мир в домах; пост – попечитель и предохранитель девства; пост – путь к покаянию; пост – виновник слез; пост не любит мира, ни того, что в мире. Посему не будем унывать постясь, потому что Ангелы в каждой церкви записывают постящихся. Пост не допускает злопамятства. А собирающие в памяти своей огорчения и сделанное им зло, хотя, по-видимому, молятся и постятся, подобны людям, которые черпают воду и вливают ее в разбитую бочку: не принимает Господь молитвы от того, кто помнит зло на брата» (из твор. св. Ефрема Сирина).

Макарий Египетский был великий постник, но, когда случалось ему быть в гостях, он никогда не отказывался от трапезы, даже пил умеренно виноградное вино. Зато дома за каждую чашу вина Макарий целые сутки не позволял себе пить воды, и за угощения изнурял себя долговременным постом («Ч.-М.» 19 января).

Пример небесной награды, заслуженной при прохождении обязанности низшего звания, представляется нам в житии пр. Евфросина, жившего в 9 веке в странах амморейских близ Палестины.

Пр. Евфросин родился от родителей простых, но добрыми делами превзошел благородных. Живя в монастыре, Евфросин служил братиям на поварне, но служил не как людям, а как Самому Богу, с великим смирением и послушанием, трудясь в своем деле день и ночь; при этом не оставлял никогда и молитвы с постом. Кротко переносил он многие обиды, поругания, досады; возжигая вещественный огонь, распалялся он огнем любви Божественной и горел сердцем к Господу. Варя пищу братии, добродетельною жизнию своею готовил себе трапезу в Царствии Божием, дабы насытиться с теми, о которых сказано: «блажен, иже снесть обед в царствии Божии» (Лк. 14:15).

Он работал Богу тайно, и воздал ему Господь явно. Господь явил это воздаяние рабу Своему таким образом: некоторый пресвитер (священник), живший в одном с Евфросином монастыре, всегда молил Господа о том, чтобы Он явил ему чувственно будущие блага, уготованные любящим Бога. И вот, в одну ночь было иерею тому видение: представилось ему, будто он стоит в раю, со страхом и радостию разсматривая красоту его, и видит ходящего в том раю повара своей обители, Евфросина. Подошедши к нему, он спросил:

– Брат Евфросин, не рай ли это?

Евфросин отвечал:

– Да, отче, это рай Божий.

Иерей опять спросил:

– Как же ты здесь?

Евфросин отвечал:

– По великой благости Божией я поселен здесь жить, ибо это есть обитель избранных Божиих.

Иерей сказал:

– А имеешь ли какую власть над этими красотами? можешь ли дать что-нибудь из сего?

-Если хочешь, – сказал Евфросин, – возьми по благодати Бога моего.

Тогда иерей попросил у него яблок, и Евфросин взял три яблока и положил ему в платок. Вдруг ударили к заутрене, и иерей, проснувшись, принял видение за обыкновенный сон, но, протянувши руки к платку, нашел действительно яблоки, от которых исходило необыкновенное благоухание. Пришедши в церковь, иерей нашел Евфросина стоящим в собрании на утреннем пении. Он подошел к нему и с клятвою выведал у него тайну видения, и всё, что он видел во сне, подтверждено было свидетельством пр. Евфросина. По окончании службы иерей поведал виденное братии и показал им три райских яблока, от которых все исполнились духовной сладости. Затем пошли в поварню к Евфросину поклониться сему рабу Божию, но не нашли его, ибо он, вышедши из церкви, скрылся, избегая славы человеческой, и больше в монастырь не являлся. Яблоки же братия разделили между собою и раздавали другим на благословение и на исцеление от болезней своих. И получили все большую пользу от такой святости преп. Евфросина, восходя к подвигам высшим (пам. 11 сент.) (см. «Воскр. бес.» изд. Общ. люб. дух. пр. за 1887 г. № 37).

Труд располагает к молитве и поддерживается ею, а молитва располагает к труду и возбуждается им. Однажды св. Антоний Великий, боровшийся в пустыне с своими помыслами, из глубины сердца вопросил Господа: «Господи, покажи мне путь спасения!» По какому-то невольному побуждению он вышел из своей пещеры и увидел кого-то похожего на себя, который сидел и работал, потом встал из-за работы и начал молиться; после опять сел и вил веревку; поработавши, опять встал на молитву. Это был Ангел Господень, посланный для наставления и подкрепления Антония. Этот Ангел Божий сказал ему вслух: «И ты делай так, – и спасешься». Труд, подкрепляемый молитвою, и молитва, сопровождаемая благим трудом, могут привести ко спасению души, к которому прежде и больше всего должны стремиться трудящиеся (Дост. сказ. о подвижнич. св. отцов, стр. 3, §1, изд. 1845 г.).

(Из творений Св. Тихона Задонского).

«Праздность или леность есть сама собою грех, ибо противна заповеди Божией. Еще праотцу нашему Адаму сказано от Бога: «в поте лица твоего снеси хлеб твой, дóндеже возвратишися в землю, от неяже взят еси» (Быт. 3:19). Се повеление и нас, сынов Адамовых, касается. И апостол святой и есть тому запрещает, кто не хочет трудиться. Посему живущие в праздности и чужими трудами питающиеся непрестанно грешат, и дотоле грешить не престанут, доколе в благословенные труды не отдадут себя. От сего выключаются немощные и престарелые, которые хотя бы и хотели трудиться, но не могут. – Сердце человеческое никогда праздно быть не может, но всегда какими-нибудь мыслями занято бывает. А посему к праздному сердцу, которое никакими полезными трудами не занято, как к дому праздному, удобно приступает душевный враг диавол и наполняет его мыслями злыми, как вредными плевелами, и в самое действие поучает их производить. Посему праздность много беззаконий рождает: отсюда пьянство; отсюда всякие блудные дела; отсюда злые беседы, пересуды, насмешки; отсюда частые пиршества, хищения, грабления, клятвопреступления; отсюда картежные игры и неразлучные с ними обманы, безчиния, ссоры, драки и прочие беззакония. Праздность научает воровать, лгать, льстить, обманывать, ибо праздный, не имея чем питаться, устремляется на похищение чужих трудов, или явно, или тайно, или обманом. Так праздность научает многой злобе, по словеси премудрого Сираха» (Сир. 33:28) (из твор. св. Тихона Задонского).

«Поститься христианину необходимо для того, чтобы прояснить ум, возбудить и развить чувство, и подвигнуть к благой деятельности волю. Эти три способности человека мы затмеваем и подавляем более всего «объядением, пьянством и заботами житейскими» (Лк. 21:34), а через то отпадаем от источника жизни – Бога и ниспадаем в тление и суету, извращая и оскверняя в себе образ Божий. Объядение и сластолюбие пригвождают нас к земле и отсекают, так сказать, у души ее крылья. А посмотрите, какой высокий полет был у всех постников и воздержников! Они, как орлы, парили в небесах; они, земнородные, жили умом и сердцем на небесах и слышали там неизреченные глаголы, и там научились божественной премудрости.

И как человек унижает себя чревоугодием, объядением и пьянством! Он извращает свою природу, созданную по образу Божию, и уподобляется скоту безсловесному и даже делается хуже его. О, горе нам от пристрастий наших, от беззаконных навыков наших! Они препятствуют нам любить Бога и ближних и исполнять заповеди Божии; они коренят в нас преступное плотское себялюбие, коего конец – погибель вечная. Так, пьяница для удовлетворения плоти и одурения себя не жалеет множества денег, а нищим жалеет копейки; куритель табаку бросает на ветер десятки и сотни рублей, а нищим жалеет копеек, которые могли бы спасти его душу; любящие одеваться роскошно, или охотники до модной мебели и посуды тратят на одежду и мебель с посудою огромные деньги, а мимо нищих проходят с холодностию и презрением; любящие хорошо поесть не жалеют на обеды десятки и сотни рублей, а бедным жалеют грошей.

Поститься и потому христианину необходимо, что с вочеловечением Сына Божия природа человеческая одуховлена, обожена, и мы поспешаем к горнему царствию, «которое несть брашно и питие, но правда, мир, и радость о Дусе Святе; брашна чреву и чрево брашном, Бог же и сие и сия упразднит» (Рим. 14:17; 1Кор. 6:13).

Есть и пить, т. е. иметь пристрастие к чувственным удовольствиям, свойственно только язычеству, которое, не зная духовных, небесных наслаждений, поставляет всю жизнь в удовольствии чрева, в многоядении и многопитии. Оттого Господь часто обличает в Евангелии эту пагубную страсть. Да и разумно ли человеку жить непрестанно в желудочном чаду, желудочных испарениях, поднимающихся внутри от непрестанного варения пищи и ее брожения? Разве человек только ходячая кухня или самодвижущаяся дымовая труба, каковой по справедливости можно уподобить всех, занимающихся непрестанным курением? Какое удовольствие жить в непрестанном чаду, испарении и дыму? На что будут похожи жилища наши? Зачем мы будем заражать воздух смрадом и дышать им, а паче всего омрачать и подавлять душу, убивать ее последние духовные силы?» (Из кн.: «Моя жизнь во Христе», прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. II, изд. 1-е, 1882 г., стр. 230–231).

Будем поститься телесно – соблюдать строгое воздержание, строгую умеренность во всём. Но, постясь телесно, станем в то же время поститься и душевно. «Да постится, – говорить святитель и чудотворец Тихон Задонский, – ум твой от суетных помышлений; да постится память от злопомнения: да постится воля твоя от злого хотения; да постятся очи твои от худого видения; да постятся уши твои от скверных песней и шептаний клеветнических; да постится язык твой от клеветы, осуждения, колдовства, лжи, лести, сквернословия и всякого праздного и гнилого слова; да постятся руки твои от биения и хищения чужого добра; да постятся ноги твои от хождения на зло дело. Вот это христианский пост, какого Бог наш от нас требует» (из твор. св. Тихона Задонского).

Один человек пожелал видеть царя и просил одного из друзей проводить его к царю. Друг согласился, но сказал, что он может проводить его только до половины пути. Тогда человек обратился к другому другу, который согласился довести его до царского дворца. Чтобы исполнить свое желание видеть самого царя, человек обратился к третьему другу. Этот согласился ввести к самому царю. «Что же значит притча эта? Первый друг есть пост, который доводит нас до половины спасительного пути, второй – целомудрие или чистота души, доводящая до небес, третий друг – послушание, которое вводит нас к Самому Богу». Из этого вы видите, что пост должен быть соединяем с другими добродетелями, чтобы им благоугодить Богу («Скитск. патерик»).

1. У Иуды, сына Иакова, был сын Ир, злой сердцем и непокорный, и за это, как говорит Св. Писание, «уби его Бог» (Быт. 38:7).

2. У первосвященника израилева Илия были два сына, но так как они были злы, непокорны и не богобоязненны, то Господь и поразил их еще в крепости сил и здоровья: они были убиты на войне, о чем Илии было предсказано заранее (Г. Д.).

«Благословение... отчее утверждает домы чад, клятва же матерня искореняет до основания» (Сир. 3:9).

1. Блаженный Августин разсказывает следующий несчастный случай, постигший в его время целое семейство в Кесарии Каппадокийской от неосторожности матерних клятв.

«Одна мать, будучи сильно огорчена старшим из сыновей своих, в присутствии младших, которые не только не удержали брата от дерзкого поступка против матери, но и не подали ей никакой защиты, несмотря на то, что всех их было числом девять, – как бы в отмщение за нанесенное ей оскорбление, тут же стала проклинать страшными клятвами всех их, без разбора, и более и менее виновных.

Сила клятв материнских так была действительна, что старший из них, как виновнейший, дерзнувший даже нанести побои матери своей, тотчас же разбит был параличем, так что все члены его подверглись непрестанному дрожанию и биению; вслед за тем, по очереди старшинства, подверглись такому же недугу, в течение года, и все прочие.

Стыдясь своих сограждан и самых стен города, в которых и среди которых еще тягостнее становилось для них это состояние, они принуждены были оставить их и, разсеявшись в разные стороны, блуждали по целой империи Римской. А мать, не могши нигде укрыться от укоризн и угрызений совести, с отчаяния удавилась, приложив к неумышленному злодеянию явный грех».

Это происшествие, в истине которого не позволяет нам сомневаться свидетельство блаженного Августина и всей церкви Иппонийской, показывает, как велика сила родительского не только благословения, но и самого проклятия, даже неумышленного; как тяжело грешат те родители, которые или во гневе, или от злости, или вообще по безразсудности проклинают детей своих, – как, наконец, самые дети вдвойне грешат, делаясь виновными пред судом Божиим, и за себя и за родителей, когда своими против них поступками (какой бы важности эти поступки ни были) доводят их до того состония, что они решаются, часто без размышления, изрекать проклятия на детей своих. Всегда чтите отцев ваших и матерей ваших, да почиет на вас благословение их, да благо вам будет и долголетни будете на земли (из «Воскр. чт.»).

2. Подобный же пример гнева Божия, постигшего непочтительного сына, записан и в русских летописях.

У одной бедной вдовы был единственный сын. Мать надеялась иметь в нем доброго кормильца и опору в своей старости, но сын своими грубыми поступками часто доводил бедную мать до слез. Раз он побил ни за что жену; мать со слезами стала его уговаривать, но раздраженный сын бросился на мать с бранными словами – и страшно сказать – схватил ее за грудь и тряхнул с такою силой, что бедная женщина больно ударилась о стену головой...

Стоны матери, крик жены и плач детей заставили его выпустить из рук старушку-мать и уйти из дома. Тогда глубоко оскорбленная мать, вся в слезах, падает на колена пред св. иконами и говорит: «Господи, Ты видишь, как обижает меня мой родной, неблагодарный сын, чем он платит мне за мою любовь, за мои о нем попечения: да будет он отныне проклят, да не будет ему ни моего, ни Твоего благословения!..»

И что же? Суд Божий совершился: в тот же самый день оскорбитель-сын почувствовал дрожь во всём теле; эта дрожь с каждым днем усиливалась более и более и дошла наконец до того, что он, дотоле сильный и здоровый работник, не мог владеть не только сохой или косой, но даже и ложкой, – с трудом передвигал ноги и не иначе принимал пищу, как из рук жены и детей... Правда, он испросил прощение у матери, которая вскоре затем и умерла, стал тих и смирен, как дитя, но жизнь его час от часу становилась тягостней. Был он и у св. угодников в Киеве, Почаеве, Воронеже и других местах, но Богу не угодно было, несмотря на его слезные мольбы, даровать ему исцеление...

Так прошло тридцать лет; наконец болезнь его до того усилилась, что он не мог говорить; позвали к нему священника; он исповедался и причастился св. Таин, – это укрепило его настолько, что он стал свободно говорить, и поучив довольно детей и родных, как тяжек грех непочтения к родителям, мирно скончался... (см. в журн. «Странник» за 1861 г.).

Некоторые из родителей совершенно пренебрегают воспитанием детей в раннем их возрасте. Сделал ребенок дурное дело, неразумный родитель говорит: «Э, ничего, еще ребенок, не смыслит, выростет – не станет этого делать». И растет этот ребенок, как дикая яблоня в лесу. Отведайте плода с этой яблони, и не возрадуетесь, – так он кисел и горек. И вот, никем не останавливаемый, не наказуемый и не вразумляемый, выростает впоследствии этот ребенок рабом своих безпорядочных наклонностей; раннее худое поведение переходит у него в навык, – и становится он негодным членом общества, горем для своих родителей, бременем и соблазном для многих.

«Ничего нет хуже, – говорит св. Златоуст, – когда детские проступки не исправляются и чрез это в детях обращаются в навык. Эти проступки, будучи запущены, обыкновенно настолько портят ребенка, что впоследствии уже не бывает возможности никакими увещаниями исправить его, и подобных детей диавол водит, как пленников, куда ему бывает угодно. Он становится полновластным их повелителем, дает им пагубные наставления, и несчастные дети, нисколько не помышляя, что эти наставления ведут их к конечной погибели, исполняют их с полною охотою» (из твор. св. Иоанна Златоуста).

Святая Макрина, сестра Василия Великого, вспоминая о своем детстве, говорила, что мать обыкновенно сажала ее на свои колени и заставляла слабым и лепечущим языком произносить сладчайшее имя Иисуса Христа. И с тех пор еще возгорелся в сердце Макрины огонь любви к Господу, пламеневший в продолжение всей ее жизни («Ч.-М.»).

Один христианский отрок на вопрос мучителя: от кого узнал он, что Бог один? – отвечал: – Этому научила меня моя мать, а мою мать научил Дух Святой, и научил для того, чтобы она меня научила. Когда я качался в колыбели и сосал ее грудь, тогда еще научился веровать во Христа.

Хорошо ли теперь поступают те матери, которые отлагают спасительные внушения веры до известного возраста дитяти, а к приличиям света приучают детей, можно сказать, с самой колыбели («Ч.-М.»).

Теперь спросим: хорошо ли делают и те родители, которые не боятся говорить и делать при детях то, что не может быть одобрено ни разумом, ни совестию, ни законом Божиим? Ведь юные детские души, начиная с первого дня своей жизни, всё – и доброе и дурное воспринимают, всё – и святое и грешное запечатлевают в своей душе и потом, по мере возрастания своего, полученные впечатления раскрывают в добром или в злом характере. Итак, насаждайте с самых первых дней в душе ваших детей всё святое, прекрасное и истинное и бойтесь творить и делать при ваших детях, даже грудных, всё грешное, ложное и нечистое. Помните, что детские души весьма впечатлительны и всё подмечают, воспринимают и запоминают. В настоящее время в науке сделался известен один замечательный случай, как одна дама и один господин пожилых лет вспомнили со всею точностию то, что они видели и слышали тогда, когда им было всего – даме два месяца от роду, а господину шесть месяцев. Если бы родители хорошо сознали ту истину, что детские души впечатлительны, они крайне опасались бы говорить или делать что-либо дурное при детях, чтобы не соблазнить детскую душу и не положить для нее основания к греху и пороку в самом раннем возрасте жизни (протоиерей Г. Дьяченко).

1. Нравственное состояние детей почти на всю жизнь их зависит большею частию от нравственного влияния на них матери. «Дайте нам лучших матерей, – сказал некто, – и у нас будут лучшие люди» («Духовный цв.»).

2. «Родители не только за свои грехи будут наказаны, но и за детей своих, если не воспитают их в благочестии» (св. Златоуст).

3. «От детей, которых боятся довести до слез даже после их проступков, часто сами родители впоследствии бывают вынуждены плакать» («Дух. цв.»).

4. «Не тот мудр, кто умеет наказывать, но тот, кто умеет предохранять от проступков» («Духовный цв.»).

5. «Кто детей лишает церкви, тот лишает их Бога и всякого счастия» (прот. И. Толмачев). (Прот. Гр. Д-ко).

