В чтении слова Божия

Я призван в благодатный завет с Богом, чувствую это высокое общение Его со мною недостойным, но чем мне кроме молитвы моей, сверх слабых начатков благочестия, сообщенных мне при моем воспитании, прояснять, обновлять и укреплять свое благочестие и Богопочтение? Для этого между домашними предметами моего постоянного, особенного внимания должен я иметь у себя священное Писание, как драгоценнейшую собственность, с благоговением хранить и при руководстве Православной Церкви поучаться в законе Божием, его читать, понимать, помнить и исполнять. Чтение Священного Писания мне необходимо для утверждения моего в вере; ибо учение Православной веры содержится и почерпается в слове Божием. Необходимо для побуждения моего к добрыми делам; ибо столь чистого и святого побуждения нигде я не найду вне слова Божия. Где, например, обрету я сильнее и святее побуждение к безропотному и неизменному повиновению Властям, кроме слова Божия, которое глеголет: несть власть, аще не от Бога (Рим. 13:1). Рабы повинуйтеся во всяком страсе владыкам, не токмо благим и кротким, но и строптивым. Се бо есть угодно пред Богом. Кая бо похвала, аще согрешающе мучими терпите; по аще добро творяще и страждуще терпите, сие угодно пред Богом (1Петр. 2:18–20). Где могущественнее, святее и лучше кроме слова Божия найти побуждения к самоотвержению, смирению, нестяжанию, кротости, терпению, любви взаимной и прочим добродетелям, источникам славы Божией, моего и общего счастья и спасения? Необходимо для уразумения чина Богослужения, коего начала и содержание заимствованы из слова Божия. Необходимо вообще для освящения и возвышения всех моих мыслей и всех моих знании, кои без слова Божия бывают односторонни, плотски, низки и недостаточны. Среди различных несогласных, непримиримых человеческих мнении слово Божие, дышащее божественною святостью, составляет, если можно так сказать, всемирную совесть, для различия добра от зла и может служить признаком истины, добра и блаженства. Господь глаголет: Аз есмь путь, истина и живот (Ин. 14:6); Аз свет в мир приидох (Ин. 12:46). При столь важных требованиях чтение слова Божия должно быть для меня первым чтением, а вторым – чтение частнейшее о предметах и делах моего звания в обществе. Вот два чтения мне прямо необходимые, – одно соединяет меня с Богом и Церковью, другое с отечеством земным.

Между тем в этом отношении я замечаю крайнюю в себе небрежность и разсеянность. Собирая разные книги и даже безполезные и ненадобные, я или не думаю иметь у себя важнейшую из книг, или приобрёл, но небрежно и не уважительно храню её, или, что всего чаще, никогда не поучаюсь ею и не знаю, что такое Библия и что в ней содержится. Обыкновенно извиняюсь в упущении этого священного долга недосугом при множестве разнородных своих занятий, хотя успеху сих занятий чтение слова Божия, как ежедневное употребление пищи, пития и сна, не только не может препятствовать, но еще способствует. Если бы, например, я поставил себе непременным правилом ежедневно поутру прочитывать из Писания Божественного понескольку строк, то такою легкою и ежедневною беседою с Богом, освящая каждый день и питая душу свою, я в продолжение жизни мог бы не однократно прочесть и видеть Завет, в которой призван я для спасения и блаженства.

Не чтение слова Божия, как грех, усугубляется во мне другими греховными последствиями. Из них первое то, что знание веры и благочестия для меня делается как бы делом сторонним. Не слыша или редко слыша о Боге из уст Самого Бога или из Его Слова, я бываю не утверждён в вере, часто сужу о вере по чуждыми внушениям и слухам превратным. Не поучаясь в слове Божием, но много читая книг земной мудрости, порабощенной и раболепствующей многоразличным страстям, мудрствующей и поступающей по стихиям мира сего, а не по Христе (Кол. 2:8), блуждающей во тьме греховной и не примечающей её, я понятия о вере и благочестии не уравниваю с познаниями внешними и мирскими, и преобладанием последних очень искажаю истины божественного света и жизни. Нерадение к чтению слова Божия и неведение его много отделяет меня, внутренне, в духе моем, от Церкви и единоверного мне общества, с коим теснейший союз мой возможен для меня преимущественно верою в слово Божие и Церковь.

Без познания слова Божия для меня закрывается познание Богослужения Православной Церкви, которое основано на слове Божием, проникнуто духом и выражениями слова Божия, и через познание его сильнее может возбуждать и поддерживать благоговение и ревность к благочестию.

Без чтения и познания слова Божия моя нравственность и вкус много зависят от духа времени, часто лживого и противоречущего божественной и Церковью блюдомой правде. Тогда понятия о жизни бывают сбивчивы и лживы, побуждения и цель для делания корыстны и нечисты. Например, жизнью, по слову Божию, называется преимущественно святая и блаженная в Боге, а по духу времени называется жизнью всякое бытие, и самое недостойное человека. По слову Божию всякая гордость есть тяжкий грех, а по духу времени есть и благородная гордость. По божественному Писанию слово: прелесть, означает обман чувств и ложь, а я по духу времени словом: прелесть, часто выражаю достоинство предмета, свое удивление и хвалу. По слову Божию истинное и существенное есть преимущественно вечное, а по духу времени и мира преимущественно временное и плотское. По слову Божию слава Божия должна быть целью жизни человека, а мир часто поставляет главную свою цель в наслаждении, или в услаждении чувств. Слово Божие и природа, нас окружающая, нигде не употребляют насмешки для исправления, назидания и утешения, а дух мира всюду употребляет ее и считает необходимою для улучшения людей порочных, и проч. Вообще слово Божие сообщает нам образец совершеннейшего человека, каким я должен быть, так как слово человеческое, не освященное Божиим и обыкновенно называемое легким и приятным, представляет человека страстным, порочным, жалким, каким он является без помощи Божией. Иногда извиняю свое нерадение о чтении слова Божия и предполагаемым знанием его, например, приобретенным в детстве, как будто довольно детских сил к уразумению неизмеримых глубин премудрости Божией и достаточно детских лепетании на целую жизнь. Это извинение очень свидетельствует о недостатках моего знания, ибо вообще первоначальное знание преимущественно усвояется одною памятью, и только при новых повторительных, внимательных чтениях свет слова Божия мало помалу уясняется и проникает в глубину сердца и в жизнь. Слово Божие есть Божественная сокровищница всемирного опыта, которой часто указан только намеком, а мне предоставлено, верою и собственным опытом на пути жизни домыслиться и воспользоваться. Притом леность к учению благочестия, извиняемая мною предполагаемым знанием его унизительна для Божественного Откровения: ужели так скудно Бог открыл мне в своем слове средства к добру и блаженству, что даже детского учения и легкомыслия достаточно для уразумения и усвоения вечных истин Откровения! Нет, и жизни продолжительной мало, чтобы довольно знать и исполнять непреложные его истины. Для меня благотворны даже одни повторительные звуки слова Божия.