Выпуск 7

Письмо 1050 1051 1052 1053 1054 1055 1056 1057 1058 1059 1060 1061 1062 1063 1064 1065 1066 1067 1068 1069 1070 1071 1072 1073 1074 1075 1076 1077 1078 1079 1080 1081 1082 1083 1084 1085 1086 1087 1088 1089 1090 1091 1092 1093 1094 1095 1096 1097 1098 1099 1100 1101 1102 1103 1104 1105 1106 1107 1108 1109 1110 1111 1112 1113 1114 1115 1116 1117 1118 1119 1120 1121 1122 1123 1124 1125 1126 1127 1128 1129 1130 1131 1132 1133 1134 1135 1136 1137 1138 1139 1140 1141 1142 1143 1144 1145 1146 1147 1148 1149 1150 1151 1152 1153 1154 1155 1156 1157 1158 1159 1160 1161 1162 1163 1164 1165 1166 1167 1168 1169 1170 1171 1172 1173 1174 1175 1176 1177 1178 1179 1180 1181 1182 1183 1184 1185 1186 1187 1188 1189 1190 1191 1192 1193 1194 1195 1196 1197 1198 1199 1200 1201 1202 1203 1204 1205 1206 1207 1208 1209 1210 1211 1212 1213 1214 1215 1216 1217 1218

Предлагая любителям духовного чтения известное всем Добротолюбие в русском переводе с прибавлениями к оному, долгом считаем сказать несколько слов о том, что такое есть Добротолюбие.

Оно содержит в себе истолкование сокровенной в Господе Иисусе Христе жизни. Сокровенная в Господе Иисусе Христе истинно христианская жизнь зачинается, раскрывается и к совершенству восходит в своей для каждого мере, по благоволению Бога Отца, действием присущей в христианах благодати Пресвятого Духа, под водительством Самого Христа Господа, обетовавшего быть с нами во вся дни неотлучно.

Благодать Божия призывает всех к такой жизни; и для всех она не только возможна, но и обязательна, потому что в ней существо христианства. Причастниками же ее являются не все призванные, и действительные ее причастники, не все причащаются ей в одинаковой мере. Избранники глубоко в нее входят, и по степеням ее высоко восходят.

Проявления ее, равно как и богатства области, в которой она раскрывается, не менее обильны и разнообразны, как и явления обычной жизни. И если б могло быть ясно понято, и понятно изображено все, бывающее там, – вражеские нападения и искушения, борьбы и одоления, падения и восстания, зарождения и укрепления разных проявлений духовной жизни, степени общего преуспеяния и свойственное каждой состояние ума и сердца, взаимодействие во всем свободы и благодати, ощущения близости и отдаления Божия, чувства Промыслительного вседержительства и положения себя, – окончательное и безвозвратное, – в десницу Господню, с отложением всех своих способов действования, при непрестанном напряженном действовании, – если бы все сие, и многое другое, неразлучное с истинной в Господе жизнью, могло быть ясно и удобопонятно изображено, то представило бы картину, сколько превлекательную, столь же и поучительную, – картину, похожую на всемирное путешествие.

Путешественники пишут путевые заметки о всем, что встречают достойным внимания на пути своем. Писали свои заметки и избранники Божии, в разных направлениях, проследившие все тропы духовной жизни, о всем, что встречали и испытывали в сем многотрудном шествовании своем, но участь и значение тех и других заметок неодинакова.

Не имеющие способов путешествовать могут, и не двигаясь с места, составить себе довольно приблизительные понятия и представления о чужих странах, посредством чтения путевых заметок других путешественников, потому что формы жизни всех тварей больше или меньше походят одни на другие, в каких бы странах они ни проявлялись. Не то бывает в отношении к опытам духовной жизни. Понимать могут только шествующие путем сей жизни. Для не вступавших на него это совершенно неведомая страна. Но и вступившие на него не все вдруг понимать могут. Их понятия и представления уясняются по мере шествия и углубления в страну духа. По мере умножения собственных опытов жизни духовной становятся ясными и понятными указания опытов, замеченных св. отцами в писаниях своих.

При всем том однако ж изображение разных проявлений духовной жизни, даемое нам в святоотеческих писаниях, не есть дар напрасный и для всех вообще христиан. Оно дает всякому понять, что если он не испытал еще того, о чем говорится в сем описании, то значит, что установившийся для него образ жизни, не смотря на то, что с ним мирится его христианская совесть, не есть законченное совершенство, лучше которого нечего желать, и дальше которого некуда идти. Давая же это понять, оно не может не раздражить ревности к преуспеянию, не может не минуть вперед, указывая там нечто лучшее, нежели чем обладает он.

Для тех, которые вступили на путь к лучшему и совершеннейшему, оно дает нужные указания в сомнительных и недоуменных случаях, когда нет наличного опытного руководства, или когда и это само встречает неразрешимости, не позволяющие давать окончательные решения, которые устраняли бы всякое колебание в шествующем. Очень важно бывает знать, как и куда ступить ногою в известном случае, чтобы не сделать ошибки. И вот здесь какое-нибудь в нескольких словах изречение отеческое разгоняет тьму, воссияв подобно лучу молнии среди ночи.

Вообще же это теплица духовная, в которую верящий, прочитывая указания о явлениях духовной жизни, входит сознанием и сердцем, и подлежа там ощутительным влияниям возбужденных созерцаний, чувствует, что он витает в сии минуты в иной некоей атмосфере, светоносной и живоносной. Это отрадные моменты, – и в продолжение их-то обычно зарождаются и зреют разные отпрыски на древе духовной жизни. И потому нет ничего дивного, что испытавший это, как только улучает свободную минуту, спешит к опытным описаниям духовной жизни, как любящий прибыль спешит к местам, прибыль обещающим, и любящий удовольствия – к местам утех... Он чает при этом подышать оживляющим и ободряющим воздухом духовным. И однако ж это не есть праздное дилетантство. Нет, это есть дело существенной необходимости для преуспеяния и благостояния нашего духа.

Вот почему между истинными христианами всегда была и есть потребность иметь под руками святоотеческие писания о духовной жизни. Но сколько похвально чувство такой потребности, столько же обязательно удовлетворение ее от лица тех, кои имеют долг к тому, и силы на то. Она и была всегда удовлетворяема как изданиями сих писаний в полном их составе, – например, св. Макария, Исаака и Ефрема Сириан, Лествичника и других многих; так не менее того изборниками из них. К числу таких-то изборников принадлежит и известное всем Добротолюбие, как наилучший из них.

Понятно теперь, что есть Добротолюбие. Оно дает нам, как значится в заглавии, словеса и главизны священного трезвения, т.е., и полные рассуждения и краткие изречения о внутренней духовной жизни со всеми, свойственными ей проявлениями и деланиями. Это книга, составленная в удовлетворение духовных потребностей в ревнителях о духовном преуспеянии. Читающие ее знают, какие сокрыты в ней сокровища духовной мудрости: читают и услаждаются. Но услаждаясь и назидаясь чтением ее, они не скрывают скорбного сожаления, что многое в ней остается непонятным не по высоте и глубине содержания, а по устарелости перевода. Очевидна потому потребность нового перевода сей книги.

Потребность эта сознана давно и удовлетворялась в известной мере переводами, помещавшимися в «Христианском Чтении» с первых годов его издания, и изданиями отдельных статей, входящих в состав Добротолюбия, как напр., св. Максима (о любви, она есть в греч. Доброт.), Исихия, Петра Дамаскина. Составитель настоящего сборника и имел сначала в виду лишь проверить переведенное уже, доперевесть не переведенное, и дать читателям Добротолюбие в русском переводе, – полное, в том составе, какой имеет оно на греческом языке. Но потом он пришел к убеждению, что для нас необходимо увеличить Добротолюбие и против того объема, какой имеет оно на греческом. Потому что, хотя греческое Добротолюбие полнее славянского; но все же оно не содержит всего, что дали нам св. отцы в руководство к духовной жизни и чем желалось бы доставить и пользу и утешение любящим такое чтение. Отсюда – предлагаемый сборник, тоже Добротолюбие, только увеличенное.

Наш новый сборник идет по следам прежнего Добротолюбия. Но замечая, что у того отца, которого статья помещена в нем, есть и другие статьи, обращается к ним, и если находит их сообразными с своим характером, принимает в себя и их. Также, замечая, что между отцом и отцом, у которых заимствованы статьи, были и другие отцы, оставившие нам писания о духовной жизни, обогащает себя и ими. Так у св. Антония в прежнее Добротолюбие взяты только его наставления в 170 главах; новый сборник вносит в себя и прочие писания св. Антония. Св. Макарий там опущен (из него внесены метафрастовы перифразы наставления в 150 главах: наши 7 слов). Здесь представлены из него наставления в некотором систематическом порядке его собственною речью. Из Исаии отшельника там имеются только 27 глав – кратких изречений; здесь помещаются все известные его 29 глав в новом переводе с латинского. Тоже сделано в отношении ко Евагрию и св. Марку подвижнику. Так будет идти дело и во всех последующих избираниях статей.

Таков образ составления нового Добротолюбия. Оно будет идти по следам прежнего, пополняя его. Что именно войдет в состав его, не предъуказываем, но будем собирать книгу за книгою, одно имея в виду, – ничего не лишить любителей сего чтения, что встречено будет благопотребного к руководству их к жизни по Богу.

Об образе внесения статей долгом считаем предъявить, что не все писания будут вносимы сполна. Многое гораздо удобнее представить в извлечении. Это и будет делаемо иногда в каком-либо систематическом порядке, а иногда без него в виде отдельных изречений. Но самые наставления отеческие всегда будут предлагаемы их собственными словами.

Предлагается читателям первая книга Добротолюбия, в новом его составе. В нее входят: 1) писания св. Антония; 2) извлечения из бесед св. Макария; 3) слова Исаии отшельника; 4) писания Евагрия монаха; 5) наставления св. Марка подвижника.

В таком порядке статьи идут и в греческом Добротолюбии. В нашем вносится только св. Макарий, а св. Кассиан, стоящий там между Евагрием и св. Марком, отлагается в новом до следующей книги. Против св. Антония, по времени и значению, стоит св. Пахомий, от коего имеем устав общежительный. Устав сей перенесен на север восточной церкви св. Василием Великим. Он же изображается и в писаниях св. Кассиана. Положив во второй книге поместить уставы св. Пахомия и Василия великого, законным сочли мы отложить туда и устав св. Кассиана. К ним по сродству приложен будет еще устав св. Венедикта. И этим закончится состав второй книги.

Еп. Феофан.

Добрейший Н-лай В-вич!

Бог в помощь! Спасайтесь!

Много обрадован вашим письмом. Господь да воздаст вам за вашу любовь и заботу о христианах – здешних. Много нужд! Полагаю, что много найдется сочувствующих в доброй России; но нет голоса, который бы огласил всех и возбудил дремлющую доброту. Пусть пока идет речь во главе – Питере, – оттуда перейдет к сердцу – Москве и так далее. Это подготовка! Без общин нам ничего сделать нельзя. У правительства своих много нужд. А тут с миру по нитке, голому рубашка. Нужны школы для мальчиков и девиц. У болгар по местам есть и то и другое: им нужно поощрение, содействие, покровительство. Стоит только первоначально завесть: – увидят, что хорошо и начнут сами поддерживать. В настоящее время нужно бы организовать два заведения, которым усердные болгары положили уже начало. Это пансион – в Константинополе – и шелководская школа в Эски-Загре. О первой заботится Изворский, – вторую устрояет К. Тот и другой получают пособие от нашего правительства, но не достаточное на все. Поставить бы на ноги эти два заведения! Потом они пойдут уже сами собою.

Что до арабов, – у них и в начале и после все надобно устроять и поддерживать тому, кто примет на себя труд благотворительно пещись о них. Бедны! Школ и для мальчиков почти нет, – а для девочек и слухом не слышно, т.е. православных. Между тем чуждоверцы сеют сии заведения повсюду и, заслуживая благодарность, увлекают. Как бы хорошо – в Дамаске учредить что-нибудь хорошее. Но где способы! А без них что и говорить.

О всем, что здесь есть и бывает, пишу, по принятому обычаю, к Константину Степановичу, в уверенности, что пишу не для него одного, – а для всего Св. Синода. Доселе уже послано при письме. Тому при всем желании воспользоваться случаем писать к Обер-Прокурору С. Синода графу А.П., – вынужденным себя нахожу удержаться от того до времени.

На предложенные вопросы послан уже ответ. Нет возможности удовлетворить главному желанию – приискать учителей. В Константинополе скудно. Есть один, который – и добр и умен, – и желает ехать. О нем дано знать.

Советом вашим – писать к Прохорову воспользуюсь. Я виделся с ним однажды.

Но один-два и три – что сделают. Надобно нам завесть общину – складчину в пользу христиан востока. Матушка Россия широка и добра. Только растолкуй, и вот по копейке – 60 мил. Копеек, а иной рубль – а иной десяток, и капитал. Тогда можно свободно писать планы. А теперь мы только толкуем, и то нужно, и другое нужно. Что же проку-то от того, что знаем и толкуем. Деньги нужны. Их не достанет ни у Св. Синода, ни у правительства. У них своих нужд бездна. У нас надобно строить много училищ и семинарий. До востока ли? Хлопочите, – и созывайте общину. Одно это средство и есть. Проповедуйте, по крайней мере, всем об этом. Если б уже у нас была община – и с фондом сильным, как бы пошло все успешно; а теперь мы – как раки на мели. Тогда бы, – нужно ли школу завесть, сыскали б человека – дали денег – поезжай в Дамаск, и строй. Форменно взять, частный благотворитель действует, никому до него дела, и ему ни до кого. Только – покровительство. Ах! как бы это хорошо! Но, пока у нас этого нет, нечего и толковать. Мы ничего не можем, и ни в чем не успеем. Горькое положение! Из-под носа крадут у нас православных и как крадут?! С правом красть. А мы только смотрим, да ахаем, и будем ахать.

Желаю вам всех благ от Господа!

Преданный вам Ар. Феофан. 2 июня.

Бог в помощь! Спасайтесь! Н-лай В-вич!

Насилу отозвались вы. Уж мы и не знать, что придумывали... Ну – слава Тебе Господи, – что наконец благополучно добрались вы до своего уголка. – Отдохните теперь, – наслаждаясь воспоминаниями о святынях виденных. – Видите, какая благодать на Руси святой?! – Как же можно, чтоб погибла она?! – Вот Господь и открывает все – понемногу. – И есть надежда, что наконец все войдет в свою мерку. Даруй Господи! – Что Новгород!! – Ничего почти не пишут о нем. Если что откроется, кроме газетного, поделитесь с нами. О преосв. Леонтии от него знаю, что он с Владыкою в Новгороде.

Странно очень, что к 8 никакого нигде не сделано распоряжения, – ни по духовной, ни по светской части. Мы ничего и не делали и помину не было. Купцы что-то приготовили для народа и солдат. Но сие не имело эффекта. Потому что нечем было прикрасить в слове. – А в церкви ничего нельзя было делать. Кто знал, предполагать можно было, что и еще отменят. Да и сочувствия нет к этому юбилею и особенно дурному памятнику. Всяко однако ж будем ожидать от вас подробностей. Княгиня здравствует; – кашляет немного, но это не велико. И Алеша здоров. Благодарствую за привет ему. В монахи ныне хочет. Чего захочет завтра, не знаю. – Прочее у нас все прекрасно. – Слышали вы какая беда пришла?! Проект кто-то составил о свечном сборе, – такой куриозный. Отпечатали его и прислали к нам для обсуждения. Узнайте, пожалуйста, и скажите, как он родился? – Знает ли о нем Св. Синод? Сочувствует ли ему Владыка и другие архиереи и духовные Питерские? – Его одобрить нельзя. Надо поперечить. А Св. Синоду поперечить неловко. – И не смотря на сие надо отвергнуть его. Верно все какой-нибудь голоштанник, незнакомый с церковью и делами ее, намарал. – Жаль, если введут его. Так пожалуйста разузнайте и скажите. – Пока сочиняем ответ, подойдет ваше извещение. – Вот в каких мы крайностях?! – Как утопающий хватаемся за первую попавшуюся доску. Пошли нам Господи голову порасторопнее, поглубже и посильнее, чтоб устроить дела наши. А деньги нужны. Все затрудняется и застаивается. – И ученики и наставники едва-едва живут.

Что у вас? – У нас грязь пошла и холод. – Топили уж раза два. Желаем вам всех благ от Господа. – Молите Бога о нас. Поклонитесь всем знаемым.

Ваш присный богомолец Феофан Е. Тамбовский. 13 сентября.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Вы вечно в хлопотах! И без отдыху, и без устали! – Ну, что же делать. Верно такой уж ум вам дал Бог – многопопечительный. Трудитесь во благо. Нечего смотреть на труды. А Выша бедная – все на задний план. – И это, как Бог устроит. Когда Бог даст доберетесь, тогда переговорим кое-что. – Патерик оказывается довольно исправным, так что снова сидеть над ним есть лишний труд. Сами увидите. Три статьи его были напечатаны в Тамб. ведомостях в мое время. – Нешто. – А про другие вещи – вы что-то написали не так. Нет у меня того, что вы поминаете. Есть только очерк Аскетики, который надо перебрать и переписать самому: ибо никакая мудрая голова не разберет, как написано. А эта – работа, не спеется. Начнешь – и бросишь! – Верно срок не пришел. – Другого, кроме этого, ничего нет.

– Теперь я заготовил себе толковников кучу – самых крутоголовых – просто немцев. И начинаю налаживаться на толкование. – Взял первое послание Петрово. – Я вам скажу секрет. Уж какой это труд!!! Проповедку, как блин спечешь. А тут пучишь-пучишь глаза-то, – на силу увидишь что-нибудь. – Немчурки же все сумасшедшие. – Уж как они толкуют, из рук вон. Этакие мудровальщики! Брался я однажды за псалтирь. Немчурки все исковеркали, а упираются на еврейский текст. И надо стало взяться за еврейщину. Немножко пошло на лад. И будет, чтоб только разобрать куда гнут те, – и куда надо. – Дело за небольшим. Библии-то еврейской и нет. – И не знаю, куда обратиться. Там, кажется, есть у вас в Питере – агент библейского общества и лавка. Если точно есть, то верно и еврейская есть библия. – Купите пожалуйста и пришлите. Деньги вышлю. У нас все добре. – И здоровье Бог посылает. Благодарение Господу о всем! – Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Е. Феофан. 25 сентября.

Батюшка Н-лай В-вич! Спаси вас Господи и помилуй! В последний раз изрекаю вам: Христос воскресе! Господь да благословит благодушное терпение ваше и несомненное упование на Его все-устрояющую промыслительность. Ждите, толцыте – и отверзется, обаче воля Божия да будет. Кому какое Бог посылает служение! Иному золотоносное; а иному медо-приносное. Что делать?! Окончательный расчет Бог оставляет до будущего века. Там уже никто не будет заделен. А до того времени вот что писано, если все упование наше ограничивается только сим веком, – то мы окаяннее всех людей. Вон оно как?! Кусок хлеба есть, – слава Тебе, Господи! Есть возможность подать стакан воды неимущему, – два раза слава Тебе, Господи. О чем же далее-то. И се довлеет.

Мира вам желаю. Благослови вас Господи!

Феофан, Еп. Тамбовский.

Бог в помощь, Н-лай В-вич!

Удивился я тому, что предлагал вам Пр. Платон. Верно не видят, к чему подобные вещи могут повесть. Вы лицо ведомое – и приезжайте, – я вас сделаю протоиереем кафедральным, где трудов ровно ничего. Но вот что! – Когда подобные производства огласятся, то все чиновники, которым есть нечего, полезут в попы. Что тогда будут делать бедные архиереи, – которым и без того некуда деваться от просителей мест. Удивительно, как у нас охотно хватаются за новое, не сообразив наперед, что делать со старым. Конечно, тут ничего нет противного церковным постановлениям; но все же наперед надо ожидать, как решит Св. Синод. Владыки Московского нечего брать в пример. Там и дух особый и сила особая. А мы-то что пигмеи. Не отказываясь от сего предложения весьма умно, вы не умно в лес смотрите. Для вас закон Богом прописан – жить как живете. Есть служба не худая, не богопротивная, – такая служба, которая доставляет слуге иную душу и на путь правый привесть. Что теперь заглядывать о другом. Вот вам указ из Тамбов, дух. Консистории – оставаться, как есть впредь до усмотрения. Только в таком случае необходимая бывает приписка: подчинить строгому надзору, и рекомендовать помесячно, или еще как. Ну эту вещь как невыполнимую в отношении к вам, можно и оставить. Обязать только, чтоб ничего не загадывали. Придет срок, дверь сама отворится. Ступайте тогда. Да что монах?! Кто пребывает един с Господом, тот и монах, тут и монастырь в сердце. Вот что?! Устройтесь так и добре будет. В монастыре без послушания нельзя быть, а дадут послушание, вот и житейская суета. Так все одно, оставайтесь, как есть. Не шутя сие пишу.

Ваш покорнейший Феофан, Еп. Тамбовский. 21 августа.

Бог в помощь! Спасайтесь! Добрейший Н-лай В-вич!

Берусь за перо, чтобы пожелать вам доброго здоровья – и вместе – и указать вам возможность сделать весьма доброе дело. Именно – загадываю, и не то, что кое-как; а так – круто, заводить училище для девиц духовного звания. Открывается случай купить дом очень выгодно. Уж и сговорились почти.

Только за источниками изобретения денег остановка и то не большая. Авось! Малую толику если б – и делу конец. Потрудитесь Господа ради, где-нибудь и у кого-нибудь разведать, даст ли нам Св. Синод сколько-нибудь на первоначальное заведение, и будет ли давать постоянно – тоже что-нибудь. Если наперед словечко кто скажет в нашу пользу, то при представлении о зачислении за нами дома можно будет покалякать. Потрудитесь узнать и известите, Господа ради. К тому же училище собираюсь заводить, а устава его не знаю. Благоволите поискать, если можно, и не слишком трудно, устав царскосельский и пришлите мне для составления нашего устава, который конечно, в некоторых пунктах должен быть различен от тамошнего. Общие основы, однако, должны быть одни и те же. Пожалуйста, поищите, – и поспешите. Не ждите, пока сами приедете к нам из Задонска. Тогда мы вместе будем поверять может быть составленный уже устав в новом костюме – Тамбовском.

Простите и о мне Бога молите! С преискренними благожеланиями вам пребываю Феофан, Еп. Тамбовский ваш всепокорнейший. 14 июня.

Христос воскресе! Бог в помощь, Н-лай В-вич! Спасайтесь!

Настращали вы меня. – Вот и посматриваю, как бы отлагательством ответа не забыть об ответе, как забываем и вообще дело спасения сим же способом. – Благослови вас Господи и даруй нам мир!

Вы все гадаете об устроении себя. – Бросьте думать, а только смотрите под ноги и около. Господний путь устрояется незаметно, – не с усмотрением, как хвалятся хвалящиеся благоразумием. Он приходит сам собою. Вступив в него, только дивиться будете, как все устроилось. Так и порешите. Вы прописали сами решение, – для спокойствия родителей надо быть здесь!!! – Тут все решено. Се заповедь есть Божия. Нарушением заповеди еще никто в свете не загадывал угождать Богу. Чуете. Вы хотите удалить сие препятствие. Подождите. Оно само собою удалится. – Тогда буди воля Божия. А до того времени думать и гадать значит попусту тратить время. – Пожить немного в монастыре добре. А дома разве нельзя устроить монастырь? Настоящий монастырь – дома у себя. Когда привыкнете жить по монастырски дома, – и в монастыре будет любо. – А теперь-то вы, позвольте спросить, на погибельном пути стоите?!! – Какая помеха вам спасаться?! Веровать право, заповеди исполнять, да св. таинствами освящаться, да мысли блюсти, да чувствами сердца править якоже подобает, и проч. и проч. Помоги вам Господи во всем! Это я так вам пишу шутя. А там сами, как знаете. Всяк за себя даст ответ.

С истинным почтением и искренними благожеланиями честь имею быть Вашим присным молитвенником Феофан Еп. Тамбовский. 14 мая.

Бог в помощь! Спасайтесь! Добрейший Н-лай В-вич!

Меня занимал Бюхнер. Теперь занимает спиритизм: противоположности. Но тот и другой – злые враги Божии, губители человечества – слепотствующего!

Нарочно выписываю все книги спиритов, чтоб ознакомиться с ними покороче. Трудно судить по отзывам других.

Между тем с материализмом тоже боремся. Так вообще порешить ничего не стоит, а как коснешься частностей, куда как трудно. – Много надо пересмотреть! И есть пункты замысловатые. Геология стоит на дороге, – и есть большой камень, который нескоро сдвинешь, тем более, что трудно ее самую изучить. Мы, провинциалы, что можем сделать. Следовало у вас там завесть целое общество апологетов. И писать, – и писать. А мы что можем?

Ваш богомолец Феофан, Еп. Тамбовский. 16 июня.

Бог в помощь! Спасайтесь! Н-лай В-вич!

Мира вам желаю! – Очень вам благодарен за проповеди доставленные. С прошедшею почтою получил. Как будто они похорошели. Верно ваше усердие к напечатанию придало им лишней красоты. Думается даже, что теперь так и не напишешь. Хоть все они писаны вечером под службу, или даже утром пред обеднею. – Давно уж не говорю проповедей. Расслаб. Теперь чувствую себя крепче, и как бы не начал опять говорить. – Присылайте поскорее по транспорту. Может быть потребуются. – Чего ради вы не пишете ничего про текущее. Грех. Мне надо знать истину. Ибо много ходящих пустых мыслей, кои управлять на прямую дорогу мое дело. Кажется, это вы упустили из виду.

Ф. Е. Т.

Бог в помощь! Спасайтесь! Н-лай В-вич!

Благодарствую за хлопоты. Помоги вам Господи во всем – во всем. По всему вижу, что вы крепко заняты, – и заняты тем, что иссушает душу. Такого свойства – ум. Уж это лукавство как закрадется в голову, все жилочки вытянет. Едуча забота житейская. Но забота ученая – едучей самого рака. – Истинно так. Медицина верно об этом и не думает.

О еврейском тексте вам кривотолк говорят. Другое дело справиться ученому или переводчику, а другое дело весь текст издать с еврейского.

Ради нескольких текстов творить ее не следует. Настоящий перевод еще не издан, – а не настоящий уже печатается. Печатаемый читается, читаемый усвояется. Синод после издает свой. С еврейского ему издать никак нельзя – и выйдет разница.

В книгах разница еще ничего, – а в головах – розница – великое дело. – Ведь раскол будет и еще, более. Куда они там смотрят.

Вы собираетесь кататься – добре! Верно теперь уж в Москве. – Не вздумаете ли дальше куда? В Саров, Задонск. В Тамбов приезжайте! Он будет вам очень рад.

Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Феофан, Еп. Тамбовский. 11 марта.

Милость Божия буди с вами!

Получил рисунки в полной исправности. Премного благодарен. Совершенно удовлетворительно. Теперь только рисуй ребята. Но ребят еще нет. Бог пошлет.

Относительно писем о христианской жизни писал к княгине и просил ее сделать пересылку как умеет. Полагаю, что вы были там на Масляной, – и все теперь уж улажено.

Еще прошение. Вы мой профессор по английскому языку – тем, что доставили мне самоучителя, весьма основательного. Теперь будете профессором литературы английской.

Крайнюю нужду чувствую – в толковниках писания и церковных историках – английских. Чается, что они степеннее и богобоязненнее немцев, и глубже французов. Помогите мне в приобретении такого рода писаний. Разведайте, какие есть хорошие толкования писания и хорошие церковные истории на английском, – и какой есть там получше богословский журнал, – и скажите мне. Я закажу Л. Исакову выписать. Узнать вам – у Ивана Терентиевича Осинина – академического наставника, или нет ли там английских попов. Кажется – там есть в Питере некто Г. Мичель – секретарь английского посольства. Теперь не консул ли он?! Сдается, будто было помянуто о сем в газетах. Он был у меня во Владимире – и из речей его видно было, что он не чужд богословских понятий. Может быть он знает. Всяко ухитритесь разведать.

Пошли вам Господь помощь в трудах ваших, – и облегчение в неприятностях. Но, ведь, почему и узнать, что доброе дело есть доброе, если не по противностям? Мужайтесь! Вы уравняетесь.

Сижу теперь за очерком аскетики. Давно он у меня лежит без призора. Одну частичку уж просмотрел; но она была уже просмотрена и напечатана в «Тамбовских Ведомостях». Просмотрел еще немножко и распорядился перепискою. Вторую частичку начал сам переписывать, потому что очень многое приходится перечищать и переменять: давно писано. Так уж ровно, прямо на бело. Что-то выйдет?

Кончив аскетику, возьмусь перечищать Патерик. У! Это страсть – книжища! Затылок ломить начинает, как только взглянешь. Но делать нечего – возьмусь; надо кончить, прежде чем браться за что-либо новое, хоть и то будет иногда делаться.

Завтра именинник Феофан. Прошение переписано и послано в Св. Синод в этот день. Слава Тебе Господи!

Влагаю 10 р. Авось – дойдет.

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Е. Ф. 11 марта.

Милость Божия буди с вами! Н-лай В-вич!

Повидали теперь монастыри – и видите, что на них есть еще благодать Господня. – Да – есть и много много у нас настоящих обителей, где под добрым надзором зреют чада Божии. А плода сколько от них на окрестность?! – Ведь кричат все те, которые не видали монахов, только сборщиков и сборщиц, что в Питере и Москве. – При всем том однако ж надо сознаться, что если бьют нас монахов, то потому, что мы сами подставляем бока. – Надо бы пугнуть немного. – Но и Господь есть, все правящий.

Виноват! Относительно рукописи греческой я был той молвы, что она должна возвратиться ко мне. А перевод в ваше распоряжение. – Рукопись та вместе с другими моими книгами должна поступить в какую-либо семинарскую или академическую библиотеку. – Как я худо объяснил это вам, не понимаю: виноват.

Относительно сборника отеческого или старческого – мы сошлись с вами. – Выбирая изречение св. Антония из лат. старечника, я пришел к мысли, что было бы очень полезно составить сборник из разбросанных изречений и сказаний, куда бы все вошло, – что в той греческой рукописи, что сверх того в Лавсаике и Лимонаре и в истории боголюбцев. – Но распоряжение я строил не то, что вы придумали. – Алфавитный порядок нахожу очень не соответствующим делу. Сборник сей должен быть руководственною книгою. Почему надо расположить изречение и сказание по ходу жизни. Я еще не разуверился, чтобы план жизни, мною построенный и изобретенный в выпусках о пути спасения, был далек от действительности. Этот план я и желал положить в основу сборнику. – Если Дягилев еще не приступал к делу, или далек от конца; то можно бы поворотить дело на этот лад. Когда родится согласие, то я готов свой проверить труд к тому же, и сообща скуем что-нибудь. – Если согласитесь, – в таком случае, шлите все ко мне, – т.е. не греческую только, но и переводную рукопись. Прочие книги все есть. Сяду и разграничу все. Пройдет месяц-другой. – Это только указание. По ним засажу монахов выписку делать. Это потребует побольше времени. – Но поспешим. Мне это очень желательно уладить. – Все сие по окончании будет вручено в ваше распоряжение.

Дягилева очень рад видеть на Выше. Дай Господи, чтоб он выполнил свое намерение.

Всех вам благ от Господа желаю.

С праздником светлым поздравьтесь от меня, и других поздравьте.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 марта.

Христос воскресе!

Да пошлет Господь радость духу вашему, – и поставит ее в вас навсегда!

О. архимадрит наш едет опять в Москву и в Питер. Пишу с ним, не зная, застанет ли он вас дома?

Спрашиваете о молитве самого плохого молитвенника.

Как я молюсь?! Всячески стараюсь в час молитвы быть в том убеждении, что Бог вездесущий есть и тут, где мое сознание, и что Он видит и слышит не слово только, – произносимое или нет, – но и всякое движение мысли, и особенно чувство. Образа же всякого избегаю, как это ни трудно. Когда приходит молитва с чувством, тогда никакого труда нет держать безобразность в молитве, это дает разуметь, что безобразность в молитве есть настоящее дело, – и что для достижения сего надо добиваться до молитвы сердечной, – и стало из головы сойти в сердце. Как этого достигнуть, прописано в письмах по поводу писем Сперанского (я просил Аскоченского доставить вам. Доставил ли?).

Также – не надо душою воображать ни Божией Матери, ни святых, ни ангелов. А и им молиться в том же убеждении, что слышат. Как слышат? Что об этом рассуждать. Слышат, да и только.

Положим, такое различие, что для работ умовых нужны образы; они и есть в Писании о Боге самом и всех вещах божественных. И воображение есть способность умовая – знательная. Воображение – способность формировать, и удерживать образы – есть способность чернорабочая, самая низшая! Уж по этому – не след ему позволять являться с своими образами в высшую область, какова молитва. Умосозерцательная деятельность высока, а духовная в молитве проявляющаяся еще выше. Куда туда поспеть воображению. Вот где прилично: друже, како вшел еси семо?!!

Так, когда рассердитесь, воображайте, а когда молитесь, отгоняйте все образы. Если допустите образы, то есть опасность – начать молиться мечте. Можете вы сказать, что образ, какой держите в уме – выражает истину? Вот и нельзя, следовательно, надо навыкать – безобразности, но путь один – сердечная молитва. Ум же без образов едва ли может быть.

Для народа составить книжку о молитве, не дурно, но этот предмет – надо выпустить. Я думаю, что когда кто из народа молится с чувством, у него нет образов. Всяко об этом лучше не говорить. Бог просвещает умы, и когда кто в молитве приближается к Нему, Он Сам его научит, как держать ум в молитве.

Помнится одно сказанное о старце, который всегда образно представлял Бога. Когда ему растолковали, что так не следует, он сказал: вы отняли у меня Бога. А у него отняли не Бога, а мечту его.

Кстати – в «Душеполезном Чтении» печатается отечник, и будто схожий с нашим. Сверьте. Еще: Троицкий написал хорошую статью об источниках истории восточного монашества. Но, кажется, он не видал Патерика, что у вас. Показали бы ему?

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 апреля.

Христос воскресе!

Напоминал я вам в позапрошлом письме, об издании писем о духовной жизни, по поводу писем Сперанского. А тут подошел Аскоченский, с своими планами о том же. Как у вас теперь наготове есть другие статьи к изданию; то я охотно склонился на предложение Аскоченского. Спешу известить вас о сем, чтобы вы чего либо не начали по этому предмету, по неутомимой вашей деятельности.

Столько у вас хлопот? Пошли вам Господи окончить свою обитель – достойный уважения памятник вашего усердия к свят. Тихону.

Да благопоспешит вам Господь покончить и все прочее.

Вы не скучайте тем, что дела куча. Это слава Богу! Не заметишь, как время летит. Какая скука, когда никакое дело нейдет на ум, и руки не движутся?!

Благодарствую за ваше решение прислать греческую рукопись. Переплету ее, и приготовлю к передаче в какую-либо библиотеку.

Что делаю?! Упражняюсь в ничего неделании во уважение моей возлюбленной лености. С детства мы с нею большие приятели; а под старость – дружба еще короче.

Всяко однако ж с ее разрешения посидел немного на страстной и на Пасхе, и открыл ключ – указателя как всякий сам для себя может составить из 4-х Евангелий одну последовательную историю. Послал в Тамб. Вед. напечатать. По моему все вышло так ясно, что я желал бы, чтобы весь свет усвоил этот прием. Будут оттиски; – и пришлю вам.

Желаю вам всех благ от Господа.

Дягилеву помоги Господи в труде его. Выша рада будет видеть его, если вздумает потрудить себя проездом. Терпения-то сколько надо. Мы все еще залиты водою. Но все легче. Две недели – без выезду были. То лед не прошел, а только приготовлялся; то пошел, да не прошел. И мы уж спрашивали: стоит ли мир?!

Молите Бога о мне.

Великому Иверскому старцу отцу архимандриту Лаврентию († 2 июля 1876 года), мой земной поклон. Да воздохнет ко Господу о моей грешности.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 апр.

Милость Божия буди с вами!

Насилу вы оказались дома. Поздравляю с благополучною поездкою. Господь да поможет вам хорошо выполнить начатое!

Благодарствую за хлопоты об упокоении меня. Пенсия нужна. Обитель небогата. Не нищенствуют, но и лишнего не имеют. Здесь строгое общежитие. Основательных денег мало. Большая половина добывается сбором. Из сего видно, что управление, к коему надо приложить и заботу о содержании обители, доставлять будет много хлопот и беспокойств скорбных. Сего ради созрело уже у меня намерение отказаться от управления обителью, прося только, чтоб квартира была, какую теперь имею, и поправки в ней и переделки сделал монастырь – -чтоб к столу нужное доставлял монастырь (ибо мне самому почти нет возможности сие делать – 25 верст от города), чтоб служить мне беспрепятственно, когда захочу, чтоб лошадей давали. Я уже собирался писать, и не знаю, дождусь ли вашего ответа. Думаю написать о сем митрополиту частное письмо, прося, чтобы на основании его решения последовало мое в Синод прошение.

Мне здесь крепко хорошо. Порядки здесь истинно монашеские. Из братии есть лютые подвижники, обращик – 80-летний старик – никогда не присядет в церкви и ворчит на других за это. Служб же у нас соберется часов на 8–10. Начинаются с 3 ч. у. Последняя бывает в 7 час. вечера. Пение саровское. Если удосужитесь когда, сами узрите, тогда порешите, нет или есть кончать здесь дни свои.

Благослови вас Господи! Жалею о нестроениях в вашей обители. Попробуйте, хоть тут, одолеть настоятельницу ласкою, уступчивостью, прошением с соизволения так однако ж, чтобы они делали по вашему. Мимоходом сие поминаю. Вам там виднее.

О. Лаврентию всечестное почтение. – Я думаю он наворчит, что пошел на покой. Давно сказывал. Что такому архиереишку торчать между настоящими архиереями. Убрался! Слава Тебе Господи! – Поклон ему до земли.

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец на-покойный Б. Феофан.

Всяко не мешает знать и ваши соображения и других ваших.

сент. 66 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

На Воздвижение написал прошение с отречением от управления обителью и посылаю завтра на почту. Тут же прошу о пенсии. Потрудитесь разузнавать о ходе сего дела и извещать. Как мало пенсии дадут – с голоду умрешь. Возьму палку и пойду по окнам, и к вам зайду, высоко живете, и не услышите. А недаром на Воздвижение пришлось писать. Верно крест себе воздвизаю. Воздвигнуть не мудрено, понесть-то как.

Потрудитесь, пожалуйста, попросить кого следует, чтоб поскорее прислали 500 руб., назначенный Св. Синодом мне на переезд. Не шлют, а есть нужды.

Благослови вас, Господи!

Думаю подготовить проповеди к изданию. Выйдет книжек три. А денег нет. Не возьмется ли какой купец издать и если возьмется, на каких условиях. Плохой сбыт проповедям-то. Едва ли кто согласится! А попробовать не мешает. Или самому издать – хоть в займы? Как думаете?

Мне хорошо. Дюже хорошо. Переводить начал Добротолюбие – с греческого.

Милость Божия буди с вами!

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Е. Ф. 14 сент. 66 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за вести. Теперь совсем отрезан: только кейфовать.

Благослови Господи труды ваши. Беретесь устав писать. Добре! Смотрите, не вышло бы слишком воздушно. Не забудьте, что и нежные красавицы то же как и все дебелую носят плоть, и тем же немочам подлежат. В уставе различить надобно духовно-аскетическую жизнь от общинных порядков внешних. Только последние идут под форму и способны быть определенными подробно и навсегда; первое – экспромту ведется, экспромту руководится, и никак не дается вложенной быть в определенную форму. Для нее устав – разумное благочестие, или жизнь духовная как она присуща попыток изведано-предержанных.

Приходит мне на мысль, что прежде составления вам надобно пожить где-либо в общежитии и хорошо освоиться с порядками его. Но опять и тут – мужеское общежитие и женское – две вещи очень разные. Сбегали бы в Бородинский монастырь. Там, чай, хороши порядки. Для совещания с древними уставами довольно тех переводов, что вы у меня взяли. Из наших – найдите Юрьевский устав – Фотием составленный (печатный есть). Рубрики резче отделите. Церковь. Стол и все содержание. Келлия. Власти. Не власти. Взаимное отношение между собою и ко внешним. Рукоделие. Внешняя монашеская выправка (найдите преосв. Игнатий недавно издал маленькую книжку. Спросите у Илариона суздальского).

О письмах Климента. Они не к девственницам; а о девстве вообще, и мужчин и женщин, и содержат общие наставления, какие не войдут в устав. Верно есть в Публичной библиотеке – Ceillicy. Histoire des auteurs sacres, описана и история сих писем и содержание. В последнем издании св. отцов – Migne Patrologia помещены самые письма. То и другое найдете или в Публичной библиотеке, или в академии.

Есть книги (9 том.) Vies des peres des deserts d'orient par, Michel-ange Marin. во 2 кн. помещены несколько слов о порядках жизни в Тавенисиотских женских монастырях св. Пахомия, а в 9 есть заметочка о монахинях из св. Василия вел. – и эта книга должна быть в Публичной библиотеке (изд. 1824 г.).

Но все надо сказать, что самый опыт лучше всех книг.

Относительно книг Ростиславова, верно пасквиль. – Лучше, что можно сделать – ничего о ней ни писать, ни говорить. Как будто ее нет. – Украдкою разойдется несколько экземпляров, поворчать под нос и только. Ответить, значить цену давать. – Если уж задорность берет, написать противоположное, напомнив о книге.

Всех вам благ от Господа.

Ваш богомолец Епископ Феофан.

Бог в помощь! Спасайтесь!

Замучил я вас. Вот и еще просьба, или покорнейше, всячески, – усердное прошение. Журнала L'Union chretienne – -Св. Синод выписывает несколько экземпляров и рассылает их. В числе других присылался и есть экземпляр. – Но присылался, как действующему архиерею. Лежебокам, может быть, и не положено у них посылать. Сего ради и мне, может быть, не станут слать, а желалось бы получать. Как тут быть?! Справьтесь, пожалуйста, будут ли присылать? – Если и не думали слать, не могут ли они слать, по одному самому заявлению, что сие было бы не худо. – Если по сему одному не могут, будет ли прок, если стану просить о сем обер-прокурора. Осведомясь о сем – известите Господа ради. – Но всяко за текущий год получено уже 31 №. – Если не пришлют конца, пропащий год, и у меня и у пр. Антония, если они ему начнут слать конец. – Нельзя ли им дослать конец сей: это можно сделать и без особых распоряжений.

Вы писали о деньгах – (500 р.), обратиться в консисторию; а прежде помнится писали, что надо обратиться в казначейство. И кажется тут консистории не место мешаться. И архиерейские деньги получают обычно – из казначейства. – Но что ж мне отнестись в казначейство, надо иметь бумагу и ведать, что Тамбовское казначейство уже знает о сем распоряжении. Сделайте милость, понудьте, кого следует, поспешить сим распоряжением. – Бо, – без обуви скоро буду!– Когда получится бумажка, тогда я сам попрошу Тамб. казначейство, чтоб оно сделало распоряжение о выдаче мне денег из шацкого казначейства. Это под боком. – Но все же надо прежде распоряжение свыше о всем этом, и чтоб я имел бумажку, на основании которой писал бы. – То же и о пенсии следует быть сделано.

