О соборности в Церкви
Ваши высокопреосвященства, всечестные отцы и братие!
Мне крайне жаль, что замечательный доклад нашего отца архимандрита Константина остался, в сущности, без обсуждения, без обмена мыслей.
А между тем доклады о. Константина о духовном состоянии мира, которые он делает на наших Епархиальных Собраниях ежегодно, имеют огромную ценность. Ведь они основаны на данных мировой прессы, (которую получает о. Константин отовсюду на всех языках мира), в которой отражается вся духовная жизнь современного мира. И эта картина не может нас не ужасать, ибо это – яркая и сильно – говорящая картина стремительно – ширящейся в мире «Апостасии».
Что такое Апостасия?
Это – слово, которое мы находим в 3 стихе 2-й главы II-го Послания св. апостола Павла к Солунянам, коим он обозначил стихийное явление «Отступления христиан от Христа» – процесс, все время усиливающийся в мире, который в последнее время существования этого временного мира достигнет своего апогея и увенчается явлением в мир противника Христова – антихриста.
Все ясно свидетельствует о том, что мы живем в век необыкновенно быстро развивающейся Апостасии. Чуть ли не каждый день приносит нам в этом отношении все новые и новые данные. Но одни это видят и понимают, а другие как-то и почему-то этого не видят и не понимают. Мало того: даже отчего-то сердятся, зачем «Православная Русь» об этом постоянно пишет. Но как же можно об этом не писать? Ведь «Прав. Русь» – периодическое издание, а всякому периодическому изданию как раз и свойственно живо откликаться на все то, что происходит в мире. Это вовсе не есть какое-то предсказание конца мира, в чем некоторые обвиняют «Прав. Русь» и что запрещено Писанием. Нет! Это – не более как трезвое, сознательное отношение к тому, что делается в мире и о чем мы, как пастыри, не имеем права молчать, а должны предупреждать и предостерегать свою паству. Ведь Сам Господь, сказавший, что «никто не знает ни дня ни часа пришествия Сына Человеческого» (Мф.24:36), в то же время так обстоятельно изложил признаки близости Своего Пришествия и заключил это словами: «И так, когда вы увидите все сие сбывающимся, ведите, яко близ есть, при дверех» (Мф.24:3–33).
А некоторые нам говорят: «Зачем вы пишете об этом? Мало ли есть других хороших тем, о которых можно писать». Такое рассуждение похоже вот на что. Приходит кто-то в гости к своему знакомому и вдруг замечает, что в доме его начинается пожар. Он в тревоге говорит об этом хозяину, а тот ему отвечает: «Не будем обращать на это внимания. Ведь есть много других хороших тем для разговора. Сядем лучше и поговорим с тобою о чем-нибудь другом».
Не сочли ли бы разве такого человека безумцем?
А вот у нас и происходит как раз нечто подобное.
Апостасия ширится, как самый настоящий пожар, захватывая собою весь мир, поглощая все большее и большее количество душ. А мы... неужели мы будем сидеть беспечно и весело разговаривать о разных хороших, приятных вещах?
Вот, например, самое последнее известие, о чем вы могли прочесть недавно в «Прав. Руси». Сербский академический журнал «Богословие», издаваемый православным богословским факультетом в Белграде предлагает переделать все церковно-канонические правила, потому, мол, что прежние «устарели» и не отвечают «духу времени». Действительно имеются церковно-канонические правила, которые были изданы в известных определенных временных условиях, применительно к известным обстоятельствам, и теперь, в той или иной мере утратили свое прежнее значение. Но не о таких правилах идет здесь речь, а о тех, которые выражают собою неизменное учение христианской церкви, в которых находят себе яркое отражение незыблемые нравственные устои православно-христианского нравственного учения церкви, самая сущность этого учения.
Какие, например, правила этот академический журнал признает «устаревшими» и потому подлежащими отмене?
