56. Слово при гробе в Бозе почившаго Государя Императора Александра Павловича

Подобен ему не бысть пред ним царь, иже обратися к Господеви всем сердцем своим и всею душою своею, и всею силою своею. – Обаче не отвратися Господь от ярости гнева Своего великого (4Цар.23:25, 26).

О Боже! так ли неумолим гнев Твой? Царь, не только благочестивый, но и безпримерный в благочестии, царь, который «сотвори правое пред очима Господнима» (4Цар.22:2), царь, который старался не только подвластную ему Иудею, но и всю землю Израилеву очистить от идолослужения, и просветить Богослужением истинным, который, как скоро узнал книгу закона Божия, немедленно принес пред нею покаяние в беззакониях своего народа, и с тех пор не преставал быть ее учеником, исполнителем, защитником, проповедником, такой царь, с таким сердцем и душою, не мог отвратить Господа от ярости гнева Его великого; но гнев сей открылся раннею и внезапною смертию сего самаго царя, – Иосии. О Боже! так-ли неумолим гнев Твой?

Не таков ли гнев Божий над нами, Россияне? Ибо что значит сия, не угрожавшая нам, но уже действительная, кончина сего поистине Благочестивейшаго Царя, – кончина, которой ни лета Его не призывали, ни силы, по видимому, не допускали, ни самая болезнь, в начале своем, не предвещала? Не то ли сие значит, что Бог нами прогневан, и «не отвратися Господь от ярости гнева Своего великого?»

Не познал Иудейский народ цены сокровища, которое имел в царе своем Иосии: не познал, когда имел, и не воспользовался сим сокровищем. «Весь Иуда и Иерусалим плакаша о Иосии. И Иеремиа возрыда по Иосии, и глаголаша вси князи и княгини плачь по Иосии» (2Пар.35:24, 25). Ах! поздно большая часть из них плакали по Иосии, вместо того, чтобы прежде усерднее плакать вместе с Иосиею, когда сердце его сокрушалось покаянием, и смирялось пред грозным судом Божиим, когда он плакал пред Богом, и был услышан. Иеремия, без сомнения, лучше всех знал, почему «рыдал», когда другие только «плакали»: он рыдал удвоенным плачем, плачем о лишении царя, и плачем о позднем плаче народа.

Народы, которым Бог в день благоволения Своего даровал Благословенного Александра! (ибо народам был Он от Бога дарован, а не одному народу Российскому) народы! познали ль вы всю цену сего Сокровища? Упрочили ль для себя всю пользу, которою оно могло вас обогатить? Какое пророческое слово может ответствовать на сие? – Время будет на сие ответствовать событиями. – Вечный, владычествующий временами, да речет мир на Преемника могущества и добродетелей Александра, дабы возобновился и не умолкал «глас радости и спасения в селениях праведных!» (Пс.117:15)

Но нам теперь говорить ли о великом сокровище? Оплакивать ли великую потерю? Говорить ли от избытка сердца печальнаго? или молчать от недостатка слова достойнаго? Дайте мне слово, или научите меня молчанию. Не умею говорить, и безмолвствовать не умею. Отрекаюсь от необъятного подвига хвалить Александра, уже Благословенного, но нельзя удержаться от печального пред Церковию размышления и слова о Царе, Который, подобно как Иосия, достоин, чтобы по Нем рыдали Пророки.

Представьте себе человека, который стоит над потоком, и видит, как его сокровище низвергается в глубину. Касаясь вод, оно производит звук, и раждает круги, один другаго пространнейшие: но в тоже мгновение скрывается в глубине, и только трепетание вод остается приметным зрителю. Подобно сему, кто может созерцать, пусть станет теперь над потоком времен, над водами народов, как изъясняется язык Пророческий. Смотри, как драгоценная жизнь явилась; подвигла своею силою народы; наполнила своею деятельностию многочисленнейшие круги, один другаго пространнейшие; произвела громкие звуки славы: но вдруг она погрузилась в вечность, и одно трепетное движение грозной нечаянности простерлось по всем известным народам.

Александр, еще в колыбели, радость и надежда отечества, – Александр, в Порфирородном семействе, утеха и любовь, – Александр, в начале века на Престоле, как солнце на востоке, – Александр в России, Отец народа, Спаситель Империи, – Александр в Европе, возстановитель Царей, примиритель Царств, душа царственных Советов Европы, – Александр в Царствии Божием, избранное орудие Царя Христа, чтобы торжественно утешить и возвеличить Христианство там, где оно торжественно было целым народом отвержено и поругано, плотоносный Архистратиг небесных на земле сил, побеждающий небесным оружием, Кровию Агнца, кротостию и смирением; – какие светлые виды! какие величественные образы! Но как внезапно все они закрываются одною мрачною чертою: Александр во гробе!

