III. История последних дней земной жизни Иисуса Христа

На другой день после ужина в доме Лазаря, Господь пошел в Иерусалим. За Ним шли Апостолы и громадные толпы народа, сопровождавшие Его в пути и нарочно пришедшие теперь из Иерусалима. В толпе были и враги Его. Подойдя к горе Елеонской скрывавшей от спутников священный город, Господь остановился; остановилась и вся сопровождавшая Его толпа. Подозвав к Себе двух Апостолов, Господь велел им идти в ближайшее селение. Войдя в селение (сказал Он), вы тотчас же найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязавши приведите ко Мне; и если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу. – Апостолы исполнили поручение; привели ослицу и молодого осла, покрыли осла своими одеждами и посадили на него Господа. Не в царской колеснице въезжал Господь в столицу Иудейского царства, а на молодом осле, покрытом вместо дорогих попон изношенными одеждами Его бедных Апостолов. И в этом сбылось предсказание Пророка Исаии, который говорил: «Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной».

Когда Господь ехал, постепенно поднимаясь в гору, ученики Его (не одни только Апостолы) подстилали Ему одежды свои по дороге. Но когда шествие приблизилось к спуску с горы, и взорам сопровождавшей Господа толпы представился Иерусалим во всей своей красе, произошел особенный взрыв восторга. Благословен Царь, грядущий во имя Господне (кричал народ)! – Как только из Иерусалима увидели торжественное шествие, толпы народа вышли навстречу и приветствовали Господа победными криками: Осанна! осанна Сыну Давидову! осанна в вышних!

Слово осанна означает спасение; но евреи употребляли его во всех торжественных случаях как восклицание, выражавшее радость, вроде нашего ура! Поэтому, выражение осанна в вышних означает желание, чтобы крики радости и восторга были слышны не только здесь, на земле, но и на небесах.

В сопровождавшей Господа толпе были и фарисей. Они не приветствовали восторженными криками грядущего Царя-Мессию; злобою на Него кипели их ожесточенные сердца; они готовы были тут же растерзать Его, но боялись народа; и потому ограничились лишь дерзким криком Ему из толпы: Учитель! запрети ученикам Твоим так выражать свои восторги. Господь кротко ответил им: Если они умолкнут, то камни возопиют. Если вы так бездушны и бессердечны, что не можете понять народного восторга, то знайте же, что в такое время легче заставить камни заговорить, чем остановить эти восторженные крики.

Господь продолжал Свой путь среди неумолкавшей толпы; но злобное замечание фарисеев навело на Него грустные думы. Он знал, что ликующий народ, видящий теперь в Нем свое спасение, скоро будет неистово вопить: «Распни! распни его!» Он знал, что этот священный город будет разрушен, и камня на камне не останется в нем. Все это вызвало в Нем прилив невыразимой скорби; Он заплакал и воскликнул: «О, если бы и ты хотя в сей день твой узнал, что служит к миру твоему; но это сокрыто ныне от глаз твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего!»

Когда торжественное шествие вступило в Иерусалим, весь город пришел в движение; многие спрашивали: «Кто это?» – им отвечали: «Это Иисус, Пророк из Назарета Галилейского». – Фарисеи же, видя восторг толпы, рассуждали между собою, что принимавшиеся до сих пор нерешительные меры не привели ни к чему, – что весь мир идет за Ним.

Господь вошел в храм, но, по случаю позднего времени, не предпринял ничего, а ушел с Апостолами в Вифанию. На этот раз шествие Его не отличалось никакою торжественностью; повидимому, кроме Апостолов, никто его не сопровождал. Это был первый день недели, называемый теперь воскресением.

Проведя ночь в Вифании, вероятно, в доме Лазаря, Господь на другой день утром пошел с Апостолами в Иерусалим. Проходя мимо одной смоковницы, покрытой листьями и поэтому казавшейся плодоносною, то есть с плодами, Господь подошел к ней, как бы желая сорвать плодов для утоления голода; заметив же, что это смоковница бесплодная, Он сказал «Отныне да не вкушает никто от тебя плода во век!» – Смоковница эта тотчас же засохла, но этого не заметили тогда Апостолы.

Войдя в храмовой двор, Господь увидел, как и в первый год Своего служения, стада жертвенных животных, столы меновщиков и скамьи с клетками голубей. Появление в храме Господа, Которого накануне весь народ встретил, как Мессию, Царя Израилева, привело в страх торгашей; и когда Он стал веревкой выгонять со двора скот, и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул, то все безмолвно повиновались. При первом изгнании торговцев из храма, первосвященники спросили, кто дал Ему власть так поступать? а теперь и они безмолствовали. Вероятно, народ, вчера кричавший Господу осанна! помогал теперь Ему очистить храмовой двор от осквернителей; да и сами торгаши поспешили удалиться. При этом Господь говорил им: Не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? а вы сделали его вертепом разбойников.

Когда храм был очищен, то приступили к Господу все находившиеся тут же хромые и слепые; и Он исцелил их. Находившияся тут же дети слышали, как вчера приветствовали Господа победными криками – о с а н н а! И увидели они теперь, как слепые стали видеть, хромые стали ходить, расслабленные вставали с своих носилок, и все вообще больные получали исцеление. Все это должно было произвести на детские души необычайное впечатление; и они, после каждого исцеления, восторженно кричали: О с а н н а Сыну Давидову! – Слышали это и находившиеся тут же первосвященники, книжники и фарисеи; желая ослабить значение этих детских восторгов, они сказали Господу: Слышишь ли, что они говорят? ведь это дети, ничего не понимающие; хвала их ничего не стоит. – Господь отвечал им: Да слышу; но понимаю эту радость детей не так, как вы; разве вы никогда не читали сказанное Давидом: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу?

Целый день Господь пробыл в храме; а когда настал вечер, пошел с Апостолами опять в Вифанию. Пришли туда они, когда было уже темно, так как Апостолы и теперь не заметили, что смоковница засохла. Это был понедельник.

Проведя ночь в Вифании, Господь утром вышел с Апостолами в Иерусалим. Дорогою, проходя мимо той смоковницы, плодов воторой искал накануне Господь, Апостолы заметили, что она засохла. Петр сказал: «Учитель! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла».

Случай с этой смоковницей составляет окончание притчи о бесплодной смоковнице, сказанной Господом ранее (см. гл. 59).

Когда третий год служения Христова приходил к концу, Владелец виноградника, Бог, сказал Своему Виноградарю: Сруби эту бесплодную смоковницу! оставь этот жестокосердный народ! отвергни его! место его займут иные народы, которые уверуют в Тебя и будут творить волю Мою. – Но добрый Виноградарь Христос просил тогда отсрочить исполнение этого приговора; Он думал, что, при чрезвычайных мерах с Его стороны, этот народ, быть может, и даст ожидаемые от него плоды. Но после того со стороны Виноградаря-Христа были приняты чрезвычайныя меры: был воскрешен Лазарь, а смоковница все-таки оставалась бесплодною; поэтому настало время срубить ее, настало время отвергнуть еврейский народ. И вот, как бы продолжая ту притчу, Христос-Виноградарь подошел к смоковнице, резко выделявшейся среди других деревьев: те были еще без листьев, и потому издали можно было видеть, что на них нет и плодов; а эта была покрыта роскошными листьями, скрывавшими ее бесплодие. Но чтобы объявить ее бесплодною, надо было ближе подойти к ней; надо было и Апостолам показать, что она бесплодна. Вот почему Господь подошел к бесплодной смоковнице искать ее плодов, зная, что их нет на ней; вот для чего Он и осудил ее, хотя знал, что смоковницу нельзя наказывать за отсутствие на ней плодов. Не смоковницу осудил Он, а еврейский народ, который отныне выброшен из Божьего виноградника; смоковница же, как бездушный предмет, служила лишь наглядным изображением бесплодности избранного народа.

Когда Господь вошел в храм, приступили к Нему первосвященники, книжники и старейшины, и спросили: «Какою властью Ты это делаешь? и кто дал Тебе эту власть?»

Не отвечая им прямо на этот вопрос, Господь сказал: «Спрошу и Я вас об одном; и если вы ответите Мне, то и Я скажу вам, какою властью все это делаю. Скажите: крещение Иоанново было от Бога или от него самого?»

Они были смущены этим вопросом и стали совещаться, как отвечать: Если скажем от Бога, то Он спросит: почему же вы не поверили Иоанну? а если скажем, что от самого Иоанна, то народ побьет нас камнями, так как считает Иоанна Пророком Божиим. – И сказали они: «Не знаем откуда». – Не получив ответа на Свой вопрос, Господь сказал им: «И Я не скажу вам, какою властью это делаю». – Затем, обращаясь к ним же, сказал: «А как вам кажется? У одного человека было два сына; и он, подошедши к первому, сказал: «Сын! пойди, сегодня работай в винограднике моем». Но он сказал в ответ: «Не хочу»; а после, раскаявшись, пошел. И, подошедши к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: «Иду, государь», и не пошел. Который из двух исполнил волю отца?» – Они отвечали, что первый. Тогда Господь сказал им: «Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие; «ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему». – Это значит: вы всегда старались выдавать себя за точных исполнителей воли Божией; вы всегда говорили: «иду, Господи!» хотя и не трогались с места. Не пошли вы и на призыв Иоанна. А мытари и блудницы, которые отказывались творить волю Божию, услышав Иоанна, одумались, раскаялись и пошли работать в Божий виноградник. Так знайте же, что мытари и блудницы впереди вас стоят по пути в Царство Небесное; многие из них даже войдут в него, а вы будете отвергнуты.

Выслушайте и другую притчу, сказал им Господь; «Был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило, построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. И послал в свое время к виноградарям слугу – принять от виноградарей плодов из виноградника; они же, схватив его, били и отослали ни с чем. Опять послал к ним другого слугу; и тому камнями разбили голову и отпустили его с бесчестием. И опять иного послал; и того убили; и многих других то били, то убивали. Тогда сказал господин виноградника: «Что мне делать? пошлю сына моего возлюбленного; может быть, увидев его, постыдятся» Но виноградари, увидев его, рассуждали между собою, говоря: «Это наследник; пойдем, убьем его, и наследство его будет наше». И, схватив его, убили и выбросили вон из виноградника».

При последних словах притчи, стоявший тут народ в один голос воскликнул: «Да не будет этого!»

