Другие сербские авторы

Крупный сербский богослов преподобный Иустин (Попович) (1894–1979) не писал какого-либо специального сочинения о буддизме, однако несколько раз упоминает в своих трудах. Он определяет буддизм как «религию отчаяния», поскольку она «всякое явление пропускает сквозь призму отчаяния»⁹³.

Относительно темы сходства и различия между буддизмом и христианством уместно привести слова прп. Иустин о том, что «христианские воззрения в известной мере существовали и до Христа. Некоторые христианские моральные принципы и догматические истины можно найти... в буддизме, некоторые в конфуцианстве. Но в них нельзя найти того, что является самым главным, того, что «едино на потребу». А это – Личность Богочеловека Христа. Ибо Она Своей вечной животворящей силой спасает человека от греха и смерти, перерождая его, исполняя его всем божественным совершенством»⁹⁴.

Оригинальным можно признать сравнение буддизма и христианства в перспективе проблемы смерти. По его мысли «действительную ценность всякой науки, всякой философии, всякой религии, всякой культуры можно найти, прочитав их в контексте смерти… Поставьте проблему смерти перед любой нехристианской религией. Все они мучаются ею; решая ее, они или обходят ее стороной, или отрицают, или перескакивают через нее. Точнее всех из них брахманизм и буддизм… [Но] Буддизм – совершеннолетие отчаяния. Это не только философия, но и религия пессимизма. Тайна небытия приятнее, чем горькая-прегорькая тайна бытия. Смерть – это освобождение от оков этого страшного чудовища, что зовется миром. За смертью следует блаженство в нирване. Так буддизм не решает, а перескакивает проблему смерти; не побеждает смерть, а бессильно проклинает. Сходным образом и другие религии представляют собою не что иное, как банкротство перед проблемой смерти», которую, по мысли прп. Иустина, полностью решает только Христос⁹⁵.

Автор пишет: «Смерть – верховное зло, которое синтезирует все зло… высшая трагедия, в которой собраны все трагедии… человеку суждено жить в мельнице смерти, наблюдая, как она немилосердно размалывает человека за человеком, поколение за поколением, и ощущая, как она и его постепенно мелет, пока не размелет совсем… человеку невозможно победить смерть.

Но то, что невозможно человеку, оказалось возможным Богочеловеку. Да, Богочеловек победил смерть. Чем? Воскресением Своим. И этою победою решил проклятую проблему смерти; решил ее не теоретически, не абстрактно, не априорно, а самим событием, историческим фактом воскресения Своего из мертвых»⁹⁶.

Работа сербского апологета Владимира Димитриевича «Является ли тибетский буддизм «христианством без Христа»?»⁹⁷ направлена против тех комплиментарных представлений о буддизме, которые распространяют «ревностные пропагандисты дальневосточной мистики» на Западе и, в том числе, в Сербии.

Автор упоминает переведенную на сербский язык книгу «Ламы Лобсанга Рампы», повествующую о жизни в монастырях Тибета якобы от очевидца, но в действительности являвшуюся плодом фантазии англичанина С.Г. Хоскина. Затем он упоминает фильм Бертолуччи «Маленький Будда» и изданную на сербском книгу бесед Далай-Ламы XIV. Димитриевич цитирует ряд высказываний Далай-ламы, в частности, о том, что «в марксизме есть некоторая связь с буддизмом», и что «социализм и интернационализм близки к буддистским принципам». В опровержение тех, кто излишне сближает христианство и тибетский буддизм, автор цитирует слова Далай-ламы: «между религиями есть большие, даже фундаментальные различия. Например, с точки зрения религии, которая признает Бога-Творца, буддизм – это чистый атеизм, буддизм это не религия. С буддийской точки зрения, религии, которые признают Бога-Творца, не правы, и неправильный подход подразумевает ложный результат».

Далее автор пересказывает некоторые сюжеты из биографии основателя тибетского буддизма Падмасамбхавы, – о том, как тот убил ребенка, оправдывая это тем, что совершил «кармическое правосудие»⁹⁸, а также о том, как Падмасамбхава, победив демонов, заключил с ними договор, обязав их защищать буддизм. Службы этим демонам-защитникам буддистские монахи совершают до сих пор. Со ссылкой на свидетельство Г. Харера, Димитриевич сообщает, как в 1947 г. в Тибете лама Тактра, регент при малолетнем Далай-ламе XIV, жестоко подавил восстание монахов монастыря Радэн и дацана Дже, так что более 200 монахов были убиты, а дацан разрушен артиллерийским огнем. Затем Димитриевич приводит рассказы путешественницы А. Дэви-Ноель о значительной роли магии в тибетском буддизме и о том, какое большое внимание к злым духам уделяется в народных представлениях. Упоминает ритуал «чод», во время которого аскет призывает демонов придти и съесть его плоть, а также пишет о случаях ритуального каннибализма среди практикующих тантрический буддизм. Из В. Эванс-Венца берет сведения об употреблении человеческих останков для изготовления ритуальных буддистских инструментов.

После этого автор приводит выписки из «Сатанизма для интеллигенции» д. А. Кураева, и цитирует слова ламы Йешея из его книги «Введение в тантру»: «Необходимо развивать в себе чувство божественной гордости... когда вы ощущаете, что ваш ум абсолютно свободен от всех предрассудков и ограничений». Причина популярности буддизма, по мысли автора, именно в том, что это мировоззрение хорошо отвечает представлениям гордого и самонадеянного человека, которых становится все больше на Западе, и которых гордость отдаляет от Христа, проповедавшего: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф.11:29). Тем не менее, именно Он будет судить мир.

Свою работу Димитриевич завершает словами о том, что хотя в настоящее время насчитывается уже полмиллиона тех, кто в странах Запада приняли буддизм, «в конце концов победит Тот, Кто сказал: «блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное» (Мф.5:3)».

