78. Слово в Неделю святых отец и венчания на царство Благочестивейшего Государя Императора Николая Александровича¹⁹⁸

В нынешний день святая Церковь совершает память 318 отцов Первого Вселенского Собора, собравшихся в Никее в 325 году. Воспоминание об отцах Первого Вселенского Собора приурочено к первому воскресному дню после праздника Вознесения Господня потому, что Господь по вознесении, «восседши одесную престола величия на высоте» (Евр. 1, 3), явил Себя миру как совершенного Бога, равного Отцу Своему; а отцы Первого Вселенского Собора, собравшиеся по поводу возникшей в то время ереси Ария, именно и утвердили истину Божества Сына Божия и Его единосущия Отцу.

Вспоминая отцов Первого Вселенского Собора, мы вспоминаем одушевленных и непоколебимых поборников основного догмата веры христианской о Божестве Сына Божия, без признания которого разрушается все величественное здание христианства, как и теперь, например, оно сильно поколеблено в сердцах многих благодаря современным отрицателям Божества Сына Божия: Л. Толстому, Ренану (с его «Жизнью Иисуса», усиленно теперь распространяемою) и другим, которым покорно следует значительная часть общества. Первый Собор, по отзыву и одного известного светского писателя философа В. С. Соловьева, «отличается пред всеми тем, что в лице многих его членов пастырское значение церковных вождей еще не отделилось от апостольского и мученического. Некоторые из епископов, заседавших на этом Соборе, прославились обращением в христианство языческого народа, другие, изувеченные, с впадинами вместо глаз, ярко напоминали о недавних гонениях за веру». Таковы, например, Александр Александрийский с Афанасием Великим, Евстафий Антиохийский, Николай Мирликийский, Спиридон Тримифунтский, Феофил Готфский, Осия Кордувийский, Пафнутий Исповедник и др. Имена этих отцов, столь известные всему христианскому миру, красноречиво свидетельствуют, что не для пустого словопрения собрались они на Собор в Никею, а вслед за ними и отцы последующих Вселенских Соборов, но для того, чтобы непоколебимо «утвердить столпов седмь», на которых «Премудрость созда себе дом» (Притч. 9, 1), то есть укрепить основания созданной Христом Церкви, которые хотели было поколебать «врата адова» (Мф. 16, 18) чрез появление еретиков, слуг князя тьмы.

И так как здание Церкви Христовой строится на «камнях живых», положенных уже ранее, апостолах, пророках и святых (1Пет. 2, 5; Еф. 2, 20), сделавшихся, по откровению Иоаннову, «столпами в Церкви Бога», не имеющими уже более «выйти вон» (Откр. 3, 12) из воздвигаемого здания Церкви, то означенные отцы не должны ли служить и доселе живыми опорами здания Церкви Христовой, к которым должна прилаживаться дальнейшая постройка? Мы, христиане нынешнего века, по-видимому, должны были бы чаще сверять жизнь свою с учением и жизнью древних отцов, уже засвидетельствованных в своей святости. Теперь мысли всех христиан, сохранивших еще веру, обращены к предстоящему церковному Собору (который прежде и собирался, между прочим, после Пасхи или в этот самый день), который должен возвратить жизнь Церкви к началам, выраженным в канонах отцов Вселенских Соборов. Все, кроме врагов Церкви Христовой, ожидают от Собора истинного обновления церковной жизни, которое должно самым благотворным образом сказаться и на жизни государственной и общественной.

Оставалось бы с радостью присоединиться к этим благим чаяниям, если бы с самого же начала к ним не присоединились чаяния, с духом Церкви не соединимые. И духовные, и светские писатели начали с явным отрицанием относиться к отеческим канонам, сравнивая их с архаическими древностями, которым будто бы место лишь в музеях, а не в жизни, идущей все вперед и находящей для себя все новые и новы пути. Другие, чтобы ослабить значение отеческих канонов, начали усиленно доказывать, будто в них проводится какой-то узко аскетический, монашеский взгляд на христианство, несовместимый будто бы с широтою христианства¹⁹⁹. Когда им говорят, что вселенские учители Церкви: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и другие пастыри (например, митрополит Филипп), проявившие самую широкую пастырскую деятельность, видели в монашестве и подвижничестве лучшее осуществление христианства, стремясь сами удалиться в пустыню, то они усиленно доказывают, что означенные пастыри не были монахами и потому только могли сделаться пастырями Церкви и общественными деятелями. Когда же указывают упомянутым писателям, что канонические правила составлены были или одобрялись именно этими отцами и учителями Церкви, то они начинают обвинять их в узком, монашеском понимании христианства, создавшемся в Византии. А многие писатели, особенно светские (Розанов и др.), прямо глумятся над святыми отцами, причисляют их к исказителям христианства, следуя прямо отлученному от Церкви лжеучителю Л. Толстому, который утверждал, что между Нагорной проповедью, выражающей будто бы все существо христианства, и Никейским Символом или догматами и правилами отцов нет ничего общего. Различные писатели открыто смеются над тем, что предсоборное присутствие хочет опираться на каноны отеческие; что от их рассуждений «дышет такой стариной, чем-то невероятно далеким, эпохой Никейского, Лаодикийского и других Соборов... все аргументы черпаются из времен Вселенских Соборов»²⁰⁰; что и нынешние пастыри Церкви хотят все еще спрашивать мнения о церковных вопросах восточных патриархов.

