305. Слово в день совершившегося столетия Императорского Московского Университета

Обитель высших учений празднует ныне день своего рождения, и, притом, с особенною торжественностию; потому что это сотый день ее рождения. Воспоминания своей столетней жизни, конечно достопамятные, она возвестит собственными устами, в которых не имеет недостатка. Мне должно пред нею быть в том положении, в которое меня поставили преемники учеников Учителя рыбарей и скинотворцев, «избравшаго буяя мира, да премудрыя посрамит» (1Кор. I. 27). Отсюда смотрю, как начинает свой праздник обитель высших учений: и что вижу? – С благоговением приводит она и наставников и наставляемых пред лице Учителя, Который провозгласил Себя единственным Учителем, и следственно всех человеческих учителей низвел в разряд учеников, и, однако, чрез сие не преувеличил Своего достоинства и не оскорбил их достоинства. «Един... есть ваш Учитель Христос» (Матф. XXIII. 8). Итак вы делом исповедуете, что Христос есть Божия премудрость поучающая, и Он же есть предмет поучающей премудрости – истина: что «Господь дает премудрость» наставляющим, «и от лица Его познание и разум» в наставляемых (Притч. II. 6).

Взирая на сие с утешением, и призывая свыше умам и сердцам наставников и наставляемых внутренно озаряющий свет Христов, надеюсь найти открытый слух, если прочитаю некие слова из святой учебной книги Божественного Учителя, которая одна удовлетворила некогда Иустина Философа после всех философских мудрований, и которой, после приобретенной славы афинской учености, отдали себя в ученики Василий Великий и Григорий Богослов.

«Аз на сие родихся, и на сие приидох в мир, да свидетельствую истину» (Иоан. XVIII. 37). «Аще вы пребудете во словеси Моем, воистину ученицы Мои будете; и уразумеете истину» (Иоан. VIII. 31–32). «Аз есмь путь и истина и живот» (Иоан. XIV. 6). Это суть собственные слова небесного Учителя. Ревнителям знания, просвещения, мудрости, следственно, ревнителям истины, не радостно ли видеть, какую высокую важность дает Он истине, и как сильно побуждает к исканию и уразумению ее.

Бог Слово сходит с неба; «одеяйся светом, яко ризою» (Пс. 103:2), отлагает одежду славы; облекается в одежду нищеты, – в естество человеческое; «приходит в мир»; добровольно идет на встречу пререканиям, лишениям, бедствиям, гонениям, неправедному осуждению, многострадальной смерти: для чего столько необычайностей, столько без меры усиленных подвигов? Он ответствует: «да свидетельствую истину». Видно, истина нужна миру; видно, нужно чрезвычайное о ней свидетельство; видно, не была бы она достойно и удовлетворительно засвидетельствована, если бы не свидетельствовал о ней воплощенный Бог-Слово.

Истина есть одна из естественных и существенных потребностей духа человеческого.

Божественное Откровение говорит в глубоком значении, что слово Божие, или истина Божия есть хлеб жизни. «Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих» (Матф. IV. 4). Подобно и естественный разум, хотя не в таком глубоком разумении, может сказать, что истина есть жизненная пища духа человеческого. Уничтожьте истину: в уме останется пустота, глад, жажда, томление, мука, если только он не в омертвении или не в обмороке от крайнего невежества. Если вздумаете питать его образами воображения, имеющими преходящий блеск, но не заключающими в себе твердой истины: ему вскоре наскучит черпать воду бездонным сосудом; и жажда его останется неутолимою, и мука неисцельною.

Что значит любопытство детей, их желание о всем спросить, и все узнать? Это естественная жажда истины, еще не знающая определительно, чего жаждет, и потому стремящаяся поглотить, что только можно.

Чего ищет судия в законе и в судебном деле? – Истины. Если бы вы могли уверить его, что он не найдет истины: вы уничтожили бы закон и правосудие.

Чего ищет наука в неизмеримом пространстве вселенной, и в тайных хранилищах природы человеческой? – Истины. Утвердите, что нельзя найти ее: вы поразите науку смертельным ударом.

Но можно ли действительно находить истину? – Должно думать, что можно, если ум без нее не может жить, а он, кажется, живет, и конечно не хочет признать себя лишенным жизни.

Были люди, которые хотели доказать, что истина недоступна познанию человеческому. Но что значит доказать? – Значит истину, скрывающуюся во мраке неизвестности, или во мгле сомнений, вывести на свет, посредством одной или нескольких истин, ясно познанных, и несомнительно признанных. Итак, истина существует прежде доказательств; уже присутствует при их рождении, и смеется над теми, которые хотят доказать ее отсутствие или несуществование, но для сего принуждены ее же призвать на помощь.

