Слово в день тезоименитства Благочестивейшего Государя Императора АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА, 1890 года.

Будите вы совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть. (Мат. 5, 48).

Любимое слово образованных людей нашего времени есть: прогресс.

Слово прогресс ново для церковной кафедры, но нам приходится употреблять его по нашей обязанности следить за всеми новыми движениями и направлениями мысли в христианском обществе. Самое же понятие о прогрессе не ново для христианского учения и Церкви; но велико различие и неизмеримо расстояние между современным философским учением о прогрессе и учением христианским. Цель нашего настоящего слова – показать это различие и расстояние. Особое побуждение к этому мы находим в тех неприязненных отношениях, в которые поставили себя современные прогрессисты к христианскому учению. По их понятиям учение христианское задерживает прогресс человечества. Говорят, что неизменные догматы христианства стесняют свободную деятельность ума человеческого, что его нравственные правила и аскетические наставления подавляют самые естественные и законные потребности природы человеческой, что его уставы и предписания относительно внешнего поведения людей лишают их свободы пользоваться по праву принадлежащими им радостями и наслаждениями жизни; одним словом, что христианское учение убивает жизнь. Нельзя не видеть, как много во всем этом кроется опасностей и соблазнов для христиан, не имеющих твердых религиозных убеждений, и особенно для молодых поколений.

И так, сделаем сначала краткий очерк современного философского учения о прогрессе, потом изложим христианский взгляд на вечное усовершенствование человечества, следуя божественному откровению, со всею точностью и строгостью, без уклонений, умолчаний, ограничений и перетолкований, какие ныне позволяют себе под влиянием духа времени некоторые и христианские писатели. Современное и наиболее у нас распространенное философское учение о прогрессе есть прямой вывод из материалистического предположения о происхождении мира и человека. По этому предположению мир и человечество произошли из неизвестного материального начала жизни, движущейся и развивающейся из себя самой по закону естественной неотразимой необходимости. Неизменно направляясь вперед, жизнь остановиться не может, и это ее развитие без остановки и совершенствование без конца, – и есть самый прогресс. Мировая машина в вечном своем движении образует из века в век новые формы существ, в том числе и людей, из несовершенных более совершенные, но так, что их будущих свойств никто и предвидеть не может. Таким образом, прогресс есть движение от неизвестного к неизвестному. Чтобы внести в этот туман некоторый просвет, ученые, не имея возможности указать Первопричину бытия, опираются на причины вторичные, утверждая, что человек совершенствуется не силою свободной самодеятельности, а под неотразимым влиянием вне его стоящим деятелей, каковы: силы природы, законы органического развития, среда, где родился и живет человек, социальные, или общественные условия жизни, законы, обычаи, привычки и т. под. Отсюда следует, что человек неизбежно уносится общим течением жизни; жизнь, как волна, несет его к совершенству и благополучию. Напрасно, говорят прогрессисты, человек по предрассудочному понятию о своей свободе вздумал бы остановиться, размыслить о том, куда он идет и что делает, и принять другое направление, если чувствует себя несчастным. Он должен жить со всеми, а особенно с передовыми людьми общею жизнью по принятым правилам и порядкам; иначе, как отсталый, он будет раздавлен следующею за ним толпою, или выброшен из ряда людей, идущих по данному жизнью направлению. Отсюда правило: „иди за всеми; счастье впереди. И если не увидишь его ты, то увидит будущее человечество“. Очевидно, это учение противоречит всем неотъемлемым свойствам и законам деятельности разумно-свободного человеческого существа: самосознанию, самоопределению, свободе в разборе своих помыслов и решений, нравственной ответственности пред собою и другими людьми, вменяемости преступлений и пр. По простому здравому смыслу человек почитает безрассудным и в обыденной жизни действовать без понятной для него причины и цели, как говорится, наобум; а здесь, в высших вопросах жизни, говорят ему: „не спрашивай, откуда ты, и куда идешь“. Трудно представить себе учение более противоестественное и более унизительное для природы человеческой.

