306. Беседа в день памяти Святителя Алексия

Хвалю же вы, братие, яко вся моя помните, и яко же предах вам, предания держите (1Кор.11:2).

Пятый век протекает, как блаженный Пастырь, Святитель Алексий, почил и почивает от видимых дел пастырских: и не престает паства, в срочные и несрочные дни, притекать к нему, с благоговением, с верою, с прошениями о помощи в скорбях, в нуждах, в болезнях, в бедах, в искушениях, с утвержденною опытами надеждою невидимых, но, тем не менее, действительных от него благотворений. В сем видна, с одной стороны, сила благодати, пребывающей во Святых, с другой, – постоянство благочестивого предания. Если бы Святитель благоволил отверсть уста: то не удостоил ли бы он ваше настоящее собрание такой же похвалы, какой Апостол Павел удостоил христиан коринфских: «хвалю... вы, братие, яко вся моя помните, и предания держите»? – Счастливы были бы мы, если бы явились вполне достойными такого одобрения.

Предания, соблюдение которых Апостол одобряет, и через то утверждает, и предлагает к дальнейшему исполнению, суть не одного рода. Есть предания догматов, то есть, главнейших истин веры и благочестия. Есть предания церковных правил и чиноположений, для совершения Богослужения, и особенно таинств веры. Соблюдение сих преданий лежит на попечении особенно священноначальствующих и учащих в Церкви: и в свидетели постоянного сохранения сих преданий в православной Церкви довольно представить неизменный Символ веры, от Апостолов до Собора Никейского наиболее устный, со времени сего Собора доныне писанный, и чин Божественной литургии, от Апостола Иакова до Василия Великого частию писанный, частию подражательно преемственный, а от времен Василия Великого и Иоанна Златоустого неизменным писанием огражденный.

Между преданиями, которые Апостол называет своими, есть и такие, которые, исходя от начал христианских, простираются от Церкви в обыкновенную домашнюю и общественную жизнь христиан, и составляют их обычаи. Так он повелевал христианам «отлучатися... от всяка брата безчинно ходящаго, а не по преданию» (2Сол.3:6) Апостольскому, то есть, удаляться от сообщения с человеком, который ведет жизнь праздную и рассеянную, или обезображенную подражанием обычаям языческим. Так он предписывал, чтобы христианския «жены» ходили «во украшении лепотном, со стыдением и целомудрием, ...не в плетениих власов» (1Тим.2:9), по подобию жен языческих. Как предания сего рода суть более наставления и советы о приличном и полезном, нежели строгие заповеди о необходимом: то сохранение оных наиболее зависит от внимания, рассудительности, послушания и усердия получивших предания.

Приближая Апостольския наставления к себе, и к нашим обстоятельствам, не погрешим, думаю, если скажем, что Апостольской похвалы достойны те, которые чтут, хранят и употребляют к лучшему направлению своих дел и жизни добрые предания добрых предков, и, особенно, произшедшие от духа благочестия и благоприятствующие сохранению благочестия и чистоты жизни, и которые не увлекаются чуждыми новостями, дающими обманчивый блеск жизни чувственной, и неприметно простирающими мглу и мрак на жизнь нравственную и духовную.

Образование способностей и направление жизни, какое кто имеет или может иметь, получается посредством учения и предания. Но учением, особенно правильным и основательным, пользуются немногие из всего числа народа; и при том из сих немногих едва ли не большая часть употребляют приобретенные познания, только как орудия для некоторых особенных дел и занятий, а живут по преданию и подражанию. По сему можно судить, как много значит предание для жизни и благосостояния человека и народа. Итак, если, по несчастию, дошло до нас предание худое, неблагоприятное для истинного благочестия и добрых нравов: не должно уступать или колебаться; надобно здравым учением и сильным противоположным примером остановить наследственную заразу, уврачевать настоящий род, и охранить здравие будущих поколений. Но если добрые предки оставили нам предание доброе, от истинной веры и благочестия произшедшее, и благочестию споспешествующее, благоприятное благонравию и благоустройству семейства и общества: сие наследие душ менее ли ценно, нежели наследие домов и земель? Сие сокровище сердец менее ли достойно сбережения, нежели сокровище сундуков?

В слове Божием видим, как Сам Бог основывает и утверждает родовое и народное благочестивое предание. Он глаголет Аврааму: «Авраам... бывая будет в язык велик и мног, и благословятся о нем вси язы́цы земнии; вем бо, яко заповесть сыном своим и дому своему по себе, и сохранят пути Господни творити правду и суд» (Быт.18:18–19). Потомки Авраама составят народ многочисленный, имеющий великое значение между народами. Но как и почему это будет? – Авраам оставит своим потомкам благочестивое предание; и они сохранят благочестивое предание.

