О книге святого пророка Даниила

Книга пророка Даниила не есть жизнеописание сего мужа, потому что о жизни его в ней сообщаются только некоторые отрывочные сведения, и не показывается даже времени и обстоятельств его рождения, а в одном из повествований (в 3-й главе) вовсе не упоминается о нем. Она не есть и история иудейского народа в плене вавилонском; так как в ней из пленных иудеев повествуется только о Данииле и его друзьях, о прочих же иудеях, об их состоянии в плену и проч. вовсе не упоминается. Книга сия есть собрание нескольких отдельных повествований из жизни пророка Даниила и трех друзей его, именно (по подлинному) десяти: (гл. 1; 2; 3:1–97; 3:98–4; 5; 6; 7; 8; 9; 10–12), – повествований, составляющих, не смотря на их отрывочность, одно стройное целое, проникнутое одной общей мыслью. Сия мысль есть – изобразить славу Бога Израилева и Его промышление о своих избранных отчасти в тех чудесных событиях, в которых Бог чрез Даниила и его сверстников являл Свое величие пред языческими царями, отчасти в данных Даниилу откровениях о будущей судьбе царств человеческих и торжестве царства Божия. Соответственно сему различию предметов, книга разделяется на две части: одну, по преимуществу историческую, другую по преимуществу пророчественную. Первая обнимает первые шесть глав, вторая – последние шесть. В той и другой части, входящие в состав их повествования расположены в хронологическом порядке.

При изложении содержания книги неизлишне будете присоединить к сообщаемым в ней сведениям о жизни писателя ее, пророка Даниила, некоторые замечания, служащие к объяснению сих сведений.

В третий год царствования Иоакима, царя Иудейского, Навуходоносоре, царь вывилонский, отправился против Иерусалима и взял его. Из пленников иудейских, царского и знатных родов, он велел избрать красивых наружностью и даровитых юношей, для служения при нем; прежде вступления в сие служение они должны были в продолжение трех лет учиться книжной мудрости и халдейскому языку. В числе сих юношей были: Даниил, Анания, Азария и Мисаил. И уже в сие время Даниил явился ревностным блюстителем отеческого закона, Он, вместе с тремя другими вышепоименованными юношами, отказался от царской пищи и пития, назначенных воспитанникам, потому что сия пища и питие часто были идоложертвенными (положи Даниил на сердце своем, еже не осквернитися и пр. ст. 8) и избрал себе растительную пищу и для питья воду⁶. Бог благословил решимость Даниила и трех друзей его – не оскверняться царской пищей и питьем. Он не попустил их наружности потерпеть что-либо от их воздержания; Он дал им премудрость и разум во всех науках, а Даниилу дал еще способность – разуметь видения и сны. По прошествии трех лет образования, юноши представлены были царю, и лучше всех оказались Даниил с тремя его друзьями; они вступили в службу пред царем, и царь, продолжая их испытание находил, что они вдесятеро превосходят во всех знаниях всех премудрых его царства.

Ближайшим поводом к возвышению Даниила в царстве вавилонском было следующее событие. Во второй год царствования своего Навуходоносор видел сон, смутивший его. Он призвал к себе разного рода мудрецов вавилонских и требовал, чтобы они сказали ему сон (так как он при пробуждении позабыл его) и объяснили ему значение сего сна. Когда они сознались, что не могут напомнить ему сон его и следовательно объяснить, царь во гневе своего велел погубить всех мудрецов вавилонских, и Даниил со своими друзьями подвергался той же опасности. Но он не только сам освободился от нее, но еще явился заступником несчастных мудрецов; испросил в молитве у Бога откровение тайны царевой и явившись к царю сказал ему и сон и значение сна. Царь видел во сне большую статую из различных веществ, сокрушенную ударом камня. Сон, по изъяснению Даниила, означал четыре царства человеческие, которые будут сокрушены царством Божиим, имеющим стать вовеки. Царь исповедал, что Бог Даниилов есть Бог богов и Господь царей и поставил Даниила начальником над вавилонской областью и главою всех мудрецов вавилонских. Но по просьбе Даниила первая из сих должностей отдана была царем трем друзьям Даниила, а сам он остался при царском дворе.

Однажды царь поставил на поле в вавилонской области огромную золотую статую, и повелел собраться разного рода чиновникам, и, при звуке музыкальных орудий, поклониться ей. В этом собрании, когда донесено было царю, что Анания, Азария и Мисаил не кланяются его статуе, то царь сначала убеждал их исполнить его приказание, но так как они решительно отказались от сего, то он велел бросить их в печь, огнем горящую. Печь была разжена до такой степени, что ввергавшие их были убиты огнем; но самих вверженных царь увидел ходящими среди огня вместе с ангелом. Удивленный, он вызвал их из печи, и оказалось, что огонь не оставил на них никаких следов. Тогда царь благословил Бога, спасшего Своих рабов, и издал своим подданным запрещение – хулить Бога их.

Навуходоносор издал всенародное объявление следующего содержания. Он видел сон, смутивший его; требовал объяснения у мудрецов вавилонских, но они не могли дать оного; царь обратился к Даниилу и сказали ему, что видел во сне величественное дерево, и потом видел сходящего с неба Бодрого и Святого, повелевшего срубить сие дерево, и только пень его, оковав цепями, оставить в земле. По убеждению царя, Даниил объяснил ему сон, сказав, что сие дерево означает самого царя, а посечение дерева означает изгнание его из человеческого общества и жительство со зверями в продолжение семи времен до тех пор, пока он признает верховное владычество истинного Бога. Через год предсказанное наказание постигло царя, когда он возгордился своими заслугами в деле украшения Вавилона; по прошествии назначенного времени, ум его возвратился к нему, он вышел из скотского состояния и принял опять свое царство, Объявление начинается и оканчивается прославлением Бога Вышнего.

В конце царствования последнего из преемников Навуходоносора в халдейской династии – Валтасара, пророк Даниил явился провозвестником суда Божия на нечестивый Вавилон и царя его. Валтасар устроил огромное пиршество, на которое принесены были сосуды, взятые Навуходоносором из Иерусалимского храма, и произносимы хвалы идолам. В сие время явились персты человеческой руки и в виду царя писали на стене. Мудрецы вавилонские не могли прочесть написанное.

По совету царицы был призван Даниил, который, обличив царя в том, что он оказал неуважение к истинному Богу, прочел царю письмена и объяснил, что они означают предстоящий конец его царствования и разделение его царства между мидянами и персами. В туже ночь Валтасар был убит, и Дарий Мидянин принял царство.

Сей царь, разделив царство на 120 сатрапий, поставил Даниила одним из трех главных надзирателей над сатрапами, и хотел было поставить его над всем царством. Движимые завистью, другие надзиратели и сатрапы искали случая обвинить его; но там как гражданская деятельность его не представляла такого случая, то они решились воспользоваться для обвинения его верностью его закону Божию. Они иосоветовали царю издать повеление, чтобы в продолжение 30 дней никто не просил ничего ни у какого бога, а только у царя, под угрозой, – нарушителя сего повеления ввергнуть в львиный ров. Царь согласился. Даниил, не смотря на повеление, продолжал троекратно в день молиться Богу; надзиратели и сатрапы донесли об этом царю и, после продолжительного сопротивления с его стороны, наконец, настояли, чтобы Даниил был подвержен объявленному наказанию. На утро после ввержения Даниила в ров, царь пришел ко рву и нашел Даниила невредимым; ибо Бог послал Ангела своего, заградившего уста львов. Тогда на место Даниила царь велел бросить в ров обвинителей его с их семействами, – и они были тотчас растерзаны. Царь издал всенародное повеление, чтобы все боялись Бога Даниилова. И Даниил благоденствовал в царствование Дария Мида и Кира персидского.

В первый год царствования Валтасара Даниил видел в сонном видении четырех зверей, выходивших из моря: льва, медведя, рысь и страшного зверя неизвестного с 10-ю рогами, среди которых вырос малый рог с очами человеческими и устами, произносящими гордые слова. Потом на огневидном престоле воссел Ветхий деньми в белой одежде, пред лицом Которого текла огненная река и Которому предстояло несметное множество; начался суд; зверь четвертый был убит и сожжен, и власть первых зверей прекратилась. Тогда Даниил увидел, что некто, подобный сыну человеческому, на облаках приближается к Ветхому деньми, и Ему-то дана была власть над всеми народами на вечное время. Один из предстоявших Ветхому деньми, по просьбе Даниила, объяснил ему видение, сказав, что четыре зверя означают четыре царства, имеющие восстать на земле, десять рогов – десять царей; малый рог – имеющего восстать после них царя, гордого противника Бога и святых Его. После погибели сего царя царство перейдет к святым Вышнего.

В третий год царствования Валтасара Даниил видел еще видение. Он видел овна, препобеждающего всех зверей; потом козла, повергшего на землю и поправшего сего овна. Большой рог, бывший между глазами козла, сокрушился и под ним выросли другие четыре рога меньше; от одного из них произошел рог, возвеличивающийся до звезд и начальника их и отъявший постоянное жертвоприношение. Ангел Гавриил объяснил Даниилу, что овен означает царство мидо-персидское, а козел – царство греческое; рог великий – первого царя; четыре следующие рога – четыре царства, имеющие возникнуть из его царства; последний рог – имеющего восстать в конце сих царств царя, хитрого противника святых Божиих.

В первый год царствования Дария Мида, пророк Даниил, прочитав пророчество Иеремии о том, что 70 лет должно продолжаться опустение Иерусалима, обратился с молитвою к Богу, в которой исповедовал грехи свои и своего народа, и молил Бога, чтобы Он отвратил свой гнев от Своего народа и святой горы Своей. И Бог не оставил безответною молитву мужа желаний (возлюбленного). Он послал к нему Ангела Гавриила, который изрек ему, что 70 седмин определено для изглаждения грехов и приведения правды вечной; от выхода повеления о восстановлении Иерусалима пройдет 7 и 62 седмины до явления Помазанника, по умерщвлении Которого город и храм будут окончательно опустошены. 70-я седмина утвердит завет для многих, а в половине ее прекратятся жертвоприношения.

В третий год царствования Кира Даниил видел последнее великое видение. Три недели он плакал и постился. По прошествии сих недель, Даниил, находясь при реке Тигр⁷, увидел мужа, одетого в льняную одежду и с необыкновенно величественной наружностью. Вид его и звук его голоса привели Даниила в такое расслабление, что он упал на землю и только после нескольких прикосновений ангельских укрепился и мог выслушивать пророчественную речь Ангела. В ней, после краткого упоминания о царях персидских и противоставшем персидскому царю царе греческом, предсказываются дела царей южного и северного царств. Особенно подробно описываются дела последнего упоминаемого здесь царя севера, безбожного притеснителя народа Божия. После предсказания о его гибели, пророчественная речь Ангела переходит к последнему времени, когда Михаил, князь великий, восстанет на защиту вверенного ему народа Божия, мертвые воскреснут и получат воздаяние. Муж, облеченный в льняную одежду, клятвенно подтвердил, что все сие совершится в назначенное им время. Даниил не понял его слов и просил объяснения. Но тот только отчасти исполнил его просьбу и окончил речь свою следующими словами: ты иди и почивай; еще бо дние суть, и часы во исполнение скончания, и почиеши и востанеши в жребий твой, в скончание дней (12:13.). Сими словами заключается и книга пророка Даниила по подлиннику. Из сего видно, что это было последнее откровение, данное Даниилу, и так как в сие время Даниилу было около 80–90 лет, то можно полагать, что вскоре после сего он скончался. По древнему преданию он погребен в Сузах. Могилу его доселе там показывают, и ее почитают люди различных вероисповеданий⁸.

Неканонические отделы книги пророка Даниила, которых нет в подлиннике, а которые существуют только в переводах, по общеупотребительному у нас переводу Библии помещаются в Дан.3:24–90; 13-й и 14-й главах.

В Дан.3:24–90 повествуется, что, когда три друга Данииловы были ввержены в разожженную печь, Азария произнес молитву, в которой исповедывал грехи своего народа, излагал его бедствия и просил у Бога милости; Ангел сошел в печь и среди пламени произвел прохладу; тогда три отрока произнесли песнь, в которой благословляли Бога и призывали различные Его творения к благословению Его.

В 13-й главе повествуется, что два старца – судьи иудейские соблазнились красотой Сусанны, жены Иоакима, богатого иудея, жившего в Вавилоне. Когда она отказала удовлетворить их страсти, то они ложно обвинили ее пред сонмищем в прелюбодеянии. Сонмище поверило им, и Сусанна ведена была на смерть; но юный отрок Даниил обличил их во лжи, разлучив одного от другого и спросив каждого из них о месте мнимого преступления. Они дали неодинаковые показания, и таким образом открылась их клевета. Сусанна была спасена, а лжесвидетели были наказаны смертью.

В 14-й главе повествуется, как Даниил показал царю вавилонскому ложность его мнения и свидетельства жрецов Вила, будто сей идол съедает приносимые ему яства. Сии яства положены были пред Вилом в присутствии царя; потом капище было запечатано царской печатью. На другой день царь пришел в капище и, увидев, что яств нет, восхвалил было Вила, но Даниил указал ему на пепел, которым был посыпан пол капища, следы жрецов Вила. Оказалось, что они потаенными дверями обыкновенно входили в капище и истребляли приносимое Вилу. Царь погубил жрецов, и, с его дозволения, Даниил разбил Вила, После сего Даниил, с позволения царя, умертвил чтимого вавилонянами дракона, дав ему взвар из смолы, жира и шерсти. Народ возроптал на Даниила, и царь выдал его народу. Его ввергли в львиный ров; здесь он прожил шесть дней, и в это время получил пищу от пророка Аввакума, который вместе с яствами был принесен Ангелом из Иудеи в Вавилон. В 7-й день царь пришел плакать о Данииле, и, нашедши его живым, возвеличил Бога его, а искавших гибели его велел ввергнуть в ров, где они тотчас были пожраны львами⁹.

При решении вопроса о единстве писателя книги пророка Даниила, прежде всего несомненно, что все десять отделов, составляющих сию книгу, написаны каждый одним лицом, потому что каждый из них составляет целое, части которого так тесно связаны между собою, что нельзя думать, чтобы какой-нибудь писатель, написавший часть сего целого, не написал и остальных частей. Ясно также и то, что историческая и пророчественная части каждая в отдельности принадлежат одному писателю.

Что касается до исторической части, то и в выборе событий и в раскрытии их в сей части виден один писатель. В каждом из шести повествований, составляющих ее, изображаются чудесные события, приводившие языческих царей к сознанию величия истинного Бога, – события, в которых главным образом действовал Даниил и его други. Построение каждого из сих повествований одинаково, исключая содержащееся в 3:98–4 всенародное объявление Навуходоносора, которое принадлежит Даниилу только в том смысле, что он сам поместил оное в свою книгу. В начале каждого повествования кратко указывается повод к тому событию, которое составляет содержание повествования; в конце опять кратко указывается положение дел после изложенного события; раскрытие самого повествуемого события совершается настолько, на сколько нужно для предположенной цели, т. е. для изображения славы истинного Бога, являвшейся пред язычниками; так что о соприкосновенных обстоятельствах, указание которых могло бы иметь только исторический интерес, писатель обыкновенно не упоминает. Особенности изложения одни и теже во всей исторической части книги. Так, например, писатель имеет обыкновение о некоторых событиях, необходимых в ходе повествования, не сообщать ничего от своего лица, а вместо того предлагать слова действующих лиц, слова, в которых высказывается опущенное событие. Именно во 2-й главе он не излагает отдельно сна Навуходоносорова, а вместо этого предлагает те слова Даниила, в которых он пересказал сей сон Навуходоносору. В 3-й главе он не сообщает от себя о том, что три сверстника Даниила не поклонились золотой статуе, а предлагает слова халдеев, в которых они донесли об этом царю. Также (по подлиннику) не говорит о том, что три сверстника Даниила ходили среди пещи огненной разрешенные, вместе с Ангелом, и уже из слов Навуходоносора читатель узнает о сем. Писатель не повествует от своего лица о наказании Навуходоносора, а даст читателю узнать сие из собственного объявления Навуходоносорова (3:98–4). В пятой главе он не излагает отдельно, что было написано на стене таинственной рукой, и читатель узнает это из слов Даниила к Валтасару. В 6-й главе (по подлиннику) также не излагает отдельно того, что, когда Даниил был ввержен в ров львиный, Бог послал Ангела своего, и в следствие сего Даниил остался невредимым; но предлагает слова Даниила к Дарию Миду, в которых говорится о сем.

Другая особенность изложения в исторической части, свидетельствующая о единстве писателя ее, состоят в том, что указываются часто незначительные черты событий, из которых видно состояние вводимых в повествование лиц в известное время, и которые способствуют живому представлению события. Сия особенность обнаруживается напр. 2:12: царь в ярости и гневе мнозе рече.... 3:19: Навуходоносор исполнился ярости и зрак лица его изменися; 5:6: царю зрак изменися и размышления его смущаху его, и соузы чресл его расслабляхуся и колена его сражастася; 6:18–20: отъиде царь в дом свой, и ляже без вечери, и яди не внесоши к нему, и сон отступи от него. Тогда царь восстав заутра на свете, и со тщанием прииде ко рву левску. И егда приближися ко рву, возопи гласом крепким.... Также: 2:25; 3:4, 13; 5:7, 9. Притом в некоторых из сих мест употребляются теже или почти теже слова, напр. 3:4 и 5:7. בְּחָיִל קָדֵא возопил с силою.

Третья особенность изложения в исторической части, указывающая на единство писателя ее, состоит в том, что мысль иногда выражается обильно с тем, чтобы читатель полнее почувствовал ее силу, например, вместо обозначения рода, исчисляются виды, заключающееся под ним, или употребляются подобозначащие выражения, и т. п.. Сия особенность обнаруживается, например, в указании качеств юношей, которых велел выбрать Навуходоносор, 1:4; в исчислении классов мудрецов, призванных Навуходоносором 2:2, 27; в изображении величия царства Навуходоносорова, 2:37, 38 ; также 3:2–15; 5:2–4, 6, 9, 18–23; 6:4.

Единство писателя исторической части книги доказывается и взаимным соотношением отделов этой части. В них по местам находятся ясные следы того, что писатель в одном отделе имеет в виду написанное в другом. Например, в 1:2 упоминается о том, что Навуходоносор отнес в храм бога своего сосуды из храма Иерусалимского; в 5:2 говорится, что Валтасар велел принести на пиршество сии сосуды. Очевидно, что в первом месте он имеет в виду второе, а во втором – первое. В 1:7 указываются имена, которые начальник евнухов дал Даниилу и трем другам его; в последующих повествованиях иногда они приводятся под сими именами: 2:26–49; 3:12, 16, 19 и т. д., 4:5, 6, 15 и т. д., 5:12. Во 2-й гл. 19 ст. говорится, что Навуходоносор пристави над делы страны Вавилонския Седраха, Мисаха и Авденаго; в 3-й главе 12 ст. халдеи говорят сему царю о сих мужах: ихже поставил еси над делы страны Вавилонския. В речи царицы к Валтасару (5:11–12) содержится указание почти на все предыдущие повествования книги; словами: есть муж в царстве твоем, в немже дух Божий, указывается на 4:5; словами: во дни отца твоего бодрость и смысл обретеся в нем, и потом: сказуя сны и возвещаяй сокровенная и разрешал соузы, указывается на 1:17, 19, 20; также на целые 2-ю и 4-ю главы. Словами: царь Навуходоносор отец твой князя постави его волхвом, обаятелем, халдеом, газарином, напоминается 2:48. Наконец, в словах: царь нарече ему имя Валтасар, содержится указание на 1:7. В речи Даниила к Валтасару (5:19–21) указывается на изложенное в 4-й главе повествование о величии Навуходоносора и последовавшем за сим величием унижении его, и притом указывается почти в тех же выражениях, которые употреблены в 4-й главе. Начало 6-й гл. тесно связано с концом 5-й.

Единство писателя всей пророчественной части книги видно из содержащихся в каждом отделе ее указаний на одного Даниила, как писателя. Во всех сих отделах писатель называет себя Даниилом. В 7:1 прямо говорит, что Даниил записал сон, который излагается в 7-й гл.; 8:26 говорится, что Даниилу велено записать видение сей главы; 12:4. сообщается повеление Даниилу заградить словеса и напечатать книги, – повеление, в котором уже содержится другое, т. е. записать в книгу видение, содержащееся в 10–12 главах.

Единство писателя пророчественной части подтверждается еще близким сходством в изложении отделов, из которых состоит она. Каждый из них начинается определением времени видения; в каждом писатель часто от описания видений обращается к самому себе, употребляя выражения: видех, разсмотрях и т. п. и изображая состояния, в которые он приходил по случаю видений (7:15: 8:17, 18; 10:8, 9, 15, 18.). Описания Ветхого деньми (7:9.) и мужа, облеченного в льняную одежду (10:5), изложены сходно в отношении к величию уподоблений. В различных отделах исторической части встречаются одинаковые и сходные выражения, например Даниил называется мужем желаний 9:23 и 10:11, 19. Народ Божий именуется 7:18, 22, 25: «святые Вышнего» и в 27 стихе: «народ святых Вышнего», 8:24: «народ святых», 12:7: «народ святости», земля иудейская называется красотою (8:9) и землею красоты (11:16)¹⁰. В некоторых местах находятся следы того, что писатель в одном отделе имел в виду изложенное в другом. Так 8:1. Даниил говорит, что он в третий год Валтасара видел видение после того, которое явилось ему в начале, и тем указывает на видение, данное ему в 1-й год Валтасара, описанное в 7:9, 21: Даниил говорит, что ему явился муж Гавриил, которого он видел в прежнем видении, описанном в 8:15–16. В 10:8. Даниил называет описываемое им видение великим, как бы отличая оное от других меньших своих видении; а действительно видения, описанные в 7-й, 8-й и 9-й главах, были не так величественны, как это.

Не совсем ясно с первого взгляда единство писателя исторической и пророчественной части книги, что зависит от различия содержания, которое имело влияние и на изложение. Но там, где содержание сходно в сих частях, – и изложение также сходно. Сходство по содержанию есть между находящимся в исторической части изложением и объяснением сна Навуходоносора о четырех царствах (2:27–45) и содержащимся в пророчествеиной части (гл. 7.) изложением и объяснением видения Даниилова о том же предмете. Что в сих отделах и изложение весьма сходно, это видно из следующего сопоставления некоторых мест из сих двух отделов книги: 2:28: сон твой и видение главы твоея на ложи твоем сие есть царю, 7:1: Даниил сон виде и видения главы его на ложи его.

