Введение

Название Литургики, или науки о Богослужении Православной церкви, происходит от греческого слова Λειτουργία, (от Λεῖτος – общественный и ἔργον – дело), что в теснейшем смысле слова означает всенародное Богослужение, соединенное с приношением бескровной жертвы, или, иначе сказать, означает святейшую Евхаристию. В более обширном смысле слово Λειτουργία означает всякую службу, установленную святою церковью во славу Триипостасного Бога. В 4-м правиле Антиохийского собора, бывшего в 341 году, читаем: «аще кто Епископ, от собора изверженный, или пресвитер, или диакон от своего Епископа отлученный, дерзнет что-либо творити от Λειτουργίας – служб.... Здесь под словом Λειτουργία – служба, по толкованию канонич. правил Зонары (12 в.), должно разуметь не только Божественную Евхаристию, но и всякое Богослужение, которое обязаны совершать священные лица. В деяниях собора Ефесского прямо сказано, что словом Λειτουργία могут назваться и вечерня и прочие церковные моления – καὶ ἑσπεριναὶ καὶ ἑωθιναὶ, καὶ Λειτουργίαι.¹ Св. Климент, Епископ Римский (2 века) говорит, что «Господь повелел в определенные времена совершать приношения и литургии – προσφοράς καὶ Λειτουργίας и повелел сему быть не без рассуждения и не без порядка, но в известные времена и часы». Теперь, если слово Λειτουργία, на основании приведенных авторитетных свидетельств, нужно понимать в более обширном значении то, след., Литургика, как наука, должна заниматься изложением учения о Богослужении вообще. Далее, она может называться екклезиастикою, или наукою о церковном Богослужении. И это вот почему: должно знать, что Литургика рассматривает христианскую религию именно в том отношении, как она должна правильно и на законных основаниях внешне выражаться в обществе многих людей, связанных между собою в одно благодатное царство Христово или в церковь Бога жива.² А церковь, или общество верующих в Иисуса Христа, содержа веру христианскую, должна, во-первых, обнаруживать в себе внутренний дух этой веры, во-вторых, должна назидать, питать благочестивые души верующих: для этого у ней есть священнодействия и священные обряды (различие этих предметов будет показано в свое время). Таким образом, называя Литургику екклезиастикой, мы обозначаем этим, что она должна заниматься рассмотрением того, как религия христиан выражается в священнодействиях и обрядах Церкви, как общества верующих.

Но мы знаем, что христианские церкви, по различию их вероисповеданий, бывают различны; отсюда Литургика должна быть и есть наука о Богослужении Православной церкви. Следовательно, говоря о Богослужении, мы исключительно должны говорить о Богослужении Православной церкви. И последнее наименование будет приличествовать нашей науке только тогда, когда она рассматривает и изъясняет Богослужебный чин (ordo) Православной церкви, когда дает определенное понятие о каждой священной вещи и о каждом священном действии, входящем в состав Богослужения; равным образом о каждом чинопоследовании церковном, указывая в тоже время, по возможности, и время происхождения их, и причину или священное намерение введения их в круг Богослужения, и внутреннее их достоинство, и духовно-таинственное знаменование.

После определения, что такое Литургика, как наука, мы должны дать точное понятие и о том, что такое Богослужение церкви и какие в нем стороны.

1) Под Богослужением вообще разумеется, по обыкновенному пониманию, внешнее Богопочтение какого-нибудь религиозного общества, или совокупность тех священных действий и обрядов, чрез которые непосредственно выражаются, во 1-х, внутренняя сторона религии, во 2-х – чувство благоговения и в 3-х – молитвенное настроение.³ В этом определении Богослужения с субъективной стороны ясно указывается, что главная цель и намерение его, – Богопочтение. При этом 2) не нужно забывать того, что Богослужение должно также поддерживать идеи и дух религии в сознании как общества, так и отдельных членов его, более и более возвышать в них это сознание, или, иначе говоря, укреплять благоговение, благочестие и религиозную жизнь. Поэтому, Богослужение есть средство к религиозному просвещению и назиданию общества и отдельных членов его. 3) Не забудем и того, что в понятие о Богослужении входит сторона таинственная и духовная. Известно, что религия есть не только отношение человека к Божеству, но и отношение Божества к человеку. Ибо мы чувствуем не только стремление молиться пред Божеством, прославлять Его имя за различные благодеяния Его к нам, но нуждаемся более всего в Его общении, в Его духе и в Его милости. Отсюда высшее стремление каждого Богослужения (культа) – символически представить или изобразить присутствие или близость Божества, войти в общение с Ним, испросить у Него прощение и милость. Поэтому-то в каждом Богослужении встречаются жертвы, благодарения, освящение и умилостивление. А говоря так, мы различаем в Богослужении две стороны его: естественную или нравственную и сверхъестественную или таинственную. Поэтому Богослужение вообще означает как совокупность священных действий и формул – (разумея под сим определенные молитвы, песнопения и чтения) известного религиозного общества для непосредственного внешнего выражения внутренней веры, для поддержания и расширения религиозного сознания и жизни, так и средство Божественного общения и сообщения милости Божества.

Иначе говоря, первую сторону Богослужения составляют те формулы, обряды и действия, в которых человек выражает свои религиозные чувства; вторую сторону его составляют те таинства, в которых преподается благодать Божия. Блаженный Августин говорит, что «люди не могут быть соединены какою-нибудь религией без внешнего знака». На основании слов этого Отца и мы скажем, что в Богослужении должна быть внешняя сторона, которая в свою очередь должна быть выражением внутренней; отсюда должны иметь место при Богослужении символы, как воспоминание прошедшего и указание на будущее, должны быть слова и священные действия.