Известный в Сербии религиозный писатель Владета Еротич в 2007 г. опубликовал работу «Буддизм и Христианство»⁹⁹. Автор не ставит перед собой полемических задач, но стремится рассмотреть буддизм в качестве одного из «предтеч христианства». В силу этого он больше уделяет внимание тому, что в буддизме близко к христианству, хотя обозначает и различия. В отличие от прп. Иустина (Поповича), Владета Еротич считает, что «неправильно называть буддизм философией пессимизма», доверяясь мнению другого сербского автора С. Стояновича о том, буддизм не является «ни пессимистическим, ни оптимистическим, ни активным, ни пассивным», он есть «этически ориентированная жизненная философия, стремящаяся упразднить человеческие страдания»¹⁰⁰.

В начале Еротич предлагает читателю краткий обзор биографии Будды, учения буддизма, и его основных направлений. Отмечает, что для буддистов «карма не является этической доктриной, и не имеет ничего общего с наказанием», но лишь утверждает продолжение совершенных нами действий и за пределами этого земного существования. А «нирвана достижима без какой-либо помощи от богов или молитвы, но собственными силами». Автор подчеркивает, что Будда ответил молчанием на вопрос о том, продолжает ли существование достигший нирваны, или уже нет.

Относительно нравственного учения Еротич пишет: «если правда, что Будда не признавал таких понятий как грех и покаяние, а целью буддизма является угашение страстей... то с точки зрения целей и методов этика буддизма и христианства существенно различаются», но затем отмечает совпадение правил «благого поведения» буддиста с некоторыми христианскими заповедями.

Уделяется внимание и учению о человеке. «В то время как для нас на Западе «я» реально, для буддистов «я» оказывается абстракцией сознания», следствием ошибки. Автор сопоставляет это с православной аскетической традицией, приводя слова прп. Варсонофия Великого «отвергни себя, а затем познай себя». Еротич хочет видеть здесь «значительную связь с буддийской концепцией нашей ложной самости, которая должна быть полностью отброшена для того, чтобы достичь спасения». С этим сложно согласиться, если учесть, что в христианстве «отвержение себя» означает смирение своего «я» перед «Я» Бога, отречением от своей воли ради воли возлюбленного Спасителя, но никак не отрицанием и своего «я» и личного Бога, как в буддизме.

Находит отличие автор в отношении к миру: «основное положение буддизма состоит не в преображении действительности, как в христианстве, но в избавлении от действительности».

Говоря о буддизме махаяны, Еротич положительно освещает понятие бодхисаттвы, цитируя «Бодхичарья-Аватару» Шантидевы: «Заслугами, которые проистекают из моих благородных поступков, я хочу облегчить страдания всех существ, быть целителем для всех больных, сколько бы их не оказалось... Мою жизнь со всеми ее перерождениями и всеми приобретенными достоинствами я посвящаю тому, чтобы внести вклад в спасение всех существ, не ожидая награды для себя самого». При этом автор солидаризируется со словами Н. Бердяева о том, что «буддизм знает только сострадание, но не любовь. Поскольку любовь связана с понятием о личности».

Действительно, согласно каноническим текстам буддизма, бодхисаттва не должен иметь привязанности к личностям, которых «спасает». Подвиги, которые бодхисаттва совершает ради других, важны именно как способ достижения поставленной им перед собой цели, а не как то, что происходит от любви и сердечной привязанности к тем, кто страдает. Вот как об этом говорится в «Алмазной сутре»: «Сколько бы ни было существ, должны думать бодхисаттвы... всех их должен я привести в нирвану и уничтожить их страдания... Однако в действительности ни одно живое существо не может обрести нирвану уничтожения страданий. И по какой причине? Если бодхисаттва имеет представление “я”, представление “личность”, представление “существо” и представление вечная “душа”, то он не является бодхисаттвой. Бодхисаттва, упроченный в Дхарме, не должен совершать даяние, будучи привязан к чему бы то ни было»¹⁰¹.

«Самым поразительным отличием Иисуса Христа от Будды» Еротич считает «Голгофскую жертву Иисуса, Его воскресение и дарование Духа Святого апостолам, посланным проповедовать даже до края земли». Ничего подобного нет ни в жизни Будды, ни в его смерти. По мнению автора, у Христа и Будды можно найти «общие черты лишь во внешних обстоятельствах жизни, но учения их различны». Как пример внешнего сходства автор приводит то обстоятельство, что в жизни и Христа и Будды имел место конфликт с представителями предшествующей религиозной традиции.

В качестве сходства нравственного учения, Еротич цитирует Дхаммападу: «не ненавидь того, кто ненавидит... старайся победить гнев любовью, противостоять злу добром». Также он одобряет то, что буддистская благотворительность ориентирована «на всех людей, независимо от их этнических или религиозных отличий». В этом автор полагает буддизм предтечей христианства и эти принципы относит к тем «семенам истины», которые рассеяны были среди дохристианских учений, о чем писал св. Иустин Мученик.

Приведя восторженные отзывы о Будде со стороны некоторых сербских авторов, Еротич пишет: «Тем не менее, христианин верит и знает, что Иисус Христос есть Богочеловек, альфа и омега всей истории». Далее дается рассуждение болгарского христианского мыслителя Ивана Панчовски, который «указывает на важное различие между буддизмом и христианством. Когда буддизм запрещает нам ненавидеть врагов, Иисус Христос говорит, что мы должны любить врагов, [то есть] не угашать в себе всякое желание и чувство, пока не достигнешь «святого равнодушия», как в буддистской медитации, но любить по-христиански всех, в том числе врагов, что являет собой положительное, активное и творческое выражение».