Первосвященники же, книжники и фарисеи злобно смотрели на всех, как уличенные преступники. Они поняли, что под виноградником притчи разумеется избранный Богом народ еврейский; и что попечение о нем вверено Богом первосвященникам и начальникам народным (виноградарям); они поняли, что под слугами, которых посылал хозяин виноградника, надо разуметь пророков; они знали, что пророки эти были их предками гонимы и даже убиваемы; и последний Пророк и Креститель Иоанн был тоже отвергнут ими; и Самого Иисуса, Сына Божия, они уже порешили убить и ждут удобного времени для исполнения этого замысла. Да, они должны были понять все это. И когда Господь спросил их: «Когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?» то они произнесли сами над собою приговор, сказав: «Злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям».

Продолжая говорить притчами, Господь сказал: «Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званных на брачный пир; и не хотели придти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званным: «Вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, – заколото, и все готово; приходите на брачный пир». Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался и послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: «Брачный пир готов, а званные не были достойны; итак, пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир». И рабы те, вышедши на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, вошедши посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: «Друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде?» Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: «Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов. Ибо много званных, а мало избранных».

Притча эта служит продолжением притчи о злых виноградарях. Притча о виноградарях оканчивается убиением хозяйского сына, то есть Иисуса Христа; но Он воскреснет и придет на брачный пир. Евреев, отказавшихся от приглашения на этот пир, постигнет печальная участь: многие из них будут истреблены и город их будет разрушен. И тогда пойдут Апостолы по всему миру звать всех желающих вступить в Царство Небесное. Но одного приглашения недостаточно для вступления в это Царство; надо еще очиститься от грехов и облечься как бы в новую одежду чистоты: поэтому, грешника, явившегося на зов, но не пожелавшего раскаяться и начать новую жизнь, прогонят из этого Царства. Изгнанного из ярко-освещенных царских палат поражает внешняя тьма, где он, от стыда, досады и холода, заскрежещет зубами; так будет мучиться и тот, кто останется нераскаянным грешником.

Посрамленные двумя притчами члены синедриона отошли от Господа и окружавшей Его толпы; остановились и стали совещаться. И порешили они поймать Господа на каком-нибудь неосторожном, противоправительственном слове, чтобы тотчас же донести на Него римскому правителю, Пилату. Фарисеи выбрали для этого наиспособнейших учеников своих; и пригласили иродиан (то есть признававших законность римской власти) идти с ними.

Лукавые подошли к Господу под видом преданных Ему учеников, и начали льстиво говорить Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо; так скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли нам давать подать кесарю, или нет? не превращаемся ли мы, через платеж этой подати, из народа Божия в рабов языческого царя? научи же нас: давать ли нам эту подать кесарю, или не давать?

Господь сразу дал им понять, что лукавство и коварство их не могли скрыться от Него. Что искушаете Меня, лицемеры? сказал Он; покажите Мне монету, которою платится подать.

В тο время в Палестине государственною монетою считалась римская с изображением римского императора (кесаря) и с надписью имени его.

По приказанию Господа, Ему подали динарий. Взяв монету и посмотрев на нее, Он отдал ее обратно и спросил: Чье это изображение и надпись? – Не понимая, к чему клонится этот вопрос, искусители ответили: «Кесаревы». – Итак, сказал Господь, отдавайте кесарево кесарю а Божие Богу. Отдавая кесарю то, что принадлежит ему, вы нисколько не нарушаете своих обязанностей к Богу; в то же время вы должны отдавать и Богу то, чего Он от вас требует.

***

Со стыдом удалились иродиане и лукавые ученики фарисеев. По заранее составленному уговору, тотчас же подошли к Господу саддукеи; они не верили в будущее воскресение и сказали: «Учитель! Моисей написал нам, что если у кого умрет брат, имевший жену, и умрет бездетным, то брат его должен взять его жену и восстановить потомство брату своему.

Было семь братьев: первый, взяв жену, умер бездетным; взял ту жену второй, и тот умер бездетным; взял ее третий, также и все семеро; и умерли, не оставив детей; после всех умерла и жена.

Итак, в воскресение, которого из них будет она женою? ибо семеро имели ее женою».

На это Господь ответил им: «Чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будут сынами воскресения. А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: «Я – Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова?» Бог же не есть Бог мертвых, но Бог живых, ибо у Него все живы».

Побежденные этим ответом саддукеи отошли.

***

Тогда приступили к Господу книжники. Радуясь в душе посрамлению саддукеев, они начали свою речь похвалою Господу: «Учитель! Ты хорошо сказал им». – Потом один из них спросил: «Какая наибольшая заповедь в законе?» – Это был, по мнению книжников и фарисеев, самый спорный и трудный для разрешения вопрос.

Господь отвечал им: Первая из всех заповедей: «Слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею!» Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая, подобная ей: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя!» Иной, большей сих, заповеди нет. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

Искушавший Господа книжник вынужден был согласиться, что действительно это самые главнейшие заповеди.

После того, Господь спросил фарисеев: «Что вы Думаете о Христе? Чей Он Сын?» Говорят Ему: «Давидов». Говорит им: «Как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: «Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих к подножию ног Твоих'14. Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он Сын ему?»

И никто не мог отвечать Ему ни слова; и никто уже не смел спрашивать Его.

Когда фарисеи, саддукеи и книжники вынуждены были замолчать, Господь, обращаясь к ученикам Своим и к народу, сказал: «На Моисеевом седалище15 сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте; ибо они говорят и не делают, связывают бремена тяжелые и неудобоносимые возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их».

Затем, обращаясь к фарисеям и книжникам, Господь сказал: Горе будет вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам! ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете.

Книжники и фарисеи учили народ лицемерно обходить требования заповедей, в которых выражена воля Божия; таким образом, они вели его не тем путем, который приводит в Царство Небесное. Народ искал настоящего пути к этому Царству; а они указывали ему на другой путь, и тем как бы затворяли перед ним врата этого Царства.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь! за то примете тем большее осуждение.

Долгим стоянием на притворной молитве, этим мнимым благочестием, они втирались в доверие вдов и других людей; и бессовестно обирали их, выманивая последнее достояние их в виде пожертвований на дела Божии.

Горе вам книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного! и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас.

Книжники и фарисеи совершали дальние путешествия для обращения в свою веру хотя бы одного чужеземца, и воображали, что делают доброе дело; в действительности же они причиняли обращенному большое зло, потому что вели его за собою к вечным мукам.

Горе вам, вожди слепые, которые говорите: «Если кто поклянется храмом, то – ничего, а если кто поклянется золотом храма, тот повинен!» Также: «Если кто поклянется жертвенником то – ничего, если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен!» Безумные и слепые! что больше: золото или храм, освящающий золото? дар или жертвенник, освящающий дар? Итак, клянущийся жертвенником клянется им и всем, что на нем; и клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем; и клянущийся небом клянется престолом Божиим и Сидящим на нем.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру! сие надлежало делать и того не оставлять. Вожди слепые, отцеживающие комара, а верблюда поглощающие!

Они давали на храм десятую часть даже и таких, получаемых ими, доходов, какие не обложены сбором; и вместе с тем не исполняли важнейших требований закона: судили несправедливо, относились ко всем немилосердно и не обнаруживали никакой верности Богу. Заботясь об исполнении всех мелочных требований предания, они походили на тех людей, которые, по народной поговорке, тщательно отцеживают попавшегося в напиток комара, боясь проглотить его, и безбоязненно глотают целого верблюда.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды! Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их.

Книжники и фарисеи особенно заботились о всякой наружной чистоте, в том числе и о чистоте чаш и блюд, употребляемых за столом; но не обращали никакого внимания на то, что эти чаши и блюда наполнялись похищенным и неправдою приобретенным.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты! Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников и говорите: «Если бы мы были во дни отцов наших, тο не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков!» Таким образом, вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков. Дополняйте же меру злодеяний отцов ваших! совершайте задуманное вами убийство! Но, змии порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну? Да падет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захария, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником! – Затем, обращаясь к народу, Господь сказал: Истинно говорю вам, что вся эта ответственность падет на них.

Не с гневом обличал Господь руководителей еврейского народа, а с величайшей скорбью. Это было последнее увещание, последняя попытка спасти их от страшного осуждения, И когда Господь увидел на лицах этих лицемеров не раскаяние, а затаенную злобу против Него, то со слезами на глазах воскликнул: О, Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья! и вы не захотели! И вот, Я ухожу, и оставляется дом ваш пуст! ибо вы увидите Меня только тогда, когда все воскликнут: Благословен грядый во имя Господне! благословен тот, кто в жизни своей шел по пути, Указанному Господом. – Сказав это, Христос направился к выходу из храма.

Выходя из храма, Господь остановился около кружки в которую опускали пожертвования на храм; и сел тут отдохнуть. На глазах Его многие богачи клали помногу; а одна бедная вдова положила всего две лепты, то есть две самые малые монеты, равнявшиеся нашей полукопейке. Подозвав к Себе Апостолов, Господь сказал им: «Истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу: ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела, все пропитание свое».

Был уже вечер, когда Господь вышел из храма с Своими Апостолами. Это был вторник.

Господь вышел из храма; пошли за Ним и Апостолы. Апостолы все ждали, что Господь откроет ожидаемое евреями Царство Мессии; но полный разрыв с руководителями народа наводил их на мысль, что, при таких обстоятельствах, открытие этого Царства становится почти невозможным. Но ведь должно оно открыться?

В таком раздумьи шли они за Господом, направлявшимся к горе Елеонской. Наконец они прервали молчание и стали обращать Его внимание на храм и на его украшения. «Придут дни, сказал Он, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне: все будет разрушено!»

Когда взошли на гору, Господь сел. Сели около Него Петр, Иаков, Иоанн и Андрей, и спросили: «Скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда все сие должно совершиться? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?»

Апостолы думали, что Царство Мессии начнется после разрушения храма, и что Христос придет для этого вторично, – что тогда же произойдет и кончина мира; и что все это случится скоро, пока они живы. От этих то ожиданий Господь предостерегает их, говоря: Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас лживыми уверениями о Моем пришествии и кончине мира. Многие придут под именем Моим и будут говорить: "Я – Христос»; и многих прельстят; но вы не верьте им. Начнутся народные смуты, междоусобия и кровопролитные войны; восстанет народ на народ, царство на царство; голод, моровая язва и землетрясения довершат все беды; появятся знамения на небе; и многие, видя все это, начнут уверять всех, что наступает кончина мира. Не верьте им; это еще не конец; это будет только началом наказания народа израильского, началом его болезней. Кончина же мира последует тогда только, когда Мое учение будет возвещено всей вселенной, когда все народы земли услышат Мой голос, призывающий их ко Мне.

