Глава первая. Происхождение часов

Новозаветное богослужение развилось на почве ветхого завета, и христианские времена молитвы находятся в соответствии с временами общественной и частной молитвы древних евреев.

«Последование часов» (ἀκολουϑία τῶν ὡρῶν, – horae), как показывает самое название, принадлежит к суточному богослужению и, в частности, имеет ближайшее отношение к известным часам дня. Поэтому, чтобы точнее определить связь службы часов с ветхозаветной молитвенной практикой, необходимо предварительно уяснить себе, какие часы молитвы соблюдались у древних евреев.

В ту давнюю пору, когда слагался ветхозаветный культ, евреи еще не знали счисления времени по часам. Тогдашнее суточное времясчисление имело характер довольно общий и неопределенный; употреблялись выражения – рассвет, утро, полдень, вечер, а также различные описательные обозначения времени². Час, как единица времени, – явление позднейшее. Деление дня на 12 часов могло быть позаимствовано евреями от вавилонян во время плена. По крайней мере, еврейское слово «шаа» – час арамейского происхождения и в Ветхом Завете встречается только в книге пророка Даниила (3:6, 15 сн. 5:5). Правда, у иудейского царя Езекии были уже солнечные часы, отмечавшие счет времени по ступеням (4Цар. 20:9–11); но едва ли это обстоятельство могло заметно повлиять на обычное времясчисление евреев³.

В зависимости от характера суточного времясчисления и все ветхозаветные предписания касательно времени совершения молитвы страдают отсутствием ясности и определенности; указываемые в них сроки весьма растяжимы. – Однако, сопоставляя древнюю молитвенную практику евреев с позднейшей, мы находим, что уже в ветхом завете освящались молитвой почти все часы христианского суточного богослужения.

С течением времени у евреев входит в обычай общепринятое теперь деление дня на двенадцать часов; при чем счет ведется по-восточному, т. е. от восхода солнца (а по-нынешнему, приблизительно, с шести часов утра). Применительно к этому счету и прежние выражения – утро, полдень, вечер и т. под. – постепенно заменяются названиями – час первый, третий, шестой, девятый и т. д., – правда, в довольно широком и общем смысле прежних выражений. Таким образом, обычай молиться в определенное время дня естественно перешел в обычные «часы молитвы» (Деян. 3:1), сделавшиеся потом известными и в христианском употреблении⁴. – Какие же это часы?

«Что касается времен для торжественного совершения молитв, – пишет св. Киприан, епископ карфагенский († 258), – то мы находим, что Даниил и три отрока, крепкие в вере и победители в пленении, посвящали им час третий, шестой и девятый, предызображая тем Троицу. – Эти-то часовые сроки издавна уже соблюдали поклонники Божии, духовно признавая их временами, установленными и узаконенными для молитвы»⁵.

Собственно храмовое богослужение со всесожжением обязательно совершалось ветхозаветными евреями только два раза в день – утром и вечером, или иначе – с часу (от восхода солнца) до трех и с девяти до двенадцати (до захода солнца), а по нашему счету – с шести до девяти часов утра и с трех часов пополудни до шести часов вечера⁶. Но частная домашняя молитва должна была совершаться еще и в полдень (по Талмуду – «тефилла минхи»), следовательно, три раза в день⁷, соответственно троекратному каждению в скинии⁸. Пример Давида показывает, что благочестивые евреи молились также и в другие часы дня и ночи, до семи крат в сутки (Пс. 118:164); царь Давид и «в полночь вставал славословить» Бога (Пс. 118:62), молитвой «предварял» он «рассвет» (Пс. 118:147) и «утреннюю» стражу (Пс. 118:148). Седмеричному числу молитвословий могут, в частности, соответствовать следующие молитвы: две шемы, указываемые в Талмуде, – утренняя и вечерняя, три тефиллы – утренняя (до полудня), тефилла мнихи (до вечера) и вечерняя (до поздней ночи); наконец, два жертвоприношения в храме. Кроме того, Талмуд указывает еще «добавочные» молитвы, которые можно было совершать во всякое время дня и ночи⁹.

