Послания святого апостола Павла

Из всех новозаветных священных писателей более всего потрудился в письменном изъяснении христианского учения св. апостол Павел, написавший целых четырнадцать посланий. По важности своего содержания они справедливо именуются некоторыми «вторым Евангелием» и всегда привлекали к себе внимание как свв. Отцов Церкви, так и врагов христианства. Сами апостолы, как мы видели из соборного послания св. апостола Петра, не оставляли без внимания этих назидательных творений своего «возлюбленного собрата, младшего по времени обращения ко Христу, но равного им по духу учения и благодатным дарам» (2 Пётр. 3:15–16). Многие Отцы и Учители Церкви занимались истолкованием посланий св. апостола Павла. Составляя необходимое и важное дополнение к евангельскому учению, послания св. апостола Павла должны быть предметом самого внимательного и усердного изучения всякого христианского богослова. При этом необходимо никогда не упускать из вида той высоты и глубины богословствующей мысли св. апостола и той своеобразности выражений, которая иногда доходила до неудобовразумительности и останавливала таких великих толкователей Священного Писания, как св. Златоуст, Иероним и Августин. В этих посланиях отразилась обширная учёность и знакомство св. апостола Павла со Священным Писанием Ветхого Завета, а равно и глубина в раскрытии новозаветного Христова учения, плодом коего был целый ряд новых слов и речений догматического свойства или нравоучительного характера, принадлежащих исключительно св. апостолу Павлу, как, например, «совоскреснуть», «спогребстися Христу», «облечься во Христа», «совлечься ветхого человека», «спастись банею пакибытия», «закон духа жизни», «другой закон в членах, востающий против закона ума» и т. п. Каждое послание заключает в себе истины и вероучения, и нравоучения христианского, так как и само христианство есть не только известное верование – признание умом известных истин, но непременно и самая жизнь по вере, согласная с этой верой.

Послания св. апостола Павла – это плоды его апостольской ревности; учение его, в них изложенное, – это полное отражение его жизни. Поэтому чтобы лучше понять его послания, нужно хорошо изучить его жизнь и понять внутренний характер его личности. Для этого нет надобности входить в разбор всех подробностей его жизни, известных нам из книги Деяний, а нужно только остановиться на внутренней стороне его жизни и разобраться в тех фактах, которые, по указанию самого апостола, служили для него источником решения многих вопросов христианской догматики и учения о христианской нравственности.

«Я – наименьший из апостолов и недостоин называться апостолом, потому что гнал Церковь Божию, но благодатию Божиею есмь то, что есмь, и благодать Его во мне не была тщетна» (1Кор. 15:9–10) – так характеризует себя сам великий «апостол языков» (прозвание, под которым св. апостол Павел вошёл в историю христианской Церкви). Наделённый от природы богатыми умственными способностями, он воспитан и обучен был в строгих правилах фарисейских и, по его собственным словам, преуспевал в иудействе более многих сверстников своих, ибо был неумеренным ревнителем отеческих своих преданий (Гал. 1:14). Когда же Господь, избравший его от чрева матери, призвал его к апостольскому служению, он всю энергию, все силы своего великого духа посвятил проповеди имени Христова среди язычников всего тогдашнего культурного мира, после того как претерпел много скорбей от своих слепотствующих и ожесточённых против Христа родичей. Изучая жизнь и труды св. апостола Павла по книге Деяний св. апостолов, поистине нельзя не прийти в изумление от необычайной несокрушимой энергии этого великого «апостола языков». Трудно представить себе, как это человек, не обладавший мощным организмом и крепкими физическими силами (Гал. 4:13–14), мог перенести столько невероятных трудностей и опасностей, сколько пришлось перенести их св. апостолу Павлу ради славы имени Христова. И что особенно замечательно: по мере умножения этих трудностей и опасностей пламенная ревность его и энергия не только не умалялась, а ещё больше возгоралась и закалялась, как сталь. Вынужденный вспомнить для назидания Коринфян о своих подвигах, он так о них пишет: «я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано было мне по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл в глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников,.. в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе...» (2Кор. 11:23–27). Сравнивая себя с прочими апостолами и по смирению называя себя «меньшим» из них, св. Павел, тем не менее, со всей справедливостью мог заявить: «но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1Кор. 15:10). И действительно, без благодати Божией обыкновенный человек не смог бы поднять таких трудов и совершить столько подвигов. Насколько мужественным, прямым и непоколебимым в своих убеждениях являл себя Павел перед царями и владыками, настолько же решителен и искренен был он и в отношениях со своими собратиями апостолами: так, однажды он не остановился даже перед обличением самого апостола Петра, когда сей великий апостол дал повод нареканию в малоазийской столице язычества Антиохии (Гал. 2:11–14). Этот факт важен, между прочим, тем, что ясно говорит против ложного учения римо-католиков о том, будто св. апостол Пётр был поставлен Господом «князем над прочими апостолами» и как бы заместителем Самого Господа (отчего и папы римские будто бы носят титул «наместников Сына Божия»). Разве посмел бы св. апостол Павел, бывший гонитель Церкви Христовой и позже других пришедший к апостольскому служению, обличать самого заместителя Господа Иисуса Христа в апостольском лике? Это совершенно невероятно. Св. Павел обличил св. Петра, как равный равного, как брат брата.

Св. апостол Павел, первоначально носивший еврейское имя Савл, принадлежал к колену Вениаминову и родился в киликийском городе Тарсе, который тогда славился своей греческой академией и образованностью своих жителей. Как уроженец этого города или как происходивший от иудеев, вышедших из рабства от римских граждан, Павел имел права римского гражданина. В Тарсе Павел получил своё первое воспитание и, может быть, познакомился с языческой образованностью, ибо в его речах и посланиях ясно проглядывают следы знакомства с языческими писателями (Деян. 17:28; 1Кор. 15:33; Тит. 1:12). Главное и окончательное образование он получил в Иерусалиме в славившейся тогда раввинской академии, у ног знаменитого учителя Гамалиила (Деян. 22:3), который считался славою закона и, несмотря на принадлежность к партии фарисеев, был человек свободомысливший (Деян. 5:34) и любитель греческой мудрости. Здесь же по принятому у евреев обычаю молодой Савл изучил искусство делать палатки, которое потом помогало ему зарабатывать средства на пропитание собственным трудом (Деян. 18:3; 2Кор. 11:8; 2Сол. 3:8).

Молодой Савл, видимо, готовился к должности раввина, а потому сразу же по окончании своего воспитания и образования он проявил себя сильным ревнителем фарисейских преданий и гонителем веры Христовой: может быть, по назначению синедриона, он был свидетелем смерти первомученика Стефана (Деян. 7:58; 8:1), а затем получил власть официально преследовать христиан даже за пределами Палестины, в Дамаске (9:1–2). Господь, усмотревший в нём сосуд, избранный Себе, на пути в Дамаск чудесным образом призвал его к апостольскому служению. Будучи крещён Ананией, он сделался ревностным проповедником прежде гонимого им учения. На время он отправился в Аравию, а затем снова вернулся в Дамаск для проповеди о Христе. Ярость возмущённых его обращением ко Христу иудеев заставила его бежать в Иерусалим (Деян. 9:23) в 38 году по Р. Х., где он присоединился к обществу верующих. Вследствие покушения эллинистов убить его (9:23) он отправился в свой родной город Тарс. Отсюда около 43 года он был вызван Варнавой в Антиохию для проповеди, путешествовал вместе с ним в Иерусалим с подаянием для голодавших (Деян. 11:30). Вскоре после возвращения из Иерусалима по повелению Духа Святого Савл вместе с Варнавой отправился в своё первое апостольское путешествие, продолжавшееся с 45 по 51 годы. Апостолы прошли весь остров Кипр, с какового времени Савл, после обращения им к вере проконсула Сергия Павла, именуется уже Павлом, а затем основали христианские общины в малоазийских городах Антиохии Писидийской, Иконии, Листре и Дервии. В 51 году св. Павел принял участие в апостольском соборе в Иерусалиме, где горячо восставал против необходимости соблюдения для христиан из язычников обрядового Моисеева закона. Вернувшись в Антиохию, св. Павел в сопровождении Силы предпринял второе апостольское путешествие. Сначала он посетил уже основанные им церкви в Малой Азии, а затем перешёл в Македонию, где основал общины в Филиппах, Солуни и Верии. В Листре св. Павел приобрёл любимого ученика своего Тимофея, а от Троады продолжал путешествие с присоединившимся к ним Дееписателем Лукой. Из Македонии св. Павел перешёл в Грецию, где проповедовал в Афинах и Коринфе, задержавшись в последнем полтора года. Отсюда он послал два послания к Солунянам. Второе путешествие длилось с 51 по 54 годы. В 55 году св. Павел отправился в Иерусалим, посетив по пути Ефес и Кесарию, а из Иерусалима прибыл в Антиохию (Деян. гл. 17 и 18).

После недолгого пребывания в Антиохии св. Павел предпринял третье апостольское путешествие (56–58 гг.), посетив, прежде всего, по обычаю своему, ранее основанные малоазийские церкви, а затем основал своё пребывание в Ефесе, где в продолжение двух лет занимался ежедневно проповедью в училище некоего Тиранна. Отсюда он написал своё послание к Галатам по поводу усиления там партии иудействующих и первое послание к Коринфянам, по поводу возникших там беспорядков и в ответ на письмо коринфян к нему. Народное восстание, возбуждённое против Павла среброковачом Димитрием, заставило апостола оставить Ефес, и он отправился в Македонию (Деян. 1:9). На пути он получил от Тита известие о состоянии Коринфской церкви и о благоприятном действии его послания, вследствие чего послал с Титом из Македонии второе послание к Коринфянам. Вскоре он и сам прибыл в Коринф, откуда написал послание к Римлянам, намереваясь, посетив Иерусалим, отправиться в Рим и дальше на Запад. Попрощавшись в Мелите с ефесскими пресвитерами, он прибыл в Иерусалим, где, вследствие возникшего против него народного мятежа, был взят под стражу римскими властями и оказался в узах, сначала при проконсуле Феликсе, а потом при сменившем его проконсуле Фесте. Это случилось в 59 году, а в 61 году Павел, как римский гражданин, по собственному желанию был отправлен в Рим на суд кесаря. Потерпев кораблекрушение у острова Мальты, св. апостол только летом 62 года достиг Рима, где пользовался большим снисхождением римских властей и невозбранно проповедовал. Этим и оканчивается повествование о его жизни, имеющееся в книге Деяний св. апостолов (гл. 27 и 28). Из Рима св. Павел написал свои послания к Филиппийцам (с благодарностью за присланное ему с Епафродитом денежное пособие), к Колоссянам, к Ефесянам и к Филимону, жителю Колосс, по поводу бежавшего от него раба Онисима. Все эти три послания были написаны в 63 году и отправлены с Тихиком. Из Рима же в 64 году написано и послание к палестинским евреям.

Дальнейшая судьба св. апостола Павла в точности неизвестна. Некоторые считают, что он оставался в Риме и по повелению Нерона был предан мученической смерти в 64 году. Но есть основания предполагать, что после двухлетнего заключения Павлу дана была свобода и он предпринял четвёртое апостольское путешествие, на которое указывают его так называемые «пастырские послания» – к Тимофею и к Титу. После защиты своего дела перед сенатом и императором св. Павел был освобождён от уз и снова путешествовал на Восток; пробыв долгое время на острове Крите и оставив там ученика своего Тита для рукоположения по всем городам пресвитеров (Тит. 1:5), что свидетельствует о поставлении им Тита в епископа Критской церкви, св. Павел проходил по Малой Азии, откуда и написал послание к Титу, наставляя его, как проходить обязанности епископа. Из послания видно, что он предполагал провести ту зиму 64 году в Никополе (Тит. 3:12) близ Тарса. Весной 65 года он посетил остальные малоазийские церкви и в Милете оставил больного Трофима, из-за которого произошло возмущение против апостола в Иерусалиме, повлёкшее за собой его первые узы (2Тим. 4:20). Проходил ли св. Павел через Ефес, неизвестно, так как он говорил, что пресвитеры ефесские уже не увидят его лица (Деян. 20:25), но он, по-видимому, в это время рукоположил Тимофея в епископа для Ефеса. Далее апостол проходил через Троаду, где у некоего Карпа оставил свой фелонь и книги (2Тим. 4:13), и потом отправился в Македонию. Там он услышал об усилении лжеучений в Ефесе и написал своё первое послание к Тимофею. Пробыв некоторое время в Коринфе (2Тим. 4:20) и встретившись на пути с апостолом Петром, Павел вместе с ним продолжал путь через Далматию (2Тим. 4:10) и Италию, дошёл до Рима, где оставил апостола Петра, а сам уже в 66 году отправился далее на запад, в Испанию, как предполагал издавна (Рим. 15:24) и как утверждает предание. Там же или уже по возвращении в Рим он был снова заключён в узы («вторые узы»), в которых и находился до смерти. Есть предание, что по возвращении в Рим он проповедовал даже при дворе императора Нерона и обратил к вере во Христа его любимую наложницу. За это он был предан суду, и хотя милостью Божьей избавлен был, по собственному выражению, от львиных челюстей, то есть от съедения зверями в цирке (2Тим. 4:16–17), однако был заключён в узы. Из этих вторых уз он написал в Ефес второе послание к Тимофею, приглашая его в Рим, в предчувствии близкой своей смерти, на последнее свидание. Предание не говорит, успел ли Тимофей застать в живых своего учителя, но оно рассказывает, что сам апостол уже недолго ждал своего мученического венца. После девятимесячного заключения он был усечён мечом, как римский гражданин, недалеко от Рима. Это было в 67 году по Р. Х., в 12 год царствования Нерона.

При общем взгляде на жизнь св. апостола Павла видно, что она резко делится на две половины. До своего обращения ко Христу св. Павел, тогда Савл, был строгим фарисеем, исполнителем закона Моисеева и отеческих преданий, думавшим оправдаться делами закона и ревностью к вере отцов, доходившей до фанатизма. По обращении своём он стал апостолом Христовым, всецело преданным делу евангельского благовестия, счастливым своим призванием, но сознающим своё собственное бессилие при исполнении этого высокого служения и приписывающим все свои дела и заслуги благодати Божией. Самый акт своего обращения ко Христу св. Павел представляет исключительно только как действие благодати Божией. Вся жизнь апостола до обращения, по глубокому убеждению его, была заблуждением, грехом и вела его не к оправданию, а к осуждению, и только благодать Божия извлекла его из этого губительного заблуждения. С этого времени св. Павел старается лишь о том, чтобы быть достойным этой благодати Божией и не уклоняться от своего призвания. Нет и не может быть речи поэтому о каких бы то ни было заслугах – всё дело Божие. Будучи полным отражением жизни апостола, всё учение св. Павла, раскрытое в его посланиях, проводит именно эту основную мысль: человек оправдывается верою, независимо от дел закона (Рим. 3:28). Но отсюда нельзя вывести заключение, будто св. апостол Павел отрицает всякое значение в деле спасения личных усилий человека – добрых дел (см., например, Гал. 6:4 или Еф. 2:10, или 1Тим. 2:10 и мн. др.). Под «делами закона» в его посланиях разумеются не «добрые дела» вообще, а обрядовые дела закона Моисеева. Надо твёрдо знать и помнить, что апостолу Павлу во время его проповеднической деятельности пришлось вынести упорную борьбу с противодействием иудеев и иудействующих христиан. Многие из иудеев и по принятии христианства держались взгляда, что и для христиан необходимо тщательное исполнение всех обрядовых предписаний Моисеева закона. Они обольщали себя горделивой мыслью, что Христос пришёл на землю для спасения только иудеев, а потому язычники, желающие спастись, должны сначала стать иудеями, то есть принять обрезание и навыкнуть к исполнению всего Моисеева закона. Это заблуждение так сильно мешало распространению христианства среди язычников, что апостолы должны были созвать в 51 году в Иерусалиме собор, который отменил обязательность обрядовых постановлений закона Моисеева для христиан. Но и после этого собора многие иудействующие христиане продолжали упорно держаться своего прежнего взгляда и впоследствии совсем отделились от Церкви, составив своё еретическое сообщество. Эти еретики, противодействуя лично св. апостолу Павлу, вносили смуту в церковную жизнь, пользуясь отсутствием св. апостола Павла в той или другой церкви. Поэтому св. Павел в своих посланиях и принуждён был постоянно подчёркивать, что Христос – Спаситель всего человечества, как иудеев, так и язычников, и что спасается человек не выполнением обрядовых дел закона, а только верою во Христа. К сожалению, эта мысль св. апостола Павла была извращена Лютером и его последователями протестантами в том смысле, будто св. апостол Павел отрицает значение вообще всяких добрых дел для спасения. Если бы это было так, тогда не говорил бы св. Павел в первом послании к Коринфянам, в 13 главе, что «если я имею всю веру, так что могу и горы переставлять, а любви не имею, то я – ничто», ибо любовь как раз и проявляет себя в добрых делах.

На основании положительных и достоверных свидетельств общий голос Церкви усвояет св. апостолу Павлу четырнадцать посланий, хотя в древности было немало колебаний в отношении признания Павловым послания к Евреям. Эти послания помещаются в Библии в следующем порядке;

1) Послание к Римлянам

2) Первое послание к Коринфянам

3) Второе послание к Коринфянам

4) Послание к Галатам

5) Послание к Ефесянам

6) Послание к Филиппийцам

7) Послание к Колоссянам

8) Первое послание к Фессалоникийцам, или Солунянам

9) Второе послание к Фессалоникийцам, или Солунянам

10) Первое послание к Тимофею

11) Второе послание к Тимофею

12) Послание к Титу

13) Послание к Филимону

14) Послание к Евреям.

Порядок этот не хронологический. Это размещение сделано, как легко приметить, по важности и обширности самих посланий и по сравнительному значению церквей и лиц, которым послания адресованы. За посланиями к семи церквам следуют послания к трём лицам, а послание к Евреям поставлено позади всех, потому что подлинность его признана позже всего. Послания св. апостола Павла делятся обыкновенно на две неравные группы:

1) послания общехристианские и

2) послания пастырские.

К этим последним относятся два послания к Тимофею и послание к Титу, потому что в них указываются основы и правила доброго пастырствования.

Некоторые места в посланиях св. апостола Павла, как, например, 1Кор. 5:9, также – Кол. 4:16, давали повод думать, что существовали ещё другие Павловы послания, до нас не дошедшие. Но невероятно, чтобы они могли быть утрачены при той заботливости, с какой первенствующая Церковь сберегала писания св. апостолов. Приписывавшаяся св. апостолу Павлу переписка с известным философом Сенекою, братом упоминаемого в Деяниях проконсула Галлиона (18:12), не заслужила признания своей подлинности.

Послания св. апостола Павла имеют великое значение в составе Нового Завета, ибо в них мы находим глубокое и всестороннее раскрытие и разъяснение истин евангельского учения. Кроме отдельных по преимуществу любимых св. апостолом Павлом истин Христовой веры, как, например, о значении ветхозаветного закона по отношению к Новому Завету, о растлении и порче человеческой природы и о единственном средстве оправдания перед Богом через веру во Иисуса Христа, нет, можно сказать, ни одного частного пункта во всей христианской догматике, который не находил бы себе основания и подкрепления в Павловых посланиях. Поэтому не может быть истинным богословом тот, кто не изучил их самым основательным образом. Большая часть посланий построена по одному и тому же плану. Начинаются они приветствием к читателям и благодарностью Богу за Его промыслительные действия о том месте, куда адресовано послание. Далее послание обыкновенно делится на две части – догматическую и нравственную. В заключение св. апостол касается частных дел, делает поручения, говорит о своём личном положении, выражает свои благопожелания и посылает приветствия мира и любви. Язык его, живой и яркий, напоминает язык ветхозаветных пророков и свидетельствует о большом знакомстве со Священным Писанием.

О происхождении Римской церкви, столь важной потом в церковной истории, нет никаких точных сведений. Об этом можно только строить предположения – впрочем, весьма вероятные. Сам апостол Павел в послании к Римлянам пишет, что среди римских христиан есть некоторые, уверовавшие во Христа ещё прежде, чем он сам (Андроник и Иуния – Рим. 16:7), и что вера христиан римских уже прославляется во всём мире (Рим. 1:8). В Климентовых рекогнициях говорится, что ещё во время земной жизни Господа Иисуса Христа вести о Нём доходили до римлян и возбуждали в них не только удивление, но и веру. Это неудивительно, если принять во внимание, что со времени подчинения Иудеи Риму Помпеем (в 63 году до Р. Х.) в Риме стало жить множество иудеев, для которых был отведён потом даже особый квартал. Они ездили в Иерусалим на праздники и, конечно, могли потом рассказывать в Риме о том, что там слышали и видели. В день сошествия Св. Духа на апостолов, как свидетельствует об этом Дееписателъ, среди свидетелей этого великого события были и римляне (Деян. 2:10). Среди этих римлян могли быть уверовавшие и крестившиеся, которые потом и явились основателями первой христианской общины в Риме. Является вопрос: откуда и от кого из апостолов ведёт своё начало церковная иерархия этой первой римской общины? Предание Римской церкви говорит, что в Риме был св. апостол Пётр, который после чудесного освобождения своего из темницы в 43 году прибыл туда из Иерусалима и епископствовал там в течение 25 лет, до самой своей мученической кончины в 67 году. Это, однако, не согласуется с другими имеющимися в нашем распоряжении данными. Не может быть сомнения в том, что св. Петра не было в Риме в то время, когда св. апостол Павел писал своё послание к Римлянам. Если бы св. апостол Пётр был в Риме епископом, неужели же св. Павел дерзнул бы поучать его паству, а если бы и счёл всё же нужным обратиться к римской пастве с посланием, то, конечно, не помимо св. Петра и, так или иначе, упомянул бы его имя в послании. Кроме того, св. Павел сам говорит о себе, что он не имел обычая «строить на чужом основании» (Рим. 15:20) и проповедовать в чужой области (2Кор. 10:6). Не стремился бы св. апостол Павел в Рим, если бы там уже был св. апостол Пётр. Не было св. Петра в Риме, следовательно, и до окончания первых уз св. Павла. Не может быть, чтобы Дееписатель, повествующий о прибытии св. Павла в Рим и о проповеди его там, не упомянул бы, что в Риме в это время находился св. апостол Пётр. Отсюда вывод ясен: св. апостол Пётр мог быть в Риме только после первых уз св. апостола Павла, то есть незадолго до своей мученической кончины.

Кто же был устроителем Римской церкви?

Надо полагать – ученики св. апостола Павла. В конце послания к Римлянам св. апостол Павел посылает приветствия целому ряду лиц, по-видимому, очень близко и хорошо ему знакомых. Кто же эти лица, и как св. апостол Павел, ещё не бывший до тех пор в Риме, мог с ними познакомиться? Все они, несомненно, изгнанники из Рима, изгнанные императором Клавдием и рассеявшиеся по Греции, Македонии и Малой Азии, где они и познакомились с апостолом Павлом. Одни из них были просвещены им, другие стали его сотрудниками. По смерти Клавдия они снова вернулись в Рим и духовно возглавили Римскую церковную общину. Св. апостол Павел потому и горел желанием быть в Риме, чтобы пожать плоды посеянного его учениками.

Предание же о том, что Римская церковь основана св. Петром, можно объяснить тем, что первые верующие в Риме были из числа обращенных в день Пятидесятницы, которые слышали речь св. апостола Петра и естественно считали его своим духовным отцом. К этому присоединилось и то, что в Риме св. апостол Пётр принял мученическую кончину.

В состав Римской церкви первоначально входили главным образом иудеи, но потом вошло в неё много язычников, так что последние стали даже преобладать по числу. Это видно и из послания к Римлянам. Римские язычники, разочаровывавшиеся в своих языческих суевериях, при соприкосновении с иудеями часто становились прозелитами, а это облегчало им и переход в христианство как дававшее ещё большее, уже полное удовлетворение их духу. Римский философ Сенека по этому поводу говорил, что побеждённые дают законы веры победителям, а Ювенал смеялся над иудействующими римлянами и особенно римлянками. По свидетельству Светония, иудеи были изгнаны императором Клавдием из Рима за то, что среди них поднимались смуты из-за Христа. При этом верующие из язычников не могли пострадать, ибо гонение коснулось одних иудеев, и притом не за веру, а за нарушение общественного спокойствия. Община из бывших язычников стала расти и развиваться уже самостоятельно и таким образом совершенно обособилась от иудеев. Вернувшиеся потом христиане из иудеев крепко слились с верующими из язычников, составив с ними единое целое и также окончательно обособившись от иудеев. Это обособление верующих от иудеев резко обозначилось при вступлении св. апостола Павла в Рим, когда верующие вышли апостолу Павлу навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц, а иудеи три дня не являлись к св. Павлу, пока он сам не пригласил их к себе для беседы.

Из послания к Римлянам не видно, чтобы они сами дали св. апостолу Павлу какой-либо повод к написанию послания. Послание имеет совершенно общий характер, и ни на какие частности в жизни римских христиан не указывает. Напрасно думают, что поводом были какие-то споры и разделения среди них, указывая на 16:17, – это место тоже общего характера, как и все остальные наставления.

Побуждение к написанию этого послания – всё было в самом Павле, который, услышав об обращении римлян, давно стал стремиться к ним, чтобы проверить, всё ли у них идёт так, как следует. Ведь он был «апостолом языков», и ему естественно было беспокоиться о христианском преуспеянии жителей столицы всего тогдашнего культурного мира. Собираясь посетить римлян, он предпослал этому посещению своё послание, чтобы оно заменило на время его личное посещение, подготовив римлян к встрече с ним. В своём послании он начертывает общую программу всего христианского учения и предостерегает их от заражения иудействующими.

Ближайшим поводом к написанию послания в это именно время было отправление в Рим из Коринфа, где находился тогда Павел, высокоуважаемой кенхрейской диакониссы Фивы, оказавшей немалые услуги делу веры и Церкви и бывшей помощницей в деле евангельского благовестия самому апостолу Павлу, о чём он сам свидетельствует (16:1–2). Она имела дела в Риме, и св. апостол Павел, ценя её заслуги, считал долгом рекомендовать её римским христианам.

На основании данных самого послания к Римлянам можно с точностью установить, что оно написано в Коринфе. Это видно из того, что св. Павел передаёт римлянам приветствие от Гаия, у которого он проживал, и от Эраста, городского казнохранителя (16:23), а из других посланий его (1Кор. 1:14 и 2Тим. 4:20) видно, что эти лица жили в Коринфе. Точно так же и Фива, с которой отправлялось послание, была кенхрейской диакониссой, а Кенхрея была предместьем Коринфа – коринфской пристанью со стороны Эгейского моря (Рим. 6:1).

Св. апостол Павел не один раз был в Коринфе, а потому является вопрос, в которое именно посещение Коринфа написано им послание к Римлянам. На это тоже есть ясные указания в самом послании. Апостол извещает римлян, что он собирается идти в Иерусалим с милостыней, собранной им в Македонии и Ахаии, а из Иерусалима намерен отправиться в Рим и затем в Испанию (15:25–28). Сравнивая это указание с повествованием книги Деяний (19:21 и 20:3), устанавливаем, что послание к Римлянам написано св. апостолом Павлом во время третьего апостольского путешествия, когда он три месяца провёл в Элладе, то есть около 59 года по Р. Х., весной.

Самая придирчивая критика не могла оспаривать происхождения этого послания от апостола Павла. Св. Климент Римский, Поликарп Смирнский, св. Ириней Лионский, Тертуллиан и Климент Александрийский, а также все позднейшие писатели и даже еретики знают и цитируют это послание. Только еретик Маркион отвергал подлинность двух последних глав, начиная с 14 главы, 24 стиха. За ним последовала новейшая критика, считающая эти главы позднейшим прибавлением. Ориген, однако, осуждает Маркиона за это, а существование этих двух глав в древнейших рукописях, как и внутреннее содержание их, не представляющее ничего противоречащего духу, учению и обстоятельствам жизни св. апостола Павла, убеждают нас в несомненной подлинности.

Послание к Римлянам состоит из 16 глав. Главный предмет его содержания – единственный способ спасения, как для язычника, так и для иудея, в Господе Иисусе Христе. Разработка этой темы занимает большую часть послания – 11 глав. К этому в следующих главах (с 12 по 15:13) приложены общие нравственные наставления о жизни христианской. Начинается послание обычным предисловием с надписанием и приветствием, а кончается послесловием с приветствиями разным лицам.

Начинается послание к Римлянам весьма пространным надписанием и приветствием: «Павел, раб Иисуса Христа, призванный апостол, избранный к благовестию Божию». Называя себя смиренно «рабом Христовым», св. Павел говорит затем, что он берёт римлян в своё попечение на основании апостольского призвания от Самого Господа Иисуса Христа, поручившего ему «во Имя Его покорять вере все народы», между которыми находятся и они, римляне. Затем апостол преподаёт им, как обычно, «благодать и мир» (ст. 1–7).

Далее, как побуждение вступить в общение с римлянами св. Павел выставляет то, что «вера их возвещается во всем мире», то есть апостолу особенно приятно с такими достойными последователями Христовыми познакомиться для того, чтобы возвести их веру ещё на высшую степень: «преподать им некое дарование духовное» и «утешиться с ними верою общею» (ст. 8–12). Апостол говорит, что он не раз намеревался прийти к ним, но встречал препятствия. Это препятствие – желание успеха проповеди у всех народов, где до того проповедовал апостол.

С 16 стиха начинается вероучительная, догматическая часть послания, в которой апостол доказывает, что перед Богом все грешны и безответны – как язычники, так и иудеи, и что спасает человека только живая вера в Господа Иисуса Христа: «праведный верою жив будет» (Ав. 2:4). Прежде всего, апостол говорит о грехе язычников, которые не позаботились познать истинного Бога через изучение Его творений: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы» (ст. 18–20). Результат этого неведения истинного Бога повёл к идолопоклонству, а идолопоклонство привело к всякого рода непотребствам и безнравственной, порочной жизни (ст. 21–32).

Во второй главе св. апостол переходит к иудеям. Он говорит, что наряду с язычниками суд Божий тяготеет и над иудеями, которые хотя и имели закон откровенный, но во все времена были не лучше язычников: осуждая язычников за их нечестие, они делали то же самое. Впрочем, первые 16 стихов этой главы, как отмечает еп. Феофан Затворник, на основании толкования св. Златоуста, имеют в виду не только иудеев, а всех вообще людей, которые, осуждая других за их грехи, сами не воздерживаются от грехов. Это в особенности относится к власть имущим, народным правителям, поставленным судить. Таковые должны знать, что «нет лицеприятия у Бога» и каждый грешащий, кто бы он ни был, понесёт достойное наказание. Здесь важно указание, что язычники, не имеющие Богооткровенного закона, будут судимы Богом по закону совести, написанному в сердцах их: «когда язычники, не имеющие закона, но природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую в день, когда... Бог будет судить тайные дела человеков» (ст. 1–16).

С 17 по 29 стих св. апостол говорит уже исключительно об иудеях, что они напрасно надеются на своё обрезание и хвалятся своим Богооткровенным законом, ибо их обрезание и данный им закон Божий послужит им в ещё большее осуждение, если они, хвалясь законом, преступлением закона бесчестят Бога (ст. 17–29).

В третьей главе св. апостол показывает, что иудеи не имеют никакого преимущества перед язычниками, ибо «как иудеи, так и еллины, все под грехом» (ст. 9), «все согрешили и лишены славы Божией» (ст. 23). Поэтому оправдание человек может получить только «через веру», «по благодати Божией», «искуплением во Христе Иисусе» (ст. 24–25). Тем не менее, иудеи всё же имеют то преимущество, что «им вверено Слово Божие» (ст. 2), заключавшее высокие обетования о Мессии. Несмотря на то, что иудеи оказались неверными в хранении этого великого дара Божия, Бог, по самому свойству природы Своей, непременно исполнит данные Им обетования. Данный иудеям закон ещё более отягчает их ответственность и виновность. А так как Бог не есть только Бог иудеев, но и язычников, то и для тех и других один путь спасения – через веру. Этим не уничтожается значение закона, а лишь утверждается, ибо благодать Божия дала возможность людям осуществить требования закона.

В четвёртой главе апостол вспоминает ветхозаветных праведников Авраама и Давида, показывая в их лице, что не формальное только исполнение предписаний закона даёт оправдание человеку перед Богом, а вера во всесильную благодать Божию, даруемую человеку по милости Божией: «поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (ст. 3).

В пятой главе апостол изображает основную истину христианского вероучения о грехе и спасении. Как от Адама, естественной главы всего человечества, грех распространился на всё человечество – «одним человеком грех вошёл в мир, и грехом смерть, так и смерть вошла во всех человеков, потому что в нём все согрешили» (Рим. 5:12), – так и Христос, новая духовная глава всего человечества. Своим искупительным подвигом дарует спасение также всему человечеству. Стихи 12–21 этой главы представляют собою одно из самых важных мест по глубине догматического содержания. Доказательством того, что грех Адама действительно перешёл на всех его потомков, служит факт смерти, которая явилась последствием греха Адамова, или так называемого первородного греха. Апостол указывает на важное обстоятельство: до Моисея не было закона и, следовательно, грехи людей не могли им вменяться: «грех не вменяется, когда нет закона» (ст. 13), но, тем не менее, люди умирали и до Моисея; отсюда естествен вывод, что они наказывались смертью не за собственные грехи, а за грех первородный, перешедший на них от праотца Адама. Когда же дан был закон, а люди не переставали грешить, виновность их перед Богом ещё более увеличилась (ст. 20). Когда же грех таким образом умножился, через искупительный подвиг Христов было дано людям изобилие благодати Божией – «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (ст. 20). Искупительный подвиг Христов заглаждает не только первородный грех Адамов, но и все личные грехи людей (ст. 16).