2:31: Ты, царю, видел еси: и се тело едино, велие тело оно, и обличие его высоко, стоящее пред лицем твоим и образ его страшен 7:2–3: Аз Даниил видех в видении моем нощию; и се четыре ветри небеснии налегоша на море великое и четыре звери велицыи исхождаху из моря. И там и здесь в начале описания общий очерк видения; за тем в 2:32–33 слъдует описание частей тела, а в 7:4–8 описание 4-х зверей.

2:34: Видел еси, дóндеже отторжеся камень от горы без рук и удари тело в нозе железны и скудельны, и истни их до конца. 7:9, 11: Зрях, дóндеже престоли поставишася и Ветхий деньми седе... Видех тогда... дóндеже убися зверь (четвертый, соответствующий ногам тела) и погибе и тело его дадеся в сожжение огненное.

После описания виденных образов делается переход к объяснению их следующим образом: 2:36: сей есть сон, а сказание его речем пред царем; 7:16: поведа ми известие и сказание словес возвести ми.

2:37–40. Даниил объясняет составные части тела о четырех царствах. 7:17: Сии зверие велицыи четыре, четыре царства востанут на земли.

2:40: И царство четвертое (востанет) еже будет крепко, аки железо: якоже железо стончевает и умягчает вся, такожде и то истончит и истнит вся. 7:19, 23: И вопрошах испытно о звери четвертом, яко бяше различен паче всякаго зверя, страшен вельми, зубы его железни, и ногти его медяни, ядый и истончевая, останки же ногами своими попираше... И рече: зверчетвертый, царство четвертое будет на земли, еже превзыдет вся царства, и поясть всю землю, и поперет ю и посечет.

2:44: Во днех царей тех возставит Бог небесный царство, еже во веки не рассыплется, и царство его людем инем не останется, истнит и развеет вся царства, тое же станет во веки. 7:27: Царство же и власть и величество царей, иже под всем небесем, дастся святым Вышнего: и царство его, царство вечное и вся власти тому работати будут и слушати.

При таком сходстве между тем и другим отделом книги, нельзя не согласиться, что оба они написаны одним лицом; следственно обе части книги пророка Даниила, к которым принадлежат сии отделы, имеют одного писателя.

Но и при сравнении всей первой части со всей второй нельзя не видеть единства писателя их. Главная мысль той и другой части одна и таже – торжество Бога Израилева над язычеством. В той и другой части главным образом говорится об одном и том же лице – Данииле и изображается он одинаковыми чертами, именно: он представляется ревнующим по законе (1:8; 9:8–11), усердным молитвенником Богу (2:18; 9:3–20.), налагающим на себя посты (1:12; 9:3; 10:3), любвеобильным (2:24; 4:16, 24; 9:15–19), разумным в видениях и сониях (1:17, 2 гл., 4 гл., 7–11 гл.), пользующимся постоянно особенными знаками благоволения Божия. Та и другая часть составляют одно целое, в начале которого предлагается вступительное повествование (1 гл.), в конце – заключение, в котором полагается предел и откровениям, данным Даниилу, и земной его жизни (12:9–13). Та и другая часть в тоже время и восполняют одна другую и так ясно разграничены одна от другой по предмету, как это могло быть сделано только одним писателем. Повествование в обеих частях расположены в одинаковом порядке, т. е. хронологическом. В той и другой части повествование доводится до одного предела, именно оканчивается первыми годами царствования Кира (т. е. над Халдеею) (6:28; 10:1). Упоминаемые в пророчественной части цари, при которых Даниил видел видения, суть те, о которых сказано в исторической части, и называются одинаковыми именами. В пророческой части в одном месте (10:1) Даниилу усвояется имя Валтасара, и сим указывается на упомянутую в исторической части перемену его имени. В обеих частях также нередко изображаются состояния лиц, вводимых в рассказ. Встречаются одинаковые и сходные выражения, как то: зрак его изменися на нем, 5:9 и 7:28; – размышления его смущаху его: 4:16. 5:6, 10; 7:28; – людие, племена, язы́цы, 3:4, 7, 98; 5:19; 6:25; 7:14.

Из всего сказанного видно, что вся книга пророка Даниила написана одним лицом.

Как на доказательство против единства писателя книги, Бертольдт¹¹ указывает на разность языков, на которых написана сия книга. Именно 1-я глава книги и начало второй написаны на еврейском языке; с 4 ст. 2-й гл. после слов: и глаголаша халдеи сирски (собственно по-арамейски) царевы, повествование продолжается на арамейском языке (обыкновенно называемом халдейским, потому что им говорили халдеи) до конца исторической части книги; на том же языки изложено первое видение (7-я гл.). Со второго видения (с 8-й гл.) до конца (12-й гл.) опять книга писана на еврейском языки.

Но сие различие языков в одной и той же книге нельзя объяснить разностью писателей, ибо отдел книги, написанный на халдейском языке, как в начале, так и в конце тесно связан с отделами, написанными на языке еврейском; последние слова отдела, написанного на еврейском языке, предшествующего отделу, написанному на халдейском языке: и глаголаша халдеи сирски цареви, необходимо предполагают продолжение рассказа, и с вероятностью – на халдейском языке. И написанный на халдейском языке отдел книги пророка Даниила действительно составляет продолжение сего, только что начатого на еврейском языке, повествования, без всякого перерыва и без всяких повторений, – продолжение именно с того, на чем окончилось повествование в написанном на еврейском языке отделе. Подобно и второй, написанный на еврейском языке, отдел, составляет собою непосредственное продолжение тогоже рода повествований, который начался в написанном на халдейском языке отделе, т. е. повествований о видениях Данииловых, и притом в самом начале своем прямо указывает на конец отдела, написанного на халдейском языке, т. е. на содержание 7-й гл. В 7-й гл. описывается видение, бывшее Даниилу в первый год царствования Валтасара, а в 8 гл. 1 ст. говорится, что в 3-й год Валтасара Даниилу явилось видение после того, которое явилось ему в начале.

Чем же объяснить сию разность языков в книге пророка Даниила? Сия разность отчасти объясняется тем, что как сам писатель Даниил, так и большая часть современных ему иудеев, для которых ближайшим образом назначалась его книга, в совершенстве знали и еврейский и халдейский языки. Халдейский язык они должны были знать по причине долговременного (70-летнего) пребывания среди халдеев; еврейский знали как свой отечественный язык, на котором написаны были их священные книги. И что действительно во времена около конца плена вавилонскаго иудеям были известны оба языка, сие показывает книга Ездры, написанная вскоре после плена вавилонского, также как и книга Даниилова, отчасти на еврейском, отчасти на халдейском языках. Какие были побуждения у писателя переменить еврейский язык, на котором он писал сначала свою книгу, на халдейский, а потом опять заменить сей последний еврейским во 2-й части книги, – об этом можно догадываться, принимая в соображение особенности содержания отделов книги, написанных на халдейском языке и написанных на еврейском. 1) С 2:4 начинают часто встречаться длинные речи халдеев; сии речи были сказаны на халдейском языке, и писатель, вероятно для соблюдения точности, захотел передать их на этом самом языке, а для единообразия и промежуточные слова между речами халдеев написал на том же языке. 2) Со 2-й гл. до 6-й (включительно) излагаются повествования, которые особенно долженствовали быть памятны для халдеев-язычников, потому что особенно ясно обнаруживают величие истинного Бога, явившееся пред языческими царями. В 7-й гл. содержится пророчество о халдейском царстве; посему прилично было написать эти главы на языке, понятном для халдеев. С 8-й гл. до конца книги излагаются видения, в которых не было ничего, относящегося к халдеям; посему писателю уже не было нужды продолжать книгу на халдейском языке; притом речи ангелов, составляющие главное содержание пророчественной части книги, были вероятно произнесены на еврейском языки; и это могло быть побуждением к тому, чтобы, по прекращении нужды писать на халдейском языке, тотчас перейти к еврейскому, и на нем излагать видения. Таким образом эта разность языков нисколько не говорит против единства писателя книги пророка Даниила.

Еще менее сильно другое возражение Бертольдта против единства писателя книги пророка Даниила, основывающееся на том, что в сей книге говорится о пророке Данииле то в 3-м лице, то в первом¹².

Примеры сего находятся во всех почти пророческих книгах. Так в книге пророка Исаии 1:1; 2:1; 7:3 и проч. говорится о нем в третьем лице, а 6:1 и сл. 8:1, 5; 21:2, 6, 10 – в первом. В книге пророка Иеремии 1:1, 2; 7:1; 14:1 и пр. говорится о нем в 3-м лице, а 1:4 и сл. 2:1 и сл. и лр, – в первом. В книге пророка Иезекииля 1:3 говорится о нем в 3-м лице, а в других местах книги – в первом. В книге пророка Осии в 1-й и 2-й главах говорится о нем в 3-м лице, а в 3-й – в 1-м. В книге пророка Амоса в 7-й гл. говорится о нем сначала в первом лице, а с 12-го ст. – в третьем. Неужели на этом основании можно отвергать единство писателей всех этих книг?

Разность личных местоимений, которыми обозначает себя пророк Даниил, объясняется различием в содержании частей его книги. В третьем лице он говорит о себе в исторической части книги, а в первом (с двумя только исключениями 7:1; 10:1) в пророчественной. В исторических повествованиях говорит о себе в 3-м лице было обыкновением у св. писателей, начинал с Моисея, точно также, как в пророческих речах в 1-м лице. Посему в книге, в которой содержатся и история, и пророческие изображения, нисколько не странно, что писатель говорит о себе при изложении истории в третьем лице, а при описании видений – в первом.

Но о пророке Данииле говорится в 3-м лице не только в исторической части книги, а и в пророчественной, именно в надписаниях некоторых видений (7:1; 10:1). – Чем объяснить сие? Нет нужды и не должно думать, что сие произошло от того, что надписания сих видений принадлежат не тому писателю, который описал видений. Нет нужды, – потому что в надписаниях видений или пророчеств говорить о себе в третьем лице было весьма обыкновенным делом у св. писателей; примеры сему встречаются во всех 16 пророческих книгах ветхозаветных и в Апокалипсисе. Недолжно, – потому что надписание 10:1 стоит в такой тесной связи со следующим за ним описанием видения, излагаемым от лица самого Даниила, что надобно приписать и надписание ему же. 10:1–2 читаются так: в лето третие Кира, царя персского слово открыся Даниилу, емуже прозвася имя Валтасар: истинно же слово, и сила велика, и разум дадеся ему в видении. В тыя дни аз Даниил бых рыдая три седмицы дней. Словами: в тыя дни писатель показывает, что он продолжает предыдущие слова; поскольку же невероятно, чтобы кто-нибудь другой сделал надписание сего видения, прежде нежели сие последнее было описано, то должно признать, что надписание принадлежит томуже писателю, которому и изложение видения, хотя в надписании и говорится о Данииле в 3-м лице. А это дает уже право на то, чтобы и надписание 7-й главы приписывать тому же писателю, которому принадлежит и изложение видения 7-й гл., тем более, что в 7:1 употребление третьего лица в обозначении Даниила нужно было для перехода от исторической части, в которой говорится о Данииле в третьем лице, к употреблению первого лица в пророчественной части. – 7:1–2 читается так: в первое лето Валтасара, царя халдейска, Даниил сон виде, и видения главы его на ложи его, и сон свой вписа: аз Даниил видех и проч.. Если бы писатель с самого начала пророчественной части стал говорить о себе в первом лице, то можно было бы почесть сии части за различные книги и произведения различных писателей. Но при настоящем начале пророчественной части видно, что она есть продолжение той же книги, которой принадлежит историческая часть.

Единство писателя книги Бертольдт старался опровергнуть еще указанием на находящиеся в ней будто бы противоречия. Так он говорит: «по сказанию 1:21 Даниил жил только до первого года царствования Кира; по надписанию 10:I. он имел и описал уже в третьем году царствования сего царя достопримечательное видение»¹³. Но еще блаженный Феодорит удовлетворительно разрешил сие кажущееся противоречие. Он говорит: «думаю, что в первом месте (т. е. 1:21) означается не время определенное, и жизнь блаженного Даниила не ограничивается первым годом царствования Кирова. Да и там сказано не собственно до первого, а до одного года царствования Кирова. И мне кажется, что пророк сам хочет читающим пророческое писание показать, что дожил он и до Кира царя персидского, который, сделав свободными пленных иудеев, повелел им, если кто хочет, возвратиться в отечество и воздвигнуть Божественный храм¹⁴. В самом деле, предлог до (евр. עַד), употребленный в выражении: «и был Даниил до одного года Кира царя» (1:21.), по буквальному своему смыслу, не исключает собою продолжения какого-нибудь действия или состояния после положенного сим предлогом предела, а означает только, что это действие или состояние прекращается не ранее сего предела, оставляя неизвестным, существует или нет продолжение далее оного. И даже если известно, что продолжение существует, дольше какого-нибудь предела, иногда говорится, что оно существует до этого предела, именно в тех случаях, когда полагаемый предел составляет нечто замечательное для продолжающегося до него действия или состояния. Так напр. если говорят о ком, что он дожил до ста лет, то сим не утверждается, что он не дожил до сто одного года, а только показывается, что он жил не меньше сего числа лет, которое велико для жизни человеческой. Подобное употребление имеет иногда и предлог עַד в Священном Писании. Так напр. у Иеремии 1:2–3 сказано, что Иеремия пророчествовал при царях Иосии, Иоакиме и до конца (תּס עַד) 11-го года Седекии. Между тем известно, что Иеремия пророчествовал и после сего года (гл. 40 и сл.), но до этого года его пророческая деятельность имела особенное значение, ибо происходила пред народом, еще не потерявшим своего государственного бытия. Так и для Даниила было важно и вожделенно дожить до освобождения из плена его народа, освобождения, случившегося в первый год Кира; и очень понятно, что писатель книги, во вступлении изложив судьбу пророка Даниила в начале вавилонского плена, означил как нечто особенно важное, что он дожил до того года, в который прекратился этот плен, хотя нисколько не хотел этим сказать, будто бы далее жизнь пророка не продолжалась.

Другое противоречие Бертольдт указывает в следующем: «по сказанию 2:48–49 Даниил при Навуходоносоре был предстоятелем сословия магов и весьма важным лицом при дворе; по сказанию 5:11–14 в царствование Валтасара уже никто не знает этого во всем дворе, кроме царицы»¹⁵. Но сие возражение основывается на ложном предположении, будто книга пророка Даниила содержит полное жизнеописание сего пророка, между тем как писатель очевидно имел в виду только описание событий, важнейших для назидания читателя, и всего прочего касался не столько, насколько это было необходимо для уразумения сих событий. Оба места (т. е. 2:48–49 и 5:11–14) вполне согласны между собою, если принять во вниманис то, что писатель не счел нужным отдельно означить, но что само собою проистекает из второго места, – именно что Даниил по смерти Навуходоносора низшел с той высокой степени, какую он занимал при дворе, и, так как при жизни Навуходоносора Валтасар был вероятно еще очень молод, а может быть еще и не родился, то Даниил не был ему известен. А что Даниил никому не был известен при дворе, кроме царицы, этого вовсе не видно из повествуемого в 5-й гл.

Так же не трудно разрешить новое противоречие, указываемое Бертольдтом; «каким образом Навуходоиосор в 3:15 мог быть представлен так, как бы он никогда не слыхал о том, что иудейский народ имеет собственное Божество, тогда как по сказанию 2:47 Навуходоносор уже уверовал в Бога иудейского?»¹⁶ Из слов Навуходоносора (3:15) не видно, будто он ничего не знает о Боге Израилевом: в них он только выражает горделивое неверие в могущество сего Бога. Кто есть Бог, иже измет вы из руки моея? Кажущееся противоречие сих слов с тем, что сказал Навуходоносор 2:47, принадлежит не писателю книги, а самому царю. Высказанная им прежде вера в верховное владычество (а не в единовластительство) Бога Израилева не укоренилась в душе его и исчезла, как скоро воспоминание о событии, возбудившем ее, потеряло свою прежнюю живость.

Наконец Бертольдт возражает, что «в главах 2-й и 3-й характер Навуходоносора изображен совсем иначе, чем в главе 4-й. Здесь он является кротким, снисходительным и совершенно справедливым человеком, там – безумным и жестоким тираном»¹⁷. Но в чем обнаруживается кротость и снисходительность, которую приписывает Бертольдт Навуходоносору на основании повествования 4-й главы? Разве только в том одном, что в этой главе не сказано, что царь разгневался на мудрецов, которые не могли объяснить ему сон, тогда как во 2-й главе повествуется, что Навуходоносор при подобном случае велел погубить всех мудрецов вавилонских (2:12).

Но 1) из того, что во всенародном объяснении Навуходоносора (в 4-й главе) не упоминается о гневе царя на мудрецов вавилонских, не следует, что царь кротко обошелся с ними: потому что Навуходоносору не было никакой надобности всенародно объявлять о том, как он обошелся с мудрецами вавилонскими. 2) Если и действительно бессилие мудрецов вавилонских, объяснить сон, описанный в 4-й главе, не возбудило в царе такого гнева, как прежде, когда царь требовал объяснения своего сновидения о 4-х царствах (Дан. 2 гл.), это могло происходить от того, что прежде Даниил не был предстоятелем мудрецов вавилонских, так что во всем сословии мудрецов не нашлось ни одного человека, который объяснил бы сон царя, в последствии же Даниил назначен был предстоятелем мудрецов вавилонских (2:48; 4:6), так что неспособными объяснить сновидение царя оказались только подчиненные мудрецы, а не самый главный в их сословии.

Подлинность книги пророка Даниила доказывается: А) внешними свидетельствами и Б) внутренними признаками, находящимися в самой книги.

Как ветхозаветная, так и новозаветная церковь писателем книги пророка Даниила всегда признавала самого пророка Даниила – того именно, о котором повествуется в книге. Общее выражение сего верования всей ветхозаветной церкви находится у Иосифа Флавия. Правда, он принадлежал уже не к истинно-ветхозаветной церкви, а к отверженной иудейской синагоге; но во-первых, время жизни его недалеко от того времени, когда еще существовала истинная ветхозаветная церковь, во-вторых нет причин, по которым бы в его время иудейская синагога приняла верование в подлинность книги, если бы прежде не было в церкви ветхозаветной такого верования. Напротив, скорее могло бы произойти в ней ослабление сего верования, потому что она обличаема была содержащимся в книге пророка Даниила пророчеством о 70 седминах. Нельзя также думать, чтобы Иосиф Флавий стал утверждать подлинность книги в том случае, если бы ветхозав. церковь, или иудейская синагога не признавали сей подлинности; ибо он сам неохотно верит чудесам, и потому можно было бы скорее ожидать от него сомнения в подлинности книги, нежели самостоятельного признания оной. Посему, когда Иосиф Флавий свидетельствует о подлинности книги пророка Даниила, то это показывает, что верование в оную было в ветхозав. церкви так твердо, что не поколебалось даже от неблагоприятствовавших книге мнений иудейских и в частности Флавия. А он ясно свидетельствует о подлинности книги пророка Даниила. Излагая события, описанные в сей книге, и притом, очевидно, по ее руководству, он неоднократно выражает мысль, что Даниил сам написал ее. Так, изложив речь Даниила к Навуходоносору о четырех царствах, он продолжает: «если же кто, стремясь к истине, не останавливается в своем любопытстве, так что желает узнать и о неизвестном, будет ли оно (Флавий разумеет здесь камень, сокрушивший тело), тот пусть потрудится прочесть книгу Даниила: а найдет он ее между св. Писаниями»¹⁸. Здесь он называет книгу, которой руководствуется, книгой Даниила, и тем уже отчасти дает знать, что она написана Даниилом; но яснее выражается это далее, когда, положив жизнь пророка Даниила, говорит¹⁹; «окончив жизнь, он стяжал вечную память; ибо книги²⁰, которые он написав оставил, читаются у нас еще и ныне. И мы удостоверяемся из них, что он беседовал с Богом. Ибо он не только предсказывал будущее, как и другие пророки, но и время определил, в которое оно совершится... Оставил же сие записанным, что и сделало для нас ясным точность и непреложность пророчества. Ибо говорит, что когда он был в Сузах» и пр.. За этим следует изложение видения об овне и козле (Дан. 8 гл,). После сего изложения Флавий продолжает: «и сие случилось народу нашему терпеть от Антиоха Епифана., как видел Даниил и за много лет написал имеющее быть. Подобным образом Даниил и о владычестве Римлян написал и о том, что народ наш потерпит от них опустошение (9:26). Все сие он, как Бог открыл ему, записав оставил».

Против той истины, что ветхозаветная церковь признавала подлинность книги пророка Даниила, Эйхгорн возражает²¹ на основании одного места из Талмуда, в котором говорится, что книгу пророка Даниила написали члены великой синагоги²². Великая синагога, по преданию раввинов, была общество просвещенных мужей, основанное Ездрою и окончившееся во времена Симона Праведного (ум. около 292 г. до Р. Х.), который считается последним членом оного, общество, занимавшееся собранием устных преданий Моисеевых, пересмотром и разделением св. книг²³. Но не говоря уже о том, что показания Талмуда далеко не всегда суть точные выражения верований ветхозаветной церкви, в упомянутом месте Талмуда деятельность членов великой синагоги по отношению к книге пророка Даниила обозначается глаголом כָּתַב, который относится не к сочинению чего-либо, а собственно к написанию²⁴. Следовательно здесь не отрицается то, что книга пророка Даниила сочинена самим пророком. Это видно еще и из того, что здесь вместе с написанием книги пророка Даниила членам великой синагоги приписывается и написание книги пророка Иезекииля; но приписывать членам великой синагоги сочинение сей книги значило бы обличать их в явной подделке; ибо во всей книге (исключая 1:3) пророк говорит о себе в первом лице, а такое мнение о членах великой синагоги несовместно с уважением к ним талмудистов. В упомянутом месте Талмуда говорится, вероятно, о вписании книги пророка Даниила в собрание св. книг, как и вообще в сем месте написание св. книг не всегда усвояется тем лицам, которые заведомо были их составителями, но усвояется только тем лицам и обществам, которые пользовались особенным уважением в среде еврейского народа, и свидетельство которых о богодухновенности той или другой книги имело силу для всех²⁵.