Печально утешение, предлагаемое страждущему человеку философским учением о прогрессе: „ты страдай, за то потомки твои будут счастливы“. Мы можем находить утешение и в страданиях, когда нам понятно и для нас внутренне ощутимо благо, для которого мы страдаем; но страдать за неизвестное и непонятное, притом за общее благо в будущем без возможности личного участия в нем, хотя бы в будущей, загробной жизни, – это значит страдать бездельно и напрасно, следовательно бессмысленно. Чтобы довести это учение последовательно до конца, проповедуется в дальнейшем прогрессе человечества совершенное уничтожение человеческой личности с отрицанием бессмертия души. Это значит открывать человеку бездну отчаяния, – что и оправдывается появлением учения пессимистов о безвыходности страданий человеческих. Таким образом еще углубляется пропасть, к которой современный прогресс ведет человечество.

Последователи современного учения о прогрессе говорят однако же об идеалах, или умопредставляемых первообразах совершенства, с которыми должна сообразоваться жизнь человеческая и которые рисуются в разнообразных проектах относительно будущего благополучия всего человечества. Спросите их: где найдут, и как установят они черты, из которых должен быть составлен идеал совершенства и благополучия, понятный и доступный всем людям, на всех степенях их развития и удовлетворяющий все человечество? История прошедших веков и наше время представляют только недовольство настоящим и искание счастья в будущем. Благо одного времени представляется злом для другого. Благосостояние одних людей сопровождается лишениями и тягостями для других. Новое оказывается повторением старого. Лучшие проекты не оправдываются на деле; мечты остаются мечтами. Недовольство и жалобы – вот общий голос человечества всех веков. Из сознания неудовлетворительности и действительных лишений нельзя собрать материалов для изображения идеала истинного совершенства и благосостояния человечества в будущем. Современные открытые и усовершенствования в разных отраслях жизни не могут быть собраны и сложены в общую сумму, или в одно целое, которое в представлении о будущем могло бы составить полный и всесторонний идеал человеческого совершенства. Все это большею частью внешнее, второстепенное, изменчивое, одно другое поборающее и уничтожающее; все это неспособно устоять пред сменою веков и направлений жизни, а еще более пред теми бурными переворотами во вселенной, которые сметают с лица земли целые народы и государства, даже и с блестящей цивилизацией. И над всем этим опять восстает вопрос: к чему же направить и как упрочить безостановочное восхождение человечества к совершенству и счастью?

Только христианское учение дает на этот вопрос точный и все разъясняющий ответ.

Не на земле указывает оно идеал человеческого совершенства, – так как здесь нет ничего совершенного, а на небе: будите вы совершени, говорит Господь Иисус Христос, яко же Отец ваш небесный совершен есть.

С поразительной ясностью в божественном откровении указаны нам священные черты этого идеала в изображении свойств Божиих.

Бог есть существо вечное и бесконечно совершенное; следовательно в уподоблении Ему свободною деятельностью, при соответствии нашей природы Его природе (как образа созданного по Первообразу), открывается для нас прямое, верное и нескончаемое восхождение к совершенству.

Бог есть всесовершенная премудрость и истина; следовательно для нас Он есть неиссякающий источник искомого умом нашим знания и истины.

Бог есть всесовершенная правда, чистота и святость; следовательно Он есть для нас Указатель и Руководитель в искомой нашею совестью праведности и нравственной чистоты.

Бог есть бесконечная любовь; следовательно для нас Он есть неисчерпаемый источник любви и вечного блаженства в Его любви.

Бог есть всемогущий творец и владыка всего мира; следовательно для нас Он есть щедрый Раздаятель могущества и силы как для внутренней нашей деятельности, так и для внешней, – в распоряжении дарами окружающей нас природы.

Бог есть сама вечная жизнь и источник жизни; следовательно для нас Он есть идеал, – не умопредставляемый только и мечтательный, а живой, отвечающий на все наши чистые желания, встречающей все наши стремления к Нему, и удовлетворяющий все наши нужды.

Укажем по слову Божию применение этого идеала к жизни человечества, или те пути, по которым человек может восходить к Нему и воплощать его в себе.