Ветхозаветная практика, естественно, отразилась и на времени совершения новозаветной молитвы. Апостолы, как известно, поддерживали самую живую и тесную связь с родным для них иудейством. В силу этой связи они соблюдали и принятые у евреев часы молитвы. Так, мы видим, что апостолы молятся в третьем часу дня, когда сходит на них Дух Святый (Деян. 2:1–15); апостолы Петр и Иоанн идут вместе в храм «в час молитвы девятый» (Деян. 3:1; сн. 10:30); а «около шестого часа» (в полдень) ап. Петр, как повествует книга Деяний, «взошел на верх дома помолиться», и было ему видение (Деян. 10:9). Конечно, апостолы молились и в другие часы; по завету Господа, они молились непрестанно (Лук. 18:1; 1Солун. 5:17; Ефес. 6:18). Но часы – третий, шестой и девятый были часами молитвы по преимуществу, как сугубо знаменательные; ибо это были обычные часы ветхозаветной молитвы, и в эти же часы, по выражению преп. Иоанна Кассиана, «исполнились важнейшие обетования и совершено наше спасение»¹⁰.

Что касается первого часа, то он совпадал с началом утреннего богослужения в иерусалимском храме. Поэтому апостолы, «каждый день единодушно пребывавшие в храме» вместе со всеми верующими (Деян. 2:46), естественно, возносили молитвы и в первом часу. После храмового богослужения, оканчивавшегося около третьего часа, апостолы и верующие, «преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога» (Деян. 2:47); это могло продолжаться до шестого часа. А в «час молитвы девятый» опять все собирались в храме к началу вечернего богослужения.

Обращает на себя внимание самый характер апостольской молитвы. В Деяниях Апостольских (гл. 2) говорится, что «все верующие были вместе» (ст. 44), что «они постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах (ст. 42) и каждый день единодушно пребывали в храме» (ст. 46). Все молитвы первой общины христианской имели, следовательно, общественный характер; и такой характер первохристианской апостольской молитвы должен был навсегда запечатлеться в богослужении нашей «апостольской церкви». – В особенности следует это сказать о молитве «апостольских часов» (Тертуллиан) – третьего, шестого и девятого¹¹.

Действительно, таким именно характером и запечатлена молитва послеапостольского времени. Кроме того, церковные писатели первых веков свидетельствуют, что и в апостольском веке, и после него «апостольские» часы молитвы преимущественно пред прочими выделялись, как часы церковно-богослужебных собраний.

В частности, св. Климент Римский († 91–100), упомянув в 1 послании к коринфянам о часах третьем, шестом и девятом, непосредственно добавляет: «проникая в глубины божественного ведения, мы должны в порядке совершать все, что Господь повелел совершать в определенные времена. Он повелел, чтобы жертвы и священные действия совершались не случайно и не без порядка, но в определенные времена и часы»¹². – Тертуллиан († 220), Кипpиан († 258) и Ориген († 253) в своих сочинениях также говорят о третьем, шестом и девятом часах, как обычных временах общественной молитвы. «Что касается времени (молитвы), – пишет, например, Тертуллиан (в 190 году), – то не будет излишним внешнее соблюдение даже известных часов, – тех, разумею, общеизвестных часов, которые обозначают собою промежутки дня: третий (час), шестой (и) девятый; они и по Писанию оказываются более важными (sollemniores)». В эти часы молились апостолы (Деян. 2:15; 3:1 и дал.; 10:9). «Хотя они, – продолжает Тертуллиан, – делали это просто, отнюдь не обязывая (нас) к соблюдению (того же), однако не худо им подражать и вменить себе как бы в закон оставление дел (в известные часы) для выполнения молитвенного долга. Так поступал пророк Даниил по обычаю израильтян. Итак, станем молиться по крайней мере три раза в день (ne minus ter die saltem) во славу Отца и Сына и Святаго Духа». Частная молитва, по словам Тертуллиана, обязательна и в другие часы. «Я не включаю сюда, – говорит он, – обычных молитв при наступлении дня и ночи. Но верующим надлежит и пищу принимать, и омовение совершать не прежде, как будет предпослана молитва»¹³. – Каноны Ипполита и другие сродные с ними древние памятники, например, Египетские Церковные Постановления, «Завет Господа» и Апостольские Постановления предписывают совершать молитвы, петь псалмы и читать «писания» утром («воставше от сна»), в третий, шестой и девятый часы дня, вечером и в петлоглашение; и, что особенно важно, некоторые из названных памятников, как напр. Апостольские и Египетские Постановления, дают <некоторый текст нераспознан> совершать все молитвы сообща, в собраниях, дабы, – по словам Тертуллиана, – «взаимно поощрять друг друга»¹⁴; даже на случай гонений Апостольские Постановления все же советуют собираться в известные часы, хотя бы только двум или трем верующим (Мф. 18:20), для совместной молитвы¹⁵. Очевидно, первенствующие христиане глубоко чтили и свято соблюдали благочестивый обычай апостольского времени собираться вместе для молитвы, а потому в известные, определенные церковными канонами (сн. Canones Hippolyti), или «канонические» часы (hоrаe соnоnісае) совершали богослужение в общих собраниях.