Против внешней стороны Богопочтения слышатся возгласы, осуждающие таковое служение, Богу со стороны лиц (особенно в среде протестантского мира и либералов всех вероисповеданий), которым хотелось бы уничтожить земные поклоны, коленопреклонения посты и многие праздничные времена Богослужения, частые общественные собрания в продолжении суток и другие дела внешнего благочестия. Внешняя религиозность представляется им ханжеством, фарисейством, лицемерием. Они представляют себя до такой степени высокими и столь твердыми в своих нравственных началах и понятиях, что им стыдно будто бы прибегать к внешнему побуждению, к бесцельному посредству, им стыдно держаться на внешних подвигах нравственности, вытекающих из соблюдения обрядов. Чистая человеческая нравственность, свободное внутреннее служение Богу, – вот девиз их святыни. «Только иудей, продолжают они утверждать, был рабом закона и обряда, мы же теперь христиане, чада свободы, и потому наше служение Богу не должно быть привязано к какому-нибудь месту, как иудейское Богослужение к Иерусалиму. Для нас, говорят они, настало время служить Богу и поклоняться Ему на всяком месте владычества Его. Не один естественный разум, сам Иисус Христос, воплощенная истина, требует чтобы истинные поклонники поклонялись Отцу духом и истиною,⁴ т. е., поклонением внутренним, духовным, не связанным внешними обрядами или внешними знаками Богопочтения». Так рассуждают проповедники одного внутреннего поклонения Богу, стесняющиеся внешнею, бессодержательною, по их мнению, привязанностью к уставам и обрядам церкви.

И было время, когда нужно было вооружиться словами и делом как против отрицателей внешнего Богопочтения, так и против суеверных ревнителей внешней праведности, лишенной духа жизни. Православная церковь всюду проповедует, что не спасут нас посты и поклоны, если мы не будем стараться о внутреннем совершенстве духа, о любви, о правде и милости; тогда не будут услышаны самые усиленные молитвенные вопли. Обряд бесплоден для нас, если в исполнении его мы участвуем только внешними членами своего тела, а дух или наш внутренний человек⁵ остается в совершенном запустении. Против такого служения Богу сам Бог вооружался, говоря: что ми множество жертв ваших? исполнен есмь всесожжений овних и тука агнцев, и крове юнцов и козлов не хочу... Измыйтеся и чисти будите, отъимите лукавства, от душ ваших пред очима моима, престаните от лукавств ваших, научитеся добро творити... и приидите и истяжимся.⁶ Такое служение Богу можно назвать слепым, где внешнее неодушевленно внутренним.

Но противникам внешнего Богопочтения не нравится преданность церковным обрядам. Они не видят вовсе никакой пользы от дел внешней праведности, а потому и не хотят ценить их; они любят более говорить о внутреннем самоисправлении, находят лучшим и более нравственным читать Евангелие или Библию, чем идти в церковь и бессмысленно, как они выражаются, стоять между народом, считают лучшим усердно заниматься своим делом, честно и благородно поступать с другими, чем свято соблюдать посты и между тем обижать ближнего. Но высказывая подобную мораль, проповедники этого внутреннего Богопочтения забывают, что истинное христианство издревле не допускало и не может допустить пренебрежения к внешней обрядности, оно не знает того поклонения Богу, которое не выражается видимыми знаками и действиями. Сам Спаситель сказал, указывая на необходимость соблюдена обрядовых обязанностей, сия подобает творити, и онех не оставляти.⁷ Коли Иисус Христос высказался в беседе с женою Самарянской, что служить Богу Отцу нужно духом и истиною; то этим Он хотел указать на свойство христианского Богослужения вообще и в тоже время освободить иудея от рабского подчинения букве закона. Ибо иудей много полагался на свой обряд и на свои жертвенные всесожжения, он строго подчинялся им, полагая в них все свое спасение, а между тем не понимал их существенного значения. По смыслу слов Иисуса Христа человек должен соединять обрядовое служение Богу с деятельным, сердечным участием, начиная, сопровождая и оканчивая его глубоким религиозным чувством. Мало того, Иисус Христос за нас и для нас молился до кровавого пота, воздевая руки и возводя очи, для нас крестился, для нас установил таинства с их существенными обрядами. Поэтому противники внешнего Богослужения несправедливо утверждают, что Христос Спаситель не обязал нас свято соблюдать обряды церковные, что они суть остаток иудейства или позднейшая выдумка ревнителей благочестия. Лучше их понимали христианское Богослужение ближайшие преемники великого служения Иисуса Христа св. Апостолы, которые часто, по завещанию Господа, собирались в сионскую горницу и воспевали здесь песнь хвалы в честь Отца небесного и воскресшего Господа.⁸ От них берут свое начало наши литургийные обряды, многие наши молитвословия, праздники и тому подобные действия внешнего Богопочтения. Печатью, несомненно утверждающею необходимость и значение видимого внешнего служения Богу, должна быть Божественная Евхаристия, составляющая средоточие христианского Богослужения. Если мы станем отвергать значение и необходимость внешнего обряда для себя, для своего спасения; то последовательная мысль доведет нас до отрицания необходимости и силы Голгофской жертвы. А это будет уже ниспровержение христианства.