Предупредив Апостолов, что кончина мира последует не так скоро, как они думали, Господь сказал: Когда же увидите Иерусалим окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось время запустения его. Тогда спасайтесь в горы; кто будет застигнут в городе, – беги, не заходя даже в дом свой, чтобы взять с собою что-нибудь; и кто будет работать в поле, сняв верхнюю одежду, – беги, не останавливаясь даже затем, чтобы захватить ее с собою. Помни, что это дни суда Божия над неверным народом. Многие из евреев падут тогда под ударами мечей; остальные будут взяты в плен и расселены по всем странам, а покоренный Иерусалим останется во власти язычников до тех пор, пока не окончатся времена язычников. Скорбь будет тогда такая, какой не было от начала мира, и никогда уже не будет. Тогда, если кто скажет вам: «Вот, здесь Христос», или: «Вот, там», – не верьте! Не так придет Сын Человеческий. Как молния сверкает неожиданно и озаряет разом все небо, так мгновенно и повсеместно будет пришествие Его.

На этом оканчиваются предсказания о разрушении Иерусалима. Предсказания эти сбылись скоро и с поразительною точностью. Когда евреи взбунтовались против римлян, то Веспасиан вступил с своими войсками в Палестину. Один за другим падали иудейские города; наконец Иерусалим был окружен войсками Тита и осажден. Перед осадой туда собралось множество евреев из всех городов; начался там голод, междоусобия, и, наконец, самый город взят был приступом и разрушен; разрушен и храм. Это было в 70-м году по P. X. Погибло во время осады 1.100.000 человек и взято в плен 97.000.

Разсказав о предстоящем разрушении Иерусалима, Господь перешел к предсказаниям о кончине мира и Своем втором пришествии. После скорби тех дней, но когда именно – неизвестно, последует кончина мира· Видимыми признаками ее будут необычайные явления в природе: солнце померкнет и луна, отражающая его свет, перестанет светить; а земля так будет потрясена, что звезды покажутся падающими с неба, а самое небо поколебленным; к этому присоединится небывалое волнение моря; люди придут как бы в оцепенение; а когда, наконец, поймут, что на них надвигаются страшные бедствия; то станут рыдать, изнывать и, от страха и отчаяния, умирать. Но верующие в Сына Человеческого и творящие волю Божию не должны бояться; напротив, они должны радоваться, что наступает для них блаженство вечной жизни. Пусть смело поднимут взоры свои к небу; и увидят на нем знамение Сына Человеческого, а затем и Его Самого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. Когда это совершится, в какой день и час, – люди не будут знать, и будут жить так же, как жили во дни Ноя; и как в те дни пили, ели, женились и выходили замуж, пока потоп не истребил всех, так будет и в пришествие Сына Человеческого. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет! бодрствуйте и молитесь, чтобы всегда быть готовыми предстать перед Сына Человеческого.

Продолжая Свою беседу с Апостолами, Господь сравнил ожидание второго пришествия Его с ожиданием у евреев жениха. Жениха, приходившего за невестою, встречали торжественно, и выходили к нему навстречу с светильниками в руках; а так как жених мог и опоздать приходом, то встречавшие должны были иметь запасное масло на случай, если налитое в светильники сгорит до прихода его. Ссылаясь на этот обычай, Господь сказал: Ожидание второго пришествия Сына Человеческого можно сравнить с ожиданием жениха. Было десять дев, которые должны были встретить его; из них пять было мудрых и пять неразумных. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла; мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих. И как жених замедлил, то задремали все и уснули; но в полночь раздался крик: «Вот, жених идет! выходите навстречу ему!» Тогда встали все девы те и поправили светильники свои; неразумные же сказали мудрым: «Дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут;» а мудрые отвечали: «Чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе». Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир; и двери затворились. После приходят и прочие девы и говорят: «Господи! Господи! отвори нам». Он же сказал им в ответ: «Истинно говорю вам: не знаю вас!»

Оканчивая эту притчу, Господь опять сказал Апостолам: Итак, бодрствуйте! потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий.

Из этой притчи видно, что недостаточно называться христианином и ожидать второго пришествия Господа: надо позаботиться о том, чтобы было с чем встретить Его. Недостаточно одного светильника веры: без добрых дел он угаснет; и некуда будет пойти тогда для совершения их; тогда уже поздно будет думать об этом, да и бесполезно: двери Царства Небесного закроются, и стоящие перед ними без запаса добрых дел, с одними лишь угасшими светильниками веры, услышат голос Иисуса Христа: Не знаю вас!

Продолжая беседу о втором пришествии Своем, Господь сказал: «Один богатый человек, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое; и одному дал он пять талантов, другому два, а третьему один, каждому по его силе; и тотчас отправился. Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов; точно также и получивший два таланта приобрел другие два. Получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего. По прошествии долгого времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. Пришел получивший пять талантов и сказал: «Господин! пять талантов ты дал мне; вот другие пять талантов я приобрел на них». Господин его сказал ему: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина Твоего». Подошел также и получивший два таланта и сказал: «Господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них». Господин его сказал ему: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина Твоего». Подошел также и получивший один талант и сказал: «Господин! я знал тебя, что ты человек жестокий: жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал; и, убоясь, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое!» Лукавый раб и ленивый, сказал ему господин; ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим и я, пришед, получил бы мое с прибылью. Итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов».

Этою притчею Христос разъясняет нам, что Справедливый Бог не требует от человека ничего чрезмерного или непосильного; Он дал людям различные дарования, различные способности и имущественные средства для исполнения Его воли; и от того, кому мало дал, не потребует многого. Но, надеясь на милость Божию, нельзя оправдываться отсутствием таких дарований, которыми блещут другие; всякое дарование, всякий талант, как бы мал он ни был, дан Богом для употребления на добрые дела; и это составляет нашу обязанность, за неисполнение которой мы подвергнемся ответственности. Применяющий к делу данный ему Богом талант, тем самым развивает его, совершенствует; и это приумножение таланта дается ему его же усилиями. Напротив, если кто не применяеть к делу дарованных ему талантов, то они глохнут, бесследно пропадают и как бы отнимаются от него <...> что имеющему дастся и приумножится, то есть: имеющему желание совершенствовать свои таланты таковое усовершенствование дано будет, и таланты его приумножатся; а у неимеющего такого желания, они заглохнут, и чрез это как бы отнимется и то, что имеет.

Продолжая беседу с Апостолами на горе Елеонской, Господь сказал им: «Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей, и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей; и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов по левую».

Пришествие Свое во всей славе Своей Господь уподобил торжественному выходу величественного земного царя, который садится перед собравшимися подданными его на парадном троне или престоле; но это только уподобление, из которого никак нельзя заключать, что будто Иисус Христос действительно сядет на престоле Своем; это сравнение сделано для того, чтобы мы могли хотя приблизительно представить себе ту величественную обстановку, какою будет сопровождаться явление Царя Небесного.

И когда отделит праведников от грешников, тогда скажет Царь тем, которые по правую руку Его: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира! ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Тогда праведники скажут: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным или в темнице, и пришли к Тебе?» И царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его! ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; – болен и в темнице, и не посетили Меня». – Эти слова Господа можно передать так: А вы? вы отказывали Мне в куске хлеба, когда Я голодный протягивал к вам руку; вы не дали Мне даже воды, когда Я изнемогал от жажды; вы прогоняли Меня, когда Я, в виде странника, стучался в ваши двери, прося приюта и ночлега; вы равнодушно смотрели на Мои рубища, и не подумали даже, что Я нуждаюсь в одежде для защиты от холода продрогшего тела; вы не только не навестили Меня, когда Я был болен, но даже боялись близко подойти ко Мне; вы с презрением относились ко Мне, когда Я был заключаем в темницы. Идите же прочь от Меня и теперь! ступайте туда, где должны мучиться диавол и ангелы его! – Тогда и они скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?» – Тогда скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне». – И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Раньше этого Господь говорил, что кто принимает нуждающегося ближнего и оказывает ему помощь, тот принимает Его Самого; вот почему и на страшном суде Он скажет, что отказывавшие ближним в помощи отказывали Ему Самому, заповедавшему вам любить ближних и благо творить им.

Во время беседы Господа с Апостолами на горе Елеонской, Иуда Искариот, незаметно для других, отлучился и пошел обратно в Иерусалим. Там, у первосвященника Каиафы, собрались на совет первосвященники, фарисеи, книжники и старейшины народа. Всенародное обличение их Господом побудило их собраться безотлагательно в чрезвычайное заседание синедриона. Они понимали, что схватить Ииcyca и убить теперь, когда Иерусалим переполнен пришедшими на праздник пасхи, будет крайне неосторожно и даже опасно: народ может вступиться за Него; при малейшем же подстрекательстве со Стороны Его учеников, это заступничество перейдет в бунт. И порешили они взять Иисуса хитростью, и убить; но только все это сделать по окончании праздника, когда прибывший со всех стран народ разойдется.

Пока они так рассуждали, тайно пробирался к ним Иуда Искариот; он знал замыслы синедриона и соблазнился возможностью заработать некоторую сумму денег, оказав синедриону необходимую для него услугу. Войдя, неожиданно для всех, в палату синедриона, Иуда назвался одним из двенадцати учеников Иисуса; и предложил он свои услуги взять Иисуса так секретно, что народ ничего не будет знать, и не будет повода к народным волнениям. Но что же вы дадите мне, если я предам Его вам? спросил Иуда. Они обрадовались и предложили Иуде тридцать сребренников. За такую услугу синедрион готов был бы заплатить гораздо дороже; но назначил именно тридцать сребренников (сиклей) потому, что этою ценою хотел унизить Иисуса: по закону Моисея, такая сумма уплачивалась в вознаграждение за раба, случайно убитого.

Окончив переговоры и взяв сребренники, Иуда удалился; и с того времени искал он удобного случая для исполнения своего замысла.

На другой день после беседы Господа о кончине мира, Он был приглашен на обед Симоном-прокаженным, проживавшим в Вифании. Этот Симон был, вероятно недавно исцелен Господом от проказы, и знакомые его не отвыкли еще называть его прокаженным.