Все доселе приведенные церковно-библейские свидетельства не говорят прямо о первом часе дня, как времени совершения общественной молитвы. Наименование «первого часа» совсем неизвестно писателям первых веков. На этом основании некоторые ученые относят возникновение службы первого часа к IV веку¹⁶ и ссылаются на свидетельство преп. И. Кассиана († 435), который говорит об установлении при нем в Вифлеемском монастыре особой «утренней службы», соответствующей первому часу. Но дело в том, что пр. И. Кассиан имеет в виду не учреждение какой-либо совершенно новой службы, а лишь отделение первого часа от утрени, с которой он прежде совершался вместе¹⁷.

Обычай молиться в час восхода солнца, иначе – в первом часу дня, существовал издавна и был известен уже первым христианам. Утреннюю молитву в этом часу совершали и апостолы, по обычаю иудейскому, в иерусалимском храме; а их пример являлся законом для всех верующих. Только время этой молитвы обычно называлось не «первым часом» дня, а просто – «утром»; приуроченная же к нему служба нередко соединялась, как и теперь, с утреней и всенощным бдением. Вследствие совпадения с иудейским храмовым богослужением, первый час не сразу выступает в качестве самостоятельной христианской службы; и в этом его отличие от «апостольских часов» – 3-го, 6-го и 9-го. Но христианский обычай совершать молитву в первом часу – несомненно апостольского происхождения.

Что под «утром», как временем молитвы, часто нужно разуметь первый час дня, это видно из тех древних свидетельств, в которых исчисляется полный круг суточных служб. Так, Апостольские Постановления предписывают совершать молитвы «утром и в третьем часу и в шестом и в девятом и вечером и в петлоглашение». Здесь «утро», как видно из дальнейших слов, понимается именно в смысле начала, первого часа дня. «Молитвы совершайте утром, – разъясняется далее, – благодаря, что Господь осветил вас, преведши ночь и наведши день». В данном случае совершенно ясно и определенно говорится о дневном богослужении, соответствующем по времени первому часу; а для раннего утра предназначаются особые молитвы «в петлоглашение» потому, как замечает памятник, что «время это благовествует приход дня для делания дел света»¹⁸. Замечательно, что в молитвах первого часа буквально повторяется выражение Постановлений; «преведши ночь и наведши день¹⁹; а по вступительной статье «Читателю благочестивому», помещаемой в начале наших печатных Часословов и Следованных Псалтирей, выражение это прямо прилагается к первому часу²⁰.