На рассматриваемый вопрос посмотрим с другой стороны, обращая внимание на нашу собственную природу. Проявит ли дух наш свою деятельность без видимой внешности, – этого посредства в отношениях к Богу? Очевидно, для его деятельности нужно внешнее возбуждение, нужна видимая среда, в которой бы эта деятельность могла найти для себя обнаружение; иначе она замрет в самом своем зачатии, в пустоте бесформенного бытия. Деятельность нашего духа не мыслима без всякой формы, а форма, как бы мы ни отрешали её от материи, предполагает нечто внешнее, составляет выражение, которое выводит дух из его уединения в себе самом. Далее, если тело наше составляет существенную часть человека, то и оно не должно быть удалено от участия в служении Богу; а это опять говорит о необходимости внешней, видимой стороны Богослужения. Мы знаем, что 1) человек состоит из тела и души, которые находятся в постоянном взаимодействии между собою. А потому невозможно, чтобы религиозные мысли и чувствования не выражались в телесных формах, – в видимых знаках и обрядах. Наша душа так тесно соединена с телом, что ни одно из её движений не пройдет без того, чтобы не отразиться в теле: душевная радость, как и душевное горе неизбежно выражаются в лице, а душевный испуг обнаруживается потрясением всего тела. Подобно тому и благочестивые чувствования, наполняющие душу, стремятся, вылиться наружу и выразиться во внешних знаках и обрядах. Священное писание говорит: от избытка бо сердца уста глаголют.⁹ Псалмопевец Царь Давид уверяет, что с сердцем рвется и тело к Богу живому.¹⁰ Так, напр., в молитве, когда вся душа кипит молением или благодарением к Богу живому, вместе с руками невольно поднимается и голова к небу, вместе со словами хотели бы мы взлететь от земли и телом, или: когда душа проникнута сознанием своей греховности, когда она тяжко сокрушается о том, что прогневала Бога, своего Создателя и Спасителя; тогда и голова невольно клонится к земле: нам бывает странно взглянуть на небо, – и мы падаем на землю.¹¹ Вследствие такой связи души с телом внешние, видимые знаки и обряды современны человеческому роду; но об этом подробнее скажем в другом месте, когда будем рассматривать историю внешнего Богослужения. 2) Необходимость для нас видимой стороны Богослужения вытекает из высоты христианской религии и её высоких истин и тайн, которые по своей высоте и таинственности непостижимы для духовно-чувственной природы человека. Человек, как существо духовно-чувственное, не может непосредственно понимать эти высокие истины и таинства и принимать невидимые дары благодати Божией. Св. Иоанн Златоуст говорит: «если бы мы были бестелесны, то Христос сообщил бы нам духовные дары бестелесно». Святой Григорий Богослов эту мысль выражает так: «нам узникам земным, как говорит блаж. Иеремия,¹² как покрытым грубою плотью, известно то, что как невозможно обогнать свою тень, сколько бы кто ни спешил, или как зрение не может сблизиться со зримыми предметами без посредства света и воздуха, или как породы плавающих в воде не могут жить вне воды; так и находящемуся в теле нет никакой возможности умосозерцать таинственное и духовное без посредства чего-либо телесного.¹³ Только при посредстве видимых знаков и обрядов мы можем получить духовные дары или невидимую благодать Божию, только при посредстве их высокие догматы и таинства Христианской религии становятся для нас доступными, удобопонятными, и более производят впечатления на душу, назидают её, укрепляют наш ум и возводят его к высшему созерцанию, возбуждают благочестивые чувствования в сердце, наставляют и утверждают нашу волю в добре». Из всех видимых знаков и обрядов нет ни одного такого, который бы не имел духовной цели. Все они или утверждают догматы веры, или напоминают о правилах Христианской нравственности. Они суть общенародное и чувственное исповедание веры, они распространяют его, передают в роды родов и предохраняют от всякой порчи, от всех искажений со стороны злонамеренных людей. Они для нас вечно существующие и всегда обновляющие памятники истин, нами исповедуемых, без них иссяк бы чистый источник первообразных Божественных учреждений, истощилось бы сокровище Божественных истин, завещанных церкви её Основателем.¹⁴ Таким образом, из всего этого мы видим, что видимые знаки и обряды при Богослужении, если можно так выразиться, человечны. Они и возникли из естественных, повседневных человеческих чувств, и служат для них облачением и выражением, очищенным, возвышенным и освященным.

Противники внешнего Богослужения говорят нам, «что для свободы духа отяготителен, однажды навсегда установленный, определенный обряд служения Богу, он не дает духу свободно изливать пред Богом свои чувствования, сообразно личному и временному нестроению каждого молящегося, он стесняет нашу самостоятельность в этом святом деле и тем отнимает от служения Богу много личной цены и заслуги». В ответ на такое возражение нужно сказать следующее: 1) что видимые знаки и обряды, если они существуют в церкви, то существуют для нас, как пособие и облегчение для нашей свободы. Они установлены людьми, известными своею святостью и своим высоким, христианским созерцанием; они приняты церковью, руководимою Духом Святым, а не одним человеческим разумом. После этого, ужели же нам самим трудиться над составлением обряда? Напротив, великое наслаждение может ощутить верующая душа при одной мысли о том, что она также молится Богу, как молились великие светильники Церкви, – св. Угодники Божии, заслужившие у Бога очевидную благодать. Здесь дело нашей совести заключается в том, чтобы нам уметь привести себя в согласие с тем чувством, какое выражено в известной песни, в известной молитве или в определенном обряде. Во 2-х, видимые знаки и обряды существуют в церкви, как сила, возбуждающая и поддерживающая людей, не всегда готовых молиться и ясно выражать свое отношение к Богу. Со вне, чрез видимые знаки и обряды приходит в глубину нашего существа возбудительная сила, когда дух наш готов забыть о своем долге, когда свобода наша уклоняется в сторону от прямого пути разными посторонними влияниями. В 3-х, свидетельство истории дает нам знать, что не в человеческой, природе полное отрешение от внешних форм и обрядов в деле религии. Не углубляясь уже в века давно минувшие, вспомним деизм прошлого столетия со всеми его оттенками и видоизменениями. Тогда многие кричали против всех положительных религиозных учреждений, сильно нападали на все церковные обряды, хотели освободить человека от этих внешних уз, без нужды, будто бы, связывающих его свободу и его чувство; вместо этого они мечтали создать чистую человеческую религию, которая не отягощала бы человека ненужными формами. А между тем, что же вышло? Отбросив прежние, освященные временем, учреждения и формы, защитники свободной религии начали выдумывать собственные формы и обряды, гораздо худшие прежних. Толанд, один из самых рьяных противников всего положительного в данных народных религиях, не мог отрешиться от всякой обрядности, когда мечтал о религии будущего времени, и поставил на вид новую литургию, вместо прежней – освященной древностью и веками, допустив в своей литургии тоже обрядность, тоже формы; – но различие её от нашего Богослужения состояло в том, что эти формы и обряды сами в себе суть бессмысленная пародия, нимало не имеющая силы и значения истинного Богослужения. Тоже и Иоанн Ронжем хотя и основал в 1842 г. новое католичество или свободную христианскую церковь, но и он не умел выполнить своей задачи. Отвергнув сверхъестественное в Христианстве и все таинства, в тоже время он удержал обрядность, установил своего рода Богослужение, – хотя характер этого Богослужения и не отвечал религиозной идее, – оставил употребление некоторых таинств, в смысле символа христианской любви и свободы.¹⁵ Так точно и масоны, не придавая значения христианской церковной обрядности, ввели в ложи так много символических приличий и обрядов, что строго рассудительный человек решительно недоумевает, какое отношение имеют странные внешние обряды масонов к тем гуманным целям, какие они преследовали.¹⁶

