Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского

Содержание

Аннотация

Предисловие

Введение

Источники и пособия

§ I

§ II

§ III

Аннотация

Предлагаемое исследование посвящено изучению жизни и трудов одного из самых замечательных пастырей и богословов III в., святителя Дионисия Великого, главы Александрийского огласительного училища и епископа Александрии в 247–264 гг. Просвещенный защитник христианского вероучения от нападок языческих философов, несгибаемый хранитель чистоты христианской истины от искажений, каким подвергалась она в лжеучениях еретиков и раскольников, св. Дионисий особо прославился своей мудростью в управлении Церковью и руководством верующими на пути к нравственному усовершенствованию и вечному спасению. По непреложному суждению Церкви, он первый удостоился получить имя Великого, что полностью соответствует его действительному значению в истории христианства.

Для всех интересующихся историческими путями Православия.

Предисловие

Среди произведений русской богословской литературы в последние три десятилетия все чаще и чаще стали появляться работы, посвященные изучению святоотеческой письменности. Апологеты и писатели первых двух веков и первых десятилетий III в. христианской эры, а еще более великие отцы и учители Церкви, прославившиеся своими подвигами в IV в., переводятся, комментируются и изучаются в обширных и обстоятельных монографиях, где читатель найдет не только подробную биографию и оценку их литературной деятельности, но иногда и решение частных вопросов, касающихся их жизни и учения. Но в заглавиях этих работ сравнительно реже встречаются имена пастырей Церкви, трудившихся в середине и конце III в. Иногда они прямо обходятся молчанием даже там, где можно было бы ожидать если не обстоятельного изучения, то по крайней мере общей характеристики их наряду с их знаменитыми предшественниками и преемниками; иногда о них говорится как бы вскользь, мимоходом, как о деятелях, не оставивших видных следов в историческом развитии церковной жизни и в христианской письменности. Между тем они заслуживают более внимательного отношения уже по самым обстоятельствам, среди которых проходили они свое служение. Во второй половине III в. как внешнее, так и внутреннее состояние христианской Церкви призывало их к самой напряженной и разнообразной деятельности. Языческий мир делал последние и более сознательные, чем прежде, усилия в борьбе с победоносно развивающимся христианством и вооружался против него всеми находившимися в его распоряжении силами. Пастырям Церкви, трудившимся в эту эпоху, суждено было испытать все ужасы двух жесточайших гонений против христиан от императоров Декия и Валериана, хотевших уничтожить самое имя христиан. Языческие философы, ученые и писатели в своей полемике против христиан уже не довольствовались повторением распространенных в простом народе нелепых обвинений против христиан, которые опровергаемы были апологетами II в., но противопоставляли христианству свое собственное мировоззрение, как основанное на началах разума и данных положительной науки. Языческая чернь, руководимая представителями падающего язычества, жрецами, прорицателями и поэтами, продолжала беспокоить христиан даже тогда, когда правительство благосклонно относилось к христианству. Но еще более серьезную опасность для христианской Церкви представляли внутренние нестроения в среде самих верующих, особенно ереси, волновавшие Церковь в начале второй половины III в. В этих ересях уже не было такого грубого смешения иудейских и языческих понятий с христианскими, какое мы видим у гностиков II в.; они представляли новую более тонкую и скрытую форму реакции иудейского и языческого мировоззрения в борьбе его с христианским. Но именно поэтому они были опаснее прежних ересей и могли незаметно распространить иудейское или языческое понимание главных истин христианского вероучения даже среди христиан, вовсе не расположенных к воззрениям, носившим на себе явную печать иудейства или язычества. Наконец, пастыри Церкви, трудившиеся в конце первой и в начале второй половины III в., более своих предшественников должны были заботиться о противодействии растлевающему влиянию языческих нравов на жизнь христиан. Тридцать лет (219–249 гг.) Церковь была свободна от гонений, и в это время число членов ее необычайно быстро увеличилось. Но христиане уже не были теперь строго изолированным и сравнительно малолюдным обществом людей, отказавшихся от всякого участия в политической и общественной жизни. Многие из них и по переходе в христианство сохраняли за собой прежнее общественное положение; немало было и таких, которые, живя среди язычников, несвободны были от самых грубых языческих пороков.

Легко представить себе, с какими затруднениями связано было управление Церковью в это тяжелое время, и нет надобности распространяться о том, что уже эти самые затруднения сообщают изучению жизни и деятельности пастырей этого времени громадный исторический интерес. Интерес этот увеличивается еще более при ближайшем ознакомлении с великими мужами, которым Промыслу угодно было вверить попечение о Церкви в главных городах Империи. В лице Дионисия Римского, Дионисия Александрийского, Киприана Карфагенского, Григория Неокесарийского и других епископов Церковь имела пастырей, стоявших на высоте своего призвания. Как предстоятели Церквей, они первые подвергались ужасам гонения со стороны языческой власти и показывали пример своей пастве мужественным исповеданием веры. Среди них же находились и просвещенные защитники христианского вероучения, способные с успехом отражать нападения языческих ученых и философов и охранять чистоту христианской истины от искажений, каким подвергалась она в лжеучениях еретиков и раскольников. Они же, наконец, прославились и своей мудростью в управлении Церковью, как мудрые руководители верующих на пути к нравственному усовершенствованию и вечному спасению. Церковь всегда высоко ценила заслуги и труды их, а великие отцы и учители Церкви IV и V вв. с глубочайшим уважением относились к памяти своих предшественников.

Предлагаемое исследование посвящено изучению жизни и трудов одного из наиболее замечательных пастырей этой эпохи, святого Дионисия Великого, епископа Александрийского. Задача автора заключалась не в том, чтобы восполнить своим трудом пробел в русской церковно-исторической и патрологической литературе, а лишь в том, чтобы обратить внимание исследователей на великого епископа Александрии и показать, что он заслуживает этого внимания и по суду Церкви, от которой он первый удостоился получить имя Великого, и по действительному значению своему в истории христианства.

Введение

Источники и пособия

Главным источником для изучения жизни и деятельности св. Дионисия Александрийского являются его собственные весьма многочисленные и разнообразные по содержанию творения. Начиная с первого церковного историка Евсевия, все позднейшие отцы и учители Церкви, упоминавшие в своих творениях о Дионисии, в своих сообщениях о нем большей частью ограничиваются или извлечениями из его произведений, или простыми указаниями на то или другое из его посланий. Они как бы не находят, что сказать о св. Дионисии, кроме тех сведений, какие почерпнуты были ими из творений самого св. Дионисия. Только в редких случаях, по поводу того или другого извлечения или ссылки, они делают иногда краткие замечания о важнейших событиях его жизни или о сношениях его с разными лицами. Но за исключением посланий к Новациану и к Василиду, епископу пентапольских Церквей, древность не сохранила нам в целом виде ни одного из творений св. Дионисия. Ввиду этого обозрение источников для изучения жизни и деятельности св. Дионисия можно было бы начать с изложения в хронологическом порядке свидетельств о св. Дионисии в произведениях упоминавших о нем позднейших писателей. Такой порядок можно было бы признать наиболее удобным еще и потому, что первый из этих писателей – Евсевий – в своих сочинениях сохранил и большую часть известных теперь фрагментов из творений св. Дионисия и притом в таком порядке, который в общем совпадает с хронологическим порядком появления самых творений св. Дионисия. Но прекрасное и наиболее полное обозрение творений св. Дионисия по такому плану уже сделано в известном сочинении Гарнака о древней христианской литературе до Евсевия,¹ а хронологическое распределение творений св. Дионисия читатель найдет в предлагаемой биографии св. Дионисия. Поэтому здесь мы нашли наиболее удобным сделать систематическое обозрение его творений. Затем будут рассмотрены свидетельства позднейших церковных писателей, которые заключают в себе какие-либо новые сведения о св. Дионисии и таким образом восполняют то, что известно о нем из его собственных творений. Наконец, мы считаем не лишним сделать несколько кратких замечаний о произведениях позднейшей богословской литературы, служивших пособиями при составлении настоящей работы.

§ I

Творения св. Дионисия можно разделить на три главные группы. Первую из них и по важности содержания, и по величине сохранившихся фрагментов составляют догматико-полемические произведения св. Дионисия; вторую – творения церковно-практического и нравственно-назидательного характера, имеющие в большинстве случаев форму посланий или писем;² к третьей можно отнести толкования на различные книги или отдельные места Св. Писания.

К первой группе принадлежат следующие из творений св. Дионисия:

1) Книги «О природе» (Περι φύσεως), посвященные отроку Тимофею.³ Семь довольно значительных фрагментов этого произведения сохранились до нашего времени в 14-й книге обширного исследования Евсевия под заглавием Praeparatio evangelica. Они заключают в себе блестящее опровержение философской системы Эпикура и дают читателю ясное понятие о широком образовании, диалектическом искусстве и особенностях литературного таланта св. Дионисия. Биографы св. Дионисия справедливо видят в этих фрагментах отголосок научной и преподавательской деятельности св. Дионисия в Александрийской школе. Кроме фрагментов, сохранившихся у Евсевия, сохранились еще четыре менее значительных отрывка из книг «О природе». Из них два находятся в сочинении Леонтия-пресвитера и Иоанна под заглавием Rerum sacrarum liber secundus⁴, один у св. Иоанна Дамаскина в его Sacra parallela ⁵ и один издан у Питры с рукописного кодекса.⁶ Фрагменты, сохранившиеся у Леонтия и Иоанна, а равно и фрагмент, находящийся в Sacra parallela Иоанна Дамаскина, заключают в себе изречения св. Дионисия, касающиеся человеческого познания и его несовершенств. Фрагмент, напечатанный у Питры, содержит в себе изречение св. Дионисия с указанием на то, что по времени строитель или творец предшествует появлению твари⁷.

2) Две книги «Об обетованиях» (Περί ἐπαγγελιῶν δύο συγγράμματα) против египетского епископа Непота, распространявшего хилиастические заблуждения. Кроме пяти фрагментов, сохранившихся в «Церковной истории» Евсевия⁸, три небольших отрывка этого произведения находятся в цитированном уже сочинении Леонтия и Иоанна Rerum sacrarum liber secundus. ⁹ Два из них взяты из второй книги «Об обетованиях»; третий имеет следующее надписание – τοῦ αὐτοῦ ἐκ τοῦ κα᾿ κεφαλαίου. Так как у Евсевия ничего не говорится о разделении книг «Об обетованиях» на главы, то Гарнак высказывает сомнение в том, действительно ли отрывок с этим надписанием взят из книг «Об обетованиях», а не из какого-либо другого произведения св. Дионисия. Но если принять во внимание свидетельство Евсевия о том, что в книгах «Об обетованиях» св. Дионисий внимательно «пересмотрел всю книгу Откровения»,¹⁰ то весьма вероятно, что книги эти имели значительный объем и могли быть разделены на главы, хотя Евсевий прямо и не упоминает об этом.

3) Несколько посланий против Савеллия и четыре книги «о том же предмете», как выражается Евсевий. Из посланий Евсевий перечисляет послания к Аммону, епископу Вереникской церкви (αἱ κατά Σαβελλίου πρός ῎ Αμμωνα), послание к Телесфору (ἡ πρός Τελεσφόρον), к Евфранору (ἡ πρός Εὐφράνορα) и еще к Аммону и Евпору (καὶ πάλιν ῎ Αμμωνα καὶ Εὔπορον).¹¹ К ним можно еще причислить и послание к Аммону и Евфранору, о котором упоминает св. Афанасий Великий в трактате De sententia Dionysii¹², если только оно не тождественно с отмеченным выше посланием к Аммону и Евпору.¹³ Ни одно из этих посланий не сохранилось до нашего времени, за исключением небольшого отрывка из послания к Аммону и Евфранору, да и в этом отрывке слова св. Дионисия приводятся не в форме прямой речи самого св. Дионисия, а в передаче ариан, находивших в этом послании подтверждение главных пунктов своего лжеучения.¹⁴ Впрочем, св. Афанасий подтверждает, что в послании св. Дионисия действительно находились приписываемые ему слова¹⁵.

Что касается четырех книг св. Дионисия «о том же предмете», то, по свидетельству Евсевия¹⁶, Иеронима¹⁷ и Руфина,¹⁸ они написаны были к Дионисию, епископу Римскому, и, очевидно, были направлены также против савеллиан,¹⁹ против которых написаны были и вышеупомянутые послания к Аммону, к Телесфору, к Евфранору и к Аммону и Евфранору. Ни Евсевий, ни Иероним, ни Руфин не сообщают заглавия этих книг; но нет никаких оснований сомневаться в том, что они говорят о том же самом произведении, которое у св. Афанасия Великого цитируется под именем книг «Обличения и оправдания», а у св. Василия Великого под заглавием послания «Об обличении и оправдании».²⁰ Эти книги, как и большая часть творений св. Дионисия, написаны были в форме посланий.²¹ В одной из этих книг св. Дионисий упоминает о другом послании к Дионисию Римскому, написанном ранее книг «Обличения и оправдания»²². Послание это не сохранилось до нашего времени, и о содержании его мы знаем только по сообщению о нем у самого св. Дионисия; из книг же «Обличения и оправдания» св. Афанасий сохранил нам пятнадцать фрагментов: восемь из первой книги, пять из второй и по одному из третьей и четвертой книг²³.Сверх того, три менее значительных фрагмента из книг «Обличения и оправдания» сохранились у св. Василия Великого в книге «О Святом Духе». Из них два взяты из середины произведения, а один представляет, по-видимому, заключительные его слова²⁴. Наконец, весьма вероятно, что из первой книги «Обличения и оправдания» взят и фрагмент, выписанный Евсевием в 19-й главе VII книги Praeparatio evangelica. Евсевий сообщает здесь, что выписываемые им слова св. Дионисия находятся «ἑν τῷ πρὁτῳ τῶν πρὀς Σαβέλλιον αὐτῳ γεγυμνασμἑνων».²⁵ Правда, Евсевий мог иметь здесь в виду одно из посланий, написанных св. Дионисием к Аммону, к Телесфору, к Евфранору и к Аммону и Евфранору, если предположить, что хотя одно из этих посланий, подобно посланию «Об обличении и оправдании», состояло из нескольких книг. Но содержание этого фрагмента имеет некоторую связь с содержанием небольшого отрывка, сохранившегося у Леонтия и Иоанна в Rerum sacrarum liber secundus,²⁶ и в более полном виде у св. Иоанна Дамаскина в его Sacra parallela.²⁷ Так как у Леонтия и Иоанна прямо указывается на то, что выписанный ими отрывок находится в первой книге «Обличения и оправдания», то можно думать, что и связанный с ним по содержанию фрагмент, сохранившийся у Евсевия, взят из той же книги.²⁸ Таким образом, получается до двадцати фрагментов из книг «Обличения и оправдания», имеющих весьма важное значение для ознакомления с полемикой св. Дионисия против савеллиан и с учением его о Св. Троице.