Если в области природы есть предзнаменования и предчувствия необыкновенного и великого, подобно как в высшей области духа прообразования и пророчества: жизнь Александра многократно была оными ознаменована.

Что значит, что Его рождение было в день, когда удаленное от нас солнце обращается к нам со своим светом; а вступление на Престол Империи, в то время, когда солнце, увеличив свет до равновесия со тьмою, начинает для наших стран весну, время развития и оживления земной природы? – Так случилось? Покойный ответ для людей, которые труд разсуждать почитают излишним, и боятся, чтобы не узнать чего необыкновенного, или чтобы не встретиться с Провидением! Не так ничтожны знамения времен для мудраго, который знает, что «в руце Господни власть земли, и потребного воздвигнет во время на ней» (Сир.10:4). Святый Амвросий Медиоланский, даже говоря о Рождестве Спасителя, столь обильном знамениями чудесными, не оставляет без замечания и сего естественного знамения времени, что с «Рождеством Христовым день возрастает» (Слов. на Рожд. Хрис.).

Что значила не обыкновенно живая радость, о которой еще можешь вопросить старцев твоих Россия, и рекут, – необыкновенно, говорю, живая радость народа, при рождении Александра, когда родившийся младенец был только еще Наследник Наследника? Что и сие значило, что, когда внуки, как новосаждения масличныя, окружали Великую Екатерину, все прекрасны душою, все возлюбленны, Александр преимущественно был Ея восхищением? Что значил восторг России, когда она увидела Александра на Престоле? – Опыт дает право сказать, что то были великия предчувствия Великой Императрицы и Империи.

Сообразно с знамениями времен, одним из первых подвигов царствования Александрова было старание умножить свет в Севере, Ему подвластном. Учреждения для просвещения народа умножены, ограждены постановлениями, расположены в правильных кругах, приведены к общему средоточию, находящемуся близ самаго Престола, украшены новыми предметами знаний, обогащены способами, возвышены в правах, как для сообщающих, так и для приемлющих просвещение. Как распространился³⁰⁰, от сего свет, и сколько был он благотворен, пусть усматривают и определяют просвещенные. Царское дело создать обители просвещения прочно и благолепно, и покрыть Своим Высоким покровительством, а не преподавать учение, или руководствовать юношей.

Но особенное время, на которое «Имеющий в руце Своей власть земли», как необходимо «потребного, воздвиг» Александра, было не тихое утро России, но бурный вечер Европы. Буря мятежа разрушила и Престол Царя и Олтари Христовы у народа, который дотоле, по видимому, дышал только легким ветром; и ужасныя развалины омывал продолжительный дождь кровавый. Из порывов безначалия родился, как сильный вихрь, похититель власти, который то уносил Престолы с мест, где они были, то поставлял их на местах, где их не было; и который, наконец, подняв большую часть Европы, нес обрушить ее на Россию.

Что, если бы на сие время, когда так укрепился и возвысился сей «излишний» на земли, – что, если бы не воздвиг Господь «потребнаго» на ней? Что было бы с народами, которые со дня на день умножая собою число порабощенных, чрез сие самое умножали число орудий порабощения, и увеличивали силу поработителя и которым он не хотел оставить другой безопасности, как войдти в порабощение, ни другой чести, как быть орудиями порабощения? Что было бы с священным Царским достоинством, которое непорфирородный Царь оскорблял сугубо, и унижением Порфирородных, и возвышением непорфирородных? Что было бы с народным духом, что было бы с просвещением и разумом образованнейшей части света, когда неограниченное самолюбие, никаких границ не уважавшаго властителя, непременно требовало, чтобы все умело только раболепствовать пред ним, чтобы добродетель подвизалась только исполнять его волю, истина – ему ласкательствовать, знания – изобретать только средства для его целей, искусства – производить ему памятники его славы, или размножать его идола? Чего надлежало ждать и Христианскому Богослужению от мнимаго в своей земле возстановителя оного, который дал ему вид возстановления только для того, чтобы чрез то получить себе вид освящения, который одною рукою возстановлял Олтарь Христов, а другою гораздо с большим усилием созидал Синагогу христоубийственного народа? Что было бы с землею, столь много бедствующею, и еще более угрожаемою?

Какая бездна зол открывается при сем размышлении! Потому, какое безпредельное благодеяние «Имеющаго в руце Своей власть земли», что воздвиг на ней Александра, дабы заключить сию бездну? Чем бедственнее и ужаснее то, что было, и было бы, без Него: тем величественнее и благотворнее то, что чрез Него последовало.

