Житие преподобного отца нашего Макария Александрийского

Память 19 января

Преподобный Макарий Александрийский происходил из города Александрии⁷⁴⁷. Первое время своей жизни он был торговцем овощей и святое крещение принял уже сорока лет от роду. После этого, отрекшись от мира, он сделался иноком и, когда достаточно потрудился в иноческих подвигах и трудах, сподобился принять священный сан, вместе с которым принял начальство над монастырем, называемым Кельи и находившимся в египетской пустыне между Нитрией и скитом. Он был самым искреннейшим другом преподобного Макария Египетского, вместе с которым, – в царствование Валента, – по проискам Александрийского лжеепископа, – арианина Лукия, – был изгнан из отечества. Неоднократно с сим преподобным Макарием он и проживал вместе. Оба Макария по своему характеру и образу жизни были весьма похожи друг на друга и имели одного и того же общего учителя и наставника – Антония Великого, от которого они, будучи его учениками, неоднократно получали наставления для усовершенствования в добродетельной жизни. Макарий Египетский был старше и первый отошел к Господу. Сей же преподобный Макарий Александрийский прожил еще несколько лет по смерти Макария Египетского. Епископ Палладий в Лавсаике пишет о преподобном Макарии Александрийском следующее:

– Я видел того, который был другом и соревнователем в благочестии святому Макарию Египетскому, – носившего и имя то же самое. Я разумею святого Макария Александрийского, который состоял пресвитером в местности, называемой Кельи, где и я пребывал в течение девяти лет. Из них я три года прожил вместе со святым Макарием, дела и знамения богоугодной жизни которого одни я сам видел, а относительно других узнал от живших с ним ранее. Увидав однажды у Великого отца Антония набранные финиковые прутья, из которых тот вил веревки и плел корзины, святой Макарий попросил у него один пучок тех прутьев, святой Антоний на это ответил ему:

– Написано: «Не желай вещи ближнего твоего» (Втор.5:21).

Но лишь только он произнес эти слова, все прутья внезапно, как бы от действия огня, высохли. Видя сие, Антоний сказал Макарию:

– Вот на тебе почил Святой Дух, и ты будешь после меня продолжателем моих дел.

Спустя некоторое время преподобный Макарий находился в пути в пустыне и от продолжительности путешествия весьма сильно изнемог. Внезапно явился ему дьявол и сказал:

– Вот ты восприял благодать Антониеву, почему же ты не пользуешься ею и не просишь у Бога пищи и подкрепления в пути?

Преподобный ответил ему:

– Господь моя сила и слава, ты же не искушай раба Божиего.

Тогда дьявол стал искушать святого призраками, – святому представлялся верблюд, навьюченный разнообразными съедобными предметами и блуждавший по пустыне. Когда святой заметил как бы подошедшего к нему верблюда и понял, что это призрак, то он стал на молитву, – и внезапно это привидение было поглощено землею.

Однажды преподобный Макарий Александрийский пришел к Макарию Египетскому, который находился в скиту. И вот, когда они оба отправились в путь и желали переправиться через реку Нил, то им нужно было переправляться на большом пароме, на который взошли также два трибуна (тысяченачальника) с большою важностью и наружным блеском, имеющие медную колесницу, коней с вызолоченными уздами и свиту из войска, оруженосцев и дружинников, изукрашенных цепями и золотыми поясами. Когда эти трибуны заметили двух преподобных старцев, одетых в ветхие одежды и стоящих в углу, они восхвалили их смиренную и бедную жизнь и один из тысячников сказал старцам:

– Блаженны вы – пренебрегающие миром.

Макарий Александрийский на это ответил:

– Мы действительно пренебрегаем миром, а над вами смеется мир. Знай же, что произнесенное тобою произнесено не по твоей воле, но пророчески, потому что мы оба называемся Макариями, то есть, «блаженными».

Умилившись этими речами Макария Александрийского, трибун по возвращении домой совлек с себя свои одежды и, раздав свое имущество бедным, избрал отшельническую жизнь.

