290. Слово в день Тезоименитства Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, в Мариинской церкви Императорского Вдовьего Дома, при воспоминании совершившегося пятидесятилетия сего благотворительного учреждения

Затвори милостыню в клетех твоих (Сир. XXIX. 15).

Полагаете ли вы возможным, чтобы вам где-либо, когда-либо случилось быть свидетелями спора достойнейшего из сынов с достойнейшею из матерей, и притом такого спора, для которого не нужно примирение, потому что обе стороны правы? – А мне кажется, что вы можете стать свидетелями сего здесь, ныне. За двадцать семь лет пред сим Царица-Матерь сказала однажды навсегда, следственно сказала и на нынешний день: в сей день, в сем храме и доме, да будет особенный праздник в честь моего Державного Сына, в благодарность Богу, Который даровал Ему святое христианское имя, благословил дни Его, и хранит его благоденствие. Но недавно Державный Сын ее изрек слово также на нынешний день: в сей день, в сем храме и доме, да будет особенный праздник в честь и память моей Венценосной Матери, в благодарность Богу за то, что сие благотворительное учреждение, чадо Ее милосердия, благоденственно достигло полувекового возраста, с надеждою достигнуть и векового. Не прекрасный ли это спор сыновнего благоговения с материнскою любовию? Не правда ли, что он не требует примирения? Мы имеем два повеления: но оне не разделяют сердец наших, а соединяют и воспламеняют их к исполнению того и другого. Благословен во веки, благословенный доныне, день Богохранимого Самодержца нашего, и да благословятся, обильнее прошедших, Его грядущия лета! Благословенна память в Бозе почивающей Матери Его, по естеству и дару Провидения благословенной Матери Венценосных чад, по милосердию Матери сирых, вдовиц и разнообразно бедствующих.

Древний благочестивый мудрец учил: «затвори милостыню в клетех твоих». Приснопамятная Мария затворила милостыню более, нежели в «клетех», или в хранилищах обыкновенных. Царица поселила милостыню, можно сказать, во дворцах милосердия; преподала ей средства продолжать вековую жизнь и деятельность, давать непрерывно сирым воспитание, престарелым покой, вдовицам призрение, болящим врачевание и утешение, слепым, глухим, немым, хотя не даровать зрение, слух, язык, но, что в своем роде также довольно чудно, при недостатке внешних орудий образования, открыть внутреннее око души, показать ей свет истины, возбудить и очистить нравственное чувство, некоторым образом получеловека сделать человеком. Сие царство человеколюбия вместе с царством Всероссийским, наследовав Благочестивейший Самодержец наш, не только хранит оное, часто назирая собственным оком разные части оного, но и возвышает, и распространяет, имея сотрудничествующими, во-первых, совенчанную супругу свою, а потом, и благоверных чад своих.

Обратимся с учением благочестивого мудреца к самим себе. «Затвори, – говорит, – милостыню в клетех твоих; и та измет тя от всякого озлобления». Если несколько углубимся в сие многознаменательное изречение: то найдем в нем следующие рассуждения. Многие стараются наполнить свои «клети», или хранилища множеством хлеба, множеством одежд, множеством разных вещей, и особенно множеством денег: и, когда клети их наполнены, и крепко затворены и заперты, они думают, что их благоденствие обеспечено. Это более мечта, нежели мысль и дело. Огонь, вода, воздух, тать, разбойник, неверный приставник, неправедный судия, слишком надеющаяся на богатство расточительность, и даже неумеренное усилие умножить богатство, могут коснуться полной сокровищницы так, что явится в полном действии слово пророческое: «уснуша сном своим, и ничтоже обретоша вси мужие богатства в руках своих» (Пс. LXXV. 6). Или же, если богатство и не поспешит скрыться из клети надеющегося на оное; то раньше или позже придет день, в который оно, и находясь при нем, само скажет ему: напрасно ты на меня надеялся; «не ...пользуют имения в день ярости» (Прит. XI. 4). Итак, не слишком заботься о том, чтобы наполнить твои хранилища множеством сокровищ: это не обезпечит тебя от лишений и не предохранит от бед. Предлагается тебе более прочное дело, более верное обеспечение: «затвори милостыню в клетех твоих; и та измет тя от всякого озлобления». Отдай нищим часть богатства, наполняющего клети твои: и упразднившееся в них место займет милостыня, и будет стражем оставшегося богатства. Даже, если бы ты и все, затворенное в клетях твоих, раздал нищим; твои клети были бы полны сокровищами милостыни, многоценными паче злата, некрадомыми, довольными обеспечить тебя от лишений и предохранить от бед.

