Обмирщение¹¹⁶

Обмирщение как большая и сильная волна модернизма захлестывает сегодня наш народ.

Обмирщение – это отделение нашей повседневной жизни, нашей национальной жизни, образования и культуры от Христа, от Церкви. Это организация нашего мира таким образом, как будто Христа не существует. Человек обмирщенный празднует Рождество без Христа, а Пасху – без Воскресшего.

Но жизнь и организация нашей жизни, культуры и всего мира в целом без Христа и вне Церкви – это нечто чуждое для нашего многовекового греко-православного предания.

Всегда в нашем предании народ и Церковь шли вместе. У византийцев не было национального гимна, потому что их национальный гимн был «Взбранной воеводе». Когда народ находился в опасности, патриарх становился во главе. Люди не были шизофрениками. Сами люди были гражданами нации и христианами. Разве они могли бы поставить народ вне Церкви, а Церковь вне народа. Народ и вся его жизнь должны были погрузиться в Церковь и преобразиться.

Доныне на воскресной утрени мы поем эксапостиларии и славники – сочинения императоров Льва Мудрого и Константина Багрянородного. Гимн «Единородный Сыне и Слове Божий» приписывается перу Иустиниана, который был великим военачальником, видным законодателем и человеком Церкви. Это были люди, жившие литургией. Так в Церкви проходила народная жизнь.

Таким образом, общественная жизнь и Церковь были взаимосвязаны. Рождение и брак, смерть и праздники, посевная и жатва – в центре всего находилась Церковь.

Также были взаимосвязаны в нашем предании образование и Церковь. Всем известно это маленькое стихотвореньице:

Луна моя светлая,

Освети мой путь,

Чтобы пошел я в школу

Учиться грамоте,

Грамоте и наукам –

Божьим делам.

В годы турецкого господства праздник Трех Святителей¹¹⁷ был народным праздником, праздником того народа, который не мыслится без изучения и знания Священного Писания. Сегодня мы собираемся отменить и это.

Итак, все погружалось в Церковь, все включалось в литургическое служение.

Законен такой вопрос: разве тогда не было несовершенств, не было грехов? Были. Но люди, несмотря на свое несовершенство, на свои грехи, любили Бога: они каялись, оплакивали свои грехи. И грешники шли и восходили к Богу. Одна из церковных молитв византийского периода содержит следующие слова: «Тебе единому согрешихом, но Тебе единому и веровахом». Грешащий осознает, что согрешает перед Богом. Но в то же время он осознает, что Бог – его Отец, к Которому он обращается за прощением. Это приносило мир душам людей. Сегодня одним из признаков обмирщения является то, что мы из своей жизни изгнали само понятие греха.

Ну конечно, по Фрейду, грех заключается не в том, чтобы проводить плотскую жизнь, а в том, чтобы ее не проводить. Мы пытаемся убедить самих себя в том, что греха не существует. Без чувства греха у нас нет возможности и получить его прощение. Но в действительности существует и грех, существует и вина, порожденная грехом. Человек, не просящий прощения у Бога, не освобождается от вины. Вина остается в нем и является самым главным составным элементом стресса, царствующего в нашу эпоху.

Тогда люди были уравновешены, существовало между ними некое единство. Они жили не одной лишь материей, но жили и духовно, и с материальным вещами поступали духовно. Материя освящалась в литургической и духовной жизни. У людей греко-православного предания не было разрыва между материей и духом. Даже сегодня находятся такие люди в нашем народе.

Вершиной народной жизни в нашем греко-православном предании была Божественная литургия. Потому что наш народ приносил к Божественной литургии хлеб и вино – то, чем жил в своей повседневной жизни. Просфора и вино заключали в себе всю жизнь, весь труд и пот. Мир приносил свою жизнь, находившуюся в тлении, «Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся». А взамен от Бога получал уже не хлеб и вино, но Тело и Кровь Христовы, богочеловеческую, нетленную, вечную и истинную жизнь. Люди вкушали Тело и Кровь Христовы и жили. Так происходил переход от смерти к жизни, от тленной жизни к жизни нетленной. Так человек жил поистине как образ Божий. Так человек был счастливым, потому что когда человек живет в согласии со своей онтологической сущностью как образа Божия, то он живет правильно. Тогда он и является человеком.

Для этого человек сотворен. Когда он забудет, что он – образ Божий, и не будет жить так, как подобает жить образу Божию, тогда он живет неправильно, тогда он болен.

Но когда и как начался этот разрыв между жизнью и Церковью, между народом и Церковью, между общественной жизнью и Церковью, тот разрыв, который и составляет всю сущность обмирщения?