Случилось, что преподобному Макарию Александрийскому прислали очень хороших свежих ягод, и он пожелал их съесть. Но потом, вознамерившись воздержанием победить свое пожелание, он отослал ягоды к одному более слабому брату, желающему такой же пищи. Но и тот, приняв присланное, поступил так же, хотя сам весьма сильно голодал. Когда таким образом ягоды эти пересылались от одного к другому и обошли многих братий, они снова попали к преподобному Макарию уже от последнего брата и, как дорогой подарок, были возвращены целыми, потому что никто не пожелал вкусить от них. Когда преподобный Макарий узнал, что те ягоды обошли всю братию, весьма изумился и, возблагодарив Бога за таковую добродетель воздержания всей братии, ничего не отведал от них и сам.

Когда же преподобный узнавал, что кто-нибудь совершает какой либо подвиг, то он всячески сам старался подражать таковому и тщательно выполнял то же самое. Так, например, узнав об иноках, живших в Тавенкском монастыре⁷⁴⁸, что они в течение всей великой Четыредесятницы ничего не вкушают из приготовленных на огне кушаний, он положил себе за правило в течение семи лет не вкушать ничего из того, что бывает приготовлено на огне, – ни печеных, ни вареных кушаний. При этом преподобный Макарий увеличил свой подвиг до того, что не ел ни хлеба, ни варева, кроме жесткого проса или каких-нибудь семян, размоченных в воде. В таком воздержании преподобный прожил целых семь лет. Услыхав однажды о каком то другом иноке, который в течение дня съедал лишь один фунт хлеба и желая ему подражать, Макарий раздробил хлеб на небольшие части и положил их в сосуд, имеющий весьма узкое отверстие, в которое едва можно было просунуть руку. При этом преподобный Макарий поставил себе за правило столько вкушать в течение дня хлеба, сколько может взять рука, однажды просунутая в тот сосуд.

Это служило для преподобного Макария весьма сильным умерщвлением плоти, как повествует об этом вышеупомянутый Палладий. Ибо преподобный Макарий после рассказывал с улыбкою:

– Я за многие ломти хватался рукою в сосуде, но, вследствие узости горла сосуда, не мог вытащить их. Таким образом, сосуд мой не позволял мне есть столько, сколько бы я пожелал!

Так голодая, Макарий прожил три года, съедая в день только по небольшому куску хлеба, равно также и воды выпивая такою же мерою. Масла же для пищи он употребляя один секстарий⁷⁴⁹ на целый год. Однажды, желая вконец побороть сон, он не входил под кров кельи в течение двадцати дней и ночей, а пребывал около нее днем под палящим зноем, а ночью, дрожа от холода, употребляя при этом все усилия, чтобы не заснуть. И, как впоследствии сам он рассказывал для назидания других, от такого подвига высох его головной мозг, и если бы он еще дольше не вошел в келью и не уснул, то сошел бы с ума. Преподобный при сем прибавлял:

– Насколько я имел силы, я одолел сон, но человеческой природы, требующей сна, я не был в силах одолеть, а потому и должен был повиноваться ей.

Однажды преподобного Макария стал весьма сильно искушать бес любодеяния. Для того чтобы преодолеть этого врага, Макарий решил в течение шести месяцев нагим сидеть в скитском болоте, находящемся в далекой пустыне. В нем было множество таких больших комаров, как осы, которые могли прокусывать даже кожу диких вепрей. Комарами этими преподобный был так сильно искусан, что некоторые думали, не в проказе ли он. Когда же он после шести месяцев вернулся в свою келью, то только едва по голосу узнали ученики, что это их авва Макарий. Но святой Макарий и вторично осудил себя на таковое же истязание от комаров. Случилось это после того как он однажды убил на своей ноге сильно его беспокоившего комара, из которого вытекло много крови. После этого он раскаялся и стал укорять себя, как убийцу и мстителя до тех пор, пока не отомстил сам себе, отдавшись нагим для уязвления комаров.