Первый путь бесспорно есть познание истины. Она изложена нам божественным откровением в догматах веры непререкаемых и неприкосновенных. Это истины вечные, которых одна сторона обращена к нам и понятна для нас, другая скрывается в таинственной высота небес, и не подлежит нашему исследованию. Почему же эти истины предложены нам не в вопросах, или в положениях, данных людям для свободного разрешения, или развития, а в понятиях точных, не подлежащих видоизменениям, и притом под непременным условием принятия их на веру? Потому что поврежденный грехом ум человеческий не может сам собою прийти к правильному решению высших вопросов о судьбе человечества, как доказали это великие философы мира языческого; не может сохранить в чистоте и истины богооткровенной без предания себя в послушание веры (2Кор. 10, 5), как это доказали философы мира христианского, исказившие истины откровения смешением их с человеческими измышлениями и заблуждениями. Что же? неприкосновенность догматов может ли быть соглашена с вечным и беспрепятственным восхождением ума человеческого в познании истины? – Несомненно. Догматы веры, – это звезды небесные, по которым мореплаватели определили и изучили верные пути по всем морям мира. Как перестановка светил небесных на новые места и направление течения их по новым путям разрушили бы науку мореплавания: так перестановка и искажение догматов веры перепутывают пути человеческой жизни. Каким же образом догматы веры при своей неизменяемости открывают уму человеческому пути к нескончаемому усовершенствованию в познании истины? Нам дано понять в слове Божием, что догматы не должны останавливать нашего внимания только на себе, как на заключенных в книге мыслях, данных нам для знания, а имеют и другое, высшее назначение. Составляя в своей совокупности науку о Боге, они ведут нас, как говорит Ап. Павел, под руководством Духа премудрости к познанию Самого Бога Отца и Сына Божия (Еф. 4, 13. 1, 17). Сообщая истинным ученикам откровения ощущение, что за словом писанным стоит Сам говорящий это слово Дух Божий, богооткровенные истины путем богомыслия и молитвы вводит душу человеческую в непосредственное общение с Богом по обетованию, что „чистые сердцем Бога узрят“. Здесь догматическое основание исторических событий, каковы: действительные боговидения, откровения, восхождения на небо и собеседования на языке небесном, передаваемом словом человеческим. Здесь путь – не к познанию только отдельных мыслей или учений, связно изложенных, не ограниченных пределами гадателъного знания, а к созерцанию самой истины лицем к лицу (1Кор. 13, 12). Здесь ревностные подвижники сердечной чистоты, или нравственного совершенства, как свидетельствует история христианства, получали дары: духовного совета, или опытной мудрости, пророчества, прозорливости, читающей в душах человеческих, видящей на отдаленных расстояниях, и дары чудотворений, для которых нет ничего невозможного. Этим только людям, высоко восходящим по пути к живому идеалу человеческого совершенства, и может быть усвоено употребляемое ныне название передовых людей, а не тем, которые, проповедуя прогресс к неведомому совершенству, сами бродя ощупью, подпадают строгому приговору Христа Спасителя: слепец слепца аще водит, оба в яму впадут (Мат. 15, 14).

Это христианское учение многие из современных ученых называют мистицизмом, придавая этому названию такое значение, как будто здесь кроется некоторое особенное направление, требующее расследования, а потому допускающее сомнения и возражения. Указывая на мистические секты и лжехристианские общества, они и истинное учение Спасителя о тайнах царствия Божия (Мар. 4, 11), или, по изъяснению Ап. Павла, „о богатстве совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа, в котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения“ (Кол. 2, 2. 3), и это учение смешивают с сектами и называют односторонним, темным, недоказанным и пр. Но св. Апостол, сказавши приведенные нами слова, прибавляет: это говорю я для того, чтобы кто-нибудь не прельстил вас вкрадчивыми словами“.

Но, как мы видим, многие уже из христиан, и даже православных, „прельщены вкрадчивыми словами“, предпочитая следовать философскому учению о прогрессе с отрицанием небесного знания (Иоан. 3, 12) и способов его приобретения. Но в этом отношении именно им принадлежит тоже ныне употребляемое название отсталых. И как они сами во избежание порицания за отсталость приглашают неученых учиться: так и мы, и притом с большим правом, можем приглашать их – узнать, исследовать, и собственным опытом изведать чистоту и благотворность христианских истин, а не отрицать их голословно.