Послушаем вселенского учителя – св. Златоуста: как превосходно говорит он о воспитании в вере и страхе Божием: «Не безразсудно ли учить детей искусствам, посылать их в училище, ничего не жалеть для их образования, а о воспитании их в наказании и учении Господнем, не заботиться? За то-то сами мы первые пожинаем плоды такого воспитания детей своих, видя их дерзкими, невоздержными, непослушными, развратными! Не будем же поступать таким образом и послушаем увещаний блаженного Павла: станем воспитывать детей своих в наказании и учении Господнем, подадим им пример благочестия, заставим их с раннего возраста упражняться в чтении Писаний.

Всё у нас должно быть второстепенным в сравнении с заботою о детях и с тем, чтобы воспитывать их в наказании и учении Господни. Кто прежде всего научается быть любомудрым, тот чрез это приобретает богатство, превосходящее всякое богатство и величайшую славу. Не так полезно образовать сына, преподавая науки и внешние знания, посредством которых он станет приобретать деньги, сколько если научить его искусству презирать деньги. Если хочешь сделать его богатым, поступай таким образом. Богат не тот, кто заботится о большем стяжании имения и владеет многим, а тот, кто ни в чем не имеет нужды. Это внушай твоему сыну, этому учи его: в этом величайшее богатство.

Не заботься о том, чтобы сделать его известным по внешней учености и доставить ему славу, но старайся о том, чтобы научить его презирать славу настоящей жизни: от этого он будет славнее и знаменитее. Это возможно сделать и богатому и бедному, этому научаются не от светских учителей и не при пособии наук, а из божественных писаний.

Не заботься, чтобы сын твой здесь пожил долго, но чтобы там удостоился жизни безпредельной и нескончаемой: давай ему великое, а не малое. Внимай словам ап. Павла: «воспитывайте их в наказании и учении Господни» (Еф. 6:4) (из 21-й бесед. св. И. Злат. на Посл. к Ефесс.).

– «Делом и словом почитай отца твоего и мать, чтобы пришло на тебя благословение от них, ибо благословение отца утверждает домы детей, а клятва матери разрушает до основания... приими отца твоего в старости его и не огорчай его в жизни его. Хотя бы он и оскудел разумом, имей снисхождение и не пренебрегай им при полноте силы твоей, ибо милосердие к отцу не будет забыто; несмотря на грехи твои, благосостояние твое умножится. В день скорби твоей воспомянется о тебе: как лед от теплоты, растают грехи твои» (Сир. 3:8, 9, 12–15).

– "Проклят всяк безчестяй отца своего или матерь свою» (Втор. 27:16), – говорит Господь через Моисея.

– «Оставляющий отца – то же, что богохульник, и проклят от Господа раздражающий мать свою» (Сир. 3:16).

– «Око ругающееся отцу и досаждающее старости матери, выклюют вороны дольнии, и сожрут птенцы орлиные» (Притч. 30:17).

Наши родители любят нас, своих детей, несмотря на всю нашу заурядность, на все наши дурные качества, своенравие и безсердечие. Не должны ли после этого и дети быть снисходительны к прегрешениям своих родителей? Священное Писание еще в очень раннее время делает нам предостережение по этому поводу. Когда Ной лежал обнаженный в своей палатке, его сын Хам заслужил вечное проклятие своими грубыми насмешками, которые оскорбили нравственное чувство даже в том суровом мире. Сим же и Иафет заслужили вечное благословение за свою неизменную почтительность, вследствие которой они покрыли наготу своего отца.

Поэтому, во имя всех тех нежных воспоминаний, всего священного семейной жизни, будем помнить, что в своей семье всегда и везде мы должны нести «бремена друг друга» (Гал. 6:2), – что грех и порок одного лица всегда будут и останутся позором и страданием всей семьи. Родственные узы, соединяющие нас с каждым отдельным членом семьи – узы неразрушимые.

У одной матери уличили сына в школе в воровстве. Она жила на окраине города; но ей было так тяжело перенести позор своего сына, что даже несколько лет спустя она никогда не ходила и в сумерки по улицам города, около которого жила.

Был еще случай: один высокопоставленный господин, имевший сыном очень известного человека, запятнал себя темным и злым делом. Вследствие этого он лишился всего. Его служба была покончена навсегда, звезда его прежде времени закатилась в глубокую мглу. С тех пор его нигде не встречали. Но добрый сын не покинул отца. Он разделил с ним это ужасное бремя. Он принял своего несчастного, опозоренного, лишившегося всего отца к себе в дом и жил с ним до его смерти. Ради него он отказался от всех радостей жизни. Это был прекрасный пример самопожертвования, тем более что об этом поступке очень мало кто и знал. Но благородный сын, за свою сыновнюю преданность, получил очевидное благословение Господне и, вероятно, в той далекой стране, где всё справедливо оценивается, он получит воздаяние во сто крат.

Св. ап. Павел называет пятую заповедь «первой заповедью с обетованием» (Еф. 6:2), и мы обратимся теперь к этому обетованию. «Почитай отца твоего и мать твою [чтоб тебе было хорошо...] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх. 20:12).

Задолго до св. пророка Моисея некий египетский мудрец написал, что «сын, следующий словам своего отца, достигнет вследствие этого глубокой старости».

Блудные, непочтительные сыновья навлекают на себя проклятие. «Укажите мне сына, любящего свою мать, – говорит один из современных писателей, – и я вам укажу преданного друга, нежного супруга. Укажите мне человека, для которого любовь к семье не имеет никакой прелести, потому что это слишком низко для него, и я вам советую никогда не доверять ему, что может составить счастье других». Вы помните великое благословение, которое произнес пророк Иеремия (Иер. 35) над детьми Ионадава, сына Рехавова, потому что они повиновались приказанию отца.

Юноша матрос отправлялся в мореплавание, но когда он сел в лодку, то заметил, что у его матери струились по лицу слезы;

– Несите назад мои вещи, – сказал он, – я не хочу ехать и горем убить мою мать.

– Георгий, – воскликнула его мать, – Бог благословляет детей, почитающих своих родителей, и я верю, что Он благословит тебя.

Этот юноша был Георгий Вашингтон, знаменитый первый президент Соединенных Штатов Америки.

Но, главным образом, обещание пятой заповеди относилось к народам, и история подтверждает его исполнение во всей силе. Краеугольным⁸⁷ камнем общественого блага считали камень семейного очага. Народ, производящий дурных сыновей, конечно, не будет иметь и хороших граждан.

Семьи, лишенные любви, ускоряют разрушение общества и упадок народа. Для наглядности возьмем два древних народа. Почему в битве спартанский народ стоил десяти других греческих народов? Это происходило оттого, что спартанские юноши воспитывались в повиновении родителям. Когда спартанская мать подавала своему сыну щит с словами: «Возвратись с ним или на нем», ее слова делали его непобедимым. Когда спартанский юноша жаловался матери, что его меч слишком короток, то мать отвечала ему: «Увеличь его своею храбростию», и вооружала его тройным оружием. Покорные сыновья всегда отважные патриоты⁸⁸; и вследствие того, что почтение к родителям содержит в себе уважение к родине, произошло то, что триста спартанцев противостояли многочисленным персидским войскам при Фермопилах, и греческий поэт Симонид написал им эпитафию⁸⁹:

„Скажите Спарте те, кто мимо шли,

Что долгу верные мы здесь легли».

То же самое подтверждалось и в Риме в его лучшие дни. Неотразимое обаяние величия, возбуждавшее его войска к победам, зиждилось на отцовской власти.

Обещание пятой заповеди вечно остается верным, и когда Греция и Рим стали взращивать тщеславных и своевольных сынов, следовавших лишь собственным желаниям, когда Греция дала порочных и изнеженных щеголей, каковых изображает Аристофан в одной из своих комедий; когда Рим произвел увешанных драгоценностями развратников, подобных Оттону, и матереубийц, подобных Нерону, – тогда Бог стал смывать их славу, как смывают с блюда приставшее к нему и, вымыв, опрокидывают (сост. прот. Г. Дьяченко по кн.: «Голос с Синая». Духовно-нравственные беседы по Ф.В. Ф-у. Спб.).

Однажды к преподобному Парфению, епископу Лампсакийскому, привели юношу, мучимого нечистым духом. Человеколюбивый Парфений даже без всякой просьбы всегда помогал своими молитвами страждущим. Но в это время, посмотревши на юношу, показал вид неудовольствия. Родители слезно умоляли человека Божия умилосердиться над их сыном и избавить его от лютой болезни. Но человек Божий отвечал им: «Ваш сын недостоин исцеления, ибо дух мучитель дан ему в наказание за то, что он отцеубийца». Родители ужаснулись... но Парфений спросил у них:

– Сын ваш часто оскорблял вас?

– Это правда,– отвечал отец.

– Вы молились в горести души вашей, – продолжал Парфений, – чтобы Господь наказал его?

– Согрешили пред Господом, – отвечали со вздохом родители.

Тогда человек Божий сказал:

– Пусть же он страждет, как заслуживший это наказание!

Но несчастные родители, жалея о сыне, не переставали умолять святителя Христова, чтоб он испросил ему у Бога прощение. Только из снисхождения к слезам родителей Парфений благословил юношу и, помолившись Господу, исцелил его («Четьи-Минеи»).

В одном поместьи дочь приказчика, девочка лет пятнадцати, осмелилась с дерзостию сказать своей кроткой матери, заставлявшей ее работать: «Чтобы тебе, старой, глаза повылезли!» И вот, едва были выговорены эти дерзкие слова, как у дочери лопнул один глаз («Москов. церк. вед.» № 5-й. 1890 г.).

Никогда не должны дети дозволять смеяться над недостатками родителей, а тем более никогда не должны дозволять себе дерзких слов и поступков в отношении к ним. Пример Хама, проклятого в своем потомстве за насмешки над слабостию отца, очень ясно показывает, как прогневляется Бог подобными поступками. В житии Иоанна Богослова читаем, что, когда языческая женщина мать хотела быть преступною в отношении к сыну, св. апостол учил сына не отказывать матери в почтении, и молчанием прикрывать беззаконный замысел матери. Так необходимым считал апостол снисхождение к порокам родителей даже среди язычников! («Ч.-М.» 26 сент.).

"Сын мой, – говорит премудрый сын Сирахов, – прими отца своего в его старости и не огорчай его доколе он жив» (Сир. 3:12) (прот. Г. Д-ко).

1. Господь наш И. Христос, Царь неба и земли, сшедший с небес нас ради человеков и нашего ради спасения, «бе повинуяся» (Лк. 2:51) Матери Своей и мнимому отцу Иосифу древоделу. Он из повиновения к пресвятой Матери Своей благоволил совершить первое чудо в Кане Галилейской, претворив воду в вино, хотя еще не настал час Его.

2. Исаак, из послушания к отцу своему Аврааму, охотно позволил ему связать себя и возложить на жертвенник, соглашаясь лучше умереть от руки отца, чем ослушаться его воли.

3. Знаменитый мудрец, могучий царь Соломон, когда вошла к нему мать его Вирсавия просить об одном деле, встал пред нею и поклонился ей, и поставили престол для матери царя, и она села по правую сторону его.

4. Лука Элладский, ради желания матери своей, оставил даже избранный им путь жизни, зная, что только то благоугодно Богу, что делается с благословения родителей («Чет.-Мин.» 7 февр.) (прот. Г. Д-ко.).

В наше время немало видим печальных примеров, когда на слезы матери дурные дети отвечают в духе современного настроения: «Слезы так обыкновенны у женщин; женщина плачет обо всём... от слабодушия, от излишней чувствительности и неразсудителыюсти!» Но остерегитесь, дети, так думать о слезах матерей ваших, которых великую цену вы не понимаете.

Сердце матери так нежно по отношению к детям, что, радостные ли, печальные ли перемены происходят в жизни их, во всяком случае любящая мать проливает слезы. От чего это? От того, что жизнь детей зарождается и образуется под сердцем матери, и прежде, чем младенец явится на свет Божий, он долго живет одною жизнию с своею матерью. Не естественно ли после сего материнскому сердцу отвечать на все движения сердец, столь ему близких, столь с ним сродных? И оно отвечает в большей части случаев слезами. В слезах матери всё: и благодарность к Богу, и благожелание, и радость, и горе.

Когда сына или дочь постигает какое-либо горе, мать первая спешит к ним со слезами. Как важны эти слезы, знают те из детей, которые успели уже испытать превратности жизни, которые довольно перечувствовали горя. Если сердце человеческое таково, что в скорбные дни ищет себе участия других, то в ком же оно может найти это участие более живым и более искренним, как не в матери? Но если слезы матери-христианки в этом случае растворяются еще молитвою, то они могут быть даже врачевством против бедствия. Мы знаем мать, которая плакала по поводу порочной жизни своего сына, и с воплем умоляла Господа спасти от временной и вечной гибели ее сына. И Господь услышал ее молитву, и сын, оставив порочную жизнь, повел жизнь благочестивую и был потом славным учителем западной церкви. То были блаж. Августин и мать его благочестивая Моника; молитвенныя слезы ее преклонили на милосердие Виновника жизни.

Мать проливает слезы не при печальных только, но и при счастливых событиях в жизни детей своих. На этот раз слезы ее суть слезы сердечной радости и живейшей благодарности к Богу. Дети, восторженные счастием, часто забывают о Деснице Божией, которая наделяет их благами, и спешат только скорее воспользоваться своим счастием. Но мать исполняет за них то, что надлежало бы сделать самим детям: она возводит благодарный взор к небу, и взор ее, проникнутый материнским чувством, наполняется слезами. О, как должны быть драгоценны для детей эти, Богу приносимые за них, слезы матери! Они служат живой связью между всеблагим и премудрым Промыслом Божиим и детьми облагодетельствованными. За сына и дочь, за осчастливленных детей своих мать первая возносит к Богу полное благодарных слез сердце свое.

Нежное, любящее сердце матери проливает слезы и тогда, когда дети готовятся вступить на новое поприще деятельносги. В этом случае слезы матери суть слезы молитвенного благожелания и благословения, и должны быть для детей особенно важны. Ибо такое «благословение утверждает домы чад» (Сир. 3:9), то есть, служит как бы некоторым основанием земного их благосостояния. Посему стократно счастливы дети, когда, при вступлении их на новое поприще жизни, орошает голову их молитвенная слеза матери! Это как бы тот спасительный елей, которым намащались древние единоборцы, чтоб удобнее избежать руки противника, это – безценный залог благоуспешности, с которым не только безбоязненно, но и верно можно идти к цели своего призвания. Только не пренебрегайте, дети, материнскою слезою, только примите сердцем благожелания матери, обратите христианские советы ее в дело, и Господь не оставит вас на стезях жизни вашей. Помните, что на главе вашей почиет молитвенная слеза матери; в этой слезе, обращенной к небу, без сомнения, небо и отражается. Научитесь же достойно ценить это сокровище.

Сердце матери особенно тревожится поведением детей. Ничего нет прискорбнее для матери-христианки, как если сын или дочь ее ведут себя худо. «Сын... безумен печаль матери», – замечает Премудрый (Притч. 10:1). Тогда как одни смотрят на безумие с равнодушием, а другие для беззаконных видов стараются даже поддерживать его слабости и пороки, мать обливается горькими слезами, смотря на погибель его. Думаете ли, дети, что и в этом случае слезы матери ничтожны? Возможно ли? Мать по отношению к детям своим есть в некотором смысле образ существа неземного. Она оплакивает не одну смерть их телесную, но духовную. Если «радость бывает пред ангелы Божиими о едином грешнице кающемся» (Лк. 15:10), то, без сомнения, бывает и скорбь о всяком грешнике нераскаянном. Дети, блуждающие в чаду своеволия и порока, этой скорби св. Неба не разумеют, так как они и не возводят туда мысленных взоров своих. Но отражение этой скорби они всегда могут видеть в слезах матери своей. Посему горе заблудшему сыну, если слезы матери текут для него напрасно: погибель ему, если он слезам матери посмевается. «Проклят Господем раздражаяй матерь свою» (Сир. 3:16). Грешник, ослепленный на пути нечестия, не видит опасности для души своей; Бог посылает ему видимого ангела-наставника в лице матери его. И если слезы этого ангела остаются для него тщетными, то что еще может смягчить огрубелое сердце сына?.. (Сост. прот. Г. Д-ко по брош. «Слезы матери», изд. Общ. люб. духов просвещения в Москве).

Глубоко чтить царя и благоговеть пред ним, как помазанником Божиим, многократно учит нас не одно слово Божие, но и история народов.

1. Давид, преследуемый Саулом, который всюду искал случая умертвить его, – Давид, имея всякую возможность лишить жизни самого Саула, как личного врага, не только богобоязненно щадит и свято бережет жизнь его, как помазанника Божия, но и горько упрекает безпечных его телохранителей. «Сохрани меня Господь, чтоб я наложил руку на господина моего царя, – говорит он Авессе, готовому пронзить Саула копьем, – не смей убивать его. Кто может безнаказанно наложить руку на помазанника Господня? Нет, «не нанесу руки моея на господина моего, яко помазанник Господень сей есть» (1Цар. 24:12). Затем, обращаясь к телохранителям Сауловым, укоряет их в безпечности по отношению к царю. Воины Сауловы! Жив Господь, – вы достойны смерти за то, что худо охраняете жизнь государя своего, помазанника Господня (1Цар. 26:16).

2. Пророк Даниил и в плену отдает царское почтение Навуходоносору, этому ненавистному для иудеев опустошителю родной их земли и разорителю дорогого для них Иерусалима и первой святыни их – храма, и, предсказывая ему наказание от Бога, имеющее постигнуть его, смущается и с глубокою скорбию говорит: О, государь! пусть бы это зло постигло твоих ненавистников, а не тебя (Дан. 4:16).

3. А с каким глубочайшим почтением обращается св. ап. Павел к царю Агриппе, защищая пред ним дело своего апостольства, хотя царь и не имел над ним особенной власти. «Царь Агриппа! почитаю себя счастливым, – говорит он, – что могу сегодня говорить и защищаться пред тобою» (Деян. 26:2).

4. Еще пример из древности христианской: когда Юлиан Отступник, отправясь на войну с персами, проходил с войском через Каппадокию, где святительствовал св. Василий Великий, этот пастырь, "воздавая, по слову Господа, Божия Богови и кесарева кесареви» (Мф. 22:21), встретил Юлиана, как царя, и, чтя в его лице помазанника Божия, поднес ему три ячменные хлеба. Жестокий гонитель христианства приказал дать св. Василию горсть сена, сказав с язвительною насмешкою: «Прими от нас пищу скотскую и будь уверен, что буду кормить тебя сеном, когда возвращусь из Персии». Поруганный святитель, отдав почтение царю, возвратился и молил Бога, да просветит отступника Своею благодатию. Вот какое почтение воздавали государям истинно-верноподданные («Воскр. чт.» 1888 г. № 40.) (прот. Гр. Дьяченко).