Как тенденция, начался он давно, в основном под воздействием Запада.

Но организованно разрыв этот стал проявляться после 1821 года, с вторжением иностранцев, приехавших в Грецию, и в целом европейского духа Возрождения. Тогда, поскольку мы находились под властью турок, все греческое считалось чем-то низшим, а все иностранное – чем-то высшим. Так мы настежь открыли двери для иностранного влияния. Европу мы считали просвещенной, хотя в действительности Европа была помраченной, потому что жила во тьме рационализма. У людей не было выхода, они не могли увидеть небо. Они были заперты в мирских вещах, что не оставляло им никакой возможности действовать как людям – образам Божиим.

Причиной обмирщения стало также отчуждение от монашества и предания святых отцов, отчуждение, начавшееся после 1821 года.

Новейшая история говорит, что начались гонения на монашество. Были закрыты большинство монастырей, монахи были выгнаны из них. Одно из циркулярных писем, изданных тогда, обязывало епархиальных преосвященных архиереев призывать монахинь, которые были младше 40 лет, и убеждать их в том, что не грех покинуть монастырь и вступить в брак. О каком духе бесстыдства свидетельствуют такие циркулярные письма министерства исповеданий в свободной Греции после такого огромного вклада монашества в борьбу за освобождение нашего народа!

Народ наш потерял возможность читать святых отцов, хотя при турках у него была такая возможность.

У нас есть чудесные издания и переводы святоотеческих трудов. К счастью, недавно снова начали издавать отцов. Если бы те издания, которые делают сегодня, были сделаны сто лет назад, то наша молодежь, наша интеллигенция читала бы отцов, говорящих об истине, и сегодня положение вещей в Греции, возможно, было бы иным. Народ наш не узнал об истинной жизни, не узнал богословия отцов и, умирая от духовного голода, был готов подобно губке впитывать все, что приходило с Запада.

Множество таких течений бичуют наш народ. Первый по своей опасности – американский дух, дух исключительного материализма. Почти подобен ему и дух европейский. Он более утончен, но в своей глубине все тот же дух.

К этим течениям относятся и гуманизм, и антропоцентризм, и материализм. Все они изгоняют Богочеловека из нашей жизни. Таковы в своей глубине дух Америки и Европы. Этот дух даже в своем наилучшем проявлении отчуждает человека от Бога. И «добрые», и «человеческие» дела, которые показывает наше насквозь американизированное телевидение, предлагают то, что отлучает человека от Бога. Они возделывают дух морализма, самодостаточности, утверждая, что человек может спастись благодаря собственному моральному поведению, а не по благодати Божией.

В основе скаутского движения лежит та же философия.

Скаутское движение порождено английским пуританством. Да и масонство тоже. Человек спасается благодаря своему нравственному поведению. Благодать Божия не нужна. Бойскаут должен совершать одно хорошее дело в день. Он спасается своими добрыми делами, а не благодатью Божией. В этом и есть обмирщение. Технократия тоже содействует обмирщению, потому что создает у человека иллюзию всемогущества, иллюзию того, что сегодня с развитием науки и технологий Бог нам уже не нужен. Так растет человеческая гордыня.

Марксизм как атеистическая социально-философская система усиливает поток обмирщения. Марксизм хочет дать миру справедливость, что само по себе неплохо, но справедливость без Бога, без любви Божией. Человек в марксизме лишается вертикального измерения, становится плоским. Эта система очень поверхностно отвечает на определенные земные проблемы человека, не давая вообще никакого ответа на вечные и бытийные его запросы. Вспомним протест Бориса Пастернака и другого русского писателя – Владимира Дудинцева: «Не хлебом единым» (см. Мф.4:4).

Все эти течения сегодня заливают наш народ, не готовый противостать им и дать им необходимую оценку.

Церковь ничего не отвергает из того, что хорошего имеет сегодня мир.

Церковь преображает мир. Для этого и воплотился Христос. Он стал полностью совершенным человеком, чтобы воспринять в Себя все человеческое и преобразить. Всю историю, всю культуру. Потому сегодня мы не должны занимать отрицательную позицию к окружающему нас миру. На все нам нужно смотреть правильно, по-богочеловечески.

Итак, обмирщение означает то, что сегодня наша культура, наша жизнь проходят мимо Церкви, не переживая преображения. Церковь и культура сегодня идут параллельными, не пересекающимися дорогами. Церковь идет своей дорогой, а мир – своей. Мир не приходит в Церковь, чтобы включиться в литургию и преобразиться. Он остается вне литургии. Раньше считалось великим злом, если человек оставался вне литургии. О нем говорили: «Он вне литургии». Сегодня это означает противоположное. Злом считается участие в литургии.