В другой раз преподобный пожелал посмотреть сад и гробницу, называемую «Кипотафион», в которой были погребены Ианний и Иамврий, волхвы египетские, жившие во времена фараона (Исх.7:11, 22, 8:7), чтобы там побороться с бесами; ибо про это место говорили, что в нем было множество лютейших бесов, которых собрали туда названные волхвы посредством своего волшебства. Волхвы те между собою были братья и вследствие своей хитрости и большого искусства в волшебстве были у фараона в большом почете и имели весьма большую силу во всем Египте. В отдаленном месте пустыни они устроили из четвероугольных камней сад, а в нем построили с большим искусством себе гробницу, в которую положили множество золота, около нее насадили множество разнообразных деревьев, выкопали большой колодезь, так как место там было низменное и было много влаги. Все это волхвы устроили потому, что твердо надеялись после своей смерти жить там вечно, наслаждаясь, как бы в раю, всеми благами, находящимися в том месте. Так как преподобный Макарий не знал дороги к названному месту, то он шел, соображаясь со звездами, подобно тому как корабельщики переплывают море, и таким образом пешком перешел всю пустыню. При этом Макарий взял с собою несколько тычинок и после каждого пройденного поприща⁷⁵⁰ втыкал в землю одну тычинку, чтобы возможно было ему по этим заметкам вернуться обратно. Когда же он, пройдя в течение девяти дней через всю пустыню, приблизился к названному вертограду и с наступлением ночи захотел немного отдохнуть от пути и заснул, тогда дьявол, – вечный противник Христовых подвижников, – собрав все те тычинки, которыми Макарий замечал свою дорогу, во время сна преподобного положил их около головы святого. Когда Макарий проснулся, он нашел все те тычинки лежащими около него и связанными в пучок. Это произошло по Божественному произволению, чтобы усилить подвиг преподобного, дабы он не на тычинки надеялся, но на помощь Бога, путеводившего некогда огненным столпом Израиля в продолжение сорока лет по этой громадной пустыне (Исх.14:19–20). Впоследствии святой Макарий рассказывал про свое путешествие следующее:

– Когда я приближался к вертограду, – говорил он, – к названному кладбищу, навстречу мне выбежало до семидесяти бесов в различных образах; одни из них сильно кричали, другие со страшною злобою скрежетали на меня своими зубами, третьи летали подобно воронам, кидались мне в лицо и вопили:

– Чего ищешь ты здесь, Макарий? Зачем ты пришел к нам? Не соблазнили ли мы когда-нибудь кого-либо из ваших иноков? Владей, на месте твоего жительства, с подобными тебе тем, что принадлежало прежде нам. Ведь ты владеешь пустыней, из которой выгнал подобных нам бесов. У нас же нет ничего общего с тобою. Зачем ты пришел в наши места? Как пустынник довольствуйся пустынею, это же место устроившие его отдали нам. Ты не можешь здесь оставаться. Для чего ты хочешь войти в наше владение, куда не входил еще ни один из живущих людей с того времени, когда мы совершили погребение братьев, устроивших это место?

И когда бесы подняли сильнейший вопль и крик, то святой Макарий сказал им:

– Я только войду, посмотрю и потом уйду отсюда!

Бесы сказали ему:

– Обещай нам это по совести твоей.

Христов раб отвечал:

– Я сделаю так.

И бесы исчезли. Когда Макарий входил в вертоград, его встретил страшного вида дьявол с обнаженным мечом и загородил ему дорогу. Святой Макарий сказал дьяволу:

– Ты идешь на меня с мечом, я же иду на тебя во имя Господа Саваофа в силе Бога Израилева (1Цар.17:45).