Когда поляки, шатавшиеся целыми толпами около Москвы, узнали об избрании на царство Михаила Феодоровича Романова, тогда они решились извести новопоставленного русского царя, который жил еще в костромской своей деревне. Отправившись для совершения злодейского умысла, они разделились на несколько шаек, и одна из них сбилась с дороги; это было зимою в сильную метель. Им встретился крестьянин дворцового села Домнина, Иван Сусанин, которого поляки остановили и расспрашивали о местопребывании Михаила Феодоровича. Он вызвался к ним в проводники, и поляки обещали наградить его пригоршнями золота. Сусанин заводит их по дороге к себе в деревню, угощает их, поит, а между тем тайно посылает своего сына предуведомить царя о близкой опасности. Злодеи, поужинав, отогревшись и немного соснув, с полуночи собрались в дорогу, предводимые Сусаниным, который, своротя по проселочной дороге, по сугробам и оврагам завел их в непроходимый лес. Выбившись из сил, поляки стали подозревать проводника и, махая над старческою его головой саблями, вскричали:

– Ты обманул нас!

– Не я, – спокойно отвечал им Сусанин, – не я, вы сами себя обманули. Ложно мыслили вы, что я выдам вам жизнь и здоровье царя-государя. Бог подкрепил меня: царь Михаил спасен!

Поляки в бешенстве изрубили его на мелкие части и сами погибли от стужи и голода (см. «Добр, слово», прот. Г. Дьяченко, изд. 4, год 2).

17 октября 1888 г., вся Россия, как один человек, содрогнулась «ужасом многим» при страшной вести о той смертной опасности, от которой едва не погибла опора, надежда и счастие всей русской земли – благочестивейший и возлюбленнейший Государь наш со всем своим августейшим семейством, но вслед за тем преисполнилась чувствами самой горячей благодарности, когда узнала, что среди обломков сокрушенного вдребезги железнодорожного вагона, среди тысячи опасностей, от которых погибли и пострадали многие, ехавшие с царским поездом, потерпевшим крушение, остался невредим лишь спасенный чудом всемогущества и милосердия Божия Государь с Его царственной семьей.

Да, только одно чудо всемогущества и милости Божией спасло нам нашу надежду – нашего возлюбленного Государя в достопамятный день 17-го октября 1888 года. В этом сомневаться нельзя ни на одно мгновение. – В самом деле: возможно ли здесь объяснить спасение от неминуемой смерти «случаем?» Вагон, в котором находился Государь и Его семья, распался весь, пол и потолок провалился, стены сплющились, – но из всех этих обломков непостижимым образом составилось тесное и совершенно безопасное место для Государя и прочих членов царской фамилии. Между тем опасность была столь велика, что стоявший рядом с Императором служитель был убит наповал, а Богом хранимый Царь остался цел, и цел образ нерукотворенного Спаса; мало того: лампада пред ним не погасла и стеклянный киот, в котором он, по обычаю православной церкви, помещался, не разбился – явное и на веки незабвенное для всех русских знамение, что Спаситель мира, лик Коего изображен на иконе, сохранил нам Царя и Его царственный дом.

Поистине, великая милость Божия явлена нам в чудесном спасении Царя нашего. Мысль наша страшится даже одного вопроса: что было бы с Россией, что было бы со всеми нами, если бы мы лишились своего царя и всего Его августейшего дома? Кто охранял бы тогда в нашей земле суд и правду и наблюдал бы за исполнением государственных законов, ибо историческими опытами дознано, что прекрасные законы оказываются мертвою буквою, если нет живой, верховной власти, наблюдающей за их исполнением? Кто отражал бы тогда внешних врагов России и подавлял бы внутренних, препятствующих мирному развитию родной страны на поприще наук, искусств, промышленности, торговли, нравственной жизни, словом, на поприще ее духовного и физического развития? (из слова прот. Гр. Дьяченко, напеч. в «Моск. Церк. Вед.» за 1890 г. в л. 44).

В числе наших моряков, ходивших в ночные поиски и вылазки под Севастополем, приобрел громадную славу лейтенант Бирюлев. Под начальством его произведено было семь вылазок. В особенности удачна была вылазка в ночь с 19-го на 20-е января 1855 года. В темную ненастную ночь отряд наш из 250 охотников подошел незаметно к завалам и с громким криком «ура» ударил на неприятеля. Завязался упорный рукопашный бой: ходили в штыки шесть раз; дрались прикладами, метали друг в друга камни.

Здесь матрос Шевченко, сопровождавший во всех вылазках лейтенанта Бирюлева, явил особый пример самоотвержения. Когда наши охотники вытеснили неприятеля из траншей штыками, человек 15 из отступавших французов прицелились в Бирюлева. Тогда Шевченко, усмотрев, какой опасности подвергается его начальник, осенил себя крестом, заслонил собою Бирюлева и пал в защиту его, пораженный смертельно пулею (из разсказов Богдановича).

«Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21). Это – святейшая заповедь Самого Господа нашего И. Христа.

Не сказал Господь: давайте, – разсуждает св. Златоуст, – а сказал: «отдавайте», ибо платить подать не значит просто давать, но отдавать должное, платить долг. Так и св. апостол Павел поучает: «отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк» (Рим. 13:7). «Всякая душа да будет покорна высшим властям... противляющийся власти противится Божию установлению... Всякий начальник, а тем паче царь есть Божий слуга, тебе же на добро... Он ограждает тебя от зла, он дает тебе простор делать всякое добро. Он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13:1, 2, 4, 5). «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа», – поучает св. ап. Петр; – «всякому» начальству, а царю наипаче: «царю... как верховной власти, а правителям, как от него посылаемым... ибо такова есть воля Божия... Бога бойтесь, царя чтите» (1Пет. 2:13–15, 17). Кто был царь, который прежде других встретился с проповедию ап. Петра? – Ирод. Какие же услуги оказал Ирод христианству? Не он ли поднял руки на церковь Божию? Нe он ли убил апостола Иакова мечем? Не он ли и самого Петра заключил в темницу? И после всего этого Петр проповедует: «царя чтите». Почему? Потому, конечно, что такова есть воля Божия, так Бог хочет.

Эту заповедь читаем и в Ветх. Завете: «Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся» (Притч. 24:21). «Кто раздражает... царя, тот грешит против самого себя» (Притч. 20:2). «Слово царское храни» (Еккл. 8:2). «Тайны царевой не нарушай» (Тов. 12:7).

О повиновении властям предержащим св. Иоанн Златоустый в одной из бесед своих (23 бес. на посл. к Рим.) так учит: «Хотя бы ты был апостол, хотя бы евангелист, хотя бы пророк, хотя бы другой кто, повинуйся»...

«Уничтожь судилища, и уничтожишь всякий порядок в нашей жизни; удали с корабля кормчего, и потопишь судно; отними вождя у войска, и предашь воинов в плен неприятелям»...

«Итак должно возсылать великую благодарность Богу за то, что есть цари, и за то, что судии.

Имея попечение о благоустройстве людей, чтобы многие из них не жили безсмысленнее зверей, Бог учредил власть начальников и царей, как бы бразды для управления колесницею и кормило для управления кораблем» (Беседа св. Иоанна Злат. на пс. 147).

«Знаете ли вы, – спрашивает св. Иоанн Златоуст, – кто есть священник? – и отвечает: ангел Господень» (2 Прав. на 2 посл. к Тим.), а «посему и почитать пастырей, – говорит он, – должно больше, чем родителей (О свящ. кн. 3), ибо они служители Христовы на земле, и кто почитает их, тот почитает Христа» (Бес. 7 на Ввангелие Матфея).

(Из творений св. Иоанна Златоустого)

«Будем, возлюбленные, оказывать всякое уважение тем, коим дарована сила Святого Духа. Сан священнический имеет великую важность: «имже отпустите грехи, – сказано, – отпустятся» (Ин. 20:23), почему и Павел говорит: «Повинуйтеся наставником вашим и покоряйтеся» (Евр. 13:17); и: «имейте их по преизлиха в любви» (1Сол. 5:13). Ты заботишься только о себе, и, если хорошо устроишь свое благосостояние, тебе нет никакой ответственности за других: а священник, хотя и хорошо устроил собственную жизнь, если не станет усердно заботиться о тебе и о всех ему вверенных, то вместе с злыми пойдет в геенну, и не за свои, а за ваши дела может погибнуть, если не исполнит, как должно, всего, к чему он обязан. Итак, зная, как велика им опасность, оказывайте им благорасположение.

Это имеет в виду и апостол Павел, когда говорит: «тии бо бдят о душах ваших», и притом не просто, но «яко слово воздати хотяще» (Евр. 13:17). Посему им следует пользоваться от вас великим уважением. Если же и вы, вместе с другими, будете нападать на них, то и ваши дела не будут иметь доброго успеха. Ибо доколе кормчий в благом расположении духа, дотоле находящиеся на корабле безопасны; но когда они раздражают его неприязненным и обидным обращением с ним, тогда он не может ни быть внимательным, ни исполнять, как должно, своего дела, и против воли подвергает их безчисленным опасностям. Так и священники, если будут пользоваться от вас уважением, могут хорошо устроять ваше спасение; если же вы будете оскорблять их, то они опустят руки, и вы легко вместе с собою увлечете их теми же волнами, хотя бы они были и весьма добродетельны. Вспомни, что И. Христос сказал иудеям: «на Моисеове седалище седоша книжницы и фарисеи: вся убо, елика... рекут вам творити... творите" (Мф. 23:2, 3); а священники сидят уже, не на Моисеевом, но на Христовом седалище: ибо они Христово приняли учение, как то и Павел говорит: «По Христе... посольствуем, яко Богу молящу нами» (2Кор. 5:20).

Не видите ли, как все покоряются мирским начальникам, хотя часто бывают лучше их и родом, и жизнию, и умом? Но из уважения к тому, кто их поставил, ни о чем таком не думают и благоговеют пред волею царя, каков бы ни был получивший от него начальство. Вот какой показываем страх тогда, когда человек рукополагает! Когда же Бог рукополагает, – мы презираем рукоположенного, поносим, уязвляем безчисленными ругательствами и изощряем язык на священников, тогда как нам запрещено осуждать и братий! Какого же стоит это извинения, когда в своем глазе не примечаем бревна, а в глазе другого тщательно замечаем сучец? Не знаешь ли, что, осуждая таким образом других, ты готовишь самому себе строжайший суд?..

Ведая всё это, будем и Бога бояться, и священников Его почитать, воздавая им всякую честь, дабы и за собственные добрые дела и за почтение, оказываемое им, получить от Бога великое воздаяние» («Воскр. чт.» ХV).

«Буди дом твой, – говорит св. Златоуст, – покоище служителем Божиим, т. е. пресвитерам и всякому церковному чину. Введи таковых в дом твой, и с великою честию посади их. Поставь им трапезу, яко и Самому Христу; сам же перед ними послужи, и жена твоя, и дети твои. Аще ли нудят тя сести, то на нижнем месте сядь. Сотвори же имя твое знаемо, да и в церкви Божией молитва за тя к Богу, яко фимиам, возносится, и свеща твоя всегда да светится в церкви, и просфора твоя тако же.

Поминай сущия в монастырех, иже ангельский чин держащия, и образ монашеский носящия: введи их в дом твой, и нагих омый, и постави им трапезу в чин монастырский.

И жену твою и детей научи со страхом и молчанием служити, яко ангелам Божиим. Провожай же их с поклонением, и отпустив их, даждь им потребная монастырю. Много бо и то, аще рекут: Господи, помилуй, однажды: писано бо есть: «много... может молитва праведника» (Иак. 6:16). Да аще един может, кольми паче аще многи вопиют к Богу?

Паче же к сущим во гробах потрудися, и в пещерах яко плотным ангелам, иже мира сего устранишася, и единому Богу служат. Донеси же потребная им, и приими молитву их. Вложи в сердце твое словеса их, помолися благословением их. Помолися убо, да помолят Бога за грехи твоя, и отыдеши в дом твой чист. Клеветы же не приемли на черноризца и ни на коего же святителя. Аще ли видиши кого согрешающа, не суди ему, но послушай Бога рекшаго: «не осуждайте, да не осуждени будете» (Лк. 6:37). Минующим тя по пути (когда встречаются с тобою на пути), не стыдися главы своея поклонити» (см. Пролог, апрел. 27 д., слово Иоанна Златоустого: яко подобает милость творити).

Римский император Феодосий Великий, знавший, как мало имеют достоинства знатный род и богатство без хорошего воспитания, послал отыскать во всей империи ученейшего человека. Посланные после долгих поисков нашли такого мужа; имя было ему Арсений, которому Феодосий и доверил своего сына, чтобы тот воспитал его и обучил. Мальчик, гордившийся тем, что он был царский сын, во время учения заставлял наставника стоять перед собою, между тем как сам сидел. Когда же Феодосий увидел это, сказал сыну голосом, полным упрека: «Встань и уступи место своему учителю; честь, достоинство и богатство – случайные вещи, и ты их не заслужил. Бог может не сегодня, так завтра отнять всё это у тебя, но ученость есть собственность этого мужа, и ты должен его всегда уважать и почитать. Встань же, пусть учитель твой сидит» (Воскр. чт.).

1. По неприятностям семейной жизни, Павел-селянин уже под старость пришел в пустыню к преподобному Антонию Великому.

– Чего ты хочешь? – спросил у него преп. Антоний.

– Хочу быть монахом, – отвечал Павел.

– Не можешь: ты уже стар; лишения и труды в пустыне тебе непосильны, иди в деревню и работай.

– Я стану делать всё, что ты повелишь; чему научишь, то и исполню, – говорит Павел.

Антоний не соглашался взять его к себе и на три дня затворил келлию. На четвертый день великий пустынник, отворяя двери, с изумлением увидел Павла, стоявшего у келлии.

– Я уже тебе сказал, – повторил Антоний, – что тебе нельзя здесь жить.

– Умру здесь; но не уйду, – твердо отвечал Павел.

Видимая настойчивость 60-тилетнего старца-простеца победила строгого Антония, который принял его и начал испытывать, насколько он послушлив, вынослив и терпелив.

Преподобный Антоний видел, что Павел стоял у дверей келлии 3 дня голодный. Принявши его, он заставил плести веревку из финиковых ветвей. Ученик плел до вечера. Посмотрев на работу, настоятель нашел ее неисправною.

– Расплети веревку и начни снова, – приказал учитель. Павел работал до 7-го дня. По закате солнца, Антоний спросил:

– Не съесть ли нам кусок хлеба?

– Как тебе угодно, отец мой, – сказал Павел.

Тогда уже преподобный устроил своему послушливому ученику келлию недалеко от своей. И начал новый пустынник Павел трудиться о Господе во спасение. Работая целые дни под палящим солнцем, он редко подкреплял себя куском черствого хлеба, проводя ночи в молитве и пении псалмов (по «Четьи-Мин.»).

2. Один старец послал ученика своего к преподобному Исидору за советом по какому-то делу. «А к ночи воротись домой», – сказал он ему. Пришел ученик к св. Исидору. Пока он беседовал с ним, наступил вечер, поднялась буря, полил дождь, заблистала молния и загремел гром. Ученик собрался домой.

Св. Исидор и другие монахи просили его остаться переночевать у них. «Как пойдешь ты в такую бурю? На пути твоем речка: дождь идет сильный; она теперь сильно разыгралась, ты утонешь!»

Но юноша стоял на своем. «Мне настоятель мой приказал возвратиться сегодня, – сказал он, – как же я могу ослушаться его?»

Преподобный Исидор и другие монахи собрались провожать гостя. Пришли они к речке и видят: разлилась река широко, а волны по ней так и ходят. Юноша скинул с себя одежду, навязал ее на голову и смело пошел поперек реки. Монахи стояли и с трепетом смотрели на удалявшегося юношу. А он шел, разсекая волны, которые хлестали его тело. Вот вода уже ему по шею. Она плещет в самое лицо. Монахи перекрестились.

Но юноша выбрался с Божиею помощью на другой берег, оделся и поклонился преподобному Исидору и его спутникам. Они радостно благословили его и отошли, похваляя послушание юноши своему старцу-наставнику («Чет.-Мин.»).

3. У преп. Венедикта воспитывались два отрока: Мавр и Плакида. Это были дети сенаторов римских, отданные родителями св. Венедикту для обучения в благочестии. Однажды Плакида пошел с водоносом на реку за водой для своего наставника, и, желая зачерпнуть самой чистой воды, зашел в быстроту реки. Сильная волна, хлынув, опрокинула отрока и понесла его вниз по течению реки... Гибель неизбежная!.. но Бог хранит детей послушных, угождающих своим родителям и наставникам. Преп. Венедикт издали видел душевными очами несчастие Плакиды, и, кликнув Мавра, сказал ему: «Беги, беги! Плакида упал в реку!..» Мавр опрометью побежал к реке и, увидев Плакиду среди реки борющегося с волнами, побежал по реке, как по суху, схватил тонущего за волосы и вытащил на берег... Здесь уже Мавр пришел в себя и, озревшись, увидел, что бежал по воде, а не по суше. Пришедши к наставнику, отрок разсказал про чудо, с ним совершившееся. Св. наставник заметил ему: «Всегда помни, сын мой, что безпрекословное послушание начальникам и наставникам имеет великую силу» («Ч.-М.» марта 14) (прот. Г. Д-ко).

Один благочестивый старец с юных лет жил в пустыне уединенно, в посте и молитве. Однажды пришел в пустынную обитель знатный чиновник из города с подаянием. Раздав всем инокам по серебряной монете, благотворитель принес к пустыннику златницу и усердно просил принять ее. Старец не нуждался в подаянии, и доселе ни от кого не принимал его, довольствуясь чашей воды и черствым куском хлеба. Но теперь, по какому-то временному побуждению, взял златую монету от благотворителя. Затем, после обыкновенной полунощной молитвы, старец заснул, и ему представилось следующее видение. Вот он, вместе с братиею, стоит на пространном поле, которое покрыто колючим тернием. Светлый юноша подходит к каждому из братий и велит усерднее пожинать это колючее терние. Наконец подходит к старцу, и говорит: что же ты стоишь праздно? Жни терние! Вчера, вместе с братиею, ты нанялся в эту работу, и получил больше других, именно – золотой, когда другим дано только по сребреннику, – а теперь стоишь праздно, когда другие усердно работают. Ты больше других принял, больше других должен и работать. Это терние – грехи того, кто вчера подал тебе милостыню. И так, трудись в поте лица твоего!.. Тут старец проснулся («Четьи-Минеи», марта 7).