И человек, оставаясь вне литургии, как сегодня, пребывает в смерти и тлении, а не в жизни. Он в стрессе, а не в мире с Богом.

Таким же образом дехристианизируется сегодня и образование. Об этом не нужно много говорить. Мы все это знаем. Какое отношение имеет современная школа к богочеловеческой культуре Церкви?

В общественной жизни происходит то же самое. Сегодня мы заменили дни памяти святых днями рождения. Так поступают американцы, гуманисты, протестанты. Но не так должны поступать мы, православные. Согласно нашему преданию, в день празднования памяти наших святых мы идем в церковь, приносим свои дары, причащаемся. Кто я такой, чтобы праздновать свой день рождения? Я праздную память святого, имя которого ношу, и получаю от святого Божественное просвещение.

Также и праздник ребенка, праздник матери – это мирские праздники, которые приходят, чтобы заменить праздники Церкви. Древние греки говорили: «Жизнь без праздников, что долгая дорога без постоялых дворов». Вот мы и выбросили христианские праздники, праздники святых, заменив их праздниками светскими. Праздник ребенка для нашего православного народа – это Рождество Христово, а праздники матери – все праздники Богородицы. Богородица возводит на высокое достоинство любую мать-христианку.

Мы видим, как сегодня слишком большое внимание уделяется материальному благополучию, которое становится целью жизни. Материалистические цели становятся главными в государстве, образовании и в народе.

Несчастье состоит в том, что такая атмосфера обмирщения, в которой мы живем, естественным образом влияет и на христиан. Так, Церковь в сознании обмирщившихся людей теряет свое пророческое измерение. В их глазах она становится светским религиозным учреждением, таким же, как и множество других, чтобы удовлетворять религиозные нужды религиозных людей. Церковь перестает быть центром преображения жизни всего мира и всего прихода и становится учреждением, где удовлетворяются религиозные нужды определенных людей, которые отличаются своей особой религиозностью. То есть Церковь из центра жизни перемещается на периферию.

Именно в таком ключе, а не в пророческом мирское сообщество воспринимает Церковь. Оно не воспринимает Церковь как обновление и преображение мира, а всего лишь как часть украшения светского общества. Среди различных других учреждений находится и Церковь. Там совершаются браки, крещения, панихиды и другие нравящиеся миру обряды. Такую Церковь не отвергают даже атеисты. Тогда священник становится уже не отцом прихода, а служащим религиозного учреждения. Тогда религия становится воскресной религией, тем, что не изменяет всю жизнь и все дни недели в жизни человека, а такой религией, которой мы живем всего лишь час в неделю, когда в воскресение приходим на литургию.

То есть мы раз в неделю вспоминаем о том, что мы – христиане, когда приходим в храм, а на протяжении всей остальной недели живем так, как будто не существует Церкви, как будто нет Христа.

Каковы же плоды обмирщения?

Это, естественно, отлучение от Бога. А отлучение от Бога приносит смерть.

В личной жизни это тоже катастрофа. Потому что может ли человек жить истинно без живого общения с Богом? Как может он возлюбить своего ближнего, когда нет у него в сердце Святого Духа?

В общественной жизни это тоже развал. Потому что общество, не имеющее Христа, не может ни объединить, ни преобразить людей.

В национальной жизни это снова развал, потому что мы строим нацию, у которой нет духовной основы. Нация без Христа – это нация, которая не может преодолеть историческое разрушение и взойти к небу. Из истории мы знаем, что эллинизм сохранило Православие. Об этом говорят не только историки-греки, но и иностранцы. Византийская культура была самой многонациональной культурой, которая когда-либо существовала. Эта культура распространялась вширь на несколько континентов, восприняла многочисленные влияния извне и при этом выдержала такие испытания лучше любого другого государства, потому что его связующим звеном было Православие. Она выжила под 400-летним турецким игом и дожила до сего дня. Ее основанием является Православие, Христос.

Сейчас Христа мы изгоняем из центра нашей жизни. Полагаю, что это начало конца греческой нации. Такой насильственный отрыв нашего народа от его предания является духовным преступлением.

Как нам противостоять ему?

В основном, нашим личным покаянием. Потому что если мы не будем людьми покаяния, то не сможем правильно жить и вести себя в мире, не сможем даже осознать эту болезнь, которая как духовный рак приводит нацию к медленной смерти.