223. Беседа о трудолюбии

Во всем представляюще себе якоже Божия слуги, в терпении мнозе, в скорбех, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, в нестроениих, в трудех. (2Кор.6:4–5).

Святый Павел, как насадитель Церкви Коринфской, пишет к Коринфянам, и, как всеобщий Апостол, взывает ко всем христианам: «молим не вотще благодать Божию прияти вам» (2Кор.6:1). То есть, он убеждает христиан вести жизнь так, чтобы благодать Божия, принятая ими от Христа, чрез Его таинства, не оставалась в них безплодною, но чтобы они деятельно пользовались ее помощию, и добрыми делами упрочивали свое спасение. Не уподобляясь учителям, возлагающим на плеча других бремена тяжкия и неудобоносимыя, которых сами перстом не хотят коснуться, Апостол напротив того представляет себя понесшим и носящим бремена тяжкия и неудобоносимыя, чтобы ученики не отреклись понести что нибудь меньшее, для них возможное. «Во всем представляюще себе якоже Божия слуги, в терпении мнозе, в скорбех, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, в нестроениих, в трудех», – и в разнообразии других подвигов и добродетелей, которых исчисление прерываю для краткости. Из сего множества бремен, подлинно более или менее тяжких для растленной природы, но не неудобоносимых при помощи благодати, беру теперь одно, и притом одно из более неизбежных и более удобоносимых, и желаю видеть оное на моих и ваших раменах. Это труды. Молю с Апостолом: «да представляете себе, якоже Божия слуги – в трудех».

Или учение о трудах не стоит труда, и недостойно кафедры? Не скажут ли некоторые, что, кому нужно трудиться, тот без наставления пойдет на труд, по неволе, или по влечению страсти; а кто может обойдтись без труда, того неужели надобно мучить трудом напрасно? Если кто признается, что имеет сии мысли в голове, или, осмотрясь внимательно, найдет их в расположении своей жизни: таковый пусть имеет и наше признание, что сии самыя мысли представляют нам учение о трудах требующим труда и достойным внимания.

Труд по неволе много ли лучше, нежели труд вола, несущаго ярмо и влекущаго плуг? И не сугубо ли тяжек, во-первых, собственною тягостию труда, во-вторых, тягостным чувством неволи? И потому не хорошо ли было бы, если бы мы могли и низший труд человека возвысить над трудом безсловесного, и, не ослабляя труда необходимаго, уменьшить его тягость, заменив подавляющее чувство неволи удобоносимым бременем нравственной необходимости, разумно сознаваемой?

Труд по страсти, например, из корыстолюбия, благороден ли, и не соединен ли с мучением, потому что всякая преобладающая страсть есть внутренний мучитель? И потому не лучше ли будет, если облагородим труд, изгнав, или по крайней мере препобедив низкую склонность к корысти высшим побуждением к действованию?

Труд из честолюбия, может быть, не согласятся некоторые назвать неблагородным. Не входя о сем в спор, я спросил бы только высоких и сильных: совершенно ли они довольны трудящимися в их службе, если сие делается только для того, чтобы возвыситься и достигнуть почести? Не лучше ли желали бы они, чтобы сие делалось из побуждений более чистых, – из глубокого уважения, из преданности, усердия и любви?

Что сказать о презрении труда, об отвращении от него и о праздной жизни? Если жизнь есть деятельность: то, по обратному заключению, безделие и праздность не есть жизнь, по крайней мере не есть жизнь разумного и нравственного существа. Долгий сон утром, медленное пробуждение, потом завтрак, прогулка, празднословие с посетителями или посещаемыми, может быть, не лучшее празднословия чтение, потом обед, отдых, зрелище, игра, ужин, и опять долгий сон, – это ли жизнь существа разумного и нравственнаго?

Итак труд по неволе, труд по страсти, отвращение от труда и праздность, – все сие требует или исправления или улучшения здравым учением о труде; и такого учения нигде лучше нельзя почерпнуть, как в источнике любомудрия христианского.

Есть ли труд на небесах? – Сего утверждать не можем, хотя знаем из Откровения Иоаннова, что тамошния Силы «покоя не имут день и нощь» (Откр.4:8), совершая непрестанное славословие Вседержителю. Но там не так, как здесь на земли. Здесь труд, покой, удовольствие, разделены, разграничены, разсечены: а там не нуждающаяся в покое деятельность сотворенных Сил, и покой их в Боге, и блаженство, составляют одно. Впрочем для благих «духов», на землю «в служение посылаемых за хотящих наследовати спасение» (Евр.1:14), думаю, есть труд, – и не легкий труд, из чистой и светлой области небесной, как в погреб или в рудокопную пещеру, нисходить для нас в сумрачную и душную область земную, бодрствовать над нашим недостоинством, простирать к нам тонкия духовныя внушения, не редко заглушаемыя нашею грубою чувственностию, терпеть наши недостатки и неверности, отступать иногда по необходимости от наших нечистот, но не слишком далеко, чтобы вновь высматривать благоприятныя минуты для благодетельного к нам приближения, наконец безутешно иногда скорбеть о нашей нераскаянности. Помысли о сем нелегкомысленно, сын персти! Если небожители не почитают для себя низким и неприятным нисходить из своего блаженства на несчастную землю, на труд для тебя спасительный: дерзнешь ли ты отринуть какой либо благопотребный труд, как низкий и неприятный? Берегись только низких побуждений, которыя одне делают истинно низким труд.