Правило, запрещающее тем, кто приходит в церковь к Божественной литургии, уходить ранее окончания ее и тем производит бесчиние в церкви. Почему это правило надо считать устаревшим – непонятно!
Или правило, которое карает тех, кто три воскресных дня пропустил, не посещая богослужения, без уважительной причины. Почему это правило устарело?
Или вот правило, запрещающее мужчинам купаться вместе с женщинами. Неужели оно «устарело» только потому, что сейчас заведены «общие пляжи», и даже некоторые священники не считают зазорным для себя купаться на таких пляжах?
Или правило, запрещающее женщинам чрезмерно заниматься своею внешностью, украшая себя «на прельщение неутвержденных и невинных душ». Неужели это правило надо упразднить только потому, что современные женщины в этом украшении себя дошли, кажется, до полного бесстыдства и нередко в совершенно неприличных нарядах являются даже прямо в храм Божий?
Вера православно-христианская – это вера аскетическая, требующая подвига в борьбе со своими греховными страстьми и похотьми. А потому и правила церкви, утверждающие этот аскетический дух церкви, никогда не могут стать «устаревшими» и подлежать отмене. Кто их хочет отменить, тот подрывает самые устои Церкви: тот несомненно и явно одержим духом Апостасии.
Подобные попытки отмены всего аскетического строя нашей Церкви проявились еще ранее у наших так наз. живоцерковников и обновленцев, а затем в 1923 году на «Всеправославном Конгрессе» в Константинополе, когда Патриарх Мелетий IV хотел ввести женатый епископат, второбрачие духовенства, упразднить монашество и посты, ввести светскую одежду для духовных лиц и т. п.
Все это – не что иное, как веяние духа Апостасии!
Этим именно бешено развиваюшимся сейчас процессом Апостасии и объясняется все то безобразное, преступное, безнравственное, что ныне происходит в мире и что так омрачает жизнь людей, считающихся еще будто бы христианами. Объясняется этим именно процессом Апостасии и все то, что происходит в Церкви, а в частности, – и все те смуты и нестроения, которые возникают и в нашей Русской Зарубежной Церкви. Наши споры, ссоры, несогласия в идеологической области и в церковной жизни, в значительной степени, имеют своим источником все те же апостасийные настроения, в чем, к сожалению, далеко не все и не всегда отдают себе ясный отчет.
На первом месте в этих церковных неладах стоит, конечно, полная почти утрата нами духа подлинной «соборности», который должен лежать в основе нашей церковной жизни. Наша церковь – соборная, что так ясно подчеркнуто в Символе веры. И это слово «соборная» вовсе не равнозначно слову «вселенская», как это у нас часто толкуется под влиянием латинского Запада: «соборная» это перевод греческого слова «кафоликóс», а для понятия – «вселенская» есть совсем другое греческое слово – «икуменикóс».
Учение о том, что наша Церковь – соборная прекрасно раскрыто св. апостолом Павлом в 12 главе его 1-го Послания к Коринфянам, где он говорит, что Церковь – это тело Христово, а мы, верующие – члены этого тела (см. 1Кор.12:12–27), а также в послании к Ефесянам (Еф.1:22–23, 4:4–16) и к Колоссянам (Кол.1:18–19).
Церковь – «соборная», потому что она «собрана», состоит из разных составных частей, представляющих собою вместе одно целостное единство – один цельный организм, одно тело, глава коего Сам Христос. Вот почему Церковь нельзя рассматривать как какую-нибудь обычную светскую организацию, и в ней совершенно неприменима ни одна из светских форм правления – в ней неуместна и неприемлема ни диктатура, чья бы то ни было, ни олигархия (правление немногих), ни демократия. Она состоит из разных составных частей: епископата, клира и мирян, и все эти составляющие ее части должны находиться в ней в полной гармонии друг с другом, как члены человеческого организма в человеческом теле.