Кроме свидетельства Апостольских Постановлений есть и другие данные в пользу тесного сближения и даже полного отожествления древней утренней молитвы с молитвою первого часа. Такие данные мы находим в Правилах Ипполита, в Египетских Церковных Постановлениях, в «Завете Господа», у св. Киприана Карфагенского и в Правилах св. Василия Великого. В частности, Правила Ипполита и св. Василия Великого, а также Египетские Постановления предписывают совершать молитвы в полночь, в петлоглашение (у Василия Великого, согласно пс. 118:148, сказано: «предваряя утро») и утром, т. е. в первом часу²¹. Св. Киприан, еп. карфагенский, говоря об утренней молитве, тоже имеет в виду собственно первый час, почему и приводит слова 5-го псалма (ст. 3, 4)²². Наконец, древний памятник «Завет Господа нашего И. Христа», указывает, наряду с другими часами молитвы, и первый час дня. «Да будет же (епископ), – говорится здесь, – непрестанно у алтаря, пребывая в молитвах днем и ночью, а особенно в предписанные часы ночи, именно – в час первый, в полночь и в час рассвета, когда появляется заря; сверх того, – утром (mane), в часть третий, в час шестой, в час девятый, в час двенадцатый и в час возжения светильника». По замечанию издателя памятника, «в переводе копто-арабском вместо mane (утром) сказано: hora prima diei (в первом часу дня)»²³.

Чтобы точнее определить место первого часа в ряду прочих суточных служб, выясним его отношение к утрене.

По древним памятникам, утреня (ὄρϑρον, matutinum) является то в виде самостоятельной службы, то как составная часть ночных бдений (ἀγρυπνία, vigiliae). И в том и в другом случае она должна была начинаться ночью, «предваряя утро» (Василий В.; Псал. 118:148), а оканчивалась на рассвете, «благовествуя приход дня». В этом смысле утреня, как нельзя более, подходит к молитвам «во время петлоглашения» (ἀλεκτοροφωνία). Проф. Мансветов, правда, различает эти две службы²⁴. Но исторические свидетельства говорят не в его пользу. По словам «Паломничества» конца IV века (Сильвии Аквитанской), утреня в иерусалимском храме Воскресения по воскресным дням начиналась с пением петухов и, следовательно, вполне соответствовала по времени молитвам петлоглашения²⁵. Это подтверждает и преп. И. Кассиан, когда свидетельствует, что в Палестине ночные бдения, включавшие в свой состав утреню, «кончались обычно после пения петухов до зари»²⁶. Еще яснее представляется дело в эфиопском Часослове, в котором утреня, собственно – вторая ее половина (αῐνοι, laudes), прямо называется «молитвою при пении петуха»²⁷. Наконец, в славянском Часослове Синайской библиотеки, № 12 (XII–XIII в.), последование утрени озаглавлено: «Чин коуросоглашениа» (л. 1).

В древних памятниках (напр. в Постановлениях Апостольских) ἀλεκτοροφωνία и ὄρϑρον стоят иногда рядом, как две самостоятельные службы. Это, вероятно, и дало проф. Мансветову повод отличать обычную утреню от молитвы петлоглашения. Но недоумение легко разрешается, если в слове ὄρϑρον, matutinum, видеть указание на службу первого часа. Ведь признает же и сам проф. Мансветов такое значение за этим названием в словах Василия В. и И. Кассиана²⁸.

После утрени (бдения), по свидетельству преп. И. Кассиана, монахам разрешалось немного подкрепиться сном; а с восходом солнца совершались молитвословия первого часа, и после этого все приступали к дневным занятиям²⁹. – Конечно, нередко случалось, что первый час соединялся с утреней. В короткие летние ночи вполне естественно первый час сменял утреню, и обе службы сливались в одно неразрывное последование.

В особом освещении представляется взаимное отношение первого часа и утрени в описании Сильвии Аквитанской, если только различать здесь эти две службы. Так, мы склонны видеть первый час в той буднишней службе, которая, по словам паломницы, совершалась утром в иерусалимском храме Воскресения, при участии епископа; начиналась она на рассвете, а оканчивалась уже при свете. По воскресным дням служба эта отменялась в виду того, что в ночь на воскресенье совершалось особое бдение (утреня), тоже при участии епископа, а с рассвета и до начала литургии пресвитеры и епископ наставляли народ «в писании и любви к Богу».