Подлинность книги пророка Даниила подтверждается тем, что она находится в каноне ветхозаветных св. книг. Ибо I) если бы сия книга была подложною, то без сомнения ветхозаветная церковь не приняла бы ее в число св. книг; 2) если бы сия книга была написана во времена Антиоха Епифана как утверждают противники ее подлинности, то не была бы в каноне ветхозаветных книг еще и потому, что все, Находящиеся в нем, книги были включены в него задолго до времен Антиоха Епифана, следственно написаны еще прежде. Сие подтверждается следующими основаниями: а) Иосиф Флавий пишет²⁶; «у нас не десятки тысяч книг, несогласных между собою и противоречащих одна другой; а только двадцать две книги, содержащие запись (ἀναγϱαφὴν) всего времени, по справедливости признаваемые божественными; и из них пять Моисеевых, которые содержат в себе законы и предание о человеческом роде с начала до кончины Моисея. Сие время не много меньше трех тысяч лет; от кончины же Моисея до правления Артаксеркса, преемника Ксерксова, царя персидского, пророки бывшие после Моисея описали совершившееся в их время в тринадцати книгах; остальные же четыре содержат песни Богу и наставления для жизни людям. От Артаксеркса же до нашего времени хотя каждое (событие) было записано; но не одинаковой веры удостоилось в сравнении с прежними писаниями, поскольку не стало постоянного преемства пророков. Из самого дела ясно, как мы верим нашим писаниям; ибо, тогда как уже столько времени прошло, никто не дерзнул ни приложить что-либо к ним, ни отнять от них, ни переменить в них. Итак, по свидетельству Флавия, ветхозаветные св. книги были все написаны не после правления Артаксеркса Лонгимана, след. не после 424-го г. до Р. Х. (к которому обыкновенно относят смерть сего царя)²⁷ и потому по меньшей мере, за 260 лет до смерти Антиоха Епифана, (случившейся в 164-м г.), б) Согласно с Иосифом Флавием и Талмуд определяет время, в которое кончилось написание св. книг ветхозаветных; именно, в вышеприведенном месте Талмуда последними писателями ветхозаветных книг представляются Ездра, Неемия и члены великой синагоги, которая, как выше сказано, по иудейскому преданию, основана Ездрою и продолжалась не далее времен Симона Праведного. Согласно с сим и Илия Левит говорит: «прежде Ездры и великой синагоги не были 24 книги (т. е. все книги ветхозаветные, которых иудеи иногда считали 22, иногда 24) соединены, но они их соединили и сделали из них три части: закон, пророков и агиографы»²⁸. По сему преданию, заключение канона относится или ко времени Артаксеркса Лонгимана, когда жил Ездра, или по крайней мере к последующему времени не дальше смерти Симона Праведного, случившейся около 292-го года до Рождества Христова. в) Из предисловия в книге Иисуса, сына Сирахова, написанного ее переводчиком на греческом языке, видно, что она переведена после заключения канона, и даже после перевода канонических книг ветхозаветных. В сем предисловии переводчик говорит: «дед мой Иисус, множайше себе вдав в чтение закона же и пророков и иных отеческих книг, и в сих довольное искусство стажав, понудися и сам написати нечто» (т. е. книгу Иисуса, сына Сирахова). В сих словах содержится указание на то, что во времена переводчика уже существовало разделение канона на три части: закон, пророков и агиографы. А такое разделение канона, по всей вероятности, произошло современно с заключением его, как это видно отчасти из того, что в канонических книгах ветхозаветных нигде не встречается указаний на сие разделение, отчасти из вышеприведенного свидетельства Илии Левита, который поставляет разделение канона на закон, пророков и агиографы в связи с соединением всех книг ветхозаветных. Что прежде перевода на греческий язык книги Иисуса сына Сирахова, канонические книги ветхого завета были уже переведены, сие видно из слов предисловия: «не равную силу имут та в себе, яже еврейски глаголема суть, егда преведутся на иный язык; не токможе сия, но и самый закон, и пророчества, и прочие книги немалое разнство в себе чтомыя». А перевод книги Ииуса, сына Сирахова, как видно из предисловия к ней, совершен в Египте, внуком Иисуса, пришедшим в Египет на 38-м году жизни, в царствование Птоломея Евергета (246–221 г.), следовательно, совершен или при сем паре (который был преемником Птоломея Филадельфа), или вскоре после него. Итак, канон ветхозаветных книг был заключен прежде времен Антиоха Епифана, следовательно книга пророка Даниила написана еще раньше.

Из книги Иисуса, сына Сирахова, Блек старается вывести заключение о неподлинности книги пророка Даниила; он говорит²⁹: «отрицательное доказательство того, что книга Даниила незадолго до времен Маккавеев еще не существовала, дает молчание Иисуса сына Сирахова, у которого в 19-й главе надлежало бы ожидать определенного упоминания о Данииле, если бы ему была известна ныне существующая под его именем книга, или по крайней мере то, что в ней повествуется о Данииле. Писатель от 11-й до 50-й гл., согласно высказанному в начале предположению, занимается восхвалением знаменитых мужей своего народа, и, что здесь надлежало бы ожидать упоминания о Данииле, и именно подле Иеремии и Иезекииля, этого никто не станет отрицать». Но умолчание Иисуса сына Сирахова о Данииле могло зависеть не от незнания о нем, а от других, причин. И что действительно Иисус, сын Сирахов не о всех известных ему знаменитых мужах сврейского народа упоминает в своем исчислении, это видно из того, что он ничего не говорит о Ездре, который был и свящ. писателем, и знаменитым мужем в народе иудейском. Несомненно, что Иисус, сын Сирахов, не упомянул об Ездре не по незнанию; почему же не предположить того же и относительно Даниила? Притом, едва ли можно согласиться, что Иисус, сын Сирахов не знал о Данииле, даже и в том случае, если бы не была в его время написана книга пророка Даниила. Ибо он должен был знать о нем из книги пророка Иезекииля, как о . муже в высшей степени мудром и праведном (14:14–20; 28:3), и след. не упомянул о нем не по незнанию, а по какой-нибудь другой (неизвестной впрочем) причине. Итак, из умолчания Иисуса, сына Сирахова о Данииле следует, что книга пророка Даниила в его время не была в каноне св. книг, а еще менее что она в сие время не была еще написана.

Но из самого положения ее в еврейском каноне некоторые стараются доказать ее неподлинность. Они говорят: «то обстоятельство, что книга Даниила издревле стояла между агиографами, дает ясное указание на то, что она появилась уже в маккавейский период, после того, как вторая часть канона (известная под именем пророков) уже была заключена, Если бы ее действительно написал Даниил, то конечно она сделалась бы известной между иудеями, и собиратели первых и последних пророческих книг поставили бы ее среди них³⁰. Но 1) не только вторая часть канона, но и весь он заключен задолго до маккавейских времен; след. какое бы место в нем ни занимала книга пророка Даниила, во всяком случае, она произошла задолго до маккавейских времен; 2) несправедливо, будто св. книги, входящие в состав агиографов, явились уже после того времени, когда заключено собрание второй части канона – пророков. Напротив большая часть агиографов несомненно написаны или прежде книги пророка Малахии, или современно с книгой пророка Малахии, и след. в том и другом случае прежде заключения 2-й части канона. К числу первых относятся: Притчи Соломоновы, книга Иова, Песнь Песней, Руфь, Плач Иеремии, Екклезиаст; к числу последних – книги Ездры, Неемии и Паралипоменон. Следственно, то обстоятельство, что книга пророка Даниила помещена между агиографами, не доказывает того, будто она написана после всех тех книг, которые находятся в отделе пророков.

Что книга пророка Даниила существовала уже во время Александра Македонского, сие видно из следующего повествования Иосифа Флавия³¹: по завоевании Тира и Газы, Александр пошел к Иерусалиму. Первосвященник Иудейский Иаддуй, для умилостивления завоевателя, вышел к нему на встречу со священниками в полном облачении; Александр поклонился имени Божию, написанному на дщице, которую имел на челе своем первосвященник, вошел в город и храм, принес жертву Богу, и почтил священников. «Когда же была ему показана книга Даниила, в которой он предсказал, что некто из греков разрушит персидское царство, он, признавши себя указуемым здесь (νομίσας αὐτὸς εἶναι ὀ ϭημαινόμενος), был обрадован этим и распустил собрание». По просьбе первосвященника, он предоставил Иудеям свободное исполнение закона, и освободил их от даней в субботние годы.

Возражения против достоверности сего повествования слабы 1) Говорят, что, так как Иерусалим лежал почти на дороге от Тира к Газе, то невероятно, чтобы Александр из Тира отправился в Газу, а потом в Иерусалим, тем более, что ему предлежал путь в Египет, который, как известно, лежит от Газы в стороне, противоположной Иерусалиму³². Но Александр поспешил в Газу вероятно потому, что взятие сего города было для него важнее взятия других окрестных городов; ибо в сем городе заключился мужественный персидский сатрап с арабскими наемными воинами, и с продовольствием на долгое время; положение и устройство города делали весьма трудным взятие оного³³. По завоевании же Газы естественно было Александру заняться взятием других менее защищенных окрестных городов, между прочим и Иерусалима. 2) Спрашивают: как мог Александр читать книгу Даниила, написанную на еврейском языке³⁴? Но Флавий не говорит, что Александр читал пророчество Даниила, а что ему показали книгу пророка Даниила. Присем, конечно, сказали ему содержание пророчества, и неудивительно, что Александр удовольствовался сим; ибо он искал в предсказаниях не столько истины, сколько благоприятности, Так, когда халдеи предвещали ему несчастье, в случае, если он войдет в Вавилон, он возразил им стихом из Эврипида: «наилучший тот прорицатель, который угадывает в хорошую сторону» (μάντις δ`ἂϱιστος ὃστις εἰϰάζει ϰαλῶς³⁵).

Достоверность же рассматриваемого повествования Флавия подтверждается в некоторых чертах своих и посторонними свидетельствами. По свидетельству Арриана³⁶, Палестина не была завоевана Александром, а добровольно подчинилась ему. Что Александр лично был в Иудее, это видно из повествования Плиния, который сообщал о сделанном при сем наблюдении относящемся к естественной истории³⁷.

Подлинность книги пророка Даниила не пререкаемо доказывается свидетельствами новозаветными и всей первенствующей христианской церкви. Господь наш И. Христос ясно свидетельствует о подлинности книги пророка Даниила в следующих словах, сказанных Им апостолам: егда убо узрите мерзость запустения, реченную Даниилом пророком, стоящу на месте святе (иже чтет, да разумеет): тогда сущие во Иудеи, да бежат на горы (Мф.24:15–16). В сих словах указывается на пророчество, находящееся в книге пророка Даниила: во святилищи мерзость запустения будет (9:27). В книге пророка Даниила повествуется, что сие пророчество произнесено ангелом. Итак, в каком же смысле Господь говорит, что мерзость запустения речена Даниилом пророком, если не в том, что книга, в которой содержится сие пророчество, написана пророком Даниилом? Сверх сего, называя писателя сей книги пророком, и относя находящееся в сей книге предсказание к событию будущему, Господь чрез сие ясно изобличает лживость мнения, на которое опираются противники подлинности книги пророка Даниила, будто пророчества сей книги, простирающиеся далее времени Антиоха Епифана, не исполнились,

Кроме вышеприведенного изречения, и в других И. Христос и Его апостолы подтвердили подлинность книги пророка Даниила, относя к настоящему или будущему пророчества, содержащиеся в сей книге. Так И. Христос усвоял себе наименование Сына человеческого (Мф.8:20; 9:6 и во мног. др, мест. нов. зав.); а под сим наименованием о Нем предсказывается в книге пророка Даниила: видих во сне нощию, и се на облацех небесных, яко Сын человеч идый бяше и даже до Ветхого деньми дойде и пред Него приведеся. И тому дадеся власть и честь и царство, и вси людие, племена и язы́цы Тому поработают (7:13–14). Сие самое пророчество И. Христос, очевидно, относит к себе, когда говорит, что Отец область даде Ему и суд творити, яко Сын человеч есть (Ин.5:27), что вся колена земная узрят Сына человеческого, грядуща на облацех небесных с силою и славою многою (Мф.24:30.); отселе узрите Сына человеческого, седяща одесную силы и грядуща на облацех небесных (26:64).

Апостол Петр усвояет пророчественное достоинство книге пророка Даниила, когда говорит: о нем же спасение взыскаша и испыташа пророцы, иже о вашей благодати прорекоша: испытающе, в каково или в кое время являше в них Дух Христов, прежде свидетельствуя о Христовых страстех и о словах, яже по сих; имже открыся, яко не им самем, но нам служаху сия, яже ныне возвестишася вам благовествовавшими вам Духом Святым, посланым с небесе, в няже желают Ангели приникнути (1Пет.1:10–12). Что здесь имеется в виду ближайшим образом книга пророка Даниила, это ясно видно при сличении сего места с 12-й главой. Там говорится, что один из мужей, явившихся Даниилу в видении, вопрошал мужа, облеченного в льняную одежду: доколе окончание чудес, яже рекл еси (ст. 6), и когда сей последний дал ответ, то, продолжает Даниил, аз же слышах и неразумех, и рех: Господи, что последняя сих? И рече: гряди Данииле, яко заграждена словеса и запечатана даже до конца времене. Избранни будут, и убелятся, и аки огнем искусятся, и освятятся мнози и собеззаконнуют беззаконницы и не уразумеют вси нечестивии, но умнии уразумеют (ст.8–10). Здесь изображено и желание Ангела приникнут в открываемую тайну, и испытание о ней пророка, и откровение о том, что пророчество назначено не для самого пророка, а для людей последних времен, т. е. изображено именно то, о чем говорит ап. Петр в вышеприведенном месте. Итак, сей апостол признает книгу пророка Даниила истинно пророчественною.

Итак, священное Писание нового завета свидетельствует о подлинности книги пророка Даниила. Сия подлинность подтверждается и преданием христианской церкви. Св. отцы и учители церкви с первых веков согласно свидетельствовали о подлинности книги пророка Даниила. Так св. Варнава³⁸, св. Игнатий Богоносец³⁹, св. Иустин Философ⁴⁰, св. Ириней⁴¹, Климент Александрийский⁴², Тертуллиан⁴³, Ориген⁴⁴, св. Ипполит⁴⁵, Евсевий Кессарийский⁴⁶, св. Епифаний⁴⁷ св. Ефрем Сирин⁴⁸, св. Иоанн Златоуст⁴⁹, св. Амвросий Медиоланский⁵⁰, блаженный Феодорит⁵¹, приводят различные места из книги пророка Даниила, или передают содержание целых отделов сей книги, приписывая те и другие пророку Даниилу, как писателю. Блаж. Иероним называет клеветою отрицание подлинности книги пророка Даниила. Он говорит⁵²: «Против книги пророка Даниила написал 12-ю книгу Порфирий, утверждая, что она (т. е. книга пророка Даниила) сочинена не тем, чьим именем надписана... Ему весьма тщательно отвечали Евсевий Кесарийский епископ в трех книгах, т. е. 18-й, 19-й, и 20-й; Аполлинарий также в одной большой книге, т. е. 26-й; и прежде них отчасти Мефодий. Но поскольку у нас предположено не на клеветы противника ответствовать, которые требуют долгой речи, но рассуждать о том, что пророк сказал нашим, т. е. христианам, то я в предисловии напоминаю, что ни один из пророков так открыто не сказал о Христе».

Сверх сего св. церковь, относя книгу пророка Даниила к числу богодухновенных и канонических⁵³, уже чрез сие самое подтвердила ее подлинность. По мнению Бертольдта⁵⁴, некоторые из древних христиан сомневались в подлинности книги пророка Даниила. В доказательство сего он указывает на следующее место из сочинений Исидора Севильского⁵⁵: «книги Иезекииля и Даниила, говорят, написаны какими-то мудрыми мужами». Эго место, само в себе рассматриваемое, неопределенно; невидно, кто именно, по показанию Исидора, высказывал такое мнение. Но в другом месте своих сочинений⁵⁶, он говорит: «по преданию евреев, следующие лица считаются писателями ветхого завета; первый Моисей написал пятокнижие», и продолжает с незначительными разностями передавать вышеприведенное место из Талмуда о написавших ветхозаветные книги, и между прочим передает и то, что мужи великой синагоги написали книги пророков Иезекииля и Даниила. Отсюда видно, что он под именем мудрых мужей разумел мужей великой синагоги, и когда говорил, что мудрых мужей считают писателями книг Иезекииля и Даниила, то приписывал это мнение не христианам, а иудеям, и притом на основании такого места Талмуда, в котором, как было выше показано, не утверждается неподлинность книги пророка Даниила.

Подлинность книги пророка Даниила подтверждается внутренними признаками, содержащимися в самой книге.

1) В ней есть ясные указания на Даниила, как на писателя книги.

В пророчественной части книги писатель многократно прямо называет себя Даниилом, говоря; аз Даниил (7:2, 15, 28; 8:1, 15, 27; 9:2; 10:2, 7; 12:5), свидвтельствует о том, что являвшиеся ему в видениях называли его Даниилом (9:22; 10:11–12; 12:4:9); говорит, что Даниил записал свой сон (7:1), который изложен в 7-й главе, что он имел повеление записывать свои видения (8:20; 12:4). Что сей Даниил есть тот самый, о котором повествуется в исторической части книги, Сие видно как из того, что историческая и пророчественная части книги составляют одно целое, так и из следующего прямого указания на сие: слово открыся Даниилу, емуже прозвася имя Валтасар (10:1). Поскольку же писатель всей книги один, то, если верить свидетельству писателя пророчеетвенной части, что он есть пророк Даниил, должно признать, что и вся книга написана пророком Даниилом. Но непозволительно недоверять писателю сей книги в сем его свидетельстве; ибо, если бы оно было ложно, то должно было бы признать писателя дерзким обманщиком, между тем, сколько можно судить о нем по самой его книге, он был человек высокой нравственности. Сие показывает не только главная мысль книги, как всецело направленной к прославлению совершенств Божиих и обличению бессилия человека, когда он действует против Бога, или не с Богом, но и раскрытие сей мысли со своими особенностями. В самом деле, как мог бы напр. писатель так верно и живо изобразить то величие духа, с каким пророк Даниил возвещает пред языческими царями суды Божии на них, или с каким верные рабы Божии, не взирая на угрожающую смерть, отрекаются от беззаконного дела, откуда он взял бы такие, проникающие душу, слова, в каких пророк Даниил исповедовал грехи свои и своего народа и правду Божию и умолял Бога о помиловании, как и откуда могло бы быть в писателе все сие, если бы он сам не обладал истинным величием духа, и не был глубоко проникнут сознанием долга? Описания видений дышат правдивостью. Она особенно видна в той скромности, с которой писатель сознается в том, что он не понял сказанного ему (12:8), и не скрывает того, что видения производили в нем упадок телесных сил (7:28; 8:27; 10:8; 16:17).

Все сие побуждает без всяких сомнений верить свидетельству писателя, что он есть пророк Даниил.

2) Сие свидетельство подтверждается и другими признаками, находящимися в книге, из которых видно, что всего естественнее признать писателем ее именно пророка Даниила.

Есть в книге признаки того, что ее написал современник изложенных в ней событий и притом живший в той самой среде, в которой они совершались.

Современность писателя сей книги изложенным в ней событиям видна напр. в том, что он опускает некоторые события, знание которых нужно для того, чтобы читатель надлежащим образом уразумел повествуемое, но которые так хорошо были известны современникам его, что они не имели нужды в упоминании сих событий. Напр. в книге пророка Даниила ничего не говорится об освобождении иудеев из плена вавилонского в первый год царствования Кира, хотя знать о сем событии нужно для уразумения того, почему писатель в 1:21 указывает на то, что Даниил дожил до первого года Кира царя. Подобным образом в 5:30. упоминается о смерти Валтасара, а о соединенном с нею взятии Вавилона ничего не говорится, конечно, потому, что связь сих двух событий между собою была очень хорошо известна современникам писателя. С другой стороны писатель упоминает о таком событии, о котором, сколько нам известно, во всей древней литературе не встречается никаких сведений кроме заимствованных из книги пророка Даниила, и которое тем не менее действительно было, как это в последние годы подтверждено надписями, найденными на развалинах некоторых городов вавилонского царства; мы разумеем показание книги пророка Даниила, что в Вавилоне был царь Валтасар⁵⁷.

Наименования и выражения в книге приводятся употребительные в Вавилоне во время пророка Даниила. Напр., в 1:2 Вавилония называется Сеннааром. Но сие наименование Вавилонии было туземным⁵⁸. У евреев же, живших в Вавилоне, оно почти не употреблялось; в Св. Писании оно встречается, за исключением сего места, только три раза⁵⁹.

К имени Даниила несколько раз прибавляется вавилонское его имя Валтасар (Дан.2:26; 4:5, 16; 10:1). Сие показывает, что книга написана в то время, когда не вышло еще из употребления вавилонское имя Даниила, а оно едвали долго пережило конец халдейского царства; Дарий Мид и чиновники его уже не называют Даниила Валтасаром, а Даниилом (6:5, 13, 20:26).

В повествовании из царствования Дария Мида (гл. 6.) миды поставляются прежде персов (ст. 3. 12. 15.); а это могло быть в употреблении только во время существования еще особенной мидийской династии; а со времени соединения мидов с персами под владычеством Кира, сии последние сделались главным народом; и уже в книге Есфирь (1:3, 14, 18, 19 по подлиннику) и в других позднейших всегда персы поставляются выше мидов.

И вообще в писателе книги обнаруживается такое знание подробностей среды, в которой совершались описываемые им события, которое показывает в нем современника и притом принадлежавшего к той же среде. Так напр. он сообщает наименования многих вавилонских чинов (2:2; 3:2 и др.), между которыми есть даже такие, которые, вероятно, вышли из употребления вскоре после падения вавилонского царства, так что известны только из книги пророка Даниила, из чего видно, что писатель ее сам жил в Вавилоне во время существования вавилонского царства. Таковы наименования תִּפְתָּיֵא судьи (3:2), אַשָּׁף заклинатель (2:2).

В книге встречаются собственный имена некоторых лиц, которые едва ли бы сохранились, если бы не были записаны современником, напр., имя начальника евнухов – Асфанез (1:3), начальника телохранителей – Ариох (2:14), вавилонские имена Даниила и трех друзей его. Притом вавилонские имена, находящиеся в книге пророка Даниила, у других народов не встречаются, и некоторые из них произведены от наименований божеств вавилонских, напр. кроме вышеуказанного имени Валтасар, имя Авденаго от божества – Небо также, как и имя Навуходоносор⁶⁰.

Изложение событий в книге пророка Даниила показывает в писателе ближайшего свидетеля их, т. е. в отношении к большей части очевидца, а к некоторым – слышавшего о них от ближайших свидетелей. Сие видно из того, что в повествовании о событиях указываются нередко такие незначительные подробности, которые могут сохраниться только у ближайшего свидетеля; сии подробности так естественны, что нельзя считать их вымышленными, и так живо представлены, как могли быть представлены только ближайшим свидетелем.

Что писатель книги есть благочестивый иудей, это так ясно, что не требует доказательств. Если же писатель есть благочестивый иудей и в тоже время очевидец большей части описанных им событий, а большая часть сих событий совершалась при дворе вавилонском, то нужно согласиться, что писатель был благочестивый иудей, живший при дворе вавилонском. А это весьма близко указывает на самого Даниила; если же принять еще во внимание, что в книге повествуются преимущественно события, случившиеся с Даниилом, что видения Даниила всего естественнее было записать ему самому, и что в книге не упоминается о смерти пророка Даниила, хотя повествование близко доведено до сего предала, то уже нельзя сомневаться, что книга, по своим признакам, должна принадлежать именно пророку Даниила, как писателю.