Благослови вас, Господь! Всем вам благ от Господа. – Ныне Казанская – и у вас и у нас! – Поздравив поздравляю с невестою – цесаревича; будет вам царицею. Какое радостное лицо!

Ваш богомолец Е. Феофан. 22 октября 66 г.

Милость Божия буди с вами!

Вы на меня пеняете, что вести давно нет; я только собирался то же о том же на вас вам подавать жалобу. Стало быть поравнялись пенями и квиты.

Благослови вас Господи успешно кончить печатание «Богословия» владыки нашего. Мы ведь земляки и сваты.

Ну, слава Богу, что кончили тяжбу вашу благополучно. Измучила вас эта обитель. Когда конец – и Богу слава!

В Саров мне не рука. И саровцам не охота. Я не думаю, чтоб они и предложили мне. Не из чего тянуться. У них всегда есть ходатаи. А мне из чего? Переезд будет стоить рублей триста, или больше, а у меня и 30 – нет. И покоя там такого не будет, как на Выше. По духу же это – маленький Саров.

Что делаю? Только что кончил заметки на 33-й псалом и отослал в «Тамбовския Епарх. Ведомости», чтоб посмотреть, что скажут, и хорошо ли так писать заметки на псалтирь, или переменить надо тон. Псалом этот – Благословлю Господа на всякое время, будет ли хорошо, а написалось много. Только что взялся было еще за одно дело, как пришел подговор – выправить статью о душе и ангелах. Вот это теперь и делаю. Не раз слышу – не хороша статья. А чем, никто не говорит. Правда ли писана? По моему только и есть недостатков, что читать эту статью нельзя не имея под руками опровергаемых брошюр. А что много балагурства, и лишнее есть, – это ничего. Бранчива по местам. Да за этакие нелепости надо за волосы да обземь, да успетками. Впрочем, теперь все лишнее выбрасывается. Может быть прибавят выписки из отцов, т.е. из других отцов, а не из сих. Да соображений немного подбавить. Всяко теперь еще стою почти в начале, и не знаю – куда пойдет слово. Как утомительно приискивать место. Копаешься – копаешься, иногда целый день – пять строк. А читающий только и видит: не велика статья и говорит: ишь сколичко написал.

Скажите пожалуйста, у вас есть время? – Спрашиваю это того ради, – что у меня нет времени. Не успеешь повернуться уж обед, – а там и спать. Откуда эта напасть, – не обман ли? И искушение какое? – или смерть скоро – что раздельность и протяжность времени станется все будто в точку. – Всяко полагаю, – это не худо. Только у скорбящих долго тянется время. – Слава Тебе Господи, слава Тебе!

В Саров не поеду. Вы бы им написали, что отказываюсь. А то заставите их придумывать, чем им отклонить такую напасть.

Поклонитесь знакомым, – а паче Богу помолитесь.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 ноября 1868 г.

Милость Божия буди с вами!

Быстроответный Н-лай В-вич! Патерик, о коем поминал – в рукописи, как большая следованная псалтирь. В переводе листов полтораста такого же письма, как и уставы. – Судите, скоро ли все пересмотришь? – А потом скоро ли перепишется? – Переписка в обители невозможна. В Тамбов надо посылать. – Э-хе!! – Это не значит, что я все назад оттягиваю, а только дело сказываю, как оно есть. – Равно и старческие писания, как трудноваты? – Латинцы много нашли писаний св. Антония великого, переведены с арабского. По складу похожи на известные нам. Но темнота перевода страшная. Копаешься – копаешься. Уж отложил на время св. Антония, – отдохнуть. Перевожу следующих по Добротолюбию греческому, Аввы Исаии. И у этого опять целая книга есть, кроме того, что содержится в Добротолюбии. А кассиановых писаний – одного его – с Добротолюбия будет. И конца нет. Вот где чувствуешь – дух бодр, плоть же немощна. – Сядешь и думаешь; ну – махну всего Антония великого. Туда-сюда – хвать десять всего строк. А уж уморил, и пойдешь походить, чеша затылок.

Убирайтесь поскорее с своими делами, – да в келлию, – и начнем вдвоем. Или еще сговоримся с Оптинцами, – и будет целое общество. Тогда веселее будет. Один одну строчку, другой другую. Глядишь – книга и есть. – А один-то копаешься, копаешься. Да ведь что скажу!! Сочинять легче. – Там речь течет как по маслицу. – А тут – в переводе, то и дело точка с запятою. Перефразить не хочется, а стать подлаживать – время надо. – Благодарствую за хлопоты по деньгам. Теперь верно получу скоро. Тогда и о пенсионных деньгах попрошу казначейство, чтоб перевело в Шацк. – Не забывайте помечать новости. Пока жив человек – и в пустыне любопытствует о мире, – и движениях его. – Но я воистину – райствую в пустыне. Не сглазить бы, а если так будет, вижу бездну милосердия Божия, не по грехам моим воздается мне. – Указ я получил – о пенсии и отмене настоятельствования. Премного благодарен вам и всем. Спаси Господи и помилуй!

Всех вам благ от Господа желаю.

Возлюбленнейшему отцу моему великому старцу иверскому должное поклонение творю, прося молитв.

Многогрешный Феофан Еп. 14 ноября 1868 г.

Милость Божия буди с вами!

О. архим. уже воротился. Он не дождал вас, говорит, нельзя было более оставаться в Питере.

Вы все то в разъездах, – то хлопочите о книгах. Блаженная жизнь – многодеятельная. Ни поскучать, ни позевать.

О монашестве. Уж не помолчать ли лучше. Не слышут, и не злятся. Укройтесь мало, дóндеже мимо идет гнев. – А выступите наружу, да еще с кулаками, и – руки всех подымутся на плечи ваши, – а из-за вас и на монашество. Пусть пожужжат Митрофания и подобные, неудавшиеся монахини. Пожужжат и затихнут. А когда книжка будет, она будет им мутить глаза, и раздражать.

Вы будете писать о монашестве по его значению, которое точно высоко, и никто этого не отвергает. Нападающие же нападают на нас – сущих дурных монахов. Вы будете говорить, поскольку монашество то и то значит; то его надо чтить, поддерживать и распространять. А они будут говорить, как и говорят: поскольку монахи ныне никуда не гожи, то прочь их, – или: то или прочь их, или сделать такими, какими им следует быть. Против этого вам нечего сказать. Нечего сказать, только вот что: так-так; но пусть себе живут, авось где-где выдурится какой-нибудь полумонах, и то слава Богу. – Можно стоять только против закрытия монастырей, – ради того, что монастыри, помимо монахов, веры ради народа, огромную приносят пользу; это я знаю теперь по опыту. И ради того – что хлопать не из чего (т.е. закрывать-то) потому, что сравнительно с Россиею, все монахи и монахини капля, тысяч 20, стоит ли кричать, и поднимать гвалт, из-за такой малости?! – По этим резонам монастыри у нас простоят еще веки, и бояться нечего. – Что до женщин, то им деваться некуда. Их 1 12 милл. больше мужчин. Пусть идут в монастырь, укроются.

Таковы мои мысли! – Но может быть и ничего – сказать слово другое. Мы, – дурные монахи; очень будем рады, когда про нас будут писать, что мы святые и праведные. И спасибо вам скажем.

Что вам прочитать, – ничего не знаю. Кажется в «Христианском Чтении» при ректоре преосв. Афанасии что-то писано, и печатано. – В «Домашней Беседе», помещены статьи преосв. Игнатия: они кажется есть и в его изданных сочинениях. Но они очень далеки. Кажется и брошюрки где-то ходили. Но не умею указать верно.

Мое здоровье добре. Я себя чувствую хорошо.

Спрашивают у меня иногда: путь ко спасению, что Афонцы печатали выпусками. У меня нет. Не возьмется ли – Кораблев и Сиряков – например отпечатать одною книжкою? Мне даст экземпляры – не деньги. Поговорите и скажите.

В Москву переходить – желания не имею, а так побывать можно.

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш усердный богомолец Епископ Феофан. 23 ноября 1868 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Лекарства ваши получил. Благодарствую. Тем же днем и употреблять начал. Не знаю, что выйдет! Всяко, так как обычные свои приемы лечиться я употребляю с отдышками; то ваше пойдет в промежуток, к которому и подоспело. Даруй Господи облегченье. Я и вижу его немного. Но припадки все остаются. Особенно это отбитие рук и ног и холоданье их с тяжелостию в голове – так часты. Се и нынешний день почти весь. Я ведь употребляю содовую воду искусственно приготовленную вместо питья. И сверх того носил компресс холодный на ночь. – Теперь все это прекращу, и посмотрю, что выйдет из вашего. Худо станет, брошу. А лучше – исполать.

Книжки получил: благодарствую. Перечитал. Да что ж тут поправлять? Чай все исправно. Обаче пересмотрю еще тщательнее и что окажется нужным поправлю, если достанет разума.

Сделайте одолженье, разведайте, какой результат моего заявления? – От него будет зависеть мое сиденье на Выше, или хлопоты о переходе в другой монастырь, по случаю болезни, хоть пустой, но требующей докторского наблюдения. Я не жаркий любитель и искатель епархии. И если скажут: сиди; не буду скучать. Только к зиме мне надо непременно перебраться к местам обитаемым из пустынного.

Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне.

Ваш усердный богомолец Еп. Феофан. 12 мая 1870 г.

Милость Божия буди с вами!

Очень вам благодарен за весть. Я получил письмо ваше только два дня назад, а от Аскоченского еще ничего не имел. Вчера ночью получил от него. С первого разу – рванулся в Москву; но потом пошли в голове толки и кривотолки. – И не умею управиться. Больше перетягивает в Москву, но есть веские резоны, удерживающие. – Вот сижу и думаю. – Что придумаю, скажу тотчас. Но теперь в нерешимости, не могу сказать ни да, ни нет. Постараюсь установиться в мыслях скорее, и ответить владыке.

Склоняет то, что у нас уже слишком глухо. Да на случай болезни боязно. – Но там хлопоты и борьба.

Всяко не замедлю.

Всех вам благ от Господа желаю. Ваш богомолец Еп. Феофан.

Когда бы они так сами порешили перевесть, – без всякого прекословия согласился бы, – и был бы рад. А то самому. Я только одно дело решил сам – выход на покой. – И чай, – не якоже подобает сделал. Не по отсутствию покоя говорю так. Я имею, чего искал. А потому, что уже слишком много покоя. Это, правда, есть.

12 февраля 1872 г.

Милость Божия буди с вами!

Ну – порешил с белокаменною. Моя красавица погибла. Ну – и adieu!

О сем писал к самому владыке, уверяя его, что мне на Выше крепко хорошо, как и в самом деле есть. Уж он сказал чрез Аскоченского, что принимает в резон мой отказ. И следовательно это дело должно сойти в архив. Но он затягивает речь – о том, чтоб привлечь мою милость сидеть в судном отделении Св. Синода. – От того только пером отказывался, а от этого и руками и ногами. Боже избави, – от такой напасти. Случится быть у владыки, пожалуйста уговорите его, чтоб он не только не давал сам такого предложения, но перебил бы и всякого, кто бы вздумал завесть о том речь. Пожалуйста!

Владыка думает, что я на Выше скучаю; а мне здесь так любо, что не знаю, где может быть так хорошо. Что заявлял на епархии, – то заявляло не желание, а готовность изъявить покорность Св. Синоду, от чего и теперь не отказываюсь. Но совсем не по желанию епархии, а по другим расчетам, которые остаются в секрете.

Вы знаете, какой я охотник до картин. – Объявляет некто Беренс, что у него несметное множество фотографических снимков с знаменитых картин. Снимки в виде карточек, и в большом формате, кабинетные зовутся. Глаза мои и разбежались. – А дешевизна!! – 100 отборных кабинетных снимков 25 р. – или еще: 1000 карточек 30 р. – Так бы все и закупил. – Но как эти объявлятели бывают cura melius, особенно с нашим братом – провинциалами, или заглазными покупателями; то пожалуйста забегите к нему и посмотрите, стоят ли точно сии снимки того, чтоб копейку на них истратить. – Если окажется, что они исправны; я тогда пришлю денег немного вам. И попрошу вас – выбрать – и при себе велеть укупорить. А то на этих молодцов, – нельзя положиться.

Всех вам благ от Бога желаю. Ваш богомолец Еп. Феофан. 15 марта 1872 г.

Милость Божия буди с вами!

Книгу о суде получил. Хороша. Многоучена. Дай Бог, чтоб пользу принесла. Читать-то ее копотно, и не всякий – разохотится.

Трудитесь, трудитесь, – не кряхтите. – Как же говорите – не начинал еще?! А это что же такое, что делаете? Все это слава Богу! – Только самомнение отгоняйте. Свой глаз все добро свеет. – Спаси вас Господи за труды ваши.

Соловецкие старцы больше найдут читателей. И верно эта книга теплее. Помоги вам Господи кончить.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 31 мая 1873 г.

Милость Божия буди с вами!

Хоть не кончил еще большую книгу вашу: но уже видно, что она дюже хороша. Кто это трудился?! Многоучено и солидно! – Спаси Господи!

Но вот что! – Многие ли станут читать? И начавшие читать, все ли дотянут до конца? Вам конечно известен русских голов склад. Что долго копаться не охочи, а поскорее бы к концу. – Особенно спорные пункты. Вообще для дела – они необходимы и много помогают уяснению дела. Но неученому люду к чему копаться в них? и не станут.– -Мне и пришло на ум, что если б сделать экстракт и составить маленькую брошюрку – в которой все существенное было бы изложено ясно как на ладонке, и так, чтоб шибко читать, то такая книжка была бы очень полезна. Ученые копались бы в той большой, – а верхогляды, маленькую пробегали бы.

Великолепное исследование!!

Вы пишете, что получаются возражения на проект судный. А где-то в газетах напечатано, что напротив получаются отзывы, согласные с ним. Мне при этом пришло на мысль – что прокурор это морочит общественное мнение. А потом выберет согласные отзывы, которые конечно найдутся, и подвинет для решения. – Ведь главное впрочем нужно. Как хотят пусть строят суды, – но необходимо, чтоб архиерей был глава суда, и особенно в той части, которая касается чисто духовных и церковных дел. – Последний предел, – чтоб архиерей имел власть назначать на места и отстранять от них по своему убеждению, и чтобы тут ничей суд не вмешивался; чтоб имел также власть приказывать делать все, что он считает нужным для созидания паствы. – А то выйдет как у пруссаков. Архиерей там принимает, а не определяет пастырей.

Благодарствую за сообщенное сведение о моей красавице. – Но вы при встрече не забудьте напоминать, что же отослали документы?? А то они сказать-то, что пошлют, сказали, – а послать отложат.

Что вы думали прислать из тетрадок, – пришлите. – Первую часть – кончаю, ныне завел переписки только. Потом начну понемногу устав, с Пахомиева, до Василия великого и Кассиана. Между тем надо готовить и толкование.

Всех вам благ от Господа желаю. – Молите Бога о мне.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 ноября 1873 г.

Милость Божия буди с вами!

Дочитал книжицу. Чудо, как хорошо. За нее надо автору дать доктора, – с надписью первый из докторов, или, как выражался покойный киевский владыка об Иннокентие, когда сей был в Киеве – доктор докторов.

Когда бы вняли пишемому? – заставьте кого-либо рецензии написать, – и в сей рецензии суть всю выставить. Этим общество познакомится с духом. В светском журнале надо, или газете. Может быть, Гражданин возьмет!

Сборник скоро закончу. Пока будут печатать сию первую часть – вторую подготовлю, собственно Уставы.

Сборник мой, если охота, загадан на многие томы, чтоб составилась монашеская библиотека. Купи – и довольно. Все тут будет.

Зачем вам прятаться куда-либо. Приобретши навык к многодельным трудам, как вы усидите – где-либо? Так и тяните свою ноту. Ведь и эта дорога в тот же город ведет. Только помыслы подчищать надо. Но это не одним деятелям, а и сидякам необходимо. Стало, нечего загадывать.

Владыке костромскому – сказали бы, что два уже года чай Аскоченский коротенькие статьи берет из проповедей больше, – очень немного из писем. – Это старые строки! Вот на следующий год будет новое, 118 псалом, на каждый стих маленькое рассуждение. Об этих верно владыка милостивый не скажет того, что оказал о тех. Ибо тут все слабо.

О. Арсений – точно едет на Афон, или это догадки. Мне приходило в голову – поехать на Афон для перебора отечников, – не найдутся ли писания Аввы Исаии отш., недостающие Марка Аскета, Евагрия и других. Где-нибудь может быть запали в уголку. Исаии – то целая книга – 29 слов, пойдет в сборник, но с латинского перевода, но тут много значит аскетическая терминология, которая – у латинян иная, и можно не попасть.

Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 декабря 1873 г.

Милость Божия буди с вами!

С праздником! Получил книжку. Благодарствую. Помнится и я переводил что-то. Но то должно быть в 46 году. Рукопись – какая?! – Чай перевод устава св. Пахомия. – Нет, не нужно. Вновь буду переводить, – и делать свод. – И Василия великого свод или выборку вновь надо делать. – Нечего и трудиться пересылать. Понемножку буду тянуть.

Вам в самом деле хорошо побыть в Питере. – Там и сям пошуметь. Говорят – отзывы по мере получения печатают, не наплутовали бы те, кто интересуется введением сего богомерзкого проекта суда?! – Чего доброго!

Меня-то как же вы на Афон? мысль приходить; но дело, с моею леностью, как сделать. Если б здесь уснуть, а там проснуться, – дело. Сейчас бы махнул. – А то, у! у! у! – даль какая! – Я не пячусь, но когда-то мысль созреет в желание, и желание в решимость!

Вы напрасно загадываете на покой. Толкитесь, пока душа держится в теле. Ведь не худые дела обделываете?! – Намерения только надо вычищать, – почаще их пересматривать, – и если закрадется какая дрянь, изгонять, а покаянием внутренним возвращать цену делам, которые ими губятся.

Покой придет сам собою. Душа усядется, – и не захочет выходить. Тогда конечно нечего будет делать. Надо будет послушать сию госпожу.

На Афоне только не уживетесь. Порядки там не под силу немощи нашей. – В монастырь можно и не поступать, но это еще далеко!

Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 декабря 1873 г.

Милость Божия буди с вами!

А я слышал, что не П-кий, а В-кий Владыка расхвалил проект. – Стало два. – Вы пишете, и я слышу, что все отзывы не в пользу проекта. Но в каком отношении? – Т-кий Владыка напирал только на непрактичность, – что окружной суд далеко. Если и все так, то это не большое неудобство. И суть дела не тут. На непрактичность может быть и такой ответ: посмотрим; если неудобно будет, переменим. А прочее все пойдет в ход. – И консистории может быть более на это указывают. – Может быть даже, что этот камень нарочно бросили, нате-де грызите, а главное-то и просмотрели. – Боже сохрани!

У меня вопрос, которого не умею решить. – Ну, если утвердят эту форму суда. Будет ли в этом основание законное к разделению. Синод, принявший ее, сдвинется с основ своих. Следовательно потеряет право на послушание ему. Если он так, то и все согласные с ним архиереи и иереи. Не согласующиеся с ним будут стоять на своей законной почве – старо-православные, а те новаторы. – Этого я не умею решить, – того, то есть, есть ли основание к разделу. Можно бранить форму суда, и критиковать ее вдоль и поперек, но не разделяться. – Но что вы сделаете, если захочется кому форс свой показать и провозгласить всех новаторов отпадшими от церкви? – Ведь это вещь возможная. – Я все думаю-думаю, и то выходит – нет к тому основания, то – приходит на мысль: да что же это мы будем все спускать. Великое ли дело, что, например, царь Константин одну жену в монастырь посадил, а на другой женился. Св. Тарасий пошумел, пошумел, и замолчал, – а Феодор Студит – прекратил с ним (св. Тарасием) общение. А кажись бы можно промолчать. Новая-то царица была племянница его. – Вот как стояли! – Как нам быть, никак не разгадаю. – А надо это решить. Ибо я чую, что этот куцый поставит на своем. Потолкуйте там потихоньку, – и скажите, что отберете у магнатов церковных.

Что вам делать на Афоне?! – На Афон съездить, что конфектов поесть; а то, что вы делаете, есть щи да каша, без каши жить нельзя.

Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 февраля 1874 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за поздравление. Приветствую взаимно и вас.

Благослови Господи труды ваши!

Дягилев прислал. Но что же теперь делать? – Давайте соблазнять Афонца, чтоб отпечатал. – Тот патерик, что издало «Душеполезное Чтение» – гораздо меньше нашего. Вот разница! У нас 142 статьи, – там 35 – в первой главе. – Во второй – у нас 71 – там 33; в третьей у нас 100 – там 46, и так далее. Только заголовки те же, от чего такая разница? От того, что там не все собрано. – Ведь это сборник! – А достоинства сборника в полноте. – Так издать надо. – Или сами вы хотите – издать? – Так я сяду и буду понемногу пересматривать и окончательно исправлять. Куча эта великая! но понемногу можно одолеть!

Что лечиться нет греха, об этом и вопроса не должно быть. Но что многие не пользовались этим средством, по вере и для терпения, это не лишено цены. Надо только потом уж и терпеть благодушно, чтоб не впасть в ропот. Ропот уж грех. Кто не чувствует мужества, каковы мы все грешные; то лучше прибегать к лекарям, все же помощи ожидая от Бога: ибо Он вразумляет лекарей.

Лекарство от блуда – смех берет! – Ведь движение половое зависит от образования семени. Пока органы образования целы, будет собираться семя; и пока будет собираться – будет то движение. Но оно само по себе не грех. – Грех в похощении, и он то от воли, то от сатаны.

Ваш рецепт на что действует? Конечно не на волю, и тем меньше на сатану. Следовательно производители грешности блудной целы. А коли целы, на что же лекарство-то? – Если оно действует на прекращение образования семени; то оно ближит со скопчеством; ибо суть скопчества в этом. – В житиях видим, что на умаление образования семени действовали – постом, холодом, долу лежанием, жаждою, малоспанием и всяким себя преутруждением, но никакого механического способа не употребляли. Потому думаю, что лекарство то не безгрешно. – Так думаю, что лучше его не касаться, а просить помощи у Господа. Конечно, трудновато; но что ж делать? Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

То, что проект хают, очень утешительно. Но ведь в том, кто хотел бы его ввесть, целый легион. Они научат его, как вывернуться?! – Похвалимся успехом, когда совсем проект сей сдадут в архив.

Здоровье мое – слава Богу. Воздухом буду пользоваться с балкона. Ведь и это тоже, что в лесу гулять!

Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне! Ваш богомолец Еп. Феофан.

Что вы мне ничего не сказали об Иверском старце?!

20 апреля 1874 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

С приездом! Теперь видели восток, знаете, что это, – и думаю, довольно с вас.

Благодарствую за все вести. Если пантелеимоновцы выиграют дело, этому нельзя будет не радоваться. Помоги им, Господи!

Удивился я желанию арабов! Им не того же надо желать, чего болгары, а всего. Ибо там местных греков совсем нет. Только и есть что иерархия. Следовательно, их желание – равно изгнанию греков. Потому оно труднее. Наперед пусть просят архиереев-арабов. Священники у них все арабы, а архиереев-арабов взять негде. Разумею иерусалимский патриархат. В антиохийском есть: поделятся разве.

О. архимандрит Антонин-нежный – известен мне, как отличный человек, он же и уч. Кончил курс первым, не вторым – был бакалавром в Киевской академии – очень хорошим.

Вняли ль вы рабу Божию Иоасафу – Саввинскому старцу, великий старец!

Если таков патриарх Иоаким, то надо Богу молиться, чтоб подольше он посидел на престоле, – и поправил греческие дела церковные. Нагородили соленые греки: поди распутывай.

За предложение пантелеимоновцев благодарствую. Но ведь туда надо направляться святым, а грешить-то и на Выше удобно. Так какая нужда переселяться. А вы не загадывайте скоро на покой. Пока есть силы, толкитесь и делайте. Выбьетесь из сил, тогда где-нибудь можно прикрыться – около обители. Путь ваш другой – деятельный. Придет срок сядете.

Кто читает мои премудрости – греки или наши? Греки, не думаю, чтобы много одобряли. А наши – свой своему – брат.

Сижу и корплю. Скоро, или нет, не знаю, скорплю; но поспешаю поскорее кончить послания св. Павла, чтоб сесть потом, выправить и издать.

Вопрос, как это сделать? Хоть рано еще думать: но, может быть, к концу следующего года и начать можно. Я очень спешу. Следовательно, ничего загодя подготовиться.

Одна красавица намекала, что даст на издание первого тома денег, хоть бы это было до 1000 руб.

Возьмитесь, пожалуйста, издавать. Условия такие: только бы тысячу эту не забольшить, а сберечь; ибо мне совестно было согласиться, и я согласился с тем, что оборотившись этою тысячею и устроивши издание, – потом взнесу ее в Миссионерское общество. Если будут барыши – будем делить пополам. Мне деньги совсем не нужны. Лишь бы издание было подешевле – и потому порасхожее, т.е., чтобы шире разошлось.

Я толкую шестое послание – к Коринфянам 1-е. Нынешний год, думаю, много протолковать – может быть и все порешить. Гораздо короче дело идет, чем Галатское и Ефесское послания. И больше отеческая речь, чем моя.

За то от всего отказался. Ничего не читаю. Только газеты посмотрю мельком. План-то мой велик. Весь Новый Завет протолковать. А потом Псалтирь, а далее – притчи, и умирать. Дума за горами, а смерть за плечами.

Здоровье мое не што. И грехи все идут своим порядком.

А спасаться когда? Да уж и некогда. Я нарочно печатаю, что придумаю напачкать, – в той мысли, что прочитает кто, разблажится и поклончик положит. Авось, милостивый Господь за мною лентяем зачислит этот поклон. Святым лучше скрывать и писания и имя. А грешному мне лучше так.

Вот и праздник. Поздравляю с Рождеством Христовым, и в новый год новых вам сил желаю.

Будьте здоровы и веселы! Молите Бога о мне грешном.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 декабря 1874 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Сколько вы меня обрадовали, дав слово потрудиться над изданием толкования. Ну – теперь только надо спешить окончанием. Прежде же окончания всех нельзя начать; ибо встречаются вещи, кои сказывают, что в прежних толкованиях иное надо переправить. Я впрочем напрягусь, – да покороче самое толкование пишу, вот и поскорее к концу доспею.

Сделана только может быть треть дела. Авось! Ну, что же за беда?!. Не успею в этот год, другого прихватим.

О барышах после потолкуем, что с ними сделать, – если будут.

Патерик издать?! Вот что мне пришло на ум! Ведь Патерик этот есть сборник: собран из Достопамятных сказаний, – из Герондика, из Лавсаика и Лимонара, статьи расположены по предметам – под 24 заглавиями. О. Арсений прислал мне сборник – из тех же источников, – но заглавий уже 200. У меня и родись мысль, – из всех фундаментальных отечников, как-то: Достопамятных сказаний, Лавсаика, Лимонара, истории Боголюбцев, бесед Григория Двоеслова, – и наших отечников – Саровского, Соловецкого, Валаамского, Киевского – составить свой сборник по своему плану со строгим разграничением. Под каждым заглавием делать обзор помещаемых под ним статей. У меня давно вертелось в голове нечто подобное, а теперь это совсем сформировалось, – и ожидает исполнения. Год возьмет. Это будет год роздыха по окончании толкования посланий.

Благослови только Господи.

Я здоров! Слава Богу!

Всех вам благ от Господа желаю. Будьте здоровы и веселы.

Что такие большие владыки одобряют толкование, это очень одобрительно. Но дальше пойдет короче, – и может быть уж не похвалят.

Будем впрочем делать, что можем.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 января 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Слушаюсь – слушаюсь! Буду тянуть песню, но немного покороче – против печатанных; ибо то уж слишком растяжно. Выполнить все так жизни недостанет. Но и то сокращенное толкование, – какое дано двум посланиям – к Филиппийцам, и особенно к Коринфянам первому, тоже не пригоже. Буду как-нибудь держать середку на половине. 2 к Коринф. начато, две главки кончены. Что Бог даст дальше. Поплетемся понемногу. Авось и это кончим скоро.

Все вами прописанное – куда как хочется исполнить. Но уж хаты не отворю пока не кончу. А умру, так и быть. Господи помоги!

На Евангелия не толкование надобно писать, а размышления, – чтобы каждое слово и каждое движение Господа было торжественным свидетельством Его Божества. Когда Бог даст, начнем сию хвалебную песнь Господу, то ей конца не будет. О, когда бы хоть начало положить сему делу?!

Какой вам монастырь! Извольте маяться в этом порядке жизни. Когда не будете в силах уж мышей топтать, тогда сам собою устроится и монастырь, будете вы в ограде монастырской, или нет.

К обедне ходите? И довольно. Домашнюю молитву заменяйте поклонами вместо читания молитв; с каким же словом к Богу обращаться, душа скажет. Что нужно, то и говорите. Это вместо вечерни, и вместо всякой другой службы. Если душа бывает вяла и не сильна сама подняться к Богу, читайте на память какую-либо молитву, каждое слово несколько раз повторяя, чтоб разбить душу, как молотом. Когда же душа идет сама к Господу, не читайте никаких молитв заученных, а свою речь прямо ведите к Господу, – начиная с благодарения за милости именно вам самим, потом и другое что нужно сказывая. Господь близ! Он внимает слову из сердца. Благослови вас Господи!

Что касается до деятельности, то всю заботу надо обращать на чистоту намерений, – и тотчас поправлять, коль скоро прокрадутся какие не добрые.

Затем стараться сколько можно чаще воспоминать о Господе. Вот и все. Вот ваш монастырь! Другого не ищите! Он не построен для вас!

Иоасаф – скончался?! Очень благодарен, что сказали. Святой был человек! Страдалец за обитель до Ибрагима паши.

Я здоров. Благодарю Господа! Будьте и вы здоровы, – и кроме того веселы. Веселье же само приходит. Его не купить ничем. И блаженные недалеки от нас, а у нас нет блаженства.

Спасайтесь! И о нас Бога молите!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 февраля 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Хорошо ли, что пишется статья в укор пр. Макарию?! Ведь он имеет оправдание в том, что Комитет-де, а не он. Что сделаешь со всеми? Ему ведь не дан решающий окончательно голос, а равный другим. Скажет: что же делать? Я говорил, толковал, кричал, драться готов был? а все решили не по моему. Вот и прав.

Что архиерейские отзывы так хороши, очень утешительно. Надо полагать, что их уважат и дурацкого суда не заведут. Но волк в овчарне очень хитер. Сидит и ляскает зубами и посматривает, как бы ухитриться поставить на своем. Господи спаси нас!

Пр. Иаков Мур. присылал мне отзыв Иркутского – похож на Агафангелов, по силе. И Моск. Консистории – этот очень короток.

Что для православия тяжки времена, – это как дважды два. Чтения в Обществе любителей дух. просвещения московском напечатали статью о переводе 70 толк. – совсем не православную. Церковь Божия не знала другого слова Божия, кроме 70 толк., и когда говорила, что Писание богодухновенно, разумела Писание именно в этом переводе. Все противные этому толки – еретичны. Будете у владыки московского, доложите ему, чтоб проучил редакцию Чтений, но не поминайте, что я указываю. Жалею, что решился туда отдать послание к Ефесеям.

Послание к Коринфянам первое идет в «Душеполезное Чтение». Второе тоже толкуется и одна часть уже кончена – 7 глав. Чем лежать, так печатал бы какой журнал. В печати виднее недостатки и излишества. Поговорите, не хочет ли печатать Гречулевич? Без условий: только сотню какую экземпляров оттисков пусть даст. И чтобы не тянул, а скорее печатал. Или вы находите, что лучше прекратить печатание в журналах, чтоб в общее издание вошли толкования непечатанные?! И это мне приходит на ум. Но и то приходит: ныне, завтра смерть. Умрешь, – все так пропадет. А то хоть в журналах напечатается. Как прикажете, так и сделаем. Будьте старцем в сем деле. Но я сижу, – и спешу к концу. Все думается, что успею в этот год порешить все послания. Не успею, – дай Бог еще один годик пожить, чтоб кончить.

Всех вам благ от Господа желаю. Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 4 марта 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Спешу к вам с вопросом – и опять по печатанию. К Галатам послание к концу подходит. Оттисков сделана куча, – с 700. Второго к Солунянам оттиски я отдал 500 в Миссионерское общество, полагая, что они потихоньку, кое по миссионерам разошлют, кое по епархиальным отделениям Миссионерского общества, с поручением владыкам разослать по церквам и денежки пособрать. Я не говорил им так, но полагал, что они так сами догадаются сделать. А они вон как? Печатают объявления и закликают покупателей. Между тем толкование без синодского разрешения – в продаже контрабанда. Того и гляди, что дадут нахлобучку. Скажите же мне теперь, что сделать с оттисками послания к Галатам? Ума не приложу. Отдать опять туда же, я и рад бы, да они опять печатать объявление станут. И я вижу, как от этого может быть скорая беда.

Вот что мне приходит на мысль?! Владыка московский не переговорил ли с синодалами. – что-де вот контрабандные оттиски, пустить ли их в продажу? И может быть те сказали: ну – пускай. Вот они и печатают объявления, не боясь. Если эта моя догадка праведна, то нечего беспокоиться. Владыка тоже может сделать и для Галатам послания. Вот мне и желательно знать, так ли владыка сделал для послания к Солунянам, – и готов ли тоже сделать для послания к Галатам?

Если не делал, – и не готов так сделать, потому что может быть затруднительно это; то вот что – не согласится ли он растратить оттиски потихоньку, послать по епархиям владыкам и просить, чтоб разослали по церквам и денежки поотобрали, а чтобы они это охотнее делали, частичку малую отчислять в кассу епархиальных обществ. Дело совершится скоро, и втихомолку.

Сделайте одолжение, – потрудитесь все сие распытать у владыки потихоньку, чтоб не рассерчал на меня за мою робость. И что узнаете, скажите. Если ни то, ни это неудобно, то – еще и вот что, не скажет ли владыка, что и меня и редактора он покроет от всех стрел Правосудия. Мне очень желательно оттиски отдать опять в общество же; но страхи останавливают.

Наконец, если ни тако, ни этако – что делать? Придется в печь бросать все оттиски.

Пожалуйста, все сие разведайте и скажите. Печатание к Галатам кончается в апреле.

Всех вам благ от Господа желаю!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 марта 1875 г.

Христос воскресе!

Дорогой мой Н-лай В-вич!

Два письма ваши дали мне полные ответы на то, что желалось знать. Благодарствую! Я написал вам, потому что в эту пору у нас прекращается всякое общение с миром.

Если про печатание есть такой закон; то нечего беспокоиться, я пропустил этот закон. И струсил. Теперь успокоился. Отец Василий Нечаев знает его; ибо на оттисках 2 пос. к Сол. он уже так и сделал, как вы говорите. Меня встревожили Тамбовцы. Там был какой-то ревизор типографский, – и сделал редакции Ведомостей ноту, что она не может делать оттисков толкования: там печатается послание к Филиппийцам, и делаются оттиски. Редакция струсила, и приостановилась; но теперь понадумалась и стала печатать и толкование и оттиски.

Что я делаю? Бью баклуши. Вот от чего! Кончил чрез силу 2 к Кор. Приступил к Рим. Такая тупость напала и бессердечие, что и интерес весь пропал, и мысли нейдут, и перо не ходит. Думаю, что это от того, что целый год и более все за одним делом. Стерляди да стерляди, – и приелось. Бросим на несколько времени. И вздумал между делом приготовить второй том русского «Добротолюбия». Первый уже готов. Там Антоний вел., Макарий вел., Марк подвижник, – Исаия отшельник, – Евагрий. Все пустынники. Во втором будут все уставщики общежительные. Св. Пахомий, Василий вел., Кассиан, св. Венедикт, и другие тут между ними. Порядочный томик соберется. На этом я отдыхаю, – хоть и тут труд не малый. Св. Пахомия надо написать вновь устав по тем чертам, какие есть в его житии – и в уставе переведенном Иеронимом. И из Василия великого тоже надо вновь написать устав, по системе – это труд! А св. Кассиана перевесть большой труд; ибо его латынь премудреная – мудрость. Св. Венедикт чай проще. Помоги только Господи. Занятие приятное! Надо полагать, что не бесполезно будет знать, как стало монашество в начале.

Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 апреля 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Как это вы ухитрились крупноречить с крупным Владыкою? Но если праведное дело, то чего тут беспокоиться? Буди воля Божия!

Очень жаль, что обитель ваша не утешает вас. И тут терпеть надо.

Враг мирян не искушает. Против них мир за него ратует. А мироотречников некому искушать. Вот он тут и является своею персоною. И конечно выходит по мастеру и мастерство.

Что делать? терпеть надо, и молиться; и помогать делу. Когда бы все всюду было исправно; на чем бы труд показать притрудный?

Господь да утешит вас! Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне грешном.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 7 мая 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Кончил я устав св. Пахомия, – берусь за св. Василия Великого устав, и тот и другой строгоньки. Сказать прокурору, чтоб не вооружался против монастырей, а настаивал бы только, чтоб строго были исполняемы древние уставы. Половина монахов разбежится. Но вместе думаю, что в пять раз более прибавится новых ревнителей; ибо многие нейдут в монастырь, потому что слабенько в них. Когда же станет строгонько, жизнь понравится, и монахов прибудет.

Вести Афонские утешительны. Если точно отделят русских; то чего еще им хотеть. Но тогда к чему же – кавказская местность? Для острастки греков?! Я думаю и теперь весть о намерении русских переселиться на Кавказ много склонит греческие власти к дарованию русским независимого быта. Помоги им Господи!

Местность в Мирах-Ликийских! Уж не монастырь ли там хотят? Хорошо бы. Кто составляет жизнеописание свят. Николая? Благослови Господи!

Посылаю и оттиски послания к Галатам.

Дай Бог начать нам и свое печатание. В следующем году оно должно состояться. Отдохну и возьмусь за послание к Римлянам. С него начнем. Затем под ряд уже есть, к Кор., оба – и к Гал., к Еф., к Фил.

Будьте здоровы и веселы. Еп. Феофан. 2 июля 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Думаю, что вы теперь воротились, или скоро воротитесь.

Теперь вы проехались, проветрились, с свежими силами. Благослови Господи!

Встретили ли вы где-либо горе – по случаю перевода еврейской библии на русский язык? Я горюю, и досадую, что сочинили старцы? Грех великий. Я перелистываю теперь по временам – экономоса о 70 толковниках. Победоносно отстаивает он этот перевод на всех пунктах. Думалось сделать экстракт; но страсть, ведь – 4 книжищи большущие. Скоро ли их переберешь. О переводе же их и думать нечего. Как думаете, будет ли прок, если сделать экстракт?! Теперь не успеть скоро. Погодя немного.

Афонцам оставляю сборник. Но Арсений – тут вмешивается с своими соображениями, которых не могу послушать. Не остановилось бы дело. Будет ли прок, если самим нам издавать? Это нечто большое. Книг в 10.

Уставы св. Пахомия и св. Василия выбрал. Да перевожу устав св. Венедикта. Все эти статьи очень полезны. Еще Кассиана к ним – и довольно в этом роде.

Будьте здоровы, и веселы! Ваш богомолец Е. Феофан. 23 июля 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

О переводе библии с еврейского вы, кажется, очень легко помышляете, а это дело большой важности, и не в хорошую сторону.

Церковь Божия не знает еврейской библии. Приняла она от Апостолов библию в переводе 70, и доселе блюдет ее. Ее и богодухновенною именовала, где об этом заходила речь. Так на соборах, так и все св. отцы.

У нас является перевод еврейской библии и дается верным предержащею церковною властью, помимо того слова Божия, которое в церкви. Это последнее не может быть обойдено без охуждения его. Если русский перевод дает слово подлинное; то то слово, которое в церкви, не подлинно. Если не подлинно, значит церковь доселе питала нас не истинным словом – хлебом с мякиною. Чрез это укор библии 70 толковников падет на церковь. Переводчики наплевали на эту библию, а брызги от плевков падают на лицо церкви. Это пренечестивое дело!

Разлад выйдет у нас внутри. Закупят теперь. Общество распространения библии разнесет ее быстро. Станут читать православные, – и увидят одно – в русской библии, другое – в церкви. Что отсюда?! Всяко добра ожидать нельзя.

У греков, в Афинах началось было движение в пользу еврейского текста. Экономос поборол их в домашних спорах, а потом и книгу написал в защиту перевода 70, доказывая, что истинное слово Божие и есть только это. Ему все патриархи прислали одобрительные грамоты. Книги эти отпечатаны в 40 годах. Тут же и у нас было что-то в пользу еврейской библии. Но тогда власти дознали, – и подавили все, и следа не осталось. Итак вот заявление всей православной церкви. Теперь откуда эта напасть! Быть разладу и с греками!

Так вот видите что! И зачем сделано? Яснее, что ли? Нисколько. Еще темнее во многих местах. Так лучше бы вместо сего пустого дела – устроили толкование библии славянской, взимая при сем во внимание по временам и евр. текст, и было бы дело – многополезное. А то сочинили то, что кроме вреда ничего не может принести.

Всяко однако ж спора о сем лучше не начинать. Загореться может раздор такой, что не погасишь. А вот что можно. Вместо крику против перевода – заготовить толкование всей славянской, или паче учительных и пророческих книг и издать подешевле, чтоб разошлось пошибче. Вот и противодействие. Извольте об этом думать, как это устроить. Одному протолковать все, – 100 лет надо. Обществом надо. Я возьму псалтирь, притчи; другой пророка какого и так далее, – и в один год все приготовим. Потом надо издавать. Опять сообща – складчина, кто рубль, кто полтину. И издать подешевле. Кто хлопотун и производитель всего дела?

Н-лай В-вич.

Извольте подходить – возлагаю руки на главу вашу и возглашаю: аксиос.

Во-первых, собирайте толковников. Один уж есть – Еп. Феофан. Извольте вербовать других. В Питере, в Москве, по всей вселенной. Условие одно – толковать по 70 толковникам, т.е. слово Божие которое в церкви – и еще – быть согласными на дешевое издание, и трудиться или даром, или за ничтожное вознаграждение, которое дать по продаже; когда засядут за дело навербованные толковники, вы начнете хлопотать по сбору суммы на издание. Человек десять толковников и достаточно. Ну, пять. Нет надо десять, и еще больше, чтоб поскорее протолковать и издать.

Разобрали в чем дело? Я писал об этом пр. Платону. Вот он не возьмет ли что толковать. Нужно же поскорее.

Что вы спрашивали о Добротолюбии, – что туда войдет? Все то, что есть в нынешнем Добротолюбии, с дополнением пропущенных отеческих писаний о подвижничестве. Из тех отцов, которые переведены, делать экстракт – в виде теорий подвижничества; так взять из св. Ефрема, Исаака Сирина, из Варсонофия, из св. Златоуста, из Нила. Лествицу вновь перевесть с прибавлением всех толкований, Аск. писания Максима исповедника, Феодора Студита, Симеона нового Богослова. Из всего этого считаю соберется томов 10. Один ведь уж в ходу; другой наготове – уставы св. Пахомия, св. Василия, св. Венедикта – уже переведены, – устав Кассиана переводится. Это все составит том толстый, или может быть два не толстых.

