Послание 63(122). К Навкратию, сыну¹⁸⁹

Не насытится ухо мое слышанием слов твоих, ибо ты говоришь необходимое и настоятельно необходимое. Услышав то же и теперь, добрый сын мой, я, смиренный, воспел благодарственную песнь, ибо не оставил Господь до конца Церковь Свою, но показал, что она имеет в себе силу, подвигнув братий наших с запада на обличение безумия здешних и просвещение сражающихся во мраке ереси. И, однако, эти упорные уклонились и не открыли очей сердца. Свидетельствую пред Богом и людьми: они сами себя отторгли от тела Христова, от верховного престола, на который Христос положил ключи веры, которой, по обетованию Неложного, не преодолели и не преодолеют до скончания века врата адовы, т.е. уста еретиков (Мф.16:18).

Итак, да радуется блаженнейший и апостольский и соответствующий своему имени Пасхалий¹⁹⁰, ибо он исполнил дело Петра. Да восхищается все общество православных, ибо оно своими глазами видело посещение Христово, подобно нашим древним Святым Отцам. Прочее пусть будет, как угодно Богу. Пусть мученическая кровь орошает Церковь, пусть умножается сонм исповедников. Это благоволение Божие, это радость и веселье, хотя и весьма прискорбно за погибающих.

Что могут сказать противники? Восток не на их стороне, запада они лишились, от пятиглавого церковного тела отторглись, ибо еще жив священный Никифор. Итак, они чужды Христу, следовательно, мертвы и ходят во мраке. Если же они господствуют в пустыне ереси, то это свойственно и разбойникам: они и умерщвляют, как те, проливая кровь, можно сказать, ежедневно. Об этом довольно.

Какое для меня торжество по случаю обращения Леонтия! О величайшие чудеса Божии! Как только ты, друг, не представлял этого врага Христова. А я думаю, что он поступил в этом деле подобно Киприану, когда, будучи отвергнутыми императором, присоединился к ратоборцам и подвижникам, по сказанию о приснопамятной Иустине¹⁹¹. Дай, Господи, чтобы наконец с ним произошло то же, что и с тем!

О заключении твоем под стражею, еще более отдаленно, я скорблю по причине твоей немощи. Впрочем, мужайся и укрепляйся, исповедник Христов, как мы прежде решили. Для того, чтобы ты имел более точные сведения, прибавлю следующее: начальник темницы еще держит нас под стражей.

Почему и каким образом? Так как в необходимых случаях нужно приспосабливаться к обстоятельствам, то мы, встретившись с хонийским ересеначальником¹⁹², – ибо мы были отведены туда сначала взявшими нас из восточных стран, – поклонились, и он поклонился, и приветствовали его. Когда же он позволил прийти к нему мне и господину Афанасию, то мы и пили вместе однажды или дважды, но не вкушали пищи вместе с ним, хотя этот змей упрашивал и льстиво уговаривал. Мы соблюдали осторожность, затем были отведены оттуда к тому дракону, у которого теперь и находимся. Тот, узнав ход дела, ни к чему нас более не принуждал, не имея возможности убедить. Впрочем, при свидании с нами он завел речь о деле, сказав: «Как ничтожен и маловажен предмет спора!»

На это мы ответили: «Напротив, весьма важен, и если тебе угодно, скажи и сам выслушай». Впрочем, оставим теперь то, что было. О прочем долго говорить. Упомяну лишь о конце речи, из-за которого я и начал. Этот хитрец думал мало-помалу увлечь нас, не заводя речи об иконах, но посредством некоторых благодеяний, дружеской беседы, напоминания о своей власти, – ибо он поставлен над пятью областями, – и похвал императору.

Придя, он завел такую беседу и даже, чего ни разу не делал во время нашего заключения под стражей, подал питье. Я со смущением принял, выпил, перекрестив трижды, и почувствовал страх. Спустя немного он незаметно отвел меня в сторону. Я завел речь об истине, ободрился и он. И мы сразились друг с другом словами, при этом он изрыгал из своих уст насмешки, а я кротко продолжал говорить о деле и потому, что он склонял речь к императору, и для того, чтобы нам не разойтись друг с другом неспокойно.

Когда же я высказал свое предложение, то он не нашелся, что отвечать. И я сказал: «Разве это богохульство? Разве Отец и Дух не принимали участие в том, что совершал Христос как Человек?» Он согласился и подтвердил, что это так. Затем беседа прекратилась, и мы разошлись, как после сражения. Но отходя, он сказал: «Я думал, что он совершенно ничего не знает, но я заградил ему уста». Я знал, что он весьма невежествен в своем нечестии, и заботился только об одном, – о том, чтобы отклонить подозрение и явиться перед начальником нечестия в том виде, в каком подобает, ибо не следует «метать бисер пред свиньями» (Мф.7:6). В этом причина строжайшего заключения под стражей и запрещения нам с кем-нибудь видеться, хотя Бог устраивает иначе. Это сказано, хотя и мимоходом, однако по необходимости, чтобы ты усердно молился о нашем избавлении от козней нечестивого. Брат твой приветствует тебя.