И дьявол отбежал от него. Войдя внутрь вертограда, преподобный осмотрел все там находившееся, а именно: колодезь, в котором висела лишь старая медная бадья, прикрепленная к железной цепи, гранатовые яблоки, не имевшие ничего внутри, потому что они высохли от солнца, красивое здание гробницы, обильно украшенное золотом. Рассмотрев все подробно, святой без препятствий и затруднений вышел оттуда и, по прошествии двадцати дней, отправился обратно в свою келью. Во время обратного пути у него вышли весь хлеб и вода, которые он взял с собою на дорогу. Макарий стал ослабевать от голода и жажды, так что едва не упал. Тогда, – как он впоследствии сам о том рассказывал, – предстал пред ним призрак какой-то девицы, одетой в белые одежды и несущей в далеком от него расстоянии, – как бы с версту, – ведро чистой воды. Часто останавливаясь, девица показывала ему воду и звала его к себе, обещаясь дать ему напиться. Однако святой не был в силах дойти до нее. Впрочем, увлекаемый возможностью утолить жажду, он, употребляя страшные усилия, шел за нею три дня, в течение которых девица появлялась впереди него. Затем показалось стадо буйволиц (в той стороне их очень много), одна из которых, имеющая при себе малого теленка, стала против уставшего и изнемогшего старца; из сосцов же ее вытекало молоко. При этом преподобный услышал голос, говорящий свыше:

– Подойди, Макарий, и пей ее молоко.

Приступив, он долго пил молоко и укрепился телом.

Святой Макарий добавлял при этом следующее: «Господь мой, желая явить на мне еще большую Свою милость и научить мою немощь надеяться лишь на Его благой промысел, явил такое чудо. По Его повелению я приказал той буйволице идти за мною до моей кельи и кормить меня во все время моего пути. Покорная буйволица по повелению Создателя своего действительно последовала за мною и не подпускала теленка к сосцам своим, чтобы питать лишь меня одного».

Некогда этот святой и дивный муж копал колодезь для питья инокам. На том месте, где копал преподобный, находилось много хвороста и терновника, откуда выполз аспид и ужалил святого.

Тогда святой, схватив руками аспида за обе челюсти, растерзал его, сказав:

– Так как Господь мой не послал тебя на меня, то как осмелился ты приблизиться ко мне и укусить меня?

И, о чудо! Ужаление аспида не причинило преподобному никакого вреда.

Услыхав вторично относительно тавеннисиотов, что у них очень строгий устав жизни, преподобный Макарий переменил иноческую одежду на мирскую и отправился к ним. После пятнадцатидневного пути по пустыне преподобный прибыл в тавеннисиотский монастырь, как бы мирской человек. Здесь он пожелал видеть архимандрита Пахомия⁷⁵¹, мужа опытного и прозорливого, имеющего дар пророчества, но которому тогда еще не было открыто Богом, кто такой Макарий. Войдя к Пахомию, Макарий сказал:

– Отче, умоляю тебя, прими меня в монастырь твой, ибо я желаю быть в нем иноком.

Пахомий отвечал:

– Ты не можешь быть иноком, так как ты стар, и не в силах трудиться. Здешние братия с юности привыкли к иноческим трудам, а ты, будучи уже престарелым, не сможешь перенести подвигов и, ослабев, уйдешь отсюда и станешь злословить нас.

И Пахомий не принял его ни в первый, ни во второй день, – и так до седьмого дня. Макарий же все это время провел в строгом посте и на седьмой день сказал архимандриту:

– Авва, прими меня! Если же я не буду поститься и делать то же, что делают прочие братия, то ты тогда повели изгнать меня из монастыря.