Я было сказал Арсению: печатай, как знаешь, но теперь скажу, что не отстану от своего плана. Да пусть печатают первую часть. До второй дойдет, мы их тут и прижмем. Лукавство!! Да что сделать с лукавыми.

Будьте здоровы и веселы! Я здоров, и благодушествую.

Ваш богомолец Е. Феофан. 11 августа 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу разобрали, что перевод с еврейского библии есть не малое зло для православия. Благодарствую за готовность действовать против. Но мой план совсем не тот, что у вас.

Совсем не следует спорить, хорош или не хорош перевод, ни выставлять его ошибки и неточности. Это ни к чему не поведет; а вот что надобно сделать! Сесть и протолковать всю библию ветхого завета, – или преимущественно учительные и пророческие книги, по 70-ти толковникам, т.е. по тому тексту, который содержится в Церкви. Протолковать сколько можно проще и доступнее для общего понимания. И затем это толкование издать сколько можно дешевле. Две сии вещи надлежит устроить ревнителям православия.

Замечаете ли, что отсюда выйдет? Выйдет, что, несмотря на существование библии в переводе с еврейского, знать ее и понимать и читать все будут по 70-ти, по причине сего толкования.

Ибо перевод с еврейского не ясен также во многих местах. И требует толкования. Коль скоро мы предложим поскорее толкование по 70-ти, то того перевода никто читать не станет, а все бросятся на нашу толкованную библию. Сим способом – влияние, которое может иметь библия в русском переводе с еврейского, будет предотвращено, или пресечено.

Вот моя мысль! О переводе с еврейского совсем ничего не говорить, а работать себе много над толкованием библии, как есть в церкви.

Что требуется для выполнения такого прока?

1) Собрать толковников и 2) толкование их издать подешевле. Для чего требуются гроши.

И вот все сии комиссии возлагаются на Н-лая В-вича. Пусть подобьет толковников толковать; пусть найдет карманы с деньгами и заберет сии деньги, и затем издаст все, и, аминь – еврейской библии.

Для сего не нужно рыться в архиве синодском: пусть мыши точат все тамошние дела. А сесть да поскорее протолковать библию.

Экономос – ученейший грек – писал в 40-х годах в защиту перевода 70, и побил всех немцев. Сочинение его есть у меня, 4 тома больших. Издать их можно после. Прежде надо состроить толкование, – и издать.

Войдите в сии мысли, – и устрояйте исполнение следующего по ним.

Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ от Господа желаю. Благослови вас Господи всяким благословением.

14 сентября 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Я все жду, когда вы воротитесь в Питер; а вы верно ждете, когда я отвечу на ваши письма. Вот и устроилась пауза.

Что же, наконец, придумано – относительно того, о чем мы так горячо ревновать начали? Верно пояримся, пояримся, – и на том и сядем. Где взять делателей? Вышинец – возы, возы, а сам под телегу. Сказать бы ему: садись, да пиши, что егозить-то? Так нет. Чужими руками жар загребать охоч. Каюсь, что делать. Так разленился, что пера не хочется взять в руки. Сядешь будто работать; но повертишь бумагу-то туда и сюда, – да и бросишь. И пошел слоняться из угла в угол. Зато читаю усердно. Авось, Бог даст, и писать придет охота.

Преосвященный Платон хотел переслать мои листки в «Душеполезное Чтение». Хорошо, если б напечатали. Может быть иной надумался. Хоть там сказаны только верхушки; но сокращено – все дело. Прогрессисты брань подымут. Мы будем отсиживаться за церковью. Еврейской библии перевод нарекание наносит на церковь. Против этого нечего сказать. Мы же на том только и будем стоять; зачем внесли в церковь чужую библию?!

Что-то сделают московские иереи с апологетом. Хорошо, когда бы Бог помог завесть этот журнальчик. На Западе со времени возрождения языческого мудрования (языческие классики) много появлялось неверов всех родов. Против них писали. Этих писаний целая библиотека. Аббат Migne – издал их – в 20 книгах – обычного ему формата. Приходит на мысль – сделать пересмотр этих книг, – с извлечением всего пригожего для нас. Но куда девать извлечение? Журналы наши какие-то мудреные-мудреные.

Господи, помилуй нас! Приходит на мысль: какое мне до всего этого дело?! Сиди, да тяни четки. Без тебя дело Бог устроит. Вот бы любо-то. Лежи себе, и ухом не веди! Блаженство!!!

Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец Е. Феофан. 28 декабря 1875 г.

Ответы на мнения преосвященного Агафангела

а) Покойный митрополит Филарет – московский, в известной вам статье об употреблении перевода 70, говорит, что к еврейскому нынешнему тексту нельзя иметь доверия, по причине его повреждения. Подобного же мнения и покойный киевский митрополит. Поврежденность текста не подлежит сомнению. Откуда же возьмется доверие к переводу библии с этого текста? То, что этот перевод сделан с знанием дела и добрыми намерениями, не оживляет доверия к нему. Дело не о достоинстве перевода, яко перевода, а о достоинстве текста, с которого сделал перевод.

б) В этом суть дела. Если текст еврейский дает нам словеса, как они изошли из уст богодухновенных мужей; то, спору нет, его надобно предпочесть всякому другому. Но в том-то и дело, что этот текст уже не таков, каков он был первоначально. Это текст новый, поврежденный и измененный мазоретами в 5–6 веке, и далее, по Рождестве Христовом, – и в этом испорченном виде нам предлагается. Текст 70, греческий, хотя есть только перевод с первоначальных глаголов Духа, но как перевод самый к ним близкий и им верный, – сделанный за три века до Р.X., по особенному промыслительному Божию устроению, не кое-кем, а нарочито избранными на то мужами, он должен быть принимаем с равным доверием, и в равном достоинстве, как и первоначальный текст еврейский, как он вышел из рук пророческих. – Так он и был принят первоначально, в след за переводом, и постоянно потом был принимаем евреями, не только рассеянными по греческим областям и говорившими по-гречески, но и палестинскими. Это длилось до пришествия Господа и распространения Евангелия Апостолами. Оба текста шли в параллель. Свидетельство – Иосиф Флавий и Филимон: оба они в равном достоинстве принимали оба текста. Но после разорения Иерусалима и рассеяния евреев, еврейский текст, по разным причинам, стал портиться. Со второго века его стали читать разно, и разно понимать. Всякий по своему его читал и по своему понимал. Доказательство тому – новые переводы с еврейского на греческий, сделанные во втором веке Акилою, Симмахом и Феодотионом, которых переводы разны между собою. Это значит, что они разно читали и разно понимали еврейскую библию. Не согласны они и с нынешним текстом во многом: что значит, что еврейский текст, изменившийся до них, продолжал изменяться и после них. Чем дальше, тем больше повреждается еврейский текст, и расстояние его от первоначального еврейского текста, какой дан мужами богодухновенными, стало очень большое. В этом отдалении – -взяли его мазореты, и закрепили в нем. Греческий же текст оставался в первоначальном своем полном соответствии глаголам пророческим. Судите теперь сами, где глаголы Духа хранятся, – в Мазоретской еврейской библии, или в греческой 70 толковников? Предпочитается греческая библия еврейской, – не той, какая была первоначально и которой нет уже, а той, которую нам навязывают мазореты, – библии испорченной. Тут очевидно, на какую сторону надобно склоняться.

в) Господь не укорял евреев в порче текста, потому что он тогда не был поврежден; не был он поврежден и во времена Апостолов. Потому и помину о том не было. Он стал портиться после. Но апостол Павел, ходя по синагогам иудейским в греческих областях, всюду читал библию по греческому переводу. Как слова Апостольские из ветхого завета сходны с нынешним греческим, то это явный знак, что он оставался цел, и пребывает цел доселе.

г) «Православная Церковь, пишется, не потому не употребляла еврейской библии, чтобы отвергала ее достоинство». Почему бы это она ни делала; но поскольку не употребляла, то и нам не следует тянуться к ней, хотя бы она была не повреждена, и тем паче, когда повреждена. Если б это неупотребление одной и употребление другой библии, имело место в один какой век, можно бы объяснить это какою-либо случайностью; но как это идет во все время существования Церкви, то кто не видит в этом коренного закона Церкви, от которого отступать значит то же, что колебать основы церковной жизни.

Будто греческая библия перевода 70 стала так общею в Церкви, по причине преобладающего числа верующих из греков, – это не верно. В церковь вошли многие народы. Главнейшие, кроме греков, римляне, сирийцы, египтяне, армяне, и проч. Все они скоро запаслись себе библиями ветхого завета, но все с греческой 70, а не с еврейской, Римляне перевели ее еще в конце первого века (Itala), сириане – во втором (Пешито); за ними и другие народы, и все с 70. Скажите: легче было переводить с этого языка?! Для римлян, может быть, легче; но не для сирийцев, и других восточных народов, которых языки сродны с еврейским. И из сего видно, что не по преобладанию греков так обобщилось употребление библии 70 в церкви, а по чему-либо другому, – потому, полагаю, что она была истинным словом Божиим, и что потому Господу угодно было сделать ее жизненною стихиею Своей церкви, отстранив библию еврейскую.

д) «Господь и Апостолы употребляли то еврейский текст, то греческий».

Сравните. Экономос выписывает 238 мест из ветхого завета, приводимых Апостолами в новом. Из этого числа текстов самые рьяные ругатели текста 70 могли вытянуть только 22 текста, приведенных, по их мнению, по еврейскому тексту. Но Экономос, разъяснив дело, пришел к такому заключению, что из 22 текстов 11 кажутся только взятыми с еврейского текста, на деле же взяты с греческого; 7 текстов сомнительных, т.е. можно спорить и тянуть их то к еврейской, то к греческой библии. И только четыре текста несомненно взяты из еврейской библии. После этого стоит ли поминать о том, что новозаветные писатели употребляли и еврейский текст? и можно ли отсюда выводить какое-либо заключение в пользу сего последнего?

Приложите к сему то, что в писаниях Апостольских, кроме сих 238 мест, приводимых с означением: так писано есть, – есть премногое множество фраз и оборотов речи, которые очевидно взяты из ветхозаветных писаний, но без указания, что взяты из писания. Все они не по еврейскому, а по греческому тексту. Экономос выбрал таких мест до тысячи. Из сего видно, что новый завет весь проникнут ветхим, только не по еврейскому, а по греческому тексту.

Слова Господа на кресте не идут в защиту еврейского текста.

е) Будто и св. Церковь употребляла еврейскую библию. Где это и когда? Некоторые писатели иногда относились к сему тексту, – и то только в частных случаях. Но писатели – не церковь. В соборах – действовала и говорила церковь; но понималось ли на каком-либо из них о еврейской библии?!

Возьмите и писателей, – но в целом, а не в отрывках. Сколько писал св. Златоуст? Но в его писаниях найдется 5–10 мест, в которых он относится к еврейской библии, и то не с предпочтением ее библии греческой, а лишь для соображений. Такое же соотношение употребления мест из еврейской библии и у других писателей. Какой же, из такого положения дела, можно сделать вывод в пользу еврейской библии? Никакого. Некоторые писатели Церкви относились к еврейской библии; потому и нам иногда можно отнестись к ней, не из предпочтения ее греческой, а для соображений. И только. Возьмите все в совокупности, – 18 12 веков и тысячи писателей церковных. Все они употребляли библию 70-ти. Где-где прожужжит иной по еврейской. Можно ли выставлять это в оправдание перевода всей библии с еврейского с предпочтением ее греческой?

Экономос пересматривает всех отцов, и находит, что, начиная с мужей Апостольских, все они знали только библию греческую. Св. Варнава приводит до 70 мест из ветхого завета, и все, по греческому тексту. Игнатий Богоносец делает то же, то же и Климент римский и св. Поликарп. Св. Августин (26) спорит с евреем, а тексты все приводит по греческой библии. И так далее по всей истории Церкви.

Из сего перечня прямо следует, что Церковь православная воистину не ведала еврейской библии. Писатели церковные суть интеллигенция Церкви. Если она едва-едва искосу посматривала на эту библию, что сказать о всем теле Церкви?

ж) Что Церковь знала еврейскую библию, в доказательство приводятся попытки русской Церкви. Но русская Церковь не есть вся православная Церковь, а часть ее. Она может уклоняться от истины, и подлежит в сем отношении исправительным внушениям других церквей. Церковь ли притом русская делала указанные попытки? Нет, некоторые лица. Сверх того, неверно, что наши прежние переводчики исправляли текст славянской библии по еврейскому. Читайте историю издания библии при Елисавете (Правосл. Обозр. 1860 г.). Вся забота была обращена на то, чтобы перевод славянский был в точном соответствии с греческою библиею. На это указывали царские указы, это внушал Св. Синод, это имели в виду переводчики. Печатать библию стали уже по приведении перевода ее в полное согласие с греческою. Затем, отпечатавши сию библию, – и в церковных книгах чтения стали печатать по этому новому переводу. Знак, что он признавался совершенно согласным с текстом, употреблявшимся в Церкви, – а сей был греческий.

То правда, что переводчики несколько мест перевели ближе к еврейскому тексту. Но это делали они потому, что находили в чтениях греческого текста, чтения соответствующие ему, а не по уважению к еврейскому тексту. Что русские должны чтить греческую библию паче еврейской, сие внушает им митр. Филарет в известной вам статье. Главная у него мысль: основной текст, которого должно держаться, должен быть славянский, вполне отвечающий греческому; но иногда можно обращаться и к еврейской библии. Можно обращаться, – кто спорит. Но кому? Ученым, при решении вопросов, толковникам при толковании. Прочие христиане будут пользоваться только итогами сих исследований. Но какая стать всю библию пускать в массу народа в переводе с еврейского – не умею понять.

з) Славянский и греческий тексты во многом непонятны. Правда, что ж делать, когда и первоначальный текст еврейский, вышедший из рук Пророков, был не во всем понятен?! Не стать пересочинять его, чтобы внести в него понятность? Апостольские писания тоже непонятны; но кто станет пересочинять их. Мазореты стали прояснять библию первоначальную, и сочинили новую, которая хотя яснее, но не есть настоящая. В статье владыки Филарета есть фраза: что толку от ясной лжи? Для устранения неясности есть толкование. Оно ожидается, а не перевод. Ибо и перевод все же не конец и требует пояснений.

«Нет беды, говорится далее, что греческий, и по нему славянский текст, употребляются в церкви». Изумительная речь! Можно ли говорить, что нет беды от того, что всегда всеми и всюду употребляем был в церкви? Да в этом основа и спасение церкви. Так сказать может только тот, кто совсем омазоретился и онеметчился. Снисходительное изрекается Церкви Божией пожалование, – ничего-де, что в ней употребляется греческий и славянский текст. Предполагается, что следовало бы быть еврейскому, но уж пусть, младенчества ради своего, ты, Церковь православная, употребляй греческий и славянский. Бестолковая протестантщина так и думает об нас. Гордости ее это под стать: нам-то зачем черпать у нее брань на самих себя.

и) «Перевод сделан не для употребления в Церкви». Да что – Церковь-то? Каменные здания и богослужебные книги мертвые, или совокупность верующих? Конечно, последнее. Следовательно, когда перевод пущен в среду христианства, то он пущен в Церковь. И что если этот перевод содержит яд лжи? Тогда будет значить, что чрез него впущен яд в здоровое тело нашей Церкви. То бы ничего, если бы читая славянскую библию и встречая в ней темноты, обратился кто к русскому переводу, и нашел там темное уясненным. Но что подумает он, когда в русском переводе встретит совсем другое, не разное только, но и противное тому, что читает в славянской? Это не может не колебать веры. Слово Божие не может говорить так или иначе: оно одно. Потому – или еврейская библия говорит право, – и тогда ей надо следовать; или греческая, – и тогда еврейскую надо бросить. Когда же, оставляя в церковных книгах чтения по греческому тексту, в руки дают еврейскую, разную от той; то что навязывается чрез это в ум? Если нельзя сказать, что там и здесь истина, то не прямее ли будет сказать, что ее нет ни там, ни здесь. Т.е. бросить библию всякую, и отвратиться от всякого откровения. Кто, склонясь к переводу, станет думать, что в церковной библии нет истины, тот не может освободиться от соблазна, что Церковь истине не учит, что истину сию надо искать инуды, – и бросит Церковь. А кто порешительнее, – и всякую веру бросит.

Я не могу чаять никакой пользы от перевода библии. От нее – вред и большой. У нас закон при понимании слова Божия, обращаться к св. отцам. Св. отцы толковали писание, как оно есть в переводе 70-ти. Следовательно, новый перевод лишает нас пособия понимать по православному слово Божие; ибо дает текст иной от того, который употребляли св. отцы. Перевод сдвигает нас с оснований. Новые мысли, новая церковь, новая эра: вот, что от перевода!

i) Это и есть единственная польза от перевода. Нечего теперь тянуться за иностранными и инославными библиями: своя есть. Но спрашивается: кто больше будет читать ее, образованные или простые? Кажется, последние. Последние же только заметят и разность сего перевода с церковною библией. Если от узрения сей разности произойдет вред, то последние же и испытают его весь. Взвесь то и другое всякий, и зри, – вреда больше или пользы от нового перевода.

к) С переводом Павского и с литографированным изданием его, кто станет сравнивать новый перевод. Но вот что! Об нем говорится, что переводчики посматривали и в ту и в другую библию, – т.е. и в греческую и в еврейскую, и сообразовались в переводе то с тою, то с другою, выбирая то оттуда, то отсюда, что казалось им более пригожим. Я не проверял его в этом отношении; но если это правда, то значит, что в переводе нам дается ни греческая, ни еврейская библия, а смесь той и другой, – библия новосочиненная. Мне думается, что это еще хуже.

л) Об Экономосе изречено суждение очень наскоро. Четыре тома, каждый более чем по тысяче страниц, набить мелочами очень мудрено. То правда, что он разбирает дело до мельчайших подробностей; но это не значит, что у него все мелочи. Когда состоялось греческое королевство, туда, по причине иноверия короля с королевою, набралось много иноверцев, которые начали нападать на греческую библию. Увлеклись и модники греки – из ученых. Экономос с начала бился с ними дома, и всех перебил. Потом выехал в Европу, осмотрел все библиотеки, извлек все, что касалось перевода 70-ти и еврейского текста, – и потом изложил все собранное пространно. В итоге у него выходит: еврейский текст никуда негож; настоящее слово Божие хранится только в библии греческой 70-ти. И православным надлежит держаться только сей последней, а та (Евр.) пусть с боку лежит в подспорье. Труд его есть капитальный. Легко относиться к нему нельзя. Все патриархи писали к нему грамоты и одобрили его воззрения. Это в 40-х годах. В то же время и у нас гнали еврейскую библию. Вот выражение голоса Церкви всей!

м) С благодарностью можно относиться к новому переводу; но подлиннейшим его считать нельзя. – К тому же нельзя ли было сделать для церкви Божией нечто лучшее, нежели перевод сей? – Мне думается, лучше было бы издать перевод библии с греческого, с замечаниями под чертою для понимания неясного. Была бы это библия церковная, – и православные, слушая в церкви слово Божие, – и потом, приходя домой, прочитывая в русском переводе то же самое, – радовались бы. А теперь какая радость, – слышать в церкви одно, а дома читать другое? – Полагаю, что от этого должно сжиматься сердце, и роить недоумения.

Положили дать православным слово Божие в русском переводе. Дело доброе! Перевели новый завет. Где брали текст? В Церкви. Кажется, приступая к переводу ветхого завета, тоже надлежало взять тот текст, который в Церкви православной содержится. – А они взяли его не знают где. Что за причина? Как они там ни толкуй, но не могут переводчики избежать упрека в презрении к библии сущей в Церкви. Они обошли эту библию; чем дали мысль, что по их убеждениям сия библия не стоит труда, чтоб переводить ее. Они уничижили и оплевали ее, как негожую к делу. Это то же, что к иному невежливо стать спиною. Можно ли это сносить, и может ли это остаться без вредных последствий? – Презорство к библии содержимой Церковью есть презорство к Церкви. Какой пример подается?!

От этого переводчики никак не могут отговориться, – от того, т.е., что презрели библию сущую в Церкви и оплевали ее. Если б они перевели сначала с греческого, а потом издали перевод и с еврейского, совсем другое имел бы он значение. Тогда наверно можно бы говорить, что перевод с еврейского сделан в пособие к пониманию библии греческой или славянской и имеет значение истолковательное. Теперь же издание сего перевода не может не оставлять того впечатления, что греческая библия 70-ти признана негожею.

Милость Божия буди с вами!

Ну вот о. Нечаев напечатал статью. Шлю оттиски вам. Тут же и толкование послания к Филиппийцам. Оттисков статьи пяток передайте Степану Анисимовичу Бурачку, и три экземпляра толкования послания: у него три семьи теперь. Аскоченскому передайте по одной штуке – и толкования и оттиска. Извините, что хлопоты налагаю. При случае, как-нибудь передадите.

Афонец Арсений, – все выдумывает разные штуки. Пишу ему наконец, что не хочу, чтобы он печатал, – сам соберусь как-нибудь, – и прошу возвратить рукопись. Когда возвратит, тогда подумаем, как устроить это дело. А если не возвратит, – обещаясь печатать что и как ему дано, тогда верно надо ему предоставить печатание.

Об унии ничего не знаю, и преплохой я историк. Историю эту хорошо знает Коялович – инспектор академии. С ним бы переговорили, если не идете против него. Он одну часть при мне еще напечатал. Печатал ли далее, – не знаю. Церковь управлялась всегда соборно. Соборы писали законы, а пастыри исполняли их, и таким образом правила Церковь.

Псалтирь толковать – может быть придет охота. И сяду, для почину. А то все только планы пишем, а дела никакого. Можно частями печатать – псалмов по 50-ти. Толкование не широкое. Преосвященный Порфирий перевел Псалтирь с греческого и печатает в «Трудах Киевской академии». Он ведь костромич. Когда бы он вздумал и весь ветхий завет перевесть!

Я здоров. Слава Богу. Всех вам благ от Господа желаю!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 ноября 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Просмотрел – писанное преосвященным Агафангелом, и сделал свои заметки, которые пойдут по тяжелой – с приложением и брошюрок моей статьи.

Одну мысль забыл отметить: пророчества яснее. Но они вообще ясны и у 70-ти. Евреи однако ж какие могли пророчества исковеркали, особенно те, которые приводил Апостол. Помню одно: не даси преподобному Твоему видеть истления. У евреев: не дашь преподобным твоим видеть гроба или рва. Таких кривотолкований много.

Взяться за Псалтирь – можно. Леность все одолевает; но авось.

Подготавливаюсь к спорам, перечитывая Экономоса. Что за дивный муж – этот Экономос! Как он отпотчивает лукавую протестантщину?!

С преосвященным Агафангелом мне неудобно вести беседу. Он устарел в своих по сему предмету мнениях, – и трудно его переговорить.

Будьте здоровы и веселы! Всех вам благ от Господа желаю!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Оттиск статьи Зедергольма пришлите. У меня нет 1874 г. «Душеполезного Чтения».

16 ноября 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Два письма ваши получил вместе. Тут же пришло и «Православное Обозрение». Первое впечатление от ней очень неприятное. И отвечать не думал. Он все перепутал. И опровергает свою мысль – об исключительном значении перевода 70-ти. Но далее разбирая мои пункты допустил некоторые обороты речи дурные. Отвечать ему по его тону не след. Думаю, помимо его, – написать некоторые дополнения к своей статье, в которых и будет ответ. С самим Горским нельзя детей крестить. Но надо отбить дурное впечатление, которое может оставить его статья. Это можно сделать скоро, но в январскую книжку «Чтения» едва ли попадет. Но я поспешу. Серьезного ответа речь Горского не стоит. Прочитайте повнимательнее и увидите. Она туманит с первого раза.

Письмо Лаврова возвращаю. Он православствует. И много таких: но вся учь почти омазоретилась.

Я здоров. Холода мешают выйти на балкон. Пойдешь, – всегда простудишься. И катар мой начнет меня томить. Вот и нейдешь на двор. Беда не велика. Немножко посоловеешь.

Се праздник на дворе. Поздравляю. Поздравьте и знаемых, кто попадется под руку.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 декабря 1875 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу я собрался с силами послать вам затраченные вами на меня деньги. Они пойдут в особом пакете. Благодарствую.

Писать ответ Горскому – не стану. Давно бросил. А прибавлю к прежней статье несколько строк подобных тем, которые написаны в ответ преосвященному Агафангелу. Ими прояснится все дело. Горскому же отвечать неудобно по причине многих у него оборотов речи, которых пропустить нельзя, а коснувшись, вступишь в спор, похожий на брань торговок.

Мне пришло в голову, – сесть и переводить библию по 70-ти с греческого, с замечаниями в оправдание греческого текста и в осуждение еврейского. Пойдет ли это дело, не знаю, но в голове засело и вертится.

Мое здоровье – исправно.

Слышно, что М-т И-р серчает на меня за статью. Что серчать? Я писал к нему обо всем еще из Тамбова. Ответа не было. И теперь, сначала думал к нему писать, – но передумал. Свяжешь только себя, а толку никакого не будет. Вот и вздумал помимо его дать оклик.

Если слышали что, не утаите. Дополнение свое пошлю в «Душеполезное Чтение» – в январскую. В февральской книжке будет напечатано. В январской же просил напечатать, что ответа Горскому не будет, по великой учености его.

Спаси вас Господи и помилуй!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 2 января 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Напишу-напишу несколько строк, в прибавку к прежней статье.

Первое – извлечение из статьи владыки московского покойного.

Второе – из Экономоса: какая библия была в руках Апостолов? Какую передали они Церкви и Церковь всегда употребляет?

Третье – Как смотрят на еврейщину на Востоке ныне?

Этих статей очень достаточно будет в пояснение дела.

Выписывать повреждения мазоретской библии, – т.е. нынешней еврейской, – не настоит надобности. Это долгая песня и спорная. Конца не доберешься. Один так, другой иначе.

Отец Арсений там у вас?! А я писал к нему на Афон, чрез Одессу. Может быть, письмо то дойдет до него. Но как дойдет, передайте ему пожалуйста, что я совсем не прочь, чтобы он печатал сборник. Потому возвращать мне рукопись пусть подождет, пока получит письмо то. Там прописаны условия, несогласные с его затеями.

Что деньги послал, какой убыток. Употребляйте, куда знаете. Я никогда не задерживаю у себя денег, и все разматываю. Так что их держать, когда случились.

Пришлите пожалуйста службу на 25-е, о коей писали. Очень желательно посмотреть, в чем суть дела. Кстати и заметки на нее приложите.

Справьтесь пожалуйста, есть ли в Синодских лавках Библия греческая, изданная Синодальною типографиею в 1820 г. Это Александрийский текст. Ватиканский у меня есть, и Тишендорфов, а этого нет. Справьтесь пожалуйста, мне нужно ее выписать.

Псалтирь с греческого перевел преосв. Порфирий. Печаталась в Трудах. Он земляк ваш. Повелите ему издать особо.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 15 января 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Я упредил вас – ответом на ваше предложение! Пусть печатают.

Они дают мне двести экземпляров, а денег хотят пришлют, хотят нет. Это не входит в мой расчет. Я уступаю им это молитв ради о моей многогрешности, а не ради прибытка.

Так писал я и в Одессу к о. Арсению – но он желает, чтоб навсегда сборник был уступлен обители. Этого теперь решить нельзя. Надо его кончить, потом думать и об уступке.

Предисловие сочиняйте какое хотите. Я забыл, какое сам написал. Помнится там что-то много обещано. Не лучше ли это выкинуть?

О деньгах мне присланных. – Когда лишние есть – что-нибудь нужное окажется, купите и пришлите.

В настоящее время мне нужен прибор акварельных красок лучшего качества – самый небольшой – в 6 красок, но самых хорошо приготовленных. В ящичке, и с нужными принадлежностями. Пусть о. Арсений подарит мне такое сокровище.

Всех вам благ от Господа желаю. Поклон о. Арсению.

Не получал еще я январской книжки «Душеполезное Чтение»; когда получу, отошлю и свои новые строки. Как бы не раздражить ваших питерских чинов.

Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 января 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Получил посланное! Благодарствую.

Очень жаль, что в службе или собственно в молитве опущены важные строки, но беды от этого нет. Опущены, отлично сделано для Петербурга, и для заграничных миссий. Понимающим русскую речь французам и немцам очень неловко слышать – буии и зверонравны, и проч. – но думаю, что это можно бы иначе выразить, а мысль главную выдержать: ибо она очень назидательна. – Но уж как дело сделано; пусть. Богослужебные статьи – не писанье богодухновенное. Их можно изменять, не греша – имея в виду только созиданье, а не разоренье.

Библия, о коей я просил вас справиться, – не эта, что вы прислали, а греческая, изданная какими-то греками (кажется Лазаридесами) в Москве – в 20-м году или около. Поищите пожалуйста. Она – с Александрийского кодекса. Ватиканская у меня есть. Есть и Тишендорфова – синайская. А этой нету, – желательно иметь.

Что я обещал приписать к прежней статье, еще не написано; и не успеет быть написано даже к мартовской книжке. Она теперь уже к концу. Не стану спешить. В апрельскую пошлю в марте. Постом, при тощем желудке, больше ярости – и силы и эффекта. Не к чему спешить; еще успеем набраниться с кем должно вдоволь.

Предисловие к сборнику пошлите. Имени собирателя не следует означать. Означить только – изданье афонцев. Будет эффектнее.

Арсений писал и краски прислал; но слишком уж много. Всяко добро.

С постом поздравляю. Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 февраля 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Написал немного и послал в «Душеполезное Чтение», не знаю, успеют ли напечатать, ибо нас задержала вода и мы были недели две-три взаперти. Авось успеют! – Писать-то не смею: Синод тут. Ему прямо в глаза очень неловко. – А все же.

Присланную вами службу всю просмотрел, – и кроме выпуска некиих слов в молитве ни какой разности нет. Шлите, что у вас там есть.

О составителе Добротолюбия не надо писать, и поминать. Пусть идет – будто труд Афонских старцев. Это будет впечатлительнее. Второй выпуск – я думал составить из уставов Пахомия, Василия Великого, св. Венедикта и Кассиана. Теперь вижу, что Кассиан один составил большую книгу. Потому те три устава нужно печатать особо. И составят они второй выпуск, и Кассиан будет третий. – Что дальше, увидим.

Пишу к Римлянам, как кончу, так печатать особо, не в журналах. – Когда будете печатать к Римлянам, перехожу к Коринфянам оба, и так далее. Пойдет как, будут выбираться деньги. Помоги нам Господи! – вы не разгадывайте потрудиться в сем деле.

Я здоров! Славу Богу! и праздник на дворе. Поздравляю. Даруй вам Господи в светлые дни светлых радостей.

Мир вам!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 марта 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Спешу сказать вам нужное. – В тех статьях, кои войдут в первый выпуск, ничего нет об умном делании.

О художественном делании молитвы Иисусовой речь началась с Григория Синаита в 13 и после – веке. – До толе далеко. Тогда рассудим, печатать ли о сем! – Наперед, впрочем, сказываю, что и мне приходило уже на мысль – пропустить те статьи, в коих о сем говорится, и окончить сборник Симеоном Богословом.

Творить молитву Иисусову, как все мы навыкаем делать – есть доброе дело. В монастырях возлагается это как долг. Стали бы разве возлагать, если б это было опасно?! Опасно то художество, какое придумали и приладили к сей молитве. Оно иного ввергает в прелесть мечтательную, – а иного, дивно сказать, в постоянное похотное состояние. – Его потому надо и отсоветывать и запрещать. – А сладчайшее имя Господа в простоте сердца призывать всем надо внушать, и всех к тому располагать.

Очень рад, что идет печатание.

Второй выпуск – можно тоже печатать, без Кассиана, за которым дело, – и который между тем один составит большую книгу. К тому же уставы Пахомия, Василия Великого и Венедикта в моих рукописях – берут около 200 листов. Следовательно, почти столько же, как и первый выпуск.

С Светлым праздником. Поклонитесь старцам на Афоне. Прошу молитв их.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 1 апреля 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Запоздал я вам ответом на последнее письмо. Ждал книги, которая лениво ехала.

Так вот сокровище! – Я еще не перечитал ее. Но наперед скажу, что отвечать на нее живущему в захолустье как? Цифры против цифр где взять? – Сорока на хвосте принесет? – Пусть местные владыки велят настоятелям написать статьи об имуществах монастырей подробные, – и велят их пропечатать в Епархиальных Ведомостях. – Вот и все!

А Синод куда смотрит? Куда смотрит прокурор? Чего ради синодальные не напрут на него? Все уступки, да уступки. Вот театры в посты открыты: сказали синодальные против этого что?! Если все так будут уступать, то пожалуй, что разохотят и монашество уничтожить. – Самовластие разыгрывается, когда не встречает противодействия. Это везде! – И у самого правительства.

Да что же выйдет из того, что монастыри-то закроют? Монашество не связано с монастырями, как душа с телом. Другим способом начнут монашить. Вот, как чернички, как старики пещерники или пчельники. Будут рабочие дома составлять, – и жить по-монашески, – как родились Арзамаская община и подобное. Может быть и лучше будет. Потому – ужасаться тут нечему. – А буди воля Божия.

Не стали чтить монастыри от того, что монахов не стали чтить; а монахов не стали чтить ради того, что мы, монахи, стали никуда не гожи. По себе сужу. Меня следует поленом выгнать из монастыря.

Надо бы приподнять дух монашеский. – Но как? – Великие старцы-основатели монастырей – предвидели это. Делать нечего. Дух мира берет силу! – Всех охватывает. – И вот где корень. – Противодействовать ему должен Синод.

Господи помилуй нас. Я писал в «Душеполезное Чтение»; в апрельскую книжку не пошло; будет в майской. Несколько строк написал и в «Церковный Вестник». Не знаю, будет ли это напечатано.

Пересмотревши книгу, посмотрю, может быть, и напишу что.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 апреля 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Дождались, наконец, мы статьи. Получил я и оттиски. Пришлю – побольше. Дадите кому.

Что-то она породит? Какого Горского вызовет?

«Церковный Вестник» что-то не печатает. Между тем там дело прописано, хоть не широко. Может быть, редактору и не сручно напечатать, в виду того, что над главою – заправитель перевода. Так забегите как-нибудь к нему, и возьмите. Куда ж ее? – Думаю, туда же, в «Душеполезное Чтение» и перешлите. Я пишу о сем к о. Василию. И после буду настаивать все на том, что Церкви должно слушать, и направления ее изменять не следует.

Вас все крушит Корецкая. Что делать? Потрудитесь. Из красавиц ни одной не знаю, которая была бы гожа в настоятельницы. – Мудреная это вещь! – Не спешите однако ж переменами. Потихоньку, чтобы шуму меньше было. Нет ли где наличной игумении исправной. Тогда поменять легче, чем сменять.

Раскольники мутят наших законодателей. Пусть пригадывают, что пригадают. – А молоканам хотят дать то, в чем они не нуждаются. Молоканы – не безвредны, как и безпоповцы, – и штундисты.

Турции точно несдобровать. Но я боюсь, как бы европейские друзья не подрались. Начнут кричать: а мне-то, а мне-то, и пойдет кутерьма. Боже упаси.

Я здоров; чего и вам желаю, с придатком всегдашнего спокойствия и веселонравия.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Родилось похотение – посмотреть, что се есть «Гражданин», – и послал деньги, давно-давно. Был месячный запрет «Гражданину», но он должно быть кончился уже. А «Гражданина» все не шлют. Не будете ли проходить мимо сего господина, толкните его под бок, рекше: что се!

12 мая 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Что же это вы замолчали?! Верно разгуливаете где-нибудь. Экое счастье людям – гулять! и меня часто порывает. Так бы и махнул, – то в Воронеж и Задонск, то в Киев, то на Афон, то даже в Иерусалим. – Вот какое непоседство внушается пошедшему на покой. С права это, или с лева? Извольте разобрать.

«Душеполезное Чтение» напечатало, что послано было. – Оттиски обещаны, а нет их еще. Пришлю, когда получу. Я писал и в академию, в «Церковный Вестник». Не знаю, напечатают ли? – Если не напечатают, я просил передать бумажку вам, а вас прошу принять и поберечь, не годится ли куда. И ее можно в «Душеполезное Чтение».

Спорить так не хочется. Мазоретчики все раздираются от усилий. Петербургский листик мой говорить именно не об этом – о том, т.е., что нечего им надуваться, и выхвалять свою мазоретчину. Не в том сила, что там и там менее в еврейском, а в том, какую библию имела в руках Церковь. А они все свое, буквы да буквы.

«Добротолюбие» подвигается ли? – Желаю ему успеха. Но сборника не объявляйте.

О. Арсений писал, что всю опеку о сем упросил принять вас. Помоги вам Господи!

Я здоров, а впредь уповаю на Господа.

Киевский владыка отошел духом! – Так-то и оглянуться не успеешь, как позовут. Подобает убо делати дела дóндеже день есть.

Спаси вас, Господи! Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 мая 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Посылаю вам оттиски статьи, что в «Душеполезном Чтении». Дайте Степану Онисимовичу – 5 или 10 – для раздачи, и сами раздайте, кому знаете. – В «Церковный Вестник» еще писал поширше все о том же. – Когда бы напечатали!

Как умная молитва с IX века? – умная молитва испоконь веку. Нет другой молитвы, как умной. – У нас заходила речь не об умной молитве, а о художественном производстве молитвы Иисусовой, – что неправедно называется молитвою умною. – Когда ум беседует с Богом в сердце, вот и умная молитва! – Художество же всякое примешивать к сему делу не следует. – И статью эту надо совсем оставить. Не спорить и не поминать об ней.

«Добротолюбие» идет очень лениво. И это должно пристыжать С.-Петербург. – Для меня однако ж это все равно. – У нас жара, и я ленюсь. – Написал однако ж для беседы кое-что из 118 пс., и кропаю теперь понемногу к Римлянам.

«Гражданин» шлется. Да это хороший человек. Дай Бог ему здоровья. Он бы что-нибудь махнул – о библии. Или вы извлеките, что на ум придет из статьи в «Душеп. Чт.» и передайте ему. – Он что-то поминал об этом. Но ни то, ни се. – Надо, чтоб он говорил по православному.

О раскольниках, – или льготах им! – Может быть, к лучшему. Будет чрез кого действовать на них. – Надо позволить им – свою семинарию и академию завесть; – пойдут из этих капли, – и все перевернуть к верху дном, раскольническое разумею. Раскол держится крайним невежеством. – Когда уяснятся условия спасения, – уяснится и то, что все раскольнические догматы – не догматы, а пустошь! – И конец расколу. Молокан и штундистов напрасно причисляют к расколу. – Это наши протестанты!

Неудобства, вами встречаемые, служат доказательством, что дела ваши не худы и солоны врагу. Он и воздымает горы препон. Мужайтесь и крепитесь!

Будьте здоровы и веселы! – Что же вы мне ничего не сказали про библию греческую – Александрийскую, изданную у нас Лазаридами – в 20 годах! Можно ее где достать? – И как! Она была кажется в Синодских лавках. Посмотрите.

Благослови вас, Господи, всещедрым Своим благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 июня 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Ныне получил я зараз два письма ваши – одно от 5 июля, другое – от 3 августа. – Где это было июльское-то? – А я хотел уж и объявление писать о пропаже без вести №№.

Вы все около красавиц! – Пригрелись. А теперь не знать, где вы, на родине, или в Питере? Пишу в Питер.

Очень жаль, что оной греческой библии не обрелось; но искать ее в Греции нечего. – Потерпим.

Отпечатанные листы «Добротолюбия» присланы. – Читаю не спешно. Присмотрюсь, что там такое в 210–211 стр.?

О молитве – что придется по сборнику, все будет помещено.

Что такое вы разумеете под умною молитвою? – Скажите, пожалуйста, чтоб я мог при случае видеть, какие статьи могут относиться к сему предмету, и как их озаглавить. – Сочинять же или статью писать об этом для сборника не приходится; ибо сборник будет весь из статей богомудрых отцов, а не от нашего грешного мудрования.

Во второй том сборника предполагаются уставы. Они уже готовы – св. Пахомия, св. Василия великого, св. Венедикта. Сюда же думал и св. Кассиана. Но его писания – одни составят целый том; потому его лучше особо отпечатать или яко 3-й том, или яко второй выпуск второго тома. Сие якоже изволит издатель.

Я здоров. Слава Богу! Подвигаюсь понемножку по посланию к Римлянам. Послание второе к Коринфянам или все или половину пошлю в «Душеполезное Чтение». Просят. Леность одолела, и к Римлянам едва ли скоро кончу. Оно очень мудрено.

В «Душеполезное Чтение» – еще послал несколько строк. Это будет конец и богословия больше не буду писать.

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Ах – да, вы – в своем Судиславле. Пошлю туда.

10 августа 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Где вы девались? Я писал вам в ваш знаменитый Судиславль. И это давно. Верно не получили, или разъехались как.

Что же Патерик то? Говорили к октябрю выйдет. А он и к ноябрю едва ли поспеет. У меня немного его листов. Думаю менее половины. Когда пришлете все листы, пересмотрю – отмечу главы и возвращу все зараз.

Уставы готовы. И прозевали мы. Вон св. Кассиан переведен и уже печатается. Некий владыка Петр перевел и издает. Но горевать нечего. Это для нашего сборника лучше. Я выберу, в таком случае, из него сущность его учения о подвижничестве и духовном преспеянии. И короче, и полезнее. Там есть широкие слишком рассуждения, для нас не совсем нужные.

Непонятность, вами замеченная, зависит от пропуска целой строки. Виноват, я думаю, не мой переписчик, а корректор, и особенно последнюю корректуру державший и написавший мне о сей вещи. Потрудитесь взыскать с него построже.

Споры мои по библии – кончились. Всякую охоту потерял бороться. И более писать не стану.

Я тяну послание к Римлянам. Идет широко. Мне думается это лучше. Ибо мы русские любим потолковать. И толкование должно непременно отвечать сей черте нашего характера.

Всех вам благ от Господа желаю. Будьте здоровеньки и веселеньки.

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Тамбовского в Рязань. В Тамбов из Питера – тоже Палладия. Каков? Рцыте необинуясь.

4 октября 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Вы поздравляете меня с именинами. Благодарствую за благожелания; но я именинник великим постом – в марте. Зачтем за впереднее.

О батюшке отце Лаврентие я меньше всех знаю. В академии я бывал у него часто; но об обстоятельствах его почти никогда речи не было. Обычно же, каким вы его видели, таков он всегда. Главное в нем – безгневие. Образ кротости. Я ни однажды не видал его рассерженным. Иногда он станет будто сердито говорить; но тон речи всегда изменял ему, и показывал, что это он надувается рассерчать, да не умеет.