4) Послания св. Дионисия, написанные им в опровержение и по поводу ереси Павла Самосатского, без сомнения, имели бы столь же ценное значение для ознакомления с учением св. Дионисия, если бы не было довольно сильных оснований сомневаться в том, что изданные под таким заглавием произведения принадлежат св. Дионисию. Евсевий упоминает только об одном послании ев. Дионисия, в котором он изложил свое мнение по поводу учения Павла Самосатского²⁹. Очевидно, о том же самом послании говорят и отцы Антиохийского собора, бывшего в 269 или 270 г. при Аврелиане, с тем лишь добавлением, что св. Дионисий, «излагая послание в Антиохию, начальника заблуждения не удостоил и приветствия и писал не на его имя, а ко всей Церкви».³⁰ Отцы собора нашли послание это настолько замечательным, что список его приложили к своему соборному посланию и вместе с ним разослали его «Дионисию (Римскому), Максиму и всем епископам, пресвитерам и диаконам всей поднебесной Вселенской церкви».³¹ Нет сомнения, что это же послание имеет в виду и блаженный Иероним, говоря об известном послании св. Дионисия против Павла Самосатского, написанном св. Дионисием за несколько дней до смерти.³² Все приведенные самые древние и самые достоверные свидетельства говорят только об одном послании св. Дионисия, написанном по поводу ереси Павла Самосатского. Но едва ли не поспешно было бы выводить отсюда заключение, что св. Дионисий ограничился только осуждением лжеучения и не сделал попытки склонить Павла Самосатского к признанию церковного учения.³³ Ниже мы увидим, как мягко и снисходительно относился св. Дионисий к заблуждающимся и с какой кротостью старался склонять их к уступчивости. Только крайнее упорство еретиков в своих заблуждениях побуждало св. Дионисия высказывать решительное осуждение против них. Весьма вероятно, что и упомянутое послание св. Дионисия к Антиохийской церкви с осуждением Павла Самосатского было написано св. Дионисием уже после того, как он употребил все средства к вразумлению еретика. Это предположение подтверждается свидетельством блаженного Феодорита. В своем сочинении «О баснях еретиков» он сообщает, что Александрийский епископ убеждал Павла Самосатского «сделать то, что следовало, и собравшихся епископов побуждал к ревностной защите благочестия».³⁴ Свидетельство блаженного Феодорита повторяет в своей «Истории» и Никифор Каллист, прибавляя к словам Феодорита взятое у Евсевия замечание, что св. Дионисий изложил и свое собственное мнение о предложенном вопросе.³⁵ Замечание блаженного Феодорита о попытках св. Дионисия вразумить еретика не позволяет думать, будто все подробности, сообщаемые Феодоритом о переписке Александрийского епископа по поводу ереси Павла Самосатского, могут относиться к тому самому посланию св. Дионисия, о котором говорят отцы Антиохийского собора, Евсевий и Иероним.³⁶ По словам отцев собора, св. Дионисий в этом послании не удостоил Павла Самосатского даже и приветствия и писал не на его имя, а на имя всей Церкви. Поэтому едва ли можно думать, что в послании на имя Антиохийской церкви заключались советы Павлу Самосатскому, о которых говорит блаж. Феодорит. К этому посланию можно относить лишь последние слова приведенного выше свидетельства блаж. Феодорита, где говорится, что св. Дионисий побуждал собравшихся епископов к ревностной защите благочестия. Что касается заметки о вразумлении Павла, то она дает основание думать, что до послания к Антиохийской церкви св. Дионисий написал одно, а может быть и несколько посланий к Павлу Самосатскому.

К сожалению, ни послания св. Дионисия к Павлу Самосатскому, ни послание его к Антиохийской церкви не сохранились до нашего времени. Правда, в 1608 г. иезуит Турриан издал в латинском переводе одно послание против Павла Самосатского с именем св. Дионисия вместе с 10 вопросами Павла Самосатского и ответами на эти вопросы св. Дионисия, и эти памятники перепечатывались потом с именем св. Дионисия в различных изданиях св. отцев сначала на латинском,³⁷ а потом и на греческом языках с переводом на латинский язык.³⁸ Но хотя среди ученых и находились защитники подлинности этих посланий³⁹, однако в настоящее время принадлежность их св. Дионисию считается сомнительной. Уже Валезий обратил внимание на различие стиля между этим посланием и другими произведениями св. Дионисия.⁴⁰ Но если различие стиля удовлетворительно объясняется различием предметов исследования и необходимостью частых ссылок на различные места Священного Писания в полемике с Павлом, то гораздо труднее объяснить разногласие рассматриваемых произведений с другими древними писателями в изложении учения Павла Самосатского. Автор этих произведений приписывает Павлу Самосатскому учение о том, будто «в одном нашем Христе две ипостаси и два лица», и будто существуют «два Христа и два Сына: один – Сын Божий по естеству, прежде существовавший; а другой – Христос только по имени и сын Давида, прежде не существовавший, а начавший существовать во времени и получивший имя Сына по благоволению Божию».⁴¹ Между тем у других древних писателей нет указаний на то, что Павел Самосатский проповедовал такие заблуждения. Отцы Антиохийского собора в своем послании против Павла Самосатского, св. Афанасий Великий, св. Епифаний, Филастрий и блаж. Феодорит в своих сообщениях об учении Павла Самосатского не говорят о нем ничего подобного; наоборот, мы находим у них такие указания, по смыслу которых в системе Павла Самосатского не могло быть и речи о двух ипостасях во Христе или о двух Сынах и двух Христах. Особенно ясное свидетельство по этому вопросу мы находим в соборном послании отцев Антиохийского собора. По свидетельству этого послания, Павел Самосатский не только сам не признавал учения о двух Сынах и двух Христах, но даже опровергал это учение, приписывая его православным.⁴² Точно так же, по свидетельству Епифания и Филастрия, Павел Самосатский сравнивал отношение Сына к Отцу во Св. Троице с отношением человеческого разума к самому человеку⁴³ и отрицал вечное ипостасное бытие Сына Божия.⁴⁴ Равным образом и по свидетельству Афанасия Великого Павел Самосатский признавал (ипостасное) бытие Сына лишь с момента послания Его в мир,⁴⁵ тогда как автор открытых и изданных Туррианом посланий, несомненно, приписывает Павлу Самосатскому учение об ипостасном бытии Слова и до Его воплощения. Но если автор рассматриваемых произведений расходится с другими древними писателями в изложении учения Павла Самосатского, то при более внимательном изучении этих произведений нельзя не заметить, что Павлу Самосатскому приписывается здесь учение, которое имеет гораздо более сходства с учением Феодора Мопсуэстийского и Нестория. Последних действительно обвиняли в том, что они отрицают вочеловечение Слова и разделяют единое Слово или Сына на двух Сынов,⁴⁶ причем некоторые из защитников православия, заметив сходство между лжеучением Нестория и ересью Павла Самосатского,⁴⁷ иногда приписывали последнему и учение о двух ипостасях, двух лицах или о двух Христах и о двух Сынах.⁴⁸ Поэтому весьма вероятно, что время составления приписываемых св. Дионисию сочинений против Павла Самосатского относится к периоду несторианских споров. Есть даже основание думать, что составитель их принадлежал к числу тех крайних противников Нестория, которые в полемике c ним склонялись к отрицанию человеческой природы и подготовили почву для появления и распространения монофизитской ереси. В ответах на вопросы Павла тексты Священного Писания, относящиеся к человеческой природе Спасителя, толкуются в применении к Его божественной природе, причем последняя мыслится не в соединении с человеческой природой, а иногда даже прямо противополагается ей.⁴⁹ Правда, все подобные выражения могли быть употреблены автором не в том еретическом смысле, в каком употребляли их впоследствии монофизиты, однако самое противоположение двух естеств во Христе указывает уже на время несторианских и монофизитских споров.

Немало и других оснований против подлинности рассматриваемых произведений можно найти при внимательном рассмотрении их содержания. Автор этих произведений всюду употребляет резкие выражения в полемике с Павлом Самосатским, называет его змеей, ползающей по земле, сосудом нечестия, извержением, антихристом и тому подобными именами,⁵⁰ тогда как в подлинных полемических произведениях мы не встретим ни одного подобного выражения. Заметим еще, что автор этих произведений в ответе на 10-й вопрос Павла Самосатского, между прочим, пишет: «Никому из еретиков не писал, как и тебе не пишу теперь, что Отец нерожден».⁵¹ Между тем, св. Дионисий в одном из своих сочинений против Савеллия не раз упоминает о нерожденности Бога и даже самую сущность Бога полагает в Его нерожденности.⁵² Если ко всему этому прибавить, что ни св. Афанасий Великий, ни св. Василий Великий, ни отцы III Вселенского собора не пользовались рассматриваемыми посланиями в борьбе с еретиками, хотя и могли бы найти в них ясное опровержение обличаемых ими ересей,⁵³ то сомнение в подлинности этих посланий во всяком случае можно признать не лишенным довольно веских оснований.⁵⁴

Но если в силу указанных соображений можно сомневаться в принадлежности рассматриваемых посланий св. Дионисию, то не воспользовался ли по крайней мере автор их подлинными посланиями св. Дионисия против Павла Самосатского? Нельзя ли признать их по крайней мере переделкой и искажением подлинных произведений св. Дионисия? Вследствие крайней скудости известий о полемике св. Дионисия против Павла Самосатского, вопрос этот трудно решить с полной уверенностью. Заметим только, что некоторые сведения, заключающиеся в этих посланиях, не возбуждают никаких сомнений в своей достоверности и дополняют не совсем определенные замечания Евсевия и Феодорита о сношениях св. Дионисия с Антиохией по поводу ереси Павла Самосатского. Из этих посланий мы видим, что св. Дионисий получил уведомление об учении Павла Самосатского и от слышавших слова его⁵⁵ и от самого Павла.⁵⁶ Последний в своем послании к епископу Александрийскому изложил свое учение так неясно, что св. Дионисий в ответном (не сохранившемся) послании к нему убеждал его открыто высказать свои мнения. Павел Самосатский написал новое послание, по-видимому, такое же неясное и неопределенное, как и первое, но более обширное. Дионисий отвечал на него опровержением заблуждений Павла.⁵⁷ Но Павел продолжал упорствовать и в новом (третьем) послании к св. Дионисию предложил ему десять вопросов с целью доказать, что весьма многие места Св. Писания, особенно в Евангелиях, не согласны с учением о Божестве Христа и обнаруживают в Нем простого человека. В ответах на эти вопросы св. Дионисий говорит о Павле по большей части в третьем лице, а в ответе на десятый вопрос обращается к братьям.⁵⁸ Но так как и здесь встречаются еще обращения лично к Павлу,⁵⁹ то и эти ответы нельзя отождествлять с тем посланием, в котором, по свидетельству Евсевия, св. Дионисий, излагая свое мнение об учении Павла Самосатского, «начальника заблуждения не удостоил и приветствия и писал не на его имя, а на имя всей Церкви».⁶⁰ Таким образом, если верить автору рассматриваемых произведений против Павла Самосатского, послание, упоминаемое Евсевием, было уже четвертым.

Отмеченные выше подробности о посланиях св. Дионисия к Павлу Самосатскому не заключают в себе ничего такого, что прямо расходилось бы с более краткими сообщениями Евсевия и Феодорита о полемике св. Дионисия против Павла Самосатского. Может быть, они были заимствованы автором изданных Туррианом произведений из подлинных посланий св. Дионисия. Желая сообщить своим произведениям авторитет древнего и уважаемого учителя Церкви, неизвестный составитель постарался о том, чтобы, по крайней мере, с внешней стороны произведения его не заключали исторических погрешностей. Подобные погрешности всего скорее могли обратить на себя внимание читателей, а потому можно предполагать, что автор изданных Туррианом произведений, если под руками у него были послания св. Дионисия, оставил без изменения сведения о сношениях св. Дионисия с Антиохией и о числе посланий, написанных Павлом Самосатским и св. Дионисием.

Возможно, что и содержание подлинных посланий св. Дионисия не было заменено совершенно новыми, вымышленными рассуждениями неизвестного лица. Канвой для этих рассуждений могли послужить изречения самого св. Дионисия. Мы уже упоминали о том, что отцы Антиохийского собора, осудившие Павла Самосатского, к своему соборному посланию присоединили и послание св. Дионисия, написанное ко всей Церкви. Без сомнения, это сделано было потому, что учение, изложенное св. Дионисием в послании к Антиохийской церкви, было вполне согласно с учением, изложенным в соборном послании самих отцев. Сохранившиеся до нашего времени отрывки этого послания,⁶¹ а равно и отрывки послания, отправленного шестью собравшимися в Антиохию епископами к Павлу Самосатскому прежде отлучения его от Церкви,⁶² заключают в себе учение о вечном ипостасном бытии Сына Божия и Его божественной природе. Нет сомнения, что те же самые истины защищал и св. Дионисий в своих посланиях к Павлу Самосатскому и отцам Антиохийского собора. Они же защищаются и в посланиях, изданных Туррианом, но в раскрытии их обнаруживается и явное стремление доказать несостоятельность учения о двух Христах и двух Сынах, в чем не было надобности в полемике с Павлом Самосатским, и явная склонность к отрицанию человеческой природы во Христе, тогда как по свидетельству Афанасия св. Дионисий, несомненно, признавал Христа не только Богом, но и человеком.⁶³ Поэтому нам остается только выразить сожаление, что до нашего времени не сохранились в подлинном виде последние произведения св. Дионисия, особенно послание его к Антиохийской церкви, признанное отцами собора настолько замечательным, что они сочли необходимым разослать его вместе со своим собственным посланием.

