LXII. Ездра и Неемия
В седьмое лето Царя Персидского, Артаксеркса Лонгимана, Эздра, ученый священник, по особенной благодати Божьей, которая назначала его к утверждению своего народа и сохранению священных писаний, получил в Вавилоне, от Царя и всех вельмож, богатые дары для храма Господня, и милостивый указ, по коему облекался чрезвычайной властью в своем народе. Он был уполномочен препроводить сограждан, оставшихся в земле Халдейской, в Иерусалиме, со священными сосудами и дарами, требовать от казнохранителей царских, за Евфратом серебра на украшения и разные потребности для священнодействия, наблюдать во всей Иудее за сохранением закона Божия, поставлять судей и наказывать преступников; все же священники и Левиты освобождались от всякой дани. По сему полномочию, Эздра собрал более тысячи семисот спутников, уговорил идти с собой еще несколько священников, Левитов и певцов, и, вышедши с ними в поле, вооружил их постом и молитвой, против опасностей предлежавшего пути. Хотя он должен был нести с собой большие сокровища, однако не просил себе от Царя охранных воинов, чтобы показать свою надежду на Бога, и благополучно достиг Иерусалима, где по принесении благодарственных всесожжений Господу, вступил в свое чрезвычайное служение.
Услышав от старейшин, что многие из народа и даже священники вступили в непозволительное супружество с иноплеменными, которое строго запретил Моисей, Эздра разодрал на себе одежды, терзал волосы и потом, во время вечерней жертвы, с трепетом и слезами падши на колена, исповедывал сие преступление с такой силой, что собравшийся вокруг него народ, тронутый обличениями праведного мужа, которые изливались в его пламенной молитве, к Богу отцов своих, клялся содействовать ему в восстановлении завета с Богом. Эздра взял клятву сию и с князей, священников и Левитов, и между тем, как он постился и плакал в уединении, объявлено было по всей Иудеи, что тот потеряет имение и отлучен будет от сонмища, кто чрез три дня не явится в Иерусалим. В назначенное время все Иудеи с трепетом собрались ко храму, и приняв обличение от Эздры, обещали совершенное послушание; в следствии сего, действиями старейшин и судей, расторжено было, в три месяца, более ста незаконных супружеств.
Между тем большая часть Иерусалима находилась в развалинах, до двадцатого года царствования Артаксеркса. В сие время был в Сузах, при дворе царском, виночерпием некто Неемия, происходивший, как полагают, от рода Царей Иудейских. Услышав от своих единоплеменников, о печальном состоянии отечественного града и бедственном положении живших там Иудеев, он провел многие дни, в плаче и посте, и молитвенно взывал к Богу отцов своих, о милости к согрешившим, ради завета, данного им чрез Моисея. Случилось однажды, что Неемия подавал вино Царю, и Царь, заметив грусть на лице его, спросил о причине скорби; смутился виночерпий и отвечал: «о Государь, как не быть мне прискорбным, когда опустел град, в котором были дома, а ныне гробы отцов моих, и врата его сожжены огнем! Если же заслужил я милость пред тобой, пошли меня в город гробов отцов моих предков, и я вновь созижду его.» Милостиво выслушал Царь прошение Неемии, спросив его только о времени, когда возвратится? И отпустил в Иерусалим, с охраной стражей и с повелением к воеводам своим, за Евфратом, чтобы дали ему, сколько потребует дерева, для городских стен и для собственного дома его.
Неемия пришел в Иерусалим и в первые три дня никому не открыл того, что положил ему в сердце Бог, для блага Израиля, но с немногими людьми объехал ночью вокруг развалин. В глубокой тишине выехал он, во врата юдоли Иосафатовы, к устью источника, и подъехал ко вратам гнойным, размышляя о стене Иерусалима, разоренной и о вратах его, сожженных огнем; потом приблизился ко вратам источника и купели царской, и не было, где пройти коню его, между обломков; он поднялся на стену над потоком, и возвратился опять во врата юдоли; но никто из стражей не знал, куда ходил он и что делал, потому что Неемия сохранил глубоко тайну. После сего сказал он священникам и старейшинам: «вы видите, в каком мы бедствии и как опустошен Иерусалим; созиждем вновь стены, да избавимся от позора.» Тогда объявил им милостивый указ Царя; обрадовались старейшины и народ и дружно приступили к делу. Прежде всех Первосвященник Елиасив, с братьями своими священниками, соорудил врата овчие и, освятив их, обновил прилежащие к ним стены; примеру его ревностно последовали другие старейшины и Левиты, и разделили между собой по частям всю ограду, башни и врата.