В семинарии я его уже не застал, или был во словесности, по тогдашнему, и до богословов вниманием своим не возносился. В академии он жил очень уединенно, никуда почти не хаживал. Все дома и дома. Когда какой праздник по товариществу, он скажет: приду, приду, а на другой день извинится; совсем собрался было, да помешали. Фраков терпеть не мог, все бранил их, и срамную басню про них выдумал.

Был больший постник, и в лице будто полон, а тела совсем почти нет. Живота нет, – ввалился. Когда наденет фрак, и вышел как доска, подчегарый. Подрясник и ряса все скрасили. И стал полный. Первую и последнюю недели – однажды только обедывал в среду на первой. А на страстной – в среду и четверг, – и вообще яствия был скудного, хоть у них стол был общий.

Жениться все собирался. Чай невесты две выбирал. Нет, не удалось. Покойный владыка Филарет воротится бывало из Питера и при встрече скажет: ну, Макаров, приехал тебя постригать. Шутя! И застриг таки.

Мы часто в лавру хаживали. По воскресеньям и праздникам.

Профессоры все относились к нему с уважением. Он был муж совета, – и утешения.

Больше ничего не умею сказать. Дивный муж!

Об умной молитве. Хорошо бы писать; да сил недостает. Это надо мужу молитвеннику сделать. Вот преосвященный Игнатий писал. Пусть удовольствуются этим. А оптинский Макарий в одном письме очень не благоволительно отнесся к тем, кои цепляются за это дело с вычурными приемами. Стань правду говорить, надо похулить сии приемы. Но тогда проклянут, и со света сживут. Лучше молчать.

Кто это Оптинец, которого вы ждете? Не Зедергольм ли? Как его имя? И чего ради он ни однажды не вспомнил о многогрешном Вышинце?

Сборник помоги вам Господи покончить. Пора! Пора! – Что же Арсений? – Доверие потерял, или там нужен?! Что не едет?

Благослови Господи труды ваши!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 октября 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Прежнее предисловие никуда не гоже. Кое-как скропал новое, и хоть оно тоже не прелесть, но все лучше прежнего, по крайней мере смиреннее. Препровождаю его, – и прошу покорно – его отпечатать вместо прежнего, которое под лавку.

Мне думается в конце его не худо бы приложить следующее:

«Сопровождаем наш сборник искренним желанием, чтобы любители духовного чтения находили в нем то, что желал вложить в него для них составитель» (непременно надо прибавить).

Кажется что надо приложить: иначе там речь оставлена будто без конца. – Что касается до подписи составителя, то ее не должно быть ни под каким видом. – Это входило в условия передачи издания афонцам.

Ваше предложение – составить алфавитный указатель наставлений, – доброе дело предлагаете. Но мне, думается, что это – надо сделать в конце всего издания; здесь же оно пока скудно будет. А труд не малый. Ведь это египетская работа. – В конце, если я поленюсь, найдем кого-либо. Всяко тогда надо, а не теперь.

Еще – в ряду присланных листов – не достает – 15:16, 17:18 – со страницы 224 до 289. Повелите прислать поскорее. Отложу до того времени пересмотр, чтоб все пересматривать за одним духом. Вот одна книжка подходит к концу.

Если пойдет это хорошо, нужно поспешить изданием второй: которая вся готова. Устав св. Кассиана печатан уже был в «Тамбовских Ведомостях». Я думал издавать его особою книгою: но он уже издается. – Почему устав напечатан в ряду уставов, а из прочего сделаем извлечение и поместим в третью или далее книгу.

Больше всего меня занимает – привесть в систему – достопамятные сказания, Лавсаик, Лимонар, история боголюбцев. Патерик издания «Душеполезного Чтения» – и мой из св. Саввы. Это будет, как воображаю, нечто очень цельное. Полная картина подвижнической жизни. – Но это труд, может быть, целого года, а может быть и не одного. – Изречения все преназидательны; но когда они расставлены, то представляются грудою песку. Сплотить их или сочетать как цементом, планом каким, хорошо будет. Все станет на свое место.

Но это все в будущем.

В настоящем 1-е к Коринфянам кончено. Отослал второе. Ибо к Римлянам лениво идет, остановилось на 7-й главе. Вот опять пойдет черепашьим ходом. Издание же валовое думаю начать, когда все послания протолкую. Тогда все усердие посвятим их исправлению.

Но и сие есть будущее.

А смерть за плечами. – Господи помилуй! – Ну – что ж делать? После кто-нибудь докончить неконченное.

Сделайте милость помогите мне. Вот в чем дело. Мне желательно иметь «Русский Архив» в полном составе, с 71 года выпишу от издателя, а с первых годов, – издатель отсылает получать у кого-то в Питере, в Апраксином дворе, у книгопродавца Ваганова, – условий же не прописывает, по какой цене, и как пересылка. Забегите когда мимоходом к сему господину, справьтесь и скажите мне. Нельзя ли там же получить и другие издания при «Архиве» бывшие, отдельно от «Архива», 18-й век. Из прежних годов до 71, у меня есть только 67 и 68.

Поздравляю с постом. Будьте здоровы и веселы.

Всех вам благ от Господа желаю. И забыл было: – В заглавиях не нужно поминать – новое, а просто: «Добротолюбие», в русском переводе, с дополнениями к оному. Цена – 3 р. дорого.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 ноября 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич! Статьей о Св. Троице пусть займутся люди компетентные. Там вышли – протоколы, петербургского отдела любителей духовного просвещения с какими-то прибавлениями немецких статей о Пресвятой Троице…Пришлите мне ее поскорее. Там верно есть что-то нечистое… Наткните и других на эту книгу, чтобы обратили внимание. Немцы не могут рассуждать по православному. Все врут. Верно и помещенный там Ланге врет. У них все… Бог развивается. Бог развивающийся не есть Бог: ибо таковой в каждый момент становится не тем, чем был. А истинный Бог всегда есть то, что есть…

Будьте здоровы и веселы.

Ваш богомолец

Еп. Феофан.

14 февраля 1877г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич! На что же это вы шлете мне «Христианское Чтение»? Я просил вас прислать не это, а сборник протоколов петербургских ревнителей духовного просвещения, к коим приложена в переводе статья – немецкого богослова Ланге о разности православного учения о Пресвятой Троице с немецкими мудрованиями. – Я предполагаю, что в этой части того сборника проводится мудрование похожее на мудрование, что в статье «Христианского Чтения». Так вот что пришлите. Книжка эта продается у Кораблева. Ему и поручите прислать поскорее. А «Христианск. Чт.» я вам возвращу.

Что касается до статьи «Христианского Чтения», то она не требует строгого опровержения, а только напоминания, что Бога нельзя называть развивающимся. Вся статья на этом стоит. Что ни строка, то Бог развивается. – Бог развивающейся не есть Бог. И если Св. Троицу объяснять из понятия о развитии сущности божества, то надо допускать, что сначала проявился Сын, потом Дух Святой. И войдет момент времени в отношения лиц Пресвятой Троицы, чем уничижается православное учение. Ибо по сему учению Бог всегда есть Отец, Сын и Дух Святой. Ни Сын, ни Дух не начинали быть, а суть собезначальны Отцу, как и в церкви поется: «Собезначальное Слово Отцу и Духови», и проч.

Всех вам благ от Господа желаю! Будьте здоровы и благодушны!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 3 марта 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за молитву по случаю войны. Все слава Богу! Будем молиться.

Что-то нам завтра почта принесет. Вы так счастливы. Новости у вас все тотчас по рождении делаются известными. Мы же знаем только еще, что Государь собирается ехать в Молдовлахию. Благослови Господи путь его! Насилу дождали. Ибо это значит, что дорога войску углажена за Дунаем. Марш! Марш! Бог в помощь! – други наши солдатики!

Мещерский князь добре катает – в «Гражданине». Увидите его или кого из знаемых ему и вам, – передайте ему благословение Выши на здраворечие твердое о всем касающемся нас православных. Рцыте, что все православные с ним за одно.

Пакостница (Англия) соглашается на независимость Румынии, предполагая поставить ее под общее ручательство держав, как Бельгию. Цель у нее та, чтобы совсем отгородить Россию от Турции, – и она вперед не могла бы так свободно проходить до Турции как теперь, – с одним соглашением взаимным с Румынией. Надо затягивать песню, что Румыния получит независимость абсолютную без ручательств, чтобы она как теперь, так и во всякое время могла входить в соглашение с кем хочет.

Нам необходимо взять в свои руки вход в Босфор со стороны Черного моря. А то всякая дрянь, мало-мало размолвка, врывается с своими кораблями и грызет наши окраины.

Спаси вас Господи, и помилуй! Молите Бога о мне грешном!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 27 мая 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Дорогой мой Н-лай В-вич!

Благослови Господи ваши хлопоты по хозяйству!

Война наша идет, но как медленно?! Терпения недостает ждать. Хотелось бы, чтобы поскорее толкнули турку, – и дух вон. – Но там – в Азии – что-то не ладно. – Если не хитрость, то... Помоги Господи, – вразуми военачальников, воодушеви воинов.

Некое лежит у меня на душе беспокойство. Если сможете, помогите не мне, а делу. Дельце вот в чем; – Слыхали про некоего Василия Чичерина, – некогда советника французского посольства. – Он богомол, и наткнулся там на какую-то секту, увлекся, – и стал даже нечто в роде ихнего попа. Его там приглашали остаться, но он отказался, сказав: у меня есть родная Россия; ее надобно просвещать и вот, оставя службу, он теперь в России ревнует по своей секте. В чем его верования, не разберешь, но видно не православные. В церковь не ходит, не причащается, от икон рыло воротит, и подобное. Все с евангелием или новым заветом. Штундист – настоящей. Но дело-то не в этом. Пусть себе как хочет. А вот в чем! Он уехал на войну – не воевать, а соблазнять православных. Шастать будет он по лазаретам. И как там больше всего можно встретить душ расположенных слушать о спасении души, то он и надеется засеменить посредством сего свою секту. Абаза – главный распорядитель по больничной части, был вице-губернатором в Тамбове, – и приятель семейству Чичериных. Сестра Василия Чичерина за Еммануилом Нарышкиным. Сей Еммануил с женою на свой счет (очень богат) поехал хлопотать о больных и о себе в Кишиневе (представлялся императрице). Так видите – Абаза с женою, да Нарышкин с женою – наивлиятельнейшие лица по больницам. Под их покровительством Василий Чичерин будет соблазнять православных, совращая их в свою секту, будет нырять по больницам, с евангелием, злоупотребляя им на пагубу душ. Нрава он тихого и все о Спасителе толкует. Это не худо – но что отсюда выводит он – худо, – ни церкви, ни таинств, ни святых, а о монахах – не поминай. Теперь вам, д.б. очевидно, что есть опасность для православных душ, – и есть из-за чего побеспокоиться. Что же сделать? Надо устроить, чтоб Василия Чичерина оттуда выпроводили, не смотря на то, что держит Евангелие в руках, – без всяких оговорок. Если известны вам лица, чрез которых можно действовать, так и скажите им, чтоб, – осведомиться ли захотят о Чичерине, или прямо распорядиться высылкою, – действовали помимо Абазы и Нарышкина, и даже не обращаясь к ним по сему поводу: ибо хоть они едва ли, по индиферентизму, держатся мыслей оного Чичерина, но всяко не выдадут его, хоть и знают вину его.

Вот вам задача! Извольте решить ее самым удовлетворительным образом. Больше не о чем писать.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 июля 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Хорошо ли вы наказали пр. Павлу, чтоб вел дело тайком от Нарышкина и Абазы. Нарышкина уж была у него, выманила у него денег, сначала 100 р., а потом еще 200. Она употребила их на дело, но пойдут они под именем ее собственных, хоть она и не скажет так никому. Но как никому не скажет, что столько-то пожертвовал пр. Павел, а между тем будет и свои затрачивать, то и эти пойдут под ее собственными. Она такая вкрадчивая, и так умеет водить за нос, – что ее в Тамбове иначе не зовут, как лукавою. Сию сторону расписываю вот для чего! Если вы хоть мало намекнули пр. Павлу, что писал к вам, то лукавая оная непременно выманит у него и он это ей скажет. Тогда как мне отбояриваться?! Но, м.б., этого не будет. Вероятно у него был (у пр. Павла) и сам еретик Василий, – и вел сладкие речи; а м.б. и не был, потому что он всех нас считает то суеверами, то худоверами, дела не понимающими.

Вы поминаете о 12 г. Чичерин моложе того времени, – и набрал мудрости, во время какой-то прогулки по Бельгии или Нидерландам – это не дивно.

А война идет. Желалось бы, чтоб шла получше; но верно на столько у нас хватило разума. Воинство наше молодецкое. Даруй Господи вождю нашему разум – распорядительный.

Вчера слух дошел, что Плевна наконец взята, и что побито 30 т. турок. Хоть это вообще о выбывших из строя, но все же и это очень утешительное дело. Если это войско расстроят, то далее нигде не будет остановки. День другой и София наша, а там по дороге Филиппополь – и Адрианополь, куда стягиваются турки, куда и наши верно потянутся в большем числе – чрез Шипку. Благослови Господи. Или м.б. наши пойдут на Рущук и Шумлу, чтоб тут истребить войска, или загнать его в крепости. – Помилуй нас, Господи, и вразуми!

2 августа 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Написать о браке нечто благослови вас Господи. Помочь вам ничем не могу. Там у вас все источники мудростей и земных и неземных. Черпайте. И предмет этот всегда был чужд мне. Таинство брака неотложно должны принимать все христиане, яко христиане. Но правительству кто запретит – признать законным и беззаконное сожительство не сих беззаконников ради, а ради детей их ничем не виноватых в беззакониях родителей своих. Для обеспечения их – нужны какие-либо постановления: ибо беззаконие их растет и ширится. У Церкви есть только прошение к правительству – не делать нововведения, и затем вступающих в сожительство помимо церковного ведения признавать беззаконниками, и подвергать соответственным епитимиям, требуя, чтобы разошлись. Если не послушают, то остается только признать их – язычниками и мытарями. Дай Бог терпение и мужество церковной власти с твердостью выяснить это, что-де тогда половину Питера и Москвы – надо будет иметь яко язычников и мытарей.

Но вот война сделает Государя еще более православным, и он не попустит нововведения такого. Дивлюсь подавать мнение в пользу нововведения! Этакие головы?! Некому их мылить!

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 сентября 1877 г.

Милость Божия буди с вами.

Н-лай В-вич!

Афонцев пощади Господи! Жаль будет, если проходимцы греки возьмут все в свои руки и все пораззорят. В итоге войны надо взять половину Афона для русских и половину для болгар. А греки пусть смотрят из-под их рук.

Видите ли, как в Азии наши отличились? Задунайским завидно и они надуваются сначала Османа живьем поймать, а потом также или подобной участи подвергнуть и Сулеймана. Помоги им Господи! Зимовку надо держать нашей армии в долине Марицы, пред Адрианополем или даже Константинополем. Аминь! Аминь! Аминь!

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 23 октября 1877 г

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

У меня вот что есть – недавно смастеренное. Письма о том, что есть духовная жизнь и как на нее наладиться. Числом 80, на 19 с небольшим шестилистовых тетрадях. Много толковано, но еще не все. Предполагаются еще две таких пачки. Вопрос: Как их печатать. Думал послать в «Душеполезное Чтение», затянется одна эта часть года на полтора. Думал в «Домашнюю Беседу». И там тоже. Приходится особо печатать. Как же? Самим? Или афонцам предложить? Пишу к Арсению. Как он вздумает.

Знаете ли, от чего Арсений упираться стал? Когда-то я писал – соблазнить афонцев – напечатать не помню что. Он и думает, что, когда предлагают ему печатать, соблазняют его. И отчужается.

Письма эти – мне думается, не без интереса. Писаны к юной красавице. Издание должно быть безымянно. Так мы сталкивались с красавицею. Из действительно писанных писем тут малая частица. Большая же часть вновь составлена. Следующая часть вся вновь составлена будет, но сия будет писана после 2 ч. «Добротолюбия».

К преосв. Павлу не пишите более. У него с Нарышкиною лады большие. Следовательно нечего писать. Оставили на волю Божию и разумение истины православными воинами. Иной так пугнет сего апостола, что и зубов не соберет.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 25 ноября 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Кончина Казанского очень поучительна. Это ангел-хранитель ему внушил так устроиться. Недавно в Арзамасе один купчик также умер. Ходя приготовился к смерти; исповедался, причастился (и маслом соборовали, не помню так ли) и всем распорядился. Все не верили, что смерть подходит, хоть он и простудился, но когда все он наладил, – начались корчи, резь внутри, до забытья, и дня через три отошел.

Что же это вы такой непосед стали? – На старости лет люди недвиги бывают, а вы порхаете, как птица.

Мир – слава Богу! Не знаю пунктов. Слух есть, что Солунь и Афон болгарам достанутся. Нашим радость, а греки, небойсь, зубы точат. Как же управление будет?! Ведь – Афон похож на ставропигию патриаршую? – Или уладят еще! – Я уже поздравил Арсения и всех афонцев в его лице.

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 6 марта 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Куда гнет политика?! – Кажется, что конференции не будет. Чему я очень рад. Никто не хочет сказать: согласен на сделанное Россиею, но и драться за это не в порядке вещей. Молча и пропустят. – А время утвердит и узаконит сделанное. Кажется, такой будет исход. И исход лучший, при настоящем положении дел.

Но придумайте, как бы уязвить Англию?! Так и хочется ее укусить, чтоб завизжала неблагим матом. Она – пребессовестнейшая с-на!

Тому, о чем трактуют секретно в Синоде, – желаю умного и полезного для Церкви решения. – Но кто знает, – не полезнее ли будет признание раскольнической иерархии? – А браки?! – Беда – браки. Совсем расшатались у нас. – Бог да устроит все к наилучшему.

Спасайтесь, и о нас Бога молите!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 25 марта 1878 г.

Христос воскресе!

Даруй вам, Господи, вкусить радости воскресения? Господня, и силы Его приобщиться.

Что это вы какую филосовщину затянули, и нагородили таких вопросов, что и ума не приложишь.

1) Откуда зло в мире? – Не от Бога; но Богом попущено; потому что цель, для которой мир создан, и со злом может быть достигнута, как и без зла. Источник же зла – в свободе, не хотевшей покориться воле Божией.

2) Падший ангел был ли свободен? – Уж конечно. – В Писании, где говорится об ангелах, везде говорится так, что нельзя не видеть, что говорящий о них признает их свободными.

Говорится еще, что Бог не пощадил ангелов согрешивших. Если не пощадил, – признал их грешными произвольно. – Они же именуются непокорившимися. Следовательно, имели свободу покориться. – Ангелы, соблюдшие свой чин, свободны и пасть; но не захотят этого по причине обилия благ, вкушенных ими от покорности воле Божией. Падшие называются не соблюдшими своего чина, не покорившимися. Следовательно, им явно сказана была воля Божия определенная и определенное указание дел; подобно как Адаму в раю. А какое оно, не видно ни где.

3) Где находятся души до рождения?! – Души не предсуществуют. А как они начинают быть, не ведаю. – Я различаю в человеке дух и душу. – Душа – такая же, как у животных, и получается естественным путем от родителей, как души всех животных – из земли, из некоей мировой души сначала, а потом естественным путем. Однако ж душа не делается чрез то вещественною. – Дух вдыхается Богом, как вначале. – Ибо продолжение тварей есть повторение их начала. Все, что есть в человеке, устремляющего его от земли горе, принадлежит духу. О сем – напечатанные письма трактуют, – о значении, т.е. духа, а не о происхождении. – Лучшее решение есть: душа является на свет, как и весь человек, так, как Бог то ведает.

О сновидениях какие отцы говорят, не припомню. Они не благоволят к ним. Посмотрите у Варсанофия и Иоанна; у Лествичника. Кажется, у Исаака Сириана есть.

Очень приятно слышать, что такие вопросы занимают общество. Но не кроется ли здесь желание – подорвать веру, выставив нерешимые противоречия. Вера – не всезнание, а лишь верное знание и обладание тем, что необходимо для спасения. Вера спасает, и мудрецами делает лишь в деле спасения. Прочая мудрость бывает ли при ней, или не бывает – дело безразличное.

Что же вы воевать или мириться собираетесь?! У меня воинственное настроение! – Англичан бы поколотить и австрийцев. Жалею, что я не Бова Королевич. – Хоть бы шапку невидимку и ковер самолет достать. – Вот бы погулять по англичанам. Первого Биконсфильда схватить бы за волосы, и ну таскать над Лондоном. Потом бросивши прогремел бы: всем вам будет то же за неприязнь к России.

Обаче – спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 29 апреля 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Политические дела – неприятно действуют. Но, кажется, есть надежда, что все, наконец, уладится добре. – Даруй, Господи!

Военные, вишь, так и засучают руки. – Драться и драться надо, когда нужда заставит. – Я благоговею пред действиями нашего правительства во всем ходе дела.

Благослови его, Господи, успехами, как оно мудро и терпеливо ведет дело.

Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 5 июня 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Послание к Римлянам кропаю понемногу. Догматическая часть кончается. А та поприще. – Приходит на мысль попробовать самому отпечатать это послание, не отдавая в журнал. Страсть большая вещь вышла: стопа целая выйдет в рукописи. Вот уже 47 тетрадей. В перечистке, может быть, помалеет, а может быть, и поболеет.

Второе к Коринфянам вышлю, когда известите.

Прочитал, что выработал конгресс. – Тяжело, крайне тяжело! – Это нам; а что Государь!? Да утешит его Господь! Но верно иначе нельзя; верно не без основания боялись коалиции – против нас. Начни новую борьбу, и все можно бы потерять. А теперь, хоть часть удержана.

Конгресс, видимо, не о пользах освобождаемых народов хлопотал; а все направлял к тому, чтоб унизить Россию. И по всем пунктам, без всякой нужды сделал урезки. Какая была нужда урезывать выговоренное для Черногории и Сербии, или у нас выговоренное в Азии? – Никакой. А Болгарии раздел ни для чего, как для того, чтоб она еще послужила поводом к войне. Но Господь знает, что строит! – Верно так лучше, и буди благословенна воля Его.

Спасайтесь и о нас Бога молите!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 июля 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Все ждал, – вот, вот вы воротитесь в Питер, и дадите знать, как обещали, но уж соскучился, не имея так долго вести от вас.

Вы изъявляете желание издать послание к Римлянам. Благодарствую. И не откажусь докучать вам этим в свое время. Но деньги у меня есть. Только издавать теперь не приходится. Надобно прежде кончить все послания, тогда зачать валовое издание, – в одном формате, одним шрифтом, а главное, – после тщательного пересмотра. Теперь, пока, толкование идет начерное. А потом – набельное. – Почему решаюсь опять отдать печатание послания к Римлянам в «Душеполезное Чтение». Пока оно кончит печатание, – я может быть успею, и все другие послания протолковать. И тогда уже засяду – строжайше пересматривать, исправлять, делать нить и проч. и проч. И издавать. Так решено. – Но послание к Римлянам пошлю в «Душеполезное Чтение» уже после того, как кончу его все. Теперь дело идет в конце XIII главы. Еще три остается. Пишу только утром, – и редко когда больше одного стишка напишешь. А три, так уж когда-когда, – разве уж задор слишком возьмет.

Ведь вот все леность. А то надо бы сборник догматический сделать. Стали у нас умствовать о Пресвятой Троице и о воплощении Бога Слова, – и умствуя нелепость заводят. Надобно собрать побольше свято-отеческих статей о сих таинствах, чтобы научить всех как должно выражаться, говоря о них. Я уже обдумал, как это сделать. Написать историю борьбы церкви с арианством, несторианством, монофизитами и монотелитами. Тут таинства эти будут всесторонне и многообразно разъяснены, доказаны и защищены. Сесть бы, да собирать. – А матушка леность не велит. Что будешь делать? – Впрочем, может быть, соберусь с духом, и прогоню эту к... Измучила она меня.

Вы в деревне теперь живете и наслаждаетесь жизнью, а городская, тем паче столичная, никуда негожа.

Спаси вас Господи и помилуй! Будьте здоровы и веселы.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 3 сентября 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Где вы? Где вы? – Я все ждал, что вот-вот вы вступите в первопрестольный, и дадите, как обещали, весточку. Ни слуху, ни духу. Прошлый год в таких обстоятельствах я писал в Питер, и ошибался. Теперь пишу в Судиславь, надеясь не ошибиться.

Сборник догматический я было начал подготовлять; но он потребовал слишком много внимания и стал отбивать от толкования посланий. Желая, наконец, с этим покончить, бросил сборник. Послание к Римлянам кончено. Издавать берусь сам. Чернорабочий агент будет Алеша. Печатание руководить будет редактор «Душеполезного Чтения». – Спаси его Господи! А распространение уже как Бог благословит. Теперь сижу и перечитываю переписанное толкование послания к Римлянам. – Переписано в Тамбове – за глазами, и есть кое-что для поправок.

Между тем растолковано половина послания к Колоссянам и послано в «Душеполезное Чтение». Этого оттисков будет полторы тысячи, т.е. полное издание, чтоб потом о нем уж не хлопотать. Посмотрим, какое издание счастливее?!

Что распространяется худомыслие, об этом хватилось, слышно, и правительство. Но, кажется, плотина прорвалась: уж не захватишь.

Что вы писали про издание выпуска оттисками, того исполнение на Выше неудобно. И сотрудничество тоже такому предприятия не подходяще.

Выша теперь вся погрузилась в толкование посланий. – Ну – и пусть ее – плутает тут, как во сне. Когда проснется, тогда надумает, что еще ей навязать, – Псалтирь, или Евангельскую историю?

Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 ноября 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленный мой Н-лай В-вич!

С Новым годом!

Славу Богу! Еще милостивый Господь дает нам время на покаяние!

Собираетесь в Казань. Бог в помощь! Владыка той – великий владыка. И от меня ему засвидетельствуйте глубокое уважение. – Чем скорее, тем лучше. Уладите нужные и марш.

Слух пришел от некоего – не московского, будто московский владыка уклоняется на покой. Выбирайте. Кого на место его. Написавший ту новость, делал и выбор, но невпопад. – В Москву – киевского; а в Киев – казанского. – Будет самое ладное дело.

Вы понукаете на догматический сборник и Псалтирь. Это дальние загадки. Теперь на плечах – толкование посланий св. апостола Павла. Докончить, перечистить, и приготовить в печать. Тогда и на прочее переходить. А тут – леность. Я загадываю то и то; а бес лености сидит на плечах и скалит зубы: толкуй, толкуй! Будет не как ты загадываешь, а как я захочу. – И никак я его пересилить не в силах.

Будете у владыки, заведите речь вот о чем. Св. Златоуст у нас издан даром – часть от Синода, часть от редакции «Христианского Чтения», нечто от частных лиц. И теперь если б захотел кто приобрести его, не найдет. – Так вот владыка устроил бы издание – или от синодальной типографии, – или понудив редакцию «Христианского Чтения». – Переводы все требуют пересмотра. Раскрасьте это. Говорите и от себя, – и от лица многих, многих желающих иметь всего св. Златоуста. – Было бы это дело достойное владыки! – Похлопочите.

Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 января 1879 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Получил брошюрку и книги. Псалтирь с замечаниями на нее о. Михаила. Приношу благодарность. Брошюрка о браке хороша. Но мне думается, что, не пуская ее в продажу, – хорошо бы разослать ее членам Государственного Совета, чтобы повлиять на их решение.

У меня правый глаз закрывается. Сначала я не обращал на это внимания, но теперь начинаю робеть. Глаз наполовину слабее левого. Се – как пишу, все ясно. Но если оставлять в том же положении прижмуря левый глаз, то правый не может читать написанного. Надобно приблизить его к бумаге наполовину, тогда он разбирает, но писанное все же не так ясно. Что это? Боли никакой нет, и никакой тяготы. Верно это растет катаракт.

Благослови вас Господи всяким благословением.

Будете у Бурачковых, поклон им передайте.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 марта 1879 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Христос воскресе!

Вы верно теперь в Питере, и пишу, – и главное о глазе.

Глаз никакой боли не имеет, а только ослабел и наполовину против левого хуже видит. В Тамбове есть один доктор – тамошняя знаменитость – у немцев учился. Я – туда. Знаменитость в два приема исследовала глаз – и просто при дневном свете – и при лампе с какими-то стеклышками. И нашла, что в глазе началась катаракта.

Итог поездки: сидеть и ждать, пока ослепнет правый глаз. Тогда подрезать катаракту, – и зрение может воротиться, может быть в прежней силе, а может быть и не в прежней. Потом будто и левый начнет слепнуть, – и с ним должна пройти та же история. Всяко в настоящее время ничего не остается, как сидеть у моря и ждать погоды. Для операции надо будет отправиться в Москву.

Красавица, которую вы видели в дороге, думаю, есть Нарышкина – прежде Чичерина. Она писала, сколь шибко растет Редстоково прельщенье, – и все среди высших. Слушающие его совсем отпали от Церкви. Доведите о сем до сведения владыки. Если угодно, я доставлю выписки из писем ее.

Владыка ваш пишет к тамбовскому, что о. Николай японский просит предложить вышинскому, не согласится ли он потрудиться в Японии. Вышинский отписал тамбовскому, что не хочет: поясница грызет. Слепому куда ехать? А потом отписал то же и питерскому.

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 апреля 1879 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу отозвались. А я думал, что вы уж и не знать, куда улетели. Ну – вот теперь извольте ратовать дома.

Выписка о редстокистках – се! Увидите, что она очень много сказывает и крайне нужное владыке. Мне думается, что гораздо лучше все рассказать владыке, чтоб он все знал; только просить его не сказывать никому решительно, ни кто писал, ни кто передал писанное. Зная все, он осторожнее будет действовать. Имена, о коих писано, я вынес из строк и поместил особо. – Останется вопрос, почему я не написал владыке? – Говорите: уверен, что ему гораздо больше все известно, к вам же написал так по-приятельски. – А вы владыке передаете, потому что сведения те считаете очень важными. Хоть владыка и знает все, но обновит знание и удостоверится, что оно обще-известно: – Если вздумаете сказать, то нужды нет переписывать; а если раздумаете, то надо переписать всю выписку. Имена оторвать надо, – и оторванные передать.

Видите, вся беда, в попах молчащих! – Надо гайдуков нанять и всех их пооттаскать за аксиосы.

Московский – не может быть еретиком. Но имеет свои взгляды на некие вещи. Дело не о том, чтоб дать раскольникам иерархию, а признать существующую у них. Это не Синод признает, а правительство. Для Синода же их иерархия все будет оставаться мирянскими чинами. Правительство спрашивает не о том, чтоб Синод признал ее, что не возможно, а о том, не будет ли пагубы от сего для православных. Это суть вопроса. Ответить можно и да, и нет, не нарушая православия. Дело внешнее. Может быть от сего вред, и может быть польза. Правительство поможет раскольническим архиереям забрать в руки мирян-раскольников. Ибо теперь они власти большой не имеют. А потом собьет архиереев в православие. Тогда за архиереями и миряне оправославятся. Теперь же действие на раскол идет в раздробь. – Се польза! И вреда будет. На первых порах все полураскольники к ним пристанут. Может быть и из сектантов раскольничьих иные к ним обратятся. Как это сразу обнаружится, то может ужаснуть. Но потом может пойти обратное действие. – Пиша это, балагурю. Мнение мое – contr-раскольнической иерархии. Потому я не принадлежу к макарьевской партии.

Что вы говорите о упадке духа христианского и в священстве и в мирянах – сие воочию деется. – А мы спим, чтоб поскорее воцарился противо-христианский дух. Вон по письмам Нарышкиной видно, что следует религиозные чтения заводить по домам. – Ну-те-ка, сделайте почин!

Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 мая 1879 г.

«Хорошо ли это огромное влияние протестантское на наше общество? Вы скажете – нет. Но дело в том, что у людей пустых образовался сильный христианский дух. Это влияние Редстока переменило весь строй их жизни. Если бы его не было, то и они спали бы до сей поры погруженные в пустоту мирскую. Духовенство, как влияние, не существует здесь. На днях граф Бобринский сказал: «я был до 48 лет неверующим; только теперь уверовал, благодаря этому Редстоку». – Но как вы смотрите на эти импровизованные молитвы, читаемые светскими в собраниях? Допускает ли это наша церковь? Хорошо ли петь протестантские кантики, и молиться по ихнему, уткнувши нос в стул. Эти кантики начинают переводить и для народа. Даже на днях один извозчик импровизировал. Вы вот что подумайте, что, если б не Редсток, то весь этот кружок, очень же увеличивающийся, погрязал бы до сего дня в пустоте. Лучшие и высшие семьи к нему примкнули. Движение религиозное большое. Хотя они открыто этого не говорят; но общество это является в виде секты, и вне православной церкви. Многие желают к ним примкнуть, но боятся все еще, не осуждено ли это нашей церковью. Противодействовать этому некому. Говорящие духом у нас скрыты. Книг никто не читает. Да и книга кого обратит? Живого слова духовного нет у нас; а потребность есть – около кого-либо сильного группироваться, позаимствовать силы. Бедная Россия! У пришельца Редстока должна искать пищи духовной. Рядом большой поток полнейшего неверия. Неужели не подымется чей-либо голос в православной церкви?! – Формы без духа, так уже давно нашими духовными выставляемые, никакого более не имеют действия, и сами духовные – никакого авторитета. И новомодные священники и те уже – ни во что. – Обо всем этом стоит подумать. Не книг ученых нужно, а живого слова человека, который бы остановил этот поток, поднял бы голос, чтоб удержать в православии лучшие силы нашего общества».

На это кое-что писано. Но как мудрования Редстока неизвестны; то вышли одни общие места. Советовано обратиться к владыке.

«Письмо ваше не сильно обуздать. Я показала его только графине Блудовой. Догматические изречения, что вера православная настоящая и что у англичан нет духа, никого не остановят. Живое слово надо, а где его дождешься от нашего духовенства. Владыку здешнего все уважают, а к нему никто не хочет. А этих барынь, – которые уже уклонились, хотя и не сознают этого, – да их к владыке разве связанными, да с жандармами туда тащить?! – Вот что нужно бы! Приехал бы кто-нибудь в эти собрания и там жгучим словом отрезвил бы всех. – А нашему духовенству, поверьте, все равно. Не умею объяснить, но у меня все время там щемило сердце.

Но не могу не сознаться, что у этого кружка более христианского чувства, чем у наших постных богомольных барынь. И сама бы к ним примкнула, но формы протестантские и моления без креста, мне казалось, что я точно своей церкви изменяю. И разговоры духовные, и чтения вместе с толкованиями – все это имеет большую прелесть; а потому многие примкнули к ним. – Такого центра православного у нас нигде нет. Их учение ничего нового не говорит. Читают Евангелие и толкуют его; также и Апостол. О святых, конечно, и помина нет, также и о Богородице умалчивают. Псалмы переведены с английского и поются. Все вместе что-то очень хорошее христианское, но не в нашем православном духе. – А, может быть, это и все равно, лишь бы знали Христа, и Ему работали. – Один бы умный священник или архиерей, если б загорелось у него сердце, начал бы ездить в эти собрания, – где и народ начал уже являться, и тихонько, никого не осуждая, всю эту толпу направил бы на правый путь.

Пущины – которые стоят во главе, Пашков и Корф весьма даже не умные; но женщины там все тузы. Мой Василий Чичерин, хотя в некоторых отношениях к лучшему изменился, но всей душой туда примкнул. Я с ним часто спорю. Уверяет, что формы ничто, и что все равно, какой принадлежать церкви, лишь бы была живая вера. – Не знаю, говеют ли, и как это совершают наши дамы-редстокистки. Меня очень не возлюбили, потому что я им говорила, что они секту образовали и что не хорошо уклоняться от обычаев церкви. Сознают ли они свое уклонение, не знаю, – может быть и не сознают, – совершается сие бессознательно.

Самого Редстока нет в С.-Петербурге, а его миссионеры увлекают весь beau monde».

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленный о Господе Н-лай В-вич!

С Новым годом!

О молитве и трезвении – нет в продаже. Это оттиски из «Тамбовских Епарх. Ведомостей» и все уже разошлись. Думаю прибавить извлечение о молитве из св. Златоуста, – и толкование молитвы Господней переделать в письма. И издать две книжки. – Но когда? – Когда позволит мне моя леность.

Изъел душу мою Пашков. Вот что узнаю из достовернейших источников, или уст.

1) Пашков с сестрою и дочерью – разъезжают всюду, – и проповедуют, залезают даже в трущобы. По домам ездят по приглашению. В доме кн. Гагариной бывают собрания, приходит и простонародие.

2) Отпечатаны книжки с их зловерием, кои распространяются, не хуже исаакиевской кафедры. В Москве о. Арсений показывал мне книжонку, под заглавием (кажется): «Христос Спаситель», – и в ней фразу: «поп не отпустить тебе грехов на исповеди, силы такой у него нет» (мысль, а слова забыл). В средине, может быть, и другое что найдется дурное. – Книжка разрешена цензурою.

3) Пашков говорит (или показывает), что имеет письменное разрешение – от Государя и митрополита, с приложением печатей – проповедывать Евангелие. Эта ложь сильно располагает в пользу его.

4) Недалеко от меня (говорит, кто пишет) живет бедный переплетчик. К нему ездит Пашков и учит, народ сбирается. Увлекает. И я был. Какой-то городовой пришел поглазеть, послушал, и бух на колени и ну молиться, то же было и с приставом.

5) Мои прачка и кухарка (пишет то же лицо) ходят его слушать каждый почти день, и увлечены. – Чтоб отклонить их, я завел свои чтения. Слушали и сказали: и это хорошо, но там лучше. Мой священник узнал, что я собираю для чтения (ибо делал не раз и делаю), и сделал мне смиренное замечание, что так не следует, опасно, и еще – что-то.

6) Пашков от увлеченных требует гласного пред ним произнесения слов веры, – и это он называет исповеданием. Кажется (не совсем ясно написано), он таких исповедников записывает в свой каталог. Строю догадку: соберет какую-либо тысячу и потребует позволения составить с своими особое согласие (скоп) и свободно веровать, как веруют.

Потрудитесь доложить о сем владыке. Что я писал, ни под каким видом не сказывайте, – а скажите только, что это сведение петербургского происхождения от очевидца достоверного. Мне думается, что владыке можно бы вызвать попов и сказать:

1) Учите в церкви немолчно об устроении спасения. Пашков лгун – тем, что не все говорит. Говорит о покаянии и вере, а о благодати и таинствах, о церкви, об общении со святыми, о долге христианском и проч. не говорит: у него все делает вера, и отпущение грехов без исповеди, и благодать без таинств. А попы пусть полно все рассказывают.

2) Пусть попы заводят чтения – по вечерам и собирают и у себя и у других слушателей, и простых и бедных. – Для чтения выбирать все то, что относится к общему строю веры.

3) Надо бы составить книжку – о пути спасения, просто написанную, и разбросать по городу даром, или по копейке.

Но без внимания оставлять дело не должно. Есть опасность.

Извольте все сие выполнить во имя Господа. Но обо мне ни гу-гу.

Спасайтесь! Ваш богомолец Еп. Феофан. 7 января 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Кто мне писал о проделках Пашкова, не могу сказать, но напишу, чтобы то лицо само как-нибудь дало вам возможность потолковать. Но едва ли сие будет: ибо оно очень хочет прятаться. На что вам целую записку? Те пункты перепишите, и отдайте митрополиту, к сведению. Ведь не следствие какое производить. Но то несомненно, что, если оставить Пашкова на свободе действовать, то он образует секту – немецкое молоканство.

Я стал писать письма к разным лицам, которые печатаются в «Душеполезном Чтении». Одно уже напечатано. Теперь пишу письмо будто бы к С.-Петербургскому купчику, по поводу проделок Пашкова, и оговариваю все, что знаю. Поспешу отослать, чтобы напечатали в мартовской книжке. Увидите, и если гоже будет, – можно тогда особо отпечатать и разбросать по Питеру.

Московские старосты неправы, – по нашим гражданским законам, как положено о свечах государем Александром Павловичем. Но практика восточной церкви, – у греков – за них. Там содержание церкви на прихожанах, и ни архиерей, ни священник никакого участия в том не имеют. В Константинополе, – и все священники на жалованье прихожан. Каждый год прихожане собираются и выбирают епитропию из 3 лиц, и ей вверяют экономию церкви. А для поверки прошлогодней епитропии назначают комиссию. Если по поверке все добре, – епитропам благодарность. Тут же и складчину делают. У раскольников – похоже на это. Но у нас другое. Надо изменить закон. Станут ли? Как знают.

Всех вам благ от Господа желаю! Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 января 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую много за хлопоты, по устроению издания писем!

Скажите Тузову, – что если он хочет продавать другие мои книжки, то снесся бы с Алексеем Гавриловым сыном Говоровым, судебным приставом – -Яким. ч. 4 кв. д. Орлова.

Горбунову (Конюшенная, 5) я предлагаю издать мысли на каждый день года по дневным чтениям – из «Домашней Беседы» в пользу Аскоченской с детьми. Условия: мне 50 экземпляров и Аскоченской, – по 15 р. за лист, если один завод, и по 20, если два, так что книга в 10 листов даст ей 150 или 200 р.; а в 20 листов – в два раза против сего. Хорошо ли условие? Это я ей прописал, а не ему.

Если он хорошо выполнит это издание, – то ему же думаю поручить издание – передовых статей – 1872 и 1873 гг., извлеченных покойным Аскоченским из проповедей моих и других книг. Тоже в пользу Аскоченской.

«Россия». Мне писал кто-то о ней, – и я отвечал. Но программы не вижу, и объявления не было. Даруй Господи успеха!

«Восток» не понимает дела церковного болгарского. У него болгары виноваты. А на деле они не виноваты. Они не могли сами отстать от патриархата, – и не отставали, а просили. Но когда они просили, то патриархат должен был их отпустить. Не отпустил? Они и устроили себе увольнение иною дорогою. Мы как отцепились от патриархата-то?! Не стали посылать, и конец. Так и они сделали. Виноват патриархат. Собор же их, осудивший болгар – верх безобразия. Там царил géno_s еллинский. Отдуйте пожалуйста за волосы сей «Восток».

Получаю новые сведения о проделках Пашкова. Опять поминается, что у него есть письменное позволение от государя и митрополита. Ведь это плутня. А Н-лай В-вич – сидит, да бумагу форменную составлять собирается, документы дожидает и проч. Доложите ему, что на том свете достанется его милости два неполных за это. Надо передать те пункты митрополиту – и все тут. Если ему нужна деловая форменность, сам пусть добудет. А до ведения его должно довесть.

Тут под церковь, а там под государя подкапывается. Горе!

Благослови вас Господи! Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 февраля 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Сижу и думаю: что ж это Н-лай В-вич так долго не пишет; и хотел было уж спросить о сем, как получаю ваше письмо, в коем, по поздравлении, содержится указание и на то, что писано было. Благодарствую за поздравление и благожелание, и вместе выражаю глубокую скорбь, что письмо ваше не получено, и сия скорбь тем скорбнее и глубже, что в письме том были помещены сведения о новом еретике, которых я жаждал, как жаждущий воды.