Святой Иоанн Лествичник благодатные дары ведения и чудотворения, каких удостаивались избранные ученики Христовы, называет „победными наградами» подвижников (Сл.2, 9). Этими истинными предводителями христианского воинства нам, рядовым воинам, преподано искусство духовной брани, и оставлены плоды их побед. Сравните их духовные приобретения с научными приобретениями прогрессистов и плоды тех и других, и вы увидите разделяющую их бездну. У передовых христиан, которых Ап. Павел по степеням их духовных совершенств уподобляет солнцу, луне и звездам (1Кор. 15, 41), мы учимся направлять умы и сердца к вечному усовершенствованию в Боге, начинаемому здесь и продолжаемому в загробной жизни: под руководством же светил современной философской науки получаем обратное направление к временному, ограниченному, изменчивому, земному, где весь прогресс, согласно с Екклесиастом, можно назвать суетою и крушением духа. У тех мы научаемся познавать высокое достоинство и великие силы души человеческой: у этих учимся все проявления духовной жизни признавать отправлениями нашего телесного организма и отрицать самое бытие души человеческой. У тех мы узнаем глубокие язвы производимые грехами в душах наших: у этих научаемся заглушать страдания сердца и совести плотскими наслаждениями и отвергать самые понятия о грехах. У тех мы находим при уважении к уму человеческому предостережения от свойственных ему заблуждений и на их творениях воспитываем в себе тонкое чувство истины, охраняющее нас от увлечения нарядными системами и соблазнительною новизной: у этих научаемся самую новизну, какова бы она ни была, понимать за шаг вперед в познании истины. У тех мы находим в опытах нравственной жизни твердые основания для установления прочных и благотворных законов общественных и государственных: от этих слышим, что все законы жизни заключены в телесной природе нашей и только с ее развитием в будущем они получат надлежащую силу в обществах человеческих. У тех мы находим идеалы как в частности совершенного человека, так и целых обществ: у этих встречаем не только в сочинениях уродливые представления о совершенствах человеческих, но и на деле безрассудных преобразователей человеческих обществ, и наконец тех выродков человечества, которые проповедуют ниспровержение всех государственных учреждений и властей. Таким образом прогресс христианский действительно ведет жизнь человеческую к созиданию и благоустроению, а современный прогресс философский к расстройству и разрушению.

Это различие прогресса христианского и философского еще яснее обнаруживается в практической жизни, служащей выражением миросозерцания последователей того и другого. У Св. Апостола Петра мы находим прекрасное объяснение восхождения ума человеческого от изучения догматов откровения к благодатному просвещению непосредственно от Бога, о котором говорили мы выше. Уподобляя жизнь без веры темному месту, Апостол слово Божие называет светильником, сияющим в нем. Верующих же он приглашает пользоваться этим светильником дондеже день озарит и денница воссияет в сердцах их (2Пет. 1, 19). Этот свет, возникающий в сердце и озаряющий человека на всех путях его жизни, был известен и ветхозаветным праведникам. О них говорит псалмопевец: Господи, во свете лица Твоем пойдут, и о имени Твоем возрадуются весь день (Пс. 88, 16). Благоговейное настроение духа человеческого, озаряемого этим светом, подвижники веры всех времен называют страхом Божиим, и деятельность совершаемую в чувстве присутствия Божия хождением пред Богом. Вот где исходная точка, от которой направляется движение христианина к нравственному усовершенствованию, с целью достижения вечного блаженства в Боге. Здесь оцениваются наши нечистые помыслы и вожделения, прежде нежели переходят в слово, или дело, и называются мерзостью пред Богом (Лук. 16, 15), а при обнаружении в слове и деле получают значение неправды, или беззакония пред Богом и людьми. Отсюда же исходят благие мысли, чистые побуждения и претворяются в добродетели, составляющие праведность. При этом же благодатном освещении, происходящем от Лица Божия, возникает в сердце нашем чувство нашего недостоинства пред Богом, определяются права наших ближних на благосостояние, и на наше участие к ним, и является потребность делиться с ними счастьем и сострадать им в несчастиях. Здесь зарождается расположение к самоотвержению и самопожертвованию, которое в действительной жизни переходит в любовь. Таким образом правда и любовь становятся законами жизни. Разветвление этих двух свойств, как двух больших рек, расходятся потоками частных добродетелей во все отрасли человеческой жизни, каковы: честность, верность, скромность, целомудрие, трудолюбие, воздержание, бескорыстие и все виды человеколюбия. Прими это направление все человечество, будь оно послушно божественному откровению, живи по его указаниям, восходи по степеням пройденным великими подвижниками, доказавшими своими опытами возможность исполнения самых возвышенных заповедей Евангелия, – и вот вам истинный прогресс, который способен обнять весь мир и отовсюду указать пути к вечному усовершенствованию и блаженству. Но величайшее несчастье человечества в том и состоит, что большинство его, как сказал Господь, предпочитает узким вратам, ведущим к духовному совершенству, широкий путь плотской жизни, на котором и гибнет (Мат. 7, 13, 14).