К подтверждению сего может служить и то, что книга пророка Даниила написана отчасти на еврейском языке, отчасти на халдейском. Ибо это как нельзя более прилично книге, написанной пророком Даниилом, который как сам знал оба сии языка, так и жил в то время, когда иудеи также знали оба эти языка.

Итак подлинность книги пророка Даниила должна быть признана не только на основании приведенных выше внешних свидетельств, но и на основании признаков, существующих в сей самой книге.

Подлинность ее подтверждается еще и тем, что если бы она была подложной, то в ней, конечно, нашлись бы какие-нибудь признаки, по которым можно было бы убедиться в ее неподлинности, а таких признаков в ней нет. Правда, люди, отрицающие подлинность книги пророка Даниила, стараются отыскать такие признаки, но как неуспешны их старания, это ясно будетиз следующего рассмотрения их возражений.

По мнению Бертольдта, точные исторические подробности пророчеств, содержащихся в книге, несвойственные другим древнейшим предсказаниям ветхозаветным, показывают, что эти пророчества сделаны уже после событий⁶¹. Но из того, что в книге пророка Даниила с подробностью предсказываются будущие события, никак не следует, что она написана после сих событий. Бог вполне знает будущее, и, когда захочет, может сообщить и людям подробные предсказания о будущем. Посему и у других пророков, вопреки мнению Бертольдта, находятся столько же определенные предсказания, как и у Даниила. Так, напр. пророк Исаия за полтораста слишком лет предсказал падение Вавилона от мидян (13:17) и освобождение народа Божия от плена Киром (45:1, 13.); он же предсказал рождение Иисуса Христа от Девы (7:11) и проч. Пророк Иеремия предсказал имевшее быть при взятии Вавилона иссушение вод его (т. е. Евфрата) (51:36.), бывшее при сем упоение вельмож и воинов вавилонских, за которым последовало их истребление (51:39:57) и т. п. Как у Даниила, так и у других пророков встречаются и хронологические определения будущих событий. Так пророк Исаия предсказал, что чрез 65 лет опустошено будет израильское царство (7:8), предсказал унижение Моава ровно чрез 3 года (16:14), унижение сынов Кидарских ровно чрез 1 год (21:16.), продолжение жизни Езекии на 15 лет (38:5). Пророк Иеремия предсказал 70-летнее продолжение владычества вавилонского после 4-го года Иоакима (25:11).

Правда, у пророка Даниила находится больше определенных предсказаний, чем у других пророков; но если доказано, что такие предсказания могут быть сделаны прежде событий, то нет причины сомневаться в том, что один и тот же пророк может заранее предсказать с определенностью много событий. Притом есть особенная причина тому, что у пророка Даниила многочисленны определенные предсказания. С прекращением плена не прекратилось бедственное положение иудеев, хотя, по-видимому, они могли ожидать сего прекращения на основании некоторых пророчеств Исаии (40–66 гл.), в которых не вполне ясно отделяется будущее торжество церкви от освобождения иудеев из вавилонского плена. Состояние возвратившихся в Иерусалим иудеев в начале было жалкое; льготы, данные им Киром, были отчасти ослаблены происками самарян; правда, при последних персидских царях и при Александре Македонском было им лучше, но это облегчение немного времени длилось; вскоре после Александра начались жестокие преследования их. Посему нужно было для подкрепления веры в народе иудейском сообщить ему столь определенные предсказания о бедствиях, ожидающих его, чтобы он, ясно видя исполняющимися сии предсказания, несомненно верил и соединенным с ними предсказаниям о славном царстве Мессии, и сею верою укреплялся в верности Богу. Такие предсказания и содержатся в книге пророка Даниила. Таким образом многочисленность определенных предсказаний в книге пророка Даниила объясняется особенными, временными нуждами церкви иудейской.

Вслед за неоплатоником Порфирием Блек представляет следующее возражение против подлинности книги пророка Даниила⁶²: «при всех пророчествах в книге Даниила определенность предречения и точное соответствие его с историей простирается только до Антиоха Епифана. Или пророчество заключается смертью сего тиранна, или к ней непосредственно присоединяется пророчество об освобождении иудеев от всех страданий и о явлении Избавителя, который, уничтожив все другие царства, оснует свое, вечно продолжающееся, и о воскресении почивших праведников, так что нельзя не заметить того, что хочет выразить писатель, т. е. что оно должно случиться прямо после смерти Антиоха. Если бы Даниил имел столь отличный дар пророчества, то надобно было бы ожидать, чтобы это предведение простиралось и на события, стоящие в непосредственной связи с предсказанными, и чтобы он возвестил их не в одних только общих чертах и не менее соответственно с событиями, нежели при предыдущих предсказаниях. Но если бы и в самом деле определенные предсказания в книге пророка Даниила оканчивались на Антиохе Епифане, отсюда однако, не следовало бы, что книга написана при сем царе. Ибо 1) ложно лежащее в основании такого заключения понятие о пророческом даре, как естественной способности пророка видеть будущее. Если бы так было, то конечно было бы странно, что пророк вдруг после определенного предсказания переходит к неопределенному. Но предвидение о будущих событиях пророки получали от Бога. Сколько Он им сообщал, столько они и знали. И если Ему было угодно до известного предела открыть пророку будущее в строго определенных чертах, а после сего предела – в менее определенных: то пророк, передавая откровение, не может сообщить оному определенность дальше вышеупомянутого предела. А что Бог сообщает определенные откровения только до известного предела, в этом также нет ничего неуместного. Ибо особенные обстоятельства известного времени могут требовать того, чтобы о нем были даны определенные предсказания, тогда как для другого времени может не быть нужды в таких предсказаниях.

2) Когда какие-нибудь события представляются в пророчестве рядом, то этим не означается, что эти события прямо следуют одно за другим, и не исключается, что между ними можетбыть большой промежуток времени. Ибо пророчества не имеют своей необходимой целью представлять будущие события в непрерывной последовательности. В них, соответственно намерениям и откровениям Духа Святого, избираются и изображаются только некоторые из событий, особенно важные, и если какое-нибудь событие, каково напр., воскресение мертвых, особенно нужно знать людям, то Дух пророческий возвещает оное, хотя бы оно было отделено великим промежутком времени от предметов предыдущего предсказания, так что читающие, видя исполнение пророчеств, относящихся к ближайшим событиям, должны убедиться из этого в истинности соединенного с сими пророчествами предсказания об отдаленнейших событиях. Посему, когда напр., в книге пророка Даниила пророчество о погибели Антиоха Епифана поставляется рядом с пророчеством о воскресении мертвых (11:45–12:2), то из сего не следует, что в пророчестве представляется сие последнее событие имеющим последовать тотчас по смерти Антиоха Епифана, а потому не следует и то, что после этого предела предсказание менее достоверно, чем до него. Посему и нет причины полагать, что пророчества, исполнившиеся до Антиоха Епифана, написаны после события. Напротив, как о воскресении мертвых предсказывается у пророка Даниила до события, так и о других событиях надобно предположить, что они предсказаны у него прежде их совершения; тем более, что сопоставление смерти Антиоха Епифана с последними событиями мира гораздо уместнее у пророка, жившего задолго до смерти Антиоха Епифана, нежели у современника сего последнего.

Посему не было бы причины подозревать подлинность книги пророка Даниила и в том случае, если бы действительно определенность предсказаний ее простиралась только до смерти Антиоха Епифана. Но и сие последнее предположение не имеет места; ибо в книге пророка Даниила находится определенное пророчество, простирающееся дальше времени Антиоха Епифана, именно объемлющее собою время жизни на земле Богочеловека, до рождения Которого за 164 года умер Антиох Епифан. Это пророчество о 70-ти седминах (9:24–27). Что это пророчество исполнилось с хронологической точностью, это видно из следующего: началом 70-ти седмин полагается в пророчестве выход слова (повеления) восстановить и построить Иерусалим. Это повеление вышло в 20-й год царствования Артаксеркса Лонгимана (Неемия 2 гл.), год, который, по исчислению Генгстенберга⁶³, есть 455-й пред Р. X.. От выхода повеления восстановить и построить Иерусалим до (явления) Христа в рассматриваемом пророчестве полагается 69 седмин, т. е. 483 года. Если принять началом седмин 455-й год пред Р. X., то окончание 69-й седмины должно было последовать в 29-й год по Р. X. т. е. в 15-й год царствования Тиверия⁶⁴. В этот год начал проповедовать покаяние и совершать крещение Иоанн Предтеча (Лк.3:1–3.). В числе принявших крещение от него был Господь наш Иисус Христос, Который при крещении Своем получил помазание от Духа Святого и вскоре после сего начал Свое общественное служение. Таким образом в первый же год по истечении 69 седмин от выхода повеления – восстановить и построить Иерусалим, явился предвозвещенный Даниилу Помазаниик, Который исполнил предреченное Даниилу заглаждение грехов и приведение правды вечной (Дан.9:24). В том же пророчестве предсказывается убиение Помазанника после 62-х седмин, следующих за первыми семью (26 ст.) и прекращение жертвы и возлияния (27 ст.) в половине последней седмины (70-й). Оба эти события одновременны, ибо смертью Иисуса Христа принесена была действительная жертва за грехи мира, и с тем вместе жертвы прообразовательные, приносившиеся в Иерусалимском храме, потеряли свое значение.

Между тем, Иисус Христос приял смерть чрез три года с небольшим после крещения⁶⁵, в 19-й год царствования Тиверия⁶⁶, следовательно в половине 70-й седмины после выхода повеления восстановить и построить Иерусалим. как и предсказано было пророку Даниилу.

«Писатель, – говорят еще противники подлинности книги пророка Даниила, – сам обличает неподлинность книги, когда повторяет нисколько раз удостоверение, что его пророчества содержат в себе истину (2:45; 8:26; 10:1; 11:2.), и замечает, что его пророчества должны оставаться скрытыми и тайными до исполнения (в век маккавейский) 8:26; 12:4»⁶⁷. Но что касается до удостоверения в истине пророчеств, то они гораздо приличнее пророку Даниилу, нежели мнимому сочинителю сей книги во время Антиоха Епифана. Ибо по исполнению пророчеств уже гораздо менее, нежели до исполнения, нужно уверять словами в том, что пророчества истинны; так как в первом случае уверяют в истине пророчеств сами события.

Повеление же «заградить словеса и запечатать книгу до времене скончания» не должно понимать внешним образом, т. е. будто бы Даниилу повелевалось наложить вещественную печать на свою книгу с тем, чтобы она снята была по исполнении пророчеств. Истинный смысл повеления открывается из самой книги. В 12:8–9 говорится, что когда Даниил не понял пророчества и просил объяснения, то ему в этом было отказано потому, что заграждена словеса и запечатана даже до конца времене. Отсюда видно, что заграждение и запечатание пророчеств означает в книге пророка Даниила сообщаемую пророчеству, по намерению Божию, неясность до времени исполнения. В этом смысле толкует и блаж. Феодорит 12:4⁶⁸: «положи, говорит, на книге печати неясности, и сделай ее не для всех явственною, дóндеже умножится ведение». Подобным образом он изъясняет и 8:26⁶⁹.

«В книге Даниила, говорит Бертольдт, встречаются столь чрезмерные похвалы Даниилу (1:19–20; 5:11–12; 6:4; 9:23), что необходимо приписать ее другому писателю»⁷⁰. Но не всякое указание собственных достоинств составляет чрезмерную похвалу и противоречит смирению мудрого и святого мужа; оно противоречит ему только тогда, когда или достоинства указываются недействительные, а мнимые, или указание и действительных достоинств бывает соединено с нечистым чувством самодовольства. Но, когда человек достиг такой степени беспристрастия и нравственной высоты, на которой с совершенной ясностью сознает свои достоинства и недостатки, и не одною мыслью только, но всем своим существом приписывает свои достоинства не себе, а единственно Богу, то он может указывать свои достоинства так, что при этом нисколько не возбуждается в нем нечистое, себялюбивое чувство, напротив, возбуждается чувство чистой благодарности Богу, – может указывать, особенно, когда того требуют какие-либо обстоятельства. Известны и примеры того, что мудрые и святые мужи указывали свои достоинства. Так Моисей называет себя человеком кротким зело паче всех человек, сущих на земли (Числ.12:3). И апостол Павел говорит о себе: паче всех их (т. е. апостолов) потрудился (1Кор.15:10 см. также 2Кор. гл. 11, 12.). Что указание достоинств пророка Даниила в его книге не такого рода, чтобы могло наводить подозрение на мудрость и нравственность писателя в том случае, если сей писатель есть сам Даниил; это открывается из следующего:

1) Не видно, чтобы писатель старался выставить напоказ свои достоинства; если он говорит о них, то по необходимости, ибо сам ход рассказа приводит его к сему. Так он или передает слова других, в которых они восхваляют его (5:11–12; 9:23; 10:11), – слова, без приведения которых был бы перерыв в рассказе, или и сам упоминает о своих достоинствах, но опять потому, что без этого не были бы достаточно ясны для читателя другие соприкосновенные события (1:19–20; 6:4).

2) Даниил приписывает свои достоинства не себе самому, но Богу. Так он говорит, что Бог дал четырем отрокам, в числе их и ему, смысл и мудрость (1:17); не своей премудростью он узнал сон Навуходоносора, но Бог, открывающий тайны, открыл тайну сию (2:28–30).

3. Даниил не скрывает и своих недостатков и грехов. Так он предлагает в книге молитву к Богу, в которой исповедовал вместе с грехами народа и свои грехи (9:20). Не скрывает он также и того, что не понял слов мужа, облеченного в льняную одежду (12:8); повествует и то, что видения приводили его в слабость и изнеможение (10:8 и др.).

Посему нисколько не странно, что Даниил, муж мудрый и святой, упоминает в книге своей и о своих достоинствах; и следственно не должно на этом основании заподозривать подлинность книги пророка Даниила.

В языке, на котором написана книга, противники стараются отыскать признаки позднейшего происхождения ее. Как на такой признак, указывает Бертольдт⁷¹ на некоторые слова, встречающиеся в сей книге, которые, по его мнению, заимствованы из греческого языка, именно: 1) פַּרְתְּמִים партемим (Дан.1:3) знаменитые, от πϱότιμοι, 2) פִּתְגֹּם питгам (3:16; 4:14) слово, от φϑέγμα, 3) כּיוֹזּ кароз (3:4) глашатай, от ϰήϱυξ, 4) כְּרזּ кераз (5:29) провозглашать, от ϰηϱύσσειν, 5) פֹּטִּישׁ патиш (3:21) исподнее платье, от πέτασος, 6) נְבִזְּבָּח невизба (2:6; 5:17) подарок, от νόμισμα, 7) סַבְּכָא саббеха (3:5) от σαμβύϰη, 8) סוּמְפֹנְיָח сумфонья (3:5) от συμφωνία, 9) פְּסַנְתֵּרִין песантерин (3:5), от ψαλτήϱιον, 10) קַיתְרֹס кафрос (3:5), от ϰίϑαϱις. Но что касается до первых 8-ми слов, то более сведущие из самих противников подлинности книги пророка Даниила отвергли мнение о происхождении сих слов из греческого языка. Так Гезений⁷² некоторые из сих слов (патиш, саббеха) признает семитическими, другие же (партемим, питгам, кароз, кераз, невизба) производит из древне-персидского языка. Присутствие персидских слов в языке вавилонян во времена Даниила объясняется задолго перед тем начавшимся сообщением вавилонян с мидянами, народом, родственным персам. По свидетельству Александра Полигистора⁷³, еще задолго до Навуходоносора Вавилон находился под управлением мидийской династии в продолжение 224 лет. Известно также, что правители Вавилона неоднократно вступали в политические и родственные союзы с правителями Мидии; напр., против Ниневии вавилонский вождь Белезис с мидийским Арбаком⁷⁴. Навуходоносор женат был на Амугии, дочери мидийского царя Астиага⁷⁵.

Что же касается до названий музыкальных инструментов: сумфонья, кафрос, песантерин, то вообще принимают, что они заимствованы из греческого языка; но это нисколько не противоречит подлинности книги пророка Даниила. Нет причин отрицать, что еще до вавилонского плена были сообщения между греками, особенно же малоазийскими их колониями, и арамейскими народами. Налротив некоторые события подтверждают действительность сих сообщений. Полигистор и Абиден повествуют, что греки при Сеннахериме вторгнулись в Киликию, и сей царь, вступив с ними в сражение, разбил их⁷⁶. По свидетельству Страбона, брат поэта Алкея, современника Навуходоносора, приходил в Вавилон⁷⁷. Даже более отдаленная от Греции Мидия, во время своего самостоятельного государственного бытия, имела сообщение с Грецией. Курций рассказывает, что в персидском войске, вышедшем против Александра Македонского, находилось одно из греческих по происхождению племен, переселившееся некогда к мидянам, но уже выродившееся⁷⁸. Вавилон вел обширную торговлю⁷⁹, и был столицей царства, производившего обширные завоевания. Посему неудивительно, что сей город вступал в многообразные сношения с различными народами. Все сие показывает, что во время Даниила могли быть в языке вавилонском и греческие слова. Особенно легко могли перейти в язык вавилонян из греческого названия музыкальных инструментов; ибо сии названия обыкновенно не переводятся с одного языка на другой, а прямо заимствуются.

Другие возражения против подлинности книги пророка Даниила направлены ближайшим образом против ее достоверности, и уже чрез сие против подлинности; посему удобнее будет рассмотреть оные в следующем отделе – о достоверности книги. Очевидно, что подобными рассмотренным (а рассмотрены важнейшие) возражениями не только не ослабляется, но еще утверждается значение положительных доказательств подлинности происхождения книги пророка Даниила от сего именно пророка.

Книга пророка Даниила имеет полную достоверность, т. е. события, о которых повествуется в сей книге, совершались точно так, как в ней повествуется. Достоверность сей книги открывается уже из того, что она имеет каноническое достоинство и принадлежит подлинно пророку Даниилу; но сверх сего, не смотря на скудость посторонних сведений о том периоде времени, к которому относятся события, повествуемые в книге пророка Даниила, многое из повествуемого в ней прямо подтверждается локазаниями других писателей; иное представляется весьма вероятным при сличении содержания книги с показаниями других сочинений, и все вообще не противоречит никаким другим достоверным сведениям, Обратить внимание на сие согласие книги пророка Даниила с другими достоверными показаниями нужно особенно потому, что противники ее подлинности стараются отыскать в ней много показаний недостоверных.

В первом же стихе первой главы Розенмиллер старается показать противоречие достоверной истории. Здесь сказано: в лето третье Иоакима, царя Иудина, прииде Навуходоносор, царь Вавилонский, на Иерусалим, и воеваше нань. Против сего он возражает, что не третий, а четвертый год царствования Иоакима есть первый год царствования Навуходоносора, как о том прямо говорит пророк Иеремия (25:1), и как это подтверждается счислением времени, содержащимся в 3-м ст. той же главы книги пророка Иеремии⁸⁰. В разрешение сего кажущегося противоречия должно сказать, что несправедливо принимают, будто в Дан.1:1 утверждается, что Навуходоносор, во время упоминаемого здесь похода своего против Иерусалима, был уже в полном смысле царем. Это видно из того, что во 2-й главе книги ко 2-му году царствования Навуходоносора относится событие, бывшее уже после окончания трехлетнего воспитания Даниила, и следственно по крайней мере через три года после первого взятия Иерусалима Навуходоносором. Очевидно, что пророк Даниил начинает счет лет царствования Навуходоносора позже взятия Иерусалима, по крайней мере, одним годом. Что Навуходоносор овладел Иудеею еще прежде своего вступления на престол, – это подтверждается повествованием Бероза, по которому отец Навуходоносора, Набополассар, услышав, что сатрап, поставленный в Египте, Келесирии и Финикии, отложился, и не в состоянии уже будучи сам участвовать в походе, поручил Навуходоносору часть войска, и отправил его против мятежника. Навуходоносор одержал над ним, победу и возвратил отложившиеся земли. В это время Набополассар умер, и Навуходоносор, немного спустя услышав об этом, поручил одному из своих друзей пленников из иудеев, финикян, сириян и египтян, а сам поспешил в Вавилон, и, прибыв туда, вступил во все права своего отца⁸¹. Из сего свидетельства вместе видно и то, что в некотором отношении Навуходоносор получил царскую власть уже при отправлении своем в поход; может быть престарелый царь сделал своего сына соправителем своим, и в сем-то смысле, вероятно, пророк Даниил говорит: прииде Навуходоносор, царь вавилонский, на Иерусалим, т. е. соправитель царя вавилонского. Вступление же Навуходоносора на престол в Вавилоне, по прибытии его из похода, произошло вероятно не раньше 5-го года царствования Иоакима. Это видно из свидетельства 4-й книги Царств. В ней (24:12.) говорится, что Навуходоносор пленил Иехонию в осьмый год своего царствования. Иехония царствовал три месяца, а предшественник его Иоаким одиннадцать лет (24:8; 23:36). Следственно пленение Иехонии произошло в 12-й год после восшествия на престол Иоакима; и, если сей год был 8-м годом Навуходоносорова царствования, то 5-й год Иоакима был 1-м Навуходоносора. Что поход Навуходоносора окончился не раньше 5-го года Иоакима, это можно также заключать из множества предприятий совсршенных в продолжение оного. Поражение Фараона Нехао Навуходоносором при Кархемише произошло в 1-й год Иоакима (Иер.46:2); между тем сие поражение должно было предшествовать завоеваниям Навуходоносора в Иудее, Келесирии и Финикии, совершенным, по вышеприведенному свидетельству Бероза, в сей поход, Если же Навуходоносор стал вполне царем в Вавилоне в 5-й год царствования Иоакима, то чрез сие становится понятным, каким образом во второй год его царствования кончилось трехлетнее воспитание Даниила. Для сего нужно только, чтобы сие воспитание началось за год с небольшим до полного восшествия Навуходоносора на престол; воспитанис же Даниила могло начаться вскоре по взятии Иерусалима, ибо Навуходоносор мог отправить избранных из пленников юношей в Вавилон, не дожидаясь конца похода; а взятие Иерусалима в этот поход Навуходоносора произошло вероятно в 4-й год Иоакима; на это указывает то обстоятельство, что в 5-м году Иоакима был назначен общественный пост в Иерусалиме (Иер. 36:6:9). А иудеи имели обыкновение поститься в воспоминание горестных событий, постигавших их отечество, во дни годовщины их (Зах.7:3–5, 8, 19; сн. Иер.41:1 и сл. 52:4, 6, 12 и сл,).