Соображая все эти и подобные им явления, мы приходим к тому заключению, что притязание людей на уничтожение обрядовых форм Богослужения идет против истории жизни, и что люди не могут составить из себя истинно религиозного общества, не связываясь между собой согласием в видимых знаках и обрядах. Напротив, при соблюдении обрядовой стороны Богослужения, при понимании её истинного смысла, мы тесно соединяемся между собою в общем чувстве и делаемся братьями друг другу. В таинстве, напр., Евхаристии есть един хлеб,¹⁷ едино тело... есмы многи, или, в крестном знамении все мы одинаково выражаем догмат искупления И. Христом, пригибая два пальца правой руки в ладони после 3-х больших в знаменование соединения в лице И. Христа двух естеств. Из сделанного нами опровержения взглядов противников внешнего Богослужения нельзя не видеть, что внешняя сторона православного Богослужения уместна в деле религии, она служит для человека в его отношении к Богу и средством, и пособием к возвышению религиозного его чувства, и силой возбуждающей и поддерживающей его дух, не всегда готовый молиться и ясно выражать свои отношения к Богу.

Православное Богослужение в настоящем своем виде, как развитие всей жизни христианства, ведет свое начало от самого И. Христа. Но от своего начала, положенного И. Христом, до окончательного сформирования оно постепенно развивалось, подобно многолиственному древу, возросшему из семени.

Главная задача православной Литургики состоит, во 1-х, в изъяснении Богослужения Православной церкви, т. е. в изъяснении его состава и содержания всех видов православного Богослужения. Эта задача Литургики может быть выполнена только тогда, когда наука – Литургика, объясняя состав и содержание всех видов Богослужения, как оболочку внутреннего Богослужения, так или иначе будет указывать наше восхождение в блаженное общение с Богом. Иначе говоря; будет ли Литургика объяснять Божественную литургию, где приносится бескровная жертва тела и крови Христовой, она в объяснении должна как в древнем порядке, так и в Богоучрежденном составе всех частей этой Божественной службы видеть служение примирения рода человеческого со святою правдою Божией; будет ли она объяснять чинопоследования Божественных таинств, в объяснениях ясно должна быть указана та мысль, что видимые действия, вещи, соединенные в порядке с совершением того или другого таинства, суть знаки или орудия и проводники в нашу душу невидимой благодати Духа Святого; будет ли Литургика объяснять состав и содержание разного рода молебствий, различных часов общественного Богослужения, она должна показать, что все эти церковные службы, не смотря на применение их к разнообразным потребностям и обстоятельствам земной жизни христианина, имеют одно главное назначение, одну существенную цель, – как можно чаще отрешать нас от земной суеты и успокаивать ум и сердце наши в Боге, как можно чаще отторгать дух наш от всего земного и мирского и устремлять его к горнему и Божественному. Но так как, во 2-х, в объяснении Богослужения Православной церкви должно быть ясно указано, каким путем мы здесь возводимся в живое и преискреннее общение с Богом, а чрез это приготовляемся к вечному общению с Ним в жизни грядущего века, к блаженству; то Литургика не должна оставлять без объяснения церковных служб в смысле созерцательном, прообразовательном, духовном и таинственном, т. е., в чувственном проразумевать сверхчувственное, от вещественного восходить к созерцанию духовного, в таинствах церкви земной видеть начало таинств пренебесных, в молитвенном служении нашему Господу – начало и прообраз нашего вечного служения на небе, в стоянии пред Алтарем – начало славного предстояния Господу в жизни грядущего века, а в псалмопении земнородных – подобие немолчного песнопения горних сил. Кроме того, Св. Церковь, заключая в своем Богослужении все необходимое для возведения нас в блаженное общение с Богом, в своем Богослужении поучает нас догматам святой веры и правилам христианской нравственности, поучает словом и посредством символа, отвлеченно и в живых примерах; отсюда понятно, что в литургике должно иметь место и толкование Богослужения в смысле догматическом и нравственном. В 3-х, в Литургике не должно опускать из вида и того, чтобы исследования о Богослужении Православной церкви основывались на исторических данных. Одни из этих данных покажут нам Божественное происхождение внутреннего состава Богослужения, т. е., евхаристии, таинств, молитв и песнопений и проч., другие – докажут священную древность в отношении внешнего состава Богослужения, т. е., всех чинопоследований, по которым православная церковь отправляет священнодействие Божественной жертвы, таинств и различного рода молебствий; равным образом священную древность принадлежностей Богослужения. Без выполнения такой задачи Литургики многое в Богослужении представится непонятным, неясным и безавторитетным. В самом деле, можно ли будет смотреть на Богослужение Православной церкви, как на средство к общению с Богом, не имея твердого убеждения прежде всего в том, что те главные части, из которых слагается внутренний его состав, суть дело Божие, а не произведение ума человеческого; что они учреждены для нашего спасения самим Господом нашим, – Иисусом Христом, а не для какой-либо внешней общественной цели. Убедиться в этом можно именно только посредством истории, узнавши достоверно и несомненно, что, напр., все таинства и некоторые молитвы суть, Богом учрежденные и Богом дарованные, средства к возведению нас в блаженное единение с Творцом нашим. А от верного и правильного убеждения в этом у нас может явиться внутреннее ощущение, живое сознание спасительных, Божественных действий их на нашу душу.