Чтож, возлюбленные сострадальцы! будем ли и мы праздно принимать благотворение от наших благотворителей? О, нет! наше сердце умеет помнить благодеяния; наши слезы умеют течь по времени, не напоказ... Для Бога больше ничего и не нужно от нашей благодарной нищеты. И так станем теперь же, друзья мои! теперь же, каждый в своем месте, станем на молитву пред Богом, и поплачем пред Ним за грехи наших благотворителей; помолимся, да поможет им благодать Божия ходить неуклонно по стезям святых Его заповедей, да соблюдет их здоровье и предохранит их от всякого зла. Остальное, что относится к земному их счастию, Господь устроит, ибо Он Сам сказал: «Ищите... прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6:33). Но не теперь только, а и всегда будем вспоминать в молитвах наших к Богу всех добротворящих и благодеющих нам (по «Ч-М.»).

Св. Златоуст говорит мужу: «Хотя бы и много погрешала против тебя жена, всё ей прости; если ты взял злонравную, научи ее доброте и кротости; если в жене есть порок, изгони его, а не ее. Если после многих опытов узнаешь, что жена твоя неисправима и упорно держится своих обычаев, и тогда не изгоняй ее, ибо она есть часть твоего тела. Пусть пороки жены останутся неисцелимы, тебе и за то уже уготована великая награда, что ты ради страха Божия переносишь столько неприятностей и терпишь недобрую жену, как свой член» (из твор. св. Иоанна Злат.)

Возобновляя благословение роду человеческому после потопа, Господь положил один неизменный закон для убийц: кто прольет кровь человеческую, того и самого кровь прольется между человеками, ибо человек создан по образу Божию. Я взыщу... вашу кровь... взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека... брата его (Быт. 9:6, 5). Так важна в очах Божиих земная жизнь человека, созданного по образу Божию, что Господь положил Своим судом отомщать убийство человека, совершенное не только человеком, который может и должен сознавать тяжесть этого преступления, но и убийство, совершенное дикими, неразумными зверями: «взыщу кровь вашу от всякого зверя». Потому-то и бывает, что убийство человека между людьми никогда не остается неоткрытым, ненаказанным. А если бы где и умножались эти преступления, и по самому множеству их могли иногда укрыться от взора человеческого правосудия, не могут они укрыться от очей Божиих, не могут избежать праведного суда Его. Пророк Исаия говорит, что в то время, когда Господь хотя и долготерпеливый, но вместе и правосудный, пошлет гнев Свой на преступников, тогда самая земля откроет поглощенную ею кровь и не сокроет избиенных (Ис. 26:21). И не только бедствия на земле преследуют убийцу, но и от Бога он удаляется так, что не дойдут до Бога молитвы его. «Когда вы простираете ко Мне руки ваши, – говорит Господь, – Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: потому что руки ваши полны крови» (Ис. 1:15) (см. кн. «Уроки и примеры хр. любви», прот. Г. Дьяченко).

Спустя несколько лет после убийства св. Иоанна Предтечи царь иудейский Ирод, как за это безчеловечное злодеяние, так и за посмеяние над Искупителем в день Его страдания (Лк. 23:11) подвергся праведному гневу Божию. Он обнаружился так: быв оклеветан пред римским императором Калигулою своим же племянником – братом Иродиады – Иродом Агриппою в изменнических будто бы замыслах против римлян, Ирод лишен был всей своей власти и богатств и сослан в заточение сначала в Лион (Лугдун) галльский, а потом в Лериду – испанскую крепость. Иродиада с дочерью (Саломиею) разделили с ним его изгнание, в котором бедственно окончили они жизнь свою. Саломия погибла прежде их. Предание говорит, что однажды в зимнее время переходила она по льду небольшую реку Сикорис; среди реки лед под нею подломился, и она погрузилась в воду так, что лед стиснул ее шею и она повисла на нем своею головою, между тем как туловище ее, не доставая дна речного, колебалось из стороны в сторону до тех пор, пока лед не перерезал шеи. Труп погрузился на дно реки, а Ироду и Иродиаде принесена была голова погибшей. Так правосудие Божие наказало плясавицу, ради которой усекнута была честная глава Предтечи Господня! (Воскр. чт.).

Греческий летописец Георгий Кедрин разсказывает, что греческий император Конста, не желая, чтобы его младший брат Феодосий принимал участие вместе с ним в управлении, заставил его отречься от престола, поступить против желания в духовное звание и принять посвящение во диакона. И вот Феодосий посвящен.

Но этого было недостаточно для властолюбца-брата: спустя несколько времени Конста велел его умертвить; братоубийца думал спокойно жить и счастливо царствовать без брата. Но в первую же ночь после преступления, среди глубокой полночи, когда он стал засыпать, является пред ним неправедно убитый брат его Феодосий, облеченный в священную одежду диакона, с полною чашей своей крови в руках, при чем от теплой крови еще поднимался пар, и говорит ему страшным, полным укоризны и обличения, голосом: «Напейся, брат! Я твой брат Феодосий, которого ты убил; это кровь моя, которой ты жаждал, так утоляй же ею свою ненасытную жажду – напейся, брат!» Вострепетал царь от такого видения, – в смятении и страхе вскочил с постели и выбежал в другие палаты.

Успокоившись несколько от волнения, он опять лег в постель, и опять то же видение, та же кровавая чаша и тот же страшный голос: «Напейся, брат!» Так было в первый день, так было и на другой, то же стало повторяться всякий раз, когда он ложился спать: приходил к нему брат и говорил свои страшные слова. Чтобы избавиться от этого ужасного привидения, царь выезжал на поля, в сады, на охоту; но и там оно его преследовало, и там устрашало, и там подносило ему смертоносную чашу – напейся, брат!

Нe вытерпел наконец Конста, уехал из Константинополя морем в Сицилию, в надежде, что, может быть, с переменою места не будет и привидения, но и это не помогло. Везде он мучился душой, потому что в своей совести носил причину этого мучения. Везде преследовала его страшная тень – напейся, брат!

И до каких же пор это продолжалось? До тех пор пока, по прошествии нескольких лет мучительной жизни, праведным попущением Божиим, царь-братоубийца был сам убит в бане; вот, когда допил он эту горькую чашу! Бедный Конста! Несчастный царь! Ведь то, что тебя так устрашало, было – не вооруженный человек, даже не живой, а уже умерший, один только образ, одна тень... Правда, но как страшно было для него одно представление совершенного им греха! Совершить этот грех он мог, но смотреть на него не мог! Его обличала совесть, а обличение совести – мука нестерпимая (извлеч. в сокращ. и с перед. слога из «Троиц. листка»).

Сам Господь Иисус Христос называет диавола «человекоубийцею искони» (Ин. 8:44). Первое телесное убийство совершено первенцем Адама. Каин из зависти к меньшему брату своему Авелю убил его.

Таким образом первый мертвец в роде человеческом был невинно убиенный Авель. Но и в этом убийстве предполагают козни диавола. Спрашивали св. Афанасия, епископа Александрийского: откуда Каин научился убить Авеля, когда никто еще не умирал? Св. Афанасий отвечал: диавол показал ему во сне, как убить брата (Хр. чт. 1842, часть 2).

Убийство – самое ужасное преступление. Ни пред Богом, ни пред людьми, ни пред законами гражданскими нет ни оправдания, ни извинения человекоубийце. Собственная совесть преступника – первый судия и каратель его. Человекоубийца страшен для всех, отвратителен в собственных глазах. Всеобщий ужас при взгляде на человекоубийцу, внутреннее отвращение к этому преступлению, невольное содрогание при одной мысли об нем, служат доказательством важности преступления и как бы предостережением и ограждением нас от сего преступления. Сколько же должно быть мучительно для совести преступника это преступление!

1. Некто Даниил, с юных лет отрекшийся от мира, жил в ските, служил единому Богу. Однажды напал на него разбойник, и Даниил, защищая себя, убил его камнем. Преступление совершено без свидетелей, безнамеренно, в собственную защиту от убийцы, и при всём том совесть Даниила не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он вышел из уединения, пришел в город, исповедал свое невольное убийство патриарху; но он оправдал его от ответственности по законам гражданским, и однако же не мог успокоить встревоженную совесть. Даниил объявлял о своем преступлении нескольким архиереям, и когда ни один не осудил его, не мог умириться в душе своей, и потому объявил о своем убийстве властям городским. Но, оправданный и судом гражданским, он не был спокоен, пока не принял на себя епитимии. Он взял на себя попечение о прокаженном, очищал его струпья и сам разжевывал для него пищу (Пролог июня 7).

2. Вот другой пример. Один разбойник пришел к авве Зосиме Киликийскому и просил старца: «Сделай милость, ради Бога, – так как я виновен во многих злодеяниях, сделай меня монахом, дабы мне отстать от злых дел моих». – Его приняли в монастырь и облекли в монашескую одежду. – Проживши девять лет в монастыре и научившись псалтири и всему монашескому уставу, разбойник приходит опять к старцу и говорит ему: «Честный отче, сделай милость, отдай мне мирскую одежду и возьми монашескую». Старец, опечалясь, сказал ему: «На что, сын мой?» Тот отвечал: «Вот девять лет, как ты знаешь, отче, провел я в киновии, и сколько возможно было, постился, воздерживался и безропотно, со страхом Божиим, жил в покорности; знаю, что благость Божия простила мне мои злодеяния. И однакож каждый день вижу я мальчика, который говорит мне: за что ты убил меня. Я вижу его во сне, и в церкви, и в трапезе он говорит это, и каждый час безпокоит меня. Потому, отче, хочу удалиться, чтобы умереть за мальчика; ибо я напрасно убил его. Взяв мирскую одежду свою и одевшись, вышел он из лавры и удалился в город, где на другой день был пойман и обезглавлен («Луг духовный», гл. 165) (прот. Г. Д-ко).

1. Неумышленное убийство служит поводом к наказанию злонамеренного убийцы. В 1611 году случилось, что когда служители Гловера, английского посла в Константинополе, играли между собою, то один из них нечаянно ушиб до смерти одного янычара⁹⁰. Ага (начальник) янычар пожаловался на то визирю (главному министру), который и требовал у посла наказания убийце. Гловер представлял, что убийство сделано неумышленно и что он не знает, какой именно из его служителей был в том виноват: однакож всё было напрасно, и он наконец, опасаясь, чтоб оттого не произошло возмущения, обещал выдать преступника, почему приказал всем своим людям собраться, чтобы отыскать его. Тогда пятеро янычар бросились на одного служителя, именем Симона Дибинса, а прочие единогласно утверждали, что этот самый человек был убийцею, хотя Дибинс даже и не был в том месте, где убили янычара.

Посол, уверенный в невинности Дибинса, неотступно ходатайствовал о нем и даже давал значительную сумму за его освобождение; однакож, видя, что все его усилия безуспешны, принужден был отступиться от него.

В день казни Дибинс признался присланному к нему от посла, что он некогда в Англии сделал убийство и удалился в Кандию, что в постигшем его ныне несчастии познаёт он руку Божию, наказующую прежнее его злодеяние, и без ропота принимает казнь.

Его повесили на воротах у посла, который, узнав о злодействе Дибинса, был весьма доволен тем, что, по премудрому Божию промыслу, наказан злонамеренный преступник вместо неумышленного убийцы (из кн. «Правосудие Божие, чудесно открывающее тайные смертоубийства», Москва, изд. 1829 г.).

2. Платье убитого обличает убийцу. Одна женщина, по имени Катерина Ге, была осуждена на сожжение за убийство своего мужа. В этом преступлении изобличил ее следующий случай: во время допроса при свидетелях, был представлен кафтан убитого, который она подарила своему соседу; это платье представилось ей обезглавленным человеком, отчего она, при виде столь страшного призрака, столь сильно поражена была, что упала в обморок; и, пришедши в чувство, не могла уже более запираться в злодеянии, хотя прежде этого весьма смело защищала свою невинность. Удивленные зрители должны были признать этот случай за действие Божиего правосудия (оттуда же).

3. Обличение убийцы убитым. Новозыбковского уезда, черниговской губернии, села Деменок, крестьянин Павел Янков, пасший с мальчиками на поле скот, ударил одного из них, Андрея Пенеженка, за ослушание, кулаком по голове так сильно, что мальчик повалился без чувств на землю. Янков испугался последствий и, думая величиною преступления избавиться от подозрения в нем, схватил нож и перерезал ошеломленному мальчику горло до кости... Мертвое тело нашли на другой день под кустом, близ дороги, куда снес его преступник.

Но так как место это находилось на том же поле, где пасли скот, то Янков, по подозрению, взят был под стражу и подвергнут следствию. Однако на допросе он не сознавался; улик не открывалось.

Между тем, по освидетельствовании врачем в тот же день мертвого тела, на следующий день родители убитого приступили к погребению. При последнем прощании с телом подвели к нему и подозреваемого. Посмотрев покойнику в лицо, Янков только что поцеловал его, как у мертвого из рта и из носа полилась кровь. Ужаснувшиеся присутствующие приняли это за открытие свыше убийцы. Дрогнуло сердце и в преступнике: он перекрестился, подошел к своему помещику, упал ему в ноги и сознался в злодеянии.

Так убитый торжественно обличил своего убийцу! Событие по истине дивное и поразительное: мертвец, по мановению воли вседействующего Господа, безмолвно, но красноречиво свидетельствует о том, кто убил его... Преклонимся пред непостижимыми судьбами Того, Кто изрек братоубийце: «глас крови брата твоего вопиет ко Мне» (Быт. 4:10) («Москвитянин» 1852 г.). (Прот. Г. Дьяченко).

«Когда в сердце твоем возгорится злоба против кого-либо, тогда поверь всем сердцем, что она – дело действующего в сердце диавола, возненавидь его и порождение – и она оставит тебя. (Не признавай ее за что-то собственное, не сочувствуй ей). Испытано.

То беда, что диавол прикрывается нами самими, скрывает свою голову и свой хвост, притаивается, а мы, слепые, и думаем, что это делаем только мы сами, стоим за дело диавольское, как за что-то свое, как за что-то справедливое, хотя всякая мысль о какой-нибудь справедливости своей страсти чисто ложна, богопротивна, пагубна. Тем же руководствуйся и относительно других; когда видишь, что кто-либо злобится на тебя, не считай его злобы прямым его делом; нет, он только страдательное орудие всезлобного врага, не познал еще совершенно его лести и обманывается от него. Молись, чтобы враг оставил его и чтобы Господь просветил его сердечные очи, помраченные ядовитым, тлетворным дыханием духа злобы. Надо сердечно молиться Богу о всех людях, подверженных страстям: в них действует враг» (из кн. «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. I, изд. 1, 1891 г., стр. 141–142).

Подвижник Исаак, поссорившись с братом своим, не преставал иметь в сердце своем гневное против него чувство, которое всегда возбуждалось при воспоминании о бывшей ссоре с братом. Подавляемый тяжелым чувством и боясь ответственности пред Богом, благочестивый подвижник не знал, что делать, чтобы достигнуть успокоения. В это время вошел к нему неизвестный юноша и, не сотворив при входе, как бы следовало, крестного знамения, сказал: «Отдайся мне, и я доставлю тебе успокоение». Подвижник познал в явившемся ему юноше духа злобы и с негодованием отрекся от него.

– Я Божий слуга, – сказал подвижник.

– Нет, ты мой, – отвечал диавол. – Ты зло имеешь на брата и три недели уже гневаешься на него, а держащих злопамятство ожидает геенский огнь, и к таким людям я приставлен, – потому ты мой, а не Божий.

Пораженный такими словами, подвижник уразумел свое погибельное состояние, в котором держит его злопамятство в отношении к брату. В чувстве святой решимости расторгнуть пагубные сети вражии, он тотчас встал, пошел к брату своему, против которого имел в сердце своем гнев, поклонился со смирением и просил мира. Тотчас он почувствовал в душе своей сладостный мир и высокое чувство торжества над виновником зла – диаволом. Что же, возвратившись домой, увидал благочестивый подвижник? Посрамленный христианскою любовию подвижника, диавол не мог ничего более сделать ему, как сжег его рукоделие и рогожу, которую обыкновенно подстилал подвижник, когда становился на молитву (из Пролога 5 сентября).

«Как всех добродетелей выше любовь, – отвечает на этот вопрос св. Ефрем Сирин, – так и всех грехов тяжелее – ненавидеть брата; ибо «ненавидяй брата своего человекоубийца есть», как сказал апостол (1Ин. 3:15). Кто ненавидит брата своего, тот ненавидит Самого Бога. «Ненавидяй брата своего во тме есть, и во тме ходит, и не весть, камо идет, яко тма ослепи очи его» (1Ин. 2:11). Вот сколь многих зол причиною ненависть. А «любовь покрывает множество грехов» (1Пет. 4:8) («Воскр. чт.» 1889 года № 9).

Некоторый богатый каменосечец отправился вместе с детьми своими торговать в чужую сторону. Всё, что ни было у него лучшего и ценного, он взял с собою, перенес на корабль, и с молитвою отправился в путь.

По особенному Божию смотрению он полюбил на корабле одного мальчика, который прислуживал ему, и за то питался от стола его.

Мальчик не был неблагодарен к доброму своему покровителю.

Однажды он услышал, что матросы корабля перешептываются между собою. Вслушавшись внимательнее, он узнаёт, что они сговорились богатого каменосечца, которому он прислуживал, бросить в море и овладеть его имуществом. С грустию и скорбию он пришел для своей обыкновенной услуги к столу богатого.

– Что ты сегодня так грустен, мальчик? – спросил его богач. Мальчик молчал.

– Скажи мне откровенно, – снова спросил его богач, – что сделалось с тобою?

Тогда, заливаясь слезами, благодарный мальчик разсказал ему всё, что слышал от матросов.

– Ты верно знаешь это? – спросил богач.

– Да, – отвечал мальчик, – они твердо решились на это.

Призвав своих детей, богатый повелел им без отговорок делать всё то, что он ни скажет им. Вынув ящики, он начал, в присутствии всех, выкладывать из них драгоценные камни и всё лучшее. Затем, обратясь ко всем, сказал:

– В этом ли жизнь? И за это ли я нахожусь в опасности быть брошенным в море? За это ли я сейчас умираю, и ничего не уношу с собою из этой жизни? Дети, бросьте всё в море.

Дети его немедленно исполнили приказание отца: тотчас взяли и бросили в море. Матросы остолбенели от ужаса и оставили свое злое намерение. Богатый же погибелью своего богатства спас свою жизнь («Луг дух.», гл. 201).

Употребляющий сквернословие оскорбляет Бога, сотворившего нас по образу и по подобию Своему, Которого мы должны славить чистым, неоскверненным языком. Слово Божие резко осуждает сквернословие: «отложите все, – говорит оно, – гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших... Если кто... думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие» (Кол. 3:8; Иак. 1:26).

О том, как сквернословие пагубно, приведем один случай из житий святых: некто житель города Рима имел маленького сына, которого он любил и очень баловал. Чрезмерное баловство его довело до того, что мальчик не стал сдерживаться в употреблении слов.