Остается решить еще следующие два вопроса: в каком смысле Даниил говорит, что Навуходоносор, пришел на Иерусалим в 3-й год Иоакима, тогда как Навуходоносор не мог приступить к Иерусалиму раньше битвы при Кархемише, следственно раньше 4-го года Иоакима? И: в каком смысле пророк Иеремия называет 4-й год Иоакима 1-м Навуходоносора, тогда как вероятно 1-й год Навуходоносорова царствования в полном смысле начался в 5-м году Иоакима, а 1-й год его соцарствования в 3-м году Иоакима?

1) Еврейский глагол בּוֹא, употребленный в Дан.1:1 для обозначения предприятия Навуходоносорова против Иерусалима, не всегда означает: пришел; а иногда только отправился, напр. Ион.1:3: и сниде в Иоппию, и обрете корабль идущ (בָּאָה) в Фарсис. Должно полагать, что в сем значении и пророк Даниила употребил здесь сей глагол. А нет ничего невероятного в том, что поход Навуходоносора, в продолжение которого был взят им Иерусалим, начался еще в 3-м году Иоакима.

2) Когда пророк Иеремия говорит, что 1-й год Иоакима есть первый Навуходоносора, он, вероятно, разумеет не первый год единовластительства Навуходоносорова, а первый год его соцарствования отцу; ибо гораздо удобнее при сем предположении согласить показание Иеремии с книгою пророка Даниила (1:1), нежели при противоположном (2:1). Правда, что Навуходоносор еще в 3-й год Иоакима был уже царем (в смысле соцарствования); но пророк Иеремия не говорит, что Навуходоносор сделался царем в 4-м году Иоакима, а только что сей год был первым Навуходоносора, По всей вероятности, годы царствования того и другого начинались не с одного и того же дня; и, если первая меньшая часть первого года царствования Навуходоносора приходилась в 3-й год царствования Иоакима, а вторая большая в 4-й, то не только возможно, но и прилично было сказать, что 4-й год Иоакима был 1-м Навуходоносора. А что соцарствование Навуходоносора, начавшееся единовременно с его походом, началось близко к концу 3-го года Иоакимова, сие можно заключать из того, что первое замечательное событие сего похода, битва при Кархемише, произошло уже в 4-м году Иоакима.

В пользу того предположения, что пророк Иеремия говорит о первом годе соцарствования Навуходоносора, можно указать еще на то, что пророк Иеремия, конечно, следовал счислению, употребительному в его время в Палестине, а в Палестине, вероятно, начинали счет лет царствования Навуходоносорова с того времени, как он начал свои царственные действия в отношении к чужеземным народам, т. е. именно с его отправления в поход в конце 3-го и в начале 4-го года Иоакима; в Вавилоне напротив, где оставался в это время царствующим его отец, конечно, начинали счисление лет царства Навуходоносора с прибытия его в Вавилон после похода, и сему счислению следует пророк Даниил, как житель Вавилона, когда относит сон Навуходоносора о четырех царствах ко второму году его царствования. Итак, надобно признать достоверность показания, что Навуходоносор в 3-й год Иоакима отправился в тот поход, в котором взял Иерусалим.

Сосуды, взятые из храма Иерусалимского в сей поход, Навуходоносор велел положить в храм бога своего (ст. 2): сие подтверждается свидетельством Бероза, который, повествуя о сем походе, говорит: «из военной добычи он (Навуходоносор) щедро украсил храм Вила и другие (храмы)»⁸².

Навуходоносор велел ежедневно давать избранным из пленников для служения ему юношам пищу со своего стола (ст. 5.). У древних восточных народов действительно было в обычае, что с царского стола получали пищу множество разного рода людей, например у персов⁸³. По свидетельству 4Цар.25:29–30, пленный царь иудейский Иоахим, по повелению Евилмеродаха, царя вавилонского, постоянно получал пищу с его стола.

Асфанез, которому Навуходоносор поручил в числе других избранных юношей Даниила и трех друзей его, дал им новые имена (ст. 7.). У древних был обычай переменять имена поступающим в служение царю (Быт.41:45, 4Цар.23:34). Что этот обычай существовал и у вавилонян, видно из того, что Навуходоносор дал подвластному ему царю иудейскому Матфании имя Седекии (4Цар.24:17).

Даниила и три его друга отказались от царской пищи и вина, и испросили себе пищу из овощей и для питья воду (ст. 8–16). Бертольдт, соглашаясь с тем, что иудейские благочестивые юноши могли отказаться от царской пищи и вина, как нечистых, признает невероятным воздержание их вообще от мяса и вина, как нечто, непредписанное законом Моисеевым⁸⁴. Но сам закон Моисеев давал место произвольным подвигам воздержания (Числ.6:1–4). Нет сомнения, что во все времена в народе избранном были люди, которые пользовались сим позволением закона; они назывались назореями (Суд.13:4–5). И нет ничего невероятного в том, что подобно сим людям Даниил и три его друга, по благочестию, решились посвятить себя воздержанию, большему предписанного законом. Сверх сего известно, что у евреев был обычай выражать скорбь свою о каком-либо бедствии или о грехах, между прочим, и постом (Суд.20:26; 1Цар.7:6; 31:13; 3Цар.21:27; Иоил.2:12). Посему для Даниила и друзей его было сильное побуждение поститься; так как переселение их в чужую, языческую землю не могло не причинять им великой скорби.

Навуходоносор видел сон, которым был приведен в смущение, и позвал для истолкования сна разного рода мудрецов вавилонских (ст. 1:2). В древности снам придавали большое значение, и у некоторых народов древности были люди, посвятившие себя между прочим истолкованию снов⁸⁵.

Во 2-м стихе исчисляются различные классы мудрецов вавилонских, именно:

1) חַדְטֻמַּים знатоки иероглифов⁸⁶. Существование их у вавилонян неудивительно, потому что такого рода ученые были у египтян (Быт.41:8; Исх.7:11), а у них вавилоняне заимствовали свою образованность⁸⁷.

2) אַשָּׁפִם заклинатели и

3) מְכַשְּׁפִּים волшебники. Существование у вавилонян сих классов мудрецов подтверждается свидетельством пророка Исаии, который говорит, обращаясь к дщери халдейской: бесчадие и вдовство внезапу приидет на тя в волшебстве твоем и в крепости волхвов твоих зело (47:9) и потом: стани ныне с волхвы твоими, и со многими чары твоими им же научался еси из юности твоея (ст. 12).

4) כַּשׂדְּיִם халдеи. Хотя сим именем назывался и целый народ, господствовавший во времена Даниила в вавилонском царстве (Иер.21:4; 22:25 и пр. Дан.5:30; 9:1), но в частности оно было усвоено одному из сословий вавилонских⁸⁸, именно сословию жрецов⁸⁹. Сим объясняется, почему в книге пророка Даниила халдеи представляются высшим сословием в сравнением с другими классами мудрецов вавилонских; на вопросы царя, обращенные к нескольким классам мудрецов, именно халдеи отвечали (2:4:10). Согласно с ним и Бероз повествует, что в отсутствие Навуходоносора, по смерти отца его, делами правления заведовали халдеи⁹⁰.

В других местах книги пророка Даниила встречаются еще некоторые наименования вавилонских мудрецов. Именно в 2:27 упоминаются – предсказывающее судьбу по звездам. Действительно, у халдеев была наука, занимавшаяся предсказанием судьбы человека по положению звезд во время рождения его⁹¹; движение звезд у вавилонян определялись числами⁹² и, так называемые, «вавилонские числа» были известны в древности, как такие, с которыми советывались для узнания своей судьбы⁹³. На существование в Вавилоне сословия, занимавшегося предсказанием судьбы по звездам, указывает пророк Исаия, когда, обращаясь к дщери халдейской, говорит: да станут ныне, и спасут тя звездочетцы небесе, смотрящие звезд, да возвестят ти что имать на тя приити (47:13).

В Дан.2:12 и в других местах употребляется, как общее наименование всех классов мудрецов: חֵכִּימִין. Тоже наименование употребляется для обозначения всех мудрецов вавилонских у Ис.44:25, Иер.50:35. Предстоятели отдельных классов называются Дан.2:48 סִגְנִין. Что это имя у вавилонян действительно означало предстоятелей, видно из свидетельства Бероза, который говорит⁹⁴, что на вавилонском празднике σαϰέα, на котором рабы представляли из себя господ, предстоятель праздника назывался ζωγάνης.

Навуходоносор угрожал мудрецам рассечением на куски и разрушением домов их в случае, если они не скажут ему сна его (ст. 5), и потом действительно дал повеление об убиении всех мудрецов вавилонских (ст. 12). Эйхгорн находит сии действия Навуходоносора жестокими до невероятности и несвойственными сему царю, насколько он известен из посторонних повествований⁹⁵. Но в восточном деспоте нисколько неудивительна такая жестокость, какую обнаружил Навуходоносор; ибо в древних восточных государствах жизнь подданных вообще мало ценилась. А относительно именно Навуходоносора, известно из 4-й книги царств несколько примеров его жестокости. Так, когда привели к нему пленного Седекию, он велел умертвить пред его глазами детей его, и потом его самого ослепить. Недовольный кровопролитием при взятии Иерусалима, он велел умертвить в Рибле большое число знаменитейших пленных (25:7, 18–21).

Против достоверности вообще содержащиеся в сей главе повествования о ввержении в печь друзей Даниила, возражают, что сие событие заставляет предполагать в Навухоносоре, или вообще в халдеях склонность к преследованию вероисповеданий, которая не согласна с характером народов этого времени и свидетельств о которой нет у других пророков тогдашнего времени Иеремии и Иезекииля⁹⁶. Но в повествовании, содержащемся в 3-й главе, невидно следов преследования вероисповеданий. Правда, царь повелел должностным лицам, собравшимся из всего его царства, поклониться поставленной им статуе; но при сем он не имел намерения заставить кого-либо отказаться от своей веры. Он желал только поклонения своему идолу; а многобожники обыкновенно охотно отдавали почтение богам других народов, как напр. вавилоняне, переселенные в израилеву землю, по свидетельству 4Цар.17:28 и сл., стали чтить Бога израилева, не отрекаясь и от прежних своих богов. У Навуходоносора едва ли было в это время такое точное познание иудейской веры, чтобы он мог предположить в исповедающих ее нравственную невозможность совместить свою веру с почитанием чуждых богов, особенно богов победителя, Притом из повествования 3-й главы Даниила невидно, чтобы какой-нибудь иудей, как иудей, был принуждаем к поклонению статуе, а видно, что принуждаемы были Анания, Азария и Мисаил, только как государственные сановники. Отказ их поклониться статуе навлек на них наказание, как оскорбление величества, а не как прсступление против вавилонского бога. Это видно из того, что халдеи (ст. 10–12) при доносе на них указывают именно на то, что они преслушали повеление царя, и сам царь (ст. 14–15) упрекает их в том, что они его бога не чтут и статуе, которую он поставил, не хотят поклониться. Посему преследование падало на их веру только косвенно, настолько, насколько она не позволяла им исполнять обязанности верноподданных, подобным образом, как это было с Даниилом при Дарии Миде (гл. 6.), или с Мардохеем в отношении к Аману (Есф. гл. 3).

В повествовании, содержащемся в 3-й главе, некоторым кажется подозрительным то обстоятельство, что в нем ничего не упоминается о самом Данииле, тогда как, по-видимому, ему следовало бы участвовать в повествуемом событии, подобно трем его друзьям⁹⁷. Но могло быть много причин, по которым он не был участником сего события. Вероятнйшим предположением можно почесть то, что, так как Даниил был особенно близок к царю, то халдеи, хотя он и не поклонился статуе, не осмелились донести на него, и, таким образом, он освободился от тех последствий непоклонения, которым подверглись его друзья. Посему и не было нужды упоминать о нем. И это опущение свидетельствует именно о достоверности повествования; ибо, если бы оно было вымышлено, то конечно сочинитель непреминул бы и здесь представить действующим лицом Даниила, подобно как во всех других повествованиях сей книги.

Навуходоносор поставилзолотую статую в 60 локтей высоты и 6 широты (ст.1). Некоторые находят это невероятным 1) потому, что статуя вероятно представляла человеческий образ, а в человеке длина относится к ширине, как 6 к 1, а не как 10 к 1⁹⁸; и 2) потому, что для такой огромной статуи требовалось такое количество золота, какого не могло быть у царя вавилонского⁹⁹.

Но 1) можно предполагать, что эта статуя не представляла собою человеческого тела, а была просто столбом с изображением или головою идола. Такого рода статуи были вообще употребительны в древности¹⁰⁰. Но, хотя бы Навуходоносорова статуя и действительно представляла из себя человеческое тело, и при этом в сказании о ее размерах нет ничего невероятного; ибо а) показанная высота статуи составлялась, конечно, не из одной высоты самого изображения тела, но и из высоты подножия; и подножие долженствовало быть довольно высоко, ибо сие нужно было для того, чтобы поставленный на нем образ был видим собравшемуся народу; б) известно, что вавилоняне не отличались тщательным соблюдением соразмерности в своих произведениях искусства; напротив заботились более о громадности их, нежели о красоте¹⁰¹.

2) Количество золота, потребное для статуи Навуходоносоровой было неслишком велико; ибо, по всей вероятности, она не была вся сделана из золота, а из дерева, или какого-нибудь другого вещества, которое было покрыто золотыми листами, а может быть, была пустою внутри. Что действительно в древности были в употреблении покрытые золотом кумиры, это видно напр., из следующих свидетельств пророков Исаии и Иеремии: отвержеши кумиры посребренныя, и позлащенныя раздробиши (Ис.30:22). Кому уподобисте Господа, или коему подобию уподобисте Его? Еда образ сотвори древоделатель, или златаръ, слияв злато у позлати его? (40:18–19). Законы языков суетни суть: древо есть из леса изсеченное, дело тектонское и слияние, сребром и златом украшена суть (Иер.10:3–4). И нисколько не странно, что статуя, только покрытая золотом, названа у пророка Даниила золотою; при этом обращалось внимание только на внешний вид статуи, а не состав ее; подобным образом напр. и Исх.40:5 алтарь, поставленный в святом святых, называется златым, тогда как он был сделан из дерева и покрыт золотыми листами (30:1–3).

Во 2-м стихе исчисляются различные чины, призванные Навуходоносором на обновление статуи; некоторые из чинов упоминаются еще в 1:3 и 2:14. Что такие чины действительно существовали у халдеев, это вполне нельзя доказать по недостаточности посторонних сведений о халдейском царстве, но некоторые из названий чинов, встречающиеся в книге пророка Даниила, и в других книгах св. Писания представляются существующими у халдеев: סָרִסָים רַב (Дан.1:3), начальник евнухов, и טַבָּחַיָא דַב (2:14), начальник телохранителей, упоминаются, как чиновники вавилонские, у пророка Иеремии 39:13, 52:12, – סְגַן (Дан.3:2, 2:48), так же, как и в книге пророка Даниила, в значении вавилонского областного чиновника, встречается Иер.51:23, 57. Некоторые же из наименований должностных лиц, встречающиеся в книге пророка Даниила, в других книгах св. Писания усвояются должностным лицам соседственных с вавилонянами народов, персов и ассириян; именно אַחַשְׁדַּדְפָן сатрап Дан.3:2; Есф.3:12, 8:9 и пр. פֶחָח начальник области (подчиненный сатрапу) Ездр. 5:3; Есф.8:9; 4Цар.18:24, גְדָבְרִין (Дан.3:2) сокровищехранители с небольшим изменением, именно גִזְּבָּד встречается Ездр.1:8.

Поклонение статуе происходило при звуках музыкальных инструментов (ст, 5 и сл.). Этот праздник был не только богослужебным, но и царским, как сие видно из того, что и глашатай, и халдеи, и сам царь с особенной силой указывают на то, что статую поставил Навухоносор царь (ст. 4, 12:14). А известно, что у вавилонян музыка составляла принадлежность царских торжеств. Пророк Исаия, цредставляя царя вавилонского сходящим в ад со своею пышностию, относит к ней и звук музыкальных орудий (14:11). По свидетельству Курция, при вшествии Александра Македонского в Вавилон, «шли халдеи, и не только прорицатели вавилонские, но и их художники со своего рода флейтами, привыкшие воспевать славу царей»¹⁰².

Глашатай возвещал, что всякий, кто не поклонится статуе, тотчас же будет брошен в печь, огнем горящую (ст. 6). Из сего заключают некоторые, что в печи был уже разведен огонь прежде доноса на трех друзей Даниила, и находят это невероятным, ибо Навуходоносор едва ли предполагал, чтобы кто-нибудь преступил его приказание¹⁰³. Но 1) нет необходимости заключать, что уже предварительно был разведен огонь в печи; ибо слово שָׁעָח в выражении שׁעְתָּא בַּחּ (тотчас) может означать и немгновенное время, а несколько продолжительное. Так в 4:16 сим словом определяется время безмолвного смущения пророка Даниила, после окончания речи к нему царя, время, которое было настолько продолжительно, что царь снова обратился к пророку и побуждал его к ответу. Впрочем, если и действительно в печи уже предварительно был разведен огонь, в этом нет ничего невероятного, напротив это сообразно с характером восточного деспотизма. Подобный случай был в Персии в 17-м столетии. Шарден рассказывает, что во время дороговизны бывшей в Персии в 1668 году, он видел в Испагани, на царской площади, печи, в которых разведен был огонь с тем, чтобы бросать туда продавцов хлеба, которые стали бы преступать узаконенную таксу¹⁰⁴. Можно кроме того думать, что Навуходоносора велел предварительно развесть огонь в печи по внушению тех же самых халдеев, которые донесли на трех друзей Даниила и которые могли внушить это для более верного успеха своего замысла погубить их; поскольку, если бы наказание было совершено не вдруг, то могли они опасаться и совершенной отмены его.

В ответ Навуходоносору трех друзей Даниила (ст. 16–18) некоторые видят с одной стороны дерзость и гордость, с другой – полную уверенность в том, что Бог спасет их от смерти, как будто они наперед знали имевшее совершиться чудо¹⁰⁵. Но как произвольно мнение, будто в этом ответе выражается дерзость и гордость, это видно из того, что церковь судит о нем совершенно иначе. Напр. блаженный Феодорит говорит: «кто по справедливости не изумится блаженных сих юношей мужеству, премудрости, благочестию, правде в соблюдении законов и во всем целомудрию? То самое, что не ужаснулись они такого мучителя, восставшего на них, можно сказать, со всем человеческим родом, и этого огромного костра, которым не на словах только угрожали, но который был у них пред очами, свидетельствует о твердейшем адаманта мужестве их. А то, что Божии законы предпочли настоящей жизни, оставляет ли после себя какую большую меру правды? О целомудрии же их провозвещает то, что не употребили пред царем выражений дерзких, а также и не посрамили рода своего боязливостью. Благочестие злочестивым и хульным словам противопоставило благоразумие и мудрость»¹⁰⁶. Что ответ юношей представляется некоторым дерзким и гордым, это происходит от неправильного понимания его. В их словах выражается только самая непоколебимая решимость остаться верными своему убеждению, чтобы ни пришлось претерпеть за это. Они не считают нужным тратить слова, ибо готовы самим делом показать, как тверда их верность своему Богу. Что же касается до того мнения, будто друзья Даниила наперед знают чудо, имеющее совершиться, то сие мнение ясно опровергается тем, что в своем ответе царю они предполагают возможность и того, что Бог не восхощет избавить их от смерти. Аще ли ни, говорят они, ведомо да будет тебе царю и пр. Если же они и имели некоторую надежду чудесной помощи Божией, в этом нет ничего странного; ибо они знали примеры такой чудесной помощи в подобных случаях, как то: когда Бог, по молитве царя Езекии, наказал Сеннахерима чрез Ангела за подобные Навуходоносоровым надменные слова (Ис. 36, 37 главы).

Достоверность события, повествуемого во всенародном объявлением Навуходоносоровом, содержащемся в сем отделе, некоторые отвергают под тем предлогом, что о сем событии не осталось нам никаких посторонних сведений ни в книгах св. Писания, ни у языческих писателей, не смотря на его достопримечательность и на то, что оно было, по свидетельству книги, объявлено всем народам, бывшим под властью Навуходоносора¹⁰⁷.

Что касается до молчания об этом событии других книг ветхозаветных, то оно произошло не от недостоверности события, а от того, что ни одна из них не пишет о том времени, к которому оно относится. Книги Царств и Паралипоменон доводят исторпо только до плена вавилонского, Иеремия и Иезекииль во время этого события уже не были в живых, книги Ездры и Неемии излагают историю позднейшего времени – времени персидского владычества.

Что же касается до языческих повествований о халдейском царстве, то они весьма скудны. Иосиф Флавий и Евсевий Кесарийский, которые тщательно отыскивали все, что могло пролить свет на историю халдейского царства, нашли во всем богатстве древней языческой письменности только двух писателей, которые с некоторой подробностью говорят о Навуходоносоре, тогда как другие, и притом не многие, весьма кратко упоминают о нем; сии двое суть Бероз и Абиден. Но они почерпали свои сведения из халдейских преданий, в которых с одной стороны многое могло потеряться, с другой стороны долженствовало потеряться или исказиться именно то, что было несогласно с высоким мнением халдеев о времени своего владычества и особенно о Навуходоносоре, которому халдеи преимущественно были обязаны своим прошедшим величием. Посему у Бероза и Абидена есть невероятные сказания о сем царе. Так, например, Бероз повествует, что этот царь построил огромный и великолепный дворец в 15 дней¹⁰⁸, а Абиден, что во столько же времени он устроил тройную стену вокруг Вавилона¹⁰⁹. Посему, если бы и ничего не было сказано у сих писателей о повествуемом в 4-й гл. Дан. событии, это не могло бы свидетельствовать о недостоверности оного. Но у Абидена мы находим предание, хотя искаженное, но очевидно происшедшее от того самого события, о котором повествуется у пророка Даниила. Именно, Абиден сообщает о Навуходоносоре следующее: «сказывают у халдеев, что он, взошедши на царский дворец, был вдохновен каким-то богом, и сказал: я Навуходоносор, о вавилоняне, предвещаю вам будущее несчастье, к отвращению которого ни Вил мой предок, ни царица Вилтис не в состоянии преклонить судьбу: придет персидский мул¹¹⁰, пользуясь вашими демонами споборниками, и наведет рабство, чему виновником вместе с ним будет мидянин, похвала ассириян; о, если бы прежде, чем он предаст моих граждан, какая-нибудь пучина или море, принявши его в себя, погубили совершенно. Или пусть, обратившись на другие пути, он устремился бы по пустыне, где нет ни городов, ни следа человеческого, а живут звери и летают птицы, скитаясь один в скалах и пропастях; а мне бы, прежде чем он возымеет эту мысль, достигнуть лучшего конца! Сказав это, он тотчас исчез»¹¹¹.

Это повествование сходно с Данииловым в следующих чертах.