Во время обеда, когда все гости возлежали вокруг стола, вошла женщина с алавастровым сосудом мира из драгоценного чистого нарда; она стала позади Господа, наскоро отбила горлышко сосуда и вылила драгоценное миро на Его голову. Благоухание наполнило всю комнату; а некоторые из гостей, в том числе и ученики Господа, стали перешептываться друг с другом: К чему такая трата? ведь это миро можно было бы продать более, чем за триста динариев, и деньги раздать нищим.

Оставьте ее! сказал Господь; зачем ее смущаете? Она сделала доброе дело для Меня; ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла; возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала.

Предание гласит, что это была Мария Магдалина.

По закону Моисея, пасха, установлевная в воспоминание исхода евреев из Египта, праздновалась вечером в 14-й день первого весеннего лунного месяца, Нисана.

В Четверг утром Апостолы спросили Господа: «Где хочешь есть пacxy?» И послал Господь Петра и Иоанна приготовить все необходимое для этого, и сказал им: Когда войдете в город, встретите человека с кувшином воды; скажите Ему: «Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху?» и он покажет вам готовую уже для празднования горницу; там и приготовьте все, что нужно. – Они пошли, исполнили данное им поручение и возвестили о том Господу.

Вечером Господь пришел с двенадцатью Апостолами в эту горницу и возлег за приготовленным столом. Возлегли и Апостолы; и между ними произошел разговор, что следовало бы омыть всем запыленные ноги, но хозяин комнаты не предоставил в их распоряжение слуги. И заспорили Апостолы, кому из них взять на себя обязанности слуги? и кто из них больше? кого можно освободить от этой унизительной работы?

Услыша этот спор, Господь встал из-за стола и снял с Себя верхнюю одежду; потом взял полотенце, налил воды в умывальницу; подошел к Апостолам и начал омывать их ноги и вытирать полотенцем. Но когда Он подошел к Петру, то Петр сказал: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги?» Господь ответил ему: Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. – Петр говорит: «Не умоешь ног моих во век!» Ha это Господь заметил Ему: «Если не умою тебя, не будешь иметь части со Мною» (то есть: не будешь участником Моего Царства). Тогда Петр воскликнул: «Господи! не только ноги мои, но и руки и голову!» – «Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все», сказал Господь.

Окончив омовение ног всем Апостолам, в том числе и предателю, Иуде Искариоту, Господь надел на Себя верхнюю одежду и возлег опять. Обращаясь ко всем Апостолам, Он сказал: Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и говорите правильно. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны всегда и во всем проявлять такое же смирение. К чему же ваши споры? не спорить вам надо, а поступать так, как Я, брать пример с Меня. И если будете всегда поступать так, то удостоитесь чести быть со Мною в Царстве Моем. Впрочем, не о всех вас говорю, так как знаю, что сбудется Писание, в котором сказано: Ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою. Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня.

Если бы Иуда имел хотя каплю стыда, то, после этих слов, пал бы к ногам Господа, с рыданиями покаялся бы в своем тяжком грехе, и не встал бы, пока не получил прощения. Но он был вор, и думал только о том, как бы похитрее устроить задуманное им дело.

На остальных же Апостолов слова Господа произвели подавляющее впечатление: среди избранных двенадцати – предатель! В ужасе смотрят они друг на друга, желая вызвать признание предателя; но Иуда молчит. Тогда они стали переговариваться, недоумевая, кто бы из них мог решиться на такое гнусное дело? Но и это ни к чему не привело. Опечаленные они стали один за другим спрашивать: Не я ли, Господи? не я ли? Но их вопросы оставались без ответа. Когла же очередь дошла до Иуды, и он нагло спросил: Не я ли, Учитель? – то Господь ответил ему тихо, так что другие Апостолы не расслышали ответа: Ты. – Не расслышав этого ответа, Петр смотрит на Иоанна, возлежащего рядом с Господом; и знаками просит его спросить Господа, кто же предаст Его? Иоанн, припав к груди Его, тихо спросил: «Господи! кто это?» – Господь так же тихо ответил ему: «Тот, которому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И тотчас же Господь обмакнул кусок хлеба в блюдо с сладким соусом и подал его Иуде. Иуда взял и начал есть; в лице его произошла резкая перемена: прежнее притворное смирение исчезло и заменилось дерзким, сатанински-злобным взглядом. Видя, что никакими предостережениями нельзя уже спасти Иуду, Господь сказал ему: Что делаешь, делай скорее.

Иуда понял, что предательство его известно Господу; поэтому, на предложение уйти, он с радостию поспешил в синедрион за стражей; он хотел захватить Иисуса тут же, пока Он не ушел куда-нибудь для ночлега. Была уже ночь, когда Иуда удалился. Никто, кроме Иоанна, не понял, почему Иуда ушел; остальные Апостолы думали, что Иуде, как казначею, Господь дал какое-нибудь поручение.

С уходом Иуды Господь почувствовал некоторое облегчение от угнетавшего Его смущения. Предатель ушел, и теперь уже никто и ничто не мешает Идущему на крест дать последние прощальные наставления Апостолам.

Тогда Господь взял хлеб, благословил его, разломил на части и раздавая Апостолам, сказал: Примите, ядите; сие есть тело Мое, которое за вас предается. Потом взял чашу с вином (которое, по обычаю, было разбавлено водою), произнес слова благодарения Богу и, подавая ее Апостолам, сказал: Пейте из нее все; ибо cие есть кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание. И пили все из этой чаши, и ели все поданный им Господом хлеб.

Ветхозаветная пасха была установлена в воспоминание избавления евреев от ига египетского; с этого вечера она должна считаться для последователей Христа последнею пасхою; отныне они должны вспоминать иное освобождение, т. е. освобождение от греха; для этого-то Господом и установлено это таинство причащения тела и крови Его.

После того, Господь сказал Апостолам: «Дети! недолго уже быть Мне с вами; но куда Я иду, вы не можете придти». Петр спросил: «Господи! куда Ты идешь?» – Куда Я иду (ответил ему Господь), ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною. – Пылкий Петр сказал: «Почему я не могу идти за Тобою теперь же? да я душу мою положу за Тебя». – «Душу свою за Меня положишь?» спросил Господь, «истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды».

Петр с прежнею самонадеянностью ответил: «Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти». Но Господь сказал ему: Говорю тебе, Петр: не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня.

Обращаясь затем ко всем Апостолам, Господь сказал: Не смущайтесь тем, что Я ухожу. Веруйте в Бога и в Меня веруйте. Я иду и приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были там, где Я. – Фома сказал: Господи! мы не знаем, куда Ты идешь; да и как можем знать этот путь? – Господь ответил ему: Я есмь путь, и истина и жизнь: никто не приходит к Отцу, как только через Меня. – Тогда Филипп сказал: Господи! покажи нам Отца, и этого будет довольно для нас, чтобы мы уверовали. – «Столько времени Я с вами (сказал Господь), и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: «Покажи нам Отца?» Разве ты не веришь, что Я в Отце, и Отец во Мне? Если не верите словам Моим, то верьте Мне по делам, которые творит Отец, пребывающий во Мне».

Пасхальный вечер окончился; Господь встал из-за стола; встали и Апостолы; пропели псалмы, которые пелись в этот день, и пошли все из города на гору Елеонскую.

Выйдя из дома, в котором происходила тайная вечеря, Господь продолжал Свою прощальную беседу с Апостолами. Желая наглядно объяснить им их отношения к Нему, Он остановился у виноградника, расположенного по пути. Обращая внимание их на виноградные кусты, Он сказал: «Я – истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь; всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Как ветвь не может приносить плода ,сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне.»

Уход за виноградным кустом был знаком Апостолам. Они знали, что кисти винограда растут на ветвях, вырастающих из ствола или лозы виноградной. Весною от лозы отрастает много ветвей, но не все бывают плодоносными; виноградарь отрезывает неплодоносящие ветви, чтобы все соки направить в плодоносящие и тем увеличить урожайность винограда; да и самые плодоносящие ветви очищает от боковых отростков и избытка листьев.

Сравнивая жизнь виноградного куста с жизнью Апостолов и всех членов Царства Божия, Господь сказал: виноградная ветвь не может сама по себе принести плод, если не будет питаться от лозы; так и последователи Его не могут ничего доброго сделать, не будучи в постоянном единении с Ним. Виноградную ветвь, для усиления ее плодородия, очищают от всего, что препятствует этому; так и члены Царства Божия должны отбросить от себя все, что препятствует им приносить плоды, которых требует от них Бог.

Продолжая Свою беседу, Господь сказал: Если заповеди Мои соблюдете, как и Я соблюл заповеданную Мне волю Отца Моего, то принесете много плода. Заповедь же Моя: любите друг друга так, как Я полюбил вас; и знайте, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. И не бойтесь, если мир возненавидит вас; знайте, что Меня он прежде вас возненавидел; и если Меня гнали, то будут гнать и вас. Если бы вы шли проповедывать учение мира, потворствовали бы порокам его, то мир полюбил бы вас. Но вы идете обличать мир в грехе и призывать грешников к покаянию; и за это вас мир возненавидит, как их обличителей. Вас будут изгонять из синагог, и убивать; и убивающий вас будет думать, что он тем служит Богу; и будут поступать так потому, что не познали ни Отца, ни Меня. Не печальтесь же, что Я оставляю вас, что ухожу от вас. Истинно говорю вам, что лучше будет для вас, когда Я уйду; ибо Я пошлю к вам Утешителя, Духа истины; Он наставит вас на всякую истину, и возвестит вам будущее; Он будет свидетельствовать обо Мне, и прославит Меня. Вот, Я сказал, что ухожу от вас, и вы опечалились; но Я увижу вас опять, и тогда возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас.

Продолжая беседу, Господь сказал: Наступает час, и настал уже, когда вы все рассеетесь в разные стороны, а Меня оставите одного; но Я буду не один, так как Отец будет со Мною. Я предупреждаю вас о том, чтобы вы не падали духом при предстоящих вам испытаниях. Мужайтесь! вас ожидает победа, потому что Я победил мир!