Удивления достойно, что Бог не только для избранного народа Своего, но некоторым образом и для Себя употребляет человеческое предание. Не довольно ли произнести одно имя Бога, чтобы человек ощутил и благоговение, и любовь, и покорность? Так иногда и творит Господь: «да убоишися Господа Бога твоего; Аз Господь» (Лев. 19:14). Но иногда, как бы не довольствуясь Своим именем, Он присоединяет к нему предание имен человеческих. «Рече Бог... к Моисею: тако речеши сыном Израилевым: Господь Бог отец наших, Бог Авраамов, и Бог Исааков, и Бог Иаковль посла мя к вам» (Исх.3:15). Конечно, предвидено, что напоминание благочестивого предания благочестивых предков удобнее отверзет сердца народа Богу, и возбудит веру, чтобы принять от Него чудеса и спасение.

Сынове России! Бог Владимира, Бог Александра Невского, Бог Петра, Алексия, Ионы, Филиппа, Сергия, чрез роды и веки предал и сохранил нам чистую, святую, православную веру Христову, и чрез веру посеял и возрастил в жизни предков наших добрые семена, способные взаимно питать веру и простирать ее действие в потомстве. Тщательно ли мы пользуемся сим наследием? Бдительно ли храним сие сокровище? Наши предки по доброй совести могли говорить с Пророком: «Господи, возлюбих благолепие дому Твоего» (Пс.25:8). Все ли мы можем, – довольно ли многие из нас могут сказать о себе сие слово, не опасаясь быть обличены делом? Наши благочестивые предки, в праздники и посты, участием в церковном вечернем, утреннем и дневном Богослужении благоговейно приносили жертву Богу; и находили в оном собственное услаждение. Признаем благословенное наследие сих расположений в тех, которых с утешением видели мы наполнявших сей храм во все дни сей седмицы поста. Но не много ли между нами и таких, которые часы предпраздничного вечера отдают зрелищам и забавам, а часы праздничного утра сну, после ночи, превращенной в день, недостойный солнца? Наши предки, может быть, не всегда умеренно пиршествовали в праздник; но в день непраздничный обыкновенно были воздержны и трудолюбивы, и строго соблюдали пост: ныне можно нередко встретить людей, которые роскошь прославляют, как добродетель; дни работные проводят в игре и праздности, и оскорбляют святость поста, одни, покрывая именем поста несколько измененный вид роскоши, другие, нередко совсем забывая о посте. Трудно было бы кончить, если бы решиться исчислять, как много набожного, доброго, невинного, скромного из преданий и обычаев отеческих пренебрежено и утрачено, и как много многие приняли чуждых, очевидно неполезных, и неприметно клонящихся к вреду новостей. Указать ли на раболепство чуждому непостоянству и нескромности в одежде? Указать ли на страсть к искусству Иродиады, сделавшуюся для многих почти законом? Указать ли на неизвестное природе лакомство прахом и дымом худородного зелия? Указать ли на обычай многих без нужды употреблять чуждый язык, как будто некое отличие высшего звания и образованности? Может быть, меня обвинят, что обращаю внимание на мелочи? – Обвиняйте, если угодно: вам от сего не будет пользы; полезнее же вам помыслить, можете ли оправдать себя, когда с чужой земли собираете, конечно, не мудростию указанные, мелочи, и наполняете ими ваше недро, извергая из него доброе, положенное добрыми предками? При сем надобно принять в рассуждение, что кажущееся маловажным имеет иногда немаловажное значение. Если бы вы услышали обличение: «вознесошася дщери Сиони, и ходиша выею высокою, и помизанием очес, и ступанием ног, купно ризы влекующия, и ногама купно играющия»: не показалось ли бы вам, что взыскательно преследуется маловажное? Но Пророк сквозь сии легкие черты суеты, конечно, усматривает глубокое повреждение нравов; и потому к обличению присовокупляет угрозу: «смирит Господь... дщери Сиони» (Ис.3:16–17).

Другой Пророк сказал в обличение древних Израильтян: «смесишася во языцех, и навыкоша делом их; и поработаша истуканным их, и бысть им в соблазн» (Пс.105:35–36). Не надобно ли нам, благочестивые Россияне, взять из сего некоторое наставление для нашей осторожности? Или наше иное дело, когда мы заимствуем некоторые чуждые мысли, некоторые чуждые обычаи, кажется, не языческие, не от языческих народов? На сей вопрос отвечать можно другим вопросом: что в древних народах языческих так опасно было для народа Божия, как подражателя, тому подлинно ли нет ничего подобного в нынешних народах, именующихся христианскими; между тем, как мы знаем, что у одного из них противухристианское неверие и безбожие с дерзостию явилось в некоторых умах и в книгах, и перешло к другому; а у сего другого не очень давно воцарено было государственным законом; и ныне видим, что сии же народы воздвигли яростную войну против христиан в защиту врагов Христианства?

Но удержимся от произнесения суда на других. Осудим наши погрешности и грехи. Принесем покаяние Вземлющему грехи мира. Утвердим себя в вере отцев наших. «Смиримся ...под крепкую руку Божию, да нас вознесет во время» (1Пет.5:6). Аминь.