Равным образом, при объяснении чинопоследований Православной церкви и принадлежностей их, Литургика обязана указать и древнее происхождение их. Если для нас драгоценны будут церковные службы, как средства к Богообщению; то должны быть достойны особенного нашего внимания история их и судьба. В самом деле, не важно ли для нас знать, откуда ведут свое начало все чинопоследования Православной церкви, кто их Творец, что они так целесообразно и стройно образованы по-своему составу и содержанию, в таком ли виде они совершались в первые времена Христианства, в каком дошли до нас? Была ли в них прежде такая полнота по составу и содержанию, какую теперь они имеют? Или, как они постепенно распространялись в своем объеме? По каким обстоятельствам и для каких целей Богослужение восполнялось в своем составе новыми молитвами и песнопениями, украшалось новыми священными действиями и обрядами? Зная историю постепенного восполнения церковных служб, нам удобно будет и обстоятельно истолковать их, а без отчетливого исторического исследования служб нашей Православной церкви многое в подлежащих разъяснению службах навсегда останется для нас темным и неудобовразумительным; – многие священнодействия и обряды могут показаться нам не имеющими никакого значения многие молитвы и песнопения лишними и бесцельными в составе того или другого чинопоследования.

Не следует забывать и того, что в Христовой церкви есть целые общества, которые неправильно и нечестиво относятся к Богослужению нашей Православной церкви, говоря, что наши церковные службы совершаются совсем не так, как совершались в первые времена христианские; а другие инославные общества совсем отвергают некоторые из церковных служб, на том основании, будто их вовсе не было в первенствующей Христианской церкви. Чтобы вразумить заблуждающихся, или, по крайней мере, предохранить от их заблуждения православных чад святой Церкви, Литургика должна показать, что все наши церковные службы в своих существенных частях ведут свое начало из самой глубокой христианской древности и что, относительно своего существенного состава и содержания, они дошли до нас в том же самом виде, в каком были в первые века Христовой церкви. Это указание будет служить самым верным обличением и укоризною невежественного неверия иномыслящих, а верным чадам Христовой церкви внушит самое глубокое уважение и благоговение ко всем видам Богослужения Православной церкви.

Для выполнения такой обширной задачи Литургики потребуется огромный труд и многие силы; а между тем выполнение её тем более необходимо, что каждому сыну православной церкви должны быть известны, хотя и не во всей полноте и подробности, история и цель установления всех видов Богослужения и священных действий, чтобы он, участвуя в общественном православном Богослужении, мог ясно уразумевать таинственный смысл его, знать, как и для чего оно совершается, и, по мере уразумения его, успешно возбуждаться и напитываться чувствами истинно-благочестивыми, служа Богу в Церкви с большим вниманием и благоговением, и, отложив всякое житейское попечение, устремлять ум и сердце свое к горнему и Божественному. Одно наружное величие церковных служб и обрядов, как бы они ни были поразительны, весьма мало занимает ум наш и трогает наше сердце, не отрешая всецело души молящейся от земных помыслов, не сосредоточивая наших мыслей в едином Боге; тогда как с уразумением таинственной силы и сущности Богослужения сильно поражается и увлекается наше внимание, возбуждается в нас дух глубочайшего сердечного умиления, и мы невольно переносимся мысленно в обители небесные.

Еще более необходимо знакомиться с Литургикой пастырю церкви, равно как и готовящимся быть пастырями. Мало того, что пастыри Церкви сами должны с полным разумением и благоговением совершать священные церковные службы, они обязаны и других научить с таким же разумением и благоговением присутствовать при Богослужении. Не стараться узнать внутреннего достоинства церковных служб и духовно-таинственного знаменования их, не иметь определенного понятия о каждой священной вещи и о каждом священном действия, входящих в состав Богослужения, о каждой церковной службе, которую он обязан совершать в назидание и спасение своих чад, не знать, по возможности, начала их происхождения, причины и священного намерения их введения в круг Богослужения, не только для пастыря не извинительно, но и весьма вредно; потому что такое неведение в отношении Богослужения обыкновенно бывает причиною небрежного, неблагоговейного совершения оного, за которое Господь угрожает проклятием: проклят всяк творяй дело Божие с небрежением.¹⁸ После этого очевидно, насколько важно и необходимо знание Литургики, или науки о Богослужении православной церкви для каждого православного христианина и, в частности, для пастыря Церкви.