Этой потери не вознаграждают и отрывки посланий против Павла Самосатского, находящиеся в числе изданных Питрой⁶⁴ фрагментов с именем св. Дионисия на сирийском и армянском языках. Два из них, занимающие VI и VII место среди сирийских фрагментов, имеют следующее надписание: «Св. Дионисия, архиепископа Александрийского, из послания к Павлу Самосатскому, начинающегося словами: прежде писал я». ⁶⁵ Теми же самыми словами начинается и греческий текст открытого Туррианом послания против Павла Самосатского; а так как и содержание сирийских фрагментов представляет извлечение из вышеупомянутого послания, то нельзя сомневаться в том, что в рассматриваемых сирийских фрагментах мы имеем перевод или, вернее, переделку греческого текста.⁶⁶ То же самое можно сказать и о сирийском фрагменте (V в издании Питры), надписанном словами: «Св. Дионисия, патриарха Александрийского, фрагмент десятого ответа против Павла Самосатского».⁶⁷ И этот фрагмент представляет почти буквальный перевод нескольких слов греческого текста десятого ответа.⁶⁸ Только последний из сирийских фрагментов (VIII в издании Питры), незначительный по объему, не имеет параллельного места в греческом тексте открытых Туррианом посланий к Павлу Самосатскому. Так как в этом фрагменте заключается указание на необходимость низложения Павла Самосатского для предупреждения раскола в Церкви и о Павле Самосатском говорится в третьем лице, то можно предполагать, что он взят из упомянутого Евсевием послания,⁶⁹ где св. Дионисий изложил свое мнение по поводу ереси Павла Самосатского и писал не на имя еретика, а «на имя всей Церкви».⁷⁰ Если этот фрагмент действительно принадлежит св. Дионисию, то он может служить подтверждением высказанного нами выше предположения, что св. Дионисий, излагая свое мнение по поводу ереси Павла Самосатского в послании на имя всей Церкви, решительно осудил это лжеучение.

Напрасно стали бы мы искать утраченных посланий св. Дионисия против Павла Самосатского и в числе пяти армянских фрагментов, напечатанных с именем св. Дионисия в цитированном уже издании Питры.⁷¹ Правда, один из них надписывается словами: «Святого Дионисия, епископа Александрийского, из речей против Павла Самосатского»,⁷² а в четырех остальных, которые, судя по изложению, также взяты из бесед, произнесенных в праздничные дни,⁷³ местами раскрывается учение о божественной природе Иисуса Христа. Однако и здесь в первом фрагменте легко заметить сходство с греческим текстом открытого Туррианом послания,⁷⁴ а потому и этот фрагмент не без основания можно считать подражанием, составленным по образцу греческого послания против Павла Самосатского с его вопросами и ответами на эти вопросы. Что касается четырех остальных армянских фрагментов, то, не говоря уже о некоторых сомнениях в подлинности этих фрагментов,⁷⁵ ни в надписаниях,⁷⁶ ни в содержании их нет твердых оснований для отнесения их к числу полемических произведений св. Дионисия против Павла Самосатского.

5) Оканчивая обозрение догматико-полемических творений св. Дионисия, мы должны еще упомянуть об изданном Питрой фрагменте с надписанием: «Иже во святых отца нашего Дионисия, архиепископа Александрийского».⁷⁷ В этом фрагменте заключаются семь ответов на вопросы, касающиеся рождения Сына Божия от Отца. Но вопросы эти представляют замечательное, а иногда прямо буквальное сходство с теми вопросами, которые, по свидетельству св. Афанасия Великого, ариане предлагали в полемике с православными, а ответы на них – с ответами св. Афанасия на возражения ариан.⁷⁸ Поэтому сам издатель этого фрагмента не без основания сомневается в принадлежности его св. Дионисию.⁷⁹ Но рассматриваемый фрагмент не возбуждал бы никаких сомнений, если бы вместо имени св. Дионисия в надписании его стояло имя св. Афанасия, и весьма вероятно, что время происхождения его относится к периоду борьбы св. Афанасия с арианами.

Вторую не менее важную группу среди творений св. Дионисия составляют многочисленные послания его к разным лицам по различным вопросам церковной практики и христианской жизни вообще. Как епископ Церкви, занимавшей самое видное положение в христианском мире наряду с Римской и Антиохийской церковью, св. Дионисий Александрийский должен был принимать близкое участие во всех событиях, волновавших тогда христианскую Церковь, а особенно в решении различных вопросов и недоумений, возникавших среди членов его паствы. Неудивительно поэтому, что содержание его переписки весьма разнообразно. В этой переписке, как в зеркале, отразилась вся церковная жизнь почти двух десятилетий III в., и уже Евсевий указывает на послания св. Дионисия как на лучший источник для изучения современной св. Дионисию церковной жизни.⁸⁰ Биограф св. Дионисия также найдет в этих посланиях не менее ценный материал, чем в его догматико-полемических творениях. Если последние знакомят нас с философским и религиозным мировоззрением св. Дионисия и характеризуют его как писателя, ученого, философа и богослова, то послания, написанные им по вопросам церковной дисциплины, богослужебной практики и нравственной жизни, характеризуют его как пастыря и церковного правителя и дают нам понятие о его духовной личности. К сожалению, и относящиеся к этой группе послания св. Дионисия дошли до нашего времени не в целом виде, а в отрывках, сохранившихся большей частью в «Церковной истории» Евсевия; о других мы знаем только по заглавиям и кратким указаниям у Евсевия, Иеронима и некоторых позднейших писателей. Из сообщений этих писателей в настоящее время известны следующие послания и письма св. Дионисия:

1)  Послания к Василиду, епископу пентапольских Церквей.⁸¹ Одно из этих посланий с ответами на различные вопросы Василида сохранилось до нашего времени в греческих сборниках правил святых апостолов, св. Вселенских и поместных соборов и св. отец, откуда перешло и в славянские сборники. В некоторых из этих сборников оно называется «каноническим»,⁸² так как заключающиеся в нем советы св. Дионисия о времени окончания пасхального поста, о супружеском воздержании и о физических причинах, препятствующих посещению храма Божия и принятию Святых Тайн, приняты были Православной Церковью в качестве канонов. Это послание принадлежит к числу немногих произведений св. Дионисия, сохранившихся до нашего времени в целом виде. Правда, в древнейших и наиболее достоверных рукописных кодексах оно надписывается словами: «Блаженного Дионисия, папы Александрийского, из послания о Великой субботе, о том, когда следует оканчивать пост»,⁸³ но это надписание, несомненно, относится лишь к первой части послания, а самое послание имеет вполне законченный вид, так как начинается приветствием и оканчивается обычными заключительными благожеланиями. Время составления этого послания неизвестно; можно только сказать, что оно написано было уже тогда, когда св. Дионисий был в сане епископа, т. е. между 247 и 265 гг. христианской эры. Другие послания св. Дионисия к Василиду не сохранились до нашего времени, и только об одном из них Евсевий,⁸⁴ а вслед за ним и блаженный Иероним⁸⁵ замечают, что св. Дионисий упоминает в нем о составленном им толковании на начало книги Екклезиаста.

2)   Послание к Домицию и Дидиму с известиями о личном положении св. Дионисия и его спутников во время гонения Декия. Судя по некоторым выражениям, оно было ответным письмом св. Дионисия на распросы Домиция и Дидима о том, что случилось со св. Дионисием после удаления его из Александрии в начале гонения Декия,⁸⁶ и написано было еще до окончания гонения.⁸⁷ Евсевий поместил довольно значительный отрывок из этого послания в своем повествовании о гонении Валериана и, по-видимому, ко времени этого именно гонения относил составление самого послания. Между тем, св. Дионисий рассказывает в этом послании о тех же самых событиях, которые, по свидетельству самого же Евсевия, он описал впоследствии в послании против Германа уже более подробно и с ясным указанием на то, что описываемые события произошли во время гонения Декия.⁸⁸ Относительно того, кто были Домиций и Дидим, спрашивавшие св. Дионисия о положении его во время гонения, мы не имеем никаких указаний ни у Евсевия, ни в самом послании; можно только предполагать, что они связаны были между собой узами родства или дружбы и жили в одном и том же месте.⁸⁹

3–16) Послания, написанные святым Дионисием по поводу раскола Новациана и по вопросу о падших:

а) к Новациану;

б) к Фабию, епископу Антиохийскому;

в) к епископу Римскому Корнилию;

г) к Конону, епископу Гермополя, «О покаянии»;

д) к египетским братьям о том же предмете;

е) увещательное послание к александрийской пастве;

ж) к лаодикийским братьям «О покаянии»;

з) к братьям в Армении о том же предмете;

и) к римским братьям «диаконское» (διακονική) послание, посланное через Ипполита;

к) третье послание к римским братьям «О мире» и

л) три письма к римским исповедникам.

Из перечисленных четырнадцати посланий Евсевий сохранил нам только одно послание к Новациану,⁹⁰ несколько довольно значительных фрагментов из послания к Фабию, епископу Антиохийскому,⁹¹ и несколько слов из послания к епископу Римскому Корнилию. Сверх того, сохранился еще один довольно значительный фрагмент из послания к Конону, епископу Гермопольской церкви.⁹² Все прочие послания известны нам лишь по заглавиям их с общими указаниями на содержание.⁹³

17–25) Послания, написанные св. Дионисием по поводу споров о крещении еретиков. Евсевий в «Церковной истории» сообщает, что «св. Дионисий весьма много беседовал об этом предмете» с Римским епископом Стефаном,⁹⁴ и приводит отрывок из одного послания к папе Стефану с уведомлением о примирении восточных Церквей после споров, вызванных расколом Новациана.⁹⁵ Это послание называется у Евсевия первым посланием о крещении. Кроме этого послания Евсевий выписывает отрывки из четырех других посланий по вопросу о крещении и одно из них, написанное на имя Римского епископа Сикста, называет «вторым посланием о крещении»,⁹⁶ а следующие три – к римскому пресвитеру Филимону, к Дионисию, тоже бывшему тогда пресвитером, а вскоре сделавшемуся и епископом Римским, и, наконец, опять к Сиксту, Римскому епископу, называет третьим, четвертым и пятым посланиями.⁹⁷ Но он не включил в это число одного или двух кратких посланий к тем же самым римским пресвитерам Филимону и Дионисию, на имя которых написаны были послания, называемые у Евсевия третьим и четвертым. Об этих более кратких посланиях упоминает св. Дионисий в приведенном у Евсевия отрывке из послания св. Дионисия к папе Сиксту.⁹⁸ Сверх того, по свидетельству того же Евсевия, кроме упомянутых, известно было «и еще послание того же Дионисия о крещении, написанное от имени управляемой им епархии Сиксту и Римской церкви».⁹⁹ Наконец, может быть, сюда же следует отнести и послание «о Лукиане», написанное к Дионисию Римскому, в то время бывшему уже епископом.¹⁰⁰ Таким образом, получается восемь или девять посланий по вопросу о крещении, из которых пять известны нам не по надписаниям только, но и по фрагментам, сохранившимся в «Церковной истории» Евсевия.

Кроме фрагментов, сохранившихся у Евсевия, в рукописях Британского музея сохранились еще и два отрывка на сирийском языке, представляющие, судя по их надписаниям, сирийский перевод фрагментов из посланий св. Дионисия о крещении.¹⁰¹ Один из этих отрывков надписывается словами: «Фрагмент послания св. Дионисия Александрийского к Стефану Римскому о крещении, начинающегося словами: знай, брат, что некогда...».¹⁰² Так как выписанные в этом заглавии слова напоминают начало сохранившегося у Евсевия фрагмента из послания к тому же папе Стефану,¹⁰³ то весьма вероятно, что как сохранившийся у Евсевия, так и рассматриваемый сирийский фрагменты взяты из одного и того же послания к Стефану, которое называется у Евсевия «первым посланием о крещении». Содержание сирийского фрагмента также не возбуждает никаких сомнений и не заключает в себе ничего, что расходилось бы с сообщениями Евсевия о сношениях св. Дионисия Александрийского с Римской церковью по поводу споров о крещении. В нем раскрываются те же самые мысли о крещении еретиков, какие мы встречаем в сохранившихся у Евсевия отрывках послания к римским пресвитерам Филимону и Дионисию. Но особенно ясное доказательство подлинности этого фрагмента заключается в начальных словах его, так как до нашего времени сохранился и греческий текст этих слов между комментариями древних отцев на книгу Второзакония.¹⁰⁴

Нет оснований сомневаться и в подлинности другого сирийского фрагмента, напечатанного в том же издании Питры и надписанного словами: «Святого Дионисия, епископа Александрийского, отрывок из послания к Дионисию и Стефану, предстоятелям Римской церкви».¹⁰⁵ Правда, в надписании этого фрагмента имя Дионисия (Римского), который был преемником Стефана на Римской кафедре после Сикста II, стоит прежде имени Стефана, однако это обстоятельство легко объясняется предположением, что послание к Дионисию и Стефану было написано в то время, когда Стефан еще не был епископом, и имел только сан архидиакона.¹⁰⁶ Если это предположение справедливо, то послание к Дионисию и Стефану, очевидно, написано было ранее упомянутого выше послания к Стефану, называемого у Евсевия «первым» посланием о крещении и написанного уже тогда, когда Стефан стоял во главе Римской церкви.¹⁰⁷ Что касается содержания послания к Дионисию и Стефану, то излагаемое в нем правило о крещении еретиков не только не противоречит сведениям из других источников, но, как мы увидим ниже, разъясняет и дополняет эти сведения.¹⁰⁸

Сопоставляя все изложенные выше данные о переписке св. Дионисия по вопросу о крещении еретиков, мы приходим к заключению, что сюда могут быть отнесены:

а) послание к Дионисию и Стефану, предстоятелям Римской церкви;

б) послание к папе Стефану;

в) послание к Сиксту II первое;

г) одно или два кратких послания к римским пресвитерам Дионисию и Филимону, не сохранившиеся до нашего времени;

д) послание к римскому пресвитеру Филимону;

е) послание к римскому пресвитеру Дионисию;

ж) второе послание к Римскому епископу Сиксту II;

з) послание к Сиксту II и Римской церкви от имени александрийской паствы, не сохранившееся до нашего времени, и, может быть,

и) послание о Лукиане к Дионисию Римскому, также не сохранившееся до нашего времени.

