Глава первая. Несколько общих замечаний о нравственном воспитании в училищах
В различных учебных заведениях научное образование учеников не только может, но и должно быть неодинаковым по своему содержанию, объему и пр.; основанием различия служит возраст и тот род занятий, к которому ученики предназначаются. Не странно ли напр. было бы требовать, чтобы студентам, духовной и медицинской академий преподавались совершенно одни и те же науки, в том же объеме, или чтобы уездные училища, гимназии и «Факультеты университетские доставляли одинаковое образование молодым людям? Потому и мы, говоря об ученой части в духовных училищах, собирали такие факты и наблюдения, которые им преимущественно свойственны и свои предположения главным образом применяли к ним только. Но подобной методы держаться нельзя, по крайней мере, не следует, когда рассуждают о нравственном образовании воспитанников. Нравственность составляет принадлежность всего рода человеческого и каждого его члена. Про ум еще говорят: «зачем его бедному и угнетенному судьбой пролетарию; зачем ученое образование дьячку, солдату, мещанину; – даже к чему слишком научное образование священнику?» Но уже никто, кажется, не скажет, что мужик может быть безнравственным также как некие филантропы желают его оставлять до окончания мира невежественным, – что честность, самоотвержение, добросовестность, любовь к ближнему составляют обязанность высших классов, а низшие могут быть и плутами и себялюбцами и человеконенавистниками. Это мало, – никто не скажет, что христианские добродетели нужны, так сказать, в различных степенях людям, смотря по их общественному положению, что напр. образцом правдивости обязан быть председатель Уголовной Палаты, а писцу нужно отпустить небольшую ее пропорцию, и потом по мере повышения его в помощники столоначальника, в столоначальники увеличивать запас честности, – что в военном сословии любовь к отечеству и самоотвержение во время сражения должны возрастать вместе с чинами, в солдате быть в зародыше, и в генералах достигать высшего развития, – что архипастыри одни обязываются быть образцом всех христианских добродетелей, а низшее духовенство и особенно дьячки иметь из них кое-что по малости. Даже с первого раза как-то странно слышать, что люди, которые будто бы из человеколюбия стараются оставлять в умственном застое низшие классы, что эти самые филантропы нравственное образование считают для тех классов едва ли не более необходимым, нежели для высших, даже для себя (подивитесь же их самоотвержению и любви к меньшей братии!) Нигде так щедро не рассыпаются слова: христианское терпение, безропотное повиновение всякой власти, благодушное перенесение неприятностей, искренняя преданность Промыслу, как когда говорят о низших классах, особенно о крестьянах. На основании высказанных нами замечаний мы полагаем, что правила для нравственного образования должны быть решительно одни и те же во всех учебных заведениях. Мы вовсе никак не понимаем, почему воспитанники духовной семинарии должны быть добродетельными особым образом от воспитанников технологического института? Почему, желая их сделать людьми честными, не лгунами, не обманщиками, надобно держаться особых метод при воспитании тех или других. Вот почему мы свои суждения о нравственном образовании и решились прилагать, сколько будет возможно, ко всем вообще училищам, и обращать внимание на факты, встречавшиеся также во всех школах, имея, впрочем, в виду преимущественно духовно-учебные заведения.