От любомудрия новейшего времени можно услышать, что ограниченное, многочастное, условное, относительное, чувственно являемое (phainumenon), изменяющееся, преходящее не представляет совершенной истины; что коренная и совершенная истина должна быть найдена в непреходящем, в неизменяемом, в умосозерцаемом (noymenon), в отрешенном, в безусловном, в единичном, в бесконечном. В сих словах нечто слышится о истине: но не слишком ли мало в них ясности? Многие ли удобно и верно выразумеют каждое из них? Но разве истина только для немногих мучителей собственного ума, а не для всего человечества? И неужели к началу света надобно идти непременно темным путем? Менее ли удовлетворительно, и не более ли понятно для всех, если скажем, что корень и основание истины, средоточие истин, солнце мысленного мира есть чистое умопредставление, или по вашему, идея Бога, Творца, Вседержителя; и что сия истина весьма доступна познанию всех человеков; «понеже разумное Божие яве есть в них; Бог бо явил есть им; невидимая бо Его от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная сила Его и Божество» (Римл. I. 19–20).

В слух столицы язычества, в слух народов и мудрецов языческих сказал Апостол Павел, что «разумное Божие яве есть в них». Так он был уверен, что против сей истины не может быть основательного возражения. Но в след за сим он же, не опасаясь быть в противоречии с самим собою, сказал, что сии самые люди, для которых «разумное Божие яве есть» (Рим.1:19), «премениша истину Божию во лжу, и почтоша и послужиша твари паче Творца» (Рим. 1:25). И на сие очевидным доказательством также имел он пред собою целый мир языческий, и опыты веков и тысячелетий.

После сего извольте усмотреть, ревнители истины, в каком положении находится человечество в отношении к истине. Истина так необходима ему, как пища; истина доступна его познанию: а, между тем, целый мир в продолжении веков и тысячелетий не умел найти и привести в действие первую, коренную, преимущественно необходимую, «яве» поставленную истину. Не несчастно ли человечество, не умея познать истину, преимущественно необходимую и спасительную? И еще не виновно ли оно пред Богом, не приняв истины, которую «Бог... явил есть»? Что же далее по естественному последствию предыдущего и вместе по правосудию Божию? – Неразрешимая мгла сомнений? Блуждение во мраке неизвестности, или в след за обманчивыми призраками? Гладная смерть духа, и, по кратковременной призрачной душевной жизни, погибель всего человека? – Такова точно была и была бы навсегда судьба человечества, если б Бог, Который познавательное о Себе явил человекам посредством естества сотворенных вещей, по преизбытку милосердия, не явил Себя вновь посредством Своего воплощенного Слова, Своего Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа.

Так определяется значение, и открывается сила изречений Христа Спасителя, что Он «на сие родился, и на сие пришел в мир, да свидетельствует истину»; что только «пребывающие в словеси Его» имеют надежду «уразуметь истину»; что Он Сам «есть истина», и «путь» к «истине и жизни». «Благодать и истина Иисус Христом бысть» (Иоан. I. 17), говорит возлюбленный ученик Его. Почему прежде «благодать», и потом «истина»? – Потому, что человек не только не знал истины, но и был виновен в непринятии истины, и за то недостоин ее нового откровения; и потому потребна была «благодать», преизбыточествующая милость, чтобы удостоить его нового и высшего откровения истины. Какого откровения истины? – Тот же возлюбленный ученик объясняет: «Бога никто же виде нигде же; Единородный Сын, сый в лоне Отчи Той исповеда» (Ин. 1:18); – исповедал Бога, не только как творца и Вседержителя, но, что особенно и дивно, и вожделенно, как Отца, милующего, любящего и спасающего. «Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать живот вечный» (Иоан. III. 16).

Не скажет ли мне кто-нибудь: это истина Божия; предоставляем ее богословам; нам предлежит подвиг о истине естественной, полезной для человека и для общества человеческого? – А мне, братия, предлежит забота и подвиг о том, чтобы вы не отстраняли от себя истины Божией. Для чего хотят рассекать истину? – Рассекать, значит убивать. Нет жизни без единства. Неужели думают, что истина Божия и Христова есть нечто постороннее для истины естественной, полезной человеку и обществу человеческому, и что последняя так же может жить без первой, как и в соединении с нею? – Посмотрите на народы и на общества человеческие: христианские и нехристианские. Не там ли ясно светит истина естественная: естествоиспытательная, умственная, нравственная, созидательная, благоустроительная и благоукрасительная для человеческих обществ, где сияет солнце истины Божией и Христовой? Не ночь ли покрывает естественные способности и жизнь народов, над которыми не взошло благодатное солнце истины Божией и Христовой? Исторгните солнце из мира: что будет с миром? Исторгните сердце из тела: что будет с телом? Надобно ли сказывать? Исторгните истину Божию и Христову из человечества: с ним будет тоже, что с телом без сердца, что с миром без солнца.