Это мы и видим на опыте в современной жизни человечества. С распространением материалистических воззрений жизнь и деятельность преимущественно сосредоточивается в области чувственной природы человеческой. А эта природа, по суду самих ученых, граничит с природою животных, которая руководится, как известно, животными инстинктами. И вот вместо христианской строгости в разборе мыслей и побуждений получается полная свобода всяким побуждениям, и, конечно, всего более животным, свойственным плоти. Вместо идеальной честности и чистоты является ловкость и искусство облагораживать неблагородное, вместо самоотвержения – своекорыстие, вместо уступчивости из своих прав в пользу ближнего борьба за кусок хлеба, забывающая чужое право, – вместо скромного суждения о себе, указывающего каждому свое место, грубое стремление стать на голову другим, вместо страха пред совестью и законом – бесстрашие и дерзость в преступлениях. Мы хвалимся образованием и не знаем как удовлетворить притязания образованных на удобства жизни. Мы гордимся распространением изданий и ускорением книгопечатания, а враги религии и общественного порядка стараются упредить людей благонамеренных в распространении своих сочинений. Мы хвалимся благотворительностью, но забывая святой путь воздержания и самоотвержения, и при современной роскоши проживая все приобретаемое нами без остатка, ухищряемся в изобретении искусственных способов благотворения. Мы радуемся на развитие промышленности и народного богатства, а богатством пользуются немногие и между тем распаляется жажда приобретения его у рабочих, которые обречены на труды и лишения. Мы утешаемся железными дорогами, а воры стараются сделать их поприщем своих подвигов и не задумываются опрокидывать для грабежа целые железнодорожные поезда. Мы восхищаемся телеграфами, а бунтовщики пользуются ими для одновременных возмущений в целом свете и для направления издалека преступных покушений против правительств и для избегания наказаний. Мы изобретаем для успешной войны огнестрельные орудия, а развращенные люди в мирное время пользуются наиболее удобными из них для убийств и самоубийств. Мы хвалимся познаниями в химии, но никто ими столько не пользуется, как подделыватели вин, съестных припасов и пр. Таким образом при ложном направлении нравственной жизни одновременно с возвышением внешней цивилизации углубляется развращение человечества. Этому прогрессу виден конец: превращение частных пороков в общую безнравственность, развитие личных страстей – в общий пожар мятежей и восстаний, местные бедствия – в страдания всего человечества.