Паломница начинает речь о буднишнем богослужении в Иерусалиме с описания полночно-утренней службы, которая распадается собственно на два отдельных последования; первое из них длится с часа пения петухов до рассвета, а второе начинается с рассветом и оканчивается «уже при свете» (jam luce). Об этой последней службе паломница замечает; «когда же наступает рассвет, тогда начинают петь утренние песни; а затем приходит епископ с клиром». Таким образом, эта служба является как бы официальной и для всех обязательной: в ней участвует епископ с собором духовенства. Что же касается первой службы, то она предназначалась, по словам паломницы, для монахов и «имеющих желание пободрствовать ранее»³⁰. Так бывало в будни. Совсем иное отношение между рассматриваемыми службами устанавливается в воскресные дни. «Как только пропоет петух (в ночь под воскресенье), – рассказывает паломница, – тотчас сходит епископ и входит внутрь пещеры в Воскресении»; после чего начинается торжественное богослужение в честь воскресения Господня. Отпуст бывает еще до света, – и епископ удаляется в свой дом. Далее следовало особое богослужение, совершавшееся при главном участии монашествующих и предназначенное для тех, «кто хочет бодрствовать до рассвета». Две указанные воскресные службы предварялись еще третьей службой, которая совершалась в ожидании епископа, до пения петухов³¹. – Что это за полночно-утренние службы? Вполне естественно, кажется, предполагать, что служба предрассветная, начинающаяся с пением петухов («петлоглашение»), соответствует нашей утрене; служба на рассвете – это первый час; а предваряет петлоглашение полунощница. Последняя служба имеет место только в ночь на воскресенье и носит частный характер. Первый час в будни совершался торжественно, с участием епископа; а по воскресеньям – без епископа, частным образом; утреня, или «петлоглашение», – наоборот. Следовательно, первый час считался общеобязательной и как бы официальной службой простых дней, а утреня – воскресных. Утреня – это служба, посвященная воспоминанию Христова воскресения; и по характеру своему она близко напоминает нынешнюю пасхальную утреню. В будни служба эта была уже не так уместна, – и в буднишнем богослужении выдвигается на первое место первый час; совершение жe утрени предоставляется благочестивому усердию верующих. – Мы стоим здесь на рубеже двух эпох. С одной стороны, еще довольно ясно выступает древняя богослужебная практика, отмечаемая у Сильвии участием епископа; и в то же время зарождается уже иная практика, представителями которой являются монашествующие (οί Σπουδαῐοι)³². Общецерковная практика различает первый час, как богослужение буднишнее, и утреню, как службу воскресную. Монашествующие стремятся совместить оба эти последования. Перевес склонился на сторону монашествующих, с течением времени успевших приобресть первенствующее значение в церковных делах; и впоследствии мы видим, что первый час и утреня совершаются почти всегда вместе.

Из всего сказанного о первом часе и его отношении к утрене с несомненностью следует, что обычай освящать молитвою первый час дня гораздо древнее времени преп. Иоанна Кассиана. Первый час совпадал с началом утреннего жертвоприношения в иерусалимском храме и, следовательно, посвящался молитве еще в ветхом завете. Вместе с иудеями, по обычаю, молились в первом часу и апостолы. Следуя их примеру, совершали молитвы в этом часу и все христиане; при чем час этот у них, как и у евреев, назывался просто «утром» (matutinum) или «утренним» часом (matntina, т. e. hora). Как «утренний» час или «утро», он указывается в числе часов общественной молитвы в Египетских Постановлениях, Правилах Ипполита, «Завете Господа» и в Постановлениях Апостольских; св. Киприан и Василий В. заповедуют молиться в первом часу дня, пред началом дневных работ; о богослужении в этом часу говорит и Сильвия. Апостольские Постановления и Завет Господа первым часом начинают круг суточных служб; точно также и в дошедшей до нас синайской рукописи VIII–IX в. служба εἰς τὴν πρώτην ὥραν τῆν ἡμἐρας стоит во главе прочих служб³³; то же самое мы находим в эфиопском Часослове³⁴. – В виду всего этого первый час с полным правом можно поставить наряду с прочими богослужебными часами апостольского происхождения.

