Слово на поминовение Иоанна Семеновича Грибоедова, стольника Его Царского Величества («Человекам положено однажды умереть» (Евр. 9:27))
Ничто так не известно, как смерть, и вместе с тем нет ничего неизвестнее, чем час смертный, слушатели возлюбленные! Ничто так не известно, как смерть, ибо кто не знает, что каждому живущему надлежит умереть, как говорит Писание: «Человекам положено однажды умереть, а потом Суд». И нет ничего неизвестнее, чем час смертный, ибо кто может знать, когда он умрет, как говорит и Писание: «Не ведает человек времени своего» (Еккл. 9:12)?
Все мы хорошо знаем, что умрем, и никто из нас не знает, когда и кто должен умереть. Ибо смерть не различает времени, не исчисляет лет, не ждет старости, не щадит юности, не спрашивает о готовности и не дает срока человеку неготовому: она пожинает всех без пощады и различия и истребляет на земле живых. Подобно тому, как вышедший с косой на поле, не смотрит, не отделяет травы от цветков и цветков от травы, но косит все сразу, выросшее и только проросшее, увядающее и начинающее цвести, и, иссушив, все сгребает в один стог, так и смерть, которую обычно изображают с косой, выйдя в мир сей, посекает людей без разбора, как косец траву и полевые цветы: молодых, как и старых, юношей, как и одряхлевших, начинающих жизнь, как и долголетних, сильных, как и немощных, повитых пеленами, как украшенных сединой; и иссушив всех мертвостью, сгребает во гробы, как в стоги сено. Поэтому и Псаломник говорит: «Дни человека – как трава; как цветок полевой он отцветает. Как только дух прошел в нем, его уже и нет, и не узнает он более места своего» (Пс. 102:15–16).
Ныне мы творим поминовение бывшего в полках Его Царского пресветлого Величества благородного офицера, господина Иоанна Семеновича, верного раба Христова, прежде времени, в младых летах, скошенного серпом смерти, как колос недозрелый, как цвет, прекрасно цветущий, оставившего после себя неутешный плач родителю своему, стольнику Его Царского пресветлого Величества благородному господину Семену Феодоровичу, которому и мы соболезнуем в сердцах наших.
Поминая же преставившегося в младых летах, мы могли бы жаловаться на слепую смерть, не взирающую на юность, не слушающую молений, не умоляемую слезами, похитившую у жизни нестарого человека, но кто может постигнуть судьбы Бога и Творца нашего, обладающего жизнью и смертью?
Писание объясняет, почему судьбы Божии иногда определяют смерть молодому человеку. «Преставлен, – говорит оно, – восхищен, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его» (Прем. 4:10 и сл.). Мы же присоединим к этому еще и следующее: он умирает для того, чтобы более не видеть злобы мира сего, «во зле лежащего» (1Ин. 5:19), чтобы не отягощаться более бедами настоящего многобедного времени, чтобы не обуреваться как корабль морскими волнами – житейскими печалями.
Поминая же его, вспомним и о своей смерти и побеседуем о ее известности и неизвестности.
Мы уже сказали вначале, что нам известно то, что смерть постигнет всех, неизвестно же то, в какое время и час с кем это случится. Известно, говорю, что всех должно постигнуть умирание, которое началось от прародителей наших. Может быть, кто-нибудь спросил бы меня: откуда произошла смерть, где она явилась? Я бы ему ответил: смерть зачалась в раю, в раю она родилась. Кто же родил ее? Прародители наши, Адам и Ева. Как они родили ее, каким способом, ибо между ними еще не было плотского смешения? Они родили ее преступлением заповеди Божией, говоря проще, грехом не плотским, а душевным, исполнив злой совет вражеский. Потому-то говорит Писание: «Грехом смерть вошла в мир» (Рим. 5:12). Кто же дал имя смерти – «смерть»? Уста Божии назвали ее так еще до появления ее. Еще не было греха, еще смерть не родилась, а уже Бог нарек ее смертью, сказав нашим прародителям: «В тот же день, когда съедите от древа заповеданного, смертью умрете» (Быт. 2:17).
Сколь удивительно, что смерть родилась греховным действом в святом месте, в раю! Не дивно было бы, если бы она родилась в аду, ибо ад и смерть являют единое союзное дружество, но дивно то, что она и зачалась, и родилась в раю.
С того времени смерть стала известной всем, ибо на весь род человеческий распространился единый суд Божий: «Смертью умрешь, ибо ты земля и в землю возвратишься» (Быт. 3:19). Поэтому и апостол говорит: «Человекам положено однажды умереть». Лгал враг, прельщая в раю прародителей наших к преступлению заповеди Божией, ибо ложно сказал им: «Не умрете смертью, но будете как боги» (Быт. 3:4–5). И поверившие его лжи не только не получили божества, но и лишились рая, и восприняли казнь смертную как сами и дети их, так и весь род человеческий вместе с нами. «Человекам положено однажды умереть».
До грехопадения Адам и Ева были как боги, ибо были бессмертными, бесстрастными, не знали болезней. Когда же преступили заповедь Божию, тотчас же у них отнято было их божество, и обречены были на смерть как они, так и все естество человеческое. Хорошо говорит Давид: «Я сказал, вы – боги и все сыны Вышнего; вы же как люди умираете» (Пс. 81:6–7).
Если же с естеством человеческим сопряжена была смерть, то что могло быть ближе и известнее ее? Ибо как в плотском супружестве нет ничего более близкого, чем жена, и для жены более близкого, чем муж, и ничто для них так не известно, как один для другого, ибо «оба – едина плоть» (1Кор. 6:16), так и в сопряжении со смертью: мы самим естеством сопряжены со смертью, и потому для нас нет ничего известнее смерти.