В шестой главе, в предупреждение от ложного вывода, что если умножение греха вызвало действие всесильной благодати Божией, то не лучше ли оставаться во грехе, дабы опять вызвать милость Божию, апостол увещевает христиан вести жизнь святую, добродетельную. С момента своего крещения христианин умирает для греха и возрождается для новой святой жизни, подобно тому, как и Христос, Спаситель наш, пострадавший и умерший на кресте, воскрес из мёртвых и живёт «вечно для Бога» – «так и вы почитайте себя мёртвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (ст. 11). Это место (6:3–11) читается за Божественной литургией в Великую Субботу, когда вспоминается смерть и погребение Христово и пребывание Его во гробе. «Наш ветхий человек» (то есть греховный, склонный ко греху) должен быть распят со Христом, «чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху». Освобождение от рабства греху делает христианина истинно свободным. Если христианин и раб, то раб праведности. Но это рабство праведности только кажущееся рабство: таким оно кажется только для немощных, ещё не освободившихся вполне от рабства греху, потому что в начале служения праведности приходится приневоливать себя, бороться с греховными наклонностями. Но зато плодом рабства праведности, или рабства Богу, является святость и жизнь вечная, а последствием рабства греху – «такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть» (ст. 16–22).

В седьмой главе апостол объясняет, что христианин, освободившись от рабства греху, свободен и от исполнения закона Моисеева. «Закон имеет власть над человеком, пока он жив». Так, смерть мужа освобождает жену от законных обязательств супружества, и она может выйти замуж за другого. «Так и вы, братие мои, – говорит апостол, – умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому. Воскресшему из мёртвых, да приносим плод Богу» (ст. 4). Закон Моисеев имел временное значение, дабы обнаружить всю силу греха и привести человечество к мысли, что спасение без особой благодатной помощи Божией невозможно. Закон лишь вскрывал греховные язвы, но не давал исцеления от них: он давал человеку лишь горькое сознание бессилия исполнить все требования закона и получить через это оправдание от Бога. А теперь мы, христиане, освободились от закона с тем, «чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве», то есть не по внешне формальным предписаниям закона. Тут же апостол предостерегает от возможного ложного вывода, будто в законе лежит причина греха: не было бы закона, не было бы и греха. Нет, причина греха – в самом человеке. Закон сам по себе свят, и заповеди его святы, справедливы и направлены к добру. Закон только обнаруживает грех, коренящийся в природе человека, извращённой первородным грехом. Во второй половине седьмой главы (ст. 13–25) апостол разъясняет кажущуюся ненормальность того, что при наличии святого закона Моисеева греховность человечества не только не уменьшалась, но ещё и увеличивалась, вследствие чего потребовалось чрезвычайное благодатное средство для спасения людей через искупительный подвиг Единородного Сына Божия. Это одно из немногих в новозаветных священных книгах мест, где с такой силой и глубиной изображается греховная развращённость нравственной природы человека: «не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (ст. 15). Одними своими силами, без благодати Божией, человек не в состоянии побороть живущий в нём грех, «доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (ст. 19–20). Ярко раскрывает св. апостол эту картину раздвоенности, которую производит грех в нашей падшей природе: «по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного» (ст. 21–23). «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (ст. 24). Нарисовав эту мрачную картину порабощённости человека греху, св. Павел указывает затем на всесильную помощь нашего Искупителя: «благодарю Бога (моего) Иисусом Христом, Господом нашим» (ст. 25). Господь Искупитель и при окаянстве нашем может явить нас победителями живущего в нас греха. Подробно об этом говорится в следующей, восьмой главе.

Выяснив силу греха и величие искупительного подвига Христа Спасителя, освободившего нас из-под власти греха и даровавшего нам возможность жить по духу, а не по плоти, св. апостол в восьмой главе убеждает нас бороться с грехом, ибо теперь уже ничто не может извинить нашего уклонения от этой борьбы. С нами всесильный Дух Христов, помогающий нам жить по духу, а не по плоти, а «кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (ст. 9). Водимые Духом Божиим, мы – дети Божии (ст. 14–16), а «если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (ст. 17). Стремление жить духовной жизнью, борясь с грехом, сопряжено со страданиями, но христиане не должны бояться этих страданий, ибо они ничто по сравнению с той славой, которая нас ожидает в будущей жизни: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас» (ст. 18). Этой будущей славы ожидает с нами и вся тварь, ибо и она освободится от рабства закону смерти и тления, отразившемуся, как следствие греха человека, на всей твари. В борьбе с грехом помогает нам Дух Святой, ибо Он «подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чём молиться, как до́лжно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (ст. 26). В надежде на спасение утверждает нас и предвечное предопределение Божие о нашем спасении: «кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (ст. 29–30). Для правильного понимания этого места послания св. апостола Павла о Божественном предопределении надо иметь в виду, что апостол говорит не о безусловном предопределении, как учат кальвинисты, а о предопределении, основывающемся на всеведении Божием. Это не то значит, что Бог, помимо воли людей, одних предопределил к спасению, а других – к погибели, но то, что Бог, как всеведущий, знает, кто из людей употребит на добро свою свободную волю, а кто – во зло, и в зависимости от этого и предопределяет вечную участь каждого. В заключение увещаний быть твёрдыми в надежде на спасение св. апостол восклицает: «кто отлучит нас от любви Божией?» (ст. 35) и восторженно исповедует свою любовь и преданность Христу Спасителю, призывая к тому же и всех верующих (ст. 35–39).

В следующих трёх главах – девятой, десятой и одиннадцатой – св. апостол выражает свою «великую печаль» и «непрестанное мучение сердца» об упорном неверии иудеев во Христа Спасителя и отвержении их Богом от Церкви Христовой и доказывает, что сам Израиль виновен в своём отвержении, так как ищет оправдания не в вере во Христа Спасителя, а в исполнении внешнего обрядового закона Моисеева. При этом св. апостол выражает убеждение, что как отвержение касается не всех иудеев, потому что есть и верующие из них («остаток сохранился» – 11:5), так оно не будет вечным для иудейского народа: в своё время и иудеи уверуют во Христа и войдут в Его Церковь. Во временном отвержении иудеев, вполне ими заслуженном, св. апостол видит особенное проявление премудрости Божией в отношении спасения всего человечества. Фанатизм иудеев, упорно отвергавших веру во Христа как в Мессию, заставил апостола обратиться с проповедью о Христе к язычникам. И, таким образом, упорное ожесточение иудеев против апостольской проповеди имело своим последствием обращение ко Христу язычников (ст. 25). Успех веры Христовой среди язычников и те духовные блага, которые они получают, возбудит ревность иудеев, и в результате «весь Израиль спасётся» (11:26). Поэтому св. апостол внушает уверовавшим из язычников не кичиться перед иудеями своим спасением. Сравнивая иудейский народ с благородным садовым масличным деревом, у которого «отломились неверием» только ветви, но корень цел и свят, св. апостол уподобляет язычников «дикой маслине», привитой к масличному дереву на место отпавших ветвей: «если... ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись пред ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень – тебя» (11:17–18). К тому же отпавшие ветви опять могут привиться, ибо «Бог силен опять привить их» (ст. 23), «ибо если ты отсечён от дикой по природе маслины и не по природе привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей маслине...» (11:24).

Величие Промысла Божия, премудро ведущего все народы к спасению путём незримого для людей воздействия на исторические судьбы народов, вызывает у св. апостола восторженное восклицание: «о глубина́ бога́тства и прему́дрости и ра́зума Бо́жия, я́ко неиспы́тани су́дове Его́ и неизсле́довани путие́ Его́. Кто̀ бо разуме́ ум Госпо́день?.. Тому́ и сла́ва во ве́ки, ами́нь» (11:33–36). Этим заканчивается вероучительная, догматическая часть послания к Римлянам.

Главы двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая и пятнадцатая по 13 стиху, составляют нравоучительную часть послания. Здесь св. апостол начертывает идеал нравственной жизни христианина. В 12 главе он говорит об обязанностях христианина как члена Церкви в отношении к Богу (ст. 1–2) и к ближним (ст. 3–5), о различных сверхъестественных дарованиях и обычных служениях, о чувствах и расположениях христианина (ст. 8–21). В 13 главе св. апостол говорит об обязанностях христианина как члена государства и общества. Здесь особенно важно наставление о повиновении властям: «всяка душа властем предержащим да повинуется» (ст. 1). Для правильного понимания этого наставления надо обратить внимание на мысль, заключённую в 3 и 4 стихах: та власть «от Бога», которая поощряет добро и наказывает зло. «Поэтому мы вправе сказать, – говорит преп. Исидор Пелусиот, – что самое дело, разумею власть, то есть начальство и власть царская, установлены Богом. Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему изблевать сие лукавство, как фараону, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна жестокость, как царь Вавилонский уцеломудрил иудеев» (ч. II, письмо 6). В 14 главе и первых 13 стихах 15 главы св. апостол даёт наставления, как относиться к немощным в вере, ввиду происшедших на этой почве разногласий в Римской церкви. Большинство римских христиан из язычников хвалились своей христианской свободой в том отношении, что безразлично вкушали всякую пищу и питие, ибо христианская вера не налагала каких-либо воспрещений в этом отношении, как и различений между днями в году. Между тем христиане из иудеев продолжали некоторые виды пищи считать нечистыми и боялись оскверниться ими, так же как признавали общеобязательными некоторые ветхозаветные праздники. Св. апостол увещевает прекратить раздоры на этой почве, так как к немощному в вере нужно относиться снисходительно. Частные мнения и убеждения должны быть предоставлены совести каждого. Главное же: не судить и не укорять друг друга и не подавать друг другу соблазна. Всё для христианина чисто, но если брат твой соблазняется, то лучше не есть мяса и не пить вина, чтобы не соблазнить брата (14:1–21). Стихи 12–14 главы 13 и стихи 1–4 главы 14 читаются на литургии в Неделю Сыропустную перед наступлением Великого Поста, давая указания, с каким настроением до́лжно проходить христианину дни великопостного подвига.

В заключение послания (15:14–16) св. апостол объясняет побуждения, по которым он обращается к римлянам со своим посланием, рекомендует им диакониссу Кенхрейской церкви Фиву, с которой отправляется это послание, и передаёт целый ряд поимённых приветствий христианам, живущим в Риме.

Коринф лежит на перешейке, соединяющем Грецию с Мореею, или Пелопоннесом. Построен он за полторы тысячи лет до Р. Х. В 44 году при Юлии Цезаре, он был восстановлен после разорения и стал цветущим первым городом римской провинции Ахаии – резиденцией проконсулов. Он славился науками, искусствами и весёлой жизнью, что привлекало в него множество жителей. Отличием его были так называемые «Истмийские игры» и храм Афродиты. Можно сказать, что во времена апостольской проповеди Коринф был представителем греческого легкомыслия, ветрености и чувственных наслаждений.

Церковь в Коринфе была основана св. апостолом Павлом во время его второго благовестнического путешествия, около 53 года, после того как он прошёл с проповедью Филиппы, Солунь, Верию и Афины. Оставив в Македонии для утверждения веры своих учеников Силу и Тимофея, св. Павел направился в Грецию и прибыл в Коринф после краткого пребывания в Афинах, как повествует об этом книга Деяний апостольских (18:11). В Коринфе св. апостол встретил добрых и гостеприимных людей Акилу и Прискиллу, иудеян родом из Понта, которые жили прежде в Риме, но переселились в Коринф по случаю изгнания императором Клавдием всех иудеев из Рима. Акила был «скинотворцем», то есть делателем палаток. Так как св. Павел знал это ремесло, то и поселился у них, чтобы трудами рук своих снискивать себе пропитание. Если Акила и Прискилла не были ещё прежде христианами, то, надо полагать, они теперь были обращены св. Павлом, крещены им и стали ему помощниками в деле евангельского благовестия. Каждую субботу апостол проповедовал в иудейской синагоге, убеждая иудеев и эллинов-прозелитов, что нет иного спасения, как только в Господе Иисусе Христе. Когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, св. Павел получил возможность усилить и расширить свою проповедническую деятельность и учил уже не по субботам только, но и в остальные дни недели. У иудеев эта проповедь, однако, мало имела успеха. Они противились апостолу, злословя его и Господень путь, им проповедуемый. Тогда св. Павел оставил синагогу с вразумительным для иудеев действием и словом. Он отряс прах одежд своих и сказал им: «кровь ваша на главах ваших; я чист; отныне иду к язычникам» (Деян. 18:6). Смысл этих слов: «вина в вашей погибели на вас самих; я чист от неё. Я указывал вам путь спасения, а вы не хотите принять его. Оставайтесь в вашей пагубе». Дальнейшие христианские собрания с проповедью о Христе св. Павел стал устраивать неподалёку от синагоги, в доме некоего Иуста, чтущего Бога. Сюда собирались и язычники, и дело благовестия пошло успешнее: многие уверовали и крестились. Среди уверовавших был и сам начальник синагоги Крисп со всем домом своим. Но всё же успех проповеди, видимо, не был велик, так что св. Павел хотел было вовсе удалиться из развращённого Коринфа, в котором он стал испытывать даже покушения на жизнь свою (2Сол. 3:2). Поэтому Сам Господь явился ему в видении ночью, чтобы ободрить и воодушевить его на дальнейшее служение в Коринфе (Деян. 18:9–10). Укреплённый этим явлением, св. апостол остался в Коринфе на полтора года, и в этот период времени проповедь его произрастила в Коринфе обильные плоды, так что церковь Коринфская стала знаменитой и прославилась обилием духовных дарований (1Кор. 1:5–7).

Когда церковь Коринфская устроилась, св. Павлу предлежало направиться в другие места для проповеди. Отбытие его из Коринфа ускорилось в результате одного прискорбного происшествия. Раздражённые проповедью апостола иудеи схватили его и привели на суд к проконсулу Галлиону с жалобой, что он «учит людей чтить Бога не по закону» (Деян. 18:13). Сущность этого обвинения состояла в том, что Павел сделался основателем какой-то новой секты, сверх дозволенных законами Римской империи вероисповеданий. Галлион был братом известного римского философа Сенеки и дядей поэта Лукана, высокообразованным и благородным человеком. Он отказался разбирать дело, касающееся веры, а не гражданских отношений, и прогнал иудеев от судилища. Презиравшие иудеев эллины, услышав такое решение Галлиона, устремились на них тут же, в той же судебной палате, и, схватив главного вожака возмущения начальника синагоги Сосфена, «били его пред судилищем, и Галлион нимало не беспокоился этим» (Деян. 18:14–17). Возможно, что этот Сосфен потом обратился ко Христу, и это о нём упоминает св. апостол в 1Кор. 1:1.

По особому, несомненно, Промыслу Божию, продолжателем дела Павлова в Коринфе явился некий иудеянин по имени Аполлос. Он родился и воспитался в Александрии, откуда прибыл сначала в Ефес, а затем в Коринф. Это, по словам Дееписателя, был человек красноречивый и сведущий в Писаниях (Деян. 18:24). Отплывши из Коринфа, св. Павел на короткое время прибыл в Ефес, где оставил Акилу и Прискиллу, а сам отправился в Иерусалим и оттуда в Антиохию, откуда начал затем своё третье апостольское путешествие. По отбытии св. Павла из Ефеса туда прибыл Аполлос, бывший уже христианином и горевший духом, но знавший только крещение Иоанново. Он начал смело учить в синагоге. «Услышавши его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень» (Деян. 18:26). Когда ему явилась нужда ехать в Ахаию, столицей которой являлся в то время Коринф, ефесские верующие дали ему рекомендательные письма к тамошним христианам. Прибыв в Коринф, Аполлос много содействовал уверовавшим, опровергая иудеев всенародно и «доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос» (Деян. 18:27–28). Значение проповеди Аполлоса для утверждения христианства в Коринфе было столь велико, что св. Апостол Павел называет его поливателем насаждённых им семян веры Христовой: «я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог» (1Кор. 3:6). Как долго Аполлос пробыл в Коринфе, неизвестно, но при написании первого послания к Коринфянам мы опять видим его в Ефесе вместе с апостолом (1Кор. 16:12).

Во время пребывания Аполлоса в Коринфе св. Павел, осуществив свой план о посещении Иерусалима на Пасху, начал своё третье апостольское путешествие из Антиохии и, «прошедши по порядку верхние страны – Галатийскую и Фригию» (Деян. 18:22–23), прибыл в Ефес для утверждения здесь Церкви Христовой (Деян. 19:1). Тут до него стали доходить разные неблагоприятные слухи об оставленной им Коринфской церкви. Он хотел было сам отправиться в Коринф прямо из Ефеса морем (2Кор. 1:15–16), но, не решившись оставить Ефес, вместо себя отправил в Коринф своего возлюбленного ученика Тимофея, поручив ему пройти через Македонию и затем донести ему обо всём происходящем в Коринфской церкви. Между тем неблагоприятные слухи о Коринфской церкви стали повторяться и умножаться. Будто бы один из коринфских христиан допускал такой вид блужения, какой и у язычников не допускается (1Кор. 5:1). Затем пришли в Ефес домашние одной христианки Хлои и подтвердили апостолу этот слух, рассказав при этом и многое другое недоброе, огорчив особенно апостола рассказами о разных религиозных спорах и состязаниях (1Кор. 1:11–12). Создавалось впечатление, что в Коринфе возникли отдельные религиозные партии или секты. Прибывшие из Коринфа посланные от Коринфской церкви Стефан, Фортунат и Ахаик несколько успокоили дух апостола (1Кор. 1:17–18), но всё же подтвердили наличие многих нестроений. Подтвердив слухи о блужении и о распрях, они передали и многое другое вновь: о тяжбах в языческих судах, о беспорядках на вечерях любви, о непокровении женщинами голов своих в церкви, о неверии некоторых в воскресение мёртвых. Апостолу были предложены также в особом послании и вопросы: о супружестве и девстве, о ядении идоложертвенного, о даре языков и т. п. Вследствие этого св. апостол Павел и решился отправить в Коринф своё послание, чтобы уврачевать все нестроения и дать ответ на все недоумения. При этом он обещает и сам прийти к ним (1Кор. 4:19–21). Дополнительным поводом к написанию послания, как видно из 1Кор. 16:1–4, было устройство сбора денежного вспомоществования для палестинских христиан.

Как это ясно видно из самого послания, оно было написано в Ефесе. «Не хочу видеться с вами теперь мимоходом, – пишет апостол, – надеюсь пробыть у вас несколько времени, если Господь позволит. В Ефесе же я пробуду до Пятидесятницы» (1Кор. 16:7–8). В послании св. Павел пишет, что он отправил в Коринф св. Тимофея (16:10), а в Деяниях мы находим, что он послал его из Ефеса уже перед тем, как сам собирался уходить из него (19:21–22). По расчёту годов это приходится на 58 или 59 год по Р. Х.

Содержание послания, как требовал и повод к написанию его, весьма разнообразно: оно касается многих предметов, давая исчерпывающие ответы на вопросы, поставленные коринфянами. Состоит оно из 16 глав. Начинается обычным надписанием и приветствием, кончается также передачей приветствий.

Первое послание св. апостола Павла к Коринфянам отличается от других его посланий чрезвычайным разнообразием разрешаемых в нём вопросов. От ранее рассмотренного нами послания к Римлянам оно отличается ещё тем, что здесь св. апостолу Павлу приходится иметь дело не с иудейскими заблуждениями, а с греческой культурой и греческой чувственностью, с эллинизмом, опиравшимся на философию, не чуждым глубокого проникновения в духовно-нравственную область жизни.

Начинается послание обычным надписанием и приветствием. Наряду с самим собой св. Павел смиренно упоминает и «Сосфена брата». Блж. Феодорит и св. Димитрий Ростовский полагают, что этот Сосфен был тот самый начальник синагоги в Коринфе, который подвергся побоям по случаю возмущения там против апостола Павла (Деян. 18:17). Такого же мнения держится и еп. Феофан Затворник, который говорит, что этих побоев нельзя иначе объяснить, как какою-нибудь соприкосновенностью Сосфена к проповеди св. Павла.

Всё дальнейшее содержание послания состоит из двух частей: первая часть, из первых шести глав, содержит преимущественно обличения, вторая часть – от 7 до 15 главы – содержит преимущественно наставления, и, наконец, последняя, 16 глава, представляет собой заключение, в котором св. апостол излагает соображения о сборе милостыни для палестинских христиан и о своём путешествии по дороге в Коринф, а также передаёт обычные приветы.

В первой, второй, третьей и четвёртой главах св. апостол обличает коринфян за распри и разделения между ними. Сначала он похваляет их веру, выражая уверенность, что Господь утвердит их в этой вере «до конца, чтобы им быть неповинными в день Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 8), а с 10 стиха начинает свою обличительную речь. После св. апостола Павла в Коринфе проповедовал его ученик Аполлос; туда же прибыли христиане, обращённые св. апостолом Петром; были там и христиане из Палестины, слышавшие проповедь Самого Господа Иисуса Христа. Склонные к партийным распрям и держась, по-видимому, ещё языческого взгляда на проповедников Евангелия как на философов, основывавших каждый свою школу, коринфяне стали делиться на партии по именам проповедников евангельского учения и называли себя: «я – Павлов, я – Аполлосов, я – Кифин, я – Христов». Вначале в основе этого разделения лежало, конечно, лишь доброе чувство любовной привязанности к тому или иному проповеднику, но в дальнейшем такое разделение могло повести к опасным последствиям для самой чистоты веры; в нравственном же отношении это разделение и теперь повело уже ко многим недобрым явлениям в среде коринфского христианского общества, которые и обличает св. апостол в своём послании. Так как это разделение явилось исходной точкой упадка нравственной жизни и всех нестроений, св. апостол с особенной силой и энергией обличает его в целых четырёх главах. Ввиду того, что руководители отдельных партий, по примеру языческих философов, влияли на толпу красноречием и философскими рассуждениями, св. апостол в первой главе характеризует свойства евангельской проповеди сравнительно с мирской мудростью – философией. Проповедь о кресте для язычников, гордых своей учёностью, кажется слишком простой и даже безумием, между тем как для уверовавших слово крестное – сила Божия, дарующая спасение. В то время как мудрость мирская (философия), оторвавшаяся от источника мудрости – Бога и пытавшаяся самостоятельно разрешить все жизненные задачи, оказалась бессильной в устроении человеческой жизни, евангельская проповедь, кажущаяся для неверных юродством (безумием), дарует людям действительно всё, что необходимо как для благоустроения их земной жизни, так, что особенно важно, для их вечного спасения. «Иудеи требуют чудес, и эллины ищут мудрости а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для эллинов безумие, для самих же призванных, иудеев и эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (ст. 22–24). Здесь важно отметить, что «Божией премудростью» («Софиею»), в согласии со многими другими местами Священного Писания, именуется не кто другой, как Второе Лицо Пресвятой Троицы. Далее апостол говорит, что «немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (ст. 25), что видно из того, что «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (ст. 27). Это наглядно сказалось в том, что бедные, незнатные и неучёные рыбари, какими были св. апостолы, и большинство первенствующих христиан, тоже люди по преимуществу низкого звания и необразованные, силою своей веры и своею проповедью посрамили всю языческую мудрость учёных и философов и привели весь мир к подножью Креста Христова. «Бог всяческих, – говорит блж. Феодорит, – неучёными победил учёных, нищими богатых, и рыбарями уловил вселенную». Для чего это нужно было? «Чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (ст. 29) – чтобы смирить всякую гордость и надменность, чтобы показать, что мы не можем спастись сами собою, что христианство – это путь спасения через смирение.

В доказательство той же мысли о простоте евангельской проповеди, чуждой обольщения красотой внешнего построения речи и внешней мудрости языческих философов, но сильной только содержащейся в ней Истиной, св. апостол во второй главе вспоминает, как он приходил в Коринф в смиренном виде с простым словом о Распятом, чтобы уверование коринфян ничем не было обязано мудрости человеческой, но лишь Богу: «слово моё и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (ст. 4), «чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией« (ст. 5). Для более совершенных по вере потом открывается ведение истинной премудрости – премудрости Божией, превосходящей всякое разумение человеческое и недосягаемое мудрецам мира сего. Это – «премудрость тайная, сокровенная, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей» – это образ устроения нашего спасения в Господе Иисусе Христе со всеми исходными его началами и с необъятными последствиями во всех областях тварного бытия (ст. 6–8). «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (ст. 9). А нам, то есть истинным христианам, «Бог открыл это Духом Своим, ибо Дух все проницает, и глубины Божии» (ст. 10). Проповедуя о премудрой тайне спасения людей, апостолы имеют «ум Христов», а потому принять их учение во всей глубине могут только люди «духовные», то есть утвердившиеся в духовно-нравственной жизни, переродившиеся духовно и принимающие истину не умом только, но и сердцем и волею, то есть в полном проявлении своих сил и способностей. Человек «душевный», то есть не очистивший ещё душу свою от греховных привязанностей, живущий не духом, но низшими свойствами души, «не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (2:14).

Содержание третьей главы даёт основание предположить, что в отсутствие св. апостола Павла в Коринфе, противники его возбуждали против него христиан, стараясь унизить его учение. Они, видимо, указывали, что другие проповедники Евангелия, как, например, апостол Пётр и Аполлос, более глубоко и красноречиво раскрывают истины учения Христова. Вероятно, отвечая на подобного рода нарекания, св. Павел пишет: «Я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твёрдою пищей, ибо вы были ещё не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы ещё плотские», доказательством чему служат распри, споры и разделения на партии из-за разных учителей-проповедников. Затем св. Павел разъясняет, как нужно смотреть на апостолов. Апостолы – только слуги Божии, «только служители, чрез которых вы уверовали», а основание спасения во Христе Иисусе, ибо «никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (ст. 1–5 и 11). «Я насадил, – говорит св. апостол Павел, – Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а всё Бог возращающий. Насаждающий же и поливающий суть одно; но каждый получит свою награду по своему труду. Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива. Божие строение» (ст. 6–9). Ценность труда каждого такого строителя-проповедника определится на Страшном Суде. Основание одно – Иисус Христос, но на этом основании можно строить из материалов различной ценности и прочности: из золота, серебра, драгоценных камней (чистое, здоровое учение Слова Божия) или из дерева, сена, соломы (учение, смешанное с измышлениями человеческой мудрости, или пустое красноречие). В день Страшного Суда «огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (ст. 12–14). «У кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам спасётся, но так, как бы из огня». По отзыву блж. Августина, это изречение св. апостола Павла относится именно к таким, которые св. апостол Пётр называет «неудобовразумительными» (2 Пётр. 3:16). Эта прикровенность апостольских слов даёт основание римско-католическим богословам находить в них подтверждение своему лжедогмату о загробном чистилищном огне, которым будто бы грешники очищаются по смерти. Правильному пониманию этих слов способствует то самое сравнение с пожарным огнём, охватившим дом, которое проводит св. апостол через свою речь. «Кругом огонь, надо бежать сквозь него. Что тут бывает? Иной пробежит почти не опалённый, другие в разных степенях опаления, а иной так и остаётся в огне. Подобное сему будет с теми, коих на огне суда домики (дела) погорят. Одни пойдут в огонь, другие получат иные разные степени наказания, а иные и помилованы будут. Ибо хотя все они виноваты, что строили не из прочного материала, но виновность их может иметь разные степени. Иной может быть и без вины виноват: трудился над строением непрочным, не зная лучшего образа строения; или, может быть, по обстоятельствам не успел взяться за лучшее, или ещё почему-либо заслуживает извинения» (еп. Феофан). Может быть, сама паства виновата, что оказалась гнилым материалом. Тогда пастырь избегнет осуждения, после строгого пересмотра его жизни на неумытном суде Божием (спасётся так, как бы из огня).

Поэтому учителям-проповедникам надо с большой осмотрительностью и осторожностью строить здание Христовой Церкви, памятуя, что каждый христианин есть храм Божий, так как Дух Божий, через таинства им в себя принятый, живёт в нём: «разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас?» (ст. 16). Суетные человеческие мудрования могут разорить этот храм, потому что «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (ст. 19). «Вы же Христовы», то есть, коль скоро вы уверовали во Христа и стали членами Его Церкви, вы принадлежите Единому Христу, а потому прилично ли вам разделяться из-за Павла, Аполлоса, Кифы или других каких учителей?

В четвёртой главе св. апостол указывает, что, оценивая сравнительное значение апостолов и становясь, таким образом, как бы их судьями, коринфяне проявили недостаток главной христианской добродетели – смирения. Гордясь своим духовным разумением, коринфяне забыли, что если и есть у них что ценное, то это получили они от апостолов, судить о которых можно разве только по степени их верности порученному им делу проповеди, а не по каким-либо внешним качествам, зависящим лишь от природных дарований (как судили о языческих риторах и философах). Чтобы вразумить коринфян и возбудить в них чувство признательности и благодарности всем апостолам ра̀вно, как трудящимся для их блага, св. апостол сравнивает их положение со своим. Не успели вы, как бы говорит он, вкусить ещё и начатка от плодов веры, а уже «пресытились, уже обогатились, стали царствовать без нас». «Мы ещё бедствуем, подвергаемся страданиям за проповедь, а вы уже и царством насладились» (блж. Феодорит), «держите себя так, как будто настало уже царство славы, розданы венцы, настало блаженное ликование. Но как же это без нас? Мы трудимся, терпим всякого рода лишения, а вы уже и в царство будто вступили» (еп. Феофан). И апостол рисует картину всевозможных скорбей и лишений, какие претерпевают проповедники евангельского учения. «Нам, последним посланникам. Бог судил быть как бы приговорёнными к смерти; потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков...» «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощни, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии...» Эти противоположения надо понимать в смысле обличительной иронии. Впрочем, еп. Феофан толкует это иначе: труды и лишения апостолов служат к славе и чести и утверждению в вере тех, кто уверовал через их проповедь. Заканчивает своё обличение св. апостол уверением, что делает он это «не срамляя» их, то есть «не к постыждению» их, но к вразумлению, как «возлюбленных детей» своих. «Хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (ст. 14–16). Важное место! Св. апостол говорит, что хотя коринфяне имеют «тысячи наставников», но «немного отцов», и что он «родил их во Христе Иисусе благовествованием», то есть является их духовным отцом. Сам св. апостол Павел называет себя «отцом» обращённых им в христианство, а между тем сектанты, неосновательно ссылаясь на слова Господа Иисуса Христа, обращённые Им только к апостолам в Мф. 23:9, отказывают православным христианским пастырям в праве именоваться «отцами» верующих. Для вразумления коринфян св. апостол посылает им доверенного ученика своего Тимофея и обещает вскоре и сам к ним прийти. Противники св. апостола Павла, видимо, распускали слух, что он четыре года уже не посещает Коринф из боязни встречи там со своими соперниками, более его сильными в слове. Апостол обещает при посещении Коринфа испытать «не слова возгордившихся, а силу, ибо Царство Божие не в слове, а в силе» – в жизни и в делах (ст. 17–20).

Пятая и шестая главы содержат обличения нравственных недостатков.

Вся пятая глава посвящена обличению блудника-кровосмесника, который взял себе в жену «жену отца своего», то есть, надо полагать, мачеху. Св. Павел укоряет коринфян, что они возгордились «вместо того, чтобы лучше плакать», то есть – не следовало бы коринфянам высоко о себе думать, если возможны среди них такие гнусности. Во избежание дальнейшего соблазна, св. апостол повелевает ещё до своего прихода «предать» виновного «сатане во измождение плоти, «чтобы дух был спасён в день Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 1–5). Это не только отлучение от Церкви, вне которой «область сатанина», но и действительное наказание, как говорит св. Златоуст, подобное тому, что было с Иовом, «хотя не с одинаковою силою: там для славнейших венцов, а здесь для разрешения от грехов, дабы сатана наказал его злокачественными ранами или другою какою-нибудь болезнью». «Плотской грех в плоти и наказывается, – поясняет еп. Феофан, – измождённая плоть ослабит узы греха и даст простор духу покаяться». «Разве не знаете, что малая закваска квасит всё тесто?» – такое строгое наказание необходимо для того, чтобы этот худой пример не заразил и других (ст. 6). Христиане вообще должны быть «новым тестом», в котором не может быть места никакой порочной закваске, то есть никакой греховной страсти. «Как пред лицом агнца пасхального у израильтян ни в одном доме не оставалось ничего квасного, так у нас пред лицом нашего агнца пасхального, Христа Господа, не должно быть ничего греховного и страстного» (ст. 7–8). Эти два стиха с присоединением к ним стихов 13–14 из 3 главы Галатам составляют апостольское чтение на утрени Великой Субботы. В связи с грехом кровосмесника апостол заповедует вообще не иметь никакого общения с теми, которые, называя себя христианами, не оставляют своей порочной жизни: «с такими даже не есть вместе» (ст. 9–12). «Извергните развращённого из среды вас» – апостол указывает, что такое изъятие грешника ради освобождения общества от греховной заразы заповедалось ещё в Ветхом Завете (Втор. 17:7).

Первая половина шестой главы посвящена обличению за тяжбы перед неверными в языческих судилищах (ст. 1–8), а вторая половина содержит обличения страстной жизни вообще и чревоугодия и блуда в частности. Св. Златоуст замечает, что собственно предшествующая речь о внутреннем суде над кровосмесником расположила апостола сказать о том, что и внешние житейские дела христиане должны разбирать сами, не доводя их до языческих судей, после чего апостол опять возвращается к прежнему предмету – обличению блудной и вообще чувственной жизни. «Разве не знаете, что святые будут судить мир?» – апостол говорит, как о чём-то общеизвестном, что «святые», то есть христиане, «будут судить мир», а потому недостойно им обращаться в языческие судилища. «Судить» в смысле «осудят», как, по словам Господа, «царица южская востанет и осудит род сей», и «мужие ниневитстии востанут и осудят род сей» (Мф. 12:41–42), как 12 апостолов будут судить 12 колен Израилевых (Мф. 19:28) в том смысле, что уверовавшие и ставшие христианами послужат в осуждение тем, которые не уверовали. «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов» – здесь имеются в виду ангелы падшие, то есть демоны. И здесь «будем судить» сказано в том же смысле: «осудим».