Сказав это, Христос начал молиться: «Отче! пришел час; прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить; Я открыл имя Твое людям, которых Ты дал Мне; и они уразумели, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня. О них Я молю; сохрани Их, Отче Святый! чтобы они были едино, как и Мы. Как Ты Меня послал, так и Я посылаю их. Освяти Их Твоею истиною, Твоим словом. Молю Тебя не о них только, но и о всех, которые уверуют в Меня по слову их; да будут все едино!»

Окончив молитву Свою, Господь перешел поток Кедрон и вступил в сад, называвшийся Гефсиманским. Войдя в сад, Господь остановил Апостолов и сказал им: «Посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там». Но не всех Апостолов Он оставил тут: Петра, Иакова и Иоанна, которые видели славу Его Преображения, Он взял с Собою и пошел с ними в сад. Отошли на вержение камня (то есть на такое расстояние, какое пролетает брошенный камень) от Апостолов, оставленных у входа в сад; и Господь сказал Петру, Иакову и Иоанну «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». – Сказав это, Господь отошел от них немного, пал на землю и молился; и они слышали, как Он начал молиться: Авва, Отче: говорил он, все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня! Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет!

Дальнейших слов молитвы Апостолы не слышали, потому что в начале ее заснули. Помолясь, Господь подходит к Апостолам и видит их спящими. Разбудив Петра, который только что хвалился своею преданностью, Он говорит ему: «Симон! и ты спишь? не мог ты бодрствовать один час?» – Когда же проснулись Иаков и Иоанн, Господь посмотрел на них и сказал: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение! дух бодр, плоть же немощна».

Не найдя утешения в учениках Своих в этот час скорби, Господь отошел от них и опять стал молиться; и долго Он молился; но Апостолы из всей молитвы расслышали только слова: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя!

Не страх смерти овладел душою Господа в эту скорбную минуту; не предстоящими муками и истязаниями наполнена была чаша Его страданий, а невыразимою скорбью о нравственном падении людей, которых Он любил и хотел спасти.

Окончив Свою вторую молитву, Христос опять идет к Апостолам, чтобы утешиться в беседе с ними; но опять застает их спящими. На этот раз они так крепко заснули, что, пробудившись, не сразу поняли даже, где они, и не знали, что отвечать.

И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, произнося те же слова молитвы. Он так прилежно молился, что с лица Его падал на землю пот, как капли крови. И когда Он окончил эту последнюю молитву, тогда явился Ангел и присутствием своим укреплял Его. Сказав: Да будет воля Твоя! Господь пошел к спавшим трем Апостолам; разбудил их и с грустью сказал: «Вы все еще спите и почиваете? Кончено! пришел час Мой! вот, сейчас будет предан в руки грешников Сын Человеческий. Встаньте! пойдем; вот приблизился предающий Меня.

С этими словами Господь и Апостолы Петр, Иаков и Иоанн пошли ко входу в сад, где были оставлены остальные восемь Апостолов.

Господь и Апостолы Петр, Иаков и Иоанн подошли к выходу из сада; и заметили они приближающуюся толпу с фонарями и другими светильниками. То Иуда вел вверенный ему синедрионом отряд римских воинов, сторожей храма и слуг первосвященников, вооруженных мечами и кольями.

Первосвященники, отпуская вооруженный отряд, приказали ему взять и привести связанным Того, на Кого укажет Иуда. Иуда же ограничился одним лишь указанием: Кого я поцелую, Тот и есть, за Кем мы идем; возьмите Его и ведите осторожно.

Подойдя к Господу, Иуда сказал: Радуйся, Равви! и поцеловал Его. Господь спросил его: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?

Между тем, стража приблизилась к Господу. Желая показать, что отдается ей Сам, добровольно, Он спросил: «Кого ищете?» Отряд не знал, Кого он послан задержать; но за отрядом шли старейшины посланные наблюдать за предателем. Они-то и ответили на предложенный отряду вопрос, сказав: «Иисуса Назорея».

Это Я, Кого вы ищете! громко сказал Господь старейшинам и всему отряду.

Стражникам было внушено, что взять под стражу Того, за Кем они посланы, придется хитростью, обманом; у Него имеются приверженцы, которые могут оказать открытое сопротивление. Так были настроены воины и готовы были немедленно вступить в открытый бой. И вдруг Господь говорит: Это Я, Кого приказано взять; берите же Меня!

Неожиданность такого ответа и сила духа, проявленная при этом Господом, произвели на стражников необычайное действие: они отступили назад и пали на землю. Эта сила духа заставила торгашей безмолвно подчиниться Господу и очистить храм. Та же сила духа обезоружила озлобленных фарисеев, когда они схватили камни, чтобы убить Господа: руки их тогда опустились и камни выпали из них. Та же сила заставила озлобленных назаретян расступиться перед Господом, приведенным ими к пропасти для немедленной казни. И теперь, пришедшая с мечами и дрекольями толпа была так поражена тою же силою духа, что отступила и в испуге припала на землю.

В это время стали собираться вокруг Господа остальные восемь Апостолов. Стражники очнулись от охватившего их ужаса; некоторые из них подошли к Господу ближе; другие же хотели предупредить сопротивление Апостолов, и для этого захватить и их всех. Тогда Господь вторично спросил: «Кого ищете?» и когда Ему ответили – «Иисуса Назорея», – то Он сказал им: «Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут!».

Подошедшие в это время ближе к Господу Апостолы хотели заступиться за Него; кто-то из них спросил: «Господи! не ударить ли нам мечем?» А Петр, не дождавшись ответа на этот вопрос, выхватил из ножен находившийся при нем меч, ударил им одного из слуг первосвященника, именем Малх, и другие Апостолы хотели последовать примеру Петра; но Господь остановил их рвение, сказав им: Оставьте! довольно! Подойдя к Малху, Он коснулся поврежденного уха его и тотчас же исцелил его; обращаясь же к Петру, сказал: Вложи меч твой в ножны, ибо все, взявшие меч, мечем погибнут! Разъясняя Петру всю необдуманность его поступка, Господь сказал: Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец? или ты думаешь, что Я не могу теперь же умолить Отца Моего, чтобы послал в защиту Мою более двенадцати легионов Ангелов?

В толпе оказались не только старейшины, но и первосвященники и начальники храма. Заметив их, Господь сказал: Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня! Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук; но теперь – ваше время и власть тьмы.

После того, стражники подошли к Господу и связали Его. Апостолы тотчас же оставили своего Учителя и бежали. И сбылось предсказание: Π о р а ж у Пастыря и разбегутся овцы Его.

Когда связанного Господа повели в Иерусалим, воины увидели, что какой-то юноша, завернувшись в покрывало, следовал за ними; находя такое выслеживание подозрительным, они схватили его за покрывало; но он рванулся, покрывало осталось в их руках, а он нагой убежал. Очевидно, этот юноша жил тут же, в селении Гефсимании, проснулся от шума, встал и, не одеваясь, а лишь прикрывшись одеялом, вышел узнать, кто это так шумит в полночь. Об этом юноше упоминает один только Евангелист Марк, но не называет его имени; предание гласит, что этот юноша был сам Марк.

Когда Господа связали, то все Апостолы разбежались; но двое из них, Петр и Иоанн, издали стали следить за удалявшимся отрядом, и так дошли до Иерусалима.

Стражники привели Господа сначала к отставному первосвященнику Анне, тестю Каиафы. Следом за ними во двор Анны вошел знакомый ему Апостол Иоанн; заметив, что около него нет Петра, он вышел за ворота, увидел его там и сказал привратнице, чтобы впустила его.

Анна, злорадствуя при виде связанного Иисуса, стал расспрашивать Его об Его учении и учениках. Не желая удовлетворять праздное любопытство хитрого саддукея, Господь сказал: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего; что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им? вот они знают, что Я говорил».

Усмотрев в таком ответе неуважение к отставному первосвященнику, служитель его ударил Господа по лицу и дерзко сказал: «Так-то Ты отвечаешь первосвященнику?»

Чтобы дать слуге почувствовать всю тяжесть его греха, Господь сказал ему: Если Я сказал худо, покажи, что худо, а если Я сказал хорошо, то за что же ты бьешь Меня?

Сила кротких слов Господа заставила слугу мгновенно опустить руки. Признав бесполезным продолжать допрос, Анна отправил Господа связаннаго к настоящему первосвященнику, зятю своему Каиафе.

Пока Господь был у Анны, в дом Каиафы собрались все члены синедриона. Несмотря на глубокую ночь, все спешили на суд; завтра с вечера начиналось празднование пасхи, и потому надо было скорее покончить с Галилейским Пророком. Все наличные члены синедриона еще раньше сговорились убить Иисуса; но теперь, когда Он приведен на их суд, сочли необходимым произвести формальное расследование Его вины. Суд собрался. Обвиняемый налицо; остановка за свидетелями. И вот, первосвященники и прочие члены синедриона стали вспоминать, кто бы мог оказать им услугу своим лжесвидетельством; и разослали по всему городу собирать подходящих свидетелей.

Охотников угодить начальству оказалось много. Начался допрос их. Что именно говорили они – неизвестно; но даже такими пристрастными судьями показания их были признаны недостаточными для произнесения смертного приговора. Наконец, явились два свидетеля и сказали: «Он говорил: могу разрушить храм Б о ж и й и в три дня создать его». – Некоторые же из присутствовавших встали и начали говорить, что сами слышали, как Он говорил: «Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный». Но и эти показания были признаны недостаточными.

Между тем, время уходило; искать новых свидетелей было поздно; надо было спешить, чтобы проснувшийся утром народ не помешал осуждению. И вот находчивый Каиафа встает с своего председательскаго места; он выходит на средину судилища и обращается к Господу, все время молчавшему, с вопросом: «Что же Ты ничего не отвечаешь? Разве не слышишь, что они против Тебя свидетельствуют?» – Господь молчал; но это молчание раздражало Каиафу. И вот, он обращается к Господу с вопросом: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам: Ты ли Христос, Сын Божий?» Господь ответил: Я! и вы увидите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных.

Услышав эти слова, Каиафа, в порыве притворного негодования, разорвал переднюю часть своей одежды и воскликнул: «Он богохульствует! на что нам еще свидетелей? вот, теперь вы сами слышали богохульство Его!»

Добившись признания Обвиняемого, Каиафа сел на свое место; обращаясь к членам синедриона, он спросил: «Ну, как вам кажется? и – Все ответили: «Повинен смерти».

Приговор произнесен. Но обычай требовал, чтобы окончательное произнесение приговора происходило на другой день после начала суда. Поэтому, решено было разойтись пока по домам, но на рассвете собраться вновь и тогда уже постановить окончательный приговор.