Тогда святой Пахомий сказал братии, чтобы они приняли его. Братий же было тысяча четыреста человек, и Макарий был принят ими в монастырь. По прошествии затем некоторого времени, наступил пост святой Четыредесятницы, и Макарий видел каждого из братий постящимся по мере сил своих. Один принимал пищу вечером, другой – по прошествии двух дней, иной вкушал по истечении пяти дней, иной стоял всю ночь на молитве, а в течение дня сидел за работой. Подражая им, и сам Макарий, намочив финиковых ветвей, стал в одном углу и в течение всей Четыредесятницы до Пасхи не вкушал ни хлеба, ни воды, за исключением небольшого количества сухих листьев капусты, которые он вкушал в воскресные дни. И это он делал лишь для того, чтобы другие иноки видели, что он ест и чтобы не впасть ему в грех высокомерия. Стоя же в углу, преподобный Макарий непрестанно работал и не отдыхал от трудов, ни разу во все время ни сел, ни лег. Если же по необходимости он уходил со своего места, то, возвратившись, снова стоял, не отверзая своих уст, ни с кем не разговаривая, но в молчании всем сердцем своим вознося молитвы к Богу. Увидав такой подвиг преподобного, подвижники того монастыря разгневались на своего авву и стали говорить ему:

– Откуда ты привел к нам, к нашему посрамлению, такого бесплотного человека? Или его удали, или мы уйдем из монастыря.

Выслушав это от братии и узнав о строгом посте Макария, преподобный Пахомий стал молиться Богу, чтобы Он открыл ему о пришельце, кто он такой. И было ему открыто, что это – Макарий. Тогда преподобный Пахомий, взяв за руку преподобного Макария, ввел его в церковь и, любезно обнимая его, сказал:

– Добре пришел ты, честный отче! Я знаю, что ты Макарий, но ты не открыл своего имени мне. В течение многих лет я слышал о тебе и очень желал видеть тебя. Благодарю тебя за то, что ты научил смирению моих чад, дабы они не возносились умом, гордясь своими подвигами и постом; ты много принес нам пользы.

Услышали о Макарии и прочие братия и, придя отовсюду во множестве, любезно целовали его и просили, чтобы он молился за них. Преподобный Макарий, преподав всем наставление, возвратился в свое место.

Сей бесстрастный муж, преподобный Макарий, рассказывал о себе еще и следующее:

– Однажды я пожелал так направить свой ум, чтобы, ни о чем земном не помышляя, он пребывал в непрестанном созерцании Единого Бога, ни на мгновение не отлучаясь от Него. Для этого Богомыслия я назначил себе пять дней. И вот, затворив келью и двор мой, чтобы никто не входил ко мне, и я не мог ни с кем беседовать, я, начиная с понедельника, стал и повелел своему уму, сказав так: «Смотри! Не сходи с неба! Ты имеешь там вместе с собою Ангелов, Архангелов, Херувимов, Серафимов, все небесные силы и Творца их Бога. Итак, оставайся на небе и не спускайся в поднебесную, чтобы не впасть тебе в земные помышления. Когда таким образом я стоял в течение двух дней и двух ночей, вперив свой ум горе, я так раздражил дьявола, что тот, превратившись в пламень, сжег все, что находилось в моей келье, так что даже и рогожа, на которой я стоял, загорелась, и я думал, что и сам сгорю. Устрашившись этого, я на третий день оставил свое намерение; будучи не в силах более удерживать свой ум в помыслах о небесном, я снизошел, по изволению Божиему, до земных помыслов, дабы не впасть в грех высокоумия.

О сем же преподобном Макарии епископ Палладий повествует также следующее:

– Однажды, придя к нему, – рассказывает он, – я застал пред его кельей какого-то сельского пресвитера, голова которого так была изъедена болезнью, называемою гангреной, что со стороны затылка можно было разглядеть уста его. Он пришел к преподобному Макарию, прося исцеления; но святой не допускал его до себя, не желая с ним разговаривать. Тогда и я стал умолять святого, говоря:

– Помилуй этого несчастного и ответь ему.

Но блаженный сказал мне:

– Он недостоин исцеления, так как это наказание ему от Господа. Если же ты желаешь, чтобы он получил исцеление, то посоветуй ему, чтобы он перестал с этого времени священнодействовать.

Я спросил святого:

– Почему?

Он же ответил:

– Он совершал литургию после прелюбодеяния и за то так наказан. Если же он побоится Бога и отстанет от своего порока, который он совершал без страха, то Бог исцелит его.