Далее св. апостол указывает, что сами по себе тяжбы неприличны для христиан, обязанных жить по-братски (ст. 7). Особенно же предосудительны эти тяжбы, если они ведутся по греховным поводам с целью обидеть брата, отнять принадлежащее ему. Отсюда св. апостол переходит к обличению всякого рода грехов, которых не должно быть в христианском обществе как обществе святых (ст. 8–11). После этого апостол вновь переходит к обличению блуда. Эти стихи 12–20 и читаются в Неделю о блудном сыне. «Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» – судя по тому, что дальше говорится о пище, здесь говорится прежде всего о том, что можно вкушать всякого рода пищу. Но этой свободе христианина апостол полагает два ограничения: первое – польза, второе – чтобы себя ничем не связать и во имя мнимой свободы, таким образом, не потерять свободы истинной – свободы от всякого пристрастия и греха. Поэтому христианин должен беречь себя от порабощения чувственностью: чревоугодием и связанной с ним страстью блуда. Преступность блуда в том, что он оскверняет и душу, и тело и является святотатством, ибо тела наши, как и души, являются членами Христовыми и принадлежат Богу: блудник же нарушает своё единение с Господом и оскверняет своё тело, являющееся храмом живущего в нас Святого Духа (ст. 12–13; 15–16; 18–19).«Прославляйте Бога и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии» – заканчивает свою обличительную речь апостол.

С седьмой главы начинается вторая часть послания, содержащая наставления в нравственной христианской жизни. В связи с последней обличительной речью о блуде св. апостол, прежде всего, даёт наставления, касающиеся брака и безбрачной жизни, или девства. Основная мысль всех этих наставлений та, что девство выше брака, а потому должно быть предпочитаемо христианами; но кто чувствует себя не в силах вести строго девственную жизнь, тому лучше жениться, нежели разжигаться, то есть поработить свою душу блудной страсти и подвергаться постоянной опасности впасть в блуд. Таким образом, первая нравственная цель брака – избежание блудодеяния (ст. 1–2). Муж и жена принадлежат друг другу всецело и не властны сами над собой: воздержание от брачной жизни допустимо для них лишь по взаимному согласию (ст. 3–6). Желая добра всем, св. апостол ставит в пример своё собственное безбрачие как лучшее состояние (ст. 7–8). Те же, кто неспособен понести подвиг безбрачия, должны вступать в брак, но строго хранить при этом супружескую верность и не разводиться даже в том случае, если один из супругов неверный, ибо воля Господня вообще такова, чтобы всякому оставаться в том звании, в каком кто призван к христианству (ст. 10–24). «Неверующий муж освящается женою (верующею), и жена неверующая освящается мужем (верующим); иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы» (ст. 14) – смысл этого не совсем понятного изречения тот, что брак не должен быть расторгаем в том случае, если только один из супругов уверовал, а другой остался язычником. Иначе сказать, объясняет еп. Феофан: «брак твой, верная жена, с мужем неверным не превратился в незаконное сожительство от того, что ты уверовала, напротив, твоё уверование освятило сей брак и мужа твоего в брачном отношении». Равным образом и дети от такого брака не должны рассматриваться как «нечистые» в смысле – незаконнорождённые. Цель у апостола та, чтобы предотвратить распадение семейств, которое могло бы наделать много шума и вредно повлиять на дело проповеди. С другой стороны, коль скоро муж и жена неверные не отвращаются от жены и мужа верных, то есть надежда, что и они со временем обратятся, как это и говорит апостол прямо в 16 стихе. С 25 по 40 стихи апостол ярко выставляет преимущества безбрачия: безбрачные свободны от «скорбей по плоти», то есть скорбей и печалей всякого рода, связанных с брачной жизнью, каковых очень много (ст. 25–28); скоротечность нашей жизни и ожидание второго пришествия Христова и Страшного Суда Божия должны побуждать христиан к такому внутреннему настроению, при котором «имеющие жён должны быть, как не имеющие» (ст. 29–31); «неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» и т. д. (ст. 32–35) – брачная жизнь создаёт много забот, которые мешают всецело угождать Господу, отвлекают от служения Богу. Поэтому, заключает апостол свои наставления, лучше оставаться в девстве, хотя кто вступает в брак, тот этим не творит греха (ст. 35–40).

В восьмой главе св. апостол даёт наставление о характере христианской свободы по поводу вкушения идоложертвенного. Христианская свобода не в том, чтобы делать всё, что заблагорассудится, руководясь своим знанием истины, которое само по себе способно надмевать, а в том, чтобы ограничивать себя во имя любви. Справедливо считая идолов за ничто, коринфяне свободно входили в идольские капища и участвовали там в трапезах, вкушая идоложертвенное. Этим они соблазняли тех братий, которые ещё не возвысились до такого понятия о ничтожестве идолов и, по мнению которых, вкушать идоложертвенное значило вступать в общение с идолами (это называет апостол «идольскою совестью» – ст. 7). При виде братий, вкушающих идоложертвенное, немощная совесть их осквернялась. Сама по себе «пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (ст. 8), но надо помнить, что человек не есть только животное, а нравственно свободное существо, а потому и все деяния его, в том числе и ядение или неядение пищи, кроме физиологического, имеют ещё и нравственное значение. Следовательно, не всегда может быть безразлично и безгрешно есть или не есть известного рода пищу, например идоложертвенную или скоромную во время установленного Церковью поста. Поэтому решительно заключает апостол: «если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего» (ст. 13).

В девятой главе св. апостол продолжает развивать ту же мысль о разумном пользовании христианской свободой – о необходимости ограничивать её во имя высших целей. Здесь он говорит о своём праве получать содержание от обращённых им верующих, основываясь на древнем установлении: «священнодействующие питаются от святилища и служащие жертвеннику берут долю от жертвенника» (ст. 13). Но он сам добровольно отказывался от этого законного права для того, чтобы «не поставить какой преграды благовествованию Христову» (ст. 15). Всем и всегда он служил бескорыстно, приспособляясь к нуждам и состоянию всех и отказывая себе в необходимом, единственно ради успеха евангельской проповеди (ст. 15–23). «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых» (ст. 20–22) – это образцовое правило так называемого «пастырского применения», которое широко употреблял апостол Павел, снисходя к немощам всех классов и состояний современного ему общества для того, чтобы спасти, хотя некоторых. Всё вышесказанное св. апостол прилагает затем к коринфянам. Указав в себе пример того, как надо воздерживаться от личных пожеланий и потребностей ради пользы ближних, св. апостол хочет склонить к тому же и коринфян. Для этого он употребляет хорошо им знакомый образ бегущих на ристалищах (Коринф славился Истмийскими играми) и борцов, которые для получения тленных венцов «воздерживаются от всего», что может сделать тучным и тем расслабить их тело. «Так бегите, чтобы получить», увещевает апостол (ст. 24–25). Тут апостол снова приводит в пример себя, говоря, что он бежит не так, как на неверное, и подвизается «не так, чтобы только бить воздух», то есть не напрасно, не без цели, не так, как упражняющиеся борцы, которые, по словам блж. Феодорита, «упражняясь, вместо противника против воздуха приводят в движение руки», но наносит действительные удары врагу дьяволу. Для достижения цели он «усмиряет и порабощает тело своё, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным». Здесь законоположение христианского аскетизма: без обуздания потребностей тела невозможно искоренение греховных страстей, невозможно преуспеяние в духовной жизни.

Десятая глава опять направлена против вкушения идоложертвенного. Главная мысль её та, что вкушающие идоложертвенное причащаются бесовской трапезы. Сначала св. апостол устрашает коринфян случаями грозного суда Божия за уклонение к идолослужению из ветхозаветной истории израильтян. Здесь важна вначале параллель между израильтянами и христианами: «Отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море» – прохождение через Чермное море было прообразом крещения, а Моисей был прообразом Христа. «И все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного последующего камня; камень был Христос» (ст. 1–4). Пища духовная – манна, прообразовавшая Тело Господа, а духовное питие – вода, чудесно источенная из камня, прообразовавшая Кровь Господа. Мысль та, что Подателем благодатных даров людям как в Ветхом, так и в Новом Завете был Один и Тот же Христос. Это место из Апостола читается на Богоявление при великом освящении воды. Перечислив случаи нравственного падения израильтян и кары Божией за них, апостол предостерегает коринфян от опасности подаваться искушению со стороны языческих соблазнов, если они будут принимать участие в трапезе с язычниками: «кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (ст. 5–12). С 15 по 22 стихи апостол внушает, что вкушение идоложертвенного есть общение с бесами как участие в трапезе бесовской, ибо «язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу» (ст. 20). С 23 по 33 стихи апостол даёт указания, как обходиться с пищей, чтобы не согрешить употреблением идоложертвенного. Прежде всего, он снова повторяет мысль 12 стиха 6 главы, говоря: «всё мне позволительно, но не всё полезно», ибо коринфяне спокойно участвовали в языческих трапезах, опираясь на право христианской свободы, злоупотребляя им. Апостол разрешает есть всё, что продаётся на торгу, разрешает есть и всё, предлагаемое в гостях, хотя бы и у неверных, но «если кто скажет вам: это идоложертвенное, – то не ешьте ради того, кто объявил вам», христианин ли то или язычник: в первом случае, чтобы не соблазнить его, а во втором – чтобы оберечь своё христианское достоинство от искусителя. Все соображения апостол покрывает всеобщим правилом: «едите ли, пьёте ли, или (иное) что делаете в славу Божию» (ст. 31) – дороже всего для нас слава Божия, и её-то мы и должны иметь всегда прежде всего в виду при всех случаях нашей жизни.

Одиннадцатая глава содержит обличение и исправление некоторых непорядков при церковных собраниях, именно:

1) непокровения жёнами голов в церкви и

2) нестройностей на вечерях любви.

Сущность первого наставления в том, что на общественных церковных собраниях женщины должны присутствовать с покрытой головой, а мужчины с открытой. Св. Златоуст объясняет это наставление тем, что в Коринфе «женщины с открытыми и обнажёнными головами и молились и пророчествовали, а мужи отращивали волосы, подобно занимавшимся философией, и покрывали свои головы, когда молились и пророчествовали, придерживаясь в том и другом языческого закона». Св. апостол, находя это неприличным для христиан, требует от жён, чтобы они покрывали свои головы в знак своего подчинённого положения относительно мужа. Кроме того, в те времена женщины-язычницы ходили в свои капища открыто с нечистыми целями и обнажение головы для женщины считалось знаком её бесстыдства. Распутная женщина наказывалась за распутство снятием волос, почему апостол и говорит: «если жена не хочет покрываться, пусть стрижётся» (ст. 1–6). «Сначала муж, – говорит еп. Феофан, – по образу Божию, а потом как бы уже по мужнину образу из него жена, которая «есть потому образ образа, или есть отблеск славы мужа». «Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов» (ст. 10). «Если ты, – говорит св. Златоуст, – не обращаешь внимания на мужа, то постыдись Ангелов». Это покрытие жены есть, таким образом, знак её скромности, покорности и подчинения мужу. Но чтобы муж не превозносился над женой и не злоупотреблял своим главенством, апостол далее говорит: «ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же – от Бога» (ст. 11–12). «Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестие для него?» – этими словами любят пользоваться сектанты против православных священников, носящих длинные волосы. Но здесь речь идёт не о священниках, а о рядовых верующих, и имеется в виду общепринятый обычай, в силу которого только женщины отращивают волосы, а мужчины стригутся. Сектанты забывают при этом, что, по повелению Самого Бога, мужчины, давшие обет назорейства, должны были отращивать свои волосы (Числ. 6:5). Отращивание волос у современных православных священников и монахов имеет в себе точно ту же самую идею назорейства, то есть посвящения себя Богу (ст. 14–16). С 17 по 34 стих св. апостол обличает непорядки, происходившие у коринфян на вечерях любви. Как в первой христианской общине в Иерусалиме было всё общее и все верующие сходились вместе, чтобы вкушать пищу за общим столом, так обычай этот долгое время ещё сохранялся и поддерживался во всех древних христианских общинах. По окончании Богослужения и причащения Св. Христовых Тайн устраивалась для всех общая трапеза, причём богатые приносили яства, а бедные, ничего не имевшие, приглашались ими, и таким образом вкушали пищу все вместе. Это и были так называемые «вечери любви». Апостол обличает коринфян, прежде всего в том, что, когда они собираются в церковь, «между ними бывают разделения», то есть что они делятся на группы, или по семьям, или по знакомствам, забывая бедных, чем разрушается самая цель установления этих «вечерь любви». Располагая к благоговейному участию в вечерях любви, св. апостол говорит в стихах 23–32 об учреждении таинства Евхаристии, совершение которого обычно предшествовало вечерям любви. Это место положено по уставу читать на литургии Великого Четверга. Тут для нас особенно важны слова: «кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней». Эти слова примечательны по их догматической важности: хлеб есть истинное Тело Христово, а вино – истинная Кровь Христова, а не только символы, как нечестиво учат крайние протестанты и сектанты. Поэтому и говорит дальше апостол: «да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьёт от чаши сей» – то есть желающий причаститься должен подготовить себя к этому испытанием совести и устранением препятствий к достойному причащению. Для этого в Православной Церкви и установлено перед причащением говение и исповедь. Это совершенно необходимо, ибо «кто ест и пьёт недостойно, тот ест и пьёт осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (ст. 27–29). В заключение в стихах 33–34 апостол увещевает, чтобы на вечерях любви «ждали друг друга», то есть вкушали пищу чинно, не бросаясь с жадностью и упреждая других. «Прочее устрою, когда приду» (ст. 34) – это важно: все от апостолов – все порядки в Церкви установлены ими, хотя и не всё изложено в Священном Писании.

Двенадцатая глава говорит о духовных дарах в Церкви. Отличительною особенностью жизни Церкви Христовой в век апостольский было чрезвычайное проявление благодати Божией в виде духовных дарований, какими обладали верующие. Апостол перечисляет здесь следующие духовные дарования: дар мудрости, знания, веры, чудотворения, пророчества, различения духов, дар языков и их истолкования. Эти дарования должны были содействовать успеху евангельской проповеди среди неверующих. Но среди коринфян многие стали смотреть на эти благодатные проявления Духа Святого как на повод к тщеславию и превозношению. Пытаясь овладеть более поразительным даром, некоторые впадали даже в самообольщение и, не обладая никаким даром, неистовствовали, произнося нечленораздельные и никому непонятные слова, а иногда, в омрачении ума и сердца, выкрикивали богохульные мысли, произнося, например, анафему на Иисуса. Тут сказалось влияние языческих прорицательниц вроде Пифии или Сибиллы. В искусственно вызываемом ложном вдохновении они с пеной у рта, с распущенными волосами выкрикивали или непонятные, или двусмысленные изречения и производили сильное впечатление на людей, настойчиво домогавшихся у них ответов. Таковы, например, и современные сектанты – хлысты, пятидесятники. Апостол предостерегает христиан от языческого взгляда на духовные дарования и отношение к ним. Он разъясняет, что все духовные дарования в Церкви есть действия Единого Духа Божия (ст. 3–11). Поэтому как не может находящийся под наитием Духа Святого произнести хулы на Бога, так не должно быть никакого соперничества между обладающими различными духовными дарованиями. Как тело человека состоит из разных членов и каждый из них имеет своё особое определённое назначение, и между ними не может быть соперничества, так и в Церкви не может быть соперничества между христианами, составляющими единое Тело Христово, в котором каждому поручено своё особое служение: одним апостольское, другим пророческое, третьим учительское, иные получили дар чудотворения, иные – исцеления, вспоможения, управления, разных языков (ст. 12–30). Апостол советует коринфянам ревновать о «дарах больших». Больший же из всех благодатных даров – это дар любви. Ему и посвящена следующая глава.

Тринадцатая глава справедливо именуется некоторыми «дивным гимном христианской любви». Только одна любовь и даёт истинный смысл и истинную цену духовным дарованиям и подвигам человеческим. Без любви человек может говорить всеми языками человеческими и даже ангельскими, но речь его будет «медь звенящая, или кимвал звучащий». Без любви человек – ничто, хотя бы он имел дар пророчества и знал все тайны, и имел все познания и всю веру, которая двигала бы горами. Без любви не имеют никакого значения даже такие подвиги самоотвержения, как раздача всего своего имения и предание тела своего на сожжение. Стихи 4–7 посвящены характеристике любви. Свойства любви таковы, что она поистине является исполнением всего закона, по выражению св. апостола Павла в Рим. 13:10. Это – долготерпение, милосердие, отсутствие зависти, хвастовства, гордости, духа бесчинства, бескорыстие, негневливость, забвение обид и оскорблений, отсутствие радости при несчастиях других, любовь к правде, полная вера, твёрдая надежда и готовность переносить всякие скорби. Проповедь, дар языков и знания суть только временно необходимые дарования, а любовь останется вечно, она «никогда не перестаёт» (ст. 8–10). То можно назвать лепетом, мыслями и рассуждениями младенца, а любовь есть принадлежность совершенного человека, когда он увидит Бога не как сквозь тусклое стекло, не гадательно, но лицом к лицу, и познает Его не отчасти, но вполне, точно так, как теперь знают человека (ст. 11–12). «Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (ст. 13) – это самые высшие дарования, но и из них выше всех любовь, потому что, как говорит св. Златоуст, «вера и надежда прекращаются, когда являются блага, составляющие предмет веры и надежды» (то есть в будущем веке). «В будущей жизни излишня вера, – говорит блж. Феодорит, – когда явными соделаются самые вещи. Также излишня там и надежда. Но любовь тем паче возымеет силу, когда упокоятся страсти, тела сделаются нетленными, а души не будут избирать ныне то, а завтра другое».

В четырнадцатой главе св. апостол говорит о пользовании двумя духовными дарами: даром пророчества и даром языков. Сначала в 1–25 стихах он раскрывает превосходство первого дара над вторым, потом, в 26–38 стихах, наставляет, как надлежит пользоваться тем и другим даром в церкви, и наконец, в 30–40 стихах делает заключительный вывод о сих двух дарах, подчёркивая, что в церкви всё должно быть «благообразно и по чину». Превосходство дара пророчества перед даром языков то, что кто пророчествует, то есть понятно изрекает волю Божию не только о будущем, но о прошедшем и настоящем, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение, а говорящего на незнакомом языке никто не понимает, кроме знающих этот язык. Для не понимающих этого языка говорить так – значит «говорить на ветер». Это всё равно что нестройные и спутанные звуки разных инструментов (ст. 7–9). Чрезмерное увлечение даром языков есть своего рода младенчество и ребячество, недостойное совершенных христиан. Поэтому, увещает апостол: «не будьте дети умом: на злое будете младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (ст. 20). Смысл этого наставления тот же, что в словах Христовых: «будьте убо мудри, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10:16), то есть: не знайте злобы, как младенцы, но по уму будьте совершеннолетними. Такое младенческое увлечение даром языков есть и пренебрежение к верующим (ст. 22), и давание повода к посмеянию от неверных (ст. 23). Общее правило для всех обладателей чрезвычайных благодатных даров: «всё сие да будет к назиданию», то есть: всё должно быть к общему назиданию (ст. 26). Если есть говорящие на иностранных языках, то они должны говорить не все сразу, а порознь, а один должен изъяснять; пророчествующие тоже должны поучать по очереди и тотчас прекращать слово, когда иные получат откровение, чтобы не было беспорядка в церкви, ибо «Бог не есть Бог неустройства, но мира» (ст. 27–33). «Жёны ваши в церквах да молчат» (ст. 34) – научая женщин скромности и повиновению мужьям, св. апостол запрещает им не только учить в церкви, но даже спрашивать о чём-нибудь: «неприлично жене говорить в церкви» (ст. 35). В заключение апостол предлагает ревновать о даре пророчества, но не запрещает говорить и языками, напоминая, что главное в церкви – это благопристойность и порядок: «всё должно быть благопристойно и чинно» (ст. 40).

Пятнадцатая глава представляет собою чрезвычайно важный в догматическом отношении трактат о воскресении мёртвых. Надо полагать, что среди коринфских христиан под влиянием языческих философов являлись сомнения в великой истине воскресения мёртвых. Когда апостол Павел стал говорить о воскресении мёртвых в Афинах, то некоторые насмехались над ним (Деян. 17:32). Подобные философы, которым воскресение мёртвых казалось невероятным, могли быть и в Коринфе. Одни, видимо, совсем отвергали воскресение мёртвых, другие говорили, что надо понимать его аллегорически и что оно уже было, так как под ним надо понимать очищение души. В послании к Тимофею (2Тим. 2:17–18) св. Павел назвал это нечестивое учение гангреной (раком) и указал распространителей его – Именея и Филита, которые говорили, что воскресение уже было. Некоторые только недоумевали, как восстанут мёртвые и в каком теле. Прежде всего, св. апостол доказывает истину Воскресения Господа Иисуса Христа из мёртвых, ссылаясь на явления Воскресшего Христа Петру (Кифе), двенадцати апостолам, 500 братиям, апостолу Иакову, всем другим ученикам Христовым и, наконец, самому апостолу Павлу (ст. 1–8). Из истины Воскресения Христова св. Павел выводит затем, как неизбежное следствие, истину и общего воскресения всех в предопределённое Богом время, ибо своим Воскресением Христос положил начало и нашему воскресению как «первенец из умерших» (ст. 20). Если только допустить мысль, что всеобщего воскресения не будет, то надо отвергнуть тогда и истину Воскресения Христова. А это отрицание ниспровергает всё христианство, ибо «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (ст. 14). Между тем проповедь апостолов сопровождалась столь поразительными знамениями и такими замечательными дарами Святого Духа, что назвать её тщетной никто из благоразумных людей не решился бы. «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы ещё во грехах ваших» (ст. 17), «поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» (ст. 18–19), ибо, на чём основывается вера в отпущение грехов? На том, что Христос, умерши на кресте, принёс за них искупительную жертву, а то, что жертва сия принята, это свидетельствуется Его Воскресением. Если Он не воскрес, то жертва Его не принята и смерть Его – обыкновенная человеческая смерть, не могущая иметь искупительного значения. Тогда и умершие в вере и претерпевшие мученичество за Христа – не более как несчастные, погибшие люди. Тогда христиане вообще оказываются несчастнейшими из людей: и здесь всего лишаются, подвергаясь гонениям и сами себя ограничивая, и там, в будущей жизни, на которую надеются, ничего не получат. Тогда нет никакого смысла руководиться в жизни нравственными правилами и бороться со своими греховными наклонностями. Тогда больше смысла будет руководиться правилами языческой школы эпикурейцев: «станем есть и пить, ибо завтра умрём» (ст. 32). Таким образом, отрицание воскресения мёртвых есть подрыв всей христианской нравственности. Далее апостол из истины Воскресения Христова выводит истину всеобщего воскресения мёртвых, ибо Христос – родоначальник обновлённого Им человечества. Новый Адам: «как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (ст. 20–28). Далее апостол говорит, что отрицание истины воскресения мёртвых привело бы к признанию бесцельности крещения, которое не имело бы никакого смысла, все труды и подвиги апостолов были бы тогда тщетными и вся нравственность ниспроверглась бы (ст. 29–32). Желая предостеречь коринфян от вредного для них общения с язычниками, которые, по-видимому, и заразили их неверием в бессмертие, апостол употребляет древнее присловие: «худые сообщества развращают добрые нравы» и стыдит их, что они «не знают Бога», то есть по-язычески не представляют себе всемогущества Божия, которое сильно воскресить умерших (ст. 33–34). В 35–53 стихах апостол говорит об образе воскресения мёртвых: сначала он решает вопрос, как воскреснут тела умерших, то есть какою силою (ст. 36–38), потом – в каком виде воскреснут они (ст. 39–50) и, наконец, как совершится самое воскресение (ст. 51–53). Первый вопрос апостол решает, сравнивая тело человека с зерном. Как зерно, чтобы дать росток, должно предварительно подвергнуться тлению, так и тление тел умерших людей не может рассматриваться как препятствие к воскрешению их силой Божьей. На второй вопрос апостол отвечает, что тела воскресших людей будут отличны от нынешних грубых тел: это будут тела «духовные», подобные телу Воскресшего Христа: они будут нетленны, ибо «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления» (ст. 50), а потому: «не все мы умрём, но все изменимся» (ст. 51), то есть те, кто ещё будет жить в момент общего воскресения, мгновенно изменятся, и тела их также станут духовными и нетленными. «Тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему – облечься в бессмертие» (ст. 53). Все эти духовные тела будут славны в различной степени, в зависимости от нравственного совершенства каждого человека (ст. 39–49). Заканчивает свои мысли о воскресении мёртвых св. апостол торжественными словами пророков Исаии – о том, что некогда «поглощена будет смерть победою», и Осии: «смерть! где твоё жало? ад! где твоя победа?» (Ис. 25:8 и Ос. 13:14) и благодарением Богу, дарующему нам победу над смертью, после чего внушает быть твёрдыми и непоколебимыми в христианской вере и жизни, зная, «что труд ваш не тщетен пред Господом» (ст. 54–58).

В шестнадцатой главе апостол даёт наставление относительно сбора пожертвований для иерусалимских христиан, затем обещает сам прийти в Коринф из Ефеса через Македонию, просит дружелюбно принять Тимофея, вновь внушает бодрствовать, мужественно и твёрдо стоять в вере, передаёт приветствия от Асийских церквей, от Акилы и Прискиллы и всех братии, а тем, кто не любит Господа Иисуса Христа, возглашает «анафему-маранафа», что значит: «да будет отлучён до пришествия Господа». Вот где обоснование той «анафемы», которая возглашается в наших храмах в Неделю Православия. Заключает послание обычным апостольским благословением.

Прежде чем отправиться в Коринф, св. апостол Павел хотел узнать, какое впечатление произвело там его первое послание. Кроме того, он хотел ранее посланному туда Тимофею дать возможность закончить сбор милостыни для иерусалимских христиан (1Кор. 4:17). В то же время он предполагал задержаться в Ефесе, чтобы, закончив тут свою миссию, иметь возможность больше времени посвятить коринфянам. Однако возмущение Димитрия-среброковача заставило апостола оставить Ефес немедленно. Идти сразу в Коринф было бы рано, ибо Тимофей с милостыней не мог ещё быть там, а главное – апостол не знал, каковы были результаты его первого послания. Поэтому он послал в Коринф другого своего ученика Тита, а сам отправился в Троаду, дав Титу наказ вернуться к нему туда же с собранными сведениями о происходящем в Коринфе. Ожидательное состояние апостола в Троаде было столь напряжённо, что он, не имея, по собственному выражению (2Кор. 2:12–13), покоя духу своему, пошёл в Македонию, чтобы скорее встретиться с Титом. Встреча с Титом в Македонии успокоила св. апостола Павла. Здесь же он встретился и с Тимофеем, который ещё только направлялся в Коринф. Тит сообщил св. апостолу Павлу много радостного о том действии, которое произвело на коринфян его первое послание, но вместе с тем и кое-что неприятное. Все эти полученные св. апостолом Павлом от Тита вести о положении в Коринфе и послужили для него поводом к написанию второго послания. Это ясно видно из самого послания (гл. 7, ст. 6–16).

Св. Тит сообщил апостолу, что первое послание его произвело в коринфянах сильную «печаль ради Бога», которая привела их к покаянию, пробудила страх Божий и желание исправиться, воспламенила негодование на кровосмесника (2Кор. 7:11) и возбудила отвращение ко всему нечистому – языческому. Но, с другой стороны, св. Тит сообщил апостолу и то, как упорные противники его из всех сил стараются поколебать апостольский авторитет его у коринфян. Не будучи в состоянии обвинить апостола в чём-либо явно предосудительном, они усиливались придать какое-то необычайно важное значение в глазах коринфян тому, например, что апостол несколько раз изменял свой план относительно посещения Коринфа (2Кор. 1:16; 1Кор. 16:3, 6, 7). Из этого они, по-видимому, хотели сделать вывод, что настроение апостола непостоянное, изменчивое, а потому и к самому учению его, как человека легкомысленного и несерьёзного, нельзя питать доверие. Смирение Павла и его необычайную скромность и бескорыстие, проявленные во время пребывания в Коринфе, они пытались истолковать как признаки его слабости, малодушия. «В посланиях он строг, – говорили они, – а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна» (2Кор. 10:10). Это не могло не обеспокоить апостола, ибо набрасывало тень не только на него лично, но и на проповедуемое им учение, почему он считал необходимым разъяснить коринфянам всю неосновательность распускаемых о нём слухов. Упомянул Тит и о том, что не все коринфяне образумились, что некоторые, глубоко закосневшие в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, не думают исправляться (2Кор. 12:20–21). Надлежало их с особой силой побудить к покаянию, дабы, как выражается св. апостол во втором послании, «в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» (13:10).

Кроме того, апостолу хотелось расположить коринфян к щедрым жертвам палестинским христианам, дабы не постыдиться за них перед македонянами, ибо апостол, по его словам, заранее похвалился их благотворительностью (2Кор. 9:4).

Все эти побуждения и послужили поводом к написанию второго послания к Коринфянам.

По ходу дела видно, что это послание написано в том же самом 58 или 59 году, как и первое послание. А местом написания несомненно была Македония, вероятнее всего, город Филиппы, что видно из самого послания (2Кор. 2:12–13; 7:5–7; 8:1–6; 9:2–4). Послание было отправлено с Титом и другим братом, «похваляемым за благовествование» (2Кор. 8:18), видимо Лукою.

Второе послание к Коринфянам содержит в себе всего 13 глав и по содержанию распадается на следующие отделы, или части:

1) Вступление, которое вместе с надписанием содержит обычные приветствия и благожелания (1:1–11);

2) Часть теоретическая, где св. апостол излагает причины, по которым не мог прибыть в Коринф (1:12–2:11), потом рассуждает о высоте проповедуемого им учения (2:12–7:1) и, наконец, возвращаясь к прежней речи, выражает радость, доставленную ему возвращением Тита и всем, что видел и встретил он в Коринфе (7:2–16);

3) Практическая часть посвящена рассуждениям о сборе милостыни для иерусалимских братий – главы 8 и 9;

4) Защитительная часть посвящена защите апостолом своей проповеднической деятельности и своего высокого апостольского достоинства – гл. 10–13:10;

5) Заключение из трёх стихов (13:11–13) содержит наставление о, мире и единодушии, приветствия и благословение апостола Павла.

Всё послание проникнуто чувством скорби, навеянным на душу апостола тяжёлыми условиями апостольского служения, но эта скорбь не угнетает апостола, она без остатка растворяется в той силе веры и в том сознании правоты своего дела и святости исполняемого долга, какое было постоянной отличительной чертою св. апостола Павла.

Начинается послание обычным надписанием от имени самого апостола Павла и ученика его Тимофея и преподанием апостольского благословения не только коринфянам, но и всем христианам Ахаии. Сказав затем, что цель всех своих страданий и утешений он полагает в утешении и спасении коринфян, апостол извещает о приключившейся ему было смертной опасности в Асии, от которой избавил его Господь при содействии молитв Коринфской церкви (ст. 1–11). Далее, начиная с 12 стиха первой главы и во второй главе св. апостол извещает коринфян о перенесённых им скорбях и гонениях в Малой Азии, объясняет замедления в личном посещении им Коринфа желанием видеть их покаявшимися и выражает свою радость по поводу того, что они уже начали работать над своим нравственным исправлением. В 17–20 стихах первой главы св. апостол возражает тем клеветникам, которые пытались обвинить его в изменчивости и тем набросить тень на самую проповедь его, как такую же изменчивую, сбивчивую и лживую. «Верен Бог, что слово наше к вам не было то «да», то «нет». Ибо Сын Божий, Иисус Христос, проповеданный у вас нами, мною и Силуаном и Тимофеем, не был «да» и «нет» но в нём было «да»... в славу Божию, через нас» (1:18–20). Смысл этих слов тот, что проповедь св. апостола так же тверда и неизменна, как неизменен Сам Христос. «Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (ст. 21–22) – здесь идёт речь о таинстве Миропомазания, для тайносовершительной формулы которого отсюда взяты слова: «печать дара Духа Святаго». Смысл этих слов апостола таков: в том, что возвещённое мною вам учение верно, доказательством служит полученная вами в миропомазании печать дара Духа Святого. «Бога призываю во свидетеля на душу мою...» – слова, свидетельствующие о допустимости клятвы в важных случаях (ст. 23). Клятвенно свидетельствуясь Богом, св. апостол открывает коринфянам истинную причину замедления прихода к ним, что щадя самих же коринфян, он не шёл к ним до сих пор, чтобы не поступать с ними так, как поступал бы, если бы хотел только «брать власть над их верою», то есть думал бы со всею строгостью вести себя начальником над всем строем их религиозной жизни. Иными словами, апостол хотел, чтобы они сами исправили у себя все свои погрешности, дабы встреча их с апостолом была радостной, без всяких взаимных огорчений.

О том же говорит св. апостол и во второй главе: он не хотел приходить к коринфянам «с огорчением», а потому предоставил им самим произвести суд над тем, кто и его и их крайне огорчил, то есть над кровосмесником. Но так как огорчитель покаялся, то апостол разрешает простить его, чтобы он «не был поглощён чрезмерною печалью» и чтобы не восторжествовал тогда сатана (ст. 1–11).

С 2:12 до 7:1 св. апостол рассуждает о высоте христианского откровения, или евангельской истине, и о том, как эта истина водворяется на земле. К рассуждению об этом св. апостол был подвигнут как бы внезапно, вспомнив о перемене плана своего путешествия и о том, как, придя в Македонию, он встретил там Тита и был обрадован им вестями о благоприятном действии своего первого послания (ст. 12–13). Апостол благодарит Бога, «Который всегда даёт нам торжествовать во Христе и благоухание познания о Себе распространяет нами на всяком месте» (ст. 14). Первое свойство и действие евангельского Откровения то, что оно не нуждается в посторонних одобрениях для себя: оно само даёт себя чувствовать, как всюду разносящееся благоухание: «Христово благоухание есть», хотя это благоухание и производит неодинаковое действие на людей, в зависимости от их внутренней настроенности: для одних оно живительно, а для других смертоносно. Вины апостолов тут нет, ибо они проповедуют чистое и неповреждённое учение Христово (ст. 14–17).

В третьей и четвёртой главах св. апостол говорит о превосходстве новозаветного откровения пред ветхозаветным и указывает характерные свойства истинных проповедников Евангелия и самой евангельской проповеди.