Помимо отмеченных выше сирийских фрагментов, сохранилось еще несколько отрывков также на сирийском языке с надписанием: «Дионисия, епископа Александрийского, из послания к Сиксту, папе Римскому, начинающегося словами: я получил послание ваше».¹⁰⁹ В них заключается обширное и весьма ясное свидетельство о подлинности творений, приписываемых св. Дионисию Ареопагиту. Между тем подлинность этих творений и в настоящее время считается недоказанной, а потому до окончательного решения вопроса о подлинности творений, приписываемых Дионисию Ареопагиту, не могут быть устранены и сомнения в подлинности сирийских фрагментов, заключающих в себе свидетельство о Дионисии Ареопагите и его творениях.

26)    Послание против Германа, написанное св. Дионисием в защиту от нареканий на доброе имя Александрийского епископа по поводу удаления его из Александрии во время гонений Декия и Валериана. Фрагменты этого послания, внесенные Евсевием в «Церковную историю»,¹¹⁰ заключают в себе весьма ценные сведения о личном положении св. Дионисия во время гонений. Вероятно, оно написано было еще до окончания гонения Валериана.

27)    Послания к александрийским пресвитерам и к другим разным лицам, написанные, по свидетельству Евсевия, также во время гонения Валериана.¹¹¹ Евсевий не сообщает никаких сведений о содержании этих посланий, но если послание к александрийским пресвитерам тождественно с посланием к Александрийской церкви «Об изгнании», о котором упоминает блаженный Иероним,¹¹² то можно предполагать, что и в послании к александрийским пресвитерам св. Дионисий также сообщал сведения о своем положении во время ссылки.

28–34) Так называемые «пасхальные» послания св. Дионисия. По свидетельству блаж. Иеронима, от св. Дионисия осталось весьма много таких посланий,¹¹³ и на основании этого свидетельства можно предполагать, что уже со времен св. Дионисия в Александрийской церкви установился обычай ежегодно особыми посланиями извещать предстоятелей других Церквей о дне празднования Пасхи. Если это предположение справедливо, то св. Дионисий написал, может быть, 16 или 17 таких посланий. Из числа упоминаемых в «Церковной истории» Евсевия посланий св. Дионисия к пасхальным могут быть причислены следующие семь посланий:

а) к Домицию и Дидиму с восьмилетним пасхальным циклом;¹¹⁴

б) к Флавию;¹¹⁵

в) к Ермаммону;¹¹⁶

г) к александрийцам во время гражданской войны;¹¹⁷

д) к египетскому епископу Иераксу;¹¹⁸

е) к александрийским братьям во время моровой язвы¹¹⁹ и

ж) к египетским братьям.

Четыре из них – к Домицию и Дидиму, к Флавию, к Иераксу и к египетским братьям – прямо называются пасхальными,¹²⁰ остальные могут быть отнесены к числу пасхальных посланий на основании содержания их или на основании свидетельств Евсевия о том, что они имели отношение к празднику Пасхи. У Евсевия сохранились фрагменты только из посланий к Ермаммону, к Иераксу и к александрийским братьям. Кроме этих фрагментов, в творениях Иоанна Дамаскина сохранился отрывок из пасхального послания св. Дионисия со следующим надписанием: «Διονυσίου Ἀλεξανδρείας ἐκ τῆς δ´ ἐορταστικῆς ἐπιστολῆς».¹²¹ Сверх того, Питра в одном из рукописных кодексов открыл фрагмент из пасхального послания св. Дионисия с надписанием: ἐκ τῆς β´ ἐπιστολῆς.¹²² Хотя под вторым (β´) и четвертым (δ´) посланиями, может быть, имеются в виду два из перечисленных выше семи пасхальных посланий, отмеченных в «Церковной истории» Евсевия, однако нумерация пасхальных посланий св. Дионисия дает некоторое основание предполагать существование целого сборника пасхальных посланий св. Дионисия и до известной степени подтверждает догадку о значительном их числе.

35–40) Послания нравоучительного характера, насколько можно судить по заглавиям и сохранившимся от них незначительным фрагментам. Сюда, кроме не сохранившихся до нашего времени посланий «О субботе»¹²³ и «Об искушениях к Евфранору»,¹²⁴ можно отнести:

а) послание «Об упражнении»,

б) два послания «О браке»,

в) послание к Афродисию и

г) шесть фрагментов из неизвестных посланий и сочинений св. Дионисия, сохранившихся в Sacra parallela Иоанна Дамаскина с именем св. Дионисия Александрийского.

Послание «Об упражнении» упоминается как у Евсевия,¹²⁵ так у блаженного Иеронима,¹²⁶ но единственный небольшой фрагмент из послания сохранился только у Леонтия и Иоанна.¹²⁷ От этих же писателей мы знаем и о двух посланиях «О браке» и о послании «к Афродисию», о которых не упоминают ни Евсевий, ни блаженный Иероним. До нашего времени сохранилось только несколько слов из второго послания «О браке»¹²⁸ и пять небольших фрагментов из послания к Афродисию.¹²⁹ В надписаниях шести фрагментов, сохранившихся у св. Иоанна Дамаскина, стоит только имя св. Дионисия Александрийского,¹³⁰ без указания тех посланий или сочинений, откуда взяты самые фрагменты.¹³¹

Нам остается еще рассмотреть послания и сочинения св. Дионисия, связанные с именем Оригена и характеризующие отношение св. Дионисия к своему учителю:

а) послание «О мученичестве» к Оригену,

б) фрагмент с надписанием: Διονυσίου Ἀλεξανδρείας ἐκ τῶν κατὰ Ὠριγένους , сохранившийся у Анастасия Синаита,¹³² и

в) похвальное послание об Оригене к Феотекну, епископу Кесарийскому.

О послании к Феотекну упоминает Стефан Гобар в отрывке, сохранившемся до нашего времени в CCXXXII кодексе «Библиотеки» Фотия.¹³³ Что касается послания «О мученичестве» и фрагмента с надписанием: Διονυσίου Ἀλεξανδρείας ἐκ τῶν κατὰ Ὠριγένους, то о них нам представится случай упомянуть ниже, при обозрении экзегетических творений св. Дионисия, составляющих третью группу его произведений, к обозрению которой мы и переходим.

Как ученик Оригена, св. Дионисий обладал глубокими и основательными познаниями в области Священного Писания. Не только в обширных сочинениях, но и во всех даже самых кратких посланиях св. Дионисия встречаются цитаты как из канонических, так и из неканонических книг Ветхого и Нового Завета. В некоторых полемических сочинениях св. Дионисия, а также в более или менее обширных посланиях мы находим подробные толкования отдельных мест Священного Писания¹³⁴ и обстоятельные исследования о канонических достоинстве и подлинности различных книг.¹³⁵ Можно даже сказать, что отрывки некоторых сочинений и посланий св. Дионисия кажутся скорее фрагментами экзегетических работ, чем выписками из полемических трактатов и посланий нравственно-практического характера. Поэтому весьма вероятно, что и экзегетические произведения св. Дионисия были многочисленны. Но до нашего времени сохранилось лишь несколько фрагментов экзегетического содержания, причем не всегда можно с уверенностью сказать, что они взяты из экзегетических работ в собственном смысле этого слова, а не из каких-либо других произведений св. Дионисия. К числу этих фрагментов можно отнести:

1) Толкование на начало книги Екклезиаста. Это – единственное экзегетическое произведение св. Дионисия, о котором мы имеем прямое свидетельство у Евсевия¹³⁶ и Иеронима.¹³⁷ Оба они упоминают о послании св. Дионисия к епископу пентапольских Церквей Василиду, где, по сообщению Евсевия, св. Дионисий упоминает о составленном им толковании на начало Екклезиаста. Об этом толковании упоминает также и Прокопий Газский.¹³⁸ Может быть, этому именно Прокопию принадлежит и составление сборника толкований на книгу Екклезиаста, сохранившегося в Венецианском кодексе, где вместе с толкованиями на другие книги Священного Писания помещен ряд толкований под следующим заглавием: «На книгу Екклезиаст христианского софиста Прокопия сокращение толковательных речей со слов Григория Нисского и Дионисия Александрийского, Оригена и др.».¹³⁹ Основным текстом в этом сборнике является толкование Олимпиодора; параллельно этому тексту на стороне выписываются отдельные места из толкований Григория Нисского, Нила, Дионисия Александрийского, Оригена и других толковников.¹⁴⁰ Из этого сборника и перепечатаны были в издания творений св. Дионисия фрагменты с именем св. Дионисия.¹⁴¹ Но, как показывает самое заглавие сборника, Прокопий не имел в виду выписывать толкования поименованных им авторов в целом виде; иногда он пропускает толкование св. Дионисия на несколько стихов подряд, иногда соединяет толкование двух авторов под общим заглавием. Три фрагмента, заключающие в себе толкование на II, 15–16 и 22 книги Екклезиаста, носят общее надписание «Дионисия и Нила», и трудно определить, кому именно принадлежит тот или другой отрывок. Наконец, за последним фрагментом, помеченным именем св. Дионисия, приводится еще отрывок без указания автора и остается неизвестным, принадлежит ли он св. Дионисию или какому-либо другому толковнику.¹⁴² Поэтому едва ли можно думать, что в своем сборнике Прокопий сохранил нам толкование св. Дионисия на начало книги Екклезиаста в целом виде.

Новое доказательство этого предположения мы находим у того же Прокопия Газского. В своем комментарии на книгу Бытия он замечает, что св. Дионисий Александрийский в толковании на начало книги Екклезиаста высказался против аллегорического изъяснения библейских замечаний о «кожаных одеждах» и других предметах, находившихся в раю.¹⁴³ Между тем ни в одном из фрагментов, сохранившихся в упомянутом выше сборнике толкований на книгу Екклезиаста, нет ни одного замечания, в котором св. Дионисий касался бы вопроса о рае или о кожаных одеждах прародителей. Отсюда ясно, что в этом сборнике помещены не все фрагменты, находившиеся в том толковании на начало книги Екклезиаста, которое было под руками у Прокопия Газского. Мы имеем даже некоторые основания думать, что один из фрагментов, опущенных христианским софистом Прокопием, сохранился у Анастасия Синаита. Имеем в виду тот самый фрагмент, который мы отметили выше, перечисляя послания и сочинения св. Дионисия, связанные с именем Оригена. Как мы видели, он надписывается словами: «Διονυσίου Ἀλεξανδρείας ἐκ τῶν κατὰ Ὠριγένους». Анастасий Синаит приводит его в числе ответов на вопрос о том, как следует представлять рай: чувственным или мысленным, тленным или нетленным.¹⁴⁴ Содержание фрагмента с выписанным выше надписанием направлено против Оригена и заключает в себе раскрытие мысли, что рай следует представлять чувственным, а не мысленным. Сопоставляя свидетельство Анастасия Синаита со свидетельством Прокопия Газского, мы получаем некоторое основание предполагать, что сохранившийся у Анастасия Синаита фрагмент взят из толкования св. Дионисия на начало книги Екклезиаста.