Пока происходил суд, Петр вошел во двор Каиафы и старался придать себе вид постороннего человека. Слуги Каиафы часто входили в судилище и выходили из него; и сообщали они сидевшим во дворе все происходившее там. Прислушиваясь с особенным вниманием к их рассказам, Петр обнаружил этим, что не одно любопытство привело его сюда. Заметив его беспокойство, одна из служанок спросила его: «И ты был с Иисусом Галилеянином?» Петр не успел еще ответить, как родственник Малха, которому Петр отсек ухо, всматриваясь в него, сказал: «Не я ли видел тебя с Ним в саду?» – Петр смутился и ответил: «Не знаю и не понимаю, что ты говоришь». С этими словами он направился к выходу; и когда подходил он к воротам, запел петух. При выходе его за ворота подошла к нему другая служанка и сказала: «И этот был с Иисусом Назореем». Все присутствовавшие при этом посмотрели на Петра; он стал с клятвою уверять их, что не знает Сего Человека; он даже не назвал Его по имени. Вероятно, клятвы Петра подействовали на его обличителей; они оставили его в покое; а он, спустя некоторое время, опять вошел во двор и уселся у костра. Все сидевшие у костра говорили об Иисусе, называя Его Галилеянином; при этом они заметили, что Петр своим наречием выдавал себя за галилеянина; и потому сказали ему: Точно, ты из учеников Его; ибо ты галилеянин; твое наречие сходно с галилейским. – Страх напал на Петра, и он начал клясться и божиться, говоря: «Не знаю Человека Сего, о Котором говорите».

К этому времени суд над Господом окончился; Его вывели из судилища на двор. Не заметив Его, Петр при Нем уже отрекся от Него в третий раз. Тотчас же прокричал петух во второй раз; Господь взглянул на Петра; и тут-то Петр вспомнил сказанное ему: «Прежде, нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня». Петр зарыдал и вышел вон.

Св. Климент, ученик Апостола Петра, свидетельствует, что Петр, в течение всей своей последующей жизни, при ночном пении петуха, падал ниц, обливаясь слезами, и просил прощения у Господа.

Петр зарыдал и поспешно вышел со двора. Но каково было Господу видеть его клянущимся, что не знает «Сего Человека», боящимся даже назвать Его по имени! Чаша душевных мук переполнилась! А тут озлобленный мир приступает к Божественному Страдальцу с издевательствами и истязаниями.

Пока члены синедриона отдыхали по своим домам, Иисуса Христа держали во дворе Каиафы. Начальство объявило Его лже-Мессией, повинным смерти. Этого было достаточно, чтобы дать простор чувствам озверелых людей: они стали бить Господа, закрывали лицо Его покрывалом и, ударяя по щеке, спрашивали: «Узнай, кто ударил Тебя?» Некоторые плевали на Него; и вообще много иных оскорблений наносили Ему. Господь молча и безропотно перенес все это.

На рассвете, все члены синедриона собрались опять, но уже не в доме Каиафы, а в помещении синедриона, куда повели и Господа. Когда все судьи заняли свои места, ввели Обвиняемого. Каиафа, обращаясь к Господу, спросил: Скажи нам, Ты ли Христос?

Господь отвечал: Если скажу вам, что Я Христос, вы не поверите; если же и спрошу вас, почему не верите, не будете отвечать Мне, и все равно не отпустите Меня. Но знайте, что отныне Сын Человеческий воссядет одесную славы Божией!

Желая добиться более точного признания, все, как бы в один голос, спросили: «Итак, Ты Сын Божий?» – Вы сами говорите, что Я Сын Божий, сказал Господь.

Этот ответ был принят за утвердительный на предложенный вопрос; все сказали: «Какое еще нужно нам свидетельство? ибо мы сами слышали из уст Его».

Признав Господа подлежащим смертной казни, синедрион не мог привести в исполнение свой приговор без утверждения его правителем Иудеи, римлянином Пилатом.

Когда члены синедриона встали со своих мест, чтобы идти к Пилату, в зал суда вошел Иуда-предатель.

При виде связанного и отведенного на судилище Господа, раскаяние стало мучить Иуду; когда же он узнал, что Господь осужден на казнь, то решил открыто покаяться в своем грехе и засвидетельствовать о Его невиновности. Войдя в зал суда, он торжественно объявил всем первосвященникам и старейшинам: Согрешил я, предав кровь невинную!

Раскаяние Иуды не тронуло судей; все они вполне соглашались с ним, что он предал им кровь неповинную; понимали они также, что сами сознательно решили уже пролить его неповинную кровь. А потому они, с холодным презрением, ответили: Какое нам дело до твоего греха? если ты согрешил, то ты же и отвечать будешь: что нам до того? смотри сам.

Иуда мог бы броситься к ногам Господа и со слезами молить о прощении своего тяжкого греха; и наверное всепрощающий, любвеобильный Господь простил бы искренно каявшегося. Но, или Господа успели уже увести из судилища до прихода Иуды, или же Иуда не посмел молить о прощении. Не зная, что делать, на что решиться, он вспоминает про полученные тридцать сребренников и бросает их первосвященникам; сам же бежит вон из судилища, нигде не находит покоя от угрызений совести, и кончает самоубийством: он повесился, удавился.

Брошенные Иудой сребренники были подобраны. Первосвященники после, на досуге, решили, что сребренники эти не подобает класть в храмовое казнохранилище, потому что это цена крови; они купили на эти деньги землю у одного горшечника для погребения на ней странников. И долго земля та называлась землею крови. И в этом сбылось пророчество Захарии, сказавшего: И они отвесят в уплату мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище! – высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника (Зах. 11:12–13).

Когда Иуда удалился из залы синедриона, все множество членов верховного суда отправилось к Пилату; туда привели и Господа. Пилат был язычник, и потому члены синедриона не вошли в его дворец боясь оскверниться от такого общения с ним. Осудить на смерть заведомо Неповинного не побоялись; но переступить порог дома язычника не решились.

Пилат вышел к синедриону на площадку перед дворцом; среди этой площадки находилось судейское место, называвшееся по-гречески лифостротон; здесь, под открытым небом, Пилат творил суд. Пилат спросил первосвященников: «В чем вы обвиняете Человека Сего?» Они ответили: «Если бы Он не был злодей, мы не привели бы Его к тебе».

Пилат ответил им: Если так, то возьмите Его и сами по закону вашему судите, как знаете. – Первосвященники вынуждены были сознаться, что они уже осудили на смерть, но им не позволено предавать смерти никого.

После этого они сказали: «Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом, Царем.» Пилат велел Господу войти в преторию, то есть в судейскую палату внутри дворца. Посмотрев на кроткое, чуждое всякой воинственности, лицо Господа, он спросил: "Ты, Царь Иудейский?!»

Чтобы отвечать на этот вопрос, надо было узнать о каком царстве говорит Пилат. Поэтому, Господь спросил его «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?»

Пилат отвечал: Разве я, иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя моему суду; поэтому я и спрашиваю: что Ты сделал, что они обвиняют Тебя в присвоении царской власти? Сам-то Ты считаешь ли Себя Царем?

«Царство мое не от мира сего – сказал Господь – если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда».

Итак, Ты все-таки считаешь Себя Царем? спросил Пилат; скажи же прямо: Ты Царь?

Да, Я царь, ответил Господь; Я на то и родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об (этой) истине.

Убедившись, что Господь не опасен для римского императора, Пилат спросил Eгo: "А что такое и с т и н а ?» и, не дождавшись ответа, вышел из претории к ожидавшему его синедриону, и всенародно провозгласил: «Я никакой вины не нахожу в Нем!»

После такой неудачи по первому обвинению, первосвященники и старейшины обвиняли Господа в о м н огом. После каждого обвинения Пилат спрашивал Его, что Он может представить в Свое оправдание? но Он не отвечал ему ни на одно слово. Наконец Пилат с удивлением спросил: «Не слышишь разве, сколько свидетельствуют против Тебя?»

В чем заключались все эти обвинения, Евангелисты не говорят. Надо полагать, что все они были явно лживы и нелепы, потому что Пилат опять всенародно объявил: «Я не нахожу никакой вины в Этом Человеке!» Первосвященники упорно продолжали обвинять Господа, говоря, что Он возмущает народ не только в Иудее, но и в Галилее.

Узнав, что Иисус Галилеянин, Пилат задумал устранить себя от решения Его дела, отправить Его на суд Ирода, находившегося в Иерусалиме по случаю предстоящего праздника пасхи.

Повели Господа к Ироду. Пошел за Ним и весь синедрион. Ирод давно хотел видеть Господа; одно время он думал даже, не воскрес ли это обезглавленный им Иоанн. Он обрадовался такому случаю и надеялся, что Господь совершит пред ним какое-нибудь чудо; и предлагал Ему много вопросов; но Господь молчал. Зато много говорили первосвященники и книжники, усиленно обвиняя Его. Ирод не мог даже и подумать, что Господь молчит потому, что не хочет метать жемчуга Своего перед свиньями; Ирод подумал, что Господь и не может совершить никакого чуда, и что лишь невежественная толпа могла считать Его Чудотворцем. А такой Человек, по его мнению, не опасен; не смерти Он заслуживает, а осмеяния. И стал тотчас же сам издеваться над Господом; примеру его последовали его царедворцы и прислужники; а чтобы показать Пилату, что Иисус, кроме насмешек, никакого иного наказания не заслуживает, велел одеть Его в светлую одежду, какую надевали иудейские цари в торжественные дни, и отослал обратно к Пилату. И с того дня Пилат и Ирод сделались друзьями.

Когда опять привели Господа к Пилату, Пилат вышел на лифостротон; он подозвал к себе поближе первосвященников с прочими членами синедриона и народ, и сказал: Вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Его виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также: ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти. Итак, я должен отпустить Его. Но если вы все-таки считаете Его виновным в чем-то и подлежащим наказанию, то, если хотите, я накажу Его, но, наказав, отпущу.

Пилат хотел и Обвиняемого спасти от смерти, и обвинителям угодить; но он ошибся: только смерть Господа могла удовлетворить злобу Его врагов.