Как видно из третьей главы, противники апостола – руководители иудействующей партии – хвалились перед коринфянами тем, что имеют одобрительные (рекомендательные) письма из Иерусалима, и, вероятно говорили, что деятельность апостола Павла, будто бы унижающего в своей проповеди ветхозаветный закон, не одобряется иерусалимскими христианами. В ответ на это св. апостол утверждает, что новозаветное откровение не нуждается ни в каких посторонних одобрениях для себя. Оно само за себя говорит, и лучшей рекомендацией для него служит вера и добрая жизнь принявших его. «Вы – наше письмо, написанное в сердцах наших, – говорит св. апостол, – узнаваемое и читаемое всеми человеками; вы показываете собою, что вы – письмо Христово, через служение наше, написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (ст. 1–3). Такая уверенность апостола в плодотворности его проповеднической деятельности покоится на вдохновении, полученном от Самого Господа Иисуса Христа. Христианское откровение не зависит от достоинства и способностей проповедников, но само прославляет самих проповедников. Если служение букве – закону ветхозаветному, не дававшему оправдания человеку, доставляло такую славу его служителям, что на Моисея не могли смотреть, когда он был без покрывала на лице, – то тем более славы даёт служение духу – Завету Новому, оправдывающему грешного человека перед Богом. Что значит здесь изречение: «буква убивает, а дух животворит», и почему св. апостол назвал ветхозаветный закон «смертоносными буквами»? Прекрасно объясняет это св. Иоанн Златоуст: «Закон, если поймает убийцу, то осуждает его на смерть, а если поймает убийцу благодать, то она освящает и оживляет его. Но что я говорю об убийце? Закон и того схватил и побил камнями, который собирал дрова в субботу. Вот что значит – письмя (буква) убивает. Напротив, благодать ловит бесчисленных человекоубийц и разбойников и, омывши их водами крещения, разрешает от прежних зол. Вот что значит: «дух животворит». Как служители духа, свв. апостолы действуют с великим дерзновением и не закрывают покрывалом, то есть иносказаниями, или притчами, великих тайн Божественного домостроительства, ибо Христос снял покрывало, лежавшее на Ветхом Завете. И только для слепо привязанных к Ветхому Завету иудеев и иудействующих «то же самое покрывало остаётся неснятым при чтении Ветхого Завета... Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их, но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается» (ст. 4–16). «Господь есть Дух; а где Дух Господень там свобода» (ст. 17) – выражение не вполне ясное, которое толкуется различно, смотря по тому, Кого понимать здесь под «Духом»: третье Лицо Пресвятой Троицы – Духа Святого или Божество вообще как Существо духовное. Во всяком случае смысл этого изречения таков: если в Ветхом Завете многосложность разных законных предписаний стесняла свободу, то в Новом Завете благодать Святого Духа дала нам возможность свободно приближаться к Самому Господу Иисусу Христу, взирая на славу Его и преображаясь самим «в тот же образ от славы в славу» (ст. 18).

В четвёртой главе излагаются характерные свойства истинных проповедников Евангелия, которые, несмотря на все тяготы своего служения, «не унывают», ибо они «не себя проповедуют, но Христа Иисуса Господа» (ст. 1 и 5). Эти проповедники Евангелия, озарённые свыше и просвещённые «познанием славы Божией в лице Иисуса Христа», сами по себе, как люди, немощны. Они носят великое сокровище евангельской истины как бы в глиняных сосудах. Это для того, «чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не им» (ст. 7). Но сила Божия явно сказывается в этих хрупких, по-видимому, скудельных сосудах, которые по естественным соображениям должны были бы легко сокрушиться при всех тех напастях, которые на них обрушиваются при исполнении ими своего служения: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем; всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (ст. 8–10) – как страдал Сам Господь, так страдают и проповедники Его учения, но как жизнь в нём восторжествовала над смертью, так эта животворящая сила живёт и действует и в апостолах, а через них передаётся и всем верующим. Постоянная смертная опасность, в какой находятся апостолы, не устрашает их, поскольку они воодушевляются надеждой на всеобщее воскресение мёртвых (ст. 11–15). К тому же эти телесные страдания приносят великую пользу душе, ибо «если внешний наш человек тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (ст. 16–18).

В пятой главе, продолжая ту же речь, св. апостол говорит, что их, истинных проповедников Евангелия, не страшит смерть, потому что они с разрушением этой земной «храмины тела» имеют от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный (ст. 1). Апостол говорит даже, что они сами «воздыхают», желая «облечься в небесное наше жилище», то есть в будущее тело нетленное и светоносное (св. Златоуст). «Только бы нам и одетым не оказаться нагими», то есть лишёнными добрых дел и славы Божией (ст. 3). Делая далее объяснение, в каком смысле желательно сбросить теперешнее тело, апостол говорит: «Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем», конечно, немощей и страстей телесных, от которого и жаждем избавиться. Неправильно думать, что мы совсем хотим «совлечься» тела: «не хотим совлечься, но облечься», то есть, так сказать, переодеться в нетленное и бессмертное тело, «чтобы смертное поглощено было жизнью», ибо «на сие самое и создал нас Бог», то есть для «нетленной и бессмертной жизни по духу и телу» (ст. 4–5). Далее апостол объясняет, что описывает он свою проповедническую деятельность, полную лишений и страданий, не для самовосхваления, но для того, чтобы дать коринфянам оружие против смущающих их клеветников: чтобы они могли «что сказать тем, которые хвалятся лицом, а не сердцем» (ст. 6–12). Коринфские возмутители свой авторитет доказывали, между прочим, тем, что они знали Христа по плоти и лично слышали Его учение. Имея это в виду, апостол утверждает, что важно не знание Христа по плоти, а жизнь по духу Его учения. Христос умер за всех, и все должны умереть для прежней греховной жизни и стать новою тварью во Христе: «кто во Христе, тот новая тварь, древнее прошло, теперь всё новое» (ст. 13–17). Сущность христианства – это полное обновление жизни через примирение людей с Богом Иисусом Христом, а апостолы – это «посланники от имени Христова», которые от имени Христова просят: «примиритесь с Богом» (ст. 18–21), Который «Не знавшего греха», то есть Иисуса, «сделал для нас жертвой за грех, чтобы мы в нём сделались праведными перед Богом».

В шестой главе св. апостол Павел даёт горячую отповедь клеветникам, которые старались внушить коринфянам, что причина гонений и лишений, испытываемых апостолом Павлом, лежит в его личных недостатках, благодаря чему он не пользуется уважением и любовью народа, среди коего проповедует, и этим тормозит успех евангельской проповеди. Проповедуя, что теперь настало «время благоприятное» для примирения с Богом и спасения, «мы никому ни в чём не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всём являем себя, как служители Божии», и далее с большой внутренней силой апостол рисует яркую картину несоответствия между теснотой и угнетённостью своего положения и величием подвигов, подъятых для того, чтобы не подать никакого повода к претыканию верующим. В этих стихах 1–13 начертан высокий идеал христианского служения долгу до полного самоотвержения, служения твёрдого и неуклонного, почерпывающего силы среди гонений и лишений в сознании правоты своего дела и в надежде на всесильную помощь Божию. Открыв коринфянам своё сердце, исполненное любовью к ним, апостол призывает и их к ответной любви и доверию к нему: «В равное возмездие, – говорю, как детям, – распространитесь и вы», то есть: как я вас люблю, так в равное возмездие расширьтесь и вы любовью ко мне, как к своему духовному отцу, и принимайте с полным доверием предлагаемое мною вам учение. Для этого необходимо, прежде всего, совершенно отказаться от всякого общения с язычниками: «что общего у света с тьмой?» или «какое согласие между Христом и Велиаром?» Итак: «выйдите из среды их и отделитесь,.. и не прикасайтесь к нечистому» (ст. 14–18).

В седьмой главе, продолжая ту же речь, св. апостол призывает коринфян: «очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием» (ст. 1) и затем выражает радость и утешение, доставленные ему возвращением Тита и всем, что он видел и встречал в Коринфе. Апостол радуется нравственному исправлению коринфян так, что готов забыть все свои скорби (ст. 4–17). Он не жалеет, что опечалил их своим первым посланием, ибо печаль ради Бога не только не вредна, но, напротив, приносит великую духовную пользу, так как ведёт к покаянию: «печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть» (ст. 8–10). Печаль, вызванная посланием апостола, произвела благодетельный нравственный переворот в коринфянах, пожелавших исправить все нравственные недочёты в своей среде. Апостол радуется, что коринфяне оправдали его доверие к ним, не посрамили своего учителя, и он может положиться на них (ст. 11–16).

Главы восьмая и девятая представляют собою чисто практическую часть послания. В них св. апостол располагает коринфян к сбору милости в пользу бедствующих иерусалимских христиан. К этому св. Павел убеждает:

1) Примером Македонских церквей, небогатых, но проявивших большую щедродательность (ст. 1–8);

2) Указанием на Господа Иисуса Христа: «Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились его нищетой» (ст. 9);

3) Напоминанием того, что сами коринфяне ещё с прошлого года усердно желали помочь бедным братиям своим (ст. 10–12);

4) Мыслью о великой пользе взаимопомощи, и что пожертвования требуются лишь посильные, кто что может, в духе той равномерности, какая соблюдалась израильтянами при сборе манны в пустыне (ст. 13–15).

Св. апостол говорит, что он уже хвалил коринфян за их жертвенность и им следует оправдать эту похвалу, дабы она не оказалась тщетной. Кроме того, апостол удостоверяет совершенную благонадёжность лиц, посланных для сбора пожертвований, Тита и другого брата, во всех церквах похваляемого за благовествование (ст. 16–24 и гл. 9 ст. 1–5). Во второй половине 9 главы св. апостол увещевает жертвовать без огорчения, доброхотно и щедро, ибо мера доброхотной щедрости – мера Божия благословения: «кто сеет скупо, тот скупо и пожнёт, а кто сеет щедро, тот щедро и пожнёт» (ст. 6), «доброхотно дающего любит Бог» (ст. 7). Бог вознаграждает щедро благотворящих ближним, а кроме того, христианская благотворительность тем полезна, что она приводит в движение всю религиозную жизнь христианских обществ и много содействует славе Церкви (ст. 8–15).

Главы десятая, одиннадцатая, двенадцатая и тринадцатая, с 1 по 10 стих, представляют собой защитительную часть послания. Здесь апостол снова переходит к защите своего апостольского достоинства от клеветников, которые распускали в Коринфе ложные о нём слухи и мнения, желая подорвать в глазах коринфян его авторитет. Эти главы послания по тону своему резко отличаются от предыдущих строгостью тона. Можно думать, что они написаны после получения апостолом новых известий о наветах на него коринфских лжеучителей. Тон властного авторитета и чувство подавленного любовью негодования придаёт этим главам послания особенную силу и выразительность.

Исходным пунктом для своих порицаний противники св. апостола Павла взяли следующее обстоятельство. Как поясняет еп. Феофан Вышенский Затворник, «св. Павел не был показен телом и здоровья был слабого. Речь его при личном благовестии отличалась тихостью и кроткой убедительностью. Он умолял веровать в Распятого, а не указ с неба предъявлял, чтобы слышащие веровали. А в послании, когда писал уже к верующим, слово его было строго и властно. Эту разность противники его взяли за исходный пункт для порицаний. Говорили: в лице смирен, а за глазами дерзает: послания тяжки и крепки, а пришествие тела немощно и слово уничиженно» (10:1–10). «Это бы и не так было смутительно, – говорит еп. Феофан, – но в объяснение такой разности вставлялось нечто такое, почему иные могли почитать св. Павла «по плоти ходящим», а это, в свою очередь, подрывало доверие и к проповедуемому им учению. Вот почему св. апостол Павел и счёл нужным решительно защищать свой апостольский авторитет.

В десятой главе св. Павел говорит, что он и в лицо бывает таким же строгим, по надобности, как и в своих посланиях, и просит коринфян не заставлять его употреблять эту строгость, когда придёт к ним (ст. 1–11). К строгости этой уполномочивает св. Павла самое его апостольское звание, которое он защищает и доказывает указанием на назначенный ему Самим Богом проповеднический удел: «ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь» (ст. 12–18). Противники апостола сами себя хвалят, воображая себя главными деятелями в Коринфе после того, как св. Павел насадил там христианство, а св. апостол хвалится о Господе, то есть не себя хвалит, а Божию силу и Божий дар, побуждающие его ходить и проповедовать.

В одиннадцатой главе св. апостол, употребляя множество оговорок и имея единственной целью – спасение слушателей, перечисляет всё, что может служить в похвалу ему, освобождая его от нареканий клеветников. Так, прежде всего он подчёркивает своё полное бескорыстие, что он благовествовал коринфянам «безмездно», никому не докучая и стараясь никому не быть в тягость (ст. 1–10). Тут же апостол объясняет, что он не хотел ничем материальным пользоваться от коринфян, не по недостатку любви к ним, а ради того, чтобы не быть похожим на тех «лжеапостолов», которые их объедают и обирают. Их св. Павел называет «льстивыми (лукавыми) делателями» и говорит, что они только вид принимают апостолов Христовых, не будучи в действительности таковыми, что не удивительно: «сам сатана принимает вид Ангела света» (ст. 11–21). Напрасно хвалятся они своими плотскими преимуществами, ибо этих преимуществ у св. апостола гораздо больше. И он перечисляет все труды свои и скорби, какие пришлось ему перенести за благовествование Христово, отчасти только рассказанные в книге Деяний апостольских. Перечисляя все те гонения и истязания, которые ему пришлось испытать, св. апостол все подвиги свои приписывает благодати Божией, а себе только немощи: «если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею» (ст. 30).

В двенадцатой главе св. Павел своё апостольское звание защищает и доказывает указанием на своё восхищение «до тре́тьяго небесе́», где он испытал блаженнейшее состояние и где слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Апостол говорит о себе, как о другом лице: «знаю человека...» Св. Златоуст поясняет, что св. Павел говорит так «для того, чтобы и сим показать, как неохотно приступает к делу», то есть, как неприятно ему говорить что-либо в похвалу себе, что он говорит это лишь по вынужденной необходимости защищать высоту своего апостольского достоинства от клеветников. Под «третьим небом», как рассуждает блж. Феодорит, следует понимать рай. Было это «назад тому четырнадцать лет». Если послание написано в 58 году, то видение падает на 44 год, когда св. Павел и Варнава носили милостыню в Иерусалим, а затем были отделены Духом Святым на великое служение проповеди Евангелия язычникам (Деян. 13:2–3). Тут же апостол добавляет, что в предупреждение превозношения чрезвычайностью получаемых им откровений «дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня». Обыкновенно думалось, говорит еп. Феофан, что пакостник плоти, а́ггел сатани́н, есть нечто смущавшее и беспокоившее св. Павла со стороны плоти и находившееся в самой плоти. Новые толковники признали, что св. Павел говорит здесь о движениях похоти плотской. Но похоть плотская что за особенность? Её испытывают все, и не только безбрачные, но и брачные. А св. Павел образом выражения своего даёт мысль, что ему дано нечто особенное, что не всем обще. К тому же данный ему пакостник «колафизи», бьёт по щёкам, немилостиво, жестоко действует, а похоть плотская есть самый льстивый и вкрадчивый враг. Потому эту мысль принять нельзя. Наши толковники полагают, что св. Павел говорит здесь, так же как и прежде, о внешних бедствиях и о неприязненности со стороны врагов Евангелия, кои суть орудия сатаны. Св. Златоуст говорит, что слова апостола имеют такой смысл: «Бог не благоволил, чтобы проповедь наша распространялась беспрепятственно, желая смирить наше высокое о себе мнение, но попустил противникам нападать на нас». От этих-то наветов вражьих и молил апостол освободить его «трижды», в смысле «многократно» (св. Златоуст), но услышал ответ Господа: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи», то есть: довольно для тебя, что ты воскрешаешь мёртвых, исцеляешь слепых, очищаешь прокажённых и творишь другие чудеса. Не домогайся того, чтобы жить в безопасности, без страха и проповедовать без труда. Но ты скорбишь и печалишься? Не приписывай Моей немощи того, что многие коварствуют против тебя, терзают тебя, гонят и бьют тебя бичами. Сие самое и показывает Мою силу. «Сила бо Моя в немощи совершается», то есть, когда вы, гонимые, одерживаете верх над гонителями, когда вы, преследуемые, побеждаете своих преследователей, когда вы, связываемые, обращаете в бегство связывающих (св. Златоуст). Поэтому и говорит дальше апостол: «посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен», ибо тогда наипаче действует благодать Божия. Наконец, апостольское своё звание св. Павел доказывает указанием на знамения своего апостольства в Коринфе, которые выразились во всякого рода чудесах и силах (ст. 1–13). В заключение св. апостол опять повторяет, что он, когда придёт к коринфянам, ничем не будет пользоваться от них, как не пользовался ничем и посланный им Тит. Главная цель апостола – нравственное исправление коринфян, к чему он и ведёт свою речь. Апостол опасается, как бы, придя к ним, не найти их неисправленными (ст. 14–21).

В тринадцатой главе св. апостол грозится, что если он застанет коринфян неисправленными, он отнесётся к ним со всей строгостью: «когда опять приду, не пощажу». «Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне: Он не бессилен для вас, но силен в вас» (ст. 1–3). Св. Павел, по объяснению еп. Феофана, «как бы говорит им: так сами вы поставили вопрос, что мне, если не исправитесь, неизбежно не пощадить вас, а явить на вас данную мне апостольскую власть и силу Христову, во мне действующую. У вас начали говорить обо мне: немощен он телом и слово его не сильно, наводя таким образом и на самое учение, мною преподаваемое, будто и оно не Христово. Итак, пoелику так у вас поговаривают обо мне, то не яви я у вас строгости апостольской, вы в самом деле утвердитесь в таких мыслях, а это крайне повредит делу Евангелия и вашему спасению. Итак, одно из двух: или исправляйтесь, или я должен буду не пощадить вас, властно только отсекая непокоривых от Церкви или поражая их и прямою какою карою, как поразил слепотою волхва Елиму в Кипре. И увидите вы тогда осязательно, что во мне и говорит, и действует Христос Господь». Апостол говорит дальше, что и Сам Христос казался подверженным немощи, не имеющим никакой силы, когда Его распинали, но в то же самое время Он уничтожил силу смерти и разрушил ад, а затем воскрес со славою. Точно так же и мы, когда нас гонят и вооружаются на нас, не терпим вреда, но «живы будем с Ним», то есть окажемся непобеждёнными от врагов «в вас», то есть для вашей духовной пользы, вашего спасения (ст. 4). Св. апостол предлагает коринфянам лучше испытывать и исследовать самих себя, в вере ли они: «о нас же, надеюсь, узнаете, что мы то, чем быть должны» (ст. 5–6). Но к этим строгим словам он тут же делает полное любви и благосердия добавление: «молил Бога, чтобы вы не делали никакого зла... Для того я и пишу сие в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» (ст. 7–10).

Заключительную часть всего послания мы находим в последних трёх стихах 13 главы, именно, в стихах 11–13. Здесь св. апостол Павел желает своим коринфским чадам радоваться, усовершаться, быть в мире и единомыслии – чем и привлекут они к себе Бога любви и мира. Затем он призывает их приветствовать друг друга «лобзанием святым», то есть чистым и искренним, служащим выражением братской христианской любви, и передаёт обычное приветствие от христиан («святых»), в среде которых сам пребывает. Заканчивается всё послание обычным апостольским молитвенным приветствием, которое мы теперь всегда слышим от пресвитеров и епископов, совершающих Божественную литургию: «благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами. Аминь».

Галатией называлась малоазийская область, находившаяся почти в середине Малой Азии и окружённая с севера Вифинией, Пафлагонией и Понтом, а с юга Фригией, Ликаонией и Каппадокией. Страна эта первоначально была населена греками, но в третьем веке до Р. Х. в ней поселились вторгшиеся с берегов реки Рейна в Македонию и Грецию, а затем перешедшие в Малую Азию (в 280 году) древние галлы (одно из кельтских племён), которые и сообщили ей своё имя Галатии, или Галло-Греции. В 189 году до Р. Х. римский консул Манлий подчинил эту страну власти римлян, оставив ей собственное управление. В 26 году по Р. Х. Август обратил Галатию в римскую провинцию. Поселившись здесь, воинственные прежде галлы обратились к мирным занятиям и искусствам и стали возделывать свою плодородную и цветущую страну. Постепенно они смешались с местными греками, усвоив их нравы и язык. Богатая Галатийская страна начала привлекать евреев, которые со времени Александра Македонского вынуждаемы были выселяться из Палестины в разные другие области. Император Август заявил своё особое покровительство переселяющимся в Галатию иудеям, о чём сообщает иудейский историк Иосиф Флавий.

Первое упоминание о просвещении Галатийской страны светом Христовой веры мы находим в книге Деяний св. апостолов, в начале рассказа о втором апостольском путешествии св. апостола Павла. Упомянув об огорчении, вследствие коего св. апостол Павел разлучился со св. Варнавой после апостольского собора и, взяв себе в спутники Силу, проходил Сирию и Киликию, Дееписатель, рассказав о присоединении к ним ещё нового спутника, Тимофея, говорит: «проходя же по городам, они (то есть св. Павел со своими учениками Силою, Лукою и Тимофеем) предавали верным соблюдать определения, постановленные апостолами и пресвитерами в Иерусалиме. И церкви утверждались верою и ежедневно увеличивались числом. Прошедши через Фригию и Галатийскую страну, они не были допущены Духом Святым проповедовать слово в Асии», и т. д. (Деян. 16:4–6). Несомненно, что в это самое время св. апостол Павел и положил основание христианским церквам в главных городах Галатии – Анкире, Пессине, Тавии и Гордии. Что Галатийские церкви основаны св. апостолом Павлом, это ясно видно из самого послания к Галатам (см. 1:6–9; 4:13 и др.). Никаких подробностей об этом книга Деяний, правда, не сообщает, но зато при описании третьего апостольского путешествия св. апостола Павла Дееписатель отмечает, что св. апостол Павел «проходил по порядку страну Галатийскую и Фригию, утверждая всех учеников» (Деян. 18:23). Утверждать же в вере, конечно, можно только уже обращённых к вере прежде.

Хотя книга Деяний не даёт нам никаких сведений об обстоятельствах обращения галатов, кое-что мы узнаём об этом из самого послания к Галатам. Как видно из Гал. 4:13–15, св. апостол Павел при посещении Галатийской страны подвергся какому-то недугу плоти. Вероятно, этот недуг и задержал апостола у галатов на более продолжительный срок, чем он сам предполагал, и это послужило во благо галатам, ибо дало возможность св. апостолу преднаписать им Христа Господа так живо, что они созерцали Его будто перед собою распятым (Гал. 3:1). От этого они уверовали с особенной горячностью и необычайной ревностью и самого апостола приняли, как Ангела Божия, как Христа Иисуса, и так полюбили его, что готовы были очи свои исторгнуть и отдать ему (Гал. 4:14–15).

Поводом к написанию послания к Галатам послужило вторжение в церковь Галатийскую иудействующих еретиков, которые внушали галатам мысль о необходимости для спасения соблюдать обрезание и прочие обряды и установления ветхозаветной иудейской религии. Продолжая своё третье благовестническое путешествие, св. апостол Павел из Галатийской страны прибыл в Ефес (Деян. 19:1). Сюда-то вскоре и дошли до него слухи о волнениях, какие посеяны были среди галатов иудействующими еретиками, по-видимому прибывшими из Палестины, так как местные иудеи, вследствие долгой совместной жизни с язычниками, едва ли могли держаться таких фанатичных узконациональных иудейских взглядов. Эти иудействующие Павлово учение о свободе от ветхозаветного закона объясняли лишь желанием его приобрести любовь среди язычников и указывали на то, что он не был призван к апостольскому служению непосредственно Самим Иисусом Христом во время Его земной жизни и не был живым свидетелем Его дел и слушателем Его учения.

К великому огорчению и удивлению св. апостола Павла, многие из галатов поддавались этой развращающей проповеди, скоро «перешли к иному благовествованию» (Гал. 1:6) и охладели к его личности. Поражённый таким неожиданным легкомыслием и безрассудством галатов (3:1), св. апостол Павел тотчас же решился написать им послание по поводу их заблуждения и в обличение их совратителей, причём написал его собственноручно (Гал. 6:11), дабы не терять времени от переписчиков и устранить всякие подозрения насчёт его подлинности.

В самом послании есть указание на первое и второе посещения апостолом Павлом Галатии (Гал. 4:13). А так как он выражает удивление, что галаты столь скоро переходят к иному благовествованию от призвавшего их благодатью Христовою (Гал. 1:6), то значит, послание написано вскоре после второго посещения апостолом Галатии. После второго посещения Галатии св. апостол Павел около трёх лет провёл в Ефесе. Отсюда ясно, что послание к Галатам написано св. апостолом Павлом во время его третьего апостольского путешествия, в годы пребывания его в Ефесе. Рассчитывая годы событий из жизни св. апостола Павла, можно с большей степенью вероятности предположить, что послание это написано в 56 году по Р. Х.

Послание к Галатам содержит в себе шесть глав. По главному предмету своего содержания оно имеет большое сходство с посланием к Римлянам и от начала до конца представляет собою сильную, воодушевлённую речь, дышащую ревностью о Христе и любовью к галатам. Доводы, убедительные для разума, перемешиваются постоянно с внушениями, способными затронуть струны сердца. Основная мысль всего послания та, что все люди, а не одни иудеи, призываются Господом в основанную Им Церковь, и спасаются они в Церкви не исполнением обрядов Моисеева закона, а верою в Господа Иисуса Христа, проявляемою в делах любви.

Всё содержание послания можно разделить на следующие части:

1) Предисловие, которое содержит надписание, приветствие и вступление, в каковом вступлении св. апостол Павел уже намечает главные мысли своего послания (1:1–10);

2) Защитительная часть, в которой св. апостол Павел разъясняет и доказывает галатам своё апостольское достоинство, поколебленное в их глазах иудействующими лжеучителями (1:11; 2:1–21);

3) Вероучительная часть, в которой св. апостол Павел с силой и полнотой раскрывает основную мысль послания – об отношении Ветхого Завета к Новому и о прекратившемся значении обрядового Моисеева закона, потерявшего силу по пришествии Христа Спасителя (гл. 3 и 4);

4) Нравоучительная часть, в которой раскрываются начала христианской жизни при свободе от ветхозаветного закона (5 и 6:1–10);

5) Заключение, в котором даются наставления об отношении к обрезанию и к почитанию Креста Христова и преподаётся обычное апостольское благословение (6:11–18).

Первая глава начинается надписанием и приветствием, которые характерны тем, что уже в них св. апостол указывает на основные положения всего своего послания: доказательство его апостольского достоинства и выяснение, в чём состоит наше спасение. «Павел апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом...» Здесь св. Павел решительно подчёркивает Богоизбранность своего апостольства вопреки стремившимся унизить его клеветникам иудействующим. Характерна и форма апостольского приветствия: «Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века...» Здесь указывается, что спасение для нас во Христе, а не в ветхозаветном обрядовом законе (ст. 1–5). Тотчас же после приветствия апостол выражает удивление быстрому отпадению галатов от истинного учения и провозглашает грозную анафему всякому, кто осмелился бы проповедовать какое бы то ни было другое учение, отличное от того, какое он им благовестил, хотя бы то был «Ангел с неба» (ст. 6–9). Вот где основание для провозглашения Церковью анафемы еретикам! В 10 стихе св. Павел оправдывается от обвинения, что он, не будучи истинным апостолом, освобождает язычников от соблюдения закона Моисеева лишь для того, чтобы прибрести их расположение: «если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым».

С 11 стиха начинается защитительная часть послания. Лжеучители, унижая св. Павла, говорили, что он Самого Господа Иисуса Христа никогда не видал, евангельскому учению научился от других апостолов, а потом отступил от них, составив своё собственное учение о ненужности закона Моисеева; для того же, чтобы прикрыть своё отступление, он, бывая с другими апостолами, говорит и действует, как они, чтобы не показать своего разногласия с ними. Защищая от клеветников своё апостольское достоинство, св. Павел прежде всего раскрывает Божественное, а не человеческое происхождение своего Евангелия, утверждая, что он научился ему «через откровение Иисуса Христа», то есть непосредственно от Самого Господа, являвшегося ему. Дальше он предлагает галатам увидеть явный перст Божий в той разительной перемене, которая произошла с ним, рассказывая, как из жестокого гонителя Церкви Божией он стал проповедником прежде гонимого им учения Христовой веры (ст. 11–24). Здесь, в этих автобиографических строках, особенно важны слова: «я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью», то есть с людьми – в данном случае, надо полагать, с другими апостолами, «и не пошёл в Иерусалим, к предшествовавшим мне апостолам, а пошёл в Аравию», где, видимо, св. Павел и был посвящён во все тайны христианского учения Самим Господом в многократных явлениях, что можно видеть, например, из Ефес. 3:3. Только спустя три года св. Павел ходил в Иерусалим «видеться с Петром» – только видеться или познакомиться со знаменитым апостолом, а не учиться у него. В Иерусалиме св. Павел пробыл всего «дней пятнадцать», во время которых он никого из апостолов не видел, «кроме Иакова, брата Господня». Всё это св. Павел подчёркивает, дабы показать, что не от других апостолов почерпнул он свои знания евангельского учения. «А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу» – в этих словах мы видим новое подтверждение законности клятвы в важных случаях. Далее апостол говорит, что он «после сего отошёл в страны Сирии и Киликии», то есть опять не мог видеться с апостолами, ходившими тогда с проповедью по Палестине, и что церквам Христовым в Иудее лично он не был известен. Цель сих слов апостола все одна и та же: «у Петра я не учился, а только видел его, – как бы так говорил апостол, – у Иакова не учился, и его только видел, не учился ни у кого другого низшего их, не так знатного лица. Возможно ли было мне учиться у тех, кои даже лица моего не видели?» (Фотий у Экумения).

Вторая глава представляет собой продолжение той же защитительной речи апостола. Здесь в первых 10 стихах её св. Павел рассказывает, как он, «по откровению», ходил на апостольский собор в Иерусалиме, как раз на тот самый собор, на котором было постановлено о необязательности для христиан соблюдения обрядов Моисеева закона. Ходил туда св. Павел в сообществе со своим учеником, крещёным, но необрезанным Титом, которого представил апостолам, и его не принуждали обрезаться. Павлово благовестие получило здесь, на соборе, полное одобрение старейших апостолов. Старейшие апостолы признали, что апостолу Павлу вверено благовествование для необрезанных, как Петру – для обрезанных. В знак полного согласия Иаков, и Кифа, и Иоанн, «почитаемые столпами», подали свв. Павлу и Варнаве руку общения. Как поясняет эти слова св. Златоуст: «В деле проповеди, говорит (св. Павел), мы разделили между собой всю вселенную; и я взял язычников, а они иудеев, потому что так угодно было Богу. В попечении же о нищих из иудеев и я им помогал». Среди верующих из иудеев было много бедных, которые лишились всего, что имели, и были повсюду гонимы неверующими. О них-то, как мы видим, действительно очень заботился св. Павел, собирая для них милостыню среди уверовавших язычников (ст. 1–10).

Далее апостол указывает на твёрдость и неизменность своих убеждений, в то время как другие апостолы (Пётр и Варнава), из снисхождения к иудействующим, делали им уступки: отстранялись от язычников, не ели вместе с ними. В 11–21 стихах св. Павел описывает, как он даже возымел дерзновение противостать в этом Петру и обличил его при всех. Этот замечательный случай наглядно свидетельствует о равноправности Павла с Петром и опровергает ложный догмат римо-католиков о мнимом главенстве Петра в апостольском лике. «Наместника Христова» св. Павел, конечно, не осмелился бы обличать, да ещё «при всех». Изложив галатам своё обличение Петру (ст. 11–14), св. Павел незаметно перешёл к главному предмету своего послания: «человек оправдывается не делами закона, а только верой в Иисуса Христа... делами закона не оправдается никакая плоть» (ст. 16). Эти слова особенно любят сектанты, видящие в них отрицание значения добрых дел для спасения. Но ведь совершенно ясно, что здесь речь идёт вовсе не о «добрых делах», а о «делах ветхозаветного Моисеева закона», который с пришествием Христовым потерял своё значение, что и было окончательно постановлено на апостольском соборе в Иерусалиме, бывшем в 50 году по Р. Х. В следующем, 17 стихе, апостол говорит, что требовать от христиан соблюдения ветхозаветного закона – это значит косвенно обвинять в грехе Самого Христа: «Неужели Христос есть служитель греха?» – то есть: неужели Он ввёл нас в грех Своим учением, которое мы разгласили миру? Конечно, нет. Если бы закон Моисеев давал оправдание людям, то не было бы нужды в страданиях и крестной смерти Спасителя: «если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (ст. 21). В 19–20 стихах апостол показывает, с какой решительностью надо оставить ветхозаветный закон для того, чтобы всем своим существом прилепиться к Господу Спасителю, сораспяться Ему совершенно, чтобы жить только для Него и Им: «законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живёт во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня».

С третьей главы начинается вероучительная часть послания. Продолжается она и в четвёртой главе и заканчивается в 12 стихе пятой главы. Общее примечание ко всей этой части можно сделать словами св. Златоуста: «Выше (то есть в первой, защитительной части) св. Павел показывал только, что он сделался апостолом не от человек и не через человеков и что не имел нужды в научении от апостолов; а здесь, после того как представил себя достойным доверия учителем, уже со властью беседует, сравнивая между собою закон и веру». Предмет, раскрываемый здесь апостолом, – ненужность закона для галатов как язычников.