1) В приписываемом Навуходоносору пророчествовании нетрудно узнать бывшее с ним иступление; ибо, по понятиям древних язычников, дар пророчества и иступление (μανία) находились в тесной связи между собою. «В истории о Данииле, говорит Евсевий, повествуется, почему и каким образом Навуходоносор сошел с ума. Но греческие и халдейские писатели стараются истолковать эту болезнь в хорошую сторону, и говорят, что Навуходоносор был осенен богом, и богом называют иступление, овладевшее им; или думают, что какой-то демон вошел в него. И это не удивительно. Ибо такой у них обычай – все подобное приписывать богу и богами называть демонов»...¹¹² А что Абиден влагает в уста Навуходоносору предсказание о будущей судьбе его царства, это могло произойти от того, что предание смешало два различные события – иступление Навуходоносора и его сон о четырех царствах. А может быть, и действительно, во время своего бешенства, царь бредил предсказаниями, сообщенными ему Даниилом.

2) По Абидену неестественное состояние Навуходоносора началось на верху его дворца. Точно тоже у пророка Даниила (4:26 в подлин.).

3) Абиден говорит, что Навуходоносор после произнесения пророчества тотчас исчез; в книге пророка Даниила сказано, что Навуходоносор от человек отгнася (4:30).

4) Находящееся в сказании Абидена проклятие на мидийского царя, даже по своим выражениям, так сходно с тем, что у пророка Даниила повествуется о Навуходоносоре (4:22, 29:30), что надлежит принять сие проклятие за искажение слов, известных нам из книги пророка Даниила.

Другое возражение против достоверности сего события основывается на том, что во всенародном объявлении, приписываемом Навуходоносору, встречаются выражения, заимствованные из других книг Ветхого завета (3:99–100 и 4:31–34 сн. Ис.40:15–17; Иов.9:12), с другой стороны – выряжения свойственные язычнику (4:5–6:15)¹¹³. Но такого именно смешанного характера надлежало ожидать от объявления Навуходоносора. Ибо с одной стороны он, не смотря на свое благоговение к истинному Богу, не мог совершенно отрешиться от языческих представлений, оставаясь язычником. С другой стороны от собеседования с Даниилом ему весьма естественно было заимствовать некоторые изречения Св. Писания, часть которых находится в его объявлении.

Даниил советовал Навуходоносору: грехи твоя милостынями искупи и неправды твоя щедротами убогих (ст. 24). Выражаемое здесь мнение о непреоборимой силе милостыни, говорит Бертольдт, указывает на гораздо позднейшие времена¹¹⁴. Но приведенный перевод слов Даниила не совсем точен. Точный перевод следующий: «прерви грехи твои справедливости и неправды твои милосердием к несчастным, т. е. прекрати грехи и неправды, а поставь на место их справедливость и милосердие. С таким переводом слов Даниила соглашаются и более беспристрастные противники, напр. Розенмиллер¹¹⁵. Даже и тот перевод, на который опирается Бертольдт, выражает в себе мнение не о непреоборимой силе милостыни, а о том, что она может умилостивить Бога (негли будет долготерпелив грехам твоим Бог), – мнение, которое, как вполне истинное, (Деян.10:4) могло быть разделяемо богодухновенными мужами всех времен.

В отделе объявления Навуходоносора ст. 25–30, также в 16-м ст. о Навуходоносоре говорится в третьем лице, тогда как в других частях объявления – в первом. Сочинитель, говорит Бертольдт, бессознательно впадает в повествовательный тон, и чрез сие обличает себя в том, что не Навуходоносор, а посторонний составил это объявление¹¹⁶. Но в 10-м ст. слово царь стоит вместо я, как это употреблялось в указах древних царей, напр. персидских (Ездр.7:14–15). Чтоже касается до 25–30 ст., в этом отделе указа повествуется об исполнении над Навуходоносором предвозвещенного ему наказания. Отсюда можно заключать, что Навуходоносор говорит здесь о себе в третьем лице по чувству некоторого стыда при воспоминании о повествуемом. С другой стороны, хотя бы и можно было приписать переход от первого лица к третьему в 25-м ст. забывчивости составителя будто бы подложного объявления, но как объяснить при сем переходе от третьего лица опять к первому в 30-м ст.? Забывчивостью нельзя, потому что составителю сего объявления, если оно не подлинное, не естественно было говорить о себе в первом лице. Если же он вспомнил ъ, что ему нужно говорить о себе в первом лице, то почему же не исправил прежней ошибки?

Навуходоносор сказал: несть ли сей Вавилон великий, егоже аз соградих в доме царства, в державе крепости моея в честь славы моея? (ст. 27.). Бероз и Абиден¹¹⁷ согласно свидетельству о громадности и великолепии построек, сделанных Навуходоносором в Вавилоне. Он прибавил к старому городу новый, оградил внутренний город тройною стеною, также и внешний, сделал несколько великолепных городских ворот, устроил роскошный новый дворец и так называемые висячее сады. Посему весьма понятно, что он гордился Вавилоном. О гордости его свидетельствует и пророк Исаия, когда в пророческом видении, обращаясь к царю вавилонскому, говорит: ты же рекл еси во уме твоем: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой, сяду на горе высоцей, на горах высоких, яже к северу. Взыду выше облак, буду подобен Вышнему (14:13–11).

Болезнь Навуходоносора представляется в следующих чертах: он лишился ума (ибо в 31-м ст. сказано: ум мой ко мне возвратися), был удален из человеческого общества, вероятно, вследствие собственного стремления к удалению от людей, ел траву как вол, орошаем был росою потому, конечно, что и ночь проводил на открытом воздухе, доколе волосы у него выросли длинные как орлиные перья, и ногти как когти у птиц (ст. 30). Возможность содержания этого повествования подтверждается тем, что в древности, встречались и доселе встречаются примеры такого расстройства душевных сил, в котором люди считают себя превратившимися в зверей и посему ведут звероподобную жизнь. Блаженный Иероним говорит¹¹⁸: «кто не видит, что безумные живут, подобно животным, в полях и лесистых местах? Орибазий, придворный врач царя Юлиана говорит о больных, считавших себя превратившимися в волков и убегавших по ночам из дому; врач Форест упоминает об одном испанце, который считал себя за медведя и скитался до горам¹¹⁹. Абен Эзра повествует об одном сумасшедшем сардинце, который убежал в горы, поселился с оленями, питался, как они, травою и ходил на руках и ногах¹²⁰. Доктор Шиллинг рассказывает, что один помешанный считал себя превратившимся в волка, и старался подражать этому животному в своих телодвижениях, другой воображал себя превратившимся в медведя и по временам издавал рычание¹²¹. Когда ум царя возвратился к нему, то вельможи его, искали его (ст. 33). Некоторые видят в этих словах указание на то, что царь был потерян, и следовательно оставлен без присмотра, и на этом основании сомневаются в достоверности рассказа; ибо с одной стороны невероятно, чтобы окружающие царя оставили его без присмотра, с другой невероятно, чтобы, проведши семь лет в таком состоянии, предоставленный самому себе, он остался жив¹²². Но халдейский глагол בְּעָא переведенный у нас глаголом: искать, употреблен также в 2:13, где говорится, что Даниила и его друзей искали, чтобы умертвить их, из чего конечно нельзя заключать, что они были потеряны. Напротив, в 4:33 содержится основание для того заключения, что Навуходоносор пользовался надзором во время своего звероподобного состояния; ибо только при этом возможно было бы то, что его стали искать, т. е. искать его возвращения на царство, как скоро он выздоровел. Если бы он был оставлен без наблюдения, не было бы узнано о его выздоровлении в свое время. Управление государством во время болезни Навуходоносора находилось, может быть, в руках его жены, и можно предполагать, что отсюда произошло сказание Геродота о вавилонской царице Никотрис.

Остается еще решить возражение, каким образом государю, который так долго был в состоянии помешательства, решились вручить опять бразды правления¹²³. Но если уверились в его совершенном выздоровлении, то не было причин страшиться подчинения ему, тем более, что его болезнь, как можно заключать из повествования о ней в книге пророка Даниила, не обнаруживалась свирепостью, а стремлением к удалению от людей, и таким образом при возобновлении припадков он сам собою устранился бы от дел правления.

А у вельмож, которые, как сказано в 33 ст., искали его возвращения, были конечно причины искать его; они могли быть недовольны темь правительством, которое существовало во время болезни Навуходоносора, и воспользоваться его выздоровлением, как удобным средством избавиться от этого правительства.

После Навуходоносора, о котором пророк Даниил повествует в предыдущих главах, в сей главе повествует он о Валтасаре, халдейском царе (7:1), а после Валтасара уже (5:31–6) о Дарии мидянине. Таким образом он упоминает только об одном халдейском царе после Навуходоносора; между тем их было, по посторонним свидетельствам, четыре: Эвилмеродах, Нериглиссор, Лаворосоарход и Набоннед¹²⁴. Эвальд, вследствие сего, обвиняет писателя в незнании истории халдейского царства¹²⁵. Но такое обвинение неосновательно. Ибо предмет книги не есть история халдейского царства: писатель выбирает только те события, в которых чудесным образом обнаруживалось величие истинного Бога в описываемый им период времени, и опускает другие, хотя и важные для истории, но не имеющие близкого отношения к главной цели писателя. Посему из того, что он не упоминает о некоторых из халдейских царей, никак не следует, будто он их не знает.

Между именами царей вавилонских, упоминаемыми у языческих историков, не встречается имени Валтасара. Поэтому для того, чтобы согласить повествование пророка Даниила о Валтасаре со сведениями, сообщаемыми у языческих историков, в прежнее время обыкновенно отожествляли Валтасара с кем-либо из преемников Навуходоносора, упоминаемых языческими историками, большею частью (по примеру Иосифа Флавия) с последним царем вавилонским из халдейской династии – Набониедом, и думали, что пророк Даниил говорит о каком-нибудь из отих царей, только под другим именем. Но открытия, сделанные в недавнее время, относящиеся к истории вавилонских царей, дают возможность иначе согласить повествование пророка Даниила о Валтасаре с показаниями других исторпков. В развалинах некоторых строений, воздвигнутых Набониедом в последние пять лет его царствования, найдены надписи, в которых вместе с именем сего царя встречается имя: Белсаруссур, или, как некоторые читают, Белшар-э-цар, имеющее близкое сходство с именем Валтасара по халдейскому его чтению: Белшаццар (בְּלְשַׁאצַּר). Об этом Белсаруссуре в найденных недавно надписях говорится, как о старшем сыне и соправителе Набоннеда¹²⁶. Принимая во внимание эти сведения, нетрудно показать, что то, что говорится у пророка Даниила о Валтасаре, и само по себе правдоподобно, и согласно с показаниями других историков.

В книге пророка Даниила Валтасар называется царем и упоминается о первом и третьем годе его царствования (5:1, 7:1, 8:1). Весьма вероятно, что Набониед, который, по свидетельству Бероза¹²⁷ и Абидена¹²⁸, не был в родстве с царским домом и сделался царем но выбору, – желая упрочить свою династию, еще во время своего царствования дал царский титул и некоторые права царские своему старшему сыну Валтасару. И как скоро об этом было объявлено, то нисколько не странно, что пророк Даниил определяет время некоторых событий по годам царствования Валтасара, а не Набоннеда; потому что в то время, когда жил пророк Даниил, без сомнения не утратилось предание о том, в каком именно году своего царствования Набоннед сделал своим соправителем Валтасара, так что можно было с одинаковой хронологической точностью определять события годами царетвования и Набоннеда, и Валтасара.

Должно думать, что событие, о котором повествуется в 5-й главе книги пророка Даниила, случилось в ту ночь, в которую Вавилон был взят Киром: потому что в ст. 30, 31 сказано, что Валтасар был убит в ту же ночь и Дарий мидянин принял царство. Словом: мидянин указывается на исполнение пророчества, содержащегося в 28 ст.: разделися царство твое и дадеся мидом и персом. Между тем переход халдейского царства к мидянам и персам был следствием взятия Вавилона Киром; и так как в ст. 30 и 31 смерть Валтасара и переход халдейского царства к мидянину представляются между собою в самой близкой связи, то всего естественнее допустить, что ночь, в которую был убит Валтасар, была та же самая ночь, в которую, по сказаниям языческих историков, Кир овладел Вавилоном. Как скоро это допущено, то не трудно показать согласие сведений, сообщаемых в 5-й гл. книги пророка Даниила о Валтасаре, с посторонними свидетельствами.

Событие, о котором повествуется в этой главе, происходило в Вавилоне, как это видно из того, что во время пиршества успели принести сосуды, взятые Навуходоносором из Иерусалимского храма, которые сей царь внес в дом бога своего (Дан.1:2), т. е., по всей вероятности, находившихся в Вавилоне храм Вила, огромность и богатство которого описывает Геродот¹²⁹, и о котором говорит Бероз, что Навуходоносор великолепно украсил его из военной добычи, взятой им при его походе по Сирии и Иудеи¹³⁰. Что во время взятия Вавилона Киром в нем присутствовал царь вавилонский, и что он был убит при этом, это подтверждается рассказом Ксенофонта о взятии Вавилона Киром¹³¹.

По свидетельству Бероза¹³², Набоннед, будучи побежден Киром, заключился в городе Бормине, но когда Вавилон был взят Киром, добровольно сдался ему; Кир пощадил, его жизнь и поселил его в Карамании, а, по словам Абидена¹³³, даже сделал его правителем Карамании. Это повествование нисколько не противоречит книге пророка Даниила, как скоро известно, что Валтасар не одно и то же лицо с Набоннедом, но был сын его. Весьма вероятно, что Набоннед, отправляясь в поход против Кира, не взял Валтасара с собой, а препоручил ему в свое отсутствие управление столицей вавилонского царства.

По-видимому, несогласно с халдейскими преданиями то обстоятельство, что в книге пророка Даниила 5:11, 13, 18 Навуходоносор называется отцом Валтасара, а в 22 ст. Валтасар – сыном Навуходоносора. Валтасар не только не был в собственном смысле сыном Навуходоносора, как это видно из сохранившихся, на развалинах надписей, которые называют его сыном Набоннеда, но и не был потомком Навуходоносора, так как отец Валтасара Набоннед, по свидетельству Бероза и Абидена, не был в родстве с царским домом, а по свидетельству надписей, был сын Набобалатириба¹³⁴; между тем такого имени не встречается в ряду царей вавилонских. Но нет необходимости полагать, что наименование Навуходоносора отцом Валтасара указывает на происхождение последнего от первого. Слово отец как теперь имеет, так и в древности имело, довольно обширное значение. Этим именем мы нередко называем человека, который имеет право на наше уважение или по старшинству лет, или по другим каким-либо преимуществам, или по влиянию, какое он имеет на нас. Пророк Елисей называл так своего наставника Илию (4Цар.2:12). Навуходоносор, могущественнейший из халдейских царей, более сорока лет славно царствовавший, по всей справедливости мог быть называем отцом по отношению к своим преемникам на халдейском престоле. Впрочем при недостаточности оставшихся сведений о халдейских династиях, мы не можем решительно утверждать и того, что Валтасар не был в собственном смысле сыном, или внуком Навуходоносора, тем более, что пророчество Иеремии; и послужит ему (Навуходоносору) вси язы́цы, и сыну его, и сыну сына его, дóндеже приидет время земли его (27:7), по-видимому указывает на то, что последним царем халдейского царства был внук Навуходоносора. Можно, например, сделать такое предположение, что Валтасар был побочным сыном Навуходоносора, или сына Навуходоносорова Эвилмеродаха, и что Набоннед женился на матери Валтасара.

Обратимся теперь к рассмотрению других подробностей повествования, содержащегося в 5-й гл, книги пророка Даниила.

Валтасар устроил огромное пиршество, происходившее ночью (ст. 5), на котором сам царь и прочие присутствующие предавались пьянству, и на которое, по приказанию царя, уже подвергшегося влиянию вина, были принесены сосуды, взятые Навуходоносором из храма Иерусалимского, и потом произносились хвалы идолам (ст. 1–4); из чего видно, что пиршество было устроено по случаю какого-нибудь праздника в честь богов. Это повествование во многих отношениях подтверждается посторонними свидетельствами. Вообще вавилоняне были, по свидетельству Курция¹³⁵ «весьма преданы вину и тому, что следует за пьянством». Особенно их праздники ознаменовывались пьянством, так что один из них и назывался Санеями¹³⁶ от שָׁקָח (шака) пил. Во время осады Вавилона, жители его не беспокоились и смеялись над осаждающими, потому что съестных припасов было заготовлено в городе на 20 слишком лет, и город казался непреступным¹³⁷. Взятие Вавилона Киром, по свидетельству Ксенофонта, случилось неожиданно для жителей его, в ночь, которую, по случаю какого-то праздника, все они проводили в пьянстве. Осаждающие, вошедшие в город и достигнув царского дворца, стражей его нашли пьющими при сильном освещении¹³⁸. И Геродот свидетельствует, что уже в то время, когда персы заняли внешнюю часть города, жившие внутри плясали и веселились, ибо в то время приходился у них праздник¹³⁹. О взятии Вавилона во время пиршества предсказали пророки Исаия и Иеремия: уготовите трапезу, ядите, пийте: возставше князи уготовите щиты … паде, паде Вавилон (Ис.21:5:9). Господь воздаст ему (Вавилону) воздаяние: и упоит князи его, и мудрыя его, и воеводы его, и вои его, и сильные его, и уснут сном вечным, и не возбудятся (Иер.51:57).

Валтасар устроил пиршество для 1000 вельмож (ст. 1). Присутствие в Вавилоне такого множества знатных лиц весьма вероятно как потому, что Вавилон был город весьма большой¹⁴⁰, так и потому, что во время нашествия персов на Халдею, конечно, весьма многие из ее жителей переселились в Вавилон, так как этот город считался неприступным. На пиршестве Валтасаровом присутствовали и женщины (ст. 2:3). Что у вавилонян был такой обычай, об этом свидетельствует Курций, по словам которого женщины и девы вавилонские, приходившие на пиршества, мало-помалу доходили до такого бесстыдства, что обнажались¹⁴¹.

Валтасар обещал – того, кто изъяснит слова, написанные на стене, наградит облечением в порфиру, дарованием золотой цепи и третьего достоинства в царстве (ст. 7.). В древних восточных царствах цари действительно имели обыкновение награждать некоторых порфирою и золотой цепью¹⁴². Что обещается именно третье место после царя, а не второе, могло происходить или от того, что Валтасар считал себя не в праве, без согласия отца, распоряжаться таким важным местом, как второе место после царя, или от того, что второе место после Валтасара должно было принадлежать его младшему брату, по имени Навуходоносору, о котором также упоминается в оставшихся на развалинах надписях¹⁴³.

Царица, о которой говорится в ст. 10–12 была не жена Валтасара, а вероятно мать его, как это видно из того, что ей приписывается знание некоторых событий, случившихся при Навуходоносоре, которых не знает Валтасар; потом из того, что она отличается от жен и наложниц царя (ст. 2:3) по самому наименованию (царицы) и представляется не присутствующею вместе с женами и наложницами царя на пиршестве; наконец, из того, что ее речь к царю отличается особенным достоинством, свойственным и вообще матери в отношении к сыну, и особенно приличным жене Набоннеда, так как он в то время был первенствующим государем халдейского царства. Таким образом, хотя посторонних свидетельств о матери Валтасара мы не имеем, но по крайней мере можем утверждать то, что подробности повествования о ней в книге пророка Даниила согласны между собою.

Речь Даниила к Валтасару (ст. 17–28) представляется некоторым столь жестокой, что, по мнению их, невероятно, чтобы царь не только выслушал ее терпеливо, но еще наградил его (ст. 29)¹⁴⁴. Но 1) мнение о жестокости речи Данииловой не вполне справедливо. Дары царские пророк отверг для того, чтобы изгладить в уме царя мысль о нем, как просто об искусном человеке, который берется за плату объяснять письмена. Дальнейшие же слова пророка представляют в себе только прямое изложение истины без всякого стремления увеличить горечь ее какими-нибудь оскорбительными выражениями. Если же Даниил не смягчил здесь представления истины, как он сделал это по отношению к Навуходоносору (1:16:24), то конечно потому, что видел нераскаянность царя и неизбежность суда Божия над ним. 2) То обстоятельство, что царь наградил Даниила, весьма естественно объясняется с одной стороны тем, что он невольно почувствовал трепет пред провозвестником воли Божией, с другой тем, что он отчасти нанялся чрез это отвратить, или отсрочить наказание, возвещенное ему.

В 29 ст. сказано, что царь велел возложить на Даниила багряницу и золотую цепь и провозгласить его третьим в царстве, но не говорится (по подлиннику), исполнено ли это приказание; и уже этим самым молчанием отчасти показывается, что оно не исполнено, так как в других случаях в том же самом повествовании (т. е. в 5-й гл.) раздельно упоминаются и приказание и исполнение оного (ср. ст. 2-й с 3-м, 7-й с 8-м, 12-й с 13-м). Сверх того было излишне упоминать о неисполнении приказания, ибо прямо после упоминания о приказании сообщается, что в ту же ночь Валтасар был убит (ст. 30). Сим разрешается недоумение, каким образом объявление о новом достоинстве Даниила могло совершиться в краткий промежуток времени до взятия персами Вавилона¹⁴⁵.

Некоторым кажется подозрительным, что при извеcтии о погибели Валтасара не упомянуто о взятии Вавилона персами¹⁴⁶. Но писателю нужно было только показать исполнение пророчества, что он и сделал, сказав, что халдейского царя убили, и царство перешло к Дарию мидянину (ст. 31) и потом к Киру персу (6:28). Притом обстоятельства падения халдейского царства конечно были так хорошо известны современникам писателя, что ему весьма достаточно было сделать только те указания на это событие, какие он сделал, чтобы понятно было, о чем он говорит.