Понимание «соборности» не поддается никакому формальному определению: оно поэтому весьма трудно дается человеку, не живущему подлинной церковной жизнью. Да и вообще «дух соборности», как и все возвышенные истины нашей св. веры, постигается не умом, а верующим сердцем. Истинная соборность ничего общего не имеет с «демократией» – со столь модным теперь стремлением мирян, часто совсем нецерковно настроенных и даже маловерующих и просто неверующих, властвовать в Церкви. Но подлинная соборность решительно исключает и всякую «диктатуру» в Церкви. Необходимо хорошо знать и помнить, что самое понятие власти в Церкви весьма отлично от мирского понимания власти. Об этом ясно учит Слово Божие. Когда к Господу Иисусу Христу подошли два из ближайших Его учеников Иаков и Иоанн и просили, чтобы Он дал им сесть одному по правую Его руку, а другому – по левую в Царствии Его, то есть – разделить с Ним власть Его над миром, Он сказал им: «Не знаете, чего просите,– и подозвав остальных учеников, сказал в назидание всем: «Князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими. Но между вами да не будет так: кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою... ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф.20:20–28 и Мк.10:35–45).
Духовная власть, пастырская власть – это не господствование, не властвование, а служение – служение великому делу спасения людей.
В полном согласии с этим наставлением Господа Иисуса Христа учит св. ап. Петр: «Пасите еже в вас стадо Божие, посещающе не нуждею, но волею и по Бозе, ниже неправедными прибытки (не для гнусной корысти), но усердно, ни яко обладающу причту (не господствуя над наследием Божиим), но образи бывайте стаду (пример подавайте стаду) (1Пет.5:2–3).
Духовная власть основывается не на каком-либо внешнем, насильственном принуждении, а только на высоком духовном авторитете пастыря, почему св. ап. Павел и увещевает пастыря: «Образ (то есть пример) буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою» (1Тим.4:12).
Церковь всегда решительно осуждала пастырей, которые пытались подражать в своей жизни, в своем поведении мирским начальникам называя это «дымным надмением мира» и подчеркивая разницу между мирским начальствованием и пастырским служением.
Нет учения в нашей Церкви и о чьей бы то ни было непогрешимости. Непогрешима только вся Церковь в целом, поскольку хранимая Духом Святым она не может вся отступить от истины. Отдельные же члены Церкви могут погрешать, хотя бы то были даже епископы, или Патриархи, или целые соборы епископов, кроме того Собора, который принят всем вселенским сознанием Церкви, как Собор Вселенский, выражающий это вселенское сознание, или Истину, хранимую Церковью.
Вот эта Истина – чистая и неповрежденная Истина: она нам всего дороже на свете!
Мы знаем в истории Церкви Собор епископов 449 года, который претендовал на именование себя «вселенским», а вселенское сознание Церкви отвергло его, усвоив ему наименование «разбойничьего», потому что он отступил от истины.
Вот почему не может и не должно быть никакой и ничьей диктатуры в Церкви. Вот почему даже такой пламенный ревнитель епископской власти, как высшей власти в Церкви, священномученик Киприан, епископ Карфагенский, которому принадлежит знаменательное изречение: «Епископ в Церкви, и Церковь в епископе, и кто не с епископом, тот и не в Церкви», – одновременно говорит: «Церковь заключается в епископе, клире и всех стоящих в вере», а пресвитерам своим пишет: «С самого начала епископства моего я положил за правило ничего не делать по одному моему усмотрению, без совета вашего и без согласия народа».
Знаменательно и глубоко поучительно для нас место из «Окружного Послания ко всем православным христианам» Восточных Патриархов 1848 года, которое буквально гласит так: «У нас ни Патриархи, ни соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело церкви, то есть самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцов его».
Всех нас волнует вопрос о более правильном и, по возможности, совершенном управлении нашей Русской Зарубежной Церковью, и на этой почве происходят у нас некоторые споры и разделения, разногласия во мнениях. Владыка митрополит просил всех, нисколько не стесняясь, по этому поводу откровенно высказаться.