В третьей главе св. Павел говорит сначала о необязательности закона для галатов: первое доказательство этого он заимствует из наглядного опыта самих галатов, которые прияли Св. Духа и благодатные дары чудотворения (ст. 1–5); второе доказательство ненужности закона св. Павел заимствует из способа оправдания как самого родоначальника оправданных, Авраама, так и после него всех будущих наследников обетований Авраамовых: «Авраам поверил Богу, и это вменилось ему в праведность». Отсюда ясно, что и «верующие благословляются с верным Авраамом» (ст. 6–9). Третье доказательство св. Павел выводит из невозможности исполнить все предписания закона и избегнуть его клятвы: «все утверждающиеся на делах закона находятся под клятвою». Почему же это? Объясняет это апостол ссылкой на Второзаконие (27:26): «Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона». И по первоначальному учреждению своему закон не имел силы оправдывать перед Богом, что ясно из того, что в самом же законе было написано: «праведный от веры жив будет» (Авв. 2:4). Поэтому, если и возможны были праведники в Ветхом Завете, то собственно ради веры в грядущего Искупителя человеков и ради Его искупительной Жертвы, в которой закон прообразовательно руководил все мысли и чувства своих ветхозаветных служителей. Только Христос освободил от проклятия всех тех, на ком оно тяготело за неисполнение закона: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою – ибо написано: проклят всяк, висящий на древе» – эти слова читаются в апостольском чтении на утрени Великой Субботы, объясняя смысл и значение совершенного Господом подвига искупления человечества. «Проклят всяк, висящий на древе» – слова Второзакония 21:23. «Не потому он проклят, – объясняет блж. Иероним, – что висит на древе, но потому, что впал в тяжкий грех, что заслужил быть повешенным». «Как всё в Ветхом Завете имеет прообразовательный смысл, так и это установление о повешении преступников и о снятии их к вечеру для похоронения было прообразом крестной смерти Спасителя. И Он повешен на древе, а вечером снят» (еп. Феофан). Христос принял на Себя незаслуженно клятву, тяготевшую над человечеством, и уничтожил её. «Как кто-нибудь, не подлежащий осуждению, решившись умереть за осуждённого на смерть, сим избавляет его от смерти, так поступил и Христос» (еп. Феофан). «Принявший на Себя проклятие, Он освободил людей от проклятия». Это сделал Христос для того, чтобы «благословение Авраамово через Христа Иисуса распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою» (ст. 10–14).

Вторая половина третьей главы содержит опровержение возражений против исключительного значения для язычников веры помимо закона (ст. 15–29). Здесь апостол рассеивает сомнения, которые могли появиться у христиан из иудеев, не отменяет ли закон обетований, данных Аврааму, ради его веры, и зачем же вообще дан был закон? Апостол объясняет, что «закон» был дан после «по причине преступлений, для обуздания преступности, чтобы народ держался в страхе, не предавался порокам, а жил праведно и делался достойным проявить в себе Обетованного» (еп. Феофан); «чтобы Иудеи не жили без страха и не дошли до крайнего нечестия, закон и дан им вместо узды, для их научения, усмирения и удержания их от нарушения хотя не всех заповедей, по крайней мере, некоторых. Итак, не малая польза от закона. Закон дан «до времени пришествия семени». Сим указывается временность закона и его преходящее значение. «Если закон дан только до пришествия Христова, то для чего ты, – говорит св. Златоуст от лица апостола, – продолжаешь его далее, за пределы этого времени?» Значение закона в том, что он «был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою» (ст. 24), то есть он был только детоводителем ко Христу, лишь воспитывал, подготовлял нас к принятию Христова учения. «По пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (ст. 25) – с приходом же самой оправдывающей нас веры он стал уже не нужен. «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (ст. 26–27). Вера Христова возвращает людей к тому прекрасному периоду непорочного детства, при котором они свободно творят волю Отца своего Небесного и не имеют нужды в том, чтобы смирять их строгой дисциплиной. В этой сыновности Богу и заключается причина ненужности закона как сдерживающего начала: христиане как сыны Божии свободны от всяких формальных правил и требований, ибо они составляют «одно во Христе Иисусе», «облеклись во Христа» и не имеют нужды в каком-либо принуждении: «нет уже иудея, ни язычника; ни раба, ни свободного; ни мужеского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе» (ст. 28). В качестве духовных чад Христа, потомка Авраама, христиане суть истинные потомки Авраама, а потому и наследуют то оправдание и благословение, которое было обещано Аврааму (ст. 29).

Четвёртая глава содержит увещания галатам принять доказанную истину о ненужности закона и о том, что не следует больше вязать себя ветхозаветной обрядностью. Эти увещания направлены то, преимущественно,

1) на ум (4:1–10), то

2) на сердце (4:11–20), то

3) на волю (4:21–31 и начало гл. 5 до ст. 12).

«Ничто не убеждает так ума отказаться от своих мыслей, как доведение их до нелепости», – говорит еп. Феофан. Это и делает св. Павел. Он указывает, как неразумно выросшему сыну продолжать жить под опекой и руководством своих воспитателей. Так и мы, говорит апостол, были под пестунством закона до времени. Но пришёл конец этого времени: «когда пришла полнота времени. Бог послал Сына Своего (Единороднаго)» и через Него ввёл нас в полные права взрослых сынов. «Как нелепо теперь нам жаться под закон и держать себя наряду с рабами, когда мы уже сыны, «а если сыны, то и наследники Божии через Иисуса Христа».

Стихи 4–7 о послании Богом Сына Своего Единородного представляют собою апостольское чтение на литургии в день праздника Рождества Христова. Обращаясь сначала с этим увещанием к иудеям (ст. 1–7), св. апостол переходит потом к язычникам. Язычники могли сказать: «да как же нас прежде обращали в иудейство и совершенно сближались только с теми из нас, которые вполне подчинялись всему закону?» – «Тогда было другое дело, – отвечает им апостол, – тогда иудейство было единая истинная на земле вера, и вы хорошо делали, принимая его. Ныне же, когда Бог Сам Себе вас присвоил помимо закона, ваше обращение к немощным стихиям закона не имеет никакого смысла» (4:8–10) (еп. Феофан).

Так как сердце может идти наперекор всем доводам ума, св. апостол находит нужным обратить увещание и к сердцам галатов. Эти стихи 11–20 – самые трогательные во всём послании. Апостол напоминает галатам, с какой горячностью приняли они его проповедь, какой любовью воспламенились к нему, и неужели же проповедь его была напрасна? «Отеческий это голос, – говорит блж. Феодорит, – приличный тому, кто помнит свои труды и не видит труда». Нежно упрекая галатов за перемену чувств и отношений к себе, апостол призывает их рассудить, где кроется причина этой перемены. И сам указывает эту причину в новых учителях, которые «ревнуют нечисто», единственно для своего тщеславия. Высшую степень отеческой любви апостола к галатам мы видим в нижеследующем трогательном восклицании: «дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос» (ст. 19). Уклонением в иудейство галаты как бы помрачили в своём сердце образ Христов, и св. Павел с ярко выраженной отеческой любовью ревнует о восстановлении в них этого образа Христова. «Видишь ли и любовь отеческую, и скорбь, достойную апостола? Слышишь ли вопль, гораздо более горький, нежели вопль рождающей?» – говорит по поводу этого восклицания Павлова св. Златоуст. «Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой», то есть «изменить его применительно к тому, что увидел бы своими глазами» (еп. Феофан), или «переменить в плачевный и проливать слёзы, и вас всех заставить плакать» (св. Златоуст) (ст. 20).

«Ум и чувство, – говорит еп. Феофан, – переходя на сторону истины, влекут за собою и волю... но она может медлить, отлагать своё решение». Вот почему св. Павел дальше старается подействовать непосредственно на волю галатов, показывая, как преславно пребывать в свободе от закона (ст. 21–31 и 5:1). Это он раскрывает прообразом двух Заветов в истории Агари и Сарры. «Авраам имел двух сынов: одного (Измаила) от рабы (Агари), а другого (Исаака) от свободной (Сарры). В этом есть иносказание. Это – два Завета (4:22–24). Агарь была прообразом Завета Ветхого с законом Моисеевым, который не давал полной свободы от греха, держал в рабстве греху, а Сарра прообразовала Закон Новозаветный, дающий нам совершенное оправдание и полную свободу от греха. «Но как тогда рождённый по плоти гнал рождённого по духу», то есть Измаил Исаака, так и теперь неразумные ревнители Моисеева закона гонят христиан. Но Писание говорит: «Изгони рабу и сына её», так и ныне мы должны расстаться с ветхозаветным законом, чтобы войти в дарованное нам наследие, ибо мы – христиане, дети не рабы, но свободной (ст. 25–31).

В пятой главе св. апостол Павел призывает христиан твёрдо держаться свободы, дарованной Христом, и не подвергаться опять игу рабства Закона Моисеева, «ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (ст. 1–6). С этой главы начинается нравоучительная часть послания, которая заканчивается в следующей, шестой главе, 10 стихом. Основная мысль всего нравоучения апостола, связанного с вышеизложенным учением о христианской свободе, заключается в 13–14 стихах: «к свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу. Ибо весь Закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя». Почему апостол не упомянул здесь о любви к Богу как о первой и большей заповеди, по словам Самого Господа Иисуса Христа (Мф. 22:36–38)? Очевидно, потому, что в мыслях у него было главным образом уврачевать уменьшение взаимной любви между галатами, а истинная любовь к ближним и так всегда предполагает наличие в человеке любви к Богу. Жить как свободным по духу – это значит избегать дел греховных, дел плоти: прелюбодеяния, блуда, вражды, ссоры, зависти, ненависти, убийства, пьянства и т. п. и, наоборот, воспитывать в себе плоды духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание. Апостол подчёркивает, что нравственная христианская жизнь нелегко даётся, что она есть борьба, которая ведётся не на жизнь, а на смерть. Это – самораспятие, мысль о чём так ясно выражена в словах: «те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (ст. 24). Это распятие плоти совершенно необходимо для каждого желающего жить духовной жизнью, ибо «плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся» (ст. 17). Поэтому, если мы решаемся «жить духом», «то по духу и поступать должны» (ст. 25).

В шестой главе св. апостол даёт наставления нравственного характера совершеннейшим и, можно думать, предстоятелям церквей. Он велит им исправлять согрешающих «духом кротости», не тщеславясь и не превозносясь, считая себя чем-то, а с опасением, как бы и самим не подвергнуться искушению впасть в грех, потому что Бог часто за гордость и за немилосердие к другим согрешающим попускает впадение в грех для смирения (ст. 1–3). «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (ст. 2) – вот закон христианской любви. Наисильнейшие побуждения к неослабному доброделанию апостол указывает во всеведении Божием: «не обманывайтесь, Бог поругаем не бывает», и в том завершительном расчёте, который каждого из нас ожидает при конце этой земной жизни: «что посеет человек, то и пожнёт» (ст. 7 и 8). Не следует унывать, делая добро, и надо спешить делать его, «доколе есть время», пока есть время, пока не застигла нас смерть.

Заключение послания составляют 11–18 стихи шестой главы. Здесь апостол указывает на свою особенную попечительность о галатах в том обстоятельстве, что послание своё он писал им собственноручно (ст. 11), в то время как он обыкновенно делал это через писцов (Рим. 16:22). Далее он указывает на противоположность своих побуждений, совершенно чистых сравнительно с лжеучителями, которые принуждают галатов обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов, и «да в вашей плоти похвалятся» (ст. 12–13), чтобы похвалиться количеством знаков ваших обрезаний (здесь ирония). «А я не желаю хвалиться, – говорит апостол, – разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» (ст. 14) – хвалиться крестом Христовым значит веровать, что только им одним даётся спасение. «Через эту веру, – говорит апостол, – я стал как бы мертвецом для всего суетного мирского, и мне безразличны как слава мира сего, так и гонения. Сущность христианства, – повторяет снова апостол, – в том, чтобы стать «новой тварью», и к этому-то только и нужно стремиться, ибо кто так живёт, тем «мир и милость, и Израилю Божию», то есть на истинном Израиле – всех верных, следующих учению благодати» (ст. 15–16). Заключает апостол послание восклицанием: «Впрочем, никто не отягощай меня» – ибо всё уже разъяснено и истолковано. Предлагать дальнейшие вопросы и высказывать недоумения – это значило бы лишь удовлетворять болезни спорливости – напрасный труд. Ответ на все возражения – язвы Господа Иисуса, которые он носит на теле своём. Пусть они засвидетельствуют истину проповеди св. апостола. «Если бы кто увидел окровавленного и покрытого бесчисленными ранами воина, – говорит св. Златоуст, – стал ли бы обвинять его в трусости и предательстве, когда сей на самом теле своём носит доказательство своего мужества? Также, говорит, должно судить и обо мне».

Заканчивает своё послание апостол преподанием обычного апостольского благословения: «благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братия. Аминь» (ст. 18).

Ефес был приморским городом Малой Азии на реке Каистре. Он славился как центр торговли, искусств и учёности и был главным городом – митрополией проконсульской провинции Асии. Он был известен и как крупный центр язычества. В нём находился знаменитый в древности храм Артемиды (или Дианы) Ефесской, и сам город считался посвящённым этой богине. Здесь было и седалище языческой магии, исходившей из мистерий Артемиды: написанные на клочках пергамента таинственные и непонятные слова носили в качестве амулетов, так же как и изображения богини и её храма, что составляло для многих доходный промысел. В Ефесе жило и немало иудеев, имевших здесь свою синагогу. Основателем Ефесской церкви был св. апостол Павел, который, как видно из 18 главы книги Деяний св. апостолов (ст. 19–21), впервые посетил Ефес около 54 года по Р. Х. при своём возвращении в Иерусалим из второго благовестнического путешествия. Спеша из Коринфа в Иерусалим на праздник, св. апостол Павел лишь ненадолго задержался в Ефесе, но всё же вошёл в синагогу и рассуждал с иудеями: когда же они просили его побыть у них долее, он не согласился, а простился с ними, сказав: мне нужно непременно провести приближающийся праздник в Иерусалиме; к вам же возвращусь опять, если будет угодно Богу. И отправился из Ефеса (Акила же и Прискилла, сопровождавшие апостола из Коринфа, остались в Ефесе) (Деян. 18:19–21). Так произошло первое оглашение Ефеса христианской проповедью из уст св. апостола Павла и его сотрудников Акилы и Прискиллы. Очевидно, это оглашение имело успех, поскольку апостола просили там остаться подольше. На помощь оставшимся в Ефесе Акиле и Прискилле вскоре пришёл Аполлос, учёный иудей из Александрии, который первоначально знал только Иоанново крещение, но затем подробно был наставлен в учении Господнем Акилою и Прискиллою, о чём также рассказывает книга Деяний (18:24–28). Судя по свидетельству книги Деяний, Аполлос, как «муж красноречивый и сведущий в Писаниях», много содействовал утверждению христианства в Ефесе. Но вскоре ему пришлось отправиться в Ахаию, и он отплыл в Коринф, не дождавшись возвращения св. Павла.

Главная проповедническая деятельность св. апостола Павла в Ефесе произошла в третье его благовестническое путешествие – и повествование об этом составляет исключительное содержание 19 главы книги Деяний. По удалению Аполлоса из Ефеса и во время пребывания его в Коринфе, рассказывает Дееписатель, св. апостол Павел, побывавши в Иерусалиме и Антиохии и прошедши Фригию и Галатию – «верхние страны», – прибыл, согласно обещанию своему, в Ефес. Там он нашёл около 12 учеников, которые, подобно Аполлосу, знали и приняли только крещение Иоанново. Св. Павел довершил их утверждение в вере, убедил их креститься крещением христианским и через возложение рук преподал им Святого Духа (19:1–7). Вслед за тем св. Павел начал оглашение Ефеса евангельской проповедью. Прежде всего, по обычаю своему, он обратился к иудеям и начал регулярно проповедовать в синагоге. Три месяца продолжалась его проповедь, но «как некоторые ожесточились и не веровали, злословя путь Господень перед народом, то он, оставив их, отделил учеников и ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна», может быть какого-нибудь софиста, или народного учителя, каких много было тогда в греческих городах (Деян. 19:8–9). «Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как иудеи, так и эллины» (ст. 10). Проповедь св. Павла сопровождалась и подкреплялась многими поразительными знамениями и чудесами (19:11–20). Два года учил так св. Павел, и Церковь Божия здесь пустила глубокие корни. К сожалению, мятеж, поднятый против апостола Димитрием-серебряником, заставил его покинуть Ефес прежде, чем он предполагал (Деян. 19:21–40; 20:1). По прекращении мятежа св. Павел отправился посетить македонские церкви, пробыл три месяца в Элладе, а затем решил отправиться в Сирию снова через Македонию. Путь в Сирию лежал через Ефес, но так как св. Павел хотел поспеть к празднику Пятидесятницы в Иерусалим, то он, боясь быть задержанным в Ефесе, прошёл на корабле мимо него. Корабль остановился в Милете, немного южнее Ефеса, и св. апостол пригласил сюда из Ефеса и, вероятно, из других мест «пресвитеров Церкви», чтобы дать им последние наставления и проститься с ними. Это прощание было чрезвычайно трогательным. «Вы знаете, – говорил им апостол, – как я с первого дня, в который пришёл в Асию, всенародно и по домам учил вас, и не пропустил ничего полезного, и не упускал возвещать вам всю волю Божию – покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа. Ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что там будет со мною; только по всем городам Дух Святый свидетельствует, что меня ждут там узы и скорби. Но я не дорожу жизнью, лишь бы как следует совершить мне служение, которое я принял от Господа Иисуса Христа – проповедать Евангелие благодати Божией. Вы более не увидите лица моего. Внимайте себе и всему стаду, в котором вас Дух Святый поставил епископами пасти Церковь Господа и Бога, которую стяжал Он Своею Кровью. После меня войдут к вам волки, не щадящие стада, и из вас самих восстанут люди суемудрые, которые будут отвлекать от истины. Бодрствуйте же, памятуя, что я три года день и ночь со слезами учил каждого из вас» (Деян 20:18–31). После молитвы они с плачем проводили апостола до корабля и простились с ним (Деян. 20:36–38). Тем кончились личные сношения св. Павла с ефесянами, но не кончились заботы его о них, как свидетельствует об этом его послание.

Впоследствии епископскую кафедру в Ефесе занимал до самой своей смерти преданнейший ученик св. апостола Павла св. Тимофей. Затем тут пребывал, управляя отсюда малоазийскими церквами, возлюбленный ученик Христов св. Иоанн Богослов. В 431 году в Ефесе происходил третий Вселенский собор.

В послании не видно никакого особенного повода к написанию его. Как видно из многих мест послания, оно написано св. Павлом в узах (3:1; 4:1 и др.). Судя по воодушевлению и высокому тону всего послания, можно считать вероятным, что св. Павла расположило написать его желание сообщить ефесянам те высокие созерцания, в которые введён он был Духом Божиим в его узничестве (еп. Феофан). Другим поводом могло быть желание апостола утешить ефесян, скорбевших о бедствиях, которые постигли их духовного отца и учителя (Еф. 3:13). И, наконец, третьим поводом могло быть опасение за ефесян и желание предостеречь их от иудействующих и иных лжеучителей. Из Еф. 3:3–4 видно, что апостол желал раскрыть ефесянам возвещённую ему через откровение «тайну спасения» о том, что и язычники наравне с иудеями призываются в Царствие Небесное (3:6–9).

Относительно места, а потому и времени написания послания к Ефесянам не все толкователи вполне согласны между собой. Совершенно несомненно только то, что это послание написано св. апостолом Павлом из уз, ибо в послании он не раз называет себя «узником Иисуса Христа» (3:1), «узником в Господе» (4:1), говорит, что исполняет посольство в узах (6:20). Известно, что св. Павел находился в узах в Кесарии Палестинской, где он был под стражей у правителя Феликса два года, пока не потребовал суда кесарева, вследствие чего его отправили в Рим (Деян. 23:35; 24:27; 25:10–11), а затем в Риме (Деян. 28:16). В Риме обыкновенно различаются первые узы и вторые узы, между которыми, как полагают, был известный промежуток. Древние подписи на послании к Ефесянам относят его к узам римским, но так как в нём св. апостол ничего не говорит о приближающейся кончине, как делает это, например, в позднейшем и, несомненно, написанном из Рима послании к Тимофею (2Тим. 4:6), а надеется ещё смело проповедовать тайны благовествования (Еф. 6:19–20), то это могли быть только первые узы. Еп. Феофан Затворник считает, что послание к Ефесянам написано из Кесарии Палестинской, на том основании, что:

1) в послании нет никаких указаний на какие-либо изменения в церкви Ефесской в добрую или худую сторону, откуда надо предположить, что оно написано весьма скоро после того, как св. Павел оставил Ефес;

2) св. апостол просит ефесян молиться, чтобы дано ему было слово, устами своими открыто, с дерзновением, возвещать тайну благовествования: это идёт более к кесарийскому узничеству, чем к римскому, ибо в Риме апостол пользовался большой свободой, мог принимать всех и проповедовать «со всяким дерзновением невозбранно», в то время как в Кесарии он был в заключении и лишь некоторым позволялось входить к нему (Деян. 28:30–31 и Деян. 24:23);

3) еп. Феофан считает, что такой деятельный апостол, как св. Павел, не мог два года сидеть в Кесарии без дела, а потому он, вероятно, писал обращённым им в христианство, поучая и наставляя их в вере.

Если принять эти доводы еп. Феофана, то послание к Ефесянам написано в Кесарии в 60 или 61 году по Р. Х. Другие толкователи, сличая послание к Ефесянам с другими посланиями и находя, что оно писано было в одно время с посланиями к Колоссянам и Филимону и вскоре по написании послания к Филиппийцам (сравни Еф. 6:21 и Кол. 4:7–8), считают, что послание к Ефесянам было написано из Рима в 62 или 63 году. Это послание, как и послание к Колоссянам, св. апостол Павел отправил с Тихиком, которому поручил подробно сообщить этим церквам о своих обстоятельствах.

Тертуллиан в своей полемике против Маркиона говорит, что маркиониты считали послание к Ефесянам написанным не к Ефесской, а к Лаодикийской церкви. В некоторых древних списках слова «Эн Ефесо» – «К Ефесянам» – действительно выпущены, в других – находятся только на полях. Вместе с тем, в послании к Колоссянам, которое, по сходству содержания и по указанию на время отправления, принадлежит к одному времени с посланием к Ефесянам (ср. Еф. 6:21 и Кол. 4:7), апостол говорит о послании к Лаодикийской церкви, но такого послания мы не имеем. Наконец, в послании к Ефесянам отсутствуют столь обычные приветствия личного характера, которые были бы естественны, поскольку св. Павел целых три года прожил в Ефесе. Всё это даёт повод новым критикам отвергать подлинность послания.

Однако ещё св. Игнатий Богоносец, сам написавший послание к Ефесянам, свидетельствует о существовании такого же послания св. апостола Павла. Все недоумения легко объяснятся, если предположить, что послание к Ефесянам было в собственном смысле посланием окружным, предназначавшимся не одной Ефесской церкви, но и всем малоазийским церквам, в том числе и Лаодикийской, по отношению к которым Ефесская церковь могла считаться митрополией. Подлинность послания к Ефесянам подтверждают затем св. Поликарп Смирнский, св. Ириней Лионский и Климент Александрийский, которые буквально приводят из него некоторые выражения.

Послание к Ефесянам содержит в себе шесть глав. Главный предмет послания, как говорит об этом сам автор его (Еф. 3:2–9), есть тайна домостроительства Божия, а затем вытекающие из неё нравственные требования. Сообразно этому послание естественно распадается на две равные части:

1) Догматическую, которая занимает первые три главы (1–3);

2) Нравоучительную, которая обнимает собой остальные три главы (4–6).

Догматическая часть представляет собой сокращённое изложение главных христианских истин, преимущественно же развивает идею Церкви как Тела Христова. Нравственная часть учит единству веры и единодушию в нравственной деятельности, вооружая на духовную брань. Вообще послание это чрезвычайно важно, представляя собой прекрасную апологию христианства. Св. Златоуст и блж. Иероним подчёркивали таинственную глубину этого послания, а св. Афанасий называл его катехизисом христианского учения. Многие из толкователей видят в нём как бы программу всей апостольской проповеди.

Послание к Ефесянам начинается обычным надписанием и апостольским приветствием: «Павел, волею Божией посланник Иисуса Христа, находящимся в Эфесе, святым и верным во Христе Иисусе: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (ст. 1–2).

С 3 стиха начинается догматическая часть послания. Св. апостол прежде всего воздаёт хвалу и благодарение Богу и Отцу Господа нашего Иисуса Христа за избрание нас к святой жизни, которое было предопределено «прежде создания мира» и состоит в усыновлении нас Богу через Иисуса Христа, Который, совершив наше спасение Кровью Своею и открыв людям тайну Божия благоволения, сделался Главой всего небесного и земного и нас сделал через Себя наследниками Божиими (ст. 3–12). Затем апостол обращает свой духовный взор к ефесянам, которые уверовали во Христа и, следовательно, сделались участниками дарованных им благ, и благодарит за них Бога, вспоминая о них в молитвах своих и прося Бога, чтобы Он дал им Духа премудрости и просветил очи сердец их, дабы они познали богатство Его наследия и могущество силы Его (ст. 13–19). Стихи 20–23 содержат в себе важное учение о превознесении Воскресшего Христа как Богочеловека превыше всякой твари и о покорении Ему всего существующего. Здесь мы видим возвеличение человеческого естества в лице нашего Спасителя, свидетельство о том, что Господь Иисус Христос, даже и как Человек, есть Царь и Господь неба и земли, Ангелов и человеков. «Поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всём» (ст. 22–23). Это учение о Господе Иисусе Христе как о Главе Церкви чрезвычайно важно. Как члены нашего тела составляют с головой один живой организм, так все верующие со Христом образуют также один телесно-духовный организм. Крестящиеся во Христа облекаются в Него, становятся одно с Ним. Поэтому Христос действует в христианах, как созидательная и живительная сила (еп. Феофан). От главы зависит вся жизнь тела – органическая и механическая. И в психологическом отношении голова, как вместилище мозга, главного органа умственной деятельности и внешних чувств, признаётся источником духовной жизни, руководящим началом её. Это сравнение апостола даёт мысль о всецелой зависимости Церкви от Господа Иисуса Христа, о том, что Христос Сам руководит Своею Церковью. «Полнота Наполняющего всё во всём» – слова сии темноваты и дают разные мысли. Правильнее всего понимать эти слова так: Церковь есть духовный организм, в котором нет места, где бы не действовали Божественные силы Христовы. «Она полна Христом. Он её наполняет всю» (еп. Феофан). Св. Златоуст объясняет, почему апостол не ограничился назвать Церковь только Телом Христовым, а Христа её Главой: «чтобы ты, услышав слово «главу», не принял его в значении только власти, но в смысле собственном, – не счёл Его только начальником, но видел в нём действительную Главу, апостол прибавляет: полнота (то есть Церковь есть полнота) Исполняющего всё во всём. Апостол считает как бы недостаточным название «главы» для того, чтобы показать родство и близость Церкви ко Христу».

Во второй главе апостол говорит о том, как величие действий домостроительства Божия сказалось в оживотворении, как бы воскрешении из мёртвых, духовно умерших людей, возвеличенных Богом из крайнего уничижения. Совершила это единственно благодать Божия, без каких-либо заслуг со стороны самого человека: «благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас. Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» – эти слова очень любят сектанты, пытаясь доказывать при помощи их своё лжеучение о ненужности добрых дел для спасения. Но ведь ясно, что здесь идёт речь о первом лишь моменте, о самом устроении Богом спасения, а не об усвоении этого спасения людьми. О последнем сказано: «мы – Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять». Смысл всех этих слов тот, что «спасение нам устроено и мы призваны к получению его не за какие-либо дела, а по одной благодати. Но призваны не за тем, чтобы со своей стороны ничего не делать, а чтобы содевать своё спасение, богатясь добрыми делами» (еп. Феофан) (ст. 1–10). Далее апостол говорит о великой благости Божией, устроившей так, что чуждые доселе друг другу язычники и иудеи соединились в одно Тело «Кровью Христовою». Господь как бы вновь сотворил человечество (ст. 11–15), примирив и иудеев и язычников с Богом посредством креста, убив вражду на нём, то есть вражду с Богом, которая отчуждала от Него оба народа вследствие их греховности. И здесь св. Павел подчёркивает упразднение в Новом Завете ветхозаветного закона словами: «закон заповедей учением упразднив» (ст. 15) и «положил конец закону, который, подобно какой-то стене, разделял иудеев и язычников». «И, придя, благовествовал мир вам, дальним и ближним» (ст. 17) – сущность благовестия Христова была в том, что Сын Божий, воплотившийся и пострадавший за нас на кресте, примирил нас с Богом. «Дальними» апостол называет здесь язычников, а «ближними» – иудеев (блж. Феодорит). Соединённые между собой в христианстве, иудеи и язычники составили одну Церковь, как бы одно здание, утверждённое на основании апостолов и пророков и на Краеугольном Камне – Самом Господе Иисусе Христе, и скрепляются одним Духом (ст. 17–22). Здесь важно, что Христос есть Краеугольный Камень, на Котором создана Церковь, а не апостол Пётр, как утверждают это латиняне – римо-католики.

В третьей главе апостол говорит о сокровенности тайны призвания язычников в Церковь Христову и о том, что ему именно дана благодать возвещать эту тайну Христову язычникам. Много скорбей терпит он от иудействующих за эту проповедь, но не унывает и ефесян просит не скорбеть о нём (ст. 1–13). Заканчивает св. апостол догматическую часть послания молитвой об ефесянах (ст. 14–21), чтобы они утверждались в вере и любви ко Христу и уразумели «превосходящую разумение любовь Христову, дабы исполниться всей полнотой Божьей», то есть всякой добродетелью, какою исполнен Бог, «да будете иметь Его совершенно вселившимся в вас», по объяснению блж. Феодорита. Пожелав ефесянам достичь полноты христианского совершенства, св. апостол воздаёт славу Богу в Церкви во Христе Иисусе (ст. 20–21).

Вторая половина послания к Ефесянам, обнимающая собой три последние главы – 4, 5 и 6, представляет собой нравоучительную часть послания. Разъяснив в первых трёх главах, что все христиане составляют единое Тело с Одним Главою Христом, св. апостол из этой главной мысли послания выводит, как надлежит жить и поступать христианам, объединённым и обновлённым во Христе. Сначала изображает он:

1) общий строй жизни, основной чертой которого является единодушие в вере (4:1–16); потом

2) правила жизни, общие для христиан всех состояний (4:17; 5:21);

3) правила жизни частные, по состояниям, перечисляя взаимные обязанности супругов, детей и родителей, рабов и господ (5:22; 6:9), и, наконец,

4) призывает вообще к борьбе с миром и грехом, рисуя образ христианского подвижничества (6:10–18).

В четвёртой главе св. апостол увещевает ефесян поступать достойно звания, в которое они призваны, то есть звания христианского. В основу этого должно быть положено смиренномудрие, кротость, долготерпение и любовь. Главное же, к чему должны стремиться христиане, это «единение духа в союзе мира». Как самое сильное побуждение к такому духовному единению св. апостол выставляет то, что у христиан «один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (ст. 1–6). Каждому из верующих, как отдельному члену в организме, даётся особая благодать, особый дар, которым он и должен служить другим на общую пользу. Эта разнородность даров не только не мешает единодушию, а наоборот, ещё более скрепляет единение между христианами, подобно тому, как разнородность членов не мешает телу расти и укрепляться их взаимным содействием. Для этого мирного и любовного созидания и возрастания Тела Церкви Своей, «к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова» (ст. 12) Христос поставил «одних апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями» (ст. 11). Здесь ясно утверждается богоучреждённость церковной иерархии в обличение протестантов и сектантов, отрицающих законную иерархию. Цель учреждения церковной иерархии в том, чтобы помочь духовному совершенствованию верующих: «доколе все придём в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (ст. 13), то есть пока «все взойдут в состояние совершенного упокоения в Боге и, из себя представив достойное Богу жилище, возымеют Его вселившимся в себе. Это и есть мера возраста исполнения Христова» (еп. Феофан). Основная задача нравственной христианской жизни – не быть младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, но, по примеру живого организма, объединяясь между собой любовью, возращать Тело Христовой Церкви «в Того, Который есть глава Христос» (ст. 7–16).

Во второй половине этой главы св. апостол, изображая отрицательные стороны жизни язычников, каковыми были прежде ефесяне, увещевает «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях» и «облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины». Это внутреннее обновление должно выразиться прежде всего в правдивости: «отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему» (ст. 25); затем – в безгневии: «гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдёт во гневе вашем» (ст. 26), то есть миритесь с тем, на кого разгневались, ещё до захода солнца; далее апостол увещевает не красть, но трудиться своими руками, «чтобы было из чего уделять нуждающемуся»; избегать гнилых слов, то есть сквернословия, и быть скромными и назидательными в разговорах, не оскорблять своим дурным поведением Св. Духа, удаляться от всяких раздоров, раздражения, ярости, гнева, крика и злоречия, но быть друг к другу добрыми, сострадательными и взаимно прощать обиды, «как и Бог во Христе простил нас» (ст. 17–32).

Продолжая те же нравственные наставления в пятой главе, св. апостол убеждает христиан подражать в любви Богу, как дети подражают своему отцу, во всём беря с него пример (ст. 1–2). Как побуждение к нравственной жизни, св. апостол указывает лишение грешников Царствия Божия, предостерегая особенно от блуда и пьянства и от всякой нечистоты и любостяжания и увещевая христиан: «поступайте, как чада света», испытывая, что благоугодно Богу. Состояние закоренелого грешника подобно глубокому сну, но и он может проснуться от этого греховного сна, и апостол взывает: «встань, спящий, и воскресни из мёртвых, и освятит тебя Христос» (ст. 14). Некоторые толковники полагают, что эти слова представляют собой свободную передачу сказанного у св. пророка Исаии в 60:1 и 26:9 и 19 стиха: «Восстань, светись (Иерусалим), ибо пришёл свет твой, и слава Господа взошла над тобою». Уча далее тому, что эта временная жизнь дана нам для приготовления к вечности, и имея в виду множество греховных соблазнов, окружающих нас в этой жизни, св. апостол увещевает: «поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (ст. 15–16), то есть не тратьте попусту драгоценного времени и используйте его для приготовления себя к вечности. Для этого, прежде всего, не следует быть «нерассудительными», но «познавайте, что есть воля Божия». Особенно апостол предостерегает от злоупотребления вином, говоря, что такое злоупотребление ведёт человека к распутству. Вместо плотских утех христиане должны искать утех духовных, исполняясь Духом и назидая себя пением псалмов и духовных песней, причём требует, чтобы песни эти пелись не языком только, но и сердцем (ст. 1–20).