И теперь шлю, – в след вас бегущего восвояси, – покорнейшее прошение – повторите все прописанное, и наипаче, если знаете, какими словами он выражается. И я стану писать и писать. Писать вообще о протестантских бреднях – нечего. И это будет помимо цели. Плода не будет. А писать, кладя в основу слова еретика, будет прямо в глаз. Все, что у меня в письме ему прописано, взято из писем ко мне о нем; но того очень мало. Есть и еще – фразки две; но я отлагаю об них писать, чтоб дождать других фразок, и об них всех зараз написать. Так сядьте пожалуйста и напишите, как писали, – и даже пошире. Знаю, что во второй раз скучненько писать о том же; но уже одолейте себя и принатужьтесь.

Тому письму я велел сделать оттиски, и поручил Алеше переслать вам с десяток. Если желаете, еще пришлю, хоть полсотни. Всех сотня. Если найдете нужным, отпечатайте еще, а затем и другие статейки, имеющие написаться, и разбрасывайте их по Питеру, – наипаче в заражаемых местах.

Шлю письмо к вам в Судиславль, чтоб поскорей и ответ получить. Не отлагайте до Питера.

Спасайтесь! Благослови вас Господи всячески!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 20 марта 1880 г.

Христос воскресе!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Все получили – и катихизис, и газетные статьи. Благодарствую. Дело выясняется. На катихизис буду отвечать пункт за пунктом, – что Бог пошлет. Кое-что можно забрать и из газет.

Посылаю вам брошюр кажется 40. Если печатать вздумает кто, пусть; только бы не из-за барышей, а для раздачи.

Если можно, соберите изданные пашковцами книжки, – и Св. Писание с подчерками и заметками. Из них вернее можно царапнуть этого душерастлителя.

Спасайтесь!

Еще что сказать, не имеется.

Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Помечено в газетах, будто обер-прокурор сменяется. На место Толстого П. Что знаете про сего, – скажите. И что за причина смены?

1 мая 1880 г.

Христос воскресе!

Н-лай В-вич!

Пусть иереи печатают сколько душе угодно, только не из-за барышей. Еще что-нибудь печатать – добре. Готов бы, но теперь леность обуяла, и кажется немного простудился.

Присланный катихизис – порадовал сначала, но когда стал всматриваться, оказалось, что он страдает большою неопределенностью. Стань опровергать, и будешь бороться с ветряными мельницами. Иереи Божии поручили бы кому половчее – поприслушаться и поточнее определить пункты. Впрочем, может быть, это я так брюзгливничаю, по причине расслабления временного и случайного. Кажется время терпит.

О перемене прокурора нельзя не порадоваться. Даруй Господи новому побольше энергии и православного духа.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 6 мая 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за вести.

Очень утешительно, что Бог послал такого обер-прокурора. Хоть сколько-нибудь уврачует раны, нанесенные тем башибузуком. Когда бы он библию новомодную – довел до сожжения на Исаакиевской площади. А переводивших и издававших – заставить с кочергами около ходить и не давать ни одной книжке отскочить и избавиться от сожжения.

Против пунктов присланных начинаю корпать. Может быть одного письма довольно будет, а может быть и два состряпается. Ольга Ст. Бурачек, со слов о. Алексея Колоколова, прислала тоже несколько пунктов. И против них особо будет. Шлите более пунктов. Книги что пришлете, – добре. Достаньте их молитвенник, о коем в статье «России» говорится («Россию» мне шлют). Мне приходит на мысль – подобрать против них церковные песни, – чтобы виднее было, – как безумно сделано, что, оставя такие прекрасные и вдохновительные песни, избрали такую дрянь. Кстати – они церковные порядки хулят, а посмотрите, какие у них свои? Когда собираются на молитву, сидят на стульях, а большак их читает им что-либо. Когда придет в чувство, кричит: молитесь. И все соскакивают со стульев, становятся на колени, и опершись локтями на седалище стула, лицо прячут в ладони. Это значит – они зашлись в мыслях и молятся. Видите – нелепость! Мы стоим на молитве, кладем крестное знамение – орудие нашего спасения, и кладем поклон. А они з...... отставляют. В этом отношении их следует прозвать ж........ На ушко одному, другому передать это можно, и пойдет, и дойдет до народа. И это отвратит больше всех рассуждений. Их надо звать – ротозеями, за то, что благодать хотят получить без таинств, рот разинь и довольно; угорелыми – мычутся с проповедью и врут не знать что; лежебоками – никаких дел не нужно. Все сии пресветлые наименования надо пустить в ход. Потом картинку придумать карикатурную, и тоже пустить.

Отпечатали брошюру?! Добре. Дайте сколько-нибудь Бурачкам, или Ольге Ст. Тоже о. Алексею Колоколову. Они со многими знакомы и будут давать для прочтения. У меня уже нет брошюр. А они просят.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 мая 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленный о Господе Н-лай В-вич!

Книжку состряпали. Благослови Господи труд ваш. Может быть книжка и обер-прокурора наведет на что-либо хорошее в пользу Церкви.

Что я делаю в летнее время? Будто делал, но указать не на что. Книга о молитве – это сборник, что печатался в «Тамбовских Ведомостях» – пересмотрена и дополнена. Печатается – в новом виде. Писал еще три письма против пашковцев. Оттисков взял всего десять. И теперь вам послать нечего. Митрополиту послал два. Прот. И.В. Васильев спрашивал, можно ли их напечатать для раздачи. Я дал согласие. У него возьмите, или у тамошних священников.

Письмам против Пашкова не конец. Послал еще два. К ним неизбежно еще приложить одно или два. А потом, если охота будет – и еще много много – перебрать все протестантство по сему поводу. Но леность совсем меня съела.

Скоро выйдет новым изданием послание к Галатам. Все старо. Но пришлю вам. Пришлю и книгорезки моей работы. Или присылал уже? Не помню.

Книги Горчакова о браке не читал, и не вижу объявления об ней. Увижу, – куплю и прочитаю.

Знаете вы Т.? Кто это такой?! Он не очень православный. Если встретите его, – Хватайте за волосы и протащите его сквозь самый колючий терн, чтобы в конце таскания остались одни кости. Потом обложите его пластырями врачебными, чтобы новая наросла плоть, – и новый явился Т. – православный, – добре вытертый.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Митрополит писал однажды. Я не раз писал. Послал ему всех своих книг, и книгорезки. Прокурору послал бы, но он совсем мне неведом. И боюсь подать вид, – будто жду чего.

7 декабря 1860 г.

Милость Божия буди с вами!

Труженик Божий, Н-лай В-вич!

Благодарствую за поздравление с праздником и благожелания. Взаимно и вам шлю то и другое.

Се и новый год! Всяких вам благ от Господа желаю в год сей! Пожелаем вместе и для Церкви Божией, чтобы сияло над нею Солнце правды, не заслоняемое никаким суемудрием.

Желаю благополучного окончания печатания вашей книжки и затем успеха ей, – и плода доброго от нее.

Об уставе Феодора Студита – ничего не знаю, кроме печатанного в творениях отцов. Есть катихизисов его два; один большой – беседы, изданные в переводе оптинцами; другой – малый – 130 кратких слов. Сих нет в издании отцов Миня. Я привез их из Савваитского монастыря – старец Иоасаф подарил – и подарил в библиотеку Спб. академии, на пергаменте. В обоих есть черты устава. Желаю успеха пишущему о сем студенту.

Новости о Пашкове пишут не старое ли? Уверяли, что он совсем переселился в Англию. Сия новость, будто он ратует, требует поверки. Проверите, скажите.

Как нелепо действовала против него наша духовная власть, из рук вон. 5 лет трубит, – а ему ничего. Мне стало сдаваться, не изъявил ли как-либо митрополит согласие на его проповедь, будучи обманут льстивыми пашковскими речами о значении воплощенного домостроительства.

И московская академия отличается. Л. – в грязь втоптал первые четыре собора вселенских, и проведши в рассуждении своем ту мысль, что св. Церковь не имела истины, а искала ее, и находила чрез борьбу школ ученых или партий. Разрушительные мысли. Недавно там был магистерский диспут. Дело касалось 5-го собора. Магистрант вывел в рассуждении, что 5-й вселенский собор право осудил 3 главы. Но в речи своей изволил возгласить: не думайте, что я из уважения к собору так решаю. Нет, – так требует наука. Собор выходит – неважная инстанция. Главное – наука, т.е. разум и его соображения. Водворяют, выходит, неправославные начала. Куда же смотрят власти? Слово Божие подменили и сочинили, не по началам православия, а тоже по науке. Наука потребовала. Вот и молчат, когда к..... эту – науку выставляют вместо начал православия. Не стыдитесь трубить о сем где подобает.

В газетах печатали, что какие-то молодцы просят разрешить существование некоего идеалистического общества. Знаете что это есть? Это спиритское общество. И коноводы – отъявленные спириты. Спиритство есть бесовщина. Следовательно, это общество бесовское, или бесопоклонническое.

В обществе этом ничего научного нет и быть не может. Это религиозный скоп, по наставлению духов лестчих устроенный. Когда спириты собираются, то среди их совершается нечто религиозное.

Так мне изображал некто, которого приглашали в это собрание с целью связать с собою.

По сему поводу сообщу вам и еще нечто. В С.-Петербурге есть какая-то апостольская община.

Некая особа, будучи вопрошена о Пашкове и компании его – отвечала: у Пашкова не бывала, и не знаю, что он толкует; но в часовне апостольской общины бывала, и вот что слышала. В сей часовне глава – апостол англичанин. Он говорил: Редсток наш и одного с нами духа и учения; а Пашков отступил от нас, именно в том, что мы признаем таинства, а он не признает их, и еще что-то. Всяко однако же видно, что Пашков заразился от Редстока и только после отступил от него. Я слышал, что Редстока выписывал и содержал Пашков.

Идем дальше. Редсток и апостольская община одна каша. Апостольская община это ирвингианство. Ирвингианство, судя по его образованию (недавнему – после 30-х годов), есть проделка духов спиритских. Они что-то там показали дивное. И желавшие дива уверились чрез то, что среди их восстановляется церковь в апостольском духе – и с апостольскими дарами. На этом уверении образовалась община и действует.

Итак, ирвингианство спиритского происхождения. Редсток с С.-Петербургскою общиною апостольскою – того же покроя. Пашков, от них научившийся ересям, тоже от духов берет начало. Хоть он отделился от общины, но чрез это мог не отделиться от духов. Духи сами могли научить его и отделиться. Ибо это больше соблазна дает: о чем они и хлопочут. Наводим далее. Пашков говорит, что ему являлся Христос, что в нем Христос говорит. И у спиритов духи – то говорят в воздухе, то шепчут в уши, то берут руку и плюнут, то в разнообразном виде являются. Я верить начинаю, что Пашкову точно являлся некто, яко Христос, но не Христос Господь, а дух лестчий. И затем, завладел им, и чрез него действует. Пашков медиум. И учение его – спиритская бесовщина. Извольте твердить всем, что это тако есть. Хорошо бы вы сделали, если бы передали сие все обер-прокурору.

К обер-прокурору – подумаю. Теперь нет решения. Благодарствую за проект письма. Листов еще не получил. Благодарствую.

Ну – satis!

Спасайтесь! Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 30 декабря 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Книжку получил и прочитал. Хороша. Дай Бог, чтобы имеющие власть поправить дело, взялись за труд исправления церковно-религиозной распущенности. Так сердце сжимается.

Что же это Пашков-то? Митрополит писал, что он уехал, другие писали, что выслан, и не воротится. Владыка верно не знает, что он только скрытнее стал действовать. Забежали бы к нему и сказали про Пашкова.

Честь имею доложить любителю записок, что составить такую о рассуждении Л. неудобно. Надо прочитать все рассуждение, и из всего его выйдет, – что он не признает, что церковь есть столп и утверждение истины, положение лежащее в основе православия. Рассуждение это напечатано в «Чтениях Московского общества любителей духовного просвещения». Ученую критику на него пишет «Православное Обозрение» – преподробно, разбирает по ниточке, и ни одной не оставляет живой. Потрудитесь пробежать то и другое.

Что делает Выша? Баклуши бьет. Письма в Спб. 5-е, 6-е и 7-е – написала, и залегла спать. Только переводом св. Симеона не много позаймется и довольно. Последние слова Симеона (осталось 10) – верх совершенства духовного, разумения. Ученая немчура ничего того не понимает. Оскудела разумением духовных вещей, упершись всею немецкою натурою в букву. А вот неученый православный одним поклоном дошел до какого разумения?!

Зачем в книжке напечатано: под редакциею Елагина? Разве не он составлял. Если – да, скажите на ушко – кто? А если он, то чего ради так сделал. Разве, чтобы легче было сносить великие похвалы, какие посыпятся от тех, коим сладко будет чтение.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 января 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Поздравляю с выпуском книги. Поздравляю и с началом бомбардирования. Мужайтесь, и не моргните. Мне думается, что вам сразу не отвечать лучше; а подождать, пока все выболтают свои вам или книге вашей панигирики. Будут конечно противоречия. После оценки и можно ответить, – кое-что прибавив, в видах разъяснения дела. Что кричат, это не худо, а хорошо, – и что бранятся – тоже. Ибо это означает, что больно.

Об издании журнала: оборона истины церковной, – и я думал, что нужен, – и толковать нечего. Но я остановился на том, что это дело должен делать Ц.В. Ибо он провозглашен органом Св. Синода. Ему и следует по совести, если она есть, оборонять дело веры и церкви. Я полагаю, что обер-прокурор мог бы настоять на этом. Ц.В. печатает теперь все, что читается в светских газетах. Но замечания делает не на все. К этому его и обязать, чтобы на все делал замечания, и не по поводу только статей в светских журналах и газетах, но и в духовных. Но если это находят неудобным, то конечно надо особый журнал заводить.

Благослови Господи! Пишут мне из Рима, – что прочитали в газетах или еще где-то – дурные речи о церкви, а опровержение не знают где бы найти. Спрашивают, что выписать, чтобы там находить опровержение. Сказать-то ведь нечего. – Вот и стал в тупик. Думал порекомендовать Ц.В., но это не в успокоение послужит, а в большое обеспокоение. Ибо там вся дрянь перепечатывается. Этот журнал стал распространителем худых мыслей о церкви и делах церковных. Иной в захолустье живя и не услыхал бы никогда иных худостей, а вот теперь ему прислуживает Ц.В. и преподносит всякую дрянь.

С Нарышкиными я почти разошелся, и не пишем уже друг к другу. Потому писать ему о Кулъжинском, хуже чем не писать. К тому же, чтобы переменялся директор народных училищ, не слышно. Да как он от Нарышкина зависит?! У него в Тамбове есть школа народных учителей. Разве тот директор чает уйти. Подумаю, нельзя ли чрез кого-либо указать в таком случае Кульжинского.

Тузов писал ко мне. Мысли те уступлены Аскоченской, – и она нашла уже издателя, под таким условием: 15 руб. за печатный лист, если печатается один завод, а если два – 20 р.; формат и шрифт – писем о духовной жизни по поводу писем Сперанского. Сверх того – мне 50 экземпляров и Аскоченской – 25. Уплата денег часть в начале, – последние чрез 4 месяца, или чрез полгода, по выпуске книги. Бели хочет, может издать на сих условиях – передовые статьи Домашней Беседы за 1871 и 1872 годы. Они тоже принадлежат Аскоченской.

Книгорезка у обер-прокурора – добре. Но книг послать все претит дух – добрый или худой, не разберу.

Спасайтесь! Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 10 февраля 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

С постом и вас!

Но се приходится облещись во вретище и пеплом усыпать главу. Увы и ах! До чего мы дожили?! Наказывает Бог за то, что попущена хула на истину Божию. Если не покаемся, как бы чего хуже не случилось. Милостив буди, Господи, к нам грешникам!

Вы помянули, что письмо от обер-прокурора о печатании писем против Пашкова я должен уже получить. А я его не получил. Ныне 7-е. Письмо ваше получено 3-го. Писано 24 февраля. Ждут небойсь уж ответа, и хмурятся. Так вам и пишу, – в случае, – скажите, что не получил еще. Полагаю, что его заслали в Тамбов. Если так, то еще недельку надо подождать, а если оно нумерованное, то и две; ибо Шацкая почта прежде пришлет объявление, а потом и письмо выдаст. Посылаем же мы однажды в неделю. Если в письме только требуется согласие на отпечатание, то удостоверьте их в согласии моем очень охотном, чтобы не было остановки. А мой ответ после пришлю, как получу. Если еще почта или две пройдет без получки сего письма, тогда я извещу вас, и вы скажете кому следует. Не пропало бы? Помните, как пропали наши газетные или нет Пашковские пункты.

Вы воюете. Благослови Господи. Ратуйте, ратуйте! Но вот, может быть, новый государь иначе поведет дело и замолкнут. Законы о печати ведь не отменены. Напомнят, – и все тут.

Писать против Пашкова много можно. Придет охота, еще напишу. Писанное обнимает только общее. Надо бы к частностям перейти. Но с чего начать? Будем ждать толчка с его стороны, или вдохновения. Попытайте там, что разумеют эти отщепенцы, когда говорят: мы поставили целью избавить народ от суеверия и идолопоклонства. Так выразился Бобринский. Не найдете ли кого, кто бы вам разъяснил, что такое они разумеют под этими словами? Идолопоклонство, вероятно, почитание икон и святых. А суеверие что? Но на то и другое надо бы их слова.

Даруй Господи государю мысль засадить Пашкова, а пожалуй и Бобринского в Суздальскую крепость.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

За известие об американском магазине, благодарствую. Когда потребуется что, тогда побеспокою вас.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 марта 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Христос воскресе!

Благодарствую за ваши хлопоты, по моим потребам. Спаси Господи!

У вас там, – и всюду – охают и охают. Беда! беда! и беда видна. Но никому в голову не приходит – загородить и завалить источник беды. Как шла французская революция? Сначала распространились материалистические воззрения. Они пошатнули и христианские и общерелигиозные убеждения. Пошло повальное неверие: Бога нет; человек – ком грязи; за гробом нечего ждать. Несмотря однако на то, что ком грязи можно бы всем топтать, у них выходило: не замай! не тронь! дай свободу! И дали! Начались требования – инде разумные, далее полуумные, там безумные. И пошло все вверх дном.

Что у нас?! У нас материалистические воззрения все более и более приобретают вес и обобщаются. Силы еще не взяли, а берут. Неверие и безнравственность тоже расширяются. Требование свободы и самоуправства – выражается свободно. Выходит, что и мы на пути к революции. Как же быть? Надо – свободу замыслов пресечь – зажать рот журналистам и газетчикам. Неверие объявить государственным преступлением, Материальные воззрения запретить под смертною казнью. Материальные воззрения чрез школы распространяются. Лапласовская теория самообразования мира с прибавкою Дарвиновских бредней идет в уроках. После школы и в письмена она вошла, и всюду приносит плод неверия. Кто виноват в этом? Правительство. Оно позволило. Следовательно, кому следует все это пресечь? Правительству. Прикажет и все исправится.

Приходит на мысль – кто-нибудь описал бы фактически, как образовалась революция французская. Было бы для нас назидательно. Поговорите с кем-либо.

Благослови Господи все ваши хлопоты и труды. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 3 мая 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Два письма – одно за другим. Спешу ответить что требуется.

Буду читать Жизнь Христа Спасителя с терпением. Я обещал это о. Арсению. И несколько листов уже перечитывал. Ваш отзыв о складе речи верен: но что с ним поделаешь? Не стать переделывать? Остается ошибочки поправлять.

Посылать на Афон рукопись не нужно. Кто там с нею сладить, или учуют что в ней?! Это издание растянется лет на 5. Уж давайте сами решать дело.

Нечто подобное и я загадываю писать. Именно – Евангельскую историю. Это будет и жизнь Христа Спасителя, и толкование Евангелия, и беседы на них и все что вы захотите. Но я так слаб стал умовою энергиею, что ни к чему себя притянуть не могу

За хлопоты по доставлению мне экземпляров писем благодарствую. Ведь у меня большой был план: все протестантство понемногу разбранить. Да вот вся писательская задорность пропала.

Когда придет опять, еще настрочу что-нибудь, об иконопочитании надо. Молоканы и штундисты и Пашков – много соблазняют, кривотолкуя поклонение им.

Собираетесь в деревню? Бог благословит. Отдохнуть надо и свеженьким воздухом позапастись, после вашего протухлого Спб.

Скажите, если знаете, от кого инициатива – печатать письма? Васильев спрашивал, не упоминая, от кого спрашивает, а говоря глухо: иерархи хотят.

Спохватились и начали писать о хранении веры. А источника неверия заградить не хотят. Источник сей есть – распространение учения о самообразовании мира, по которому нет нужды в Боге, и души нет, – все атомы, и все химия, больше ничего. Это на кафедрах проповедуется и в литературе. Кто дохнет этим чадом, неизбежно отуманивается, теряет смысл и веру. Пока не истребят книг этих – не заставят профессоров и литераторов – не только не держать сей теории, но и разрушать ее, – дотоле – безверие будет все расти и расти, а с ним – самоволие и разрушение правительства настоящего. Так шла французская революция. Внушайте сие, кому следует, и кто может дать силу сему заявлению.

Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 мая 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Сейчас кончил чтение тетрадей ваших. И берусь сказать нечто потребное. (Тетради пришли в мою хату 23 вечером).

Первая статья имеет фразы неудобные. Я обозначил. Упросите автора, достопочтенного о. Матвеева, исправить.

Вторая статья лучше гораздо. Но она вносить некое смешение в голову по недостатку общих обозрений, которые указывали бы, о чем будет дело. Хорошо бы в этих обозрениях указывать рубриками (а, б) особые предметы, о коих речь. Это придает великую светлость писанию.

Третья статья отличная. В ней – только о рубриках, замечено там на полях, исправить надо.

Четвертая статья – тоже очень хороша. – Но и в ней недостаток рубрик. А главное: сказал, что прообразы были – в лицах, событиях и обрядах, – и в изложении не выполнил сего. Прообразовательные лица и обряды показаны, а события – некоторые – сбиты с лицами воедино. – Надо настоять, чтоб переделал. Извлек события от прообразовательных лиц и дополнил их недостающими, Выйдет особая статья – впечатлительная.

Мне приходило на мысль, что надо внести сюда, – разъяснение недоумений, возбуждаемых местами Писания о Господе Иисусе Христе, – в уничижительном Его состоянии. Многие соблазняются.

Здесь есть на это одна страничка. Этого мало. Смотрите 2 тетрадь – четвертая пометка на обороте. – В cursus theologiae и кажется у пр. Макария – есть богатая статья на это. Существенное взять и добре. – Сейчас посмотрю в cursus'е, – и дам еще заметку.

Что – бишь, я еще хотел сказать. А, вот что! – Ноты никак не следует печатать позади. Иное нужно посмотреть, поди ройся. Надо непременно на той же странице печатать. Кто прячет их под конец, тот, явно, боится показаться с ними на люди, и не хочет, чтобы в них заглядывали.

Вы заметили, что мало чувства. Правда. Но здесь его не заметно; ибо предметы все такие, которые требуют более рассуждения, чем чувства.

Если все будет тако, то можно надеяться, что жизнеописание выйдет хорошее.

Ах! И совсем забыл. – Все эти статьи, которые еще не кончены, – и с последующими – озаглавить надо введение. А впереди введения предисловие, в коем надо указать побуждения к такому введению и план его, т.е. что и почему предполагается поместить в нем.

Когда начнется самое жизнеописание, – скажите автору, чтоб в изложении описаниям местностей менее давал места. Оно необходимо, но все же есть дело побочное. – Для изложения самых событий пусть достанет – Catena partum или Chaine d'or – на Евангелия Фомы Аквината. Там собраны под каждым текстом толкования свв. отцов. Это облегчит ему – гораздо-гораздо – труд.

Написанное было написано еще когда-когда. – Мне остается только переслать тетрадки. Что и делаю.

Удивили вы меня, помянув о начинаемом труде. Это – далекая песня. Еще послание к Евреям надо кончить, а к нему никак не приступишь. – Кончу, тогда. А дотоле будем гадать лишь.

Приписать что либо еще не имею. Теперь ничего не делаю. Лечусь молоком.

Экземпляры отпечатанных писем получил. Благодарствую за хлопоты. – Но это не последних четырех, – а первых. – Последних же или еще не напечатали, или совсем не будут печатать. Как их милости угодно.

На гулянках пересматривал кое-что об иконопочитании, – и истории иконоборства. Писать же ничего не хочется. – Сибаритствую.

Кто-то отпечатал против вашей книжки целую книгу – отповеди. Видно по заглавию, что не все подпало под его критический зубок,

Нынче все за евреев. Московский владыка и проповедь ляпнул. Так неприятно было читать ее. Жиды в тех местностях, где их колотили, – кровь сосут из народа без всякой жалости. – Видя, что правительство не заступается за них, они порешили сами рассчитаться с обидчиками. Толкуют, что народ дурно сделал; а на то не обратят внимание, что народ обижали. Тут нашли виновных, – а жиды святы. – Следовало этих наказать, т.е. мужиков, а жидов строгому подвергнуть надзору, и за всякую проделку вешать. Тогда, может быть, они стали бы посмирнее.

Спасайтесь! Даруй вам, Господи, отгуляться до сыта.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 июня 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу дождался присылки писем от о. Васильева. От Никитина тоже получил давно. Но это не все – только четыре первые, и эти сойдут. Но теперь что шлются (еще есть на почте тюки) – это все письма, и много их. Два тюка получил – до 200. На почте еще 3 тюка. Стало быть всех будет 400–500. Благодарствую. Теперь я их буду щедро рассылать в разные стороны. Тамбовцы, слышно, читают усердно. Если желаете, пришлю; шлю 10, – лучше чем дожидать, но раздавайте не иереям. Вам, – не пару экземпляров, а хоть пару десятков. Там раздавать можете для читания, – и так. Мудрость в них не велика. Но сведено под один обзор, и поставлено на своем месте, – что не худо действует на душу. Я сначала думал, что по пустякам болтал; а теперь надумалось, что не по пустякам. Кому-либо пригодится. Собирался было писать об иконопочитании. Но пришла благоверная, связала руки. На днях получил письмо от о. протоиерея Орловского Остромысленского, – где извещает, что он составил статью об иконопочитании, и печатает в Орле. Он был в Москве и там кто-то подзадорил его. Вот я и покоен. Мне же очень стало нравиться – ничегонеделание. И я ничего не делаю, хоть немножко и досадую на себя.

Глаз мой почти закрылся. Но другой бодрится. Прочее здоровье в порядке. Что будет писать о. Матвеевский, – готов перечитывать. Но он когда распишется, гладко и дельно будет писать.

Желаю вам нагуляться в деревне, – и набраться освежающих стихий. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Милость Божия буди с вами!

Письма уж и разослали! Если имеете еще места, куда послать, скажите. Пришлю хоть полсотни.

Горчакова диссертации не читал.

Белое духовенство ваше не может пройти без пользы. Если имеете еще что писать в том же роде, – пишите ничтоже сомняся.

Афон! Бог благословит, если есть охота. Мне же совсем не приходит желания побывать на нем. Хлопотно. А солнце то там, солнце! И здоровые глаза потеряешь.

О. Матвеевский кончил вступление. Предложите обрабатывать самое дело. Надобно нам наперед сговориться о плане. Ибо это очень важно. Спросите его, какого порядка будет он держаться. Скрип подымется, если он не по нашему поведет дело.

По моему следует держаться того плана, который у митрополита Филарета в церковно-библейской истории, с маленькими лишь отступлениями. Помните мою маленькую брошюрку: «Указание, как из 4 Евангелий сложить одну последовательную историю». Она вся есть доказание, что план митрополита Филарета – есть наилучший. Если о. Матвеевский желает следовать сему плану, то я пришлю вам для него сию брошюрку, с изменениями, какие нужно сделать. Я над этим теперь сижу.

Из наличных историй – Богословского – самая близкая к митрополиту Филарету. Гречулевичев свод во многом отступает от него – незаконно. Киев. проф. Орда – близок к нему, Фаррара – дрянь дрянью во всех отношениях.

Согласившись в плане, образ изложения надо предоставить пишущему. Но поменьше описания местностей и других сторонних вещей, – и побольше отеческого смысла в событиях.

Вы кажется сказали, что будет 300 картин. Се добре. Но надобно проревизовать сии картинки. Доложите афонцам, что вышинский владыка готов это сделать.

Сделали бы карандашом эскизы. Я бы ноты поделал.

Если бы на всякое событие по картинке, куда бы как хорошо? Хоть не так больших, а как у Гречулевича, только немножко побольше. Можно вместо 12 в листе, по 6 и даже по 4.

Нам ведь стыдно будет, если пропустим что не складное. Отцы на нас полагаются.

Благослови вас Господи! Спасайтесь! Здоровья вам желаю и мира душевного.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 августа 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Виноват! Провинился. Вы спрашиваете: уж не болен ли? Совершенно разбит, ни рукою, ни ногою, ни глазами, ни языком повернуть не хочется, настоящий паралич, – от ударов лености.

Сначала я пропустил почты две, кажется резонно. Потом уже октябрь, – в который вы полагали быть в Спб. Я – положил: вот уже напишу все в Питер, и оттуда ждал письма. Глядь – оно из Судислава.

Благодарствую!

В первом письме вы собираетесь что-нибудь написать об отношении церкви к государству. В Казани кто-то на доктора держал, рассуждая о том, как это шло в Византии; судя по речи докторанта, направление у него доброе. Проездом в Москву можете захватить его книгу: «Отношение между Церковью и царскою властью в Византии».

Присланное вами письмо большое, от неизвестного вам – прочитал. За дело ратует. Обретите его и по головке погладьте. Письмо то пришло в Спб., вместе с экземплярами писем в Спб. Да где же эти письма, и куда они разосланы. Во Владимире нет их, в Перми нет их, в Киеве – нет и в Орле – нет. И все просят еще прислать. Тамбовские просят позволения отпечатать для раздачи. Я им послал довольно, но и еще хотят. Выходит, они не были разосланы. Уж не отменено ли определение – разослать? Конечно, достоинство их не невесть какое. Или те, кому поручено, виляют? Как бы еще не досталось писавшему их?

Книга под бандеролью еще не пришла. Постараюсь прочитать и сказать подобающее.

У меня вся энергия писательская размылась. Да и глаза. Но главное это: хоть трава не расти. Кажется бы можно еще трудиться. Годы не невесть какие. А вот!

Пью повторительно молоко, – три недели, – и в заговение кончу. По докторски это конклюзия лечения, от брайтовой болезни.

Здоровье мое исправно. Иногда приходит тревога и за левый глаз, и позывает сбегать куда-либо. Но леность подкашивает ноги.

Вы, небойсь, дивитесь – слыша: леность! леность! Избави Господи всякого татарина от этой немочи. Впрочем, иногда я даю этой сударыне очень невежливый подзатыльник. Но она хитра, и умеет опять подкрасться.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 4 ноября 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Я думаю, что вы теперь в Спб. и пишу туда.

Ждал-ждал книжки, посланной под бандеролью. И не дождался. Слышал, что этакая посылка ненадежна.

Посылаю вам письма в Спб. и письмо вами присланное.

Писем из Калуги просят и москвичи. Стало быть нигде их нет. Верно раздумали их рассылать. Пусть мне шлют, и я буду рассылать. У меня уж немного осталось – сотня-другая.

Ушинский, прочитав письма в Спб., прислал мне свои тетради – против штундистов, с которыми он лично знакомился, – и выведал все их бредни. Пишет очень дельно. И я просил его продолжать. Просил и мне прислать пункты учения штундистов. Может быть, – леность отойдет, – и я что-нибудь напишу.

Спрашиваете о молитве. Встречаю у отцов, что молясь надо изгонять все образы из головы. Я так и стараюсь делать, напрягаясь стоять в том убеждении, что Бог везде есть, есть и тут, где я, где моя мысль, и мое чувство. – Совсем от образов освободиться не имею успеха, но они все более и более испаряются. Верно есть термин, когда они совсем исчезнут.

В молитвах готовых много есть образов представления Бога; – судя посему надо полагать, что, имея такие представления, не погрешаем. Но лучше напрягаться до помышления о Боге, более близком к тому как Он есть. Когда явится молитва чувства, тогда образы исчезают, а в силе только одно чувство. Умственная же молитва трудно отрешается от образов и картин. Но труд все преодолеть может.

С тем, что в голове бывает тяжело от молитвы с чувством, – не знаю, как быть. Молитва чувства освежает, а это у вас что-либо особенное. Пройдет. Но молитва чувства есть настоящая молитва. Богу – сердце, по приказанию Его: Сыне, даждь Ми сердце! Господь все подает нужное. Молитесь Ему о вразумлении как быть с тем, или другим. И Он подает.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Бегу в Тамбов – показать глаза. Один уж почти закрылся. Но спрошу, нельзя ли сделать операцию и, если можно, не время ли? Другой, чтоб посмотрели, нет ли в нем той же немощи!

Поклон всем знакомым.

Ваш богомолец Е. Феофан. 4 декабря 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Оба письма ваши получил по возвращении из Тамбова, – и хоть это было не вчера и не за вчера; но поспешить ответом не пришлось. Прислал Ушинский вероисповедания штундистов, – двух толков, – из коих одно похоже на реформатство, а другое – духоборческое – квакерское. Я их списал. На первое кое-какие заметки сделал, как просил Ушинский (для него), – а во втором – ничего не разберешь: темна вода. И только что освободился от сей почти пустой работы. Впрочем, исповедание штундистов реформатского толка – не пустое дело. Его ни у кого нет, кроме Ушинского, – и еще у сенатора Половцева, который посылал к штундистам Ушинского, – и этот доставил ему полный отчет о всем найденном, слышанном и виденном.

Результат моей поездки – в Тамбов, с одной стороны грустен, с другой – не много утешителен. Грустное – что и второй глаз начал мутиться, утешительное – что можно делать операцию. В Москве сказали, что нельзя: глаз пропадет. А тамбовский доктор сказал, что можно; но что операции при таких катарактах, как у меня, чаще не удаются, чем другие. Вот почему и говорю, что не много утешительно. Самую операцию, конечно, надо делать в Москве, или в Питере. Но до нее еще годик-другой. Правый глаз еще наполовину только замутился; а надо, чтоб весь наполнился мутью, и тогда это будет созрелый катаракт. Я и ездил в Тамбов только за сведениями о положении глаз. Что и левый начинает мутиться, я подозревал сам по некоторым случайностям.

Относительно рассылки книг или писем. Пусть ко мне шлют. Только довольно и одной тысячи; а прочие пусть рассылают. Тамбовский Владыка писал в Хозяйственное управление, чтобы ему выслали тысячу. При мне не было еще прислано, – и теперь не слышно. Вот и пусть шлют. Крымский преосв. Гурий – сам издавал один завод, но в той стране и в 5 раз столько – найдут место. Где молоканы, везде пригодны эти письма.

Ушинский пишет, что, в числе побуждений к отпадению в штунду, совратившиеся выставляют, между прочим, то, что у нас в церкви ничего не поймешь, что читают и поют. И это не по дурному исполнению, а потому, что само читаемое – темно. Он пишет, что поставлен был в тупик, когда ему прочитали какой-то тропарь или стихиру и просили сказать мысль. Ничего не мог сказать: очень темно. Из Питера писали мне две барыни – то же об этом, у Пашкова все понятно, у нас – ничего. Ничего – много; а что много непонятного – справедливо. Предержащей власти следует об этом позаботиться, и уяснить богослужебные книги, оставляя, однако, язык славянский, – и чтения из ветхого завета на вечернях, перевод с 70 толковников. Заведите об этом речь. Книги богослужебные по своему назначению должны быть изменяемы. Наши иерархи – не скучают от неясности, потому что – не слышат, сидя в алтаре. Заставить бы их прочитать службы, хоть бы на Богоявленье!!!

С задними праздниками и с наступившим новым годом поздравляю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 13 января 1882 г.

Вашему молчальничеству о Господе радоватися!

Что замолчали? Разве нечего написать?! Да у вас там, – если каждый день по стопе писать, и то всего не перепишешь.

Или вы считаете череду за мною? Нет. Я вам отписал на последнее скоро. И хоть нечего писать отсюда, но все думается: писну, и тут же подумаю: вот подожди, может быть с почты привезут письмо. Видите, какие тут движения, а вы там и ухом не ведете.

Писем мне наслали – кучу, 1000. И я понемножку их – туда и сюда – прилагаю к посылкам. Исповедуюсь, что меня часто тяготит мысль: что ты лезешь с своими никуда негодными письмами, всем надоел?! Право так!

Но вот на днях преосвященный Иаков невзначай доставил мне утешение, прописав, что пишет ему о сих письмах какой-то директор училища, что-де надо бы миллионы экземпляров отпечатать, и по всем школам разослать.

Уж не конклюзия ли это моего писательства?! Что-то ничего не пишется. Станешь писать, – пырь, пырь, а все ни с места, и бросишь.

Собирался писать против штунды. И не бросаю еще сборов. Но подожду, что выйдет от Ушинского.

Ушинский присылал мне свою записку сенатору Половцеву – о штунде. Я ее списал, дает сведения цельные. – Пришло мне на ум, – как бы хорошо прочитать ее г. Обер-Прокурору. – Но думаю, что может быть Половцев сообщил ему. И догадываюсь, что так есть, – по тому обстоятельству, что Обер-Прокурор собирал сведения о том, какие иереи упражняются в лечении больных. – Не думают ли восстановить медицину в семинарии, как было? – При чтении той записки мне подумалось, что это хорошо бы было, если бы восстановили. Немецкий пастор, заводчик штунды, много наших набирает тем, что лечит.

Посылаю вам Симеона святого последний выпуск, – да мысли на каждый день, – да 5 глав, – и писем в Спб. несколько.

Посмотрите, какая оказия? – Когда собирали 1 т. Добротолюбия и предлежало переводить Авву Исаию, а просили Афонцев поискать его на греч., ибо он был у меня только на лат. у Миня, тогда не нашли. Но теперь нашли, и списали для библиотеки своего монастыря. На днях и мне прислали. Стал сверять, и увы! вижу что надо сделать новый перевод. Латинский или вольничал, – или иначе читал, довольно несходства, хоть оно не слишком крупно, но весь склад речи пойдет уж новый.

Вот я вам сколько историй насказал, а вы молчите!!!

Ну – теперь все. Остается поздравить вас с благополучным окончанием Четыредесятницы – и изъявить благожелания по случаю наступающего праздника Св. Пасхи. Сие и творю.

Благослови вас Господь всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Казанская академия изволила почтить меня званием почетного члена академии. Скажите, пожалуйста, что это за лицо? – У меня нет устава нового и я не знаю, что это, обязывает это меня к чему либо?

14 марта 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Христос Воскресе!

Богослужебные книги надо вновь перевесть, чтоб все было понятно. – Пашковцы кричат: у вас в церкви все непонятно; штундисты – тоже, да и из наших не мало. Кто только станет вчитываться или вслушиваться, непременно кончает возгласом: да что ж это такое. Архиереи и иереи не все слышат, что читается и поется, сидя в алтаре. Потому не знают, какой мрак в книгах, и это не почему другому, как по причине отжившего век перевода. И надо уяснить перевод. Только чтения – Паремии – отнюдь не по русск. библ. уяснить, а по 70. Сейчас раскол. И я первый пойду.

Как вы судите о прологе?! Прелесть книга по назначению: краткие (а иногда и полные) жития святых дня, и несколько поучений, и назидательных случаев. А по языку, никуда негожи, – хоть под лавку. Как отцы составили, так она и есть. – И неудобочитаемо. – Надобно – и его по-русски, перевесть и издать, – или по-славяно-русски, слогом св. Димитрия, как и богослужебные книги.

Есть книга кратких поучений, сборник из святых отцов. Св. Отцы уже все переведены на русский язык. А Синод все печатает их по старому, непонятному переводу. Надо – по-русски их собрать, – изменив кое где и пополнив (или совсем новый сборник составить по тому образцу. Там все догматика и все нравоучение).

Обе эти книги – пролог и краткие поучения преназидательны. И их читают в церкви (у нас по крайней мере). Часто ничего не поймешь.

Это я – все около любимого, а существенного, конечно, вы не пропустите. – Синод распустил академию и семинарию, – духовную литературу. Никакого контроля: врут светские, врут духовные, а ему горя нет, – и глазом не моргнет. – Нет власти в церкви, как кто хочет, так и действует и учит. – Попы всюду спят. Неспящих один-два – и обчелся.

Ну – да вы все это и подобное конечно видите, и не пропустите.

На днях в «Моск. Вед.» прописано, что Пашков и еще какой-то Гедеккер (кто? Не апостольской ли общины голова?!) явились в Ригу с проповедью. Потом Пашков раздавал книгу, путь ко спасению, в которой изложены его бредни. – Мне пришло в голову: взять эту самую книжку и переладить на православную ногу, и пустить в ход, напечатав в конце предостережение: смотрите, православные, встретите книжку с тем же заглавием, – но со штемпелем, не берите ее в руки. То не путь, – а распутие – или еще как. – Бросаюсь в кучку книжек, вами присланных, чая обрести пашковский путь ко спасению, не обретается. Вот и вопрос: что надобно? Не для нашей церкви, как у вас озаглавливается, а для Выши. Надобно попросить Н-лая В-вича, чтобы он забыл пашковский путь ко спасению и, не следуя по нему, прислал его на Вышу! Пожалуйста!

Что делает Выша? Спит сном непробудным. – Понемножку шевелится, переводя вновь Исаию отшельника. Выходит долгая речь, – а инде и мысли другие. Их перевод несостоятелен.

Дел неконченых куча, а леность руки вяжет. Вот и поди! Прогресс!

Предполагаю взяться за штунду; и под ее титлом – за ее родителей и весь род (протестантов). Но подожду, что напишет Ушинский, и что издаст о. прот. Остромысленский.

Что же папе отвечено? Надобно так: очень рады вас принять, и молимся усердно, чтоб Господь привел вас к единению с нами. Условия, конечно, вы знаете: вычеркнуть из ваших верований непогрешимость вашего святейшества, Filioque, – безгрешность Божией Матери в рождении, – совершенное отречение от светского владычества, – возвращение к древнему чину в совершении некоторых таинств, – и еще что-нибудь.

Или оставлено без ответа... Нет, надо ответить, – и тоже открытым письмом.

Поздравляю с новосельем. Да утешит Господь сестрицу вашу.

Письмо и книга получены в конце Фоминой. Мы бываем заняты в это время.

Благослови вас Господи! Спасайтесь.

Ваш богомолец Е. Феофан. 18 апреля 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Получил книги. Благодарствую. Ивана Буяна я давно, давно встречал. Тогда он был потоньше, а теперь – ишь как растолстел. Я пробежал его наскоро. – Сектаторская у него в тексте одна какая-то страничка. В объяснениях побольше. Но вообще это незаметно, – и может не бросаться в глаза, без особых внушений со стороны. – Потому беды большой от сей книги нельзя ожидать. Само содержание книги показалось мне несоответствующим заглавию. Путь в небесный Иерусалим не совсем верно изображен. Во время чтения книги мне приходило на ум исправить ее, – и выдать под заглавием: Иван Буян обратившийся в Православие. – Но когда кончил чтение, леность вступила в свои права, – и не шевелись!