Если спросим, был ли труд в раю: ответствует нам книга Бытия: «взя Господь Бог человека, егоже созда, и введе его в рай сладости, делати его и хранити» (Быт.2:15). Рай не имел нужды в усиленном возделывании, подобно нашим полям и садам: потому что не было еще проклятия, возращающаго терния и волчцы. Для чего ж и райскому человеку назначено «делати»? К разрешению сего святый Златоуст приводит изречение премудраго: «мнозей бо злобе научила праздность» (Сир. 33:28). Посему, заключает он, Бог «восхотел, чтобы» человек «имел некую малую и мерную заботу о хранении и делании. Если бы он coвcем был освобожден от всякого труда: то, пользуясь великим покоем, легко уклонился бы к лености. А делая дело, впрочем не сопровождаемое болью и изнурением, он лучше мог целомудрствовать». Из сего разсуждения златословесного учителя надлежит нам научиться, что, хотя бы кто из нас жил почти в райском довольстве и благосостоянии, хотя бы не представлялось ничего, понуждающаго к труду, однако и в сем случае не должно пренебрегать трудом, и уклоняться от него, а должно употреблять его, как охранителя внутреннего и внешнего благосостояния, чтобы не пришла и «мнозей злобе не научила праздность».

Но наше состояние уже не райское: и в сем состоянии труд имеет новое значение, и новым образом необходим. За гордость и преслушание изгнанному из рая человеку Бог Судия сказал; «в поте лица твоего снеси хлеб твой» (Быт.3:19). То есть, как изъясняет святый Златоуст: «пoелику ты не воспользовался толикою свободою; потому проклену землю, чтобы она уже не без орания и сеяния, как прежде, приносила тебе свои произведения, но со многим трудом, тягостию и изнурением; обложу тебя всегдашними печалями и смущениями, заставлю тебя все делать с пролитием пота, чтобы сии утеснения были тебе непрерывным поучением смиряться и сознавать свою природу». Если таким образом труд есть всеродное человекам наказание Божие, и вместе Божие им поучение к смирению и познанию своей немощи, которое должно вести к умилостивлению Судии Бога: то убегать от труда, как от наказания Божия, возможно ли, без опасности большаго наказания? Убегать от труда, как поучения Божия, не безразсудно ли? Не должно ли опасаться, что новый суд Божий скажет: пoелику ты знал, что за небдительное делание и за тунеядство в раю человек низведен от труда безболезненного на труд на земли болезненный, однако же благотворный; но ты не хочешь воспользоваться сим исправительным средством: то остается низвести тебя еще на низшую степень, – на труд преисподний, мучительный и безплодный?

Впрочем христианство, которым все облегчается, улучшается, услаждается и усовершается, предписывает нам труд, уже не столько в качестве наказания Божия, сколько в виде служения Богу. «Во всем, – говорит Апостол, – представляюще себе якоже Божия слуги», и между прочим, «в трудех». Каким образом? Если труд для тебя необходим: смотри на него не как на слепую необходимость, но как на устроение премудрости Божией в жизни человеческой; и потому неси оный не с чувством неволи, но с чувством послушания воле Божией. И если, по устроению общественному, труд налагается на вас от другаго человека: несите оный не только ради человека, но вместе и ради Бога, «не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но якоже раби Христовы, творяще волю Божию от души» (Еф.6:6). Если и тяжкими и долгими обременяют вас трудами: принесите в трудах ваших Богу жертву безропотности и терпения. Если же и ничто не понуждает вас к труду: тем еще удобнее можете вы представить себя слугами Божиими в труде, который предприймете для блага ближнего. Потому что служение благу ближнего есть действительное служение Христу, по собственному Его слову: «понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (Мф.25:40).

Скажу ли еще одно решительное слово Апостольское о труде, – скажу ли особенно свободным, и благородным, и обилующим, или удержусь, чтобы не отослали меня с оным к рабам и работникам? Но слово Апостольское говорит ко всем, и с ним ни пред кем отступить назад не смею. Что же говорит oно? – «Сие завещах вам, яко аще кто не хощет делати, ниже да яст» (2Сол.3:10). Подумаем мы, простирающие не утружденную руку на нескудную трапезу, были ль бы мы, по сему завещанию, или правилу, достойны разделить хлеб и воду с сим скинотворцем, который данное другим правило и сам исполнял, даже строже других, не только деланием Апостольским, но и просто работою, как и сказывает: «весте, яко требованию моему и сущим со мною послужисте руце мои сии» (Деян.20:34). «Труждаемся, делающе своими руками» (1Кор.4:12). «Не туне хлеб ядохом у кого, но в труде и подвизе, день и нощь делающе своими руками, да не отягчим никого же от вас» (2Сол.3:8)? Но кто не достоин ясти с Павлом, тот, конечно, не будет достоин ясти с Христом, на трапезе Его, во царствии Его.

Да не будем же ленивы, бездейственны и праздны; возлюбим труд; да делаем полезное, если не по своей нужде, то по человеколюбию к другим; да, по благом делании, по завещанию Апостольскому, не только земную пищу вкушаем со услаждением совести, но, наконец, и безсмертныя насладимся трапезы, по завещанию Христа Господа, рекшаго: «завещаваю вам, якоже завеща Мне Отец Мой, царство, да ясте и пиете на трапезе Мoeй во царствии Моем» (Лк.22:29–30)! Аминь.