Вторая половина пятой главы посвящена наставлениям об обязанностях супружеской жизни. Здесь апостол представляет супружеский союз как образ таинственного союза Господа Иисуса Христа с Церковью, почему эти стихи 20–33 составляют содержание апостольского чтения при совершении таинства брака. От мужей апостол требует самоотверженной любви к своим жёнам, а жёнам предписывает полное повиновение мужьям: «жёны, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (ст. 22) – так как дальше апостол поясняет, что «муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви» (ст. 23), то «как Церковь повинуется Христу, так и жёны своим мужьям во всём» (ст. 24), то есть во всём добром. Из этого ясно видно, что повиновение заповедуется жёнам отнюдь не рабское и принуждённое, а «как Господу», то есть искреннее и сердечное, основанное на любви. Главенство мужа в христианском браке до́лжно понимать только как первенство, всегда неизбежное во всяких союзах и обществах, состоящих из нескольких лиц, но не как властительство. Муж является естественной главой в семье уже потому, что на нём лежит главная тяжесть семейных обязанностей, которых не может понести жена при относительной нежности своей природы и слабости своих физических сил. «Мужья, любите своих жён, как и Христос возлюбил Церковь, и предал Себя за неё» – следовательно, супружеская любовь должна быть, прежде всего, духовною любовью, а не плотскою, и иметь нравственную цель: «чтобы освятить её, очистив банею водною... дабы она была свята и непорочна» (ст. 25–27) – здесь под «банею водною» имеется в виду таинство крещения, которым Христос очищает от всякой скверны и нечистоты вступающих в Его Церковь. Точно так и мужья должны заботиться о нравственной чистоте и о спасении душ своих жён. Вместе с тем мужья должны выражать свою любовь в попечении о жене, как о своём собственном теле – «питать и греть» её, «как и Господь Церковь» (ст. 28–30). Этим опять указывается на необходимость в христианстве духовной любви между супругами: муж должен смотреть на жену не как на какое-то механическое орудие для плотских наслаждений, но как на часть самого себя. В связи с этим апостол напоминает и библейское основание для такой любви к жене: «оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24). Этими словами апостол желает расположить христианских супругов к крепкому супружескому союзу и показать, как противоестественны и богопротивны супружеские несогласия, а тем паче разводы. «Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (ст. 32) – лучше всего объясняет эти слова св. Златоуст: «Подлинно это таинство, что человек, оставив произведшего его, родившего, воспитавшего, и ту, которая зачала его, болела им, в болезнях родила, оставивши тех, которые столько благодетельствовали, к которым он привык, – сочетавается с тою, которой прежде не видал, которая ничего не имеет с ним общего, и предпочитает её всему... Поистине это таинство великое, заключающее в себе какую-то сокровенную мудрость». «Я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» – сим прибавлением св. апостол желает внушить, что близость мужа к жене и взаимное их единение в благословенном христианском браке так велики и такую в себе содержат тайну, что могут быть наилучшим и нагляднейшим подобием таинственного единения Христа с Церковью, в котором они и имеют свой наивысший первообраз. «Немало таинственного и в естественном браке между мужем и женою, – как бы так говорит апостол, – но я говорю о христианском браке, заключаемом во образ союза Христа с Церковью. Таковой брак есть уже величайшая тайна, есть уже таинство церковное». Каков союз Христа с Церковью? Он есть союз теснейший, любовью проникнутый, святой и нерасторжимый. Таково же должно быть и супружеское единение в христианском браке.

В заключение апостол говорит: «каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится (своего) мужа» – у супругов всё должно быть взаимно. Вначале апостол сказал: «повинуйтесь друг другу в страхе Божием», но, тем не менее, муж – глава, а потому жена обязана ему особенным повиновением. Так как жены склонны тяготиться властью над ними мужей, а мужья склонны злоупотреблять своим первенствующим положением, то апостол в заключение и заповедует то, что по преимуществу может быть нарушаемо в браке: мужьям заповедует любовь, а жёнам повиновение. Выражение: «а жена да боится своего мужа» есть, конечно, только образное выражение, а отнюдь не означает рабского страха жены перед мужем, которому нет и не может быть места в христианстве. Этот «страх» есть не что иное, как уважение к мужу с опасением, как бы не оскорбить его и не уменьшить любовь его к себе. Блж. Иероним переводит это выражение: «жена да чтит своего мужа».

В шестой главе св. апостол говорит, прежде всего, об обязанностях детей к родителям, а затем – родителей к детям. Дети должны слушаться своих родителей, ибо естественный закон справедливости этого требует и пятая заповедь Закона Божия это заповедует, а родители не должны быть к детям чрезмерно суровыми, не должны вводить их в грех, но должны разумно воспитывать их в учении и наказании Господнем (ст. 1–4). Далее апостол внушает рабам повиновение господам своим, а господам – справедливое и снисходительное отношение к своим рабам. Политического или социального вопроса о законности или незаконности рабства св. апостол здесь совсем не касается. Церковь христианская вообще не ставила себе задачей производить внешние политические или социальные перевороты, а лишь внутреннее возрождение людей, которое уже, естественно, должно повести за собой и внешние перемены во всей человеческой жизни (ст. 5–9).

В заключение нравственных наставлений св. апостол призывает христиан к невидимой духовной брани с врагом нашего спасения – дьяволом и слугами его: здесь мы видим основание христианского подвижничества. Вся жизнь христианина должна быть непрестанной борьбой. Апостол призывает христиан для этой борьбы облечься во всеоружие Божие, препоясать чресла истиною, надеть броню праведности, обуть ноги в готовность благовествовать мир, а главным образом – взять щит веры, шлем спасения и меч духовный – Слово Божие и, вооружившись так, вести упорную борьбу против козней дьявольских, против духов злобы поднебесных, постоянно влекущих человека на путь греха и противления воле Божией. Это апостольское чтение (ст. 10–17) читается в дни памяти некоторых преподобных и при пострижении в монашество. Главным оружием при этом должна быть молитва, и притом непрестанная – «на всякое время». Злые духи называются здесь «миродержителями» не в том смысле, что им дана власть над миром, а потому, что всё злое в мире, все злые люди творят волю их: они миродержители мира, «во зле лежащего». Выражение «поднебесные» означает, что духи зла витают всюду между небом и землёй, обнимают нас отовсюду, как повсюду окружает нас воздух, и непрестанно приражаются к нам, «как комары в сыром месте», по образному сравнению еп. Феофана Затворника. «Всеоружие Божие» особенно необходимо нам, дабы мы смогли противостоять этим злым духам «в день злой». Под этим «днём злым» надо понимать особенно решительные минуты в нашей жизни, каковы смерть и Страшный Суд, когда нам необходимо будет дать отчёт Богу о нашей земной жизни, как мы её проводили. Из всего этого ясно, что христиане – воины Христовы, обязанные вести непрестанную борьбу с врагом Божиим и врагом человеческого спасения дьяволом и со слугами его и всякого рода происходящим от них злом. Христианин должен быть совершенно непримирим ко всякого рода дьявольскому злу, но, конечно, бороться с ним достойными христианина средствами (ст. 10–18).

В заключение послания, которое содержит в себе 19–24 стихи, св. апостол просит, во-первых, молитв о себе, научая этим, что молитвы Церкви важнее и выше всех лиц, какие поставлены в ней, а во-вторых, говорит о посольстве к ефесянам Тихика, дабы он возвестил им об обстоятельствах и делах его и тем утешил сердца их.

Заканчивает своё послание св. апостол Павел пожеланием братиям мира и любви и преподанием обычного апостольского благословения: «благодать со всеми неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа. Аминь». «Неизменно» значит, по толкованию св. Златоуста, в безгрешности.

Церковь Филиппийская была основана св. апостолом Павлом во время его второго проповеднического путешествия. Когда великий апостол языков со своими спутниками и сотрудниками Силою, Тимофеем и Лукою прошли Галатию и Фригию и дошли до берегов Эгейского моря, Дух Святой не допустил их идти ни к югу в Асию, ни к северу в Вифинию. Здесь, в приморском городке Троаде, св. Павлу было видение. Перед ним предстал некий муж-македонянин и просил его: «прииди в Македонию и помоги нам». Полагают, что это был Ангел хранитель насельников Македонии. Получив такое указание, св. Павел тотчас же отправился туда морем через Неаполь и прибыл в город Филиппы, находившийся на границе с Фракией, недалеко от моря. Получил он своё название от отца Александра Македонского Филиппа, который обстроил и укрепил его (в 358 г. до Р. Х.). Дееписатель говорит, что это «первый город в той части Македонии» и притом «колония». Римляне, завоевав Македонию при последнем царе её Персее, разделили её на четыре области, а император Август, дабы усилить римское влияние в Македонии, переселил туда многих именитых граждан из Италии, поместил в Филиппах римский гарнизон и даровал жителям права коренных насельников Италии («иус италикум»). Всё это настолько возвысило значение Филипп, что они стали почитаться важнее главного города области Амфиополя.

Здесь-то несколько дней пробыл св. апостол Павел со своими спутниками, ничего не предпринимая. В субботу они отправились за город в местный иудейский молитвенный дом, где обратились с проповедью к некоторым собравшимся там женщинам. Одной из этих женщин, внявших апостольской проповеди, была Лидия, торговавшая багряницей, «чтущая Бога», то есть, по-видимому, прозелитка (язычница, принявшая иудейство). Уверовавши, она крестилась вместе со всем своим домом и предложила у себя приют св. Павлу с его спутниками. Дом её стал местом собрания для всех уверовавших. Оттуда св. Павел обратил свою проповедь и к язычникам, не переставая посещать и иудейский молитвенный дом у реки. Всё шло успешно и благополучно, пока жадность и корыстолюбие одного языческого семейства, как видно влиятельного, не возбудили мятежа в народе против Павла за изгнание им прорицательного духа из одной служанки, которая доставляла большой доход господам своими прорицаниями. Встречая св. апостола Павла и бывших с ним, она ходила за ними и кричала: «сии человеки – рабы Бога Всевышняго, которые возвещают нам путь спасения». Когда св. Павел нашёл, что эта проповедь от духа лести может повредить проповеди от Духа Истины, он запретил этому духу и Именем Господа изгнал его из служанки. Враг поднял из-за этого целую бурю. Господа служанки, видя, что исчезла надежда дохода, схватили Павла и Силу и повлекли их на площадь к начальникам. Там они обвинили их в том, что они возмущают город, проповедуя новые недозволенные обычаи, «которых нам, римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять». По последним законам Римской империи для охранения слабеющей государственной силы Рима действительно провозглашалось уголовным преступлением учреждение новых религиозных сект. Господам служанки удалось настроить против проповедников Евангелия и народную толпу. Воеводы, сорвав с апостолов одежды, велели бить их палками и затем ввергли их в темницу. Страж темничный посадил апостолов во внутреннюю темницу и забил ноги их в колоду. Но, по устроению Божию, это заключение св. Павла послужило лишь к большему его прославлению и успеху проповеди. Около полуночи, когда Павел и Сила воспевали Бога, а другие узники их слушали, внезапно произошло великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы, двери её сами собой отворились, и узы со всех узников спали. Темничный страж, пробудившись и видя происшедшее, извлёк меч и хотел умертвить себя, боясь ответственности за бегство узников. Но Павел успокоил его, и он, потребовав огня, не мог не убедиться, что всё происшедшее есть действие силы Божией. Поражённый этим, он в трепете припал к ногам Павловым и, выведши его и Силу вон, молил: «Государи мои, что мне делать, чтобы спастись?» Они же сказали ему: «веруй в Господа Иисуса Христа, и спасёшься ты и весь дом твой» – и проповедали слово Господне ему и всем бывшим в доме его. Все уверовали и крестились в тот же час. Между тем с наступлением дня городские воеводы, допустившие накануне избиение апостолов, – вероятно, не столько по личному убеждению в их виновности, сколько для успокоения народной ярости, – приказали отпустить их. Однако св. Павел, несомненно, для того, чтобы изгладить невыгодное для дела проповеди впечатление от нанесённого им бесчестия, потребовал, чтобы воеводы извинились перед ними, так как они – римские граждане. Воеводы испугались, что подвергли телесному наказанию, да ещё без суда, римских граждан, и, пришедши, извинились перед ними, прося их только удалиться из города. Но апостолы не сразу удалились, а сначала пришли в дом Лидии, чтобы утвердить в вере ново-основанную ими юную христианскую общину. Лишь устроив всё необходимое для дальнейшего существования общины, они отправились далее (Деян. 16:9–40). Так была основана христианская община в Филиппах – в 51 или 52 году по Р. Х. По удалении из Филипп св. Павел оставил там на короткое время своих сотрудников Луку и Тимофея. Сношения св. Павла с филиппийцами этим не кончились. Церковь Филиппийская оказалась самой горячей и преданной по отношению к своему основателю и обильнейшей по плодам христианского милосердия и благотворительности. Отношения филиппийцев к апостолу Павлу были трогательно любовными. Где бы ни находился св. апостол, филиппийцы следили за ним любящим сыновним взором и постоянно оказывали ему материальную и нравственную поддержку в его исполненной трудов и скорбей жизни. Такою же взаимною любовью отвечал им и апостол. «Мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой» – так обращался к ним апостол впоследствии в своём послании (Флп. 4:1). Не раз посылали они ему пособие в Солунь (Флп. 4:16), а также, вероятно, и в Коринф (2Кор. 11:8–9). Когда апостол был отправлен в Рим на суд кесаря (62–63 гг.), филиппийцы послали к нему своего старейшего пресвитера Епафродита с денежным пособием.

Св. Павел не пропускал случая и лично побывать у филиппийцев, когда бывала к тому возможность. В третье своё проповедническое путешествие он, пробыв три года в Ефесе и решив побывать в Ахаии, направился туда через Македонию и между прочими городами посетил Филиппы, как можно думать, двукратно (Деян. 19:21 и 20:3–6).

Когда после третьего своего миссионерского путешествия св. апостол Павел отправился в Иерусалим, он подвергся там яростному нападению иудеев, был заключён в узы и потребовал над собой суда кесарева, после чего был отправлен в Рим. Во всё это время филиппийцы порывались помочь св. апостолу, как он сам на это намекает (Флп. 4:10), но им не благоприятствовали обстоятельства. Когда же апостол прибыл в Рим, филиппийцы собрали ему обильное денежное вспомоществование и отправили ему его с Епафродитом, которого св. апостол называет своим братом, сотрудником и сподвижником (Флп. 2:25). Приняв приношение филиппийцев от Епафродита, как «благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу» (Флп. 4:18), св. Павел узнал от него, что среди филиппийцев, кроме огорчения за него, распространилось и тяжёлое раздумье о судьбах самой гонимой веры Христовой, вследствие этого и малодушная боязнь перед врагами её и недостаток единодушия в борьбе с ними. Затем узнал св. Павел и о том, что среди некоторых разноплемённых членов филиппийской общины появилось тщеславие друг перед другом и любопрение, вследствие чего возникли взаимные несогласия. Возможно, что и там начали смущать верующих иудействующие, как и повсюду, где возникали христианские общины. Наконец, сообщил Епафродит св. апостолу о некоторых лицах, служивших соблазном для филиппийцев. Всё это, вместе взятое, и расположило св. апостола Павла написать послание к Филиппийцам. Но приход Епафродита был вскоре омрачён для апостола скорбью: Епафродит заболел, и притом так тяжко, что был при смерти, весть о чём дошла и до филиппийцев. Наконец Бог помиловал его, и не только его, но «и меня, чтобы не прибавилась мне печаль к печали» (Флп. 2:27). Когда выздоровевший настолько оправился, что мог сносить трудности пути, св. апостол отправил его к своим, вручив ему своё послание.

Как и естественно ожидать, ввиду вышеуказанных обстоятельств главной целью послания являлось выражение любви и благодарности филиппийцам, а вместе и похвалы им, как верным вере искренно и нелицемерно. Не могло, однако, послание апостольское обойтись и без наставлений в вере и нравственности, но эти наставления здесь изложены без обычной строгой логической последовательности. В этом послании нет обычного для Павловых посланий разделения на догматическую и нравоучительную части: послание носит частный, а не официальный характер. Оно напоминает скорее отечески дружественное письмо и наполнено выражениями кротких и нежных чувств, которые установились между св. апостолом и филиппийцами. Мы не видим в этом послании ни строгости обличений, ни настойчивых приказаний, ни властительных апостольских распоряжений. Особенно характерно для этого послания отсутствие в нём обличительного элемента.

Время написания послания к Филиппийцам видно из того, что св. Павел выражает в нём надежду на скорое освобождение от уз и прибытие в Филиппы (Флп. 1:25–26 и 2:24), а также сообщает, что вера, им проповеданная, распространилась даже до дому кесарева (4:22). То, что св. апостол находился в это время в узах в Риме, видно из упоминания о претории в 1:13. А что узы эти были первыми, а не вторыми, можно заключить из того, что апостол приветствует филиппийцев в этом послании вместе с Тимофеем (1:1), которого не было при апостоле во время вторых его уз (2Тим. 4:9–10). Исходя из всех вышеуказанных соображений, можно заключить, что послание к Филиппийцам написано в Риме в конце 63 или начале 64 года по Р. Х.

Послание к Филиппийцам содержит в себе всего четыре главы. Хотя в нём нет такого ясного и определённого плана повествования, как в других посланиях, но всё же содержание его можно разделить на следующие отделы:

1) Обычное предисловие с надписью и приветствием (1:1–2) и началом послания (1:3–11);

2) Извещение о себе, именно – об успехах благовестия и своих в отношении к нему расположениях и надеждах (1:12–26) и наставление о достойном этого благовестия жительствовании (1:27–2:18);

3) Извещение о своих намерениях: о послании к Филиппийцам Тимофея (2:19–24), об отправлении обратно Епафродита (2:25–30). Затем следует

4) Предостережения от иудействующих (3:1–3), указание на собственный пример для подражания (3:4–16).

В заключение апостол делает внушение некоторым лицам и даёт общее всем наставление, как проявлять в своей жизни характеристические черты жизни христианской (4:2–9).

В обычном послесловии апостол вспоминает о присланном ему пособии, приветствует всех и преподаёт благословение (4:10:23).

Начинается послание надписанием: «Павел и Тимофей, рабы Иисуса Христа, всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами» (1:1). Тимофея здесь упоминает св. Павел, вероятно, потому, что тот трудился со св. Павлом при первом обращении филиппийцев и был близок им. По крайнему смирению, св. апостол называет себя вместе с ним только «рабами Христовыми», не подчёркивая своего апостольского достоинства, как в других официальных посланиях, где это было нужно для большей авторитетности послания. «С епископами и диаконами» – «Ужели в одном городе было много епископов? – спрашивает св. Златоуст и отвечает: – Нет. Апостол так назвал пресвитеров. Ибо тогда названия сии были ещё общие». «Святыми» назывались тогда все верующие, как освящённые благодатью Св. Духа. Затем следует обычное преподание благодати и мира (1:1–2).

Далее в первой главе апостол выражает благодарность Богу за то усердие, с каким филиппийцы принимают участие в благовествовании Христовом через своё щедрое благотворение ему, и молится, дабы засвидетельствованная ими любовь «ещё более и более возрастала в познании и всяком чувстве», чтобы они «были чисты и непреткновенны в день Христов, исполнены плодов праведности». Не к себе, следовательно, относит св. апостол благотворение филиппийцев, но к Богу, и молит Бога, дабы филиппийцы, преуспевая всё более и более в доброделании, достойно приготовили себя ко «дню Христову», то есть ко дню второго Пришествия Христова и Страшного Суда (1:3–11).

Тревогу филиппийцев о его участи в Риме апостол успокаивает извещением, что его узы в Риме сильно содействовали успеху его проповеди о Христе. Весть о пребывании апостола в Риме в узах вскоре распространилась по всему Риму, и бо́льшая часть римских христиан, ободрившись узами апостола, стала безбоязненно проповедовать Слово Божие. Они увидели, что проповедь апостола, находящегося в узах, не только не навлекла никакой беды, а напротив, сделала его известным даже между знатнейшими людьми и в самой претории, как называли в Риме царские палаты. Правда, некоторые проповедовали Христа «не чисто», «по любопрению», то есть неискренно, по зависти и любви к спорам и даже с мыслью сделать неприятность апостолу, но апостол и тому радуется, что всё же, так или иначе, благовестие о Христе распространяется в мире. Возможно, что эти мелкие люди из ревнивости желали опередить апостола, восхитить его славу как проповедника Христова учения. Некоторые, вероятно, действовали наперекор апостолу, вопреки его распоряжениям, но, во всяком случае, они не были еретиками. За себя апостол не боится. Его не страшит и смерть: «для меня жизнь Христос, и смерть – приобретение» (1:12–21). Апостол даже затрудняется, что лучше избрать: жизнь или смерть. «Имею желание разрешиться и быть со Христом» – вот чего хотелось бы ему, но, с другой стороны, он понимает, что жизнь его нужна для продолжения дела благовествования Евангелия: «а оставаться во плоти нужнее для вас». Далее апостол выражает уверенность в скором освобождении от уз и свидании с филиппийцами, и предречение его исполнилось. Апостол увещевает филиппийцев жить «Достойно благовествования Христова». Основное качество такой жизни тут же им и указывается: «стойте в одном духе, подвизаясь единодушно за веру евангельскую». Это твёрдое стояние в истине, единодушие и бесстрашное исповедничество, которое желал видеть св. апостол Павел в своих филиппийских учениках, есть первое и основное качество каждого истинного христианина. Церковь Христова в этом мире, враждебном ей по духу своему, есть и должна быть Церковью воинствующею, а последователи её непременно должны быть борцами и исповедниками, готовыми пострадать за истину (1:22–30).

Во второй главе св. апостол внушает филиппийцам к полному единодушию и взаимной любви присоединить второе важное качество, которым характеризуется истинно христианская жизнь, – смиренномудрие. Высочайшим образцом смиренномудрия и примером подражания для христиан является Сам Христос, смиривший Себя до смерти крестной: «в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе, Который, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек, смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» – здесь рисуется потрясающая душу картина Божественного самоуничижения, самоумаления, «Божественное истощание» ради спасения людей как вдохновляющий пример для подражания: если Сын Божий Единородный так смирился, то как же нам, окаянным грешникам, не смиряться? Тут – естественное побуждение к смирению для всех истинных последователей Христовых. А так как в этих словах говорится о воплощении сына Божия, о явлении Его в мир как человека, то это место послания к Филиппийцам со следующими тремя стихами (ст. 9–11) читается за Божественной литургией в Богородичные праздники. Смирение Сына Божия послужило к Его возвеличению: «Бог превознёс Его и дал Ему имя выше всякого имени» (ст. 9) – конечно, здесь говорится о превознесении воплотившегося Сына Божия по Его человечеству, то есть о том, что за Его смирение и самое человечество, принятое Им на Себя, превознесено до высоты Божеской, введено в славу и силу Божества. Следствием этого смирения Сына Божия должно быть то, что перед Ним «всякое колено поклонится небесных, и земных, и преисподних», то есть вся тварь – небесная, или Ангелы Божии, земная – люди живущие, и преисподняя, под которой разумеются умершие. «Чтобы всякий язык исповедовал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (ст. 11), то есть: все прославят Его как Господа и Бога, равного по славе Богу Отцу.

После этого, похвалив филиппийцев за их послушание, св. апостол Павел даёт им ряд наставлений нравственного характера, внушая им: «со страхом и трепетом своё спасение совершайте» (ср. Пс. 2:11) и, увещевая всё делать без ропота и сомнения, чтобы быть неукоризненными и чистыми чадами Божиими среди строптивого и развращённого рода. Здесь обращает на себя внимание изречение: «потому что Бог производит в вас и хотение, и действие по Своему благоволению». Это не уничтожает, конечно, свободы воли человека, а указывает лишь на то, что истинное благочестие есть дар Божий, подаваемый смиренным. Но Бог только возбуждает хотение добра в человеке воздействием на него Своей благодати, а отзовётся ли человек на это, зависит уже от него самого, от его свободной воли. Благодать Божия только содействует человеку, помогает ему в его добрых делах, но это не значит, что она совершает и самое дело за человека. Когда мать ведёт за руку начинающее ходить дитя своё, то она только помогает ему ходить, а не сама совершает за него движение. Таково же, по учению преп. Макария, и содействие нам благодати Божией в наших добрых делах (ст. 12–18).

В остальной части второй главы св. апостол Павел извещает филиппийцев о своих намерениях. Имея в виду, что филиппийцев беспокоит его участь, он обещает послать к ним верного сотрудника своего Тимофея, как только узнает о результатах суда над собой у кесаря (ст. 19–23). Другая цель этого посольства – получить верные сведения о жизни филиппийцев, чтобы быть спокойными за них. «О, сколь нежную любовь имел он к Македонии, – говорит по этому поводу св. Златоуст, – это знак величайшего попечения, когда, не имея возможности сам скоро прийти, посылает ученика, не терпя даже и на короткое время оставаться в неведении о происходившем у них. Тимофея же посылает апостол, как самого верного человека, на которого во всём можно положиться (ст. 20–22). Зная, несомненно, по внушению Духа Святого, что он будет освобождён, св. апостол обещает и сам скоро прийти к филиппийцам. Пока же апостол посылает Епафродита, вручив ему своё послание, имея в виду то, что Епафродит в Риме был опасно болен, и филиппийцы, не зная об исходе его болезни, весьма беспокоились о нём. Возвращая Епафродита филиппийцам, апостол хвалит его за великий труд, подъятый им за то, что он пришёл к апостолу, чтобы утешить его в узах, за 1000 с лишком километров, отделяющих Филиппы от Рима, и подвергся тяжкой болезни. Называя его своим «братом», «сотрудником» и «сподвижником», св. апостол просит принять его «в Господе со всякой радостью» и «иметь в уважении».

В третьей главе св. апостол, внушая филиппийцам радоваться о Господе, предостерегает их от иудействующих. Иудействующие презрительно называли всех язычников и имеющих с ними общение евреев «псами». Апостол находит более справедливым применить эту кличку к ним самим как имеющим тяготение к плоти. «Берегитесь псов, – пишет он, – берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания». Истинно обрезанные, по словам апостола, – это «служащие Богу духом, и хвалящиеся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся» (3:1–3). Обрезание здесь апостол называет несколько иронически «сечением», желая его унизить, ибо оно потеряло уже своё значение: прежде оно было печатью избранного народа, а теперь стало простым отсечением плоти, без всякого значения. Далее апостол говорит о себе, что он мог бы похвалиться плотскими преимуществами иудейскими не меньше всякого другого, а может быть, даже и больше других, но он всё это бросил, всё оставил «ради Христа»: «всё почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (ст. 4–8). Ведь он не только природный иудей, но ещё и воспитанный в фарисейской школе и ревностно гнавший Церковь Христову. С точки зрения ветхозаветной праведности, он мог бы считать себя «непорочным», но всё это он теперь считает не преимуществом, а тщетою, и единственное, чего теперь он ищет, это – познания Христа Иисуса Господа, участия в страданиях Его и достижения воскресения мёртвых (ст. 9–11). Впрочем, смиренный апостол отнюдь не считает себя достигшим полного совершенства, но только стремящимся к нему: «стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус» – своё обращение ко Христу св. апостол изображает под видом того, как будто Господь преследовал его и, наконец, достиг и уловил. «Забывая заднее и простираясь вперёд, стремясь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» – ничто так не делает тщетными наших добродетелей и не надмевает нас, как памятование о соделанном нами добре. Поэтому и говорит апостол, что он забывает всё сделанное им прежде доброе, стремясь всё время с усердием вперёд, к высшему христианскому совершенству (ст. 12–14). Следует обратить особое внимание на дальнейшие слова апостола в ст. 15–16, ибо на них любят ссылаться мистические секты, отвергающие церковную иерархию и полагающиеся всецело на внутреннее озарение и научение от Св. Духа. «Кто из нас совершенен, так должен мыслить; если же вы о чём иначе мыслите, то и это Бог вам откроет». Это не означает, что каждый может рассуждать и учить, как ему заблагорассудится, и что Бог такому откроет истину. В связи с контекстом здесь совсем иной смысл: говоря, что «все мы, совершенные, должны так мыслить», апостол разумеет собственно мысли о праведности и смиренный образ мыслей о ничтожности своих добрых дел в сравнении с заслугами Христа Спасителя. Такой смиренный о себе образ мыслей («не почитаю себя достигшим») обязателен для всех утвердившихся в вере совершенных христиан. Так это объясняет и св. Златоуст, говоря: «Не о догматах сие сказано, но о совершенстве жизни и о том, «чтобы не считали себя совершенными. И е́же а́ще и́но что мы́слите – если вы иначе об этом рассуждаете, то я уверен, что Бог вам откроет неправоту ваших мыслей и наведёт вас на смиренный о себе образ мыслей, ибо кто думает о себе, – поясняет св. Златоуст, – что он уже достиг всего, тот не имеет ничего». «Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить» – место трудное для понимания. Можно понять это так: во всём должно следовать совести – что она признаёт истинным и обязательным, с тем и должно согласовать свои дела и жизнь. В образе мыслей и правилах жизни мы должны согласоваться с тем, как что постигли и поняли, как в чём убедились. Экумений толкует это так: «пока Бог откроет, будем стоять в той мере, какой достигли, чтобы не потерять достигнутого уже». Далее св. апостол увещевает филиппийцев следовать в своей жизни его примеру и бояться подражания тем, которые «поступают, как враги Креста Христова: их конец – погибель, их бог – чрево, и слава их – в сраме: они мыслят о земном». Здесь имеются в виду люди, которые преданы всецело плотской жизни, земным утехам и удовольствиям, идут широким и пространным путём, не желая сраспинать себя Христу, как это надлежит истинным христианам. «Мне, – говорит апостол, – подражайте в шествии узким и тесным, крестным путём самораспятия, ибо нам, христианам, не подобает прилепляться к земле, так как «наше жительство на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа», Который уничижённое тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному Телу Его» – не о земном, а о небесном должны помышлять истинные христиане и приучать себя к правилам и законам Царства Небесного.

Четвёртую главу составляют увещания: «стойте так в Господе», как только что учил апостол. Начинается оно трогательным обращением к филиппийцам, которое показывает, как дороги они были сердцу апостола. Он называет их: «братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой». Далее следует обращение к неким двум женщинам – Еводии и Синтихии – «мыслить то же о Господе». Очевидно, это были какие-то влиятельные женщины, и несогласие их с основными истинами веры христианской в чём-то могло быть вредным для других, почему св. апостол и счёл нужным направить к ним особо своё увещание. В следующем, 3 стихе св. апостол обращается к некоему своему «сотруднику», имя которого неизвестно, с просьбой помочь вразумлению вышеупомянутых жён, как «подвизавшихся в благовествовании» вместе с самим апостолом Павлом. Под «Климентом», здесь упоминаемым, разумеют обыкновенно св. Климента, бывшего епископом Римским после Лина и Анаклета. В заключение апостол даёт общие для всех наставления: внушает всегда радоваться о Господе, быть кроткими, не предаваться многомятежным житейским заботам, а открывать в молитве свои желания перед Богом. Всё это – характеристические черты жизни христианской. Следствием такой жизни является «мир Божий, который превыше всякого ума», который будет блюсти сердца и разумения, то есть все чувства и мысли от всякой беспорядочности, вызываемой страстями. Апостол не хочет больше ничего перечислять из того, что входит в обязанности христианина, учит в заключение помышлять о всякой добродетели: «чему вы научились, что приняли...» – и тогда «Бог мира будет с вами» (ст. 1–9).

В послесловии св. апостол вспоминает о присланном ему пособии и выражает свою радость по поводу этой заботливости филиппийцев. И хотя он ни в чём не нуждается, но ему приятна и дорога эта заботливость, которою филиппийцы выделяются из всех церквей и прежде не раз присылали ему помощь. Теперешний же дар, присланный с Епафродитом, апостол принял, «как благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу». В заключение св. апостол велит приветствовать «всякого святого во Христе Иисусе», то есть всякого христианина, и преподаёт обычное благословение (ст. 10–23).

Город Колоссы находится в Малоазийской области Фригии на реке Лике, около впадения её в Меандр. В древности это был большой и богатый город. В книге Деяний апостольских город Колоссы не упоминается, и никаких точных и определённых сведений об основании Колосской церкви мы не имеем. Можно только предполагать, что церковь Колосская основана св. апостолом Павлом или непосредственно при прохождении его через Фригию, или учениками его. Из книги Деяний видно, что св. апостол Павел дважды проходил через Фригию: во второе своё апостольское путешествие по пути в Европу (Деян. 16:6) и в третье путешествие по пути в Ефес, когда он шёл, «утверждая всех учеников» (Деян. 18:23). Колоссы находились в постоянных торговых сношениях с Ефесом, местом пребывания св. Павла в течение двух с половиной лет во время третьего его путешествия. Можно полагать, если апостол Павел не был сам в Колоссах, что христианство насаждено там его учениками Епафрасом и Филимоном, обращёнными им в Ефесе. Епафраса св. Павел называет своим возлюбленным сотрудником и в послании к Колоссянам прямо говорит, что они «услышали и познали благодать Божию в истине и научились ей от Епафраса, верного для них служителя Христова» (Кол. 1:6–7). Из 4:12–13 видно, что Епафрасу было поручено духовное попечение как о христианах города Колоссы, так и о верующих двух соседних городов – Лаодикии, главного города области, и Иераполя. Филимона св. апостол называет возлюбленным споспешником своим, а сына его Архиппа – совоинственником своим (Флм. 1:1–2). В послании к Колоссянам он поручает передать Архиппу: «смотри, чтобы тебе исполнить служение, которое ты принял в Господе» (Кол. 4:17).

Некоторые места послания к Колоссянам, как, например, 1:4, 2:1, наводят на мысль, что св. апостол Павел сам лично в Колоссах не был, но, с другой стороны, они и не доказывают этого категорически. Еп. Феофан предлагает остановиться на предположении, что св. апостол Павел в Колоссах не был, но, может быть, и был. Во всяком случае, христианство в Колоссах обязано своим происхождением ему.