Но, говорят, можно ли думать, что св. Дионисий, принадлежавший к числу учеников Оригена, сохранявший к нему чувство глубокой любви и уважения и после его смерти, опровергал в своих сочинениях мысли своего учителя? И как объяснить тот факт, что ни Евсевий, ни Иероним в подробных перечнях творений св. Дионисия, ни Сократ в перечислении писателей, полемизировавших с Оригеном,¹⁴⁵ не упоминают о том, что св. Дионисий в своих сочинениях высказывался против того или другого мнения Оригена? Не ошибочно ли приписал Анастасий Синаит св. Дионисию Александрийскому фрагмент, принадлежавший другому писателю, может быть, св. Ипполиту, с именем которого у св. Иоанна Дамаскина приводится фрагмент, по содержанию своему сходный с рассматриваемым фрагментом? Достоверно ли, наконец, самое свидетельство, взятое из сочинения, в надписании которого Анастасий Синаит называется епископом Антиохийским и в содержании есть немало явных анахронизмов? Как ни серьезны эти сомнения против подлинности фрагмента, высказываемые писателями прошлого и нынешнего веков,¹⁴⁶ но нам кажется, что все они могут быть устранены. Прежде всего, несколько странной представляется мысль, будто чувство любви и уважения к Оригену мешало св. Дионисию видеть крайности и заблуждения своего учителя. Как мы увидим ниже, св. Дионисий высоко ценил и уважал Непота, епископа Арсинойского округа, однако это не помешало ему написать против Непота две книги «Об обетованиях», где он в одно и то же время свидетельствует и о любви своей к Непоту, и о несогласии с его мнениями относительно тысячелетнего царства Христова.¹⁴⁷ Без сомнения, св. Дионисий знал, что его предшественники по кафедре Димитрий и преемник Димитрия Иракл не одобряли некоторые из поступков и мнений Оригена. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в творениях св. Дионисия были места, направленные против Оригена. А если мы допустим, что в надписании фрагмента, сохранившегося у Анастасия Синаита, речь идет не об особых сочинениях св. Дионисия, направленных против Оригена, а только об отдельных местах, взятых из различных произведений св. Дионисия и направленных против Оригена, то вполне понятно будет и то, почему ни Евсевий, ни блаженный Иероним, ни Сократ не упоминают о том, что св. Дионисий в своих творениях высказывался против Оригена. Мы можем даже согласиться с замечанием Гарнака, что «церковное предание говорило бы о св. Дионисии другим языком, если бы он оставил после себя творения, написанные против своего учителя»,¹⁴⁸ но нам кажется, что отсюда еще не следует, будто в его сочинениях не могло быть никаких замечаний, направленных против Оригена. Молчание Евсевия и блаженного Иеронима легко объясняется тем, что оба они как бы намеренно не сообщают нам никаких подробностей об отношениях св. Дионисия к Оригену, за исключением общего указания на то, что св. Дионисий был учеником Оригена. Молчание Сократа может быть объясняемо тем, что он принадлежал к числу поклонников Оригена и, может быть, знал далеко не все произведения св. Дионисия. Во всяком случае, значение положительных свидетельств Прокопия Газского и Анастасия Синаита не уничтожается молчанием других более древних писателей, особенно если принять во внимание, что рассматриваемый фрагмент взят, как мы предполагаем, из такого произведения, которое самому Евсевию известно было лишь по случайному упоминанию о нем в одном из посланий св. Дионисия к Василиду. Что касается сходства рассматриваемого фрагмента с сохранившимся у св. Иоанна Дамаскина в его Sacra parallela отрывком из творений Ипполита, то сходство это далеко не так значительно, чтобы можно было ссылаться на него в доказательство неподлинности фрагмента с именем св. Дионисия Александрийского.¹⁴⁹

Наконец, нетрудно устранить и сомнения, высказываемые писателями, которые признают ошибочным надписание «Вопросов» Анастасия Синаита, где находится рассматриваемый фрагмент, и находят в этом произведении анахронизмы. Допустим, что автор «Вопросов» Анастасий Синаит не был патриархом Антиохийским, и что в «Вопросах» действительно есть анахронизмы; но и в таком случае ошибочное отождествление Анастасия Синаита с Анастасием, патриархом Антиохийским, в надписании «Вопросов»¹⁵⁰ и анахронизмы, встречающиеся в них,¹⁵¹ по нашему мнению, не могут служить достаточным основанием к отрицанию подлинности «Вопросов» во всем их объеме и во всяком случае не лишают рассматриваемое свидетельство всякого положительного значения. Надписание и вопросы с упоминанием о позднейших лицах и событиях могли быть вставлены позднейшими переписчиками и интерполяторами подлинного произведения Анастасия Синаита.¹⁵² Конечно, они могли делать свои вставки и в тех местах сочинения Анастасия Синаита, где он упоминает о событиях и лицах, живших ранее его; но мы не имеем никаких оснований утверждать, что и фрагмент с именем св. Дионисия внесен в сочинение Анастасия Синаита поздейшими интерполяторами или переписчиками, а не самим Анастасием. Таким образом, ни в надписании, ни в содержании фрагмента с именем св. Дионисия Александрийского, а равно и того сочинения Анастасия Синаита, где сохранился этот фрагмент, мы не находим твердых оснований к исключению его из числа подлинных творений св. Дионисия Александрийского.

2–3) После толкования на начало книги Екклезиаста наиболее значительными по объему являются фрагменты с толкованиями

а) на книгу Иова и

б) на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском.

Фрагменты эти открыты были в древних сборниках толкований на книгу Иова и на Евангелие от Луки, составленных Никитой Серронским (Niceta Serronensis).¹⁵³ Впервые сборник толкований на книгу Иова, составленный Никитой Серронским, был напечатан в латинском переводе иезуитом Комитолом в 1586 г.,¹⁵⁴ а затем Patricius Junius в 1637 г. издал и греческий текст этого сборника вместе с латинским переводом. Здесь именем св. Дионисия надписываются пять фрагментов с толкованиями на II, 1; II, 10; IX, 10; XXIII, 8 и XXVIII, 20–23 книги Иова.¹⁵⁵Хотя в печатном издании Юния Патриция только последний из этих фрагментов надписывается словами: «Дионисия Александрийского», а все остальные надписываются просто именем св. Дионисия без наименования его Александрийским, однако в самых древних рукописных кодексах именем св. Дионисия Александрийского надписываются и все прочие фрагменты, за исключением лишь первого, заключающего в себе толкование на II, 1 книги Иова, который в большинстве рукописных кодексов надписывается словами: «Дионисия и Василия».¹⁵⁶ Греческий текст, помещенный под этим надписанием, составлен частью из различных отрывков, взятых из сочинений, приписываемых Дионисию Ареопагиту, и частью из трактата Василия Великого «О том, что Бог не виновник зла», и потому этот фрагмент нельзя считать принадлежащим св. Дионисию Александрийскому.¹⁵⁷ Что касается остальных четырех фрагментов, то ни в надписаниях, ни в содержании их нет ничего, что говорило бы против принадлежности их св. Дионисию Александрийскому.

То же самое можно сказать и относительно двух довольно значительных фрагментов с именем св. Дионисия Александрийского, сохранившихся в сборнике толкований на Евангелие от Луки, составленном тем же Никитой Серронским. В наиболее достоверном рукописном кодексе этого сборника фрагменты эти надписываются словами Διονυσίου Ἀλεξανδρείας πρὸς Ὠριγένη.¹⁵⁸ Они помещены между толкованиями на XII, 42 и 46 Евангелия от Луки, но, как можно видеть из самого их содержания, заключают в себе толкование, на Евангелие от Матфея, XXVI, 39–41, где находится повествование о молитве Спасителя в саду Гефсиманском. В основе толкования, несомненно, лежит текст Евангелия от Матфея; параллельные места из других евангелистов приводятся лишь для сравнения и выяснения смысла слов евангелиста Матфея.¹⁵⁹ Сходство экзегетических приемов в этих фрагментах с экзегетическими приемами св. Дионисия в толковании на начало книги Екклезиаста и в послании к Василиду, особенно обилие параллельных мест и нравоучительный характер самого толкования, не оставляют никаких сомнений в том, что и фрагменты с толкованием на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском, подобно отмеченным выше четырем фрагментам с толкованиями на различные места из книги Иова, принадлежат св. Дионисию Александрийскому.

К сожалению, ни надписания фрагментов с толкованиями на книгу Иова, ни надписания толкований св. Дионисия на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском не заключают в себе ясных указаний на то, из каких сочинений св. Дионисия составитель сборников взял самые фрагменты. Это обстоятельство значительно затрудняет решение вопроса, насколько справедливо Simon de Magistris в своем издании творений св. Дионисия соединил ту и другую группу фрагментов под общим заглавием послания «О мученичестве» к Оригену. Трудность решения этого вопроса увеличивается еще вследствие того, что ни Евсевий, ни блаженный Иероним, указывая на послание «О мученичестве»,¹⁶⁰ ничего не говорят об его содержании. Отождествляя фрагменты с толкованиями на книгу Иова и на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском с посланием «О мученичестве» к Оригену, Simon de Magistris в доказательство своего мнения приводит то соображение, что сохранившиеся у Никиты Серронского фрагменты с толкованиями на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском, как видно из надписания их, взяты из послания к Оригену. Указав на это надписание и отметив тот, по его мнению, несомненный факт, будто св. Дионисий не писал Оригену ничего, кроме книги «О мученичестве», Simon de Magistris выводит отсюда заключение, что Никита Серронский имел эту книгу перед глазами и «из этой же книги взял и другие места, приведенные из Дионисия в толковании на книгу Иова».¹⁶¹ Но легко видеть, что надписание фрагментов с толкованиями на евангельские повествования далеко не оправдывает тех выводов, какие делает из него Simon de Magistris. Правда, ни Евсевий, ни блаженный Иероним не упоминают о каком-либо другом послании или произведении св. Дионисия, посвященном Оригену, кроме послания «О мученичестве», но ни тот, ни другой не говорят и того, что ими перечислены все произведения св. Дионисия; наоборот, Евсевий всегда оканчивает свои перечни указанием на то, что св. Дионисий, кроме перечисленных им, писал много и «других посланий».¹⁶² Наконец, если даже мы допустим, что надписание фрагментов с толкованиями на евангельские повествования о молитве Спасителя дает некоторое основание отнести эти фрагменты к посланию «О мученичестве», то во всяком случае слишком поспешно было бы заключать отсюда, что из этого же послания взяты и фрагменты с толкованиями на книгу Иова: Никита Серронский мог взять эти фрагменты из какого-либо другого произведения св. Дионисия, до нас не сохранившегося.

Обращаясь к содержанию фрагментов, мы также не найдем в нем твердых оснований для доказательства связи их с посланием «О мученичестве» к Оригену. По крайней мере, это с уверенностью можно сказать относительно фрагментов с толкованиями на книгу Иова. По-видимому, они взяты были Никитой Серронским из обширного комментария на всю книгу Иова,¹⁶³ и хотя в послании «О мученичестве» к Оригену указания на величайших из ветхозаветных страдальцев были бы вполне уместны,¹⁶⁴ однако трудно думать, чтобы в рамки «послания» о мученичестве мог уместиться подробный и связный комментарий на обширную книгу Священного Писания с обстоятельным рассмотрением и тех мест, которые не имели прямого отношения к вопросу о мученичестве и к страданиям ветхозаветного праведника.¹⁶⁵ Поэтому более вероятным представляется нам предположение, что св. Дионисий составил обширный комментарий на книгу Иова, который не был известен ни Евсевию, ни Иерониму. Последнее обстоятельство не должно удивлять нас, если мы припомним, что и толкование на начало книги Екклезиаста известно было Евсевию лишь по упоминанию о нем в послании самого Дионисия к Василиду.¹⁶⁶

Что касается фрагментов с толкованиями на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском, то в них мы не встречаем ни прямых указаний, ни даже отдаленных намеков на Оригена и его личное печальное положение во время гонения при Декии. Правда, и здесь нельзя отрицать того, что объясняемые св. Дионисием евангельские повествования по содержанию своему имели близкое отношение к положению всех христиан во время гонения при Декии; правда и то, что подробное толкование этих стихов не представляло бы ничего удивительного в послании «О мученичестве», написанном св. Дионисием;¹⁶⁷ однако все эти общие соображения доказывают лишь некоторую вероятность предположения, что рассматриваемые фрагменты взяты из послания «О мученичестве» к Оригену, и во всяком случае мы не можем считать это предположение вполне твердо обоснованным.

4–6) Кроме упомянутых более или менее значительных по объему экзегетических фрагментов, сохранились еще менее значительные фрагменты в сборниках святоотеческих толкований на

а) книгу Деяний апостольских,¹⁶⁸

б) соборное послание Иакова¹⁶⁹ и

в) Послание к Римлянам.¹⁷⁰

К сожалению, и здесь мы не имеем данных для решения вопроса, взяты ли эти отрывки из полных комментариев св. Дионисия на перечисленные выше книги Священного Писания, или из каких-либо других его произведений. Составители сборников святоотеческих толкований иногда в свои произведения помещали не только выдержки из экзегетических творений, но и отдельные места из посланий и догматико-полемических сочинений святых отцев.¹⁷¹ Впрочем, нет ничего невероятного и в том предположении, что св. Дионисий, подобно своему учителю Оригену, оставил после себя комментарии не только на отдельные места, но и на целые книги Священного Писания, хотя никто из древних писателей не упоминает о таких комментариях, а в надписаниях самых фрагментов нигде нет указаний на те творения св. Дионисия, откуда взяты самые фрагменты.¹⁷²

Блаженный Иероним в одном из своих посланий к Паммахию причисляет св. Дионисия к толковникам, писавшим о нечетном числе,¹⁷³ а в другом послании к тому же Паммахию причисляет св. Дионисия к отцам Церкви, подробно толковавшим Первое Послание к Коринфянам, или, точнее, 7 главу этого Послания.¹⁷⁴ Но и эти сообщения блаженного Иеронима недостаточно подробны, чтобы можно было с полной уверенностью решить вопрос, имеет ли в виду блаженный особые специально экзегетические творения св. Дионисия, или имеет в виду какие-либо полемические произведения и послания св. Дионисия, где св. Дионисий писал о нечетном числе или толковал отдельные места из Первого Послания к Коринфянам. Впрочем, если мы сопоставим свидетельство блаженного Иеронима со свидетельством Прокопия Газского, то получим некоторое основание предполагать, что слова св. Дионисия, подавшие блаженному Иерониму повод причислить св. Дионисия к толковникам, писавшим о нечетном числе, находились в отмеченном выше толковании на начало книги Екклезиаста,¹⁷⁵ а под толкованием на Первое Послание к Коринфянам блаженный Иероним мог иметь в виду ту часть канонического послания к Василиду, где св. Дионисий дает ответ о супружеском воздержании и ссылается на ту самую главу этого послания, которая цитируется и в свидетельстве блаженного Иеронима.¹⁷⁶