Бог, Который воздвиг Александра на время необычайных браней и подвигов, научил Его противопоставлять оружиям воинства плотским не одне плотския, но наипаче духовныя, даже, без несправедливой кому-либо укоризны, можно сказать, адским оружиям небесныя, хитрости правду, дерзости твердость и терпение, надменности кротость и смирение, надежде на искусство и силы человеческия – упование на помощь и провидение Божие. И что же последовало? Идол Франции сокрушился о грудь России. Невольным поклонникам его дана свобода выйдти из заблуждения. Союзом названныя оковы многих царств распались. Александр с победою в столице врагов, разрушивших тебя, возрожденная потом Столица Александра, и «наказует» их наказанием «праведника, – милостию» (Псал.140:5). Ни к чему не прикасается; ничего не требует; не показывает и не принимает славы победителя; дарит им пленных, воздает Христианскую честь их Царю-мученику; дает им безопасность провозгласить изгнанного Царя, и возстановить законный, но давно разрушенный Престол. Какая необыкновенная победа над врагами! И пoелику столь высокая победа ни на минуту не подвигла духа Александрова с глубокого основания смирения: то какая еще более необыкновенная победа над самою победою!

И что еще! слава побед по правде, пред тем почти забытой, принесена Господу сил. Неукротимый дотоле дух браней связан. Союзам Царей и царств, для которых не находили дотоле более приличного закона, как закон своекорыстия и взаимной зависти, Александр, сильным примером Своим, положил в основание закон безкорыстия и благоволения, словом, закон Христианский. Несогласия народов или прекращены, или обезсилены. Крамолы, если не уничтожены, то приведены в отчаяние. Дела, которыя решал меч, уже разрешаются советами. Многочисленное воинство Александра стоит в тишине, как величественная стража мира, не только России, но и Европы. Оградясь от врагов внешних, Александр, по собственному Его изречению, обращается против врагов внутренних, против неправосудия, неблагочиния, неблагочестия; как солнце, правильными шествиями, обходит землю, Ему подвластную, повсюду являя всех одушевляющий взор благоволения, пример благоговения к Богу, действия правды и милости. Мы наслаждались безопасностию и покоем; ожидали и требовали блаженства: – увы! может быть, слишком нетерпеливо и с ропотом ожидали, не разсуждая о трудностях, какия встречают созидающие благо народов; – может быть, несправедливо требовали, будучи недостойны блаженства, сами препятствуя созиданию оного недостатком чистой и послушливой ревности к общему благу, истощая общее изобилие нашею роскошию, затрудняя законы и действие их преумножением беззаконий; – и видел Господь; и прогневался; «и не отвратися Господь от ярости гнева Своего великого!»

Где сей новый Иосия, «иже обратися к Господеви всем сердцем своим, и всею душою своею, и всею силою своею» (4Цар.23:25)? Что принесло нам величественное шествие? Что нашло наше ревностное сретение? – Одно мертвенное, оставшееся от безсмертного. «Да плачет» вновь «весь Иуда и Иерусалим» – весь народ и Град престольный! «Да глаголют вси князи и княгини плачь!» Да «рыдают» Служители Слова и таинств, рыданием «Иеремииным», или плачем Давидовым!

Слышу плачь певца Израилева: «горы Гелвуйския! да не снидет роса, ниже дождь на вас!» За что сие проклятие на невинную природу? – «Яко тамо повержен бысть щит сильных» (2Цар.1:21), жалуется певец Израилев. Но сильные повергли щит, уступив сильнейшим в брани: за что же негодовать на место, которое приняло их в падении? Прииди, певец скорби: я укажу тебе место, более достойное негодования. Прииди, помоги мне сетовать на горы Таврийския. «Горы Таврийския! да не снидет роса, ниже дождь на вас!» Не оружием врагов поражены тамо сильные: горный ветр пронзил главу Священную. Не малый щит немногих сильных повержен тамо: великий щит благоденствия великой Империи, крепкий щит мира Европы, проникнут стрелою невидимою. Не Саул оставленный ищет тамо смерти, которая окружает его: но Возлюбленный Давид ищет жизни для Возлюбленной болящей Супруги; а никем не подозреваемая смерть Его Самого ищет. «Горы Таврийския! да не снидет роса, ниже дождь на вас!»

Но тщетно и сие негодование, и может быть, дерзостно. «Смиримся под крепкую руку Божию» (1Петр.5:6). И для нас, и для оплакиваемаго нами, лучше молиться, нежели жаловаться.

Царю Царей! Ты воздвиг Его на время; Ты воззвал Его к вечности. Приими то, что Ты даровал; не остави тех, которых лишаешь. Ты «взял» сего Царя, как «праведного, от лица неправды» (Ис. 57:1), когда она готовилась вновь разродиться отступлением от Царей; (ибо разрушителя крамол всемирных, надлежало устранить от тяжкой скорби, видеть их отрасль, проникшую даже в отечество;) умилосердися, Господи, возьми сию неправду от лица оставшихся праведных! Христе, животе наш! в Тебе Едином искал Он врачевства и жизни во дни болезни Своея; сподоби Его «истее Тебе причащатися в невечернем дни царствия Твоего», в Соборе Царей, вечно с Тобою царствующих! Аминь.