Как Богословская и притом практическая наука «Литургика» имеет тесную связь со всеми другими, родственными ей, Богословскими науками. Так, с Догматическим Богословием Литургика необходимо связана как со своим источником, из которого она черпает свое содержание, именно: Догматика учит о Боге, как Творце, Промыслителе и Освятителе, о Его свойствах, отношении к миру и человеку, о поклонении Ему и прославлении Его имени. Литургика же объясняет, как в православном Богослужении, в таинствах и обрядах и других священных действиях выражаются и раскрываются догматические истины наглядно, или, говоря о формах выражения Богопочтения, Литургика указывает способы угождения Богу в молитвах, постах и проч.; она только в этом случае реализует отвлеченные правила христианской нравственности. «Гомилетике», как Богословской науке, Литургика сообщает материал для церковной проповеди, «Практическому руководству пастырей» представляет фактические подтверждения необходимости правил, входящих в содержание последнего. Но так как Богослужение Православной церкви образовалось не вдруг, а постепенно; то Литургика, при объяснении происхождения состава и форм Богослужения, постоянно обращается и к Истории Церкви. Но наиболее близкое отношение Литургика имеет к Догматическому Богословию и Нравственному, что видно из указания тех сил души христианина, которые та и другая наука, так сказать, желают воплотить в плоть и кровь верующего, образовать в нем дух нов и сердце ново, а именно: Догматическое Богословие занимается изложением Богооткровенных догматов христианской религии для того, чтобы просветить ум наш светом истинного Боговедения. Нравственное Богословие излагает учение о нравственных законах, о христианских обязанностях для наставления и совершенствования человека в христианской жизни по духу Христову. Эти науки, излагая учение о христианской религии, помогают в образовании двум силам человеческим – уму и воле. Но с этими силами в неразрывной связи находится сердце. Ему то дает настоящее направление наука Литургика. Иначе можно видеть это тесное отношение между тремя вышеуказанными Богословскими науками из следующего: мы научились и сознаем, что человек, сотворенный для блаженного общения с Богом, отпал от Него чрез свое непослушание: он утратил истинное Богопознание и правую веру в Сотворившего его; воля падшего человека перестала покоряться всеблагой воле Божией; сердце его лишилось вожделенного Богоощущения, Богонаслаждения. Видя бедственное положение человека, Сам Бог, для воссоединения его с Собой, принес с неба истинную религию, просветив его ум истинным Боговедением, волю его направив к исполнению всеблагой воли Божией, сердцу дав возможность снова насладиться блаженным Богоощущением. Отсюда христианская религия, понимаемая в смысле подлежательном, состоит из живой веры в Бога, возгреваемой в нас христианским вероучением, из правой и Богоугодной деятельности, управляемой законом Евангельским, из искреннего, сердечного участия в Богослужении Православной церкви, вожделенный плод которого есть непосредственное, живое ощущение нашим сердцем и присносущей силы Божией и самого Божества; а понимаемая в смысле предлежательном, христианская религия состоит в вероучении, нравоучении и Богослужении. Отсюда ясно отношение между Богослужением, которым занимается наука Литургика, и другими элементами духовно-религиозной и христианской жизни, т. е., между верою, которою занимается Догматика, и христианской деятельностью, которою занимается Нравственное Богословие.

Литургику, или науку о православном Богослужении можно разделить на две части: на общую и частную. В 1-й части – общей должны быть изложены понятия о Богослужении вообще т. е., о начале Богослужения, о сущности его, или составных частях христианского Богослужения, как-то: об общем понятии таинств, о молитве, о песнопении, о чтении священного Писания, о поучениях, о различных символичных действиях, употребляемых при Богослужении, о лицах, совершающих Богослужение, о существенных и общих всем службам церковных принадлежностях Богослужения, как-то: о священных местах, о церковной Архитектуре, о святых иконах и иконографии, о священной одежде, о сосудах и прочее.

Во 2-й части – частной, Литургика должна сказать о службах постоянных, т. е., а) ежедневных, б) еженедельных, в) ежегодных и г) о службах особенных, совершаемых церковью по особенным случаям и потребностям христиан, именно: о таинствах и молитвословиях, как-то: о водоосвящении, об освящении церквей и короновании, о пострижении в монашество, о погребении усопших и поминовении их.

Главнейшими источниками для исследования о Божественном происхождении внутреннего состава Богослужения и священной древности его внешнего устройства и принадлежностей могут служить: а) Священное Писание. Оно весьма ясно и определенно говорит о Божественном происхождении каждого элемента, входящего в состав внутреннего устройства нашего Богослужения, так что одного простого указания на известные места Св. Писания с кратким объяснением их, по руководству Св. Предания, весьма достаточно для сильнейшего убеждения в том, что, напр., наша святейшая Евхаристическая жертва и каждое из таинств Православной церкви, молитва и песнопение с некоторыми обрядами суть учреждение Божественное, установлены и преподаны для нашего спасения самим Иисусом Христом.

b) Священное Предание., дошедшее до нас отчасти в устном, и отчасти в письменном виде. Хотя в творениях св. Отцов первых трех веков христианства нельзя находить подробных исследований о Богослужении, но есть в них некоторые указания, напр,, в сочинениях мужей Апостольских,¹⁹ у Апологетов и не христианских писателей²⁰ древности, которые свидетельствуют как о постепенном развитии Богослужения, так и о понимании его смысла и значения церковною древностью.

c) Правила свят. Апостол, соборные постановления поместные и вселенские, в коих заключено законодательство церкви по предмету Богослужения; равным образом канонические послания св. Отец: Дионисия Александрийского, Григория Неокессарийского (266), Петра Александрийского, Тимофея Александрийского, и церковные истории,²¹ в которых указывается на те или другие чинопоследования Православной церкви, объясняется тот или другой смысл и значение, для правильного понимания состава Богослужения и Богослужебной формы.

Из 4-го века до нас дошли книга о «церковной иерархии» и Апостольские постановления. Книга о «церковной иерархии» приписывается Дионисию Ареопагиту.²² В своем сочинении этот Отец Церкви объясняет обряды, употребляемые при совершении таинств, проводя во всем своем сочинении ту мысль, что Богослужение Христианской церкви устроено по образцу Богослужения горних сил и что чувственные знаки земной церкви назнаменуют таинства пренебесные, видимые образы – невидимые, духовные умозрения; вещественное – безвещественное; естественное – превыше-естественное.²³

Из 4-го же века имеем мы истолкование священнодействий таинств: крещения, миропомазания и причащения, в тайноводственных беседах св. Кирилла Иерусалимского²⁴ (387 г.). Этот св. Отец в своих беседах, изъясняя обряды, употребляемые при совершении таинств, то видит в них напоминание о догматах св. веры, то выводит из них нравственные наставления, а чаще всего возводит мысли своих слушателей от видимого к невидимым действиям Св. Духа на человека, от земного к небесному.