Все, что случается в человеческой жизни, для человека неизвестно или угадывается, ожидается, и ожидается с сомнением. Одна смерть известна, несомненна. Родится младенец, и гадают о нем люди: авось тот младенец будет совершенным мужем, авось доживет до маститой старости, авось будет богат, авось будет храбр, здоров, силен, авось будет славен, честен, авось будет премудр, властелин и т.п. Но Бог весть, будет он таким или нет? Все сомнительно, все неизвестно, ожидание ненадежно. Но если бы спросить: умрет ли? То всякий без сомнения скажет: конечно, умрет. Скоро ли умрет, или не скоро, но все-таки умрет, ибо никто из смертных избежать смерти не может. Все сомнительно, одна смерть известна: «Человекам положено однажды умереть» (Евр. 9:27).
Мудрствуют философы, что все движущееся имеет два места: откуда и куда, от какого места движется и к какому движется. Жизнь наша на земле движется. Движется, возрастая от младенчества к юности, от юности к мужеству, от мужества к старости. Движется во время ходьбы, сидения, езды, работы. Движется и по непостоянству фортуны или счастья: сегодня богат, завтра нищ; сегодня здоров, завтра болен; сегодня прославлен, завтра бесчестен; сегодня любим, завтра ненавистен. Движется и переменами нрава, ибо временами человек бывает добр, временами зол, иногда смирен, иногда горд, то трезвен, то пьян, по временам тепл к Богу, по временам далеко отстоит от Него, то угождает Богу, то прогневляет Его. Короче говоря, вся наша жизнь на земле – это движение.
Такое движение, говоря по-философски, имеет два места: откуда и куда.
Откуда? – От утробы материнской. Куда? – Ко гробу.
Рождается для того, чтобы жить; живет для того, чтобы умереть. И как известно рождение, так же известна и смерть. Человек не может войти в жизнь иначе, как через рождение от матери, но невозможно и то, чтобы живущий человек не умер. Псаломник говорит: «Какой человек поживет и не увидит смерти?» (Пс. 88:49). Но как нет ничего в жизни нашей известнее смерти, так нет ничего неизвестнее часа смертного. Мы знаем, что умрем, но не знаем, когда умрем: сегодня или завтра, рано или поздно, днем или ночью. Многие, ложась спать на ночь, не проснулись, найдены были мертвыми. Другие, встав от ночного сна и увидев день, умерли, не дождавшись ночи.
Пирует Валтасар, царь халдейский, вечером, и уже поздно; светел и весел. И видит некую руку невидимого человека, подписывающую ему на стене суд смертный: «Мани, фекел, фарес». И убит был Валтасар, царь халдейский, в ту ночь. Знал ли он час своей смерти, думал ли, что умрет в ту ночь? Нет! Он надеялся еще на долгую жизнь и бесконечное счастье.
Веселился и Олоферн, воевода ассирийский, пил за здравие прекрасной Иудифи, пил много за любовь ее; уснул на ложе в поздний вечер и потерял голову: тело осталось на ложе, а голова отсечена женской рукой и унесена далеко еще до дневного рассвета. Ведал ли он час смерти своей, думал ли, что умрет в ту ночь? Нет! Он надеялся еще на долгую жизнь, хвалился взять к вечеру иудейский город Ветилую, как птицу, и опустошить его огнем и мечом, но настиг его час смертный и не попустил восстать от сна своего.
Печалится евангельский богач, которому нива принесла обильный плод, печалится, что некуда ему собрать те плоды, и говорит: «Сломаю житницы мои и построю большие, и скажу душе моей: «Душа! Много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». А Бог говорит ему: Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк. 12:16–20). Думал жить долго, и неожиданно умер, ожидал прожить много лет, и не прожил одних суток.
О, сколь неизвестен час смерти! Хорошо советует кто-то: ты не знаешь, на каком месте ожидает тебя смерть, и потому ожидай ее на всяком месте. Не знаешь, в какой день и час умрешь, будь же готов к смерти каждый день и каждый час.
Мы творим поминовение скончавшегося не в старых годах раба Божия Иоанна Семеновича, о котором думали, что он проживет дольше. Но благодарение Богу, что он скончался христианской кончиной, с надеждой воскресения и вечной жизни, как один из тех, которых ублажает Святое Писание, говоря:
«Блаженны мертвые, умирающие в Господе» (Откр. 14:13). Блажен раб Божий Иоанн Семенович, умерший в Господе. Не дожив на земле до старости лет, он отошел в жизнь нестареемую, где лета его не оскудеют.
Старость у Господа Бога не по числу лет исчисляется, а по добродетельному разуму, как говорится в Писании: «Мудрость есть седина человека, и возраст старости – жизнь непорочная; скончавшись в малых годах, он исполнил долгие лета; ибо душа его была угодна Господу» (Прем. 4:9 и сл.). Обычно пересаживают с одного места на другое молодое, а не старое дерево, чтобы оно лучше принялось. И раб Божий пресажден из земного сада нашей жизни в сад райский в молодых летах, чтобы он процветал там «как дерево, насажденное при истоках вод» (Пс. 1:3) Божия милосердия.
Плачущему же о нем родителю да будет утешением надежда, что в свое время, во время переселения из этой жизни в жизнь будущую, он увидит его как живого, ибо в Боге все живы, а не мертвы. И пусть увидит его в благодати Божией среди праведных, упокоевающимся в месте светлом и прохладном. Об этом ходатайствует и умоляет Преблагого Бога Церковь своими молитвами и приношением бескровной Жертвы.
Да будет же ему, преставившемуся, упокоение со святыми в селениях райских, а на земли у живых – вечная память! Аминь.