К числу экзегетических творений св. Дионисия Александрийского следовало бы отнести и толкования его на сочинения одноименного ему Дионисия, если бы свидетельства об этих толкованиях имели более определенный характер и не возбуждали некоторых сомнений. Древнейшими свидетелями об этих толкованиях являются писатели VII в. Анастасий Синаит и Максим Исповедник. Первый в XXII главе своего сочинения под заглавием «Путеводитель» говорит о недоразумениях, какие могли возникнуть вследствие неправильного понимания некоторых выражений «святого Дионисия». Нерожденным или несозданным, пишет Анастасий Синаит, не может быть никто, кроме одного Бога, а между тем у «св. Дионисия» в главе с надписанием «О великом и малом» говорится о Боге, что Он «выше всего нерожденного» (ὑπὲρ πᾶν ἀγέννητον ), откуда следует, что нерожденных или несозданных существ много. «Затем, – читаем далее у Анастасия Синаита, – в то время как Церковь признает одно существо во всех святых ангелах, тот же божественный и апостольский Дионисий называет небесные силы многими существами». Как бы для разъяснения этих недоразумений Анастасий Синаит пишет: «Дионисий Великий, епископ Александрийский, из риторов (ὁ ἀπὸ ρητόρων), в толкованиях, составленных им на одноименного ему блаженного Дионисия, говорит так: внешняя философия обыкновенно называет нерожденной всякую невидимую природу, а равно и ипостаси существами; по обычаю язычников, говорит он потом, сказаны и у св. Дионисия слова эти в несобственном смысле (καταχρηστικῶς).¹⁷⁷ В тех же самых выражениях упоминает о толкованиях св. Дионисия, епископа Александрийского, и Максим Исповедник в своих собственных толкованиях на V главу приписываемой Дионисию Ареопагиту книги «О небесной иерархии», и опять, как у Анастасия Синаита, слова из толкований Дионисия, епископа Александрийского, приводятся как бы для объяснения того, каким образом Дионисий Ареопагит мог говорить о «многих силах», в то время как Церковь учит, что все святые ангелы одного существа.¹⁷⁸ То же самое свидетельство мы находим и у Никиты Хониата, скончавшегося в начале XIII в. В 15-й главе второй книги своего обширного сочинения под заглавием «Сокровище православия» Никита Хониат, рассуждая о различии между природой и ипостасью, пишет между прочим: «И Дионисий Александрийский, ритор, в толкованиях, изданных им на одноименного ему Ареопагита, говорит, что у внешних или языческих философов нерожденное обозначает всякую невидимую природу: Сверх того, и слово существа употребляется у них вместо ипостасей».¹⁷⁹ Наконец, Иоанн Кипариссиот, живший в XIV в., в числе толкований на слова Дионисия Ареопагита о мистическом и философском предании богословов, заключающиеся в послании к епископу Титу, приводит одно толкование с именем Дионисия Александрийского.¹⁸⁰

Легко видеть, что все отмеченные нами свидетельства страдают некоторой неопределенностью. У свв. Анастасия Синаита и Максима Исповедника мы не находим ясных указаний на то, какого Дионисия следует иметь в виду под одноименным Александрийскому епископу Дионисием: Ареопагита, или какое-либо другое лицо с именем Дионисия. Более определенными в этом отношении являются свидетельства Никиты Хониата и Иоанна Кипариссиота, где ясно говорится о толкованиях, составленных Дионисием Александрийским на творения Ареопагита, но зато у них автор толкований, Дионисий Александрийский, не называется епископом. Правда, в свидетельствах Анастасия Синаита и Максима Исповедника под Дионисием, одноименным Александрийскому епископу, всего естественнее иметь в виду Дионисия Ареопагита, выражения которого объясняются словами святого Дионисия Александрийского, взятыми из толкований его «на одноименного Дионисия»,¹⁸¹ Никита Хониат и Иоанн Кипариссиот под «Дионисием Александрийским, ритором» могли иметь в виду Александрийского епископа и не упоминая об его епископском сане. Допустив такое понимание рассматриваемых свидетельств, мы имели бы три прямых указания на то, что Дионисий, епископ Александрийский, некогда был ритором, и четыре свидетельства о том, что он составил толкования на сочинения Дионисия Ареопагита. Но если наименование св. Дионисия, епископа Александрийского, ритором не заключает в себе ничего невероятного,¹⁸² то предположение о том, что он составил толкования на сочинения Дионисия Ареопагита, очевидно, может быть допущено лишь под условием признания творений, известных с именем Дионисия Ареопагита, подлинными или, по крайней мере, написанными лицом, жившим в первые три века христианской эры. Здесь мы снова встречаемся с вопросом о подлинности творений, приписываемых Дионисию Ареопагиту; но опять должны повторить свое прежнее замечание, что подлинность их и до настоящего времени нельзя считать доказанной. Правда, в пользу этой подлинности говорил бы самый факт составления Дионисием, епископом Александрийским, толкований на одноименного ему Дионисия Ареопагита, и защитники подлинности творений, известных с именем Дионисия Ареопагита, всегда ссылаются на свидетельства Анастасия Синаита и Максима Исповедника;¹⁸³ правда и то, что, признав достоверность свидетельств Анастасия Синаита и Максима Исповедника и правильность понимания их в том смысле, что они говорят о толкованиях св. Дионисия, еп. Александрийского, на сочинения именно Ареопагита, а не какого-либо другого Дионисия, мы имели бы два древние и, что особенно важно, положительные свидетельства в пользу подлинности творений с именем Дионисия Ареопагита. Но значение этих свидетельств ослабляется тем, что в древнейших рукописных кодексах с указанными выше сочинениями Анастасия Синаита и Максима Исповедника нет выписанных нами выше свидетельств этих писателей о св. Дионисии, епископе Александрийском.¹⁸⁴ Откуда явились эти свидетельства в позднейших рукописях, заключающих в себе творения Анастасия Синаита и Максима Исповедника, можно ли считать их подлинными, или они представляют позднейшую интерполяцию, может быть, из сочинений Никиты Хониата¹⁸⁵ – все эти вопросы не могут быть решены с полной уверенностью за отсутствием твердых оснований к такому или иному решению. Поэтому мы затруднились бы на основании свидетельств Анастасия Синаита и Максима Исповедника делать какие-либо решительные выводы относительно того, писал ли св. Дионисий, епископ Александрийский, какие-либо толкования на творения одноименного ему Дионисия, и, если писал, то на чьи именно – Дионисия Ареопагита, или другого лица, например Дионисия Коринфского¹⁸⁶ или Дионисия Римского. Если, таким образом, мы не можем с уверенностью ссылаться на свидетельства Анастасия Синаита и Максима Исповедника, то первые по времени свидетельства о толкованиях, составленных Дионисием, епископом Александрийским, будут относиться к XII и XIII в. Время, отделяющее Никиту Хониата и Кипариссиота от кончины св. Дионисия, епископа Александрийского, очевидно, слишком продолжительно, чтобы при отсутствии более древних свидетельств можно было безусловно полагаться на сообщения указанных писателей о св. Дионисии Александрийском, если даже допустить, что как тот, так и другой под Дионисием Александрийским, ритором, имеют в виду знаменитого епископа Александрии.

Оканчивая обозрение творений св. Дионисия, мы должны сказать несколько слов по поводу оригинального мнения, будто знаменитый епископ Александрии был автором всех творений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита. Мнение это высказано было еще в XVIII в. Баратерием; его же защищает профессор Киевской Духовной академии К. Скворцов в своем «Исследовании вопроса об авторе сочинений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита» (Киев, 1871). Но ни Баратерий, ни Скворцов не в состоянии были привести в доказательство своего мнения ни одного прямого положительного свидетельства. Правда, Скворцов указывает на древнее народное мнение, которое приписывало творения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита, Аполлинарию, Дидиму, Дионисию Коринфскому, Дионисию Александрийскому и Дионисию Римскому, и вслед за Le Nourry¹⁸⁷ уверяет, будто об этом мнении упоминает уже Максим Исповедник в своих толкованиях или схолиях на сочинения с именем св. Дионисия Ареопагита.¹⁸⁸ Но в этих схолиях мы нашли только свидетельство о том, что были люди, приписывавшие сочинения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита, Аполлинарию;¹⁸⁹ о том, чтобы кто-либо приписывал их Дионисию Александрийскому, Максим Исповедник не говорит ни в схолиях, ни в других своих произведениях. Еще менее убедительна ссылка Скворцова на изданную флорентийским библиотекарем Бандини беседу св. Анастасия Синаита, в которой последний поместил отрывки из сочинений Дионисия с замечаниями о душе и ее силах. Указав на то, что этих отрывков нет в дошедших до нас сочинениях Дионисия (епископа Александрийского), Скворцов выводит отсюда заключение, что «Анастасий взял их из потерянного для нас сочинения Дионисия “О душе”, сочинения того самого, о котором упоминается в приписываемой Ареопагиту книге “De divinis nominibus”».¹⁹⁰ Допустим, что Анастасий Синаит действительно взял эти отрывки из сочинения «О душе»; но откуда видно, что он считал автора этих отрывков Дионисием Александрийским? Анастасий Синаит в своей беседе называет его только «Дионисием» или «великим Дионисием»,¹⁹¹ а под этими именами он мог иметь в виду и Дионисия Ареопагита, который также называется иногда «великим».¹⁹² Напрасно также ссылается профессор К. Скворцов¹⁹³ на сохранившийся у Никиты Серронского отрывок из толкования на книгу Иова, заимствованный (частью) из книги «О небесной иерархии» и надписанный, будто бы, именем Дионисия Александрийского. Как мы видели,¹⁹⁴ первый из пяти¹⁹⁵ фрагментов с именем Дионисия, помещенных в изданном Юнием Патрицием сборнике Никиты Серронского, действительно взят частью из сочинений, приписываемых Дионисию Ареопагиту, частью из трактата Василия Великого «О том, что Бог не виновник зла», но и в надписаниях этого отрывка ни в одной рукописи нет имени «Дионисия Александрийского», а стоит или только имя «Дионисий» без наименования его Александрийским,¹⁹⁶ или имена «Дионисия и Василия».¹⁹⁷ Мало убедительны и те основания в пользу рассматриваемой гипотезы, которые защитник ее находит в самих творениях, приписываемых св. Дионисию Ареопагиту. Что касается их содержания, то при сопоставлении его с содержанием творений св. Дионисия, епископа Александрийского, профессору К. Скворцову приходилось не столько указывать сходство между ними, сколько объяснять, почему между ними так много разницы.¹⁹⁸ Во всяком случае, отмечаемое профессором совпадение некоторых имен, упоминаемых в посланиях св. Дионисия, епископа Александрийского, и в сочинениях с именем св. Дионисия Ареопагита, и сходство отдельных мыслей и выражений о лицах Св. Троицы далеко недостаточны для признания этих посланий и сочинений произведениями одного и того же автора. Простой и ясный слог большей части сочинений св. Дионисия, епископа Александрийского, также очень мало похож на слог сочинений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита, и здесь опять защитнику рассматриваемой гипотезы пришлось говорить не столько о сходстве, сколько о различии.¹⁹⁹

Если, таким образом, ни свидетельства древних писателей, ни содержание и слог творений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита, не дают нам твердых оснований приписывать их св. Дионисию, епископу Александрийскому, и говорят более против рассматриваемой гипотезы, чем за нее, то, очевидно, и все другие общие соображения в пользу этой гипотезы не могут иметь решающего значения в решении вопроса об ее научной состоятельности. Допустим, что сочинения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита, относятся к III в.;²⁰⁰ допустим, что под восхваляемым в этих сочинениях наставником Иерофеем следует иметь в виду Оригена, и что другие подробности, заключающиеся в этих же творениях, также указывают на события и лица III в.;²⁰¹ допустим, наконец, что история жизни св. Дионисия, епископа Александрийского, не противоречит рассматриваемой гипотезе:²⁰² однако все эти соображения могли бы служить подтверждением рассматриваемой гипотезы лишь в том случае, если бы против нее нельзя было привести никаких существенных возражений из истории, содержания и слога самых творений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита. Неудивительно, поэтому, что как мнение Баратерия не нашло защитников, так и остроумная гипотеза профессора К. Скворцова, обратившая на себя внимание даже за границей,²⁰³ не изменила установившихся воззрений на творения, приписываемые св. Дионисию Ареопагиту, и творения эти одни доныне считают подлинным произведением Ареопагита, а другие – произведением неизвестного автора, жившего в V или даже VI в.²⁰⁴