Когда я, – продолжал Палладий, – рассказал о том пресвитеру, то он с клятвою обещался более не священнодействовать. После этого преподобный Макарий, взяв того пресвитера, сказал ему:

– Веруешь ли ты, что существует Бог, для которого нет никакой тайны?

Пресвитер отвечал:

– Да, отче, верую и умоляю тебя, – помолись ему о мне грешном.

Тогда Макарий спросил:

– Так ты не мог утаиться пред Богом?

– Да, не мог, – ответил тот.

– Если ты исповедуешь свой грех и сознаёшь Божие за него наказание, – продолжал Макарий, – то с этого времени исправься.

И пресвитер исповедал свое грехопадение и обещался более не грешить и не священнодействовать, но жить мирским человеком. После этого святой Макарий возложил на него руки и помолился о нем Богу, и спустя несколько дней пресвитер исцелился от гангрены; у него отросли волосы на голове, и он возвратился в дом свой здоровым, прославляя Бога и воздавая благодарность великому Макарию.

Преподобный Макарий имел несколько келий в различных местах: одну в ските, находящемся во внутренней пустыне, другую в Ливии, третью на месте называемом Келью, и четвертую на Нитрийской горе. Ни одна из его келий не имела ни дверей, ни окон. И преподобный Макарий пребывал в этих кельях в темноте во все дни святой Четыредесятницы. Одна из его келий была тесна настолько, что в ней нельзя было протянуть ног, другая была просторнее, и в ней преподобный беседовал с приходившими к нему; в то же время он исцелил бесчисленное множество людей страждущих от нечистых духов.

Палладий вспоминает об одной благородной девице, которая в течение многих лет была расслабленною и которую принесли к преподобному Макарию из Фессалоник⁷⁵². Преподобный исцелил ее, помазуя в течение двадцати дней святым елеем и молясь Богу, и совершенно здоровою отпустил девицу в ее отечественный город. После своего исцеления она раздала по монастырям обильные милостыни.

В другой раз к преподобному был приведен одержимый бесом отрок, который был весь опухший от водянки. Возложив на голову его правую руку, а на сердце левую, преподобный стал молиться Богу. Внезапно отрок вскричал громким голосом, и немедленно из тела его вылилось огромное количество воды. После этого тело отрока пришло в естественное состояние, каким оно было раньше. Помазав отрока святым елеем и окропив его святою водою, преподобный передал его отцу. При сем он заповедал отроку, дабы в течение четырнадцати дней он не вкушал мяса и не пил вина. Так преподобный сделал отрока здоровым.

Бес, исконный враг рода человеческого, сильно озлобился на преподобного Макария за его строго подвижнический образ жизни и за многие исцеления приходящих к нему недужных. Тогда он стал искушать его ум тщеславием. У преподобного стали являться мысли, что ему надобно уйти из кельи и отправиться в Рим. При этом ум его представлял все благовидные побуждения к тому, указывая, что преподобный, имеющий обильную благодать и дар изгонять нечистых духов, много пользы может принести страждущим в Риме. Преподобный долгое время боролся с искушавшими его помыслами, хотя они сильно нападали на него. Наконец, упав на пороге своей кельи, он протянул за келью свои ноги и сказал:

– Влеките меня, бесы, если можете, а сам я не пойду!

Так, на пороге, преподобный пролежал до позднего вечера.

Ночью те же помышления снова с великою силою напали на него. Тогда блаженный, взяв корзину вместимостью в два четверика, наполнил ее песком и, возложив на свои плечи, стал ходить по пустыне. Там с ним встретился инок Феосевий, антиохиец родом, который спросил его:

– Отче! Что ты носишь? Отдай мне свою ношу, а сам не трудись.

– Я томлю томящего меня, – отвечал Макарий, – когда он пребывает в лености и праздности, он зовет меня странствовать.

Таким образом, трудясь в течение долгого времени, преподобный возвратился в келью, хотя измученный телом, но одержав победу над лукавыми помышлениями.