Хотя обычай молиться в часы – первый, третий, шестой и девятый имеет основание для себя еще в ветхом завете, однако христианская церковь с самых первых времен старалась усвоить каждому в отдельности часу свое особое таинственное знаменование.

Тертуллиан, как видно из приведенного раньше свидетельства, стоит еще на чисто исторической почве и основание для молитвы в часы – третий, шестой и девятый видит в примере пророка Даниила и св. апостолов. В качестве внутреннего мотива он приводит лишь то общее соображение, что три раза следует ежедневно молиться в честь и славу Святой Троицы, Которой мы всем обязаны. Но уже св. Киприан, еп. карфагенский, вполне ясно и раздельно выразил духовно-таинственное понимание часовых служб, ставшее впоследствии обычным. Повторив основания, приведенные у Тертуллиана, св. Киприан продолжает: «эти-то часовые сроки издавна уже соблюдали поклонники Божии, духовно признавая их временами, установленными и узаконенными для молитвы. Впоследствии сделалось явно, что таковые сроки, посвящавшиеся праведниками молитве, заключали в себе таинства. Так, в третьем часу снисшел Дух Святый на учеников (Деян. 2:4, 15). – В шестом часу Петр, взошедши на горницу, – увидел знамение (Деян. 10:9 и след.). – В шестом же часу Господь распят, а в девятом Он Своею кровию омыл грехи наши и страданием совершил Свою победу, да искупит нас и оживотворит. Но кроме часов, назначенных древле для молитвы, у нас, возлюбленнейшие братья, – замечает св. отец, – с приращением таинств умножились и сроки. Так, надлежит молиться утром, для прославления утреннею молитвою воскресения Христова. Это древле обозначил и Дух Святый в псалмах (Псал. 5:3–4). Опять необходимо молиться при захождении солнца, к концу дня»³⁵. Довольно ясно и раздельно излагаются эти основания и в Апостольских Постановлениях. Между прочим, по словам Постановлений, утром мы молимся, «благодаря, что Господь осветил нас, преведши ночь и наведши день», а в третий час «потому, что тогда Господь принял осуждение от Пилата»³⁶. Св. Василий В., говоря о смысле и значении часовых молитв вообще, находит, в частности, нужным молиться утром с пробуждением от сна, прежде всякого делания, чтобы первые движения души и ума посвящаемы были Богу; а в шестой час, по его словам, «должно молиться в подражение святым (Пс. 54:18) и чтобы избавиться от нападения беса полуденного» (Пс. 90)³⁷. Такие же соображения высказывает и преп. И. Кассиан; при чем девятый час он связывает с воспоминанием о сошествии Христа Спасителя во ад³⁸. Приблизительно те же мысли раскрываются в «Завете Господа»³⁹, Египетских Постановлениях и Правилах Ипполита⁴⁰.

Все основания, приводимые церковными писателями в пользу необходимости молитв каждого часа, объединены в сводном обращении к «Читателю благочестивому», которое помещается в наших богослужебных книгах⁴¹. В Часословах киевской печати они излагаются в стихах в начале службы каждого часа. – Подобные стихи известны и на Западе. У Миня приведены, напр., следующие стихи: Matutina ligat Christum, qui crimina solvit; | Prima replet sputis, causam dat Tertia mortis; | Sexta crucis nectit, latus ejus Nona bipertit, | Vespera deponit, tumulo Completa reponit⁴². А Винтерим напечатал один, по его словам, «весьма древний» рукописный латинский фрагмент, в котором обстоятельно разъясняется смысл и значение всех суточных служб. Между прочим, об утрене здесь говорится: «утреня (matutinum sive laudes) поется по той причине, что утром Господь воскрес»⁴³. Вечерня называется undecima, а повечерие – duodecima (подразумевается hora)⁴⁴.