Из содержания самого послания видно, что поводом к написанию его послужило появление во Фригии каких-то лжеучителей, угрожавших чистоте христианской веры, и желание апостола Павла предостеречь колоссян от увлечения этими лжеучителями. Из слов, которыми св. Павел характеризует этих лжеучителей (см. 2:4; 2:8; 2:16, 20–23), видно, что эти лжеучения не представляли собой какой-либо строго определённой системы и не отличались ясностью и определённостью, а были какой-то смесью языческого философствования, чего-то вроде начатков гностицизма, и иудейства, державшегося прежних постановлений о пище и праздниках и об обрезании (2:11–15). Известить о появлении этих лжеучителей св. апостола Павла, находившегося тогда в узах в Риме, пришёл Епафрас, который и просил своего учителя написать колоссянам послание.

Целью послания было предостеречь колоссян, чтобы они не прельстились вкрадчивыми словами теософов, будто можно на ком-либо или на чём-либо, кроме Христа Господа, опереться упованием своим (Амвросиаст), а вместе с тем убедить их держаться, как непререкаемой истины, того учения, которое было возвещено им Епафрасом, «верным для них служителем Христовым» (Кол. 1:7; 4:12–13).

В послании св. апостол Павел дважды упоминает, что он находится в узах (Кол. 4:3, 18). Это были первые узы в Риме, так как при апостоле находился Тимофей (1:1), которого не было при вторых узах. Оно написано ранее послания к Филиппийцам и одновременно с посланием к Филимону. Следовательно, место написания его – Рим, а время – вероятно, около 61 или 62 годов. Отправлено оно было в Колоссы с Тихиком и Онисимом, который нёс от апостола ещё особое послание к Филимону, своему бывшему господину (4:7–9).

Послание к Колоссянам содержит в себе четыре главы. Главная тема послания – опровержение лжеучителей, пытавшихся доказать, что можно прийти к Богу и спастись помимо Господа Иисуса Христа. Послание к Колоссянам разделяется на следующие части:

1) Предисловие (1:1–11);

2) Вероучительная часть (1:12, 2:23);

3) Нравоучительная часть (3, 4:6);

4) Послесловие (4:7–18).

Как и всегда, послание начинается надписанием с приветствием от имени «Павла, волей Божьей апостола Иисуса Христа, и Тимофея брата». Преподав колоссянам благодать и мир, св. апостол говорит, что с тех пор как он услышал от Епафраса о вере их и любви ко всем святым, то есть христианам, он не перестаёт молиться о них, чтобы они всё более и более духовно усовершались (1:1–11).

Цель послания – предостеречь колоссян от лжеучителей. Поэтому в вероучительной части послания св. апостол, прежде всего, изображает домостроительство спасения людей. Для этого он, прежде всего, благодарит Бога за то, что Он избавил нас от власти тьмы и ввёл в царство возлюбленного Сына Своего (1:12–14). После сего апостол начинает рассуждать о самом лице Божественного Спасителя, «Который есть образ Бога невидимого, рождённый прежде всякой твари» (1:15). «Образ, – говорит еп. Феофан, – указывает на единосущие с Отцом: в силу чего? В силу того, что рождён. Пoелику рождён, единосущен, единосущен же будучи, есть образ». «Рождённый прежде всякой твари» – здесь указывается, что Сын Божий рождён, а не является тварью Бога Отца. «Ибо Им создано всё, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано» – здесь содержится важная догматическая истина о том, что Сын Божий есть Творец всего существующего и, следственно, Сам не может быть тварью. Этим не устраняется участие в творении Бога Отца и Духа Святого. Апостол, ставя целью опровергнуть лжеучителей, отрицавших Божество Иисуса Христа, лишь подчёркивает этим утверждением Его Божественное достоинство. Догматическое значение этого места заключается ещё и в том, что здесь указываются разные степени иерархии в мире ангельском: «престолы, господствия, начала, власти...» (1:16). «И Он есть прежде всего, и всё Им стоит» – «Часто повторяет одно и то же, чтобы учащением слов, как бы частыми ударами, с корнем иссечь нечестивое учение. И смотри, не сказал: пришёл в бытие прежде всех, но: «Той есть прежде всех», что свойственно Богу» (св. Златоуст). Итак, Сын Божий, воплотившийся в лице Иисуса Христа, «не только есть Создатель всего, но и промышляет о том, что сотворил, и правит тварью, и Его премудростью и силою стоит она» (блж. Феодорит). Не посредствующие между Богом и миром духи, не зоны (как учили гностики), и не ангелы поддерживают порядок в мире, но тот же Сын Божий, Который сотворил всё, не исключая и самих Ангелов. Эти слова апостола обличают и деистов, отрицающих Промысл Божий: мир не сам собой стоит и не одними бездушными законами природы управляется, но непосредственным участием в его жизни Творца. «Всё Им стоит, – говорит св. Златоуст, – значит, если бы что изъято было из Его промысла, разрушилось бы и погибло» (1:17). Сказав о том, что есть Господь Иисус Христос по Божеству, апостол переходит затем к речи о том, что есть Он по домостроительству нашего спасения. Здесь раскрываются две важные догматические истины: высота Богочеловека, ставшего Главой Церкви, и, как главное дело Его, – примирение всяческих с Богом. «И Он есть глава Церкви; Он начаток, первенец из мёртвых, дабы иметь Ему во всём первенство» (1:18). «Сказав: Глава, – говорит св. Златоуст, – апостол хочет показать близость к нам Господа и вместе великость человеколюбия Божия, – что Тот, Кто так высок и есть выше всех, благоволил соединиться так тесно с нашей низостью», то есть как глава с телом. «Он – Начаток» – это значит, что Христос стал родоначальником обновлённого им человечества. «Первенец из мёртвых» – «Как прежде всех Воскресший, за Которым последуют и все прочие» (св. Златоуст), как основание, источник общего всех воскресения (блж. Феодорит). «Дабы иметь Ему во всём первенство» – то есть, чтобы Он был первым во всех отношениях. Это говорится «в противность лжеучителям, которые вводили многие силы (зоны), и через то многовластие» (еп. Феофан) (1:18). «Ибо благоугодно было Отцу, чтобы в нём обитала всякая полнота», то есть, чтобы в Сыне Его совмещалось всякое совершенство – «всё сполна, что потребуется для кого бы то ни было, и во времени, и в вечности» (еп. Феофан). Эта мысль направлена и против гностиков. Они учили, что полнота, или «плирома», как они говорили, слагается из многочисленного ряда существ, обладающих различными совершенствами, а апостол учит, что всяческое совершенство сосредоточено в одном Сыне Божием (1:19). «И чтобы посредством Его примирить с собой всё, умиротворив через него, Кровью креста Его, земное и небесное» – здесь указывается на главное дело Богочеловека – примирение всяческих с Богом. Грехопадение людей внесло вражду между Богом и тварью: крестная жертва Сына Божия внесла умиротворение, сняв с человека вину его греха и примирив его с Богом. Это же, в свою очередь, примирило и ангелов с человеком, которые, как верные служители Божии, не могли не быть враждебно настроены к согрешившему человеку: «ангелы вооружились против людей, – говорит св. Златоуст, – видя оскорбляемым от них Владыку своего». Теперь же, после совершения Господом подвига искупления, Ангелы относятся к нам, как старшие братия к младшим, как служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение (Евр. 1:14). Вот это и значит: «и небесное» (1:20).

Изложив сущность домостроительства нашего спасения, св. апостол Павел делает приложение изложенного им учения, во-первых, к колоссянам (1:21–23), а во-вторых, к себе и к своему апостольскому служению (1:24–29). Он говорит, что и колоссяне могут сподобиться плодов искупительного дела Христова, если только пребудут твёрдыми и непоколебимыми в вере и не отпадут от принятого ими учения Христова, проповедуемого им Павлом. О себе апостол говорит, что он радуется в страданиях своих за колоссян и за всё тело Церкви, ибо он страдает, по домостроительству, как служитель Слова Божия и проповедник той тайны спасения, которую он только что объяснил колоссянам.

Содержание второй главы всё направлено против лжеучителей, пытающихся прельстить колоссян. Начинает обличение их св. апостол Павел ссылкой на свой подвиг, желая как бы расположить колоссян к вниманию и приобрести их полное доверие к себе. Сначала он хвалит колоссян, а с ними и жителей Лаодикии и Иераполя за то, что сердца их соединены в любви для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа, «в Нём сокрыты все сокровища премудрости и ведения». «Первая мысль тут та, что Господь Иисус Христос как Сын Божий и Бог Сам всё знает... если так, то у Него до́лжно просить всего; Он даёт премудрость и знание» (св. Златоуст). Но по ходу речи эти слова имеют и такой смысл: «Кто Его познает, тот в этом самом познании стяжет всю премудрость и всё знание» (еп. Феофан), приобретёт самое высшее и драгоценное ведение. «Посему, – как бы так внушает колоссянам апостол, – если кто подойдёт к вам в качестве премудрого и начнёт вам предлагать премудрость, не согласную с познанием тайны Божией о Христе Иисусе, не слушайте его: не мудрость он вам предлагает, а нелепое мудрование» (Амвросиаст и еп. Феофан). «Это говорю я для того, чтобы кто-нибудь не прельстил вас вкрадчивыми словами, – поясняет апостол и увещевает колоссян: – Смотрите, чтобы кто не увлёк вас философией и пустым обольщением, к преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (2:1–8). Отсюда можно видеть, что лжеучение, угрожавшее чистоте веры колоссян, было философского характера. Оно было чисто человеческого происхождения и, видимо, пользовалось стихиями мира с суеверными целями, для таинственного общения с духовным миром, что действительно наблюдалось у древних мистических сект, как и ныне у спиритов и им подобных. «Ибо в нём обитает вся полнота Божества телесно» – то есть во Христе обитает вся полнота Божества телесно, то есть воплощённо и осязательно, а не только образно и в каком-нибудь переносном смысле, обитает, как душа в теле. «Но не думай, – поясняет блж. Феодорит, – что Он заключён в теле – объят, ограничен», ибо «Он Божеством неописан».

«И вы имеете полноту в Нём» – вы уже исполнены в Нём, а поэтому не следует слушать никаких лжеучителей – в Нём вы имеете всю полноту и ни к кому другому не обращайтесь. Он – глава всех ангельских сил – «всякого начала и власти». Так как лжеучители, видимо, учили какому-то незаконному мистическому поклонению Ангелам, то апостол и хочет предостеречь их от этого, уча, что Иисус есть Глава и Повелитель всех ангельских начал и властей (2:9–10).

«В Нём вы и обрезаны обрезанием нерукотворённым... бывши погребены с Ним в крещении» – эти слова, несомненно, против иудействующих, требовавших обрезания. Апостол говорит, что христиане обрезаются «обрезанием нерукотворённым», которое состоит в «совлечении греховного тела плоти» и очищении от грехов в таинстве крещения. В этих стихах (2:11–14) заключается важная мысль о том, что ветхозаветное обрезание заменено в Новом Завете таинством крещения. Достойно примечания то, что апостол сравнивает крещение с погребением – отсюда ясно, что правильный способ совершения этого таинства – погружение, а не обливание, как принято на Западе.

«Отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собой» – «апостол говорит это о силах дьявольских, – поясняет св. Златоуст, – потому что природа человеческая была будто одета ими». Отсюда узнаём, что и в мире злых духов есть также своя иерархия, как и в мире добрых духов. Этим апостол снова предостерегает колоссян от какого-то особенного служения Ангелам: добрые Ангелы не могут сообщить никакого высшего знания по сравнению с тем, которое открыто Господом Иисусом Христом, а злые ангелы побеждены Им и не могут вредить верующим и следующим учению Христову, поэтому не нужно прибегать к каким-либо заклинаниям против них или вступать вообще в какие бы то ни было отношения с ними (2:15).

В последних стихах 2 главы, с 16 по 23 стих, св. апостол предлагает предостережения от определённых уклонений от истины. Этих предостережений всего три.

Предостережение первое касается иудейских обычаев, которые нет надобности соблюдать христианам: «никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу; это есть тень будущего, а тело – во Христе» (2:16–17). Во втором предостережении внушается не прельщаться кажущимся смиренномудрием лжеучителей и службой Ангелов. Лжеучители, помимо Главы Церкви – Христа Спасителя, учили достигать единения с Богом через посредство Ангелов, с которыми нужно уметь входить в общение разными таинственными средствами, а между прочим, истощением плоти. В этом они, подобно гностикам, видели высшее знание, горделиво относясь к настоящим христианам, хотя и принимали на себя вид смиренномудрия. Это лжеучение пустило свои корни, так что Лаодикийский поместный собор в 365 году счёл нужным нарочитым 35-м правилом воспретить «фригийское ангелослужение», называя его «тайным идолослужением». Еп. Феофан по поводу этого лжеучения пишет: «Не было ли это что-либо похожее на собрания наших спиритов и с какими-нибудь приёмами и действиями, похожими на те, которые бывают у последних? – Всячески дух один и там и здесь». Предостережение третье: не увлекаться человеческими мудрованиями о необходимости воздерживаться от некоторых веществ: «не прикасайся, не вкушай, не дотрагивайся» – очевидно, здесь идёт речь не о воздержании как таковом, но о подвиге поста, который всегда существовал в христианской Церкви, а о каких-то суеверных представлениях о разных родах пищи; и теперь теософы и оккультисты учат о том, что некоторые роды пищи могут вредить человеку в духовном отношении, а потому их не следует касаться. Не следует придавать пище какое-либо духовное значение, ибо всем веществам, употребляемым в пищу, один конец – истление. Как же можно придавать им какое-то таинственное значение? (2:20–22).

«Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти» – эти требования: не прикасайся, не вкушай – «только вид премудрости имеют, или лучше – имеют одно голое (бессодержательное, пустое), но вкрадчивое слово» (Экумений). Под «самовольной службой» разумеется самоизмышлённый лжеучителями образ внешнего богопочтения, который состоял в том, чтобы они сами себе изобретали особый чин богослужения, не похожий ни на что, бывшее до них, может быть, что-нибудь вроде хлыстовских «радений» или спиритических сеансов. Внешний вид этих лжеучителей так представляет еп. Феофан: «Рубищная одежда, тихая речь, потупленный взор, всклокоченные волосы – вот и смиренномудрие. Дервиши турецкие таковы. Как это ни малозначительно, но всегда привлекало и привлекает, и не одних простых. Как-то трудно освободиться от мысли, что такого рода люди особого некоего, высшего суть духа. Отсюда почёт им и послушание».

«Изнурение тела и небрежение о насыщении плоти», очевидно, тоже у этих лжеучителей отличались не христианским характером. Быть может, они, подобно манихеям, считали плоть злым началом (2:23).

С третьей главы начинается нравоучительная часть послания. Здесь св. апостол сначала представляет христианскую жизнь, какой она должна быть сама по себе (3:1–17), а потом указывает, какой она должна быть в христианах при разных внешних их положениях и состояниях (3:18–25 с продолжением до 4:6). Нравственные наставления св. апостол начинает с увещания: «Ищите горнего... о горнем помышляйте, а не о земном, ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» (3:1–3). В таинстве крещения христиане умирают для греха и воскресают со Христом к новой Богоугодной жизни, поэтому они должны помышлять не о земном, а о небесном, и жизнь их должна быть вся в Боге. Это – жизнь внутренняя, духовная, сокрытая от других. Плоды этой сокровенной в Боге жизни откроются, станут явными для всех, «когда явится Христос» – при втором Пришествии Христовом и общем воздаянии на Страшном Суде (3:4). Памятуя о славе, ожидающей праведников, христиане должны уклоняться от всякого вида зла, что и перечисляет апостол в 5–9 стихах. Назначение христианина – «совлечься ветхого человека с делами его и облечься в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его», то есть «отбросить свою самоугодливую самость со всеми страстями и решиться жить самоотверженно для одного угождения Богу. Эта решимость, обнимающая всё существо приступившего к Господу с верою и крестившегося, и есть новый человек» (еп. Феофан) (3:9–10). «Нет ни еллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос» (3:11) – «Благодать Божия о Христе Иисусе всех объединяет, и из всех составляет единое тело», поэтому «во Христе Иисусе все естественные разности исчезают» (еп. Феофан). Раздев христианина от страстей, апостол облекает его в добродетели, перечисляя в 12–17 стихах добродетели, которые должны быть свойственны христианам, из коих особенно подчёркивает он «любовь, которая есть совокупность совершенства» (ст. 14), то есть «совмещение и содержание всего, что составляет совершенство, как бы корень» (еп. Феофан). Средствами к преуспеянию в добродетельной христианской жизни апостолом поставляются: обогащение ума ведением Божественных истин, молитва и делание всего во Имя Божие (3:16–17).

Во второй половине третьей главы (ст. 18–25) св. апостол даёт нравственные наставления христианам в зависимости от их положения: отдельно жёнам, отдельно мужьям, детям, отцам, рабам.

В первых 6 стихах четвертой главы заканчиваются эти нравственные наставления. Апостол заповедует справедливое отношение к рабам, а затем снова переходит к общим наставлениям для всех христиан, независимо от их общественного положения, внушая постоянство в молитве и духовное бодрствование с благодарением. В заключение апостол просит молиться о нём с его сотрудниками, «да Бог отверзет нам двери слова», чтобы Бог помог им беспрепятственно проповедовать Его Слово (4:1–4). Апостол заповедует благоразумное отношение к «внешним», то есть ещё не уверовавшим, и увещевает: «слово ваше да бывает во благодати солью растворено», то есть задушевно, исходящим из сердца и дышащим благорасположением, но вместе с тем сдержанно и благоразумно, что и значит «солью растворено» (ст. 5–6).

Стихи 7–18 составляют послесловие. В нём апостол говорит, что посылает это послание с Тихиком, «возлюбленным братом и верным служителем и сотрудником в Господе» (ст. 7–8). С ним посылается и Онисим, бывший слуга Филимона. В заключение апостол передаёт приветствия от находящихся с ним и заповедует прочитать это послание и в Лаодикийской церкви. Кончается послание обычным апостольским благословением (ст. 16–18).

Город Солунь, названный так славянами, а по-гречески Фессалоника, или ныне Салоники, расположен на склоне горы в северо-западном углу Ферманского залива Эгейского моря. В апостольские времена он был главным городом второго округа Македонской области, резиденцией римского претора. Самое географическое положение способствовало тому, что он сделался цветущим, богатым, густо населённым торговым центром. В связи с этим он славился роскошью и упадком нравственности. Коренное население его составляли греки, но почти столько же было в нём и римских переселенцев. Значительную часть населения составляли в Солуни и иудеи, занимавшиеся торговлей и открывшие тут не простой молитвенный дом, как было в Филиппах, а синагогу (Деян. 17:1).

Об основании Христовой Церкви в Солуни повествуется в 17 главе книги Деяний. Церковь эта основана св. апостолом Павлом во время его второго проповеднического путешествия. Огласивши евангельской проповедью Филиппы, св. апостол Павел вместе со своими спутниками Силою и Тимофеем прошёл через Амфиполь и Аполлонию и прибыл в Солунь. Впрочем, Тимофей, вероятно, некоторое время оставался ещё в Филиппах для утверждения новообращённых христиан и присоединился к апостолу Павлу несколько позже, в Верии. По своему обыкновению, св. апостол Павел начал свою проповедь в синагоге. Исходя из ветхозаветных пророческих писаний, он начертал перед слушателями образ Мессии, Которому «надлежало пострадать и воскреснуть из мёртвых» (Деян. 17:3). Проповедь его имела большой успех, так как, по словам Дееписателя, «уверовали и присоединились к Павлу и Силе, как из еллинов, чтущих Бога, великое множество, так и из знатных женщин немало» (17:4). Но, конечно, апостол проповедовал не только в синагоге, а и повсюду на улицах и площадях, что видно из послания к Солунянам, где он припоминает свой труд проповеди у них (1Сол. 2:9–12). Однако были и неуверовавшие, которые возбудили возмущение в народе против Павла и Силы. Можно предполагать, что большинство уверовавших были именно прозелиты, а из природных иудеев уверовали лишь немногие. Остальные же раздражились на апостолов за успех их проповеди и возбудили против них негодных людей среди языческой толпы, которые, «приступив к дому Иасона (которого св. Павел называет своим родственником – см. Рим. 16:21), домогались вывести их (то есть Павла и Силу) к народу. Не нашедши же их, повлекли Иасона и некоторых братьев к городским начальникам, крича, что эти всесветные возмутители пришли и сюда, а Иасон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царём, Иисуса» (Деян. 17:5–7). Обычный способ борьбы иудеев с проповедниками Христова учения! Клевета эта сначала смутила и градоначальников, но потом они, взглянув на приведённых и «получив удостоверение (о личности их) от Иасона и прочих», поняли клевету и отпустили их (Деян. 17:9). Несмотря на благоприятный исход дела, братия сочли за лучшее отправить Павла и Силу в Верию – маленький городок на юг от Солуни. Проповедь св. апостола Павла в Солуни, как видно из его собственных слов, принесла богатые плоды. Солуняне приняли его проповедь «не как слово человеческое, но как слово Божие» (1Сол. 2:13). В краткий трёхнедельный срок пребывания св. Павла в Солуни там образовалось значительное по числу, крепкое по духу и горячее по силе одушевления общество христиан, ставшее образцом для всех верующих в Македонии и Ахаии, что подчёркивает сам св. апостол в 7 стихе 1 главы послания.

Со скорбью удалился св. Павел из Солуни и, конечно, не переставал постоянно помышлять о судьбе новообращённых. И в Верии, куда он удалился, проповедь его имела большой успех, но и туда пришли иудеи, возмущая и возбуждая народ. Тогда он в сопровождении некоторых охранявших его жизнь верных направился ещё дальше на юг, в Афины. Сопровождавшим его до Афин ученикам он поручил скорее вызвать к нему Силу и Тимофея в надежде узнать от них что-нибудь о солунянах (Деян. 17:15). Так как прибывший к нему в Афины Тимофей не мог ничего определённого сообщить о них, ибо находился не в Солуни, а в Верии, то св. Павел направил его обратным путём прямо в Солунь (1Сол. 3:1–5). За это время св. Павел успел перейти уже в Коринф и здесь именно и получил успокоительные известия о солунянах от возвратившегося Тимофея (Деян. 18:1–5). Оказалось, что слышанное от апостола «слово Божие», не слабея, «действует в верующих солунянах» и они хранят добрую память о своём просветителе, св. Павле, «желая видеть его, как и он их» (1Сол. 3:6). Это известие чрезвычайно ободрило апостола, что он выразил в образных словах своего послания: «мы живы, когда вы стоите в Господе» (1Сол. 3:7–8). При этом Тимофей не умолчал и о некоторых ещё несовершенных членах Солунской церкви, а также сообщил о недоумениях, которые всех почти волновали. Не все отрешились вполне от пороков языческой чувственности: некоторые не умели «соблюдать свой сосуд (телесный) в святости и чести», иные же «поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво» (1Сол. 4:3–11). Все же уверовавшие были в большом беспокойстве относительно участи своих умерших сродников, христиан уже, полагая, что царства славы при втором Пришествии Христовом сподобятся только те, которые в это время будут в живых, а не умершие. Участь умерших поэтому казалась им мрачной и безотрадной, а смерть наводила ужас, как на язычников, не имеющих упования.

Всё это и дало повод св. апостолу Павлу немедленно обратиться к солунянам с посланием:

во-первых, для того, чтобы выразить им свою радость о вере их,

во-вторых, с целью предложить врачевание против замеченных у них Тимофеем нравственных недугов, и,

в-третьих, – успокоить их относительно судьбы умерших и предложить им учение о втором Пришествии Христовом.

Несомненно, что послание к Солунянам написано весьма скоро после обращения солунян ко Христу. Это видно из того, что в нём «апостол стоит под живым впечатлением, произведённым на него обращением солунян и своим в них пребыванием» (еп. Феофан). Как само послание, так и книга Деяний даёт нам ясные указания места, откуда оно было написано. Так, в начале 3 главы св. апостол пишет: «Не терпя более, мы восхотели остаться в Афинах одни, и послали Тимофея, брата нашего... чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей», а далее: «Теперь же, когда пришёл к нам от вас Тимофей и принес нам добрую весть о вере и любви вашей... то мы... утешились вами, братие» (1Сол. 3:1–7). Отсюда видно, что послание написано тотчас же по возвращении Тимофея. Из книги Деяний видно, что возвратившийся Тимофей вместе с Силой прибыл к апостолу Павлу уже не в Афины, а в Коринф. Отсюда следует, что послание к Солунянам написано в Коринфе.

Определению времени написания послания помогают сведения, которые даёт книга Деяний о пребывании апостола Павла в Коринфе. Она сообщает, что придя в Коринф, св. апостол Павел поселился у Акилы и Прискиллы, иудеев, изгнанных императором Клавдием из Рима. Указ об изгнании иудеев из Рима, по сообщению римских историков Светония и Тацита, был издан в 52 году. Надо прибавить к этому, по крайней мере, год – время, необходимое на переселение Акилы в Коринф и устройство там. Поэтому и полагают, что послание к Солунянам написано в 53 году или в начале 54 года. Это – самое раннее послание.

Первое послание к Солунянам содержит в себе пять глав. Оно ясно распадается на две части:

1) историческую и

2) нравственно-догматическую.

В начале, как обычно, стоит надписание с приветствием, а в конце – заключительные распоряжения, благопожелания и обычное апостольское благословение.

Начинается послание надписанием с преподанием благословения Солунской церкви от имени Павла, Силуана и Тимофея. Последние два упоминаются как сотрудники Павловы, лично известные солунянам, бывшие там, учившие и делавшие распоряжения, а кроме того, и потому, должно быть, что послание составлено апостолом Павлом на основании сведений, доставленных Силою и Тимофеем. «Все трое, – говорит еп. Феофан, – как бы одними устами одно преподали (солунянам) спасительное Евангелие». Своего апостольского достоинства св. Павел здесь не упоминает: или потому, что солуняне «были ещё новооглашённые и не знали его коротко» (св. Златоуст), или потому, что он и так уже имел в их глазах большой авторитет. Во всяком случае, в этом выразилась его скромность. К указанию на своё апостольское достоинство он прибегает лишь в некоторых случаях, когда находит это необходимым для пользы своего проповеднического дела.

Первая глава, очень короткая, всего из 10 стихов, вся исторического содержания. Здесь апостол изображает светло-благодатное христианское состояние солунян, благодарит Бога за успех своей проповеди среди них и хвалит их за стойкость в вере, говоря, что они «стали образцом для всех верующих Македонии и Ахаии» (ст. 7). Эта историческая часть послания продолжается и далее, во второй и в третьей главе.

Во второй главе св. апостол описывает своё пребывание с сотрудниками своими в Солуни, причём преимущественно касается двух пунктов: характеристических черт своего проповедования и действования (ст. 1–12) и уверования и мужественного пребывания в вере солунян (ст. 13–16). Этим он, вероятно, хотел оживить и утвердить их веру и тем воодушевить их на непоколебимое стояние в ней и за неё во время гонения (еп. Феофан). С этой же целью он особенно сильно и ярко описывает труды, понесённые им и его сотрудниками (ст. 9). Но о себе и о чистоте своих побуждений св. апостол Павел говорит, вероятно, и для того, чтобы опровергнуть нарекания на себя и на своё дело со стороны врагов евангельской проповеди, как он делал это и в послании к Галатам, и во втором послании к Коринфянам. Сочувствие св. апостола Павла к солунянам столь искренно и глубоко, что никто не должен колебать их уверенности в этом сочувствии. «Мы же, братие, – говорит апостол, – бывши разлучены с вами на короткое время лицом, а не сердцем... и раз и два хотели прийти к вам, но воспрепятствовал нам сатана», конечно по попущению Божию. «Сатана полагал препоны апостолам, – пишет Амвросиаст, – чтобы не распространяли света истины среди людей. Он возбуждал неверных препятствовать апостолам побоями и узами, «да не проповедуют Слово Божие». Очевидно, в данном случае св. Павел имел в виду враждебное отношение к нему неверовавших солунских иудеев, которые покушались на его жизнь. Преследование ими св. апостола Павла даже в Верии, куда он ушёл из Солуни, указывает на особенно сильное их против него раздражение.

В третьей главе св. апостол вспоминает о том, как он посылал к солунянам Тимофея, который потом утешил его добрыми о них известиями. В 6–10 стихах св. апостол выражает всю глубину своей радости о стойкости солунян в вере словами: «теперь мы живы, когда вы стоите в Господе» (ст. 8). Иными словами, апостол хотел сказать, что как бы камень спал у него с сердца после получения добрых известий о солунянах, и он чувствует себя как бы ожившим от смертной скорби за них, угнетавшей его сердце. Заканчивается эта глава молитвенными благожеланиями апостола Павла солунянам. Он молит Бога, чтобы Бог помог ему дойти к ним, а им – возрасти в христианском совершенстве и явиться такими во второе Пришествие Христово (ст. 11–13).

С четвёртой главы начинается нравственно-догматическая часть послания. Собственно эта глава, как и пятая, содержит главным образом нравственные уроки, в среду коих вставлено чрезвычайно важное догматическое учение о втором Пришествии Христовом и о воскресении мёртвых. Нравственные наставления несомненно даются в связи с пороками, замеченными у солунян Тимофеем. Первое и основное наставление здесь: «воля Божия – есть освящение ваше... призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости» (ст. 3–7). Здесь св. апостол указывает на главное назначение христианина – идеал святости, и в связи с этим увещевает солунян воздерживаться от блуда, каковой порок, вероятно, оставался у них ещё со времени пребывания их в язычестве, ибо язычники не считали блуда пороком. Солуняне должны воздерживаться от блуда, «умея соблюдать свой сосуд в святости и чести, чтобы вы ни в чём не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво, потому что Господь мститель за всё это...» – здесь, по толкованию свв. Отцов, идёт речь о прелюбодеянии. «Не завладевать его собственностью, привлекая к себе его жену». Св. Златоуст пишет: «Прежде говорил апостол о блуде вообще, а здесь говорит о прелюбодеянии. Любодействовать не до́лжно ни с чужими жёнами, ни с незамужними». «Бог мститель есть за все беззакония, но особенно за дела блудные, потому что ими больше всего унижает человек образ Божий, по коему создан» (еп. Феофан). Апостол настойчиво напоминает, что заповедь о чистоте – Божественного происхождения, а потому кто её отметает, тот «не человека отметает, но Бога», оказывает неуважение и презрение Самому Богу, давшему нам Духа Святого (ст. 3–8). Далее св. апостол как бы мимоходом упоминает о братолюбии, похваляя солунян за то, что они преуспевают в нём, и увещевает ещё более преуспевать, для чего надо стараться «жить тихо, делать своё дело и работать своими собственными руками, поступая благоприлично перед внешними», то есть язычниками (ст. 9–12).

С 13 стиха четвёртой главы апостол излагает важное догматическое учение о втором Пришествии Христовом и о воскресении мёртвых, которое обнимает и первые 11 стихов следующей, пятой главы. С этим догматическим учением св. апостол соединяет и вытекающие естественно из него нравственные уроки. Стихи от 13 по 17 составляют апостольское чтение в церковном чине погребения усопших, а также в субботу на заупокойной Божественной литургии.

«Не хочу же оставить вас, братие, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имущие надежды» (4:13) – смысл этих слов таков: «хочу преподать вам точное понятие о положении умерших для вашего успокоения» (еп. Феофан), чтобы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Эти «прочие» – саддукеи, отвергавшие воскресение мёртвых, и все язычники, которые хотя и не были лишены совсем веры в бессмертие души человека, но представляли себе загробную жизнь весьма смутно и безотрадно, в виде какой-то дремоты и вообще крайне стеснённого состояния. «Надежды – удел живых, – говорил Феокрит, – умершие же безнадёжны». «Солнце заходит и восходит, – говорил Катулл, – нам же, коль скоро однажды померкнет луч жизни, предлежит непробудно спать вечную ночь». Для христиан же смерть не должна представляться чем-то мрачным, ибо «веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведёт с Ним» (4:14) – не только здесь, но и в других местах воскресение мёртвых св. Павел поставляет в зависимость от Воскресения Христова (см. Рим. 8:11; 1Кор. 15:12–23; 6:14; 2Кор. 4:14). Христос воскресший есть Начаток (1Кор. 15:20). Его Воскресение есть залог воскресения всех. Христос, воплотившись, стал Главою всех верующих, составляя с ними одно тело. Если Глава тела воскрес, то не может быть, чтобы члены тела остались мёртвыми: воскреснут и они. «Он всех людей воскресил Своею плотью (положил основание сему воскресению), почему и называется «перворождённым из мёртвых» (Кол. 1:18) (св. Дамаскин). «Сие говорим вам словом Господним (то есть по нарочитому откровению от Господа), что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших» (4:15) – здесь с полной достоверностью на основании откровения, бывшего ему от Господа, св. апостол уверяет солунян, что оставшиеся в живых в момент второго Пришествия Господня не предварят умерших, то есть не предупредят их встречей Господа, грядущего со славою на землю, и не раньше умерших примут участие в радостях жизни будущего века, но все будут в равном положении. «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдёт с неба, и мёртвые во Христе воскреснут прежде» (4:16) – здесь второе Пришествие Господне как бы противополагается первому Его пришествию: то было тихим и незаметным, а это будет славным и величественным, видным для всей вселенной. Оно произойдёт «при возвещении», коим Бог изречёт определение, что время кончилось, и настал момент воскресения мёртвых и обновления мира. Это Божие повеление будет принято первым из Ангелов – конечно, Михаилом, блюстителем народа Божия, прежде ветхого Израиля, а потом Нового Израиля – христиан – и возвещено гласом Архангела прочим воинствам небесным, которые посредством труб Божиих возвестят об этом повелении Божием всем концам земли. «Под «трубою Божьей» здесь разумеется, как поясняет св. Златоуст, не одна труба: труб будет много. Господь же снидет по последней трубе». Труба эта возбудит умерших и соберёт их с живыми воедино. И в Ветхом Завете труба была органом созывания народа Божия для выслушания воли Божией и исполнения её (Лев. 25:9; Чис. 10:2; 31:6). Некоторые полагают, что под этой трубой надо понимать великие и шумные перевороты в природе (2Пет. 3:10), которые произойдут при кончине мира (ср. Мф. 24:31). «И мёртвые во Христе воскреснут прежде» – слово «прежде» не то означает, как толкуют некоторые еретики и сектанты, будто прежде воскреснут верующие христиане, а потом, через 1000 лет, и неверующие, на что здесь нет никакого намёка, а только то, что прежде мёртвые воскреснут, а затем оставшиеся в живых будут вместе с ними, после мгновенного изменения их тел, восхищены на облаках, чтобы встретить грядущего Господа. «Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (4:17) – умершие воскреснут, а живые мгновенно изменятся: получат тонкие нетленные духовные тела вместо дебелых душевных тел, о чём пишет апостол Павел в другом месте, именно в первом послании к Коринфянам (15:15–51): «Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мёртвые воскреснут нетленными, а мы изменимся». После того, как одни воскреснут, а другие изменятся, последует суд и отделение добрых от злых. Об этом апостол здесь не говорит, а только утешает солунян, что мы, верующие, «всегда с Господом будем» – причастниками Его славы и блаженства, там же, где будет и Он Сам, одесную Отца: где именно, от нас сокрыто сие, но во всяком случае – в блаженном общении с Ним, и уже никогда не разлучимся с Ним. Это верх чаяния, воодушевляющего христиан (еп. Феофан). Об имеющих воскреснуть для того, чтобы подвергнуться вечным мукам, апостол здесь не упоминает, потому что пишет к солунянам о воскресении мёртвых в утешение им, почему и заканчивает словами «утешайте друг друга сими словами» (4:18).