До утомления повторяется ныне мысль о совершенном подчинении природы власти человека с успехами науки: и моря мы укротим, и по воздуху полетим, и заразы истребим, и землетрясения упредим и сделаем безвредными, и болезни победим, и старому телу возвратим молодость, а наконец и смерть уничтожим. Но природа гневно возражает нам и смиряет самонадеянность ученых непрекращающимися до последнего времени бедствиями: и засухами, и наводнениями, и ураганами, и градобитиями, землетрясениями, и моровыми язвами, и появлением новых болезней. Между тем христианство, из которого и заимствовано понятие о господстве человека над природою, проливает истинный свет на наши отношения к ней, и на возможность господства над нею, но не нашею силою, а силою нашего и ее Создателя. Это господство, по слову Божию, было даровано человеку при сотворении, утрачено им в грехопадении, и возвращается при восстановлении падшего человека заслугами Искупителя. Опыты этого восстановления и передает нам история христианства. В числе „победных наград“ подвижников мы видим, что по обетованию и примеру Иисуса Христа они владычествовали над силами природы: и по водам ходили, и бури укрощали, и по воздуху были переносимы руками Ангелов, и больных исцеляли, и мертвых воскрешали. Даже по вере еще в грядущего Искупителя, до пришествия Его в мир, все это было совершаемо великими ветхозаветными праведниками, а по совершении Им нашего спасения оставлено Им в Церкви Его обетование, что подобные опыты всегда будут возможны под условием истинного благочестия, веры и молитвы. Имеющие очи видеть их, и уши слышать о них, и теперь видят и слышат о явлениях силы Божией там, где не оскудевает вера. Но Господь, предоставив Себе времена и лета для явления чудесных знамений, превышающих законы природы, по усмотрению Своего благого промышления, дал всем нам власть упреждать и прекращать физические бедствия силою покаяния и молитвы: „просите, и дано будет вам, ищите, и найдете, стучите, и отворят вам“ (Мат. 7, 7); и урожаи будут, и язвы прекратятся, и мир водворится, и жизнь продлится до последних пределов, и смерть не будет страшна. Опыты веры и благочестивой жизни, если мы не поленимся совершать их, скорее убедят нас в этом, чем опыты наук естественных.

Есть ли однако средства примирить прогресс христианский с прогрессом истинно-научным? Есть, и они в наших руках.

Для этого нужно прежде всего выбросить из учения о прогрессе, или вечном усовершенствовании человечества эту тупую философскую идею о вечном материальном развитии жизни самой из себя со включением сюда и человека, лишаемого духовной половины своего существа, и представляющего из себя вещь, выделываемую и усовершаемую в громадной фабрике природы.

Затем нужно возбуждать в учащих и учащихся живое сознание обитающего в теле их духа и ощущение внутренней жизни, без всякого сравнения превосходящей жизнь телесную, и особенно плотскую, т. е., направляемую не только инстинктами, но еще и порочными склонностями и страстями. Это достигается не собиранием и заучиванием только фактов, не производством физических опытов, а крепким и самостоятельным размышлением о высших вопросах жизни человеческой и изучением наилучших решений этих вопросов. А чтобы это размышление и изучение имело не научный только (хотя и сам по себе питательный) интерес, а интерес познания истины нашего высшего назначения и убеждения в ней, для этого нужно выше всякого другого знания поставить изучение божественного откровения и наук, его раскрывающих, иначе сказать: философское знание освещать и проверять откровением. За таким соединением знания естественного и благодатного не замедлить пробудиться и стремление к очищению сердца, которое вводит в общение с Богом.

Далее, – выше всяких успехов цивилизации нужно поставить нравственное развитие обществ человеческих по руководству учения Христова. Только при условии чистоты мыслей и правоты дел, заповедуемых Господом нашим, возможно устроение внешнего благосостояния и безопасное пользование приобретаемыми наукою усовершенствованиями общежития.

Наконец, нужно отложить ученую гордость и самовосхваление, которые несовместимы ни с истинным значением человеческого знания, как ограниченного, ни с беспредельностью области познаваемого, открытой человеку. Особенно же не следует придавать значения великих событий всем без разбора открытиям в области естествознания, которые ныне принимают уже характер игрушек для взрослых людей.

Таким образом, определяются следующие существенные черты истинно христианского прогресса: приближение к Богу верою и благочестием, благоустроение жизни развитием частных и общественных добродетелей, облегчение трудностей жизни и украшение ее научными познаниями и усовершенствованиями, не вредящими чистоте нравов, умеренности и воздержанию.

Таков взгляд и Благочестивейшего Государя нашего на преуспеяние вверенного Ему Господом отечества нашего, как мы ясно видим из Его царственных деяний и предначертаний. Его собственное благочестие, любовь к Церкви, попечение о христианском просвещении народа, покровительство всем религиозным и благотворительным учреждениям, поощрение всех честно трудящихся на истинную пользу отечества – и милостивым царским словом, и щедрыми наградами, – все в Его деятельности дает нам понять, что Он хочет видеть в своем царстве не языческие опыты прогресса, а твердое христианское движение к совершенству.

Помолимся от всего сердца, да дарует Ему Господь утешение видеть и в нашей деятельности исполнение благих Его желаний. Аминь.