Эмина Путь ко спасению, кажется ничего не содержит сектаторского и перевод старинный. Я читал его давно-давно. – Прочитаю еще. И Буяна, думаю, еще прочитать, может быть повернее увижу его добродетели и пороки.

Пашков-то, – Пашков?!! Помоги, Господи, владыке зажать ему рот!

Там у вас еще апостольская секта есть. Сосед наш помещик был там недавно – сынишка наведывал, и прислал мне два номера «Голоса», где описываются сеансы сих помешанных, а потом и история их секты. Сеансы пишущий сам видел, а историю слышал от какого-то епископа их, или евангелиста. – №№ «Голоса» – 74 и 84. Тут не все. Конца нет. – Если вам удобно, пришлите конец. Пишет Пругавин в фельетоне. – Против этих следовало бы писнуть.

Глаз мой еще не созрел. Еще с год пройдет. Различаю еще предметы, и цветность, а когда созреет катаракт, тогда он различает только свет и тень. – Когда придет время, потолкуем, как устроить операцию. Денег у меня куча. Благодарю за предложение.

Относительно жизни Христа Спасителя мой взгляд такой: оставить дело составителя, сказавши только ему, что желательно видеть в книге. Он мастер дела. И вопросы, требующие разъяснения, ему ведомы. Брошюры пр. Амвросия еще не получил. Добре он сделал. Пусть еще говорит – для пробуждения совести. – Заснули все, и живем спустя рукава. – Пишущий сие – образец в сем роде.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомол Еп. Феофан. 1882 г. июнь.

Милость Божия буди с вами!

В деревне! Прелесть! Дай, Господи, вам обновиться свежими стихиями сельскими.

Вы мне советуете отдохнуть. Припомнилась мне поговорка покойного о. Михаила (Монастырева): спишь-спишь, отдохнуть некогда. Это ко мне очень приложимо. А тоже и слово: отдохнуть.

Рукопись пересмотрел. Все добре. – Заметка там на листе – в тюке. Что следовало поправить, поправлено. Именно: Сретение надо поместить прежде поклонения волхвов. После поклонения волхвов – тотчас бегут во Египет, из Вифлеема. А в рукописи Св. Семейство возвратилось в Назарет. И там получило повеление бежать во Египет, потому что Ирод хочет избить, опасность в Вифлееме, – а бегство из Назарета!!! Очень неклейко. – И это поправлено. – К автору снова посылать не следует; а если вздумаете, то настойте, чтоб не ворчал на сделанные поправки. – И вперед посоветуйте ему – держаться не Гречуевича, а Богословского, – А лучше – я пропишу – порядок следующих событий, и вы ему передайте к исполнение (грозно!). А то я буду драться с ним (еще грознее). Впрочем, casus belli может встретиться только, когда дело дойдет до события по возвращении Христа Спасителя после первой пасхи чрез Самарию. А дотоле порядок не может подлежать путанию.

Посылать рукопись еще к кому-либо, полагаю, не следует, из опасения, как бы дитя сие у 7 нянек не осталось без глаза.

Вы понимаете о новой секте, и в числе коноводов Пругавина. Этот Пругавин в «Голосе» писал неодобрительно против апостольской общины – Ирвингиан. – Мне и подумалось, что он православный. А он вот кто! – Скажите о нем лишнее словечко, если вам сказал губернатор, то конечно, он имел средства знать добре, что это за секта. Спросите, пожалуйста, – что это такое? У нас сект, – что червей в падалище.

Что делает Выша? – Все спит. И мочи ей нет от сна. Истомилась! – Впрочем – сверяю новый перевод Аввы Исаии – с переводом Паисия (Величковского), который прислали мне добрые оптинские старцы.

Но жара такая, что, кажется, не грех полениться.

Будьте здоровы и веселы. Желаю вам нагуляться и наздоровиться – по самое горло, даже выше бороды и уса.

Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 июня 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Что же это сделалось?! Говорили мы – говорили, – так что, если бы сторонний кто слушал, закричал бы: уши прожужжали. А тут ни с того ни с сего молчок. Кто виноват, уж и не разберешь. Я жду чего-то от вас, – а вы верно ждете тоже чего-нибудь от меня.

Пора поесть жданки.

Как вы провели время в деревне, – или еще и проводите?! Здорово ли? – Глаза ваши – подкрепились ли от влияния зелени?! Вы в последний раз жаловались на них.

Я все гулял, – и бил баклуши. Только пересмотрел толкование пастырских посланий, коих печатание кончилось, – и письма к разным лицам, кое-что кончилось печатанием. Вероятно скоро они и выйдут из обычной процедуры.

Следовало бы толковать послание к Евреям, или собирать второй том Добротолюбия, или еще что, ничего не делается. Лень окончательно обуяла.

Помните, – или знали ль Паисия Саровского – теперь игумена где-то в Казанской епархии? Он издал рассказ странника, искавшего молитву Иисусову. (Может быть я про это уж сказывал вам? забыл). И мне прислал. – Я эту книжку поправил, – и дополнил, и послал для второго издания.

Теперь предложили пересмотр бесед Ушинского с штундистами. Тут придется покопаться. – Но кто знает, покопаюсь ли?– -Ибо леность моя дорогая дороже всего. – Работай кто хочет. Нам же бы дельце на ум не шло. – Любо!

Ушинский для операции зовет в Киев. Там будто окулист есть – первый во всем свете. Я еще ничего не решил. Время терпит. Катаракта еще не созрела.

Знаете, что приходит на ум? не делать операции; а так и остаться.

Ведь московский окулист сказал, что нельзя делать операции. Меня отчасти и берет страх.

Всех вам благ от Господа желаю! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 октября 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич! С праздником!

Спешу ответить вам, направляя письмо в село ваше, хотя не имею уверенности, что оно там застанет вас. На авось!

Адрес Ушинского вот. Малая Владимирская, собств. дом, №7.

Помните, я затевал православного Буяна состряпать? – Не настоит нужды. Есть чем заменить, – и в наилучшем виде.

Еще в Иерусалиме, в обители св. Саввы видел я большую рукописную книгу. Жизнь Варлаама старца и Иоасафа царевича. И все собирался прочитать, – и не собрался. Дома, с тех пор как выписал св. отцов – и встретил между писаниями св. Дамаскина сию книгу в печати, тоже все посматривал, чтоб прочитать и не читал. – На днях, имея нужду по случаю беседы Ушинского о почитании иконы посмотреть слова о сем св. Дамаскина, опять попал глазами на сию книгу, – и решил прочитать ее. – И что же? Лучшей книги для познания христианской веры и жизни в общем обзоре – нет, – и едва ли может быть. – Чего ради предприемлется перевод, или и имеется в виду издание с картинками. Это будет лучше всех катихизисов!

Вы, оберегая мои глаза, пишете, – не трудить их. Нет, не тружу. Понемножку, копаюсь, – в раструску.

Благослови Господи вам сбыть добре ваше имение.

Да угладится путь ваш в Спб.

Здоровья вам желаю и самого развеселого расположения духа.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 ноября 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Поздравляю и вас со вчерашним праздником Рождества Христова и с завтрашним новым годом. Даруй вам Господи всего хорошего и утешительного.

Спешу указать вам место жительства Ушинского. Но наперед восклицаю: можно ли не знать сего?! Выйдете на двор в полнолуние, и смотрите на луну. Самые светлые точки – это К, – следующая за нею И, – потом идет Е и на конец В. Вот вам и место жительства. Можно ли этого не видеть?! – Но мне подумалось, что я прежде писал, что он там живет.

Я точно думал перевесть только беседы Варлаама с Иоасафом царевичем, – в противоядие Ивану Буяну. Но потом опять воротился на старое: изобразить картину течения жизни истинного христианина от начала до верха совершенства, в картинах, куда войдут назначенные беседы, – и подобия Ермы, и видения Ездры, Даниила, др. пророков, Апокалипсиса, и многих святых из четь-миней. Когда-нибудь надо засесть на год и более, – и все сладить. – Будет ли это?

Мне думается лучше обойтись в описании земной жизни Спасителя – без некоего Louis. Все западные много пустяков пишут, – а о деле по верхам касаются. Нечего денег на них тратить и глаза ими мутить. – Поболее из св. отцов и будет предобре.

Праздниками читаю св. Григория Богослова – глубокого и высокого. Но таинство Пресвятыя Троицы все остается таинством, – неприступным.

Ушинский пишет против штундистов, добыв пункты исповедания их веры. Пишет и ко мне шлет на ревизию. Хоть не полно, но все идет. На безрыбье и рак рыба. Я думал сначала пополнять. Но возопила леность, и убедила меня погладить кое-что. – И тем удовольствоваться. Как будто и совестно, но что поделаешь с леностью? Для ней закон не писан. – Пополнее, может быть сам вздумаю писать. Об одних иконах надо написать целую книгу. И не книгу, а книжищу. Иконы – большое дают пособие кривотолкам немцам, надо их по носу. Буду ждать новостей, о преобразовательных движениях.

Посылаю вам книги, которые недавно вышли, кажется это конклюзия – следовало бы толковать послание к Евреям. – Но по некоей поговорке – много в голове, да вон не лезет.

Благослови вас Господи. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 29 декабря 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Поздравляю с благополучным возвращением. Пожить вам теперь в добром здоровье до нового отъезда желаю.

Но – прямо за дело. Пересмотрел рукопись, кое-что прибавил, кое-что поправил, некие события переставил и здесь, как требуется самым характером событий и сказаниями о них. Как все учинено, и что желательно, значится на особых листах там с рукописями. – Поправки сделаны карандашом. Чернилами поправить предлагаю вам, как автору поправки. – Перестановка событий делает неизбежною переписку двух тетрадей, как увидите.

Но все сие придется еще мне повторить вам после. Ибо – рукопись хоть запакована, но не пойдет на почту. Вода поднялась; и на почту не едут, а идут. Недивно парню и искупаться. И со всем, что принял. И не посылаю рукописи. Полежит еще недельки две-три. Я думал послать на третьей; но вы не определили срока, – и боялся, как бы за отсутствием вашим не случилось какое неудобство с рукописью. А между тем дело не ко спеху. Присылайте другие, тогда зараз и пришлю.

Как я рад, что развязался, чем связал себя по рукописи Ушинского. Я переделывал все, и кажется статьи две переделал, как напала лень – страшная. За перо взяться не хотелось. – На ту пору кто-то подзадорил Ушинского – давай напечатаю, как есть. Он и пишет, – прося прислать рукопись, как есть, и выставляя резон, что – де упускать случай нельзя. Обеими руками схватил я рукопись, поскорей упаковывать, как бы тот не передумал. И отослал.

Я сделал только пометки, что поправить, что выпустить, и порядок какой. Все, что казалось нужным, замечено. Но исполнение того отдал ему в руки.

Разрешат ли ему печатать, не знаю. Но когда напечатают, ведайте, что там собственно моей ни строки нет. – Сие ведать подобает.

Вот я и свободен стал. А писать все же не хочется. Взялся за Добротолюбие, о коем докучают непрестанно Афонцы. И св. Кассиана уже приготовил, то есть выписку из него. – Сам он весь требует нового перевода. Но сие предлежит совершить последующим родам.

Припоминаю ваши вопросы – о разных вещах, желаемых в жизни той. Главное есть: писано хорошо, – и христианское чувство будет покоиться и утешаться читая.

Прочего – многого нельзя ведь и требовать от жизнеописания. На то есть другого рода писания. – Я и не расширял кругозора читателя, а ограничивался одним: если все писанное бьет по сердцу, то и добре. – Другое дело: когда поручили писать, значит доверились, что добре сделает, что желательно, наперед бы следовало указать, – или теперь по течению писания указывать, пока еще пишется.

О. Матвей добре пишет. Но его желание прибавки, – нахожу не дельным. Нанялся – продался. Да и сумма дана достаточная. Если выйдет 100 л. крупной печати, то каждый лист 30 р. – Это в два раза более, чем дают журналы наши самой высшей ценою. Труд же писания не очень головоломный и не очень копотный. – Я еще о. Арсению писал, чтоб он порекомендовал пишущему найти Фомы Аквината – Catenae patrum на все евангелия. Под каждым текстом идут выписки из св. отцов, коих были о сем толкования, и все тут. От себя он ничего не прибавляет. Так вот передайте о. пишущему, что имея сию книгу под руками, он не будет иметь нужды рваться там и сям. – Может быть она есть в акад. библиотеке. А то пусть бегает в публичную.

Спрашиваете: глазки – глазки! – Видите, как пишу? След. есть чем смотреть. А когда есть, что хлопотать? – Правый глаз, кажется, созрел. Но ведь и последняя линия созрения может проходить несколько месяцев, когда все время созревания тянулось лет 5–6, если не больше.

Я как только вздумаю про операцию, – волос дыбом становится. Потому нет ничего дивного, что не буду делать операции. Один доктор уж решил, что нельзя. Я этому очень, рад.

Но ведь жить-то сколько осталось? – День-другой и конец. Из-за чего же я буду себя тиранить? – Это меня всегда останавливает от порывов резаться. Впрочем, подождем, что еще покажет настоящее время.

Скажите пожалуйста: кто-то в конце письма ко мне приписал: о Пашкове в след. письме. – И ни гу-гу, – хорошо это он сделал?!

За тем благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 марта 1883 г.

Христос воскресе!

Добрейший Н-лай В-вич!

Оба письма ваши последние получил на Пасхе. Я упредил ваше желание – не спешить отсылкою рукописи, – и отослал ее. Застанет ли она вас в Питере?! – Дойдет когда-нибудь и до ваших рук.

Письма с тою посылкою не было. Пишу теперь. – Там все прописано, как чему быть, и почему. Немножко надо передвинуть события: что указано. Писано все карандашом. Можно вычистить, если не понравится; но Выша не откажется нахмурить брови. От чего будет затмение солнца. Виновные пусть устрашатся.

Какие там ноты наделаны, все перезабыл. А тюк зашит. Ничего не прибавлю.

Сказания об исцелении прокаженного – уже прошло. И он стоит на своем месте, – т.е. пред исцелением расслабленного.

Посещение Назарета – два – добре! – Но первое, что у Ев. Луки, надо поместить не там, где оно поставлено, а немного после, именно не пред вселением в Капернаум, а во время первого хождения по Галилее – пред исцелением прокаженного. И будет в это хождение – два события, посещение Назарета, – и исцеление прокаженного. – Сие в заметках отосланных показано.

Еще надо бы, вместо одного, два видеть события. Это о призывании Апостолов – с ловли. Они характерно отличаются. И комкать их в одно событие без натяжек нельзя. И сделать два сказания: одно как у Ев. Матвея, другое как у Ев. Луки. А где их поместить? – Одно прямо по вселении в Капернаум, как у Ев. Мф. и Мр., – а другое по возвращении из первого хождения по Галилее, – пред исцелением расслабленного, предполагается: воротились, не тотчас же и исцеление? – Отдохнуть надо. И отдыхают. Спаситель особо, в уединении. А Апостолы пошли половить рыбы. Ведь это только выйти из города. Тут и есть. Вышел и Спаситель. И было то, что у Ев. Луки. Это окончательное позвание. – Латинцы все уже так ставят или размещают сии сказания. И это даже во всеобщих церков. историях, коих имею две под руками.

Буду ждать обещанного присыла новых тетрадей.

Сижу теперь над вторым томом Добротолюбия. – И чую, что теперь это делается с тяготою, тогда как первый живо был смастерен.

Кассиан святый и пр. Исихий – кончены. Течет преп. Нил премудрый. Пред св. Кассианом надо поместить извлечения из св. Ефрема. Он – начало. Конец – Исаак Сирианин. И все кои между ними, все хоть понемногу, войдут в сей том.

Веселой вам поездки желаю, – и здоровой. Буди Божье благословение на вас.

Ваш богомолец еп. Феофан. 25 апреля 1883 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

С самого получения вашего письма, что писано с высоты Валдайских гор, все порывался писать вам, и все поскорей. И вот как ускорил!!

Искушение случилось!

Когда пришла страстная, – когда все Евангелия прочитываются, пришло мне на мысль исполнить наконец неотступавшее от меня желание составить Евангельскую историю словами Евангелистов. – Решился, – и сел, думая себе: долго ли? К концу недели кончу. Но пришел конец недели, а до конца еще далеко. Ну, к концу Пасхи конечно все порешу. И дуюсь. Но и конец Пасхи оставлял дело далеко от конца. Коли так, то Фомина все порешит. Не порешила; не порешила и Мироносицкая, – и далее, и уж Самаряныня вызволила. – Склеил все. Потом идет сидение за выяснением оснований, почему такой порядок событиям надо дать, а не другой. Это уж на кончику, пред последними днями. Потом перечитать не много, – и, что самое тяжелое, переписать. – И будет книга, листиков в 15, заглавие ей: Евангельская история, словами св. Евангелистов изложенная в последовательном порядке с показанием оснований, почему событиям Евангельским надо дать такой, а не другой порядок. Вот искушение, по которому все письма были отложены до другого времени.

В последнем письме вы поминаете, что в предыдущем ему письме вы писали об изучении человеческого организма, сего предыдущего не получал я. Если припомните, потрудитесь повторить.

У меня есть анатомия, очень подробная и умная, как я писал. Теперь и три атласа, – рисунки частей человеческого тела видимых и невидимых. Последний атлас – французский, что я поручал купить Алеше, будет лучше всех: потому что у него рисунки наложены один на другой, подгибаются. Живот, напр., – видите на рисунке кожу, – отогните, – увидите, что под кожею мускулы, брюшину представляющие, – отогните еще – черёвы, еще – толстая кишка, почки, мочеточник – и задняя стена. Еще не пересматривал текста. Но по виду сужу, что се – добро, и должно достаточно удовлетворить, если не вполне.

Вопросы, порешу. Не берусь, пока не кончится помянутое искушение. – Но кажется вопрошающий не обойдется без епитимии. Пусть готовится.

Глаза берегу. Они не болят; потому и лекарств для них нет. Гибнут, – дóндеже погибнут. – Увы!

Сны бывают Божии. Такие обыкновенно имеют сами в себе удостоверение о себе. – Враг и тут подделывается, как и под ангела светла. Как же быть? – Смотри всяк сам.

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 мая 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Я писал к вам в Спб. Письмо м.б. разъедется с вами.

Я писал к вам, что составляю Четвероевангелие или Евангельскую историю словами св. Евангелистов. Теперь кончено все. Остается только переписка.

В сей истории я удерживаю две вечери для Господа – одну за 6 дней до Пасхи, а другую за два. Так покажите отцу пишущему.

Кстати помяну – об отречении св. Петра, – и о посещении гроба Господня св. мироносицами.

Об отречении Петра есть три сказания, отличные одно от другого: 1) Св. Матф. и Марка сходные; 2) св. Луки и 3) св. Иоанна. В каждом по три отречения. Если станем из трех первых слагать одно первое, из трех вторых одно второе, из трех третьих одно третье, то не сладить с делом.

Потому я решил так: считать за отречение не то, что св. Петр сказал: «не знаю человека», а приступ вопрошавших. Приступила служанка, вслед за нею другая, потом еще кто-нибудь. Св. Петр и той, и другой, и третьему говорит: нет, нет, нет – не знаю. Те замолчали, и это одно отречение. Немного позднее опять нападают, св. Петр опять тремя отрицаниями успокоил их. И это второе. Так и третье.

Три было нападка, три отречения, хотя каждое состояло из трех, но в полноту отречение доходило только по третьем отречении.

Первое, по Ев. от Иоанна – 18:17:18, 25–27. Второе, по Матф. 26:58:69–74, и Марка 14:54:66–72. Третье, по Ев. Лук. 22:55–62.

Отречения сии не надо вставлять в сказания о суде над Господом ночью и тем разрывать его; а написать все отречения, по окончании суда, и выведении Господа из синедриона на двор.

Думают, что дома Анны и Каиафы были в разных местах. Дом первосвященнический был один, с разными флигелями: для Анны, Каиафы и для синедриона.

С прихода Господь перебыл немного у Анны, только пока соберутся в синедрион. Может быть Он туда же пришел. При этом пришлось пройти только через двор.

По Иоанну отречение началось у ворот входных, и кончилось у костра.

По Матвею и Марку – началось оно у костра, повторилось при выходе с белого двора на черный двор, и кончилось на черном дворе или в привратнической. Третье отречение было все у костра. Господь по выходе из синедриона – тут же был где-либо на дворе. И взглянул на Петра.

И хождение жен на гроб в день воскресения нельзя стройно описать, если принять, что они все кучкою ходили, – и за один раз. Надо признать три прихода – и три сказания о них. О сем извольте посмотреть в письмах к разным лицам Еп. Феофана, письмо 23.

Жены вечером в субботу сговорились, утром в первый день недели, пойти на Голгофу и помазать миром Господа. Но для похода туда не собираться в городе, а идти на Голгофу, как кто может, и там ожидать пока все соберутся. Они не в одном доме имели квартиру, а в разных. Оттого вышло, что из города вышли и на Голгофу приходили не все разом, а по частям. Но какие ни приходили туда, видя, что Господа нет, и получая извещение, что Он воскрес, не имели уже нужды выжидать, а приходили и уходили.

Прежде всех приходила Мария Магдалина, по Ев. Иоанну.

Когда она от гроба побежала к Апостолам, приходила Иоанна, жена Хузы с некоторыми другими, по Ев. Луки, потом пришла Мария Иаковля и Саломия, тоже вероятно с некоторыми, по Ев. Матф. и Ев. Лук.

Получив повеление от Господа и Ангелов идти сказать Апостолам о воскресении Господа, они собрались наконец все у Апостолов, по Ев. Иоанну, 24:10.

Им не поверили.

Плодом всех их свиданий было только то, что св. Петр еще сходил посмотреть гроб.

Дальнейшие сказания о явлениях Господа идут своим чередом и не требуют объяснений.

Вот что еще. Погибель Иуды помещается вслед за отведением Господа к Пилату. – Как он принес сребро свое к первосвященникам, а первосвященники пошли в эту пору к Пилату, то надо полагать, что сие дело Иуды имело место после, когда власти церковные были свободны. Это и из сказания Ев. Матф. видно. Ибо тут говорится, что держали совет и положили купить горшечниково поле. Когда тут было это делать? Потому я уже полагаю это в конце событий, в пятницу, после положения Господа во гроб. Хорошо и у вас там сделать то же.

Се – рех вам.

Мне предлежит переписка, которую беру сам на себя, в той мысли, что может быть еще что придется подчистить; не в самой Ев. истории, ибо тут идет сплошь текст священный, а в объяснениях, почему так изворачиваются события.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 4 июня 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Измучился. Над чем? Над леностью. Переписываю. А ведь это великое искушение. Поверить некому. Перепишут так, что хуже черновых. Делать нечего, буду тянуть. Только долго протянется. Пишется очень медленно, потому что надо разборчиво, а скоро пиша не напишешь разборчиво. – Как-нибудь управимся.

Говорите: Афонцам отдать. Из какой стати? – У них есть своя жизнь. – Сам издам.

Буду просить редактора Душеполезного Чтения, чтоб нашел корректора посмысленей, и понаблюл за печатанием. Надо, чтоб не было погрешностей. – Картинки и я думал, а потом передумал.

Афонцы не стали бы думать, что моя книжка будет подрывом для их издания? – Будет не справедливо. Моя книжка совсем другого калибра с их жизнеописанием. Им подрыв сделан каким-то московским книгопродавцем, который издал уже жизнь Христа Спасителя, и с картинками многими, хорошими, если все таковы, как те, кои отпечатаны при объявлении. Если бы Матвеевский не мешкал, – Афонцы давно бы уж издали. Вот это они могут предъявить Матвеевскому, если вздумает просить прибавки.

О сновидениях не имею что сказать. Исторически уж подтверждается, что бывают сновидения от Бога, бывают свои, бывают от врага. – Как разузнать, – ума не приложить. – Глазок смотрок. Решительно только можно сказать, что сны, противные православному христианству, должно отвергать. Еще: никакого нет греха не следовать снам, когда не достает уверенности. Божии сны, кои исполнять должно, повторительно были посылаемы.

Красавицу вашу да сохранит Господь в правой вере, при доброй жизни, какую она ведет. Со страхом Божиим да содевает свое спасение. В преданности Богу, да взывает к Нему из глубины души о сохранении ее в истине православной, без коей нет спасения.

Вы писали переменить заглавие. Нет. Еже писах – писах; «по сказанию Евангелистов:» не выражает дела. И Матвеевский пишет по сему сказанию. Отличие моей истории то, что в ней нет моих слов. Кроме заглавий. Оправдание порядка – все в слове к читателям, которое будет в треть или четверть книги, и стоит впереди особо.

Если Бог продлит веку, размышления о событиях св. истории, или беседы, будут после. В этой книжке ничего не решается, кроме: почему избран такой порядок событий?

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 июля 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Милостивейший мой Н-лай В-вич!

Премного благодарен за сообщение о цензурной процедуре, какой подвергнется моя Евангельская История.

Немного смутился при мысли о возможности неразрешения печатать ее Св. Синодом. А потом немного смирился, говоря в себе: буди воля Божия. Уж коли положено не разрешать такого рода писаний, то делать нечего: руки по швам и: слушаю-с!

Сразу подумалось было написать владыке набольшему и обер-прокурору. И опять раздумалось. Лучше оставить все на волю Божию.

Кому поручать пересмотреть, все одно. Из синодалов никто, думаю, не отнесется к моему делу недружелюбно. С Тамбовским отношения наши хороши. Но, думаю, лучше и тут не подсказывать.

Когда рукопись получится, можно при случае что-нибудь сказать, мимоходом, у кого зайдет о сем речь. Впрочем, действуйте, как вам Бог по сердцу положит.

У меня не Евангельская история сама по себе главное, а порядок событий. Евангельская же история есть придаток. Если не разрешат такой истории, словами Евангелистов изложенной, можно потом то же самое изложить своими словами. Я составил ее словами Евангелистов, – чтобы потом обследовать ее со всех сторон в том же порядке. Текст составленной истории служил бы только тогда исходною точкою, – и было бы все в порядке.

Пусть бы поскорее разрешали или запрещали. Может быть после того тотчас и сяду за писание, конечно, если охота будет: ибо леность моя берет большую силу.

А может быть синодалы и милостивы будут. По существу дела хоть и не велика беда если не разрешат. Но я всему свету почти разбубнил, что вот де готовится чудо. Евангельская история – такая и такая. А тут вдруг. Оле – поражения! – И желательно, чтоб разрешено было.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 20 октября 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Получил жизнь Спасителя Пуцыковича. – И пересмотрел. Она тоже вся составлена словами Евангелия. Но порядок событий пренеудачный. Все взбудоражено. Картинки сносны.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 5 ноября 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Что ж это деется с моею Евангельской историею?! Верно не в добрый час начал, или кончил, или послал в цензуру. Или цензор с глаз съел, – или другая какая подобная притча случилась, – что все стоит и не движется. – И что там спит цензура?! Не шлет. Взял бы палку, и ну дуть всех. Всяко, когда-нибудь да придет конец этому делу. Подождем. Мы ведь не на юру прогресса стоим. В захолустье.

Писал я вам или нет о желаниях афонцев? – Я исполнил и отослал. Это два похвальных слова св. Пантелеимону; – и жизнь его по Метафрасту. – Теперь перевожу Викентия Лиринского, как я чай поминал. Скоро кончу. Прибавлю предисловие немалое о том же, – и еще, извлечение из подобных писаний предшествовавших Викентию писателей, и последовавших затем, чтобы это дело полнее представить. Мне думается, что это не неблаговременно. Узнали ль что о Пр. Иеремии. Скажите поскорее. Господь да сохранит его.

Что наши собиравшиеся тузы сделали для церкви? – Собора Киевского показался плод – грамота. Может быть и другое что будет. Попили, поели, поездили, поговорили, посуетились, – и разъехались. Будет очень скучно, если так. Книги церковные надо бы уяснить и вычистить. У греков ведь идет постоянное поновление Богослужебных книг. Я сличаю октоих. Очень, очень много у греков новенького. И в этом они молодцы. – Иные службы у нас такие, что ничего не разберешь. Еще: Пролог, по содержанию, прелесть, а по слогу никуда негож, а все в ходу.

Еще: Есть Книга кратких поучений из св. отцов, – тоже прелесть. – Все св. отцы, из коих взяты статьи, переведены теперь на русский. А в церкви – все читаются в старом претемном переводе славянском. Что стоит обе эти книги исправить и поновить?!

Спасайтесь! Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 декабря 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

С новым годом!

Благодарствую за хлопоты. Хоть не слишком, а все-таки беспокоился об участи рукописи. Теперь вижу надежду на невоспрещенье.

Радуюсь!

Как печатать, я все расписал. Шрифт крупный, как Добротолюбия, и формат такой же. Бордюрка избрана – по всей книге. И просил о. Нечаева – приискать корректора. Папу... чтоб было без погрешностей. Дай Господи, чтоб хорошо издалось.

Второй том Добротолюбия печатается. Половину присылали для просмотра. Опять много ошибок. Жду конца. Выйдет книжка пузатенькая: она все о борьбе со страстьми.

А с Афона старцы прислали «невидимую брань» Никодима Агиорита, – предлагая перевесть. Пробежал. Идет. Можно перевесть.

Я, кажется, писал вам, что не худо бы вновь перевесть Викентия Лиринского памятную запись. Я ее перевел. Стало пояснее. Теперь подобрать надо в дополнение, как до него о сем судили. Что и делается, – начиная с него – назад, до Апостолов. Потом общий вывод, – и аминь.

Голова моя ослабела, – и своего писать почти совсем потеряла способность. Верно пришла пора. 8-го января мне стало 70 лет. – Можно и залечь, – и спать непробудным сном. Но никак не утерпишь; – все копаться хочется. И сколько загадок!!

Всех вам благ от Господа желаю! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

P.S. Про «Невидимую брань» – не помните ли была, у нас давно-давно и ходила по рукам – с такою надписью переведенная с латинского книга. – Желалось бы взглянуть на нее. Никодим м.б. ее переделал. У него в надписи значится: составлена некиим премудрым мужем, ныне, и проч.

10 января 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Очень я проштрафился пред вами. Виноват. Молчание хоть очень идет к постному времени, однако ж можно бы обойтись и без этого подвига лености. Однако ж имею нечто и в извинение, хоть под ним также хорошо можно спрятаться, как под бороною от дождя, – именно, ждал вести из Москвы о начале печатания. И что же вышло?! Я рассердился от нетерпения на племянника и разбранил его. Он отвечал: всего только три-четыре дня, как получил рукопись. И вместе прибавил: о. прот. Нечаев указал туза – корректора, и взялся сам просматривать последнюю корректуру, без грехов, конечно, не будет (и Евангелие ныне печатается с грехами); но все же я покоен. Они прислали образчик, который отвергнут Вышею, ибо он отступил без нужды от моего первоначального распоряжения. Отослал назад с предписанием, чтоб сделали по указанному.

На сем дело стоит. Началось; конечно, и до конца дойдет. – Вы слишком широко хватили 10 т. Я велел два завода. Моих книг еще первое издание по одному заводу не разошлось. Боязно и тут то же встретить. Если шибко пойдет, еще отпечатаем.

Невидимая брань идет переводом, хоть очень степенно. – Вижу что это именно та книга, которую я знал еще в Киев. акад. и потом в С.-Петербургской. – Это переводная с латинского, во дни Голицына. Она очень хороша. Многие ее положения вошли в мои первые сороковых годов описания, – и даже в Акад. студенч. статьи, как напр., борьба с грехом. – Я ее не перевожу, но свободно перелагаю – своею речью, прибавляя и убавляя и изменяя против подлинника.

На Новогреческом она принадлежит Никодиму Агиориту. – Он же откуда взял? – С подлинника латинского? – Едва ли. Полагаю, что с русского перевода, но как – не умею решить.

Кончив перевод, пошлю к старцам – и предложу им под всякую статью сей книги подобрать изречения старцев подвижников, – из Лимонара, из Патериков и герондиков. Если б это они устроили, было бы диво как хорошо.

Ныне получил весть, что Москов. и Киев. владыки к 18 марта выедут в епархии. Что сие значит? Уж не стряслось ли что подобное там, что было с их предшественниками?

С окончанием поста поздравляю. Спострадать Господу на Страстной желаю. Поликовать с небом и землею на Святой, дай Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 11 марта 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Дорогой мой Н-лай В-вич!

Помню, что у меня вертелся в голове план Апологета. Но в чем был – все перезабыл. Вы и вообразить не можете, какова у меня слабая память. А теперь и совсем никуда негожа. Что же, доброе дело издавать Апологета. Но редактора надо избрать быстроглазого, – немногоречивого, – но словом, как стрелою, разящего.

На днях один помещик рязанский, знакомый лишь письменно, – учь большая, временно живет в С.-Петербурге, прислал мне рукопись Льва Толстого башибузука. Врага Божия и слуги диавола. Заглавие: в чем моя вера? – 35 л., говорит, был я безбожником. Теперь принял учение Христа. Но и Христос у него не наш, – и учение не нашего Христа Бога.

Он осчастливить хочет человечество. Вот проект счастливой жизни: 1) не противься злу, пусть бьют, режут, грабят, – терпи, но молчи, не защищайся. 2) Суды не нужны, ни полиция, ни войско. 3) Присяга – преступна; 4) Воевать богопротивно. 5) Разводить не следует, даже и при прелюбодеянии супругов. Доказывает, криво толкуя слова Господа в нагорной беседе, – Матф. 5:21–48, с большими натяжками.

В тоне речи – непрестанно изрыгаются хулы на церковь, которая у него иначе не называется, как извратительницею учения Христова.

Прежде этой статьи (5 листов убористого письма без полей), – говорит, – я написал критику догматов, – и Евангелие, – свод Еванг. учения. Мне присылал список его Евангелия Ушинский. Между истинными текстами вставлены искаженные переводы некоторых мест, а инде – вставлены совсем свои, содержание же такое, что, прочитав его, я должен был решить: се бред белогорячечного.

И в настоящей рукописи – видны его мудрования. Он не верит в Пресвятую Троицу, отвергает воплощенное домостроительство, таинства, церковь, будущую жизнь. Христос его не Христос Господь, а какой-то резюме совершеннейшего человечества, или что-то в этом роде.

Статья может иметь вредное влияние и приславший мне – писал, что в С.-Петербурге многие соблазняются, особенно из высшего круга барыни.

Он литографирует свои статьи за границей, – провозит их контрабандою, и распространяет секретно. Моя рукопись – список. И Ушинский присылал свой список.

Зло тайком распространяется. Сходите нарочно к обер-прокурору – и доложите о сем. Я думаю на днях послать ему 2 т. Добротолюбия и тоже помянуть.

Надо что-нибудь предпринять против. Зло разрушительное.

Любопытно, что это за критика догматов. Надобно же это знать.

Посылаю вам второй том Добротолюбия.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 мая 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Что же у нас с вами деется?! – Пошли вы к обер-прокурору Св. Синода, и там засели. Где вы теперь, Бог весть. Я все порывался писать, но придет время почты, подумаю: вот привезут письмо, а его все нет, и нет. – Видите, как искусно сваливается вина с больной головы на здоровую.

Что же, удалось ли вам доложить его превосходительству о чем хотели? – И если удалось, что услышали? – Я собирался сам писать, но никак не мог себя к тому принудить. Скажут: «вот встревает не в свое дело. Пошел на покой, и сиди покойно». – А покойно не сидится. Писали из Москвы, будто писания оного Льва – из бездны – читаются нарасхват. Как у него богопротивных нелепостей – что ни строка, то посудите, сколько зла творит он. – И все тайком. – Сверх того, говорят, он открыл свой дом, и дает доступ к себе всем, – и всех просвещает. – И никто ухом не ведет.

Я не помню, писал ли я вам об его статьях. У меня теперь есть три: 1) в чем моя вера? – 2) Евангелие новое; и 3) исповедь. В последней сказывается, как он дошел до настоящего положения. Все фанфоронство. В этих статьях он поминает о 4) своей критике церковной догматики. Еще некто извещал меня, что он еще выпустил статью: 5) что нам теперь делать. Последних двух не могу достать. А очень желательно, особенно критику. – В статьях, что у меня, видно, что он все догматы отвергает; но доказательств нет. Они, говорит, в означенной критике.

Сколько раз ни брался за перо, не пишется. Что же, так и оставить? Московский владыка читал евангелие, и должен бы что-нибудь предпринять. У них в Москве куча ученых. Думаю, по ниточке разберут. А у меня многого недостает, чтоб писать веско. Надо рыться. А тут моя сударыня с своими предъявлениями.

Лучше бы мне не знать о сем ничего.

Думаю, что и вас забирает ретивое. Ну – поделимся. А все же придется сесть на том же.

Вы зарылись в хозяйстве и забываете весь мир. Блаженное состояние.

Благослови Господи все труды ваши! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 7 августа 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленнейший Н-лай В-вич!

Я упражняюсь в ничегонеделании. Разбил мою голову башибузук Лев Толстой. Наболтал он кучу глупостей, – а взяться у него не за что. Все почти бездоказательно. И к тому же он изволил заявить, что он все еще исправляет свои мысли. Это лазейка, при которой он спокойно может говорить: это у меня еще не решительная мысль.

Наконец, я получил малую надежду иметь критику наших догматов прем. Льва. Одна красавица заявила себя знакомой его. Я просил ее выспросить на время у Льва – критику ту. Он ответил: у меня только есть мой экземпляр, который мне нужен. Коли хошь, велю списать, но извольте денежки заплатить. Деньги посланы (он назначил) и ждется переписанная критика. Что-то выйдет из этого.

Вступать в споры так противно! К тому же ярость берет, – и бывает искушение махнуть крупною речью.

Когда получу эту критику, тогда решу, что могу сделать. Самому ли писать, или передать более сильным головам.

Воевать должно Московское духовенство. Я писал редактору «Душ. Чт.», чтоб он там толкнул того, другого под бок. Он отвиливается за себя и за других. И на меня взваливает. Это им не удастся.

Я здоров. Вы здоровы? Или, правда, выспрашивать это значит срамить деревенский воздух, который резонно может вооружиться против меня, не сам, а подговорив вышинский воздух.

Выша ждет своего нового преосвященного, вот-вот. Посмотрим, каков-то он. Если походит на меня, то хоть брось. Хуже меня не было еще архиерея на всем свете и во все времена. Предшественники его, а мои преемники были все молодцы. Лучше же всех бывший пред сим – Палладий. Он имеет нечто сходное с о. Лаврентием, блаженной памяти.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 сентября 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленнейший Н-лай В-вич!

Остроумова статьи читал. Ничего превосходного невидно пока, хоть дело говорится. Да тут и разойтись-то не над чем Остроумову. Просматривает он исповедь Льва рыкающего. В этой исповеди почти ничего нет цепляющего истину православную. Только в конце будет не много, где он будет говорить, чего ради бросил православие. Исповедь Львова была уже напечатана в разборе послед. романа Львова (Каренина, кажется) Громеки. Здесь прибавлен только кончик. Общий вывод может быть делен: был безбожник, и остался им. Лев из антихристова стада.

Благослови Господи вашу книжку. Желаю ей быстрого распространения и особенно – чтобы она прочитана была и принята во внимание.

Евангельской истории давно следовало бы выйти. Не знаю, что там мешкает Алеша. Я уже с месяц перечитал все, и опечатки заметил – 6 и кое-что поправил и дополнил. Жду на днях присыла мне. И тогда тотчас пришлю вам и разошлю.

Еще главок пяток перевесть и «Невидимая брань» – кончится. Что дальше будет делать Выша, она и сама не знает. Есть еще одна вещь достойная печати. Может быть за нее возьмусь. А то не дивно, что стану драться со Львом.

Я имею Львовых: «Исповедь», «Евангелие». «В чем моя вера» письмо к кому-то в Спб. Только в статье «В чем моя вера» – есть нечто опасное, не по солидности рассуждения, а по крику – против Церкви, часто повторяемому, что она исказила учение Христово.

Может быть Остроумов до всего доберется, по порядку.

Собираетесь, или иногда приходит мысль – махнуть на Афон. Сделайте себе Афон из своей хаты. Кто ваш указ. Сами себе хозяин, можете и на голове ходить, и головою стукать в пол, кладя поклоны. От мира можно спрятаться, а от себя и от врага куда спрячешься? Только в лоно Божие. А оно всюду доступно.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 декабря 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленнейший Н-лай В-вич!

Насилу-то дождался я своей «Евангельской истории». Шлю вместе с сим вам три экземпляра. Один дайте г. Саблеру, если найдете сие пригодным.

Теперь же шлю и г. обер-прокурору, и митрополиту Исидору, по 6 кажется экземпляров. Поскупился послать 10, как вы назначали.

Я думаю книжки по три послать и другим двум митрополитам, а прочим, участвовавшим в решении по две, Леонтию же – тоже 5, или с плюсом.

Нечего спешить. Может быть еще что придумаю.

Но вы и вообразить не можете, какая леность меня обуяла! Хоть трава не расти, по пословице.

Перевод «Невидимой брани» – кончил. Будет книжка благопотребная. Сия книга была уже у нас в переводе с иностранного. Старец Никодим во многом поисправил ее, а Вышинский бедотворец, и еще тем паче. Многие главы пришлось заново составить.

Теперь еще подобную же книжку взялся перевесть. Кончу ли?! Спросите, куда собираюсь? Во мрак и тьму. Ибо и последний глаз едва ли продержится следующий год.

Желаю вам всех радостей! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

P.S. Остроумов подвигается вперед, – и чем дальше, тем смелее задирает. Особенно теперь читаемое – в ноябрьской второй книжке. Хорошо. Помоги ему Господи!

30 декабря 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Вы поминали о заметках Матвеевского. Попросите его набросать, что и почему он видит неточности. В слове к читателям у меня пояснено, почему сношу к концу – речь об Иуде. Всегда неприятно было встречать это лицо тут, когда все внимание поглощается Господом. Но можно и пофилософствовать. Приговор Синедриона не есть осуждение. Осудил Пилат. Затем, что рассказывается в Евангелии об Иуде, дозволяет отнести сказание о нем не только к вечеру пятницы, но и за пятницу и субботу, и дело сие не великое.

Молитву Господню Господь произносил в научение не два раза, а думаю, много раз.

Об отречении св. Петра то же сказано, что свожу сказание о сем в едино, чтобы не мутить внимания и не отрывать его от Господа. Может быть он считает не должным, что у меня 2 отречения, если адвокатски вести спор. Но там сказано, почему так.

Вопрошение Пилатом Господа двоекратное – где тут моя неправость? Пусть бы написал все, хоть наскоро. Я ему поясню. Это ведь все та же история, что для афонцев!

Все эти недоумения незначительны.

Я жду оппонентов посерьезнее. Установление порядка сказания – дело великое. Но таким видят его только те, которые сами серьезно тем занимались. Верхогляды же ничего тут не могут дельного сказать. Покойный Гречулевич мог бы это сделать.

Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 февраля 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Благодарствую за ваши речи о «Евангельской Истории», и свои и слышанные. Эта книга не может интересовать тех, у которых не рождалась потребность видеть в порядке изложенными Евангельские сказания. А у кого были уже эти вопросы, и особенно, кто хоть немножко ломал над этим голову, тот не дивно, что скажет спасибо.