Не скажут ли, что это еще более походит на мечту, нежели мысль и надежда обезспечить себя умножаемым и обладаемым богатством? И в каких клетях затворится милостыня, когда у расточившего на нищих богатство не останется и клетей? Конечно, так могут думать и глумиться неверующие или маловерные: но истинно верующие должны усмотреть в загадочном изречении древнего мудреца истину, веками дознанную и непрестанно дознаваемую. Вещество розданной милостыни, очевидно, не возваращается в вещественную клеть дателя; при нем остается невещественное стяжание, – содеянное нравственное дело: для сего стяжания невещественное должно быть и хранилище. Какое же? – Думаю, это Провидение Божие, воздающее каждому по делам, и вера в сие Провидение. Полное и совершенное воздаяние каждому по делам предоставлено великому всеобщему суду Божию в конце времен: но, чтобы человечество на долгом пути к сему суду не потеряло мысли о правосудии Божием, Бог, как вообще нравственныя дела каждаго человека, так в особенности дела милосердия, приемля в хранилище Своего всеведения и Провидения, и в течении времен износит из своей сокровищницы соответственныя делам воздаяния.

Товит рассказывает о себе: «милостыни многи творих братии моей и языку моему. Хлебы моя даях алчущим, и одеяния нагим, и аще коего от рода моего видех умерша, и извержена вне стены Ниневии, погребах его». Видите, он «затворил милостыню в клети своей», или иначе, положил ее в хранилище Провидения. Посмотрим, сохранится ли она, и сохранит ли его. Он продолжает: «разграблена Быша вся имения моя, и не остася ми ничтоже» (Тов. I. 3, 17, 20). Сверх сего, дело его человеколюбия, погребение убитого, было случаем к тому, что он лишился зрения. Что вы думаете? Не обманула ли его милостыня, подобно как изменило ему богатство? – Нет! Сокровищницу Провидения, скрывшую его добродетель и благоденствие, открыл Ангел; и Товит чудесно вновь получил зрение, богатство, благополучие семейственное, долгую мирную старость, и за все сие почитал себя обязанным милостыне. «Чада, веждте, что милостыня творит и правда избавляет» (Тов. XIV. 11), – были последние слова его.

Может быть, не без особенного значения сказано и то, чтобы милостыню затворять в «клетех», а не в клети. В самом деле, можно указать еще очень близкую «клеть», в которую человек полагает дело милостыни, тогда как раздает вещество милостыни. Это невещественная, но крепчайшая всякого крепкого вещества клеть, это неразрушимое хранилище нравственных дел есть – совесть. Посмотри внутрь себя, человеколюбивая душа: при соделании дела милосердия, и потом при воспоминании оного, не находишь ли ты в себе ощущения мира и утешения? Итак, видишь, что милостыня хранится во внутренней «клети» твоей: и она будет храниться здесь до дня великого суда, чтобы тогда «избавить тебя от всякого озлобления» не временного, но вечного.

Тайновидец, возвещая нам блаженство и покой «умирающих о Господе», дает сему причину: «дела бо их ходят в след с ними» (Откр. XIV. 13). Каким образом дела, сделанные и оконченные, могут идти в след с человеком, который их сделал, и даже далее смерти? – Думаю, это не иначе, как потому, что они всегда остаются в его совести. В день последнего суда сие тайное хранилище откроется, или по другому выражению тайновидца, «разгнется... книга жизни», писанная не письменами, но нравственными делами и помышлениями, и человек, хотя или не хотя, прочитает в раскрывшейся совести своей дела и помышления своей прошедшей жизни, и таким образом, «суд приимут человецы от написанных в книгах» (Откр. XX. 12), – в раскрытой совести своей найдут себе суд вечного покоя и блаженства, или суд вечного отвержения и мучения.

Помысли, христианская душа: что «затворяешь» ты «в клетех твоих»? Чем наполняешь хранилище твоей совести? Наполняешь ли его чистыми помышлениями, святыми желаниями, делами благочестия, милосердия и всякой добродетели? Если же в хранилище совести твоей, вместо истинных сокровищ, внесено брение и изгребие грехов и пороков: подвизаешься ли, чтобы извергнуть оное покаянием и самоотвержением, дабы собрать и хранить, сколь можно, чистое сокровище духовное? – И не забудь, что если в твое внутреннее хранилище не положишь доброго во времени, то не найдешь в оном доброго в вечности. Аминь.