Как только что-нибудь ему не нравилось, он начинал ругаться. Он дерзал иногда оскорблять даже скверными словами имя Божие, иконы и другие священные вещи.

Случился в то время мор на людей, и мальчик тяжко занемог. Однажды, когда он находился в руках отца, вдруг приступили бесы взять его грешную душу. Увидев их, малютка затрепетал от ужаса и закричал:

– Батюшка! Отыми меня от них!

Отец спросил сына:

– Что ты видишь, дитя мое?

Ребенок отвечал:

– Вот пришли бесы и хотят взять меня.

Затем он начал ругаться мерзкими словами и тотчас умер (из разсказов св. Григория Двоеслова).

«В телесных болезнях надо остановиться на болезни, полоскать больное место мягкими средствами, теплою водою, теплыми припарками и пр., а в болезнях душевных не так: напала на тебя болезнь, – не останавливайся на ней вниманием, отнюдь не ласкай ее, не потворствуй ей, не грей ее, а бей, распинай ее; делай совершенно противное, что она просит; напала на тебя ненависть к ближнему, – скорей распни ее и тотчас возлюби ближнего; напала скупость, – скорей будь щедр; напала зависть, – скорей доброжелательствуй; напала гордость, – скорей смирись до земли; напало сребролюбие, – скорее похвали нестяжание и возревнуй о нем; мучит дух вражды, – возлюби мир и любовь; одолевает чревоугодие, – скорее поревнуй о воздержании и посте. Всё искусство лечить болезни духа состоит в том, чтобы ни мало не останавливаться на них вниманием и ни мало не потворствовать им, но тотчас отсекать их» (из кн. «Моя жизнь во Христе» прот. Кронштадтского Иоанна Сергиева, т. II, изд. 1-е, 1892 г., стр. 275–276).

1. «[Гнев губит и разумных.] Кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость» (Притч. 15:1).

2. «Ревность и гнев сокращают дни, а забота – прежде времени приводит старость» (Сир. 30:26).

3. «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу... Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг к другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (Еф. 4:26, 27, 31, 32).

Св. отцы, наши наставники в добром житии, осуществляя в жизни своей христианское правило миролюбия, старались в самом начале подавлять в душе своей самый помысл, враждебный ближнему. Так, пр. Макарий говорил о себе: «Я никогда не ложился спать, имея что либо против другого, и сколько мог, не допускал так же, чтобы кто-либо отходил ко сну, имея что-нибудь против меня» («Достоп. сказание» стр. 28, §4).

Преп. Исаак говорил: «Никогда не вносил я в келлию мою помысла против брата, который оскорбил меня, так же старался не оставлять брата в келье его с помыслом против меня» (там же § 9).

Главным побуждением к изысканию с нашей стороны всевозможных средств к примирению с враждующими должно служить то соображение, что, доколе мы не примиримся с другими, дотоле сами будем под гневом и осуждением Божиим и не можем ожидать от Бога милости и прощения себе. И. Христос предложил притчу о должнике немилосердом, в которой содержится именно та истина, что Бог нам не простит, аще не отпустит кийждо из нас брату своему от сердец наших прегрешения их (Мф. 18:35) (сост. по Воскр. чт.).

Когда Христос, Глава моя,

Терпел без жалоб и роптанья

От злых людей лютые страданья:

Дерзну ль на буйный ропот я

Своими мучимый врагами?

Когда прибитыми руками

Ко древу Он врагов благословлял,

И им, о чудо! всё прощал:

Мои подымутся ли руки,

Чтоб за мученья равны муки,

И зло за зло, и месть за месть

Злодею моему нанесть?

Нет, лучше кроткое страданье,

И в нем на Промысл упованье.

Без Бога в нас спасенья нет;

А с Богом изверг сам падет.

(Памятник веры)

Отвечая на этот вопрос, св. Василий В. говорит: «Если всегда будешь в той мысли, что ты пред очами зрителя Бога и близ тебя сущего Господа, ибо какой подданный в глазах государя отважится на что-нибудь ему неугодное? Также, если не будешь ожидать повиновения от других, но сам будешь готов к повиновению, почитая всех высшими себя, ибо если кто требует повиновения для своей пользы, то пусть знает, что слово Господне учит, чтобы каждый услуживал другим. А если взыскивает за преслушание Господней заповеди, то потребны ему не гнев, а милосердие и сострадание, чтобы поступить подобно сказавшему: «Кто изнемогает, и не изнемогаю?» (2Кор. 11:29) (из твор. св. Василия В.-Т. V, стр. 228–229).

«Аще брашно соблазняет брата моего, – говорит ап. Павел, – не имам мяса ясти во веки, да не соблазню брата моего» (1Кор. 8:13). Он готов лучше навсегда отказаться от мяса и вина, которые не были запрещены, лишь бы только не подать повода немощной совести ближнего соблазниться.

«Не думай, – учит блаженный Августин, – что ты не убийца, если соблазнил ближнего на грех... Ты растлеваешь душу его, ты похищаешь у него то, что принадлежит вечности».

«О, лютое зло соблазн, – восклицает св. Тихон Воронежский, – берегись, христианин, подавать соблазн и сам берегись соблазна, как моровой язвы» (прот. Г. Д-ко).

Как касаяйся смоле очернится, так приобщаяйся гордому точен ему будет, – свидетельствует древний мудрец, Иисус Сирахов. Как смола прилипчива, черна и, когда горит, дымна и смрадна: так и худые дела порочного чернят его душу, пристают к его товарищу и другу, заражая сердце и распуская, как дым и смрад, дурную славу и зловредный пример.

Вот что было в 3-м веке в Риме с молодым Нифонтом, сыном знатного и богатого гражданина. С отроческих лет Нифонт был добр, тих, кроток и набожен. А когда стал юношею и познакомился, в период учения в Византии, с дурными товарищами – совершенно изменился; он предался всяким порокам, свойственным юношам; и не было дурного дела, какого бы он не совершал. Однажды погибающий нравственно Нифонт пришел к другу своему, Никодиму. Тот с удивлением пристально смотрел ему в лицо и потом сказал: «Веришь ли, брат, я никогда не видал у тебя такого лица, как сегодня: оно черно и страшно, как у мурина». Так порок исказил дотоле красивое лицо Нифонта. Худо и разсеянно прожитая жизнь кладет неизгладимый отпечаток и на всю наружность человека; нравственное, душевное безобразие передается лицу невоздержного человека.

«Если хочешь приобрести друга, то приобретай его по испытании и не скоро вверяйся ему», – предостерегает нас древний мудрец (Сир. 6:7) (прот. Г. Д-ко).

1. Св. мученик Павел, пред самою казнию испросив несколько времени для молитвы, во услышание окружающих молился за христиан, иудеев, самаритян, язычников; за императора, гонителя судию и за самого убийцу; возбудив своею полною любви ко всем молитвою слезы у предстоящих, он спокойно преклонил голову под меч («Церк. истор.» Иннок. снес.: «Воскресное чтение» 1860–61 г., стр. 95).

2. Один мученик Пионий в Смирне из самого пламени костра молился за императора, обоих судей и всех язычников. Когда он завершил свою молитву громким возгласом: «Аминь!» пламя закрыло его и задушило в нем жизнь (см. кн. «Первые дни христианства» Фаррара, стр. 134).

1. Преподобный Макарий Египетский, однажды идучи с учеником в гору Нитрийскую, послал ученика вперед. На пути ученик встретился с языческим жрецом, который поспешно шел куда-то, и нескромно сказал ему: «Послушай, демон, куда ты бежишь?» Жрец, в ответ на неприветливое слово, бросился на ученика, стал бить его и, оставив на месте едва живого, пошел далее. Встретился с ним и преподобный Макарий и говорит ему: «Добрый путь, добрый человек!» Удивился жрец приветствию Макария и, остановясь, сказал ему: «Твое приветствие поразило меня, и я вижу что ты человек Божий! а вот только что встретился со мною подобный же тебе монах, досадил мне, и я чуть живого оставил его на дороге». – Потом жрец усердно просил преподобного Макария сделать и его таким же, как он, добрым монахом, и принял христианскую веру («Четь-Минея» янв. 19). Так злое слово и доброго делает злым, а доброе слово делает добрыми и злых.

2. В Египетской пустыне жил благочестивый старец, которого уважали соседи и к которому приходили за благословением, испрашивая молитв его к Богу. В ту же пустыню пришел и великий Пимен, и поселился вблизи келлии старца. Народ обратился к новому наставнику, и этим возбудил на пришельца гнев старца. Завидуя славе Пимена, старец все поступки его толковал в худую сторону. Узнал об этом Пимен Великий и сказал своей братии: «Что нам делать с этим народом, который, покинув столь святого мужа, к нам, грешным и малоизвестным, обратился? как утолить гнев святого отца? Пойдем к нему с поклоном; может быть и умилостивим его». – Пошли к сетующему старцу и стучали в двери его келлии.

– Кто там? – спросили пришельцев.

– Пимен с братиею пришли принять благословение от святого отца.

– Скажи Пимену, – приказал отвечать старец, – что нет мне времени видеть его и принять.

Пимен и братия отвечали из-за двери:

– Не отойдем отсюда, пока не сподобимся поклониться святому старцу.

И оставались у дверей келлии под зноем солнечным. Старец, тронутый смирением пришельцев, отпер им двери и, приняв их с братским лобзанием, вступил с Пименом в духовную беседу. И с того времени старец и Пимен сделались друзьями и собеседниками («Четь-Мин.» авг. 27).

3. В монастыре преподобного Кирилла Белозерского был монах Феодот, до того возненавидевший своего настоятеля, что ни видеть его, ни слышать его голоса не мог равнодушно. Братия усердно убеждали Феодота отложить вражду к начальнику, достойному любви и уважения, но не могли убедить его; и Феодот решился наконец выйти из монастыря. Однако же, прежде выхода пошел к преподобному исповедать свои помыслы. Св. Кирилл принял инока с отеческою любовию, взял его за руку и, прежде нежели тот исповедал ему свои помыслы, сказал: «Любезный о Христе брат! все обманываются, почитая меня человеком добрым, один ты судил правильно, познав мои грехи и злобу. Но, уповая на милосердие Господа, Который поможет мне исправиться, прошу и тебя простить оскорбления, мною тебе нанесенные, и молиться за меня милосердному Спасителю». – Монах, пораженный смирением и незлобием настоятеля, пал к ногам его, признаваясь в несправедливой своей вражде к нему и прося прощения. Умиренный таким образом, Феодот уже не думал выходить из-под начальства преп. Кирилла («Ч.-М.»).

К преподобному Илариону великому привели для исцеления молодую девицу, одержимую злым духом. Бес кричал:

– Я не могу выйти, я не выйду из нее, пока не прикажет мне выйти тот юноша, который послал меня сюда.

– Почему же ты не вошел в самого того юношу? – спросил его преподобный.

– Потому, – отвечал бес, – что в этом юноше уже живет мой товарищ – бес блудодеяния.

Угодник Божий помолился и освободил страдалицу от беса.

– «Бегайте блудодеяния», – увещевает св. ап. Павел. Не сказал воздерживайтесь, но – "бегайте», всячески старайтесь удаляться от распутной жизни. Помните, что наши телеса суть храм живущего в нас Духа Божия (1Кор. 6:18, 19); как же можно храм Божий обращать в жилище бесов!.. «Несте свои», – говорит апостол Христов далее: – вы теперь не себе принадлежите, вы куплены дорогою ценою – ценою крови Сына Божия. «Вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас». Знайте же: «аще кто храм Божий растлит», осквернит, разорит, того самого растлит и строго покарает Бог (1Кор. 3:16, 17)!

Может быть и сами вы видали, или хотя слыхали, как точно сбывается на развратниках этот грозный приговор суда Божия еще в этой жизни: одни из них заживо сгнивают от ужасных заразительных болезней, другие сходят с ума и умирают в ужасных мучениях. Но это не избавляет несчастных нераскаянных нарушителей седьмой Божией заповеди от суда в будущей жизни: и там блудников и прелюбодеев будет судить Бог (Евр. 13:4). «Не льстите себе», – говорит апостол Христов, – не обманывайте себя: «ни блудники... ни прелюбодеи, [ни сквернители]... царствия Божия не наследят» (1Кор. 6:9, 10).

«Не могу отстать, – говоришь ты, – силы воли не достает, не слажу с собою, да и обстоятельства уже не позволяют». – Охотно верю, друг мой, что ты стал рабом греховной привычки, и сам не сладишь с собою; но кто же и говорит, что можно вырваться из плена греховного одними своими усилиями? Тут нужна, конечно, помощь Божия, а Бог ведь всегда готов помочь нам в деле спасения. Проси у Него сей помощи, молись, плачь пред Ним, как плакала блудница у ног Христовых, но и сам сделай тотчас же, что можешь, чтобы развязаться со грехом, и верь: Бог поможет тебе избавиться от сетей, в коих ты запутался: Бог не хочет смерти грешника. Он смотрит на его сердце, и лишь только в сердце возгорится огонек искреннего желания бросить грех, лишь только ты скажешь: «Господи, прими меня, как принял Ты блудницу, больше не буду грешить, готов всем пожертвовать, только помоги Ты мне, грешному» и – Он, Милосердый, прострет к тебе объятия любви Своей, и все «обстоятельства» твои устроит во благо тебе, все препятствия устранит (извлеч. в сокращ. из № 354 «Троицкого листка»).

Изумительны подвиги пр. Иоанна Затворника. «Истинно блажен посвятивший себя, – пишет Поликарп, – воле Божией и сохранивший заповеди Его непорочные, соблюдший тело и душу без осквернения плотского и душевного: я говорю об Иоанне преподобном, затворившем себя в узком месте пещерном. Тридцать лет пробыл он в великом воздержании, удручая тело свое крепким постом, нося железы на всём теле».

В начале три года сряду проводил он по два и по три дня без пищи, а иногда и целую неделю; тяжелые железа на теле усиливали тяжесть голода и жажды, но страсть плотская не потухала. Он пошел в пещеру пр. Антония и в ней пробыл день и нощь, молясь у гроба его. Святой возвестил ему: «Иоанн, Иоанн! тебе надобно затвориться здесь, чтобы по крайней мере невидением и молчанием ослаблять брань (т. е. наплыв нечистых плотских похотений и борьбу с ними). – Господь поможет тебе молитвами святых». И Иоанн затворился в самой тесной и темной пещере; но брань не умолкала; 30 лет проведены в этой пещере, и тридцать лет были временем борьбы мучительной. Не зная, что сделать с собою, Иоанн решился на подвиг, еще более тяжкий: выкопал яму, сел по перси и засыпал себя землею. В таком положении пробыл весь Великий пост; ноги его горели, жилы корчились, жар пожирал внутренность: Иоанн радовался духом, не чувствуя греховного огня. Только страшное видение привело его в ужас. «Господи, Боже мой! вскую мя еси оставил? ущедри мя, яко Ты есть един человеколюбивый», – молился страдалец. И когда окончил молитву, возсиял свет, и страшный змей, дотоле готовый пожрать его, исчез, и он услышал голос: «Вот помощь тебе, Иоанн; но внимай себе, чтобы не случилось с тобою горшее. По силе терпения твоего попущено тебе, да выжжен будешь, как злато; крепким и сильным слугам назначает господин тяжелую работу, а немощным и слабым плохую и легкую». О таких подвигах говорил сам пр. Иоанн одному брату, находившемуся в сильном унынии (см. Историю рус. церкви, Филарета Гумилевского, период 1-й, стр. 244–245).

«Смотри на прелюбодея, – говорит св. Иоанн Златоуст, – и ты увидишь, что он в тысячу раз несчастнее окованных цепями: он всех боится, всех подозревает: и свою жену, и мужа прелюбодействовавшей с ним, и ее саму, и домашних своих, друзей, знакомых, и самые стены, и свою тень, и себя самого; и что всего бедственнее – совесть его вопиет и терзает его ежедневно, – если же представит он суд Божий, то не может и стоять от страха. И удовольствие от греха кратко, а печаль продолжительна; ибо вечером и ночью, в пустыне и в городе – повсюду следует за ним обвинитель, показывающий не острый меч, а нестерпимые мучения, поражающие и убивающие страхом» (Бес. 22 на 1 Кор.).

«Чем извинится нарушитель супружеской верности? – спрашивает в другом месте тот же святитель. – Не говори мне о страсти природы: затем и установлен брак, чтобы ты не преступил границ, ибо Бог, промышляя о твоем спокойствии и чести, для того и дал тебе жену, чтобы ты укрощал разжжение природы чрез супругу и освободился от всякой похоти. А ты неблагодарною душою наносишь Ему безчестие, отвергаешь всякий стыд, преступаешь назначенные тебе границы, бесчестишь собственную свою славу.

Зачем обращаешь взоры на чужую красоту, зачем разсматриваешь лице, не принадлежащее тебе, зачем нарушаешь брак, безчестишь свое ложе, зачем оскорбляешь член твоего тела – жену твою?» (Беседа св. И. Злат. на 12 псал.)

«Иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф. 5:28). Любодействует с женою в сердце, кто согласен на дело, но препятствуют ему в том или место, или страх гражданских законов. В том же, что многие, не совершив злочестивого дела, наказаны, как прелюбодеи, не трудно удостовериться примером Олоферна. Когда спешил он совершить ненавистное дело, тогда Иудифь как закон правды, извлекши меч, отсекла ему голову, призвав на помощь и в защиту, как законодателя и споспешника целомудрию – Бога. Так и два старца, сказавши Сусанне: «се... в похотении твоем есмы» (Дан. 13:20), хотя не сделали сего, однакоже наказаны и подверглись смерти, как прелюбодеи. Посему если кто таков и ныне, т. е. похотлив, невоздержен, вожделевает чужих жен; то любодействует он в мысли своей; а кто владеет страстями, блюдет себя чистым от нарушения долга и от осквернения, тот не прелюбодей, но властелин страстей; он Божиим страхом останавливает стремительность сластолюбия, как морской волне препятствует твердая и незыблемая скала» (Твор. св. от. XXIV, твор. Афанасия Алекс., ч. 4, 478).

Первое средство к побеждению в себе блудной страсти есть молитва. «Возведи горé, если можешь, – учит св. отец (св. Иоанн Лест.), – душевное, а если нет, то наружное око; неподвижно, в образ креста, держи руки, чтобы крестным образом посрамить и победить тебе Амалика. Возопий к Могущему спасти, употребляя не ухищренные выражения, но смиренные речения, начиная так: «помилуй мя, яко немощен есмь» (Пс. 6:3). Тогда опытом познаешь силу Вышнего и невидимо невидимою помощию прогонишь невидимых». Так молитвою обезоруживали духа блудного св. Иаков Персиянин, преподобная Мария Египетская и другие великие подвижники.