Ученик преподобного Макария блаженный Пафнутий повествует о святом следующее.

– Однажды преподобный сидел на дворе; вдруг прибежала гиена и принесла в зубах своего щенка, который был слеп; подбежав к Макарию, гиена бросила щенка к его ногам. Святой, подняв щенка, плюнул ему в глаза, помолился Богу, – и щенок прозрел. Гиена, взяв своего щенка, убежала. Наутро она снова прибежала к преподобному, неся огромную баранью шкуру, увидав которую святой сказал гиене:

– Откуда у тебя эта кожа, разве ты съела чью-нибудь овцу? Если ты добыла ее насилием, я не возьму ее.

Гиена же, наклонив голову к земле и приклонив колена, положила принесенную шкуру к ногам святого. Но преподобный сказал зверю:

– Я сказал, что не возьму до тех пор, пока ты не обещаешься мне, что не станешь более обижать бедных, съедая их овец.

Тогда гиена наклонила свою голову, как бы соглашаясь со словами святого и обещаясь повиноваться ему. После этого преподобный Макарий взял кожу у гиены и отдал ее святой Мелании Римлянине (кончина ее 31 декабря), часто посещавшей святых отцов в пустыне. С тех пор кожу эту прозвали «дар гиены». И что удивительно в мужах отрекшихся от мира, так это то, что даже зверь, получив во славу Божию и в честь святых Его благодеяние, уразумел то и принес дар блаженному. Укротивший львов для пророка Даниила (Дан.14:31) дал и гиене разумение полученного благодеяния и научил ее благодарности.

Вышеупомянутый Палладий, придя однажды к сему преподобному, смущаемый помыслами и унынием (как он сам впоследствии о том сообщал), спросил:

– Что мне делать, авва Макарий, ибо меня осаждают помышления, говорящие: ты ничего здесь не делаешь – уходи отсюда!

Святой отец Макарий отвечал ему:

– Скажи и ты своим помышлениям: я стерегу сии стены ради Христа.

Для назидания Палладия преподобный Макарий рассказал о преподобном Марке (память его 5 марта), как он принимал причащение Божественных Тайн от самих Ангелов. Святой Макарий видел то своими глазами, когда во время служения Божественной литургии он причащал братию.

– Я никогда, – говорил он, – не преподавал Божественных Тайн подвижнику Марку, но ему невидимо преподавал их Ангел из алтаря, а я только видел пальцы рук подающего.

Сей преподобный Марк, когда был юношею, знал наизусть весь Ветхий и Новый Завет; он был также весьма кроток и воздержен.

– В один день, будучи ничем незанят в своей келье, – рассказывал святой Макарий, – я пошел к нему, уже состарившемуся в это время, и сел при дверях его кельи. Я считал его кем-то высшим из людей, каков он и был в действительности, и хотел узнать (я тогда был еще, – замечает Макарий, – бесхитростен и несведущ), что старец делает или о чем беседует. Он же, находясь внутри кельи, боролся с собою и с дьяволом, будучи уже ста лет от роду, так что у него даже выпали и зубы. Он говорил сам с собою:

– Чего ты, наконец, хочешь, злой старец? Вот ты уже и вина выпил, и елея вкусил. Чего ты еще желаешь, ненасытный раб чрева, в старости?

Дьяволу же Марк говорил:

– Отойди от меня, дьявол! Ты состарился в борьбе со мною. Ты наложил на меня телесную слабость, сделав так, что я стал пить вино и вкушать елей; ты сделал из меня сластолюбца. Ужели я тебе еще должен что-либо? Ты ничего у меня не найдешь такого, чтобы тебе можно было украсть. Враг человеческий! Отступи от меня наконец.

О сем святой Макарий рассказал Палладию, который и записал сказанное. Пресвитер же Руфин к житию преподобного этого Макария Александрийского присоединяет следующее.