Желая выйти из затруднительного положения, Пилат вспомнил обычай освобождать от наказания перед праздником пасхи одного из осужденных; он знал, что народ хотел просить за Варавву, осужденного на смерть за убийство и возмущение; но он все-таки надеялся, что если предложить им отпустить Иисуса, то народ обрадуется этому. Поэтому, Пилат спросил: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?»

Право требовать освобождения одного из осужденных принадлежало народу, толпе, а не начальникам его; в толпе шли разговоры, за кого из двух подавать голоса.Тем временем жена Пилата прислала сказать ему: «He делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него».

Что именно увидела во сне жена Пилата – неизвестно; но в то время весь Иерусалим говорил об Иисусе, и коварные замыслы синедриона всем были известны; толки эти дошли и до жены Пилата, которая составила мнение о Нем, как о Праведнике; мнение это еще более укрепилось в ней, когда она увидела о нем страшный сон.

Между тем, первосвященники и другие члены синедриона вмешались в толпу народа и стали возбуждать его против Господа. И возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. И когда Пилат вторично спросил: «Кого из двух хотите, чтоб, я отпустил вам?» толпа в один, голос закричала: «Варавву!»

Пилат никак не ожидал такого ответа. Он опять обратился к толпе: Хорошо, я отпущу вам Варавву; но что же мне делать с Иисусом, называемым Христом?

Вместо того, чтобы немедленно освободить Иисуса, Пилат опять колеблется и предлагает толпе произнести свой приговор. Да будет распят! неистово закричала толпа.

Совсем растерявшийся Пилат вступает в разговор с толпой и спрашивает: «Какое же зло сделал Он?» Ho толпа еще сильнее стала, кричать: «Да будет распят!» – Он в третий раз, спросил: Какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; я не могу согласиться на Его казнь. Если хотите, в угоду вам, я накажу Его, но смерти не предам.

Тогда первосвященники и все члены оинедриона слились с толпою в один голос; и все с великим криком требовали, чтобы Иисус был распят. Крик этот был так силен, что голос Пилата уже не был слышен. Тогда Пилат велел своим воинам взять Иисуса и бить Его.

Воины отвели Господа внутрь двора и собрали для бичевания Его весь полк (от 400 до 600 человек). Евангелисты не приводят ужасных подробностей бичевания, так как, в то время римского владычества, бичевание было известно всем. Подвергаемого бичеванию раздевали и привязывали к столбу в наклонном положении; затем воины били его по обнаженной спине бичами из ремней с костяными или металлическими наконечниками. С первых же ударов тело разрывалось, и кровь обильно текла из ран. Число ударов не определялось, а зависело от числа бичующих воинов и их усердия. Истязание это было настолько мучительно, что многие под бичами умирали. Такому-то наказанию Пилат велел подвергнуть Того, в Ком не находил никакой вины!

Жестокосердные воины, окончив бичевание Господа, стали издеваться над Ним: поверх израненного и окровавленного тела накинули военный плащ красного цвета, подобный тем плащам, какие надевали Цари, императоры и высшие воинские чины; на голову Его надели венец, сплетенный из колючего кустарника (терна); а в руки дали трость, которая должна была изображать царский скипетр. Затем, воины по очереди подходили к Нему, становились на колена и говорили: «Радуйся, Царь Иудейский!» потом вынимали из Его рук трость и били ею Его по голове, чтобы колючки терна поглубже впивались в тело; наконец, в знак презрения, плевали Ему в лицо. И это бичевание, побои и оскорбления Господь перенес молча и, вероятно, молился за своих истязателей.

Когда Пилат увидел Господа после бичевания, то ужаснулся. И вздумалось ему показать в таком виде Иисуса Его врагам; он уверен был, что только окаменелые сердца не дрогнут при виде этого Страдальца. И вот, он идет к лифостротону, садится и говорит синедриону и народной толпе: «Я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины». – В это время вошел Христос в багрянице и в терновом венце; багряница была покрыта кровавыми пятнами от ран Его истерзанного тела; колючки тернового венца впились в голову; и по лицу Его струилась кровь; а сам Он имел вид измученного, истерзанного, еле живого Человека. Даже привыкший видеть страдания людей Пилат, посмотрев на Господа, невольно воскликнул: «Се Человек!»

Эти два слова означают: посмотрите на этого измученного в угоду вам Человека! посмотрите на этого Праведника, ни в чем неповинного! как Он страдает и как кротко смотрит на вас, жаждущих Его смерти! неужели для вас и этого мало? неужели только смерть Его насытит вашу ненависть к Нему? Но если вы не лютые звери, если в вас есть хоть капля человечности, то вы должны пожалеть Его: ведь и Он – Человек!

Появление Христа и возглас Пилата произвели, по-видимому, впечатление на толпу. Народ молчал. Одни лишь первосвященники и служители их закричали: «Распни, распни Его!»

Пилат не ожидал такой кровожадности от служителей Бога. Теряя терпение он сказал им: Если вы так упорно хотите Его смерти, то возьмите Его и сами распните! я же повторяю, что не нахожу вины в Нем.

Первосвященники до сих пор обвиняли Господа в присвоении Себе царской власти; но так как это обвинение не увенчалось успехом, то они сказали Пилату: Мы имеем свой закон; и по закону нашему Он должен ж умереть, потому что выдавал Себя за Сына Божия.

Пилат не знал Того Бога, о Котором говорили первосвященники; поэтому он не мог верить в Него; не верил он и в своих языческих богов. Но это неверие порождало в нем суеверный страх; и он мог подумать: а что если Иисус в самом деле Сын какого-нибудь Бога? не станет ли Отец мстить за Сына? не даром же жена моя пострадала в эту ночь из-за Него во сне; как бы и мне самому не пострадать на яву? – И захотелось Пилату объясниться с Иисусом; и он пошел в преторию, позвав с собою Господа. Когда же они остались наедине, Пилат спросил: «Откуда Ты?» то есть: от Кого Ты происходишь? от Бога, или от людей, как и все?

Господь не ответил на этот вопрос. Он добровольно отдал Себя на истязания и смерть, как Человек, а не как Бог.

Желая добиться ответа, Пилат вздумал показать свою власть и сказал: «Мне ли не отвечаешь? – сказал он, – разве не знаешь, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» – Господь ответил ему: Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше. – Эти слова означают, что если бы Бог не допустил Сына Человеческого до страданий и смерти, то и Пилат не имел бы над Ним никакой власти.

Пилат так и не узнал, кто предан его суду, Сын Божий или просто Человек; однако, он боялся осудить Его, и стал думать, как бы отпустить Его. С этими думами он вышел к ожидавшему его синедриону и народу. Как только он показался, первосвященники и члены синедриона закричали: Если отпустишь Его, то ты не друг кесарю, ибо всякий, выдающий себя за царя, противник кесарю!

Услыша эти крики, Пилат велел привести Господа указывая на Него, он сказал; Вот Царь ваш!

Тут голос Пилата был заглушен неистовым криком: Возьми, возьми! распни Его!

Как? распять вашего Царя? спросил Пилат. – Нет у нас царя, кроме кесаря! отвечали первосвященники.

Было время, когда первосвященники говорили: «Нет у нас Царя, кроме Бога»; а теперь сами произнесли над народом еврейским вечный приговор: никогда не иметь иного царя, кроме кесаря! То есть, вечно быть в изгнании, всегда подчиняться царям тех народов, среди которых евреям придется проживать.

Пилат убедился теперь, что враги Христовы не пойдут ни на какие уступки. Оправдать и отпустить Обвиняемого он побоялся; но и осудить Его на смерть не решался. И придумал он лукавый исход: лично не произносить смертного приговора, но и не препятствовать первосвященникам привести в исполнение постановленный синедрионом приговор.

У евреев был обычай всенародно умывать свои руки в знак непричастности к совершению преступления; Пилат потребовал воды, всенародно умыл свои руки и сказал: Неповинен я в пролитии крови Праведника Сего; смотрите же! не я, а вы виноваты будете!

Первосвященники крикнули: Кровь Его на нас и на детях наших! Многотысячная толпа подхватила этот возглас; и прогремело перекатами страшное проклятие, призываемое народом на себя:      Кровь      Его на       нас и      на детях наших! неистово кричала озверелая толпа.

Тогда Пилат отпустил Варавву, посаженного в темницу за возмущение и убийство, а Иисуса предал в их волю,то есть предоставил им делать с Ним, чтο хотят.

Воины, исполнявшие у римлян обязанности палачей, взяли Господа, сняли с Него багряницу, одели Его в Его одежды и повели к месту казни, за город. Это место называлось Голгофою или лобным, так как слово Голгофа означало – лоб, череп. Осужденный на распятие должен был сам нести до места казни свой крест. Поэтому, воины возложили на Господа крест. С Ним же повели на распятие и двух присужденных к смерти разбойников; на них тоже возложили их кресты.

Евангелисты ничего не говорят ни об устройстве креста, ни о том, как производилось распинание: все это было хорошо известно их современникам. Кресты в то время делались большею частью из бревен. Основанием служило прямое бревно; к верхней части его приделывалась перекладина из такого же бревна, но покороче; посредине основного бревна или столба прибивалось так называемое седалище, служившее точкою опоры для распятого. Над головою распятого прибивалась дощечка с надписью имени и преступления его. Кресты не делались высокими: от земли до ступней ног бывало не более полутора аршина. Распинали так: распинаемого клали на лежащий на земле крест спиною к столбу, а руки простирали по перекладине, в обе стороны; ладони рук и ступни ног прибивали к кресту гвоздями, а иногда привязывали еще веревками; затем крест поднимали вместе с распятым, и конец столба вкапывали в землю. Иногда же сначала вкапывали в землю крест и затем уже распинали на нем осужденного на казнь.

Когда на Господа и двух разбойников возложили кресты, то шествие тронулось. Впереди ехал римский сотник; за ним, под охраной отряда воинов, шли осужденные; потом торжествующий синедрион и вся бывшая у претории многотысячная толпа. К шествию присоединился и небольшой кружок друзей и почитателей Господа; в нем, кроме Пресвятой Девы Марии, были: Мария Магдалина, Мария Клеопова, Саломия и Апостол Иоанн.