Из всех существующих и существовавших нравственных учений первое место отдают христианской нравственности по причине ее возвышенности, чистоты и сообразности с человеческой природой. Она перенесена с неба Основателем христианской религии, развита и распространена во всех концах вселенной Его учениками Апостолами, прояснена и облечена в научную форму богословами всех веков, и ныне представляет такую систему, которой подобного образчика не найдем во всей древности, во всех прочих религиях. Она, но принятому порядку, входит в общий состав христианского вероучения. Но у нас, на Руси, многие думают, что о предметах, относящихся к этому вероучению, могут и должны высказывать свои мнения только лица, на то посвященные, уполномоченные Церковью и преизбыточествующие излиянною на них благодатью Божиею; так что считается даже какой-то профанацией, если лицо не духовное начинает рассуждать о христианской нравственности, хотя бы оно имело диплом магистра Богословия. Не станем спорить, в какой степени справедливо это мнение, и предоставим теологический взгляд на христианскую нравственность одному духовенству. Но и оно едва ли с другой стороны станет спорить, что ту же самую нравственность можно рассматривать с психологической точки зрения. Ведь нравственные правила, сообщаемые религией человеку для руководства в жизни, не надо считать чем- то похожим на мебель и обои, которыми украшают комнаты, – на одежду, которую надевают на человека: поставь мебель, дай одежду, человек уже сам сумеет ими воспользоваться. Назначать подобное место нравственным правилам в нашей душе есть даже богохульство. Стремление к нравственности надобно считать столь же естественным для людей, как и стремление их к образованности. Мы думаем, что если нравственные правила сравнивать с чем-либо, то их можно назвать самыми нужными растениями. Чтобы растения эти принялись, разрослись, и принесли плоды, нужно (продолжим сравнение) приготовить почву, удобрить ее, ухаживать за растениями, иметь за ними постоянный, бдительный надзор особенно в первое время, да и после когда растение станет уже деревом с обильными плодами, и тогда не должно забывать, что оно может быть повреждено, сделаться бесплодным и даже вовсе засохнуть. Таким образом является возможность рассматривать нравственную деятельность точно также, как и умственную, – есть право думать, что каждая из них развивается на основании психологических законов, что развитие той и другой можно ускорять, ослаблять и вовсе останавливать. Психологический наш взгляд вовсе не будет противоречить теологическому, даже не может. Сами богословы говорят, что законы психологические даны тем же Творцом, Который устами Спасителя и Его Апостолов передал нам нравственность христианскую. Неужели же ясное понимание первых может кем-либо быть сочтено притязанием на святость и неприкосновенность последней? Да не будет ничего подобного!
Но нравственная жизнь каждого человека, будет ли она рассматриваться с психологической или теологической точки зрения, является нам едва ли не постоянной борьбой с интересами, предрассудками, суевериями, прихотями, привычками, ложными мнениями, как своими собственными, так и других людей. Нравственность вам, г. судья, предписывает быть человеком честным и бескорыстным, не торговать совестью, не продавать правосудия. Но вот к вам является покорнейший проситель и ходатай, умоляя о защите мнимо невинного, и предлагая за эту защиту полновесную благодарность. Вот вы получаете письма от лиц, которые имеют на вас влияние и вместе с тем просят у вас защиты тому же мнимо невинному, а иногда чуть не приказывают, напоминая, что вы им всем одолжены и от них зависите. А тут является к вам жена с донесением, что нет денег на завтрашний обед, или на бурнус ей с дочерьми, кроме того вы и сами знаете, что ваша дочь давно уже невеста и остается в девах за неимением приданого. Вы ищете пособия у своих приятелей, знакомых, и вами облагодетельствованных и всюду получаете отказ; задумываетесь, что вам делать? А тут просьбы о защите и предложение благодарности опять являются, разве не борьба будет, если вы при такой обстановке останетесь честным человеком? Вы именно будете походить на коменданта полуразрушенной крепости с слабым гарнизоном, с недостаточными запасами, – который успел защитить ее против многочисленной армии. Еще нравственность вам, г. патриот, предписывает жертвовать всем, не исключая жизни, для отечества, в случае нашествия неприятельского. Но вы привыкли к домашнему комфорту, обзавелись семейством, которое без вас должно много выстрадать; любите жизнь с ее удовольствиями, не имеете даже привычки к военному ремеслу. И если за всем тем вы добровольно отправлялись в Крым, и Севастополь, грудью удерживали на колебленных твердынях последнего напор неприятелей, – что разве и это не борьба? Да именно борьба, и почти везде борьба, когда коснется дело нравственных обязанностей. Мы выставили резкие случаи, впрочем, тоже самое найдем и в самых скромных добродетелях. Но в этой войне всякий человек совмещает в себе все, так сказать, военные звания, он один и солдат и офицер, и генерал и главнокомандующий, даже обер-провиантмейстер, кригс-комиссар и пр. ему часто решительно в себе одном надобно находить все силы необходимые в такой войне, не ожидать ничьих ни советов, ни приказаний, не рассчитывать ни на чье пособие, действовать своей только головой. И потому, г.г. воспитатели, не обязаны ли вы приготовить своих воспитанников к этой борьбе и развить в их душе качества, необходимые для нее? Что же эти за качества? Укажем на главнейшие из них.