В одну из ночей дьявол, постучавшись в двери кельи Макария, сказал:

– Встань, авва Макарий, и пойдем в собор на пение.

Он же, будучи исполнен Божественной благодати, узнал вражеские козни и отвечал:

– О лжец и ненавистник добра! Какое тебе общение и какая дружба с собранием святых?

– Разве ты не знаешь, Макарий, – сказал на это дьявол, – что без нас не совершается ни одно церковное пение и ни одно монашеское собрание? Иди же, и ты увидишь наши дела.

Старец отвечал:

– Да запретит тебе Господь, лукавый бес!

И, обратившись затем с молитвою к Господу, стал просить, дабы Он явил ему – справедливо ли то, о чем, похваляясь, говорил дьявол. И вот, когда наступило время полуночного пения, Макарий пошел в собор и снова молился про себя Богу, дабы Он открыл ему – справедливо ли сказанное дьяволом. Спустя некоторое время преподобный увидал в церкви, в образе неких малых отроков, черных эфиопов, быстро бегавших туда и сюда, как бы летающих. В монастыре был обычай, чтобы псалмы произносил один инок, между тем как все прочие братия сидели и слушали. И вот малые эфиопы эти подсаживались к каждому брату и смеялись, и если они двумя пальцами касались чьих-либо глаз, тогда тот брат немедленно начинал дремать, а если кому клали палец на уста, тот скоро отрезвлялся. Пред иными же они ходили в виде женщин, а пред другими представлялись как бы желающими нечто создать или принести или устроить различные дела. И то, что бесы, насмехаясь над кем-либо, представляли, то же самое иноки те помышляли в сердцах своих. От некоторых же иноков, если бесы начинали пред ними делать что-либо подобное выше сказанному, они внезапно были отгоняемы некоей силой, стремглав выталкиваемы и более не осмеливались ни останавливаться пред таковыми, ни проходить мимо них. Над иными же, слабейшими братиями, нисколько не внимательными к молитве, они надругались, сидя на их шеях и плечах. Видя это, преподобный Макарий тяжко вздохнул и, заплакав, начал молиться Богу:

– Господи! Взгляни и не умолкни! Воскресни, Боже, и пусть рассеются враги Твои и да бежат от лица Твоего, так как душа наша наполнилась поруганием.

После отпуста авва Макарий начал подзывать к себе каждого инока поодиночке и испытывать у него, о чем он помышлял во время церковного пения. Каждый исповедовал ему свои помышления, и таким образом явно обнаружилось, что помышление каждого было именно о том, о чем, надругаясь, представляли пред ним бесы.

Сей же преподобный Макарий рассказывал еще другое, более дивное и ужасное, а именно, что в то время, когда братия приступали к Божественным Тайнам и простирали руки к принятию Тела Христова (в то время причащались еще не лжицею, но принимали Тело Христово в руки, как ныне антидор, а Честную Кровь пили из чаши; так было до самого времени святого Златоуста, о чем есть свидетельство в житии святой Феоктисты), тогда преподобный замечал, что некоторым из братий эфиопы влагали в руки горящие угольки, а преподаваемое иерейскою рукою Тело Христово возвращалось обратно в алтарь. От тех же, кто были достойны святого Причащения, бесы отбегали далеко. Между тем около алтаря с иереем стоял Ангел Господень и вместе с иерейскою простирал свою руку для раздаяния Божественных Тайн.

Таким образом, преподобный Макарий, будучи прозорливым, распознавал достойных и недостойных и предугадывал помыслы человеческие, внушаемые бесами.

Много и иного рассказывал преподобный Макарий для пользы и назидания братии; исправлял ленивых и совершал различные чудеса. Пожив такою Богоугодною жизнью, преподобный Макарий с миром отошел к Господу, имея сто лет от рождения⁷⁵³.

Ныне он вместе с другими преподобными отцами в бесконечной жизни прославляет Отца и Сына и Святого Духа, Единого в Троице Бога, Ему же и от нас грешных да будет слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.