Второе средство против блудной страсти – смирение в соединении с постом. «Скажи мне, моя мучительница – плоть моя: как мне сделаться неуязвляемым от тебя? – говорил некогда один св. муж, – как мне избежать естественной беды, когда дал уже я обет Христу враждовать против тебя? Как преодолею мучительство твое, когда мне наперед велено быть притеснителем твоим?» И плоть в ответ душе моей сказала: «Отец мой во мне – самолюбие; если узнал ты явную и глубокую немощь мою и свою, то связываешь мне руки; если томить будешь голодом гортань, то свяжешь мне ноги, и отымешь у меня возможность идти далее; если вступишь в союз с послушанием, то расторгнешь союз со мною, а если приобретешь смирение – то отсечешь мне голову» (св. Иоан. Лествич. 86 о целомудрии).

Коль хочешь в целости невинность ты сберечь,

С развратным не дружись, и не вступай с ним в речь,

Беги домой с его роскошного обеда:

Как язва, душу тлит развратная беседа.

(Памятник веры)

Блажен, кто храм души своей

Не предал пламени страстей

Блажен, чья мысль всегда свята,

Кому смиренным быть не жаль,

И кто к подножию креста

Слагает радость и печаль.

(Сборник графа Валуева)

– «Сладок для человека хлеб, приобретенный неправдою; но после рот его наполнится дресвою» (Притч. 20:17).

– «Строющий дом свой на чужие деньги – то же, что собирающий камни для своей могилы» (Сир. 21:9).

– «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи... ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6:9, 10).

– «Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большое сокровище, и при нем тревога» (Притч. 15:16).

«Похищенное чужое добро, – говорит святитель Тихон Задонский, – как огонь, в дом вшедшее всё прочее имение поедает, ибо, где неправда, там никакого добра не будет, но всякое злополучие последует. Хищники и грабители подобны человеку, черпающему воду решетом: из рук их вытекает всё, что они похищают и собирают, как решетом черпаемая вода. Похищай и хватай, человече, похищай, как хочешь и что хочешь, однако же знай, что всё из рук твоих вытечет и твое собственное неправда, как огонь, потребит» (Твор. св. Тихона Задонск. т. IV, стр. 70).

1. Авва Агафон шел однажды с своими учениками. Один из них, нашедши на дороге небольшой зеленый чечевичный стручек, говорит старцу:"Отче! велишь ли мне взять его?» Старец с удивлением посмотрел на него и сказал: «Разве ты положил его тут?» Брат отвечал: «Нет». Старец сказал: «Как же ты хочешь взять то, чего не клал?» (Дост. сказ. о подв. св. блаж. отцев § 11).

2. Некто из святых, именем Филагрий, живя в пустыне иерусалимской, прилежно занимался работою, и тем снискивал себе пропитание. Однажды, когда он стоял на рынке и продавал свое рукоделие, кто-то уронил кошелек с тысячью монет. Старец, нашедши его, остановился на том же месте, говоря: «Конечно, потерявший воротится». И вот, потерявший идет и плачет. Старец отдал ему кошелек и никакой благодарности от него не принял.

3. Когда авва Арсений жил в скиту, был там послушник, который воровал у старцев корзины. Авва Арсений взял его к себе в келью, желая исправить его и успокоить старцев. Говорит он послушнику: чего ты ни захочешь, я всё тебе дам: только не воруй. И дал ему всё, что нужно было для него. Но тот ушел от него, и опять начал воровать. Старцы, видя, что он не перестал воровать, выгнали его. Они говорили: если найдется брат, который имеет грехи слабости, то его должно терпеть. Но если он будет воровать, то изгоните его; ибо он и душу свою губит, и безпокоит всех живущих с ним (оттуда же). (Прот. Г. Д-ко).

Однажды в архиерейский дом св. Спиридона забрались воры и, захватив несколько овец, хотели уйти. Но Бог, любя угодника Своего и соблюдая небольшое его имение, связал их невидимою силою, так что они не могли двинуться с места и остались так до самого утра. Преподобный Спиридон на разсвете вышел из кельи и, застав их в таком жалком положении, дал наставление, чтоб они никогда ничего не брали чужого, но чтобы питались трудами своих рук; потом молитвою разрешил невидимые их узы и отпустил домой («Ч.-М.»).

Один купец, для оборота в торговле, часто занимал деньги у святого Спиридона; когда же, возвращаясь, приносил ему долг свой, старец обыкновенно приказывал ему самому положить деньги в ящик, из которого взял. Старец верил купцу и не считал денег.

Многократно купец, с позволения святого, брал и отдавал золото, и Господь благословил его торговлю. Но однажды, соблазнившись, не положил купец принесенных денег в ящик и, обманув св. Спиридона, удержал у себя... Что же вышло? Не только утаенное золото не принесло ему никакого прибытка, но он вскоре обнищал совершенно.

В этой крайности приходит купец опять к св. Спиридону и просит у него взаймы золота. Святой, по обыкновению, послал его в свою спальню за деньгами, но так как купец не положил в ящик ничего, то и взять было нечего. Возвратившись с пустыми руками, объявил он святому, что в ковчеге золота нет. «Кроме твоей руки, доселе ничьей в ковчеге не было, – спокойно отвечал ему старец, – если бы ты положил тогда деньги, то теперь опять взял бы их: роптать не на кого, – сам виноват». Пораженный стыдом, купец пал к ногам Спиридона. Старец немедленно простил его, но отпустил в дом уже не с деньгами, ибо не имел их, а только с убедительным наставлением вперед не оскорблять совести корыстию и обманом («Ч.-М.»).

Нет проступка в жизни самого, по-видимому, малозначащего, за который не взыскала бы с нас безконечная правда Божия, если не успеем отвратить взыскания покаянием и сокрушением сердца. «Однажды посетил меня, – разсказывает один пастырь, – сосед, и беседа зашла у нас о законе возмездия, о том, что, какою мерою меряем мы, такою же возмерится и нам. «Скажу вам презамечательный, близкий к нашей беседе случай, бывший со мною, – сказал сосед. – Я был прежде огородником, и раз выехал на рынок с своими продуктами; подходит старичек, покупает у меня кое-что, расчитывается и отходит; пересчитав деньги, я увидел, что старичек передал мне лишних 80 копеек; он еще был недалеко, можно было его кликнуть и возвратить деньги, но лукавый шептал: «Ведь ты не украл; 80 копеек в сельском быту не безделица, зачем же он худо считает?» Во время этих помыслов, когда во мне совершалась борьба: возвратить или не возвратить деньги? старичок ушел далеко, и я успокоил мятущуюся совесть мою тем, что хотя бы теперь и кликнул его, да уже голос мой до него не достигнет; а оставить-де воз без надзора, если догонять старичка, нельзя. И порадовался я, грешный, своей находке. Распродался я не рано. Надобно было ночевать в городе. Поутру будит меня хозяин горькою вестью: у меня украли коня, на котором я приехал. А еще более меня поразило то, что за коня только что накануне съезда в город заплатил я 80 рублей. Таким образом, утаенные у старичка 80 копеек взыскались с меня с огромными процентами по 99 копеек на одну. И с той поры я поставил себе за правило наблюдать всегда и во всём, сколько Господь поможет, самую строгую правду, тем более не обольщаться нечистыми барышами, и об этом твержу всем и каждому» (из кн.: «Уроки и примеры христиан. надежды», прот. Г. Дьяченко, изд. I, стр. 277).

– «Злой порок в человеке – ложь; в устах невежд она – всегда» (Сир. 20:24).

– «Мерзость пред Господом – уста лживые, а говорящие истину благоугодны Ему» (Притч. 12:22).

– «Открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою» (Рим. 1:18).

– «Итак, хранитесь от безполезного ропота и берегитесь от злоречия языка, ибо и тайное слово не пройдет даром, а клевещущие уста убивают душу» (Прем. 1:11).

– «Так и язык – небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет всё тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3:5, 6).

– «Поведение лживого человека – бесчестно, и позор его всегда с ним» (Сир. 20:26).

– «Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу» (Еф. 4:25).

В отеческих сказаниях содержится следующее предостережение относительно привычки празднословить, – предостережение, показывающее, как гибельна для души и Богу противна эта привычка. «Между святыми старцами был муж великий, которому И. Христос даровал такую благодать, что он, по действию Св. Духа, видел то, чего другие не видят. Он сказывал, что однажды сидели многие из братии, разговаривая между собою. Когда разговор был душеспасительный и приводимы были для назидания изречения из Священного Писания: тогда стояли между братиями святые Ангелы; на лицах их сияла радостная улыбка; они с удовольствием внимали о Господе. Когда же разговор переходил к беседам суетным, Ангелы огорчались и тотчас уходили далеко от беседующих, в среде которых появлялись нечистые кабаны, покрытые струпами, и вращались кругом их. Это были демоны; они принимали вид кабанов и увеселялись пустословием и многословием монахов. Увидев это, блаженный старец ушел в свою келлию и в продолжение всей ночи плакал: стенания и слезы изливались из сердца его о горестном недуге нашего падения. Он увещевал и наставлял всех, говоря: «Охраняйтесь, братие, от празднословия и суетных бесед, от которых рождается для души гибель и чрез которые мы соделываемся ненавистны Богу и Ангелам» («Отечник» епископ. Игнатия).

От слова неправды и слова хуленья,

Господь милосердый, меня охрани:

Но теплое слово добра и моленья,

Смиренное слово в уста мне вложи!

(«Сборн. благог. чтен.» гр. Валуева)

Судия и Царь небесный благоволил изречь ясную заповедь: «Не судите» (Лк. 6:37)! Значит, виновные в том суть сознательные и намеренные ослушники воли Божией. Они самовольно и дерзко отнимают у небесного Судии право судить всех людей. «У нас един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить; а ты кто, который судишь другого?» – спрашивает апостол Иаков (Иак. 4:12). Зачем предвосхищаешь, как фарисей, суд Божий и судишь другого?

Будем беречься, чтобы не случилось с нами за осуждение других чего худого и страшного. Вот что было с одним монахом – аввою Исааком Фивским. «Быв в соседнем монастыре, – разсказывал сам о себе Исаак, – я заметил в нем одного монаха нерадивой жизни и мысленно осудил его; а когда возвращался к своей келлии, то в самых дверях предстал пред мною Ангел и строго сказал: «Спаситель повелел мне узнать твое мнение: что должно сделать с монахом, осужденным тобою?» Исаак почувствовал вину и, повергшись пред Ангелом, каялся и просил молитв. «Встань, – сказал Ангел, – на этот раз Господь прощает тебя, но впредь страшись осуждать твоего брата, прежде нежели Господь осудит его, иначе и в сию келлию впущен не будешь» («Учил. благоч.» т. 1-й, стр. 128).

1. Один брат в ските пал в грех. Братия собралась и послала за аввою Моисеем; но он не хотел идти. Пресвитер (священник) опять послал звать его таким образом: «Иди, тебя ожидает собрание». Авва Моисей встал и пошел. Взяв корзину с дырами и наполнив ее песком, он нес ее позади себя. Братия, вышедшие к нему навстречу, спрашивают его: «Что это такое, отец?» Старец отвечал им: «Это грехи мои сыплются позади меня, но я не смотрю на них, а пришел теперь судить чужие грехи». Братия, услышав это, ничего не стала говорить согрешившему брату и простила его (из «Достоп. сказ. о подв. св. и блажен. от.»).

2. В одном монастыре жили два брата, и каждый из них удостоился видеть благодать Божию на брате своем⁹¹. Однажды случилось, что один из них в пяток вышел из монастыря и увидел кого-то ядущего утром и сказал ему: «В пяток ты ешь в такой ранний час?» В следующий день было собрание, куда пришел и брат, отлучившийся из монастыря и произнесший осуждение по поводу нарушения поста. Другой брат, остававшийся в монастыре, взглянув на пришедшего, увидел, что благодать отступила от него, и опечалился. Когда пришел в келью, говорит ему:

– Что ты сделал, брат! ибо я не вижу на тебе, как видел прежде, благодати Божией.

– Я, – отвечал тот, – ни на деле, ни в помышлении не сознаю в себе ничего худого.

– Не говорил ли ты какого осудительного слова? – сказал ему брат.

Тот, вспомнив, отвечал:

– Да! вчера увидел я одного, ядущего утром, и говорил ему: ты в пяток ешь в такой час! Вот мой грех! Но потрудись со мною две недели и помоли Бога, чтобы Он простил мне.

Они так и поступили. По прошествии двух недель, брат увидел благодать Божию, опять сошедшую на брата своего. Они утешались и благодарили Бога («Др. пат.»).

Итак, видите ли, что, кто осуждает других, от того отступает благодать Божия и тому грозит вечная погибель. А поэтому, замечая слабости и недостатки других, берегитесь осуждать их, но, памятуя, что мы все грешники пред Богом, осуждайте сами себя, воздохните пред Господом и скажите Ему: «Я грешник, великий грешник пред Тобою, Господи! Прости меня!» И тогда Господь не осудит вас на страшном суде своем. Ибо Он сказал: «Не судите, да не судимы будете» (прот. Г. Д-ко).

Не осуждай, – за тем, чтоб обличеньем

Не пал бы на тебя тот камень с высоты,

Тяжелый камень осужденья,

Которым в брата бросил ты.

Не осуждай!.. Не люди злы душою,

А жизнь людей бывает часто зла.

Сперва узнай, какою их стезею⁹²

Она к погибели вела.

Не осуждай! Дерзнешь ли поручиться,

Что ты пристрастием не будешь увлечен?

Не осуждай! Ты можешь ошибиться.

Не осуждай! Не будешь осужден...

(Розенгейм)

Один из великих подвижников благочестия, авва Сисой, сказал однажды ученику своему: «Поверь, вот уже тридцать лет молюсь я Богу так: Господи Иисусе! защити меня от языка моего. Но и доныне я каждый день падаю и согрешаю языком моим» («Достоп. сказ. о подв. св. от.», стр. 28, § 4).

Вот как трудно удержаться от грехопадения словом! И действительно, пагубная привычка злоречия и злоупотребления языком потому особенно коренится в нас и трудно побеждается, что самое орудие греха – язык постоянно при нас и в нашем полном распоряжении, как самое послушное орудие. Так, у нас ни за что не считается произносить срамные и гнилые слова, пересудить ближнего, посмеяться над его слабостями, извратить истину, или распространить выдумку ко вреду ближнего. Всё это сделалось у нас таким обыкновенным делом, что на него мало обращается внимания и к исправлению такого злоязычия не прилагается никакого старания... Между тем послушайте, что говорит Спаситель в Своем Евангелии: «Глаголю... вам, яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный: от словес бо своих оправдишися и от словес своих осудишися» (Мф. 13:36, 37). И св. ап. Иаков говорит: «Аще кто в слове не согрешает, сей совершен муж» (Иак. 3:2), а такого совершенства необходимо достигать каждому христианину, чтобы не лишиться плодов оправдания христианского, ибо тот же апостол свидетельствует, что «если кто думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие» (Иак. 1:26).

Язык человеческий, как словесное орудие разумных существ, имеет великую силу. Хорошо употребляемый, он много производит добра, а худо употребляемый приносит неисчислимый вред людям. Злоупотребление языком даже в обыкновенных разговорах вредно для человека, потому что празднословие опустошает душу, колеблет убеждения и делает человека легкомысленным и неосновательным в своих суждениях и поступках. Пр. Антоний Великий весьма выразительно сказал однажды о некоторых из своих учеников: «Хороши они, но двор у них без ворот». Это сказал старец потому, что они говорили всё, что ни приходило им в голову! (Достоп. сказ., стр. 7, § 18). Такое пагубное действие празднословия на душу человеческую св. отцы главным образом и имели в виду, когда так строго требовали от своих учеников молчания и так усильно старались обуздывать свой язык, что употребляли к тому самые решительные меры, – например, об авве Агафоне повествуется, что он провел три года, держа во рту камень, пока не научился молчанню («Достоп. сказ.» 31 § 15).

Помните, что как нельзя шутить огнем, так нельзя считать маловажною привычку злоязычия. «Небольшой член язык, – говорит св. ап. Иаков, – но много делает. Посмотри, небольшой огнь... много вещества зажигает! И язык – огонь, прикраса неправды» (Иак. 3:5, 6). Будем же непрестанно молиться, чтоб Господь помог нам победить язык наш и удержать слово наше в благопотребном молчании, или в осторожном и мудром употреблении его, когда нам нужно говорить (сост. по № 46 «Воскр. бесед.» изд. при Общ. Любит. духовн. просвещ. за 1887 г.).

Блаженная Елисавета, будучи при жизни настоятельницей одной из женских обителей, ревностно заботилась о спасении сестер ее о Господе. Опытная подвижница, хорошо знавшая сердце женское, внушала сестрам и женам особенно остерегаться злоязычия, как греха очень частого между женщинами. «Кто, изворачиваясь во лжи, – говорила она, – думает, что выказывает тем ум и силу, тот ошибается до жалости; он послушное орудие сатаны, отца лжи. Отец тьмы наводит на такую душу тьму, она не сознаёт грехов своих, не видит своей опасности и остается в безчувствии. Говорливость женская тем более грешна, что, при недостатке разсудительности и при раздражительности сердца, расточаем мы всего чаще пустоту, ложь, клевету, легкомыслие, вредное для себя и для других. «Сердце праведного подумав отвечает, а уста беззаконных рекою льют худое», – говорит мудрый (Притч. 15:28). Что обнаруживает собою болтливое злоязычие? Злость гордости, беснующейся от своей слабости. В бедности женщина по зависти чернит других; богатая унижает других по гордости. Сколько бед, сколько страданий выходит от того для людей? Как всё это пагубно для безсмертной души! Любите друг друга, а не злобствуйте, – сказано нам» (см. кн. «Подвижницы восточной церкви» Филарета, архиеп. Черниговск., стр. 225).

Всегда заступайся за отсутствующих (поскольку они по совести того заслуживают), следуя в этом великой заповеди И. Христа: «Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки“ (Мф. 7:12). На обеденном столе блаженного Августина⁹³ была сделана следующая надпись: «Кто любит в разговорах затрагивать доброе имя отсутствующих, пусть знает, что доступ к этому столу ему воспрещен». Если человек, даже наиболее достойный любви, забывал этот совет, говорит биограф⁹⁴ блаженного Августина, то хозяин говорил ему: «Или мы сотрем это изречение, или я удалюсь в свою комнату» (прот. Г. Д-ко).

Авва Пафнутий разсказывал о себе: «Однажды, путешествуя, сбился я с дороги, ибо был туман, и очутился близ одного селения. Там увидел я некоторых безстыдно разговаривавших между собою. Остановившись, начал я молиться о грехах своих. И вот, явился мне Ангел с мечем и говорит: «Пафнутий! все осуждающие братий своих погибнут от меча сего! Но ты не осудил, а смирился пред Богом, как бы виновный в грехе. Посему имя твое вписано в книгу живых» («Достоп. сказ. о подвиж. св. отец» стр. 235, 1).