Человеку в нравственной борьбе часто нужно бывает не увлекаться собственными интересами, не трогаться пристрастными суждениями окружающих их его людей, забывать мелкие расчеты корыстолюбия и самолюбия. И потому не нужно ли ему сообщить ту возвышенность духа, которая человека ставит вне зависимости от всех мелочей, выше расчетов? Далее нравственным требованиям часто противодействуют сильные авторитеты, мнения людей дорогих нашему сердцу, колкие насмешки не одних врагов, а даже и друзей, предрассудки и поверья общества и пр. Не нужно ли поэтому с самого детства развить в человеке ту самостоятельность, ту силу воли, тот стойкий характер, которые умеют торжествовать над всеми подобными препятствиями? Возвышенность души и самостоятельность, тем более необходимы для нравственности что в побуждениях, к ней должно господство полное бескорыстие. Некоторые моралисты в своих увещаниях быть нравственными указывают людям, как на приманку, на те выгоды, которые приносит нравственность, на те награды, которые она рано или поздно получает, – пугают простодушных людей теми гибельными последствиями и наказаниями, которые влечет за собой безнравственность, эти моралисты поступают, по нашему мнению, несправедливо. Связывать нравственность с такими приманками и препятствиями значит рисковать сделать человека безнравственным и притом по самому строгому логическому наведению. Не удайся человеку несколько, или даже один раз не получить за свой нравственный поступок тех выгод, которых он ожидал, или удайся избегнуть тех невыгод, которыми ему угрожали в случае безнравственности, не должна ли родиться сама собой и утвердиться в нем мысль, что можно быть безнравственным без всякой опасности, а иногда даже выгоднее, нежели нравственным. Далее плоха нравственность, основанная на выгодах, это не нравственность, а торговая спекуляция, которая за небольшой капитал хочет получить огромные проценты в близкий и отдаленный срок. Нет, нравственные правила и побуждения должны быть бескорыстны, выше всех расчетов. Нравственный человек должен поступать нравственно только потому, что так должно поступать, что иначе поступать нельзя, не следует. И потому, г. г. воспитатели, не обязаны ли вы развить в своих воспитанниках то благородство души, которое заставляет человека исполнять свои обязанности единственно по сознанию долга, по уверенности, что ему иначе поступать стыдно, неприлично, не должно, невозможно, доведите их до этого сознания, до этой уверенности, тогда они будут нравственными людьми без всяких спекуляций.
Но как достигнуть этого? спросите вы. Конечно не легко, но и не слишком трудно, только нужно усердие, терпение и искреннее желание сделать добро. Вы знаете, как впечатлительны бывают дети с молодых лет. Что́ бы вы ни сделали в глазах ребенка, что бы вы ни сказали, он всячески хлопочет подражать вам и редко не успевает, хотя часто не понимает значения ни вашего поступка, ни ваших слов. Вы крикнули на слугу, выбранили его, или распекли подчиненного при своем сыне; посмотрите, он уже подражает, иногда вам же самим повторяет ваши распекательные и бранчивые слова со всеми замеченными в вас жестами и телодвижениями. Вы утешаете несчастного, отираете его слезы, принимаете в нем душевное участие, жалеете, помогаете, – посмотрите и ваш малютка, за неимением субъектов действительно несчастных, расточает свои ласковые слова куклам. Воспользуйтесь вы этой живой впечатлительностью детей, она дает вам возможность сделать из них самих нравственных людей без всяких крутых средств, по крайней мере, без частого их употребления. Для успеха в своем намерении, потрудитесь сами не делать никаких безнравственных поступков, не унижайте себя подлостью, человекоугодничеством, не показывайте презрения к людям, избегайте всякой несправедливости, ведите себя как прилично честному и благородному человеку, оказывайте добро своим ближним; – поверьте, – такой образ жизни будет действовать на ваших питомцев лучше ваших трактатов и систем Ифики. Дитя, из подражательности постарается перенять ваши действия. По мере умственного и нравственного его развития приучайте его и самого к добру, доставляйте ему случаи показать себя добрым, справедливым, честным. Пример и, так сказать практика но не механическая, а разумная, – ваш лучший учитель нравственности! Дитя при подобной обстановке вполне свыкнется с мыслю, что нравственные правила составляют неизбежную его обязанность; в нем пробудится сознание, что поступать безнравственным образом даже невозможно; нравственная жизнь сделается для него потребностью, необходимостью. Таким образом, по нашему мнению, для нравственного воспитания детей нужно непременно в них развить и укрепить возвышенность и благородство души, самостоятельность характера и твердость воли, и так сказать, окружать их нравственными примерами. Без этих условий все усилия развить и укрепить нравственные правила в детях останутся напрасными.