Творения св. Дионисия пользовались высоким уважением не только при жизни, но и долго спустя после смерти великого епископа Александрийского. Евсевий упоминает о «любителях его сочинений»,²⁰⁵ и есть основание думать, что эти любители составляли сборники писем и книг св. Дионисия. Из послания св. Василия Великого к Максиму Философу видно, что и во времена св. Василия были люди, интересовавшиеся сочинениями св. Дионисия,²⁰⁶ и что сам св. Василий Великий знал весьма многие из его сочинений. Между тем, как мы видели, многие книги и послания св. Дионисия исчезли совершенно, от других же остались лишь незначительные отрывки. Эта невознаградимая утрата значительной части текста творений св. Дионисия или даже целых сочинений и посланий его может показаться не совсем понятной. Действительно, для объяснения этого факта недостаточно указать на то, что в большинстве случаев творения св. Дионисия имели форму посланий или писем, назначавшихся ближайшим образом для частных лиц. На основании слов самого св. Дионисия, можно предполагать, что он имел обыкновение, подобно другим епископам того времени,²⁰⁷ хранить при себе списки своих посланий к разным лицам, а иногда и отправлял эти списки к другим епископам.²⁰⁸ Поэтому более вероятным представляется нам предположение, что причиной потери значительной части текста творений св. Дионисия и целых сочинений и посланий его были главным образом сомнения в православии Александрийского епископа и попытки еретиков воспользоваться его именем для распространения своих лжеучений. Как мы увидим, св. Дионисий в конце своей жизни должен был защищаться от обвинений в неправославии. Впоследствии ариане старались распространить мнение о согласии своего учения с учением св. Дионисия.²⁰⁹ Правда, Афанасий Великий написал трактат в защиту православия своего предшественника, но этот трактат не уничтожил сомнений в православии творений св. Дионисия. По крайней мере, и после составления его высказывались не вполне одобрительные суждения о творениях св. Дионисия. В упомянутом послании к Максиму Философу св. Василий Великий, свидетельствуя о православии Александрийского епископа, в то же время употребляет такие выражения о творениях св. Дионисия, которые могли дать повод к неблагоприятному мнению о них.²¹⁰ В конце IV в. Руфин писал, что творения св. Дионисия были искажены еретиками и в доказательство своего мнения ссылался на св. Афанасия. По словам Руфина, св. Афанасий «написал апологию в защиту книг св. Дионисия в полной уверенности, что св. Дионисий не мог думать несогласно с самим собой и писать противное самому себе, и в том убеждении, что подобные места внесены были злонамеренными людьми».²¹¹ Правда, уже блаженный Иероним во второй книге «Апологии против Руфина»²¹² заметил, что ссылки Руфина на искажение творений отцев и учителей Церкви еретиками недостаточно обоснованы, а св. Афанасий в своем трактате «О мнении Дионисия» не только не говорит об искажении книг св. Дионисия еретиками, но и открыто соглашается признать, что приписываемые его предшественнику выражения, допускавшие арианское толкование, действительно принадлежат ему.²¹³ Но если мы не имеем оснований думать, что ариане искажали творения св. Дионисия, то во всяком случае свидетельство Руфина ясно говорит о том, что в конце IV в. были люди, находившие в творениях св. Дионисия не вполне православные выражения. Припомним еще, что приписываемые св. Дионисию послания против Павла Самосатского носят на себе повреждения их еретиками в период несторианских споров. Поэтому, хотя Церковь никогда не сомневалась в православии св. Дионисия и позднейшие церковные писатели, упоминая о св. Дионисии, в большинстве случаев отзываются о нем с величайшими похвалами, однако легко могло случиться, что тень, брошенная на православие св. Дионисия еще при его жизни и усиленная позднейшими ссылками ариан и других еретиков на творения знаменитого Александрийского епископа, неблагоприятно отозвалась на судьбе его творений и, может быть, более, чем беспокойные обстоятельства времени и другие причины, содействовала тому, что одни из его сочинений дошли до нашего времени в отрывках, сохранившихся в большинстве случаев в творениях других отцев и учителей Церкви, а другие известны нам только по заглавиям.

Печальная судьба творений святого Дионисия значительно затрудняла издание принадлежащих ему фрагментов, и потому неудивительно, что в древнейших изданиях святоотеческих творений помещены лишь немногие из произведений св. Дионисия.²¹⁴ Только во второй половине XVIII в. Галландий в третьем томе своей «Библиотеки древних отцев и писателей церковных» впервые издал большую часть сохранившихся до нашего времени фрагментов из полемических произведений и посланий св. Дионисия на греческом и латинском языках, а в приложении к XIV тому упомянутой «Библиотеки» помещены опущенные в третьем томе фрагменты с толкованием на начало книги Екклезиаста и Евангелие от Луки и отрывок из книг «Обличения и оправдания», сохранившийся у Евфимия Зигабена и почти буквально сходный с одним из напечатанных в третьем томе «Библиотеки» отрывков, сохранившихся у св. Афанасия Великого.²¹⁵ Трудом Галландия воспользовался и Минь в своем издании святоотеческих творений, где перепечатаны собранные и изданные у Галландия фрагменты;²¹⁶ новыми в издании Миня являются только два фрагмента с полным текстом толкования на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском, фрагмент, сохранившийся между толкованиями отцев Церкви на Евангелие от Иоанна,²¹⁷ и фрагмент с надписанием «Дионисия», взятый из приписываемого Дионисию Ареопагиту послания к Демофилу.²¹⁸ К сожалению, Минь упустил из вида, что еще в конце XVIII в. Simon de Magistris в своем издании творений св. Дионисия, епископа Александрийского, значительно восполнил издание Галландия фрагментами из различных творений и посланий св. Дионисия.²¹⁹ Но и это единственное сравнительно полное отдельное издание творений св. Дионисия не заключает в себе всех сохранившихся до нашего времени фрагментов творений св. Дионисия Великого. Не говоря уже о том, что Simon de Magistris в своем издании упустил из вида несколько фрагментов, сохранившихся в рукописях и изданиях, бывших у него под руками,²²⁰ в настоящее время издание его может быть пополнено вновь открытыми фрагментами, помещенными в цитированных выше трудах Рута, Анджело Мая, Питры и Крамера. Таким образом, и до настоящего времени мы еще не имеем издания, обнимающего все открытые и напечатанные разными издателями фрагменты творений св. Дионисия, епископа Александрийского.

До сих пор в русском переводе известны были только некоторые из творений св. Дионисия, а именно: книги «О природе»,²²¹ фрагменты из книг «Обличения и оправдания», сохранившиеся в переведенных на русский язык творениях св. Афанасия Великого и св. Василия Великого,²²² послание к Василиду,²²³ отрывки посланий и книг, сохранившиеся в «Церковной истории» Евсевия,²²⁴ и одно из приписываемых св. Дионисию посланий против Павла Самосатского.²²⁵ Ввиду этого мы решились составить новый русский перевод всех изданных до последнего времени фрагментов, принадлежащих или приписываемых св. Дионисию. В настоящее время этот перевод уже издан Казанской Духовной академией под редакцией проф. Л. Писарева.²²⁶

§ II

Кроме рассмотренных нами фрагментов и заглавий не сохранившихся до нашего времени творений св. Дионисия, у некоторых, особенно у древнейших церковных историков и писателей, мы находим и такие свидетельства о жизни, трудах и учении св. Дионисия, которыми во многих случаях существенно восполняются сведения о нем, заключающиеся в его собственных творениях. Эти свидетельства занимают второе место среди источников при изучении жизни и трудов св. Дионисия. Особенно ценными являются здесь свидетельства отцев и учителей Церкви, живших в IV и в начале V в., а равно и те сведения, какие сообщаются о св. Дионисии в «Восточной хронике» и Коптском синаксаре.

Евсевий, сохранивший нам в своих сочинениях большую часть уцелевших до настоящего времени фрагментов, принадлежавших св. Дионисию, в своей «Церковной истории» не мог обойти молчанием важнейших обстоятельств жизни великого Александрийского епископа. Правда, сообщаемые им в шестой и седьмой книгах «Церковной истории» сведения немногочисленны, если не считать тех, которые взяты из творений самого св. Дионисия; но зато они имеют весьма важное значение для хронологии важнейших событий в жизни св. Дионисия и дают возможность довольно точно определить время его служения в Александрийской школе, вступления на Александрийскую кафедру и его кончины. Правда, сведения эти, как мы увидим ниже, расходятся иногда с «Хроникой» того же Евсевия,²²⁷ но так как по общепринятому мнению «Церковная история» Евсевия заслуживает решительного предпочтения перед «Хроникой», то разногласие с последней не умаляет значения «Церковной истории» Евсевия как одного из главнейших источников при изучении жизни и трудов св. Дионисия.

У св. Афанасия Великого в его трактатах «О мнении Дионисия», «О соборах» и «О постановлениях Никейского собора», кроме отрывков из книг «Обличения и оправдания», заключаются и другие весьма ценные подробности относительно борьбы св. Дионисия с ересью Савеллия. В то время как Евсевий касается этой борьбы лишь в самых общих чертах,²²⁸ ограничиваясь простым перечислением важнейших сочинений св. Дионисия, написанных им в борьбе с ересью Савеллия, св. Афанасий сообщает нам более подробные сведения о поводах к составлению этих сочинений и о сношениях св. Дионисия и членов его паствы с Дионисием, епископом Римским. Благодаря этим сведениям, мы можем составить более отчетливое и ясное представление о различных периодах этой борьбы и о том положении, какое занимал в ней св. Дионисий Великий.

Той же борьбы св. Дионисия с ересью Савеллия касается в своем письме к Максиму Философу и св. Василий Великий. Ссылки ариан на св. Дионисия внушили ему убеждение, что св. Дионисий своими не вполне точными выражениями об отношении Второго Лица Пресвятой Троицы к Богу Отцу первый распространил «семена учения аномеев».²²⁹ Впрочем, св. Василий не считал св. Дионисия виновным в заблуждении и объяснял не вполне точные выражения св. Дионисия полемическим увлечением. В книге «О Св. Духе» он ссылается на знаменитого Александрийского епископа как на отца, мыслившего о Св. Троице вполне согласно с учением Вселенской Православной церкви.²³⁰ В одном из посланий св. Василия мы находим еще довольно важное сообщение о том, что св. Дионисий признавал действительным крещение, совершенное еретиками пепузианами или монтанистами.²³¹ Ниже мы увидим, что эта небольшая заметка св. Василия имеет важное значение в решении вопроса о том, какого мнения держался св. Дионисий в знаменитом споре между Римской и Карфагенской церковью о действительности крещения, совершенного еретиками.

Наконец, мы должны упомянуть еще о том, что у блаженного Иеронима в LXIX главе трактата De viris illustribus, кроме перечня большей части творений св. Дионисия, упоминаемых Евсевием в «Церковной истории»,²³² есть и несколько биографических данных, частью заимствованных у Евсевия, частью восполняющих рассказ Евсевия некоторыми новыми подробностями.

Упоминают о св. Дионисии и некоторые из позднейших писателей, но в большинстве случаев мы находим у них или рассмотренные выше указания на различные творения св. Дионисия, иногда неизвестные нам из других более древних источников, или же простое повторение тех сведений, какие сообщаются упомянутыми выше писателями.²³³ Исключение составляют два памятника, время происхождения которых трудно определить с точностью. Имеем в виду «Восточную хронику» и Коптский синаксарь. В первой,²³⁴ помимо сведений, известных из других более древних источников, есть несколько любопытных указаний на происхождение св. Дионисия и обращение его в христианство. Правда, нельзя во всем полагаться на свидетельство автора этой «Хроники», так как сообщения его иногда расходятся со свидетельствами «Церковной истории» Евсевия. Но мы не видим причины сомневаться и в тех сведениях «Хроники», которые не опровергаются свидетельствами других более достоверных источников. В Коптском синаксаре находится еще более подробная, хотя и неизвестная из других источников, история обращения св. Дионисия в христианство и крещения его епископом Димитрием.²³⁵ Менее интереса представляют краткие биографии и похвальные речи о св. Дионисии в древних мартирологах и минеях, где с большей или меньшей правильностью повторяется только то, что сообщает о св. Дионисии Евсевий в «Церковной истории».²³⁶

§ III

Св. Дионисий занимает такое видное место в истории христианской Церкви, что его не мог обойти молчанием ни один из историков, писавших о первых трех веках христианства. Неудивительно, поэтому, что новейшая богословская литература о св. Дионисии весьма обширна. Перечисление и оценка всех произведений церковно-исторической и патрологической литературы, уделяющих известную долю внимания знаменитому Александрийскому епископу, заставили бы нас выйти далеко за пределы нашей ближайшей задачи в область церковной историографии во всех ее подразделениях. Поэтому мы не будем говорить здесь о тех произведениях, где сведения о св. Дионисии излагаются в отрывочном виде, в качестве простых иллюстраций для характеристики известного периода церковно-исторической жизни, как это мы видим в большинстве курсов церковной истории, или где они представляют простое перечисление важнейших фактов жизни св. Дионисия и его главных произведений, которым ограничиваются составители курсов патрологии и жизнеописаний святых. Для нашей цели достаточно будет отметить здесь лишь те произведения церковно-исторической и патрологической литературы, где св. Дионисию посвящены более или менее обстоятельные исследования, основанные на изучении и критическом исследовании первоисточников и заключающие в себе систематическое изложение всех сохранившихся до нашего времени сведений о жизни и творениях знаменитого Александрийского епископа. Число таких произведений весьма незначительно. Более ценными для ознакомления с жизнью и трудами св. Дионисия показались нам следующие из них:

1)   Tillemonte. Memoires pour servir à l’histoire ecclésiastique. T. IV. Paris, 1696. Св. Дионисию посвящено здесь довольно обширное (Р. 242–288), состоящее из 18-и глав, исследование, где события из жизни св. Дионисия расположены в строго хронологическом порядке и, начиная с 249 г. по Рождестве Христовом, распределены по годам с замечательной точностью, так что повествование о жизни и трудах св. Дионисия приобретает характер летописи. Особенную ценность сообщают этому исследованию постоянные ссылки автора на свидетельства древних церковных и светских историков, отсутствие произвольных предположений, осторожность в суждениях и выводах. Единственным пробелом в этом исследовании является отсутствие подробного анализа сохранившихся до нашего времени творений св. Дионисия. Упоминая о них, автор ограничивается указаниями на обстоятельства их написания и излагает их содержание лишь в самых общих чертах.

2)    Cornelius Byeus. De ss. Dionysio, ep. Alexand., Fausto m., Caio, Petro, Paulo et quatuor aliis Alexandriae et forte alibi in Aegypto commentarius historicus. Это весьма обстоятельное исследование о св. Дионисии помещено в известном издании болландистов Acta sanctorum, во втором томе октября под 3-м числом этого месяца.²³⁷ Без преувеличения можно сказать, что из всех существующих исследований о св. Дионисии труд Корнилия Биея является лучшим по полноте и обстоятельности, и остается пожалеть, что из позднейших писателей только Нил пользовался им в своей «Истории св. Восточной церкви». Особенно ценными являются в труде Биея те отделы, где автор старается примирить кажущиеся разногласия в суждениях древних писателей о св. Дионисии, и обширное приложение, где рассматриваются те из творений св. Дионисия, время происхождения которых нельзя определить с точностью, и те, принадлежность которых св. Дионисию не доказана. Автор всюду защищает Александрийского епископа от высказывавшихся в древнее и новое время сомнений в его православии и старается доказать подлинность всех творений, сохранившихся до нашего времени с именем св. Дионисия, епископа Александрийского. Но он настолько осторожен в своих суждениях, что при отсутствии твердых данных для окончательного решения того или другого вопроса всегда высказывает свое мнение в форме вероятного предположения, не решаясь настаивать на том или другом выводе с полной уверенностью. Единственный недостаток автора заключается разве только в том, что он уделяет в своем труде гораздо более внимание хронологическим и библиографическим данным, касающимся жизни и творений св. Дионисия, чем изложению самих событий и содержанию творений. Некоторые из главных произведений св. Дионисия только отмечаются здесь; другие были неизвестны автору и о них даже не упоминается.