Итак, да внимаем себе самим и о своих грехах будем более заботиться, чтобы от них освободиться. Один благочестивый старец, видя, что брат его согрешил, со вздохом сказал: «Горе мне! как он согрешил сегодня, так согрешу и я завтра». Подобным образом и всякому из нас надлежит памятию о собственном недостоинстве и бессилии отражать от ума своего горделивые помыслы осуждения ближнего («Дост. сказ. о подв. св. и блаж. от.»).

Некогда преподобный Арсений тяжко разболелся. Иноки перенесли его в церковную больницу и положили на мягкую постель. Старец из другого монастыря пришел посетить больного и, увидев Арсения на мягком ложе, соблазнился и подумал: «Это ли отец Арсений? как можно ему так покоиться?» Но как пришелец изумился тому весьма неосторожно, то бывший тут священник отгадал мысли его и, отведя в сторону, спросил:

– Кто таков был он, живущи в мире, и какова была жизнь его?

– Я был пастух, – ничего не подозревая, отвечал инок, – и жил в чрезмерной бедности и печали.

– А теперь хорошо ли живешь? – опять спросил у него священник.

– Весьма спокойно, – отвечал он, – имея всё, что мне нужно.

– Знай же, – сказал священник, – что этот старец, которого видишь, был второй отец царским детям; ему предстояли тысячи рабов; его постель была мягка и роскошна; его богатства были безчисленны: и так, не правда ли, что ты, после трудов мирских, ныне покоишься, а отец Арсений, после покоя мирского, ныне трудится.

Старец признался в своем заблуждении и, поклонясь в ноги священнику, просил у него прощения, что в сердце своем столь сильно оскорбил праведника (Пролог 8 мая).

«Не осуждайте... не осуждени будете», – сказал Христос Спаситель (Лк. 6:37). Христиане! мы часто осуждаем ближнего, но сами на себя и оглянуться не хотим.

Во время патриаршества св. Иоанна Милостивого в Александрии, жил некто шестидесятилетний старец Виталий, прослывший по всему городу за человека нецеломудренной жизни. Когда стыдили его в глаза и бранили за неприличное поведение, он обыкновенно говаривал: «Грешен, ибо человек есмь, обложенный плотию!» Со смерти Виталия многие исцеления от прикосновения к мощам его засвидетельствовали святость его жизни, которую прежде все признавали за порочную. В руках св. Виталия открыли завещание: «Мужие Александрийские! не осуждайте ближнего, как бы он ни казался вам грешен, не осуждайте прежде суда Божия» («Четьи-Мин.» апр. 22)!

2. Святой Иоанн, сидя в пустынной келлии размышлял о путях ко спасению. В это время приходит к нему из ближней обители старец-посетитель за словом назидания и за благословением.

– Каково живут твои собратья? – спросил у посетителя св. Иоанн.

– Хорошо молитвами твоими, – отвечал старец.

– А каково живет N N, о котором носилась худая слава?

– Он нисколько не переменился!

– Горе ему, – воскликнул Иоанн.

И с сим словом погрузился в необыкновенную дремоту. И видит себя на Голгофе, под крестом Спасителя, распятого между двух разбойников, и Ангелов, стоящих около креста... С чувством благоговения Иоанн стремится пасть пред Спасителем, и слышит голос: «Отриньте его от Меня! Это Мой враг; ибо осудил брата своего прежде Моего суда, осудил брата, за которого Я страдал на кресте!» Изгоняемый Иоанн пробудился и с глубоким вздохом сказал посетителю: «Ужасен для меня сей день! горе мне, осудившему брата!» и разсказал старцу свое видение. Только продолжительным покаянием он возвратил впоследствии к себе благоволение Божие (Пролог окт. 25).

3. Некоторый инок, живя в монастыре, небрежно проводил свою жизнь. Наступило время его смерти, и, умирая, он встречал смерть с улыбкою праведника. Это удивило братий, которые присутствовали при его отходе в жизнь вечную, и они просили умирающего сказать им, для их назидания, причину безпечалия и сладкой улыбки. Умирающий, приподнявшись на одре, поведал братии, что Ангелы, представ пред смертный одр его с рукописанием его грехов, требовали от него оправдания в них. Но инок мог сказать им только одно: «Я грешен; но, с тех пор как стал иноком, я никого не осудил, ни к кому не питал злобы: и потому надеюся, что совершится надо мною слово Спасителя: "Не судите, да не судими будете» (Лк. 6:37)!» – И Ангелы раздрали рукописание грехов его («Ч.-М.» март. 30). (Прот. Г. Д-ко).

Св. Анфим, епископ Никомидийский, жил в царствование Диоклитиана, жестокого гонителя христиан. Когда в это время гонители старались прежде всего отыскивать и предавать казни настоятелей церкви, чтобы тем лишить христиан руководителей, тогда св. Анфим, по особенному внушению Божию, на время удалился из города и скрылся в одном окрестном селении. Оттуда он посылал увещания и письма к преданным на суд и заключенным в темницах христианам, ободряя их к предстоящему подвигу мученичества. Это сделалось известно царю, и он послал воинов отыскать св. Анфима. Долго воины искали и, утомленные, остановились в том селении, где он был, его самого здесь встретили и спрашивали: «Где скрывается Анфим, учитель христианский». Уразумев, что настал час его мученического подвига, св. Анфим сказал воинам: «Войдите ко мне в дом и отдохните, я вам скажу, где скрывается тот, кого вы ищете». Приняв в дом воинов, святитель угостил их со всею любовию и радушием. После угощения, встав пред воинами, св. Анфим сказал:

– Я сам епископ Анфим, за которым вы посланы; возьмите меня и ведите к пославшим вас.

Воины были поражены великодушием, кротостию и доброжелательным видом старца, с таким радушием приютившего и угостившего их. Все они единодушно стали просить св. Анфима скрыться, обещая донести властям, что нигде его не нашли.

– Нет, – отвечал святитель, – грех пред Богом нарушать правду; преступно обманывать всякого человека, а тем более царя своего и допустить ложь при исполнении долга; исполните честно свой долг, – вы невиновны в исполнении незаконного поручения, данного вам.

С таким словом он отправился в город, и чем же он занимался, идя на смерть? Всю дорогу он беседовал с воинами о вере христианской и так утвердил их, что тут же на пути в реке крестил их, соделав их Таким образом чадами благодати, возлюбленными Богу. Представ пред мучителем, св. Анфим неустрашимо исповедал веру во Христа и после ужасных истязаний усечен был мечем («Ч.-М.»).

«Когда брат в чем-либо погрешит против тебя, напр. позлословит тебя, или передаст злонамеренно другому слова твои в превратном виде, и оклевещет тебя, не озлобляйся на него, но отыщи в нем добрые стороны, которые несомненно есть в каждом человеке, и остановись на них с любовию, презирая зло, сплетенное им на тебя, как грязь, не стоющую внимания, как мечту бесовскую. Так золотопромышленники не обращают внимания на множество песку и грязи в золотом песке, но останавливаются на золотых песчинках, и хотя их очень мало, дорожат и немногим и промывают его из множества негодного песку. Так и Бог поступает с нами, долготерпеливо очищая нас» (из Дневн. прот. И. Сергиева, см. Рус. паломн.).

Трое злых людей оклеветали святого Наркисса и свои клеветы подтверждали клятвою. Один говорил: «Пусть я погибну от огня, если лгу»; второй призывал на себя жестокую болезнь; третий говорил: «Пусть я ослепну, если не говорю правды». Святой беззлобно перенес неправые обвинения; но правосудие Божие постигло лжесвидетелей, и каждый из них претерпел ту казнь, которую сам призывал на себя (из кн. «Расск. из истории хр. церкви», Бахметьевой).

Св. Григорий, епископ Акрагантийский, по клеветам злых людей был заключен в темницу и предан суду. Но невинного Григория Господь оправдал и прославил, а клеветников наказал и посрамил. Когда на поместном соборе епископов определено было осуждение клеветников, и когда св. Григорий испросил всем прощение, дабы одних не посылали в ссылку, других не казнили, то вдруг поднялась буря, воздух померк, тьма покрыла всех, – и увидели, что клеветники стали черны лицем, как уголь, а у главных из них – Савина и Крискента, кроме того, губы свесились вниз так, что им нельзя было ни соединить их, ни говорить ими («Ч.-М.» 23 ноября).

Что воздух для тела, то – помыслы, желания и чувства для нашей души. Воздух бывает чистый, прохладный, благорастворенный, и – нечистый, душный, зловредный: так и помыслы, желания и чувства бывают или чисты, светлы, святы и боголюбезны, или же нечисты, мрачны, грешны и Богу противны.

Чистый и прохладный воздух освежает наше тело, укрепляет его, потому мы с наслаждением вдыхаем его живительные струи: так и святые мысли, желания и чувства укрепляют нашу душу и дают ей силы к совершению добрых дел. Напротив, нечистый и зловредный воздух изнуряет и ослабляет тело, заражает его болезнями и прежде времени сводит человека в могилу: так и нечистые, грешные мысли, чувства и желания сквернят душу, заражают ее грехом и отгоняют от нее благодать Божию, без которой душа умирает смертию вечною и погибает.

В прохладном, чистом воздухе, под открытым небом носится благоухание цветов: в добрых мыслях, чувствах и желаниях, в молитвенной беседе с Богом душа ощущает тихое веяние благодати всесвятого Духа, утешающее и услаждающее смиренное, боголюбивое сердце небесною радостию. Напротив, зараженный воздух бывает наполнен зловонием, все спешат выйти из него, и только нечистые гады любят оставаться в нем: так и от души грешной, обуреваемой нечистыми помыслами и пожеланиями, удаляются светлые Ангелы Божии, и только нечистые демоны утешаются ею...

«Выйди в чистое поле, – так говорил один святой старец, утешая своего ученика, который жаловался ему на то, что не может с своими помыслами справиться, – выйди в поле, разставь полы своей одежды и попытайся удержать порывы ветра: так и помыслов своих мы сами удержать не можем». Но их может остановить Тот, Кому послушны и бурные ветры, и шумное море: к Нему будем взывать, как взывали апостолы: «Наставниче, Наставниче, погибаем» (Лк. 8:24). – И Он услышит и придет к нам, и изречет в нашем сердце Свое всемогущее слово: «молчи, престани» (Мк. 4:39). – И смолкнут помыслы грешные, и светло станет на душе, при тихом веянии благодати Божией... (из № 371 «Тр. л.»).

Христианин не только не должен делать худые дела, но даже иметь худые мысли, нечистые желания. По слову Спасителя, он не только не должен отнимать жизнь у своего ближнего, но и гневаться напрасно. Не только должен соблюдать седьмую заповедь, но и не взирать на женщину с вожделением. Нескромный взор, нечистая мысль, дурное желание делают душу нашу нечистою пред Богом, недостойною соединения с Богом. Только чистые сердцем насладятся лицезрением Божиим. Посему очистим себя от всякой скверны не только плоти, но и духа. Христианин, делающий добрые дела, но питающий в душе нечистые мысли – это гроб покрашенный: с виду красив, внутри полон всякой нечистоты; это дерево зеленеющее, но внутри гнилое: оно годно только на дрова и будет брошено в печь. То же будет и с христианином только по виду благочестивым. Фарисеи по виду были благочестивы, но им Спаситель возвестил: горе.

Нечистые мысли – это семена: если не выбросить их из души, из них вырастут нечистые слова, худые дела. Чтобы понять, как велик грех – худые мысли, достаточно вспомнить, что самые важные грехи – гордость и зависть, – а эта скверна не плоти, а духа; но гордые и завистники не войдут в Царство Небесное, как не войдут воры, грабители, убийцы и другие согрешившие делом; – что диавол есть дух, и грехи его – скверны не плоти, а духа; что Спаситель гневающегося напрасно осуждает, как убийцу, а апостол Иоанн ненавидящего брата своего называет человекоубийцею, и не только о ненавидящем, но и просто о нелюбящем брата своего говорит, что он в смерти пребывает. «Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136:9), – говорит псалмопевец, разумея под младенцами нечистые мысли . Они малы, но, если оживить их, из них вырастут исполины, которые могут поработить совсем человека и ввергнуть в геенну. В житиях святых разсказывается, что некоторые девственники и воздержники не удостоились войти в Царство Небесное, потому что услаждались нечистыми мыслями, преступными желаниями. В Царство Небесное ничто скверное не имать внити; следовательно, не войдет и человек с нечистыми мыслями и желаниями.

Но как избавиться от нечистых мыслей, когда они сами, без нашего иногда желания, входят в нашу душу?

Нечистые мысли и желания входят в нашу душу двумя обыкновенными путями: через зрение и слух. Не смотри на худое, не слушай худого; отврати очи свои, еже не видети суеты; сделай слух твой невходным словам праздным, хульным и блазнительным; сим самым затворишь вход в твою душу нечистым мыслям. Душу нашу часто сравнивают с полем: что посеяно на нем, то и вырастет. Ты любишь ходить на зрелища; как же ты хочешь уберечь душу от худых мыслей? Ты любишь читать соблазнительные книги; как же не быть в душе твоей нечистым желаниям? Ты любишь петь светские, ласкающие чувственность, песни; откуда же быть в душе твоей чистым мыслям? Что посеешь, то и пожнешь. Читай слово Божие, жития святых мужей, пой псалмы и песни духовные, разсуждай о путях Промысла Божия; насаждай в душе святое, и будут в ней добрые мысли.

Святые отцы говорят: когда котел кипит, тогда никакая муха не прикоснется к нему; когда же охладеет, то тотчас прилетят мухи и пес может приблизиться и съесть вложенное в него... Когда кивот души нашей одушевлен любовию к Богу, когда в нем горит ярким пламенем молитва, тогда никакая нечистая мысль не коснется. Как деревья, – говорит св. Златоуст, – глубоко пустившие корни, не сокрушаются никаким напором ветра; так и молитвы, возносимые из глубины души, не задерживаются никакими нападениями помыслов (Против. Аном. 5). По сему и пророк говорит: «Из глубины воззвах к Тебе» (Пс. 129:1). И как, при появлении солнечных лучей, дикие звери убегают в свои норы, так, когда засияет в душе нашей луч молитвы, ум наш просвещается, сердце очищается, все безумные мысли, нечистые желания исчезают. Горé имейте сердца, и тогда земная суета постепенно будет отпадать от вашего сердца. Непрестанно молитесь; непрестанно имейте в уме имя Господа нашего Иисуса Христа: это дивное имя страшно для демонов; оно, как огонь, попаляет всякую нечистую мысль. Чаще размышляйте о том, что за грехи наши претерпел страшные страсти и крест Господь наш Иисус Христос, что за нашу гордость глава Его увенчана тернием, что за наше невоздержание Его заушали и по ланитам били, за похоть вредну сердце Его пронзено копием, что за грехи наши Он весь в язве и озлоблении. Чаще думайте о смерти, о суде Божием, о вечном блаженстве для праведников, о геенне, уготованной диаволу. Эти мысли святые укротят стремления страстей, угасят разженные стрелы лукавого, яже на ны льстивно движимы, плоти нашей возстания утишат и всякое земное и вещественное мудрование умертвят, и вы будете иметь бодр ум, целомудр помысл, сердце трезвящееся; всякое сатанинское мечтание и похоть вредная не коснется вас (Паст. собес. 1900 г. № 44).

1. Преп. Зенон, утомленный путешествием, сел на дороге подле огорода с огурцами и взял из дорожной сумы кусок хлеба, чтобы подкрепиться пищею. Взглянув на растущие в огороде огурцы, он соблазнился мыслию – сорвать один огурец. Это дело не важное, – говорил ему помысл, – но в то же время другой помысл говорил ему: воры подвергаются наказанию. Итак сперва испытай себя, можешь ли ты перенесть наказание? И стал преп. Зенон под лучи солнца, и в этом положении пробыл пять дней... Почувствовав, что силы его от солнечного жара почти изсохли, он сказал сам себе: «Зенон! тяжко терпеть наказание; так не похищай чужого» (Достоп. сказ. о подв. св. от.).

2. Однажды авве Еллину захотелось меду; скоро нашел он под камнем соты и сказал: «Удались от меня необузданное похотение, ибо писано: «духом ходите, и похоти плотские не совершайте» (Гал. 5:16); и, оставив соты, удалился (из Лавсаика).

3. Препод. Савва Освященный, быв еще юношею, работал в монастырском саду, и, утомленный зноем и жаждою, пожелал съесть яблоко прежде определенного монастырским уставом для обеда срока. И вот, он сорвал яблоко с дерева. Но, не вкусив еще сорванного плода, он вспомнил историю падения Адама и размышлял в себе: Адам, которому запрещено было вкушать плоды с древа познания добра и зла, за свое невоздержание подвергся изгнанию из рая и смерти, а через него и мы все сделались смертными. Сколько зол от невоздержания! И так я не должен есть сорванного яблока, потому что не настал час, определенный уставом для обеда. И бросил яблоко («Четь-Мин.» дек. 5). (Прот. Г. Дьяченко).

«Завистию... диаволею смерть вниде в мир», – говорит Св. Писание (Прем. 2:24). Зависть не сродна людям, а сродна диаволу: она и происходит от диавола.

Людям свойственно по немощи погрешать, но только одному диаволу свойственно по зависти делать зло.

Зависть есть дщерь диавола, и кто с нею сочетается, тому она ничего не принесет кроме злобы, а злоба рождает смерть. Подружился с завистию Каин и воспитал в себе злобу, злоба возмужала и принесла смерть двоим: Авелю временную, а самому Каину вечную.

Зависть есть меч обоюдоострый⁹⁵, который наносит вред обоим: как самому завистнику, так и тому, кому он завидует.

Послушаем, что говорят о грехе зависти св. отцы. Григорий Нисский пишет: «Зависть есть начало злобы, мать смерти, первая дверь греха, корень всякого зла».

Василий Великий увещевает: «Будем, братие, избегать несносного зла – зависти; она есть заповедь змия-искусителя, изобретение диавола, вражие семя, залог казни Божией, препятствие к богоугождению, путь к геенне⁹⁶, лишение Царства Небесного».

А св. И. Златоуст говорит, что если бы кто был и очень добродетельным человеком, и даже чудотворцем, но побеждается еще завистию, тот никакой пользы не получит от своих дел, – мало того: он судом Божиим причитается к великим грешникам. «Кто сотворит чудеса, – говорит этот св. отец церкви, – сохранит девство, соблюдет пост, будет класть земные поклоны и сравнится с Ангелами в добродетели, но имеет сей недостаток (т. е. зависть), тот всех нечестивее, беззаконнее и прелюбодея, и блудника, и раскопателя гробов» (извлеч. с опущением некоторых мест из твор. св. Димитрия Ростовс.).

