IV. Речь при первом посещении Казанской Духовной Академии⁹. Архипастырские воспоминания и задушевный пожелания Казанской Академии.

От всего сердца благодарю вас за ту торжественную встречу, какую вы устроили мне. Хотя я и начальник ваш, но думал явиться к вам на сей раз просто, как частный посетитель; и вот, совершенно неожиданно для меня, вы с торжеством встречаете меня во храме, и первое свидание наше освящается единодушной общей молитвой. Этой молитве я придаю важное значение и вижу в ней залог моего прочного общения с вами и на будущее время. Я вижу в вас своих присных, и потому, взамен ответного приветствия, хочется поделиться с вами некоторыми воспоминаниями из моей прежней жизни и заветными думами моими.

Вспоминается мне прежде всего то доброе время, когда я сам поступил в Киевскую Академию. Я чувствовал себя на верху блаженства; все в Академии приводило меня в восхищение, – даже самая внешняя обстановка академической жизни, – казенная одежда, столь и проч. С восторгом я думал, что поступил в такое учебное заведение, лучше и выше которого нет во всей России. И это было, пожалуй, отчасти верно для того времени, да и теперь. Годы моего учения были для академий эпохой переходной между современным их состоянием и тем типичным периодом 40-х годов, которые сохранили за собой название доброго старого времени. Поистине, то было доброе время! Правда, академии тогда не были так благоустроены и обеспечены с внешней стороны, как теперь; но они являлись рассадниками великих служителей Церкви Божией, из них выходили знаменитые иерархи. которые стояли во главе Русской Церкви и остаются незабвенными и по настоящее время. Отражение того старого времени с его высоким церковным одушевлением давало себя чувствовать и в годы моего студенчества.

Окончил я академический курс и поступил на духовно-учебную службу. За все первое время моей деятельности мне приходилось служить в средних учебных заведениях, – моим уделом была не разработка высшей богословской науки, а скромное законодательство. И вот, совершенно неожиданно для меня, я был назначен в сане архиерея на высокий, ответственный и трудный для меня пост ректора Петербургской Духовной Академии. Когда я явился в Академию, предо мной стоял вопросе: что мне здесь делать, – на что обратить главное внимание? Высокоученых лекций я читать не мог, при своей прежней неподготовленности к этому; так я и сам заявил студентам на первых же порах. Я сказал им: «буду я вам читать не высокую науку, а уроки жизни, что узнал, что услышал, что сам испытал, то и буду сообщать вам». Мое дело было позаботиться о воспитательной части в Академии, в чем Академии наши тогда, в переходное время, особенно нуждались. Необходимо было поднять в ней дух церковности. На первых моих архиерейских служениях в Академии в церкви присутствовало студентов человек 40; а всего их в Академии было более трехсот. Певчих бывало иногда на одном клиросе пять человек, на другом два. Кроме того, на первых порах я недоумевал, будет ли из кого мне набрать свиту для своего служения; а посылать за свитой в Лавру не хотелось, стыдно было.

И вот, после первой же службы я созвал студентов и обратился к ним с увещанием и наставлением и высказал свои желания видеть в них добрых служителей Церкви. Господь помог мне мало-помалу насадить дух церковности. До этого времени в Петербургской Академии уже более 15-ти лет не было ни одного пострижения в монашество; а мне Бог привел постричь девять человек, в том числе и вашего Преосвященного Ректора. И это было в то время, когда кругом говорили с насмешкой: «Кто в монахи думает идти, того следовало бы подвергнуть лечению». Особенно утешительно было то, что монашество принимали лучшие студенты по успехам и нравственности, которые и в товарищеской среде пользовались уважением и любовью и своим благим примером внушали товарищам своим уважение и к монашеству. Конечно, прежде, лет 50 тому назад, академии в этом отношении стояли еще выше: приходилось мне, бывало, взять разрядный список студентов того времени; смотришь, весь первый десяток – монахи, а впоследствии иерархи. Впрочем, и мое время не осталось без особенного благословения Божия. Когда меня из ректоров Академии назначили на Рижскую кафедру, совершал я в последнюю Пасху торжественный крестный ход вокруг Академии: нарочно я поинтересовался сосчитать, много ли студентов, облеченных в стихари, участвуют в крестном ходе, и вижу, что таких было более 30-ти человек; и возрадовался я и возблагодарил за это Господа.

Теперь, уже на склоне дней моих, моему архипастырскому водительству опять поручена Духовная Академия. И этой новой духовной ниве я высказываю те же пожелания, какие выражал Академии Петербургской. Пусть и в Казанской Академии возрастает дух церковности; пусть и в ней наибольшее число лучших студентов идет на служение Церкви в качестве пастырей и архипастырей. Задача Академии, действительно, задача всецерковная, вселенская, как справедливо сказал в речи своей ваш Преосвященный Ректор. Пусть никто не говорит: «можно служить и на других поприщах, кроме церковного». Правда, некоторые авторитетные лица не видят ни в этих словах, ни в соответственных им поступках, ничего предосудительного. Но я смотрю совершенно иначе: если ты получил от Церкви образование и полномочие к принятию пастырского звания, то и сам себя отдай в жертву Богу; а кто не принимает на себя сего подвига, того я хотя и не назову преступником, но скажу, что он – неблагодарный сын.

На других поприщах свои деятели; а наша Церковь весьма нуждается в добрых пастырях и иерархах, чтобы враги ее смолкли и не имели права говорить, будто бы деятельность нашей Церкви и духовенства не имеет никакой силы.

Только пусть питомцы Академии принимают духовный сан и монашество не из честолюбия или тщеславия, не ради жизненных удобств, а именно по любви ко св. Церкви и по искренней готовности служить на благо ей.

Таковы мои задушевные пожелания Казанской Академии. А теперь, призываю вас, мои новые духовные чада, принять от меня благословение животворящим крестом Христовым, спасительная сила которого да укрепит вас в доброму намерении и решимости служить св. Церкви.