3)    Simon de Magistris. Dionysii Magni, episcopi Alexandrini, quae supersunt. Romae, 1796. Кроме сравнительно полного издания св. Дионисия, в этой книге читатель найдет довольно обстоятельное «Исследование о жизни и творениях св. Дионисия Александрийского» (De vita et scriptis s. Dionysii Alexandrini commentarius). В этом исследовании параллельно с изложением событий из жизни св. Дионисия довольно подробно излагается и содержание многих его творений. К сожалению, здесь мы не видим уже той близости к первоисточникам и осторожности в выводах, которые составляют отличительное достоинство трудов Тильмона и Корнилия Биея. Но если в этом отношении исследование Симона де Магистриса уступает отмеченным выше исследованиям его предшественников, то он вознаграждает читателя весьма ценным сборником свидетельств о св. Дионисии. В этом сборнике помещены все важнейшие свидетельства древних и позднейших писателей о св. Дионисии, начиная от свидетельства отцев Антиохийского собора против Павла Самосатского и кончая свидетельствами Барония, Руинарта и Тильмона и краткими биографиями и похвальными речами о св. Дионисии в мартирологах, минеях и Коптском синаксаре. Если прибавить, что единственное отдельное издание творений св. Дионисия Александрийского находится в рассматриваемом труде Симона де Магистриса, то книгу его нельзя не признать одним из самых ценных пособий для ознакомления с жизнью и творениями св. Дионисия.

4)    Neal. A history of the holy eastern church. The patriarchate of Alexandria. Vol. 1. London, 1847. P. 39–84. Кроме трудов Тильмона, Корнилия Биея и Симона де Магистриса, Ниль при составлении своей «Истории» имел под руками сочинения Лекиена, Ренодота, Соллерия и Ванслеба, посвященные Александрийскому патриархату, с перечнями и биографиями епископов и патриархов Александрийской церкви, начиная «от проповеди св. Марка до того времени, когда жили перечисленные авторы».²³⁸ В большинстве случаев автор пользуется уже готовыми выводами своих предшественников и редко подвергает их критическому исследованию. Вследствие этого он повторяет ошибочные или по крайней мере сомнительные суждения Симона де Магистриса о некоторых творениях, приписываемых св. Дионисию.²³⁹ Впрочем, по составленной Нилем биографии св. Дионисия читатель может составить общее понятие о жизни и деятельности знаменитого Александрийского епископа, не затрудняя себя подробными хронологическими и библиографическими изысканиями, интересными скорее для ученого, чем для обыкновенного читателя.

5)    Foerster. De doctrina et sententiis Dionysii Magni, episcopi Alexandrini. Berolini, 1865. Почти все ученые, писавшие о св. Дионисии, излагают учение его по разным вопросам вероучения и церковной дисциплины совместно с его биографией и анализом его творений. Только Симон де Магистрис в конце своего вышеупомянутого исследования De vita et scriptis s. Dionysii Alexandrini посвятил несколько параграфов изложению учения св. Дионисия о Боге, о троичности Лиц, о Приснодеве Марии, о происхождении греха, об искуплении, о благодати и свободе воли, о почитании ангелов и святых и даже о главенстве Римской церкви. К сожалению, автор почти всюду пользуется приписываемыми св. Дионисию посланиями против Павла Самосатского и в большинстве случаев из них берет тексты в подтверждение своих замечаний об учении и мнениях св. Дионисия. Между тем, мы видели, что принадлежность этих посланий св. Дионисию не доказана и против подлинности их можно привести немало оснований. Ввиду этого более ценной для ознакомления с учением св. Дионисия является отмеченная выше небольшая брошюра Фёрстера. Автор ее, свободный от предубеждений католических писателей в своих суждениях об отношении св. Дионисия к римскому престолу, излагает учение св. Дионисия о Втором Лице Пресвятой Троице и его мнения о материи, мире, душе, о крещении еретиков, о падших, о мученичестве, о пасхальном посте и, наконец, об Апокалипсисе и других книгах Нового Завета, на основании тех его творений, которые не возбуждают никаких сомнений относительно своей подлинности. Заключительная глава брошюры посвящена характеристике св. Дионисия. Автор в горячих и одушевленных выражениях пишет о величии духа св. Дионисия, о смирении, кротости и снисходительности его к заблуждающимся, о правдивости и широте воззрений при обсуждении различных вопросов и, подобно другим исследователям, видит главную заслугу св. Дионисия не в трудах его на пользу христианской науки, а в мудром управлении Церковью.

6)    Dittrich. Dionysius der Grosse von Alexandrien. Freiburg, 1867. Автор тщательно изучил источники и главнейшие из пособий, относящихся к св. Дионисию, но, по выражению Гарнака (Op. cit. S. 424), испортил свой довольно обстоятельный труд заимствованной у Гиплера²⁴⁰ гипотезой о существовании другого Дионисия, также жившего в Александрии и составившего, будто бы, часть творений, приписываемых Дионисию, епископу Александрийскому. Этому другому Дионисию Дитрих приписывает книгу против Оригена, комментарии на книгу Иова, на Евангелие от Матфея или даже на все четыре Евангелия, схолии на творения Дионисия Ареопагита и все другие экзегетические фрагменты с именем св. Дионисия Александрийского, за исключением толкования на начало книги Екклезиаста. Кроме этой слабо обоснованной гипотезы, мы должны еще отметить в рассматриваемом исследовании столь же слабо обоснованные суждения автора о непоследовательности св. Дионисия и неясности представлений его по важнейшим вопросам христианского вероучения и дисциплины и свойственные всем католическим писателям предубеждения в суждениях об отношении св. Дионисия к римскому престолу. По мнению Дитриха, только уважение к римскому престолу побуждало св. Дионисия следовать практике крещения, «в правильности или неправильности которой он не мог дать себе отчета»,²⁴¹ и только благодаря посланию Римского епископа прояснились и исправились «его темные и полуистинные воззрения» по вопросу об отношении Второго Лица Пресвятой Троицы к Богу Отцу.²⁴² Ниже мы увидим, насколько неосновательны отмеченные нами суждения автора, рисующие св. Дионисия в таком неблагоприятном свете.

7)    Foerster. Dionysius der Grosse von Alexandrien. Ein Beitrag zu seiner Biographie.²⁴³ Эта коротенькая биография св. Дионисия написана автором как бы в дополнение к отмеченной выше брошюре De doctrina et sententiis Dionysii Magni, episcopi Alexandrini. Здесь высказывается более благоприятный взгляд на св. Дионисия, чем в монографии Дитриха. По мнению Фёрстера, то, что католические ученые называют колебанием и неясностью, скорее следовало бы приписать «широте и свободе духа», «более свободному и либеральному отношению Александрийского епископа к обычной практике» Церкви. Вследствие этой широты взгляда, св. Дионисий Великий, по воззрению Foerster’a, «соблюдая известное правило, умел допускать исключения в тех случаях, когда еретическая партия была не так враждебна и далека от вселенского исповедания».²⁴⁴ Нам кажется, что снисходительность св. Дионисия в отношении к заблуждающимся не простиралась до принятия самих заблуждений, на что, по-видимому, и намекает Foerster, говоря о широте и свободе духа св. Дионисия; как мы увидим, св. Дионисий, если и допускал уклонения от обычной практики, признавая, например, действительным крещение монтанистов и отказав в новом крещении старцу, получившему крещение от еретиков, то делал это не потому, что равнодушно относился к правильности или неправильности известной практики, а в силу твердого убеждения в том, что известный образ действий в том или другом случае является наиболее согласным с обстоятельствами и учением Вселенской церкви.

8)    Morize. Denys d’Alexandrie, étude d’histoire religieuse. Paris, 1881. Здесь мы встречаем еще более странные и произвольные суждения о св. Дионисии, чем в сочинениях Дитриха и Фёрстера. Мориц всюду старается навязать св. Дионисию свои рационалистические воззрения и в них видит величие и значение знаменитого Александрийского епископа. По мнению Морица, «даже в наше время, когда материалистическое понятие о каком-то провиденциальном каноне все еще тяготеет над теологией, когда критика лишь робкой рукой осмеливается коснуться священного кивота апостольских писаний, назидательно видеть, с какой независимостью христианский епископ рассуждал о подлинности и религиозном значении книги (Апокалипсиса), до того времени пользовавшейся высоким уважением в Церкви».²⁴⁵ Рассуждая об отношении св. Дионисия к вопросу о крещении, Мориц пишет: «В то время, когда почти все христиане, пастыри и пасомые, имели грубое и языческое представление о крещении и видели в этом простом символическом акте средство магического преобразования и очищения, Дионисий понимал, что в крещении, причащении и молитвах мы всегда ищем и получаем одну и ту же божественную благодать».²⁴⁶ Излагая историю борьбы св. Дионисия с ересью Савеллия, Мориц старается доказать, будто св. Дионисий, как до обвинения его перед Римским епископом, так и после обвинения проповедовал одно и то же учение «о нравственном единстве» между Первым и Вторым Лицами Пресвятой Троицы и в своих позднейших сочинениях изменил только терминологию в угоду своим противникам, но соединял с заимствованными у них терминами «совершенно противоположный смысл».²⁴⁷ Эти и подобные замечания Морица, рассеянные в разных местах его книги, дают ложное освещение всей деятельности св. Дионисия и не искупаются внешними достоинствами работы Морица, отличающейся от других посвященных св. Дионисию произведений стройным и вполне естественным размещением материала, ясностью и живостью изложения и местами увлекательным литературным языком.

9)    Georg Roch. Die Schrift des Alexandrinischen Bischofs Dionysius des Grossen «Ueber die Natur». Eine altchristliche Widerlegung der Atomistik Demokrits und Epicurs. Leipzig, 1882. Эта тщательно обработанная докторская диссертация посвящена исследованию одного из важнейших сочинений св. Дионисия – его книгам «О природе». После краткой, но обнимающей все главнейшие события, биографии св. Дионисия²⁴⁸ мы находим здесь весьма обстоятельное исследование о времени и поводе к составлению книг «О природе», о лице, которому посвящены были эти книги, о размерах этого сочинения, затем перевод сохранившихся до нашего времени фрагментов этих книг с весьма ценными примечаниями,²⁴⁹ изложение содержания этих книг и сопоставление этого содержания со свидетельствами других древних писателей об учении Демокрита и Эпикура²⁵⁰ и оценку литературного, исторического и философского значения этого памятника.²⁵¹ Написанная живым и увлекательным языком и вполне исчерпывающая свой предмет, диссертация Роха может служить прекрасным пособием при изучении книг св. Дионисия «О природе» и значительно облегчила для нас работу при анализе этого главнейшего из сохранившихся до нашего времени творений св. Дионисия.

10)     Нам остается упомянуть еще о посвященной св. Дионисию главе в известном произведении Гарнака «Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius» (Erster Theil. Leipzig, 1893. S. 409–427). Это произведение представляет едва ли не последнее слово науки относительно библиографических данных, касающихся памятников христианской письменности в первые три века христианской эры. Здесь мы находим и самый подробный перечень всех творений св. Дионисия с указанием всех свидетельств об этих творениях у древних и позднейших писателей, и перечисление всех рукописей и изданий, где сохранились до нашего времени фрагменты различных творений св. Дионисия. Так как доныне еще не существует ни одного полного издания творений св. Дионисия, то исследование Гарнака является незаменимым, как лучшее пособие для справок при ознакомлении с библиографическими данными относительно творений св. Дионисия, хотя читатель должен взять на себя труд разыскивать отмеченные Гарнаком фрагменты в различных изданиях и по ним уже изучать сами творения св. Дионисия.

Что касается русской оригинальной и переводной литературы о св. Дионисии, то мы можем указать лишь на краткий очерк жизни и литературной деятельности св. Дионисия в «Историческом учении об отцах Церкви» Филарета Черниговского (Т. I. СПб., 1859. С. 138–147), на семь глав, посвященных Дионисию, в «Истории святой Восточной церкви», представляющей перевод небольшой части отмеченного выше обширного сочинения под тем же заглавием, принадлежащего перу английского богослова, доктора Ниля, и на статью С. Муретова, посвященную исследованию книг «О природе» (Православное Обозрение. 1891. Т. 2. С. 1–46).

При изучении перечисленных выше произведений русской и западной богословской литературы нетрудно убедиться в том, что многие вопросы, касающиеся жизни, учения и творений св. Дионисия, ожидают еще определенных и окончательных решений и не могли быть решены до открытия новых неизвестных ранее сведений о нем и его творениях. Нельзя сказать, что в настоящее время источники наших сведений о св. Дионисии увеличились настолько, чтобы возможно было полное и всестороннее освещение жизни и деятельности св. Дионисия. Тем не менее уже и теперь вновь открытые фрагменты творений св. Дионисия облегчают решение некоторых вопросов, до сих пор считавшихся почти неразрешимыми. Автор предлагаемого исследования о св. Дионисии по мере сил своих старался воспользоваться новыми данными для вышеуказанной цели. С другой стороны, для избежания отмеченных выше крайностей и произвола в суждениях о жизни и трудах св. Дионисия он считал своей обязанностью, пользуясь произведениями западных писателей, не всегда свободных от влияния конфессиональных и рационалистических заблуждений, проверять их выводы и заключения свидетельствами великих отцев и учителей Церкви IV в. как наиболее надежным критерием в решении вопросов, касающихся жизни и деятельности их предшественников, трудившихся в III в.