Вместо того, чтобы исполнить слово Писания: «Пред лицем седаго востани и почти лице старчо (Лев. 19, 32), дерзновенно восстают духовные дети на отцов своих и вопреки канонам и даже писаниям апостольским хотят непременно захватить себе равную с отцами власть, отняв из рук их кормило управления святой Церковью. Вместо того, чтобы держаться единого, истинного, вечного пути Христа (Ин. 14, 6), они уклоняются на разные «новые пути», из которых многие удаляют от первого. Вместо того, чтобы лучше усвоить мысль, что путь Христов есть «тесный путь» креста и подвижничества для земных последователей Христовых, они хотят на «широкий путь» пагубы ввести людей, и без того слишком усиленно стремящихся идти по этому пути, обольщая их надеждою без подвигов найти свободу Христову. Вместо того, чтобы утверждать Церковь Христову на вечных «семи столпах» неизменной истины (Притч. 9, 1), переданной святыми апостолами и святыми отцами, хотят сдвинуть ее на путь естественного развития, учение о котором основано на мифической гипотезе бесконечного эволюционного развития. Только и слышны теперь речи о том, что Церковь, развиваясь вместе с веком, должна освящать новую культуру, новые формы общественной жизни, совершенно свободную науку и искусство, разрешить театры и второбрачие для священников, совершенно свободную любовь для мирян и т. д., независимо от того, как все это согласно с духом Евангелия или с правилами святых отцов.

Вот ныне праздник в честь святых отцов, этих непоколебимых столпов Церкви, и напоминает о тех началах жизни и учения, которые стали колебаться в сознании современного христианского общества, дабы неложно могли все поборники истинного церковного обновления воскликнуть после Собора о сделанных им постановлениях: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая... сия вера вселенную утверди».

Вместе с тем напоминает нынешний праздник и о том времени, когда впервые осуществился союз Церкви Христовой с государством в лице первого христианского императора Константина, созвавшего и Собор в Никее. Этот Государь принял на себя заботу о внешнем благоустроении Церкви, назвав себя «епископом внешних дел Церкви». Подобный союз унаследовало и государство русское от Византии. В частности, нынешний Благочестивейший Государь сам обратил особенное внимание на устройство дел Церкви и обещал созвать для этого церковный Собор после приблизительно двухсотлетнего прекращения Соборов в Русской Церкви.

Поэтому ныне, вспоминая одновременно память святых отцов Первого Вселенского Собора и венчание на царство Помазанника Божия, Благочестивейшего нашего Государя, мы должны усилить молитвы о том, чтобы ниспослал Господь Свое благословение на нашего Государя, чтобы единение между Церковью и властью государственною принесло обильные благие плоды для устроения общего блага в нашем отечестве. И тем более потребны ныне такие молитвы, что мысль о происхождении власти от Бога (Рим. 13, 1) в наши дни все более и более затемняется и выступает вместо нее мысль о происхождении власти от народа («народоправство»). Слышатся уже толки о необязательности верноподданнических чувств, призыв просить благословения Божия на дела государства остается неуслышанным, напоминание о христианских заповедях или даже вообще о нравственности начинает считаться неуместным при обсуждении государственных дел и т. д., вообще, все более и более делается шагов к отделению Церкви от государства. И вот поэтому-то ныне почти открыто признается некоторыми законность грабежей, убийств и т. п. преступлений, происходящих будто бы не по вине самих совершивших преступления, а вследствие злоупотреблений правительства.

Не дай Бог, чтобы слишком далеко зашло подобное отступление от заветов Христовых, дабы не умножились и без того уже бесчисленные преступления в земле Русской и не пришлось ей услышать на суде Божием слов пророка, сказанных о столице Израиля: «Правда обитала в ней, а теперь – убийцы» (Ис. 1, 21). Освященный Собор да вдохнет снова дух Христов в новые формы жизни государственной и общественной и да станет снова земля Русская Святою Русью! Аминь.