Истина и любовь

Святитель Феофан Затворник говорит: почему апостолы, будучи простыми людьми и не имея с человеческой точки зрения, никаких преимуществ в свою пользу, обратили стольких людей? Почему так располагались сердца слушателей к их проповеди? Потому что сказанное апостолами было истиной. Святитель указывает, что «вообще проповедь святых Апостолов, а по их следам и всех проповедников Евангелия, состояла в простом, без умствований, представлении истины... И это, можно сказать, естественнейший способ действования чрез слово – изображать истину, как она есть, не заграждая ее умственными соображениями и особенно предположениями о вероятностях»¹⁰⁶. А в каждом человеке есть совесть, этот орган для различения истины от лжи. Поэтому, когда апостол проповедовал кому-то о Христе, внутри этого человека совесть подтверждала, что это действительно истина. И это относится и к нам, поскольку, когда мы говорим истину, слово наше становится твёрже, чем любое другое наше слово, построенное на догадках, предположениях, личных наблюдениях и даже опыте. Когда мы говорим истину о Христе, то на нашей стороне совесть того, кому мы проповедуем, она внутри него тоже говорит, – может быть, очень тонким чувством, – и подтверждает, что это правда.

Конечно, свидетельство совести не может заставить человека согласиться с нами, оно лишь ставит его перед выбором. Слово Божие как огненный меч разделяет людей на тех, кто с любовью принимает его и тех, кто с ненавистью отвергает. Поэтому миссионеру приходится неизбежно сталкиваться не только с благодарностью слушателей, но и с негативной реакцией тех, кого слово о Христе ранит, ибо обличает внутреннюю тьму их душ. Так было и при проповеди апостолов – люди, не желающие отстать от злых дел своих, начинали раздражаться и враждовать, потому что голос совести не давал им успокоиться, и они чувствовали потребность сделать что-то, чтобы заглушить его.

Некоторые не хотят проповедовать своим знакомым, как, впрочем, и незнакомым, именно потому что боятся столкнуться с такой вот негативной реакцией, резким неприятием, с тем, что собеседник станет относиться к ним хуже.

Да, есть такой риск. Но разве не стоит пойти на него ради Христа? Если мы даже этого не хотим делать, то какие же мы христиане? Если люди над нами смеются, или злословят за то, что мы сказали им о Христе, то это счастье для нас, как Сам Господь сказал: блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (Мф.5:11). Рискнуть стоит ещё и потому, что пока не попробуем, мы не узнаем, как отнесётся этот человек к нашим словам. А вдруг он всё же откликнется на них? Даже если не прямо сейчас, но вдруг западут они ему в душу, и принесут свой плод лет через десять, когда мы и знать его уже не будем? И такое тоже бывает. А если мы долго знаем человека неправославного, и за всё время так ни слова о вере ему не сказали, то не станет ли обличать нас этот наш знакомый на Страшном Суде за то, что мы могли сказать ему спасительное слово, но промолчали? Не взыщет ли с нас Сам Господь, сказавший пророку: Когда Я скажу беззаконнику: «беззаконник! ты смертью умрешь», а ты не будешь ничего говорить, чтобы предостеречь беззаконника от пути его, – то беззаконник тот умрет за грех свой, но кровь его взыщу от руки твоей. Если же ты остерегал беззаконника от пути его, чтобы он обратился от него, но он от пути своего не обратился, – то он умирает за грех свой, а ты спас душу твою (Иез.33:8–9).

Итак, совесть нашего собеседника – наш союзник, когда мы проповедуем ему. Но это внутреннее свидетельство совести об истине происходит лишь тогда, когда мы действительно проповедуем истину о Боге. Если же мы привносим в Православие какие-то свои умствования и фантазии, тогда становимся безуспешны в проповеди. Святой Феофан пишет: «Можно сказать, что вся неплодность проповедания зависит от умствований, которыми набивают его. Но разъясни истину просто, раскрой, в чем она, – и дух будет побежден»¹⁰⁷.

Притом истина, по словам святого Иустина (Поповича), «живёт любовью и свидетельствует о себе любовью. В том заключается сущность веры евангельской. Христова истина успешнее всего проповедуется любовью. Любовь – лучший миссионер. Она найдёт путь и в самую чёрствую душу для истины Христовой». Поэтому любовь и истина должны идти всегда вместе. Тогда христианское свидетельство совершается достойно Христа. Если мы теряем что-то одно, второе уже не действует достойно Христа. Истина без любви приводит просто к резким словам, которые лишь ранят и раздражают человека, а не рождают его душу для вечности. Но и любовь без истины становится бесплодной, как мы видим на примере экуменизма¹⁰⁸.