Позавидовали успеху Иудеев давние враги их, племени Аммона и Моава, Санавалат и Товия и Гисам Аравитянин, и старались всеми средствами остановить строение стен, сперва упреками, что Иудеи хотят возмутиться против Царя, потом же насмешками о непрочности обгорелых стен, которые будто бы могла разорить под собой и взбежавшая на них лисица; но Неемия молил Господа обратить поругание сие на собственные их головы. Когда же услышали враги, что уже часть стен возникла из развалин, они подошли с оружием к Иерусалиму, и смутились их ополчением Иудеи, которые не надеялись иметь довольно сил, чтобы отразить их и продолжать строение. Один Неемия не упал духом и, вознося теплые молитвы к Богу, держал на стенах стражу днем и ночью, чтобы нечаянно не напали враги, а позади стен расположил вооруженных людей, готовых к отражению и возбудил мужественным словом воинов и воевод, чтобы не страшились неприятеля, но помнили бы Господа Бога своего, страшного и великого, и сражались за братий своих, за сынов, дочерей и жен своих и за дома. Когда услышали враги, что обнаружены их замыслы, они отложили нападение; с тех пор дна половина жителей продолжала работу, а другая, в полном вооружении, с воеводами своими, готовилась к битве; носившие бремена носили вместе и оружие, одна рука клала камни, другая держала меч, и трубные гласы раздавались посреди работающих, потому что от большого пространства созидаемых стен, Неемия велел рассеянным людям собираться по первому зову трубы на то место, где угрожала опасность; таким образом, никто не снимал с себя оружия, ни одежды, посвящая день на работу, а ночь на стражу.
В пятьдесят два дня совершены были все стены; услышав о счастливом их окончании, Санавалат и его сообщники искали коварно умертвить Неемию, и стали вызывать его на совещание в поле как бы для того, чтобы отклонить от него подозрение, будто хочет он сделаться Царем в Израиле. Но не послушал их Неемия, не поверил и двум лжепророкам, Самею и Ноадию, которых подкупали они, чтобы устрашить его и присоветовать ему заключиться в храме, для избежания опасности. «Человеку на месте моем не должно бежать, а если и скроюсь, не найду себе спасения,» отвечал мужественный Неемия, и продолжал действовать, с той же осторожностью, потому что имел много завистников и посреди облагодетельствованного им народа. Для лучшего ограждения пространного, но малолюдного города, он запретил отворять ворота его, до восхода солнечного, и сделал перепись, для умножения народонаселения, перевел в него из окрестных селений, по одному человеку с десяти, которые избраны были по жребию. О окончании стен, собрал Неемия священников, Левитов и весь народ, для торжественного их обновления; он возвел на стены старейшин и разделил певцов на два клира, для воспевания хвалы Богу Израилеву. Одна часть священников и Левитов следовали на восток; с ними был Эздра, а другая половина, с Неемией, пошла в противоположную сторону стены; оба хора встретились против храма и вместе восхвалили Господа, громкими гимнами, по чину песней Давидовых; потом принесены были обильные жертвы и в духовной радости проведен был остаток дня.
В праздник новолетия, весь народ, собравшись в Иерусалиме, просил ученого священника Эздру, прочесть ему вслух книгу закона Моисеева. На площади, пред водными вратами, став на возвышенном амвоне, посреди сонма мужей и жен, Эздра прежде всего благословил Господа Бога великого, и все люди, воздев руки, преклонились на землю при имени Божьем; потом продолжал он читать, от утра до полудня, священные книги, во услышание всем, а подле него стоявшие, священники и Левиты, поясняли людям слова писания; плакал народ, внимая чтению закона, но Эздра, Неемия и Левиты удерживали его от плача, ради священного торжества; они велели всем людям вкусить пищу и разделить её с неимущими, чтобы укрепили себя радостью Господней.
На другой день собрался народ к Эздре, прося его истолковать слова закона, и поскольку найдено было в них, о празднике кущей, который надлежало провозглашать трубами повсеместно, Эздра велел идти всем на гору Элеонскую и принести ветви маслин, пальм и кипарисов, для устроения кущей; исполнил повеление народ и устроил себе кущи, при каждом дворе; и во дворе храма Божия стояли кущи, в течении восьми дней, во время коих не переставали по обычаю читать книгу закона. В двадцать четвертый день сего месяца, собрался народ, в посте и вретище, с пеплом на голове, для единодушного исповедания грехов своих и беззаконий отеческих; Левиты возбуждали его к достойному хвалению имени Божия, а Эздра произнес пред сонмом вдохновенную молитву к Господу, Творцу неба и земли и всей твари, видимой и невидимой, который избрал Себе народ в Аврааме и дал ему закон чрез Моисея, рукой сильной извел из Египта, в землю обетованную и там, испытав многими бедствиями, предал наконец за нарушение завета плену Вавилонскому. Глубоко чувствуя вину и наказание, Эздра, укрепил завет Израиля с Богом отцов его, новой клятвой, о исполнении всех заповедей, до малейшего обряда, и старейшины засвидетельствовали письменно клятву сию.
Пользуясь данной от Царя властью, Неемия старался также, с помощью Эздры, искоренить различные злоупотребления, и дать силу закону. Услышав жалобы бедных на притеснение от богатых, он клятвой обязал последних возвратить взятый с них рост и завладенные имения. В тридцать второе лето Артаксеркса Неемия должен был возвратиться в Вавилон: но чрез год пришед опять в Иерусалим, изгнал Товию Асимонитянина, которому священник Елиасив, по родству, дал жилище во дворе храма; он восстановил десятины, обличил нарушителей субботы, и прекратил в сей день торги, посредством заключения городских ворот; нашедши разноплеменные супружества и детей, говорящих смешанным языком, проклял и наказал виновных, и в том числе таковых одного священника, зятя Санаваллатова, удалил из города.