Но я по призванию любомудр и естествоиспытатель: какое же должно быть мое отношение к истине Откровения? – Не мечтай, что ты можешь создать мудрость; помышляй лучше, что мудрость может прийдти, и пересоздать тебя: и когда, с Соломоном, найдешь, что «во множестве» самодельной, неудовлетворяющей «мудрости множество досады»⁷⁶⁹ и только «крушение духа»⁷⁷⁰ (Еккл. I. 17–18), тогда не стыдись и не медли исповедать, и твоему естественному любомудрию призвать на помощь, Того, в «Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровена» (Кол. II. 3), «Иже бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление» (1Кор. I. 30).

Я изыскатель истины бытописаний человеческих: чем должен я истине Божией? – Не попусти себе тупым взором видеть в бытиях человечества только нестройную игру случаев и борьбу страстей, или слепую судьбу; изощри твое око, и примечай следы провидения Божия, премудрого, благого и праведного. Остерегись, чтобы не впасть в языческое баснословие, доверчиво следуя тем, которые в глубине древности мира указывают, так названные ими, доисторические времена. У язычников басня поглотила истину древних событий: мы имеем истинную книгу бытия, в которой нить бытия человеческого начинается от Бога и первого человека, и не прерывается, доколе наконец входит в широкую ткань разнонародных преданий и бытописаний.

Я исследователь звезд, планет и их законов: чего требует от меня истина Божия? – Ты очень искусно возвысил проницательность своего зрения, чтобы видеть в небесах невидимое простому оку: потщись возвысить также искусно проницательность твоего слуха, чтобы ты мог ясно слышать, и возвестить другим, как «небеса поведают славу Божию» (Пс. 18:2). Указую тебе для примера на одного из подвижников твоего поприща. Когда он усмотрел⁷⁷¹, что одна, долго наблюдаемая звезда, в продолжение наблюдений, переменила свой сребровидный свет в вид раскаленного угля, и потом исчезла: он заключил, что с нею совершилось подобное тому, что предречено о нашей земле; «земля..., и яже на ней дела, сгорят» (2Петр. III. 10); и потому сказал: слава Богу! Пред нашими глазами новое⁷⁷², свидетельство того, что миру предстоит конец; что, следственно, он имел начало; что есть Бог Творец мира и владыка судеб его.

Я любитель и возделыватель изящного слова; должен ли и я свободу и красоту слова поработить строгости высшей истины? – Рассуди, велико ли будет достоинство твоего дела, если красивые цветы твоего слова окажутся бесплодным пустоцветом? Не лучше ли, чтобы в них скрыто было плодотворное семя назидательной истины, и чтобы они издавали благоухание нравственной чистоты?

Все мы, христиане, и любомудрствующие, и в простоте смиренномудрствующие, да не забываем никогда, что Христос есть не только «истина», но и «жизнь». В Своем слове и в Своем примере он соделался для нас «путем», чтобы привести нас «к истине», и чрез истину к истинной «жизни». Кто думает обеспечить себя достижением некоторого познания истины Христовой, и недовольно старается обратить ее в действительную жизнь по учению и примеру Христову: тот самою истинною обманывает себя; и подвергает себя опасности умереть на пути, и никогда не достигнуть истинной, вечной, блаженной жизни со Христом в Боге. – «Тако тецыте, да постигнете» (1Кор. 9:24). Путем истины стремитесь к истинной жизни.

Так теки царским путем, царская обитель знаний, от твоего первого века в твой второй век. Озревшись на достигнутые успехи, благодари Бога, и поревнуй достигать больших. Не прикрывай лестию неразлучных с делами человеческими несовершенств, но в беспристрастном их признании найди наставление и побуждение к усовершениям. Распространяй не поверхностное образование, но просвещение, проницающее от ума до сердца; и да будет плодом знания добродетель и истинное благо, частное и общее. Подвизайся образовать подвижников истины и правды, веры и верности к Богу, Царю и Отечеству, которые бы жили истиною и правдою, и готовы были за них пожертвовать жизнию. Ибо истина, когда за нее умирают, бывает особенно животворна. Аминь.