В 4-м же веке явились замечательные св. Отцы, как составители церковных служб: Василий Великий, († 379) Григорий Богослов²⁵ († 389 г.) и Иоанн Златоуст (354 г. был пресвитером в Антиох. ок. 407).²⁶ Эти великие светила Христианской церкви по преимуществу и составляли сами церковные службы, или прежние приводили в порядок и определенность.

С 5-го века являются отцы церкви, как изъяснители церковных служб. В этом случае можно указать на св. Исидора Пелусиота, ученика св. Иоанна Златоустого († 436 г.). Он, как толкователь чина Божественной Литургии, заслуживает особенного внимания в том отношении, что его толкование, скажем словами Евагрия, есть «образец Божественного созерцания, по причине обилия высоких и таинственных рассуждений». На Нила († 450 г.) подвижника, писавшего к Олимпиодору,²⁷ и других. В 6-м веке – на Савву († 523 г.) Освященного, писавшего монахам, как отправлять Богослужение в храме; на Кирилла Скифопольского,²⁸ на Исаака († 540 г.) подвижника с его письмами.²⁹

В 7-м веке Софроний, Патриарх Иерусалимский, (644) написал сочинение о Божественном священнодействии, в котором, кроме общего очерка истории древности, т. е., служб церковных, предлагает читателю подробное изъяснение всего, что совершается в Божественных службах; у него изъяснение почти везде таинственное, и только по местам догматическое и нравственное. В том же веке преподобный Максим Исповедник³⁰ († 622 г. был царским советником при Императоре Ираклии) написал сочинение о Божественной литургии, где объясняет символические действия, совершаемые по чину св. Церкви. Он, руководствуясь в своих рассуждениях «тайноводственными созерцаниями Дионисия Ареопагита, также, как и Дионисий Ареопагит, руководствует и воспаряет мысль читателя чрез известные знамения к непостижимым тайнам веры.

В 8-м веке, как истолкователь, замечателен Герман³¹ († 740 г.) Патриарх Константинопольский. Он написал «созерцание предметов церковных, или изъяснение на Литургию», которое повсюду проникнуто тою мыслью, что Литургия церкви земной есть образ Литургии, священнодействуемой на небе.

От 14-го века осталось толкование на Литургию Николая Кавасилы,³² Архиепископа Фессалоникийского. Этот автор смотрит на каждый обряд, находя в нем духовный смысл, образ высших духовных вещей. От того он получил название Мистика.

В 15-м веке (1429 г.) знаменит Симеон, иерарх Солунской церкви. Он написал книгу о храме и толкование на все обряды церковные и на Литургию, заимствуя сведения из писаний древних отцов, как-то: Исидора Пелусиота, Максима Исповедника. В этой книге встречаются толкования в смысле догматическом³³ и нравственном, а более всего – таинственном.

Исчисленные выше труды, как источники Литургики, показывают, что Богослужение на пространстве всей истории Христианской церкви имеет свою обширную Литературу. Среди их, как вспомогательный источник Литургики, могут служить сборники Богослужебных чинопоследований и особенные трактаты о Богослужении в обработанном виде. Так прежде всего в иностранной Литературе можно находить Магдебургские центурии, явившиеся в 16 в. во время реформации среди протестантского мира, излагающие истории обрядов по столетиям. Сочинение это послужило руководством для церковной истории преосвященного Иннокентия, когда он говорит в своих рубриках об обрядах и церковных постановлениях.

Желая отразить протестантских ученых, доказывающих в Магдебургских центуриях, что постановления Католическ. церкви, выдаваемые ею за древние, суть постановления новые, католич. ученые в свою очередь издали сочинение в подобном роде. Так Бароний изложил более подробно и полно, чем Магдебургские центурии, историю обрядов и обычаев древней церкви в своих annales – анналах тоже по столетиям, в которых, сближая церковную практику позднейшего времени с практикою первых веков христианства, он дает свое и основание и объяснение.

После вышеуказанных трудов, в 17-м столетии стали отдельно излагать с научною целью церковные древности, образцом которых послужили филологии, рассматривающие в своем составе быт общественный, домашний и религиозный. Первое протестантское сочинение в таком роде представляет сочинение под заглавием: de antiquitatibus – о достопримечательностях, из коих самое лучшее принадлежит Августи, обнимающее собою историю от 1-х веков христианства до реформации. Сначала оно состояло из 12-ти томов, а потом сокращалось и в малом виде названо: «ручною книгою христианских древностей». Сочинение это написано совершенно в духе протестантском. А так как сочинитель этой книги мало был знаком с Греческою церковью; то у него нет беспристрастия. При всем том здесь можно встречать обстоятельные сведения о Богослужении средних веков, доказывающие неправоту практики Римской церкви.

В 17-м же веке появилось и в Католической церкви сочинение под заглавием: «достопримечательности Католич. церкви» Бинтерима. Этот труд, как несамостоятельный³⁴ и неправильно переведенный, допускает неправильные заключения и неверные цитаты. Впрочем, он может считаться важным в том отношении, что знакомит нас с католическими обрядами древних и средних веков и с обрядами древней Восточной церкви.