В настоящее время меня занимает вопрос, писать ли против Толстого. Пишут уж, стало можно не писать. Но пишут очень протяжно, и дело походит на басню Крылова: «Кот и повар». Мне и приходит в голову: выбрать измышления Толстого – все, и потом против них поставить исповедание веры св. Церкви, и пустить в ход. Это будет краткое обозрение вражеского стана и православного воинства. В предостережение, а то зло потихоньку распространяется, а оклика: берегись, не слышно.

Вся беда за леностью. Так она меня обуяла, что и пальцем пошевельнуться нет охоты.

Пошли Господи ретивых деятелей!

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

P.S. Мне доставили наконец, критику догматики преосв. Макария – изделия Толстого. Дрянь дрянью. А поди, небойсь, читают присмакуючи.

30 марта – 3 апреля 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

На «Евангельскую Историю» кто-то рецензию напечатал в Чтениях моск. общ. люб. дух. просв. Я и не заметил. Уж Варшавский сказал. Я и прочитал. Все собираюсь ухватить рецензента за волосы и об земь.

Накричал, как угорелый – все перепутал, и не разберешь, чего он хочет. Сказать же надо что-нибудь. Ибо если сей писака, – и общество слушавшее за ним не поняли дела, то немало, думаю, найдется и повсюду – кривоглазых кривотолков. Хотел спросить Нечаева, кто писал. Но подумалось: не он ли? – и отложил. Соберусь напишу, но в самом мирном духе.

Корпаю 3 т. Доброт. – Скоро, кажется, кончу. Я было хотел особою книгою св. Максима исповедника выпустить, но раздумал. Его-то и перевожу. В Добротолюбии – из него – 4 сотни о любви, 2 сот. о Богословии, – 5 сот о добродет. и пороках, и толкование молитвы Господней, – 1100 изречений или глав. Есть премудрые. Но есть непонятные. Тут поневоле поднимаешься на хитрости. – Как кончу его, так и томик составится, опять толстенький.

Едва ли доведу до конца Добротолюбие. Глаз хиреет. Заметно. Но все еще ложки мимо рта не проношу.

Над «Невидимою бранью» – старухи знакомые расчувствовались до упаду. Есть еще у меня подобная книга. И начата переводом. Но разленился и бросил.

Следовало бы старинный метод врачевания сей болести употребить. Но благодаря прогрессу, и докторов таких не найдешь. Острастки нет: вот и лежи, лениве!

Желаю вам всякого благополучия и телесного и душевного, и временного и вечного. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 30 октября 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Опять беспокою вас, и дело первой важности.

Глаз мой и второй видимо слабеет. Потому хватаюсь за все, конечно, не лекарское в обыкнов. смысле: ибо сии уж отказались в лице одного из своей среды. Но у вас там появился доктор, из ряда вон выходящий, не аллопат, не гомеопат, а особый, своего собственного рода доктор.

И туз – по званию – именно – барон Вревский.

Что? – испугались?!!

А вот еще. Он начал практику только год, и клиентов у него 15 т.

Ну, что? Зарябило в глазах?!! Сии вести не сорока на хвосте принесла, а вырезка из газеты (кажется, «Новое Время», 29 октября №3:832), присланная мне из Тамбова моими доброхотами, с предложением, не угодно ли? – Получив сие, я рванулся было отнестись к нему, – авось-де и поможет. – Но сначала задумался от того, что адреса нет ни в вырезке, ни в письме, в коем прислана она, а потом и от того, полно, правда ли? – Вот я и нашелся в необходимости обратиться к вам за сведениями непечатными, в самом деле, барон Вревский так благодетельствует страждущему человечеству. Пожалуйста, разузнайте и скажите, можно ли и мне полечиться у него. Болезнь моя не болезнь, – а так – налипает белая материя на хрусталик, и не дает проходить лучам внутрь глаза, и тем пресекает зрение. В глазе никаких нет повреждений, ни боли. Лекарств на это нет – обычных. Операция если, но страшно. Мой катаракт не допускает и операции. Следовательно – слепота, и она уж через прясло глядит. Я и бросаюсь ко всякому, и к Вревскому готов броситься.

Если б вам можно было забежать к нему, и спросить, – и даже убедить его взяться вылечить мои глаза. Если б он сказал, что надо видеть, доложите, что болезнь этого не требует. Только одно слово скажите: катаракта, и этим все сказано. Следовательно, он может взяться лечить и не смотревши.

Если он поставит условием видеть, то устрашите его, что этого мне никоим образом нельзя исполнить, придется слепнуть, – и виновником слепоты будет он.

Как бы мне хотелось, чтоб он взялся вылечить, и вылечил!

Если до него добраться трудно, – узнайте адрес. Я прямо к нему обращусь и буду умолять.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 23 ноября 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

С праздником Рождества Христова и с наступающим новым годом вас поздравляю. Будьте всегда здоровы и веселы.

Благодарствую за хлопоты около Вревского. – Стало быть на его лечение нечего мне надеяться. Я не могу ехать. И за слепоту мою должен отвечать Вревский, если в намерениях Божиих лежало, чтобы он помог мне, безусловно.

Я написал к Ольге Степановне Бурачек, чтоб она убедила о. Ивана, а о. Иван Вревского – согласиться лечить меня невидавши. Ибо всякую другую болезнь надо видеть, а катаракт нечего смотреть. Требовать сего – один каприз.

Буду так веровать, что Богу угодно сделать меня слепым на несколько времени, чтоб отдалить от книжничества; которое хоть и не зло есть, но может быть поставлено в числе помех к настоящей духовной жизни.

Здоровье мое нешто, а глаз иной раз очень доказывает свое намерение отказаться от службы, ну и пусть. И я сяду, – или нет, – ляжу, – и буду кейфовать, пока придет беззубая всех поедающая.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 22 декабря 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Премного вам благодарен за хлопоты добраться до Вревского и получить ответ о заочном лечении. Теперь я удостоверился, что это дело, по нему, недопустимое. И я оборачиваюсь к нему спиною. – Чувствует ли он весь афронт сего движения? Но всяко помышления о лечении чрез него прекращаются. Аминь! Буди воля Божия!

Письма гр. Сиверса не получал. Может быть, он раздумал. А может быть не дошло. – Это не раз со мною случалось. И дивлюсь!

В настоящее время, одно обстоятельство заставило меня пересмотреть, что есть у меня под руками о молоканской секте.

В нескольких статьях поминается, что о сей секте подробно пишется – во 2 т. сочинения Ливанова под заглавием: Раскольники и острожники, – и что тут подробно излагают их мудрования. – Если у вас есть эта книга, пришлите мне. Прочту, возьму что нужно и возвращу. Или достаньте где-нибудь, да пришлите. Пожалуйста. Крайне потребно.

Письма ваши получил – два, а последнее, где говорите, что уже три раза писали, было третье.

К Бурачковым писал, – и чрез них к о. Иоанну.

А Вревскому – adieu!

Вздрагивает ли он при сем грозном слове?

Вы пишете: меньше читать и писать. То же мне говорил Крюков окулист московский. Я ему ответил: да где же с этим управиться?! Правда – правда, сознался и он.

Вы готовитесь отповедь написать. Благослови Господи!

И я начал, – да бросил. Душа не лежит. Разве еще охота придет. Да и ловко ли?! Ведь в мае – год, как напечатана рецензия на Евангельскую историю. Все уж забыли и об ней и об истории.

К тому же молокане все мелькают в глазах.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Пришлите же Ливанова-то?!

27 января 1887 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за вести. Наконец-то Матвеевский вступил в свой чин! Очень рад, что кончил он свой труд. И то хорошо, что уступил афонцам. Читать! Ведь я уже читал, и кажется, очень много. И с какою целью?! Если для поправок, – добре. Готов. И наперед говорю, что если что ставится не в том порядке, как у меня, буду выставлять – veto, и исправлять. Уступки никакой. Припомнил! В последний раз, я писал об отделении Ев. от Лук. 9–18 гл., чтобы ее не разрывать. Писал, кажется, и о явлениях Господа по воскресении, и еще что то. Да! о двукратном помазании Господа миром в Иерусалиме. Если сие, и другое что не согласно со мною, то добуду шапку невидимку и ковер самолет, в Спб., и отдую за волосы Мат., а рукопись его в огонь. В таком случае, – лучше не присылайте. И глядеть не хочу.

Воду пью. Писал барону, что не вижу улучшения, и он прислал новую воду, сию начал, что Бог даст!

Об управлении св. церкви Сыном Божиим ничего не знаю. Церковью, как и всем правит единый Бог, в Троице покланяемый. Об областях деятельности каждого лица – особых – уместно говорить тритеистам.

Слышу, что Св. Синод юбилей желает устроить в следующем году, в ознаменование 900-летия св. церкви у нас. На память о сем будто хотят издать жизнь св. Владимира и акафист ему – с картинками. О сем и речь у меня к вам. Жизнь и акафист не худо. Но мало для такого великого юбилея и такими великими лицами совершаемого. Надо позначительнее что-либо. Предлагаю с своей стороны – определить вновь перевести богослужебные книги – все. К юбилею же приготовить одну какую-нибудь, напр. Октоих, или Цветник, Минея праздничная. Или еще что. Когда будете писать к предержащим, напомяните о сем. Ныне – завтра надо же это сделать. Почему не приурочить этого к такому событию? Сделайте это, пожалуйста.

О появлении Синодской газеты, думаю, все порадуются. Дай Господи этому состояться. Можно пригласить архипастырей – присылать свои соображения о нужном для церкви.

Даруй Господи вам пожить в селе, здорово и душеспасительно!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 1 июня 1887 г.

Милость Божия буди с вами!

В письме, от 27 генваря, вы писали: «вчера послал коротенькую статью» и пр. Жду, жду и не дождусь. – Застряла где-нибудь. – Это статья об управлении церковью.

В письме от 10 февраля, вы спрашиваете мнения моего о мнении некоего, что католическая церковь не еретична. – Ответ на это я отложил до получения обещанной статьи. Как статья та не приходила, то и ответ замешкался.

В этом же письме – поминаете – о книге некоей, «грех его происхождение и последствия», – и просите сказать, какова она. – Рассуждение сие печаталось в 1889 г. в творениях св. отцов. Я читал ее, и не помню, чтоб она оставила царапину. А вновь читать не хочется: и немного некогда. – Прочитайте и скажите, чем царапает.

В письме от 14 февраля вы предлагаете мне ваши вопросы предать сожжению. – Это вы жалеете мои глаза и мое бережете время. – Благодарствую. – Если вы ожидали, что надо составлять статью большую, то, конечно, некогда. – А мнение свое мне прописать никакого нет труда, и времени немного требуется.

Теперь, – в час сей, – я не могу ничего сказать о статье, и о грехе, а только об еретичности католической церкви.

Мы с вами – частные лица; и в мнениях своих должны сообразоваться с решением православной церкви. Кажется, св. Церковь наша снисходительна к католикам, – и признает силу не только крещения католического и прочих таинств, но и священства, что очень значительно. Потому нам лучше воздерживаться, как от задавания сих вопросов, так и от решения их. Одно только держать следует, что переходить к католикам не следует, ибо у них некие части в строе исповедания и церковного чина повреждены, или изменены с отступлением от древнейшего. Больше сего не умею что сказать.

Когда дойдет до меня статья об управлении церкви – Богом, тогда напишу что-нибудь. – О грехе же скажу, когда вы пропишете, что в ней не ладно. – Это не далеко отвлечет меня от дела, которое на руках.

Здоровье мое в порядке. О глазе ничего похвального не скажу. – Эмансипируется.

Всех вам благ от Господа желаю. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 28 февраля 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват, что так долго не отвечал. Виновато возложенное вами на меня послушание – написать. Сколько раз брался за дело и ничего не шло из головы. Так и бросал перо. И теперь пишу, чтобы только известить вас, что дело это у меня не клеится. И не могу сказать, склеится ли когда-либо. Может быть причина сему в том, что сказать нечего. Ведь это первый пункт догмата о Пресвятой Троице, – что исключительно каждому лицу Ее принадлежит только личное каждого свойство – нерожденность, рожденность и исходность. Все же прочее едино и обще есть для всех. Общи – имена Божеские, общи свойства Божеские и Божеские действия: творение, промышление, устроение воплощенного домостроительства, содевание спасения каждого, устроение и хранение церкви, и все прочее, что от Бога только и может происходить.

Читающим Писания ведомо, что Творцом, например, именуется и Бог Отец, и Бог Сын, и Бог Дух Святый; также и Промыслителем, и Вседержителем, и Спасителем и проч. Едино у них царство, едина воля, едино всеведение, едино всемогущество, едино вездесущие, и прочее все, что только говорится или, может быть, говорилось о Боге, есть обще всем, и едино. И это не в том смысле, что одинаково, а в том, что все сие едино есть. Припомните символ Афанасия Великого. Выписываю немножко: вечен Отец, вечен Сын, вечен Дух Святый, но не три вечные, а един вечный, равно не три не созданные, и не три непостижимые, а един не созданный, един непостижимый. Подобно – Вседержитель Отец, Вседержитель Сын, Вседержитель Дух Святый, но не три Вседержителя, а един Вседержитель. Бог – Отец, Бог – Сын, Бог – Дух Святый, но не три Бога, а един есть Бог (Том.4, в конце). Вонмите: един Бог, говорит, а не Божество едино. Хотя иногда говорится так, но существенно надо разуметь – Бог един. Иначе – Божество едино – будет отвлеченное понятие от трех раздельных. И говорить так и понимать будет – разделять Божеское естество, и вводить три Бога раздельных. У кого же три Бога, у того нет Бога, ибо Бог истинный Един есть, а неистинные боги – не боги.

Таким же образом и действия Божии разделяющий по Лицам Св. Троицы и одно одному, другое другому Лицу приписывающий разделяет естество, и вводит трех богов, и вследствие того не имеет ни единого.

Это вселенские положения. От них исходя, взгляните на встреченное где-то вами место: «Церковию правит Дух Святый», решение, права ли такая мысль, само собою вам представится. Если сказавший сие разумеет правление церковью не как исключительное дело Св. Духа, а как Его действие не раздельное со Отцом и Сыном, то тут ничего неправого не будет. Если же так разумеет, что оно есть исключительное Его дело, то он грешить против православия. Говорить так: Дух Святый правит Церковию, можно, если разуметь при сем: нераздельно со Отцом и Сыном, как говорится о творении, где Отец сотворил мир, где – Сын, и где – Дух Святый, в такой мысли: Отец – не без Сына и Духа Святого, Сын – не без Отца и Духа Святого, Дух Святый – не без Отца и Сына. Так и о управлении Церковью следует говорить и помышлять.

Видимо кто управляет Церковью? Пастыри. А их кто поставляет? Бог Отец (1Кор.12:28); Бог Сын (Еф.4:11); Бог Дух Святый (Деян.20:28). Следовательно, Церковью правит, чрез пастырей, не одно какое лицо исключительно, а единый Триипостасный Бог. Почему, она именуется Церковию Божиею (1Кор.10:32:11:16:15:9), или Церковию Бога жива (2Кор.6:16; 1Тим.3:15).

Кто правит каждым христианином, чтобы он жил и действовал, как подобает ему сие, яко христианину? Тот, кто живет в Нем, Живет же в Нем – Бог; почему он храм Божий есть (1Кор.3:16), и Бог вселился в него, как во всех верующих истинно (2Кор.6:16); Бог Сын, как свидетельствует св. Павел о себе: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2:20); Бог Дух Святый, как говорит тот же Апостол о всех верующих: «Дух Божий живет в вас» (1Кор.3:16), и «елицы Духом Божиим водятся, сии суть сынове» (Рим.8:14). Таким образом верующие водятся и правятся нераздельно Богом Триипостасным. Поскольку же Церковь есть совокупность всех верующих, то и она также правится.

Правда, говорится, что Глава Церкви есть Христос Господь (Кол.1:18), Который питает и греет ее (Еф.5:29) и Которому она повинуется (-24). Но во главу Церкви дал Его Бог Отец (Еф.1:14–22), и Он же дает ей Духа премудрости (Еф.1:17), Который властно глаголет церквам (Апок.2и др.).

Этих нескольких мест, думаю, достаточно для уяснений, как воистину правится Церковь.

Больше ничего не нахожу сказать.

Посланные вами семена получил. Посеяли, но не знаем, что Бог даст. Как бы воздух здешний не помешал им оживиться.

Книги свои все отдаю афонцам за половинную цену. Это отпечатанные. Но и дальнейшее издавание их тоже поручаю. Племянник писал, что никто не выписывает. При издавании ему выговорено нечто. И себя не забыл, чтобы давали мне для раздачи.

Здоровье мое исправно, но и леность здоровенна. Всякая энергия расслабла. Хоть и понемногу копаюсь.

Благослови вас Господи всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

P.S. Как вы думаете? Подымется на нас немчура, а с нею и вся Европа? Мне не верилось, а потом стало подумываться. Почему? Следует наказать нас. Пошли хулы на Бога и дела Его гласные. Некто писала мне, что в какой-то газете – «Свет» №88, напечатаны хулы на Божию Матерь. Матерь Божия отвратилась от нас; ради Ее и Сын Божий, а Его ради Бог Отец и Дух Божий. Кто же за нас, когда Бог против нас?! Увы!

23 мая 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Горько-то горько, что творится у нас среди мыслящих. Все ум потеряли. Философские воззрения не в ходу, руководятся ветром навеваемыми началами. Св. вера отодвигнута на задний план. И даже богословствующие потеряли настоящие основы богословствования православного, и все смеются.

И Господь, кажется, отвратил очи Свои от нас и не посылает делателей. Сколько раз я порывался кричать, но ничего нейдет из головы. Может быть и другие то же испытывают. Не оставление ли это Божие? Боже, милостив буди!

О чем я писал вам про газету «Свет», о том писала красавица из Тамбова (старица Колобова). Коли нет тут (в А.) того, не моя вина. Но что напечатано про Толстого, то заставляет дивиться, как доселе оставляют душегубствовать этому безумцу. Он зловреднее всех, ибо распространяет свое злоумие секретно. Спаси нас, Господи!

Опасные подступы к браку – конечно жалости достойны. Но когда учинен развод с православием, это представляется уже менее дурным.

Вы хорошо делаете, что ратуете по силам. У меня совсем нет мужества, хоть задор и нападает иной раз. Я буду жужжать келейно, что Бог посылает.

Книги мои все приняты афонцами. Они и далее печатать будут с небольшою платою. Теперь идет у них 3 т. Добротолюбия. Еще немножко и будет готов 4 т. Все – поучения св. Феодора Студита. Перечитываю. Кончу, и возьмусь за 5 т. Сюда войдет все, что есть в греч. Добротолюбии. И конец.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 17 июля 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Намолчались. Пора говорить. Что случилось на возвратном пути Государя Императора?! Кто не заговорит?! Диво дивное! Покров Божий столь осязательный, кто не осяжет?! Великие судьбы Божии связаны с царствующим Государем. Мне с самого начала так думалось. А теперь еще крепче думается. В первый раз когда пропечатали, так скрытно, я и внимания не обратил. Далее, как стало понемногу все раскрываться, волосы дыбом от ужасания – и о великой беде миновавшей, и о неописанном чуде избавления.

Господи! Спасай всегда Царя!

Что я делал во все время молчания? Конечно – и спал, но и бодрствовал. У афонцев на руках два новых тома Добротолюбия, из коих один печатается, а другой только переписывается. Между тем готовится еще том – последний. Какие мудреные статьи. Мудреные по языку, но премудрее по содержанию. Несколько глав пропустил, по непонятности их – у Никиты Стифата. Теперь Григорий Синаит, тоже мудренейший и премудрейший. Скоро конец. Что то даст св. Палама? И аминь! Тогда залягу и буду отдуваться, как взлезавший на Синай или на Афонский пик. Но делать, никаких позывов нет. Иногда думается, взял бы Псалтирь, и из всякого псалма написал книгу, как 33-й и еще паче – 118-й. А то Евангелие.

Голова моя ослабела, и энергия обычная пропала. Хоть трава не расти. А глаз что? Слабеет заметно, но все еще добре служит. Даль закрывается. Там уже ничего различать не могу.

Вот вам и все мое! Помышления мои стали почасту заглядывать в могилу. Это не к худу.

Вы должны отмстить мне – полным описанием своих подвигов. Вы действуете на тело Церкви и общества.

Благослови Господи труды ваши!

Что еще сказать? Ах и забыл! Отдаю афонцам издать две картины, внутренность Гроба Господня, и Гроб Божией Матери. Это точнейшие изображения. Эти совсем нарисованы. Подскажите афонцам, чтоб часть издали и хромолитографически.

Еще послал – рисунок чертежный Голгофы, предлагаю, что если там согласится кто-либо нарисовать, то я расскажу подробности, сколько помню. У меня было рисовано все. Не знаю, где он застрял.

Желаю вам всего хорошего столько, чтобы вы и перечислить не могли. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 2 ноября 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват опять, что так долго не отозвался на ваше последнее письмо, хоть все собирался. Имею большой предлог к лености, именно тот, что спешу докончить Добротолюбие. Лучше сказать: хочу спешить, но не спешится. Потому что очень мудрена фразеология св. отцов. Думал, что легче будут Каллист и Игнатий. Нет, и они не легче. Иной раз один пунктик только и успеешь переложить. Впрочем, за нами не гонят. И не спеша дотащимся до конца.

С радостью принял весть, что в Св. Синод вызван преосвящ. Алексей. Хоть один не воин, но указав должное иной раз, он привлечет к себе соратников, в случае важном. Помоги ему Господи!

Вы нападаете на запад. И я то же готов делать. На западе ведь не все проломленные головы. Есть много смиренных писак-тружеников, не у католиков только, но и у протестантов. Общехристианские истины у них излагаются добре. В этом можно пользоваться ими, но все же не с завязанными глазами, За нами водится этот грешок. Понравится писатель, и начнут его переводить, и уж все подряд и дуют. А у тех между добрыми приводятся и их неправославные воззрения. – Вообще говоря, жаль смотреть, как у наших богословов все немчура да немчура. – Вот пошлет за это на нас Господь немчуру, чтоб она пушками и штыками выбила из головы всякое немецкое (неправославное) мудрование. – Где же нам утешение?! В вере, что Господь Сам блюдет церковь Свою. А Он всесилен.

Нынешний 88-й год я не выписывал журналов. Выписал уже в конце года за весь год журналов с пяток. Перелистаю верхоглядно. Все мелочные вопросы. Редко где серьезное что. – В «Вере и Разуме» идет война наша, за немцев. Я очень люблю это и прочитал. Данилевского же чай наизусть знаю.

Посланный вами ящик получен. Благодарствую.

Желаю вам всего хорошего. Письмо придет к вам на святках. Поздравлю с великими праздниками этого времени. Воспоминаемых в них таинств всю силу да благоволит Господь восприять вам, вкусить, и насладиться тем.

Благословение Господне буди на вас! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 дек. 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Верно уже воротились, – и дома. Поздравляю с новосельем. Жил ли кто у католиков столько, как вы? – Кому честь? – их искусству или вашему терпению?

Совершив благое дело, к чему обратитесь, – к отдыху или к другим делам? Благослови Господи и отдохнуть; благослови Господи и еще что поделать.

Вы расхваливаете мои труды. А ваши разве не прехвальны?

У меня куча дел. Перечитываю переписанный 4-й том. Весь будет из писаний, или из бесед св. Феодора Студита. Какой дивный отец! Какая живая душа. Как он живописует общежительство, его достоинства, труды и цену пред очами Божиими!

У вас нет новостей. А у нас и подавно. – Монахи огонь в кухне залили и столовую заперли. – Нынче еще ничего, а там животик-то подведется. – А все терпят, все терпят! Спаси их Господи!

Что-то я хотел у вас спросить, да забыл. Я вам не сказывал новость, что я забываю слова, выпадет из памяти и не припомнишь. – Я встречал такого старца грека митрополита, с которым всегда хаживал его послушник, и тот подбирал ему слова: не это ли? не это ли? – Пока нападал на желанное. – Если я с ума сойду, то вероятно от беспамятства: буду сидеть, посматривать, шевелить губами, и под., а все-таки ничего не сказать.

Благослови вас, Господи! Желаю вам здраво и спасительно провесть св. четыредесятницу. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 февраля 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Христос воскресе!

Радостей всяких вам желаю, ради радостнейшего праздника Воскресения Христова.

А у меня трехдневный звон – ради окончания Добротолюбия. Пятый том кончен и приготовлен к отправке в Москву для переписи, и ждет только, когда откроется дорога, езжалая в город. Мы залиты с начала пятой недели.

4-й том пошел в цензуру. 3-й отпечатан и лежит в Шацке, тоже ожидая дороги.

Можно мне теперь немного отдохнуть. И отдыхаю: пересматриваю и делаю заметки – на страсти Господни, с выхода от тайной вечери до положения во гроб. А потом может быть и напишу что-либо для чтения на Страстной. Семь чтений, – или без всякой формы, только отсюда – досюда, обще.

Занятие легкое, но приятное.

Что дальше буду делать – не знаю. Может быть, спать.

Каково мое здоровье? – Общее хорошо, и глазное пока терпит. Глаз слабеет в зрении, хоть очень медленно. – Судя по медленности, можно подумать, что он закроется в час смерти. Стало быть, охать нечего.

Желаю вам быть здоровым и благодушествовать во всю вместимость вашего сердца.

Благослови вас Господи! И забыл: ваш план об игуменстве Ольги Степановны как идет? Я думал, что она спросит. Не спрашивает. Конечно, она бы выдержала добре.

Но не зная жизни и быта монашеского, как успеет?! Нетертый калач.

Ваш доброхот Еп. Феофан. 21 апреля 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват! Заспался немного.

Речь о чем-нибудь для девятисотлетнего юбилея завел Шишков, Московской Синодальной типографии директор. Писала мне о сем его невестка. Чрез нее же я передал ему иную мысль. – Он где-то в отъезде. Когда воротится, вероятно получу ответ. Он первый голос пусть подаст: ибо готовит к сему жизнь св. Владимира и акафист ему. Невестка его – красавица, умница и мастерица (дочь купеческая, – обратившая к вере мужа невера, который теперь искренно верующим пребывает. Лев Николаевич Шишков) готовит какие – то к сему рисунки и рисуночки. Сейчас мне пришло в голову, серьезное ли что есть это мысль, о юбилее, или это некое предприятие типографа в интересах типографии, что готовится нечто к сему юбилею. Но хоть и серьезное, и дано уже согласие, от кого дело сие может зависеть, все же для начала определения переводить богослужебные книги, достаточно одного напоминания о необходимости сего; потому что все знают и чувствуют сию необходимость. Недостает только толчка. Записки составлять о сем, как ни расписать, будет ниже того, что чувствуется. Сказанная госпожа писала, что там у них был какой-то праздник. Съехались соседи, разговорились, она прочитала им, что я писал, и все в один голос выразили живое желание сего. Так и всюду будет.

Вода Барона Вревского первого нумера не помогла, и второго – не помогла. Шлет третий нумер. И уверяет, что он добьется до того, что прогонит катаракт. Дай-то Господи!

Выборки из св. Феодора Студита с переводом идет, хоть очень лениво. Скажу: се вещь самая необходимая. У нас о монашеской жизни есть уроки, с высока; а наставления об обиходной жизни монастырской нет. Св. Феодор на высоту почти не заходит, а ходит по монастырю, на всякую мелочь дает урок одухотворять ее. Из всего я ничего не пропускаю. Жаль вот что: исправных рукописей нет; кажется их и не было. Много встречается слов непонятных, – и мыслей таких же. – Но будет с нас и того, что есть, и понятно.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 16 августа 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Наконец – и Апологет! Если не назовут так, нечего хмуриться. Потому что это название означает: мой кулак на плечи всех, и кулаки всех на мои плечи. Кто в выигрыше? тем по кулаку – и сносно, а этому вдруг десяток-другой.

Благослови Господи! Мне думается общие голоса обращаются на старое. Вот Мещерский добре кричит. Одна передовая статья – о западе и западниках точь-в-точь Степан Онисимович. Около него, кажется, есть и другие не большие журналы или газетки, все в том же духе. Буди в добрый час почин сей.

У Афонцев – неужели еще пожар?! Господи помилуй! Я слышал только об одном. Ну, они скоро поправятся. Однако все же скорбно. Кто виноват? – Скорее грехи наши. Господи помилуй!

Св. Феодора Студита – начал второй том. Беру все, что можно взять. Но есть не мало, что совсем для нас не нужно. Это не грех пропустить. – Всех поучений до 4-х сот. – У меня пункты, или мысли. Из иного поучения – один пункт, из иного два, а то есть и три. – Взгляд на монашество высокий, но и строгий, пропекает добре, чада мои, отцы мои, братии мои, а потом, как начнет тузить.

Преосвященного Леонтия уже вызвали. Поздравляю. Се воистину Израильтянин! Да кто же там еще то?! Да! – Никандр, и еще Уфимский. Ведь и Никандр Уфимский. – Благослови Господи всем им придумывать благотворное для церкви.

Будьте здоровы и веселы.

Глаз мой еще служит. Воду пью, но определенного ничего не могу сказать. Буди воля Божия, лучше всякого лекарства.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

Афонцы отпечатали несколько моих проповедей особою книжкою, посылаю вам.

Смотрите, как бы весь Спб. не бросился в монастыри!??

26 октября 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Я послал вам 33-й псалом. Еще не дошел он до вас. Там в письме и о психологии отеческой. Вы хорошие берете хлопоты – найти или составить и издать психологию христианскую. Вот, по-моему, какова должна быть программа этой психологии.

Изобразить состав естества человеческого: дух, душа и тело, – и представить систематически перечень всех способностей и отправлений каждой части, – и затем описать состояние и частей естества и способностей: – 1) в естественном состоянии, 2) в состоянии под грехом, и 3) в состоянии под благодатью.

Маленький опыт такой психологии представлен мною в письмах о христианской жизни – выпуск третий: письма XXI-XXV, и в прибавлениях стр.381–609.

В порядке уроков по нравственному богословию – это шло под рубрикою – следствия доброй и худой жизни; а в письмах – будто по желанию того лица, к коему писались письма.

Очерк всего не худой, но все в зачаточном виде. Подробнейшее развитие требуется.

Только о теле – никуда не гоже. Помнится, уморила, и понерадел о сей части.

Уроки по психологии в новгородской семинарии – плохенькие. Нечего о них хлопотать. Но общие черты вошли в означенный очерк в письмах. – У меня нет тех уроков.

Психологии Чистовича не видал.

Николаевского – помню. Он из лучших учеников был. Благослови его Господи!

Вы меня восхитили вестями о плодах моих книжек. – Уж шампанское кипело – кипело в голове и груди! – Насилу притянул память о грехах, и как водою залило весь этот хвальшивый пыл.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

P.S. Когда станете делать извлечения из психологии Кашменского – рубрики возьмите из моего очерка, – а материал – из того сборника.

Коли хотите, может издать мой очерк – как есть, особо.

Издание всех писем передано афонцам. Я думаю, они не станут хорохориться за особое издание этой частички. – Надо будет прибавить предисловие, – и оглядеть, чтоб не видна была разность писем от прибавлений.

1 ноября 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Все собирался отвечать вам и не собрался доселе. Отчего? Крайне занят безделием. – Испытывали вы когда-либо эту ведьму!? – Нет? – и избави вас Господи! – Приходится, верно, мне найти некое бездельное дело, которое содержанием богаче всех дел.

Посылаю вам два экземпляра толкования 33-го псалма. Прибавляю еще один для о. протоиерея Исаакиевского собора Смирнова. Занесите когда. И познакомитесь, если не знакомы.

Вы спрашивали о психологии свв. отцов. Издана о. протоиереем соборным Вятским, о. Степаном Кашменским. Первая книжка была у меня. Запала где-то. Ищите – и обрящете. – Написано хорошо. Когда я был в С.-Петербурге на ректуре, автор заходил ко мне и говорил о своем намерении составить такую книгу. Я подзадорил его. Мы – товарищи по академии.

Академия духовная – в Вильне?! Почему же ей не быть полезною? Ваши страхи за направление немного преувеличены. Если не любовь к православию, – которую я предполагаю во всех учащих в академиях, за исключением случайных и редких единиц, – если не любовь, то гонор не допустит уклоняться в протестантство.

А католичество ныне по направлению хуже протестантства. Протестантство хоть на чем-либо стоит, а католичество совсем уклонилось в религиозные мечтания. Такие у них введены начала богословствования.

Я здоров. Желаю и вам здоровья паче всего; потом благоденствия, наконец, души спасения.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 19 ноября 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Его Пр. Константин Петрович прислал мне три книги греческие: две Зигабена толкование на апост. послания и соборные и св. Павла и одна – Пастырское богословие Никифора архимандрита, ныне архиепископа или митрополита, который недавно был в Москве и в Спб. по ученым целям.

Не знаю, что имел в виду Константин Петрович? Написал, что мне пригодятся. Но для чего? Не для того ли, чтоб перевесть их? Зигабена перевесть – не много пользы, потому что это не толкование всеобъемлющее, а только заметки. Хотя они очень хороши, но оставляют после себя еще многого желать. Ученому, берущемуся толковать послания, это помощно, в общее же употребление пускать, это – не належит нужды; а ученый заглянуть в них доберется и без нашего перевода.

Пастырское Богословие хорошо написано. Его хорошо бы перевесть. И я с первого раза рванулся, но потом благоверная моя стала поперек. Впрочем, если достанет у меня смелости дать ей подзатылень, может быть и возьмусь. Едва ли однако ж.

Благослови вас Господи всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 января 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Слышали новость? Отец прот. Матвеевский издал свой труд; заглавие взял с нашей Ев. Истории, и в предисловии сказал, что порядка держится тоже нашего почти везде. Мне не время еще прочитать ее. Перечитываю новое издание послания к Римлянам. Кончу это, пересмотрю то, и сделаю заметки, если где отступает от принятого в нашей книге порядка. Книга большая, цитатов – премного – знамение учености. И у меня была та же мысль, но в ином виде. Я полагал составить пространное толкование. Но теперь, кажется, этому состояться нельзя. Глаз не протянет столько. Почему очень рад, что о. Матвеевский сделал это, хоть в меньших размерах.

А про другую новость сам скажу. Растребушил я – «Письма о христианской жизни». 3-й и 4-й выпуски составляют «Начертание христианского нравоучения». Письма первого и второго выпуска с прибавлениями будут письмами о христианской жизни. Две книги, третья маленькая – извлечение из отечников обители св. Саввы. Отослано все к афонцам, а они отдали уже в цензуру.

Как-то примется все сие!?

На заглавной странице будет означено, что это не новое что, а те же письма, что были известны с небольшими переделками, и только немного в другом виде. Предлагаю афонцам цену за все три назначить два рубля.

Указатели к Добротолюбию начал. Но сии дела немного отвлекли. К каждому тому будет особый указатель.

Хотите что-нибудь сказать о книгах Добротолюбия. Не будет худо. Но если леность старческая одолевать будет, можно обойтись и без этого. Однако Бог в помощь на это.

Вам 77-й, а мне с генваря 76-й пошел. И запишемся в старики.

Глаз мой последний иногда застилается. Верно к концу подходит. Прочее здоровье в порядке.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш искренний доброхот Еп. Феофан. 20 сентября 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Возвещаю вам радость велию.

Просмотрел Евангельскую историю о. прот. Матвеевского, и нашел ее не только удовлетворительною, но превосходною. Такой на всем свете нет. Внимательное рассмотрение деяний и словес Спасителя, благоговейный тон речи, богатство отеческих и церковных свидетельств – составляют ее отличительные черты. Ни одна душа не будет читать ее без услаждения и назидания.

Се истину вам сказую.

Однако ж, как вам известно, ни одно человеческое произведение не бывает без но. Ставлю и я но, только выражаю это так: кое-что вызывает секундантов.

1) В начале благовестия Господа в Капернауме стр.295. Призвание рыбарей по Евангелиям Мф.9:1–8 и Мк.2:1–12 слито с чудною ловитвою рыб по ев. Лк. 5:17–26. Сказания сии очевидно не один и тот же имеют предмет. У св. Луки совсем и помину нет о призывании.

2) Слиты также нагорные беседы ев. Матвея и ев. Луки. Они отличны. Надо их читать и толковать отдельно каждую. Только следует сознаться, что трудно определить с точностью место для бесед по ев. Луки. Можно однако ж гадательно предположить, что она могла быть предложена народу пред одним из чудных насыщений народа в пустых местах. Писать же и толковать беседы надо одну после другой.

3) Очень обрадовался, что отдел у ев. Лк. – с конца 9 гл. до начала 18 – не разклочен, и изложен весь подряд. Но секунданту поручается заявить, что некоторые места вырваны напрасно. Лк.11:9–32:13:18–21, и кажется – еще есть. Уж если принято не раздроблять сего отдела, то незаконно – делать для некоторых мест исключения. Все они могли быть повторены.

4) Возвращение 70 Апостолов – лучше ставить в конце последнего хождения Господа по Галилее, после притчи о мытаре и фарисее (ибо говорится, что они назначены – идти впереди Господа). Если кто не хочет этого делать, то всячески, ставя сказание о сем в том месте, где оно стоит в ряду сказаний, оговорить, что по смыслу речи о 70-ти, сказанию сему следует стоять в конце описания последнего хождения Спасителя по Галилее.

5) Вообще о серединной части Евангельской истории следует заметить, что напрасно не обозначены – пребывания Господа в Капернауме и хождения по Галилее. Ведь это истина, а не выдумка. Так и было. Это очень поддерживает внимание и способствует запоминанию. 6) На тайной вечери указание предателя у евангелистов Мф. и Мк. стоит прежде установления таинства тела и крови, а в сей Ев. истории после. Впрочем в этом случае можно обойтись и без секундантов. За нее стоит ев. Лука, – церковные песни и отеческие мысли.

7) Прощальная беседа разорвана пополам. Одна половина – последняя – отложена на дорогу при переходе в сад Гефсиманский. Это значит заставлять Спасителя говорить понапрасну: ибо по дороге двое могут удобно говорить, а 12 – как? Беседы же великой важности, особенно молитва заключительная. То, что Спаситель сказал: встаньте пойдем, не резон разделять. Господь встал и опять начал беседу стоя; поговорил немножко, и молитву произнес. Может быть, Он только для сей молитвы и встал, а пред нею еще поговорил, приготовляя к ней. Соблазняет: Аз есмь лоза. Будто для повода к сему слову нужен взгляд на виноградные лозы, чтобы увидеть как надо выйти из дома. Но в самом Иерусалиме садов виноградных не было, а по выходе из города тотчас спуск в поток Кедронский – крутой, где не до беседы.

8) Отречения св. Петра представлены смутно. Хорошо, что все отречения описуются вместе, чтобы внимания не отвлекать от того, что сказуется о Господе, и самое отречение представить яснее. Но не хорошо, что не выставлены определительно три отречения. В самом описании их показано 6. Как же три?! В моей Ев. истории высказано предположительно, как три, когда в сказаниях Евангелистов их более означается, каждое с особыми чертами, не позволяющими сливать их в одно. Отчего невозможно это предположение!? От того, что по нему выходит 9 отречений. Пусть 9; но они сведены в три. И причина показана. Но как 6–7 отречений о. протоиерея будут три, невидно.

Припоминаю, что первая мысль у меня – о трех отречениях при 9 – родилась при чтении собора на Нестория. Говорится, что призывали его три раза. Но три ли раза говорили ему: иди, собор зовет? Три раза приходили за ним, а приглашали всякий раз – не раз, и он отказывался не раз; пишется же все, что три раза приглашали.

И в житейском у нас быту бывает, что иной говорит: три раза просил кого-либо; между тем, как он три раза ходил просить, а просил всякий раз – не раз.

Сообразно с этими случаями у меня составилось предположение, что приступали к св. Петру – три раза, а отрицался он не три раза вообще – но всякий раз по три.

Из сего можете усмотреть, что секундант по сему случаю очень уместен.

9) Погибель Иуды вставлена в среду сказаний о страдании Господа. У меня оно поставлено в конце событий в пятницу, чтоб не отвлекать внимания от страданий Господа. Но, по содержанию Евангельского о сем сказания, это можно отнести к после-воскресению и даже к после-вознесению. Архиереи совещались, село купили, и кажется уж хоронили странных. Могло ли все сие случиться в пятницу?!

Вот что сказалось по прочтении Ев. истории. Читалось скоро. Может быть просмотрено и еще что-нибудь заслуживающее внимания секунданта. Прошу извинения. После скажу.

Заметки сии ни на волосок не утихли от моего полного восхваления Ев. истории о. прот. Матвеевского. Встретите его, поклон мой ему усердный. Восторгаюсь его трудом. Однако ж и желаю, чтоб он обратил внимание на мои заметки, и исправил требующее исправления при следующих изданиях, – коих желаю ему не два и три, а десятки.

Я только это и хотел вам написать в этот раз.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 5 октября 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Кто виноват? Коли я, прошу извинения. Но есть нечто и для оправдания. Жду все книгу Матвеевского. 16 октября вы писали: пошлю на днях. Я все и ждал, что вот-вот она постучится в двери, а ее нет, как нет. Очень жаль, если она заблудилась на почтах, ставших ныне очень нерадивыми. Почта извещает, что у нее есть две посылки для меня – бесценные. Это верно грибы бесценные, а другое что? Не может быть книга: ибо в письме от 16 ноября было бы означено. Но не беспокойтесь. Эта книга у меня уж есть от К. П. обер-прокурора? Потому, если по каким-либо оказиям она еще не послана, не шлите ее ко мне, а передайте Бурачковым. Если же послана и затерялась, оставьте ее на волю Божию.

О смерти пр. Алексея очень жалею. Да упокоит Господь душу его; Т.И. Филиппов правду написал. Будем Богу молиться и о нем, и о себе.

Евангельская история Матвеевского воистину такова, как я писал; но в печати тоже сказать не собираюсь. Только благодаря Константина Петровича за книгу похвалил добре, и прописал отступления от моего плана, при случае. Ему все подобает знать, чтобы сообразно с тем действовать.

«Начертание хр. Нравоучения» начали печатать афонцы. Будут еще печатать статью – «Душа и ангел не тело, а дух».

Нравоучение – не ново: это письма о хр. жизни – 3-й и 4-й выпуск, и другая книжонка будет не новая. Она была печатана в «Дом. Беседе» за 68 или 69 год. Вновь отпечатать побудило то, что слово о смерти и прибавление к нему – ходит по рукам и все еще распространяется.

Доходят и в наш лес слухи, что католики сеют свои нечестивые учения, и будто с успехом. Они мастера пускать пыль в глаза. Хорошо бы перевесть и пустить в ход книгу о. Владимира Гетте «Схизматическое папство» (Papaute schismatique).

Предложите это сделать при случае Николаю Васильевичу Елагину, если вы с ним знакомы. Как великолепно отдул он и папу и папежство!? И в журнале «Вера и Разум» – 1888 и 1889 г. его же статья. Фотий очень рельефно выставляет чумазость начала папства.

Благослови вас Господи всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 25 ноября 1890 г. – 2 дек. 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Что ожидалось от Синодской газеты, того невидно по программе. – Может быть, вошедши в дело, заговорят иначе.