Я знаю монахов из греческого монастыря Петрас Катафигиу, которые отправились в Мексику по приглашению местного архиерея. Они поначалу не предполагали заниматься миссией, речь шла просто об основании православного монастыря. Однако случилось так, что живущие вокруг них мексиканцы начали массово принимать Православие. За короткое время они крестили несколько сотен человек (в греческой традиции католиков принимают в Церковь через крещение). Я спрашивал этих монахов, как они добились такого миссионерского успеха.

Оказалось, всё было очень просто. Прежде всего они принимали с любовью и вниманием каждого человека, кто приходил к ним. Каждого угощали чаем, садились с ним, разговаривали, слушали. Люди были искренне тронуты такой заботой, которая отличалась от того, что они видели от местных католических священников. Люди становились друзьями монастыря. Но при этом у монахов была большая твёрдость в том, что касается истины. Если эти друзья-мексиканцы говорили: «мы хотим причаститься у вас», те отвечали: «вы не в Церкви, поэтому мы не можем дать вам причастие». Так люди начинали понимать свое положение и чувствовали потребность исправить его, стать православными.

Знаю точно такой же пример, когда пришли в каноническую Церковь раскольники после посещения святой горы Афон. Их приняли с огромной любовью, что их глубоко тронуло, но когда они захотели поучаствовать в службе, то услышали, что это невозможно, пока они вне канонической Церкви. Если бы они не видели прежде той искренней любви, то услышав такие слова подумали бы: «эти монахи так говорят, потому что ненавидят нас, смотрят на нас как на врагов». Но поскольку они видели ту любовь, то это было для них как гром с неба, как призыв всерьез задуматься над своим церковным положением. «Значит, дело не в личной или корпоративной неприязни, значит, мы действительно в расколе» – поняли тогда эти клирики и в дальнейшем все перешли в каноническую Церковь. А если бы монахи, показывая им любовь, допустили бы их к участию в литургии, к причастию – то не возникло бы у них повода вернуться в Церковь, они так и остались бы в убеждении, что с их церковным положением всё в порядке. В той же Мексике недалеко от монастыря был и мирской православный приход. Туда тоже ходили мексиканцы, но ни один из них не принял Православие. Почему? Потому что там их спокойно причащали несмотря на то, что они католики. А в таком случае зачем ещё куда-то переходить, если вы и так уже даёте нам причастие? Что может быть выше причастия? Что еще я могу получить выше этого, если перейду в Православие? Ничего. Так что и нет смысла переходить. Вот во что превращается любовь без истины.

То, о чём говорил преподобный Иустин, ещё прежде него отмечал священномученик Александр (Миропольский). Он был миссионером среди татар-мусульман. Вот его слова: «Наша довольно продолжительная пастырская и миссионерская деятельная практика дала нам возможность убедиться в том, где и в чём скрывается условие успеха… любовь – любовь не на словах, в виде учения Христова, но любовь – жизнь Христова в нас, – крайне необходима для успехов в пастырской и миссионерской деятельности»¹⁰⁹.

Уместно вспомнить также слова, которые святитель Иннокентий Аляскинский сказал молодому святому Николаю Японскому, ещё только направлявшемуся в Японию: «сначала полюби тех, кому ты хочешь проповедовать, потом сделай так, чтобы они тебя полюбили, потом говори им о Христе».

Некоторые, услышав эти слова, готовы воспринять их как повод отложить мысли о миссии в дальний ящик: мол, «сначала я лет десять буду учиться любить этих нехристей, потом лет двадцать буду добиваться, чтобы они меня полюбили, ну а потом уже начну проповедовать». Нет, это не так. Слова святого Иннокентия показывают на то, с каким расположением сердца человек должен выходить на проповедь, чего он должен при этом искать и просить у Бога. Если он вступает на путь миссии с должным расположением сердца, то Господь восполняет его немощи и даёт ему возможности и силы для того, чтобы стать таким проповедником, у которого слово соединено с любовью. В духовной жизни не бывает ничего, что начинается «завтра», или «с понедельника», или «через десять лет». Всё, что начинается, начинается здесь и сейчас, как у эфиопского евнуха, сказавшего: вот вода; что препятствует мне креститься? (Деян.8:36).