В 18-м столетии замечателен труд по своему содержанию англичанина Иосифа Бингама (1751–1781). Он ограничивает свою Археологию только 6-ю первыми веками христианства, и потому у него нет известий о некоторых принадлежностях Богослужения, напр., о колоколах, органах и проч. Но за то он весьма беспристрастен и не любит лгать. Он приводит в подлинниках самый текст того или другого Богослужения либо латинский, либо греческий, предоставляя самому читателю делать отсюда выводы и заключения.³⁵

Далее, достойны нашею внимания сборники с научным характером: Даниеля – собрание литургий Вселенской церкви, Гоара монаха (1647) Западной церкви, прожившего на Востоке 21 год, изучая восточное Богослужение. Его труд, снабженный комментарием, известен под именем: Εὐχολόγιον, sive rituale Graecorum. Здесь излагается чин утренний, вечерний и прочие чинопоследования Восточной церкви на основании рукописей 8, 9, 11, 12 и 13 веков. Этот труд издан был почти одновременно с требником Петра Могилы и был руководством и пособием для преосвященного Вениамина, написавшего «Новую Скрижаль», которая есть не что иное, как перевод примечаний Гоара.

Ренадоция (1715 г.) – (liturgiarum orientalium collectio) собрание восточных Литургий, как-то Сирской, Коптской, Литургии Апостола Иакова, св. Марка и друг., где автор поместил примечания, сообщающие сведения касательно порядка и образа совершения Богослужения в этих церквах.

Алляция, сначала православного грека, а потом обратившегося в Католичество. Этот автор поставил своею задачею доказать, что греческое Богослужение мало чем отличается от католического. Для своею труда он пользовался сочинениями из Ватиканской библиотеки, знаменитой своею древностью и богатым складом рукописей. Ассеманий – с своим (codex liturgicus ecclesiae universae 1749 г.) собранием Литургий Вселенской церкви и Мартиньи 1736 г. – de antiquis ecclisiae ritibus. Далее по времени, кроме исчисленных пособий для Литургики, явившихся в Западной церкви, стали появляться и самые руководства, где учение о Богослужении излагается в известных системах, сообразно с различием в нем основных понятий и форм, его родов и видов. Такого рода сочинение первый написал в 30-х годах нынешнего столетия Шмидт, труд которого может служить как руководство при изложении общей теоретической части Литургики. Хотя оно вращается около католического Богослужения; но для нас оно важно в том отношении, что указывает нам план подобного рода сочинений.

За ним следует Люфт, написавший Литургику, которую рекомендует нам учебный комитет для пропедевтической части Литургики.

Из отечественных писателей замечательны по части исследования по Литургике:

Преосвященный Вениамин, написавший сочинение под заглавием: «Новая Скрижаль» (1803 г.) или дополнительное объяснение о церкви, литургии, всех служб и утварях церковных; он допускает таинственное значение при объяснении о церкви, утварях и всех службах, в церкви совершаемых. Главная цель этого сочинения та, чтобы показать читателям духовное знаменование Богослужения и открыть таинственную силу сущности Богослужения. В пособие для такой цели он брал труды Симеона Солунского, Германа, патриарха Цареградского. Преосвященный Вениамин во всех принадлежностях Богослужения ищет смысла таинственного, допуская по местам толкование догматическое, нравственное и историческое.

Преосвященный Гавриил (1782 г.) Митрополит Петербургский издал сочинение – «о служении и чиноположениях Православной, Греко-российской церкви». Признавая важность и необходимость аллегорических толкований Богослужения, преосвященный Гавриил отсылает своих читателей к сочинениям Симеона Фессалоникийского и Германа, Патриарха Цареградского, к книге «Новая Скрижаль,» как к сочинениям по преимуществу с этим характером. Собственно же своему сочинению назначает ту цель, чтобы свидетельствами соборов и св. Отец доказать древность чиноположений и показать, почему и какие из них установлены.

Иван Дмитревский, (1805 г.) в начале нынешнего века, известен своим «объяснением на Литургию», где, после обстоятельного исследования о том, от кого, когда, с какою целью установлена Литургия, как она совершалась во времена Апостольские и в первые три столетия, по какому случаю Василий Великий и Иоанн Златоуст написали свои Литургии, когда и от кого и по какой причине установлена Литургия преждеосвященных даров, автор приступает к изъяснению сперва необходимых принадлежностей Литургии, потом самой Литургии, и изъясняет её в смысле историческом, догматическом и таинственном.

Протоиерей Иаков Воскресенский (1821 г.) издал свое сочинение «о церкви, утварях, церковных службах, облачениях, с изъяснением таинственного знаменования оных». Дух и характер этого сочинения направляется к тому, чтобы объяснить церковные службы и священнодействия в смысле таинственном. Такого же направления держится и Протоиерей Дебольский в своих сочинениях: «Дни Богослужения Православной церкви» и «Попечение церкви о спасении мира»; – ему же принадлежит «Краткое обозрение Богослужения Православной церкви». Достойны замечания также и следующие сочинения: а) «письма о Богослужении Православной церкви» автора путешествий по святым местам. Цель этих писем та, чтобы настроить благочестивого читателя указанием внутреннего, духовного и таинственного смысла величественных обрядов и священнодействий к внимательному, благоговейному и умилительному присутствованию при совершении Богослужения. б) Памятники древней Христианской церкви (1829) или христианские древности Иродиона Ветринского. в) Краткими рассуждениями по тому или другому вопросу о Богослужении Православной церкви богаты наши духовные журналы,³⁶ многие отдельные брошюры, напр., рассуждения: о постах – Димитрия Вершинского (Спб. 1825 г.), о священном венчании и помазании царей на царство Кафнева (Спб. 1847 г.) и Преосвященного Саввы Архиепископа Тверского и Кашинского (1883 г.); о Литургии преждеосвященных даров, – Николая Малиновского (Спб. 1850 г.), о Богослужении западной церкви – Серединского (1856 г.), исторический обзор песнопевцев и песнопений Греческой церкви Преосвященного Филарета Черниговского (Спб. 1860 г.), пособие к изучению устава Богослужения Православной церкви – Протоиерея Никольского, изъяснение Православного Богослужения Протоиерея В. Михайловского, – беседы о Богослужении свящ. Белюстина и Тверского Протоиерея В. Владиславлева, о происхождении и составе Римско-католической Литургии и отличиях её от нашей – Бобровницкого и многие другие.