«Если прозришь разсудком выше человеческого, не будешь ничего земного почитать великим и чрезвычайным: ни того, что люди называют богатством, ни увядающей славы, ни телесного здоровья; если не будешь поставлять блага для себя в преходящих вещах, а устремишь взор свой к истинно прекрасному и похвальному, к достижению благ вечных и истинных, то будешь далек от того, чтоб достойным ублажения и соревнования признать что-нибудь земное и тленное. А кто таков, и не поражается мирскими величиями, к тому никогда не может приблизиться зависть» (Тв. св. Вас. В. IV. 188, 190).

– Отчего этот человек не весел? – спросили у одного мудреца, указывая на завистливого, который всегда ходил с пасмурным и плачевным лицем.

– Оттого, – отвечал опытный знаток природы человеческой, – что либо ему приключилось какое несчастие, либо ближнему его посчастливилось» (из твор. св. Василия Великого).

«Не представляй мне осуждающих бедность, но представь тех, которые через бедность прославились, – говорит св. Иоанн Златоуст. – В бедности воспитанный Илия восхищен был тем блаженным восхищением; ею Елисей прославился, в бедности были Иоанн (Предтеча) и апостолы. С богатством же Ахаав, Иезавель, Иуда, Нерон⁹⁷ и Каиафа погибли. Где деньги, там случай ко вражде и безчисленным распрям. Уста корыстолюбия исполнены обид, тщеславия, чрезмерной гордости, проклятия и лести, а у бедности уста и язык здравы, исполнены всегда благодарности, благословения, слов кротких, ласковых, покорных, одобрений и похвал.

Ты скажешь: бедного обижает богатый. – Опять говоришь в похвалу бедности; ибо кто блажен, скажи мне? тот ли, который обижает, или тот, которого обижают? Очевидно, блажен обижаемый и великодушно сносящий обиды. Но обижать заставляет сребролюбие, сносить обиды – бедность. Бедный, говоришь ты, томится гладом; и Павел (т. е. св. апостол Павел) алкал. Бедный не имеет спокойного пристанища; и Сын человеческий не имел, где главу преклонить.

Видишь ли ты, как далеко простирается достоинство бедности, где она поставляет тебя, каким уподобляет мужам, и как делает тебя подражателем Самого Господа? Если бы иметь золото было благо, то И. Христос, Который дал ученикам Своим неизреченные блага, дал бы им его. А Он не только не дал им его, но и запретил иметь» (из 90 бес. св. И. Златоуста на ев. Матф.).

Один греческий государь, пожелав узнать, кто мерзее: завистник или сребролюбец, приказал к себе привести двоих людей, из коих один страдал завистью, а другой сребролюбием. Когда позванные явились, государь сказал: «Пусть каждый из вас требует от меня такого дара, какого пожелает, и я дам ему с радостию; после этого второй из просивших и получивших дар получит дважды столько, сколько потребует и получит первый». Завистник отказывался просить подарка первым, не желая, чтобы сребролюбец получил вдвойне; и сребролюбец отказывался просить подарка первым в тех видах, чтобы двойным даром не овладел завистник. Так как спорам не было конца: то государь нашел вынужденным эти споры прекратить повелением, чтобы первый высказал просьбу о подарке завистник. И чего же, вы думаете, в дар себе потребовал завистник? Он потребовал тогда, чтобы у него вырвали один глаз, разумеется, желая, чтобы у соперника его были вырваны оба глаза, то есть, чтобы он сделался совершенно слепым. Таким образом, этот злодей, по зависти своей, не только отказался от всякого царского подарка, но и решился даже себя дать изуродовать, лишь бы только не получил дара вдвойне его соперник (из кн.: «Уроки и примеры христ. любви», прот. Г. Дьяченко).

Блаженный Феодорит, решая этот вопрос, приходит к следующим размышлениям: «При равном разделе золота, если бы все были одинаково богаты им, – как же бы люди доставали себе необходимые вещи? И кто согласился бы служить другому, имея одинаковый с ним достаток? Если бы не заставляла бедность, – кто захотел бы сидеть у печи и готовить снеди? – Кто стал бы изготовлять хлеб и на мельнице молоть пшеницу? кто повел бы рабочих быков под ярмо⁹⁸, и стал бы пахать землю? Кто занялся бы каменоделанием, чтобы приготовить камни на постройки и, искусно складывая их, строить домы, если бы не заставляла нужда и не побуждала к деятельности? Кто бы взялся за корабельное мастерство? Принял бы кто на себя должность кормчего⁹⁹ или труд корабельного работника? Кто бы стал работать в ткацкой и швейной? Захотел ли бы кто быть горшечником или медником? При равном у всех количестве денег один не стал бы служить другому, а было бы необходимо одно из двух: или каждый должен бы был тщательно изучать все нужные искусства, или все оставались бы при одинаковом недостатке необходимых вещей. Нет нужды доказывать, что одному человеку невозможно изучить все искусства... Остается, следовательно, то, что равное у всех обилие денег для всех было бы гибельно, и стало бы с ними, что бывает с людьми, которые от пресыщения теряют удовольствия вкуса.

И здесь мы видим попечительность Божию, по которой так называемое неравенство есть причина житейских удобств и основание благоустроенного общежития» (извлеч. с опущ. некот. мест из твор. блаж. Феодорита).

– Благочестие с довольством великое приобретение: «Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большое сокровище, и при нем тревога» (Притч. 15:16).

«Великое приобретение – быть благочестивым и довольным» (1Тим. 6:6).

Верующие должны быть довольными:

а) во всяком своем состоянии:

– "В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся пред Богом» (1Кор. 7:24).

– «Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всём, быть в сытости и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке», – говорит св. ап. Павел (Флп. 4:12).

– «Не говори: «отчего это прежние дни были лучше нынешних?», потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом» (Еккл. 7:10).

б) тем, чем они владеют:

– «Лучше немногое с правдою, нежели множество прибытков с неправдою» (Притч. 16:8).

– «Я научился быть довольным тем, что у меня есть», – говорит св. ап. Павел (Флп. 4:11).

в) своими доходами:

– «Спрашивали Иоанна (Крестителя)... воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте... и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3:14).

г) пищею и одеждою:

– «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем», – учит св. ап. Павел. (1Тим. 6:8).

– Лучше умеренное состояние с миром и любовию, чем изобильное с немирством и враждой: «Лучше горсть с покоем, нежели пригоршни с... томлением духа» (Еккл. 4:6).

– «Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть» (Притч. 15:17).

– «Лучше кусок сухого хлеба, и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота, с раздором» (Притч. 17:1);

– «Нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся Тебя и не сказал: «кто Господь?» и чтоб, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе» (Притч. 30:8, 9).

Не быть никогда довольным опасно:

– «желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безразсудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (1Тим. 6:9, 10).

– "Человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. «Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?» И это – суета и недоброе дело!» (Еккл. 4:8).

– «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле» (Ис. 5:8).

Апостольское увещание к довольству:

– «Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам Господь сказал: не оставлю тебя и не покину тебя» (Евр. 13:5).

«Верзеллий Галаадитянин пришел из Роглима и перешел с царем (Давидом) Иордан, чтобы проводить его за Иордан... потому что был человек богатый». Он продовольствовал царя в пребывание его в Маханаиме. «И сказал царь Верзеллию: иди со мной, и я буду продовольствовать тебя во Иерусалиме. Но Верзеллий отвечал царю: долго ли мне осталось жить, чтобы идти с царем во Иерусалим? Мне теперь восемьдесят лет... Узнает ли раб твой вкус в том, что буду есть, и в том, что буду пить? И буду ли в состоянии слышать голос певцов и певиц? Зачем же рабу твоему быть в тягость господину моему царю? Еще немного пройдет раб твой с царем за Иордан; за что же царю награждать меня такою милостию? Позволь рабу твоему возвратиться, чтобы умереть в своем городе, около гроба отца моего и матери моей» (2Цар. 19:31–37).

1. «Не прельщайся чужим добром, ибо и свое скоро оставишь» (св. Димитрий Ростовский).

2. «Не обольщайся, видя богатство, пышность и великолепие у других, ибо при смерти никто ничего не возьмет с собою (Пс. 48:17, 18). Где теперь пышность, богатство и слава Соломоновы?» («Дух. цв.»).

3. «Не завидуй богатым и не скорби, что нет у тебя богатства, потому что оно нисколько не есть признак истинного счастья и довольства: «И чрез золото рекою слезы горькие текут», – сказал один поэт» («Дух. цв.»).

4. «Земное счастие состоит не в обилии земных благ, а в довольстве и спокойствии духа, большею частию недоступном людям, наделенным избытком земных благ» (Виссарион, еписк. Костромской).

5. «Отложив скорбь о том, чего у нас нет, научимся воздавать благодарность за то, что есть» (св. Вас. Велик.).

6. «Не воин Христов тот, кто жалуется на жребий свой» (Авва Пимен).

7. «Ты улыбаешься, смотря на то, как дитя хочет казаться великаном: осмотрись: не более ли смешон ты, когда недоволен своим состоянием?» (Филарет, митроп. Московский; сн. кн. прот. Гр. Дьяченко: «Уроки и примеры христ. надежды»).

(Из творений св. Тихона Задонского: из его соч. «Об истинном христианстве», кн. 2, § 246).

«Те христиане, кои терпят нищету и от той скучают, следующими разсуждениями могут себя утешать.

1) Как всякое другое бедствие, так нищета от Господа попускается на нас. «Благая и злая, живот и смерть, нищета и богатство от Господа суть» (Сир. 11:14) и на добрый конец посылается нам.

2) Нищетою человек от всех тех зол, которыми богатство окружается, удобно может освободиться. Гордость, скупость, роскошь и прочая сим подобная злая в нищете почти не имеют себе места; нищета бо смиряет всякого, и щедрым и роскошным быть нищему не от чего. При богатых сии христианские язвы находятся и тех сердца поражают. От попечения о хранении богатства, которое за богатым неотлучно ходит и содержит сердце его, нищий свободен; нищий не боится татей и хищников, которым богатство подвержено; тля нищеты не тлит, ни молие растлевают; от зависти, которая на богатство неприятно смотрит, удалена нищета; нищий ответа не готовит за расточение богатства, за что богатые истязаны будут. Нищета в праздности и лености жить не попущает, яко же обычай есть богатым, но понуждает делать. «Нищета, – глаголет Златоуст, – не праздность, но трудолюбие раждает» – (Бес. 2-я на посл. к Ефес.). Видишь, скольких зол и бед нищета освобождает тебя! Да будет убо нищета твоя во утешение тебе, а не в оскорбление и негодование, ибо она отводит тебя от гордости, скупости, роскоши, пышности, тщеславия, печали, страха, зависти людской, праздности, лености и прочих душевных зол, и возводит тебя на путь христианский, тесный, и руководствует к небеси. «Руководство некое, – глаголет Златоуст, – пути, ведущего к небеси, нищета, помазание страдальческое, обучение некое великое и чудное, пристанище благоотишное».

3) Нищий и богатый равно дни провождают и живут: ни богатому богатство, ни нищему нищета не отнимает, ни придает дней и жития; равно немощная плоть богатою и убогою нищею подкреплястся, равно богатым платьем и рубищем покрывается, равно в хижине и светлых чертогах упокоевается; равно и житие свое и тот и другий оканчивает, но только с тем различием, что богатый как живет, так и кончится с печалию и страхом, – нищий без печали и страха; равный, наконец, и богатого и нищего гроб заключает, и в смерти и по смерти богатый с нищим равняется. И когда-б на всемирном суде равно судимы были! Но нет, не будет того. "Емуже бо дано... много, много взыщется от него» (Лк. 12:48). Следует богатому дать ответ Судии о богатстве своем, како и на что богатство, данное ему от Бога, держал и расход чинил, как и всяк о таланте своем воздает Господу ответ (Мф. 25:19–30). Нищий о том не печется: не имеет богатства, не готовит и ответа о расходе богатства. Видишь, что ни богатство не придает, ни нищета не отнимает истинного блаженства от нас, паче же делает нас блаженнейшими богатых. Ибо истинное блаженство не состоит во внешнем виде, но в покое душевном, от которого богатство отводит, но нищета к тому руководствует. Не тот спокоен, следственно, и блажен, кто много имеет, но кто ни о чем не печется: к сему нищета ведет нас. Сие приими в разсуждение, христианин, и нищеты не бойся, яко она по тебе, а не противу тебе, поборает тебе, а не борет тебя.

4) В нищете твоей помяни о вольной нищете Христа Сына Божия. «Весте... благодать Господа нашего Иисуса Христа, яко вас ради обнища богат сый, да вы нищетою Его обогатитеся» (2Кор. 8:9), – иже от убогой Матери Девы родился, и положен был «во яслех, зане не бе им место в обители» (Лк. 2:7); иже «во своя прииде, и свои Его не прияша» (Ин. 1:11); иже не имел где главу подклонити (Мф. 8:20), и убогих учеников и апостолов имел, и повелел нищету любити: «Не стяжите злата, ни сребра, ни меди при поясех ваших», и проч (Мф. 10:9, и след.). Откуда Павел святой о себе и прочих апостолах глаголет: «яко нищи, а многих богатяще: яко ничтоже имуще, а вся содержаще» (2Кор. 6:10). И Петр святой к нищему хромому глаголал: «сребра и злата не имам» (Деян. 3:6). Вольная убо Христова нищета и святых апостолов, твою от нищеты скорбь да умягчит и утешит сердце твое.

5) Помяни, что странник ты и пришлец в мире сем, путник на пути мира сего, и к небесному отечеству идешь. Кто в странствовании обогащается? Не собирает ли богатства, и в отечество посылает? Христианское отечество есть небо: там скрывать себе сокровище повелел нам Христос: «скрывайте... себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут: идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше» (Мф. 6:20, 21). Туда нам предпосылать сокровища наши должно, сокровища не мира сего, но оного отечества достойные: любовь, терпение, кротость, милосердие и прочие; там их без сомнения обрящем. Путник ты: кто идучи по пути обременяется? не паче ли свергает с себя бремя, да легче творит путь? Бремя человеку, идущему по пути мира сего, есть богатство, которое воспящает¹⁰⁰ путь ему и удерживает его, не допущает к отечеству стремиться. Боль многих бремя сие воспятило от неба и погрузило во дно адово! «Узкая врата, и тесный путь вводяй в живот», – глаголет Христос (Мф. 7:14). Пищу же Бог дает всякой плоти, не токмо человекам, но и скотом и птенцем врановым призывающим Его (Пс. 144:9). «Имуще же пищу и одеяние, сими довольны будем» (1Тим. 6:8).

6) Скоро кончится и богатых довольство и утеха, и нищих скудость и скорбь: всему будет конец скоро. Вот скоро будет перемена: вместо нищеты временной, которую терпишь, вечные отверзутся тебе сокровища благости Божией, и забудешь нищету твою и скорбь. Уже ты более приблизился к концу тому ныне, нежели вчера и третьего дня был. И как только приидет он, то и нищете твоей будет конец, как и от богатых богатство отыдет. «Ничтоже бо внесохом в мир сей: яве, яко ниже изнести что можем» (1Тим. 6:7). И тогда богатый с нищим сравнится. Смерть бо всех равными делает, и богатых с нищими, и славных с низкими и убогими, и господ с рабами сравняет. Открой гроб умерших и не узнаешь, где богатый и где нищий, где вельможа и слуги его, где господин и где раб его лежат: всех един вид показуется – тление, земля и пепел. Едино неравенство в душах веруется: яко благочестивая душа в лоно Авраамле Ангелами несется, нечестивая же во ад, место, ей по делам ее уготованное, низвергается (Лк. 16:22, 23). Помни и не скучай от нищеты, которая более тебе добра делает, нежели богатым богатство. Сие утешение тем нищим не приличествует, которые без страха Божия живут, пьянствуют, не хотят работать, но в праздности дни свои провождают: таковые нищие телом и душею нищи здесь, в оном веке нищи будут, когда не покаются» (из твор. св. Тихона Задонского).

Клятва в чистом ее смысле не заключает в себе ничего предосудитедьного, и не только не опасна, но полезна и даже необходима для благоденствия общественного, и потому позволительна.

1. Она установлена и освящена Самим Богом для народа израильского. «Господа Бога твоего да убоишися, – говорит Он через Моисея, – и Тому единому послужиши, и именем Его клянешися» (Втор. 6: 13; Исх. 22:11; Иер. 4:2). Пророки предсказали, что во времена Мессии и самые язычники будут клясться именем Бога истинного (Ис. 19:18, 65:16).

2. Св. Писание ясно дает видеть общее ее употребление и в Ветхом и в Новом Завете. Ею клянутся патриархи, пророки, благочестивые цари, апостолы, все люди; ею клянутся Ангелы, ею клянется Сам Бог (Сн. Евр. 6:13, 17; Быт. 21:23, 24, 22:16–18; Пс. 88:4, 5; Дан. 12:7; Апок. 10: 5, 6 и др.). Сам Господь, будучи вопрошен первосвященником иудейским с клятвою, уважил клятву и дал ему прямой ответ о Божестве Своем (Мф. 26:63, 64).

3. Клятвы требует благо общественное. Она есть наилучшее средство к сохранению порядка, верности, правосудия и повиновения между людьми, и сопровождается самыми благодетельными последствиями как для частных лиц и семейств, так и для целых обществ. Она не нужна была бы только в таком обществе, где господствует совершенная святость, или где вовсе нет никакого благочестия и благоговения пред именем Божиим; а где нет владычества совершенной правды, но и не совсем еще ослабело благочестие, там в важных и необходимых случаях она составляет действительнейшее средство к сохранению взаимной верности.

4. Клятва, по самому духу и существу своему, совершенно согласна с духом христианской веры. Посредством ее клянущийся исповедует свою веру в Бога всеведущего, святого, правосудного и всемогущего, Который не оставляет лжи и обмана без наказания, и истины и верности без награды, и, следовательно, она есть некоторого рода исповедание веры.

5. Что касается до слов Христовых: «Аз же глаголю вам не клятися всяко» (Мф. 5:34; Сн. Иак. 5:12), то они частию направлены против клятвы произвольной, против предразсудков, суеверий и злоупотреблений иудейских (Мф. 23:16 и др.), частию внушают только то, чтобы мы старались жить так свято и честно, чтобы нам не иметь нужды обращаться к клятве, а чтобы одному слову нашему все верили, зная нашу честность. В таком же смысле надо понимать и советы св. отцев и учителей церкви, когда они внушают нам избегать клятвы. Они частию возстают против произвольной клятвы, без нужды употребляемой, против привычки, клясться – как дела излишнего, без которого легко можно обойтись, против различных злоупотреблений клятвою и против ложной клятвы; частию желают, чтобы мы достигли такого совершенства, чтобы нам верили другие и без клятвы (сост. по «Нравст. прав. Богословию», протоиерея Солярского).