И вот некоторые из нас высказываются в том смысле, что нет никакой надобности нам вырабатывать и принимать какие-то новые уставы и положения об управлении нашей Церковью, когда у нас уже есть «Определения Свящ. Собора Всероссийской Православной Церкви» 1917 года. Эти определения выработаны и приняты последним свободно и законно созванным Собором нашей Русской Церкви, когда она еще была свободной от порабощения безбожниками, а потому эти «Определения» не могут не быть для нас обязательными, по крайней мере, в той части их, в какой они могут быть применимы за границей. Только новый свободно созванный Всероссийский Церковный Собор на свободной русской земле властен совершенно отменить или изменить эти «Определения», а мы за границей вправе лишь делать только некоторые из них исключения, неприемлемые в условиях нашей заграничной жизни.
Существует мнение, будто этот Всероссийский Собор в своих определениях руководился революционными настроениями. Настроения там были всякие, но мы не можем забыть, а должны знать и помнить, что ведь этот именно Собор совершил великое дело восстановления Патриаршества, избрав Святейшего Патриарха Тихона, что на этом Соборе главными руководителями его деяний были высокопреосвященнейшие митрополит Антоний, получивший большинство голосов при избрании Патриарха, и митрополит Анастасий, бывший также одним из сильных кандидатов в Патриархи, – оба впоследствии возглавители первоиерархи нашей Русской Зарубежной Церкви.
«Определения» этого Собора были ничем иным, как попыткой (более или менее удачной, как и все, что исходит от несовершенного человека) в наступившее тяжкое для Русской Церкви время торжества безбожия осуществить в жизни ее «дух соборности», возложив на плечи верующих мирян часть ответственности за Церковь и заботы о ее сохранении в лихую годину гонений. Как ясно говорится в прекрасно составленном «Введении к Приходскому Уставу», выработанному этим Собором, этот Устав есть лишь «сухие кости», в которые каждый пастырь должен вложить «дух жизни» от своего личного пастырского воодушевления. Цель нового устава заключалась в том, чтобы наиболее благочестивые и усердные из прихожан лица сделались «ближайшими помощниками пастыря», а пастырь был бы «действительным руководителем и отцом своей паствы». От этого весьма далеко до «демократии», которой нет и не может быть места в церковной жизни.
И это привлечение мирян к активному участию в церковной жизни в духе соборности, как мы знаем, вполне оправдало себя в наступившие исключительно тяжкие годы гонений на Русскую Церковь. Кто как не верующие миряне спасали нашу святую веру и Церковь от безбожников и от так называемых живоцерковников и обновленцев?
В то время как нередки были случаи, когда священники и даже епископы – говорим об этом с великой скорбью и ужасом! – отрекались от веры и Церкви, епископы становились живоцерковниками и обновленцами, а священники на амвоне, на глазах верующих, сбрасывали с себя наперсный крест и топтали его ногами, простые верующие миряне, даже женщины, стойко боролись за свою веру и Церковь, ничего не боясь. Бывали случаи, когда епископ – живоцерковник или обновленец – приезжал в храм, чтобы совершить богослужение, а верующие не впускали его, заявив, что он войдет внутрь храма только по их трупам. И с ними ничего нельзя было сделать: сама жестокая советская власть оказалась бессильной бороться с этими, обнаружившими такую силу веры и стойкость верующими людьми, и живоцерковничество и обновленчество, благодаря этому, сами собой провалились.
А что было бы, если бы верующие слепо, не рассуждая, пошли за своими пастырями, пресвитерами и епископами, изменившими своей вере, отрекшимися от нее или ставшими «живоцерковниками» и «обновленцами»?
Тяжкие времена, переживаемые нашей Церковью, далеко не изжиты, – впереди, может быть, еще более тяжкие времена! – а потому крайне важно сохранение в нашей Церкви «духа соборности» – гармоничного сочетания и единодушного действования, в полном согласии с канонами, епископата, клира и мирян, основанного на взаимной христианской любви и доверии.