По смерти Валтасара принял царство Дарий мидянин (ст. 31). Этот Дарий мидянин есть тот же самый царь, которого Ксенофонт называет Киаксаром, и о котором повествует, что он был мидийским царем и вместе с Киром персидским царем, воевал против ассириян (т. е. вавилонян), потом выдал за Кира дочь свою и в приданое отдал ему Мидию. Тождество того и другого царя, равно как и достоверность повествуемого о нем в книге пророка Даниила, подтверждается согласием того, что говорится в сей книге о Дарии, с показаниями о Киаксаре Ксенофонта. В книге пророка Даниила Дарий мидянин представляется принявшим царство после Валтасара, последнего халдейского царя над Вавилоном, а Ксенофонт повествует, что по взятии Вавилона, Кир в бытность свою в Мидии, сказал Киаксару, что для него выбран дом в Вавилоне и дворец, так чтобы, когда он придет туда, то имел бы возможность быть там, как дома¹⁴⁷. Весьма вероятно, что Киаксар воспользовался сим предложением и был царем в Вавилоне по предложению Кира, с чем согласуется выражение книги пророка Даниила, что Дарий мид прия царство, Дарий мидянин принял царство, будучи 62 лет; Киаксар, во время своего вступления на халдейский престол, был уже стар, как можно заключать из того, что он уже не надеялся иметь наследников и потому отдал Киру в приданое Мидию¹⁴⁸. Преемником Дария Мида, по книге пророка Даниила, был Кир (6:28 также 9:1 сл. 10:1). По сказанию Ксенофонта, Кир спустя несколько времени по взятии Вавилона, вероятно, по смерти Киаксара, стал обладателем всех земель между Чермным морем, Эвксинским Понтом, Кипром, Египтом и Ефиопиею¹⁴⁹, следственно в Мидии с Вавилониею. В царствование Дария мида имели силу в царстве халдейском постановления мидов и персов вместе, и притом мидов прежде, чем персов. Это могло быть только в царствование Киаксара над Вавилоном; ибо прежде сего времени халдейское царство не было в зависимости от мидян и персов; а после сего времени, т. е. по смерти Киаксара, предпочтение мидян персам не могло долго продолжаться, поскольку тогда мидяне присоединились к персам, как к господствующему народу. Характер Киаксара изображается у Ксенофонта в подобных чертах, как, у пророка Даниила характер Дария мида. В том и другом характере вообще заметно совмещение противоположностей; равным образом и частные черты одинаковы. Киаксар умел ценить достойных людей; еще юному Киру он сказал: «ты уже теперь представляешься нашим царем»¹⁵⁰, и до конца жизни был в дружбе с Киром; но иногда обнаруживал в себе большую непроницательность¹⁵¹. Был ленив¹⁵² и предан чувственным удовольствиям¹⁵³; слабость его характера доходила до слезливости¹⁵⁴; но иногда он был способен к сильным порывам гнева¹⁵⁵. Таков же и Дарий мид. Он оценил достоинства Даниила (6:1–3:14), и хотел воспользоваться ими для освобождения себя от трудов правления (ст. 3 по подл.). Легко согласился он на предложение вельмож своих издать постановление (ст. 9), не подозревая тайной цели оного и, когда вследствие сего постановления, вельможи требовали смерти Даниила, царь весьма опечалился и спорил с ними целый день, но, наконец, уступил (14–16), хотя и с великой скорбью, которая выразилась в том, что он в эту ночь отказался от чувственных удовольствий (ст. 18). Узнав о чудесном спасении Даниила, царь весьма обрадовался и в то же время велел бросить на съедение львам докащиков (ст. 23:24).

Что Киаксар имел наименование Дария, это подтверждается и другими свидетельствами, кроме свидетельства книги пророка Даниила. Так Абиден говорил, что, по завоевании Вавилона Киром, царь Дарий овладел частью областей Набоннеда¹⁵⁶. Иосиф Флавий отчасти подтверждает это, говоря, что Дарий мид был сыном Астиага (также как и Киаксар)¹⁵⁷ и у греков назывался иным именем¹⁵⁸.

Эйхгорн находит невероятным содержащееся в сей главе повествование об указе Дария ст. 6–9, потому что, по их мнению, этот указ так был безрассуден и безбожен, что нельзя поверить ни тому, что чиновники решились предложить его царю, ни тем более тому, что царь согласился выдать такой указ¹⁵⁹. Но этот указ, сколько ни безрассуден и безбожен сам по себе, не казался таким для царя и его сановников, потому что вера, которую они исповедовали, т. е. Зороастрова религия, благоприятствовала обоготворению царей. «Зороастр, говорит Герен¹⁶⁰, видел царства света и тьмы как бы осуществленными на земле: Иран, мидо-бактрийскре царство под скипетром Густаепа, есть для него образ царства Ормуздова; сам царь образ Ормузда; Туран, северная страна номадов, где господствует Афразиаб, – образ царства тьмы под господством Аримана». Притом известно, что персы, которые, имели одну веру с мидянами, т. е. Зороастрову¹⁶¹, чтили своих царей между богами¹⁶². Если же у мидян и персов существовало такое верование, то для них не могло казаться нелепым и безбожным постановление – возносить молитвы царю. И сатрапы могли предложить царю постановление под весьма благовидным предлогом, именно, чтобы распространить между новыми подданными его Зороастрову веру, и чтобы с тем вместе упрочить в них благоговение к их новому царю. И нельзя думать, чтобы такое повеление было возмутительно для вавилонян. Мысль о царе, как божестве, была свойственна древним деспотическим государствам. Притом мидо-персидская вера имела влияние на окружающие народы еще прежде, чем они были покорены персами, как например это видно из того, что при Навуходоносоре находились маги (Иер.39:3 по подлиннику), а маги были блюстителями мидо-персидской веры¹⁶³.

Царские повеления, по установлению мидов и персов, не отменяемы (Дан.6:8, 12:15). Это подтверждает и книга Есфирь (1:19, 8:8). Существование такого постановления у мидов и персов весьма вероятно уже потому самому, что они считали царя за божество.

В 6:10 говорится, что Даниил, открыв окна к Иерусалиму, три раза в день молился. Бертольдт возражает против этого, что, хотя обычай – обращаться при молитве к Иерусалиму господствовал еще до времен Даниила (3Цар.8:44:48), но в его время едва ли существовал, потому что тогда в Иерусалиме не было храма: а обычаи – троекратно в день молиться произошел уже в позднейшие времена¹⁶⁴. Но хотя во время вавилонского плена храма уже не существовало, но и само место его было свято для истинных чтителей Бога, как на ее указывают слова молитвы самого Даниила: да отвратится ярость Твоя и гнев Твой от Иерусалима, и от горы святыя Твоея (9:16). Что же касается до троекратного в день моления Даниила, то 1) если бы во времена Даниила и не было обычая троекратно в день молиться из сего не следовало бы, что Даниил не мог совершать ее; сам обычай мог образоваться по примеру пророка Даниила; 2) вероятно, что сей обычай существовал еще прежде времен Даниила; ибо в Пс.54:18 говорится: вечер и заутра и полудне повем, и возвещу (точнее: буду вопиять), и услышит (Господь) глас мой.

Дарий выдал указ, чтобы все боялись Бога Даниилова (ст. 25 и сл.). Но, если бы это было, замечают некоторые, то история говорила бы об этом; между тем она молчит¹⁶⁵. Но сие молчание объясняется вообще недостаточностью посторонних сведений об этом периоде времени. О Киаксаре повествует несколько подробно только один Ксенофонт в своей Киропедии, но и он имеет главным предметом сего сочинения Кира, а не Киаксара, так что не упоминает даже о смерти последнего, хотя она и предполагается последними повествованиями его о Кире. Указы в пользу иудейской веры персидских царей: Кира, Дария Гистаспа, Артаксеркса Лонгимана также не упоминаются светскими историками, хотя достоверность сих указов не подвергается сомнению. Сверх сего, надобно заметить, что указ Дария мида не был очень замечателен для язычников; ибо он не был направлен против язычества, а только присовокуплял нового бога к прежним, что для многобожников было довольно обыкновенным делом.

Достоверность исторических сведений, сообщаемых во второй части книги пророка Даниила, имеющей преимущественно пророчественное содержание, подвергалась так же, как и достоверность первой части, некоторым нареканиям; тем не менее, должна быть несомненна.

В 8:12 сказано: что Даниил в 3-й год Валтасара был в городе Сузах, в области еламской. Против сего говорят, что а) область еламская никогда не принадлежала халдейскому царству, что видно из Иер.25:25 и Ис.21:2, где она представляется составною частью мидийского царства. Следовательно Даниил при Валтасаре не мог быть в ней и творить дела царева (8:27), б) Здесь упоминается о крепости сузской, между тем во времена Набоннеда в Сузах не было местопребывания двора, и посему не было и крепости. Уже после Кира персидские цари завели в Сузах свое зимнее местопребывание и Дарий Гистасп велел устроить там потребные для сего здания¹⁶⁶. в) Этот город имел прежде, как известно из Геродота, другое имя, и уже Дарий Гистасп дал ему, по причине его великолепия, имя שׁוּשָׁן лилия¹⁶⁷.

Но а) из самих слов Даниила (8:2) видно, что он духовно, а не телесно присутствовал в том месте, о котором говорит, подобно как пророк Иезекииль духом был в Иерусалиме (8:3, 40:2). Точный перевод слов Даниила следующий: «и я видел в видении, и было, когда я видел, и я был в замке Сузах, который в области Елам, и я видел в видении, и я был при реке Улай. И я поднял свои глаза, и видел, и вот овен и пр.. Невероятно, будто слова: «я был в замке Сузах, который в области Елам» и слова: «и я был при реке Улай», были вставкой, сделанной для обозиачения местопребывания Даниила во время видения. Ибо в сем случае не для чего было бы разделять сии два замечания словами: «и я видел в видении», а конечно они были бы соединены между собою. Напротив, при том предположении, что пророк хочет здесь обозначить только духовное свое присутствие в этой местности, слова его весьма естественно объясняются. Именно: пред каждым обозначением местности стоит: «я видел в видении», для того, чтобы показать этим, что ему только в видении представлялось, будто он присутствует в этой местности. Раздельно же представляются сии местности потому, что писатель хочет постепенно как бы ввести читателя в свое видение. Сначала указывается вообще область и городе, потом в частности то место в этом городе, в котором видел себя пророк, именно у реки Улай; наконец, после третьего указания на свое внутреннее состояние: «и я поднял глаза свои, и видел, и вот», – пророк переходит к изложению того, что он видел на представившемся в видении месте. Такому пониманию слов Даниила благоприятствует и ближайший предмет видения. «Сузы, говорит блаженный Феодорит, древняя столица персов. Поэтому, так как пророк извещает о разрушении персидского царства, то необходимо представляется ему, что откровение видит в оном городе»¹⁶⁸. б) Правда, что Плиний приписывает построение города Суз Дарию Гистаспу¹⁶⁹; но он, вероятно, разумеет здесь не основание города, а только новые постройки в нем; ибо, по другим свидетельствам, и Сузы и крепость сего города существовали раньше времен Дария Гистаспа. Еще Кир, по свидетельству Ксенофонта, три весенние месяца проводил в Сузах¹⁷⁰, Страбон говорит, что Сузы, по преданию, были построены еще Тифоном, отцем Мемнона (современника осады Трои греками), и посему крепость сего города называлась Мемноновою (Μεμνόνειον)¹⁷¹. Стефан Византийский приписывает построение Суз Мемнону¹⁷², а Геродот упоминает о названии Суз Мемноновым городом¹⁷³. в) Мнение, что имя Сузы есть уже позднейшее имя сего города, основывается на произвольном предположении, что имя Сузы произошло от красоты зданий, построенных в сем городе Дарием Гистаспом; тогда как, по свидетельству Атенея¹⁷⁴ и Стефана Византийского¹⁷⁵, сие имя дано было городу по причине красоты места, в котором он лежит, и множества растущих в сем месте лилий.

В 9:1 и сл. повествуется, что в первый год царствования Дария мида, Даниил рассматривал пророчество Иеремии о 70-летнем опустошении Иерусалима, и потом стал молиться, чтобы Бог явил лице Свое на святилище Свое опустевшее (ст. 17). Из хода повествования видно, что предсказанное пророком Иеремиею 70-летнее время приближалось уже к концу в первый год царствования Дария мида. И это действительно так было. Ибо началом сего 70-летия пророк Иеремия полагает нашествие Навуходоносора на Иудею, бывшее в 4-й год царствования Иоакима (25:1, 9:11). Навуходоносор вступил на престол в 5-м году Иоакима, через год с небольшим после сего нашествия, и по свидетельства Бероза, царствовал 43 года, преемники его: Эвильмеродах, Нериглиссор и Лаворосоарход – 6 лет, преемник Лаворосоархода Набоннед – 17 лет¹⁷⁶. Дарий же мид был преемником Набоннеда. Итак, первый год его царствования есть 68-й от начала семидесятилетия, назначенного пророком Иеремиею. Правда, что 70 лет еще не исполнилось; но пророк Даниил, вероятно, потому в первый год Дария мида обратил особенное вннмание на пророчество Иеремии, что в это время халдейское царство уже пало по взятии Вавилона Киром; между тем, судя по пророчеству Иеремии, возможно было и такое предположение, что возвращение из плена последует тотчас по падении Вавилона; ибо в одном месте концом 70-летия полагается посещение на царя вавилонского и на землю халдейскую (25:12), в другом (29:10) возвращение народа Божия из плена. Потому-то, кажется, в первый год царствования Дария Мида, когда Вавилон уже пал, а иудеям еще не было дано позволение о возвращении в Иерусалим, пророк Даниил сокрушался и молил Бога о милости.

В 10:1–3 повествуется, что Даниил в 3-й год Кира три недели рыдал и постился. Против этого возражают, что Даниилу в это время не о чем было скорбеть, и потому будто бы нужно принять, что писатель здесь разумеет пост, как приготовительное средство к получению откровения, а такое понятие о посте, по мнению возражающих, в высшей степени суеверно¹⁷⁷.

Но 1) если бы и действительно пророк Даниил постился для того, чтобы приготовить себя к видению, в сем не было бы ничего суеверного. Ибо пост действительно может приготовлять человека к принятию откровения, как это видно и из примера Корнилия сотника, который после поста удостоился явления Ангела (Деян.10:30).

2) Даниил, по всей вероятности, сим постом выражал скорбь. На сие указывают собственные его слова: бех рыдая (ст. 2). Причину сей скорби блаженный Феодорит указывает следующую: «когда царь (Кир) всем желающим дозволил воспользоваться свободою и возвратиться в отечество, многие, построив в Вавилоне домы, и удерживаемые этими узами, не думая о возвращении, своей стороне предпочли чужую… Сие-то для блаженного Даниила и было виною горьких слез. Ибо, видя нелживость Божия обетования, кротость и человеколюбие царя, непокорность и необузданность народа, сильно тревожился он в душе и не переставал плакать и проливать слезы»¹⁷⁸.

Таким образом нет уважительных причин сомневаться в достоверности содержания книги пророка Даниила, и следовательно в том, что как чудеса, о которых в ней повествуется, действительно совершились, так, и изложенные в ней пророчества изречены были задолго прежде их исполнения.

(3 гл. 24–90; 13 и 14 главы)

В первый раз неканонические отделы книги пророка Даниила, сколько ныне известно, появились в переводе на книгу пророка Даниила, известном под именем перевода семидесяти¹⁷⁹. Сей перевод книги прор. Даниила отличается особенной свободой в сравнении с переводами семидесяти же на другие книги ветхого завета. Переводчик мало заботился о том, чтобы верно передать смысл и способ изложения подлинника; но делал много изменений в том и другом. Из множества таких изменений достаточно указать на более важные. В 3:1 перевод LXX относит поставление Навуходоносором статуи к 18-му году его царствования, и говорит, что в это время он управлял городами и странами и всеми живущими на земле от Индии до Ефиопии. Ни того, ни другого сведения в подлиннике нет. К тому же году относит переводчик объявление Навуходоносора о своем наказании, хотя в подлиннике нет такого показания. Ход повествования в 4-й главе также по-своему изменен переводчиком. Именно, в подлиннике сначала Навуходоносор говорит вообще, что он видел сон, не высказывая, что именно он видел во сне, затем говорит о признании Даниила, и уже из слов Навуходоносора, обращенных к Даниилу, читатель узнает сон царя. Переводчик соединил общее обозначение того, что царь видел сон, с изложением самого сна, потом сказал о призвании Даниила, и, не передавая слов Навуходоносора к нему, заметил только от имени Навуходоносора, что он рассказал Даниилу сон (ϰαὶ διηγησάμην ὰυτῷ τὸ ὲνύπνιον). После изложения события, по поводу которого Навуходоносор сделал объявление, переводчик присовокупил длинное славословие от имени Навуходоносора, и обещание – приносить жертвы Богу Вышнему во все дни жизни своей, потом повеление об этом Навуходоносора всем подданным. В начале 5-й главы помещены в переводе некоторые предварительные замечания, которые в подлиннике или не содержатся, или стоят не на том месте. В речи царицы к Валтасару слова: «дух богов святых» (ст. 11), заменены словами: «дух святый». О смерти Валтасара ничего не сказано; преемниками его называются Артаксеркс мидянин и Дарий. Обвинителями Даниила перед Дарием представляются только двое начальников над сатрапами, поставленные на ряду с Даниилом, тогда как в подлиннике говорится, что и сатрапы принимали участие в обвинении. Пророчество о 70-ти седминах представляется в этом переводе значительно искаженным. Истребление помазания (вместо помазанника) полагается после 7-ми и 70-ти и 62-х (без означения, каких, периодов времени). Потом говорится, что после 7-ми и 70-ти времен и 62-х лет до конца войны будет прекращено опустошение и возымеет силу завет на многие седмицы (καί μετά ἐπτά καί ἑβδομήκοντα καιρούς, καί ξβ ἐτῶν, ἕως καιροῦ συντελείας πολέμου, καί ἀφαιτεθήσεται ἐπί πολλάς ἑβδομάδας), а в конце седмицы (не видно, какой) прекратится жертва, и в храме будет мерзость запустения. В 11-й главе вместо юг говорится прямо Египет (ст. 5, 6 и др.), вместо неопределенного наименования: киттеи, – римляне (ст. 30).

В следствие такой произвольности перевода LXX на книгу пророка Даниила, еще со 2-го века стал входить в употребление в греческих церквах вместо перевода на Даниила LXX перевода Феодотиона. Климент Александрийский приводит по сему последнему переводу пророчество о 70-ти седминах¹⁸⁰. В 3-м веке Ипполит в своем толковании на Даниила¹⁸¹ приводит тексты из его книги также по переводу Феодотирна. В 4-м веке сей перевод на книгу пророка Даниила вошел во всеобщее употребление в греческих церквах, как это видно и из мест сей книги, приводимых у греческих отцов церкви, и из прямого свидетельства блаж. Иеронима, который говорит, что «Даниила не по LXX толковникам, а по Феодотиону читают церкви»¹⁸², и что «по суду учителей церкви издание их (70-ти толковников) в сей книге (пророка Даниила) отвергнуто, и вообще употребляется (vulgo legitur) Феодотионово»¹⁸³. Заменение одного перевода другим во время блаж. Иеронима было уже столь давним, что он мог только догадываться о причинах сего заменения¹⁸⁴.

Между тем и в Феодотионовом переводе удержались несуществующие в нынешнем подлиннике рассказы о молитве Азарии и песни трех отроков, о Сусанне, о Виле и драконе. Не смотря на это можно доказать, что в первоначальном подлиннике их не было.

I) Сколько ныне известно о подлиннике книги пророка Даниила в древние времена, он никогда не содержал в себе сих повествований. Блаж. Иероним, Евсевий, Аполлинарий и Ориген прямо утверждают, что в их время сих повествований не было в подлиннике. Первый говорит¹⁸⁵, что Даниил «у евреев не имеет ни истории Сусанны, ни песни трех отроков, ни повестей (fabulas) о Виле и драконе. По свидетельству того же Иеронима¹⁸⁶, на возражение Порфирия, что в книге пророка Даниила содержится такой оборот речи, который мог произойти только в книге сочиненной на греческом языке, Евсевий и Аполлинарий отвечали единогласно, что повестей о Сусанне, Виле и драконе в еврейском не имеется (а этот оборот речи находится в истории о Сусанне). В толковании на 3 главу 23-й стих, блаж. Иероним свидетельствует, что с молитвы Азарии до конца песни трех отроков все содержащееся в переводе не имеется в еврейском. Ориген пишет к Африкану¹⁸⁷: «и так знай, что нам нужно делать не только в отношении к повествованию о Сусанне, которое на греческом языке у греков известно во всей церкви, а у евреев не находится, и не только в отношении к двум другим, как ты сказал, отделам (πεϱιϰοπῶν) на конце книги, о Виле и драконе, так как и они в книге пророка Даниила у евреев не написаны, но и в отношении к тысячи других излишков, которые мы, по мере сил, сравнив с еврейскими списками наши, везде нашли. Ибо в подлиннике книги пророка Даниила, в повествовании о пещи разженной, мы нашли слово: «окованные» (последнее слово 23 стиха 3-й главы): но в наших списках (переводов) нашли не мало слов лишних в сравнении с теми, которые в еврейских списках. Начало этих лишних слов по одному из употребительных в церквах переводов, есть следующее: «молились Анания, Азария и Мисаил и пели Господу» (ст. 24, LXX), конец: «благословите все чтущие Господа Бога богов. Пойте и исповедайтесь, ибо в век милость Его, и во веке веков. И было, когда услышал царь их поющих, и увидел их живыми» (ст. 90. 91. LXX). По другому же переводу: и хождаху посреде пламене, поюще Бога и благословяще Господа (ст. 24. Федот.), доселе (включительно): благословите вси чтущие Господа Бога богов, пойте и исповедайтесь, яко в век (у Оригена – во все веки) милость Его (ст. 90 Феодот.). А в еврейском соединены слова: «и оные три мужа: Седрах, Мисах, Авденаго упали в средину огня окованные» (ст. 23) со словами: «царь Навуходоносор изумился, и встал поспешно, и отвечал, и сказал вельможам своим» (ст. 91). Ибо так сказано у Аквилы, рабски следующего еврейскому чтению... Что касается до наших списков, которых чтения мы предложили, один из них содержит перевод семидесяти, а другой – Феодотиона. – Точно так же и в нынешнем еврейском тексте за 3:23 прямо следует 91-й, и в таком же виде, как приводит Ориген.

Не было также в подлиннике неканонических отделов книги пророка Даниила и в 1-м веке; это видно из того, что сирский перевод Пешито, сделанный в этом веке, не имел в себе сих отделов¹⁸⁸, и из того, что Иосиф Флавий, излагая дела Данииловы¹⁸⁹, ни одним словом не упоминает о том, что содержится в неканонических отделах, хотя в своем изложении следует книге пророка Даниила, и все другие повествования заключающиеся в подлиннике передает, исключая некоторые видения, на которые, впрочем, делает общее указания, и оставить изложение которых было естественно в его истории, так как она занимается преимущественно внешними событиями. Но, если бы в его время в подлиннике находилась напр., история о Виле и драконе, без сомнения, он не преминул бы, для посрамления язычества, поместить ее в свою историю. И тем более нельзя предположить, чтобы Флавий нс упомянул о повествуемом в неканонических отделах книги пророка Даниила, если бы они в его время находились в подлиннике, что он именно при изложении повествуемого в книге пророка Даниила, замечает: «никто да не ставит мне в упрек, что о каждом из сих событий я повествую письменно так, как нахожу в древних книгах. Ибо в самом начале сей истории я обезопасил себя от тех, которые стали бы любопытствовать о каком-нибудь событии, или нападать на него (ἐπιζητήσοντάς τι τῶν πϱαγμάτων, η μεμψομένους), обезопасил сказав, что я только передаю на греческий язык еврейские книги, и обещавшись, что буду излагать, их содержание, не прибавляя к событиям ничего от себя, и не отнимая от них»¹⁹⁰.