Теперь это тоже, что епархиальные ведомости, в большем размере.

Помогай им Господь – и в этом.

Чаете многого от св. Феодора, а он даст не многое, но за то такое, чего никто не даст. Внутренней жизни у него только общие очерки, – или перечисление подвижнических добродетелей. Главное у него порядки монастырской жизни. И у него тут все святые, и привратник, и сапожник, и хлебопек, и пахарь, и столяр. И цель у него та, чтоб все лица монастырские, исполняя послушания по виду житейские, по духу делали сие послушание путем в царствие. И он часто перечисляет всех – прихваливает. Я опускал это, но раза два внес в выбираемое мною.

Дивно! Как он, говоря всегда почти одно и тоже, говорит так, что повторение почти незаметно.

У меня дело с ним пошло шибко: второй том кончил, – и третьего половину. Поспешаю порешить с ним.

Праздник на дворе. Поздравляю вас передним числом, чтоб не пришлось поздравлять задним. Даруй вам, Господи – всего доброго побольше, – и внутренне и внешне.

Здоровье мое исправно. Барон очень усердно хлопочет об исцелении глаз. – Теперь прислал примочку – все та же вода. Что он делает с водою?! У меня осталась недопитою еще великим постом присланная вода, и она доселе – чистая-чистая, и никакого запаха, черемуховою водою отдается.

О. Иоанна я просил молиться, и думаю, что он молится. Но бывает так, что у Господа иной раз ослепление стоит, как cosnditio sine qua non. И мне думается, не такого ли сорта мое?

Племянник мой жаловался, что книги только место занимают: никто не покупает. – Я советовал ему отдать их афонцам с значительною уступкою, хоть до половины. Он говорил, – согласились. Но спрашивают у Афонского своего начальства. Они же потом и снова издавать будут, – всегда по соглашению.

Племянник по этой части не мастер. Служит он исправно. Недавно дали Владимира 3 степени.

Благослови вас Господи всяким благословением.

Ваш доброхот Еп. Феофан. 13 декабря 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват большою виною, что не отвечал вам на последнее письмо с поздравлением и благожеланиями. Но подождите бранить. Я представлю вам такую причину, что ваш укор пересечется на полслове. Вот причина! – Без просыпа лежал на поучениях св. Феодора Студита – ноябрь, декабрь и январь. Только что кончил. Всего будет такая же книга, как Добротолюбие. И я полагаю издать сии поучения, не как поучения, а как наставление монахам, определив на них четвертый том Добротолюбия: очень уже теперь достается старцам афонским.

Третий том Добротолюбия в переписке набело лежит предо мною, и ожидает перечитывания, которое и начнется завтра. – По окончании сего перечитывания начнется заготовка пятого, конечного тома Добротолюбия, в который войдет все, что еще остается в греческом Добротолюбии; и если сего окажется слишком много, – то в сокращении.

А затем – зубки на полку!!!

Может быть, и по неволе это придется сделать, по причине слепоты. – В последний раз имел примочку от Вревского барона. Дивная примочка!!! Как после нее всякий раз освежается глаз, – и лучше видит! – Как глаза сами желают примочку, когда приходит срок! – Как они чувствуют себя вообще от этой примочки – крепче и мужественнее! – Но это действие на органический состав глаз, органического же повреждения у меня в глазах никакого нет. Катаракт есть механический налип на хрусталике, причем глаз во всех частях своих здрав и невредим, – и сам хрусталик ничем не попорчен, а только имеет несчастие подвергнуться нападению этого налипа. Таким образом выходит, что глаз чувствует себя лучше от примочки, а катаракт ухом не ведет, – налипает, да налипает. И зрение тускнеет, кругозор его сокращается, и все подходит ближе и ближе.

«Церковного Вестника» не выписываю; потому что нынешний год ничего не выписываю, и читать не намерен. Надо кончить Добротолюбие. – По программе «Вестник» тоже, что «Епархиальные Ведомости». Кажется, о. архимандрит получает. Посмотрю. Не смотрел, потому что все на глазах был св. Феодор Студит.

Жизнь Господа Спасителя Матвеевского, думаю, хороша будет. Желаю ему успеха. Если он не возьмет моего порядка событий Евангельских: вольному воля!

В прочем всем чувствую себя добре. Чего и вам от души желаю.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

PS. Какова немчура проклятая! – После войны с Франциею император их на весь свет прокричал благодарность покойному Государю, уверяя, что и род его и народ этого никогда не забудет, а чрез пять дней или восемь – составил коалицию против России, без всякого с нашей стороны повода. Имеяй уши слышати, да слышит.

Милость Божия буди с вами,

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Книга Матвеевского на почте. Завтра привезут. Благодарствую. Что ж про книгу ничего не слышно? Неужели никто – ни слова?! Грех. Или может быть только мне не пришлось прочитать. Если ничего нет, напишите хоть что-нибудь. И главное, – что в ней всюду видится Христос Господь, а у Фаррара, напр. – только горы да долы, ни Господа не видно, ни учения Его.

У о. Владимира Гетте – рельефно выставлена главная мысль: восемь веков папы соперничали; в 9-м, как только почуяли, что за спиною нет константинопольского жандарма, а франкские короли – делают им глазки, – тотчас забурлили; а бурление сие возвели в божественное право. Сие хвальшивое право ничем так не подрывается, как сличением речей и деяний пап в продолжении восьми веков, с речами и деяниями их после того, – и главное, после уверенности в покровительстве франкских королей.

Дивиться подобает, чего ради письмо Джунковского не переведено? Устройте перевод.

Монашество! Все зависит от настоятелей. Пошлет Бог хорошего, все добре. Нет такого – все вверх дном. – У нас, например, рай растворенный. Такой глубокий мир!

Отчего вы думаете, что не надо под начал посылать в монастырь. – Подначальные, как только поступят в монастырь, делаются святыми, потому что им крайне нужен добрый аттестат настоятеля.

Также – когда викарный настоятель, его труды по монастырю несет его наместник. Как только викарный, по доносу наместника – одного-другого выгонит из монастыря, страх обуздает всех своевольников, – и пошла тишь; а под ее покровом и внутренней жизни упорядочение.

Благослови Господи ваш будущий большой труд о монашестве, и маленький настоящий о монашестве прежнем и нынешнем.

Писания разъясняют дело, а сама история течет своею дорогою. Из монахов никто, ведь, не хочет губить душу свою; только дело спасения отлагает до завтра, живет же, как живется, хоть и нераспущенно, но и не самоотверженно. В сем корень зла. Чем монахов заставить встрепенуться? В сем главное врачевство.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 14 генв. 91 г.

Милость Божия буди с вами!

Получил вашу брошюру о монашестве и Лебедева о признаках православия. Обе прекрасные и благовременные.

Правду вы говорите, что надо обратить внимание на монашеское в них дело. Все у вас указанное идет к делу и, освежая в мысли потребности иночества истинного, может возбуждать у ретивых ретивость к тому, чтобы пустить в ход потребные к удовлетворению их средства.

Но приложите к слову и дело, именно – там в Спб. то тому, то другому шепните на ушко, чтобы составили совещание из знающих дело лиц и обсудили, как поправить дело иноческое. У вас только намек и общие указания. Иное могут прибавить, а главное, рассмотреть и определить правилами подробности.

Впрочем дело стоит не за подробностями. Вы добре указали, что все стоит на настоятелях. Ревностный настоятель, знающий дело и благоразумный, тотчас берется за дело, и потихоньку все ставит в свой чин. И обитель цветет и внутренне и внешне. Стало все в том, чтобы добыть хороших настоятелей. У вас есть указания на это. Так, ведь, большею частью и делается. И при всем том бывают промахи. Придумайте институт делания настоятелей способных. Для этого требуется образцовый монастырь. К сему приложить надо точное указание, как испытать, гож ли кто, когда уже кончена подготовка в институте. – Вот и пойдет дело.

Благослови вас Господи и все труды ваши – многие-многие, – во благо церкви.

Ваш искренний доброхот Еп. Феофан. 18 февр. 91 г.

Милость Божия буди с вами!

Почему ждете вы бури и даже урагана за свою брошюру?. Никто и внимания не обратит и читать не станут. – Кто занимается монашеством и монахами?! Браните, хвалите, никто и глазом не моргнет, и ухом не поведет.

А впрочем, может быть, кто-нибудь и заскрипит. Пожелаем таковым говорить дельно, если заговорят.

Пришло мне на мысль, что многое не ладно в обителях от того, что нет у нас авторитетного устава, на который могли бы опираться настоятели и настоятельницы, желая вести дело управления, якоже подобает. От того они кричат не громко, будто робея, а монах – братство смущает, будто мимоходом. Если б был устав, всякий видел бы, что настоятель, крича, прав, и что он обязан слушать, а не слушая штраф нести.

Полагаю, что если состоится возбуждаемое вами внимание к обителям, вопрос об уставе неизбежно будет входить в разбирательство. Взявшись за разработку устава, должны будут пересматривать древние уставы. Это заставило меня вытащить из хлама давно изготовленные мною уставы. – Помните, что для второго тома Добротолюбия обещаны были уставы. Я и заготовил их. Как тогда раздумали их вносить в Добротолюбие, то они остались до времени без движения. – И вот теперь мне показалось благовременным стряхнуть с них пыль, пересмотреть и издать. – Что я и делаю, т.е. пересматриваю. А издание сделают афонцы. – У нас уже были об этом речи с предержащими афонцами.

Приготовительные уставы: Пахомия Великого, Василия Великого, Иоанна, Кассиана, и Венедикта. Афонцы еще предлагают взять устав Саввы Сербского. Прошу их прислать. Из всех их можно заимствовать богатый материал.

Известно ли вам, что архим. Фотий Юрьевский собрал из Отцов – пространный устав иноческий? – Если нет, то примите сие к сведению. Его стоит просмотреть.

Есть ведь еще и старинный сборник истинных правил – некоего Никона Черногорца – Сириянина – одиннадцатого, кажется, века, – большой, большой.

Видите, какое богатство пособий!!

Но о сем довольно. – Теперь о житейском.

О брачных союзах рассуждать очень мудрено. Усложнилось дело. Есть жены – ведьмы, есть мужья – лютые звери. Тот муж бежит от жены; здесь жена – от мужа, а плоть своего требует. А в молодости – вспышки любвишки, и пошли ребятишки. Дело идет не о признании законности незаконного сожительства, а об обеспечении детей, ничем неповинных. Мне думается, можно бы так решить: оставляя незаконность на челе рождающих, признавать законным воспитание и пристроение рожденных и требовать его от родивших, – не перенося пятна со лба родивших на рожденных, – когда они вступят в черед живущих в обществе, ибо они не виноваты.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 26 марта 91 г.

К В.В. Ш-кой.

Милость Божия буди с вами!

Всех вам радостей желаю – от первой услышавшей: радуйся Благодатная! – Покров Ее да осеняет вас, и глубоким миром да преисполнит душу вашу от чувства полной и всесторонней безопасности, при покрове Ее.

Вы мирствуете в себе. Слава Богу! Это один из даров благодати. Благодушествуйте и терпите, что посылает Бог, веруя, что такое посылание есть верное свидетельство Божия внимания и благоволения.

Прощаю и разрешаю вас от прописанных вами грехов, потому что сам много виноват в том же.

Извиняюсь тем, что все ждал извещения о получении книжек. – Не читали еще?! Вот это грех, так уж грех! Извольте прочитать. Это то же, да не то же, когда прочитаете все вместе, и когда всякий предмет будет вами умно зрим на своем ему месте. – Это мои академические уроки. И они тут не все. Тут две части, а третья – тоже существенная часть нравоучения, – аскетика – составляет содержание книги: «путь ко спасению». Эти две книги преподают все хр. нравоучение.

Вы желание изъявили – книг – писем к разным лицам, и 33 псалма, с удовольствием пришлю. Но теперь половодье, и конное общение к городам пресечено. Даю вам карт-бланш – на все мои книги, в каких окажется нужда.

Книги Пр. Никанора совсем в другом роде. Они очень просветительны. То путь ведения Божия. – Вы распечаловались о матушке России. Нельзя не печалиться. – Народ неведением истины покрыт; а тут священники молчальники. И помышлений не имеют учить. А при этом еще та беда, что народ отшатнулся от иереев. Они стоят у него наряду с помещиками и чиновниками. Будем молиться, чтобы Господь заступился за свою Церковь.

Какой это красавице вы карточку желаете послать?! – Прилагаю карточку. Прошу молитв!

Здоровье мое совсем почти поправилось. Под конец было головокружение. Оно доселе есть, но не сильное. Думаю, скоро кончится. – Эта немочь сделала то, что голова скоро утомляется и работать долго не может, даже и читать что серьезное.

А та – другая Марья – которой письма вы присылали?! То живая душа. Спаси ее Господи и помилуй. Назидайте ее и воодушевляйте, – чтобы блюла теплоту духа.

Я теперь ничего не делаю. – Давно были у меня составлены уставы св. Пахомия и св. Василия Великого, – и переведены уставы св. Кассиана и св. Венедикта. Теперь перечитываю их понемногу, и когда кончу, отдам Афонцам для издания. Выйдет большая книга.

Благослови вас, Господи! Будьте здоровы и благодушны!

Ваш доброхот Е. Феофан. 25, Благовещение.

Милость Божия буди с вами!

Я опять провинился пред вами, – долго не писал. Но ведь я всегда поминаю вас не на проскомидии только, но и пред безкровною жертвою, по совершении даров. И покоен бываю. Дело общения духовного совершено: к чему после сего чернильное воспоминание. – Я уверен, что внутреннее ваше стоит добре, а если и всколышется когда, то вы умеете приводить его в порядок. Мне и не приходится говорить вам что-нибудь или писать, разве только мысленно изречь: Господи, помоги рабе Твоей всегда быть в добром устроении внутреннем.

Мое головокружение совсем было утихло к концу поста; но на Фоминой опять поднялось не борзо, и потихоньку; все однако ж пошатывало. Доктор некий дал капсюли. Принимаю, и, кажется, это совсем уничтожает эту немочь.

Глаз последний затеняется очень медленно, – и все еще добре служит и в чтении и в писании. – Стало все славу Богу.

Есть новенькие книжки: одна, две, три; жду четвертую. И тогда пришлю. Или если охота припадет, пришлю три, которые уже на руках. – Все это старое. – У меня энергия до того испарилась, что ничего делать не хочется; это блаженство италианцев – da far niente. – А за новое что хоть не берись.

Что делать вам с доброю матушкою Агниею? – Я держусь того правильца, что от добра добра не ищут. Да к тому же, куда вам хлопотать, когда вы доходите только до половины комнаты и назад от немочи? – Разве проехаться бы туда, чтоб переменить немного воздуха. Но опять где силы? – Это можно бы вам разрешить. И сделайте, если понадеетесь на силы. – Там увидите, кстати, не найдется ли резонов к отказу в местности, или в сестрах. – Бывает иногда так, что глазами съедят.

Поминаете о Марии. Спаси ее Господи! – Ведь это та, что бывает и у Варвары Александровны? Та (В.А.) писала о ней что-то. Все перезабыл. Память моя никуда негожа, – хуже решета.

Вздумал я издать уставы монашеские – Пахомия вел. и других. Они давно готовы; но издание отлагалось. Вот теперь пойдут в ход. – Еще жду – уставы Никона Черногорца – и Саввы Сербского, – с Афона.

Благослови вас Господи, всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

Идут и книги.

Вознесение. 30 мая 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу вы собрались написать. Милостивый Господь все еще учит вас терпению. Что не прекращает уроков, это потому, что в вашем терпении есть что либо недостающее. Когда сие недостающее испразднится, тогда и укажет конец. Но верно терпение ни у кого не досягает своего последнего предела: иначе не сказал бы Господь: претерпевый до конца.

Что отходят к Господу ваши други и приятели, это, может быть, делается по причинам с их стороны, а не с вашей. С вашей можно только предположить, что Господь отнимает от вас человеческие опоры, чтобы у вас осталась наконец одна опора – сам Господь. Он хочет возвесть вас в состояние или на высоту пустынников. Куда ни обратись, неоткуда ожидать помощи: от чего у них непрестанною молитвою было: Боже, в помощь мою вонми.

Спрашиваете, «за какие грехи?» – Не всегда за грехи. Бывает и потому: в венец еще камушек подобран и отшлифовывается. Лучше всего не задаваться такими вопросами, ограничиваться одним запечатлением: буди воля Твоя, самое мудрое – и самое успокоительное. Да посылает вам Господь при всех испытаниях подобающее утешение!

Как быть с Танею? – В монастырь пристроить – добрая мысль. Но в какой? – В каком примут. Спишитесь с Ельцом, спишитесь с Ливнами. И Господь, может быть, укажет дорогу.

Как мое здоровье? – Нешто. Головокружение – по временам нападает – не сильное. – Глаз еще служит. Но конца ему все же ожидать не нерезонно. – Буди, – что Бог даст.

Мои книги – все, какие есть, к вашим услугам. Шлю по две поименованных вами. Они все три – игрушечки. Но одна – игрушечка револьвер. Очень рад, что высокопреосвященный Иосиф ее прослушает. Спросите у матери Марии, что скажет о ней владыка?

Теперь я поступаю на покой – настоящий. – Только уставы выйдут. Но это вероятно в следующий год. – В числе посылаемых книг есть новая из старых, 1 и 2-й выпуск писем о христианской жизни – прежнего издания.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 11 августа 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Думается, что вы хорошо сделали, пристроив в обитель Евдокию. Вам покойно: и от того, что не будет вам со стороны ее досаждения, и от того, что будете сознавать ее пристроенной и не заботиться более об ее участи. И она присмиреет, из страха, что там не будут к ней так снисходительны. Благослови ее Господи, и даруй ей укрощение нрава.

Благо и то, что Бог послал вам так скоро, кем заменить ее. Я два опыта знаю, по коим сужу, что сибирячки – кротки нравом. Вот вам предлежит еще опыт образования подвижнического нрава в душе благопокорливой. Евдокия была и сама для вас профессоршею, уча вас терпению. Верно Господь увидел, что вы уже кончили курс в этой школе, или в классе школы, и взял от вас учительницу. – Наступившая будет для вас утешительницею. Благослови, Господи, ваше сожительство.

Вы и теперь, и прежде поминали про Ливенскую игуменью. – Стало там монастырь есть женский?! Если знаете, скажите мне, как он устроен, когда и где. Никто мне не писал о сем. Ливны же от моего родного села 28 верст, там я учился в духовном училище. Мое село – старый город Черновск, между Ливнами и Ельцем, от коего отстоит на 38 верст.

Очень рад, что несмотря на внешние хлопоты и тревоги, молитва ваша стоит. – Слава Богу! Это молитва в сердце. Она лучше и ценнее молитвословия читательного. Есть ли болячка в сердце? – О. Парфений болячкою называл не отходящее от сердца чувство к Богу, не помышление, а чувство, служащее источником памяти Божией и всех духовных чувств, и таких движений, какие испытала св. Елисавета, когда взыграся Младенец во чреве Ея. – В этом свидетельство, что потаенный сердца человек есть и растет.

Мое здоровье терплю. – Книготворчество кончается совсем. Перечитываю уставы монашеские; и когда перечитаю – конец. – Вот спанья-то будет!!! Слышу вопросы, когда же будет истолковано послание к Евреям. Но никакого позыва не имею к писательству. И кажется, что толкование это останется не написанным, хоть это очень жаль. – Прежде бывали позывы писать что-нибудь. Сядешь и напишешь, – а теперь ничего такого не бывает; от того и не пишется ничто.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан. 15 сентября 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Так давно нет от вас весточки, и пошли вопросы, все ли обстоит у вас благополучно? – Разумею, здоровы ли вы? – Вы все поминали о слабости, но все еще бодрились. Значит ли молчание ваше совершенное изнеможение? Господь да смилуется над вами! – Если у Господа положено взять вас, – буди благословен путь ваш. Если это временное испытание, даруй вам Господи и соразмерное терпение, благополучное и благодушное.

Что сказать вам о себе. Во 1-х, сил никаких нет на писательство, а во 2-х, и охоты нет, и позыва нет написать что-либо. – И предаюсь покою. – Головокружение с прошлого года не оставляло меня, но то пропадет, то покажется. Вот и недавно показалось и прошло, а ныне (10) опять поднялось, хоть слабое. Верно оно опять войдет в силу. Прошлый год оно началось в конце ноября. Но то было нечто из ряда выходящее. Буди воля Божия. Глаз слабеет; но все копошится. Читаю и пишу, как видите.

В Спб. много говору о Киевской митрополии. – Справедливее бы всех был пр. Леонтий. Помолитесь о нем.

Но дайте весточку и о себе.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 10 ноября 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Премного утешен вашим письмом, особенно тем, что вы, хотя болите, но дух ваш в совершенном порядке. Да хранит вас Господь в сем чине!

Так вот как отличается Дуня ваша! Очень рад, ибо мне никак не чаялось, чтоб она себя там сдерживала так. Кротка, тиха, послушлива. Дай ей Господи всегда быть такою. Это моя ей заповедь, – и Божие повеление. Книжку ей дайте, – и портрет из посылаемых.

Что это вы говорите, что предлагали выйти из настоящего места, но я не дал согласия. Не помню, чтоб об этом была речь серьезная. Но теперь, если вы действительно желаете освободиться, то взвесивши все, можете начинание сие определить решительно, а потом и исполнить. – Но куда? – Туда ли где Дуня?! Что ж! Я полагаю, что это будет добре. – Бог благословит! Пошлите и матушке игумении книжку, или две – сборник и митерикон, и портрет. Шлется три книги сборника, две – митерикона, и три портрета нового издания.

Шлю теперь 50 р. – на пирог в 4-е – или вам на существенные нужды. – На свой праздник не будете дома. Но посылка всяко должна запоздать; ибо не знаю, как пойдет наша почта, а се – 2-е.

Так сибирячка не оправдала себя. – Женщина, теперь под пробою состоящая, верно тоже не покажется, в силу ожидания, юнейшей питомицы. Да устроит вас Господь по сей части желанным образом.

Число поступления женщины навело на мысль посмотреть число вашего письма, от 18 ноября и теперь 2 дек. Где оно было?

Преосв. Леонтий – митрополит Московский, а Московский пожелал в Киев, – что и сделано для него. Как я рад за пр. Леонтия?! Господь да поможет ему и в Москве также церковно полезно действовать, как действовал в Варшаве.

Я и забыл помянуть, что Дуне не мешает не иметь свободного времени, а целый день переходит от дела к делу; меньше дум, меньше загадываний. Пусть идет, как есть. Головка пройдет. – Половина 5-го не рано. – Пораньше засыпает пусть.

Насчет чтения поучений в церкви – печатных – никакой нет помехи читать их сестрам. Иереи неправы. Псалтирь читают же, – и паремии, и апостолы, а какие еще книги поучительней этих?! – Слова апостола относятся к поучениям своим, кои позволяли себе Коринфянки, уча мужей.

Здоровье мое в порядке. Головокружение стихло.

Даруй Господи вам здравие возвратить и пользоваться им. Благослови вас, Господи!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 2 декабря 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Посылается 4-го декабря. Поздравляю со днем Ангела.

Что с вами после вчерашнего случая? Живы ли вы? – И как живы? – Как желательно узнать об этом.

Господи помилуй! До чего мы дожили?! В 12 ч. получил ваше письмо, а теперь 5-й. Спешу что-нибудь сказать вам, по поводу скорбного с вами случая. – Видим покров Божий над вами. В момент воззвания вашего рука Божия отбросила злодея от вас, – и пока он приходил в себя, вам дана была свобода выбежать в коридор и созвать помогающих. – И св. Варвара великомученица тут же была. За минуту до отсечения главы она молилась, чтоб Бог избавил от нечаянной смерти всех, которые прибегать будут к ней в молитвах. – Но у вас ведь постоянная к ней молитва. Вот и помощь! Слава Богу!

Спрашиваете, что теперь делать – не уехать ли? Письмо к вам в ответ на прежнее было написано вчера, и я там высказал мысль, что вам можно перебраться, Богу помолясь и обсудив все добре. Случай с вами горький подтверждает эту мысль. – Но может быть вам придется промедлить, чтоб поправиться: ибо хоть вы не сробели, но голова разбитая и спина измятая дадут о себе знать. Будет верно лихорадочка и еще что-нибудь нервное. Буду ждать от вас вести о вашем положении.

Чего хотел и что хочет Бог, – нам до того не домыслиться. Но смиренными ведущеся чувствами, можем с пророком увидеть тут милость и суд. И всего лучше сказанное уже вам повторять; воля Божия благая, ибо у Него она всегда такая. – Да поможет вам Бог полною преданностью погрузиться в промыслительные советы о вас Божии, и потопить там всякую восстающую в сердце скорбность, если только она восстает. У вас ведь довольно уже стяжано мудрости на то, как следует держать себя в таких обстоятельствах, вся жизнь ваша наука сему. Таким образом, если вы переживете эту катастрофу, то это новый урок к прежним; а если нет, то это сполоскание на дорожку в тот свет.

Поднимать ли суд на ноги? – Если монастырь вздумает это, пусть делает, как хочет, вы же откажитесь, предав все в волю Божию. Впрочем, как хотите.

Желаю единого, чтобы вы поскорее оправились от этого потрясенья, и стали в настоящий строй вашего обычного здоровья, всегда почти не крепкого.

Вижу, что и завтра не пойдет в город наша почта: ибо прошли уже часы снаряжения ее. Потерпите. У Бога все идет к лучшему.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 3 декабря 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Вчера получил ваше письмо от 3 декабря. Слава Богу! Вы живы и бодры духом. – Письмо ваше, писанное в ночь катастрофы, получено мною 2 или 3-го. С того дня до вечера все ждал, что с вами, вчера и бросился на письмо ваше. И сколько рад о вас, столько скорблю, что письмо ваше, – между 28 ноября и 3 декабря написанное, – 24 стр. и листок не дошли до меня. – Где застряло? – Не в скиту ли у вас. Но пусть.

Вопрос у нас с вами один – что теперь делать? Я решил тогда – переменить место; а теперь становлюсь в тупик. Куда? – Я не решил этого, – и не берусь решать. Это вы должны сделать; я же в след пошлю благословение. У меня никакой мысли об этом не было; а ныне утром пришла мысль – сидеть пока в скиту, и ждать, чем кончится поднявшийся шум, и у нас с вами упорядочится голова. А между тем присматривать, куда обратиться на житье.

Вопрос о деньгах – большой вопрос. К получаемым вами от Государыни Императрицы, я могу присылать сто, иной раз и 150, не более. Мои деньги все введены в расход. Если успею сократить безобидно, еще что-нибудь прибавлю вам, но это неверные цифры. Что еще верного? – С этими мелочами надо соображаться – неотложно. – Так вот будем пока сидеть и все это обдумывать.

Мать игумения Таисия бодро предлагает, что доставит вам. И кажется это хорошо. – Хорошо и то знать, что она знает, сколько у вас в кошельке. – Другие игуменьи могут думать иначе. Потому, если вздумаете спасаться с ними, прямо скажите, чтоб от вас ничего не ожидали.

Что заставило мать Таисию обратиться к вам? – Я подумал сначала, что ее послала Варвара Александровна, для спасения вас от разорения катастрофою. Но она не знала о сей катастрофе до Задонска. – Наверное, она желала иметь вас помощницей в управлении, и именно с духовной стороны. Неужели она вам ничего не сказала, зачем желает вас? Ведь она искала! Стало имела нужду. Ответ архимандрита: не поедет – стара, показывает, что от вас ожидалась служба, и не легкая. Обитель сию можно иметь в виду. – Там 250 сестер, – обитель благоустроенная, – игуменья образованная и добрая. Изложите все, что еще нужно, пусть знает, – и скрепит. Обитель в лесу, и будто там сыровато. Меня спрашивала Лихонина, – идти ли в эту обитель, – слабая здоровьем. По причине сырости места я не посоветовал. Она о двух монастырях спрашивала.

12 числа. В душе моей все еще не произошло решения, как вам быть. Ждать здесь. Но вероятно этому жданию будет конец, – не по нашему расчету. Буди воля Божия!

Если вы склоняетесь на Ливны или Козельщанскую, то снеситесь с игумениями, и откровенно изложите им свое положение, и что можете им дать, и от них ожидать. – Если они круты будут; тогда придется ехать к матери Таисии. Господь да управит вас!

Мое здоровье исправно.

О вашем здоровье очень сомневаюсь. Вы мне мерещились в воображении то в лихорадке, то в горячке; то выздоравливающею, то умирающею. Однажды похоронил. Вы так живо представлялись, что мне подумалось, что вы вышли из своего тела и странствуете по знакомым, и ко мне зашли. Но потом это испарилось. – И оставалась только туга, что ничего не знаю о том, что было после ночи с 27 на 28-е. Да дарует вам Господь крепость.

Желаю вам всего хорошего, особенно чтоб мысли ваши сложились окончательно и крепко, относительно того, как быть.

13 числа. Относительно вас все никаких решений не приходит. – Пришел вопрос: да что вас гонит отсюда?! Мужик забрался. Но у Государя под столовою устроили мину и взорвали. В деле мужика монастырь не виноват. Стало быть, можно еще жить тут. Так думаю, но не решаю. Если у вас есть свои определенные мысли, и вы склоняетесь, можно. У меня стоит Таисия в голове. Она быстра в решениях, но добра. – Поперечить ей не не надо, но можно так вести дело, чтоб быть в ладах.

14 числа. Из письма увидите, что у меня не образовалось ничего насчет вашего места, куда. Если у вас установилось что-либо, не буду поперечить. Если все еще и тут оставаться вздумаете, и на то согласен. – Богу помолясь и пообдумавши, решайте. К Варваре Александровне пишу, чтоб сказала, если знает мать Таисию, какова она и каково у них в монастыре.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 11 декабря 1891 г. идет – 14.

Милость Божия буди с вами!

В прошлом письме, я все думал, куда вам, и ничего не придумал. Никуда не склоняется моя дума. Вы спрашиваете – в Полтаву или в Спб. в Магдалининский монастырь? О последнем – в первый раз слышу. Кроме Полтавы, да какой же это полтавский? Козельщанский?! Ну, так кроме этого у меня в вопросе был только Ливенский, да м. Таисии. Я не умею решить. Предтеченская обитель м. Таисии имеет преимущество то, что тут положение ваше определено. Изберите ее, если хотите. Или Ливенскую, или Козельщанскую, или Магдалининскую. Помолитесь поусерднее, и куда склонится душа, хоть немного, ту и изберите. Что значит, что душа ни туда, ни сюда?! То, что все равно, куда ни переберетесь, везде будет или хорошо, или худо, а как именно, видеть нельзя. Надо готовиться принять – или хорошее с благодарностью, или худое с готовностью терпеть.

Повисли вы на воздухе. Господь да смилуется над вами, и да управит вас туда, где бы было вам покойно! Когда порешите, я пришлю вам на дорогу немного денег.

Прочитал брошюрку о Предтеченской обители – м. Таисии. Может быть к ней и следует вам перейти. Мне это не раз приходило в голову. Особенно потому что она как раз явилась в ту пору, когда для вас требовалось новое местожительство.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 19 декабря 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Слава Богу! Слава Богу!

Наконец-то определилось у вас по милости Божией, где вам приклонить голову. Да благословит Господь пребывание ваше там! Припомните, что сделало неудобным пребывание ваше в монастыре женском у Поликсении, – и собирайтесь не допускать того. Какая придет к вам таракать о делах монастыря с критикою начальственных распоряжений, сразу заставляйте таких молчать, говоря, что такие дела нас с вами не касаются. Или придут просить ходатайства пред мат. игумениею, не слушайте, говоря: игуменья – мать ваша, и заботится о вас, мне нечего ей о том напоминать. И самой мат. Агнии никогда и намека никакого не делайте о том, что слышали. Какие будут приходить за советами, этим говорите, что Бог положит на сердце, воодушевляя их на постоянство в трудах иноческих и терпении. Но лучше прочитывайте им, что пригодно им из книг отеческих. А если что не ясно видите, так и говорите: не умею сказать вам ничего определенного. Я ведь сама плохо знаю, что потребно в духе жизни. Будьте крайне снисходительны, и матерински заботливы о немощных и падающих. Пишу все такое наперед, чтобы вы отселе снаряжались к полезному на них действованию.

Матушке игумении очень благодарен за расположение к вам и готовность успокоить вас. Даруй Господи, чтобы она и навсегда пребыла такою. Даруй Господи, чтобы и все другие там начальственные лица, да и все сестры были к вам доброхотны. Умудритесь сделать так, чтобы все были рады, что вы у них. Но еще бы лучше, если бы вы умудрились так устроить, чтобы все забыли, или не помнили, что вы среди их живете. Тогда обитель была бы для вас пустынею.

Вам ехать надо когда потеплеет, а то – эти морозы, что теперь – страсть.

Денег обещанных не могу не послать. Это уж отрезанный ломоть. И шлю.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Сколько у вас болезней, и все глубокие! Помоги вам Господи вылечиться, или терпеть.

Ваш доброхот Еп. Феофан. 17 января 1892 г. идет 19.

Милость Божия буди с вами!

Из города привезли письмо от Вар. Алекс. Спешу вам сообщить, что она написала о монастыре. В монастырь, где Ушаковы, она ездила с одною красавицею (Анн. Слепц.), с целью определить ее туда. Там не приняли, по тесноте помещений и скудости монастыря. Получив мое письмо, она писала о вас. В ответ Ушакова изъявила полное к вам сострадание и желала бы упокоить вас, но тесно и скудно.

Ливенский монастырь почему-то непрочен. Потому пока нечего туда обращать ока.

Монастырь, где Таисия – по крайне сырой местности – для вас непригож. Но Таисию хвалит... Игумения – делец, и умна и добра.

А вами избранную обитель очень хвалит, и находит, что вам там добре будет, под кровом Матери Божией.

И благослови вас Господи! Как же вы поедете одни? Хлопот по дороге не мало. Пришло мне на ум, – нельзя ли взять послушника – хорошего, расторопного и смиренного. Или может быть игумения пришлет послушницу?! В таком случае – нечего много хлопотать о проводнике.

Так дело ваше совсем слажено. Только бы на дворе потеплело.

Больше ничего не имею сказать на сей раз. Хотелось только сказать, что выбор ваш хорош, и что кроме его, другие монастыри непригожи для вас.

Благослови вас, Господи!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 22 января 1892 г.

Милость Божия буди с вами!

Итак, вы совсем наладились в путь-дороженьку. Осталось ждать вестового звонка. Но куда путь? Из ваших слов вижу, что и в Козельщанскую готовы и на тот свет – не прочь. Да благопоспешит вам Бог и в том и в другом пути, какой указать вам благоугодно Ему будет.

Мне показалось, что вы немного побаиваетесь Козельщины; это не худой знак. Это заставит вас там держать себя со всяким вниманием и осмотрительностью, и чрез то избавит вас от многих возможных поскользновений и неприятностей. Господь умудрит. Молитесь Ему о вразумлениях.

Но то еще далеко. Что теперь у вас? Мне смешными показались ваши опасения покушений на вашу жизнь. Я уверен, что ничего такого не было и нет. Все смастерил один вор, который хотел поживиться. Не удалось. И он спокоен, а вы мятетесь. Только одна пословица вас оправдывает: береженого Бог бережет. Потому что можно гадать, что иной подобный прежнему вор может подумать: тому не удалось, дай-ка я попробую. Авось! Ну, и добре! Берегитесь, берегитесь!

Атеисты, толстовщина! Где же это? Неужели около вас теперь в деревне? Господи помилуй! Этот Толстой, у которого в писаниях один бред – имеет последователей?! Верно Русь православная совсем оглупела. У него души нет, Бога нет, нет и другой жизни. Он не стыдясь изрыгает хулы на Божию Матерь, на Спасителя и всю веру православную. Дерзнул и новое евангелие составить, не согласное с настоящим, и чрез то подпал под анафему Апостольскую. Тексты цитируются по истинному евангелию, а самые тексты иное говорят, подделыватель. Из всех наших пустосмех, он самый пустой и зловредный. Настоящий сын сатанин. Спаси Господь от него ваших теперешних благодетелей.

Пр. Леонтию очень благодарен, что он писал к вам. Не писал он верно по какой-либо случайности. Я напишу ему.

Благослови вас Господи и ваших хозяев, Варвару, Марию, Дмитрия. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 8 февраля 1892 г.

К О. редактору «Церковных Ведомостей»

Ваше Высокопреподобие, Достопочтеннейший о. Протоиерей!

Получил ваши назидательные слова и речи, и издаваемые под вашею редакциею «Церковные Ведомости». Благодарствую!

Помоги вам Господи благополучно вести и дело редакции и дела служения, и семейные и общественные. Да благословит вас Господь во всем.

Приглашаете меня к сотрудничеству. Не отказываюсь, когда вспадет что на сердце. Но должен сознаться, что совсем упала всякая писательская энергия. И хоть многое из загаданного остается еще не исполненным, однако же ни к чему не прилегает сердце! Похоже на то, что в сухом колодце воды не зачерпнешь.

Прошу ваших молитв обо мне многогрешном.

Милость Божия и покров Матери Божией да осеняют вас.

Ваш доброхот Е. Феофан. 23 окт. 1889 г.

Ваше Высокопреподобие, Достопочтеннейший о. Протоиерей!

Приношу вам сердечную благодарность за поздравление и благожелание. Желаю и вам всего хорошего в Новый год сей, как и на всю жизнь. Да хранит Господь вас и все семейство ваше в добром здравии и благоденствии. Посылаю вам 4-й том Добротолюбия, с искренним желанием вам найти в нем и для себя добрые руководительные указания на пути жизни.

Благодарю вас за поздравление меня с докторством. Вы не ошиблись, полагая, что это будет для меня делом, достойным поздравления. Немножко пофанфаронил я, немножко попарил выше облак. А потом спустился опять в обычную свою смиренную колею. Но где же это застряло мое докторство?

Благослови вас Господи всяким благословением.

Ваш искренний доброхот Е. Феофан. 31 генв. 90 г.

Ваше Высокопреподобие, Достопочтеннейший о. Протоиерей!

Вчера прочитал в «Московских Ведомостях», что вам пожаловали митру. От души радуюсь этому и поздравляю вас с этою милостью Монаршею и Святейшего Синода.

Совет Академии известил меня о возведении меня на степень Доктора Богословия, но диплом еще не получен. Это докторство меня очень радует.

Приятно слышать, что ваше чтение о страхе Божием слушано с особенным вниманием. Но не умею понять, каким образом я сему причастен. И не помню, что такое я писал о страхе Божием. Буду ждать оттиска сей статьи.

Мне бы желательно знать, как Совет Академии хвалил и бранил мои книги, но не знаю, куда обратиться.

Благослови вас, Господи!

Ваш доброхот Е. Феофан. 26 февр. 90 г.

Ваше Высокопреподобие, Достопочтеннейший о. Протоиерей!

Посылаю вам 5 т. Добротолюбия. Прошу принять. Это последний и, как таковой, содержит верхние стадии духовной жизни. Верхи сии и прежде показываемы были в первых книгах. Но тут вся дорога туда прописывается систематически. Эта книга с четвертою – вдвоем содержит все потребное в деле подвижничества. Дал бы Бог, чтоб они пришлись по душе и хотя кому-нибудь принесли пользу.

Не раз принимался я писать что-нибудь и свое. Но дело нейдет. Верно и писательство имеет свой предел. И приходится сознаться, что он для меня настал. Ведь и порядок естества требует послушания, – не ему, а Источнику его. И надо благодушно покориться.

Примите мои вам усердным благожелания. Да посещает вас всегда милостями Своими Господь.

Прошу святых молитв ваших.

Ваш доброхот Е. Феофан. 26 нояб. 90 г.

Ваше Высокопреподобие, Достопочтеннейший о. Протоиерей!

Препровождаю к вам последнюю часть нового издания «Писем о хр. жизни» и покорно прошу принять ее милостиво.

Хоть это ничего не прибавляет к прежнему, но может быть новая печать иного расположит к новому прочтению.

Благодарствую за напечатание оттисков о книжке: душа и Ангел не тело, а дух. Все внимательно просмотрено. А ученики и ученицы Пр. Игнатия не уступают, и стараются как-нибудь оправдать его. Я получил порядочную тетрадь, но это был напрасный труд. Всего, сказанного мною, писавший не коснулся, а поговорил словоохотно о постороннем, как будто для того, чтобы заговорить так явно выставленную несостоятельность мнения известных брошюр. Я написал писавшему и руководясь его же мыслями, предложил ему вместо мнения брошюр, принять одно из высказанных отцами мнение, именно, что Ангелы и души имеют по творению тонкую оболочку, или тело, посредством коего состоят в общении с телесным вещественным миром. Он согласился, охотно, – и делу конец. Когда бы все споры так решались, куда бы как было хорошо? Мне сдается, что нам следует подготовляться к борьбе с папистами. Папежство стало походить на паполатрию. Все дары от папы и весь почет ему. А у нас нет книжки, которую имея в руках, православный мог бы отражать бредни патеров. Те ведь наговорят столько, что слушающий поневоле изумится. Муравьев, Авдий Востоков (Преосв. Анатолий Могил.) грузны и не легки для головы. Papaute schismatique о. Владимира Гетте кому доступно?! и другого чай ничего нет. Да! Преосвященнейшего Никанора! – но то не полно. Подговорите кого-либо, чтобы извлек из всех самое рельефное, легко читаемое и победоносное. Будет благовременно и преполезно. Я и рванулся бы, да сил нет, мое писательство кончилось.

Благослови вас Господи и все труды ваши.

Прошу молитв о моей многогрешности.

Ваш искренний доброхот Е. Феофан. 15 декаб. 1891 г.

Ваше Высокопреподобие, Достопочтеннейший о. Протоиерей!

Имею удовольствие препроводить вам «Древние иноческие уставы», – и покорно прошу принять их для вашей собственной библиотеки.

При труде приятною утешался надеждою, что наше иночество с радостью встретит эту книгу, увидев, что в общем оно очень сходно с древне установленными порядками иноческой жизни, и воодушевится ревностью не отставать от первоначальных отцов, и поспешит дополнить в себе недостающее и поправить, сколько возможно, неправое. Всяко этим освежится воззрение на иночество у всех, кому придет охота просмотреть эти уставы.

Кажется это последняя от меня книга. Хоть многое еще остается неисполненным от загаданного в начале, но расслабление головы моей и упадок сил лишают меня возможности приступить к чему-либо. Так и сижу поджавши руки. Но, слава Богу, у нас народу ученого куча. Все переделают и без нас. Помогай Господи всем трудящимся.

Пред вами я чувствую себя виноватым, что ничего не написал для «Церковных Ведомостей», – а загадывал и то и другое, прошу простить. Авось придет охота и задор писать.

Желаю вам здоровья и всякой потребной Божией помощи в трудах ваших.

Божие благословение буди на вас.

Прошу ваших молитв о моей грешности.

С истинным почтением и совершенною преданностью, имею быть вашим искренним доброхотом и усердным молитвенником.

Многогрешный Епископ Феофан. 30 нояб. 92 г.