Древние церковно-отеческие толкования смысла и значения часов имеют прямое и непосредственное отношение к содержанию часовых служб. Молитвословия часов, особенно молитвы часов «песненных»⁴⁵, почти буквально повторяют мысли, высказанные в приведенных выше древнейших церковно-отеческих толкованиях. Несомненно, это не случайные совпадения, и между теми и другими памятниками, т. е. между молитвословиями и истолкованиями часов, существует органическая связь. Очевидно, нынешний состав часовых молитвословий начал образовываться уже в третьем и четвертом веках и даже раньше, в связи и взаимодействии с такими памятниками, как Правила Ипполита, Завет Господа, Постановления и другие. Св. Василий В. при объяснении суточного богослужения руководствуется, по-видимому, сложившимся уже последованием церковных служб. То же можно сказать и о других церковных писателях, слова которых переданы выше. Между прочим, Василий В. предлагает в указываемые им часы «пополнять сообща все установленное». Замечание это устраняет всякое сомнение в существовании при Василии В. готовых и общепринятых чинопоследований.

Говоря об «установленных» часах молитвы, церковные писатели первых веков всегда подразумевают при этом именно церковно-общественную молитву. Завещанная апостольскою церковью практика касательно общественной молитвы оставалась вполне жизненною; важность такой молитвы ясно сознавалась и в послеапостольское время. У св. Кипpиана часы – 3-й, 6-й и 9-й указываются, как «времена для торжественного совершения молитв», очевидно, в церковно-богослужебных собраниях⁴⁶. Постановления Апостольские предписывают все молитвословия совершать, по возможности, в церкви, при участии епископа; и только в случае крайней нужды разрешается делать отступление от этого правила. Исчислив все службы суточного круга и объяснив, в частности, значение каждой из них, Постановления непосредственно добавляют: «если по причине неверных невозможно идти в церковь, то ты, епископ, сделай собрание в доме. – Если невозможно собраться ни в доме, ни в церкви, то пусть поет псалмы, читает, молится каждый у себя один, или же вдвоем или втроем; ибо где, – говорит Господь, – двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Mф. 18:20)⁴⁷. Подобное наставление дает и св. Василий В., когда говорит о часах молитвы; при чем ссылается на то же место из Евангелия⁴⁸. А св. И. Златоуст в одном из пяти слов об Анне (IV, 5) решает (утвердительно) вопрос: «возможно ли человеку светскому, занятому службой, молиться по три часа в день и приходить в церковь?»⁴⁹. Самая постановка такого вопроса ясно показывает, что три дневных часа при св. Златоусте посвящались общественному богослужению и что посещение этого богослужения считалось обязательным даже для каждого мирянина. Но с особенной силой и убедительностью настаивают на необходимости и важности церковно-общественной молитвы Египетские Постановления и Каноны Ипполита, когда говорят об утренней молитве (первого часа)⁵⁰.

Итак, в свидетельствах св. Писания и церковной письменности мы находим довольно ясные указания на то, что обычай освящать молитвой известные часы дня существовал еще в ветхом завете, утвержден был примером апостолов в новом и оставался неизменно в церковном употреблении во все последующее время. При этом служба каждого часа в христианском богослужении приобретает особый смысл и значение. Первоначально все службы часов имели своим общим назначением прославление Святой Троицы, – как говорит об этом Тертуллиан. Но уже св. Киприан определенно устанавливает христианский смысл каждой службы в отдельности. Это заставляет нас предполагать, что в его время существовали готовые чины часовых служб. Впрочем, наличность такого рода чинов естественно обусловливалась самым общественным церковно-богослужебным употреблением часов. Общественное богослужение должно совершаться, по слову Апостола, «благообразно и по чину» (1Кор. 14:40). «Мы должны в порядке совершать все, что Господь повелел совершать в определенные времена» (т. e. утром, в полдень и вечером или в часы – третий, шестой и девятый), – пишет св. Климент Римский коринфянам, – и «сообща исполнять все установленное», – как говорит св. Василий Великий⁵¹. – А что было «установлено» и в каком именно «порядке» или по какому «чину» совершалось, – об этом речь впереди.