Измученный бессонной ночью, нравственными терзаниями и бичеванием, Господь стад изнемогать под тяжестью Своего креста и падать. Навстречу шел возвращавшийся с своего поля некто Симон Киринеянин; воины остановили его и заставили нести крест Господа; а впереди его велели идти Господу. Приостановленное на время шествие тронулось опять; и шло за Ним великое множество народа и женщин. Женщины плакали о Нем, рыдали; мужчины же, по-видимому, шли молча. Обращаясь к плачущим женщинам, Господь сказал: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших! ибо приходят дни, в которые скажут: «Блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!» тогда начнут говорить горам: «Падите нa нас!» и холмам: «Покройте нас!» Сравнивая Себя с зеленеющим деревом, а еврейский народ с сухою, бесплодною смоковницею, Господь продолжал: «Ибо, если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» Этим Господь предсказал Иерусалиму такие бедствия, от которых живущие в нем придут в отчаяние; и будут они молить, чтобы окружающие Иерусалим горы и холмы пали на город, покрыли их и прекратили бы их страдания.

Шествие остановилось на Голгофе. Осужденным предложен был, по обычаю, особый напиток из вина смешанного со смирною; напиток этот ослаблял сознание и притуплял чувства. Предложен был этот напиток и Господу, но Он отказался от него, так как хотел сознательно перенести все мучения.

И распяли Его; и с Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его. Когда Его распинали и прибивали руки и ноги Его гвоздями, никто не услышал ни малейшего стона Его; слышно было только, как Он молился за Своих палачей: Отче! прости им; они не знают, что делают.

К кресту Господа, выше головы Его, воины прибили изготовленную по приказанию Пилата дощечку; на ней было написано на трех языках, еврейском, греческом и римском (латинском): Сей есть Царь Иуде й с к и й. – Прочтя эту надпись, первосвященники сейчас же отправили к Пилату сказать: Зачем ты написал – «Сей есть Царь Иудейский?» напиши то, что Он Сам говорил; напиши так: «Я – Царь Иудейский»; тогда всякий поймет, что мы не признавали Его своим Царем. – Пилат резко ответил: Что я записал, то так и останется написанным.

Когда Господа распяли, воины взяли одежды Его и стали делить их между собою. Верхнюю одежду разорвали на четыре части (по числу распинавших воинов); а нижнюю, хитон, не стали разрывать, потому что он был весь тканый, без швов; и согласились бросить жребий, кому он достанется. И в этом исполнилось пророчество Давида: Делят ризы Мои между собою, и об одежде Моей бросают жребий (Пс. 21: 19). – Разделив одежду Господа, воины сели у креста и, сидя, стерегли Его.

Когда распяли Господа, был час третий по еврейскому исчислению, а по нашему счету девятый или девять часов утра. Еван. Марк, единственный из Евангелистов упоминающий о времени распятия Иисуса Христа, говорит так: Был третий час, и распяли Его (Мк. 15:25)19.

Проходящие злословили Господа, кивая головами и говоря: «Разрушаюший храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого». Но народ, стоявший тут же, молчал. Члены синедриона не могли не обратить внимания на это молчание. Не сострадание ли к Распятому заставило умолкнуть толпу? И стали они разговаривать друг с другом, но так, чтобы и народ слышал; и говорили: Других спасал, а Себя Самого спасти не может. Если Он действительно Царь Израилев, пусть сейчас же сойдет с креста, и мы первые уверуем в Него! Пусть сойдет! Он уповал на Бога и называл Его Отцом Своим? Пусть же Бог избавит Его от такой позорной казни!.. Но и Бог не избавляет.

Слова эти подействовали на молчавший до того времени народ; многие из народа стали вместе с начальниками насмехаться, говоря: «Если Ты Сын Божий, сойди с креста!» Слыша издевательства первосвященников и старейшин, и грубые воины ругались над Ним.

Страшная жажда мучила распятых; и им подносили кисловатое питье, похожее на уксус; губку, напитанную этим питьем, надевали на трость и подносили к губам распятого. Поднося такое питье, воины, подражая еврейским начальникам, говорили: «Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого!» – Даже один из распятых разбойников дерзко сказал Господу: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас!» Другой же разбойник унимал своего дерзкого товарища и говорил ему: Или ты не боишься Бога, издеваясь над Ним? ведь ты сам осужден на такое же страдание; но мы осуждены справедливо, и приняли наказание, достойное наших дел; а Он ничего худого не сделал. – Обращаясь же к Господу, он сказал: "Помяни меня, Господи, когда придешь в Царство Свое».

Господь ответил ему: Истинно говорю тебе: ныне же будешь со Мною в раю.

Несмотря на присутствие на Голгофе врагов Господа, к кресту Его не побоялись приблизиться Богоматерь, Мария Магдалина, Мария Клеопова и Апостол Иоанн. Увидя Свою Мать и стоявшего с Нею Своего любимого ученика, Господь сказал: Жено! се, Сын твой. Сказав это, Он взглядом указал Ей на Иоанна. Потом, обращаясь к Иоанну и указывая взглядом на Свою Мать, сказал: Се, Матерь твоя. Иоанн понял эти слова, и с того дня принял Ее в свой дом и до смерти Ее заботился о Ней, как сын о Матери.

В шестом часу, то есть по нашему счету в двенадцатом или в двенадцать, настала тьма по всей земле; продолжалась она до часа девятого, то есть по нашему до третьего часа или до трех часов по полудни. Солнце померкло. Померкнуть от обыкновенного солнечного затмения оно не могло, ибо тогда было полнолуние. Следовательно, тьма, о которой говорят Евангелисты, была явлением необычайным.

Внезапное помрачение солнца произвело на присутствовавших потрясающее впечатление: насмешки и издевательства прекратились; воцарилась мертвая тишина, длившаяся три часа. И среди этой тишины в девятом часу (в третьем по полудни), когда страдания Господа достигли высшей степени, Он возопил громким голосом: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?

Если бы Иисус Христос воспользовался Своею божественною властью, чтобы ослабить страдания Свои, как Человека, то Он не мог бы служить примером для нас. Вот почему власть эта оставила Его когда Он должен был страдать на кресте, как обыкновенный Человек; вот почему Христос-Человек и возопил: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты оставил Меня?»

Этот вопль Евангелисты приводят на том языке (арамейском), на каком произнес его Господь: Элои! Элои! ламма савахвани! По сходству Элои с словом Илия, присутствовавшие подумали, что Господь зовет Пророка Илию. Евреи верили, что перед пришествием Мессии придет Илия; поэтому, некоторые с недоумением и страхом говорили: «Вот, Илию зовет». Но так рассуждали немногие. Враги же Господа и тут нашли возможным поглумиться над Ним. Стоявший у креста воин, услышав, что Господь что-то говорит и полагая, что Он просит пить, побежал к сосуду  с уксусом, наполнил им губку и понес ее; но первосвященники остановили его и сказали: Он зовет Илию, на него надеется; так подожди же, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

В этот день, в шесть часов вечера, наступало празднование пасхи. Надо было, до наступления этого времени, снять уже с крестов тела распятых; а для этого распятые должны были поскорее умереть. У римлян допускалось прекращение страдания распятых или ударом в голову, или перебитием голеней. Поэтому, первосвященники послали к Пилату просить ускорения смерти распятых; а сами остались ждать конца. Конец наступил скоро. Изнемогая от жажды, Господь сказал: Жажду! Воины напоили Его уксусом. Утолив жажду, Господь сказал: Совершилось! Вслед за этим, Он громким голосом сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. Голова Его наклонилась, и Он умер.

Тьма еще продолжалась; а как только умер Иисус, началось сильное землетрясение. Страх напал на всех; все стали поспешно расходиться; многие плакали; другие же с отчаяния били себя в грудь. Даже римский сотник и воины были потрясены всем, что им довелось видеть и слышать; и из уст их невольно вырвалось восклицание: «Воистину Он был Сын Божий!»

В это же самое время, в храме, завеса, отделявшая вход в Святое Святых, разодралась на две части сверху до низу; гробницы открылись; многие умершие святые воскресли и, по воскресении Христа, пришли во Иерусалим и явились многим.

Пилат приказал воинам перебить голени у распятых. Воины пришли, перебили голени у двух разбойников, которые были еще живы; когда же подошли к Господу, то увидели, что Он уже умер; поэтому, не стали перебивать Его голеней; но один из воинов, желая окончательно удостовериться в Его смерти, пронзил Ему бок копьем, и из прободенного бока Христова потекла кровь и вода.

Когда стало известно, что Иисус Христос умер на кресте, явился к Пилату богатый человек, член синедриона, Иосиф из Аримафеи. Он не участвовал ни в заговоре против Господа, ни в постановлении смертного приговора о Нем. Он был учеником Иисуса, но тайным. Пришел он к Пилату просить, чтобы ему выдали тело Иисуса для погребения. Пилат приказал выдать. Тогда к Иосифу присоединился Никодим, приходивший ночью к Господу в первый год Его служения. Иосиф купил плащаницу, то есть пелены, в которые заворачивали при погребении тела умерших; Никодим принес около ста фунтов благовонного состава из смирны (смолы одного аравийского дерева) и алоя (душистого индийского растения). Близ Голгофы был принадлежащий Иосифу сад; а в саду была высечена в скале приготовленная им для себя гробница, то есть пещера, в которой никто еще не был погребен. К этой пещере Иосиф и Никодим перенесли снятое ими же с креста тело Господа; они обмыли      его чистою водою и натерли благовонным составом; завернули тело в плащаницу, голову обвили полотенцем, завязали то и другое шнурками, положили тело в гробницу; окончив погребение, привалили ко входу в пещеру большой камень и удалились. Мария же Магдалина и Мария Клеопова смотрели, как и где положили тело Господа.

На следующий день, в субботу, первосвященники и фарисеи вспомнили, что Господь говорил о воскресении Своем в третий день. И пошли они к Пилату и сказали ему: «Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: «После трех дней воскресну»; итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтоб ученики Его, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу: «Воскрес из мертвых!» ведь последний обман будет хуже первого». Пилат довольно грубо ответил им: Вы имеете данную мною вам на время праздников воинскую стражу при храме; пойдите, возьмите ее, и охраняйте гроб, как знаете.

Они пошли, взяли стражу, и пришли ко гробу; и приступили к делу, несмотря на то, что тот день был субботний. Прежде всего им надлежало удостовериться, не украдено ли тело Иисуса в прошлую ночь, с пятницы на субботу; иначе, незачем было бы приставлять стражу. И они несомненно приказали отвалить камень и удостоверились, что тело Господа не украдено; тогда, вновь привалив камень, они приложили к нему печать синедриона. Приставив стражу, они объяснили ей цель охраны гроба и удалились.