Что же касается до того обстоятельства, что неканонические отделы книги содержатся в переводах семидесяти и Феодотиона, из этого не следует, что во время совершения сих переводов оные отделы находились в подлиннике. Ибо Феодотион в своем переводе держался, кроме подлинника, и перевода 70-ти, и в некоторых местах исправляя его, многое вносил из него в свой перевод, хотя и не следовало этого двлать, если в точности следовать подлиннику; посему нет ничего невероятного в том, что он поместил в своем переводе и неканонические отделы, хотя и не было их в подлиннике. А что касается до перевода 70-ти, то еще менее из существования в нем неканонических отделов книги пророка Даниила можно заключать о том, что они были в подлиннике. Ибо, как выше показано, перевод LXX на книгу пророка Даниила слишком мало стеснялся своим подлинником, и потому весьма естественно, что в этот перевод внесены какие-нибудь посторонние повествования о тех лицах, о которых говорятся в подлинной книге пророка Даниила.

Если же с первого века в подлиннике книги пророка Даниила нет неканонических отделов, то весьма невероятно, чтобы сии отделы были в первоначальном подлиннике. Ибо как можно совместить одно с другим? Разве принять, что сии отделы были намеренно изъяты из книги иудеями, как это предполагает Ориген в отношени к истории Сусанны¹⁹¹? Но подозрение, будто иудеи намеренно искажали свои священные книги, не имеет твердых оснований. Ориген указывает в основание сего подозрения на то, что по свидетельствам И. Христа (Мф.23:29–38) и архидиакона Стефана (Деян.7:52), (удеи убивали многих своих пророков, между тем из существующих книг Ветхого завета этого не видно; следовательно повествования об этом были устранены иудеями из Ветхого завета. Но из того, что И. Христос и апостолы обличали иудеев в убиении пророков, конечно, следует, что убиение это было, но не следует, что оно было записано в священных книгах ветхозаветных. Сведения об этом могли сохраниться или в устном предании, или в каких-нибудь не священных сочинениях.

Великое уважение, какое имели иудеи к своим священным книгам, не позволяет думать, чтобы они осмелились делать в них какие-либо искажения. Как о сем уважении, так и о том, что они сохранили в целости свои священные книги, свидетельствует Иосиф Флавий: «из самого дела ясно, как мы веруем своим писаниям (свящснным); ибо, тогда как столько уже времени прошло, никто не осмелился ни приложить к ним что-либо, ни отнять у них, ни переменить в них. Но всем иудеям с самого рождения свойственно почитать сии писания за Божии повеления, и пребывать в них, и, если понадобится, с радостью умирать за них»¹⁹². Как далека была от иудеев мысль об искажении священных книг, видно из слов Трифона иудея, который на обвинение иудеев в этом, сделанное Иустином, отвечал: «изменили ли что-нибудь от Писаний начальники народа, как ты сказал, Бог знает; но это кажется невероятным; да, невероятным; ибо это страшнее сотворения тельца, которое они совершили на земле, напитанные небесным хлебом (манною), и принесения детей «в жертву богам, и убиения пророков»¹⁹³. Да и сам Ориген, по свидетельству Блаж. Иеронима¹⁹⁴ в осьмой книге своих объяснений на Исаию, отвечал на это обвинение (в порче иудеями священных книг), что Господь и апостолы, которые обличают другие преступления в книжниках и фарисеях, об этом преступлении, которое было бы величайшим, никак не умолчали бы.» Посему мнение, будто бы иудеи исключили из книги пророка Даниила, или вообще из числа священных книг неканонические отделы книги пророка Даниила, невероятно. Но какие могли быть побуждения к тому? В отношении к молитве и песни трех отроков и истории Вила и дракона нельзя и представить сколько-нибудвероятных побуждений. Что же касается до истории Сусанны, то Ориген указывает на то побуждение, что начальники иудейские хотели скрыть от народа, находящееся в сей истории, обличение их неправоты. Но мало ли в священных книгах Ветхого завета, по еврейскому подлиннику, и ныне находится обличений на начальнников народа иудейского? Почему же сии обличения не уничтожены? Видно, что хотя бы и желали некоторые из иудеев, чтобы в священных книгах, не было того или другого места, но не в состоянии были устранить сии места по причине общего благоговения к священным книгам. Даже, если бы и удалось уничтожить какие-нибудь места в нескольких списках, то другие списки остались бы неповрежденными, и при сличении одних списков с другими недостаточные, конечно, были бы исправлены по полным. Между тем, ни Иосиф Флавий, ни сирский переводчик Пешито, ни Ориген, ни Евсевий, ни Аполлинарий, ни Иероним не находили в еврейских священных книгах неканонических отделов книги пророка Даниила; нет их и в нынешних списках и изданиях еврейской Библии; и ни из чего не видно, чтобы когда-иибудь сии отделы были в подлиннике книги пророка Даниила. Это указывает на то, что сии отделы не были изъяты из подлинника книги пророка Даниила, и вовсе и не существовали в нем.

II) Положение неканонических отделов (исключая молитвы и песни трех отроков) в переводах книги пророка Даниила таково, каково не могло быть в подлиннике; и это указывает на то, что в сии переводы, даже в переводе 70-ти, оные отделы внесены не из подлинника. История Сусанны вместе с историей Вила и дракона в некоторых списках была помещаема в конце книги (напр. в списке из библютеки Chigi). Но это положение совершенно не соответствует плану книги. Ясно видно, что писатель подлинника сначала предположил изложить события внешнего мира, потом свои видения. Посему, если бы в подлиннике были сии отделы, то без сомнения в первой части, а не во второй. Что же касается до истории Сусанны, то положение ее на конце особенно неприлично, потому что сим положением нарушается и хронологический порядок, тогда как он строго соблюдается в той и другой части книги. В некоторых же списках переводов история Сусанны находится в самом начале книги. Но и это положение так же неприлично, ибо и им нарушается хронологический порядок; так как сия история относится уже ко времени пребывания Даниила в Вавилоне, а книга пророка Даниила по подлиннику начинается повествованием только еще о походе Навуходоносора на Иерусалим, в следствие которого Даниил был отведен в Вавилон.

Если же неканонических отделов книги пророка Даниила не было в первоначальном подлиннике книги, то, конечно, сии отделы не им и написаны, Ибо 1) невероятно, чтобы он, написав их, не включил в свою книгу, Он сам привел в стройный порядок те повествования, которые оставил потомству. Почему бы ему излагать отдельно молитву и песнь трех отроков, историю Сусанны и Вила с драконом? Может быть, сии отделы не соответствовали мысли его книги? Но этого нельзя сказать; потому что в его книге дано место другим молитвам и славословиям Богу (9:4–19; 2:20–23). Равным образом и история Сусанны не была бы неуместной в его книге, так как в сей истории с одной стороны изображается порочность некоторых из избранного народа, так же как и в собственной молитве Даниила (9 гл.), с другой стороны в сей истории открывается опыт необыкновенного действия Духа Божия чрез Даниила, так же как и в повествованиях книги пророка Даниила. История Вила и дракона служит к посрамлению язычества и прославлению Бога, чудесно спасшего раба своего, и по сим чертам так же могла бы быть внесена в книгу пророка Даниила.

2) Хотя бы и отдельно были написаны пророком Даниилом рассматриваемые повествования, но они были бы, без сомнения, включены в состав еврейских священных книг. Между тем некоторые выше приведенные доказательства в пользу того, что они не были в подлиннике книги пророка Даниила, показывают вместе и то, что сих повествований не было и вообще между священными книгами евреев. Блаженный Иероним прямо говорит: «Ориген, Евсевий, Аполлинарий и другие церковные мужи и учители Греции признаются, что сии видения (т. е. неканонические отделы книги) у евреев не имеются, и что они не обязаны отвечать Порфирию за то, что не имеет вовсе важности св. Писания»¹⁹⁵.

Еще яснее можно видеть неподлинность неканонических отделов книги пророка Даниила при рассмотрении каждого из них в отдельности.

В пользу того, что сей отдел существовал в подлиннике книги, говорит, по-видимому, то обстоятельство, что между теми стихами его, между которыми, судя по переводу, надлежало бы поместить сей отдел в подлиннике, заметен некоторый перерыв, как будто чего-то между ними не достает. Но сей перерыв, вероятно, и первоначально не был ничем наполнен; он вполне объясняется тем обыкновением писателя, что он нередко сам от себя ничего не говорит о событии, и уже потом из приводимых им слов вводимых лиц дает читателю узнать это событие. Напр., во 2-й гл. умалчивает о том, что видел во сне Навуходоносор, и потом уже из слов Даниила читатель узнает этот сон. В 5-й гл. замечает, что на стене писала рука, но что она писала, это предоставляет высказать Даниилу пред Валтасаром. В 6-й гл., сказав о том, что Даниил был ввержен в львиный ров, он оставляет судьбу его не известного до тех пор, пока не повествует о том, что царь пришел ко рву и получил от Даниила ответ¹⁹⁶. Точно так же писатель поступил и в 3-й главе; сказал, что три отрока упали в печь, и умолчал о том, что с ними происходило там, потому что читатель дальше узнает это из слов Навуходоносора. Различие между этим местом и вышеуказанными состоит в том, что в сих последних между общим указанием на событие и уяснением оного в словах вводимых лиц повествуются промежуточные события, а в рассматриваемом месте этого нет; потому и кажется, что в повествовании есть перерыв. Но эта разность объясняется тем, что, вероятно, во время пребывания отроков в печи, вне ее, в окружающем собрании ничего особенного не произошло; и потому писатель, сказав, что отроки ввержены были в печь, тотчас переходит к повествованию о том, как окружающее общество узнало о том, что происходило с ними в печи.

В повествовании о молитве Азарии и песни отроков, как оно читается в переводе LXX, заметны ясные признаки того, что это повествование было сначала отдельно написано, потом вставлено. Именно, оно начинается словами: «так помолились Анания, и Азария, и Мисаил, и воспели Господу, когда царь повелел ввергнуть их в печь»¹⁹⁷ (ст. 24). Эти слова в порядке перевода не совсем уместны, ибо перед ними было сказано, что отроки были уже ввержены в печь, а здесь говорится только о повелении ввергнуть их в печь. По всей вероятности, 24-й стих был началом отдельного повествования о молитве и песне отроков, и помещен здесь с небольшими изменениями.

В конце повествования о молитве и песне трех отроков говорится: «и было, когда услышал царь их поющих, и вставши, увидел их живыми»; за сими словами следует точный перевод 24-го стиха подлинника: «тогда Навуходоносор царь изумился, и встал поспешно» и проч.. Ясно, что предыдущие слова не совсем уместны в связи с последующими; ибо в этой связи выходит, что царь встал, тогда как уже не был сидевшим, так как только перед этим встал. Это приводит к той мысли, что слова: «вставши увидел их живыми» входили в состав отдельного рассказа, и может быть, оканчивали его собою. В переводе Феодотиона эти неровности сглажены, именно, там начало повествования поставлено в следующей связи: «и мужи оные три, Седрах, Мисах и Авденаго упали в средину печи огнем горящей окованные, и ходили среди пламени, поя Бога и благословляя Господа». Конец же повествования излагается в такой связи: «благословляйте все чтущие Господа, Господа Бога богов, пойте и исповедайтесь, ибо во все веки милость Его. И Навуходоносор услышал их поющих, и изумился, и встал поспешно» и проч.. Но что это отсутствие признаков вставки в перевод Феодотиона произошло не от того, будто бы он ближе держался подлинника, а от того, что он постарался привести в приличный вид повествование, это доказывается тем, что он в изложении сего повествования не имел в виду подлинника, с которого он переводил, а заимствовал его у LXX. Это видно из того, что, тогда как в других местах книги, где Феодотион исправлял перевод LXX по подлиннику, весьма много поправок, здесь напротив почти вовсе нет: если есть какие-иибудь разности, то они легко объясняются или разностью в списках одного и того же перевода LXX, или желанием – сделать речь складнее. К последнего рода разностям относятся, например, следующие. В ст. 33-м у LXX: αἰσχύνη καί ὄνειδος ἐγενήθη τῶν δούλων σου καί τῶν σεβομένων σε, у Феодотиона: αἰσχύνη καί ὄνειδος ἐγένετο τοῖς δούλοις σου, καί τοῖς σεβομένοις σε. Ст. 38-й у LXX читается так: καί οὐκ΄ ἔςτιν ἐν τῷ καιρῷ τούτῳ ἄρχων καί προφήτης, οὐδέ ἡγούμενος, οὐδέ ὁλοκαύτωσις, οὐδέ θυσία, οὐδέ προςφορά, οὐδέ θυμίαμα, κ.τ.λ. У Феодотиона читаются эти слова с той разностью, что пред ἡγούμενος союз οὐδὲ заменен союзом ϰαὶ, так что союз ϰαὶ относится у него к лицам, а οὐδὲ к вещам. Сверх сего, то, что в сем повествовании отсутствие признаков вставки зависело вовсе не от мнимого точнейшего перевода подлинника, видно из того, что для соединения конца этого повествования с несомненно подлинными словами книги пророка Даниила, переводчик несколько изменил сии последние, поставив вместо: «тогда Навуходоносор царь изумился, и встал поспешно», следующее: «и Навуходоносор услышал поющих их, и изумился, и встал поспешно».

Что повествование о молитве и песне отроков есть вставочное, это доказывается отчасти еще и тем, что в нем сии отроки постоянно называются еврейскими именами, тогда как и в подлиннике во всей 3-й главе и в переводах LXX и Феодотиона во всей этой главе, исключая указанного повествования, употребляются халдейские их имена.

Впрочем, хотя повествование о молитве и песне трех отроков и не принадлежит пророку Даниилу, но, вероятно, было написано первоначально на еврейском языке, и с него переведено на греческий и в сем переводе помещено у LXX. На сие указывают 1) встречающиеся по местам запутанности в изложении, которые едва ли могли бы произойти, если бы повествование появилось первоначально на греческомязыке. Таковы, например, слова в молитве Азарии: ὡς ἐν ὁλοκαυτώμασι κριῶν καί ταύρων, καί ὡς ἐν μυριάσιν ἀρνῶν πιόνων, δύτω γινέσθω ἡμῶν ἡ θυσία ἐνώπιόν σου σήμερον. καί ἐξιλᾶσαι ὄπισθέν σου, ὃτι οὐκ ἔστιν αἰσχύνη τοῖς πεποιθόσιν ἐπί σοι, καί τελειῶσαι ὄπισθέν σου (ст. 40, LXX). 2) В песне трех отроков некоторые из предметов, призываемых к прославлению Бога, именуются в нескольких местах в изложении LXX, напр. δϱόσος (ст. 64 и 68), ψύχος (ст. 67 и 69), ὄμβϱος (ст. 64 и 77). Вероятно, в подлиннике в сих местах употреблены различные слова, и повторение принадлежит переводчику.

Еще Африкан в письме своем к Оригену доказывал, что эта история сочинена на греческом языке, а не на еврейском, – доказывал тем, что в ней есть такая игра слов, которая возможна только на греческом языке, именно в словах: ὑπὸ σχῖνον (под мастиковым деревом ст. 54) и σχίσει σὲ (рассечет тебя ст. 55), ὑπὸ πϱῖνον (под ясенью ст. 58) и πϱῖσαι σὲ (перепилит тебя ст. 59)¹⁹⁸. Против этого говорят, что подобная игра слов могла быть и в еврейском языке; для нее нужно было только, чтобы названия каких-нибудь двух дерев были сходны по своему звуку с двумя глаголами, означающими погубление¹⁹⁹. Но, обыкновенно, игра слов бывает самой лучшей на том языке, на котором она первоначально произошла; если стараются перевести на другой язык и игру слов, и смысл, заключающийся в сих словах, в сем случае или то, или другое страждет. Между тем, едва ли можно представить более совершенную игру слов, чем вышеуказанная. Не только название того и другого дерева сходно с соответствующим глаголом, но и между собою названия дерев и глаголы подобны. Притом и смысл глаголов сходен, и таков, что сии глаголы употреблены кстати. Посему не естественно предположение, что такая совершенная игра слов произошла в переводе, а не в подлиннике. Впрочем, по этой причине нельзя еще отрицать то, что история о Сусанне могла быть написана первоначально на еврейском языке; но если так было, должно принять, что повествование LXX и Феодотиона много разнятся от еврейского изложения,

История Сусанны у Феодотиона изложена со значительными отличиями от изложения ее у LXX. Впрочем сии отличия нельзя объяснять той же причиной, какой объясняются разности между переводом LXX и переводом Феодотиона там, где они переводят с одного подлинника. История Сусанны у Феодотиона изложена значительно подробнее, чем у LXX. А если бы они оба переводили с одного подлинника, то, конечно, вышло бы наоборот. Ибо в переводе LXX на книгу пророка Даниила вообще повествование не только не сокращается, но еще обогащается многими подробностями; и, так как Феодотион ближе держался подлинника, то его перевод вообще короче, чем LXX. Потому надобно предположить, что Феодотион при изложении истории Сусанны имел в виду не одно только изложение сей истории у LXX, но еще какое-нибудь другое изложение, написанное на еврейском или греческом языке.

Сия история в древнейшем своем виде, т. е. у LXX, надписывается так: ἐκ προφητείας Ἀμβακούμ ὑιοῦ Ιησοῦ ἐκ τῆς φυλῆς Λευί. Следственно и сами переводчики не хотели выдавать ее за писание пророка Даниила, а представляли заимствованной из пророчества Аввакума. И что действительно она первоначально составляла часть какого-нибудь сочинения, приписываемого пророку Аввакуму, или такого, в котором повествуется о пророке Аввакуме, а не книги пророка Даниила, это видно по некоторым признакам в сей самой истории в древнейшем ее виде, т. е. у семидесяти. Именно, в ней говорится о Данииле, как о лице неизвестном, вновь вводимом в рассказе: ἄνθρωπος τις ἦν Ἰερεύς, ῶ ὃνομα Δανιήλ, ὑιός Ἄβαλ, συμβιωτής τοῦ βασιλέως Βαβυλῶνος (ст. 1), тогда как об Аввакуме говорится без объяснения того, кто таков он был: καί ἐγένετο τῆ ἠμέρᾳ τῇ ἓκτῃ, καί ἦν Ἀμβακούμ ἔχων ἄρτους (ст. 32) ϰ. τ. λ. Книга, из которой заимствована сия история, не есть известная ныне книга пророка Аввакума, ибо в сей последней нет такой истории; не есть она и вообще подлинное сочинение пророка Аввакума, ибо в сем случае она была бы в каноне священных книг у евреев.

Весьма вероятно, что история о Виле и драконе переведена с еврейского (позднейшего). Некоторые выражения, находящиеся в сей истории у LXX, указывают на это, например, в вышеприведенных словах: καί ἐγένετο τῆ ἠμέρᾳ τῇ ἓκτῃ, καί ἦν Ἀμβακούμ ἔχων, во-первых выражение: καί ἐγένετο καί ἦν, во-вторых: ἦν ἔχων, построены по-еврейски, а не по-гречески. По-еврейски также построены выражения: καί ἐπιλαβόμενος αὐτοῦ ὁ Ἂγγελος Κυρίου τοῦ Ἀμβακούμ (ст. 35), и: καί εἶπεν Δανιήλ· ἐμνήσθη γάρ μοῦ κύριος (ст. 37). Что и у Феодотиона сия история переведена с еврейского, это в некоторой степени вероятно потому, что Раймунд Мартин в своей книге: Pugio Fidei²⁰⁰, приводит из Берешит Рабба отрывок сей истории, написанный на еврейском (приближающемся к сирскому) языке, – отрывок сходный с переводом Феодотиона.

Разности, существующие между историей Вила и дракона у LXX и ею же у Феодотиона, не могут быть объяснены только разностью в качествах переводчиков. Должно думать, что сии разности происходили от разности списков, с которых они переводили, в том случае, если Феодотион иереводил с еврейского. Впрочем, некоторые разности объясняются желанием Феодотиона – сообщить больше определенности рассказу и привести его в связь с книгой пророка Даниила. Так напр., у LXX не сказано, кто был царь, о котором упоминается в сей истории. Феодотион для определения этого поместил пред нею слова, находящиеся у LXX в конце 6-й главы: καί ὁ Βασιλεύς Αστυάγης προσετέθη πρός τούς πατέρας αὐτοῦ, καί παρέλαβε Κύρος ὁ Πέρσης τήν βασιλείαν αὐτοῦ. Равным образом, у Феодотиона сделаны изменения в способе, каким вводятся в рассказе Даниил и Аввакум. О Данииле говорится, как о лице известном: καί ἦν Δανιήλ συμβιωτής τοῦ βασιλέως κ.τ.λ., и сообщается только о том, в какое состояние пришел Даниил при новом царе. Об Аввакуме же говорится, как о неизвестном: καί ἦν Ἀμβακούμ ὁ προφήτης ἐν τῇ Ἰουδαία (ст. 33).

В общей достоверности истории о Виле и драконе нет причин сомневаться, но некоторые частности в ее изложении у LXX и Феодотиона могут быть подвергнуты сомнению. Например, по переводу LXX в ст. 8-м Даниилу приписываются слова: «если не докажу, что Вил съедает это, то умру, и все, которые при мне». Но едва ли можно допустить, что Даниил вызвался подвергнуть опасности жизнь не только свою, но и других, в случае, если слова его окажутся ложными, тогда как царь ставил в опасность жизнь только одного Даниила. А в переводе Феодотиона приписывается Киру, который, как перс²⁰¹, был враг идолопоклонства, верование, что идол Вил может много есть и пить, и что потому он бог; отнесено ко времени Кира разрушение храма Вила в Вавилоне, которое на самом деле было при Ксерксе²⁰².

Что касается до повествования о ввержении Даниила в львиный ров за ниспровержение Вила и убиение дракона, кажется, должно признать сие повествование за видоизмененное предание о том ввержении Даниила в ров, о котором повествуется в 6-й главе книги пророка Даниила²⁰³. Этому мнению благоприятствует то обстоятельство, что в древнейшем неканоническом повествовании об этом, находящемся у LXX, царь, при котором случилось это, не поименован; при том сие повествование первоначально составляло часть другой книги, следственно не утверждало собой вторичного ввержения в ров Даниила. Сходство же между событием повествуемым здесь, довольно многостороннее. И здесь и там, Даниил ввергается в львиный ров за преступление против языческого суеверия, по требованию подданных, но против желания царя; и здесь и там царь приходит ко рву и находит Даниила живым, и на место его ввергаются виновники осуждения его. Разности же между каноническим и неканоническим повествованием легко объясняются тем, что в последнем изложено уже видоизменившееся с течением времени предание, и сие тем более вероятно, что подобные разности существуют и между историей о Виле и драконе у LXX и ею же у Феодотиона.