В первых 11 стихах пятой главы содержится нравственное приложение только что изложенного учения о втором Пришествии Христовом. Апостол напоминает солунянам, что, по словам Самого Господа Иисуса Христа, день Его второго Пришествия – «день Господень» – придёт неожиданно, «как тать ночью» (5:1–2). Но под «днём Господним», как учат свв. Отцы, можно разуметь и день смерти каждого из нас, день тоже неизвестный, хотя и неизбежный и тотчас же приводящий нас на суд Господень. «Если долгое непришествие Господа может ослаблять убеждение, что вот-вот Он идёт, то ничто другое не сильно так возбудить, как убеждение, что вот-вот идёт смерть» (еп. Феофан). Св. Златоуст говорит: «Не составляет ли для каждого кончина века конец его жизни? Зачем много любопытствуешь о всеобщей кончине? Если ты хорошо приготовишься к своей кончине, то от всеобщей не потерпишь никакого зла. Будет ли она далека, будет ли близка, это нисколько не повлияет на решение нашей участи» – «когда будут говорить (беспечные люди пред пришествием Христовым): мир и безопасность, тогда внезапно постигнет их пагуба... и не избегнут» (5:3) – св. Златоуст говорит, что «апостол хотел указать в этом сравнении не на одну только неизвестность времени, а вместе и на жестокость страдания. Ибо как рождающая играя, смеясь, ничего не предвидя, внезапно бывает объята невыразимыми страданиями и терзается муками рождения, – так точно будут поражены души тех людей по наступлении сего дня». Господь придёт так неожиданно не потому, чтобы намеренно хотел застичь всех врасплох, поясняет еп. Феофан, неготовыми, но так будет по причине беспечности людей (ср. Мф. 24:37–39). Страшно это внезапное пришествие лишь для сынов ночи. Сынов же света эта неожиданность не должна устрашать, ибо они, постоянно бодрствуя, всегда готовы к сретению Господа (5:4–7). Поэтому апостол и внушает не предаваться беспечности, но бодрствовать и трезвиться, «облёкшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, памятуя, что день этот определён не на гнев, но к получению спасения»: мы и должны всячески готовить себя к нему, чтобы получить это спасение (ст. 9).

К учению о втором Пришествии Христовом св. апостол присоединяет нравственные уроки (ст. 12–22). Здесь апостол сначала:

1) предлагает добродетели, на которых держится строй, твёрдость и благосостояние христианских обществ: увещевает верующих быть в крепком союзе с трудящимися у них пастырями (ст. 12–13) и между собой (ст. 14–15);

2) указывает характеристические черты истинно христианской жизни: христианин должен вразумлять бесчинных, утешать малодушных, поддерживать слабых, быть долготерпеливым, не воздавать злом за зло, но всегда желать всем добра, должен всегда радоваться, непрестанно молиться, за всё благодарить, духа не угашать, пророчества не уничижать, всё испытывать и доброго держаться, удерживаясь от всякого рода зла (5:14–22).

В 23–24 стихах указана последняя цель, к которой должен стремиться истинный христианин: сохранить без порока дух, душу и тело в пришествие Господа Иисуса Христа. Здесь – богооткровенное указание на трёхчастность, или трёхсоставность, человеческого существа. Дух – это высшая сторона души, душа – это жизненное начало в человеке. Заканчивается послание просьбой молиться, приветствием и обычным благословением (ст. 25–28).

Поводом к написанию второго послания к Солунянам был слух, дошедший до св. апостола Павла, о том, что солуняне, глубоко проникшись мыслью первого послания о внезапности второго Пришествия Христова, стали «колебаться умом и смущаться, будто уже наступает день Христов» (2Сол. 2:1–2), то есть что этот день близок. Такому убеждению способствовали ещё и гонения и скорби, претерпеваемые солунянами (2Сол. 1:4–5). Слова апостола Павла: «мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших» (1Сол. 4:15) стали истолковывать в том смысле, что сам св. апостол Павел надеется дожить до второго Пришествия, и, следовательно, оно очень близко. Такие мысли внесли расстройство в нормальное течение жизни солунян: некоторые оставили всякое попечение о житейском и, бросивши все свои дела, предались праздной, мечтательной жизни, иные в волнении только суетились, не будучи в состоянии спокойно трудиться. Такое настроение поддерживалось лжеучителями, по-видимому показывавшими даже какое-то послание, будто бы апостолом Павлом написанное (см. 2Сол. 3:17–18). Получив вести, возможно, от кого-либо из верующих солунян, приезжавших к нему, о таком настроении среди солунян. св. Павел поспешил уврачевать их своим вторым посланием.

Самое содержание этого послания ясно показывает, что оно написано вскоре после первого, ибо служит разъяснением мыслей первого, особенно в вопросе о втором Пришествии Христовом. Видно, что никаких новых событий среди солунян не произошло, кроме смущения, вызванного первым посланием, а потому все основания имеются предполагать, что это второе послание написано тоже из Коринфа и в том же 54 году, как и первое. Это подтверждается ещё и тем, что послание надписано именами Павла, Силы и Тимофея, а последние два сотрудника Павловых оба вместе были при нём только в Коринфе. Оно написано, вероятно, в конце пребывания св. Павла в Коринфе, потому что он просит в нём помолиться об избавлении его от злых и лукавых человек, намекая, по-видимому, на восстание против него, возникшее в Коринфе, как описывает это книга Деяний (18:13–18).

Цель второго послания та же, что и первого: сообщить богооткровенное учение о втором Пришествии Христовом и о событиях, ему предшествующих, а в частности, успокоить солунян, чтобы они не делали неправильных выводов из его первого послания и не смущались кривотолками лжеучителей.

Второе послание к Солунянам содержит в себе всего три главы. Оно разделяется на следующие части:

1) обычное надписание и приветствие в первых двух стихах 1 главы;

2) воодушевительный очерк светлой стороны жизни солунян, в котором св. Павел хвалит их за их веру и терпение в скорбях (1:3–12);

3) догматическая, или вероисправительная часть, где св. Павел рассеивает неправые мысли солунян о втором Пришествии Христовом, – 2 глава; и

4) нравоисправительная часть, где св. апостол обличает бесчинно ходящих и увещевает их исправиться, – 3 глава. Заключается послание обычным приветствием и благословением (3:17–18).

Начинается послание надписанием, вполне сходным с надписанием первого послания: «Павел, и Силуан, и Тимофей Фессалоникской Церкви в Боге Отце нашем и Господе Иисусе Христе», после чего следует обычное апостольское преподание благословения: «Благодать вам и мир...» (ст. 1–2). Вся первая глава посвящена изображению похвальных качеств членов Солунской церкви. Св. апостол хвалит веру и терпение солунян, которые они проявляют во всех волнениях и скорбях. Он благодарит Бога за то, что в них возрастает вера и умножается любовь, и ободряет их тем, что будет суд, на котором все неверы, гонящие их, будут посрамлены и осуждены на вечные мучения, а верующие гонимые будут прославлены – получат отраду. В заключение св. апостол молится, чтобы Бог сподобил солунян выдержать до конца и «соделал их достойными звания», разумеется, христианского, дабы «прославилось в них имя Господа нашего Иисуса Христа и они в Нём» (ст. 3–12).

Во второй главе св. апостол рассеивает неправые мысли солунян о втором Пришествии Христовом и объясняет, что «день Господень» не так уже близок, как они думают, ибо перед этим должен ещё появиться «человек греха, сын погибели» – антихрист, признаков появления которого пока ещё нет. «Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа... не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов» (2:1–2) – здесь апостол указывает на три источника сложившегося у солунян убеждения в близости «дня Господня»: дух, слово и послание. Под этим «духом» свв. Отцы понимают тот дух пророческий, который находил на некоторых христиан во время их молитвенных собраний, и они начинали воодушевлённо говорить на разные темы, а нередко и пророчествовать, предрекая будущее. Но не всякая такая воодушевлённая речь всегда от Духа Божия. Может быть и естественное воодушевление. Апостол и предупреждает, чтобы не верили речам о близости второго Пришествия Господня даже в том случае, если бы они исходили от лиц, известных своим пророческим даром. Это подобно тому, как он говорит галатам: «или Ангел с небес...» (1:8). Под «словом» здесь надо понимать, конечно, не слово Самого Господа, а слово, которое ложно приписывалось самому Павлу. Под «посланием» также разумеется какое-то послание, ложно приписанное св. апостолу, на что он сам указывает, говоря «как бы нами посланного». «Я́ко уже́ настои́т», что значит: «будто уже наступает день Господень». Грех солунян не в том, что они ожидали наступления «дня Господня» – ждать пришествия Господня надлежит всегда, по заповеди Самого Господа (см. Лк. 12:35–46), но нельзя самим определять этот день, момент наступления его, ибо это никому не известно, кроме одного Бога (Мф. 25:13; 24:36).

«Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придёт, доколе не придёт прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели» (2:3–5) – пока не придёт отступление прежде и не откроется человек беззакония, сын погибели – антихрист, до тех пор и не наступит «день Господень». Под «отступлением» здесь разумеется предсказанное Господом Иисусом Христом (Мф. 24:4–5; 11–15; 23–24 и др.) великое всеобщее отпадение от веры и крайняя степень развращения, несмотря на распространение Евангелия между всеми народами. Об этом отступлении говорит св. апостол Павел и в первом послании к Тимофею 4:1: «в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским». Об этом же говорит он и во втором послании к Тимофею 3:1–8, а также и св. апостол Иуда в 18–19 стихах. Сам Господь говорил, что когда Он придёт на землю, едва ли «найдёт веру на земле» (Лк. 18:8). Образно рисует эту мрачную картину «отступления» еп. Феофан Затворник в своём толковании на второе послание к Солунянам: «Евангелие будет всем известно. Но одна часть пребудет в неверии ему, другая, наибольшая, будет еретичествовать, не богопреданному учению следуя, а построевая себе свою веру, своим измышлением, хотя на основании слов Писания. Этим самоизмышленным верам числа не будет. Начало им положил папа, продолжили его дело – Лютер с Кальвином; положенное же сими последними в основу своё личное постижение веры из одного Писания дало сильный толчок измышлениям вер. Их и теперь уже очень много, а будет ещё больше. Что ни царство, то своё исповедание, а там, что ни область, а далее, что ни город, а под конец, может быть, что ни голова, то своё исповедание. Где сами себе строят веру, а не принимают богопреданную, там иначе и быть нельзя. И все такие будут присвоять себе имя христиан. Будет часть и содержащих истинную веру, как она предана св. апостолами и хранится в Православной Церкви; но и из этих немалая часть будет по имени только правоверными, в сердце же не будет иметь того строя, какой требуется верою, возлюбив нынешний век. Вот какая широкая ожидается область отступления. Хотя имя христианское будет слышаться повсюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные; но всё это только видимость, внутри же отступление истинное. На этой почве народится антихрист и вырастет в том же духе видимости без существа дела. Потом, отдавшись сатане, явно отступит от веры и, вооружённый обольстительными кознями, всех, не содержащих христианства во истине, увлечёт к явному отступлению от Христа Господа, заставив себя самого почитать за бога. Не увлекутся избранные, но он будет иметь покушение прельстить и их, аще возможно. Чтобы этого не случилось, прекратятся дни те злые. Явится Господь и упразднит антихриста и всё дело его явлением пришествия Своего. – Вот какое, надобно полагать, отступление разумеет апостол». Итак, отступление это будет не внутреннее только и всё-таки сдерживаемое до некоторой степени законами государственными, – такое отступление бывало и бывает среди вольнодумцев и лишь подготовляет почву для будущей деятельности антихриста, – отступление в последние времена будет видимое, открытое всем, громкое и произведено будет самим антихристом, который подаст к нему, так сказать, первый сигнал. Так как апостол в приведённых нами выше словах не полагает никакого промежутка времени между отступлением и появлением антихриста и как бы сливает эти два понятия в одно, некоторые св. Отцы считали, что св. апостол самое слово «отступление» употребил вместо слова «отступник», разумея под ним антихриста (свв. Златоуст, Феодорит, Августин), хотя апостол видимо отделяет антихриста от произведённого им дела отступления.

В 3–10 стихах св. апостол даёт характеристику мрачной личности антихриста. Кто он будет? Апостол прямо называет его человеком. Поэтому заблуждались и заблуждаются те, которые думают, будто перед концом мира выступит в призрачном образе человека сам сатана, воплотившийся в кощунственное подобие Христа, но от беззаконной дщери человеческой. Нет, это будет не сатана в образе человека, а человек, но только совсем осатаневший, в котором будет жить сатана и действовать через него, как орудие своё всепослушное (еп. Феофан). Св. Златоуст спрашивает: «Кто же он будет? ужели сатана? – И отвечает: нет, но человек некий, который восприимет всю его силу (энергию)». Подобно этому рассуждает и Экумений: «Не сатана будет антихрист, а человек, сатаною обладаемый и действуемый (озадаченный). Он будет какой-нибудь еврей, искусный в магии и составлении специй».

Какими чертами характеризует св. апостол Павел антихриста?

Во-первых, это будет «человек беззакония», то есть пребеззаконный, или беззаконнейший человек, как бы пропитанный беззаконием. Свв. Отцы учат, что самое рождение его будет беззаконным, то есть что он родится от блудницы. «Беззаконно родится, беззаконно будет жить, сам беззаконствуя и расширяя беззаконие всюду, в беззаконии и погибнет, – говорит еп. Феофан, – он будет полное осуществление беззакония, и ничего в нем: не будет, кроме беззакония», ни одного здорового места не будет в его душе.

Во-вторых, он будет «сыном погибели», в пагубу себя произвольно отдавший и идущий в неё с сознанием, что погибнет. Но не сам только он погибнет, а и других многих введёт в пагубу. Прельстит их следовать своей воле и учению и тем сгубит. Будет находить удовольствие в том, чтобы увлекать других в пагубный путь свой: вся забота его будет о том, как бы побольше сгубить людей». Вспомним, что Христос Спаситель и предателя Своего Иуду назвал «сыном погибели» (Ин. 17:12). Св. Иоанн Богослов в Апокалипсисе также называет антихриста «зверем от бездны», который после богоборства «пойдёт в погибель» (Откр. 17:8, 11).

Далее антихрист характеризуется ещё следующими словами: «противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» – здесь указываются новые три черты антихриста.

Во-первых, он будет «противник», надо подразумевать противник Богу и Господу Иисусу Христу, отчего произошло и самое имя его «антихрист». Этим именем прямо называет его св. Иоанн Богослов (1Ин. 2:18, 22; 4:3; 2Ин. 7). Св. Златоуст именует его: «антифеос» – «противобожник» или «вместобожник» – вместо Бога себя ставящий, равно как и «антихрист» означает: «на место Христа себя ставящий».

Во-вторых, это будет всеподавляющий гордец, который будет отрицать всё, «что называется Богом или святынею», желая, чтобы чтили только его одного и ему одному поклонялись.

В-третьих, это будет беспримерный и открытый наглец, который в своей гордыне не постыдится в храме Божием сесть, как Бог, «выдавая себя за Бога», – под храмом, как толкуют свв. Отцы, здесь нужно понимать именно храм, а не что-либо иное, подобное храму, причём это не будет один определённый храм, иерусалимский например, а храм в собирательном смысле. «Будет же где-нибудь, – говорит еп. Феофан, – центральное место действования антихриста, и будет, конечно, определённый момент, в который он явит себя таким (то есть божеством). Главный храм того места и разумеет апостол. В этом храме и воссядет он, как Бог, а затем будет садиться в таком значении и во всяком другом храме или, может быть, в других своё восседание засвидетельствует каким-либо иным способом. В Апокалипсисе говорится об образе зверином. Но его ли повсюду поставят в храмах? Храмы же он, конечно, заберёт в своё владение вместе с людьми, ибо произведёт в них самое широкое отступление от религии и Бога» (еп. Феофан). Трудно допустить, чтобы антихрист искренно сам уверовал в своё божество: это будет с его стороны только богоборческая дерзость и неутолимая жажда восхищать себе от людей божеские почести. Среди поклонников его окажутся разные люди: одни, видимо, совсем потеряют голову, другие – суеверные и неразвитые, ради ложных знамений и чудес действительно уверуют в него как в божество, третьи поклонятся ему неискренно и притворно, боясь его жестокости или раболепствуя перед ним, ради получения разных выгод и почестей, которыми он, вероятно, будет осыпать своих поклонников. Во всяком случае, поклонение антихристу явится следствием полной потери людьми страха Божия.

В-четвёртых, антихрист получит от дьявола способность творить ложные знамения и чудеса и этим особенно будет поражать воображение людей. «Такою окружит себя пышностью в храме, такую даст себе обстановку посредством призрачных знамений, что все приставшие к нему увидят в этом проявление будто бога, как некогда Ирод, облёкшись в одежду царскую и седши на судище перед народом, показался сему последнему чем-то необыкновенным, так что чудилось, будто и голос у него не человеческий, а божеский» (Деян. 12:21–22). Св. Златоуст говорит: «будет стараться показать себя богом, ибо совершит великие дела и явит великие знамения». Экумений: «всякие покушения употребит – делами, знамениями и чудесами явит, будто он бог» (еп. Феофан). Одним словом, он будет чем-то вроде мага или волшебника.

«Не помните ли, что я, ещё находясь у вас, говорил вам это?» (2:5) – из этого видно, что учение об антихристе, наряду со всеми остальными догматами христианства, входило в состав первоначального апостольского благовествования. Характерно, что св. апостол Павел в течение своего весьма кратковременного пребывания в Солуни не только не обошёл молчанием этого учения как второстепенного, но счёл нужным изложить его со всей подробностью и теперь в послании лишь напоминает о нём. Вот почему весьма грешат те, кто легкомысленно относится к учению об антихристе, избегая даже говорить о нём, как это часто наблюдается в настоящее время. Не признак ли это близости его явления?

«И ныне вы знаете, что не допускает ему открыться в своё время» (2:6) – что же это такое «не допускает», замедляет явление антихриста? Из слов апостола видно, что солуняне это знали, но нам приходится теперь лишь угадывать мысль апостола, пользуясь святоотеческими мнениями и толкованиями. Св. Златоуст пишет: «одни полагают, что под этим до́лжно разуметь благодать Святаго Духа, а другие – Римское государство». То же повторяют Феодорит, Экумений и Феофилакт, хотя некоторые из них предполагают и другие мнения. Так, Феодорит пишет: «под удерживающим иные разумеют римское царство, а иные благодать Духа, то есть антихрист не придёт, пока пребывает благодать Духа. Божие определение не позволяет ему явиться ныне... Пoелику Божественный апостол знал сказанное Господом, что Евангелие должно быть проповедано всем народам, и тогда кончина (Мф. 24:14), но видел также, что преобладает ещё служение идолам; то, следуя Владычнему учению, сказал, что прежде сокрушится держава суеверия и повсюду воссияет спасительная проповедь, и тогда явится сопротивник истины». Фотий у Экумения: «явится в своё время, то есть когда настанет определённое ему и Богом попущенное, или соизволенное время». Севир у того же Экумения: «удерживает и не допускает беззаконному явиться Дух Святый. Когда Сей, по причине умножения зла в людях, отстранится и отступит, тогда беззаконный тот возымеет свободу открыться и выступить на среду, – мешать будет некому» (еп. Феофан).

Вывод из всех этих мнений сам напрашивается, и он в сущности один и тот же. Антихрист не придёт раньше, чем не будет проповедано Евангелие всем народам земли и пока не выявятся, согласно известной притче Господа (Мф. 13:24–30; 36–43), плевелы и пшеница. Лишь когда благодать Святого Духа соберёт из всех народов способных к спасению, а зло среди остальных достигнет своего наивысшего напряжения, так что люди дойдут до полного забвения Бога и совести и до ниспровержения законной государственной власти и всякого начальства, тогда наступит конец всему и явится антихрист.

Наши русские толковники, основываясь на том, что свв. отцы под «удерживающим» понимали Римское царство, считают, что, поскольку Римское царство прекратило своё существование, теперь надо понимать под этим царскую власть вообще, а в частности и в особенности русского царя как православно-христианского государя, единственного покровителя и защитника во всём мире веры и Церкви Православной. Вот как говорит об этом еп. Феофан, Вышенский Затворник: «Царская власть, имея в своих руках способы удерживать движения народные и держась сама христианских начал, не попустит народу уклониться от них, будет его сдерживать. Как антихрист главным делом своим будет иметь отвлечь всех от Христа, то и не явится, пока будет в силе царская власть. Она не даст ему развернуться, будет мешать ему действовать в своём духе. Вот это и есть «удерживающее». Когда же царская власть падёт и народы всюду заведут самоуправство (республики, демократии), тогда антихристу действовать будет просторно. Сатане не трудно будет подготовлять голоса в пользу отречения от Христа, как это показал опыт во время французской революции. Некому будет сказать «вето» властное. Смиренное же заявление веры и слушать не станут. Итак, когда заведутся всюду такие порядки, благоприятные раскрытию антихристовых стремлений, тогда антихрист и явится. До того же времени подождёт, удержится» (еп. Феофан. Толкование на второе послание к Солунянам. С. 504).

А вот как говорит об этом приснопамятный святой праведный о. Иоанн Кронштадтский:

«Через посредство державных лиц Господь блюдёт благо царств земных и особенно благо мира Церкви Своей, не допуская безбожным учениям, ересям и расколам обуревать её, – и величайший злодей мира, который явится в последнее время, – антихрист, не может появиться среди нас, по причине самодержавной власти, сдерживающей бесчинное шатание и нелепое учение безбожников. Апостол говорит, что дотоле не явится на земле антихрист, доколе будет существовать самодержавная власть. «Ибо тайна беззакония уже в действии, – говорит он, – только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь, – и тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьёт духом уст Своих» (2Сол. 2:7–8). (Из книги: «Новые слова, произнесённые в 1902 году». Издание 1903 г. С. 47).

«Откроется в своё время» значит, что антихрист явится не в то время, в какое бы ему захотелось, а в то, какое будет назначено ему Божественным Промыслом. Он явится не против воли Божией. В Божиих планах мироправления стоит и он, и подготовка его и последствия того. Но не потому так, чтобы Бог хотел такого зла людям, а потому, что люди сами себя до того доведут. Этот момент отодвинул Бог до последней возможности, ожидая, не явится ли ещё желающий к Нему обратиться и служить Ему. Когда уже нечего будет такого ждать, примет Господь удерживающую руку Свою, зло разольётся и антихрист явится (еп. Феофан).

«Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий» (2:7) – по противоположению с «тайной благочестия», состоящей в воплощении Сына Божия (1Тим. 3:16), можно заключить, что «тайной беззакония» св. апостол называет здесь скрытые и хитрые усилия сатаны поколебать и затмить в людях веру в Божественного Искупителя Господа нашего Иисуса Христа и путём распространения повсюду безверия довести всё человечество до полного нравственного развращения. Ещё св. апостол и евангелист Иоанн Богослов говорил: «вы слышали, что придёт антихрист, и теперь появилось много антихристов» (1Ин. 2:18). Св. Иоанн различает здесь «антихриста» и «антихристов». Первый придёт перед вторым Пришествием Христовым, а те, как предтечи его, начали появляться ещё при апостолах и, конечно, будут появляться во все времена христианства как представители антихристианского духа и направления. Это всякого рода лжеучители, которые всегда являлись и будут являться в христианской Церкви и вне её, в которых как бы воплощается всегда антихристианский дух» (еп. Михаил. Толк. Откр. 1:3–16). Блж. Феодорит пишет: «Думаю, что апостол означил сим породившиеся ереси, потому что ими дьявол доводит многих до отступления от истины. Наименовал же их «тайной беззакония», потому что в них сокрыта сеть беззакония. Потому-то и пришествие антихриста апостол назвал выше «открытием». Ибо что всегда приготовлял в тайне, провозгласил тогда открыто и явно». То же говорит и св. Дамаскин: «Тайной беззакония называет апостол учения еретиков и ложные их догматы. Ибо они предшествуют ему (антихристу), пролагая ему путь и подготовляя время прельщения». Сколько мы видим теперь еретиков, сектантов, лжефилософов, анархистов, колеблющих авторитет законной власти! Из совместной их разлагающей работы между людьми и слагается «тайна беззакония», которая и должна подготовить обстановку, благоприятствующую открытому явлению в мире антихриста. Слова «от среды» не значат: «уничтожится, перестанет быть», а – «устранится, прекратит свою сдерживающую деятельность». «Теперь» значит не во время только апостола, а во всё время, «каждый день» (Евр. 3:13). Этим апостол обнимает всё время, пока «удерживающий» будет держать (еп. Феофан).

«И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьёт духом уст Своих» (2:8) – тогда, когда не станет «удерживающего», явится беззаконник-антихрист, как всемирный владыка, которому все поклонятся. Словами «которого Господь Иисус убьёт духом уст Своих» апостол обозначает быстроту и лёгкость победы Господа Иисуса над антихристом. Только дохнет Господь – и вся кажущаяся непобедимой сила антихриста исчезнет, яко исчезает дым, яко тает воск от лица огня. Это провидел ещё Исаия, говоривший «жезл из корене Иессеева», то есть Мессия Христос, «Духом уст Своих убьёт нечестивого» (Ис. 11:4). Поэтому и в Апокалипсисе Господь Иисус, названный там Словом Божиим, изображается с острым мечом, исходящим из уст Его (Откр. 19:15–20).

«И упразднит (Господь антихриста) явлением пришествия Своего» – в этих словах, по мнению толковников, можно видеть всеочищающую силу второго Пришествия Господня. Упразднится, то есть совершенно уничтожится, не только сам антихрист, но и все дела его. Как свет гонит тьму, так и Господь Своим пришествием «в пламенеющем огне» (1:8) мгновенно положит конец всякому греху и беззаконию. Плевелы будут отделены от пшеницы, и на новом небе и новой земле воцарится и будет жить одна правда и святость (2Пет. 3:13).

В 9–12 стихах мы находим изображение козней антихриста и указание, кого он прельстит. В этих словах св. апостол даёт понять, что избегнут обольщения и козней антихриста те, кто твёрдо держится истины. «Пришествие (антихриста), по действию сатаны, будет со всякою силою, и знамениями, и чудесами ложными» (2:9) – это значит, что антихрист будет действовать силой сатаны. Об этом говорится и в Апокалипсисе, что змий древний «даст ему силу свою и власть великую» (13:2). Знамениями и чудесами антихрист будет пытаться подражать Господу и апостолам, но чудеса его будут призрачными, а не действительными чудесами – фокусами. В Апокалипсисе говорится, что он «огонь низводит с неба на землю пред людьми», сделает икону зверину и даст ей дух, так, что она говорить станет (Откр. 13:13–15), и т. п. Всё это будет основано лишь на обмане чувств человеческих.

«И со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения» (2:10) – кроме ложных чудес, для уловления более серьёзных людей – людей науки и знания – антихрист будет употреблять обольщения словом своим и увлекательными речами, обольщениями мнимой учёности и разными заманчивыми научными теориями. Массу антихристовых приверженцев апостол характеризует наименованием «погибающих». Это люди, которые одного с антихристом духа, которые «не приняли любви истины для своего спасения», очевидно потому, что в сердце их нет чутья истины: это люди, по выражению еп. Феофана, как остолбенелые или окаменелые: их сердцу будет ближе то, что говорит антихрист, сумеющий каждого такого человека обольстить своими хитрыми речами и своей мнимой мудростью, перед которой мудрость Божественной истины для таких людей, падких на туманные мудрования, будет казаться слишком простой и примитивной. Хитрые речи антихриста будут, кроме того, льстить развращённому сердцу, оправдывая развратный образ жизни современников его пришествия.

«И за сие пошлёт им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи» (2:11) – это будет страшное нравственное наказание Божие. Конечно, эти слова нельзя понимать буквально, но лишь в том смысле, что Бог в наказание этим людям попустит поддаться лжи антихристовой. Так и поясняет это блж. Феофилакт: «пошлёт» – вместо: попустит ему прийти. Смотри, сначала они отвергли истину, и тогда оставил их Бог, и ложь овладела ими».

«Да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду». «Попустит Бог, – говорит еп. Феофан, – раскроется их (этих людей) злой нравственно-религиозный строй, и они созреют для суда». Они будут наказаны за свою нравственную испорченность, вследствие которой сердце теряет чувство истины и устремляется к неправде только потому, что эта неправда льстит грубым низменным инстинктам человеческой природы.

В последних 13–17 стихах второй главы св. апостол благодарит Бога за светлое религиозно-нравственное состояние призванных им к вере солунян и убеждает их: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» – эти слова чрезвычайно важны, ибо они прямо обличают отвергающих Священное Предание протестантов и сектантов. Об этом так говорит св. Златоуст: «Отсюда очевидно вытекает, что апостолы не всё предали верующим через послания, но многое сообщили и без письмени, между тем, и то и другое равно достоверно. Посему мы должны признавать достоверным и церковное предание». «Есть предание, больше не ищи ничего». «Многое, – говорит еп. Феофан, – из преподанного апостолами устно и заведённого ими лично, вошло потом в писания преемников их, пастырей Церкви, а многое оставалось и ими не записанным, а хранилось в сердцах, или в практике, в порядках жизни христианских. Иное намеренно не предавалось письмени, как например, образ совершения таинств, по замечанию Кирилла Иерусалимского, ради сокрытия того от неверующих, кои недостойны ни слышать, ни читать о том, пока не уверуют. Отсюда само собой видно, как неосновательно инославные отвергают учения и чины церковные, не означенные в Писании».

Третья глава содержит в себе часть нравоисправительную. Первые пять стихов служат как бы предисловием. В нём св. апостол просит солунян молиться об успехе своего проповеднического дела вопреки козням окружавших апостола беспорядочных и лукавых людей, стремившихся помешать распространению евангельского благовестия как в Коринфе, так и повсюду.

Собственно нравоисправительная часть начинается с 6 стиха: «завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас» – здесь предписывается общий закон для всего христианского благоповедения: христиане должны во всех поступках руководиться апостольским преданием и не иметь общения с теми, которые это предание отвергают или нарушают. Но в этих словах можно видеть и намёк на конкретное явление, которое обличает св. апостол далее, в 11 стихе: «слышим, что некоторые из вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся». Здесь имеются в виду суетящиеся празднолюбцы, то есть праздношатающиеся и не любящие трудиться. В обличение таковых св. апостол приводит в пример самого себя, напоминая солунянам, как он во время пребывания своего у солунян «ни у кого не ел хлеб даром», но «занимался трудом и работой день и ночь» (ст. 7). Так чиста была совесть св. апостола Павла, что он смело мог предлагать себя, своё поведение и образ жизни в образец солунянам. Это не значит, что апостол считал себя не вправе получать материальные средства на жизнь от солунян, которым проповедовал Слово Божие. По заповеди Самого Христа Спасителя, сказавшего: «трудящийся достоин награды за труды свои» (Лк. 10:7), он имел на неё полное право, но по крайне деликатному и нежно отеческому чувству, какое питал св. апостол к солунянам, он не хотел ничем, даже самым малым, обременять их. А может быть, зная их наклонность к пороку, вызвавшему его обличение, он нашёл нужным на себе показать им пример бескорыстия и трудолюбия. Поэтому-то он и говорит им: «не потому, что мы не имели власти (пользоваться от вас содержанием), но чтобы себя самих дать в образец для подражания нам» (ст. 8–9). В данном случае св. апостол Павел даёт вечный пример всем пастырям Церкви, с какой осторожностью и благоразумием должны подходить они к вопросу о получении ими содержания от своей паствы. Замечательно далее изречение – «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь». Это изречение использовали для себя неверующие социалисты и особенно коммунисты, дав ему своё толкование и лишая права на существование тех людей, которые, по их мнению, являются паразитами и тунеядцами в человеческом обществе, хотя бы они и трудились, но только не так, как им это угодно. Смысл этого изречения тот, что труд обязателен для всякого человека, как присуждено это Богом при грехопадении первых людей (Быт. 3:19). Но труд, конечно, может быть разного рода: и физический, и умственный, и духовный. Мысль апостола та, что если кто ест не трудясь, то ест с насилием совести, с грехом. Не та у апостола мысль, чтобы пресечь благотворительность, но чтобы разбудить совесть у праздношатающихся тунеядцев. В 11 и 12 стихах св. апостол прямо и обличает таких тунеядцев, называя их «бесчинно ходящими» и увещевая их «работая в безмолвии, есть свой хлеб». Здесь «заповедуется скромная, уединённая, трудолюбивая жизнь, в противоположность праздношатайству и пустому убиванию времени» (еп. Феофан). В заключение св. апостол Павел внушает отчуждаться от бесчинников с целью их вразумления и исправления и посылает обычные приветствия как признак подлинности своего послания, в отличие от подложных.